Серафима оказалась не права, ибо молодой человек, вовсе не спешил на самолет, он уходил от погони выследивших его оперативников. Имеющий судимость и совсем недавно вышедший из тюрьмы, Константин Кустовский, по кличке Лель, данной ему сокамерниками за красивую внешность, уже успел снова совершить преступление. Пару месяцев назад, он и еще трое подельников ограбили офис крупного предпринимателя в подмосковной Балашихе. Наскоро сбыв свою долю украденного, Константин подался в Ялту к одной из своих бывших подружек. Но долго жариться под Ялтинским солнышком ему не пришлось. Уже спустя неделю в квартиру Людмилы явился следователь, чтобы его арестовать. Константин как раз в это время находился на пляже, а безумно любящая его Людмила, солгала оперативнику, сказав, что именно сегодня разругалась в пух и прах со своим любовником и выгнала его вон на все четыре стороны.
Когда следователь удалился, Людмила, опрометью собрав нехитрые пожитки Константина, побежала на пляж.
Увидев встревоженное лицо подруги и свою дорожную сумку в ее руке, Константин все понял.
— Вот козлы, все же заложили! — недобро подумал он о своих компаньонах. — Фу ты, черт! Как же их раскололи? Говорил ведь им, что пора сматываться и как можно скорей! Ну, где там! Они и не думали убираться, пока не наследили по самые уши! А все этот новенький молокосос, черт его навязал на нашу голову! И я тоже хорош! Сообщил Щербаку, что подамся в Ялту к Людке. Какая была нужда?!
— Костик! — воскликнула Людмила. — За тобой приходили.
— Когда?
— Только что.
— Тьфу! — сплюнул Константин. — За каким же хреном ты сюда сразу и прибежала?!
— Я сказала следователю, что выгнала тебя и…
— Да, плевать он хотел на то, что ты ему сказала! Они наверняка послали за тобой хвост.
— Ну, как же…
— Ладно, давай вещи. — И он грубо выхватил сумку из рук девушки.
— Иди домой!
В глазах Людмилы заблестели слезы.
— А ты теперь куда?
— Куда, куда! Теперь уж точно не к тебе! — зло ответил ей Константин, словно она была перед ним в чем-то виновата.
Людмила повернулась и медленно побрела домой, а Константин, осмотревшись по сторонам, и не определив пока ничего подозрительного, принялся натягивать на влажное тело футболку и джинсы.
— Только бы за Людкой хвоста не было! — заклинал он, — только бы не было! Из Ялты надо сниматься и как можно скорей! И если на его удачу, пока все чисто, он тотчас же отправится в аэропорт и купит первый попавшийся билет куда угодно!
Константин застегнул сандали, и, осмотревшись еще раз, запустил руку вглубь сумки. Тугой целлофановый пакет с деньгами лежал на месте. После этого он поспешно застегнул "молнию", и, перекинув сумку через плечо, отправился в город.
Стоянка на подъезде к пляжу до отказа была заполнена автомобилями.
— Надо бы, от греха, нанять тачку. — Подумал он.
В это время к стоящему неподалеку жигуленку девятой модели подошел пожилой мужчина.
Константин, быстро пробравшись сквозь вереницу автомобилей, подошел к нему.
— Слышишь, отец, подвези до аэропорта. Я на самолет опаздываю.
Мужчина с укоризной посмотрел на парня.
— Так чего ж ты до сих пор на пляже прохлаждался, коль опаздываешь?
— С девушкой прощался! Сам понимаешь, дело-то молодое.
Мужчина посмотрел на часы.
— Некогда мне, через два часа на процедуры надо, обернуться не успею.
— Отец, ну выручи! Опоздаю ведь, а другого билета сразу не купить. Я тебе сто долларов заплачу!
Услышав сумму, мужчина удивленно приподнял брови, и на минуту задумался.
Константин увидел, что он "клюнул" на его приманку, после чего растегнул "молнию", и, пошарив в пакете, вытащил обещанную купюру.
— Вот, отец, возьми прямо сейчас.
Ладно, черт с тобой, садись! — согласился мужчина.
Едва только они успели отъехать, как стоящий неподалеку молодой человек, которому все же удалось незаметно проследить за бдительным "Лелем", по непреднамеренной наводке Людмилы, вытащил из кармана сотовый телефон, и набрав номер, сообщил.
— Он поехал в аэропорт.
— Точно? — спросил абонент.
— Точно! — утвердительно ответил молодой человек. Я слышал, как он договаривался с частником. Записывайте номер машины, — ОК 809 СО, серая девятка.
Группа оперативников восьмого ялтинского отделения милиции, состоящая из трех человек, прибыла в аэропорт. Двое из их, выйдя из машины, направились к центральному входу. Третий остался на стоянке поджидать известную машину, которая вскоре и подъехала к означенному месту.
Константин Кустовской, вышедший из нее, направился к зданию аэровокзала, на ходу размахивая из стороны в сторону черно-синей спортивной сумкой. Его походка была быстрой и целеустремленной, и он вскоре обогнал двоих оперативников, прибывших по его душу. Однако в это время раздался предупредительный свист третьего, заставивший его насторожиться и испуганно вздрогнуть. Он резко оглянулся назад и увидел за своей спиной двоих людей в штатском, пристально глядящих на него.
