А вы знаете, где находятся острова Бонин? Вот и я не знал…

Бонин. Они же Огасавара, вулканический архипелаг из 89 мелких островов в западной части Тихого океана. Вытянут на 150 км по 142®10' в. д. между 26®30' и 27®44' с. ш. Принадлежит Японии Рельеф гористый, высота потухших вулканов до 390 м. Климат тропический, влажный. Тропическая растительность. Возделываются сахарный тростник, рис, табак, кокосовые пальмы. Не обитаемы. Лоция Тихого Океана.

Забавно…если они не обитаемы- то кто же тогда кокосы сеет и табак жнёт? Загадка.

Ну а нам - то что до до этого бонина-монина… Необитаемы, говорите?

'И-тти. И-тти.'

Кабельный пароход 'Окинава-Мару', 2300 тонн, с забавным сооружением на носу - вроде огромного барабана, из которого на ярмарках мошенники как-бы вытаскивают выигравшие шары- занимался своим прямым делом.

Прокладывал трансатлантический кабель- Токио- Сан-Франциско…

Острова японские, пароход американский, кабель и инженеры - английские… всё как всегда…

Но всё же кое-кто решил внести разнообразие в тяжёлый и механистический труд японских связистов…

… В серой мгле, которая висела над горизонтом, показался небольшой корабль, идущий под парусами (прямые на фок-мачте, латинские на бизани…грот-мачта стояла 'сухая')… при этом из низкой, широкой трубы усиленно валил густой, чёрный дым (дожигали интерьеры командирской каюты… при этом мичман Зуев говорил совершенно невозможные вещи:'Мать, мать, мать…я понимаю, пианино из кают-компании! В нём дерева много…но какая (пи, пи, пи-иии) мою гитару в топку кинула? Мать…')

Затрепетали на океанском ветру яркие флажки: 'Внимание, на японском судне! Немедленно остановиться!'

Минута замешательства…ответный сигнал: 'Кто вы? По какому праву мне приказываете?'

Гордо: 'Тебе приказывает - крейсер 'Русская Надежда'! Стоп машина, косорылый!'

'Господин капитан второго ранга! Японский кабельщик смайнал за борт конец провода, увеличивает ход!'

'Дайте предупредительный…отставить! Снарядов и так мало…Открыть огонь на поражение! Топи эту сволочь, ребята!'

А знаете, как японские ныряльщицы-ами ловят больших осьминогов? Они ныряют- и когда огромное животное оплетает их своими ' tentacles', как на старинных гравюрах стиля 'hentai', перекусывают ему нервный узел посреди лба…

Уничтожение всего лишь одного - совершенно безобидного судна (однако, единственного в Японии)- было таким укусом…огромный восьмирукий кракен сразу резко ослабел…

Но с углем надо было что-то срочно решать…'Маньджур' под парусами ходить решительно не мог!

… Префектура Канто на острове Хонсю- самая густо заселённая и промышленно-развитая часть Империи…Хоумленд… Шир… сердце…

Города Токио и Йокогама- начинают уже сливаться в один гигантский мегаполис…впрочем, до урбанизации, которая стала подлинным бедствием в 1945 году, когда знаменитый Токийский пожар, возникший в результате катастрофического землетрясения, превратил столицу в руины- ещё очень далеко…как далеко и до знаменитого полёта 'Энолы Гей'- трансатлантического воздушного клипера, первым доставившего в пострадавшие районы груз Международного Красного Креста…

… По улице ехал поезд…именно по улице! Земли в Японии настолько мало, что рельсы проложены без всякой полосы отчуждения, прямо между домами, так что узкоколейный паровозик (примерно такой у нас ездит на Мещёрской дороге между Владимиром и Рязанью) своим резким свистком распугивал прохожих, джин-рикш, и редких, запряжённых в двуколки, маленьких лошадок…

Наконец, поезд бодро выехал из плотной застройки (бумажные домики на бамбуковом каркасе, но перед каждым домиком- крохотный садик) и перед машинистом, справа, засверкало море…ничего удивительного! В Японии везде- куда ни посмотри- то горы, то море…то изящная ветка сосны над прихотливо изогнутым красно-лаковым мостиком…

А в море, на фоне восходящего солнца (как символично!) чернел большой трёхтрубный корабль…

У машиниста, Хибакуши Накаямо, даже в глазах защипало…как красиво!

'Черен гагата зрачок,

Черен день без тебя…

В сером море чернеет корабль!'

Вот на чёрном корабле - что-то огненно блеснуло…

И 'Херсон' стал первым кораблём Императорского Флота, успешно обстрелявшим поезд…

'Государь!

Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, Государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, Государь. Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем. продолжение невыносимых мук

Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы, они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, Государь! Не дерзость в нас говорит, а сознание, необходимости выхода из невыносимого для всех положения. Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство, необходимо, чтобы сам народ помогал себе и управлял собой. Ведь ему только и известны истинные его нужды. Не отталкивай его помощь, повели немедленно, сейчас же призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель, - пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, - и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов. Это самая главная наша просьба…

Но одна мера все же не может залечить наших ран. Необходимы еще и другие:

I. Мери против невежества и бесправия русского народа

1) Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.

2) Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собраний, свободы совести в деле религии.

3) Общее и обязательное народное образование на государственный счет.

4) Ответственность министров перед народом и гарантия законности правления.

5) Равенство перед законом всех без исключения.

6) Отделение церкви от государства.

II. Меры против нищеты народной

1) Отмена косвенных налогов и замена их прямым прогрессивным подоходным налогом.

2) Отмена выкупных платежей, дешевый кредит и постепенная передача земли народу.

3) Исполнение заказов военного морского ведомства должно быть в России, а не за границей.

4) Прекращение войны по воле народа.

III. Меры против гнета капитала над трудом

1) Отмена института фабричных инспекторов.

2) Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных рабочих, которые совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановления этой комиссии.

3) Свобода потребительско-производственных и профессиональных рабочих союзов - немедленно.

4) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.

5) Свобода борьбы труда с капиталом - немедленно.

6) Нормальная заработная плата - немедленно.

7) Непременное участие представителей рабочих классов в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих - немедленно. '

… Дворцовый комендант, свитский генерал Хабалов смотрел в поданную ему на донышке мерлушковой шапки бумагу, как в афишу бродячего театра смотрит уездная коза…только что не пытался ея пожевать!

'Ну и что ето за хрень?'

Перед генералом теснились на февральском ветру человек семьдесят- восемьдесят, держащие в руках иконы на рушниках и церковные хоругви… мужики в поддёвках и смазанных сапогах… бабы в крест-накрест повязанных платках, пара седоголовых стариков дворницкого вида…позади крутились несколько уличных мальчишек…

Вперед выступил высокий, худой священник в сером подряснике:' Мы- "Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга", а я- отец Георгий… мы принесли Государю нашу петицию…'

'Ну и зачем же являться с такой помпой? Ну! Принесли и принесли…перепишите на гербовой бумаге, по установленной форме, и подайте в приёмную Собственной Его Императорского Величества Канцелярии…потом ждите ответа!'

'Мы желаем вручить петицию Государю лично в руки!'

'Вот же ты чудак-человек…голову-то подними! Видишь, над Зимним Штандарта нет? Царя -батюшки, значить, нету дома! Откуда ты такой тупой взялся? Не с Малоросии ли?'

Отец Георгий, в девичестве Гапон, бывший действительно родом 'с пид-Полтавы', вспылил:'Прячется, узурпатор, от воли народа?!'

'Это кто тут узурпатор, мать твою через левую ноздрю! А ну, на колени!'

Толпа испуганно шарахнулась в стороны, раздаваясь на полы…Гапон испуганно обернулся. От Арки Главного Штаба не торопясь шёл крепкий мужик, в яловых сапогах, в романовском коротком полушубке с полковничьими погонами…двое караульных гренадеров, стоящие за спиной Хабалова, взяли винтовки 'На-краул!'

'Он?!…он…он…ОН!!!'- зашелестело в маленькой толпе…потом толстая, дородная баба вдруг рухнула на колени, осеняя себя Крёстным знамением…'Он! Царь -Батюшка! Кормилец!'

У Гапона испуганно задрожали губы…и поход-то весь был задуман именно потому, что ЕГО не было в Питере…устроили бы бузу, полиция разогнала бы демонстрацию…отработал бы Гапон свой гонорарий…а теперь что делать?

Между тем Михаил подошёл к Гапону, взял из его рук петицию…быстро пробежал…

'Ну что? Есть и дельные мысли… Подумаем о сём… А вот на счёт Учредительного собрания…это что же за хуйня? В английскую королеву меня превратить хочешь?А вот три хуя тебе в глотку, чтобы голова не качалась! Я- Хозяин Земли Русской!

Таким уж я родился. Таким и умру…'

'Подыхай же скоГей!'

Из задних рядов выскочил горбоносый, кучерявый, субтильный юноша с револьвером в руке.

Михаил повернулся к нему всем могучим корпусом и смело, гордо, отважно посмотрел ему прямо в его выпученные сумасшедшие глаза…

Юноша завизжал, нажал на спусковой крючок…осечка! Террорист нажал снова…но за долю секунды до того, как прогремел роковой выстрел, седой, как лунь, старик со Знаком Военного Ордена на бекеше заградил Михаила собой…вторая пуля вонзилась царю в предплечье, пролив кровь Божьего Помазанника, смешавшуюся с кровью рабочей…

Третий раз выстрелить не дали… пока Хабалов выхватывал шашку, над террористом уже сомкнулась толпа пролетариев, из которой тут же вылетел террористов ботинок, в котором торчала белеющая кость… тогда генерал, в бессильной ярости, погнался за убегающим, петляя, как заяц, Гапоном, и от всей души треснул провокатора ножнами пониже тощей спины…

А Михаил всё пытался заткнуть смертельную рану старого солдата скомканной петицией…

…'И-и-и…уби-и-и-ил…ой, уби-и-ил!'

Околоточный надзиратель Соловец пододвинул к себе десть писчей бумаги, воткнул ручку в чернильницу - непроливайку:'Кто убил? Кого убил? Когда и как именно убил?'

Простоволосая, своим длинноносым удлинённым лицом -тупым и одновременно стервозным- похожая на лошадь, молодая баба с красивейшим, переливающимся всеми цветами радуги фингалом под глазом, стоявшая перед его столом, как лист перед травой, страдальчески простонала:'О-ой, да меня уби-и-ил, стервец тако-о-ой…'

Соловец плюнул на и без того загаженный пол участка и с досадой произнёс: 'Тьфу ты…чистый лист испортил…я думал, вправду смертоубийство…да ты кто есть-то такая, а?'

'Да Ксюшка это Запиздюлькина, в девичестве Собчак'- вошедший квартальный Ларин приветливо похлопал потерпевшую по дебелой заднице…'Привет, Ксюха! Всё блядуешь?'

'О-ой, да как же мне не блядовать-то! Я же не какая-нибудь подзаборная… я не за так, а хоть за пятак! Мне Ахметка за это бусики подарил, синенькие…'

'Смотри, Ксюша, доиграешься! Вот приедет твой машинист из рейса раньше времени, прихватит тебя прямо на горячем…я ведь знаю, ты сверху поскакать любишь? Да и рубанёт колуном по твоей пустой белобрысой башке…'

'И убьёт, оченно могёт быть!'- рассудительно заявила хозяйственная молодка…

А потом нагнулась над столом, так что перед остреньким носом субтильного Соловца нависли изрядные достоинства, отчего-то вызывающие стойкие ассоциации с чухонской молочно-товарной фермой, и прошептала волнующим сценическим шёпотом:'А Вы построжайте мово благоверного… а чего он ручищи-то распускает? Зашёл в дом- да и не говоря единого дурного слова- хрясь мне по роже…убил! Форменно убил…'

Соловец отодвинулся вместе с заскрипевшим стулом и несколько нервно парировал:'Эй, ты мне здесь не не устраивай театр драмы имени комедии…мало что по роже…это ничего! Вот когда он тебя и вправду убьёт- тогда и приходи! Сразу же! Я протокол составлю…'

Ксюша недоумённо захлопала длинными ресницами:'Дак как жеть я тогда приду? Убитая -то?'

'Ну, это милая, уж твои заботы…всё, иди, иди…не мешай трудиться…Ларин, всё хочу тебя спросить, ты детей любишь?'

'Нет, у меня нормальная ориентация…а что такое?'

'Всё-то ты книжки всяких Ломброзов читаешь, словами умными сыплешь…ориентация у него… Слушай, не в службу- сходи, будь другом, к Окружной… там под мостом через Обводной какие-то беспризорники в асфальтовом котле поселились…жалко мальцов! Зима же…напьются самогонки и замёрзнут, сироты… Возьми их да и отведи… ну хоть в приют -школу имени Достоевского, к Сорокину Виктору Николаевичу…'

'Нет, я один не пойду…это же такие архаровцы! Они меня самого…куда хочешь отведут…'

'Вот-вот'- поддержала Ларина вытирающая сопли Ксюша- 'меня вот тожеть вчерась эти сиротки мало-мало не ссильничали…'

'Тебя ссильничаешь…как же! '

'А что? Я ведь не какая -нибудь подзаборная, чтобы за так…'

'Ну хорошо, Ларин…возьми тогда с собой вот хоть Дукалиса! О, лёгок на помине!'

Городовой Дукалис, из лифляндцев, коих достаточно в Северной Пальмире, стоя в дверях, прижал два пальца к круглой барашковой шапке под суконным башлыком, засыпанным тающим снегом:'Так точно, слушаюсь! Куда иттить?'

'Да погоди ты, согрейся малость… с Сенного?'

'Так есть… полный порядок, собрал с лавочников три рубель…'

'Молчи, дурень! При посторонних! Горе моё… хорошо хоть не перед градоначальником ляпнул…ладно, как обогреешься- пойдёшь беспризорников…чем могу служить, господа?'

Вошедший в камеру (именно так!) околоточного первым господин в английском полупальто с каракулевым воротником, ни слова не говоря, выхватил из кармана короткоствольный 'бульдог ' и в упор выстрелил Соловцу в лицо…

Ксюша дико завизжала… Ларин сбил её, как городошную кеглю, на пол, прикрывая собой и одновременно пытаясь выхватить из кобуры свой 'Смит-Вессон'- но явно не успевая это сделать…положение спас Дукалис.

Богатырским мощным движением он стремительно поднял подвысь дубовый стол, окрашенный алой кровью околоточного, и обрушил его на голову каракулевого господина…тут из коридора загремели новые выстрелы, наполняя комнату сизым дымом…Дукалис закачался, и со стоном рухнул на некрашенные доски пола…

Однако Ларин за эти несколько секунд успел-таки обнажить своё оружие- которое немедленно не преминул пустить в ход.

Нападавшие, видимо, не ожидавшие встретить отпор, тут же ретировались, бросив своего подельника…

Когда квартальный Ларин, перевязав хрипящего Дукалиса (в перевязке деятельное участие приняла госпожа Запиздюлькина, в девичестве Собчак, пожертвовавшая на благое дело собственноручно оторванный кусок своей нижней юбки) начал активно колоть задержанного (причём колол он его шилом, предназначенным для шитья дел), последний сознался, что он не бандит, а идейный борец с самодержавием, и требует обращаться с ним вежливо!

Поэтому Ларин его пристрелил с соблюдением всех установленных норм приличия…не любят полицейские 'менты', когда их товарищей убивают…

А у околоточного - двое детишек малых остались- мальчишка и дочка, чуть постарше, которая сок яблочный очень любит… и беспризорниками в этот день так никто и не занялся…

… В этот день- на Козьму и Демьяна- всю страну внезапно накрыла волна кровавых, чудовищных, бессмысленно-жестоких преступлений…можно было подумать,что все они управляются единой, безжалостной волей…что, в общем, так оно и было!

В Порфироносной Вдове лаборантка Лаборатории Особо Опасных Заболеваний Московского Медицинского Института Аврора Крейсер вылила в акведук Мытищинского Водопровода колбу с возбудителем холеры, штамма 'Эль-Тор'.

На станции Люберцы Московско-Рязанской дороги помощник начальника станции Смирнов и стрелочники братья Волковы устроили крушение ускоренного дачного поезда, состоящего только из вагонов первого и второго классов, чтобы, как они показали- 'ограбить трупы состоятельных пассажиров'.

В Ревеле, на улице Люхиге-Ялг, специально приехавший для этой цели из Ыйсмяэ Jьri Bцhm, в миру Valery Egoroff, ударил молотком по голове 'рюсски оккупант' - пятилетнего мальчика Василия Иванова…

В Киеве, на Подоле, на Андреевском спуске, приват-доцент Грушевской, воровато оглянувшись, столкнул под откос оставленную матерью буквально на минуту у Андреевской Церкви коляску с двухмесячной девочкой…

В полуверсте от Винницы была подожжена польским националистом Рыдз-Смиглы церковь-усыпальница русского врача -хирурга Пирогова…даже мёртвый- он не давал покоя врагам России!

В Тульчине бойцы еврейской боевой организации 'Хагана' швырнули бомбу в местное офицерское собрание…

В Гельсинкфорсе студент Свинехунд насыпал крысиный яд в пиво- и угостил им матроса второй статьи Дыбенко…

По отдельности- эти чудовищные по бессмысленности преступления были способны вызвать только отвращение и ужас обывателя - но, вместе с 'центральным актом'- немыслимым убийством Государя- они должны были погрузить страну в хаос…

И счастлива Россия, что нашёлся такой человек, и должна быть она вечно благодарна ему- православному литвину Годзилко (по вечному пачпорту солдату Моршанского полка Ивакину), которого нашли контуженным в воронке при 'третьей Плевне', когда вся его рота полегла при штурме редута у Горного Дубняка…

Одинокий инвалид служил швейцаром в гостинице 'Европейской' и на крёстный ход попал случайно- шёл себе со смены… и думал, что это в честь Козьмы и Демиана! А когда увидел, что некто целиться в Государя - долго раздумывать не стал…

Кстати, личность этого 'некто'- изрядно обезображенную пролетарским гневом- удалось установить!

Это оказался Янкель Моисеевич Юровский, екатеринбургский мещанин…член РСДРП, по профессии- фотограф… его ателье, занимавшееся изготовлением 'парижских фото в стиле ню', было закрыто царскими сатрапами, не понимавшими прогресса… они считали эти высокохудожественые работы - безнравственными! Слюшайте, я вас таки умоляю- ведь нравственно всё, что идёть на благо пролетариата? А Юровский- без сомнения, пролетарий? Ну мало что он использовал наёмных работников? Всё равно- пролетарий…потому что относится к наиболее угнетаемой проклятым царизмом еврейской нации. Раз еврей- значит, угнетённый, и все ему обязаны.

Ничего удивительного что униженный и оскорблённый Юровский принялся мстить гоям…

Когда известие о покушении разнеслось по всей стране…можно было ожидать, что страна оцепенеет от ужаса! Раз можно поднять руку на Божьего Помазанника- значит, всё позволено?!

Однако- организаторы 'кровавого воскресенья' просчитались…реакция народа была совершенно иной!

В Киеве, где на Крещатике рыжий еврейчик разорвал раму с портретом Михаила Александровича, просунул туда голову и кричал:'Ви! Слюшайте! Тепер я ваш цар!' - мастеровые, сперва слегка оторопев, к вечеру устроили первый в этот день 'pogrom'…полетел по Подолу пух из распоротых перин!

Больше всего пострадали совершенно непричастные сапожники да портные…Поляковы да Бершадские вовремя укрылись за тяжёлыми ставнями, окружённые многочисленной частной охраной…

… 'Когда идеи перестали быть коралловыми украшениями, а стали для интеллигенции пружинами действий, иногда героически самоотверженных, - и в эту более зрелую эпоху наша историческая бедность создала колоссальное несоответствие между идейными предпосылками и общественными результатами интеллигентских усилий. Вбивать часами гвозди в стенку стало как бы историческим призванием русской интеллигенции.

Чтобы не пьянствовать и не резаться в карты в сытой и пьяной среде "мертвых душ", нужен был какой-нибудь большой идейный интерес, который, как магнит, стягивал бы к себе все нравственные силы и держал их в постоянном напряжении.

Чтоб не брать взяток и не искательствовать среди искателей и мздоимцев, нужно было иметь какие-то свои глубокие принципы, отрывавшие человека от среды и делавшие его отщепенцем: нужно было быть карбонарием или, по меньшей мере, фармазоном.

Чтоб жениться не по тятенькину приказу, нужно было стать материалистом и дарвинистом, то есть крепко-накрепко уразуметь, что человек происходит от обезьяны, и поэтому тятенька в восходящей лестнице родословия примыкает к обезьяне ближе, чем сын.

Протянуть руку к римскому праву или к ланцету означало - в принципе протянуть ее к запрещенной литературе и прийти к несокрушимому убеждению, что без политической свободы тупым и ржавым куском железа окажется ланцет.

Чтоб бороться за конституцию, интеллигенции понадобился идеал социализма. Наконец, ей пришлось заняться обесценением всяких "преходящих" политических ценностей перед верховным трибуналом "Долга" и "Красоты", - только для того, чтобы… облегчить себе примирение с режимом.

И вот это-то убийственное несоответствие между идеологией и житейски общественной практикой, это кричащее свидетельство о бедности являлось для интеллигенции, наоборот, источником необузданного высокомерия.

'Смотрите, - говорят, - какой мы народ: особенный, избранный, "антимещанский", грядущего града взыскующий… То есть народ-то наш, собственно, если до конца договаривать, дикарь; рук не моет и ковшей не полощет, да зато уж интеллигенция за него распялась, всю тоску по правде в себе сосредоточила, не живет, а горит - полтора столетия подряд… Интеллигенция заместительствует партии, классы, народ. Интеллигенция переживает культурные эпохи - за народ. Интеллигенция выбирает пути развития - для народа. ' Где же происходит вся эта титаническая работа? Да в воображении той же самой интеллигенции!

Но вот чудо: сделал абсолютно свободный русский интеллигент три шага и позорнейшим образом заблудился меж трех сосен. И снова идет он на выучку в Европу, берет оттуда последние идеи и слова, снова восстает против их обусловленного, ограниченного, "западного" значения, приспособляет их к своей абсолютной "свободе", т.е. опустошает их, и возвращается к точке отправления, описав 80.000 верст вокруг себя. Словом: твердит зады и врет за двух.

Ничего другого ведь версиловская "свобода" и не означала, как свободу мысли- гулять без дела. И эта "свобода" - ею в абсолютнейшей мере обладал, напр., народоволец Морозов, когда разгадывал в Шлиссельбурге загадки Апокалипсиса, - эта "свобода" проклятием тяготеет над всей историей русской интеллигенции'…Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) 'Об интеллигенции'

…'Тучи над городом встали,

В воздухе пахнет грозой…

За далёкою Нарвской заста-авой

Парень живёт молодой…'

Патруль 'Черной Гвардии' Путиловского завода - двенадцать человек, одетые в домашние кацавейки, шубейки и пальтишки на ватине (а у кого пальто так прямо на рыбьем меху, семисезонное), во главе с бывЫм унтером Павловского полка (тот один в своей старой гвардейской шинели) вышагивают посреди мостовой…с оружием у них тоже, не очень: пара охотничьих сестрорецких двустволок, одна берданка, кои во времена оны за два рубля штука Военным ведомством распродавались, да никто их не покупал- вот знать бы, где упасть- соломку бы постелил…крепки русские люди задним умом… у остальных- кованные в кузнечном цехУ бебуты да пики…

Навстречу- барышня, по виду- курсистка…

- ' Сударыня, можно Вас спросить, далеко ли путь держите?'

'Отстань, Прохор…чего ты цепляешься! Видишь, и так, бедная, напугана до соплей, фонари же не горят…иди, иди себе, дочка!'

'Нет, дядя Федя, я спросить хочу- а чего она в таком месте в такое позднее время делает?'

'Прошка, ну что ты как репей…может, заболел кто…в аптеку торопиться…'

'Никакой аптеки в той стороне нет…там вообще ничего нет, окромя капсюльного цеха…'

'Слушай, я не пойму, чего тебе надо…чего ты фулюганишь, словно эс-дек какой, прости Господи…к прохожим цепляешься…смотри, другой раз тебя с собою не возьмём - не слушай его, милая, проходи себе с Богом, доброго тебе пути…'

И пошли бы они мимо, каждый своей дорогой, ежели бы у барышни сегодня не было обычного, ежемесячного недомогания…а так- взмахнула она узелком, который несла в вытянутой руке наподобие Пасхального кулича,и с искажённым ненавистью лицом крикнув:'Долой самодеГжавие!'- швырнула его прямо под ноги проклятым погромщикам-антисемитам…

… Когда развеялся дым, на заснеженной мостовой остались лежать двое- дядя Федя с оторванными ногами и барышня-бомбистка, которой осколок булыжника из мостовой угодил прямо в висок…

Прохор, утерев кровь с рябого лица, произнёс не как предположение- а как непреложную истину:'Пора. Пора бить жидов. И ещё… Интеллихентов!'

… В деревне Гадюкино, Покровской волости, Саратовской губернии, что привольно раскинуло свои кривые улицы в заволжской степи, земский фельдшерско-акушерский пункт вызывал при первом взгляде чувство жалости…при втором взгляде, впрочем, тоже…

Избёнка была жалкая, печка дымила…и казалось, что храм богини Гигеи сейчас вот прямо и завалится на бок… впрочем, с указанного бока стену подпирали две слеги!

Заведующий пункта, врач Абрам Григорьевич Кассиль, двадцати трёх лет, посмотрел в подслеповатое, занесённое снегом окошко и сказал своей помощнице, акушерке Анне Иосифовне Перельман, девятнадцати лет:'Ну вот и дождались! Никак, громить нас идут…собирайся, мин херц, и быстро-быстро, огородами- к становому!'

'А ты, Абраша?!'

'Я не могу. Я земский врач. И не могу, согласно присяге- покидать своего поста… Ни при каких обстоятельствах.'

'Ну так и я с тобой. Убьют так убьют'

'Мин херц, ты настолько дура? Ты ведь барышня…не только убьют, но и…'

'Азохан вей! Наконец-то кто-то здесь заметил, что я всё- таки барышня! А то всё коллега да коллега…Не беспокойся. Ежели кто-то на мои мослы польстится- я успею олеума выпить…а одного тебя, дурака, не оставлю'

'Эх, ну навязалась ты на мою шею…чёрт с тобой. Пропадай.'

… В сенях, потолкавшись, прокашлявшись, отряхнув снег с валенок, гадюкинский староста Дрон сын Прокофьев нерешительно постучал в обитую пёстрыми тряпками входную дверь…

- 'Да, входите…'

'Эта, Ваша Милость, господин дохтур…то ись, мы до Вашей Милости…'

'Чем могу помочь…'

'Да как бы это сказать… как Вы есть жид, не в обиду Вам будет сказано, а жиды, слышно, как телеграфист с Покровской давеча говорил - гм-гм… Царя-батюшку убить хотели…так это мы, то исть…'

'Громить меня, пришли, что ли?'

'Вот оно и самое, то исть я -то сам-то и ничего, но вот сход порешил…известно, мир- сущий злодей и есть…'

'Да за что же вы меня-то? Или я плохой врач?'

'Да Хоспость с Вами, хосподин дохтур…лечите Вы баско, охулки на руку не берёте…да только вот в Покровском жидов, извините, уже пожгли, в Нижне - Говнищино пожгли, в Верхне-Говнищино тожеть пожгли…нам обидно будет! Что же мы- хужей говнищинских? '

'Ну так и жгли бы Янкеля…'

'Да што Вы, дохтур! Как можно Янкеля жечь? Он же кабатчик! Не-ет, без кабака нам никак нельзя…'

'А без акушерский помощи, значит, можно?'

'Да баба, она ведь как кошка…сама родит! И в бане опростается, ничего…'

'А коли чума, или иная зараза прикинется? А если кто руку-ногу сломает?'

'Эх, дохтур, и не говоритя… бяда! Но жечь-то Вас надо, али как? Чем мы хуже говнищенских?'

'А земство-то причём? Изба-то не моя, она на ваши медные копейки строилась!'

'Ну вот барин, ты прямо как скажешь, так всю душу перевернёшь…жалко! А что поделаешь? Нет, жечь мы вас будем всенепременно…'

'Да что же, вы меня с акушеркой прямо на мороз выкинете…или, может, убить нас хотите?'

'Хосподь с Вами! Что же мы, душегубы? Нет, мы Вам поможем вещи собрать, да и перевезём в бобылью… там, где девки на вечёрки ежедён собираются! Ничего, шалавы, обойдутся! Меньше блядства будет…а избу Вашу пожжём! Вот так вот!'

Час спустя Анна Иосифовна, рассовав узлы по углам новенькой, пахнущей смолой избы, грея руки у отличной, свежебелёной печки, задумчиво говорила про себя:'Ну, Абраша, ты, конечно, как хочешь…но я до тебя нынче же доберусь! Решено, выхожу за тебя замуж, хоть ты сам об этом и не знаешь пока… А то что же это такое- чужих детей принимаю, а своих у меня до сю пору нет как нет? Нет! В этих-то хоромах- детишек заводить можно! Первенца Лёвушкой назовём… Нет,нет, своего я уж сегодня точно не упущу…'

…У околицы ясным пламенем занималась кривобокая жидовская хибара…а жертва погрома, Абрам Григорьевич, тиранил старосту на предмет выделения для фельдшерского пункта розвальней и пары лошадей…староста насчёт розвальней вовсе не возражал, но по вопросу о закреплении пары лошадей категорически сопротивлялся, говоря, что и поп, и даже землемер на одной обывательской лошади ездят… 'Вот и зовите тогда на операцию не меня, а землемера!'- горячился земский доктор, а староста с сомнением чесал затылок…

…'Как?! Как это могло случиться?!Боже мой, Боже мой…какое горе…да нет ли здесь ошибки?! Ведь это же нонсенс- крейсер сражается с поездом?'

Лорд Ленсдаун, Министр иностранных дел Его Величества, являлся сторонником намного более осторожной, уравновешенной и дальновидной политики, чем та, которую стремился проводить Кабинет. Он, тем не менее, хорошо понимал, что необходимо учитывать как про- японский настрой английского общественного мнения, так и то, что в Японии политика невмешательства могла быть воспринята как 'предательская'.

Ленсдаун полагал, что русско-японский конфликт нанесет ущерб Великобритании во всех отношениях и прежде всего ударит по ее престижу. Глава Форин Оффис находил желательным достижение 'согласия' с Россией в отношении дальневосточных дел, но не хотел и лишаться ценного союзника в лице Японии.

С другой стороны, 'руски' - это было, со времён наполеоновских войн, удобное, и главное- дешёвое пушечное мясо, canon fodder, для сдерживания сердечного друга- Франции и возникшей с помощью бисмарковского 'железа и крови' Германии…Отсюда и основная идея Ленсдауна: Британия должна выступить в качестве посредника между двумя державами, заставив их в какой-то степени умерить свои требования. Министр заявлял: 'Я хотел бы, чтобы Правительство Его Величества лучше протянуло руку как посредник или, при всех обстоятельствах, как дружески настроенный советчик, чем ждать, когда можно будет выйти на сцену в роли освободителя народов от царской тирании'.

Но то, что сотворили эти звери, эти грязные московитские варвары…'Неужели…нет никакой надежды?! О-о-о, негодяи…подлецы! Да как они в поезд-то попали? Ведь корабль- неустойчивая платформа для орудий, не так ли? А поезд -то движется!'

Секретарь наклонил голову с безукоризненным пробором, открыл папку тиснёной кожи:'Господин министр, наш военно-морской атташе сообщает, что 'руски' в поезд не попали…они попали в насыпь, полностью её разрушив! В эту воронку состав и свалился…и поэтому Ваша коллекция фарфора была разбита.'

'Неужели весь фарфор?!'

'Да, весь! '

'О-о-о…я этого не вынесу… Фарфоровые вазы и блюда из мастерских Сацума, Кутани, с их изысканной красотой прозрачно- белого цвета… блюда из мастерских Арита стиля Кикаэмон, которые стали очень известны в Европе с начала семнадцатого века, как драгоценные и очень дорогие предметы, иметь которые стремились все монархи! Расписанные яркими красками, золотом и серебром, изображающие цветы и травы, драконов, удивительных птиц, животных, сцены из жизни самураев… а чашечки стиля Имари! О-о-о… моё сердце разбито, разбито…ну, что там ещё?'

'Вчера состоялась беседа посланника в Лондоне Хаяси с Майкрофтом Холмсом. Упомянув о желательности нейтралитета Китая, Хаяси прямо поставил вопрос о возможности прохода через проливы русского Черноморского флота, заявив, что рассчитывает в этом деле на 'добрые услуги Правительства Его Величества'. Поскольку под 'добрыми услугами' подразумевалось многое - от любезной беседы британского посла в Петербурге с Ламздорфом до уничтожения русского флота у выхода из Дарданелл - Холмс также дипломатично ответил, что не знает, какого рода действия предприняла бы Великобритания, но она посмотрела бы на это, как на тяжкое нарушение договорных обязательств. '

'Это верное решение… а какую позицию занимает Сиятельный Диван?'

'Британский посол в Вене сообщил, что тамошний японский посланник узнал из секретных документов о запросе Россией турецкого правительства, может ли она рассчитывать на проход своих военных кораблей в Средиземное море. Официально Порта будто бы ответила категорическим 'нет', а неофициально дала понять России, что якобы не будет возражать при соблюдении Черноморским флотом полной секретности…'

'Какие негодяи, эти азиаты! Турки всерьёз, видимо, возомнили, что Босфор и Дарданеллы- это их собственная территория!'

'Лорд Бальфур выражает озабоченность Правительства Его Величества и предлагает дать подробные инструкции в Петербург послу Скотту. Если бы к тому поступила информация о передвижении Черноморского флота в сторону Босфора, давление на Россию должно неуклонно нарастать: сначала предлагается потребовать объяснений, затем уведомить 'в очень серьезном тоне' о твердой позиции Великобритании и уже после форсирования проливов поставить вопрос об отзыве посла из Петербурга, но, конечно, пока без объявления войны. Одновременно требуется сосредоточить соответствующие военно-морские силы в Восточном Средиземноморье.

