Глава 1

Временами приходится собираться с духом и выбирать между честной победой и мошенничеством во благо. Да, бывает порой в пылу соревнования и я соскальзываю с честной дорожки. Поэтому хорошо понимаю, что такое соблазн. Но здесь такое дело с жульничеством… не вздумайте надувать меня. Это я вам точно говорю.

Я была совершенно уверена, что засекла парня, который, по моим оценкам, сейчас мошенничал. Вон тот, в красном костюме. Тот, что вел вульгарную машину с нарисованной цифрой 69 на боку. И вел ее слишком уж быстро. Я навела на него бинокль, когда он делал поворот, его левая передняя шина подозрительно вплотную прижималась к кривой разметки.

Стояла я на плоской крыше трибуны скоростной трассы Хомстед-Майами, обозревая с высоты птичьего полета покрытый чахлой растительностью флоридский ландшафт. Жаркие волны вскипали на треке подо мной, воздух удушливо вонял паленой резиной, высоко-октановым бензином, и был переполнен эйфорией, которую НАСКАР привносит в гонку. На крыше я была вместе с еще сорока двумя парнями. Но я единственная здесь носила розовые кружевные стринги. По крайней мере, я была уверена в том, что единственная ношу такие трусики, поскольку я женщина, но, черт побери, откуда ж мне знать? Я втиснулась в тесные черные джинсы и футболку «Стиллер Рейсинг». Футболка с короткими рукавами, белая с черно-золотой отделкой, и спереди на ней красовался логотип «Стиллер Рейсинг». Надпись же, украшавшая мою спину, была шуткой, ходившей в гараже: «Луженая Глотка». Я ведь гоночный наводчик Сэма Хукера. Ненатуральная блондинка, крашу губы помадой с влажным блеском и каждую неделю шепчу в ухо Хукеру, пока он парит свои мозги в черном с золотом жаростойком комбинезоне.

Всю эту неделю Хукер гонял свою черную метро-спонсорскую машину, выводя в Хомстеде раз за разом полуторамильные круги. Это была последняя гонка в сезоне, и я уже загадывала на будущее сменить скорость. Свою работу я люблю, но наступает момент, когда девушка хочет просто залезть в сексуальное платьишко и потягивать «космо» в ресторане, не похожем на барбекю. Не то чтобы я не любила барбекю, но последнее время я участвовала в них ну очень часто.

В наушниках зазвучал громкий и отчетливый голос Хукера.

— Земля вызывает Луженую Глотку. Поговори со мной.

— Я думаю думы, которые не для публики.

— А как насчет думы о том, чтобы расслабиться? — спросил Хукер.

— Нет, скорее о том, как поквитаться.

— Послушай, это вышло случайно. Я надрался и ничего не помню. Я даже не знаю, как очутился в постели с той продавщицей. Милочка, ты же знаешь, что я люблю только тебя.

Тут до меня дошло.

— Да нет же, идиот. Я говорю о гонке.

Хукер начинал с грязных гонок Техаса. Он гонял на картах, грузовиках и на всем, что укладывалось в машинный ряд между этими двумя видами транспорта. Мы с ним одного возраста, но выглядит он, как мальчишка из колледжа. У него выгоревшие на солнце белокурые волосы, красивое тело, которое впечатляет мускулатурой, и он выше меня на пару дюймов. Разница между Хукером и мальчишкой из колледжа заключается в выражении глаз. И морщинки в уголках выдают его возраст и твердый характер. И еще некая глубина, приобретенная от нелегкой жизни, оставившей что-то вроде зарубок.

Я сама участвовала в гонках. Когда училась в старших классах. Обычная местная любительская чепуха. Машины я разбивала, а потом чинила их в гараже моего папочки в Балтиморе. Так уж выходит, что я машины ремонтирую лучше, чем езжу на них, поэтому завязала с гонками и вместо того получила инженерную степень. Хукер — никудышный механик, но зато отлично водит машину. Я работала его наводчиком, а также была членом его опытно-конструкторской команды на весь сезон, тридцать шесть гонок на Кубок, и просто поражалась его вечно агрессивной позиции и таланту вождения.

Были такие, которые задавались вопросом, какое соотношение у Хукера мозгов и того, что в штанах. Я никогда не видела рентгеновский снимок его головы, поэтому оцениваю его мозг навскидку, но я видела другое оборудование, о котором идет речь, и совершенно уверена, что отношение два к одному.

Я вступила в романтические отношения с Хукером, когда получила работу в «Стиллер». И оказалась достаточной идиоткой, чтобы подумать, что отношения эти серьезные. Хукер доказал, что четыре месяца я ошибалась. И доказал это одной ночной стоянкой, которая выплеснулась на страницы всех бульварных газетенок. Сейчас я бросила Хукера… в общем-то. Единственная вещь, к которой теперь я отношусь серьезно, это моя работа. Отныне я посвятила себя «Стиллер Рейсинг».

— Ты сделал двести сорок четыре круга, — сообщила я. — Тебе осталось пройти двадцать три. Красная тачка с номером шестьдесят девять на расстоянии четырех машин перед тобой.

Номер 69 спонсировался «Луб-А-Лот» и принадлежал «Уэво Мотор Спортс», мексиканской энергетической компании с достаточной кучей денег, чтобы напаять гоночных машин. Уэво делал хорошие машины, но иногда «69» казалась слишком уж хорошей. И сейчас я готова была биться об заклад, что «шестидесятидевятка» мошенничала, гоняя на какой-то нелегальной технологии.

— Расстояние в четыре машины, — отозвался мне Хукер. — Чересчур многовато. Ну сделай же что-нибудь.

— Я могу тебе сказать, где безопасней ехать, и когда пора сменить колеса, или же какие неприятности впереди. Вот для этого я и торчу здесь на крыше, а ты там внизу на треке. И я оставила свою магическую вуду-пыльцу в автобусе, и так уж получается, что мне трудно что-то отсюда сделать.

И вот тогда случилось кое-что грандиозное. Чудовищная авария, которую так до смерти боятся владельцы машин и обожают фанаты. Машина «Стиллер», которую вел Ник Шрин, потеряла управление, съехала со своей дорожки, машина, следующая за ней, врезалась и швырнула Шрина в стену. Шестеро автомобилей попали в крушение и мгновенно завертелись на месте, раскидывая куски металлолома. К счастью, все они были позади Хукера.

Когда возобновляли гонку, и все выстраивались на повторном старте, зазор между красной «Луб-А-Лот» «шестидесятидевяткой» и Метро-машиной Хукера был ближе.

— Снижай скорость, — сообщила я Хукеру. — Ты просто везунчик.

— Что случилось?

— Шрин потерял управление и вляпался в стену, а после в него врезались все кому не лень, кроме тебя и пейс-кар .

Вывесили предупреждающий флаг, и гонку остановили, пока не разберут завалы. «Стиллер Рейсинг» выставляет на Кубок три машины. Одну ведет Хукер. Другую Ларри Карна. А Ник Шрин ведет красно-желтую тачку, которую спонсирует «Ням-Ням Снэк Кейкс». Ник хороший водитель и прекрасный человек, и прямо сейчас я за него очень переживала. В гоночные машины садятся и вылезают через окно со стороны водителя, и Шрин еще не выбрался наружу. Я настроила на него бинокль, но ничего не могла разглядеть. Он все еще находился в своей предохранительной системе, в шлеме с опущенным козырьком. Машину окружили аварийные спасатели. В свалке участвовала куча машин, но Шрина единственного еще не вытащили из своей машины.

— Что происходит? — поинтересовался Хукер.

— Шрин еще в машине.

Наводчик Шрина стоял рядом со мной. Его имя было Джефферсон Дэвис Уорнер, но все звали его Проглот. Ему было чуть больше тридцати, уши его торчали в стороны, каштановые вихры торчали вверх, а нос ему повредили в драке в баре, и тот смотрел немного на бок. Проглот был долговязый и тощий, как трамвайная рельса, руки и ноги слишком большие для его тела… некая помесь пушистоголового журавля и щенка лабрадора. Он вечно ел и не поправлялся ни на грамм. Могу сказать, что прозвище «Проглот» он получил еще в школе, когда первым прибегал ко второму завтраку. Думаю, в том, что он в команде «Ням-Ням Снэк Кейкс», есть своеобразная ирония. Это как раз по нему. Он добряк и хороший наводчик. И, как и большинство людей в этой среде, когда Проглот выбирался из пузыря НАСКАР, то по части ума звезд с неба не хватал. Он мог рассчитать техническую скорость на треке по тахометру, и не отличал мошенника от коровьего навоза. То и другое для Проглота пахло одинаково. Сейчас он побледнел и схватился за поручень смертельной хваткой.

— Как он? — спросила я Проглота. — Он что-нибудь говорит?

— Нет. Я слышал удар о стену, и с тех пор ничего, одна тишина. Он молчит.

Бинокли всех наводчиков были прикованы к машине «Ням-Ням». Разговоры на крыше стихли. Никто не шевелился. Если водитель в настоящей беде, то поднимут брезент и скроют гонщика с глаз. Я впилась зубами в нижнюю губу, в животе завязался узел. И молила: «Господи, только бы не увидеть брезент».

Спасатели прилипли к окнам с двух сторон. Медик у окна водителя подался назад. Он тянул Шрина на буксире. Шрина привязали к носилкам. Я все еще толком ничего не могла разглядеть. Слишком много людей толпилось на месте аварии. НАСКАР включил собственную частоту и объявил, что Шрин без сознания, и его собираются обследовать. Это передали всем по рации. Заметный вздох облегчения пронесся по стоянкам. Наладчики расслабились, используя перерыв в соревнованиях, чтобы наскоро перекусить, покурить или помчаться в мужской туалет.

Проглот все еще не отрывался от поручня, казалось, он вот-вот упадет.

— Он без сознания, — обратилась я к Проглоту. — Они забрали его на обследование. Похоже, на сегодня ты остался не у дел.

Проглот кивнул, но за поручень продолжал держаться крепко.

— Ты неважно выглядишь, — сказала я ему. — Тебе стоит спуститься и уйти с солнца.

— Это не солнце, — отозвался Проглот. — Это моя жизнь. Моя жизнь отстой.

— Все уладится.

— Не похоже, — возразил Проглот. — Я же неудачник. Ничего-то мне не удается. Меня даже жена бросила. И в семье я ничего не сделал как надо. Моя жена сбежала шесть месяцев назад, забрав детей и собаку. Заявила, что я, дескать, не знаю ни черта о человеке в лодочке. Этому человеку в лодочке не нравится просыпаться среди ночи. И человечку нужно погрести по воде поболе тридцати секунд. Да там целый список длиной с милю того, что касается человека в лодочке, скажу тебе. Делай это. Не делай то. Половину времени я даже найти не могу этого человечка в лодочке. Это просто, черт возьми, с толку сбивает. Я имею в виду, что я бы не прочь правильно обращаться с человечком, но ей же Богу, ничего не получается. И если бы меня спросили, то я бы ответил, что этот человечек еще та хреновая забота. Хочу вернуться в те дни, когда парню в доме достаточно было выносить мусор. Куда ушли те денечки? Тогда все было просто. А сейчас у меня такая неразбериха с работой. Загубил я своего водителя.

— Ты не виноват.

— Нет, виноват. Неудачник, неудачник, неудачник. Вот кто я. Я думал сделать как лучше, а вышла беда. Это все тот же человечек в лодочке.

— Может, тебе стоит поговорить с Хукером. Уж он-то знает все о человеке в лодочке.

Проглот навел бинокль на внутреннюю часть поля и втянул воздух:

— И так дела паршивые, а с Рэем Уэво еще говорят эти сукины дети. Боженьки, что бы это значило?

Внутренняя часть трека НАСКАР представляла собой самостоятельный гоночный город. Тяжелые грузовики для перевозки машин, выстроившиеся в ряд через все поле от самых гаражей, служили мобильными органами управления. За перевозчиками стояли автобусы гонщиков стоимостью в миллион долларов. И если хватало места, на отдельном участке несколько фанатов-счастливчиков разбивали лагерь. Я скользила биноклем по полю, но не знала, что ищу.

— Я не знаю Уэво в лицо, — призналась я Проглоту. — Где он?

— Вон там рядом с тягачом для шестьдесят девятой стоят три человека. Рэй Уэво — тот, что в рубашке с короткими рукавами. Я сам видел его всего пару раз. Обычно на гонках он не показывается. По большей части торчит в Мехико. Его брат Оскар возглавляет «Уэво Мотор Спортс», и на треке, как правило, видят его. Рэй — что-то вроде паршивой овцы в семье. Как бы то ни было, лысый коротышка рядом с Рэем — парень, сбивший Клея.

Клей Муги работал механиком в «Стиллер». Три дня назад он вышел из бара, ступил с тротуара, чтобы перейти улицу, и был сбит насмерть водителем, который скрылся с места происшествия.

— Ты уверен?

— То, что произошло с Клеем, не было несчастным случаем. Я видел, как его сбили, — признался Проглот. — Я там был. Видел, как Клей сошел с тротуара, и потом неизвестно откуда выехал этот парень и помчался прямо на него.

— Ты говорил полиции?

— Да не мог я. У меня и так серьезные неприятности. Мне нельзя было связываться с копами. Да я и имени-то его не знаю или чего такого. Я просто тебе говорю сейчас, потому… черт, даже не знаю, почему рассказываю тебе. Дерьмо собачье, я же рассказал тебе о человеке в лодочке. Вот же стыдоба!

Отсюда было видно, что Рэй Уэво стоял, подбоченившись и наклонившись вперед, чтобы лучше слышать в шуме грузовиков. Вдруг он выпрямился, повернулся и посмотрел прямо на нас. Потом указал куда-то пальцем, и Проглот взвизгнул и отпрыгнул назад.

— Он далеко, — успокаивала я Проглота. — Может, он показывал на кого-то другого.

Голос Проглота стал на октаву выше:

— Он показывал на меня. Я знаю, что он показывал на меня. Я же видел.

Рэй Уэво развернулся на каблуках и отправился восвояси. Несколько шагов позади него следовали двое парней. Они исчезли за другим тяжеловозом, а меня вернул на трек голос Хукера, раздавшийся в ухе.

— Должно быть, что-то с моим радио, — пожаловался он. — Я ни черта не слышу.

— Это потому что я ни черта не говорю, — заявила я ему.

— Сколько мы тебе платим?

— И близко не достаточно. И к тому же, у меня лишь один совет. Думаю, тебе стоит обойти «шестьдесят девять».

— Ага, идея хорошая. И как только я сам не догадался?

Если «69» останется впереди, то мы придем вторыми в сезоне. А по моим подсчетам, второе место не считается. «Шестьдесят девятую» вел Дикки Боннано, он же Дичёк, он же Дик Банан, Банановый Член или попросту Задница. Боннано был заносчивым ублюдком. И посредственным водилой. И его подружку точно также терпеть никто не мог. Она возвышалась над Боннано, как башня, предпочитала рядиться в кожу, подводила глаза, как Женщина-Кошка, и купила себе комплект сисек четвертого размера, которые не тряслись, не опускались и не свешивались по бокам, чтобы их можно было разглядеть со спины. Парни в гараже прозвали ее Делорес Доминатрикс. Поэтому когда Боннано не называли Дичком, Диком Бананом, Банановым Членом или попросту Задницей, то он звался Шлепок.

Хукер опережал Боннано по нескольким пунктам, но если Боннано выиграет эту гонку, то победит в гоночной серии . И ежели не вмешается Боженька и не взорвет двигатель Боннано, то он может и выиграть.

В гонке оставалось тридцать две машины. Они выстроились в рабочем порядке за пейс-кар и объезжали трек по кругу со скоростью сорок миль в час, ожидая сигнала, когда трек расчистят и приготовят для гонки. Они приблизились к повороту номер четыре, пейс-кар съехала на пит-роуд, и выбросили зеленые флаги

— Пейс-кар слиняла, — сообщила я Хукеру. — Внимание: зеленый, зеленый.

Мимо меня с ревом понеслись машины, все как одна поддав газу. Боннано захватил лидерство и удерживал его, отыгрывая на каждом повороте по несколько дюймов. Хукер безмолвствовал.

— Спокойней, — поучала я Хукера. — Веди аккуратно. Позади тебя никого нет поблизости, только один парень перед тобой.

— Это кошмар, — пожаловался Хукер. — Чертов кошмар.

— Второе место не так уж плохо. Во втором месте есть свои достоинства.

— Жду не дождусь, чтобы их услышать.

— Если не выиграешь Кубок, тебе не придется сидеть на сцене, как на выставке, и выглядеть дебилом на праздничном банкете. Этим придется заняться Шлепку и его Делорес.

— Ты тоже должна быть счастлива, — заметил Хукер. — Тебе пришлось бы торчать на сцене вместе со мной.

— Ни за что.

— Ты была бы моей парой.

— Я так не думаю.

— Тебе стоит проверить свой контракт. Там стоит пункт о свидании с водителем в случае непредвиденных обстоятельств.

— Как насчет той продавщицы?

— Не слышу тебя совсем, — закричал он. — Какие-то помехи.

Я все еще держала бинокль на Хукере и видела, как он проплыл под клетчатым флагом на расстоянии корпуса машины позади Боннано.

— Йо-хо, гляньте на меня, — выводил Хукер. — Я второй. Я пришел второй.

— Очень смешно, — сказала я ему. — Просто постарайся взять себя в руки и не заехать кому-нибудь в морду, когда выйдешь из машины.

Рация отключилась, я собралась и повернулась, чтобы уйти, но тут поняла, что Проглот все еще стоит у перил.

— Не возражаешь, если я спущусь с тобой? — спросил Проглот. — Не хочу идти один.

Мы спустились на лифте и пробрались сквозь толпу, уходящую с трибун. Обычно я срезаю через трек, но Проглот неважно выглядел, поэтому я примазалась к гольф-карту, который собирался назад на поле. Я впихнула Проглота третьим на двухместное сиденье и приглядывала за ним, чтобы он не упал в обморок и не вывалился из карта.

Для трека держат гольф-карты, все команды имеют свои гольф-карты, у спонсоров они тоже есть, и даже у гонщиков. Некоторые гольф-карты — это обычные маленькие белые машинки, а иные с форсированным двигателем и специально раскрашены. Карт Хукера был выкрашен в тон его автобуса и путешествовал в каждой гонке вместе с ним. В начале сезона, когда я связалась с Хукером, я пользовалась его гольф-картом. После случая с продавщицей я посчитала это неудобным и отдала Хукеру ключи назад. Оглядываясь назад, мне, наверное, следовало придержать ключи. Просто потому что ты не спишь с парнем, не значит, что ты не можешь пользоваться его картом, верно?

Мы прошли туннель под треком и вышли на поле. Глухой рокот машин-дублеров сменился звуком «вуп, вуп, вуп» пролетающих над головами вертолетов, отвозивших людей обратно в Майами. В день гонок вертолеты начинали появляться с раннего утра, каждые несколько минут снижалась новая птичка, разгружаясь на поле знаменитостями, капитанами индустрии, членами семей НАСКАР и временами спонсорами, бороздя небесные просторы несколько раз за день и проводя обратную операцию поздно вечером.

— Куда ты сейчас? — спросил меня Проглот. — Собираешься к грузовику Хукера?

— Нет. Хочу посмотреть, как «шестьдесят девятую» проводят через техосмотр.

— Считаешь, с «шестьдесятидевяткой» что-то подозрительное?

— Да. А ты?

— Да я просто уверен, — сказал Проглот. — И уже не первые гонки это мне приходит в голову. А сейчас, когда я увидел тех двух парней, которые говорили с Рэем Уэво, у меня появилось плохое предчувствие. Не могу сказать тебе больше, исходя из того, что тебе перед этим уже рассказал. Короче, я попал в передрягу. Проблема в том, что «шестьдесят девятую» уже проверяли и ничего не нашли.