— Черт! — выругался про себя Константин. — Черт! — Похоже, его все-таки выследили.
Он резко ускорил шаги, направляясь к дверям аэровокзального здания, и оглянувшись еще раз, увидел, что эти двое, и еще один, присоединившийся к ним, бегут следом.
— Черт! — сплюнул он, и все еще глядя назад, резко отворил стеклянную дверь, в тот же миг столкнувшись с идущими навстречу девушками, после чего, выслушав их возмущенную тираду, поспешно извинился и побежал дальше, вглубь здания. Трое мужчин, преследовавших его и не обративших на себя абсолютно никакого внимания уже вышедших на улицу Серафимы и Ирины, быстро проследовали за ним.
— Эй, ты! — крикнул на ходу один из них. — А ну, стой!
Кустовский продолжал бежать, хоть с глубоким отчаянием и осознавал, что это уже бесполезно.
— Стой! — властно крикнул ему второй. — Как тебя там, "Лель", кажется.
Констонтин, которого после слова "Лель" мгновенно кинуло в жар, безнадежно замедлил шаги. И через минуту, подбежавшие к нему с двух сторон оперативники, взяли его под охрану. Они провели красавца назад через зал ожидания, и, усадив в машину, преспокойно отвезли в отделение милиции.
— Ну, что, красавчик, завтра с утра отправишься в любимую столицу! — сообщил ему в приемной дежурный майор. — А пока, давай-ка, шагай в камеру! — и посадив арестанта под замок, в пустующий обезьянник, майор вернулся на свое рабочее место.
— Проскурин! — обратился он к дежурившему сержанту, — отнесите с Хадаевым его вещи, а я пока чайку попью, жрать хочется, аж под ложечкой сосет.
— Хорошо, Дмитрий Семенович. Кстати, мы с Пашкой еще и со стола не убрали. Там сыр нарезанный остался и ветчина, а вот с хлебом проблема.
— У меня есть! — ответил ему начальник. — Надюха сегодня купила мне кулебяку.
Определив сумку Кустовского в камеру хранения, дежурные милиционеры вернулись в приемную и занялись текущими делами.
Павел Хадаев принялся за составление рапорта, а Володя Проскурин, улучшив минуту, решил пока позвонить подружке, без свидетельствующих начальничьих ушей.
Он еще не закончил разговора с Леночкой, когда в приемную вернулся майор.
— Проскурин, хорош уши натирать! — заметил он подчиненному.
— Поди, трепешься с тех пор, как я ушел!
— Сейчас, сейчас, Дмитрий Семенович! — ответил Володя, и наскоро попрощавшись с девушкой, повесил трубку, с обидой взглянув на майора.
— Нечего дуться, — ответил ему раздобревший после еды начальник. — Мне сейчас должны позвонить. — И он взглянул на часы.
— Да я и не дуюсь, с чего вы взяли-то?
— Да уж не без глаз, наверное вижу, какую кислую физиономию ты на меня скосил.
Володя, уличенный шутливо-благодушным тоном начальника, засмеялся.
— Так Вы меня прервали на самом интересном месте.
— Ха, ха! — загремел басом рассмеявшийся майор.
— Так ты, что со своей Ленкой сексом по телефону что ли занимался?
Павел Хадаев тоже рассмеялся, отреагировав на шутку начальника.
— Слышь, Вовик, а ты в следующий раз селектор включай, мне тоже послушать охота!
Володя открыл, было, рот, чтобы отпарировать насмешникам очередной шуткой, но в это время зазвонил телефон.
— Это, наверное, меня. — Сказал Дмитрий Семенович, и направился к аппарату.
Володя, сидящий у телефона, не стал дожидаться очередного повтора звонка и, опередив начальника, снял трубку.
— Алло!
— Дежурный, дежурный! Что у Вас опять стряслось?
— Хорошо, передайте ему, если он через пять минут не успокоится, пусть пеняет на себя.
— Сейчас не приедем.
— Потому, что машина на выезде.
— Пожалуйста!
Володя возмущенно закатил глаза и положил трубку.
— Опять эта Топоркова не может сладить со своим бугаем. Как наша смена, так их словно черт раздирает заниматься разборками! Так что, извиняйие, Дмитрий Семенович, звоночек не по вашу душу!
Начальник ничего ему не ответил, а как-то странно на него посмотрел.
— Чего это с ним? — подумал Володя.
Дмитрий Семенович измерил его взглядом задумчиво и в то же время удивленно, так, словно видел впервые. Спустя мгновение взгляд его почему-то и вовсе стал лишенным всякого присутствия в этой комнате, он явно думал о чем-то своем, и возможно очень для него значимом.
— Да, что с ним такое? — снова подумал Володя, однако вслух этот вопрос произнести не решился.
Майор, тем временем, отвернулся от него и подошел к сейфу, где хранились ключи. Быстро набрав код, он отворил тяжелую металлическую дверцу и вытащил два ключа, одним из которых был ключ от камеры хранения, а другим от камеры, куда был помещен новый арестант. После этого он снова повернулся к Володе и протянул ему один из ключей.
