Август, 1849, Монмартр, пригород Парижа

… В то время монмартрский Холм пока еще являлся пригородом Парижа. Так получилось, что, стремительно разрастаясь во все стороны, Париж долгие годы обходил Монмартр, который сохранял старинный деревенский уклад, заметно отличающийся от безумной, насыщенной, полной превратностей и своих законов городской жизни с ее отчужденность и дороговизной. Но пройдет с десяток лет, и Монмартр станет частью французской столицы, подарив свое имя 18-му муниципальному округу Парижа. А спустя еще несколько десятилетий на нем будут жить и творить такие одаренные личности, как Винсент Ван Гог, Анри де Тулуз-Лотрек, Пьер Огюст Ренуар, Эдуард Мане, Поль Сезанн, Сальвадор Дали, Эмиль Золя, Шарля Бодлер… Монмартрская богема будет искать тонких, но при этом запретных развлечений, и вскоре, с открытием первого кабаре «Ша-Нуар», с сельским образом жизни Монмартра будет покончено. С этого момента Холм начнет становиться пристанищем не только романтиков и творческих личностей, но и местом преткновения настоящей богемы и «Меккой» для всех, кто неравнодушен к необычным эпатажным развлечениям. Один за другим будут распахивать свои двери различные увеселительные заведения и рестораны… В кабаре «Элизе- Монмартр» посетители станут зрителями завораживающего эротического танца, который будет называться «эксцентрической кадрилью». Публика будет стонать от восторга, когда девушки-танцовщицы начнут поднимать свои батистовые кружевные юбки во время танцы непозволительно выше колен, порой открывая на всеобщее обозрение шелковые подвязки чулок. Апогеем всему станет открытие осенью 1889 года кабаре «Мулен Руж», под крышей которого будут собраны самые лучшие танцоры и танцовщицы Парижа.

… А пока… А пока жизнь на Монмартре текла своим чередом: легкий ветер покачивал ветви деревьев, склоны покрывали густые виноградники, размахивали крыльями настоящие ветряные мельницы, местный народ отличался добродушием и доверчивостью. Все это не могло не привлекать вечно безденежных писателей и художников, им было не привыкать к нищете, зато здесь можно было предельно дешево снять жилье. Музыканты, художники, поэты — это потом они стали известными личностями и национальной гордостью Франции. Тогда же они без дела слонялись по булыжным мостовым, селились в обшарпанных домах-бараках, коротали вечера в дешевых питейных заведениях…В то же время среди жителей Холма нередко можно было встретить тех, кто находился не в ладу с законом. Это были люди с сомнительной репутацией и темным прошлым, а также молодые революционеры, анархисты и все те, кто решил порвать со всеми условностями чопорного буржуазного общества викторианской эпохи…

… - Вот он, — двое мальчишек вылезли из густых зарослей и, пригибаясь к земле, пошли вдоль высокого, наспех сколоченного, забора. За ними попятам следовала хорошенькая белокурая девчушка.

— Давай попробуем здесь, — худощавый темноволосый мальчик обернулся к своему другу. Тот был на полголовы его выше и заметно плотнее. — Кажется, здесь пристроена конюшня, и мы сможем приземлиться в сено… Давай, ты первый, Дидье… Я подсажу тебя…

Несмотря на внешне щуплое телосложение, он ловко подсадил своего довольно грузного товарища, и еще через мгновение сам оказался на вершине забора.

— А я?! — возмущенно воскликнула девочка, глядя на них с низу.

— А ты еще маленькая, Мадлен! — наставительным тоном ответил ей темноволосый мальчик.

— Я не маленькая! — капризно протянула та и даже топнула ногой. — Мне уже целых десять лет! И я тоже хочу посмотреть! Ну, Фабьен…

— Лучше бы ты оставалась дома и играла в куклы со своей подружкой Люси! Здесь опасно!

— Но я не боюсь!

— Нет, — отрезал Фабьен, сверкнув на нее темно-карими, как зрелая вишня, глазами. — Оставайся здесь и смотри, чтобы все было в порядке! Чуть что — кричи!.. А мы тебе потом расскажем… — и спрыгнул по другую сторону вниз вслед за другом.