Дальше будет происходить следующее: Шлепок будет жечь ради фанов, а потом поведет тачку на Виктори-Лейн фотографироваться. Когда закончится эта фотосессия, НАСКАР реквизируют машину на техосмотр и тестирование вместе с первой пятеркой машин и парочкой случайно выбранных. К тому времени, когда «69-ка» попадет в гараж, НАСКАР уже прокатят ее через все шкалы и измерения вдоль и поперек. Как только она окажется в гараже, сольют горючее, вынут коробки передач и разрежут на части, снимут головки цилиндров, проверят приводы и амортизаторы и измерят цилиндры.

Когда видишь, как раздевают и проверяют машину, трудно поверить, что кто-нибудь попытается смошенничать. А еще труднее поверить, что ему этот номер пройдет. А еще почти все пытаются разок или другой.

Если у тебя опытная бригада, то все упражнение занимает около девяноста минут. Кузов машины вычистят и потом погрузят в тягач вместе с дублерной машиной и повезут обратно в автосалон в Северной Каролине, где восстановят для новой гонки.

Проглот стоял рядом со мной, как приклееный, пока я держалась в отдалении и наблюдала, как «шестьдесят девятую» разбирают на части.

— Я никогда не видел техосмотр полностью, — признался Проглот. — Команда всегда спешила убраться, у меня никогда не было такой возможности.

Я оглянулась на ряд выстроившихся тягачей. Грузовоз «Ням-Ням» готовился уехать, мотор работал. Я не видела никого из команды Проглота.

— Ты выглядишь, словно родину потерял, — сказала я ему.

— Ага, мне нужно было встретиться кое с кем в автофургоне какое-то время назад, но у меня были дела. Не из тех, что мне хотелось делать. В любом случае я надеялся здесь с ними расквитаться, только, кажется, не получится. Думаю, мне нужно сваливать. — Проглот обнял меня. — Спасибо, что ты такой друг и все такое.

— Будь осторожен.

— Постараюсь, — пообещал Проглот, шагая туда, где припарковалась пресса.

Пятнадцать минут спустя, когда стало ясно, что ничего незаконного в «69-ке» не найдут, я направилась на стоянку гонщиков.

Там нашла автобус Хукера, открыла дверь и проорала ему:

— Ты в приличном виде?

— Это с какой стороны посмотреть, — ответил Хукер.

Хукер принял душ и облачился в джинсы и потрепанную футболку. Он смотрел мультики с Бинзом, недавно усыновленным сенбернаром. Увидев меня, Бинз взволнованно гавкнул, бросился с дивана и толкнул меня в грудь массивными передними лапами. Я шлепнулась на спину и получила изрядную порцию слюнявых сенбернаровых поцелуев.

Хукер оттащил Бинза и, глядя на меня сверху, сказал:

— Эх, хватило бы мне духу проделать то же самое.

— Не начинай. У меня паршивое настроение.

Хукер дернул меня за руку и поставил на ноги. Я устремилась прямо к холодильнику и достала «Буда». Сначала приложила бутылку ко лбу, потом сделала большой глоток. Холодильник каждого гонщика забит «Будом», потому что первым делом с утра появляется фея «Будвайзер» и оставляет свежую партию у дверей вагончика. Я же остановилась в дешевом отеле в шести милях отсюда с остальной командой, и фея «Буда» туда не добирается.

— Итак, — начал Хукер. — Что происходит?

— Насколько я могу судить, ничего нелегального в «шестьдесят девятой» не нашли.

— И?

— Я не верю этому. Ты можешь обогнать Шлепка на несколько кругов, у тебя отличная машина, а он выигрывал у тебя время на каждом повороте.

— И что это значит?

— Регулирование тягового усилия.

На легковых машинах на городских улицах такое регулирование или по-другому антипробуксовочная система делается компьютером, который распознает пробуксовку и тогда направляет двигатель на соответствующее колесо. В гоночных машинах регулирование тяглового усилия на деле означает контроль скорости. Гонщик чувствует пробуксовку колес и убирает газ, чтобы контролировать мощность двигателя, что, в свою очередь, замедляет колеса и контролирует это скольжение. Регулирование тягового усилия на базе компьютера воспроизводит то же самое управление клапанами, только более разумно и эффективно. В НАСКАР думают, что это лишает гонки веселья, и управляют процессом нелегально. И все же, если хочешь рискнуть, средний водитель может поиметь пятую долю секунды на каждом витке, используя электронную антипробуксовочную систему.

Бинз развалился посреди пола, положив голову рядом с обутой в кеду ногой Хукера. У Бинса белая с черным морда, болтающиеся черные уши и коричневое пятно на спине, похожее по форме на седло. При весе в 140 фунтов он походил на волосатого теленка. Он милашка, но приза на собачьей выставке ему не видать, как своих ушей. Возможно, из-за своей слюнявости. В слюнявости ему точно нет равных. Бинз открыл один глаз с типичным для сенбернара свисающим веком и одарил меня взглядом типа: Что?

Хукер смотрел на меня в точности таким же взглядом.

— Регулирование тягового усилия легко вычислить, — возразил он. — Нужен источник питания, провода, переключатель.

— Я могла бы поставить антипробуксовку на твою машину, и никто ее не найдет.

Сейчас я привлекла внимание Хукера. Хукер, не задумываясь, воспользовался бы нелегальной технологией на своей машине, если бы думал, что ему это сойдет с рук. А возможность в первую очередь иметь способность эффективно выключать питание, чтобы в свою очередь усилить контроль — это конфетка для гонщика.

— Тогда почему у меня до сих пор этого нет на машине? — спросил Хукер.

— Для начала я не хочу, чтобы ты рисковал.

— Милочка, это смешно.

— Плюс к тому, слишком много народу вертится вокруг машины, когда ее собирают. Для этой операции нужна закрытая мастерская. А закрытая мастерская привлекла бы внимание. А потом еще источник питания….

Хукер поднял бровь.

— Никогда вообще-то не пробовала на машинах, но думаю, что могла бы использовать литиевую батарейку от часов в виде источника питания и засунуть провода внутрь устройства. Может быть, сунуть микросхему на батарейке в трубчатый каркас. В НАСКАР не стали бы копаться в трубчатом каркасе. А еще лучше использовать беспроводную технологию и поместить чип прямо в двигатель. Это могло бы сойти за дефект в корпусе, и было бы настолько мало, что вряд ли заметно.

— Насколько мало?

— Меньше контактной линзы. И в таком случае даже не требовалась бы закрытая мастерская. Просто нужно сговориться с инженером-конструктором.

— А что насчет вкл.\выкл.?

— Пульт управления карманного размера, который можно спрятать в защитный костюм.

Хукер осушил банку пива, смял ее и кинул в раковину.

— Барни, девочка моя, коварная ты чертовка. Уважаю это в механиках.

— Слышно что-нибудь о Шрине?

— Ага, он в порядке. Его хорошенько тряхануло и вышибло из него дух. Думаю, он немного потерял ориентацию, когда добрались до него, но сейчас он вернулся в свое обычное тупое состояние.

Я слышала, как с соседней стоянки с грохотом выезжают тягачи. Они шли груженные и возвращались в гаражи в Северной Каролине. Сорок три грузовика. В каждом из них машины стоимостью более чем на миллион долларов и оборудование. Две гоночные машины ехали одна за другой на верхней половине кузова. В нижней половине находились салон, душевая, подобие кухонки, маленький офис с компьютером, шкафы с формой, плюс где-то нужно было держать запасные части и инструменты. Большие тележки для инструментов хранились в проходе и заполняли большую часть пространства от задней двери до боковой.

Тягачи вели только водители грузового транспорта. Члены команды и гонщики путешествовали на частных самолетах. «Стиллер» владела самолетом бразильской авиастроительной компании «Эмбраер», на котором обычно и летала команда. Хукер и Бинз летали на моноплане «Ситейшн Эксел» производства Сессна. Я обычно болтаюсь с Хукером. Большинство гонщиков от трека в аэропорт отправляются на вертолетах, но Бинз терпеть не может вертолеты, поэтому мы вынуждены ехать на машине. Меня это тоже устраивает. Я тоже не жалую вертолеты.

Мы надели на Бинза поводок и взяли его на прогулку. Большинство автобусов еще торчали на местах, но пустовали, покинутые владельцами. Завтра поутру явятся водители автобусов и выведут их с поля на открытую дорогу. Бинз свернул со стоянки гонщиков в район гаражей. Только один тягач все еще стоял в зоне гаражей. Шестьдесят девятый. Возле кабины с водителем грузовика болталась кучка парней из команды «шестидесятидевятки».

— Какие-то проблемы? — спросил Хукер.

— Топливный насос. Стоим, ждем запчасть.

Мы вернулись в автобус, сделали сандвичи и попереключали каналы на телевизоре. Не было смысла торчать в пробке. За полчаса все рассосется, и мы сможем собраться и поехать в аэропорт.

Зазвонил телефон, и я не удивилась, увидев, кто звонит. Проглот. Наверно, опоздал на самолет команды и хотел поехать домой на машине.

— Мне нужна помощь, — сообщил Проглот.

Он шептал, и его с трудом было слышно, но в голосе ясно звучало отчаяние.

— Конечно, — сказала я. — Тебя нужно подвезти?

— Нет. Я не могу говорить. Боюсь, что кто-нибудь услышит. Меня заперли в грузовике «шестьдесят девятой». Я забрался сюда, чтобы укрыться, но меня запечатали, и я не могу выйти. Не могу даже открыть люк в полу. Ты должна мне помочь.

— Ты шутишь.

— Тебе придется собраться и как-то вытащить меня отсюда. Ты не можешь позволить их гонщикам обнаружить меня здесь. Я и так уже в полном дерьме. В этом замешан Рэй Уэво, поэтому тебе нужно быть очень осторожной.

— Замешан в чем?

— Сказать не могу, но дерьмо серьезное. О, твою мать! Они выезжают. Милостивый Боже. Я покойник. Сейчас я во втором отсеке с машинами, и грузовик едет. Вы с Хукером единственные, кого я могу попросить о помощи. Я вам доверяю. Вы должны вытащить меня отсюда.

— Ладно, не паникуй. Мы что-нибудь придумаем.

Я выключила телефон и взглянула на Хукера.

— Проглот попал в ловушку во втором отсеке в тягаче «шестьдесят девятой» и хочет, чтобы мы спасли его.

— Милочка, ты слишком много выпила пива.

— Я серьезно! Он вляпался в какое-то дерьмо. И это связано с Рэем Уэво и двумя парнями, которые выглядят, как громилы в костюмах. Проглот сообщил, что забрался тайком в грузовик, и его заперли.

— И он не может постучать по кузову грузовика и поорать, потому что…

— Он трусит.

Мы одновременно повернулись на звук тягача, медленно ползущего по дороге мимо нашего автобуса.

— Мы должны вытащить его оттуда, — заявила я Хукеру. — Не знаю, в чем там дело, но он в панике. И сказал кое-что странное еще на крыше. Он заявил, что Клея умышленно сбили.

— По мне, так Проглот слишком насмотрелся повторов серила «Клан Сопрано».

— Я тоже так подумала, но это не важно, потому что на лицо проблема: он в ловушке в грузовике Шлепка.

— Никто не скажет, что я оставляю друзей в беде, — заявил Хукер. Он сполз с дивана, подошел к небольшому встроенному столу в другом конце комнаты и вытащил из ящика пистолет.

— Я коренной и стрелянный чертяка из Техаса, — приговаривал он. — И спасу своего доброго приятеля Проглота.

— Черт возьми, парень.

— Да не переживай. Я знаю, что делаю.

— Где-то я это уже слышала.

— Если ты намекаешь на случай с тем презервативом, то я не виноват. Он был слишком маленький и скользкий, как дьявол. И, вообще-то, с дефектом. На нем была большая дырка.

— Которую проделал ты большим пальцем.

Хукер ухмыльнулся мне:

— Я спешил.

— Я помню.

— В общем, я знаю, что делаю большую часть времени.

— Это я тоже помню. Как будем действовать?

— Думаю, самый легкий способ — последовать за грузовиком и подождать, когда водители отправятся отдохнуть. Нам нужно только минут пять, чтобы включить дистанционное управление и открыть заднюю дверь настолько, чтобы выпустить Проглота.

— Жаль, что мы не можем надеть лыжные маски или типа того. Просто на всякий случай.

— У меня нет лыжных масок, но мы можем надеть на головы мои плавки от Кельвина Кляйна и прорезать в заднице дырки для глаз.

— Угу, — сказала я. — Жду не дождусь.

Я переоделась в футболку, мы выключили свет в автобусе, погрузили Бинза в арендованный Хукером внедорожник и отправились за тягачом шестьдесят девятой машины «Луб-А-Лот».

 

Глава 2

Пробки на дороге не было, но все равно мы едва тащились. Сзади белым светом фар нас слепил какой-то грузовик, а впереди цепь красных стоп-сигналов протянулась аж до самого Майами. Тягача нам не было видно, но он наверняка шел в общем потоке. Вели его два водителя, и, скорей всего, ехать они будут всю ночь. Но если хоть чуток повезёт, они остановятся перекусить и размять ноги — вот тогда мы сможем провернуть свою спасательную операцию.

Транспорт редел по мере того, как машины сворачивали на боковые дороги. Сложно сказать, что творилось впереди нас, но, кажется, парочка грузовиков там маячила — габаритные огни на их крышах заметно возвышались над потоком седанов и внедорожников.

Через час нам удалось приблизиться к грузовикам достаточно, чтобы понять, что один из них как раз и был тягачом «шестьдесят девятой».

Между нами и грузовиком еще было немало автомобилей, но, по крайней мере, теперь он шел у нас на виду.

Я позвонила Проглоту на мобильник.

— Мы на пару машин позади, — сообщила я ему. — Вытащим тебя, как только они остановятся передохнуть. Ты в порядке?

— Ага. Здесь тесно, но со мной все нормально.

Я отсоединилась.

— Знаешь водителя тягача? — спросила я Хукера.

Тот покачал головой:

— Разве что в лицо. Люди Уэво держатся особняком. Не очень-то дружелюбная компания.

Мы были примерно в десяти милях к северу от Майами, когда тягач, наконец, свернул с дороги. Мое сердце отбило в груди короткую чечетку, и на мгновение я перестала дышать. Разумная, здравомыслящая часть моего мозга горячо надеялась: сейчас мне позвонит Проглот и скажет, что нашел в крыше незапертый люк и больше не нуждается в нашей помощи. Бестолковая и сумасшедшая часть окунулась в фантазии, что навыки у меня, как у какого-то Джеймса Бонда, и я выполняю отпадную спасательную миссию. Ну а трусливая — уже сматывалась по темным дорогам ужаса.

Тяжеловоз притормозил в самом конце съезда с автомагистрали и свернул налево. Преодолев по дороге полмили, он въехал на стоянку придорожного кафе и направился к расположенной позади забегаловки парковке для автобусов и грузовиков. Там уже расположились три других тягача. Хукер объехал вокруг стоянки и, не заглушая мотора, притаился, нацелившись на вход. Оба наших водителя вывернули из-за угла и направились в закусочную.

Задняя площадка, где были припаркованы грузовики, освещалась одной единственной подвесной галогенкой. Габариты перевозчика «шестьдесят девятой» были включены, а мотор не заглушен. Обычное дело. Естественно предполагать, что не найдется психов, которые рискнули бы угнать тягач. Поэтому нет смысла выключать устройства. С незажженными фарами Хукер медленно подкатил к «шестьдесят девятому» и остановился. На всех тягачах имеются внешние грузовые отсеки, где хранят упаковки с газировкой, автомобильное оборудование, решетки для барбекю и прочую ерунду. В ближайшем к задней левой двери грузовом отсеке обычно находится пульт управления гидросистемой, расположенной на задней стенке кузова. Я подбежала к грузовику и попыталась открыть дверцу заднего отсека. Заперто. Хукер подергал дверцу отсека на другой стороне. Тоже заперто. Попытались отворить боковую дверь. Безуспешно.

— Найди, чем можно вскрыть дверь, — бросила я Хукеру. — Нам нужно как-то вытащить его оттуда.

Хукер порылся в арендованном автомобиле в поисках отвертки или монтировки, а я обыскала кабину грузовика на предмет ключа. Мы оба остались ни с чем.

Я глянула на часы. Мы провозились минут пятнадцать.

— Без пульта мы дверь не откроем, — сказала я. — А если упустим эту возможность, то он там застрянет надолго. Ума не приложу, что делать. Есть идеи?

Хукер набрал воздуха и резко выдохнул.

— Ага. Можем угнать тягач.

— Хватит зубоскалить.

— Я серьезно. Это все, что приходит в голову. Отгоним его дальше по дороге, припаркуем за супермаркетом «Уол-Март» или где-нибудь еще, купим консервный нож, вызволим Проглота и смоемся. Такие грузовики бывают оснащены датчиками «Джи-Пи-Эс». Если в тягаче у Уэво есть датчик, машину отыщут в два счета. А если нет — доберёмся до таксофона и сообщим, где находится перевозчик.

— В этом точно имеется отслеживающее устройство. Я видела антенну, пока бродила вокруг, ища способ взломать дверь. Так что это даже угоном назвать будет нельзя. Скорее заимствованием.

— Тем более.

Я в нерешительности кусала нижнюю губу. Одна только мысль о том, чтобы «позаимствовать» тягач вызывала желудочные колики.

— Время на исходе, — напомнил Хукер. — Так что? Действуем по-моему?

Я набрала на сотовом номер Проглота:

— Ты все еще в порядке?

— Здесь реально душно. Скоро вы собираетесь меня освободить? Мне тут хреново.

— Мы не можем открыть дверь. Думаем отвезти тебя в другое место и раздобыть какие-нибудь инструменты. Крепись.

Хукер забрался в кабину грузовика и устроился за рулем.

— Эй, минуточку! — воскликнула я. — А почему это ты будешь вести грузовик?

— Я гонщик. Я всегда за рулем. Работа у меня такая. А кроме того, ты разве когда-нибудь водила восемнадцатиколесник?

— Да. А ты? — задала я встречный вопрос.

— Угу, — буркнул Хукер.

— Врун, врунишка, грязные штанишки.

— Ты не можешь знать наверняка.

— Могу. Ты всегда вот так немного кривишь губы, когда врешь.

— Ой, да ладно. Я ведь помешанный от избытка тестостерона гонщик. Я должен повести эту лодку.

— Это грузовик.

— Грузовик, лодка… один черт. Только взгляни на него. Какой он огромный. Это игрушка для настоящих парней.

— Ты знаком с пневматическим приводом тормозов? — уточнила я.

— Ага. Пневматический привод тормозов.

— И знаешь, как включать передние фары? Сейчас у тебя горят только боковые огни.

— Подумаешь, фары.

— В этом грузовике примерно пятьсот пятьдесят лошадей и восемнадцати скоростная коробка передач.

— Угу.

— Прицеп в пятьдесят три фута длиной, так что следи за радиусом поворота.

— Все под контролем, — заверил меня Хукер. — Садись в машину и следуй за мной.

Бинз сидел, глядя на меня в окно, пока я возвращалась назад к внедорожнику. Он тяжело дышал и морщил лоб.

— Не волнуйся, — успокоила я пса. — С ним все будет отлично. Он знает, что делает.

Бинз посмотрел так, словно отметил семь баллов на своем личном дерьмометре. Вообще-то, я бы добавила от себя еще парочку. Я залезла внутрь, завела мотор и стала ждать, когда Хукер тронется. Вцепилась в руль и забормотала себе под нос:

— Медленнее.

Когда тягач, наконец, двинулся вперед, костяшки моих пальцев уже побелели, а в груди сперло дыхание.