'Имеется только один пункт, по которому может возникнуть действительно серьезное беспокойство Кабинета, и это - вопрос о Проливах. В случае, если русские корабли пройдут через них, они должны быть остановлены силой! Мы загоним разбушевавшегося кровавого зверя в его вонючую берлогу!

О-о-о, мой фарфор…'

… 'Сколько-сколько?!'

'Четырнадцать, Ваше Императорское Величество!'

Михаил Александрович погладил ноющую руку, которая покоилась в накинутой на шею чёрной косынке, и с сомнением покачал головой:'Конечно, я был бы очень рад,что нас воспринимают настолько серьёзно…черноморцы, конечно, у нас герои- Чесма, Синоп и всё такое…но! Четырнадцать британских броненосцев против 'Святителей' и 'Апостолов'…мучают меня смутные сомнения, что перехват нашего отряда- это только предлог…'

Джунковский справился с записной книжкой:'В составе английской эскадры- два лайнера компании 'P O'- на них Ланкаширские Стрелки, Валлийские Чёрные Йомены и морская пехота…'

'Пехота, говорите, морская? А не пора ли отнестись к Чухнину? О начале операции 'Баязет Молниеносный'?

'Уже, Ваше Императорское Величество…транспорт 'Дунай' в настоящее время входит в Босфор, имея на борту сотню кубанцев - для защиты нашего посольства от нападений…'

'Каких нападений? На наше посольство не было никаких нападений, Ламсдорф мне ничего не говорил…'

'Были, были нападения, Ваше Императорское Величество…где-то с полчаса тому назад…'

Однако Джунковский заблуждался. Нападений на русское посольство ещё не было…

А вот небольшой, в 1382 тонны, совершенно мирного вида, пароход, с тонкой высокой трубой и двумя 'сухими' мачтами действительно уже приближался к устью Пролива…

… По узенькой улочке Галаты, распихивая по дороге прохожих, бежал молодой человек, в узеньких брючках-дудочках и в пикейном жилете под коротковатым пиджачком…не очень-то уместная одежда для зимы- хоть и средиземноморской…но молодому человеку было явно не до хлюпающих под ногами ледяных луж. Уж очень он торопился, будто куда-то опаздывал…

Вбежав по скрипучей лестнице, прилепившейся к наружной грязно-белой стене убогого домишки, молодой человек толкнул жалобно зазвеневшую треснувшим стеклом входную дверь…на топчане, лицом к стене, мирно дремал другой, не менее молодой человек, почёсывая во сне одну ногу другой…на ногах были носки разного цвета, причём на левой ноге носок был к тому же и дырявый…

Увидев спящего, первый молодой человек схватился обеими руками за кудлатую голову:'Вай, вай! Ара, ти ещё здесь? Вставай, Гамлэт…бежать надо!'

Гамлет приоткрыл выпуклый глаз:'Вах, Ростом! Здравствуй, да? Зачэм бижать, слющай…'

Ростом просто рухнул на топчан:'Гамлэт, ми посольство вызырывать будэм, да?'

'Э-э, какой посол-мосол, слющай…зачем, вызырывать, я так ничего и нэ понял…'

'Я маму твою лубил…Наша партия нэ может согласиться с теми, кито желает только дыпломатическим путем добиться своих целей, поскольку чистая дыпломатия нэ считается с человеколюбием. Наши дыпломаты руководствуются собственным интэресом и правом силного. Эвропа нэ для нас, пусть знают армяне, что они ничего нэ получат, пока армянская зэмля нэ будет пропитана кировью!'

'Э, я сам твою маму лубил! Так би и говорыл…аванс полючил, да?'

'Да, полючил!'

'Харашо. Вызырывать так вызырывать…'

И спустя несколько минут отважные борцы устремились в посольский квартал…

Турецкий аскер Исфандияр-Оглы запустил толстые пальцы в банку с рахат- лукумом и горестно вздохнул…О Алллах, Всемилостивейший, Милосердный! Как быстро кончается всё хорошее…и как долго тянется это дежурство…Сиди тут, охраняй…кого? Гяуров…от кого? Один Совершенный, Которому ведомо всё, знает…

Мимо аскера в ворота в высокой глинобитной стене, на которой висела медная табличка с гравированной надписью L'ambassade de l'Empire Russe и двуглавым византийским орлом, проскользнул горбоносый, лохматый юноша…

Исфандияр-Оглы проводил его медленным взором…армяшка, небось продавать что-нибудь пришёл…однако армянин направился не к двери консульского отдела- а сразу вглубь двора, где теснились службы - конюшня, летняя кухня и ретирада…в двери которой армяшка и юркнул. Наверное, живот прихватило…спустя минуту, мимо аскера во двор проскочил второй армяшка и тоже направился в нужное место! Надо же! Долмы, что-ли, объелись?

Однако, надо и бдительность проявить…

Аскер с трудом встал - и гордо неся свой достойный баши живот, направился в угол двора…приоткрыл скрипучую дверь…о Аллах!

Один из армян стоял со спущенными штанами, а второй, сидя перед ним на корточках, что -то делал, ритмически двигая головой…

Отплёвываясь, Исфандияр-Оглы прошествовал к своему посту…эх, а в старые добрые времена таких баловников сажали на кол! О, куда катится мир?!

…Гамлет к тому времени уже размотал обвязанную вокруг талии Ростома взрывчатку… подожжён огнепроводный шнур, горящий даже под водой- и заряд осторожно опущен в отверстие нужника…Всё правильно! Громко, шумно и для персонала посольства безопасно…

Но запах, запах, господа…

Кубанцы, принявшие посольство под плотную охрану, долго ещё крутили носами…

… 'Таким образом, Эскадра Его Величества проследует в Стамбул для охраны жизни и имущества подданных Британской Империи…всё ясно?'

Турецкий топчи -баши смотрел на британского адмирала круглыми, пустыми, совершенно бараньими глазами…

'Нет, не проследует…есть ли у Вас фирман для прохода от нашего обожаемого Султана?'

'Мы получим фирман непосредственно из султанских рук, в бухте Золотой Рог!'

'На всё воля Аллаха, однако- предупреждаю. При попытке без разрешения войти в Дарданеллы- мы откроем огонь.'

'При первом же выстреле по английским кораблям ваши жалкие батареи будут сметены!'

'На всё воля Аллаха. Кысмет. Сметены так сметены…'

Спустя два часа они пошли…Гордые, решительные броненосцы Средиземноморской Эскадры!

3-я бригада- 'Ocean', "Irresistible", "Albion", "Vengeance". 4-я бригада - "Swiftsure", "Majestic", 5-я бригада - "Canopus", "Cornwallis". 7-я бригада - "Triumph", "Prince George". Остальные броненосцы - вместе с транспортами- остались у острова Мудрос…

Собственно говоря, это походило на то, как яйцо пытались разбить кузнечным молотом…

… Огромная, покрытая благородной патиной турецкая пищаль изрыгнула сноп соломенно-жёлтого огня, и вытесанное из благородного местного мрамора ядро с воем понеслось к цели над винно-пенными волнами Мраморного, воспетого Гомером, моря…На верхней палубе благородного 'Триумфа' в щепу разлетелся настил из благородного тика…

В ответ на турецкую батарею обрушился шквал огня…двенадцати- дюймовые, десяти-дюймовые, 190-мм, шестидюймовые снаряды перемешали с жёлтой землёй Троады и пушки, и турецких аскеров…

Путь на Стамбул был открыт…

Первым пал, что характерно, 'Альбион'…мощный взрыв, разворотивший ему бак, закрыл корабль чёрной, непроницаемой тучей…когда она рассеялась- на поверхности Пролива крутилась всепожирающая воронка…

'Дунай ' был не просто транспортом…он был транспортом минным!

"… Боже, покарай Англию!

И французы и русские нам нипочем,

То они нас побьют, а то - мы их побьем.

…

Но есть у нас главный враг.

Он в берлоге засел, как дракон.

От злобы и зависти он в ярости к нам.

Он, как кровью, водой окружен.

Идем же и станем все, как на страшном суде,

И страшную клятву дадим.

Та клятва из бронзы: не растает в воде,

Не развеется ветром, как дым.

Внимай же присяге, повторяй присягу!

Освяти ею пушку и пулю и шпагу.

Верна вся Германия ей.

Есть у нас ненависть одна!

Она нам навеки дана.

Ее мы выпьем до дна, до самого дна.

Будь проклят Наш Единственный Враг - Англия"

Молодой турецкий офицер, лейтенант фон дер Гольц-паша, аккуратно сложил свежую турецкую газету 'Das Berliner Telegraf' и обратился к своему коллеге, тоже молодому, и тоже, что интересно, турецкому офицеру, лейтенанту фон Сандерс-паше:'Ну, коллега, как Ваше мнение, так сказать, стороннего наблюдателя - о нашей армии? '

'О нашей армии вообще- положительное…о нашей султанской армии- нет слов. Приличных.'

'Ну, коллега…это у Вас цоссенский дух ещё не выветрился…'

'Лучше дух цоссенского кофе, чем галлиполлийский нежный запах подгоревшего бараньего жира… а если серьёзно: впечатление двойственное.

С одной стороны- чисто крестьянский состав султанских войск представляет на мой взгляд собой большое сходство турецкой и русской армий.

Турецкий крестьянин, честный, работящий, храбрый, легко подчиняющийся дисциплине, есть тот элемент, из которого с необычайной быстротой может быть создан хороший солдат. Мусульманское духовенство, фанатичное, преданное султану и турецкой государственности, сторожит его сознание. Никакое образование не углубило его способности к самостоятельному суждению, к критической оценке событий. Это отсутствие критицизма в солдатской массе в огромной степени облегчает и ускоряет работу командного состава по воспитанию стойкого бойца.

С другой стороны, солдатской массе могут молниеносно распространяться самые невероятные слухи, и мышление и психика солдат не вооружены для стойкой борьбы с ними. Панический страх легко овладевает солдатской массой; героизм последней неустойчив, так как в основе его заключается покорность фаталиста судьбе.

Турецкие солдаты способны, возможно, покорно выдерживать подчас сильнейший огонь, но порой они могут останавливаться перед легким препятствием, если им кажется невозможным его преодолеть.

'Олмас' - нельзя, не идет, ничего не выходит, - с этим турецким словом концентрируется представление о внезапном падении энергии, о бесполезности дальнейших усилий, о подчинении сложившейся обстановке; это сигнал к своего рода забастовке на поле сражения, к обращению недавних героев в толпу беглецов или покорных пленников.

'Олмас' в прошлую русско-турецкую войну встречался у турецкого крестьянина, одетого в солдатскую шинель, гораздо чаще, чем паника у русского крестьянина в той же шинели, вследствие того, что турецкий солдат имел несравненно слабейшую опору в командном составе армии и ее организации. Турецкие строевые офицеры на девяносто пять процентов представляют тех же крестьян - унтер-офицеров, иногда даже вовсе неграмотных, произведенных после экзамена только по уставам.

В штабах, в артиллерии, инженерных частях, отчасти в регулярной коннице служат офицеры, получившие образование в немногочисленных военных училищах или за границей. Вроде бы, не плохи, но…

Эти кадры нарастающего младотурецкого движения всё еще слабы и не охватывают войсковой массы.

Высшее командование - вообще пестрая смесь: пашей - выходцев из иностранных армий, являвшихся представителями разнообразных доктрин; пашей - интриганов, выдвинутых дворцовым фаворитизмом; пашей - дряхлых стариков, и пашей - толковых генералов, обостривших свое военное понимание в борьбе с рядом восстаний турецких провинций… однако же, последние, коллега- отчего -то всё сплошь вешатели…'

'Э, коллега! Это Вы просто армян или прости Господи- курдов плохо знаете…вешать, вешать и вешать. '

'Коллега, да Вы просто какой-то турок стали… я же помню Вас по Академии- Вы там были такой нежный, чувствительный, с душою прямо геттингенской…'

'С кем поведёшься, от того и забеременеешь, как говаривает моя Мариам-ханум…но что же там проклятые лайми?'

'Да что…дымят себе на рейде…'

'А что бы Вы стали делать на их месте?'

'Высадил бы десант на Чанак-Кале… обезвредил бы батареи, потом с помощью корабельных полубаркасов протралил бы Пролив…'

'Накаркали.'

От тёмной линии британской эскадры отделилась россыпь мелких судёнышек- паровые катера тащили за собой переполненные дублёнными затылками шлюпки…

…Корреспондент 'Times' торопливо записывал в блокнот:"Царила подавляющая тишина, на берегу никаких признаков жизни. Море было спокойно, как тихое озеро в великолепную погоду. Легкий морской туман тушевал контуры земли.

Вереницы десантных катеров буксировались к берегу, полные людьми, для большей части которых ожидаемое наступление было первым боевым крещением.

Сама природа вокруг этого пляжа создала естественные, трудно доступные позиции.

На восточной стороне ее поднимался "Европейский замок" (Седд-Эль-Бар) - средневековое строение с толстыми стенами, не поддававшимися разрушению бомбардировкой; в центре были укрепленные позиции, возвышавшиеся амфитеатром над морем; наконец, с запада мыс Хеллес представлял собой как бы зубчатую стену, высотой до сорока ярдов, отвесно падающую в море. У самой воды были песчаные дюны, фута в четыре высоты, за которыми высадившиеся люди могли укрыться от огня защитников пляжа.

Взять налетом эти позиции было невозможно без предварительной подготовки артиллерийским огнем, которая в действительности сильно затрудняется предрассветным туманом. Грохочут наши орудия, на берегу взлетают фонтаны из прибрежного песка, летят обломки скал. Крестоносцы вновь готовы вступить на берега Константинополя!'

После получасовой бомбардировки восемь катеров, ведя за собой каждый по четыре больших шлюпки, быстро подошли к берегу; на огонь судовой артиллерии турки не отвечали и позволили катерам пройти перед мысом Хеллес…

Приблизившись к берегу, шлюпки отдали буксирные концы и на вёслах стали выгребать, преодолевая течение, к песчаному пляжу, обозначенному на британских адмиралтейских картах литерой 'Х'… вот, первая из них почти достигла берега- и вдруг резко остановилась, будто невидимая рука из-под мутной воды схватила её за днище…стоящий на баке молодой, рыжий морпех- энсин от толчка свалился, раскинув руки, в набегавшие на песок волны…'Hey, guys - Asia itself falls in my embraces!'- отплёвываясь от воды и песка, на манер Сципиона Африканского вскричал было он…

Maschinengewehr -01 являлся основным пулемётом рейхсвера…выпускался MG.01 фирмой DWM, государственным арсеналом в Шпандау, а также компаниями Рейнметалл, Сименс унд Гальске, Машиненфабрик Аугсбург-Нюрнберг… германской промышленности это было вполне под силу! Разумеется, изделие было не из дешёвых, но для милого дружка- и серёжку из ушка…

Салазочный станок Schlitten включал массивное основание- салазки с задними опорами, складные передние ноги, подъёмный механизм с переключателем грубой и точной наводки.

Орудие оснащалось оптическим прицелом!

Однако, и без оного - пулемёт обеспечивал отличную точность стрельбы на дистанции до 2000 метров, с боевой скорострельностью триста выстрелов в минуту (это реально, а вообще темп стрельбы - пятьсот пятьдесят, в минуту же)…так что в течении первой же секунды тело рыжего энсина было пробито не менее чем пятью 7,92-мм пулями типа маузер…влетевшими в него со скоростью 892 метра в секунду…так что верхняя часть тела англичанина превратилась в кровавые лохмотья раньше, чем можно было бы произнести слово Галлиполли…

Прелесть ситуации заключалась в том, что 'адские косильщики' были с кораблей невидимы, так как прикрыты со стороны моря дюнами- и стреляли во фланг десанта, так- что каждая пуля, случалась, пробивала сразу несколько тел…

Чтобы скорее выбежать на берег, морские пехотинцы спрыгнули в воду, но здесь попали в утопленные проволочные сети. В несколько минут весь первый эшелон был уничтожен, и шлюпки беспомощно поплыли по течению.

…У великолепного русского баталиста Василия Верещагина, автора знаменитого, выставленного в Эрмитаже, в Галерее 1812 года, полотна '1905 год. Казаки на Монмартре', есть небольшая, малоизвестная работа 'Два ястреба'…Да автор сам её увидел совершенно случайно- в Музее Покорения Кавказа, в городе Грозном…

Представьте себе- под голубым, бескрайнем небом- точно белоснежные тучки, русские палатки воинского бивака…на заднем плане- часовой с винтовкой, а прямо перед зрителем- спиной друг к другу- связанные пленники…

Острые, гордые орлиные профили, хищный изгиб бровей, острые кончики закрученных усов…с тоской смотрят разбойничьи глаза в бездонное синее небо- и кажется, отпусти пленников - и они тут же взмоют в него, как могучие птицы…но крепки стянувшие смуглые руки верёвки! Не уйти им от заслуженной расплаты…

'Сорвиголова'- так переводится с тюркского слово башибузук…иррегулярные воины Османской Империи…

Башибузуки получали от турецкой казны оружие, и немного еды…жалования они не получали! Но всё остальное они могли доставать себе сами.

Организовать их и дисциплинировать было невозможно, и в этом направлении не помогли даже усилия иностранных генералов, бравшихся за это (например, французский генерал Юссуф, англичанин Битсон). Чтобы положить конец их мародерству в стране и невообразимым жестокостям и насилиям, чинимым над мирными жителями, турецкие регулярные войска не раз вынуждены были сами обезоруживать башибузуков.

По мнению английского историка Фридриха Энгельса, впрочем, вероятно, читателю малоизвестного, в войнах против европейских государств башибузуки обычно оказывались совершенно несостоятельными…

Разумеется! Нормальному, психически здоровому человеку никогда не придёт в голову сесть на рыбачью лодку и попытаться атаковать броненосец…

Однако если Bas- по -турецки значит, голова…то Bozuk - означает порченный, плохой, больной…

Больные на всю голову, короче- башибузуки Доку Умаров и Гапур Завгаев, обмотав вёсла тряпками, осторожно выгребали против течения на маленьком каике…

Мимо них, освещая чёрные воды Понта масляно-жёлтым светом прожектора, стуча машиной, прошёл дозорный дистройер… каик чуть не положила на ветхий борт крутая волна.

Впереди светился красными, зелёными и белыми огнями стоящий на якоре угольно-чёрный колосс…

Подойдя под выстрелА, к которым были пришвартованы несколько шлюпок и водовозный лихтер, разбойники осторожно привязали свой челн какой-то подозрительной веревочкой (не от шальвар ли?) и по змеиному неслышно скользнули вверх по трапу.

Вахтенный на верхней площадке, покуривая в кулак, о чём-то с увлечением беседовал с фалрепными…

И не видел, как по чуть влажному от ночной росы тику буквально в сантиметрах за его спиной на палубу проползли две тени в лохматых, драных черкесках.

Ни секунды не медля, бандиты неслышно просочились на ют броненосца, и приоткрыв чуть скрипнувшие задрайки, канули в свет и тепло низов…

…Английский адмирал, прихлёбывая крепчайший грог из хрустального стакана, рассматривал покрасневшими глазами карту Проливов…Завтра он решил применить против турок никогда не использовавшееся ранее средство- обстрелять турецкие позиции снарядами с удушливыми зловонными веществами. Видит Бог, он был англичанином и джентльменом, и никогда не применил такое не спортивное средство против европейского противника…но, ведь это всего лишь турки, не правда ли?Дикари. Совершенные животные…

'Годдамн-ит!' Подняв глаза, адмирал увидел перед собой две бородатые, совершенно не представимые в адмиральском салоне физиономии в лохматых папахах…среди зеркал, полированного красного дерева и сияющей меди они смотрелись явно чужеродно!

Одна из этих физиономий радостно осклабилась, ослепив адмирала белоснежной улыбкой, никогда не знавшей 'Орбита', и обладатель роскошной нечёсаной шевелюры потянул из-за пояса бешмета кинжал…

Уходя, Доку по привычке выбил и забрал с собой золотой адмиральский зуб…в конце концов, Иншалла, он уже адмиралу был как бы и не нужен…Кысмет.

В последствии, когда Адмиралтейский суд расследовал данное печальное происшествие, Их Лордства никак не могли понять, во-первых, как дикие азиаты могли найти путь к адмиральской каюте, и во-вторых, куда делись часовые- морские пехотинцы перед ней?

А корреспондент 'Sunday Times' задался очевидным вопросом- как среди двух башибузуков, награжденных Султаном за проявленную лихость бриллиантовыми булавками, оказались сразу два русско-подданных?

Впрочем, на этот вопрос мог бы дать квалифицированный ответ секретарь Окружного Грозненского суда (конокрадство, скотокрадство, вооружённый разбой, похищение человека- тридцатипятилетней старушки, купчихи Натаниэллы Жопуа и последующее её циничное возвращение супругу, шестидесятилетнему Микаэлу Жопуа, причём Натаниэлла при этом изо всех сил отбивалась, не желая расставаться со своими похитителями…). Однако же, никто не додумался к нему обратиться- и убийство лорда Коллингвуда стало одной из вечных загадок Океана…

… Утром Средиземноморская Эскадра Королевского флота гордо и строго, в кильватерном строю- вновь вступила в Пролив…'К чёрту мины!'- история сохранила, извините за тавтологию, историческую фразу вице-адмирала…

Но теперь, в Проливе англичан ожидали - не только мины…

Турецкие корабли шли равнобедренным треугольником…замыкающим, находящимся в наиболее удалённой от врага вершине- шёл краса и гордость султанского флота- броненосец 'Мессудие'…

Двухтрубный, одномачтовый корабль- он был хорошо знаком англичанам (ещё бы, построен в Темз -верфс).

Хотя и не слишком хорошо вооруженный- две 234-мм и двенадцать шестидюймовок- он нёс 300-мм пояс и шести-дюймовую броню каземата и палуб…но для более современных английских броненосцев особой опасности не представлял…

Два других корабля до сих пор англичанам были не знакомы- это были 'Торгут Рейс' и 'Хайреддин Барбаросса'- названные в честь знаменитых турецких адмиралов (или берберийских пиратов- что одно и тоже)…

Вот что значит своевременный шоппинг… корабли в комплекте с экипажами!

… На классическом броненосце орудия главного калибра (двенадцати-дюймовые) располагались по-парно- два орудия в носовой, два- в кормовой башне…

Барбетные броненосцы типа 'Екатерина Вторая' несли шесть орудий главного калибра- четыре в двух бортовых барбетах, два- в кормовом…

Зачем? Да затем, что эти броненосцы предназначались- для единственного в своей жизни боя- В ПРОЛИВЕ! Где должны были столкнуться нос к носу с британскими броненосцами…таким образом, уже на стадии проектирования закладывалось как минимум двукратное (четыре бортовых орудия против двух носовых) огневое превосходство русских кораблей!

И теперь 'Чесма' и 'Георгий Победоносец' наконец должны были на практике проверить- верна ли была эта теория?

Что надёжнее- башня или барбет? Как нужно располагать орудия главного калибра - классически или по бортам? И выдержат ли 457-мм русской поясной брони английские снаряды?

… Британский посол почтительно склонил голову:'Ваше Императорское Величество! Я, прошу понять меня правильно- большой друг Российской Империи и горячий поклонник Вашего Императорского Величества…но воля моего Монарха и Кабинета, увы, непреклонна… есть несколько чрезвычайно резких сообщений от них, в которых мне, 'во избежание недоразумений', перечислили те пункты, распространение на которые военных действий затронуло бы интересы Британии и повлекло бы за собой вооруженное вмешательство Лондона в русско-японскую войну. Среди 'неприкасаемых пунктов' значились: Суэцкий канал, Египет, Константинополь, Босфор, Дарданеллы и Персидский залив. '

Михаил усмехнулся:'Британия ТАК озабочена суверенитетом Турции, которая в нашем с Японией конфликте вообще является нейтральной стороной? Где Лондон, и где Персидский залив…впрочем, я Вас понимаю!

Англичане до сих пор испытывают страх в отношении России, приписывая ей какие-то грандиозные завоевательные замыслы, причем основывают всю свою подозрительность на полностью фальшивом от начала до конца так называемом 'Завещании Петра Великого'. Вы пугаетесь призрака…Напомню, что в 1829 году Николай Павлович и его армия уже приближались к Константинополю, но не стали его брать, хотя сделать это было просто.

История повторилась и во времена Александра Второго…И вновь русские остановились у стен Царь-града, в Сан-Стефано.

России приписывают намерение - покорить в будущем Индию и завладеть Константинополем. Есть ли что нелепее этих предположений?

Первое из них - совершенно неосуществимо, а что касается до второго, то я снова подтверждаю самым торжественным образом, что не имею ни этого желания, ни намерения. Ни, что самое главное, технической возможности!'.

И Михаил Александрович просто и прямо посмотрел на англичанина честными, голубыми глазами…

…Срочно. Сугубо Совершенно Секретно. Вне всякой очереди. Черноморский флот, Комфлота.

'Вступление английской эскадры в Проливы слагает с нас прежние обязательства, принятые относительно Галлиполи и Дарданелл. В случае если бы англичане сделали где-либо высадку, следует немедленно привести в исполнение Плана десанта наших войск в Константинополь. Весьма желательно, чтобы вступление это могло исполниться дружественным образом. Предоставляю полную свободу действий на берегах Босфора и Дарданелл.

С нами Бог. Михаил'

Срочно. Сугубо Совершенно Секретно. Вне всякой очереди. Командующему Туркестанского Военного Округа.

'Мочите козлов. Михаил.'

…У дешифровальщиков из Форин -офиса свихнулись мозги.

… Рассказывают, что некогда Пётр Великий выкупил у боярыни Свиньиной смышлёного и образованного холопа за табак…по весу!

По бытующей на Корабельной сторонке легенде, 'Чесма' и 'Георгий Победоносец' были выкуплены турками за весь годовой урожай хадрамаутского кофе…так это, или не так, остаётся загадкой и по сей день. Правда, кофе, впрочем, как и ангорская шерсть, были в Империи в год Великой Войны исключительно дёшевы. Кстати, специалисты по международному праву долго потом обсуждали- что же это было:шоппинг, лизинг, аутсорсинг или вообще жесткий фистинг?

…'О Аллах!- воскликнул турецкий адмирал, стоящий (для связи и координации действий) на мостике 'Краснобородого', в девичестве 'Георгия' - Вот сейчас англези и вонзят нам колонну о четырёх жемчужных столбах, по самые свои драгоценные ядра…'

'Ничо! - ответствовал ему 'Крокодил Мраморного моря', Адм- ир -Али Касатонов-бей- На каждую хитрую задницу с замком, пробкой и затычкой у нас есть хитрый прибор со штопором, долотом и отмычкой! Сигнальщик! Флаг 'Буки'!'

Сигнальщик-матрос (в красной феске, надвинутой по брови над круглой рязанской физиономией) потянул за шкертик…'Торгут Рейс ' отрепертовал сигнал, и- когда флаг взвился под исполнение, оба передовых броненосца стали разворачиваться на обратный курс…

Английский флагман посильнее, до боли, вдавил медь подзорной трубы:'Турки удирают? Не мудрено…'

Действительно, турецкие корабли, судя по буруну под кормой, дали полный ход, выгребая против течения…

…Если посмотреть на эти два броненосца сверху- то зритель из-под небес увидел бы, что середину кораблей занимает треугольный барбет, обращённый вершиной к корме…и вот теперь, когда корабли легли курсом на норд, стало видно, что с их кормы срезано всё, что мешало развернуть стволы бортовых двенадцати-дюймовок назад…и сейчас с каждого броненосца на англичан смотрело по ШЕСТЬ орудий…два орудия кормовой установки и по два орудия с каждого борта…Впрочем, такой поднебесный наблюдатель действительно был!

С кормы 'Барбароссы' взлетел на канате изящный, из бумаги и реечек, воздушный змей, мгновенно подхваченный Дюзенвиндом ('джет винд', 'бласт винд') - сильным ветром от Е или ENE из пролива Дарданеллы… Летнаб подпоручик Нестеров (неделю как досрочно выпущенный из Михайловского артиллерийского училища) крутанул ручку телефонного аппарата:'Готов!'

И через несколько минут под носом британского корабля вырос белоснежный столб воды…Аль-иллаху-ил-ла-ах- АЛЛАХ-акбар! Мать-мать-мать…

…'Зачем?! Зачем, Ваше Величество? Умоляю Вас всеподданейше, ну хотите- на колени встану…как?! С Англией?! Да куда нам, грязным, сиволапым…мы же даже и с япошками не справимся…куда нам со свиным рылом…'- граф Ламсдорф в отчаянии заламывал тонкие, старческие руки…

'Не зачем, а почему… Англия и прочие… демократии (это слово Михаил произнёс как 'дерьмо') всегда. Во все времена. Будут. Врагами. России.

Япония? что Япония…она, фарфоровая кукла, чужая марионетка…надо бить не по кукле, а по кукловоду!

Да Вы сами вспомните- во время последней войны мы изъявили крайнюю умеренность, остановясь перед оборонительными линиями Константинополя; и что же? Это вызвало лишь еще большее раздражение, и английская вражда к России развилась просто до безумной степени.

Последнюю же точку в той войне поставил Берлинский конгресс, ставший одной из самых циничных сделок в истории мировой дипломатии (ну, разве что ещё позорный Мюнхен, 1939 года- когда западные демократии делили Двуединую Империю на Австрию, Чехию и Венгрию.). Уже открывая его, английский посол заявил: 'Господа, мы собрались здесь не для того, чтобы совещаться о счастье болгар'.

Задачу конференции от имени Англии вполне откровенно определил лорд Салисбюри: 'Уничтожить результаты войны'. Впрочем, лорд немного лукавил. В итоге Турция оказалась обворованной своими же покровителями: не воевавшая Англия получила Кипр, а не воевавшая Австро-Венгрия - Боснию и Герцеговину. Русским дали кусочек Бессарабии, зато территорию Болгарии уменьшили втрое.

Русские войска выиграли войну, но русские дипломаты проиграли конференцию, поскольку на дипломатическом фронте сражались уже не с одними турками, а со всеми крупнейшими европейскими державами. Ну ладно…это- был ПОСЛЕДНИЙ раз…когда мы с джентльменами играли по ИХ правилам!'

Глава Российского МИДа гордо выпрямился:'Прошу Вас об отставке, Государь…'

Михаил неторопливо (как тигр в зверинце- пронеслось в голове графа) прошёлся по кабинету, и внезапно остановившись пред Ламсдорфом, посмотрел ему прямо в глаза…У графа задрожали коленки, мелко-мелко…

Лицо Императора было окаменевшим, побелевшие губы крепко сжаты, совершенно безумные, с сжавшимися в чёрные точки зрачками, глаза стремительно наливались кровью…

Император осторожно взял министра двумя пальцами за отворот шитого золотом мундира…

'В отставку?!!'- с нежностью прошептал он…'Я тебе, сволочь, дам сейчас отставку…'

… Густые, непроницаемые для человеческого взора клубы порохового дыма клубились над серыми водами Геллеспонта… Британские орудия ещё пристреливались двух-орудийными залпами, а орудия русские- гораздо более многочисленные- уже перешли на беглый огонь…

Подпоручик Нестеров - единственный, кто мог над этой завесой наблюдать картину боя, с уже закопчённым, почерневшим от гари лицом, прокашлялся, и сорванным голосом прохрипел, сквозь свист ветра, в самодельную, сделанную корабельными умельцами- электриками гарнитуру:'Целик два… левее пять! Основная! По направлению- хорошо! Первая- минус, вторая, третья плюс, вилка!'

Конечно, пристрелка по наблюдению знаков падения, да по малоразмерной, движущейся цели, это процесс довольно сложный и относительно долгий, требующий изрядного искусства…

Однако- бывшие русские броненосцы отрабатывали у незабвенной Тендры именно эту, основную задачу… и дистанция была пистолетная- восемь кабельтовых! Причём англичане эту дистанцию старались максимально уменьшить…

… Зажав в зубах кожаный ремешок бинокля, Касатонов -Бей протиснулся в тесный люк…здесь, в вороньем гнезде фок-мачты, видимость была не намного лучше, но было хотя-бы свежее…в тесноте боевой рубки клубы порохового дыма просто не давали дышать.

'Так, что у нас плохого? Уже горим. Это ничего. Центральный? Доложите о повреждениях…барбет держится, не пробит? Отлично…пожарный дивизион на корму! Как всё? Тогда - старпому, организовать расчёты противоминного калибра на тушение пожаров…'

Действительно, изредка прилетавшие по настильной траектории британские чемоданы, выбив предварительно сноп оранжевых искр, безвредно застревали в солидной бортовой броне…а вот английские шестидюймовки, чьи гранаты рвались на палубе, выкашивали своими раскалёнными осколками русские экипажи…за корму броненосцев тянулся смолисто-чёрный, густой хвост дыма…подсвеченный зловещими малиново- красными всполохами…вся русская артиллерия, не прикрытая бронёй, была уже выбита- за несколько минут!

Палуба броненосца с мачты выглядела ужасно…сквозь перекрученное, рваное железо пробивались, как змеи, серо-сизые струи дыма с нижних палуб…однако машины и котлы, надёжно прикрытые обуховской бронёй цитадели, были в полной сохранности.

… Облегченный русский бронебойный снаряд, вылетевший из клубящихся, подсвеченных багровым туч, как засапожный нож сквозь рыцарскую кольчугу, аккуратно врезался в бак 'Триумфа'… с лязгом полетел за борт сорванный со стопоров становой якорь, со звоном, как стеклянные, лопнули таранная и каффердамная переборки…

Пробив носовой траверс, наполненный влажным пироксилином снаряд глухо грохнул где-то глубоко в корабельных низах…

Оседая носом, британский корабль резко уменьшил скорость - пробоина в носу, знаете, всегда чревата…чем выше скорость, тем выше затопляемость…

Отвернув к скалистому берегу, 'Триумф' определённо выходил из боя…счастливчик.

Потому что британский адмирал положительно был настроен на то, чтобы догнать проклятых турок и заставить их драться как подобает джентльменам!

Ведь это так естественно- раз убегают, тогда так и хочется поскорее догнать…Но вот беда!