Мадлен состроила недовольную гримасу на красивом личике и, вновь топнув ногой, села на траву.

Несколько дней назад на самой окраине Парижа раскинул свой шатер бродячий цирк. Красочные афиши, расклеенные по всей округе, зазывали публику, предлагая посмотреть на всякие чудеса и трюки. Кого тут только не было: и жонглеры, и акробаты, клоуны, и дрессированный медведь, и даже настоящий факир. Но гвоздем представления должна была стать «бородатая женщина»… Это особенно взбудоражило двух лучших друзей Фабьена и Дидье, и им обоим непременно захотелось увидеть такую диковинку. Но, будучи детьми небогатых родителей, живущих в бедном пригороде Парижа, мечтать о том, чтобы приобрести билет на цирковое представление, даже и не приходилось. Поэтому у Фабьена, вечного выдумщика, непоседы и озорника, возникла идея пробраться на территорию цирка тайком и посмотреть хоть одним глазком на эту странную женщину, заодно и на все остальное… Поэтому жарким августовским полднем, когда по округе разлилась ленивая тишина, и все живое вокруг, утомленное солнцем, попряталось до вечера в прохладной тени, они тайком пробрались к тому месту, где сейчас стоял цирк…

… Фабьен оказался прав, и они действительно приземлились в мягкое пахучее сено. При виде незнакомцев, где-то совсем рядом зафыркали лошади, но потом быстро успокоились.

— Ты как? — шепотом спросил Дидье.

— В порядке, — также тихо ответил Фабьен, и они медленно, стараясь не шуметь, стали пробираться к выходу из стойла.

Фабьен с Дидье чуть не вскрикнули от неожиданности, когда из ближайшего стога сена выросла фигура. Справившись с первым испугом, они увидели, что перед ними сидит такой же мальчишка, как и они, и также испуганно на них смотрит.

— Ты кто? — не выдержал Фабьен.

— А вы кто? — вопросом на вопрос ответил мальчик.

Но дальше выяснить, кто есть кто, им так и не удалось… К стойлу стремительно приближались шаги и голоса, становившиеся с каждой секундой все громче.

— Сматываемся! — вскрикнул Дидье и первым кинулся обратно к лазу под навесом. Фабьен и мальчишка поспешили за ним. Вначале толкаясь у стены, а после, когда в конюшню зашли двое мужчин и уже было заметили их, они, совсем забыв, что незнакомы, стали помогать друг другу карабкаться наверх. Благополучно очутившись по ту сторону, они втроем бросились наутек.

— Мадлен, быстро! — крикнул на бегу Фабьен девчонке, и Мадлен понеслась за ними.

Оказавшись на безопасном расстоянии и увидев, что погони за ними нет, они с разбегу упали в густую траву под раскидистым дубом. И так, громко смеясь и облегченно вздыхая, какое-то время лежали ничком, вспоминая только что пережитое приключение. Наконец отсмеявшись, Фабьен повернулся к незнакомому мальчишке и, уже широко улыбаясь, снова спросил:

— Так кто ты такой и что делал в конюшне цирка?

— Меня зовут Эмиль, — представился мальчик, приветливо улыбаясь в ответ.

— А я Фабьен, а это Дидье и Мадлен… Мы, например, хотели посмотреть на бородатую женщину из цирка, вот и забрались туда… А ты?

— Не поверите, но я тоже полез именно за этим, — ответил Эмиль, и они снова засмеялись.

Не участвовала в их веселье лишь Мадлен, поскольку пока не была в курсе того, что произошло за забором. Зато она с интересом рассматривала новенького Эмиля. Его ясные ярко-голубые глаза в обрамлении черных, по-девичьи длинных и пушистых ресниц, и четко очерченные губы на точеном породистом лице сразу же привлекали к себе взор, а густым вьющимся светлым волосам могла позавидовать любая особа женского пола. И первая мысль, которая приходила при виде этого безупречного лица и высокого гибкого стана, была о том, что этот мальчик невероятно походит на юного романтичного принца из волшебной сказки. К тому же он был одет в белую рубашку из тонкого дорогого батиста, в расстегнутом вороте которой блестел маленький золотой крестик на ажурной цепочке, и брюки модного покроя, что сразу же выдавало в нем ребенка из состоятельной семьи.