Хукер мягко повел грузовик через заднюю площадку и медленно, с выключенными фарами, объехал здание. Он направил перевозчик на узкую дорожку, ведущую к выезду, а я пристроилась в хвост. Вот теперь пути назад не было. Еще несколько минут, и Хукер вывернет в угнанном грузовике на шоссе. Посмотрим правде в глаза. Если нас поймают, то вышвырнут из НАСКАР и засадят во флоридскую тюрягу.

Сердце колотилось так сильно, что темнело в глазах. Даже Бинз невольно насторожился и больше не сопел. Я посмотрела на пса в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что с ним все в порядке — глаза наши встретились. Возможно, всему виной разыгравшееся воображение, но, могу поклясться, с виду он боялся также, как и я.

Повернув налево, Хукер выехал с участка, принадлежащего закусочной: задние колеса переехали через бордюр, сровняв с землей четырехфутовую карликовую пальму и целую клумбу цветов. Я в панике огляделась вокруг, но не увидела, чтобы кто-то выскочил из закусочной следом за ним.

— Я ничего не видела, — обратилась я к Бинзу. — Ты ведь тоже, верно?

Хукер вырулил из цветочной клумбы на подъездную дорогу, а позже на автостраду, взяв путь на юг. Он включил фары, прибавил газу, и мы оба вошли в оптимальный скоростной режим. Несколько минут спустя я вдруг поняла, что другие водители притормаживают, чтобы получше рассмотреть тягач. Каждый дюйм его представлял собой мобильную рекламу автомобиля и его спонсора. Просто произведение искусства. «Шестьдесят девятый» был окрашен в цвета Шлепка, с колоссальным изображением самого Шлепка и его болида.

Я позвонила Хукеру на мобильный:

— У нас проблема, — сообщила я ему. — Все глазеют на перевозчик. Некоторые даже фотографируют. Пожалуй, тебе все же следовало прихватить с собой те плавки, чтобы надеть на голову.

— Сложно сохранять достоинство, нацепив на макушку нижнее белье, — ответил Хукер. — Кроме того, я собираюсь уйти с автострады. Я видел знак сервиса. Найду укромное местечко, а ты сбегаешь на заправку и стащишь там что-нибудь полезное.

Хукер перестроился на полосу торможения, вывернул руль направо и покатил по дороге. Преодолев еще примерно с полмили, он оказался у маленького торгового центра, свет в котором уже погасили на ночь. Он включил задние фары, скользнул на площадку и затерялся меж строений. А я, выполнив U-образный разворот, поехала назад к заправке и мини-супермаркету.

Через десять минут я подкатила к дальнему концу торгового центра и осветила Хукера светом фар. Тягач работал на холостых оборотах. Фары и габаритные огни выключены. Сбоку к нему лениво прислонился Хукер.

Я припарковалась и выскочила с маленькой отверткой, купленной в мини-супермаркете. Разорвав упаковку, протянула отвертку Хукеру.

— Это лучшее, что мне удалось найти. Автосервис уже закрыт.

Хукер вогнал отвертку между дверью в отсек и бортом грузовика и поднажал. Металл погнулся и замок подался. Мы обыскали отсек. Пульта внутри не оказалось.

— Попробуй выломать боковую дверь, — обратилась я к Хукеру. — Мы не сможем подобраться к потолочному люку или задней двери, потому что проход заставлен тележками с инструментами, но я могу залезть в салон — вдруг удастся найти ключ от другого отсека. А может быть они оставили там пульт.

Хукер вскрыл боковую дверь, я запрыгнула внутрь и включила свет. Постучав по потолку, я прокричала Проглоту:

— Ты в порядке?

— Да, — заорал Проглот, голос его за листовой сталью прозвучал глухо. — Что происходит?

— Мы не можем найти пульт от задней двери.

Я обыскала все ящики и шкафчики. Ни пульта. Ни ключа. Ни одного полезного ломика вокруг. Никакого электрооборудования, которым можно разрезать металл.

В дверном проеме возник Хукер.

— Сломал отвертку, пытаясь открыть второй отсек. Нашла здесь что-нибудь?

— Нет.

Хукер взглянул на часы.

— Наверное, шоферюги уже вышли из кафе и сейчас звонят в полицию.

— Они не будут звонить в полицию, — проорал сверху Проглот. — Здесь есть вещица на миллиард долларов, а им не захочется, чтобы кто-нибудь ее нашел.

Хукер перевел взгляд на потолок.

— Ты, мать твою, разыгрываешь меня?

— Если бы, — ответил Проглот. — Я слышал изнутри их разговор. Они перегоняли грузовик в Мексику. Вы должны помочь мне. Меня убьют, если застукают здесь.

— Нам нужно еще немного времени и гораздо большего размера отвертку, — сказал Хукер.

— Ладно, давайте без паники. Нам нужно время, инструменты и местечко получше, чтобы спрятать эту штуковину, — подытожила я. — Кого мы знаем?

— Это должен быть кто-то, кому можно доверять, — размышлял вслух Хукер. — Кто-то близкий. С гаражом, самолетным ангаром или пустым складом. Раз уж нам все равно позарез нужно вытащить Проглота, то неплохо бы укрыться где-то на минутку-другую.

— Фелиция Ибарра, — осенило меня. — Можем воспользоваться заброшенным складом позади ее фруктового ларька.

Фелиция Ибарра была невысокой кругленькой кубинской иммигранткой, лет шестидесяти с хвостиком. Неимоверно богатая, Фелиция владела в Литтл-Гавана целым кварталом недвижимости, не отличавшимся, правда, особым шиком. И к тому же Фелиция страшно крута, однажды даже подстрелила при мне одного парня.

Наши с Хукером взгляды на мгновение встретились.

— Может, мы и действуем из лучших побуждений, но, как ни крути, это угон крупного размера. Если на дороге меня заметят в этой колымаге, моей карьере конец.

— Если тебя поймают, ты покойник, — проорал Проглот.

Хукер подбоченился:

— Ты меня успокоил.

— Дай поведу, — потребовала я. — В автомобильных кражах я больше тебя поднаторела. Просто пообещай, что как-нибудь меня навестишь.

— Ага, верно. Я уже почти с этим смирился. Взгляни, может, тебе удастся вывести из строя «Джи Пи Эс». А я попробую отодрать с кузова эту пленку, чтобы не светиться.

Мне удалось немного просунуть руку внутрь и схватить с кухонной столешницы рулончик алюминиевой фольги. Я оторвала от рулона пару листов и забралась на крышу кабины. Антенна, как обычно, располагалась между выхлопными трубами. Обмотав её фольгой, я спрыгнула вниз. Оказывается, запороть джи-пи-эс систему проще простого.

Десять минут спустя, изрядно порезав пленку и ободрав кузов, мы двинулись в путь.

Я выехала следом за Хукером на шоссе и пристроилась в хвосте. Тягач теперь был по большей части белым и не привлекал к себе особого внимания. Забрав к югу по девяносто пятому шоссе, мы въехали прямиком в Литтл-Гавана. Миновав фруктовый ларек Ибарры, свернули на перекрестке налево и остановились перед складом.

Я позвонила Фелиции, та сказала, что склад в нашем распоряжении, и что она оставила одну из подъемных дверей открытой. Подъехав к открытой двери, Хукер скрылся в темноте склада, а я, не теряя времени, последовала за ним. Затем выбралась из внедорожника, метнулась назад к складской двери и закрыла ее, нажав на кнопку. Убедившись, что дверь заперта, щелкнула выключателем, и над головой замерцали флуоресцентные лампы.

Фелиция с мужем целыми кварталами скупали недвижимость вокруг фруктовой лавки во времена, когда цены еще были низки. Одни приобретенные строения нынче сдавались в аренду другим бизнесменам, иные простаивали впустую. Этот склад как раз был одним из таких пустующих зданий, время от времени его использовали для хранения сезонных фруктов. Он представлял собой шлакоблочное сооружение с тремя гаражными отсеками и помещением, достаточно большим, чтобы вместить с полдюжины восемнадцатиколесников или чертову уйму апельсинов. Потолок оказался достаточно высоким для перевозчика. Освещение — приемлемым. Разве что обстановочка оставляла желать лучшего, но с другой стороны, мы ведь здесь не ради интерьера.

Хукер заглушил мотор и, выскочив из-за руля, потрусил к сложенным штабелями у дальней стены ящикам для фруктов. Рядом с ними на полу валялись пара монтировок и деревянный молоток. Он подхватил монтировку и за пару секунд отворил оставшееся отделение. Внутри оказался пульт да пара силовых кабелей в придачу. Я подключила грузовик к розетке в двести двадцать вольт, так что нам не пришлось запускать генератор. А после воткнула шнур с пультом в предназначенное для него гнездо. Нажала на кнопку управления, и, как по волшебству, вся задняя панель грузовика скользнула в горизонтальное положение и превратилась в трап. С помощью пульта я подняла трап до второго уровня, и Проглот, медленно обойдя вокруг болида, выполз на помост и распластался на нем, держась за сердце.

— Думал, сдохну нахрен, — пробормотал он. — Слава тебе, Господи.

Я опустила нас вниз, и стоило трапу коснуться цементного пола, как Хукер схватил Проглота за грудки и рывком поднял его на ноги.

— Нужно поговорить, — заявил Хукер, — Я хочу знать, что происходит.

Проглот покачал головой:

— Не cтоит. Хорошего тут мало.

— По твоей милости я только что угнал тягач. Давай выкладывай.

Проглот вздохнул.

— Похоже, я угодил в переплет. Один парень явился ко мне пару недель назад и сказал, что представляет компанию, разрабатывающую новую антипробуксовочную технологию, которую необходимо протестировать. Оговорил, что это большой секрет, и им необходим кто-то, умеющий держать рот на замке. Платили они наличными, а мне позарез были нужны деньги. У меня двое детей, в которых я души не чаю, жена, старающаяся высосать из мужа все до цента, и нехилые счета от адвоката. Они сказали, от меня требуется лишь нажать кнопку на пульте, когда машина будет приближаться к повороту. Прошлую неделю пробовали на твоей тачке, а теперь вот на машине Шрина. Тогда тебя занесло, и ты помял крыло, а в этот раз… я чуть не убил его. Клянусь, я даже не предполагал, что все закончится такой катастрофой.

Покосившись на Хукера, я заметила, как его лицо побагровело, и готова была побиться об заклад, что из ушей у него сейчас повалит пар.

— Ты ведь не собираешься ему врезать, правда? — уточнила я у Хукера.

— Как раз подумываю об этом.

— Вообще-то, у нас нет на это времени.

— Всего один хороший тумак, — возразил он.

— Я просто не знал, что к чему, — оправдывался Проглот. — Думал, мы получим преимущество. Все мечтают заполучить на свою тачку антипробуксовку, ведь так? Вот я и решил: то, что тебя занесло — простая случайность. Но когда сегодня потерял управление Шрин, я понял, что дело в другом. Обе машины занесло, стоило мне нажать на кнопку.

— А что насчет Клея? С чего ты решил, что он тут замешан, и его намеренно задавили?

— Кто-то внутри работал на них и вытворял с мотором все, что им требовалось. Я не знал, кто именно. Не хотел знать. В ту ночь, увидев, как сбили Клея, я сказал себе: он и есть тот, кто копался в моторе. Ума не приложу, зачем его убили. Может, начал требовать денег. А может, просто стал им больше не нужен, вот его и убрали. Но могу поспорить, Клей и был тем, кто работал на них.

— И ты ничего не рассказал полиции.

— Не хотел втягивать всех нас в громкий связанный с мошенничеством скандал, — оправдывался Проглот. — Я до сих пор считаю, что работал на благо команды. Ведь мне казалось, у Шрина в машине есть нечто, что поможет нам. Теперь вы видите, как я попал в эту передрягу. Не то, чтобы я не хотел поступать правильно. Просто не мог решить, что более правильно, а что нет. Да я даже имен никаких не знал. Ко мне всегда приходит один верзила и с ним коротышка. Вырастают вечно, как из-под земли. Я зову их Жеребец и Лысый.

— В лицо?

— Черт, нет! Они пугают меня до жути. В лицо я говорю им только «да, сэр».

— Ты о тех двоих, на которых показывал, пока мы стояли на крыше? Двое мужчин с Уэво?

— Ага.

— А почему Жеребец?

— Да столкнулся раз с ними в мужском туалете и, ну ты понимаешь, подсмотрел. А про другого, низенького, и пояснять не надо. Лыс, как колено. В общем, предполагалось, что после гонки я передам Жеребцу с Лысым пульт, а они заплатят деньги, но мне было не по себе из-за того, что случилось с Клеем. Я даже не знал, сработала ли антипробуксовка, или же они намеренно погубили наши машины. Решил действовать осторожно и держаться людных мест, автопарковой зоны, к примеру. Надеялся, они отыщут меня, заберут пульт, я, наконец, покончу с этим делом, и ничего плохого не случится. Я, сколько мог, проторчал с тобой в том гараже, но они так и не появились, я испугался, что опоздаю на самолет, и пошел назад к арендованному фургону. А на парковке эти типы вдруг возникли невесть откуда. У Лысого при себе имелась пушка, ну я и струхнул. Рванул назад в гараж. Не думаю, что они погнались за мной, но тем не менее. Я бежал без остановки, пока вновь не очутился в автопарковой зоне. Загвоздка в том, что все перевозчики уже уезжали, и там больше не толпились гурьбой люди. Но «шестьдесят девятый» был все еще открыт, а вокруг ни души, так что я забрался внутрь и спрятался за машиной-дублером. Тогда мне это показалось хорошей идеей. Трудно соображать, когда убегаешь от кого-то, кто хочет тебя пристрелить.

— Ты говорил, здесь замешан Рэй Уэво.

— Они стояли рядом с грузовиком, а я оказался отрезан внутри и мог слышать весь их разговор.

— Кто — они?

— Судя по голосу, Жеребец, Лысый и кто-то еще. Третий парень рвал и метал из-за того, что я сделал ноги. Он сказал, что это их, Жеребца и Лысого, забота — подчищать за собой. Потом заявил, что здесь проблема на миллиард долларов, которую необходимо отсюда вывезти, и Уэво лично хочет удостовериться, что ее доставят в Мексику. Жеребец ответил, что все уже готово. Сказал, груз в перевозчике, а водилы получили распоряжение отогнать его в Мексику.

По профессии я инженер и работаю наводчиком в гоночной команде. На мгновение передо мной вновь замаячили лавры Джеймсом Бонда, я потешилась ими малость, но наваждение рассеялось, и я поняла, что на самом-то деле вовсе не хочу вмешиваться в это… чем бы оно ни оказалось.

— Считаю, нам следует передать тягач полиции, — высказалась я. — Пускай прошерстят его и выяснят, в чем секрет.

— Разве для обыска им не нужен повод повесомее? — усомнился Проглот. — Думаешь, одних моих слов достаточно?

Мы с Хукером переглянулись и пожали плечами. Дескать, понятия не имеем.

— Я всегда смотрю «C.S.I.: Место преступления Майами», — поделился Хукер, — но там о таком не упоминалось.

— Они собираются выследить меня и убить, — причитал Проглот. — Мои детки больше не увидят папочку. Останутся с моей загребущей бывшей женой. А она выскочит замуж за какого-нибудь кретина, которому все известно про гребаного человечка в гребаной идиотской лодочке; может, он даже будет богат, свозит их однажды в «Дисней Уорлд». И забудут меня мои деточки.

Хукер озадаченно покосился на меня.

— Человечек в лодочке?

— Не заморачивайся, — отмахнулась я.

— Я тут размышлял, пока сидел взаперти, — продолжил Проглот. — Ведь мы могли бы сами обыскать перевозчик и найти ту самую вещицу на миллиард. А потом, имея на руках улики, отправиться в полицию и засадить этих гадов за решетку. Сидя в тюрьме, они уже не смогут меня убить. Есть у меня и запасной план, но мне он нравится меньше. Типа похитить детей и свалить в Австралию.

— У меня это никак в голове не укладывается, — заявил Хукер, — Не думаю, что нам так запросто удастся отправить этих гадов за решетку. Кроме того, мне как-то не удается представить себе технологию стоимостью в миллиард долларов.

— Думаю, она в машине, — сказал Проглот. — Похоже, они настроили ее так, чтобы мою тачку занесло, и Дикки пришел к финишу первым. А НАСКАР, считаю, просто не там ищет.

— Зачем им понадобилось отправлять тягач в Мексику? — поинтересовалась я.

— Уэво ведет там научно-технические работы, — пояснил Хукер. — В Конкорде располагается его автомастерская, но все исследования и разработки проводятся в Мексике. Под них выделена отдельная территория в паре миль от штаб-квартиры корпорации. Если в «шестьдесят девятой» установлена какая-то невероятная технология, логично было вернуть ее в отдел научных исследований и конструкторских разработок. Оскар Уэво занимает пост председателя правления в «Уэво Индастриз», и он же стоит за «Уэво Мотор Спортс». Его младший брат Рэй контролирует НИОКР.

— И Рэй присутствовал на сегодняшней гонке, — добавил Проглот. — Мы с Барни видели, как он разговаривал с Жеребцом и Лысым.

Вынуждена признать, мое любопытство ощутимо возросло. Если верить Проглоту, в нашем распоряжении оказалось незаконная миллиардная технология. Как член гоночного сообщества я приходила в ярость от мысли, что ее могли использовать, дабы подстроить аварию. Но как безумному автолюбителю и механику мне до смерти хотелось прибрать ее к рукам.

Хукер мельком взглянул на меня.

— Выглядишь, как Бинз, когда тот видит килограммовый кусок мяса, оставленный без присмотра на столе.

— По крайней мере, я не соплю громко и не пускаю слюней.

— Пока нет, — парировал Хукер, — но с тебя станется.

— Здесь, на складе, мы в относительной безопасности, — сказала я Хукеру. — Может, выкатим «шестьдесят девятый» да взглянем на него одним глазком.

Хукер ухмыльнулся.

— Так и знал, что ты не сможешь устоять.

Я забралась в трейлер через задние двери-купе. Втроем с Хукером и Проглотом мы вытащили два больших ящика с инструментами с прохода на трап и волоком спустили их на складской пол.

Все вместе мы забрались на трап, поднялись на второй ярус, выкатили главный болид, поставили для устойчивости подпорки и вновь опустились вниз. Потом столкнули машину с трапа на пол, и я, напялив первые подвернувшиеся под руку перчатки, открыв ящики с инструментами и выдвинув задвижки капота, приготовилась приступить к работе.

Мы выпустили Бинза поразмять лапы, и тот бегал вокруг, дурачась в надежде, что кто-нибудь поиграет с ним. Хукер вынул из ящика полотенце для рук и швырнул его Бинзу, который тут же разодрал ткань в клочья.

— Он просто большой щенок, — пояснил Хукер.

— Поглядывай, чтобы он не сожрал гаечный ключ или гайку. А я тем временем позаимствую из тягача комбинезон.

Первый шкаф, проверенный мной, оказался пустым. Тогда я распахнула дверцу второго, и оттуда вывалилось завернутое в целлофан тело. Оно было согнуто, колени прижаты к груди. Тело было мужским. Совершенно голым. И целиком скрыто под многочисленными слоями пищевой пленки. За исключением жутко перекошенного лица и открытых невидящих глаз, обернутый целлофаном труп больше напоминал килограммов восемьдесят просроченного куриного филе, упакованного для распродажи в супермаркете.

Я отскочила назад, врезавшись в шкафчик по другую сторону узкого прохода. Из желудка поднялась волна тошноты, а в глазах на мгновение потемнело. Мне казалось, я кричу, но в действительности я лишь открыла рот, не в силах издать ни звука.