'Крокодил Мраморного Моря' (титул официальный, присвоенный Сиятельным Повелителем, из-за чего Касатонов в последствии просто молча матерился, получая от своих многочисленных поклонников очередную посылку с бронзовым игрушечным крокодильчиком на мраморной подставке) не убегал. Он отступал. По заранее продуманному в Морской Николаевской Академии плану…

…'И-и-и-ек!'

Распахнув своей розовой, с трогательными, седоватыми кудряшками вокруг, лысинкой роскошные, позолоченные двери, Министр Иностранных Дел Российской Империи вылетел из царского кабинета…упав на четвереньки, Ламсдорф не стал тратить время на то, чтобы принять вертикальное, подобающее его чину (тайного советника) положение- а так и помчался, уподобившись лазоревому, с золотом, огромному таракану…

Из двери выскочил Михаил, с обрывком золотого шиться в кулаке- и придал ему ускорение мощным пинком по удобно откляченному заду…

Потом швырнул в след убегающему (на четвереньках) графу его воротник, сатанински расхохотался:'Ваша отставка принята!'

Затем обвёл бычьим, свирепым взглядом окаменевших придворных:'Я, кажется, вызывал графа Игнатьева?'

Моложавый полковник Генерального Штаба, с младых ногтей (кроме недолгой службы в кавалергардах) пребывавший в кадрах военной разведки и,главным образом, всё за границей, 'в поле'- браво выступил вперед:'Так точно, здесь, Ваше Величество!'

Царственным кивком головы Михаил позвал его в разгромленный кабинет… машинально попинав ещё пару раз сломанное кресло, резко остановился:'Даю вводную. Ранним утром наш Черноморский флот отправился под всеми возможными парусами напролом. На Царь-град.'

Игнатьев наморщил лоб:'Полумера, Ваше Величество…надо быстро, в тот же день, занять и Дарданеллы, потому что противодействие Англии и Франции не замедлит себя ждать. Если вставим пробку - дело наше выгорит! Сколько англичане и французы ни посадят солдат на флот (а они его непременно пошлют), ни одна живая душа не пройдет. Не будь же Дарданеллы в наших руках, нас также скоро выгонят из Константинополя, как мы в него и вошли'

'Да ведь это война? С Англией война, подумайте…'

'Ну, война и война…континентальная блокада? Она нам не страшна. А на суше англичане привыкли воевать чужими руками…ручонки-то можно и пообламывать…'

Михаил посмотрел в глаза Игнатьеву:'Полковник, время наступает архисложное…положа руку на сердце, скажите- Вы готовы к подвигу во имя Родины?'

Игнатьев молча сглотнул, чуть помедлил, построжев лицом, глухо ответил:'Есть, Ваше Иператорское Величество!'

Михаил с усмешкой спросил:'И даже не спросите, что я Вам поручаю?'

'Да что спрашивать…дело солдатское!Надо, значит-надо. Я Присягу давал.'

'Вот рескрипт…назначаю Вас Министром Иностранных Дел. А ну, без паники! Смотри у меня! Молчать! Возьмёшь в свои руки этот гадюшник у Певческого моста, и не позволишь украсть у Русского Солдата кровью заработанные плоды победы…Нашей Победы, Игнатьев. Нашей!.'

…Однако до победы было еще очень далеко… Английские снаряды главного калибра, подобные чудовищным молотам, били и били по барбетам шедших строем фронта броненосцев…'Мессудие' благоразумно держался впереди- впрочем, периодически стреляя из кормового орудия куда-то вдаль- видимо, для поддержания должного настроения (один из неразорвавшихся 234-мм снарядов потом еще долго украшал собой двор местного феллаха на малоазийском берегу, пока не был украден, то есть помещён в экспозицию Музея Обороны известным русско-турецким краеведом Ивакиным)…

Счастье, что к корме барбеты сходились острым углом к кормовой двухорудийной установке- и вражеские снаряды попадали в броню не по нормали…Однако они корёжили и срывали с оснований броневые плиты, калечили осколками брони русских моряков…

Хуже всего было то, что на 'Барбароссе' сверху орудийные установки были совершенно не прикрыты (на 'Тургут Рейссе' - было хотя бы противоосколочное прикрытие, правда, чисто символическое…) Никто ведь не предполагал, что среднекалиберная артиллерия будет играть такую значительную роль (поэтому на первых русских 'мичиганах', заложенных на николаевских верфях, бронёй, хоть и тонкой, было прикрыто абсолютно ВСЁ. Получились этакие самоходные плавучие форты, изящные и скоростные, как мусоровозные баржи, достойные наследники 'поповок')

Но корабли ещё держались…им оставалось пройти совсем ещё немного- вот до того мыса! Подпоручик Нестеров из своего поднебесья уже видел за поворотом частокол тонких мачт- когда крупный осколок срезал, как паутинку, манильский трос…

Потихоньку снижаясь, Нестеров миновал кильватерный строй английской эскадры, удачно отбомбившись по мостику британского флагмана своими яловыми сапогами - всё равно в них плавать не сподручно… уцелевшие моряки Роял Нэви в последствии выдвинули против него массу обвинений - а нечего было русские портянки-то нюхать. А потом подпоручик на собственном опыте убедился- что зимнее Средиземноморье-далеко не курорт! Нет, господа, планЁр - это всё же типичное не то! Мотор-с нужен!

… Ещё со времён Тотлебена в славной Одессе был накоплен специальный Особый запас (более ста шестнадцати орудий). Официально он предназначался для укреплений Кавказа и Новороссии - вот только ежегодно в одесских окрестностях проходили учения- да всё по одному и тому же сценарию.

Согласно ему броненосцы с кораблями сопровождения, имея на борту десант в 200-300 человек, утром, как это часто было во время учений, выходили из Севастополя и скрывались за горизонтом, следуя якобы в Одессу или Новороссийск.

Отойдя за пределы видимости с берега, они поворачивали на Босфор и, доведя эскадренный ход до полного (12,5- 13 узлов) спустя 22-23 часа проходили расстояние в 280 миль и подходили на рассвете к Константинополю. Летом у Босфора рассвет наступает от 4 до 6 часов утра.

Погрузка десанта производилась в Одессе. Для этого на рейде, за пределами видимости с берега, в назначенном месте собирались мобилизованные пароходы Добровольного флота ("Петербург", "Саратов", "Орел", "Ярославль", "Тамбов", "Владимир", "Киев", "Екатеринославль", "Кострома", "Нижний Новгород" и "Херсонес"), каждый из которых может взять на борт до 2000 человек. На погрузку десанта требовалось 12 часов, а поэтому начинать его следовало между 15 и 16 часами.

После погрузки транспорты под охраной канлодок и минных крейсеров выходили из Одессы между 2-3 часами ночи в день выхода эскадры из Севастополя. Следуя 8-9-узловым ходом, десант встречался у Константинополя с броненосцами и шел к Босфору. А потом- корабли и суда возвращались на базы…

В этот раз возвращение было не запланировано…

Когда турецкая дивизия огибая мыс, повернула на норд-норд- вест, Адм-ир-Али Цивиньский-бей, который, собственно, и был разработчиком плана отражения прорыва британского флота, за что и получил от Сиятельного Султана официальный титул 'Светоча Дивана' (абсолютно справедливый, по-мнению мадам Цивиньской)- вздохнул с облегчением…

Освободившиеся от высаженного десанта транспорты встали в две линии поперек Пролива на якоря с трюмами, заполненными пустыми бочками (для плавучести) и глухо-задраенными непроницаемыми переборками, все - носами к неприятелю; капитаны и матросы съезжали с транспортов на берег.

Яркие ратьеры обвеховывали узкий фарватер, которым турецкие броненосцы и не замедлили воспользоваться…Фарватер был узок потому, что крейсер "Память Меркурия" и пароходы "Ольга" и "Пушкин", минные транспорты "Буг" и "Дунай", уже выставили заграждение из 1500 мин..

… Когда клубы порохового дыма рассеялись, английские броненосцы, двигавшиеся двумя кильватерными колоннами (иное построение было просто невозможно, ввиду ширины фарватера) резко сбавили ход…Передние мателоты, много потерпевшие под русским огнём, были и без того избиты- всё же, двенадцать двенадцатидюймовых пушек в начале боя и примерно половина дюжины - в конце…количество уже переходило в качество! И решивший идти на таран английский вице-адмирал выдвинул в первые ряды 'Свифтшур' и 'Оушен'.

Разогнавшись, британские 'таранные' корабли с лязгом и грохотом врезались шпиронами в борта пароходов, крепко в них завязнув…пароходы начали крениться и тонуть…задние английские корабли вынуждены были остановить свой ход; затем на сильном течении в узком коридоре корабли, без хода и лишенные поворотливости, поплыли лагом, и весь строй сбился в прелестную кучу.

…Русская 229-мм лёгкая мортира не была самым современным орудием…но она была разработана именно для ЭТОГО боя…невидимая с моря за линией холмов, батарея открыла прицельный огонь…

Первый снаряд, попавший в 'Оушен', пробил, падая по крутой траектории, тонкую броневую палубу и взорвался в погребе противоминной артиллерии, вызвав детонацию 2100 47-мм снарядов.

Начался сильный пожар, система затопления погребов была повреждена…сержант морской пехоты, сжигая руки до кости о раскалённый штурвал крана оросительной системы, напрасно жертвовал своей жизнью!

Погреб стали заливать, пропустив шланги через элеватор и вентиляционную шахту…но…тут второй русский снаряд воспламенил сорок 12-дюймовых полузарядов в соседнем погребе…около двух часов дня произошёл чудовищный взрыв.

'Оушен' потерял запас плавучести и затонул на глубине одиннадцати метров, погрузившись по верхнюю палубу с креном на полубак…

Второй жертвой стал 'Свифтшур'…здесь русская бомба попала в четвёртую кочегарку, в котлах которой были пары…несколько матросов были насмерть обварены паром.

Второй снаряд попал в каземат правого кормового шестидюймового орудия, взорвался около элеватора машинного погреба номер пять. Вспыхнул пожар, охвативший жилую палубу, где загорелась мебель офицерских комфортабельных кают… Пожарная магистраль была перебита, пожар начали тушить бранспойтами и вёдрами…

И в этот драматический момент…'Аллах Акбар!'

В это время из-за пароходов выскакивают все 20 турецких миноносок и атакуют скученную эскадру. Кроме того, с обоих берегов из привезенных урусами легких аппаратов также выстреливаются мины Уайтхеда…

Это была подлинная бойня…

Уцелевшие британские броненосцы с достойной поспешностью отступили по кровавым волнам Пролива…

Интерлюдия.

Последняя страница Sunday Times (тираж один миллион экземпляров), 'Письмо Нашего Читателя '.

'…Я был в Петербурге в 97 году и был шокирован холодными огромными зданиями. Имперский стиль, не так ли вы это называете? Безобразно!

…Я сказал 'руски':' Мне вас жаль. Ваша страна умирает от голода, у вас третьесортная армия и ваша экономика даже не имеет своей валюты, которую признавал бы остальной мир. Неудивительно, что вы сидите в заднице и шипите на Британию. Это все, что вы способны делать!

Вы не должны быть настолько предвзяты по отношению к стране, которая спасла вас от наполеоновского нашествия и которая постоянно оказывает вам помощь.

Мне тяжело думать о том, насколько вы, русские, неблагодарны к нам. Мы очень много помогали вам в последние годы. Мы протянули руку дружбы к вашему правительству и людям. Мы отдали бессчетное количество полновесных фунтов стерлингов вашему правительству, бизнесменам, церквам и просто людям. Англия - самая великая страна на земле!'

… Не удивляйтесь, если Вам предложат спеть под балалайку. Постарайтесь уловить мелодию и хотя бы "помычать" в такт. Особенностью множества русских бытовых песен (юмористических куплетов, называемых chastushki) является ритмичные приседания, сопровождаемые хлопками ладонями по икрам, бедрам или ягодицам

… Если случайный собеседник выставляет вперед мизинец и указательный палец - он предъявляет Вам претензии. Вашей идеальной реакцией было бы произнести "Bratan, ya ne v teme" и ретироваться.

… Если Вы хотите завести знакомство сексуального характера - вы можете обратиться к сутенеру (krisha), обыкновенно располагающемуся в холле Вашей гостиницы. Если же профессиональные проститутки Вас не интересуют - любая русская женщина окажет Вам соответствующие услуги максимум за два rubel или приглашение в ресторан. Русские женщины повально пренебрегают даже простейшей гигиеной - поэтому перед соитием предложите Вашей спутнице принять душ, но дабы не оскорбить, мотивируйте это религиозными мотивами (омовение).

… Среди населения русская полиция имеет уничижительное прозвище musora (garbage man) или ment (cop). Однако, старайтесь не употреблять его в незнакомом обществе или когда вы подозреваете в собеседнике сотрудника тайной полиции (legavy).

…Отказ от употребления водки (особенно когда вам говорят "pei do dna") считается серьезным оскорблением и может вызвать драку. Если у Вас нет медицинских противопоказаний - постарайтесь выпить предложенную порцию и резко выдохнуть со звуком "Ahhh!"

… В России не очень распространен жест "Fuck you!" с демонстрацией среднего пальца. Если Вы хотите оскорбить собеседника (что мы очень не рекомендуем!) - скажите ему "ya ebal tvoya mat'!" или "nado poiti na huy!"

Из журнала 'Ведомости Санкт-Петербургского Университета' (тираж двести экземпляров)

'Как известно, первую попытку создания телефона сделал немецкий физик Филипп Рейс, который в 1861 году изобрел прибор, передающий музыкальные звуки. А ровно через 15 лет американский преподаватель Грэхем Белл продемонстрировал электрический телефонный аппарат, который достаточно точно воспроизводил звучание человеческого голоса

Однако эта связь оказалась низкокачественной, и в 1883 году на Мюнхенской электротехнической выставке официальная экспертиза вынуждена была признать, что телефон "пригоден для передачи звуков только на расстояния до десяти километров". А вот конструкцию телефона, способного передавать сигнал на 350 километров, впервые создал именно русский физик Павел Михайлович Голубицкий

Простейший из созданных Голубицким телефонов - с двумя полюсами, расположенными эксцентрично относительно центра мембраны, прочно вошел в эксплуатацию. В 1883 году во Франции успешно прошла проверка аппаратов Голубицкого на линии Париж-Нанси.

Русский изобретатель получил извещение, что комиссия французского морского министерства признала его телефоны непревзойденными.

В том же году Голубицкий установил свои аппараты на Николаевской железной дороге, где они использовались для передачи служебных распоряжений, а в 1884 году там же начал испытания поездного телефона, позволявшего при остановке поезда в любом пункте связываться по нему с железнодорожными станциями. Испытания прошли успешно, и на Николаевской было установлено 10 аппаратов.

Кроме самого телефона, Профессор Голубицкий создал также звукозаписывающий телефон-фонограф, настольные телефонные аппараты, объединил микрофон и телефон в одну трубку, изобрел телефонную гарнитуру с оголовьем для телефонистов.

Очень важным было изобретение Голубицким системы централизованного питания телефонной линии (система центральной батареи - ЦБ), она открыла возможность создания телефонных станций больших емкостей. Эта система впервые была применена в Париже.

В России она была введена в эксплуатацию в только в нынешнем, 1904 году в Москве и Петербурге на новых телефонных станциях. '

Из бюллетеня 'Вестник Торгово-Промышленной палаты'(тираж триста пятьдесят экземпляров):' Петербургская фирма "Сименс и Гальске", немецкая фирма Telefunken и Попов совместно организовали "Отделение беспроволочной телеграфии по системе А. С. Попова". Отделение включает в себя лабораторию профессора Попова в Петербурге и Радио-Завод в Нижнем Новгороде'

Из газеты 'Вифлиемский Глас' (тираж четыреста экземпляров):'С юных лет преподобный Анатолий стремился к духовной жизни, но мать не отпускала его в монастырь, и только после ее смерти, 15 февраля 1885 года, когда ему было уже тридцать лет, пришел в Оптину пустынь калужский приказчик Александр Потапов. Вскоре брата Александра благословили быть келейником у преподобного старца Амвросия. Уже в эту пору открылся у преподобного Анатолия дар любви, сострадания, прозорливости.

Приняв монашеский постриг 3 июня 1895 года, он постепенно входил в старческий труд и после кончины старцев преподобного Иосифа и преподобного Варсонофия вместе с преподобным Нектарием стал продолжателем старческого духовного делания. Старцы не отвергают никого, но так уж сложилось, что к преподобному Нектарию стремились монашествующие и интеллигенция, а к преподобному Анатолию шел простой люд со своими хлопотами и жалобами, скорбями и болезнями.

На благословение к старцу, на соборование, на исповедь всегда стекалось множество людей. Из братского корпуса старцу Анатолию пришлось перейти в притвор Владимирского храма. И часто приходилось видеть такую картину: в монастыре полное затишье, не видно даже монахов, а Владимирская церковь открыта и полна народу. Батюшка принимал всех без ограничения времени, несмотря на бесконечную усталость, на мучительную боль от ущемления грыжи, боли в кровоточивших ногах. Одно время он вообще не ложился спать, позволяя себе вздремнуть лишь на утрени, во время чтения кафизм. Преподобный был всегда приветливым, постоянно ласковым, сердечным, готовым всегда отдать себя тому, кто приходил к нему с той или иной нуждой или скорбью.

Преподобный Анатолий любил Россию, русский народ и предсказывал: "Будет шторм. И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках и на обломках люди спасаются. Не все погибнут… А потом будет явлено великое чудо Божие, и все щепки и обломки соберутся и соединятся, и снова явится великий корабль во всей своей красе! И пойдет он путем, Богом предназначенным!"

Ночью 30 января 1904 года ему стало худо. Позвали доктора, но тот не нашел ничего, угрожающего жизни. Под утро келейник нашел старца стоящим на коленях. Войдя в келию через несколько минут, он понял, что старец Анатолий тихо отошел ко Господу.

Его погребли возле могилки преподобного Амвросия, на том самом месте, где он долго стоял за две недели до смерти, повторял: "А тут ведь вполне можно положить еще одного. Как раз место для одной могилки. Да, да, как раз…"

Из газеты 'Копейка', тираж сто тысяч экземпляров:'Как известно, мороженое всегда подавали на тарелках…но вот в буфете на Нижегородской Ярмарке во время Благотворительного Обеда в присутствии Великих Князей десертные тарелки закончились! Тогда проворный ресторатор стал накладывать мороженое в вафельные лепёшки, сворачивая их, пока горячи в 'фунтики'…получилось удивительно вкусно!'

Глава Семнадцатая. Наказание героев и награждение непричастных.

В пароходную топку, знаете, просто так не заглянешь…поэтому кочегар глядит искоса, прикрываясь широкой совковой лопатой…

И что же мы видим на этой интересной картинке? А то, что топку надо чистить…тащим от бункера короткий и длинный скребки, резак, пику…

Быстро открываем шуровочные дверцы, смотрим сквозь полыхающий в лицо, стягивающий кожу, нестерпимый жар, в какой последовательности будем чистить колосники.

На одну сторону сгребаем горящий уголь…не забыть, обязательно надеть верхонки- скребок, вынутый из топки, раскалён, да не до красна! Как раз все ладони сожжешь…

А шлак-то запекшийся, загустевший, скоксовавшийся…значит, подрезай его резаком, коли пикой, отчаянно матерясь, со зверским лицом, как в рукопашном смертельном бою…

Размягчили шлак? Тащи ключ…пудовый! Одевай на колосники и начинай их качать, или как хохлы говорят- трусИть…

Чтобы сыпался шлак в переполненный зольник…

'Хресть!'

Валера Петровский печально выматерился…тяжеленный ключ свободно проворачивался в его руках…это означало, что…

'Колоснику пиздец!'

Дело-то обычное…надо остужать котёл, затем залезать в него, менять колосник- иначе сквозь дыру топливо будет проваливаться вниз, не сгорая…

Да вот беда-то…теперь, когда 'Херсон' должен в любой момент дать полный ход, котёл выводить ну никак нельзя…

Прибежал механик…да что! Приказывать здесь- нельзя. В раскалённый ад человек ни за какие деньги не полезет.

Полезет русский человек - только добровольно и бесплатно.

Наденет человек на себя два бушлата, два ватника, две пары рукавиц, закутается, застегнёт все пуговицы, забинтуют ему лицо- лишь только щелочки глаз оставляют…

Обольют его из пожарного шланга ледяной забортной водой.

Тщательно, насквозь обольют.

Отгребут горящий слой подальше от провалившегося колосника, снизят давление пара, насколько возможно…просунут в топку пожертвованную боцманом доску из аварийного запаса леса…

И лезет человек очень медленно, осторожно, не делая резких движений- в самое пекло…там он успевает сделать два-три точных движения- опустить лист железа на место прогоревшего колосника - и его тут же вытаскивают за ноги из топки…дымящегося паром, с обгоревшими ресницами и бровями, с пузырями ожогов возле глаз и ноздрей, запалённо хрипящего сквозь запёкшуюся во рту кровь…

Обычное дело, простая работа…

… Пролив Цугару - это артерия, ведущая к сердцу Японии…Широкий, до пятидесяти миль, при входе в него с Веста - он воронкой сужается до девяти миль, так что с Хонсю до Хоккайдо буквально рукой подать…

Русским морякам пролив хорошо знаком, потому- то на его ровных,поросших невысоким японским лесом, не изобилующих бухтами берегах стоит, например- город Хакодате, в начале ХХ века местопребывание русского консульства и порт, наиболее посещаемый российскими амурскими судами. Собственно говоря, первая карта Сангарского пролива и была составлена русским адмиралом Крузенштерном…

Но большой пароход, двигавшийся с запада на восток, в Тихий океан- которому усердно помогало достигающее трёх узлов течение, определённо не мог быть русским… и не только потому, что сейчас шла война!

А потому, что делать ему в этих водах было нечего. Путь во Владивосток лежал совсем в другой стороне - по волнам Японского моря, строго на Северо-Запад…

Именно там, собственно, и ожидал русский крейсер адмирал Камимура со своим отрядом.

Потому что этим пароходом и был русский крейсер 'Херсон', уже гнусно оболганный всеми прогрессивными газетами мира.

… Параграф 6-й Инструкции по задержанию и досмотру торговых судов государства, находящегося в состоянии войны с Россией, гласил: "Чтобы остановить встреченное судно, следует, идя на него и имея свой кормовой флаг поднятым на обычном месте (на гафеле или флагштоке), сделать пушечный выстрел в сторону судна, и, если по таковому сигналу оно не остановится, то через несколько времени выстрел повторить. Если и затем не последует исполнения, делается выстрел ядром, направленным под нос уходящего судна".

Не смотря на то, что 'Херсон' находился в чужих опасных водах, действовал он исключительно по закону, в соответсвии с Международным Морским правом…

Однако, шкипер японской рыболовной шхуны 'Нику Мару', в 45 тонн водоизмещением, видимо, ничего о морском праве не слыхивал… пришлось израсходовать на этот плавучий дровяной сарай десяток драгоценных 15-см снарядов.

Вахтенный начальник Родзянко недовольно скривил губы:'Зачем эта ненужная жестокость? К чему?'

Тундерман Первый ответил, решительно:'Море во время войны- не место для прогулок! Шхуна была - рыболов, а рыба для японца- это хлеб! Сегодня мы оставили без куска хлеба полсотни солдат или матросов…Да. Это жестоко. Но если бы у меня было время- приказал бы спустить шлюпки и сжечь прибрежные деревни…Мой грех, мой ответ. Но я - буду воевать!

А Вы, лейтенант, потрудитесь наконец определиться, кто Вы- буддист или русский офицер на боевом корабле…'

… 'Уой, мамочки…'- склонившуюся над парашей Кэт опять вытошнило…Елена, сочувственно глядя на неё, покачала головой:'Ты чего, чего- нибудь съела не тое?'

Кэт утвердительно, вытирая с подбородка слюну, покачала растрёпанной головой:'Ага, воробышка проглотила…'

Лена с ужасом выкатила из орбит свои зелёные глазищи:'Мать! Еби меня конём… и давно?' (От автора- я понимаю, что честные воровайки не ругаются матом, но бывают в жизни такие моменты…)

'Уж другой месяц…'

'Ах, так тебя… впрочем,тебя и так…ах, Антоний, святой человек, аспид долгогривый…Говорила уже ему?'

'Нет…ещё…'

'А чего?'

'Бою-ю-юсь…'

'Спокойно, мать! Я с тобой. Щас мы его обра-а-а-адуем…'

'Не смей, Ленка! Не надо…ему же нельзя, он монах…'

'Это значить, дрючить тебя во все дыхательные и пихательные ему можно, а как жениться- так сразу нельзя? Вот они, мужики проклятые, сволочи…ну, не бздюмо. Рожать будем вместях…'

'Э-э-э…это как же…'

'Так же. Не соблюла я технику безопасную…второй уж месяц…'

И подруги, долго посмотрев друг другу в глаза, вдруг с отчаянным весельем заржали…истерика, судари мои…

… Между тем, преодолевая сулои, бросавшие корабль из стороны в сторону, 'Херсон' двигался по Сангарскому проливу… Мало-помалу туман, серым покрывалом скрывавший берега японских островов, стал рассеиваться, и вот справа по борту забелели игрушечные домики Аомори.

'Право на борт! Держать ближе к берегу!'- скомандовал командир…

'Э… Вы хотели сказать, мористее?'- осторожно переспросил старпом.

'Никак нет! Сейчас япошки нас ясно видят, как Вы полагаете? И я так думаю… Машина, самый малый… боцмана на мостик!'

…Вот уже два часа 'Херсон' дрейфовал на траверзе японского порта. На раскрашенной поперечными белыми и красными полосами маячной башне явственно поблескивали солнечные искры в линзах оптики…

'Наблюдают… ну, смотрите, ребята. Любуйтесь. Нам - не жалко!

С высокого борта корабля в серые волны один за другим летели тёмные предметы характерной округлой формы… если быть предельно точным- пустые бочки из-под квашеной капусты и солёных огурцов. А тонули они мгновенно потому- то в них были положены старые, прогорелые колосники…

Вот и боцманское скопидомство - в дело сгодилось!

'Эх, вот бы и вправду заминировать…'

'Мичман, остыньте - здесь глубина до сотни фатомов, а минрепы у нас- на пять морских саженей. Да и мины мы можем ставить только с плотика - а его пока вооружишь… нет, пока ограничимся кислой капустой.

Боцман, как идёт дело?'

'Вашвысокблагородь, усю провизионку уже разгрузили, больше ничего не воняет!'

'Добро…машина, средний вперёд!'

Поднимая белый бурун, 'Херсон' увеличивал ход. До Владивостока оставалось четыреста миль…

А в штаб Камимуры уже летела телеграмма- русские минируют пролив Цугару!

… Приписанный к соединению вице-адмирала Катаока тринадцатый отряд миноносцев составляли, как не странно, вовсе не миноносцы…это были корабли, именовавшиеся- миноносками…

Пятьдесят четыре тонны, постройки восьмидесятых годов минувшего века, они могли развивать ход уже не более чем 15 узлов, и несли всего по два 38-см торпедных аппарата.

Наверное, при иных обстоятельствах - ночью, при атаке на стоящий на якоре вражеский корабль- они могли бы добиться успеха.

Но сейчас, при ярком весеннем солнышке, проглядывавшим из-за снеговых сизых туч…

Сейчас справа от 'Херсона', отчаянно дымя четырьмя трубами, установленными квадратом, как ножки у перевёрнутого стола, со стремительностью беременной черепахи удирал к берегу паром, соединяющий Хоккайдо и Хонсю. Вся верхняя палуба парома была черна от сотен перепуганных японцев.

Пароход опасался зря - Тундерман всё же был не настолько жесток, чтобы просто так, без особой нужды, обижать обывателей (хотя, знаете… три железнодорожные колеи на палубе, до 25 вагонов. Однако - 975 пассажиров, в том числе женщины и малые дети…не брать же ТАКОЙ грех на душу!). У него, тем более, в сей момент были иные заботы.

Через широкий залив Мутсу, наперехват 'Херсону', поднимая высокие, заливающие узкие палубы буруны, спешили японские минные катера.

…Нет! Соврал-таки автор. Минный катер отличается тем, что он может подниматься на борт относительно крупного судна-носителя (например, таким носителем минных катеров был знаменитый макаровский 'Константин').

Миноноска - увы, уже не может быть поднята корабельной шлюп-балкой (хотя, английский корабль 'Вулкан' - который специально строился как база минных кораблей, мог своими могучими решетчатыми стрелами поднять с воды груз более ста тонн)

А так- все черты минного катера. Посудите сами:а) водоизмещение от 25-30 до 90-100 тонн (водоизмещение миноносцев свыше 100 тонн); б) длина корпуса от 25 до 40- 42 метров; в) вооружение 1-2 торпедных аппарата (на миноносцах 2- 4 аппарата) и иногда 1-2 малокалиберные пушки; г) одна паровая машина, работающая на один винт (на миноносцах всегда две машины и два винта).

Тем не менее, утратив преимущества катера- миноноска сильно не дотягивала до миноносца, хотя бы русского 'Циклона'. Главным образом, радиусом действия, мореходностью и скоростью…

Получилось- на кота широко, на собаку- узко…

Тем не менее, стуча, как швейные машинки, оставляя за собой шлейф смешанного с дымом пара, японские моряки шли в атаку. Безнадёжную…

Потому что стоящие на вооружении корабликов торпеды Уайтхеда, образца 1886 года, могли пройти со скоростью 24 узла только 550 ярдов… после чего, увы, их винты переставали вращаться…да и проблемы с прицеливанием, знаете ли…

'Чесма' и 'Синоп' подобрались в ночной темноте к дремлющему 'Итинбаху' на сорок саженей! И потому не промахнулись.

А здесь, под острыми, как самурайская катана, лучами восходящего солнца, бросающими яркие блики на заснеженные вершины островерхих гор Хоккайдо, даже для того, чтобы выйти на предельную дистанцию стрельбы - воинам Ямато надо было совершить подвиг.

И они его совершили…

'Начинать новый день нужно так, чтобы быть готовым к неминуемой смерти…'

Миноноска номер семь вошла в взметнувшийся перед ее носом белопенный, подсвеченный изнутри розовым, взметнувшийся ввысь водяной столб, как юная гейша в цветущий вишнёвый сад…

'Увы- лист ложится на лист.

Все осыпаются…

И дождь хлещет по дождю…'

Когда водяной столб рухнул вниз - на серых водах пролива качалось только несколько черных голов… прощально поднимая руки, моряки хрипло кричали 'Хенко тенно банзай!' миноноске номер десять, которая правила прямо на место предыдущего разрыва, справедливо полагая, что дважды снаряд в одно место не попадёт.

К сожалению, 'десятке' поэтому пришлось пройти прямо через группу плавающих в воде своих же товарищей… впрочем, они уже 'выпустили свою стрелу', то есть не могли больше участвовать в битве. А значит, были уже на пути к храму Ясукуни…острые лопасти бронзового винта окрасили воду алой кровью.

В этот миг два сегментных снаряда, у которых почти одновременно сработали шестнадцати-секундные дистанционные трубки, с раздирающим душу скрежетом выбросили в зазвеневший воздух 56 готовых поражающих элементов… гораздо тяжелее, чем шрапнельные пули, они тем не менее были уже почти совершенно бесполезны против современных больших миноносцев…но против миноноски действовали еще достаточно эффективно.

Сверху, под косым углом, на тонкую, проминающуюся в своё время под ногами гайджинов, строивших миноноску на верфи 'Торникрофт', палубу обрушился стальной раскалённый град. Количество убойных осколков увеличилось за счёт чугунных колец, которые до того скрепляли тонкостенные корпуса… впрочем, зазубренные, бритвенной остроты кусочки хрупкого сталистого чугуна были опасны только для человеческих тел, прикрытых тёмно-синими форменками…

Тогда как продолговатые, с острыми гранями сегменты, как бумагу, рвали палубную сталь, дырявили дымовую трубу, а ещё, вломившись через световой люк, с истошным рикошетным визгом метались по машинному отделению, которое мигом наполнилось ватно-плотными клубами раскалённого пара… быстро теряя скорость, 'десятка' беспомощно закачалась на серых волнах…

Истекая кровью через огромную, в кулак, рану, которую он безуспешно зажимал ладонями, сквозь которые ритмично пульсировали багряные струйки, командир миноноски энсин Токугава Кусоки спокойным таким, совершенно домашним голосом печально произнёс:

'Жаворонок…

Оборвавшись, упала с неба струна.

Нет ничего…'

Но до конца боя было еще очень далеко…два оставшихся японских корабля брали 'Херсон' в стальные клещи с обоих бортов…

С дистанции 25 кабельтовых в бой вступили русские 7.5-см крупповские пушки…Стальной бронебойный снаряд, который представлял собой всего лишь раскалённую добела болванку- с воем пронзил борт миноноски номер восемь, покрашенный в уставной светло-серый цвет борт…через долю секунды, выбив внутреннюю переборку, сопровождаемый чёрным фонтаном угля из бункера, он вломился в машинное отделение и срезал, как бритвой,головку цилиндра паровой машины…к счастью, вой вырвавшегося пара заглушил истошные крики погибающих машинистов…

Командир миноноски номер восемь двумя ударами сначала в кровь, потом до кости разбил себе кулак о погнутый поручень:

'В стихающем ветре опадают надежды цветы,

В крике птицы- растёт молчание гор…

Я несчастлив.'

Однако последняя миноноска - номер девять- как заколдованная, шла и шла вперёд, сквозь столбы разрывов, сквозь лай 47-мм скорострелок, сквозь треск митральез…

Мичман Хокусаи Рюдзю, нетерпеливо приплясывая у визира, внимательно щурил свои и без того раскосые, тигриные глаза…

У него был только один шанс… сорок один килограмм взрывчатого вещества в головной части самодвижущейся мины не потопят врага…но можно хотя бы снизить его скорость! И дать шанс большим хорошим парням поймать грязного пирата…

Нет, не сейчас, не сейчас, не сейчас…вот! Наконец, пора!

И в тот миг, когда торпедист уже нажимал на рычаг… стальной штур-трос, небрежно свитый в Эдинбурге, с тонким, неуловимо-трагичным крещендо лопнул…

'Девятка' резко рыскнула по курсу- и выпущенная торпеда ушла 'в молоко'…

'Над темнеющим морем думы о прошлом…

Где же оно?