— А ты откуда, Эмиль? — решительно спросила Мадлен. — Где ты живешь?

— В Париже, — просто ответил мальчик, — в квартале Марэ…

Услышав это, Фабьен с Дидье присвистнули.

— Да ты у нас богатенький, — протянул Дидье.

— Да… — Эмиль после этого несколько засмущался. — Мой отец банкир…

— И что же ты тогда делаешь на Монмартре?

— Я сбежал из дома, — признался Эмиль. — Хотелось хоть ненадолго вырваться из этой мишуры…

— Только не говори, что тебе не нравится быть сыном банкира, — недоверчиво усмехнулся Фабьен.

— Если честно — нет. Это так скучно! — горячо воскликнул Эмиль. — Постоянно кому-то что-то должен… Только и слышно: «Ты должен учиться, чтобы стать таким же, как отец», «Нужно соответствовать тому положению, которое мы занимаем в обществе», «Веди себя приличней, не позорь нашу семью»… А мне так хочется быть свободным от всех условий и делать, что заблагорассудиться! И меньше всего я мечтаю быть банкиром! — ворчливо закончил он.

— Все с тобой ясно, — заулыбался Фабьен. — Тогда милости просим в гости в наш нищий, забытый богом Монмартр! Здесь всем плевать на всякие условности!

— Так вы видели эту страшную женщину? — вспомнила вдруг Мадлен, и друзья, весело переглянувшись, стали рассказывать о своем коротеньком приключении.

После этого они еще долго болтали, шутили, смеялись, и через несколько часов Эмилю стало казаться, что он знает этих ребят всю жизнь, настолько легко и хорошо ему было с ними. Да и ребята чувствовали себя с ним также. Так, в лице Эмиля, Фабьен и Дидье неожиданно для себя обрели еще одного друга. У них оказалось столько много общего, что темы для разговоров никак не могли иссякнуть, плавно переходя и одной в другую. Да и по возрасту они неплохо подходили друг другу — Фабьену с Дидье только исполнилось по тринадцать лет, с разницей лишь в два месяца, а Эмиль всего на год был их младше.

Когда тени от деревьев стали заметно длиннее, Эмиль засобирался домой.

— Все-таки, не хочу, чтобы мама переживала, — нехотя объяснил он. — Она у меня нервная…

— Хочешь, я немного провожу тебя? — весело прищурился Фабьен. Ему почему-то не хотелось отпускать своего новоиспеченного друга.

— Давай! — охотно согласился Эмиль.

— А мне тоже пора домой, — понуро проговорил Дидье. — Я обещал отцу помочь разделать свиную тушу… Отец у меня мясник, — пояснил он потом.

. — А ты, Мадлен? — Фабьен глянул на девочку.

— И я домой, — вздохнула та. — Надо еще к Люси забежать.

— Тогда, до встречи, — попрощался с ними Эмиль, и они с Фабьеном направились в сторону города.

— А кто твой отец? — браво шагая по дороге, спросил Эмиль.

— Шулер, — Фабьен сказал это таким будничным тоном, будто его отец работал кузнецом или цирюльником.

— Шулер? — переспросил, не веря своим ушам, Эмиль. — Да ну! Что, самый настоящий?

— Самый что ни на есть настоящий, — задорно улыбаясь, ответил тот.

— А ты? Ну, умеешь также?

— Кое-что… Папа меня немного учил… Да и сейчас иногда дает кое-какие уроки в этом деле… Правда, сейчас он живет не с нами, и мы видимся не очень часто… Мама ушла от него три года назад, не вынеся его образа жизни… Она устала жить в постоянном страхе и неопределенности… Во всяком случае, она говорит так…

— Да, быть женой шулера — это, наверное, нелегко, — тяжело вздохнув, с умным видом изрек Эмиль.