Хукер заглянул внутрь:

— Паука увидала? — Затем он перевел взгляд на лежащую на полу завернутую в целлофан груду того, что раньше было человеческим телом. — Что, черт возьми, это такое?

Я стояла, затаив дыхание, слишком напуганная, чтобы сдвинуться с места.

— Думаю, п-п-покойник. Я открыла шкаф, а он вывалился оттуда.

— Ага, точно.

— Тебе лучше подойти и взглянуть, потому как я всерьез полагаю, что этот парень мертв, и хочу убраться отсюда, вот только ноги не слушаются.

Хукер встал рядом со мной, и мы оба уставились на тело. В широко распахнутых глазах застыло удивленное выражение, а посреди лба виднелась большая дырка от пули. Мужчина был лет пятидесяти, крепкого телосложения, с коротко подстриженными темными волосами. Голый и окровавленный, он выглядел весьма гротескно. Настолько, что, по сути, казалось даже, будто нет в нем ничего человеческого, и когда первый шок прошел, он стал напоминать нам киношную бутафорию.

— Дерьмо, — ругнулся Хукер. — И впрямь мертв. Ненавижу мертвецов. Особенно если у них дырка от пули во лбу, и лежат они в только что угнанном мной тягаче.

Я покосилась на Хукера и заметила, что он покрылся испариной.

— Ты ведь не собираешься блевать, падать в обморок или еще что-нибудь в том духе, правда?

— Профессиональные гонщики не падают в обморок. Мы настоящие мужики. Хотя я чертовски близок к тому, чтобы выблевать свой завтрак. Настоящим мужикам это не возбраняется.

— Может, тебе лучше присесть?

— Звучит неплохо, вот только мне слишком хреново, чтобы двигаться. Но это еще не самое плохое. Ты знаешь, кто это?

— Нет. А ты?

— Конечно, из-за целлофана лицо как-то перекосило, но думаю, это Оскар Уэво.

Я зажала уши ладонями.

— Я этого не слышала.

Внутрь ввалился Проглот.

— Срань господня! — воскликнул он. — Это, случаем, не Оскар Уэво? Сраная господня срань!

— Кому-то придется вывести меня отсюда, — призналась я. — Меня сейчас стошнит.

Хукер подтолкнул меня к выходу, и все мы бросились наружу и встали посреди склада, жадно глотая воздух. Проглота начало трясти. Так сильно, что я слышала, как стучат у него зубы.

— Вот же п-п-паршиво, — проклацал он.

Мы с Хукером согласно кивнули. И впрямь паршиво.

— Кто мог желать смерти Оскара Уэво? — спросила я у Хукера.

— В этот список войдет, наверное, несколько десятков тысяч человек. Он был блестящим бизнесменом, но, как я уже говорил, беспощадным соперником. И нажил множество врагов, — ответил он.

— Мы должны позвонить в полицию.

— Милочка, мы стоим перед тягачом, который только что угнали и варварски взломали. А на полу валяется мертвый мужик — владелец той самой тачки, что обошла меня на чемпионате. Мало того, еще и двое служащих «Стиллер» вляпались в какое-то по-настоящему опасное дерьмо.

— Думаешь, Оскар Уэво и есть тот самый груз на миллиард долларов?

— Вполне вероятно.

Пару минут мы молчали, пытаясь осознать размеры свалившейся на нас катастрофы.

— Меня м-м-мерзкая д-д-дрожь берет, — проговорил Проглот. — А м-м-мы не м-м-можем просто затолкать Оскара н-н-назад в шкаф?

 

Глава 3

Снаружи донеслось хлопанье дверцы машины, и мы с Хукером и Проглотом застыли на месте. Спустя мгновение на боковой двери щелкнул замок, и в склад вошли Фелиция Ибарра и ее приятельница Роза Флорез. Роза работает на одной из сигарных фабрик на Пятнадцатой улице. Ей за сорок. Она на полголовы ниже меня и на двадцать фунтов тяжелее. И хотя я предпочитаю думать, что с фигурой у меня все в порядке, по сравнению с Розой я выгляжу как мальчишка.

Бинз издал счастливое «гав», сорвался с места и, пыхтя, как товарный поезд, устремился к дверям. Он притормозил перед Фелицией, толкнул ее передними лапами в грудь, и Фелиция с восседающим сверху Бинзом очутилась на полу.

Хукер свистнул, достал из кармана собачью галету и бросил ее через комнату. Бинз вздернул голову, широко распахнул глаза и, потеряв к Фелиции всякий интерес, словно она была вчерашними новостями, рванул на поиски печенья.

— Ты ему нравишься, — обрадовал Хукер Фелицию, помогая ей подняться на ноги.

— Вот свезло-то, — заметила она. — Это ведь собака, верно?

Роза крепко обняла нас с Хукером.

— Просто зашли поздороваться. Мы вас совсем с тех пор не видим.

Она бросила взгляд через плечо Хукера и во все глаза вытаращилась на тяжеловоз.

— Обожежмой, это один из тех самых грузовиков НАСКАР? Тех, в которых держат машину? Как он работает? Куда вы ее ставите?

— Машина находится наверху, — пояснила я ей. — Там гидравлический пандус. На нем тачку поднимают и помещают в специальный отсек на верхней площадке.

— А это кто? — спросила Роза, разглядывая Проглота.

— Это Проглот. Он тоже работает на «Стиллер Рейсинг».

— Леди, — кивнув, поздоровался Проглот.

— Ты гонщик? — спросила Роза.

— Нет, мэм, — ответил Проглот. — Я наводчик, как и Барни. А на этой неделе я еще и прилаживал кое-какие запчасти.

Фелиция рванула мимо меня к грузовику.

— А что там, внизу? Всегда хотела там все рассмотреть. Я просто хочу заглянуть в внутрь, — попросила она. — Хоть одним глазком.

— Нет! — хором заявили мы с Хукером, преграждая ей путь.

Роза попыталась заглянуть Хукеру за спину.

— В этом грузовике есть одна из этих комнатушек с черными кожаными диванами, на которых все гонщики занимаются сексом?

— Мы не все занимаемся там сексом, — возразил Хукер.

— Там кто-то сейчас есть? — спросила Роза. — Кто-то знаменитый?

— Нет, — заверил ее Хукер. — Там никого нет.

— У тебя губы кривятся, — сказала Роза. — Они всегда немножко кривятся вот тут, когда ты врешь. Кто там? Это же не кинозвезда? Я не успокоюсь, пока не узнаю.

Из грузовика раздалось громкое «гав», а потом донесся глухой стук. Мы повернулись посмотреть, в чем дело, и увидели, что Бинз забрался в кузов через боковую дверь и пытался заставить Оскара Уэво с ним поиграть. Сенбернар умудрился выволочь Уэво и теперь скакал на нем, ворча и изредка порыкивая. Уэво не шевельнулся и не издал даже писка, так что Бинз встал над ним, широко расставив лапы, и вонзил зубы в то, что, как я подозревала, было плечом Уэво.

— Срань Господня! — выругался Хукер.

Он бросил Бинзу галету, и тот поймал ее на лету. Следующая галета упала чуть ближе, и Бинзу пришлось спрыгнуть с Уэво, чтобы ее достать.

Я подбежала к внедорожнику и открыла заднюю дверь.

— Заставь его запрыгнуть внутрь, — крикнула я Хукеру. — Брось туда пару галет.

Свистнув, Хукер швырнул печенье. Бинз рванул к машине и нырнул внутрь. Я захлопнула дверцу и, держась за сердце, прислонилась к авто.

— Это еще что такое? — поинтересовалась Фелиция, заглядывая в грузовик. — Выглядит как большой пакет куриных окорочков. Неудивительно, что собачка решила его пожевать. Зачем вам куриные окорочка? Хотите устроить барбекю?

Она локтем отпихнула Хукера с дороги и залезла внутрь.

— Тут странный запашок, — сообщила она, наклоняясь, чтобы лучше все рассмотреть. — Думаю, эти окорочка испортились.

Она неожиданно выпрямилась и перекрестилась.

— Это не куриные окорочка.

Хукер издал тяжелый вздох:

— Это мертвяк.

— Матерь божья, — выдохнула Роза. — Что вы делаете с мертвяком?

Я выдала Розе с Фелицией сокращенную версию событий последних шести часов. Фелиция перекрестилась не меньше десяти раз, а Роза слушала, раскрыв рот и выпучив глаза.

— Я должна это увидеть, — заявила Роза, как только я закончила. — Должна увидеть мертвяка.

Мы повернулись к грузовику и уставились на Уэво.

— Он не похож на настоящего, — сказала Роза. — Выглядит как один из этих восковых манекенов. Как будто его сделали для ужастика.

Особенно теперь, когда на его плече виднелись отметины от больших зубов.

— Что вы собираетесь с ним делать? — поинтересовалась Роза.

Мы с Хукером переглянулись, подумав об одном и том же. Теперь у нас был мертвяк с дырками, которые идеально соответствовали клыкам Бинза. Мы не могли просто положить Уэво обратно в шкаф, как предлагал Проглот. Рано или поздно людям станет понятно, что в округе есть только один пес с такими большими зубами… и Хукер окажется втянут в разбирательства по делу об убийстве. Даже без этого я не могла засунуть Уэво обратно в шкафчик. Мне казалось, что вот так просто избавиться от него будет непочтительно.

— Думаю, он выглядит как корм для рыб, — заметила Роза.

Фелиция еще раз перекрестилась.

— Я бы на твоем месте понадеялась, что Господь этого не слышит. Подозреваю, этот мужчина — католик? Если над его телом не прочесть молитву, это останется на нашей совести. Черное пятно на наших душах — вот что тогда будет.

Роза бросила на меня косой взгляд.

— Новых пятен мы себе позволить не можем.

— Точно, — согласился Хукер. — Я торчу в угнанном грузовике, разглядывая мексиканца с дыркой в голове. Не хотелось бы спугнуть удачу, разозлив Бога.

— Мы должны отвезти его к родственникам, — заявила Фелиция. — Вот чего хотел бы Господь.

— Его родственники в Мексике, — заметила я. — Чего бы Господь хотел во вторую очередь?

— У него должен быть кто-нибудь здесь, — предположила Фелиция. — Сам бы он сюда не ездил. Где он останавливался?

Мы пожали плечами. Не то чтобы мы могли порыться в его карманах и найти коробку из-под спичек с нужным названием.

— Точно не в автобусе, — ответил Хукер. — Возможно, в одном из этих большущих отелей на Брикелл-авеню.

— Мы должны положить его где-нибудь, где его наверняка обнаружат, — предложила я. — Если мы оставим его в перевозчике, тело могут вывезти в Мексику и избавиться от него, и Уэво так никогда и не узнают, что случилось с главой их семьи. Кто его знает, что там было на уме у убийц. Мы можем оставить Уэво в грузовике и сделать так, чтобы полиция его нашла, но тогда в НАСКАР будет еще более жуткий скандал. И есть большая вероятность, что Хукера и Бинза втянут в расследование. Хукер даже может оказаться подозреваемым. Так что, думаю, мы должны придумать что-нибудь нейтральное. Нам надо оставить Уэво в каком-нибудь месте, которое не свяжут с НАСКАР, но в то же время в месте, где его найдут и опознают.

— Корпоративная яхта Уэво стоит на причале в Саут-Бич, — заметил Проглот. — Мы можем отвезти его на яхту.

— Это будет славно, — согласилась Фелиция. — Мы можем прокатиться с ним. Бьюсь об заклад, ему бы это понравилось.

— Он мертв, — сказал Хукер. — Ему ничего не нравится. И это жуткая идея. Нас поймают и арестуют, и мы проведем остаток наших дней в тюрьме. Мы ни за что не протащим его на яхту так, чтобы нас никто не заметил.

— Ну тогда, может, в какое-нибудь место возле яхты, — предложила Фелиция. — Господу нравится идея с яхтой.

— У тебя что, с ним прямая связь? — поинтересовалась Роза.

— У меня просто такое чувство.

— О-о! Просто «чувствительное» чувство? Или одно из чувств типа как насчет Мигеля Круза?

— Думаю, это может быть чувство как насчет Мигеля.

Роза посмотрела на меня.

— Это серьезно. У Фелиции было предчувствие, что Мигель Круз попадет в беду, а спустя час тот угодил в сточный колодец на Первом шоссе, на машине и все такое, и сломал позвоночник. А в другой раз Фелиция сказала Терезе Белл, что та должна поставить в церкви свечку. Тереза этого не сделала, и у нее начался опоясывающий лишай.

Хукер выглядел удрученным. Он водил гоночные машины. Единственное доступное ему видение — задний бампер чьей-нибудь машины перед глазами.

— Как насчет такого варианта, — предложил Хукер. — Ради очистки совести давайте погрузим Оскара в машину и отвезем его на Саут-Бич. Мы можем поехать на пристань и присмотреть хорошее местечко для его последнего успокоения. Потом можно остановиться на ночь в какой-нибудь гостинице, а утром, когда не будем уже так сильно напуганы, мы разберемся со всем остальным.

Я согласно кивнула. У меня теплилась надежда, что я засну, а когда проснусь, то окажется, что всего этого вообще не было.

— Мы должны притаращить его к двери, — сказала Фелиция.

Она взглянула на Уэво сквозь целлофановую упаковку:

— Ладно, мистер, сейчас мы собираемся тебя покатать. Скоро ты будешь дома.

Фелиция перевела взгляд на Проглота:

— Вам с Хукером придется держать мистера Мертвяка снизу, ну или как-то так.

Тот зажал рот рукой и ринулся в ванную.

— У Проглота слабый желудок, — заявила Фелиция. — Ему никогда не преуспеть в оптовых фруктах.

— Если мы его «притаращим», то повредим целлофан, — заметила Роза. — Думаю, нам придется его нести. Я возьмусь с одной стороны, а Хукер может взять с другой.

Я достала одноразовые перчатки из ящика с инструментами и дала их Хукеру с Розой. Они взялись за Уэво с двух сторон. Хукер подхватил Уэво, но вдруг стал белым как мел, и его снова бросило в пот.

— Я могу это сделать, — сказал Хукер. — Нет проблем. Я большой крутой парень, так ведь? Я же не наложу в штаны просто потому, что несу мертвяка, да? У меня же от этого вши не заведутся, правильно?

— Правильно, — согласилась я, пытаясь его подбодрить. И радуясь, что не я держу руки на мертвой заднице Уэво.

Хукер с Розой вытащили Уэво из грузовика, стащили вниз по пандусу и положили тело на цементный пол. Мы отступили на пару шагов назад и помахали руками, отгоняя вонь.

— Нам надо переупаковать мистера Мертвяка, если мы собираемся взять его на прогулку, — заметила Фелиция. — Мистер Мертвяк пахнут нехорошо.

Я сбегала в грузовик и вернулась, прихватив рулоны целлофана, немного клейкой ленты и флакон освежителя воздуха, который стащила из ванной. Мы опрыскали Уэво «Тропическим бризом», переупаковали в целлофан и замотали клейкой лентой.

— Думаю, он выглядит неплохо, — решила Фелиция. — Разглядеть, где его укусили почти невозможно. Он похож на большой подарок.

— Да, но наружу все еще пробивается вонь, — сказала Роза. — Нам нужно привязать его к багажнику на крыше.

Я смоталась обратно в грузовик и вернулась с тремя освежителями воздуха в форме елки, предназначенными для развешивания в машине. Я сорвала обертку и приклеила их к Уэво.

— Так-то лучше, — согласилась Фелиция. — Теперь он пахнет елкой. Как будто мы в лесу.

— По мне, так нормально, — заявил Хукер. — Давайте засунем его в машину.

Они с Розой подхватили Уэво и понесли его к внедорожнику. В заднем окне показалась большая лохматая башка, нос прижался к стеклу.

— ГАВ! — подал голос Бинз, устремив взгляд на Уэво.

— У тебя совершенно чокнутая собака, — сообщила Роза Хукеру. — У тебя не получится засунуть мистера Мертвяка назад рядом с этим Куджо. Мистеру Мертвяку придется ехать на переднем сидении.

Я отодвинула переднее сиденье как можно дальше назад, а Хукер втиснул Уэво внутрь и закрыл дверцу. Уэво выглядел так, как будто был поглощен наблюдением за дорогой впереди, его колени были согнуты и упирались в приборную доску, ступни стояли на краю сиденья, руки были вывернуты под странным углом. Наверное, лучше не заострять внимание на том, как его руки приобрели такое положение

Фелиция с Розой залезли на заднее сиденье, и Бинз обнюхал их со своего места в багажном отсеке машины. Проглот вышел из ванной и забрался назад к Бинзу.

Хукер обернулся и остановил взгляд на Фелиции с Розой.

— Вам не обязательно ехать с нами в Саут-Бич. Уже поздно. Вы, наверное, хотите домой. Мы с Барни и Проглотом с этим как-нибудь справимся.

— Все в порядке, — заверила Роза. — Мы вам поможем.

Хукер обхватил мои плечи рукой и прошептал на ухо:

— У нас проблема, милочка. Я собирался оставить Уэво сидеть возле мусорного контейнера. Везти его на причал — дурацкая мысль.

— Я все слышала, — возмутилась Фелиция. — И вы не оставляете бедного мистера Мертвяка сидеть возле мусорного контейнера. Как вам не стыдно.

Закатив глаза, Хукер сел за руль, а я втиснулась рядом с Розой. Хукер направился на север по Первой, потом свернул на восток. Он попетлял по деловому центру Майами и выехал на дамбу Макартура, ведущую в Саут-Бич. Было уже за полночь, и на дорогах было немного машин. Хукер свернул на Олтон и въехал на стоянку возле «Ресторана Монти». Причал Майами-Бич и яхта Уэво находились прямо за узкой полосой деревьев. И вся пристань была освещена как днем.

— Я не рассчитывала, что будет так светло, — огорчилась Фелиция.

— Может, нам украсть машину и оставить его на стоянке гостиницы? — предложила Роза.

— А что в той стороне, за деревьями? — поинтересовалась Фелиция. — Похоже, там какой-то проезд.

— Это для поставщиков «Монти», — объяснил Хукер.

— По-моему, у нас как раз есть поставка, — заметила Фелиция.

Хукер бросил на нее быстрый взгляд:

— Ты уверена, что Господь не против?

— Я не получаю никаких сообщений, — ответила Фелиция. — Так что, думаю, все в порядке.

Хукер включил ближний свет и направился по подъездной дорожке поближе ко входу для завоза поставок. Мы вытащили Уэво с переднего сидения и положили его на небольшую цементную площадку перед дверью.

— Как они догадываться, что с ним делать? — задала вопрос Фелиция. — Может, никто и не узнает мистера Мертвяка.

Я сходила за сумочкой, вернулась с черным «Чудо-маркером» и написала большими буквами «ОСКАР УЭВО» на его макушке. Мы вернулись в машину, Хукер завел мотор, но Бинз вдруг принялся лаять. Он изображал из себя этакую легавую, охотящуюся на птицу, сосредоточив все внимание на Уэво.

— Да что с ним такое? — спросила Роза. — Может, он думает, что мы бросаем его игрушку для жевания?

А потом мы увидели ее. Собаку. Это была большая грязная дворняга, и она подползала к Уэво. Уэво был просто-таки магнитом для собак.

— Ничего не получится, — заявила Фелиция. — Господу не понравится, если мистер Мертвяк станет собачьим кормом.

Мы выбрались из машины, подхватили Уэво и засунули его обратно на пассажирское сидение рядом с Хукером.

— Что теперь? — поинтересовался Хукер. — У Господа есть план Б?

— Возвращайся на стоянку, — велела я ему. — Мы просто положим Уэво на крышу машины. Собака не сможет там до него добраться.

— А как насчет котов? — спросила Фелиция. — Что если какие-нибудь киски найдут мистера Мертвяка?

