Вот же засада!.. Я мысленно застонала, представив, какой фурор вызвал пистолет, прикрепленный к моей ноге. Зажмурилась на миг, воображая, что ничего этого не произошло. Но реальность напомнила о себе коротким испуганным вскриком Памеллы, и тихим свистом Калеоппы. А вот теперь, кажется, оружие узрели все.

Так, Стася, думай, как будешь выкручиваться. Что говорить? Что говорить? Откуда у меня это милое украшение чуть повыше лодыжки? Ох… Тут что ни скажи, все равно будет звучать либо неубедительно, либо нелепо. Ладно, проблема сама не рассосется. Встаем.

Я приподнялась на локтях и осмотрела всех, кто столпился вокруг меня кружочком. И, главное, никто не спешит помочь подняться! Так остолбенели, что забыли о вежливости?

— О, Ваше Высочество, позвольте помочь, — рука Теда оказалась у меня перед носом.

Ну хоть кто-то решил позаботиться обо мне.

— Благодарю, — я поднялась и отряхнула платье.

— Ну, так что это за пистолет? — повторила свой вопрос Эбби, и по глазам остальных было видно, что их интересует то же.

— Это мой отец… — вздохнула я как можно удрученней и печальней. — Он так печется о безопасности меня и сестер, что принудил нас всегда и везде носить с собой оружие. Понимаю, что здесь, в Валери, мне опасаться нечего, но привычка… От нее уже никак не избавиться. Поэтому прошу прощения, если вид моего пистолета вас испугал.

— Ага, — нервно усмехнулась Калеоппа, — а вдруг ты когда-нибудь разозлишься и перестреляешь нас, своих конкуренток?

— Уверяю, я не собираюсь использовать оружие по назначению, — я старалась, чтобы эти слова звучали как можно убедительней. — Да и, признаться, там всего один патрон, на самый экстренный случай. Поэтому от всех конкуренток мне уж точно не удастся избавиться, — шутка была так себе, но я все же выдавила из себя улыбку.

— И с кем нам приходится рядом жить, — недовольно покачала головой Калеоппа и вернулась к своему блюду.

Следом за ней разбрелись по своим местам и остальные, правда, нет-нет и кто-нибудь из них да и бросал осуждающий взгляд в мою сторону.

— Не обращайте на них внимания, — попытался успокоить меня Тед. — Скоро все про это забудут. А пистолет — это здорово! — добавил он с веселым восхищением. — Умеете стрелять?

— Немного, — уклончиво ответила я, не желая распространяться на эту тему.

Кроме этого, я только и думала, как поскорее сбежать из кухни. Мне не терпелось рассказать об инциденте Калему и услышать его совет, как вести себя дальше.

— Я отойду ненадолго, — сказала Теду. — Мы, вроде, почти закончили.

— Конечно, я все доделаю, — он улыбнулся.

Пока шла к себе, пыталась подобрать слова, как бы помягче объяснить ситуацию детективу. Так не хотелось видеть осуждение либо разочарование на его лице! Ведь эта моя оплошность могла обернуться невесть чем для всей операции. Но и скрывать случившееся тоже не имело смысла.

Открывала дверь в комнату Калема, все еще пребывая в своих раздумьях, поэтому сразу не поняла, что он не один. Когда же увидела, кто его гость, вернее, гостья, потеряла дар речи.

Сэльма.

Они с Калемом стояли совсем близко друг другу, почти соприкасаясь телами. Сэльму, в коротеньком полупрозрачном пеньюаре, под которым виднелось откровенное белье, я видела со спины: она что-то ворковала, кокетливо выводя пальчиками узоры на плече Калема. Мое явление для нее осталось незамеченным, зато детектив…

Я уже не смотрела в его сторону, не пыталась угадать по выражению лица, о чем он сейчас думает, просто выскочила за дверь как ошпаренная, и бросилась к себе в комнату.

Грудь сдавило так, что трудно было вздохнуть. В глазах защипало, а во рту появился солоноватый привкус слез. Чтобы избавиться от него, я сунула в рот конфету Теда.

Я пыталась ни о чем не думать, не искать причину тому, что больная Сэльма делала в спальне Калема полураздетой и, вообще, как она попала в другое крыло дворца. Чем они там занимались или собирались заниматься, тоже не хотела знать. Не хотела… Но мысли об этих двоих так и лезли в голову, норовя ужалить побольнее. Сразу вспомнилось наше с Калемом свидание и…

Нет, нет! Я не должна об этом думать, не должна вспоминать. Очередной трюфель оказался у меня во рту, затем еще один… Шоколад должен вызывать всплеск гормонов счастья, так почему он не помогает мне? Почему мне так больно, словно меня предали?..

Потайная дверь с грохотом ударилась о стену, но я не обернулась, так и замерла посреди комнаты, сжимая в руках коробочку с трюфелями.

— Ты все неправильно поняла, — Калем остановился прямо за мной.

Ага… Все вы так говорите.

— Она сама ко мне пришла. Для меня ее появление было неожиданным…

Ну, да… Не виноватая я. Вернее, не виноватый…

— Она заявилась ко мне за несколько минут до тебя…

Кто ж проверит?

— Я ее уже отправил назад.

Конечно, я ж всю малину обломала.

— Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!

— Хочешь конфетку? — я резко развернулась и протянула Калему коробку с трюфелями.

— Что? — он растерянно перевел взгляд с конфет на меня.

— Трюфели. Очень вкусные. Хочешь? — повторила я.

— Откуда это у тебя? — прозвучало несколько угрожающе.