— Во-во… И сейчас мы живем с бабушкой… А папа иногда к нам приходит… Маме это, конечно же не нравится, и я порой даже сбегаю, чтобы повидаться с ним… Ты знаешь, отец у меня — что надо! — Фабьен произнес это с особой гордостью, что Эмиль даже немного позавидовал, поскольку в свои двенадцать лет был просто уверен, что отец-шулер — это намного лучше, романтичней и интересней, чем отец-банкир…

… С этого дня Эмиль каждый раз при первой удобной возможности сбегал из своего дома к новым друзьям на Монмартр, и дружба этих трех мальчишек крепла день ото дня, и совсем скоро они не могли себе представить жизни друг без друга…

А в цирк, они, кстати, все-таки попали! И все благодаря Эмилю, которому удалось каким-то образом выпросить денег у обожавшей его всем сердцем бабули, которых как раз хватило на билеты в цирк для него самого и его новых друзей… Так что, их мечта увидеть «бородатую леди» все-таки сбылась!..

* * *

Июнь, 1859, Монмартр, Париж

Три неразлучных друга, Фабьен Легранд, Дидье Люка и Эмиль Готьер, сидели в небольшой, плохо освещенной комнатушке за большим деревянным столом. Вокруг них кружила, расставляя стаканы и тарелки, Мадлен, которая за последние десять лет из миленькой девчушки превратилась в обворожительную девушку. Это был ее дом, в котором она жила со своим престарелым отцом, спивающимся художником-неудачником. Ее мать скончалась пять лет назад от брюшного тифа, и с тех пор Мадлен приходилось работать наемной прачкой. Отец же проводил дни на пролет в обнимку с бутылкой, изредка ему удавалось намалевать что-либо на холсте, а после каким-то образом продать свой «шедевр» за символическую плату, растратив потом эту же сумму на очередную бутылку спиртного. В данный момент месье Арно, употребив несколько бутылок дешевого бурбона, мирно похрапывал за цветастой ширмой в дальнем углу комнаты. А Мадлен с неунывающим видом продолжала выставлять на стол припасенные для такого случая угощения. Это была самая простая еда, но Мадлен всегда удавалось приготовить ее так, что потом невозможно было оторваться. Даже Эмиль, пресыщенный изысканными блюдами лучших поваров Парижа, порой просил у нее добавку.

— Давай, наконец, рассказывай, что там у тебя за очередная грандиозная идея, — с легкой иронией спросил Дидье у Фабьена.

— Я хочу отправиться в Балларат, — оживился Фабьен.

— Это где? — не понял Дидье.

— В Австралии, — пояснил Эмиль.

— Но зачем тебе туда ехать?

— Золото, — загадочно произнес. — Там много золотых приисков… А я хочу разбогатеть!

— Очередная золотая лихорадка? — усмехнулся Эмиль. — Я слышал об этом… Это где-то в штате Виктории, так?

— Точно, — кивнул Фабьен и откинулся на спинку стула. — И я считаю, что такой шанс нельзя упускать… Кто со мной? Дидье? Эмиль?

— Даже не знаю, — неуверенно протянул Дидье. — Это так далеко… Да и кто знает, что нас там ждет… Кто даст гарантию, что…

— Вы, как хотите, но я уже все решил! Корабль в Австралию отплывает из Марселя 2-го сентября. Правда, осталось заработать на билет… Но я знаю, как этот вопрос быстро решить, — с этими словами в его руках появилась колода карт, которую небрежно бросил на стол…

— Фабьен! — укоризненно произнесла Мадлен. — Ты опять..? Ты же знаешь, что это опасно…

— Не беспокойся, Мадлен. Я не собираюсь этим увлекаться. Мне самому совсем не хочется закончить так же, как мой отец. Это только для дела! Как только я заработаю на поездку, я к картам даже не притронусь, обещаю.

— А я поеду с тобой! — проговорил Эмиль после некоторых раздумий. — Плевать на все!

— Тебе-то это зачем? — ухмыльнулся Дидье. — Чего тебе не хватает? Денег, что ли?