Было вот-вот…'

Расстегнув китель, капитан 'девятки' и по совместительству командир Тринадцатого, несчастливого, отряда, капитан- лейтенант Тогомори Сугимура расстелил прямо на мостике красную бумагу и достал изящный кусунгобу, который вонзил себе в левый бок…быстрым движением рассёк себе живот до правого бока, после чего он перевернул лезвие острием вверх и разрезал его от пупка до диафрагмы…

Долгий гудок огласил воды пролива Цугару… с уходящего 'Херсона' не видели, что один из шестидюймовых снарядов, пущенных по миноноскам, срикошетировав, пронёсся над волнами и врезался в полуют железнодорожного парома…

Од взрыва отдались стопоры вагонов, которые, лязгая буферами, стронулись вперёд, прямо на людей…над палубой поднялся истошный крик…

Английский корреспондент Ричардсон, в клетчатом твидовом пледе и котелке, пристроившись в уголке за бимсом,, не обращая внимание на мечущихся в панике пассажиров и на истекающего возле его ног кровью, затоптанного толпой тихо стонущего ребёнка, торопливо черкал в записной книжке патентованным свинцовым карандашом… Читающая публика имела право знать всё!

… На обложке - шрифтом, имитирующим готику:'Журнал Esquire предназначен для умных и разборчивых мужчин - для тех, кого не прельщают дешевые сенсации, для тех, кто в состоянии оценить настоящий стиль в литературе и моде. Это высочайшее качество текстов, блестящая журналистика, эксклюзивные интервью с известными во всей Империи людьми и отличного качества цветные хромолитографии. '

Из статьи 'Поезд смерти': 'Павильон станции Юнокамионсэн на железной дороге Айдзу является воспроизведением традиционных крытых соломой сельских домов района Айдзу в северной части Хонсю… уютный, островерхий домик с выгнутыми вверх углами причудливой на европейский взгляд крыши… проложенная нами дорога принесла Цивилизацию и Прогресс в этот доселе дикий уголок.

Но дорога не убила особую, присущую только Японии милую и немного наивную красоту…вот приближается поезд. Локомотив, построенный в Ливерпуле, тормозит у низенькой платформы. Церемонно поклонившись, вы входите в маленький, кажущийся игрушечным вагон. Сняв обувь, вы устраиваетесь на татами вокруг низкого столика и окунаетесь в атмосферу неспешного отдыха… На миг может показаться, что вы в традиционном японском доме. Оформление интерьеров здесь напоминает дзасики - комнату, застеленную татами и обычно использующуюся для приема гостей дома. Поезд составлен из трех вагонов: расположенного сзади паровоза вагона о-дзасики, открытого вагона с пассажирскими местами, который раньше был товарным, а также последнего вагона, специально созданного для осмотра окрестных пейзажей. Такое сочетание и дало поезду особое название - О-дза торо тэмбо рэсся ('поезд, состоящий из вагона с татами, открытого вагона и обзорного вагона').

Еще этот поезд называют поездом воздушных колокольчиков - потому что ранней весной пассажиры привешивают к крючкам маленькие бронзовые колокольчики, которые под набегающим ветром издают прелестный звон.

А осенью- на эти крючки вешают крохотные, сплетённые из рисовой соломы корзиночки, в которых услаждают слух своими печальными трелями домашние сверчки.

Ныне же - это поезд с печками…В середине зимы, когда дует особенно сильный ветер, снег заметает вас со всех сторон, даже снизу. По крайней мере, рассказывают, что такое бывает в районе Цугару в префектуре Аомори на северной оконечности Хонсю, где случаются морозные зимы с сильными снегопадами.

Поезда с 'пузатой' печкой в вагонах курсируют на железной дороге Цугару с декабря по март, преодолевая тринадцать миль по равнине Цугару от станции Цугару Госёгавара до станции Цугару Накасато. Эти поезда, построенные в 1858 году, оборудованы печью, растапливаемой углем, а стены и пол в них сделаны их дерева. Печи нагревают воздух в вагонах, и, кроме того, пассажиры могут жарить на них сушеных кальмаров или рисовые шарики моти.

Поезд с согревающей и дарящей ощущение уюта пузатой печкой уносит вас по стальным лентам рельс в Японию прошлого… в эпоху отважных самураев и прелестных гейш…

Однако в этот уютный, добрый, светлый мир ворвалась чёрная злоба… недаром корпус корабля убийцы был окрашен в зловещий чёрный цвет!

Когда на железнодорожном пароме 'Айоба-Мару' мы пересекали Сангарский пролив- как разбойник из чёрной чащи, на нас напал он…

Паром- нельзя спутать ни с чем. Это не броненосец, не монитор… но именно поэтому- пользуясь полной безнаказанностью, трусливо напали презренные русские пираты.

Вокруг несчастного кораблика вздымались столбы разрывов- к счастью, русские так же плохо стреляли, как они делают всё на этой земле… тупое, ленивое, злобное племя! Пора, пора цивилизованным нациям загнать руски в их вонючие болота! Ибо несправедливо, что они владеют такими огромными богатствами - золотом, серебром, углем…

Но как же,спросите вы- спасся ваш корреспондент? Его, как и других несчастных пассажиров, защитили доблестные японские моряки. Как львы, кинулись двое корабликов на огромный крейсер- и ценой своей жизни, отданной за японского императора- они обратили руски в бегство! Да, огромный черный корабль позорно бежал…

А на палубе истекали кровью жертвы подлого убийцы…

Найти и покарать мерзкого пирата! Повесить весь экипаж! Вверх ногами повесить! '…

От редакции. С прискорбием сообщаем, что это был последний репортаж нашего корреспондента, переданный им по телеграфу в Лондон. Приехав в Токио, он решил, как подобает джентльмену, принять ванну, и попытался сесть в японскую о-фуро, предварительно не вымывшись в тазике…злобные варвары забили его деревянными подошвами гэта…

… 'Баммм! Баммм!' - под старинными сводами разнёсся звонкий удар колокола погибшего 'Лютина'…

Перед важными сообщениями глашатай бьет в подвешенный над трибуной поднятый с морского дна корабельный колокол - один удар, если вести хорошие, и два - в случае дурных вестей. Ещё в эпоху парусного мореходства этот колокол был окрещен 'колоколом рока', ибо его звон чаще всего не предвещал ничего хорошего.

Первое упоминание имени Эдварда Ллойда в письменных источниках относится к 1689 году.

Заведение Ллойда находилось тогда на Тауэр-стрит возле Темзы, в связи с чем его клиентура состояла в основном из судовладельцев, капитанов судов, банкиров и купцов, имевших интересы в сфере судоходства. Известно, что уже в 1696 году Ллойд предоставлял в распоряжение посетителей гусиные перья, чернила и бумагу; кроме того, он вывешивал на стене своего заведения рукописный листок, в котором сообщались новости о различных торговых судах - 'Ллойдз ньюз'.

Кстати, в 1734 году последователи Ллойда стали издавать газету 'Ллойдз лист', которая выходит по сей день и является старейшей в Лондоне ежедневной газетой.

Со временем Ллойд перенес свою кофейню на Ломбард-стрит, а после его кончины, последовавшей в 1713, кофейня обосновалась на Попсхэд-аллей. К тому времени его заведение превратилось в самый настоящий частный клуб; оно полностью контролировалось клиентурой, и люди, не занимавшиеся мореходством или морским страхованием, просто не имели доступа в эту 'кофейню'.

Несмотря на то, что объединение в начале двадцатого века выдает ежегодно свыше 2 миллионов страховых полисов, штатные сотрудники Ллойда в память о том времени, в царствование Якова II, когда договоры о страховании заключались в кофейне Ллойда, до сих пор носят ливреи и именуются 'официантами'.

Ежедневно вывешиваемый перечень потерпевших бедствие судов до сих пор пишется от руки, а записи в книге учета бедствий, куда заносятся названия погибших океанских судов, все еще делаются гусиным пером.

Даже конторки, где члены Ллойда ведут свои дела, называются 'креслами' - в кофейне Ллойда имелись отдельные деловые кабинеты, отгороженные от общего помещения высокими спинками кресел.

Лица, страховавшие суда и грузы, именовались (и продолжают именоваться по сей день) 'андеррайтерами', то есть подписчиками, поскольку они писали свои имена и доли принимаемого на себя риска 'друг под другом'.

'Джентльмены из кофейни', кроме того, довольно часто устраивали аукционы, на которых продавались морские суда; такие мероприятия назывались 'торгами при свече'. Перед началом надбавок к объявленной цене в свечу втыкалась булавка, затем свеча зажигалась, и это служило сигналом, что пора набавлять цену; побеждал тот из торгующихся, чья ставка была последней перед тем, как из свечи выпадала булавка.

…'Овсянка, сэ-э-эр!'(От автора- я понимаю, что традиционный английский завтрак- яйца и бекон, но этот джентльмен был не англичанином, а шотландцем)

Капитан Джон Маккинтош, рыжий, краснолицый, в посеревшем от соли кителе, был давним посетителем 'кофейни', и прекрасно знал традиции старого торгового зала… одна из которых гласила:'Всегда держи - покер фейс!'

Но когда он увидел счёт…его брови полезли на морщинистый лоб.

'Разгрызи меня Господь, что это?!'

'Официант' почтительно опустил голову с тщательным пробором:

'Счёт за страховую премию, сэ-э-эр…'

'Но ведь это…немыслимо…'

'Да, немного больше, чем обычно…'

'В семнадцать раз?! Это вы называете- немного?'

'Сэ-э-эр, Вы любите Киплинга?'

'При чём здесь поэзия, сожри меня акула?'

' У Киплинга есть прекрасные стихи про грозный Белый Русский Крейсер, который 'свинцом и сталью' насаждал простой и суровый закон: 'НЕ СМЕЙТЕ КОТИКОВ СТРЕЛЯТЬ У РУССКИХ КОМАНДОР!'

'Да ведь я это, не нарушаю закон…просто везу в Японию шеффилдскую сталь…'

'Ага, ага… и мне почему-то кажется, что руски это неправильно могут понять, и тогда:

Горько бросить корабль и груз - пусть их забирает черт!

Но горше плестись на верную смерть во Владивостокский порт…

Русский закон суров - лучше пуле подставить грудь,

Чем заживо кости сгноить в рудниках, где роют свинец и ртуть.

Страховое вознаграждение - не покроет убытки судовладельца… и поэтому Вы плывёте в Японию? Олл райт! Только на свой страх и риск… тем более, вот и в 'Эксквайре' написано, что руски заминировали Симоносекский пролив… не может же ошибаться британский журнал?'

…Рассказывают, что один из самураев по имени Ходзе Дзинуске захотел отомстить за убийство своего отца.

Однако он не мог противостоять убийце в открытом поединке, так как тот был сильнее и опытнее, а прибегать к услугам наемного убийцы или к убийству из-за угла не позволял кодекс Бусидо.

После долгих раздумий самурай понял, что рассчитывать на успех можно только в одном случае: если бросив вызов обидчику - зарубить его до того, как он успеет выхватить свой меч.

После длительных тренировок Ходзе осуществил свой замысел и отомстил, одним ударом рассёкши противника наполы.

С течением времени искусство мгновенного обнажения меча распространилось по всей Японии. К началу двадцатого века насчитывалось более четырехсот школ иайдо. Безусловно, каждая из них привносила что то свое в технику работы, но в своей сути они были едины: молниеносное обнажение меча из любого, даже самого неудобного положения и один, максимум два последующих удара. Никакой зрелищности. В живых оставался тот, кто это делал быстрее и точнее.

Однако всё искусство иайдо бессильно против крестьянской дубины народного гнева…

'Легко мечом срубить травинку… трудно мечом выкосить луг!'

Первые признаки надвигающейся бури почувствовали уличные торговцы. Казалось бы- ничего не предвещало ужасных событий… ярко светило поднимающееся над Золотым Рогом солнце, в морозном, прозрачном воздухе плавали тонкие блестящие серебром снежинки, неслышно падающие откуда-то из вышины, из глубин по весеннему ясного, бездонно-голубого неба… на Светланской, Алеутской, Шкотовской весело перекликались бегущие в классы гимназисты… а мудрые лао Чень, лао Вань и лао Цзы уже складывали в свои двухколёсные тележки немудрёный товар- жареный 'хворост' и соевое молоко, сушёных кальмаров и исключительно крупные жемчужины (почти как настоящие, прессованные из измельчённых в порошок ракушек)

'Наша мало-мало уходи… наша боися…- Да чего вы боитесь-то?- Наша снай, о, капитана- наша шибко-шибко снай!' И знатоки примет наступающей бури проводили у себя под подбородком ребром ладони…

'Порядок, справедливость и мир!'- было начертано на дадзыбао, которые кто-то расклеил по всему городу. Понятно, без резни здесь никак не обойтись, это и к бабушке Чжао не ходи…

'Нун- н- тя- ку или нунчаку '- это всего лишь переложение не катакане старинного китайского словосочетания 'шуан-цзе-гун', что означает 'двухзвенный цеп'… так! Рисовую солому молотить… а ещё есть приемы боя веслом-эку, серпом -кама, мотыгой -кува и иными прочими предметами мирного крестьянского обихода…шаолиньские монахи вот вообще освоили стиль смертельной борьбы с применением плетёных ивовых корзиночек для подаяний и войлочных тапочек!

В конце -концов, китайские писари могли убить врага листом рисовой бумаги (перерезав им противнику горло).

Так что против атрибутов смерти - старинных мечей, которые являлись фамильными драгоценностями, встали орудия честного, простого труда и мирной жизни!

"Меж цветов красуется сакура, меж людей - самураи", -гласит пословица.

Разумеется, в правильном поединке в дворе фехтовальной школы, у любого, самого отважного из крестьян против самого захудалого самурая не было бы ни единого шанса… но 'Грозному орлу не победить стаю мотыльков…'

Их выследили… по всему Владивостоку двое суток шла неслышная, тайная работа. Передавались из рук в руки непонятные записочки на прозрачной бумаге, кто-то шептал в покрытое болячками, давно не мытое ухо уличного попрошайки (достопочтимого члена Гильдии Нищих) загадочные фразы…

И могучая, невидимая и неслышимая воля сплела вокруг города незримую сеть- из которой не мог вырваться ни один японский шпион…

Древние духи дао-дай с неслышным чужому уху тигриным рычанием жаждали крови…

… На открытке фотомастерской Шеррера, Набгольца и Ко, номер два, Морское собрание- белое, изящное здание, с башенкой бельведера над правым крылом- выглядит одноэтажным…

И это - действительно так, если смотреть на него со стороны улицы Светланской. Тогда, действительно, дом номер шестьдесят восемь кажется одноэтажным. Но на берег Золотого Рога, в покрытых - тонким уже - ледком водах которого парят высокими трубами владивостокские крейсеры… Туда глядят высокими окнами бемского стекла уже три этажа Собрания…сопка, судари мои, крутейший склон…

Юные мичманы, после хорошего буфета, с трудом понимают, отчего для того, чтобы выйти на улицу, им надо подниматься вверх по лестнице…

Капитан первого ранга Рейценштейн, Николай Карлович… старый, пятидесятилетний… с удовольствием смотрел сквозь хрустально -прозрачное стекло на залив… там, прямо под сопкой, стояли на внутреннем рейде корабли отряда…его отряда! Еще недавно командир пятитрубного красавца 'Аскольда'- который злые языки окрестили 'Аскольдовой Могилой' - он теперь командир ВОК. А должность-то…глядишь, скоро и чёрные орлы плавно спланируют на его пока ещё пустые, без единой звёздочки, погоны…

Николай Карлович с удовольствием откинулся в мягком и удобном кресле… перед ним на полке стояли какие-то загадочные скляночки, фарфоровые флакончики, никелем блестели куафёрские инструменты…

Нет, бриться он не собирался- потому что мужчина без бороды, всё равно что женщина с бородой!

Однако же, бороду следовало подровнять… да и усы тоже! А то капитан первого ранга стал уже походить на соборного отца протодьякона.

Китаец- парикмахер, вежливо зашипев, поднёс к лицу Николая Карловича ароматное, горячее, влажное полотенце. Компресс! Рейценштерн с удовольствием закрыл глаза…потом, спустя несколько дней- он рассказывал в кают-компании 'Громобоя' - что никогда в жизни он не испытывал такого чувства покоя, неги и наслаждения… гедонист.

Спустя несколько минут парикмахер отнял полотенце от его порозовевшего лица, и, тщательно взбив невесомые хлопья пены помазком из конского волоса, начал обильно наносить её на шею капитана первого ранга…правильно, чтобы подбрить!

А потом, китаец-парикмахер вдруг схватил Рейценштерна за бороду, вздёрнул её вверх, обнажая шею, и- занеся бритву над его беззащитным телом - прокричал:'Тенно хейку банз…хрхрхр…'

Рейценштерн, сперва машинально вцепившийся в подлокотники кресла, оттолкнул от себя китайца и вскочил, приготовившись защищаться…но защищаться было уже не от кого!

Потому что, покачавшись с носка на пятку, мнимый парикмахер вдруг ещё сильнее захрипел и рухнул на блестящий мастикой дубовый паркетный пол, обильно орошая его хлынувшей чёрной кровью…

Над парикмахером стояла, мило улыбаясь, изящная как куколка раскосая горничная, в белом кружевном фартучке, в белой наколке на чёрных как смоль волосах…в её крохотных ручках была капустная сечка. С остро заточенного лезвия медленно стекали капли крови и кап, кап, капали под ноги Николая Карловича

'Слава Богу! Я холост!'- пронеслась в его голове совершенно неуместная мысль…

'Аааа-иии…'- донеслось из-за окна. Там, среди укутанных на зиму соломой стволов японской вишни- было видно, как садовник Морского собрания отмахивается сверкающим на солнце клинком от толпы окруживших его китайцев совершенно разбойничьего вида… вот сверкнула лопата, и голова садовника, курясь на морозце обнажившимся мозгом, развалилась напополам…

Николаю Карловичу стало дурно…

…Слово 'джонка' происходит от южноминьского, chыn, что значит всего-навсего 'судно'. Просто судно… высоко маневренное, добавлю я! Если вы хоть раз увидели её бамбуковые реи и паруса в виде циновок, которые сворачиваются наподобие жалюзи… вы никогда и ни с чем джонку уже не спутаете.

Предназначенные для плавания среди береговых рифов и речных отмелей, джонки были способны совершать дальние походы. Например, знаменитая 'Кхейин' в 1846 году дошла из Гонконга до Лондона (через Мыс Доброй Надежды и Нью-Йорк), причём пересекла штормовую Атлантику быстрее, чем иные английские пакетботы… На Темзе джонку посетила королева Виктория…и еще семь тысяч любопытных…впрочем, Диккенсу судно не понравилось. По его словам: 'Кхэйин'- нелепое уродство, вылитая плавучая игрушечная лавка'…

Тиковый борт джонки 'Циин-хао ', которая сейчас огибала остров Русский, был окрашен в кроваво-красный цвет…

На носу была нарисована пара глаз, на корме - огромный петух. Джонка имела три мачты из железного дерева. Грот- мачта была 27 метров высотой и три метра в обхвате на уровне палубы. Каждая мачта несла только один прямоугольный парус. Паруса были из циновок, усиленных поперечными бамбуковыми ребрами; благодаря такой конструкции, главный парус весил 9 тонн, и для того, чтобы его поднять, требовалось два часа. Руль был решетчатый, из железного дерева и стали, и весил семь тонн. Крепился к корпусу на двух канатах и мог играть роль киля.

На рыбачье судно 'Циин-хао' походила очень мало…

Впрочем, одно рыбачье судно у Русского Острова уже было… шхуна 'Накадзима-Мару номер пять', постройки верфи Кавасаки, законопослушно несла на бизани корейский флаг…единственное, чего на шхуне не хватало- это транспаранта:'The Japanese spy'

…Заскрипели брасы, паруса джонки развернулись, и корабль стал сближаться с японским 'рыбаком'.

Член Антирусской лиги 'Таиро-Дашиквай' адвокат Сумо Хироси поправил надетый поверх европейского платья соломенный плащ мино, который носят в непогоду японские крестьяне… широкополую шляпу он держал в руках. Выглядел Хироси на палубе шхуны так же просто и естественно, как черносотенец Пуришкевич в своём золотом пенсне, армяке, онучах и липовых лаптях, посреди хоральной синагоги.

Впрочем, Хироси был действительно обут в деревянные сандалии- гэта, выглядывающих из-под брюк, построенных из бристольского чисто- шерстяного сукна.

…'Э-э-э- задумчиво произнёс шкипер- не нравиться мне это. Очень, очень не нравится!'

'Ерунда!- гордо произнёс Хироси - мерзкие киташки до смерти боятся Императорского гнева!'

Однако, это были не совсем китайцы- и гнева императора страны Ниппон они вовсе не боялись!

Взвизгнув- над палубой взвились стальные кошки на крепчайших сизалевых канатах… и тут же на палубу японской шхуны обрушился град стрел, выпущенных из многозарядных станковых арбалетов. Подобно великому Ли Гуану, капитан красно- бортного корабля сам наводил изощрённую смертельно-опасную конструкцию.

Впрочем. во время последней войны японцы уже имели сомнительное удовольствие ознакомиться с действием этого старинного оружия.

Кроме многоствольных, закрепленных на вертлюге- на красном корабле были лёгкие, магазинные арбалеты.

Сейчас сотня воинов, вооруженных этими арбалетами многократного действия, могла за четверть минуты выпустить тысячу стрел в ряды противника - и, можно поклясться, они их выпустили все до единой.

Японские матросы, которые оказались в этот недобрый час на палубе- стали походить на ежиков…

А потом, со скрежетом соприкоснулись борта, и на японскую шхуну с воем посыпались пираты…когда всё было кончено (и очень быстро) - капитан 'Циин-хао' снял шлем в виде оскаленной тигриной морды - и сморшив хорошенький носик, обмакнула тонкий пальчик в кровь японского адвоката, специалиста по разводам…

На рубке 'Накадзимы-Мару номер пять' появилось уже знакомое изображение смешного, пузатого водяного дракончика…

… Паша Шкуркин, пребывая в некотором недоумении, рассматривал рекламные щиты, выставленные в витрине 'Апотека дядюшки Чэнь, старый очень старый Даос'.

Среди наиболее интересных слоганов наблюдались следующие:

' Хочу поправиться! Хочу кушать. Но нет аппетита. ПеИте и будет!'

'Грибок гниль нога - самое надёжное средство!'

'Нога- корень здоровья!'

'Не хочу. Курить тоже'

'Мазь доктор Вей удаляет бородавки из бутылочки. Если где чешется- мазать из белой баночки через пять дней пройдёт'

'Чай пить хочу понос!'

'Средство для поправки '(нарисовано ужасного вида чудище)

'Попе плохо геморой'

'Самое лучшее невроз. Одна капля перед сном хочу спать! Муж не хочу!'

'Вот гад, а, скажи, Владимир Иванович? Капли от мужиков продаёт… ну, я ему сейчас…'

'Ну почему же только ОТ мужиков? Вот смотрите:'Капля. Выпил через десять минут, любить хочу. Для женщин!'- я думаю, весьма полезная штука…'

'Да Вы что, Владимир Иванович? Вы представляете, что будет- купят, к примеру, подлюги-гимназистки, да своей же классной даме на перемене в чай и подольют… какая уж тут контрольная…'

'Павел, да на что нам этот китаёза, пойдёмте уже…'

'Нет, дорогой мой…я за потребительский рынок отвечаю! На этого обормота уже жаловались. Купила тут купеческая вдова Семибрюхова у него средство для похудания- и три дня потом из ретирадного места не вылезала…отравил, подлец! Ну, сейчас я протокольчик-то составлю… и деньги у меня кончаются…'

Но не судьба была помощнику полицмейстера поправить финансовое положение…Витрина старого, очень старого даоса разлетелась вдребезги, и под ноги Семёнову грянулся трепещущий кусок окровавленного мяса…

'Печень- констатировал Шкуркин - с признаками алкогольного цирроза- видите, ожирение?'

Семёнов в очередной раз пожалел, что сегодня утром плотно позавтракал…

Однако Владимир, проявив явно начинающий формироваться профессионализм, всё же подавил так хорошо за последние дни знакомый ему позыв, и сглотнув слюну, несколько охрипшим голосом произнёс:'Интересно, чья это печень?!'

Шкуркин, меланхолически, отвечал:'Да думаю, вряд ли дядюшки Чэня… он зелёным вином не балуется, в основном ганджубас покуривает…'

'Чего- чего он курит?'

'Cannabis Indica '…

'А-а- вот как! каннабис, значит!'- Семёнов всё равно ничего не понял. В гимназиях он не обучался, по слабости здоровья, был на домашнем. А в Морском Корпусе латынь была не в чести. Да и сам Семёнов с латынью, как весьма многие русские школяры, не дружил…

Вдохнув, Шкуркин достал из кармана форменного пальто аккуратно смятый лист газеты 'Дальнiй Востокъ', приготовленный было для собственных естественных нужд (бумага тонкая, мягкая, и совсем не пачкается типографской краской), и, нагнувшись, осторожно, чтобы не обкапаться, прихватил шматок человеческого мяса:'Вещдок такого рода оставлять на мостовой не годиться! Вмиг бродячие собаки утащат…'

Потом Шкуркин на секунду задумался и добавил:'Или коты.'

Затем, держа в левой руке быстро намокающий красным свёрток чуть наотлёт, вытащил сзади, из-за пояса брюк верный 'бульдог ':'Ну, пройдёмте, надо же посмотреть, кто это такую ценную вещь потерял…'

Колокольчик в дверях аптеки приветственно звякнул…

Сразу при входе, встречая гостей, висели традиционные красные вымпелы- слева с золотыми иероглифами 'Кан-ти', а справа, разумеется, с серебряными 'Тань-ши'…

Аптека была пуста… только тихо потрескивали ароматные палочки, курясь таинственными запахами…

Оглядевшись по сторонам, Шкуркин продекламировал:'

Наконец, я зашёл в аптеку,

которую посещал, должно быть,

ещё сам Конфуций, -

чтобы попросить себе Зуб Водяного Дракона,

который, как я слышал от друзей из полиции,

иногда сулит утешение

и никогда не приносит вреда.

Китаец, куривший трубку, спросил,

что меня беспокоит,

и я, как всегда, не сразу нашёлся с ответом.

'Стихи, эти проклятые стихи- ответил я,

Там, где другие видят красоту переживаний,

я кричу от боли!

И ещё: потом

меня тошнит кровью и темнеет в глазах,

знаете ли, ужасно больно… '

Аптекарь взял фарфоровую чашку

и показал где-то на её дне

воспалённую поверхность моей души. '

'Павел, Вы чего?'- с опаской спросил Семёнов.

Будто пробудившись, Шкуркин встряхнул головой и, положив печень на бронзовую чашку звякнувших весов ('Три фунта ровно'- машинально отметил про себя Семёнов) отвечал:'Так, ничего-с…навеяло…но где же дядюшка Чэнь?'

Красно-лаковая дверь, ведущая в задние комнаты, распахнулась, и через неё, путаясь в шёлковой занавеске, в торговый зал выпал окровавленный человек…

'Как любопытно…'- с отстранённым, несколько философским интересом проговорил Шкуркин (Семёнов стал вообще замечать, что после знакомства с мадам Вонг и её водяными дракончиками стал Павел Андреевич каким-то задумчивым. Ходит и постоянно меланхолически вздыхает, как ломовая лошадь. И стихи вот эти непонятные… футуристические, без рифмы! Вообще, как поэт поэта, Семёнов его где-то даже понимал, догадываясь, отчего у его товарища эта душевная боль- которая бывает хуже, чем зубная…).

'Да-с, посмотрите- весь с головы до ног в кровище- а раны-то где? '

Действительно, испачканный кровью, как жрец Митры во время жертвоприношения, довольно ещё молодой китаец, с опухшим, испитым лицом, обнажённый до заплывшей жирком талии, видимых ранений не имел…

'Может, из носа натекло?'- предположил с испугавшей его самого академичностью Семёнов (опыт, великое дело…когда в деревне поросёнка резали- он потом месяц мяса не мог есть, а вот поглядите-ка сейчас!)

'Да нет… если бы из носа- то в ноздрях корочки запеклись бы…да, а где дядюшка Чэнь, я интересуюсь?'

Из распахнутой двери повеяло многозначительным дымком…

'Ха, да это же марихуана- радостно воскликнул Семёнов, потянув носом - Была у меня одна питерская курсистка, которая любила 'книжки почитать', из гомеопатической аптеки на Малой Морской не вылезала…

'И чего же она в аптеке читала?'

'Так, в основном психоделику… Блаватскую, Рериха…'

'Рерих- это который неолитические стоянки раскапывал? А Блаватская… Не слыхал.

Впрочем, Ex ungue leonem cognoscimus, узнаю льва по когтям. Если кто-то в аптеке дядюшки Чжэна пыхает травкой, значит, скорее всего- это дядюшка сам и есть…'

Действительно. Перед обитой чёрной кожей кушеткой сидел на корточках длиннобородый, в три волосинки, китаец- которому можно было с успехом дать и тридцать, и сто тридцать лет…

Мудрый даос отстранённо пыхал маленькой трубочкой, из которой струился сладковатый аромат.

Увидев незваных гостей, у одного из которых в руках был короткоствольный револьвер, даос только покачал головой - чего только не привидиться во время сеанса…

После непродолжительной беседы, во время которой задумчивый даос демонстрировал какие-то рукописные свитки с красными вислыми на золотых шнурках печатями, Шкуркин пояснил суть дела.

Мандарин второго класса Чжу Дэ в силу особенностей своего благородного характера крепко начал принимать ветер с дождём, то есть увлекаться алкогольными напитками… Когда его благородная печень стала давать знать, что скоро мандарин обретёт дух ветра, то есть воссоединиться со своими благородными предками - то он не нашёл ничего лучшего, как обратиться за 'золотыми пилюлями' к дядюшке Чжэну.

Обследовав страдальца, старый даос определил, что консервативное лечение весьма запоздало. Однако, можно попытаться провести операцию по методике, которую 'Золотой Флот' Чжен Хе привёз из далёкого Хормозгана…

'Как же это он собирался делать здесь операцию- воскликнул Семёнов- в антисанитарных условиях! Небось, ещё и грязными ножами…'

'Нет, никаких ножей. Только голыми руками. Я не знаю как, не спрашивайте… это не переводимо. Да вот что-то у врача не заладилось…'

Покачивая головой и попыхивая трубочкой, даос подтвердил:'Не полусяеся, однако…'

'Да только потерпевший сам виноват- он заранее заверил нотариальное согласие на любые лечебные манипуляции, в том числе могущие повлечь смерть…'

'Всё равно его помирала… а мне было любопытно. Дземо бань!' - и мудрый даос ещё раз поглубже затянулся…

Когда озадаченные товарищи уже собирались покинуть апОтеку, дядюшка Чжэнь жестом остановил их- и попросил Шкуркина, как самого главного амбаня над извозчиками, прислать ему телегу для перевозки трупов…

'Да зачем тебе телега? Тут на ручной повозке увезти можно…'

Однако, старый-старый накурившийся даос, двигаясь плавно, как сомик в аквариуме, жестом пригласил друзей на задний, крытый гаоляном, дворик. Там, рядком, голова к голове, лежало десятка полтора азиатов - тоже, без каких-либо видимых повреждений, но мёртвые, как Лю Шао Цы…

'Ниппоныса, однако… мало-мало полусилось…'

'Scientia potentia est!'- только и проговорил пораженный Шкуркин. Приличных русских слов у него уже не оставалось…

… Между мысом Соя- Мисаки и скалой, на которой возвышается маяк Крильон, всего- навсего 43800 ярдов… сплошных туманов, серых, стоячих волн, бросающих 'Херсон' с борта на борт. А где-то там, за стеной тумана, затаился коварный Камень Опасности.

Все это называется 45 градусов 40 минут северной и 142 градуса 30 минут восточной… пролив Лаперуза!

Мели, плавучие льды… а в гавани Вакканай-Ко, которая отгородилась двумя длинными каменными пирсами от бухты Соя-Ван, она же бухта Румянцева - 'Мацусима'…

Крейсер. Второго ранга. 4277 тонн. Шесть 120-мм, эльсквикские. И одно орудие- 320 -мм Канэ…причём, прикрытое двенадцати-дюймовым барбетом, оно стояло на корме!

Заложенный в 1888 году в Тулоне, ко времени Великой войны он уже считался устаревшим…хотя в свое время! О, в своё время…

Война с Китаем 1894-95 годов: флагман главных сил в бою при Ялу, серьёзные повреждения и наибольший среди своей эскадры урон в личном составе, 26-ти суточный ремонт в Куре, и потом- таран собственного броненосца 'Фусо'…

В Императорском флоте поэтому считался - не счастливым кораблём… так что на его долю оставалось конвоирование транспортов, береговая оборона, дозорная служба… Впрочем, предполагалось его участие в обеспечении высадки на Сахалин!

Для корабля, который даже после замены старых огнетрубных котлов на новые, системы Бельвилля, мог максимально выдавать только 15 узлов - это вполне разумные и приемлемые задачи.

Такая, знаете, ОЧЕНЬ большая канонерка…

… На 'Херсоне' большой однотрубный и одномачтовый корабль с высоким и длинным, до миделя, полубаком заметили очень поздно…

Тундерман Первый опустил бинокль и произнёс великую, вошедшую в анналы Русского Флота фразу: 'Господа! Бежать мы не успеем…Придётся драться!'

Драться… на дистанции 25 кабельтовых, при скорострельности главного калибра японцев - 1 выстрел в пять минут, для среднего калибра- 5 выстрелов в минуту, вероятности попадания составляли 8% и 0.66% соответственно.

У русского корабля, шестидюймовые орудия- а только их и следовало принимать в расчёт- 1 выстрел за 1.5 минуты и 2% вероятности…

Следовательно, за час боя 'Мацусима' может получить восемь шестидюймовых фугасных и столько же 75-мм бронебойных (аккуратные такие дырочки в бортах) попаданий, а 'Херсон' гарантированно получит 12 попаданий 120-мм и весьма вероятно, одно 320-мм… впрочем, как показал опыт, за всю Великую войну 'Симы' из своего главного калибра так ни в кого и не попали!