— Тед для меня сделал, — невинным тоном ответила я. — Не бойся, не отравленные. Я проверила.

— Ненавижу шоколад, — медленно проговорил Калем, глядя мне прямо в глаза.

Затем оттолкнул мою руку с конфетами, притянул меня к себе, и я не успела опомниться, как его губы завладели моими. Он целовал меня жадно, порывисто, запустив ладонь в волосы и удерживая затылок, словно боялся, что я оттолкну его. Но я не могла даже двинуться: и этот поцелуй, и объятия — все происходило со мной будто не наяву, а во сне. И голова кружилась как на карусели… И дыхание сбивалось… И коленки почему-то ослабели…

Я точно не сплю? Точно нахожусь в своей комнате? В комнате…

Камеры!

Эта мысль пронзила меня внезапно, тут же приведя в чувство. Я попыталась выкрутиться из объятий Калема, и когда он все же на миг оторвался от моих губ, быстро проговорила:

— Камера! Мы сейчас под камерой!

Но ответ Калема меня поразил:

— Ну и пусть, — он вновь было потянулся к моим губам, но теперь я уже оттолкнула его более решительно.

— Что значит «ну и пусть»? — я возмутилась. — Может сейчас весь ГРУМ смотрит как мы… Как ты… Как меня… В общем, смотрит! Тебя это не смущает? Да теперь о нас на каждом углу будут судачить!

— Не все ли тебе равно? — он еще и усмехается!

— Ну конечно! Тебе, наверное, не привыкать, с твоей-то репутацией! — во мне снова проснулась язва. — И в ГРУМе уже этому не удивляются! А мне, между прочим, такой славы не надо… Джулия, — вдруг вспомнила я о подруге и в ужасе схватилась за голову. — Она тоже все узнает! И пари… — тут я осеклась, покосившись на Калема.

Но он, кажется, не услышал моих последних слов: его взгляд был устремлен в один из углов спальни.

— А камера-то выключена, — изрек он потом.

— Не работает? — теперь я озадачилась.

— Нет, похоже, просто выключена, — Калем прошелся к двери, попутно наступив на трюфель, который вместе с остальными конфетами и коробкой, выпал у меня из рук в момент поцелуя.

— Тут все работает, — сделал Калем вывод, осмотрев коридор. — Ее действительно просто отключили.

— Зачем? — я все еще недоумевала.

— Возможно, чтобы не смущать нас, — теперь детектив вновь стоял около меня.

— Что за глупости? — пробормотала я, уставившись туда, где находилась камера.

— Это легко проверить…

— И как же? — спросила я с вызовом.

— Объясню чуть позже, — он сократил расстояние между нами до минимума и положил руки мне на талию. — Аты ведь тоже выпила тогда последнюю рюмку, — сказал потом с легкой усмешкой. И добавил: — Я видел, что она была пустая…

— Не понимаю, о чем ты, — я безуспешно пыталась прикинуться дурочкой, но Калема провести было не так уж просто. Детектив, что б его…

Продолжая усмехаться, он провел пальцем по моим губам, потом спустился к подбородку, чуть приподняв его. Я знала, что последует за этим, но противиться больше не собиралась. На поцелуй откликнулась сразу, теперь уже не только получая ласку, но и отдавая ее взамен. Целовала его осознанно, ни секунды не сомневаясь в том, что делаю.

— Ты что? — со смехом спросила я, когда язык Калема щекотно прошелся по моей щеке.

— Слизываю с тебя какао, — ответил он невозмутимо. — Хочу, чтобы на тебе и следа не осталось от конфет этого кондитера. Где-нибудь еще есть?

— Нет, — ответила я, поспешно пряча руки за спину. Мало ли, еще пальцы начнет облизывать… — Ты же собирался проверить исправность камеры, помнишь?

— Да. Смотри, — Калем подвел меня к камере, — если через несколько минут после моего ухода, на ней загорится белый огонек, значит, я был прав.

— Белый, а не красный? — с сомнением уточнила я.

— Белый, — подтвердил он. — Так камера меньше привлекает внимание.

— А если не загорится?

— Тогда придется сообщить в управление о поломке оборудования. Так, мне пора, — Калем глянул на часы. — Через пятнадцать минут я должен быть в столовой и дегустировать ваши кулинарные шедевры. Кстати, что приготовила ты?

— Не скажу, — усмехнулась я, но тут же спохватилась, вспомнив о главном: — Я ведь не рассказала тебе, что хотела!

Калем вопросительно приподнял брови.

— На кухне я нечаянно поскользнулась, упала и… Все увидели мой пистолет, — произнесла все это на одном дыхании и умолкла, ожидая приговора.

— Не поранилась? — со вздохом спросил Калем.

Я отрицательно покачала головой.

— Точно все видели?

— И Калеоппа, и Памелла, и Нирета, повара, все… — я махнула рукой. — А Эбби даже целый допрос с пристрастием устроила.

— И что ты им ответила?

— Сказала, что у меня очень заботливый папочка, который и снабдил дочурку пистолетом для безопасности. Не очень убедительно, да?

— Сойдет, — Калес снова вздохнул. — Что уж теперь делать?

— Может, мне больше не носить его? — предложила я.

— Даже не думай! Пусть все остается как есть. Будем решать проблемы по мере их поступления. А теперь все, иди вниз. Я тоже скоро спущусь.

…Когда Калем ушел, я выждала, как он и сказал, несколько минут и посмотрела на камеру. Горит! Действительно, горит! Значит, это правда! Кто-то специально отключил съемку, когда мы целовались.

Но кто же там в ГРУМе такой деликатный?..