— Приключений, Дидье, — засмеялся Эмиль. — Мне не хватает приключений и острых ощущений! И в Австралии я надеюсь их получить…

— Отлично! — Фабьен одобрительно хлопнул друга по плечу и тоже засмеялся.

Дидье с улыбкой смотрел на смеющихся друзей, а в душе его тихонько начинал ковырять крохотный червячок ревности, который время от времени вылезал наружу, принося с собой непонятное смятение, и с которым он всячески пытался бороться. А все началось с появления в их жизни Эмиля. Через некоторое время с того самого дня, когда они познакомились, стало понятно, что Фабьен и Эмиль — две половинки одного целого. Они были настолько похожие, насколько абсолютно разные во всем … Один — высокий стройный голубоглазый блондин, другой — среднего роста, крепкого телосложения брюнет с живыми карими глазами… Богатый аристократ и сын заправского шулера… Один только что закончил Сорбонну, у другого же лучшим университетом была сама жизнь… Но все эти противоречия делали их дружбу особенно крепкой, они понимали друг друга с полуслова, порой даже думали одинаково… Они всегда и везде были вместе, и иногда Дидье чувствовал себя лишним рядом с ними… Но это только иногда… А так, Фабьен и Эмиль оставались его самыми лучшими и верными друзьями, поэтому он, все-таки, решившись, сообщил им:

— Тогда и я с вами!

— Дидье, я так рад! — искренне воскликнул Фабьен, и они с Дидье хлопнули друг друга по рукам.

— Только у меня тоже не хватит, наверное, на билет, — Дидье виновато пожал плечами.

— За это можешь не переживать! — уверенно произнес Фабьен. — заработаю на себя — заработаю и для тебя! А потом, когда мы вывезем все золото из этой чертовой Австралии и станем богачами, так уж и быть, отдашь мне этот незначительный должок! Идет?

— Идет! — засмеялся Дидье.

— Мадлен! — Фабьен повернулся к девушке. — Где там вино, которое мы принесли с собой, а? Неси-ка его сюда! Это дело просто необходимо обмыть.

— Вам не кажется, молодые люди, что пять бутылок — это как-то многовато? — с сомнением покачала головой Мадлен, поднося к столу бутылки.

— Не кажется, дорогая Мадлен! — Фабьен не переставал веселиться. — А в самый раз!

…Мадлен присела на колени к уже порядком захмелевшему Фабьену и, обняв его за шею, игриво спросила:

— Тебя сегодняшней ночью, случайно, не ждет какая-нибудь красотка?

— Нет, — ответил тот, немного подумав. — Кажется, сегодня я никому свидания не назначал, — и ухмыльнулся.

— Тогда, может, останешься у меня на ночь, а? — предложила она. — Скоротаем ее вместе…

— А как же твой папаша?

— А! — отмахнулась она. — Он проспится только к утру!

— Ну, тогда, почему бы и нет? Делать-то все равно нечего…

— Вот и замечательно, — улыбнулась девушка и встала с его колен.