А теперь сравните их живучесть: военный корабль специальной постройки и лайнер, защищённый матрасной бронёй…

Мало кто на 'Херсоне' сомневался в том, что их плаванию приходит конец…обидно! Ведь почти до самого дома дошли…

Перегнувшись через отвес мостика, Тундерман Первый пошутил в мегафон в адрес отца Антония, церковно-ссыльного иеромонаха:'Батюшка, Вы бы покамлали, что ли…напоследок! '

На это отец Антоний широко перекрестил мостик русского крейсера, и солидно ответствовал:'Не в силе Бог, а в Правде!'

… Последние несколько лет 'Мацусима' пребывал в состоянии вялотекущего ремонта… кроме того, на его борту находились курсанты из Этадзимы.

Курсанты…это ещё полбеды. Беда была в том, что это были курсанты выпускного курса, которым уже светили близкие погоны энсинов. А сколько мук, сколько поистине нечеловеческих испытаний пришлось им пережить, чтобы до этих вожделенный погон - просто дожить…

Остров Этадзима широко известен в Японии. Сорок лет назад тут был заложен фундамент первой офицерской школы военно-морского флота. Материал для строительства заказали в Англии, а затем, обернув в рисовую бумагу каждый кирпич, доставили на боевом корабле… За четыре десятилетия училище взрастило семь тысяч офицеров, ровно треть которых погибла в горниле войн.

Этадзима- не просто символ. Прошлое здесь перебросило мост в настоящее. На острове расширенный комплекс военных учебных заведений и главное - крупный пропагандистский центр… Военный городок. Плац. Красные кирпичные здания. Горы, море, сосны вокруг.

Довольно обычная картина. Но рядом - величественный особняк. На мраморе колонн иероглифы: "Дворец воспитания курсантов". Здесь, на стене Дворца воспитания, можно увидеть портреты тех, кто пал за страну Ямато…

Корпуса Этадзимы представляли особый мир, тщательно огороженный от обычных военных учебных заведений.

Вступивший сюда не мог вырваться обратно. Впереди у него был один императив - смерть. Умереть, не дрогнув, с чувством радостной готовности, - воспитание этих качеств красной нитью пронизывало учебный процесс… Это потом шли учебные плавания, стрельбы, занятия по навигации и артиллерии.

А сперва были побои, муштра, жесточайшая, до такой степени, что на протяжении первых месяцев "воспитания" кончало жизнь самоубийством до нескольких десятков курсантов. Били за все, за малейшую провинность и за ее отсутствие. Постепенно люди ожесточались, тупели, о предстоящей смерти в бою вскоре думали уже как об избавлении.

Разумеется, попав из родных ласковых стен альма матер на борт военного корабля, старшекурсники несколько расслабились…

В погребе главного калибра был, разумеется, подъёмник, а рядом с ним- стоял ящик с промасленной ветошью, оставшейся после работ на подъемнике. Начальник курсантов попросил старшего артиллерийского офицера сложить там их имущество, тот разрешил, но не определил порядок хранения. Все хотели домой после трех месяцев в море, тем более что курсантов ждали погоны.

Считай, уже коллеги, товарищи, морские офицеры…

Большие дети.

Курсанты выпускного курса пьянствовали, пряча спиртное в шинелях (24 штуки) и одеялах (57 штук), сложенных у входа в погреб. Когда сыграли боевую тревогу, кто-то не погасил окурок…

После первого выстрела ГК (снаряд ушёл 'в молоко') от сотрясения упала на пол и разбилась бутылка с виски (крепостью 45 градусов). Ветошь занялась мгновенно!

Огонь не прожег 3-дюймовую деревянную стенку погреба -он змейкой юркнул по шахте подъёмника, и в 04:08 внезапно воспламенились и стали рваться 32-см заряды (53 штуки), которые по английскому обычаю хранились в шёлковых картузах. А потом сдетонировали и снаряды.

В пламени чудовищного взрыва погибло 223 человека, включая командира.

А изуродованный, пылающий 'Херсон' опять прорвался…теперь путь во Владивосток не преграждал никто.

Телеграмма Командующего флотом Тихого океана - Наместнику Е.И.В., 25 Февраля

1904 г?67.

Сегодня отправлены Циндао два негодных коммерческих парохода, для затруднения входить на рейде добавим еще несколько мин. На 207 номер - доношу, что Рейценштейн не считает себя в праве выходить до очистки Уссурийского залива; нахожу, что там нужно адмирала, назначаю адмирала Иессена начальником отряда и, как только дам ему наставление, тотчас отправлю во Владивосток.

Подписал: Вице-Адмирал Макаров.

Рапорт Командующего флотом Тихого океана - Наместнику Е.И.В., 16 Марта 1904 года.

?306.

Из переписки, препровожденной при отношении Морской Походной канцелярии Вашего Высокопревосходительства за?296, видно, что регулярных поездов для потребностей Морского ведомства не установлено. Между тем, уже теперь экстренно потребны грузы Ревельского Спасательного Общества, особенно необходимые при настоящих обстоятельствах для работ у "Ретвизана" и "Цесаревича", задержаны в дороге и до сих пор не получены. Сверх этого ожидаются в Артуре следующие грузы: из Владивостока - масло коровье и обмундирование, различные провизионные продукты от Гинсбурга, масло из Москвы от Бландовых и провизия по заказу Главного Управления. Из Петербурга: большое количество трубок для миноносцев, элементы котлов Бельвиля, водолазные аппараты и большое количество различных шкиперских и машинных запасов и госпитальных вещей, также большое число мин и боевых припасов.

Все высланные грузы где - то стоят, и мы не знаем, когда они придут. При экстренности, нет никакой возможности ускорить получение, и может случиться, что какой нибудь корабль будет бездействовать лишь потому, что вагон с его трубками или иными вещами будет где нибудь случайно оставлен и забыт.

На основании изложенного Вам, ходатайствую пред Вашим Высокопревосходительством об установлении специальных срочных поездов для Морских грузов в Порт-Артур и Владивосток.

Подписал: Вице-Адмирал Макаров.

Из записи в 'Вахтенный Журнал Боевых Действий корабля Добровольного Флота 'Херсон'…Ослепительное действие боевого фонаря, коим он нас освещал, а равно и ослепляющий блеск и грохот выстрелов и разрывающихся снарядов, как наших орудий, так и его, помешали мне лично убедиться во взрыве, который был произведен несколько секунд до того, как я резал ему корму. По донесениям мичмана Черкасова и лейтенанта Остолопова и по опросу нижних чинов, видевших как самый взрыв, так и его последствия, и по личным моим отрывочным впечатлениям, - обстоятельства этого взрыва были нижеследующие: после наших выстрелов, которые были произведены один очень скоро вслед за другим, одна из наших гранат взорвалась около трубы; поднялся столб воды, и за ним из всех вентиляторных труб, равно как и из верхней палубы, выбросило столбы пара, огня и дыма с искрами. Неприятель, накренившись на правый борт и осевши на корму, стал быстро погружаться, при чем нос сильно поднялся. Луч боевого фонаря, коим он нас освещал, спустя несколько секунд направился вверх, но он почти сейчас же погас, равно как и другие огни. Стрельба с него прекратилась, и он спустил вверх невысокую тонкую ракету, которая, разорвавшись, дала букет маленьких блесток, при чем кормовая часть его уже сравнялась с водой. Все это произошло в промежуток времени, пока я успел с момента выпуска снарядов сделать пол-циркуляции при 18-ти узловом ходе, из чего заключаю, что все вышеописанное продолжалось около 1м. 15сек. После этого неприятеля не стало видно.

В то время, как я, имея лево на борт, циркулировал вдоль левого борта неприятельского корабля, к нам в жилую палубу под мостик попал 4-дм. примерно снаряд, который разорвавшись там, поранил людей подачи, перебил паровые трубы рулевой машины, при чем газами отшибло рулевого Николая Задуйвитер от штурвала, и он, вылетев из окна рубки, будучи весь изранен, первым делом доложил мне, что рулевая машинка не действует.

Пройдя немного, я остановил машины; кругом все было тихо. К этому времени я уже имел возможность управляться с кормового мостика. Этот момент замечен был по часам спустившимся в машину моим старшим помощником Родзянко - 4 часа 20 минут. В это время выяснилось, что другим снарядом попавшим в левый борт и влетевшим в переднюю (правую) машину, убило наповал машинного содержателя Трофима Потехина; в носовом же плутонге оказались ранеными - хозяин трюмных отсеков Иван Сенников, которому перебило левую ногу в бедре,у 47- мм. пушки матрос Федор Обидин со смертельной раной в правом паху, машинист Павел Алкаев, бывший 3-м номером у той же пушки, ранен в правую голень, кок Дмитрий Степанов, бывший при носовой подаче - в левую сторону груди, в область шестого ребра на вылет, матрос Ефим Матвеев, исправлявший совместно с минным квартирмейстером Мухортовым перебитую цепь боевого фонаря и носовой проводки, ранен в правое плечо, кочегар Валерий Петровский получил незначительные поранения пальцев правой руки, и подшхипер Павел Михайлов получил несколько ссадин в правом плече.

Немедленно же было преступлено к переноске в кают-компанию и перевязке раненых, которым были произведены перевязки корабельным врачом.

Вообще, я всегда считал экипаж моего корабля примерным, а теперь увидел - на какой нравственной высоте он стоит и насколько он проникнут чувством исполнения долга.

Лейтенант Остолопов, будучи почти в самом начале дела ранен, отказался от помощи и стоял на своем посту и, перемогая боль, помогал мне в управлении кораблем. Мичман Неженцев своей хладнокровной и бесстрашно- толковой распорядительностью под выстрелами быстро завел сперва румпель-тали, а потом произвел с не меньшей быстротой сложный переход с парового на ручной штурвал. Что касается и.д. старшего механика помощника старшего инженер-механика Павла Воробьева, находчивость его, равно как и спокойно обдуманные и целесообразные действия, вполне характеризуют этого доблестного офицера. Мичман Александров отозван был мной от своих прямых обязанностей по расписанию, чтобы помочь мне в управлении кораблем; помощник старшего инженер-механика Воробьев вступил в обязанности этого офицера и, лишь благодаря его распорядительности, были своевременно выпущены гранаты. Когда телеграф правой машины и одновременно с ним рулевая отказались действовать, он немедленно устроил передачу, чем дал мне возможность, управляясь машинами, атаковать неприятеля с зеленым фонарем. Он своевременно подумал первый и оказал помощь раненым.

О нижних чинах скажу только, что в их абсолютном спокойствии и примерной исполнительности я черпал решительность для своих поступков. Офицеры и нижние чины были достойны, повторяю, достойны друг друга. '

…'Однажды зимою, сибирский бродяга,

Я чапал тайгою, был жуткий дубняк.

Секу, кочумает на сопку коняга,

Таранит какой-то обапол в санях.

И рядом, каная за честного вора,

Под жабры ведёт эту клячу лохмен:

Колёса со скрипом, бушлат от Диора,

С тузом на спиняке… а сам - с гулькин хрен!

'Здорово, братишка!' - Пошёл бы ты в жопу!

'Следи за базаром, а то писану!

Откуда обапол?' - А хули ты, опер?

Дровишки на зону везу пахану.

Пахать западло для козырного зэка…

'А что за пахан и какая семья?'

- Семья-то большая, да два человека -

Лишь мы с паханом - на кодляк бакланья.

'Как, брат, погоняло?'

- Да Влас мне кликуха.

'А кой ты тут годик?' - Шестой разменял…

Пшла, падла! - заехал кобыле он в ухо,

Добавил пинка и без горя слинял.'

'Хорошие стихи… сама написала? '

'Да нет, что ты- Фима Жиганец, из ростовского филиала…но да, стихи прямо в тему. Скоро уж Владик- и вместо уютного твиндека будет нам сначала пересылка, а потом и этап… и хорошо, ежели на колесуху! Там можно в конторе пристроиться, уборщицей, к примеру… А то загонят на лесоповал- и будешь в одну репу всю бригаду обслуживать, всю ночь…полярную!'

'М-да…не хотелось бы…'

'Знамо дело! Замнут нахрен. Так что вот что я думаю, Катя…'

…'Святой отче, исповедуйте меня!'

'Ты что, Раб Божий, обшитый кожей, помирать вздумал?'

'Нет, мысли у меня, чёрные… '

'Мысль - не грех, сие есть всего лишь праздное мечтание…'

'Батюшка, я человека готов жизни лишить, лишь бы её с каторги спасти…'

'Не один ты, не один…и другие согрешить готовы, прости меня Господь и помилуй…'

… Преодолевая сплошные, куда не кинешь взгляд, поля битого льда, обледеневшие, с палубами, засыпанными свежевыпавшим снежком, корабли Камимуры приближались к Владивостоку…Пора было отомстить за зверства русского крейсера в проливе Цугару!

Газета 'Новый Край',Порт-Артур.

'ВЛАДИВОСТОК, 22-го февраля. (Соб. кор.). 22-го февраля в час двадцать пять минут дня, 5 неприятельских броненосцев и два крейсера подошли от острова Аскольд и, выстроившись в боевой порядок, открыли беглый частый огонь из дальнобойных орудий на расстоянии около 8 верст от берега. Фортам и батареям повреждений не нанесено. Всего выпущено неприятелем до 200 снарядов. Бомбардировка продолжалась 55 минут. Ровно в 2 часа 20 минут огонь прекратился и неприятель отошел по направлению к Аскольду. Одновременно появились близ Аскольда 2 миноносца и 2 близ мыса Майделя. Нападение следует считать безрезультатным. Городское население оставалось все время совершенно спокойным.

ВЛАДИВОСТОК, 23 февраля. Подробности вчерашней бомбардировки. Серьезных повреждений никаких нет, а лишь снарядом 12-и дюймового орудия пробит деревянный домик мастера Кондакова. Снаряд вошел через крышу и вышел через противоположную стену на двор, при чем в самом доме убил жену Кондакова, беременную, мать четверых детей.

В Гнилом углу снаряд пробил, тоже не разорвавшись, дом полковника Жукова, прошел через спальню, разрушил на пути печь и вещи, пробил противоположную стену и разорвался близ денежного ящика. Часовой при ящике, осыпанный землей и снегом, от взрыва не дрогнул, а только крикнул разводящего, чтобы вынести знамя, которое тотчас же вынесла супруга полкового командира вместе с вестовым.

Пожаров нигде не было.

Наконец на дворе казармы Сибирского флотского экипажа разорвался снаряд, ранивший легко пять матросов.

Более ни убитых, ни раненых нет. Убытков также нет.

Причина полного молчания наших батарей, кроме малой вероятности попадания в виду дальности расстояния, еще нежелание преждевременно обнаружить их местоположение.

Подъем духа в городе и среди войск необычайный. '

Напрасно Камимура до боли вжимал в глазницу медь подзорной, английского производства, трубы…Обещанных сигнальных дымов у мест расположения русских батарей не было!

Как не встретилось ни одного разведочного судна, посланного орденом Чёрного Дракона к русским берегам. Море точно вымерло!

Не смея в таких условиях рисковать кораблями, скрепя сердце, Камимура отступил…

…Объявление обер-полицмейстера в газете "Владивостокъ": "По невозможности загонять и содержать при полицейском управлении бродячих свиней, таковые будут забираться и уничтожаться".

'И-и-и-ии…'- истошный визг изловленной городовым Гуляйбабой хавроньи пресёкся самым жестоким образом.

Как тигр в зверинце (только что не хлеща себя от ярости хвостом по высоким, лаковым сапогам), полицмейстер прошёлся по кабинету из угла в угол…

Шкуркин и Семёнов, вытянувшись во фрунт, ели начальство глазами…

Резко остановившись, полицмейстер потряс перед носом у товарищей смятой бумагой:'Эт-та что такое? В Ваньку Каина поиграть решили?! Видоков развели?!

Как Вы посмели- привлечь к борьбе с японскими пиратами - пиратов китайских?

Устроили погром! Молчать! Я лучше знаю! Теперь весь мир, вся либеральная пресса только и будет говорить о том, что русская полиция покровительствует хунхузам… '

Семёнов поднёс палец к губам:'Ваше Высокоблагородие! Тс-с-с…Тихо!'

Полицмейстер удивлённо прислушался… за окном действительно стояла мёртвая тишина…

'Слышите? А не проведи мы… акцию… то после визита япошек тут стоял бы сплошной бабий вой… потому что японские шпионы устроили бы свою резню…да! Мы прижгли калёным железом! Но мы прижгли калёным железом моровую язву!'

'А Вы вообще помолчите! Моррряк… что Вы понимаете в наших полицейских делах…Господи! Думал, пришлют приличного офицера…'

У Семёнова стали угрожающе раздуваться усы…

'Нет, Вы не подумайте плохого… просто в нашем деле- Вы, извините, не компетентны…а Вас, господин Шкуркин… да я Вас…да Вы мне…молчать, когда с Вами разговаривают!'

Шкуркин совершенно равнодушно:'Извольте…в отставку? Считайте, что моё прошение, Ваше Высокоблагородие, уже у Вас на столе…'

И развернувшись, слепо пошёл к выходу…

…Семёнов догнал его уже во дворе.

'Куда же мы теперь, Павел?'

'А… куда-нибудь… вон, к дядюшке Чжэню в аптеку…кстати, Владимир, у Вас ведь почки больные? Давайте, он Вас заодно подлечит…'

'Вынув больную почку без помощи ланцета, одним напряжением мысли? Спасибо. Потерплю как нибудь. А зачем нам туда надо?'

'Нас хочет видеть мадам Вонг…'

… По -прежнему тихо курились ароматные палочки…Только стекло в разбитой витрине уже заменили.

Печально звучала струна эрху, которой вторила не менее печальная струна матоуцинь…обнимая левой рукой деку, обтянутую змеиной кожей, мадам Вонг медленно водила смычком по одной из двух струн, натянутых на длинную бамбуковую шейку инструмента…

Ей вторила похожая на неё как две капли воды девушка (та самая, которая сидела на золотом троне, а потом спасала Рейценштейна), держащая в руках восьмиугольный корпус, увенчанный шейкой с навершием в виде конской головы… её инструмент просто плакал…низкие, пронзительные звуки казалось, доносят до самой глубины души чувства нежности и тоски…

'Здравствуйте, Павел… Вы не сердитесь, что я оторвала Вас от важных дел? Впрочем, говорят, Вы вынужденно решили оставить службу…быть может, это смягчит Вам боль утраты?'

Появившиеся неслышно, как тени- два обнажённых по пояс китайца поставили у ног Шкуркина маленький, но тяжёлый даже с виду сундучок…

'Вот Ваша десятина… можете не проверять…'

Шкуркин внимательно посмотрел в раскосые, чёрные глаза:'Говорят, Вы любите маленьких детей? Передайте это для бездомных сирот…'

Мадам Вонг опустила голову… на её щёки взошел лёгкий румянец…

'Вы знаете, Павел… когда я была совсем юной, мой дядя… в общем, наши лучшие лекари в точном соответствии с Нань Цзин (Примечание автора- Трактат о трудном -). сказали мне, что я уже никогда не смогу иметь детей.

Поэтому я с благодарностью принимаю Ваш щедрый, настолько щедрый, что Вы сами не догадываетесь о размерах своей щедрости - дар… всё будет так, как Вы сказали…'

Хлопок в ладоши, и те же две тени неслышно унесли тяжёлый сундучок за шелковые занавеси…

'Но чем же я могу отблагодарить Вас тогда?'

'Подарите мне мгновение счастья…'

Мадам Вонг ещё сильнее смутилась…

'Стоит ли благосклонность простой деревенской девушки Ваших неоценимых заслуг?'

'Она стоит… Всего золота мира…'

'Хорошо, пусть будет так…'- и королева Водяных Драконов смиренно преклонила голову перед бывшим подпоручиком…

Спустя год ассистент Восточного Института Павел Шкуркин (примечание автора- будущий профессор-синолог, известный своей работой о тайных обществах Востока) получил из далёкого Шанхая письмо… в нём, наклеенный на плотную паспарту, был вложен фотопортрет двух прелестных китайчат, раскосых по-рысьи, и при этом рыжих, с конопушками… лёгким, летящим почерком была сделана на обороте приписка:'Спасибо! Я счастлива. Ты подарил мне целый мир. Если только захочешь…приезжай.'

Вздохнув, Шкуркин убрал фотографию подальше от жены…

… Кстати говоря, дядюшка Чжэн почки Семёнову таки вылечил, всего двумя 'золотыми пилюлями'…

… 'Да как Вы посмели!!'- Николай Карлович, сорвавши голос, перешёл на хрип…

'Да как Вы посмели… Купить ворованное орудие! Что о нас подумают интеллигентные люди!'

'Извольте немедленно сдать орудие на склад порта- а я отнесусь к английскому консулу- надо же вернуть…позор! Русский офицер, и связался с фармазонами…'

Тундерман Первый, приведший 'Херсон' сквозь огонь и льды во Владивосток, медленно бледнел щекой…

'Позвольте мне…'

'Не позволю! Своим поистине пиратским рейдом Вы опозорили Россию! Вы опозорили флот! Молчать! Как Вы посмели…да кто Вы такой? Какой-то 'доброволец'…какой Вы капитан второго ранга? Вы простой 'купец'! Возомнили себя Дрейком? Я Вас отстраняю… Извольте сдать командование…и немедленно, немедленно!'

Уроженец Ревеля, урождённый чухонец Александр Янович Берлинский, в своей жизни руководствовался мудрыми советами Молчалина: '… собачку дворника, чтоб ласкова была…'

Доживши до тридцати четырёх лет, он был мудро холост…Служба его до сего рокового дня протекала на благословенной Балтике…и была таковой: Адъютант штаба командира Кронштадтского порта (до 24.6.1896). Заведующий гребными судами начальствующих лиц (с 25.6.1896). Заведующий морской телеграфной станцией и её развлечениями, хором портовых музыкантов и устройством лекций для нижних чинов…

На язык просится совершенно чуждое слово, северо-американское 'zampolit'…

Однако же, не выходя за пределы Маркизовой лужи, Александр Янович имел Сиамский орден Белого слона 2-го класса (14.7.1897), французский орден Почетного легиона (8.9.1897), прусский орден Короны 3-й степени, в том же году… то есть знал, где лизнуть, где гавкнуть!

Российских наград, впрочем, ни одной не не получил, кроме знака в честь проведения всероссийской переписи населения 1897 года - был в числе счетчиков города Кронштадта… и очень этим отсутствием должного 'иконостаса' тяготился, зачем и отправился на 'маленькую победоносную войну'.

Во время нашего рассказа пребывал Берлинский в высокой должности Помощника командира Владивостокского порта по охране рейда…

Вообще, борьба с пиратами была в его епархии…но Берлинский предпочитал тиранить корейских ловцов трепангов, предписывая им установленную окраску бортов их джонок…

…Рейценштейн задумчиво рассматривал судовую роль 'Херсона'.

'И что, все офицеры вслед за командиром подали рапОрт о списании? Забавно…

Ну, видно и впрямь- каков поп, таков и приход… Надо назначить туда хорошего 'дракона', чтобы подтянуть экипаж…а вот Семёнов? Чем не старпом?

Ведь вроде на 'Боярина' его старшим сватали? Ага, пускай его помучается…

Да, а с 'Херсоном' надо что-то решать… Номина сунт одиоза! Уже у всех цивилизованных людей на ушах это поганое имя нависло…но как же его назвать…'

Позвякивая ведром, в кабинет, изящно прогнувшись в талии, взошла (вот правильное слово!) уборщица, ссыльно-каторжная Елена Крейсерман…

'Лена… что вы, господа! Это я про крейсер…мы назовём его ЛЕНА!'

Рейценштейн был неисправимым романтиком…

… Создание самостоятельного тактического соединения крейсеров с базированием на Владивосток предусматривалось еще в 1901 году, но состав 'Отряда крейсеров эскадры Тихого океана' определился лишь к весне 1903 года.

Его основу должны были составить броненосные крейсера 'Россия', 'Громобой', 'Рюрик', бронепалубный крейсер 'Богатырь' и пароходы Добровольного флота 'Москва' и 'Херсон', которые ещё должны были прибыть во Владивосток.

Кроме этих кораблей Владивосток должен был защищать оборонительный отряд в составе канонерских лодок 'Кореец', 'Манджур', 'Бобр', 'Сивуч', минного транспорта 'Алеут', военных транспортов 'Камчадал' и 'Якут', миноносцев? 201, 202, 209 и шести миноносок для охраны рейда и минных заграждений.

По замыслу отряд должен был защищать Владивосток с моря, отвлекать силы японского флота от главной базы флота Тихого океана - Порт-Артура, и использоваться для крейсерских действий на коммуникациях противника.

Официально Владивостокский отряд крейсеров был сформирован 7 июня 1903 года.

После этого во Владивосток прибыли еще семь номерных миноносцев, но канонерские лодки и пароход Доброфлота 'Москва', который должен был выполнять при эскадре функции быстроходного вспомогательного крейсера- разведчика, во Владивосток не попали.

Чем конкретно должна была заниматься 'Лена', командиром ВОКа определено не было…

Приказ номер один.

Неоднократно замечая, что машинная команда, имеет весьма слабое понятие о строе и той выправке, которую должно иметь всякому матросу, предлагаю Г. Старшему офицеру по соглашении с Старшим Судовым Механиком принять к исполнению: ежедневно обучать по частям машинную команду, не исключая и унтер-офицерского звания не только строю, но и маршировке и приемам с палашами.

Командир Крейсера 'Лена' кап. второго ранга Берлинскиий

… Первый выход Владивостокского Отряда Крейсеров уже состоялся!

В ночь на 9 февраля начальник отряда (капитан 1-го ранга Рейценштейн) получил две телеграммы Наместника:

1) 'Крейсерам начать военные действия, стараясь нанести возможно чувствительный удар и вред сообщениям Японии с Кореей и торговле, действуя с должной смелостью и осторожностью, оставаясь крейсерстве сообразно обстоятельствам не более 10 дней'.

2) 'Ввиду изменившихся обстоятельств подтверждаю действовать полной осторожностью, крейсерстве пробыть не более 7 дней, получением сего известия немедленно донесите'.

В 9 ч. 30 м. с флагманского крейсера 'Россия' был сделан условный сигнал для сбора находившейся на берегу части личного состава. На крейсерах было объявлено о начале военных действий.

К полудню вокруг крейсеров усиленно работали ледоколы, а в 13 ч. 30 м. при помощи ледокола 'Надежный', разломавшего лед во входе в бухту Золотой Рог, крейсера 'Россия', 'Громобой', 'Рюрик' и 'Богатырь' снялись с якоря и направились через Уссурийский залив в море.

На берегу и ледяном припае сосредоточилось провожавшее население, крепость произвела установленный салют.

Однако, салют был несколько преждевременным… очевидец отмечал:'Чорт знает, что такое. Шли к Корее, а в 6 часов утра, когда мы находились на меридиане Владивостока, вдруг приказано повернуть и итти в свой порт. Это называется, действовать без всякого плана: надоело крейсеровать- пойдем домой!'.

Впрочем, безумно отважный Рейценштейн ссылался на объективные трудности! '… Обстоятельства погоды не позволили итти вдоль японского берега, почему взял курс на Шестаков, чтобы выдержать шторм в море и подойти к корейскому берегу. Вследствие бурного состояния моря, мог держаться против зыби только 5-ю узлами, причем сильно заливало, и при 9® мороза крейсеры обмерзли и пушки покрылись слоем льда. Выдержал два жестоких шторма, продолжавшихся 3 суток… Качка, холод, напряженное внимание сильно утомили команды. '

Ограничившись потоплением 'Наканоура Мару', с грузом риса, и запугав до икоты уж совсем крохотный каботажник 'Зеншо Мару', океанские крейсеры, своё главное качество - возможность долго держаться в море независимо от погоды и необходимости пополнения углем - так и не использовали.

Адмирал Рейценштейн по непонятным причинам сделал вывод о том, что в 'зимнее время более 5 дней отряд ходить не должен'.

Таким образом, первая операция Владивостокского отряда оказалась практически бесполезной. Она не привела ни в какой мере к изменению в дислокации японских морских сил.

Адмирал Катаока со своим отрядом с 6 февраля базировался и продолжал базироваться на залив Такесики (остров Цусима), обеспечивая предстоящую перевозку в Чемульпо 12-й японской дивизии, посадка которой на транспорты в Сасебо началась 15 февраля.

Требовалась вторая попытка…и срочно.

Глава Восемнадцатая. Флибустьерские волны.

'Блу-ааа…'

Услышав так хорошо знакомый ему за последние дни звук, Семёнов, старший офицер крейсера 'Лена', аж передёрнулся…

У стены коридора, согнувшись над ведром в три погибели, страдала одетая в мешковатую холстину армяка женщина- не иначе, запойная подзаборная пьянь…

И уже совсем прошёл Семёнов мимо, досадливо подёргивая кончиком уса - как можно себя так ронять!- как вдруг серо-пепельный завиток, выбившийся из-под серого же платка, вдруг резанул по сердцу давно забытой болью…

Да нет, откуда…глупость какая…

Не чуя под собой ног, Семёнов осторожно приблизился к охватившей лагун бичихе, взял её за хрупкое плечо вдруг вспотевшей ладонью предательски задрожавшей руки…

Горло Семёнова внезапно пересохло…

'Катя?! Это…ты?!'

'Нет, это насрали…дай руку, Семёнов, не видишь- блюю…'

Да, это была она- умница, отличница- курсистка, знаток теософии, заядлая курильщица ганджубаса… когда -то его - Катя…

Нет, то что Катя в конце -концов оказалась на каторге- Семёнова как раз не удивило…просто, такое счастливое совпадение- Что она оказалась здесь и сейчас.

Видите ли, с шестидесятых годов какой-то чёрный рок довлел над самой лучшей частью учащейся молодёжи…

Как там у Некрасова?

"Судьба ему готовила

Путь славный!

Имя громкое- Народного Заступника.

Чахотку и Сибирь."(с)

Поэтому через полчаса, в дешёвой забегаловке (пока дамы располагались за столиком, Семёнов подозвал лао Хвана, и тот за четыре минуты реализовал семёновский брегет- за четверть цены…ох, недаром корейцев называли жидами Дальнего Востока-оборотистый торговый народ! а огородники какие!… но всё равно, ведь денежки следовало немедленно добыть, с учётом новых обстоятельств), косясь на конвойного солдата, который наливался горячим чаем за соседним столиком, он заговорщицки шептал:"Эх, Катя Катя… говорил же я тебе, не водись ты с этими…Фотиевой да Крупской!"

Семёнов вовсе, как всякий образованный человек, не испытывал ненависти к врагу…полагая Катю политическим преступником, он отдавал себе отчёт в том, что она, наверное, уж сделала что-то ужасное, но…"Значит, по другому она поступить не могла!"(с)

Сразу вспоминается университетский профессор, заявивший талантливому студенту Саше Ульянову:"Коллега, но можно ли так увлекаться изучением кольчатых червей, когда народ страдает…"

Умненькая Кэт старалась семёновские заблуждения не рассеивать…

От того на вопрос:"А твоя подруга…она тоже из эсдеков?" - почти честно отвечала:"Нет, Лена у нас скорее из анархо-синдикалистов!"

Лена, по своему обыкновению, косясь на Семёнова своим бесстыже-невинным взором, даже подумала: "Во как! Надо запомнить…меня ещё никто так не срамил."

"А почему ты… уехала? Я ведь тебя искал…"

Катя задумалась…Причиной спешного отъезда на историческую родину, в Малороссию, было некоторое недоразумеие с коллегой Наденькой Крупской.

После очередного посещения гомеопатической аптеки, содержавшейся уроженцем Амстердама, Катю здорово "пробило на ха-ха…" и она всего-то назвала Наденьку толстожопой миногой. Думала, ей будет тоже смешно…

Страдающая Базедовой болезнью, от чего у неё постоянно были выпучены глаза, Крупская больше, однако, обиделась на эпитет "толстожопая". Ну, был у человека такой пунктик - страстно хотелось влезть в прошлогоднюю юбку…

И, мучаемая фрустрационными переживаниями, Наденька, как интеллигентная барышня, залепила Кате смачную оплеуху - за что была тут же крепко Катей побита.

Ну, это пол-беды… поцапались курсистки малёк, с кем не бывает… вот только не надо было втыкать ручку со стальным пёрышком номер восемьдесят четыре в глазик товарищу Мартову (он же Цедербаум), политическому организатору учащейся молодёжи, который влез их разнимать.

"Две собаки дерутся- третья не мешай!"

"Ну, видишь ли, Семёнов…есть вещи, о которых я не могу сейчас говорить, ты же понимаешь…"(товарищ Мартов после этого случая широко стал известен в узких кругах по своей новой партийной кличке 'Кривой')

Семёнов конспиралогически закивал…

Малость заскучавшая Лена, почувствовавшая затруднение подруги, мигом сменила тему разговора:"А скажит-и-и-ите, мужчина…это у Вас в кармане револьвер, или Вы к нам так хорошо относитесь?"

Семёнов густо покраснел… побочным эффектом от лечения почек (кстати говоря, впервые за последний год почка не ныла- и мочился Семёнов вполне свободно, без боли и и уж совсем без признаков крови в моче) стала постоянная, чисто подростковая эрекция… и, как сказал бы доктор Фрейд, подростковая же гиперсексуальность…Семёнову теперь очень хотелось, причём хотелось абсолютно всех и постоянно…

"А! Катя, у тебя что, проблемы с желудком? Так давай я тебя сведу к замечательному лекарю…"

Через полчаса старый, очень старый даос долго-долго щупал Катин пульс…при этом Катя, раздувая ноздри как призовая лошадь, всё принюхивалась к хорошо ей знакомому травяному аромату…

Против ожидания, золотых пилюль лекарь Кате не назначил- ограничившись иглоукалыванием, и советом получше питаться, чаще есть фруктов, побольше гулять на свежем воздухе и почаще смотреть на красивые вещи, без желания ими обладать…

Увидев, как Семёнов без трепета отсыпает лекарю серебрянные таэли, Лена провела розовым кошачьим язычком по своим капризно надутым губкам:"Катя, шоб мне ежика родить! Но этого лоха мы с тобою выдоим досуха!"