Я послала Фелиции убийственный взгляд.

— Тогда Господу придется с этим смириться.

— Точно, — поддакнула Роза, — если все это так важно для Господа, пусть он держит кошек подальше.

Мы вернулись на стоянку и медленно объехали ее по кругу. Хукер остановился в конце второй линии припаркованных машин. Он смотрел на одну из них и широко усмехался.

— То, что нужно, — сказал он.

Я проследила за его взглядом. Эту машину Уэво подарил Шлепку. Новенький ослепительно сверкающий красный внедорожник «Аваланч ЛТЗ». На заказном номерном знаке было написано «ДИК69». Формально задумка была неплохая.

— Что здесь делает тачка Шлепка? — спросила я.

— Наверное, Уэво пригласил его провести пару дней на яхте, — предположил Хукер.

Мы вытащили Уэво из нашего внедорожника и положили его на бампер пикапа Шлепка. Там усадили мистера Мертвяка, согнув колени, чтобы он смотрел на дорогу позади себя, как будто ждал, когда машина тронется.

— Что-то с этим мертвяком не то, — заметила Роза. — Глядя отсюда, могу поклясться, что у него стоит.

— Прояви хоть немного уважения, — одернула ее Фелиция. — Тебе не положено туда смотреть.

— Ничего не могу поделать. Это место у меня прямо под носом. У него стояк.

— Может, просто трупное окоченение, — предположила Фелиция.

Хукер с Проглотом обошли машину и начали рассматривать труп.

— Умер в седле, — заметил Хукер. — Надеюсь, я не ослепну от такого зрелища.

Фелиция перекрестилась. Дважды.

Спустя полчаса мы вернулись в Литтл-Гавана. Мы высадили Розу, Хукер свернул направо на следующем перекрестке, проехал один квартал и въехал на обочину возле дома Фелиции. Это был двухэтажный деревянный домик, отделанный снаружи штукатуркой, стоявший впритык к точно таким же домам. Тяжело сказать, какого они были цвета, поскольку было темно, но, думаю, не прогадаю, если предположу, что персикового. Никакого двора. Широкий тротуар. Оживленная улица.

— Куда вы теперь подадитесь? — спросила Фелиция Хукера. — Поедете к тебе на квартиру или на твою лодку?

— Продал и то, и другое. У меня было мало возможностей наслаждаться ими здесь, в Майами. Остановимся в одной из гостиниц в Брикелле.

— Не надо. Можете остаться на ночь у меня. В доме есть свободная комната. И все будут рады познакомиться с тобой утром. Тут мой внук. Он большой поклонник. Просто заезжай в переулок позади дома, там можно припарковаться.

Спустя несколько минут Проглота уложили на двухъярусной кровати над внуком Фелиции, а мы стояли в спальне, которая смотрелась очаровательно, хотя по ширине была приблизительно как две ванны. В ней стояли стул и полуторная кровать… а теперь еще двое взрослых и сенбернар. Занавески на единственном окне были цвета зеленой мяты и сочетались с одеялом на кровати. Над передней спинкой кровати на стене висело распятие. Дверь была закрыта, так что мы перешептывались, не боясь, что наши голоса разнесутся по всему дому.

— Ничего не получится! — сказала я Хукеру.

Хукер скинул туфли и опробовал кровать.

— Думаю, все получится просто замечательно.

Бинз осмотрел крошечную комнатушку и, вздохнув, устроился на полу. Ему давно пора было спать.

— Мне здесь нравится, — сообщил Хукер. — Тут уютно.

— Тебе не поэтому здесь нравится, — возразила я. — Тебе нравится, потому что тут единственная полуторная кровать, и мне придется спать на тебе.

— Ага, — согласился Хукер. — Жизнь прекрасна.

Я сняла кроссовки.

— Дотронься до меня, и жизнь, которую ты знал, перестанет существовать.

— Черт, ты меня обижаешь. Разве я когда-нибудь к чему-нибудь тебя принуждал?

— Я говорю о шаловливых ручках.

— У-у-у, — протянул Хукер. — Ты умеешь испортить настроение.

Он расстегнул джинсы и наполовину стянул их со своей задницы.

— Что это ты делаешь? — шепотом крикнула я.

— Раздеваюсь.

— Ни за что!

Хукер остался в футболке и плавках.

— Милая, у меня был долгий день. Я проиграл гонку, угнал грузовик и оставил труп Оскара Уэво на «аваланче». Я собираюсь спать. И не думаю, что тебе есть о чем волноваться. Я получил максимум возбуждения, которое могу выдержать в один день.

Он был прав. Что мне только в голову взбрело? Я выскользнула из джинсов и мудро стащила лифчик, не снимая футболки. Осторожно переступив через Бинза, я с трудом забралась на кровать рядом с Хукером и постаралась найти себе местечко в постели. Он лежал спиной к стене на своей половине, и я прижалась спиной к его груди на манер ложечки. Он обнял меня руками, положив одну из них на мою грудь.

— Черт возьми, Хукер, — взорвалась я. — Твоя рука на моей груди.

— Просто держу, чтобы ты не упала с кровати.

— И лучше бы я ошибалась по поводу того, что упирается мне в спину.

— Оказывается, у меня осталось немного энергии, чтобы еще немного возбудиться.

— Нет.

— Ты уверена? Ты спросила человечка в лодочке?

— Даже не думай о человечке в лодочке. Человечка в лодочке это не интересует. И если ты не успокоишься, то будешь спать на полу с собакой.

Я открыла глаза навстречу солнечному свету, пробивающемуся сквозь миленькие занавески цвета зеленой мяты. Я частично лежала на Хукере, его рука обнимала меня. И мне не хочется это признавать, но прикасаться к нему было приятно. Он все еще спал. Его глаза были закрыты, и светлые ресницы веером лежали на щеках, выделяясь на покрытом солнечным загаром и заросшем щетиной лице. Его рот был расслаблен, а тело дышало теплом и уютом. Было легко забыть о том, что он сволочь.

«Барни, Барни, Барни! Соберись, — кричала здравомыслящая Барни внутри меня. — Парень переспал с продавщицей».

«Да, но ведь мы вроде как не женаты и даже не помолвлены. Мы даже не жили вместе», — возразила распутница-Барни.

«Но вы встречались… регулярно. И спали вместе… часто!»

Я вздохнула и слезла с Хукера. Выбравшись из-под одеяла, я встала, переступила через Бинза и натянула джинсы.

Хукер приоткрыл глаза.

— Эй, — сказал он, его голос был тихим и все еще хриплым после сна. — Куда это ты собралась?

— Пора вставать и приниматься за работу.

— Не похоже, что пора приниматься за работу. Больше похоже на то, что надо спать. — Он оглядел комнату. — Где это мы?

— У Фелиции дома.

Хукер плюхнулся на спину и закрыл лицо руками.

— Огосподибожемой, мы правда украли грузовик?

— Угу.

— Я надеялся, что это был сон. — Он приподнялся на одном локте. — А Оскар Уэво?

— Мертв. — Я обулась и взяла лифчик. — Я иду в ванную, а потом спущусь вниз. Чую аромат свежезаваренного кофе. Встретимся в кухне.

Десять минут спустя я сидела за столом в кухне Фелиции напротив Хукера. Передо мной стояла кружка с кофе и наполненная до отказа французскими тостами и сосисками тарелка. Фелиция с дочерью стояли у плиты, готовя для череды внуков и разнообразных родственников, которая, казалось, никогда не закончится.

— Это сестра Мария-Елена, — сказала Фелиция, представляя нам сгорбленную старую леди, одетую в черное. — Она пришла из церкви на углу, когда услышала, что у нас гостит Хукер. Она большая поклонница. А этот парень за ней — брат моего мужа Луис.

Хукер пожимал руки, раздавал автографы и пытался поесть. На колено Хукера вскарабкался какой-то паренек и слопал одну из сосисок Хукера.

— Ты кто? — спросил Хукер.

— Билли.

— Мой внучатый племянник, — пояснила Фелиция, положив на тарелку Хукера еще четыре сосиски. — Младшенький Лили. Лили — средний ребенок моей сестры. Они живут у меня, пока ищут себе жилье. Недавно приехали из Орландо. Мужа Лили перевели по работе.

Все говорили одновременно, Бинз лаял на кота Фелиции, а на кухонной стойке надрывался телевизор.

— Мне надо идти, — прокричала я Хукеру. — Хочу добраться до гоночной машины. Я тут подумала и решила, что надо на нее взглянуть. На всякий случай.

Хукер встал из-за стола.

— Я пойду с тобой.

— Когда Проглот проснется, скажи ему, пусть остается в доме, — попросила я Фелицию. — Передай ему, мы вернемся попозже.

— Ужин в шесть, — сообщила Фелиция. — Я приготовлю для вас что-нибудь особенное из кубинской кухни. И еще придут моя подруга Марджори с мужем. Они хотели с тобой встретиться. Они большие поклонники.

— Конечно, — согласился Хукер.

— Но потом нам придется уехать, — предупредила я Фелицию. — Нам надо возвращаться в Северную Каролину.

— Мне не к спеху в Северную Каролину, — сказал Хукер, ухмыляясь мне в лицо. — Возможно, нам стоит задержаться тут еще на одну ночку.

— Возможно, тебе стоит увеличить сумму своей медицинской страховки, — посоветовала я Хукеру.

 

Глава 4

Было раннее утро, небо над Майами ярко голубело. Ни облачка не видать, и начало уже жарить солнце. В районе обитания трудящихся наступил первый день рабочей недели. Кучки кубинских иммигрантов и американцев в первом поколении стояли в ожидании автобуса. Неподалеку в Саут-Бич проезжал редкий транспорт, и сверкающие, безукоризненно чистые дорогущие машины богатых и знаменитых охлаждались в гаражах с кондиционерами после веселой ночи, проведенной в городе. В Литтл-Гавана по улицам спешили пыльные грузовики и седаны — семейные лошадки, увозя детишек к сидевшей с ними днем родне, а взрослых на работу в город.

Хукер проехал мимо склада и свернул за угол. Он покружил по кварталу: мы выискивали машины, занятые копами, громилами Уэво или безумными фанатами. Но таковых машин не имелось, насколько мы видели, транспорта двигалось не густо, поэтому Хукер нашел на улице место для стоянки, припарковался и мы выгрузили Бинза. Фелиция дала нам ключ от боковой двери. Мы вошли, включили свет и заперли за собой дверь на замок.

Все было в точности в том же виде, как мы оставили. Я нашла комбинезон, натянула рукавицы и пошла повозиться с машиной.

— Что мне делать? — спросил Хукер.

— Ты мог бы пройтись по грузовику и убедиться, что там нет никаких мертвецов.

Хукер таскался следом и вытирал за мной, пока я методично проверяла огроменный грузовик.

— Нашла что-нибудь интересное? — спросил он.

— Нет. Но это не значит, что здесь ничего нет. Просто я еще это не обнаружила.

Хукер заглянул внутрь болида:

— Должен отдать Уэво должное. Они используют каждый удобный случай сделать машину лучше. Вот хотя бы головка переключения передач.

— Ага, заберу эту ручку с собой. Алюминиевая и классно светится. Они даже барса вырезали. Думаю, мы могли бы приспособить ее на твою машину. Украсть идею, но заменить дизайн.

Открылась боковая дверь, и ввалились Фелиция с Розой.

— Там везде по телевизору, — запыхавшись сообщила Роза. — Большой переполох. — Она посмотрела на Бинза, разлегшегося на одеяле, которое мы вытащили из грузовика. — Что это с ним? Почему он на нас не кидается?

— Набил живот французскими тостами и колбасой. Теперь спит без задних ног.

— Надо запомнить, — взяла на заметку Роза.

— Мы видели фото мистера Мертвяка, — сообщила Фелиция. — Он был в новостях. На сигарной фабрике есть телевизор, Роза смотрела его и позвонила мне, поэтому я могла поставить телевизор во фруктовой палатке. Сначала у них имелись фотографии мистера Мертвяка, которого вытаскивали из грузовой штуки… как это называется?

— Труповозки, — подсказала Роза.

Фелиция погрозила пальцем Розе:

— Не стой рядом со мной, если собираешься не уважать мертвых. Я не хочу, чтобы Бог перепутал, когда он посылает гром и молнию.

— Сильно не переживай, — заверила Роза Фелицию. — Бог — парень занятой. Он не имеют времени обращать внимания на мелочи. Какой шанс, что он это слышал? Сейчас раннее утро. Он, наверно, завтракать с миссис Бог.

Фелиция дважды осенила себя крестным знамением.

— Ну так вот, они закрыли его покрывалом на тех фотографиях, — продолжила Фелиция. — По правде говоря, увидеть его было нельзя. Но потом они расспрашивали кухонного рабочего, который нашел мистера Мертвяка, и это самое хорошее… тот рабочий сказал, что это была работа какого-то монстра, который ест мертвую плоть. Он сказал, что мистер Мертвяк был спеленат, как мумия, но что он смог рассмотреть через пластик, что тот застрелен в голову и что кто-то ел часть плеча мистера Мертвяка. И это был кто-то с огромными зубами.

— А потом была пресс-конференция, и полицейский сказал, что правда: кто-то или что-то съел часть покойного. И они думают, чт, судя по тому, как он был завернут, это могла быть часть какого-нибудь сатанинского ритуала, — добавила Роза.

— Они не сказали «сатанинского», — поправила Фелиция. — Они просто сказали «ритуала».

— Им и не пришлось говорить «сатанинского», — согласилась Роза. — Но какой же ритуал еще мог быть? Думаешь, они в мясницкой школе на нем практиковались, как упаковывать в целлофан? Конечно же, это был бы сатанинский ритуал.

— Тогда они показали кое-какие его фото до того, как его завернули, — сказала Фелиция. — Фото его с женой. И фото, на котором он со своим гонщиком.

— Что насчет грузовика? — спросил Хукер Фелицию и Розу. — Кто-то говорил что-нибудь насчет пропавшего перевозчика «шестьдесят девятой»?

— Нет, — ответила Роза. — Никто не говорил. И у меня версия. Вы когда-либо видели подружку гонщика Мертвяка? Бьюсь об заклад, именно она съела Мертвяка.

— Бинз съел мистера Мертвяка, — напомнила Фелиция. — Мы сами видели.

— Ах да, — согласилась Роза. — Я и запамятовала.

— Нам нужно вернуться на работу, — заявила Фелиция, направляясь к двери. — Мы только хотели вам рассказать.

— Нам необходимо поговорить, — обратился ко мне Хукер. — Давай сделаем перерыв и найдем, где поесть. В доме Фелиции нечем поживиться. А после обеда мне нужно кое-какие покупки сделать. Ты свою сумку взяла с собой, а моя одежда вся на мне. Думал, что сейчас уже буду дома.

Я стянула перчатки и вылезла из комбинезона. Хукер пристегнул поводок к ошейнику Бинза, и мы всей компанией загрузились во внедорожник. На Кале Очо в паре кварталов гнездились кофейни и ресторанчики. Хукер выбрал ресторан, обещавший завтраки и имевший тенистую парковку в придачу. Мы приоткрыли окно для Бинза, приказали поторчать внутри и пообещали принести ему кекс.

Ресторан был с кабинками вдоль стены и столиками в середине зала. Барных стоек не было. На стенах куча подписанных снимков незнакомых мне людей. Большинство кабинок были заполнены. Столики пустовали. Мы с Хукером заняли одну из двух свободных кабинок, и он стал изучать меню.

— Как ты думаешь, то, что Оскара застрелили, когда он был голым и сигналил своими флажками, указывает на какого-нибудь ревнивого муженька? — спросила я Хукера.

— Все возможно. Что мне лично непонятно, на кой черт нужно было упаковывать его в целлофан, засовывать в перевозчик и отправлять в путешествие в Мехико. Не легче ли и безопасней сбросить в океан? Или отдать какому-нибудь гробовщику для перевозки? Зачем кому-то вывозить его контрабандой за границу?

Официантка принесла кофе и окинула Хукера оценивающим взглядом. Даже если его не знаешь, он стоит того, чтобы на него полюбоваться лишний раз. Хукер заказал яйца, сосиску, блинчики с сиропом, картофель фри, черничный маффин для Бинза и сок. Я ограничилась кофе. Я ведь понимала, что в тюремной одежде и так буду выглядеть не ахти. Нечего прибавлять еще и лишний вес.

Хукер держал в руке мобильник:

— У меня есть один дружок, который работает на Уэво. Сейчас он должен быть в мастерской. Хочу послушать, что этот парень знает.

Пять минут спустя он закончил разговор. Как раз официантка доставила его заказ. Она налила ему сиропа больше, чем обычно, принесла лишний маффин, больше сока и с верхом кофе.

— Можно мне еще кофе? — попросила я.

— Конечно, — сказала она. — Сейчас принесу другой кофейник. — И ушла.

Я обратила взгляд к Хукеру:

— Она не вернется.

— Милочка, тебе нужно больше верить в людей. Конечно же, она вернется.

— Ага, она вернется, когда твоя чашка опустеет.

Хукер впился в яйца.

— Буч говорит, все в шоке от того, что случилось с Оскаром Уэво. Он сказал, что большинство в общем-то не удивились, что его застрелили, но все дивятся этому обертыванию в целлофан и гадают, кто его загрыз. Буч утверждает, что половина мастерской думает, дескать, это работа оборотня, а другая половина считает, что это заказное убийство. И эта половина, которая считает, что это заказ, думает на жену Уэво. Дескать, она заплатила. Видимо, мужик созрел, чтобы обменять ее на новую, а миссис Уэво не пришла от этого в восторг.

Я заглянула в свою чашку. Пусто. Поискала глазами официантку. Ее нигде не было видно.

— Что-нибудь про грузовик говорят? — спросила я Хукера.

— Нет. Слухи о пропаже грузовика явно не просочились.

Я увидела, как в другом конце зала появилась официантка, но не смогла привлечь ее внимание.

— В НАСКАР должны знать, — обратилась я к Хукеру. — Они отслеживают перевозчики. И должны знать, когда те исчезают с их экранов.

Хукер пожал плечами.

— Сезон закончился. Может, они не обратили внимания. Или водитель позвонил и сказал, что «Джи Пи Эс» сломался, поэтому в НАСКАР перевозчик не увидят.

Я постучала ложечкой по чашке и замахала официантке, но та повернулась ко мне спиной.

— Милочка, какая грустная история, — заключил Хукер, меняясь со мной чашками.

Я отхлебнула кофе.

— Но есть парочка обеспокоенных людей. Они землю рыть будут, чтобы отыскать грузовик, и захотят найти идиотов, которые украли его, потому что эти идиоты знают о засунутом в шкаф Уэво.

— Хорошо, что только мы знаем, что эти идиоты — мы, — заметил Хукер.

Официантка остановилась у нашего столика и наполнила пустую чашку Хукера.

— Что-нибудь еще, сладкий? — спросила она его. — С завтраком все нормально?

— Все отлично, — заверил Хукер. — Спасибо.

Она повернулась и удалилась плавной походочкой, а я подняла брови, взглянув на Хукера.

— Иногда так здорово быть мной, — поделился он, приканчивая блинчики.

— Итак, заострим внимание на наших планах. Проверим машину и оставим грузовик где-нибудь на обочине.

— Да, помимо прочего, я не знаю, что делать с Проглотом. Никто не знает, что мы замешаны, поэтому мы можем вернуться себе домой и зажить спокойно. У Проглота же куча проблем. Его жизни угрожает опасность. Понятия не имею, что с этим делать.

Хукер подал знак, чтобы принесли счет, и официантка заспешила к нему.

— Вы уверены, что не хотите еще одну чашку кофе? — спросила она его.

— Нет, — ответил Хукер. — С нас довольно.