… Фабьен Легранд, лениво откинувшись на спинку кровати, наблюдал за тем, как Мадлен демонстративно медленно снимает с себя одежду, обнажая свое великолепное тело. Фабьен совсем не помнил того момента, когда они из друзей детства превратились еще и в любовников. Просто однажды утром, года три назад, они проснулись вместе в одной постели… Для них обоих тогда это было одинаковым потрясением, и они потом долго клялись друг другу, что это ничего не значит и больше никогда не повторится… Однако клятву им сдержать не удалось, и время от времени они все же проводили ночи вместе. Чаще всего это происходило после какой-нибудь веселой пирушки, когда они оба были во власти хмеля. Да, вне сомнений Мадлен была божественно красива, казалось, в ней не было ни одного изъяна, начиная от блестящего шелка золотистых волос и бездонных серо-голубых глаз, и заканчивая идеально стройными ногами, соблазнительным изгибом бедер и высокой упругой груди. Такая женщина должна была позировать лучшим художникам современности, а скульпторы могли бы ваять ее совершенный образ из камня… Да, Мадлен была, ко всему прочему, еще и великолепной любовницей… Она могла бы сделать счастливым практически любого мужчину, но… Но сердце Фабьена Легранда все это совершенство почему-то не трогало и не заставляло томиться от любви к ней… Мадлен для него оставалась замечательным другом, а их периодическая любовная связь — всего лишь приятным дополнением к крепкой дружбе. Тем более, Мадлен сама всячески успокаивала и убеждала его в том же… И если в первое время Фабьена терзало некое подобие угрызений совести, то вскоре, не без горячих заверений Мадлен, он расслабился и решил пустить все на самотек… Мадлен никогда не предъявляла на него никаких прав, а порой сама смеялась над их двоякими отношениями… Они ни разу за три года не заговаривали о совместном будущем или об их дальнейших отношениях. Фабьен продолжал вести образ жизни молодого мужчины, не обремененного никакими обязательствами, к тому же в женщинах он никогда недостатка не испытывал: они сами выстраивались в очередь за его вниманием… И время от времени он не стеснялся обсуждать какую-нибудь забавную историю из его любовных похождений с Мадлен, и она всегда искренне хохотала, слушая это, а иногда даже могла дать дельный совет в некоторых деликатных вопросах. Таким образом, такое положение дел вполне устраивало Фабьена Легранда, и сейчас он без тени сомнений позволил себе предаться плотской любви со своей лучшей подругой детства Мадлен Арно …

… Мадлен нежно провела пальцем по лицу спящего Фабьена. «Ты все равно будешь мой, — с непоколебимой уверенностью подумала она. — Пусть пока ты еще не подозреваешь об этом, но скоро ты поймешь, что тебе кроме меня никто не нужен… И будешь любить меня также, как люблю тебя я вот уже семь долгих лет… Ты обязательно скоро все поймешь… И мы навсегда будем вместе… Вот так-то, Фабьен Легранд», — она улыбнулась своим мыслям и пристроила свою аккуратную головку на его плече…

* * *

Конец августа — начало сентября, 1859, Париж — Марсель

— Скорее же, мы можем не успеть! — возбужденно говорил Фабьен, вскакивая на подножку коляски, которую предусмотрительно пригнал Эмиль.

— Не горячись, — начал успокаивать его всегда рассудительный Дидье, — у нас еще более получаса до отхода поезда.

— Вперед! — Эмиль прищелкнул языком и ударил хлыстом по лошадям, и те тотчас погнали во весь опор.

— Вот видишь, — произнес Дидье уже на вокзале. — Еще полно времени.

Фабьен неопределенно махнул рукой и стал пробираться сквозь скопившуюся на перроне толпу в поисках нужного вагона. Как вдруг из этого безликого скопления тысячи людей он увидел ЕЕ… Девушка, еще совсем молоденькая, стояла чуть поодаль и растерянно оглядывалась по сторонам. Нежно-бирюзовое муслиновое платье с широким кринолином подчеркивало всю изящность ее хрупкой фигурки, из-под голубой шляпки выбивались длинные локоны русых волос. В руках она рассеянно теребила белый кружевной зонтик, а у ее ног стоял внушительного размера чемодан… У Фабьена при виде нее внезапно перехватило дыхание, и кровь сильней застучало в висках… Такое случилось с ним первый раз в жизни, и он резко затормозил, пытаясь справиться с непонятным волнением…

— Ты что это стал? — окрикнул его Эмиль. — Идем же, Фабьен…

— Я сейчас, — отмахнулся Фабьен, безотрывно глядя на прекрасное видение, и неожиданно для самого себя, прямиком направился к девушке.

— Доброе утро, мадмуазель, — пытаясь унять дрожь в голосе, произнес он.

Девушка испуганно обернулась и замерла, а он чуть не утонул в ее необычных золотисто-зеленых глазах.

— Что-то случилось? — быстро продолжил он. — Может, вам требуется помощь?

— Нет… То есть да, — девушка смотрела на него с надеждой, смешанной с недоверием. — Это мой поезд… Я еду в Марсель и… — девушка совсем разволновалась.

— Меня зовут Фабьен Легранд, — поспешил представиться молодой человек. — И я тоже еду в Марсель… А вы одна?

