5 января 2013 г.
Здравствуйте, Маша!
Посылаю фотографии – Кролик в августе. Он стал толстым боцманом, которому море по колено. За все лето поспал пять ночей. Все дежурил на палубе. И ни разу не пользовался медикаментами в качестве спасения.
Однажды его искусал комар и нос распух. Папа решил приложить сырой картофель. Боцман увернулся раз, другой. А потом ловко перехватил корнеплод и засунул в рот погрызть. Он выкрикнул папе что-то такое очень эмоциональное, что-то вроде – зачем пищу на нос кладешь, дурак.
А я однажды стала свидетелем его разговора с птицей. Это та птица, что раньше всех просыпается и чирикает одну и ту же кварту вниз. А Кролик очень чувствителен к звукам, как известно, и к ритмам тем более. Он не упустил момент поучаствовать в беседе на равных основаниях. И он тоже говорил примерную свою кварту А-Б и похожий ритмический рисунок. Кролик звонко на весь лес разговаривал и даже перебивал эту птицу, и птица затихала. Тогда Кролик тоже затихал. Потом кто-то не выдерживал и разговор продолжался…
<…>
Обычно экзамены не проходят, но не сегодня. Сегодня в комиссии сидела Машина бабушка и искала подвох. Экзамен назывался заумно: «идентификация кофе». Маша потрогала кофейные зерна. Потом разглядывала очень большую отчетливую их фотографию, а потом надо было найти из трех предложенных маленьких картинок картинку с изображением кофейных зерен, но измененную (цвет, размер, неотчетливый рисунок). Маша очень долго переводила взгляд, сравнивала с большой фотографией, «смотрела на свой пейджер» и выбрала точно! Я по обычаю издала несколько радостных диких звуков, которые очень Машу веселят. На просьбу моей мамы повторить – последовал отказ. У нас принцип – повтор только в случае промаха.
Затем из фотографий мамы и папы надо было выбрать маму. Я специально путала Машу, туда-сюда перекладывала фотки, задвинула маму неудобно. Но Маша и оттуда ее достала. А потом был тест-провокация. Я положила на стол две фотки: оленя и папы. И попросила показать папу. Маша долго думала и выбрала оленя. Я воскликнула с удивлением на весь дом, чтоб папа издалека услышал: Маша, почему ты выбрала оленя, а не папу??! На что папа отозвался: ребенка не обманешь!
Еще была просьба отыскать кошку среди людей и животных. Когда выкладывала карточки (шесть штук), среди них и себя, я кошку озвучила. И когда Маша переводила взгляд и оценивала – я на кошку опять издавала звук. И кошка была выбрана. Сложно этот эксперимент назвать чистым… Видно одно: Маше нравится.
Маша, я силюсь написать Вам подробное письмо, собрать заметки из «бортового журнала». Если бы не записывала, ничего не помнится. Но Маша в основном свободна, и я с ней. А когда она занята, т. е. спит – это редко. Поэтому вот уже третий месяц пишу. О многом хотелось еще рассказать, о чем сейчас не хочется.
13 января 2013 г.
Здравствуйте, Маша!
<…>
Пришло время Кролику помыться. Разделись в Наташкиной комнате, идем к ванной. Последний шаг через порог Кролик сделать отказался. Он согнулся пополам, когда я его попыталась тянуть, и не сошел с места. И все это молча. Несколько раз я повторила попытку и поняла, что у Кролика, видимо, есть свои причины не желать мыться в данный момент. Мы вернулись в Наташкину комнату, опять оделись и пошли в комнату Кролика. И тут на «перекрестке» этот ученый уже Кролик недружелюбно глянул в сторону ванной, потом на меня и издал предупредительный протестный клич. Я засмеялась и успокоила его, что никакого насилия над личностью не будет. Он лег, сразу уснул и долго проспал.
14 февраля 2013 г.
Всю неделю долбили приступы.
И весь этот день было тяжкое состояние. Вечером в 11 часов решили выйти на воздух.