— Надеюсь, она подхватит меланому, — сказала я ему.

Хукер достал мелкие купюры и оставил рядом с чеком на столе.

— Поехали. Мне нужна одежда. Заскочим минут на десять в какой-нибудь магазин.

В Майами в ноябре великолепная погода, если не дует ураган какой-нибудь. Можно ходить в рубашке с короткими рукавами и ездить с опущенным верхом. Сияет солнце, и на небе ни облачка.

Верх на внедорожнике не опустишь, но мы открыли окна и врубили радио на волне с латиноамериканской музыкой. В общем-то в свете происходящего, нам было неплохо. Бинз пришел в восторг от маффина. Хукер смотрел, не попадется ли торговый ряд, а Бинз высунул голову сзади в окно со стороны водителя, выставив хвост в другое окно. Его мягкие развесистые сенбернаровы уши трепались на ветру, а большие свисающие сенбернаровы брыли морщились, когда в них попадал поток воздуха. Хукер выехал из Литтл-Гавана и направился на юго-запад.

Сорок пять минут спустя Хукер уже приобрел сумку разнообразной одежды. Один заезд в магазин принес джинсы, футболки, нижнее белье и носки, плюс парусиновую спортивную сумку. Жизнь у парней проще некуда. Мы заскочили в аптеку, и он взял зубную щетку, станок и дезодорант.

— Как? — удивилась я. — Тебе не нужны шампунь, гель для бритья и зубная паста?

— Думаю, что возьму у тебя. Я бы и станком твоим воспользовался, но он розовый.

— А что, крутые техасские парни не могут бриться розовым станком?

— Черт, нет, конечно. Меня же пинками погонят из клуба.

— Из какого такого клуба? — поинтересовался я.

Хукер ухмыльнулся:

— Понятия не имею. Это я выдумал. Нет никакого клуба. Просто я глупо себя чувствую, когда бреюсь розовым станком. Словно должен побрить ноги.

Мы вернулись на склад, я влезла в позаимствованный комбинезон и снова приступила к работе, атакуя те места, где я сама бы спрятала провода и микропроцессор. Я прошлась по трубчатому каркасу (предохраняющему гонщика при переворачивании автомобиля) и по каждому кусочку кузова, где можно было установить устройство. Я просмотрела всю проводку. Разобрала тахометр. В НАСКАР уже лазили в коробку зажигания, поэтому там я проверять не стала. Я вытащила наружу мотор с помощью подъёмника для двигателя и стала исследовать дюйм за дюймом, светя фонариком и ощупывая поверхность голой рукой кончиками пальцев.

— Что ты ищешь? — поинтересовался Хукер.

— Если Уэво нашел способ установить беспроводное устройство, он мог засунуть процессор прямо в моторный блок. Эти штучки такие малюсенькие, что он мог замаскировать их под дефект литья.

Я очень тщательно исследовала две неровности на поверхности. Ни одна из них ничего не дала. Нашла третью и, в конце концов, умудрилась ее подцепить. Я была совершенно уверена, что это чип, но такой маленький, что детали нельзя было рассмотреть, поэтому я отчасти угробила его, пытаясь отковырнуть от двигателя.

— То самое? — спросил Хукер.

— Я не уверена. Он даже меньше, чем я думала, и не в целом виде. Мне нужно увеличительное стекло, чтобы рассмотреть эту фиговину. — Я положила штуковину в пластмассовую коробку для сандвичей и плотно закрыла. — Если это не то, тогда я тупица. Я уже везде, где могла, посмотрела. Я хочу выкатить вторую машину, чтобы проверить мотор, нет ли там похожей микросхемки.

Полчаса спустя я убедилась, что второй микросхемы не существует. Я тщательно осмотрела каждый дюйм двигателя, но ничего не нашла.

Хукер сунул руки в карманы и стоял, покачиваясь на каблуках.

— Ладно, мисс Выдающийся Криминальный Ум… что теперь?

— Одного взгляда, брошенного на «шестьдесят девятку», будет достаточно людям Уэво, чтобы понять: грузовик угнал кто-то, связанный с гонками, — сказала я ему. — Мне было бы все равно, если бы мы сейчас не вляпались в убийство. Поэтому не думаю, что мы можем вернуть перевозчик вместе с машинами. Я предлагаю выгрузить второй болид и создать впечатление, что кто-то украл грузовик, позарившись на гоночные тачки. А это мог быть любой угонщик машин. Или сумасшедший фанат Шлепка. И это, вкупе с Оскаром, засунутым в грузовик Шлепка, смотрелось бы как шутка спьяну.

— Думаю, нам стоит сделать так, чтобы исчезло все и навсегда, — предложил Хукер.

— Это не так легко. Мы могли бы увезти перевозчик в Северную Дакоту, но, боюсь, нас вычислят. Если мы загоним грузовик в океан, то при низком приливе он будет виден. Если мы его сожжем, то останемся с кучей обгорелого металлолома. Я могла бы разобрать грузовик по кусочкам, но на это потребовалось бы время… много времени и сил. С болидами дело куда проще. Дай мне ацетиленовую горелку и циркулярную пилу, и к концу дня тачки превратятся в неопознанный хлам, который можно сбросить с моста. В общем, нам лучше оставить тягач на обочине дороги где-нибудь подальше от Литтл-Гавана. Потом сможем снять алюминиевую фольгу с «Джи Пи Эс», чтобы люди Уэво могли найти грузовик.

— Принимается.

— Мы не хотим же привлечь внимание к грузовику, — напомнила я. — Мы не захотим же вести его посреди дня. И в два часа ночи выводить его подозрительно. Хотя в этом районе он мог просто сойти за еще один угнанный тягач, проходящий испытания. Думаю, лучше всего вывести его в четыре тридцать утра, пока еще темно, чтобы похоже было, что шофер просто рано решил выехать на работу. — Я вытащила перчатки и снова залезла в комбинезон. — Я хочу порезать машины Уэво, и мне требуется помощник.

— Догадываюсь, что это буду я, — заявил Хукер.

Я сверилась с временем. Пять сорок пять. Фелиция ждала нас к обеду в шесть.

— Мы уже почти все сделали, — сказала я Хукеру. — Еще полчаса работы — и мы начнем перевозить этот мусор отсюда. Давай сделаем перерыв на обед и вернемся попозже вечером, чтобы закончить.

Хукер стоял и созерцал высившиеся горой части расчлененной машины.

— Да тут столько дерьма. Причем тяжелого. Нам нужен мусоровоз, чтобы избавиться от этого хлама.

— Забудь об этом, — предупредила я его. — Мусоровоз угонять я не буду. Перевезу кусок за куском на внедорожнике.

— Согласен, — обрадовался Хукер. — У нас это занятие займет кучу дней, а в это время я уютно устроюсь вместе с тобой в кроватке для гостей у Фелиции.

Я почувствовала тупую боль в левой глазнице. Придется мне красть мусоровоз, ничего не поделаешь. Как я понимаю, моя жизнь отныне разделилась на две части: «До Хукера» и «После Хукера». До Хукера она была более здравомыслящей, чем «После Хукера». Хукер пробуждал во мне часть, отвечающую за сумасшествие.

— Если меня арестуют и посадят за решетку, я с тобой больше никогда не буду разговаривать, — пригрозила я Хукеру. — Никогда!

До дома Фелиции было недалеко. Мы доехали до него, и Бинз мгновенно возрадовался, стоило нам открыть переднюю дверь. Глаза его засияли, нос задрался и задергался, пасть наполнилась слюной, выступившей на болтающихся губах пса.

Хукер наклонился ко мне:

— В доме запашок жареной свинины и жареного хлеба. Бинз, наверно, думает, что очутился в собачьем раю и попал в буфет «жрите все, что хотите».

Навстречу нам бросилась Фелиция.

— Как раз вовремя, — сообщила она. — Все ждут, хотят встретиться с тобой. Давай я тебя познакомлю. Это моя кузина Мария. А это другая кузина Мария. А это две девочки Марии. Вот мой добрый сосед Эдди. И его мальчик. А это моя сестра Лоретта. И Джо, и жена Джо, Люсиль. А вон там Марджори и ее муж. Они большие фанаты. И ты уже знаком с моей дочерью, сестрой Марией-Еленой и Лили.

Бинз прыгал, как кролик, сходя с ума от запаха еды и множества людей. Я укоротила поводок, обвязав вокруг запястья, и пес дергал меня вперед, отвоевывая дюйм за дюймом свою дорогу к свинине.

Хукер болтал и раздавал автографы. Ничего не попишешь. Я уперлась пятками и отклонилась назад, но Бинз меня перевешивал, тащил вперед в столовую с неослабевающей решительностью. Я вытянула другую руку, уцепилась за пояс джинсов Хукера и стояла насмерть.

— Милочка, — произнес он, обнимая меня. — Тебе следует дождаться своей очереди.

— Это все твоя чертова псина!

Бинз рванул к маленькой женщине, несшей миску бобов с сосисками, и толкнул ее передними лапами прямо в спину. Женщина воскликнула «ох», Бинз издал «гав», и с этим они вместе повалились на пол. Еда разлетелась во все стороны. Бинз завис над женщиной и заглотил сосиску, приземлившуюся той на волосы.

Хукер с силой оттащил Бинза от жертвы, подхватил ее под мышки и поставил на ноги.

— Простите, — извинился Хукер перед женщиной. — Он просто так играет.

— Его нужно отдать в зоопарк, — заявила она, стряхивая соус с блузки. — Что за зверь такой? Выглядит, как помесь яка с собакой. Похож на Чубаку. — Она пощупала макушку. — Что это такое липкое на волосах?

Это была собачья слюна.

— Должно быть, запеканка, — сказала я ей, поманив Бинза булочкой.

— Все идут есть, пока еда не остывает, — позвала Фелиция.

Фелиция разложила стол в максимальную длину, и мы расположились вокруг впритык друг к другу, парочка детей сидела на коленях у взрослых. Каждый дюйм стола был заставлен едой… рисом, бобами, жареным хлебом, жареной свининой, сладким картофелем, фруктовой запеканкой, цыплятами, и еще бог знает чем.

Мария передала тарелку с оладьями из сладкого картофеля.

— Что там с мексиканцем с гонок, которого убили? Передали в новостях. — Она повернулась к Хукеру. — Ты его знаешь?

— Только шапочно.

— Я слышала, что его порвало на части болотное чудовище-людоед.

Мы с Хукером посмотрели под стол на Бинза. Он там, смачно чавкая, вылизывал свои причиндалы.

— Счастливый ублюдок, — зашептал Хукер. — Стоит мне попытаться так сделать, как спина у меня сама выпрямляется.

— Не понимаю, как болотное чудовище попало в Саут-Бич, — выказала недоумение Лоретта. — У меня мурашки по коже, как подумаю.

— Ага, а как болотный монстр достал целлофан? Что он собирался сделать, ограбить супермаркет «Уинни-дикси»? Между нами, я не думаю, что это болотный монстр, — заявила Мария.

— А на кого ты думаешь? — спросила Лоретта.

— На оборотня.

— Как же оборотень смог достать целлофан?

— Очень просто, — сказала Мария. — Он кусает парня, только парень слишком большой, чтобы съесть его за раз. Слишком много остается, верно? Тогда, когда встает солнце, оборотень превращается в человека, человек идет в магазин и покупает пленку, и заворачивает парня, чтобы сохранить его свежим.

— Разумный поступок, — согласилась Лоретта.

Фелиция перекрестилась и передала жареный хлеб.

— Если бы он завернул его для сохранности, тогда почему он его оставил у ресторана? — спросила Лили.

— Передумал, — нашлась Мария. — Может, оборотень заработал несварение. Типа, как я, когда съем много чили и зарабатываю изжогу.

Муж Фелиции откупорил еще бутылку вина.

— Это не оборотень. Полнолуния же нет. А оборотням требуется полнолуние.

— Ты уверен, что им нужна полная луна? — переспросила Мария. — Я-то думала, что им нужна просто хоть какая луна. Какая луна была на небе, когда убили того парня? Кто-нибудь знает?

— Я тебе покажу луну, — пригрозил Луис. — Кто-нибудь хочет увидеть луну?

— Нет, — отказались все. Никто не пожелал посмотреть на «луну» Луиса.

Спустя два часа все еще сидели за столом, и мы с Хукером уже дергались: нам нужно было возвращаться на склад. Трудно расслабиться, когда там торчал грузовик рядом с горой покореженного металла, оставшейся от двух гоночных машин.

— С вами здорово, — обратилась я к Фелиции, — но нам с Хукером нужно возвращаться к работе.

— А как же десерт? — поинтересовалась Фелиция. — Я еще не принесла десерт.

— К десерту мы вернемся позже.

Намного позже.

— Мне с вами? — спросил Проглот.

Проглот отвечал за бар и было похоже, что он больше пил, чем обслуживал.

— Оставайся здесь, дружище, — успокоил его Хукер. — Некоторые телам нужно болтаться поблизости и охранять территорию.

— Есть, — отсалютовал Проглот. — Я обхожу поля дозором.

Оказывается, работа замедляется, если набить живот свининой и жареным хлебом. Приближалось к десяти часам, я сражалась с последним куском металла, когда открылась дверь и заглянула Фелиция.

— Это я, — сообщила она. — Принесла вам десерт, но я боюсь входить. Может собачка наброситься.

— Да все нормально, — заверил Хукер. — Он дрыхнет в салоне грузовика. Ему давно пора спать.

Мне тоже не мешало бы поспать. Разрезать на кусочки машины — тяжелый труд, и я абсолютно вымоталась.

Хукер закрыл дверь в салон и подошел помочь Фелиции. Она несла два пакета с продуктами, а под мышкой у нее была зажата свежая газета.

— Принесла газету, — сообщила она. — В ней большая история о мертвяке. Не знаю, видели ли вы ее.

— Там не говорится, что его убил болотный монстр? — просил Хукер.

— Нет. Медэксперт считает, что того человека атаковала большая собака. И он уже был мертв, когда на него напала эта собака.

— Пора сматывать удочки, — сказал Хукер.

Я согласилась, но мы не могли уехать, не сделав уборки в доме.

— Что это? — спросила Фелиция. — Что за куча хлама?

— Части машин, — пояснил ей Хукер.

— Вы собираете машину?

— Нет, — ответил он. — Мы разбираем машину. А сейчас нам придется избавляться от этого металлолома.

Фелиция вытащила контейнеры и установила их на ящике с инструментами.

— Какая огромная куча железа. И как вы собираетесь от нее избавляться?

— С помощью мусоровоза, — ответил Хукер.

— А он у вас есть?

— Пока нет.

Напоследок из пакета были извлечены термос с кофе и две чашки.

— Я знаю кое-кого, у кого водится мусоровоз, — заявила Фелиция. — У дяди Розы собственная свалка. Он металлолом продает. И у него отличный есть мусоровоз. — Фелиция достала из висевшей у нее на локте сумки мобильник. — Ешьте десерт, а я добуду мусоровозку. — предложила Фелиция.

— Мы не хотим никого вмешивать в это дело, — запротестовал Хукер.

— Не парьтесь. Все будет шито-крыто.

Я налила кофе, и мы принялись уничтожать десерт. Бананы, вымоченные в роме, какая-то разновидность фруктового пирога, покрытая шапкой взбитых сливок, жареные шарики из теста, обвалянные в коричневом сахаре, пропитанный каким-то спиртным шоколадный торт, разнообразные печеньки и что-то типа парфе, обсыпанное бисквитными крошками, фруктами, взбитыми сливками и облитое ромом.

— Впервые я торчу от десерта, — поделилась я с Хукером. — Моя жизнь отстой, но я вдруг почувствовала себя счастливой.

Хукер кинул в мою сторону косой взгляд:

— И насколько же ты счастлива?

— Да уж не настолько, — заверила я его.

Он с сожалением вздохнул.

— Ты же не воспользуешься мной, когда я под кайфом? — спросила я его.

— Милочка, я вожу автомобили пачками. Конечно, я воспользуюсь тобой, когда ты пьяна. Это же просто само в руки плывет.

Снаружи склада заурчал мотор грузовика, и раздался короткий гудок.

— Вот Роза, — сказала Фелиция, направляясь к дверям. — Я ее впущу.

— Скажи ей, чтобы въезжала задом, — предупредил Хукер. — Чтоб не ослепить фарами.

В среднем отсеке поднялась дверь, и мы узрели красные стоп-сигналы, прилагавшиеся к огромному промышленных размеров мусоровозу.

— Впереди чисто, — заорала Фелиция. — Задом езжай.

Грузовик медленно вполз в склад, остановившись в паре футов от кучи металлолома. Фелиция нажала кнопку и опустила дверь. Открылась дверца со стороны водителя, и вывалилась Роза в туфлях на высоких каблуках, явно из искусственной кожи, украшенных стразами, в узкой черной обтягивающей юбке и красной трикотажной блузке с таким низким вырезом, что демонстрировалась большая часть ложбинки.

— Я была на свидании, когда ты позвонила, — заявила она Фелиции. — Вы, ребята, передо мной в неоплатном долгу, поскольку рушите мою личную жизнь.

Хукер ухмылялся, сунув руки в карманы и покачиваясь на пятках:

— Где это ты выучилась водить мусоровоз? — поинтересовался он у Розы.

— Мой первый муженек был водителем грузовика. Иногда я отправлялась с ним в дорогу. А иной раз помогала дяде на свалке. В моей семье чему только не научишься.

Снаружи опять раздался гудок.

— Вот, наверно, мой дядя, — сообщила Роза. — Я пообещала, что ты распишешься на его кепке, если он одолжит нам грузовик.

Я прямо почувствовала, как Хукер мысленно поморщился.

— Ты ведь не сказала ему о перевозчике? — спросил Хукер.

— Нет. Я ему сказала, что тут большой секрет, и войти он не может. Поэтому он ждет тебя снаружи.

Мы с Розой и Фелицией принялись закидывать куски железа в грузовик, а Хукер быстрым шагом направился к двери, на ходу вытаскивая ручку. Он открыл дверь и тут же отпрянул.

— Роза, да там, должно быть, человек пятнадцать!

— Ага, — подтвердила Роза. — Вот такой ты популярный парень. Все тебя любят. Просто поторопись, потому что самые тяжелые куски мы оставим для тебя. Погрузишь сам.

Двадцать минут спустя Роза пошла к двери, открыла ее и высунула голову.

— Эй, мистер Рок-звезда, не хочешь ли завязать с автографами и помочь девушкам?

Я услышала, как Хукер вопит в открытую дверь.

— Тут толпа прибывает! Откуда понабежали все эти люди?

— Эй, вы, люди, — заорала Роза. — Ну-ка, разойдитесь по домам. И отпустите Хукера. У нас тут для него несколько цыпочек припасено.

Фелиция прыснула:

— Полагаю, это о нас!

Мне совсем не показалось это смешным. Фактически я побывала его цыпочкой.

В открытую дверь донеслись смешки и рукоплескания. Хукер заскочил внутрь, и Роза закрыла дверь и заперла ее. Мы не без труда загрузили тяжелые части в мусоровоз, убрали разбросанные гайки и болты, подмели пол и свалили собранный мусор в кузов вместе с остальными уликами.

Роза забралась в кабину и завела мотор.

— Я отвезу это на свалку, и завтра это все спрессуют. Станет размером с буханку хлеба.

— Мы поедем за тобой следом, — предложила я.

— Вам ни к чему это делать, — заявила Роза. — Кузен Джимми привяжет собак и впустит меня.

Мы потушили свет на складе, и Фелиция подняла дверь. Роза посветила фарами, мусоровоз с грохотом выехал со склада на улицу и повернул налево. Фелиция снова опустила дверь, мы включили свет в помещении. Я сложила термос и контейнеры из-под тортов обратно в сумку и проводила Фелицию до ее машины.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Я так признательна за помощь. У нас бы ничего без вас не получилось из того, что задумали.