— Сходи в камеру хранения и принеси сюда вещи этого красавца.
— Что-то забыли внести в опись? — поинтересовался сержант.
— Не твоего ума дело! — резко ответил ему начальник.
— Хорошо! — покорно согласился удивленный больше прежнего Володя и отправился в камеру хранения.
Он принес сумку Кустовского и поставил ее на стол перед начальником. Дмитрий Семенович тут же поднялся со стула, и, взяв сумку, направился с ней к камере заключенного.
Константин сидел на обшарпанном табурете, прислонившись спиной к стене, когда раздался щелчок повернувшегося в двери ключа, и через секунду перед ним предстал тот самый майор, который определил его в обезьянник.
— Вставай! — скомандовал он арестанту.
Тот удивленно поднял брови, увидев свою сумку в его руке, и выполнил команду.
— Пошли! — вновь скомандовал майор, и первым направился к выходу.
Майор, а следом за ним арестант, сопровождаемые удивленными взглядами обоих сержантов, прошли мимо дежурки и направились к выходу из здания милиции.
— Куда он его повел? — спросил у товарища совершенно опешивший Володя.
Но тот и сам, удивившись не меньше сослуживца, только пожал плечами.
Вскоре начальник вернулся в дежурку, но уже один, без арестанта, и как ни в чем не бывало, присел к столу.
— Дмитрий Семенович, — обратился к нему Павел. — Куда Вы его отвели-то?
— Отпустил! — ответил начальник и снова умолк, уставившись невидящим взглядом на свой стол.
— А, что случилось-то? — удивился Володя. — Обознались что ли?
— Не твоего ума дело! — вновь грубо ответил майор, и, отвернувшись от ребят, облокотился на спинку стула, а потом уставился в потолок.
В эту минуту снова зазвонил телефон, и Володя снял трубку.
— Алло?
— Одну минуточку.
— Дмитрий Семенович, это Вас.
Майор, словно очнувшись от забытья, шустро подскочил к телефону.
— Алло? Вера? Я слушаю…
— Угу, угу…
— А когда выписывают-то? Завтра? Очень хорошо!
— Ну и ладно, за анализами Колька потом сгоняет. Только не забудь сразу купить лекарства.
— Ничего, ничего! У нас ему все равно будет лучше, чем в больнице, да и консультация рядом.
— Какое беспокойство, сестричка, о чем ты говоришь?!
— Нет! И даже не думай!
— Ну, все, пока! Увидимся вечером.
Дмитрий Семенович положил трубку и с облегчением вздохнул.
— Племянника завтра выписывают. — Сообщил он ребятам. — Недельку, другую побудет пока у меня, а не то сгноят его в Веркином захолустье.
— Что? — удивленно спросил он после затянувшейся паузы у ребят, все еще с недоумением смотрящих на него.
— Я же вам говорил, что у Алешки был сложнейший перитонит, неужели не помните?
— Помним! — почти в один голос сказали сержанты, и недоуменно переглянувшись, умолкли.
Телефон зазвонил снова, и стоящий рядом майор снял трубку.
— Милиция!
— Таак! Угу!..
— Во сколько?
— А что же сразу не позвонили?
— Понятно! Ладно, диктуйте адрес.
Он положил трубку, на ходу продолжая записывать адрес, а потом скомандовал Володе.
— Проскурин, давай — ка скорехонько шуруй к ребятам, вели заводить машину, мы едем на вызов.
— Мы?
— Я и они, а вы с Хадаевым остаетесь в дежурке.
Совершенно ничего не понимающий Константин Кустовский некоторое время стоял около милиции и пытался найти хоть какое-то логическое объяснение происходящему.
Майор, абсолютно ничего не объясняя, вывел его на улицу и, вручив сумку, велел отправляться на все четыре стороны. Что это могло значить? Может, они подумали, что он вовсе не тот "Лель", которого заложили подельники? — Да, нет, он же моментально отреагировал на кличку в аэропорту, и этого не могли не заметить оперативники. Да и потом, если даже за основу принять такое предположение, разве смогли бы его отпустить на все четыре стороны без официальных объяснений, расписок и тому подобном, да еще вечером! Ведь его даже не допрашивал следователь! Нет, здесь что-то не так! Может…может они решили приготовить ему какую-нибудь подставу? Но в связи с чем? — Да нет! Это и вовсе никуда не катит!
Он еще раз оглянулся на двухэтажное из серого кирпича здание милиции и медленно побрел в сторону от него. Куда теперь? — Думал он, — опять к Людке? И вдруг… какая-то резкая, ниоткуда взявшаяся сила, заставила его остановиться как вкопанного! Сознание его в тот же миг начало размываться, как при наркозе. Константину было знакомо это ощущение еще с детства, когда его готовили к операции по удалению грыжи. "Размывание" это длилось совсем недолго, а потом и вовсе прекратилось, и Константин Кустовский по кличке "Лель", сознание которого в считанные секунды было кем-то надежно запрятано в самые недра души, забыл о своем существовании.