А когда укладывались спать, Кролик не отпустил мой сарафан, потянул на себя: ложись рядом. Я легла и сразу стала проваливаться в сон. То посплю, то проснусь. То посплю, то проснусь. Кролик лежал рядом тихо и смирно, приступы ушли. Он не спал, с широченной улыбкой наблюдал за сменой сна и бодрствования на моем лице. Несколько раз брал за волосы, сжимал их в кулак, но не дергал. Он дал мне так отдохнуть до 4 утра. А потом решил заняться развитием речи. И вот что услышала я той ночью:
Я слушала, затаив дыхание, эту звукопись и даже сбегала за ручкой, чтоб записать. Интонировал он то вверх, то вниз. Смотрел куда-то вдаль. Помолчит немного и опять создаст какую-нибудь речевую конструкцию. Потом начал говорить на диалекте «АБ». Тут не особо разгуляешься, только интонационное разнообразие можно проявить. Залип на АБ, а мне так хотелось еще услышать что-нибудь из «игого». Я говорю ему: Кролик, давай что-нибудь из «игого»! Он помолчал-помолчал и выдал, глядя мне в глаза со строгостью: и где гоголь? А потом подложил ручки под щеку и мгновенно уснул.
М.
Март 2013 г. Запись ВКонтакте
Вот ведь жизнь. Что-то понять можно только через свою боль или свои проблемы. Пока нет ни того ни другого – человек счастлив – и соль жизни ему неизвестна. Ему вообще ничего не известно кроме природных рефлексов, и Достоевского он будет клясть только за то, что тот описывает совершенно чуждую для него жизнь души.
Стоит появиться проблеме или случиться объективному горю – начинается обучение и первое понимание – что к чему. Совершенно не для счастья рожден человек, а лишь для узнавания себя, мира и своего достойного места в этом мире. Если бы мы получше понимали – как все мы связаны через злую или добрую мысль… мир был бы иным. Тогда без доказательств было бы ясно, что пока кому-то плохо, тебе не может быть хорошо.
Если человек с детства ориентирован на познание себя и мира, а не на счастье, то он собирает настоящие подарки, которые приносят ему настоящую радость, – это и есть магниевые вспышки счастья. Чем больше человек открыл для себя, тем более он счастлив. И любовь – узнавание другого человека. Узнавание, не имеющее границ.
3 апреля 2013 г. Запись ВКонтакте
Машке 20!!! Ура!
20 лет как один день!
10 апреля 2013 г.
Здравствуйте, Маша!
Из точки Машкиного двадцатилетия поневоле возвращаешься в начало. Тогда казалось, что ни у нее, ни у нас нет будущего. Одни профессионалы не хотели разбираться (или не могли), другие – пробовали свои, как быстро оказалось, вредные идеи хим. стимулирования. А Машка, кидаемая в своих штормах бессонницы, страха, навязчивых движений и боли, все кричала и кричала в слезах, или смеялась и смеялась до икоты.
И смех, и слезы обозначали тогда одно и то же. Это было так страшно уже потому, что непонятно. А понятно было одно: однозначной «таблетки» от таких состояний нет.
<…>
А мы, когда сделали вот эти несколько фотографий в Машкин день рождения, вдруг увидели со стороны, какая она взрослая, ну. как мы. и в чем-то даже взрослее нас. Накрыло этим впечатлением надолго.
Когда Маше исполнилось вдруг 20, она будто выпрыгнула в этот возраст из ритмичной повседневности. Потому что и правда для меня эти 20 лет – как один день в ощущении. А вот все время подготовки этого прыжка – я вспоминаю – как я видела, что она растет и изменяется, а мы не всегда за ней поспеваем, за ее волной.
На самом деле получается, что Кроликов – прекрасный садовник.
<…>
Дальше я напишу о том, за что многокилограммовая масса людей посчитала меня сумасшедшей, но я все же рискну.
Однажды я подумала: что будет с Миром, если, благодаря генной инженерной индустрии будущего, не будут к нам в мир приходить такие дети, как Маша…
Ответ пришел незамедлительно и уверенно: мир лишится равновесия, гармонии, надежды на зрение сердцем и, главное, на утешение души.
Мне сказали: что ты? Эти дети так больны, они так страдают. Как можно желать их рождения?
Я спросила Машиного папу без предупреждения: Вов, Маша у нас болеет?
Он ответил: сейчас нет, зимой была простуда.
Это чистый ответ.
Что поделать, мы не считаем Машу больной, более того, мы считаем ее порой самой здоровой из нас (когда сами устанем, срываемся по пустякам и говорим ерунду).
А вот те моменты, которые сопровождают Машу – судорожная активность и опорно-двигательные трудности – вот это то, в чем надо помочь, на чем можно сосредоточиться умам науки.
Мы – обычные люди, и мы не думали так с самого начала. Маша оказалась для нас островом безусловной любви и утешения, и попав на него, мы изменились.