— Ты имеешь в виду с мертвяком? Да все нормально. Мы занимаемся оптовыми фруктами. Не впервой мне приходится подчищать после мертвяка. Увидимся за завтраком.

Я машинально кивнула и взглянула на часы. До завтрака уже осталось недолго. Мы с Хукером положили инструменты обратно в тележки и затолкали их на лифт. Я подняла лифт до уровня кузова и вкатила тележки в узкий проход внутри грузовика. Потом мы закрепили тележки и проверили, как закреплены двери-купе. Я нажала кнопку, и лифт магическим образом превратился в заднюю дверь кузова перевозчика и плавно встал на место. Потом я отсоединила кабель питания, пульт управления и уложила их во внешнее отделение. Еще раз прошлись по складу, чтобы убедиться, что ничего не забыли. Никаких укатившихся в сторону запчастей или инструментов на радость полицейским.

Хукер взглянул на запястье.

— Четыре часа, — сообщил он. — Давай выводить отсюда грузовик и заканчивать с этим. Я сам уже мертвяк на ногах, извините за выражение.

— Тебе помочь выехать из склада? — спросила я.

— Я же крут. Погаси свет.

— Ты не увидишь дверь.

— Да я вижу, как кошка.

Я потушила лампы и встала в сторонке, наблюдая, как Хукер выводит грузовик. Он промахнулся на какие-то шесть дюймов и помял левый задний борт грузовика.

— Может, ты была права насчет света, — признал Хукер, подавая перевозчик назад.

Я включила лампы, и Хукер сделал еще одну попытку, на сей раз успешную, выехав всеми частями из двери и на улицу. Отъехав, остановился на холостом ходу. Я убедилась, что склад закрыт, потом залезла во внедорожник и пристроилась в хвост грузовика. Любой хоть наполовину разумный человек почувствует сердцебиение и тошноту в такой ситуации. Я же слишком устала, чтобы испытывать потрясение. У меня ломило поясницу, и в голове было пусто. За Хукером я ехала на автопилоте, просто желая, чтобы все это скорее закончилось.

Он выехал из Литтл-Гавана и свернул на Шоссе 95, держа направление на север по федеральной автостраде, простиравшейся перед ним, темной и бесконечной. Время от времени в темноте проезжали мимо грузовики, только светя фарами и стоп-сигналами. Как караваны в пустыне, похожие на призрачные поезда.

Через десять миль Хукер съехал с шоссе, нашел ряд магазинчиков и припарковал перевозчик. Я встала сзади, выпрыгнула из внедорожника, не выключая мотор. Сняла с антенны алюминиевую фольгу, устало показала Хукеру большие пальцы вверх. Потом мы залезли во внедорожник и убрались к черту.

За рулем сидела я, рядом на сиденье обмяк, закрыв глаза, Хукер.

— Мы хорошие парни или плохие? — спросил вдруг он меня.

— Трудно сказать. Начали мы как хорошие парни. Спасли Проглота. А дальше ступили на сомнительную дорожку.

— По крайней мере, все закончено, мы избавились от всех улик, и нас не поймали. Действовали очень осторожно. Использовали перчатки. Все вытерли. Плотно упаковали тачки. Нас с этим ничто не связывает.

Я подъехала сзади к дому Фелиции. Мы с Хукером, покачиваясь, пересекли маленький дворик, вошли в дверь, поднялись по лестнице в гостевую комнату. Хукер свалился от усталости в кровать, а я повалилась сверху на Хукера.

— Я вся вымоталась, аж сил нет раздеться, — пожаловалась я. — Еле дышу.

— И я шагаю с тобой в ногу, — признался Хукер. — Слишком устал, чтобы заполучить тебя раздетой.

 

Глава 5

Проснувшись, я обнаружила, что обнимаю Хукера, наши ноги переплелись, а носом я уткнулась ему в шею. Он все еще спал, ровно и размеренно дыша. Я взглянула на часы. Почти девять.

— Эй, — окликнула я его. — Вставай. Уже девять доходит, и Бинза нужно вывести пописать.

Хукер приоткрыл один глаз.

— Ладно. Только дай мне еще минутку.

— Не смей закрывать глаза, — приказала я. — Знаю я тебя. Только ты закроешь глаза, как тут же снова уснешь. А Бинза нужно было вывести еще час назад.

— Он не жалуется, — ответил Хукер.

Я оглядела комнату.

— Потому что его здесь нет.

— Наверное, его Фелиция забрала.

В животе зашевелились крошечные мерзкие росточки страха.

— Хукер, ты помнишь, чтобы Бинз возвращался с нами в дом?

Он открыл оба глаза.

— Нет.

— А чтобы он был во внедорожнике?

— Нет.

Наши взгляды встретились.

— Ты вообще забирал его из перевозчика? — спросила я. — Он же спал в салоне. Ты запер его, когда Фелиция пришла, чтобы нам помочь.

— Только не говори, что я забыл его в перевозчике, — простонал Хукер, закрыв глаза руками. — Я все еще сплю и вижу кошмар, верно? Господи, ущипни меня или сделай еще что-нибудь.

Я прикусила нижнюю губу.

— Меня сейчас стошнит.

— Дерьмо, — выругался Хукер. Вскочив на ноги, он принялся искать обувь. — Черт подери, поверить не могу. Мы из кожи вон лезли, чтобы не оставить следов, а потом просто взяли и забыли собаку.

Схватив одной рукой ключи от внедорожника, второй я взялась за ручку двери.

— Может, мы успеем добраться до него быстрее людей Уэво.

Вела я, потому как Хукер не мог позволить себе лишиться прав, делая сотню миль в час по трассе. На двух колесах я вылетела на съезд с автострады и обрела под собой все четыре резиновые опоры, лишь вдарив по тормозам на стоянке пассажа, где мы с Хукером припарковали перевозчик. Внедорожник, дернувшись, остановился, и мы застыли в ледяном молчании. Грузовика не было.

Хукер покосился на меня.

— Ты же не собираешься зареветь?

Я сморгнула слезы.

— Нет. А ты?

— Надеюсь, что нет. Иначе буду чувствовать себя гомиком.

— Нам нужно вернуть Бинза.

— Ага, вот только Бинз — не единственная наша проблема. Мы дали знать приспешникам Уэво, что угнали их перевозчик и приделали ноги болидам. А также сообщили убийце Оскара Уэво, что обнаружили того упакованным, словно рождественский окорок.

— Ты здорово влип, — проговорила я. — Они станут искать тебя. Хорошо, что я здесь ни при чем.

— Скажу им, что это целиком была твоя идея.

Я улыбнулась. Он, может, и сволочь в том, что касается верности, но будет защищать меня до последнего вздоха.

— Что же теперь делать?

— Вряд ли они намного нас опередили. Можем двинуться на север и попробовать их перехватить. Возможно, они даже не знают, что Бинз в салоне. Может, нам удастся забраться внутрь и вытащить Бинза, когда они остановятся перекусить.

Я вывела машину с парковки и уже разворачивалась в сторону въезда на автостраду, когда у Хукера зазвонил телефон.

— Да, — ответил он. — Угу. Угу. Угу. — И отсоединился.

— Кто это был?

— Не знаю. Он не назвался. Сказал, что я поганый ублюдок, раз бросил свою собаку. Что не заслуживаю такого замечательного пса, как Бинз. И что он собирается меня убить. — Хукер сгорбился на сидении. — Поверить не могу, что забыл Бинза в перевозчике.

— Да мы с ног валились. И просто уже не соображали.

— Это не оправдание. Ведь мы же говорим о Бинзе. Бинз — это… семья. Он особенный. И в общем-то глупыш. Как же он без меня?

— Что ж, по крайней мере, киллеру он понравился. Это же здорово, правда?

— Конечно, ему понравился Бинз. Как он может кому-то не понравится? Говорю тебе, это война. Прощай, мистер Добряк. Я верну свою чертову собаку. Я разыщу того, кто похитил Бинза, и надеру ему задницу. Скоро не у одного Оскара Уэво будет дырка от пули и следы от зубов. Этому куску дерьма крышка.

— Звучит так, будто ты слегка на взводе, — заметила я. — Мы должны вернуть Бинза, но, может, тебе лучше сперва остыть. Мы же не хотим пороть горячку, верно?

— Когда это я порол горячку? — взревел Хукер, на шее его вздулись вены. — Я похож на того, кто порет горячку?

— Ага. У тебя вот такая красная физиономия, ну а глаза просто безумные. — Как насчет того, чтобы все обдумать за завтраком? Может, мне даже удастся найти кафе, где есть дефибриллятор, на случай, если с тобой вдруг случится сердечный приступ.

— Я не голоден, — отрезал Хукер. — Я лишь хочу получить назад свою чертову собаку.

— Разумеется. Я знаю, но нам нужен план. И ты сможешь придумать что-нибудь получше, когда твои глаза не будут так вываливаться из орбит, верно?

— Мои глаза вываливаются из орбит?

— Еще немного, и они покатятся по полу.

Я завернула в первую попавшуюся забегаловку и усадила Хукера в кабинку. Он заказал омлет с ветчиной и сыром, бекон, блинчики, жареную картошку, сок, кофе и булочки под белым молочным соусом. Повезло, что он был так расстроен, что не чувствовал голода, иначе бы смел все, что имелось на кухне, и закусочную пришлось бы закрыть.

Прищурившись и поджав губы, Хукер сердито постукивал вилкой по столу.

Пришлось ее у него отобрать.

— У того киллера был акцент? Мексиканский, к примеру?

— Нет. Никакого акцента.

— А он не сказал, когда именно собирается тебя убить?

— Он не вдавался в детали.

— Какие-нибудь звуки на заднем плане? Можешь сказать, где он в это время был?

— Судя по всему, за рулем. Я слышал, как пыхтит Бинз.

— Тот тип как-то намекнул, куда направляется?

— Нет. Никак.

Принесли еду, и Хукер подцепил вилкой кусочек омлета. Я допила кофе и уставилась в пустую кружку. Затем огляделась вокруг в поисках официантки, но той нигде не было видно.

— У тебя всегда такие проблемы с официантками? — поинтересовался Хукер.

— Только когда я с тобой.

Хукер поменялся со мной кружкой. Тут же появилась официантка и наполнила ее снова.

Я съела заказанные мной хлопья и выпила еще кофе. Слеза скользнула по щеке и капнула на ламинированную столешницу.

— Вот дерьмо, — откликнулся Хукер, затем потянулся через стол, заключил мое лицо в ладони, большими пальцами стерев слезы со щек. — Ненавижу, когда ты плачешь.

— Я беспокоюсь за Бинза. Пытаюсь не сходить с ума, но чувствую себя паршиво. Могу поспорить, он скучает по нас.

— Я тоже беспокоюсь, — ответил Хукер. — А теперь еще какой-то тип грозится меня убить.

Я шмыгнула носом.

— Да, но ты заслуживаешь смерти.

— Ничего себе! — воскликнул он. — А ты действительно умеешь быть злопамятной.

— Как всякая отвергнутая женщина.

— Милая, я не отвергал тебя. Всего лишь перепихнулся с продавщицей.

— Ваши фотографии были в Интернете!

У Хукера зазвонил мобильник.

— Слушаю, — ответил он. — Ага. Ага. Ага.

Он отсоединился, и я вопросительно изогнула бровь.

— Звонил Рэй Уэво… скорбящий младший брат покойного Оскара. Помнишь Рэя? Не того братца, которого сожрало болотное чудовище, а того, что ты видела на треке с Жеребцом и Лысым, и который наверняка знает, гад такой, у кого сейчас моя собака. Так вот, он хочет получить свои тачки назад.

— С этим могут возникнуть проблемы. А он станет возражать, если они окажутся размером с буханку хлеба?

— Давай сначала, — предложил Хукер. — Некто убил Оскара Уэво, завернул в целлофан и запихнул в шкафчик в перевозчике. Мы предполагаем, что это сделал кто-то из своих, но дело в том, что те перевозчики были не заперты, и кто угодно мог пробраться внутрь и спрятать тело.

— Не совсем. Чтобы подобраться к перевозчикам, нужен гаражный пропуск.

— Что сужает круг подозреваемых до пары тысяч.

— Ладно, туда многие имеют доступ. Тем не менее, все не так просто. Нужно же было как-то пронести туда тело. А мы знаем, что его принесли, потому что в перевозчике не было никакой крови. Если бы его даже вымыли, думаю, мы бы все равно заметили пятна крови или следы борьбы. Кровь было бы видно, даже если бы его застрелили рядом с грузовиком, а уж потом затащили внутрь. К тому же он был обнажен, и у него стоял… ладно, допустим, это могло случиться и в перевозчике.

— Вот уж нет, — возразил Хукер. — На нем не было носков. Кто станет снимать носки ради секса в перевозчике?

Я подозрительно покосилась на него.

— Не то чтобы я судил по собственному опыту, — тут же добавил Хукер.

— В газете писали, что Оскара Уэво последний раз видели ужинающим с Рэем. В субботу вечером. Оба брата собирались посетить гонки, но явился только один. Никто не видел Оскара на треке. Швейцар помнит, как Оскар уходил прогуляться после ужина. Но никто не помнит, чтобы он возвращался назад.

Хукер расправился с блинчиками и приступил к булочкам.

— Так как же кому-то удалось незаметно протащить труп в перевозчик? Возле него вечно суета. Тело даже не могли привезти на карте. Все карты останавливали у ворот.

— Может, его пронесли после гонки. Вспомни, тягач «шестьдесят девятой» уехал последним, потому что ждал, пока подвезут запчасти. Может, тогда тело и оказалось внутри. Ведь, в конце концов, ограничения все же сняли, и запустили карты с фургонами в автопарковую зону.

— И когда мы выгуливали Бинза, задняя дверь перевозчика все еще была открыта. Тележка с инструментами стояла снаружи, и ничто не мешало воспользоваться грузовиком.

— Выглядит несколько притянутым за уши, — заметил Хукер, — но полагаю, это вполне вероятно. Теперь второе. Только что звонил Рэй Уэво и сказал, что «не станет держать зла, если получит назад свои автомобили». С чего бы? Если он знает, что я угнал перевозчик, то почему не сообщил полиции? Почему он вообще перво-наперво не обратился в полицию?

— Потому что Уэво знает, что Оскар был спрятан в грузовике? И знает, что ты знаешь, что он знает? — предположила я.

— Очень много «знает». — Хукер подцепил вилкой еще кусочек омлета. — И почему Рэя вообще волнуют эти автомобили? Как я понимаю, он не в восторге от гонок.

— Но ведь эти тачки — собственность Уэво.

Хукер покачал головой.

— Слишком странно, что он пообещал все простить, если я верну ему машины. Я бы еще понял покушение на убийство, попытку подкупа или шантаж с целью заставить меня держать язык за зубами.

— Тебя сложно чем-то шантажировать. Пресса и без того вытряхивает все твое грязное белье на публичное обозрение.

— Ага, — согласился он. — И я слишком богат, чтобы им под силу было меня подкупить.

— Посмотрим правде в глаза, — подытожила я. — Он не собирается тебя прощать. Сказал так лишь затем, чтобы внушить тебе ложное чувство безопасности. А на самом деле хочет тебя убить. Его головорез уже в пути.

— Вообще-то, похититель Бинза не уточнил, за что именно хочет меня убить. Он может действовать и независимо от Рэя Уэво. Может, у него, так сказать, пунктик — убивать людей, забывающих сенбернаров в салонах перевозчиков.

Хукер дожевал последний ломтик бекона и отодвинулся от стола.

— Ты не выглядишь сильно обеспокоенным, — заметила я.

— Если б я только мог сделать так, чтобы у меня сердце не выскакивало из груди, то выглядел бы еще спокойнее.

— Мы должны рассказать об этом кому-нибудь из НАСКАР.

— Нельзя, — ответил Хукер. — Тогда мне, как гонщику, наступит конец. А гонки — это все, что я умею.

— Не все, — возразила я.

Хукер ухмыльнулся:

— Милочка, да ты никак заигрываешь со мной?

— Пытаюсь тебя подбодрить.

Он жестом попросил счет.

— А что? Это действует.

В нашей семье я никогда не считалась чокнутой. Этой чести удостоился мой младший братишка, Билл. Я же была тем ребенком, который с инженерной степенью окончил колледж, а затем устроился на безопасную стабильную работу в скучной страховой компании. На меня всегда можно было положиться: я вовремя приходила к воскресному ужину и помнила обо всех днях рождения. До того, как встретила Хукера. Теперь я работаю в «Стиллер рейсинг» и иду ноздря в ноздрю с братом в борьбе за звание «сумасброд года».

Хукер вел машину, а я сидела рядом, глазея на проносящийся мимо мир. После завтрака минуло полчаса. Впереди нас ждал Майами.

— Итак, — начала я. — Что дальше?

Хукер свернул с платной автострады на скоростную магистраль, ведущую с востока на запад.

— Я хочу вернуть свою собаку.

— Сдается мне, что ты направляешься в Саут-Бич.

— Рэй Уэво сказал, что находится на корпоративной яхте. Думаю, лучше всего начать поиски Бинза оттуда. Одно дело украсть у человека тачку. А вот когда речь идет о собаке, это воровство иного толка. Это ведь даже не обычный пес. Это Бинз.

— А он не упоминал то обстоятельство, что дырки в плече его брата в точности повторяют форму клыков твоего пса?

— Он не заводил речи ни о своем брате, ни о моей собаке. Он просто хочет получить назад свои машины.

— Тебе это не кажется странным?

— Аж дрожь берет.

— А тебе не приходит в голову, что есть ничтожный шанс не встретить у Рэя радушного приема?

— Шлепок с подружкой тоже там, празднуют его победу. Да и экипаж в полном составе. Я не жду, что мне предложат ланч, но и не думаю, что пристрелят. Не знаю, к чему это приведет, но другого места, чтобы начать поиски, в голову не приходит.

Двадцать минут спустя внедорожник уже был припаркован на стоянке рядом с кафе «У Монти», а мы с Хукером плечом к плечу стояли на цементной дорожке, ведущей к пристани на Саут-Бич.

Хукер ухмылялся, глядя на меня сверху вниз.

— Я думал, ты хотела подождать в машине.

— Кто-то ведь должен присмотреть за твоей бестолковой задницей.

— А мне казалось, моя задница тебя больше не интересует.

Я сузила глаза:

— Отвали.

Хукер притянул меня к себе и поцеловал. Это не был эротический, страстный поцелуй. Скорее, ласковый. Я развеселила Хукера. А он не из тех, кто скрывает то, что у него на уме. Мысли и чувства Хукера всегда, как на ладони. И я по собственному опыту знала, что если позволю ему продолжать, то поцелуй и в самом деле превратится в эротический. Чего Хукер не мог добиться обманом, то брал тестостероном.

— Прекрати, — возмутилась я, прервав поцелуй и отскочив в сторону.

— Тебе же нравилось.

— Ничего подобного!

— Ладно, — сказал он. — Дай, еще разок попытаюсь. Получше смогу.

— Нет! — Я отвернулась и, прикрывая глаза от солнца рукой, осмотрела пристань. — Которая из яхт принадлежит Уэво?

— Здоровая, в самом конце причала, через один пирс после офиса начальника пристани.

— Трехпалубная?

— Ага.

— А вертолета нет, — заметила я. — Уэво поскупился.

— Может, он просто не на палубе. У Уэво целый парк самолетов и вертолетов.

— А еще у него имеется охрана. Уверен, что не хочешь предварительно позвонить?

Хукер взял меня за руку и потащил вперед.

— Сладкая, я никогда загодя не звоню.