(Примечание автора. Вообще слово 'лох' преступный мир заимствовал в XIX веке из тайного языка бродячих торговцев вразнос - коробейников, или офеней. На офеньском языке (фене) 'лохом' называли сохатого (от сохи) мужика: 'Лохи биряли клыги и гомза' ('Мужики угощали брагою и вином').

Уже тогда у слова был оттенок несколько пренебрежительный, о чём свидетельствует форма женского рода 'лоха' (или 'солоха, лохушка') - дура, нерасторопная, глупая баба. Оно и понятно: бродячие торговцы вечно надували простодушных селян.

Но и мошенники-офени тоже не изобрели 'лоха', а заимствовали его у жителей русского Севера.

Так в Архангельской губернии и в других местах издавна называли сёмгу - рыбу семейства лососевых. Беломорские лохи - рыба глуповатая и медлительная, а потому чрезвычайно удобная для ловли.

О чём свидетельствуют, например, поэтические строки Фёдора Глинки, писавшего в стихотворении 'Дева карельских лесов' (1828):

'То сын Карелы молчаливый

Беспечных лохов сонный рой

Тревожит меткой острогой. '

Сейчас на Белом море, "лохом" называют "горбыля лошалого". То есть горбушу после нереста. Горбыль после нереста 'лошает', заживо гниет перед тем как сдохнуть. Пройдохи собирают руками эту полудохлую рыбу и умудряются продать приезжим лохам.)

(Интерлюдия.

'Вероятно читателей ожидает неспешное перечитывание "Работ Исторической комиссии по описанию действий флота" с форума "Мейдзи" в разбавлении ряда мемуаров с некоторым количеством исторических, и не очень, анекдотов для "живости повествования". - пишет мне Взыскательный Читатель…

Да! Очень хотелось бы почаще цитировать это весьма интересное и очень познавательное исследование…но, помилуй Бог! Семнадцать ведь томов… многовато будет!

Впрочем, не думаю,что милые барышни, для кого я пишу сей бульварный рОман, читывали хоть бы Егорычева (честно говоря, изрядно незаслуженно подзабытого)…а ведь я практически ничего не выдумываю!

Многие авторы, пишущие в ставшем вдруг популярным жанре альтернативной истории, отчего-то совсем не задумываются, что исторический процесс обладает колоссальной инерцией, поэтому не то что лёгкий толчок- а и поистине титанические усилия скорее всего не повернут ход Истории с магистрального пути.

События- да! вильнут немного в сторону, и всё возвратиться на круги своя…

Ну, (любимая, обсасываемая альтернативщиками косточка) потопят японцы при Цусиме три повреждённых русских броненосца, это каким-либо способом, что - повлияет на ИСХОД Великой войны?

Ни в коей мере.

Япония была обречена на поражение с самого начала!

Любителям подобных 'альтернатив' я рекомендую посмотреть не список кораблей, которые были построены во время войны в Германии по русским заказам, а список заказов АННУЛИРОВАННЫХ, за ненадобностью…так что максимум, что добьются япошки, это выигрыш нескольких месяцев- лишнего года они протянуть никак не могли…

А что я, как автор- слишком много уделяю внимание мемуарам, излишне перегружаю текст описаниями…

Ну… читатель должен же понять! Почему, например, тот же Рейценштейн поступил так, а не иначе… и почему пришлось заменить его… иначе на ум приходит только попадание в его, Рейценштейна, тело души известного von Echenbach -а, того самого капитана первого ранга, командира транспортного отряда Аральской Военной Флотилии, который на пиру у Эмира Бухарского на спор съел целый тюбик японской горчицы васаби…язву желудка себе он заработал, но чести Флота Российского не уронил!(Впрочем, автор взял, да и нехотя оскорбил отважного русского капитана…Дело было на самом деле так- спорящие должны были съесть по три порции васаби… фон Эшенбах употребил их умно- под водочку, а второй спорщик, Алмаз Справедливости, Его Величество Эмир Бухарский - пытался съесть так, с азиатским фатализмом- иншалла! В результате Российский Флот пополнился двумя минными крейсерами - соответственно 'Эмиром Бухарским' и 'Капитаном Хамовым'… впрочем, Эмир от сего дара в Лигу содействия армии и флота не обеднел. Но язву потом в Мариенбаде таки лечил- к великой радости почитай-что всех немецких балерин…)

"А Двойников?" - воскликните Вы, справедливо указывая на великолепную в своей увлекательной неправдоподобности книгу "Генеральная репетиция, или Микаса-Победитель".

Вы знаете, коллеги, я прочёл эту довольно объёмистую книгу на одном дыхании, с перерывом на сон, еду и посещение ретирады…и могу воскликнуть вслед за Вами- "Манифик! Не верю!"

Коллега Глеб делает в своём труде ряд совершенно уникальных допущений…Ну, скажите, почему был должен подорваться "Петропавловск"?Ой, виноват, вначале Двойников угробил на одном минном заграждении у Талиенвана "Енисей" и "Боярин", причём утопил неповинного Степанова… Ой ли? Да "Боярин" в реальной истории почто сутки продержался на воде, прежде чем его отбуксировали в Дальний (или как теперь, по политкорректному, Далянь…тьфу, гадость какая! Да пусть лучще желтороссы русский язык усердней учат, Вы не находите?)

Ну хорошо- а почему гений минной войны Макаров не дал команду протралить прежде Артурский рейд? Забыл? А начальник штаба- Молас? Тоже забыл? А Командир ОВР Лещинский? Раз забыл, два забыл- на третий раз, помилуй Бог! и честь надо знать?

Ну согласен, утопил Двойников Макарова- и осталась Россия без Великого Северного Морского Пути в 1937 году…ладно.

А что- других адмиралов в Артуре больше не было? Вот, порекомендую хотя бы мемуары Витгефта:"Упущенные победы" (М, изд. Сытина, 1947)- чем не альтернатива? 'Флиит -ин-биинг', сам по себе остановит Японию, без всяких Эллиотов и Ютландов…

А чем Двойникову не угодил милейший и интеллигентнейший Николай Александрович? Отказывая русским адмиралам в логике на уровне второго класса классической гимназии, Глеб лепит из этого не случившегося Государя какого-то поистине дебила- который де смог устроить революцию буквально на пустом месте…Обыгрывая Кровавое Воскресенье, Двойников полагает, что Русский Царь побоится выйти к своему народу…А? Каково?

Притягивая Историю буквально за уши к единственному результату, победе Японии- Двойников пишет уже совершенно неправдоподобные вещи- например, про то, как снаряд, пробивший броню башни "Фудзи" и воспламенивший боекомплект- одновременно привёл в действие систему пожаротушения… вот нарочно апроксимируйте площадь пожарной трубы на площадь подбойной вертикальной башенной брони- и посчитайте вероятность такого попадания… а? Не выходит каменный цветок? А вот у меня получилось 0.16%…наверное, у Двойникова вычислитель не той конструкции.

Нет, написать "Микасу-Победителя" мог только очень талантливый человек…но Гофман с Шарлем Перро нервно курят в сторонке…)

… 'Катя, а сейчас вас куда… ах да… в тюрьму…'- Семёнов потемнел лицом…

Кстати сказать, тюрьма, располагавшаяся на - само собой, улице Тюремной- была одним из самых первых каменных зданий Владивостока…и была построена в далёком уже 1879 году, когда численность города не превышала 10 тысяч человек. Так что тогда каждый двадцать шестой владивостокский житель - сидел! Причем даже тогда, когда он ходил…

В самом начале 1904 года Владивостокскую тюрьму посетила комиссия Главного Тюремного Управления Министерства Юстиции России…и вот что она обнаружила:

'При официальной вместимости 1570 человек (из расчета 4 кв. аршина жизненного пространства на заключенного) в первый день посещения в учреждении содержались 2715 заключенных, в том числе 123 женщины, 136 несовершеннолетних и 24 иностранца. Половина заключенных находилась под следствием или ожидала вызова в суд первой инстанции. Еще 30% подали апелляцию или ожидали окончательного вступления в силу своих приговоров. В число остальных входили осужденные, занятые на ремонтных работах (148 человек), осужденные, ожидающие перевода в каторгу (147 человек) и транзитные заключенные.

В общих помещениях площадью 20 кв. аршин содержались, как правило, от 17 до 18 заключенных, в общих камерах площадью 33 кв. аршин- до 27 заключенных. Во многих камерах собственную постель имеет не каждый заключенный (наиболее вопиющим случаем, с которым встретилась комиссия, была камера площадью 20 кв. аршин с восемью койками, в которой содержались 25 человек), и заключенные по очереди спят на имеющихся койках и на полу, а остальные стоя ждут своей очереди.

Отрицательные последствия переполненности усугубляются тем, что окна камер (в том числе камер в отделении, где содержатся больные чахоткой) закрыты сплошными металлическими ставнями- 'кормушками', которые серьезно ограничивают поступление естественного освещения и свежего воздуха. И к лучшему- добавим мы, потому что в окнах многих камер отсутствовали стекла, в результате чего температура в помещении была весьма низкой. Что касается искусственного освещения, которое используется круглые сутки, в виде сальных свечей, то во многих камерах оно было явно недостаточным. Уровень гигиены также вызывал сомнение: в некоторых камерах члены комиссии видели тараканов, а заключенные рассказывали также о наличии мышей и крыс.

Оборудование камер состояло из двухъярусных нар с матрасами, набитыми свежей соломой, выносной параши на уровне пола, иногда с загораживающей занавеской, и умывальника с холодной водой. Санитарное оборудование, как правило, находилось в плачевном состоянии, у многих параш отсутствовали крышки, у ряда умывальников отломаны соски.

Во время посещения в одной из камер площадью 12 квадратных аршин без нар содержались 18 несовершеннолетних женщин, ожидающих перевода; в камере было настолько холодно, что они стояли, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло. Кроме того, хотя дело шло к вечеру, а несовершеннолетние женщины находились в камере с раннего утра, им не было предложено никакой пищи. '

Ну, это понятно… война! Готовилась партия 'невест' на Сахалин, да и застряла, до особого распоряжения… кормить же их никто не подряжался.

Что такое 'сахалинская невеста'? А это, после отбытия срока каторги арестант получал звание ссыльного поселенца, ему выдавали из казны топор, лопату, мотыгу, 2 фунта веревок и на 1 месяц провизии - 30 фунтов рыбы, 15 фунтов солонины и 1,5 фунта хлеба. С этими запасами на собственной спине поселенец отправлялся в глухую тайгу верст за 20, а то и за 50, где должен был построить дом и разработать участок земли.

Если же поселенцу удавалось построить дом, то он получал в виде ссуды корову и лошадь, а если поселенец был не семейным, начальство выдавало ему в сожительницы одну из прибывших на каторжные работы женщин. Женщины стали ссылаться на Сахалин с 1884 года и находились в тюрьме только пока длилось следствие, а затем отбывали особую, сексуальную, каторгу. При этом администрация не предоставляла женщинам права выбора себе сожителя, а распределяла их по своему усмотрению.

Так что перспективы у Кати и Лены были весьма радужные- например, стать рабынями такого уникума, как известный душитель Комлев, убивший 13 человек и осужденный на 55 лет каторги… выполнявший роль палача в Воеводской тюрьме, он жил расконвоированным вольняшкой, в своём дому, кум королю - вот только сожительницы у него мёрли, как мухи…

… 'Ой, да Господь с Вами!'- начальник Владивостокской тюрьмы полковник Орясьев замахал на Семёнова руками…

'Какие сложности, что Вы! Вот у нас давеча надзиратель Оболмасов шесть ссыльно-каторжных на улицу погулять выпустил, а они, ракальи, вместо того, чтобы в Народный дом имени Пушкина на лекСию сходить, взяли, и купца Пронькина на тысячу сто пять рублей облегчили - вот, это была сложность…

Только вот я не понимаю- отчего Вы прямо в Каторжную слободку не отправились? Не слыхали? Да у нас она просто Каторжанкой именуется, и располагается всего в двух верстах от центра города в долине Первой Речки. Там, да - ещё в 73 году там были поселены первые 30 семейств каторжан, которые по нарядам полиции выполняют различные тяжелые и грязные работы по благоустройству города.

А уж девок-то там… да за моей тюрьмой числиться до 200 ссыльнокаторжных женщин,которых я и в глаза не видывал, состоящих служанками, ключницами у господ офицеров и чиновников, получающих от них жалованье, которое они, блядищщи, как правило, пропивают.

Другой же источник их дохода - проституция: более красивые каторжанки становятся городскими содержанками, остальные служат для временного сожительства с чернью в кабаках и притонах…

Так что никакой препоны я Вам, милостивый государь, чинить и не подумаю…кого хотите? Вот этих? М-да…

Конечно, о вкусах не спорят…но, антр- ну, скажу Вам по-секрету - есть у меня такие красючки, ма пароль! Что тут, что тут…ну, как хотите…

Подпишите только вот обязательство…ага, и по первому требованию вернуть…ага…что нибудь, детишкам на молочишко, позволите?…вот спасибо! Больше Вам никого не надобно?

И вот чего ещё- ежели эти Вам наскучат- сразу приходите, не стесняйтесь. Заменю бесплатно!'

Пряча деньги в стол, полковник Орясьев удручённо-резонёрски бормотал:'Извращенец какой-то…мало что взял сразу двоих, так ещё и девки - сплошная кожа да кости… и нашто они ему? В гимназию, что ли, ему поиграть охота?'

Зашедший в кабинет надзиратель Оболмасов, напудренный, с подкрашенными бровями, примирительно:'Да ладно тибе, кооотик…у каждого свои причуды! Помнишь, купца Федулина? Тот целый год ходил- всё искал себе одноногую- я уж хотела нашего врача попросить, чтоб какую-нито обкорнал…

Ты уже всё, пратииивный? Тогда обними меня, шалунишка…'

…Выведя подруг за порог тюремного замка, Семёнов с досадой почесал затылок:'Чего бы ещё продать?'

Деньги кончились как-то очень быстро…

Деликатно кашлянув, Лена робко проворковала:'Мужчииина, тут такое дело…ко мне в харчевне обратился один ходя- говорит, что Вы - благородный человек, потому как хотите бедняжкам- нам то есть, помочь…и поэтому он не может взять у Вас Ваши часы…вот, возвращаю…'

У растроганного Семёнова даже слёзы выступили на глазах:'Какой замечательный человек этот Хван! Будут деньги- обязательно отдам ему…'

… Трактирщик Хван с удивлением рассматривал разрезанный чем-то карман, где когда-то лежали так удачно купленные у глупого русского офицера часы: 'Ша ла! Тай гу ле…'

… Впоследствии, внимательно изучая причины и предпосылки тех трагических событий, комиссия Адмиралтейства, во главе с адмиралом Дубасовым (далеко не ангелом, а весьма строгим командиром!), пришла к выводу, что за такое короткое время ТАК 'задрать' экипаж- попросту нереально.

Однако Александру Яновичу это удалось. Причём в течении первого же часа пребывания на борту корабля…

Когда Берлинский, взойдя на шканцы, и отметив про себя отвратиииительную выправку фалрепных, поднял голову- то его взгляд упёрся в целую вереницу силуэтов - от довольно-таки абстрактного начертанного очень большого броненосца до выполненного весьма профессионально абриса одномачтовой шхуны…Над всем этим безобразием сияли 'во французском щите, имеющем синее поле, золотые крепостные ворота, сопровожденные снизу двумя, положенными в андреевский крест, золотыми якорями'…

'Это чтооо такоое?'- возмутился Александр Янович.

'Так что - херб Херсонской хубернии!'- чётко отрапортовал боцман.

'Я пооонял, что не города Ыыхле… этто что такооое?'- и новый командир потыкал ухоженным ногтем в силуэт, который методом исключения, должен был принадлежать 'Мацусиме'…

'Японьский военный пароход, нами утопленный!'- лихо отрепертовал боцман…

'Как зовут?'

'Не могу знать, Ваше Блахородие!'

'Дуррак! Как тебя зовут?'

'Боцман Мыкола Раздайбеда, Ваше Блахородие… а тильки дурнем я николы ни был…'(Старшего боцмана, да перед всей командой…ах, как неосторожно…)

'Мааалчать, русски свинья! Закрасить! Немедля!!'

'Що закрасить, Ваше Блахородие?'

'Всё закрасить!'

'И херб?!'

'Его в первую оооочередь…'

Уроженец Херсона, горячий патриот своей малороссийской стороны, старый боцман только усом чуть дёрнул…

…При входе в кают-компанию Александра Яновича встретил прямой и честный взгляд Тундермана Первого.

Павел Карлович смотрел на него с великолепно выполненного фотопортрета, рамой для которого был стальной лист корабельной обшивки, пробитый японским снарядом.

Особенно добил Берлинского белый эмалевый Крест на груди прежнего капитана- ленточка которого была старательно, от руки закрашена в цвета огня и чёрного дыма…

'Это что…фрооонда? Намекаете? Не потерплю! За борт, немедленно, за бооорт…'

Старший офицер, осторожно кашлянув, как бы про себя отметил:'Это подарок команды кают-компании… матросы по копеечке собирали…'

'Позор! Принимать подарки из грязных рук немытой матросни! За борт! За борт!'

…Через пару минут что-то гулко плеснуло за бортом… брезентовый мешок стремительно ушёл на дно рейда…а опальный портрет был надёжно спрятан в корабельный низах! Это был первый случай неповиновения капитану…

…Второй случай не заставил себя долго ждать!

Рыжий и лохматый кот носил простую кличку Рыжик. Появился он на борту крейсера ещё в благословенной Одессе- и прошёл вместе с экипажем и Крым, и рым…во время боя никогда не прятался- а залезал на крышу рулевой рубки и оттуда противно орал в сторону супостата, по-кошачьи вызывая его на честную драку.

Кот не имел определённого хозяина(хотя, пасся в основном возле камбуза), и был всеобщим любимцем…но Берлинский пришёлся Рыжику не по вкусу!

Потому что, когда новый капитан, долго и нудно объяснявший господам офицерам их служебные обязанности, приблизился к буфету- на котором сидел кот- последний немедленно насрал Берлинскому прямо на погон…горячо, жёлко и жидко…

'Это к деньгам!'- подумал Семёнов.

Если бы Берлинский приказал просто выгнать кота поганой метлой, или даже утопить- возможно (возможно!) его приказ и был бы исполнен…Почему возможно? Это всё же не боевой корабль, а пассажирский лайнер, с гражданским экипажем…

Но Александр Янович приказал кота сжечь! То есть живым бросить в корабельную топку…может, он котов не любил?

В результате кот остался жив, тайно свезённый на берег ночью и переданный в надёжные руки братков-матросов Сибирского полуэкипажа, а кочегар Петровский, разжалованный за неисполнительность лично Берлинским в штрафные матросы, встал 'под палаш' аж на восемь часов…

И все хорошо отделались…

(Потому что комиссия Адмиралтейства раскопала -таки замятый начальством ластового экипажа случай в далёком Кронштадте, когда лейтенанта Берлинского матросы его же гребного катера попросту пытались утопить…)

… Под палашом- надо было просто стоять по стойке смирно, держа клинок остриём вверх у груди…всего-то! Вот только даже суровые гребенские казаки не ставили провинившихся под шашку больше чем на два часа… пыток они не любили!

Вообще-то, Берлинский, увидав палаш, сперва приказал Петровского отфухтелять… однако старший офицер пояснил, что фухтели отменены в Российском Флоте с 1839 года…

'А жаль- сказал Александр Янович- Наказание это имело большое удоообство в смысле скорости и лёёёгкости его применения, так как палаши находились всегда при себеее, в то же время оно не было и особенно, по моему понятиям, жестооооким. '

… Поздно вечером, когда над застывшим рейдом завывала пурга, Семёнов вышел к Гюйсу… Побелевшими руками штрафованный матрос крепко сжимал рукоять палаша, а из его глаз, выбиваемые студёными порывами норд-оста, невольно текли- и тут же замерзали на щеках слёзы…

Скрипя по свежевыпавшему снежку сапогами, к наказанному подошёл церковно-ссыльный иеромонах отец Антоний, по распоряжению владивостокского архиепископа Иова подвергнутый аресту при каюте, и, не обращая внимания на Старшего офицера, набросил на плечи Петровского кожушок…

Семёнов, вздохнув, сделал вид, что ничего не заметил…

Поглаживая окладистую бороду, отец Антоний немного погодя, спускаясь через покрытый парусиновым чехлом тамбур в тёплый коридор, говорил:'Вот жалко парня…ведь незаконченное высшее! Его бы в вольноопределяющиеся… всё кондуктора по зубам уже бы не хлестали… глядишь, через пол-годика вышел бы в 'мокрые прапорщики'. Да, куда теперь…гад этот чухонец, прости меня, Господи…'

'Батюшка, а Вы с нами надолго?'

'Да ведь меня в самую Камчатку определили! Глупые. Нешто Камчатка не русская земля? Вот уж, испугали матушку- настоятельницу великим ху… гм-гм…Великим постом.

Нет, я пока с Вами…а вот что! У нас отсеки номер сто пять- сто семь занимает судовая церковь…на что она нам? А давайте, там оборудуем запасной перевязочный пункт?'

'Батюшка, да как же без церкви… и ассигнований на сверхштатное медицинское оборудование нет…и кто там служить будет?'

'Молится нужно не в церкви- а в душе… вот у нас в жилой палубе икона Святого Александра Невского висит- видели? Как японский снаряд там рванул- всё вдребезги, а у иконы даже стекло не разбилось…вот где святость-то, а не у покрытых сусальным золотом алтарей…

Мораль же такая- алтарь с иконостасом продадим- да на вырученные денежки перевязочный стол с бестеневой лампой да инструментарий потребный купим!'

'Ну это понятно… а где ещё одного медика взять?'

'А вот у нас на борту была одна ссыльно-каторжная, курсистка-медичка из Питера, Катя Измайлова…что такое? Или она Вам знакома?'

'Знакома, батюшка, знакома… весьма!'

… 'Катя, это чего такое? Часом, не рыжьё?'

Неправильной формы, отливающий коровьим чухонским маслом, тяжёлый даже на вид камешек был накрепко приделан к концу солидной, чуть не якорной цепи красно- жёлтого металла…

'Сдаётся мне, Лена, что это самородок…'

'Правда? Значит, это я удачно зашла.'

'Ты где это взяла?'

'Да в ломбарде…там, где наш папик свои ходики другой раз закладывал…хотела и тики-так его назад выручить- да боюсь, он уж крайний раз не поверит, что мне их бесплатно вернули…'

'Вот хорошо…теперь бежим?'

'До ветру? Куда бежим? На бану ксиву требуют…пешком? Далеко ли уйдём… нет, Катюха, нам надо на пароход попадать… и плыть в Америку…эх, одно плохо! Американского языка я не знаю! Ну что ты ржёшь… как мой Петровский…эх, где он… пропадёт ведь без меня, растяпа…'

Над городом и портом качалась пурга…

Нечетный, следующий в Западном направлении, экспресс 'Владивосток-Москва' прибывал в Харбин ночью…

Звякнула сцепка, заскрежетали тормоза, побежали по белому, крашенному масляной краской подволоку куппэ отблески электрических лампионов…

Тундерман Первый лежал на своём диванчике, с бессмысленной тоской глядя вверх…

Всё кончено. Служба, карьера… да что там. Жизнь кончена.

Куда он ехал, и главное, зачем?

Когда он, оглушённый, вышел из штаба… первой мыслью его было- скорее, скорее… добраться до родного 'Херсона', запереться в каюте, налить в ствол браунинга морской, солёной, как кровь, воды…

Остановила мысль - будет суд! Ему-то хорошо, он уже отмучается,… а его команда? Которая поверила, которая пошла за ним…

Нет. Он поедет в самый Питер, он сам доложит обстоятельства дела Морскому Министру… ведь должны же быть нормальные люди в Империи?

Ну пускай - он нарушил какие-то там международные законы. Судите!

Но только его!

Офицеры и матросы выполняли его приказы, они ни в чём не виноваты. Он сам ответит за всё…

Но сон не шёл…снова и снова Тундерман проигрывал в голове разные комбинации случившегося и не случившегося (добрый доктор Бехтерев назвал бы его лёгкое, лёгонькое такое психическое реактивное состояние циклотомным синдромом, и ласково бы запер отдохнуть от тяжких дум на тихую 'Пряжку') и опять и опять приходил к тому же выводу- он всё сделал правильно. Как было должно.

Но сон всё не шёл.

За окном вагона слышались приглушённые паровозные гудки, позвякивал по колёсным парам молоток осмотрщика…обычная вокзальная ночная жизнь. Но чу!

В коридоре осторожно затопали подковками казённые сапоги…у дверей куппэ послышался невнятный шёпот, а потом в дверь осторожно постучали.

Незримая ледяная рука сжала сердце Павла Карловича:'Ну что, дождался позора? Раньше надо было! Раньше…'

Сев на диванчик, Тундерман совершенно спокойным, отстраненным, недрогнувшим голосом произнёс:'Войдите!'

Сосед по куппэ, сибирский купец совершенно варначьего вида, до селе мирно храпевший, вдруг схватил Тундермана за руку и, колясь бородой, горячо зашептал:'Слышь, военнай, сигай в окошко! Я их, фараонов, задержу! Не боись! Мне ничего не будет, не впервой-ужо откуплюсь от идолов!'

'Нет, спасибо… уж что суждено… изопью чашу до дна…'

'Ну, храни тя, паря, Господь! Взойдитя, сатанаилы!'

В широко распахнувшуюся дверь (двери в вагонных куппэ не отъезжали в сторону, а распахивались в коридор) вступил жандармский ротмистр, из за плеча которого выглядывал побледневший обер-кондуктор.

'Капитан первого ранга Тундерман? Павел Карлович? Извольте пройти со мной…'

Не попадая в рукав чёрной шинели, Тундерман пробормотал:'Второго…'

'Чего изволили сказать?'

'Я - капитан второго ранга…пока ещё.'

'Странно…а в телеграмме сказано- первого…как всегда всё переврут…впрочем, какая разница?'

'Да, действительно…всё одно шпагу над головой ломать…'

Когда он выходил в коридор, купец второй гильдии, сам в юности досыта позвеневший кандалами на Зерентуе, широко перекрестил его спину:'Эх, какие люди в узилище идут! Рассея, мать…наша…'

…Когда, сопровождаемый деликатно держащемся чуть сзади жандармом, Тундерман шёл по оледеневшему асфальту перрона, мимо него, обдавая паром, стал пятиться тендером вперёд подаваемый под состав паровоз.

И тут Павла Карловича охватило вдруг невыносимое желание броситься с перрона под громадные, огненно-красные колёса, чтобы всё закончилось быстро - раз и навсегда.

Громадным усилием воли подавив это недостойное русского офицера желание ('что я, Анна Каренина?'), гордо выпрямившись, он, заледеневший на пронизывающем ветру, прошёл в здание вокзала, а потом, поднявшись по лестнице с дубовыми перилами- в освещённый мягким светом, домашней, с зелёным абажюром, лампы- огромный кабинет, чьи углы прятались в полумраке…

Высокий, с окладистой бородой генерал, пожав Тундерману руку, что-то долго говорил…погружённый в пучину отчаяния Павел Карлович слышал только отдельные слова…

'Аксельбант…какой аксельбант? Зачем мне аксельбант?'

'Так ведь флигель -адъютанту полагается- по форме одежды!'

В руке у генерала появился бланк с красной диагональной полосой поперёк листа:'Вот, от министра Двора Его Императорского Величества - читайте сами…'

У Тундермана перед глазами дрожали и расплывались строчки:'Его Императорское…Самодержец…Повелеть Соизволил…причислить к Свите…Золотым холодным оружием с надписью 'За Храбрость' и темляком из Георгиевской…капитаны Первого ранга…назначить командиром крейсера 'Штандарт' и командиром Крейсерской Эскадры Особого Назначения…прибыть немедля в Кронштадт…'

Генерал Хорват ещё что-то долго говорил, сердечно поздравляя…а Тундерман Первый, комкая драгоценную телеграмму в руке, уже, взяв себя в руки, молвил:'Мне. Немедля. Надо. Ехать…'

'Так, подождите малость, вот придёт мой салон-вагон из Мукдена, отправим Вас экстренным…'

'А паровоз у Вас есть?'

'Паровоз? Паровоз есть. А зачем?'

'Дайте его мне. Поеду на паровозе'

Глаза Тундермана хищно блистали далёким отблеском флибустьерских морей…

…'Чин "прапорщик по Адмиралтейству" с 1884 года был оставлен только для военного времени и присваивался лицам, окончившим ускоренный курс офицерского училища или чинам от фельдфебеля и старше, вольноопределяющимся, имеющим образование выше четырех классов.

Чин "кондуктор" присваивается ныне только сверхсрочной службы боцманам, исправляющим ответственные должности, обязательно грамотным и способным заменить на боевых постах офицеров (чаще это артиллеристы, строевые командиры).'

Генерал-адмирал, Великий Князь Алексей Александрович, сопя, со стуком захлопнул тяжёлый кожаный бювар…

Михаил озадаченно покрутил в руках фаберовский карандаш, внимательно рассматривая все 'семь пудов августейшего мяса'…

'Дядя, что-то я не понял ничего… так может нижний чин стать офицером флота или всё - таки нет?'

'Может! Теоретически…'

'А практически- что мешает?'

'Ваше Величество! Как? В кают-компанию… допустить сиволапого мужика?'

'Вот Пётр Великий, помниться, не стеснялся с мужиками за одним столом сиживать… мужики- они, знаешь, разные бывают! Ломоносов к примеру, Разумовский…

Пиши приказ. Учредить при Морской учебно-стрелковой команде в Ораниенбауме "Школу прапорщиков по адмиралтейству', с зачислением туда без экзамена строевых унтер-офицеров, отменно служащих, и добровольцев из вольноопределяющихся, с высшим и неполным высшим образованием.

С экзаменом по математике и русскому языку (диктант) зачислять охотников флота, строевых нижних чинов и вообще молодых людей христианского вероисповедания не моложе 17 лет, имеющих аттестаты или свидетельства об окончании одного из средних учебных заведений, примерного же поведения…срок же обучения по первой категории установить четыре месяца, по второй категории два года!'

'Ваше Величество, зачем? за два-то года уж война давно кончится…'

'А что, после войны нам офицеры уже не нужны будут?'

'Но, Ваше Величество, Морской корпус…'

'Давно я хочу этот закрытый 'клюб' пошерстить…'

'Не позволю! Не позволю замахиваться на святое!'

'Ты на кого орёшь, дядя? Запамятовал, любитель неповоротливых броненосцев и вертлявых балерин? Так я напомню- Я Русский Царь!!'

'И не такие цари…'

'Чего-чего?'

'Петр Третий… или вот Павел Петрович…'

'А…вот оно что…подойди-ка поближе, дядя, я тебе чтой-то на ушко шепну…'

Великий князь доверчиво приблизился…

Хрясь!

Так с членами Августейшей Фамилии никто и никогда ещё не поступал…со времён Иоанна Васильевича! Который был - Грозный…

'… с прискорбием сообщаем о кончине Великого Князя, генерал-адмирала…вследствие апоплексического удара, постигшего его…'

Посредством пресс-папье из уральского малахита.

… А между тем крейсер 'Лена' был приписан к Владивостокскому отряду… транспортов!

По аналогии, знаете ли…

В указанный отряд входили минный транспорт "Алеут" и военные транспорты "Камчадал" и "Якут".

Наиболее интересным был первый корабль. Когда в 1880 году для минной обороны Владивостокского военного порта понадобились специализированные средства, были предложены минные килекторы и минные баржи с кранами. Но управляющий морским министерством вице-адмирал И. А. Шестаков приказал построить совершенно новое 'военное судно с морскими качествами - специальный военный транспорт', который мог бы в мирное время служить грузовым судном, а в военное - в качестве минного депо.

В ноябре 1886 года норвежский Ньюландский механический завод сдал русскому флоту транспорт 'Алеут'. Летом 1887 года он пришел во Владивосток и долгое время использовался для прибрежного крейсирования, охраны котиковых промыслов и гидрографических работ. Что же касается минных заграждений, то 'Алеут' ставить их на ходу не мог!

Надо было вооружить специальные минные плотики, а уж потом вот с них…

То есть Царь-Пушка не стреляла, Царь-колокол не звонил, а единственный минный заградитель специальной постройки гонялся за браконьерами…

К сему благородному делу- охране природы- командир отряда, капитан второго ранга Балк Александр Александрович, по совместительству командир 'Якута', и решил 'припахать' гордого скитальца морей…

'А чего? Ежели наши калоши (паровые шхуны) на это способны, то и пароход Доброфлота - тоже! Только вот где комсостав взять…'

Традиционно транспорты Российского Флота формировались сливками офицерства… да и сам Балк до недавнего времени состоял под гласным надзором начальства (был знаете, в юности завсегдатаем народовольческих кружков, подвергался задержаниям и обыскам, так что только деятельное участие в Китайских событиях - и орден 'Получи и заткнись', то есть Св. Станислав, позволили ему к сорока восьми годам получить собственное командование, и то над вспомогательным судном…впрочем, его двоюродный брат в Артуре вообще только портовым буксиром 'Силач' командовал, а ведь храбрец, каких мало!).

Впрочем, Балков в портофлоте было мало…

'Пенензы! Пенензы!'- возвестил приход на борт 'Лены' первого штурмана и ревизора лейтенанта фон Шельма…

Пестрый попугай -ара, сидя на шельмовом плече, теребил его рыжие бачки…

Впрочем, те, кто не видел его торжественный приход (машинная стояночная вахта и Петровский в лазарете) - сразу его приход прочувствовали…

'Это что?!'- спросил Старший офицер, собиравшийся снять пробу, возя серебряной ложкой в странной субстанции, напоминающей плохо разваренный клейстер.

'Как что? суп-кандей из бычачьих мудей!'- отрапортовал разъярённый кок…

Уж на что Семёнов был после владивостокской эпопеи закалён, да и то не сдержался, выплюнул…

'Ты что сварил, гнида?'- ласково переспросил его старпом.

'Что привезли на борт, то и сварил. Субпродукты! Ревизор распорядился…'

… 'Послушайте, лейтенант… я приказал вывалить сегодняшний обед за борт!'