— Да, — понуро кивнула девушка, — меня должен был сопровождать отец, но возникли непреодолимые обстоятельства, из-за которых он не смог поехать со мной, и мне придется ехать одной… Это для меня первый раз, и я очень волнуюсь…, - искренняя располагающая улыбка Фабьена действовала на нее успокаивающе, и она с каждой секундой говорила все увереннее.

— Ясно, — Фабьен без дальнейших лишних слов поднял ее чемодан. — Какой вагон ваш?

— Второй, — нерешительно улыбнулась она, и на ее щечках появились хорошенькие ямочки, а Фабьен тем временем в некотором смятении отметил про себя, что это вагон первого класса. У него же самого был билет на самые дешевые места, не предусматривающие никаких лишних удобств.

Фабьен быстро пошел к нужному вагону и передал чемодан девушки проводнику.

— Спасибо, — на этот раз девушка благодарно улыбнулась, а потом несколько запоздало представилась: — Меня зовут Мари Бертран.

— Отправляемся через минуту, — тут зычно сообщил проводник.

— Всего хорошего, мадмуазель Бертран, — Фабьен с широкой улыбкой помахав девушке, поспешил в свой последний вагон.

— Ты где это пропадал? — сразу же накинулся на него Эмиль. Сам он хоть и мог позволить себе более комфортное путешествие, все же решил не выделяться и купил одинаковый с друзьями билет.

— Кажется, я встретил самое прекрасное создание в мире, — мечтательно произнес Фабьен, со всего размаху садясь на место рядом с друзьями.

— Влюбился, что ли? — усмехнулись оба его друга.

— Мари…,- продолжал Фабьен, не обращая внимания на их ухмылки. — Ее зовут Мари…

— И где же твоя Мари? — с иронией поинтересовался Дидье.

— Во втором вагоне…

— О-о-о, — тут же протянул Дидье. — По-видимому, этот лакомый кусочек не для тебя… Птичка-то не нашего с тобой полета! Она скорее подойдет Эмилю… Тому хоть есть, что ей предложить…

— Нет, — серьезно произнес на это Эмиль, — я не никогда не перейду дорогу другу… Это будет сродни предательству…

… Фабьен с Мари вновь встретились через несколько часов во время первой остановки поезда в Труа. Эмиль с Дидье отправились в здание вокзала, чтобы купить свежую газету, Фабьен же в ожидании их опустился на ступеньки. В этот самый момент, придерживая пышные юбки, из своего вагона спустилась Мари. Она сразу же заметила его и подошла к нему. Фабьен, чувствуя, как его губы самопроизвольно расплываются в счастливой улыбке, тут же скинул с себя холщовую куртку и расстелил ее рядом с собой.

— Присаживайтесь, мадмуазель Мари, — предложил он. — Если хотите, конечно…

— Спасибо, — Мари ответно улыбнулась и опустилась на предложенное место. — Как вам поездка, Фабьен?

— Нормально, — неопределенно ответил тот, продолжая глупо улыбаться. — А вам?

— Если честно, то я уже очень устала… А впереди еще и целая ночь…

— Да… Дорога до Марселя не близкая… А с какой целью вы едете в Марсель, если не секрет?

— Не секрет, — мягко усмехнулась она. — Я там учусь. В женском пансионе при монастыре Сен-Сесиль, на предпоследнем курсе… Меня в поездке обычно всегда кто-то сопровождает, но в этот раз… — она вздохнула.

— Случилось что-то серьезное? — изображая на лице предельное сочувствие и внимание, поинтересовался парень.

— Нет, слава богу… Но отца в срочном порядке вызвали в Совет… Мой папа член Государственного Совета, — тут же пояснила она, заметив легкое недоумение на лице Фабьена. — А мама еще позавчера уехала в Бордо к моей бабушке: та приболела… Вот… А у моей горничной ко всему прочему сегодня свадьба, кстати, с нашим дворецким… Папа, конечно, не хотел отпускать меня одну и уже собирался попросить ее отменить церемонию… Но я категорически настояла, чтобы все остались в Париже… В конце концов, мне уже почти семнадцать и пора проявит хоть какую самостоятельность!.. И я решилась поехать одна, хотя мне на самом деле очень боязно… Папа взял с меня обещание, что я с каждой станции буду давать ему срочную телеграмму… Поэтому мне надо найти телеграфиста, — Мари попыталась встать, но Фабьен, опережая ее, мгновенно подскочил и протянул руку, помогая подняться.

— Я могу сопроводить вас, — сказал он потом.

— Буду вам очень признательна, — и вновь на ее щечках от улыбки заиграли миленьки ямочки…

…Теперь на каждой последующей станции они непременно встречались и вместе проводили время стоянки поезда. Вначале они обязательно шли давать телеграмму отцу Мари, а после находили где-нибудь удобное местечко и разговаривали обо всем подряд, пока проводник не объявлял отправку поезда. Фабьена, конечно же, постоянно угнетала мысль об их разном социальном положении, но он был настолько покорен Мари, что при каждой последующей встрече на остановке он забывал обо всем на свете, теряясь и тая в ее прекрасных глазах. Мари же, наоборот, абсолютно не смущало, что они находятся на разных социальных и материальных полюсах, она, казалось, вообще не замечала этого и общалась с Фабьеном абсолютно на равных.

Друзья же Фабьена всю дорогу подшучивали над его воодушевленным состоянием и всячески пытались вернуть с небес на землю, убеждая, что у него нет никаких шансов добиться Мари Бертран. Однако Фабьен был непреклонен в своих чувствах и мечтах и твердо решил для себя, что сделает все возможное и невозможное, чтобы Мари его полюбила.

— У меня появилась еще одна цель, ради которой мне непременно нужно разбогатеть! — упрямо сказал он приятелям. — И я добьюсь этого, вот увидите!..

… Поезд прибыл на конечную станцию в Марселе 1-го сентября рано утром. Не успел он остановиться, как Фабьен уже маячил около дверей второго вагона в ожидании Мари.

— Я провожу вас до пансиона, — сразу же сказал он, когда Мари спустилась на перрон.

— А как же ваш корабль? — заботливо поинтересовалась она. — Вы не опоздаете на него?

— Нет, он отплывает только завтра на рассвете, — успокоил ее Фабьен. — У меня еще целые сутки в запасе!

— А ваши друзья?

— Я договорился, что они будут ждать меня в порту…

— Тогда мне будет приятно, если вы меня проводите, — улыбнулась она, и Фабьен тут же подхватил ее чемодан. — Только вначале телеграмма, вы не забыли?

— Ни при каких обстоятельствах! — широко улыбнулся тот. — Тогда — вперед!

— Вперед! — Мари звонко рассмеялась и взяла его под руку.

… - Вот и все, пора прощаться, — с легкой грустью проговорил Фабьен, стоя у ворот женского пансиона.

— Сколько продлится ваше путешествие? — в голосе Мари тоже чувствовались нотки грусти.

— Не знаю, — Фабьен пожал плечами. — Год, может два…

— А когда вы вернетесь, мы увидимся? — с надеждой вдруг спросила девушка.

— Если вы этого хотите, — Фабьен почувствовал, как его начинает распирать от счастья… Кажется, она дает ему надежду!

— Хочу, — уверено произнесла она.

— Тогда, по возвращению, я обязательно найду вас, мадмуазель Бертран…

В этот момент Мари неожиданно подошла к нему совсем близко и, поднявшись на цыпочки, быстро поцеловала его в щеку и тут же сама засмущалась.

— Я буду ждать, — прошептала она. — А сейчас мне пора.

— Конечно, — Фабьен пребывал в состоянии легкой прострации от ее внезапного поцелуя. Потом, все-таки справившись с нахлынувшими эмоциями, он передал ее чемодан пожилому охраннику, находившемуся по другу сторону ворот, и снова повторил: — Я найду вас…

Мари кивнула и тут же поспешила в пансион. Фабьен еще постоял некоторое время, наблюдая, как она идет по дорожке к высокому зданию, а когда ее маленькая фигурка скрылась за массивными дверями, нехотя поплелся в сторону порта…