'Что, и раковый суп тоже?!'

'Как? А, Вы про обед кают-компании… нет, я про обед для матросов…'

'Напрасно. Только лишний перевод продуктов. '

'Это бычьи яйца вы продуктами называете?'

'Да, а что? Эти скоты, матросня, это вонючее быдло - всё схавают…'- и фон Шельм невинно заморгал голубыми глазками…

Крепко взяв лейтенанта за шиворот, Семёнов слегка повозил его конопатым остзейским личиком по столу:'Еще раз такое повторится- полетите за борт сами! Честь имею…'

…Когда старпом вышел, фон Шельм вытер с носа кровь белоснежным батистовым платочком, достал из папочки чистый лист бумаги и аккуратно написал:'Во Владивостокское крепостное жандармское управление. Довожу до Вашего сведения, что старший офицер…'

… Впрочем, что там попугай…который, кстати, в глазах Семёнова себя крепко реабилитировал. Случилось это, когда Берлинский в очередной раз нудно разглагольствовал в кают -компании…ну не плавал Александр Янович на настоящих кораблях, кроме морской практики в гардемаринах! Невдомёк ему было, что в кают-компанию командир должен был быть обязательно приглашён! Но, поскольку до сю пору командовал он только катером, да и то гребным, на котором кают -компании быть не может по определению, самолично являлся к чаю… и нудил, нудил, нудил… Пока с грозным криком 'Пенензы!!!' не пролетел над его тщательно зачёсанной плешью шельмовский попугай и не насрал ему (совершенно точно!) прямо в чашку…прямо на лету!

На борт 'Лены ' взбирались и иные звери…

'Ubi bene, ibi patria!'- этот парафраз цитируемых Цицероном в 'Тускуланских беседах' слов отправлявшегося в изгнание Тевкра (Пакувий, трагедия 'Тевкр', изд. Сципион и Шмулевич, Город, тысяча двести первый год от основания Города) был жизненным принципом гордого польского шляхтича Рыдз-Смиглы…

То есть там родина- где хорошо…

Приходит привислянский шляхтич в галерею Третьякова…подходит к картине 'Три богатыря и спрашивает:'Ну что, пся крев, сидишь?'

Илья Муромец, не отрывая ладони ото лба:'Вот, сижу, смотрю…'

'Пше прашем, что смотришь?'

'Да вот, смотрю, где русскому человеку жить хорошо…'

'И где же вам, лайдакам, жить хорошо?'

'Да там, где вас, пшеков, нет!'

'Э, где нас нет-то?'

'Да вот сижу…Смотрю…'

…Но первым на палубу - впереди Рыдз-Смиглы, поднялся бульдог!

Вообще, моряки любят животных… в дальнем плавании так приятно приласкать добрую, невинную зверушку. Поэтому держат - кого угодно, от павианов до галапагосских черепах…вот, на 'Смоленске' старпом у себя в ванной удава держал, и поил его из бутылочки гоголем-моголем.

Но курносый, сопящий зверь мало того, что не говоря дурного слова, вцепился в лодыжку боцмана- поощряемый хохочущим хозяином, но и тут же нагадил на шканцах, в святом месте…

Надо сказать, что кот Рыжик гадил только в строго отведенном для этого месте- в песок пожарного ящика (правда, любил выкладывать задушенных крыс на столе в кают-компании, прямо у места старпома- докладывал, что не зря ест свой хлеб).

Так что пёсика боцман не полюбил- а за ним и вся команда…

Хозяин тоже не снискал матросской любви, главным образом тем- что начал матросов бить! Просто так…потому что мог это делать…

И бил он их до тех пор- пока над его головой, когда он стоял у борта- не просвистел сорвавшийся со стопоров шлюпочный выстрел…

'Похоже, это была чёрная метка!'- пошутил Семёнов… а может, и не пошутил…

Остальные г.г. офицеры были…просто были…ни рыба, ни мясо…

Вахтенный начальник - мичман Михайлов.

Артиллерийский офицер - лейтенант Гран.

Мл. Штурманский офицер - лейтенант Иванов 12-й.

И.д. старшего судового механика - помощник старшего инженер-механика Ратманов.

Младший судовой механик - младший инженер-механик Семенов.

Младший судовой механик - младший инженер-механик Федоров.

Врач - коллежский асессор Заботкин…

Бич-камеры! Вечные портовые сидельцы… зато хорошо знающие, где у начальство то место, кое полагается лизать…

…Буквально на другом конце света в этот час - вечер…тихо, неслышно падает снежок, тут же превращающийся в мерзкую грязь…недаром жители доброй старой Англии зимой носят не валенки- а резиновые сапоги…

В маленькой, уютной гостиной- тихо и тепло. Мерно постукивают высокие, напольные часы в ореховом футляре, отмеряя время- которое навеки остановилось в этой комнате, замерев на полушаге в век двадцатый - да так и не сделав его - и оставшись в величественной викторианской эпохе

За полупрозрачным экраном огоньки пробегают по тлеющим в камине торфяным брикетам, сообщая воздуху аромат выдержанного скотча… сам скотч янтарно светится в стоящем на маленьком чиппендейловском столике хрустальном графине.

Если на миг оторвать взгляд от синеющих огоньков, то увидим- это не просто комната, но комната мужчины- джентльмена, спортсмена, путешественника… простота и мужество смотрят на нас с её обитых шёлковыми обоями стен.

Вот висит на бронзовом крюке кавалерийская сабля в потёртых до бела ножнах, а рядом с ней- трофейный африканский ассегай, перекрещенный с трофейным же афганским копьём… над ними - гордо возвышается старый, потрёпанный в походах пробковый колониальный шлем… на противоположной стене- скалится клыкастая пасть белого тигра, соседствующая с массивной, угрожающего вида головой чёрного носорога…

Однако же клюшка для гольфа с облезлой, когда-то белой, краской, соседствующая с крикетным молотком и парой старых, заштопанных боксёрских перчаток- ясно дают понять, что хозяину этого жилища не чужды и мирные забавы.

На полках - книги… потрёпанный Оксфордский словарь, разрозненные тома Британники, Киплинг, Конан Дойль…среди них- затерялся потёртый бумажный переплёт 'Службы в Северо-Западных провинциях' молодого, подававшего такие блестящие надежды лейтенанта Черчилля, зверски зарезанного в горах Афганистана грязным 'руски' с таким типичным русским именем Rasiul Duodaev (Примечание автора - см. рассказ 'Там вдали, за рекой')

Да, стиль комнаты- благородство и мужество… и разговор двух сидящих перед камином джентльменов тоже исполнен мужества и благородства!

'…да, качество которых оказалось столь высоким, что невозможно было отличить их от настоящих без специальной аппаратуры!"

'Ещё бы, сэр Генри! Ведь эти деньги печатались в окрестностях Лондона, на вилле члена Британского химического общества! Царская ochranka сбилась с ног в поисках того, кто, по словам одного из высших русских полицейских чинов - "поставил под угрозу всю российскую экономику".

'Кабинет очень ценит Ваши заслуги, лорд Джон… но наводнить западные губернии России этими… знаками… этого мало! Надо, чтобы они ходили от Брест-Литовска до Владивостока…'

'С первым городом- гораздо проще… в распространении этих ассигнаций нам активно помогают местные еврейские общины.'

'И у членов этих, мною глубоко уважаемых- общин нет никаких моральных… э-э… препонов?'

'Какие там моральные препоны, сэр Генри! Одним из излюбленных занятий членов еврейской общины Брест-Литовска - 'тянуть акциз', то есть изготовлять фальшивые акцизные бандероли. Дело поставлено просто на фабричную основу… а здесь- живые деньги, почти как настоящие, и даже лучше настоящих!'

'Да, лорд Джон… с качеством Вы явно…перемудрили…но почему же происходят затруднения со сбытом в глубине России?'

'Дикари, сэр! Обнаружив фальшивую купюру, грязный русский moujik, в отличие от умного еврея, несёт её в полицию- хотя не может не понимать, что эту купюру у него конфискуют… а наших героических распространителей, которые расплачиваются за их товар на рынках нашими изделиями, дикари ловят и забивают насмерть sapog, как конокрадов! Так уже погибли Пинхас Подрабинек, Ицхак Голембиовский, Борух Березовский…

Вне черты осёдлости наши деньги массового сбыта не находят (Примечание автора. Случай подлинный)'

'Да, прискорбно…но какие Ваши планы?'

'Я думаю, надо привлечь к делу заокеанских партнёров… конторы Свердлова и Бронштейна из Нью-Йорка. Парни с той стороны большого пруда- довольно оборотистый народец…

Кстати, наши деньги я пускаю на финансирование социал-демократического 'Общества друзей свободной России" - организации, собирающую в Лондоне деньги для русских революционеров. '

'Отменно… кстати, как идёт дело с подготовкой…э-э…центрального акта?'

'Найден исполнитель, разумеется, еврей… ведь нам нужно, чтобы после акции по грязной России прокатилась волна pogrom… исполнитель, оснащённый 'буром' с телескопическим прицелом…'

Сэр Генри замахал руками:'Ох, лорд Джон, избавьте меня от этих ужасных подробностей…Вы же знаете, что я не люблю охоты!

И- да! Помните, что Вы делаете…это… в интересах Британии!

Нам нужны деньги грязных 'руски', которые добывают их, заставляя своих рабов мыть золото на katorga… а если все судостроительные заказы уйдут в проклятую Германию? Что будут есть дети судостроителей Белфаста и Клайда?

Мы обязаны думать о наших избирателях! Таков наш тяжкий крест- крест джентльмена и белого человека…'

За окнами продолжал падать лёгкий, белоснежный снежок, превращаясь в чёрную грязь на булыжной мостовой…

Уютно потрескивал камин, маслянисто плескался в стаканах старый виски…добрая, милая старая Англия.

…'…Русских надо держать в кулаке, в вечном страхе, давить, не давать расслабляться.

Тогда они складываются в народ и кое-как выживают. Консерваторы всегда звали подморозить Россию.

Русских надо пороть. Особенно парней и девушек. Приятно пороть юные попы. В России надо устраивать публичные казни.

Русские любят время от времени поглядеть на повешенных. На трупы. Русских это будоражит.

…Русских надо бить палкой.

Русских надо расстреливать.

Русских надо размазывать по стене.

Иначе они перестанут быть русскими…

Еду в конке и чувствую, что мне противна эта потная сволочь. Инертная, покорная, прыщавая шваль.

Хочу ли я, чтобы Россия распалась на куски?

Чтобы Татария отделилась от Мордовии?

Чтобы Волга высохла?

Чтобы судорога прошла по Сибири?

Чтобы кончился балаган?

Хочу!

Хочу!…

Россию можно обмануть, а когда она догадается, будет поздно. Уже под колпаком. Россию надо держать под колпаком. Пусть грезит придушенной. Народ знает, что хочет, но это социально не получается. Он хочет ничего не делать и все иметь. Русские - самые настоящие паразиты.

…Русские часто травятся разной пищей. Съедят что-нибудь и - отравятся. Детей рвет. Стариков рвет. Бабулек поносит. Приедет фельдшер - а они уже умерли. Тогда надо хоронить. Отравляются всем. Несвежим мясом. Рыбой. Творогом. Или грибами. И гороховым супом. У всех желудки не очень здоровые.

Зубы - вообще отдельный разговор. Русские зубы - всем зубам зубы.

…Русские очень любят есть шашлыки.

Приедут на природу. Куда-нибудь на речку. Искупнутся. Повизжат в воде. Некоторые сразу утонут. А другие начинают священнодействовать. Шампуры. Шашлыки. Рыжики! Маслята!

Ну, половина отравится. Остальные переебутся. Но зато весело. Под музыку балалайки.

По дороге домой все обычно молчат. Думают о своем. Так у русских заведено. Может, устали. А может, просто дремлют.'

Фон Шельма, качая головой, внимательно слушал монолог Рыдз-Смиглы, не забывая подливать ему портвейна из запасов корабельного лазарета…

Фон Шельме глубоко было наплевать на Рыдз-Смиглы, на его разглогольствования, на Россию в частности и русских в целом…но! Ему надо было получить ещё хоть одну подпись под актом, что триста пар матросских кальсон съедены мышами…на старпома (идиота, не понимающего своей выгоды) надежда в этом верном деле была слабая.

'Ивааан! Ленивый швайн, замьени тарелька!'

Русские офицеры Российского Императорского Флота продолжали пить чай в кают-компании русского боевого корабля…

… Где Финский залив, а где Залив Петра Великого! И всё же именно в Финском заливе произошло событие, оказавшее непосредственное влияние на ход и, в некотором смысле, на исход войны…впрочем, в этом тесном мире всё взаимосвязано!

…Ледяные, мелкие волны лениво, покачивая прибрежную шугу, облизывали высеченную на гранитной скале надпись:''Иванъ Водоньинъ, маiа 1830'…неистребимая черта русского человека оставить по себе память. Верно, когда наши соотечественники достигнут Луны, то и там на берегу лунного моря оставят надпись 'ДМБ-2009'…

Свеаборг! 'Шведская', от слова Sveaborg - русская крепость в преддверии Гельсинкфорса…

Раскинула она свои приземистые, из серых валунов сложенные стены на островах, больших и малых- Александровском, Артиллерийском, Михайловском и Инженерном, Комендантском и Лагерном…

Место донельзя казённое- станция русского военного флота, доки (между прочим, один док - Susisaari - самый старый сухой док в Европе), арсеналы, матросская школа, казармы, пороховые погреба, резервуары пресной воды. Православный собор, и тот выполняет по совместительству обязанности маяка…

В Крымскую войну неприятельский флот соединённый, подошедший к Свеаборгу, в составе 10 паровых линейных кораблей, семи парусных фрегатов, семи паровых фрегатов, двух корветов, одного брига, четырех судов 'особой конструкции', 16 бомбард, 25 канонерских лодок, двух яхт и трех транспортов с десантом два дня неприрывно бомбардировал крепость…да так и ушёл от Волчьих шхер несолоно хлебавши… Отстояли матросы и солдаты крепость- ценою ста десяти жизней своих…

Но сейчас беда угрожала крепости изнутри…

Капитан Сергей Анатольевич Цион, из выкрестов, по душевной склонности своего племени - казначей Офицерского собрания, горячо говорил своим сподвижникам- подпоручикам Аркадию Емельянову и Евгению Коханскому:'Немедля! Теперь или никогда…'

Прибывший из Гельсинкфорса на извозчике, через замёрзший пролив депутат Сейма Йохан Кок осторожно спросил:'Отчего же немееедля?'

К сожалению, Сергей Анатольевич не мог поведать сообщникам о грозящей ему ревизии… Поэтому пояснил- что лёд, сковавший залив- их лучшая защита! Можно делать что угодно и как угодно, помощи русским ждать неоткуда…

'Даааа- заметил Кок- Осоообенно если мы взорвём шелеснодорожный мостыы у Хееельсинки…'

'Поэтому- горячился Цион, пока залив окончательно не вскрылся- надо начинать! И немедля, немедля- телеграмму всем свободолюбивым народам Европы! Небось, когда на рейд подойдёт английская эскадра, русопяты мигом предоставят Финляндии независимость…'

'Дааа- мечтательно закатывал глаза Кок- этто будет замечаааательно…'

… 'Да что ж это такое- мучительно щуря глаза, Михаил смотрел в растерянное лицо Рожественского - У нас с англичанами уже, почитай, война…а у тебя, рассукин сын, мятеж?! И где? В Гельсинкфорсе! Мать, мать, мать…слушай, Зиновий Петрович, ты не томи меня - может, у тебя и в Кронштадте что намечается, а? Или в Севастополе?'

От удара монаршьего кулака на полированной столешнице со звоном подпрыгнул серебряный подстаканник…вышколенный вестовой мгновенно заменил чайный прибор и замер, недвижим.

'ВашеИмператорское…да ведь Свеаборг, хоть и морская крепость - Военному Ведомству подчинён, и 'Выстрел', на котором офицеров убили - это не мой, а военведомства корабль…'

'А матросы Свеаборгской флотской роты и 20-го флотского экипажа на полуострове Скатудден - тоже не твои?'

'Матросы- мои'- понурил голову вице-адмирал.

'Чего же они восстали?'

'Да, говорят, что всё началось с завтрака- подали им де на завтрак мясо с варёными белыми червями…'

'А на самом деле как было?!'

'Подали, да- я узнавал… макароны по-флотски. Макарон они никогда не ели, вот какая беда-то…да ещё их какая-то сволочь спровоцировала. Там ведь, Ваше Величество, подавляющее число матросов из местных, из чухны…распропагандированные…'

'Кем?!'

'Местным сеймом…'

'Чего хотят?'

'Независимости… Бобрикова чтобы убрали…и вообще…'

'Ах, вообще…моя 'Стрела', надеюсь, под парами? Немедленно идём в Кронштадт…поднимай флот. '

'Ваше Императорское…да на что? Лёд ведь…'

'Лёд? Хрен с ним. Пойдём по льду…'

… Вейка - 'тесять копееек', чухонский извозчик, который за гривенник готов отвезти Вас хоть в Царствие Небесное, с ужасом наблюдал, как ровное ледяное полотно, по которому он катил, пересекает, дымя трубами, колонна кораблей…

Впереди, с грохотом взламывая льды, шёл 'Ермак'!

Гениальное творение великого Макарова, первый в мире линейный ледокол возглавлял Ледовый поход.

…Не везёт Свеаборгу…Вечно бунты, а потом расстрелы. Место, видать, неудачное… А ведь и впрямь! Нехорошее место. И дело-то не в везении…и не в призраках замученных шведами русских пленных, громыхающих ржавыми цепями в таинственных свеаборгских подземельях, уходящих аж вглубь Балтийского щита…

С одной стороны - крепость практически в городской черте Гельсинкфорса, столичного, как ни крути, города… Плыть-то всего пятнадцать минут на маленьком пароходике от крепостной пристани до Эспланады, на которой высится величественный собор Александра Невского (а для тех кто взыскует высокого искусства- садись на поезд отправлением в час пополудни- и как раз поспеешь к вечернему балету в самой питерской Мариинке!).

А с другой стороны- гарнизонная скука и тоска. Потому как на жалование подпоручика лучше всего посещать гораздо менее дорогие места, чем столичные фиатры…

Как Вы думаете, ничего в душе у нищего подпоручика не ворохнётся- глядя на лощёных столичных гвардионов, легко выкидывающих по 'катеньке' за ложу?

А потом ещё это самостийное Великое Княжество- со своей валютой, полицией, со своим сверхлиберальным законодательством…так что беглый люцинер, переезжая Белоостров, попадал в иное царство-государство, куда не было ходу противной жандармерии…это всё равно, что для москвичей-…сел на дачный паровичок, доехал до уютной Малаховки…и можно смело плевать на МВД! Из Хельсинки, как с Дону- выдачи нет.

Дошло до того, что номера большевистской газеты 'Вестник казармы' - органа военной организации РСДРП в Финляндии совершенно открыто издавались в Гельсингфорсе, тиражом 1500 экземпляров…причём в типографии при канцелярии Сейма!

Государь с особенностями финского отношения к русскому царю ознакомился ещё прошлым летом, когда его любимая яхта 'Штандарт', на которой сейчас путиловские пролетарии с треском ломали ореховую обшивку салона, готовя корабль к боевым действиям- с полного ходу, ведомая финским лоцманом, села на подводную скалу…

Яхта тогда выходила узким проливом в открытое море. Пассажиры сидели на палубе, пили чай… играла прекрасная музыка!

. Внезапно с оглушительным треском яхта ударилась о подводную банку. Опрокинулась посуда, упали стулья, попадали на палубу музыканты. Вода устремилась в трюм, 'Штандарт' накренился и стал оседать носом. Взвыли сирены, матросы стали спускать на воду шлюпки.

В этот момент не оказалось рядом трёхлетнего цесаревича, и оба родителя просто обезумели от горя. Оказалось, что строевой матрос, смекалистый хохол Деревенько, при ударе 'Штандарта' о скалу схватил царевича на руки и бегом перенес его на корму, считая вполне правильно, что с этой части судна ему будет легче спасать наследника при полной гибели яхты.

Государь всё время находился у лееров, следя за спуском шлюпок. Он часто смотрел на часы, подсчитывая, на сколько дюймов в минуту опускается в воду 'Штандарт'. По его оценкам, оставалось 20 минут. Однако благодаря своим герметичным переборкам яхта не затонула. И позднее была отремонтирована.

Прибывший на борт аварийного корабля начальник лоцманской службы Свинехунд, шведский патриот- горячо стал доказывать царю, что по лоцманской части никаких неисправностей нет.

На что Михаил с язвительностью ответил, что видимо, тогда это увлекательное приключение- бесплатное приложение сверх абонемента.

В общем, всё кончилось благополучно, разве только сильно огорчённый флаг-капитан, контр-адмирал Нилов спьяну пытался застрелиться, да Михаил вовремя у него револьвер отобрал…вины-то за Ниловым уж точно никакой не было. Скалы этой на морской карте действительно не было отмечено, хотя местные лоцманы, как потом установила жандармерия, про неё хорошо знали.

Вот такое особенное местное гостеприииииимство…

И что удивительно! Обладая правами, большими, чем любой иной подданный Империи (кроме разве жителей Царства Польского - те тоже нахватали особых прав и ртом, и жопой) - чухонцы были всем недовольны!

И мечтали из обитателей одной из самых богатых и процветающих провинций Великой Империи превратиться в нищие задворки Европы- коли не в одну из шведских областей…что гораздо более вероятно.

И не только мечтали.

Когда в Свеаборге вспыхнул мятеж - полторы сотни горячих финских парней приняли активное участие в народной забаве- утоплении в проруби офицеров несчастного 'Выстрела'…

Начальник жандармского управления Лявданский после обиженно сообщит Государю, что накануне вечером он лично докладывал 'корпусному командиру генерал-лейтенанту Зальца о заседания революционного комитета и роли штабс-капитана Циона, а также им было сообщено, где последний находился; тем не менее не только никто из членов революционного комитета и агитаторов, но даже и Цион арестованы не были'.

Кто-то из высших администраторов, лучше жандарма знакомый с нюансами высокой политики, на полях документа начертал: 'Барон Зальца не мог никого арестовать в Гельсингфорсе на дому. Даже генерал- губернатор мог бы сделать это лишь через прокурора финляндского сената.'

После подавления восстания, Цион продолжал открыто жить в Гельсингфорсе, даже опубликовал статью в подпольной газете 'Вестник казармы', а когда революционное брожение прекратилось, спокойно себе выехал за границу. (Случай подлинный).

…Особенностью крепости было то, что в Свеаборг, как в крепость второстепенную, отправляли 'трудных', то есть неблагонадежных, склонных к пьянству и прочим шалостям солдат и матросов.

В Российском государственном архиве военно-морского флота сохранился замечательный документ, название которого говорит о многом: 'Дело о втором побеге со службы, а также о третьем промотании казенных вещей фейерверкером Кузяевым'.

Еще в конце 1903 года командование Свеаборгского порта отмечало, что 'из-за переполненности дисциплинарной части военно-сухопутное ведомство прекратило прием нижних чинов флота, которые отбывали наказание в экипажных карцерах, на судах, тюрьмах и арестантских домах'. Нарушителей было столько, что не хватало тюрем.

Причины неповиновения солдат и матросов были схожими. Например, матрос второй статьи двенадцатого флотского экипажа Табатиров на следствии показал, что в 'неудовлетворении нижних чинов по положению они видят, что начальство об них не заботится'. Подследственный заявил, что 'он матрос не второй статьи, а первой, и уже полгода не получает разницу между новым и старым окладом жалованья'.

В марте 1904 года минная рота Свеаборгской крепости пожаловалась командованию, что 'не получает денег за винную порцию'. Еще со времен существования парусного флота замерзающим на промозглом ветру матросам полагалась чарка водки. Можно было от нее отказаться и в качестве компенсации получить в конце службы некоторую денежную сумму.

Лишить русского человека водки! Ужас.

Но… Командование Свеаборга на жалобу не отреагировало (возможно, преднамеренно провоцируя их?), и на следующий день рота отказалась выходить на занятия. Матросов тут же разоружили и арестовали.

Ночью 8 марта за минеров вступились артиллеристы, которые разобрали оружие и захватили четыре острова. Утром восставшие обстреляли катер 'Выстрел' с двумя офицерами и взяли их в плен. Одного офицера отправили на гауптвахту, где позднее зверски убили штыками, а второго сбросили на лёд с мостика, а потом утопили в специально прорубленной проруби со словами: 'Собаке - собачья смерть'. Несчастный стал первой жертвой Свеаборгского восстания. Увы, не последней…жертвами стали не только большинство офицеров, но и проживавшие на Госпитальном острове члены их семей. Об участи несчастных женщин и детей больно говорить…

В тот же день бунтовщики подняли красный флаг и начали артиллерийский обстрел Комендантского острова, на котором размещались начальство и верные правительству войска. Возглавили восстание офицеры - подпоручики Емельянов и Кохановский. Цион мудро руководил бунтом с берега. Противоположного.

В Гельсингфорсе восставших поддержали матросы на полуострове Скатудден. Матросы арестовали некоторых командиров и попытались привлечь на свою сторону экипажи стоявших у причалов кораблей (постановщиков мишеней 'Кречет' и 'Ласка', транспорта 'Ъ'), однако корабли ответили пулеметным огнем. Бунтовщики почти двое суток обстреливали Комендантский остров, разрушили дом коменданта и многие укрепления. К вечеру 9 марта казалось, что бунт удался и его можно будет называть восстанием.

… 'Император Александр III' комплектовался чинами Гвардейского Флотского экипажа! Поэтому было абсолютно понятно, почему новенький, только летом прошлого года прошедший испытания корабль шёл под флагом Михаила…

Вместе с ним шли 'Николай I', 'Сисой Великий ' и 'Наварин'…

Для подавления мятежа- более чем достаточно!

…'Черт, чёрт, чёрт!'- командир, капитан первого ранга, потомок первого русского солдата, Николай Михайлович Бухвостов оторвал от глаз тяжёлый бинокль…

'Где наши разрывы? Вениамин Александрович, Вы что-нибудь видите?'

Старший артиллерийский офицер, лейтенант Эллис Первый, тоже был в недоумении…

'Должны же быть разрывы?'

… Но разрывов двенадцатидюймовых снарядов 'Александра III' на верках Свеаборга - отмечено не было…

Когда мятежники выкинули белый флаг, и всё закончилось- первое, что увидел Михаил, вступивший на плац, был 12-ти дюймовый снаряд, мирно лежащий прямо у подножия мачты с флагом…

В качестве снаряжения снарядов образца 1892-го года русские применяли мокрый пироксилин! Чтобы предохранить снаряд от преждевременного взрыва при ударе о броню: в отличную взрывчатку - сухой пироксилин добавлялось 30% воды, из-за чего он труднее и хуже взрывался.

А к этому добавили ещё взрыватели снарядов с чрезвычайно тугими пружинами, которые вообще очень редко вызывали детонацию… поэтому русские снаряды не взрывались!

Высшие адмиралы российского флота в качестве взрывчатой начинки для снарядов категорически отвергли меленит (это просто французское название пикрата свинца) - самое мощное взрывчатое вещество того времени.

Но во всех зарубежных флотах (в отличие от русского) это вещество напротив - стало главным видом взрывчатой начинки для фугасных снарядов. Особенно широко использовали его в японском флоте.

Надо сказать, что меленит по своей взрывчатой силе до сих пор практически нисколько не уступает самым современным видам взрывчатки, появившимся на сто лет позже.

Причём капитан 2 ранга Семёнов грешит против истины, утверждая, что японцы в бою у острова Киллинг применили какой-то особо мощный и секретный вид якобы не известной никому в мире взрывчатки. Наоборот, всё было заурядно просто. Для большей безопасности использования в снарядах любую взрывчатку флегматизируют - из-за чего уменьшается её взрывная сила.

А японцы просто уменьшили флегматизацию начинки своих снарядов (из-за че го иногда у них снаряды взрывались даже в стволах своих орудий).

Поэтому мощность взрыва обыкновенного меленита резко возросла, а вот надёжность его - наоборот, ухудшилась. И уж подавно эти хвалёные японские снаряды вообще не были способны пробить самой тонкой брони (они взрывались при любом прикосновении к ней).

То есть никакого секрета особо сильной взрывчатки у японцев не было.

Для русского флота тоже предлагали снаряды начинённые меленитом изготовленные на заводе Рудницкого, причём очень тонкостенные фугасные бомбы с большим весом взрывчатки.

Но начальник ГМШ З.П.Рожественский ответил, что такие снаряды русскому флоту не нужны.

Ему даже предлагали принять хотя бы небольшое количество этих мощных бомб на всякий случай, но тот ответил категорическим отказом.

Мало того, логика развития боеприпасов в русском и японском флотах происходила в прямо противоположных направлениях. После первых сражений с порт-артурской эскадрой японцы через своих шпионов быстро узнали, что повреждения русских кораблей очень малы, и приняли решение резко увеличить взрывную силу своих снарядов.

Для этого они срочно разработали очень чувствительные новейшие взрыватели Идзюина, срабатывающие даже при ударе снаряда о пеньковый трос, и уменьшили флегматизацию взрывчатой начинки своих снарядов.

А русские, наоборот, снаряжая в поход Вторую Тихоокеанскую эскадру, применили тугие взрыватели системы Бринка с большим замедлением действия, и самое главное, по свидетельству академика А.Н.Крылова УВЕЛИЧИЛИ ФЛЕГМАТИЗАЦИЮ пироксилина, подняв процентное содержание влаги вместо обычных 15 %, аж до 30 %. Де, в тропики поплывут…а там жарко.

От этого мощность взрыва этого ВВ ещё более уменьшилась. По данным В.Ю.Грибовского, японский меленит в четыре раза превосходил по фугасному действию мокрый русский пироксилин! Но ведь это если исходить из условия одинакового веса взрывчатки, а на самом деле японский снаряд одинакового калибра с русским содержал вес взрывчатки в 5,8 больше!

То есть превосходство в силе взрыва надо перемножить на превосходство в количестве ВВ. Поэтому японский снаряд одинакового калибра - взрывался в двадцать три раза сильнее русского!

Разумеется, это было сделано с ведома адмирала Рожественского.

Но… Он предполагал, что Вторую эскадру отправят только для демонстрации силы, но никак не для боя с противником, поэтому огромный вес воды в снарядах не имел никакого для него значения.

'Александр III' как раз и был снаряжён этим новым боекомплектом…

… Государь с интересом рассматривал выложенные в рядок на плацу Артиллерийского острова абсолютно целенькие снаряды русского броненосца. Потом внимательно посмотрел в глаза Рожественскому:'Зиновий Петрович, а у тебя кортик, часом - не картонный?'

… Если бы Рожественский был самураем, то тут же и совершил бы приличествующее сеппоку…куда там! Иным ссы в глаза… то есть в упор, прямо говори, что с боем парохода 'Веста'- что-то не так, как записано в вахтенном журнале… а он всё- Божья роса! То есть- 'Георгий' жжёт его грудь, но ордена не снимает…

Нет. Клинок кортика был у вице-адмирала настоящий, хорошей златоустовской, аносовской булатной стали…

А вот снаряды…

'Господа, позвольте сообщить вам пренеприятное известие- снарядов у флота российского - нет…что есть? Болванки есть. Наподобие тех, которыми китайцы по япошкам при Ялу стреляли…там хоть двенадцатидюймовые были песком заполнены. Не так обидно- да и дешевле, гораздо.

Благодаря некоторым…деятелям, не будем уточнять кому…я понятно выражаюсь, Зиновий Петрович? эх, дать бы по роже кое-кому, да это делу не поможет - наши снаряды не взрываются…

Что будем делать? Попрошу выражаться кратко. Война фактически началась!

Кто сказал- отдать японцам пол-Сахалина и быстренько подписать мирный договор?

А. Шутка.

А я вот тоже- ради шутки, Сергей Юльевич, возьму- и поименую Вас графом Полусахалинским. Потомству в пример. Быстренько.

Что значит- переоснастить? Когда и чем? Наша промышленность не готова поставить столько пироксилина, а взрыватели… вообще швах. Обуховский трубочный забастовал, господа! Единственный завод… И самое главное - время, время…вряд ли англичанка нам его даст…

Граф Игнатьев?'

Впервые выступающий на совещании такого уровня, Игнатьев, кавалергард, слегка смутился - но вспомнил, как на Пасху 1899 года без рейтуз явился - на пари- в Офицерское собрание, и приободрился мигом:'Докладываю.

Шнайдер и Крезо, ссылаясь на…э-э-э…нейтралитет…в продаже снарядов отказали.

Крупп и Тиссен- с радостью, но… основной калибр германского флота 28-см, и двенадцать дюймов они поставлять не готовы. Нужна оснастка, технологические карты…так что не раньше июля.

В Северо-Американских Штатах Бетлехем-стил поставить готова что угодно и кому угодно, но-мерзавцы, просят предоплату в сто процентов. Не надули бы…'

'Кредит?'

'От еврейских банкиров, Ваше Императорское Величество?'

'Вопрос снимается…Так, какие ещё варианты?'

Рожественский робко поднял руку, как 'камчадал'-двоечник:''Ваше Императорское Величество, а может… у Военного Ведомства… занять?'

Генерал-Адъютант Сахаров, Военный министр, по свидетельству очевидцев- был человеком вялым, ленивым и мелочным…

Однако здесь он просто взорвался:'Как?! Передать снаряды…и кому? Какому-то…флоту… Да флот до сих пор не расплатился с нами за передачу пятидесяти меленитовых бомб в Артуре! И… Ещё хотите?! Вот вам!'

И фигура из трёх пальцев, коей японские гейши приглашают клиентов, оказалась у носа Рожественского…

При ином Государе- и ведь сошла бы эта выходка Сахарову… но не при этом. Нет, не при этом.

…Хрусталёв-Носарь был крайне деятельным человеком. Очевидец вспоминает:'Отрываясь от работы в революционном штабе (Петроградском Совете), он летел с Обуховского на Трубочный, с Путиловского на Балтийский, из манежа в казармы и, казалось, говорил одновременно во всех местах. Его лично знал и слышал каждый петербургский рабочий и солдат. Его влияние в массах и в штабе было подавляющим.'

Сейчас он выступал на Трубочном…

'Чего же мы хотим, товарищи?

Вы требовали включить 1 мая в число праздничных дней, установить 8-часовой рабочий день, учредить на заводе совет выборных уполномоченных от рабочих, увеличить расценки…этого мало!

Мы требуем немедленно прекратить бессмысленную войну, развязанную преступной царской кликой!

Мы требуем Учредительного Собрания!

Мы требуем свобод - свободы слова, свободы печати, свободы уличных шествий!

Мы требуем- долой кровавого царя…'

'Это меня, что ли?'

Хрусталёв-Носарь замер на полуслове…обернувшись, он увидел человека в офицерской бекеше, левая рука которого висела на перекинутой через шею чёрной косынке…

'Гхм-хм…э-э-э…'

'Пошёл на хер. Слезь с ящика, коли сказать нечего…Товарищи рабочие!'

Глухо загудевшая толпа качнулась в едином порыве…

…Когда Государь на руках рабочих покидал заводской двор, то над тушкой ещё дергающегося на тросе Хрусталёва-Носаря бойкий мастеровой, по имени Максим- уже вешал пусть криво, но от всей пролетарской души начертанный лозунг:'Всё для флота! Всё для победы!'

Сергей Юльевич Витте был безутешен:'Государь! Что Вы наделали, что Вы наделали?'

'Я пообещал рабочим- достойную оплату за достойный труд…'

'Вы…Вы…это неслыханно! Вы увеличили расценки в три раза, и теперь…'

'Знаю. Теперь Шлиссельбургский проспект перекрыт конной полицией- потому что там стоит двух-верстовая очередь в контору Обуховского трубочного завода. Наниматься!'

'Да что теперь будет?!'

'Что будет? Я скажу Вам, что будет - Администрация единственного в России завода, выпускающего взрыватели, смело уволит своих смутьянов и вообще всех тех мастеровых, которые предпочитают петь хором, вместо того, чтобы повышать профессиональное мастерство…и наймёт других, новых- которые за эту работу будут держаться не только обеими руками, но и зубами!'

'Да как Вы посмели?!'

'Посмел. Сергей Юльевич, рабочий в России- товар редкий и штучный. Хороший рабочий, я имею в виду- слесарь-инструментальщик, фрезеровщик, модельщик… я еще для мастеровых - казённых рабочих введу: обязательную пенсию (по беспорочной отработке двадцати пяти лет,для вредного производства- пятнадцати лет, а также увечным, получившим травму на производстве), фабрично-заводские бесплатные школы, систему пожизненного найма, введу классные чины для мастеров, обязательную индексацию заработка- такого, чтобы один пролетарий мог свободно прокормить трёх членов семьи, введу строительство казённых казарм для рабочих, бесплатную фельдшерскую помощь, оплачиваемые двухнедельные отпуска, оплату сверхурочных в двойном размере, а за особо важный заказ- в тройном… а также ежемесячное награждение! Кого- деньгами, кого- Похвальным листом…а по итогам года- медалями за доблестный труд! А к медали- свой домик, на Выборгской…Я обещал. Слово Царское- Закон!'

'Государь, это безумие!!'

'Нет, Сергей Юльевич, это не безумие, безумие- это в канун войны провоцировать рабочих единственного (а кстати почему единственного?) трубочного завода на забастовку!'

'Как премьер-министр, я не позволю Вам впустую расточать достояние России!'

'Достояние России - это, как ни смешно звучит, её подданные…'

'Ерунда! Бабы новых нарожают! Людишков, Государь, у нас хватит…'

'Сергей Юльевич, Сергей Юльевич, гляжу я на Вас- и только головой качаю…что с Вами стало? Ведь был же толковый инженер, путеец…'

'Я за место не держусь… '

'Ценю Вашу откровенность… думаю, что мы с Вами расстанемся по-хорошему…'

Выйдя из Зимнего, Витте бросил репортёру 'Биржевых Ведомостей ' историческую фразу:'Кровавый тиран обезумел!!'

… 'Как вообще встретило общество известие о войне?'

Джунковский сделал донельзя верноподданический вид и отрапортовал:'Встретили войну с воодушевлением: 'Загорелся на Руси великий костер, и покаялось русское сердце и запело'

'Это кто же у нас такой… поэтичный?'

'Это проповедовал 18 марта сего года в Тифлисе грузинский епархиальный миссионер Александр Платонов. '

'А левые?'

'Левые тоже очень довольны:'Поражение царского правительства в этой грабительской войне крайне полезно, так как приведет к ослаблению царизма и усилению революции'

'А крестьянство?'

'Н-ну…'

'Чего Вы мычите- Вы ведь кавалерист! Рубите правду-матку!'

'Судя по письмам, полученным периодическим изданием 'Крестьянская жизнь и деревенское хозяйство' под редакцией И. Горбунова-Посадова от своих сельских корреспондентов, только 10% селькоров (и тех, о ком они писали) придерживались патриотических настроений, 19% - равнодушны к войне, у 44% - настроение унылое и тягостное и, наконец, у 27% - отношение резко отрицательное!'

'Вот это я понимаю… мужичок-б-б-богоносец, мать его…А земства?'

'Выражали принципиальное нежелание помогать войне, причем порой в достаточно гнусных формах. Так, они отказывались помогать семьям солдат, ушедших на войну. В Московской губернии в помощи отказали 60% сельских общин, а во Владимирской - даже 79%…

Священник села Марфино Московского уезда рассказывал приставу, что он пытался взывать к совести сельчан, но услышал такой ответ: 'Это дело царское. Решая вопрос о войне, он должен был решить вопрос и о всех последствиях ее!'

'Про интеллигенцию не спрашиваю. А…купечество?'

'Великая княгиня Елизавета Федоровна, давно работающая с меценатами, так определила настроение Москвы: 'Войны не хотят, цели войны не понимают, воодушевления не будет'

'Коротко и ясно…Настроение двора?'

'Князь Ухтомский заявил: 'Не может быть войны менее популярной, чем настоящая. Мы абсолютно ничего не можем выиграть, принеся огромные жертвы людьми и деньгами'

'Отважен князь, отважен…ведь его сын в Артуре? Хоть бы о нём подумал…Правительство?'

'С. Ю.Витте в начале 1904 года упорно твердил, что России Маньчжурия не нужна и он не желает победы России. А в беседе с германским канцлером Бюловом Витте прямо заявил: 'Я боюсь быстрых и блестящих русских успехов'

'Вундербар… кто же за меня?'

Джунковский, умный, ответил тихо и просто:'Один лишь Господь…'

… Ретроспекция. В декабре 1903 года, накануне Русско-японской войны, к монахам Киево-Печерской лавры пришел седовласый матрос, герой Севастопольской обороны, и поведал им о своем видении.

Как-то, проснувшись среди ночи, старик-матрос увидел Божию Матерь, окруженную ангелами во главе с Архистратигом Михаилом и Архангелом Гавриилом. И сказала ему Матерь Божия: 'России предстоит скоро тяжелая война на берегах далекого моря и многие скорби ожидают ее. Изготовь образ, изображающий Мое явление, и отправь его по водам в Порт-Артур. Если икона Моя утвердится в стенах города, то Православие восторжествует над язычеством и русское воинство получит победу, помощь и покровительство.'

Икона была написана, освящена и доставлена в Санкт-Петербург для скорейшей отправки в Порт-Артур. Но…Началась война, и доставить икону сквозь японскую блокаду было практически невозможно.

Практически, значит… невозможно?

…! Вот как на языке урду пишется это странное для русского уха словосочетание- Хайберский перевал…

Со времён Искандера Двурогого, которого на далёкой родине, в Македонии, звали Александром Филипповичем, шли через него в златокипящую Индию то железные фаланги тех же македонцев, то сияющие на солнце медными щитами тумены Великого Могола…

Но гораздо чаще пылили через него мирные торговые караваны, Иншалла.

Проходной двор, короче говоря.

Начинался Хайбер, расположенный на высоте, ежели кому интересно, 1030 метров, от индийского городка Джамруд…

Дорога вьётся по склонам хребта Сафедкох сорок восемь вёрст, минуя самое узкое место, где расстояние между стенами каньона составляет всего пятнадцать аршин, и приводит, в конце концов, в пыльный, глиняный афганский городишко Торхам, где проход заканчивается.

Дальше, до самого Кабула- вьётся узкая тропа… впрочем, у глинобитных стен шумного Джелалабада мало-помалу расширяющаяся до вполне приличного, широко истоптанного тракта, стойно нашей Владимирке…

А с той, индийской стороны- начинается дорога отличная, шоссированная - аж до самого Пешавара…

Построена она была англичанами в 1879 году… и есть у них вполне реальные планы строительства дороги железной!

Потому как важен Хайбер, ох как важен! Через него шли красные мундиры завоёвывать Афганистан 1838, в 1842, в 1878, в 1880 годах… наверное, и ещё разок пойдут…повадился кувшин по воду ходить!

Много раз описан этот перевал в романтической литературе…

'Как близ города Кабул

Есть река Кабул,

В той реке Кабул

Эскадрон тонул…'-это, конечно, мой любимый Киплинг. А река Кабул- в десяти верстах севернее Хайбера…

'У Хайберского перевала в мою палатку заглянул бенгальский мушкет. Так я застрелил его из двуствольного тигра… ха, ха… что, Холмс, неужели не смешно?'- а это, само собой, Конан Дойль…Кстати, доктор Ватсон был ранен аккурат где-то в этих краях, уж не у Акчи ли?

Живут в этих краях исключительно мирные и добрые люди, пуштуны- народ гостеприимный, очень музыкальный… Пуштунский юноша, украв своего первого коня- обязательно тут же сочинит приличествующую случаю касыду.

Ну так распорядился Всеведующий- что не растёт на здешних серых скалах ничего путёвее карагача… поэтому традиционными занятиями местных племён являются грабежи, разбои и набеги на своих несчастных соседей…почему несчастных? Будешь тут счастливым, имея соседом пуштунов… А если серьёзно…

Пуштуны - кочевники, которые живут за счет отгонного скотоводства. Зимой они отгоняют скот на южные индийские пастбища, где тепло, где влага. Весной же эти бессчетные стада овец и верблюдов медленно движутся на север - на выпасы, находящиеся в Афганистане, и это является гарантом существования племен, гарантом процветания их экономики.

И тот, кто пытается блокировать границу жестко, не утряся вопрос со старейшинами пуштунов, наживает себе в их лице непримиримого врага. А никто не хочет иметь врагом пуштуна - почти все жители границы лихие наездники и меткие стрелки. Выйти за пределы деревни без карабина или винтовки считается просто неприличным. Непременный атрибут более или менее состоятельного пуштуна - винтовка или пистолет, кожаный патронташ, острейший бичак. Двенадцатилетние ребятишки без промаха бьют на звук или вспышку света.

Край пуштунов - Северо-западную пограничную провинцию - в Индии обычно называют коротко:"сархад" - "граница". На карте территория племен выглядит узкой, извилистой полоской, протянувшейся вдоль западного склона гор.

Из-за пуштунов, а также в размышлении о Большой Игре- выстроили англичане на Хайбере форты, оседлавшие дорогу. С обеих сторон дорогу окружают мощные гранитные утесы или обвалы с белоснежными кружевами водопадов. Вдоль дороги врезаны в гранит медные плиты с именами английских офицеров и солдат, а то и - целиком- наименования частей, нашедших смерть от пуль воинственных пуштунов, не пожелавших покориться чужеземному господству и не раз устраивавшим здесь засады британским карательным отрядам.

А древнейший город Пешавар несколько столетий играл роль перекрестка торговых путей, связывающих Европу с Азией. Пешавар возник как крепость, контролирующая подходы к Хайберскому перевалу. Много веков его называли "воротами в Индию", и каждый из правителей считал своим долгом держать их закрытыми под надежным замком.

Железнодорожная одноколейная ветка делит Пешавар на старый и новый город. Новая часть - район колониальных особняков, где можно увидеть уголки старой доброй Англии, улицы, закрытые зеленью чинар, кипарисов и высоких тополей. Из-за оград от тяжести свешиваются ветви с оранжевыми мандаринами и апельсинами, и покрытые нежнейшей пыльцой харам- дающие запретный сок виноградные лозы.

Старому городу - более тысячи лет. Это лабиринт глинобитных дувалов и мечетей, обступивших древний форт Бала Хиссар, возвысившийся в центре города и охранявший в прошлые времена путь через перевал Хайбер.

Теснятся каменные и глинобитные караван-сараи с загонами для лошадей и верблюдов, манят прохладой глубокие каменные колодцы. Здесь останавливаются купеческие караваны, приходявшие из Самарканда, Бухары, Кашгара, Герата, Астрахани…

Велик пешаварский рынок Киса Хвани, что в буквальном переводе обозначает "улица сказочников". Знамениты пешеварские умельцы изготовлением оружия, которое делают в обыкновенных мастерских, напоминающих слесарни.

В них вам покажут образцы продукции - целую коллекцию ружей с резными ореховыми прикладами, карабинов и пистолетов. Больше всего удивляет умение сделать настолько точную копию любого пистолета, что если у оригинала чуть сбита одна из цифр номера, то такой она будет и на изготовленном здесь "маузере" или "парабеллуме".

После того, как русские заняли Мазари-Шериф, после непродуманных действий урусвати приют среди пуштунов нашло много отребья, которое под видом беженцев уходило из Афганистана и осело в многочисленных лагерях в зоне свободных племен.

Как не оказать помощь гостю, который, тем более, пострадал от действий неверных? Который с тобой одной крови, религии, одного языка? Каждый пуштун пойдет на любые затраты, лишь бы выполнить долг гостеприимства. Гостю предоставляется самое почетное место за столом, самая лучшая пища, которую в состоянии приготовить хозяин дома.

И которым, кстати, даже правительство Индии на английские фунты стерлингов открыто оказывает помощь в борьбе с неверными. Многие горцы, потеснившись, приютили у себя этих самых "беженцев", делились с ними пищей и одеждой. Не сразу поняли, какую змею пригрели на груди.

Поняли, только когда когда банды, распоясавшись, стали терроризировать местное население, заниматься обыкновенным разбоем.

Вождь племени африди Вали Хан Кукихейль с одобрения старейшин и племенных авторитетов для защиты жизненных интересов племени, а проще сказать - жилищ, полей, пастбищ, создал лашкар численностью до десяти тысяч человек. И как метлой вымел всех подонков! Что в свою очередь не понравилось кое-кому в Пешаваре, который давно стал центром антиафганской и антирусской борьбы.

К вождю в Джамруд приехал заместитель верховного комиссара по делам Северо-Западных Провинций, толстомордый розовощекий индиец, с оксфордским акцентом, который под видом оказания помощи беженцам курировал учебно-тренировочные лагеря афганских моджахедов и распределение поступающей им военной помощи из-за границы.

'Или ты вместе со своим лашкаром складываешь оружие, или мы уничтожим твой дом', - закончил он свой разговор с Вали Ханом.

Наглец! Никто так не смеет разговаривать с пуштуном, тем более в его доме! Вождь скрипнул зубами, но законы гостеприимства не позволили ему ответить тем же, и он просто указал непрошеному гостю на выход…

Индийские воинские части, под командой англичан, пришли на следующий день, благо от Пешавара до Джамруда всего восемь миль. Никто не верил, что они посмеют напасть, но ошиблись…

Дом Вали Хана обстреливали из горных пушек в течение сорока пяти минут, после чего толстые, сложенные из камня стены сдались и рухнули. Но за это время вождь с семьей успел уйти, а вместе с ним из Джамруда ушли все мужчины.

Империалисты ответят за все свои прегрешения! За то, что раскололи пуштунский народ на два лагеря, за то, что разжигают войну в братской Афганской стране, за то, что несут свой неверный образ жизни на исламскую землю!

Кому какое дело, что между разными пуштунскими племенами и даже кланами внутри племен редко наступают мир и единство. Пусть истоки разногласий восходят к колониальной политике англичан, которые успели так поделить в свое время зону племен, что до сих пор не утихают споры по поводу владения лесными угодьями, караванными тропами, полями и пастбищами.

В конце концов, пуштунам плевать и на русских и на англичан!

Они готовы воевать с любым, кто мешает им жить. Жить так, как жили их предки, живут они, и как будут жить их потомки.

Если англичане рассчитывали напугать пуштунов и сломить их дух, то они ошиблись - никто и никогда не мог навязать им свою волю!

И англичане получили то, что заслуживали - войну на Хайберском перевале, который каждый воин африди знал, как свои пять пальцев.

Племя африди не было таким могущественным и многочисленным, как племена дуррани или гильзаев, но зато племя африди жило в зоне Хайберского перевала и контролировало участок этого важного в стратегическом отношении места.

Джирга - "племенной парламент", в сентябре прошлого года решила взять на себя контроль за границей с Афганистаном и не пропускать через пуштунские земли караваны с оружием и наемников для диверсий на территории братского Афганистана.

Никто не смеет противиться решениям джирги. Но многие под предлогом джихада ослушались. Хотя, какой может быть джихад за английские деньги, рекой текущими в карманы тех, кто ведет войну против Афганистана и урусвати? Продажные собаки!

И вот теперь в подсобном помещении одной из пешаварских лавок был брошен крепко связанный пленник. Сафир лежал на пыльном холодном полу темной комнаты, и от собственного бессилия ему хотелось выть. Сафира привезли глубокой ночью из Джамруда, заткнув рот кляпом и закутав от чужих глаз в толстый ковер из верблюжьей шерсти.

Его, пуштуна из племени африди, взяли как паршивого, неопытного малиша! Эти предатели, продавшие свой народ и за чужое золото готовые лизать зад любому, еще поплатятся за свои действия. Аллах велик, Он все видит и воздаст по заслугам этим неверным!

Шакалы! Они заплатят за все!

После нападения индийских войск на их племя Сафир ушел из Джамруда вместе с вождем и уже следующей ночью лично обагрил лезвие своего ножа в крови пяти малишей, которые безмятежно спали на горной заставе. Он с двумя своими соплеменниками змеями проскользнули между камней, не потревожив и песчинки, сняли безмятежно дремавшего часового и сделали свое кровавое дело. Мстя за разрушенные дома, которые возводили еще их прадеды. Дома, которые в своих стенах хранили историю их племени и рода…

Вчера вождь племени отправил Сафира в Джамруд на разведку, чтобы собрать информацию, что творится в их родном городе, но видно за деньги можно купить все, в том числе и предателей, потому что не успел Сафир допить свой чай в чайхане родного города, как в нее ввалились малиши и скрутили его.

Одно хорошо, о Аллах! Что недолго продлится его плен…завтра инглези привяжут его к стволу пушки, зарядят пушку холостым зарядом…

'О Всесильный и Всемогущий! Клянусь соблюдать все Твои заветы и совершить Хадж- позволь мне только на прощание убить хотя бы ещё одного врага!'

Видно, горяча была его молитва…

'Хоменко, что ты там копаешься?'

'Так, Вашбродь, тут и изюм - мням-мням…и кайса… мням-мням…'

'А сала там часом, нет?'

'Откуда? Дикари-с, Азия…о, а это что тут за тючок? Давно обосновался? Молчит…'

'Дай ему водички напиться, из чайника…'

'Ага, водички ему… на всех не напасёшься… ну, полегче, полегче, бусурман, ишь, присосался…разрезать веревку? А ты фулюганить не будешь? Ну, давай ручонки-то…'

Как мой любимый герой, штабс-капитан Семёнов Тринадцатый 'Индийский' наконец-то оказался в стране своей детской мечты? Оченно просто. Ногами пришёл…

'Не ходил в Иран я с караваном, не возил туда я шёлк и хну…'- дальше что-то про станок, видимо, токарный…

Собравши, с разрешения барона Маннергейма, своего бригадного командира, маленькую такую компанию (семиреченский казак- урядник Сухов, третий год как уволенный со службы и всё не имеющий никакой возможности уехать в Россию, к Катерине Матвеевне, сверхсрочнослужащий рядовой Хоменко и волонтёр - юный техник коммунального хозяйства Лаврик Берия), заняв у бухарского жида Паниковского в рост под еврейский процент некую сумму, отправился Семёнов через Кабул и Джелалабад, с грузом ивановского ситца, тульских самоваров и павлово-посадских цветных платков в не так уж и далёкую Индию…дабы самолично осмотреть, что там да как.

Для развития дела прихватили с собой, с подачи оборотистого Лаврика, хороший план - пару тюков с высушенными головками афганского мака…

Деньги Паниковскому отдавать когда-нито надо ведь? То-то.

Однако, данный товар наши герои провезли исключительно контрабандой… потому что монополию торговли наркотиками англичане закрепили только за собой! И конкурентов не терпели. Вешали они конкурентов, за полфунта гашиша- вешали… а тут вполне товарное количество!

И не то, что англичане так боролись с распространением наркотиков. Напротив, они целую войну провели с Китаем, которая так и называлась- опиумная…и сами британские джентльмены в минуту сплина могли побаловаться со шприцом. Вот, Шерлок Холмс, например… употреблял.

Но - продавать дары Морфея, извлекаемые из млечного сока Papaver somniferum L. - англичане разрешали только своим.

И завтра надо было ждать хорошего шмона… Где же спрятать лист? В лесу…

Поэтому, сопя, Семёнов, Лаврик, Сухов и даже паталогически не желающий поднимать ничего тяжелее стакана Хоменко- притащили свои тюки на склад опиума, принадлежащий Сардар-Хану, индийскому радже…

Где и сделали попутно доброе дело…причём насколько доброе- они поняли только на следующее утро, когда бородатые, одетые в белые длиннополые рубахи с чёрными жилетками люди, вооружённые до белоснежных, сияющих, никогда не знавших зубной щётки зубов- поклялись на клинке и соли в вечном братстве с урусвати…

Причём тут русские? Берия вообще был мингрел…

…'Мечутся белые чайки,

Что-то встревожило их, -

Чу!… Загремели раскаты

Взрывов далеких, глухих.

Там, среди шумного моря,

Вьется Андреевский Стяг, -

Бьется с неравною силой

Гордый красавец 'Варяг'.

Сбита высокая мачта,

БрОня пробита на нем.

Борется стойко команда

С морем, с врагом и огнем…'

'Какая гадость, какая мерзость…- постукивая замерзшими до одеревенения ногами по деревянному перрону ораниенбаумского вокСала, подумал Артур Вискас, литератор…

Впрочем, литератором Вискаса считал только и исключительно он сам…

При первом взгляде на него бывалый человек сразу же: по когда-то, в позапрошлом парижском сезоне, модным, но изрядно поношенным, явно с чужого плеча, вещам, купленным на распродаже в жидовской лавочке, по геморроидального цвета искаженному вечной желчной гримасой лицу, наконец, по стоптанным, не по сезону, лакированным штиблетам- верно определил бы Артура как вечного неудачника, обвиняющего в своих бедах весь этот жестокий, злобный, завистливый мир…

Надо сказать, и при втором взгляде на Вискаса - этот диагноз не изменился бы.

Только вот кому, скажите на милость, второй раз захотелось бы взглянуть на это убожество?

Вискасу было плохо… ему было голодно и холодно.

Очередной визит к проживавшему в Ораниенбауме очередному гиганту мысли, отцу русской (тьфу, гадость какая!) демократии ничего не дал.

Вискаса никто не хотел печатать… Более того, его и читать-то никто не хотел.

А ведь он создал Великую Книгу… эпохальный, многостраничный труд про Великую Литву… аккуратно написал так много букв.

Вот только эти буквы никак не хотели складываться в орфографически безупречные слова - не токмо что в предложения!

А те жалкие, ничтожные русские, кого он всё-таки уговаривал взять в руки его пухлый, на пишущей машинке собственноручно Вискасом отпечатанный текст- не могли осилить его далее роковой седьмой страницы…

Ыымперцы! Жалкие подражатели! Ворующие у него блистательный сюжет, все эти Львы Толстые, Короленки, Бунины… а жалкий, ничтожный Аверченко просто описался, скиснув от смеха, не дойдя и до третьей страницы…

Верно, придётся возвращаться назад, в Царство Польское, в родимую Вильну… ни со щитом, ни на щите… а как он уже давно привык - как обдристанная собака…

Поезд всё не шёл и не шёл - о мерзкие русские! И они ещё смеют называть себя европейцами!

Да у любого великого поедателя цеппелинов, не имеющего отхожего места на своём хуторе- больше европейскости, чем у жалкого, ничтожного Мечникова или Менделеева…

Нет, надо возвращаться… спрятать Великую Книгу на чердаке, и снова приниматься за работу- тапёра в публичном доме…там хотя бы тепло, и кормят объедками.

Как надоела ему эта грязная, ничтожная Россия с её грязными, ничтожными русскими…

Вот и сейчас…

Мешая Вискасу думать о высоком, у входа в вокСал надрывалась какая-то барышня лет тринадцати, в коричневой гимназической форме, выглядывающей из-под коротенькой заячьей шубёнки.

В руках барышня держала коробку с нарисованным на ней большим Женевским Крестом и надписью 'Для увечных русских моряковъ'.

Подавали что-то редко… поэтому, она, чтобы привлечь внимание публики, тоненьким голоском выводила:

'…Миру всему передайте,

Чайки, печальную весть:

В битве врагу мы не сдались -

Пали за Русскую Честь!…

Мы пред врагом не спустили

Славный Андреевский Флаг,

Нет! мы взорвали 'Корейца',

Нами потоплен 'Варяг'!

'Какая гадость' - подумал европеец Вискас… это только грязные русские могут сами что-то взорвать… Отчего же они не продали это за хорошие деньги?

Над перроном потихоньку сгущались синие сумерки…закончив песню, барышня вздохнула и побрякав полупустой коробочкой, печально побрела к лестнице, ведущей к побелённым снежком железнодорожным путям…

Воровато оглянувшись, мерзко дрожа, Вискас на полусогнутых ногах засеменил вслед за ней…

Когда девочка зашла за угол пакгауза, намереваясь сократить путь наискосок через насыпь, Артур догнал её и ударил грязную мерзавку кулаком в висок… девочка вскрикнула, выронила свою коробочку и упала на колени…

А Вискас, довольно хихикая, дрожащими, потными руками полез к ней под шубейку…

…'Хрясь!'

Здоровенный, надо полагать, боцманский кулак с вытатуированным на запястье адмиралтейским якорьком с размаху въехал общечеловеку в ухо…

'Бамс!'-второй кулак, чуть поменьше, но явно тоже - не одну лишь перьевую ручку поднимавший, а как бы и не штыковую лопату - врезал европейцу в подбородок…

И пошло, поехало… 'Хрясь-бумс! Бумс- хрясь!'

Двое юношей- один в черном бушлате и франтоватой, заломленной с боков фуражечке с перекрещенными якорьками вместо кокарды, а второй в студенческой, на рыбьем меху шинельке- работали, как усердные пекари, месящие тесто.

У стены склада рыдающую девочку утешала, вытирая ей слёзы беленьким платочком, невысокая курносая брюнетка, чем-то неуловимо похожая на бестужевку…

Наконец, Вилкас, воющий- догадался рухнуть на истоптанный снежок, целуя сапоги студента и высокие ботинки морячка… отчего тут же и получил по губищам от одного и от второго…

'А что, коллега- сказал студент- надо бы его в полицию определить?'

Морячок задумался…

'Бесполезно, товарищ… пожурят и отпустят негодяя!'

'Но что же с ним тогда делать?'

Нехорошо улыбаясь, морячок вытащил из бокового кармана складную наваху, открыл её зубами:'А снимем -ка с него портки…'

Бестужевка, чуть покраснев, мигом увела тревожно оглядывающуюся гимназистку назад на платформу…

Студент, не стал долго себя упрашивать. Перевернув Вискаса на спину, мигом приспустил до колен его штучные, когда-то очень модные европейские штаны, обнажив жалкие вискасовские причиндалы:'Кастрировать будем, коллега?'

'Много чести… я, когда в Бендер-Аббасе был, видал одну штуку, Поцелуй Аллаха называется…'

…Через четверть часа юноши шагали по шоссе через старый ораниенбаумский парк, помнящий Светлейшего Алексашку…

'Густав Прин. Третий штурман танкера 'Зороастр', судоходная компания братьев Нобель. '

'Александр Ивакин, Московский Университет, Исторический факультет…направляюсь в школу прапорщиков…'

'О! Дас ист фантастиш… и я туда же…'

'Так Вы, товарищ, сказали - штурман?'

'Я, я, натюрлих… окончил наши, нобелевские, штурманские классы в Рыбинске и ходил однА навигаСия на линия Астрахань-Баку…да у них лицензии Министерства Народного Просвещения нет! Ничего, выучусь…'

'Молодые люди, погодите… я с Вами…'- ребят догоняла давешняя бестужевка.

'Вы в Школу прапорщиков? И я туда же.'

Прин деликатно покашлял:'Э… полагаю, к брату? Или…э?'

'Поступать'- отрезала барышня.

Прин и Ивакин посмотрели друг на друга и прыснули от смеха…

'Нет, товарищи, где в Царском указе написано, что принимают только парней? Там говориться - молодые люди, достигшие 17 лет…и отчего я, Ольга Тонина, не могу…'

Над деревьями всходил молодой месяц…

За мусорными баками безуспешно царапал себе ягодицы, пытаясь выдернуть забитый в анальное отверстие заострённый черенок от лопаты, общечеловек и литератор Артур Вискас…

Максимов, Евгений Яковлевич - за свои пятьдесят пять лет много чего повидал…

Учился в Технологическом на инженера и в Университете- на юриста… а закончил образование корнетом кирасирского полка…

В 1875 году сражался в Сербии, вместе с черняевскими добровольцами. Потом - вместе с Гурко стоял на заснеженных склонах Шипки, на которой, как известно - всё спокойно…

В 1880 отправился с гуманнейшим отрядом Красного Креста в ахалтекинскую экспедицию и - заведовал при генерале Скобелеве весьма далёким от милосердия передовым летучим отрядом разведчиков.

В 1896 поехал в Абиссинию абсолютно мирным корреспондентом "Нового Времени", получив впоследствии по представлению Генерального Штаба св. Станислава Третьей степени (с мечами).

В 1897 совершил как вполне частное лицо увлекательнейшее путешествие в Кашгар и Синьдзян, получив по возвращении св.Владимира Четвёртой (и тоже с мечами).

Во время борьбы буров с Англией отправился в горящий в огне Трансвааль, поступил в состав "европейского легиона" и после гибели его командира, легендарного Вильбуа командовал этим буйным отрядом, очень похожим на курень Запорожцев, не уронив воинской чести.

Кроме военной стези, Максимов отличился и на литературном поприще, печатая свои весьма познавательные статьи в 'Новом времени', 'Русском инвалиде', 'Московских ведомостях' и во многих других журналах и газетах.

Кое-кто из пишущей братии голословно утверждал, что Евгений Яковлевич носит чин подполковника Генерального Штаба - впрочем, в офицерской форме с аксельбантами его никто и никогда не видел. Да акулы пера и соврут - недорого возьмут…Его вот, и в жандармы даже производили!

Вслух же повторять сплетни о Максимове не решались - у всех на памяти была история его дуэли с Александром Фердинандовичем Витгенштейном (наследником древнейшей немецкой фамилии, двадцативосьмилетним адъютантом собственного Его Императорского Величества конвоя), трагически закончившейся для последнего… отчего Евгений Яковлевич отбывал церковное покаяние на Соловках.

Однако на приёме в Зимнем Максимов был впервые…

'Женя, ты как думаешь - нас сюда зачем пригласили?'- шёпотом спросил его старый знакомец, сотник Пётр Николаевич Краснов… тоже, личность широко известная в узких кругах!

Судите сами! В 1896 Краснов был назначен начальником конвоя русской миссии в Абиссинии. В 1898 прославился своим марш-броском на муле, когда, преодолев огромное расстояние, доставил секретные бумаги в Джибути, а затем в Петербург. Был награжден орденом Станислава 2-й степени, офицерским крестом Эфиопской звезды 3-й степени и французским орденом Почетного легиона.

Африканские приключения Краснова нашли отражение в его книгах 'Казаки в Африке: Дневник начальника конвоя российской императорской миссии в Абиссинии в 1897-1898 гг.' (1899), 'Любовь страстной абиссинки и другие рассказы' (1903).

В 1901 - Краснов военный корреспондент во время Боксерского восстания в Китае, где был, разумеется и Максимов…

То есть пути-дороги наших собеседников постоянно пересекались.

'Да что тут гадать, Петенька - зазвали нас в царский дом смирновской выпить да солёным ладожским снетком закусить'- отвечал ему Максимов.

'А если серьёзно?'

'Петя, о какой серьезности тут может идти речь… глянь-ка, как господа газетёры у фуршетных столов ломятся, будто век их, проглотов, не кормили… глянь, глянь! Вилку серебряную в карман сунул! Вот прохиндей-то…'

'Это Симанович, из 'Биржевки', я его знаю! Он мне второй уж год полтину должен, а ведь когда брал- обещал вернуть на другой же день.'

'Обещанного - три года ждут…а ты тоже, нашёл, кому в долг давать!'

'Господа! Его Императорское Величество, Михаил Александрович!'

Бросив жевать и вытянув руки по швам, журналюги, под звуки Государственного Гимна, встретили вступившего в залу Монарха…

'Господа, я буду краток! Война- есть несчастие народное…не мы эту войну начали! На нашу Родину- напали…сейчас, в эту минуту, русские солдаты и матросы, офицеры и генералы - может быть, отдают свою жизнь за Отечество…

Но кто расскажет об их подвиге? Вот, у меня в руках свежий номер газеты 'Русь'…имя-то Святое!

И что же пишет эта газета с таким именем - о войне?

'Военное время всегда вызывало случаи острого умопомешательства. Если бы кто-нибудь вздумал теперь сделать перепись психически больным, мнящими себя и адмиралами и всякими героями Дальнего Востока, то в одном Петербурге получились бы любопытные данные: в четырех больницах для умопомешанных находятся не только "Того", "Куроки" "Гаяши" и другие, но есть и "подводные лодки", "брандер", и "мина Уайтхеда". Последние пациенты являются самыми беспокойными.'

Смешно, да?