Я мало что понимаю в кораблях, так что о яхте Уэво могу сказать только, что она была большая и красивая. Три палубы из стекловолокна, чью девственную белизну нарушали лишь огибающая первую палубу синяя полоса, да черные стекла иллюминаторов. С судна на причал спускался трап, на вершине которого стоял одетый в униформу бдительный член экипажа.

Я поднялась вслед за Хукером по трапу, и старалась сохранять невозмутимый вид, пока тот сообщал члену экипажа, что мы пришли на встречу с Рэем Уэво. Я опасалась, что, в лучшем случае, все выйдет крайне неловко. В худшем — приведет к трагичному концу.

Этим утром я вскочила с кровати и в той же одежде, в какой спала, бросилась в машину. Нахлобучила на голову шляпу и даже не вспомнила про макияж. Я не пустышка как некоторые, но подозреваю, чувствовала бы себя гораздо смелее, освежившись в душе и надев чистые джинсы.

Офис Рэя располагался на второй палубе. Он сидел за столом и, когда мы вошли, поднял на нас взгляд. Он не выглядел удивленным. Скорее, раздраженным. Как Рикки Рикардо, когда Люси выкидывала очередную глупость. По правде говоря, Рэй сильно походил на Рикки Рикардо. Тот же типаж. Густые темные волосы. Коренастое тело. Сложно сказать, какого он роста. Он жестом предложил нам сесть, но мы с Хукером остались стоять.

— Я ищу своего пса, — заговорил Хукер. — Видел его?

— Я тоже кое-что ищу, — ответил Уэво. — Может, юной леди лучше подождать секунду снаружи?

Хукер оглянулся на меня и улыбнулся. Спокойная любезность. И беззаботность.

— Не возражаешь?

Я вышла из офиса, закрыв за собой дверь, и тут же приникла к ней с другой стороны, стараясь хоть что-нибудь услышать — но тщетно. Спустя пару минут в офис мимо меня промаршировали четверо здоровенных членов экипажа. В следующее мгновение они уже вывели оттуда Хукера, подхватили его и вышвырнули за борт. Он с плеском ударился и скрылся под водной гладью.

Мне же на загривок легла чья-то рука и крепко сжала. Я взвизгнула и оказалась лицом к лицу с Жеребцом. Он прищурил глаза и скривил губы в жуткой усмешке, демонстрируя редкие зубы. На вид ему было лет сорок с хвостиком и, судя по всему, одевался он исключительно в магазине «Биг-энд-Толл». Толстогубый, с близко посаженными глазами. Темные волосы коротко подстрижены. Я видела его на треке в бинокль и потому знала, что на затылке у него имеется татуировка. Кажется, змея, но на таком расстоянии трудно было сказать с уверенностью.

— Так-так, только поглядите, кто тут у нас, — протянул он. — Мне-то было велено пойти и отыскать тебя, а ты, оказывается, явилась на борт вместе со своим дружком. Маленькая прелестная муха угодила прямиком в паутину.

Я попыталась отодвинуться, но Жеребец лишь усилил хватку.

— В чем дело? — спросил он. — Не терпится уйти? Я тебе не нравлюсь? А может, нам просто стоит получше узнать друг друга. Скажем, спуститься в каюты и познакомиться поближе.

Я услышала, как вынырнул и забарахтался рядом с судном Хукер. Повернула голову, чтобы увидеть его, но Жеребец зажал мои волосы в кулак и резко дернул так, что голова запрокинулась назад.

— Слушай, когда я с тобой разговариваю, — сказал он. — Тебя разве не учили манерам?

— Отвали.

— А может, как раз мне и следует поучить тебя манерам. Мне не впервой учить женщину послушанию. По сути, это одна из моих специализаций. Вот почему мне доверили разобраться с тобой. У меня есть подход к женщинам. Я могу заставить их умолять. Разумеется, сперва будет немного больно. Ты любишь боль?

Я открыла рот, намереваясь закричать, но он снова дернул меня за волосы.

— Кричи, всем наплевать, — сообщил он. — Сейчас на судне только команда. Все гости на катере, совершают экскурсию по гавани. Значит, поступим так. Я тебя хорошенько помучаю, а ты выложишь всё, как миленькая. Расскажешь то, что мне нужно знать. И если после этого будешь со мной чертовски мила, то, когда я с тобой закончу, позволю уйти.

Меня мгновенно прошиб холодный пот, жутко замутило и вывернуло прямо на Жеребца. Единственный раз в жизни меня вырвало «фонтаном».

— Вот дерьмо, — воскликнула я. — Мне правда жаль.

Жеребец отскочил назад и опустил взгляд вниз на себя.

— Что, мать твою, это такое?

— Хлопья и бананы.

— Чертова стерва. Ты мне за это заплатишь.

Сердце екнуло в груди, тут же во мне возобладал инстинкт самосохранения, и я, не раздумывая, вскарабкалась на поручни и прыгнула. Ушла под воду и, прежде чем достичь поверхности и вынырнуть рядом с Хукером, успела порядком наглотаться. Джинсы и кроссовки тянули ко дну.

— Спасите! — выдохнула я, отплевываясь от морской воды. — Тону!

Хукер схватил меня за ворот футболки и на буксире потащил вокруг судна. Мы с трудом миновали нос и уцепились за пирс, чтобы перевести дух. И уже были на полпути к причалу, когда, наконец, обнаружили лестницу и выбрались из воды.

Одежда и волосы прилипли. Шляпа и солнечные очки уплывали с отливом. Сотовый все еще был прицеплен к ремню, из него струилась вода.

— Терпеть этого не могу! — завопила я на Хукера. — Зачем я вообще отправилась с тобой. Знала же, что случится что-нибудь в этом роде. Меня собиралось пытать чудовище с конским членом. Мой телефон испорчен. Шляпа и солнечные очки пропали. Кроссовки промокли. А хорошие кроссовки, знаешь ли, на дороге не валяются. К тому же, я могла утонуть.

Улыбаясь, Хукер глазел на мою мокрую футболку.

— Классно, — сказал он.

Жизнь проста, если ты парень. Все проблемы моментально забываются при виде влажной футболки и затвердевших от холода сосков. Вздохнув, я похлюпала к внедорожнику. Дойдя до машины, остановилась и уставилась в пустое заднее окно, прикусив нижнюю губу.

Хукер обнял меня и крепко прижал к себе.

— Я тоже по нему скучаю, — проговорил он. Затем запечатлел у меня на макушке братский поцелуй. — Не волнуйся. Мы его вернем.

— Он мне даже не особо нравился, когда путался под ногами. Но теперь я чувствую себя ужасно.

— Что имеем — не храним, потеряем — плачем, — заметил Хукер.

Дом Ибарра пустовал, все домочадцы, включая Проглота, работали во фруктовом ларьке. Мы с Хукером сидели в одиночестве за кухонным столом Фелиции, поедая остатки вчерашнего ужина. Я приняла душ и натянула единственную оставшуюся чистую одежду: шорты хаки, белую футболку и белые кроссовки.

Хукер переоделся в шорты, тенниску и позаимствованные у хозяев шлепанцы.

— Я не рассчитывал, что намочу башмаки, — жаловался он. — Нужно остановиться где-то и что-нибудь прикупить. А то сложно будет надирать задницу в шлепках.

— Ты так и не рассказал мне, что произошло в офисе Уэво.

— Он спросил, зачем я угнал его тачки. Я ответил, что не крал их. Он спросил, как в таком случае моя собака очутилась в салоне. И повторил, что хочет получить тачки назад. А я сказал, что хочу вернуть свою собаку. Он пригрозил, что если не получит тачки к концу дня, то отрежет мне яйца и скормит их моему псу. Я ответил, что у меня, по крайней мере, есть яйца. И меня выбросили за борт.

— Здорово придумал.

— Если народ точно ничего не знает, лучше от всего отпираться.

Я замерла, не донеся вилку до рта.

— Я не отпирался, что переспал с той продавщицей, — принялся оправдываться он. — Просто я этого не помню.

— И как ты намерен спасать свои гениталии?

— Да я сильно не парюсь. Он, конечно, вышибет из меня дерьмо, но вряд ли станет резать яйца, ведь я же тогда, вероятнее всего, умру, и он никогда не отыщет свои тачки. А они ему нужны позарез.

— И это твой план? А почему ты просто не предложил Уэво заплатить за машины в обмен на Бинза?

— Ага, выгодная сделка. Миллион за сенбернара, который только и умеет, что пускать слюни.

— Не только. Он здоровается, опрокидывая людей на землю. Может встать на три лапы и почесать ногой ухо. А еще у него прелестные карие глаза.

— Вылитый я, — согласился Хукер. — Разве что я не умею чесать ухо ногой.

— Ага. Вы с Бинзом идеальная пара.

Хукер ухмыльнулся, потянулся за сотовым телефоном и уже начал набирать номер Уэво, как из мобильника потекла вода.

— Он сдох, — констатировал Хукер. — Утоп.

— Можешь вытащить из него номер Уэво?

— Нет, но может Буч его знает.

Десять минут спустя Хукер положил трубку стоящего на кухонном столе телефона Ибарры на рычаг.

— Ну и? — спросила я.

— Уэво сказал, ему не нужны деньги. Он хочет вернуть машины.

— А не чип ли он ищет? Может, тебе стоит перезвонить и предложить ему чип.

Хукер нервно крутил в руках ручку переключателя передач, которую мы сняли с «шестьдесят девятой». Он изучал ее, вертя во все стороны.

— Просто произведение искусства, — восхитился он. — Эту ручку спроектировали в автомастерской Уэво, штуковина крепко и ладно ложится в руку, а весит всего ничего

Хукер положил ее на стол резьбой вниз, и тут же что-то едва слышно звякнуло. Он вновь взял ручку в руки, а на столе остался лежать крохотный металлический диск.

Я поддела диск кончиком пальца. Серебряный, чуть меньше контактной линзы.

— Похоже на батарейку от часов, но без опознавательных знаков, — обратилась я к Хукеру. — Понятия не имею, какого черта это делает в ручке переключателя передач.

— Может, это и есть антипробуксовочная штуковина.

— Исключено. Она не к чему не подсоединена. Я же разбирала этот переключатель. Никаких проводов. Чтобы движок снижал обороты, микропроцессор должен посылать электрические импульсы в механическую деталь. На сегодняшний день известно лишь два способа проводить электричество. Первый — это провода. Второй — удар молнии.

— Тогда что это такое?

Я перевернула диск на ладони.

— Не знаю. Заглянуть бы внутрь, но боюсь, если попробую открыть, то поврежу его. Будь мы в Конкорде, это не было бы проблемой.

— Не хочу в Конкорд. Я считаю, Бинз в Майами, и никуда не поеду, пока не получу его назад.

— Давай тогда найдем ювелира.

Спустя полчаса Хукер стоял у витрины с бриллиантовыми браслетами.

— Большинство женщин простили бы мне все мои грехи, купи я им один их этих браслетиков.

— Не тешь себя попусту. Женщина, может, и взяла бы браслет, но тебя бы не простила.

— Это многое объясняет.

— Выкинул деньги на связку бриллиантовых браслетиков?

Он улыбнулся застенчиво:

— Ну, прикупил парочку.

Я наблюдала, как ювелир работает над нашей маленькой металлической пуговкой. Он зажал ее в миниатюрные тиски и пробовал открыть то так, то эдак, но тщетно. В конце концов, он вынул ее из тисков, отложил крошечные инструменты в сторону и, держа диск между большим и указательным пальцами, стукнул по нему молотком. Металлическая скорлупка приоткрылась, обнажив содержимое пуговки.

Мы дружно уставились внутрь.

— Это еще что? — спросил Хукер.

Я взяла у ювелира лупу и принялась внимательно разглядывать диск.

— Похоже на схемную плату. И к ней припаяно что-то вроде микробатарейки.

— Почему бы и нет, — отозвался Хукер. — Разве что она ни к чему не подсоединена.

— Ага. Но, может, она сообщается с тем чипом, что был прикреплен к движку.

Я вытащила из кармана пластиковый пакет, вытряхнула поврежденную детальку на стол и рассмотрела ее под лупой. Это определенно был чип. Я смогла различить схемную плату.

— Это чип, — пояснила я Хукеру. — Хотя я не представляю, для чего их понадобилось два. Мне казалось, хватило бы того, что в движке.

Я поместила оба чипа обратно в пластиковый пакет, опустила его в карман, мы вышли из ювелирной лавки и очутились на торговой аллее. Мы находились в наводненной туристами прибрежной части Майами, где располагались магазинчики и закусочные с видом на пристань. Яркое тропическое местечко, в местных лавочках предлагали украшенные фламинго пепельницы, сделанных в Китае резиновых аллигаторов, пляжные полотенца, футболки, светильники в форме пальм, солнечные очки, солнцезащитный крем, кепки с козырьком и целые сумки раковин, собранных, по всей видимости, в Китае. Мы миновали сувенирные лавки и приобрели новые сотовые телефоны, кеды для Хукера и бинокли.

Когда мы покидали торговую аллею, дело уже близилось к вечеру. План наш заключался в том, чтобы пристроить задницы на высоких стульях в гавайском баре возле «Монти» и понаблюдать за яхтой Уэво. Бар был неплохой, а главное многолюдный, и мы прикинули, что шансы на то, что гонады Хукера отделят от тела прямо здесь, невелики.

Заказав начос с пивом, мы вытащили бинокли. Каждый из нас стал обладателем такой вот небольшой штуковины. Не столь мощной, как я привыкла, зато её легче таскать. Лодка нам отлично была видна и без биноклей, но с ними мы могли лучше разглядеть лица.

— За Бинза, — объявил Хукер, и мы чокнулись пивом.

Я на пробу поднесла бинокль к глазам и направила его на пирс, ведущий к яхте Уэво. Тут в поле моего зрении оказалась какая-то женщина.

— Эй! — воскликнула я. — А это ещё кто?

Женщина выглядела Блондинистой Стервозной Фифой. Эдакая платиноволосая Круелла ДеВиль. Шагала она на четырехдюймовых каблуках, и дизайнерский костюм обтягивал её, словно вторая кожа. В часы и уши дамочки было вставлено достаточно бриллиантов, чтобы от солнечных бликов у меня развилась катаракта. Волосы уложены в узел на затылке, в широко распахнутых глазах застыло выражение непреходящего изумления. Длинноногая фифочка шла, покачивая попкой, вдоль по пирсу к сходням. Одетый в униформу охранник на борту судна при виде ее вытянулся в струнку и бросился помогать ей с единственной сумкой, но она от его помощи отмахнулась. Из сумки высунулась маленькая хохлатая собачья голова.

Бросив на Хукера беглый взгляд, я заметила, как он подкручивает свой бинокль.

— Пялишься на ее задницу? — спросила я.

— Задница у нее что надо. По мне, так ее задница достойна рекламы тренажеров «Стейр Мастер». Черт возьми, да ее задница такая упругая, что кинешь на нее четвертак — он подпрыгнет.

— Тебе нравится?

Он не отрываясь, смотрел в бинокль.

— Мне нравится любая задница, которая… — Хукер осекся на середине фразы. Он только что схлопотал мысленно пощечину. Момент паники. Затем он опустил бинокль и посмотрел мне в глаза:

— Мне нравится твоя задница.

Ладно, не блестяще, но он хотя бы пытался.

Я вновь поднесла к глазам бинокль, наблюдая, как женщина прошла в главную каюту и исчезла из виду.

— Ты знаешь, кто она?

— Дорогая, это же недавно овдовевшая миссис Оскар Уэво.

— Ничего себе.

— Точно.

— Горячая штучка, такой палец в рот не клади.

Десять минут спустя горячая штучка вылетела из каюты, пересекла палубу и покачала попкой к сходням. Она поправила солнцезащитные очки, запихнула собачку назад в сумку и энергично зашагала вдоль по пирсу.

Я закинула бинокль в новоприобретенную сумку-тоут.

— Будь здесь и наблюдай за яхтой, — бросила я Хукеру. — Хочу проследить за вдовушкой, посмотреть, куда она направилась.

Хукер протянул мне ключи от внедорожника.

— Где-то в глубине души я опасаюсь, что стоит тебе скрыться из виду, как ты сядешь на самолет и улетишь домой без меня.

 

Глава 6

Я успела подбежать к внедорожнику и скользнуть за руль, пока вдова Уэво уверенной походкой направлялась к автомобильной стоянке и садилась в поджидающий ее лимузин. Заведя мотор, я пристроилась за лимузином, выдерживая дистанцию. Водитель вырулил на Пятую, а потом направился на север по Коллинз. Проехав несколько кварталов, он повернул к искусно отделанному входу в отель «Лауэс Майами-Бич». Миссис Уэво вылезла из машины, по-прежнему неся с собой собачью сумку. Водитель открыл багажник лимузина, и носильщики вступили в схватку за право разгрузить багаж. Чемоданы водрузили на тележку и в мгновение ока увезли в отель в сопровождении покачивающейся задницы миссис Уэво.

Я набрала номер Хукера:

— Она остановилась в «Лауэс», и у нее куча багажа.

— Эта дамочка выглядит так, будто берет с собой три чемодана, только чтобы провести в отеле одну ночь.

— Я собираюсь немного тут поболтаться, может, увижу что-нибудь интересное, — предупредила я Хукера.

— Вас понял. До связи.

«Лауэс» — впечатляющий отель: уйма мрамора, прелестных диванчиков и пальм в кадках. Прилегающая территория напоминает что-то среднее между декорациями фильмов с Фредом Астером и гробницей властителя Тута. И вся эта красота ведет прямо к широкой полосе восхитительных белых песков Саут-Бич и накатывающим на берег водам Атлантики. Я отдала парковщику ключи от внедорожника и направилась в суперохлажденный кондиционерами вестибюль. Было так холодно, что мои соски затвердели, а кончики пальцев приобрели фиолетовый оттенок. Я не любительница легкомысленных покупок, но в интересах благополучия своих сосков выложила в гостиничном магазине подарков тридцать баксов за толстовку.

Заняв позицию на одном из диванчиков, я стала наблюдать за лифтом. Вдова Уэво, на мой взгляд, выглядела как женщина, которая нуждалась в выпивке, и я надеялась, что как только она заселится в номер, то тут же, не теряя времени, совершит набег на бар. Я собиралась подождать около часа. Если ничего не произойдет, вернусь к Хукеру. Как оказалось, часа было даже слишком много, поскольку десять минут спустя вдова появилась из лифта и направилась прямиком в бар. Обычно на Саут-Бич до полуночи стряпню не подают, так что бар был пуст. Миссис Уэво заняла один из маленьких столиков и огляделась в поисках официантки. Нетерпеливо. Крайне нуждаясь в выпивке. Мадам по-прежнему держала при себе собачью сумку, но собачка пряталась глубоко внутри. Вероятно, стуча зубами от холода. Я собиралась начать действовать, как только ее мордочка высунется из сумки.

Ни бармена, ни официантки поблизости не наблюдалось. Кроме меня и миссис Уэво в помещении никого не было. Я хрустнула суставами пальцев и застегнула толстовку. Миссис Уэво сняла жакет. Очевидно, у нее случился прилив. Или же, возможно, она просто любила напрягшиеся соски. Скорее всего, последнее. Я увидела, как собачка высунула голову, огляделась вокруг и тут же снова скрылась в сумке. Ну что ж, этого мне вполне достаточно.

Я приблизилась к миссис Уэво и слегка наклонилась над сумочкой.

— Извините за беспокойство, — прощебетала я, — но я просто должна была подойти и взглянуть на вашего песика. Видела только что, как он выглядывал из сумки. Такой очаровашка!

О людях, которые везде носят с собой собачек одну вещь можно сказать наверняка. Они любят своих собачек. И любят разговаривать о своих собачках. Так что совершенно незнакомый человек может подойти к ним, посюсюкать с песиком и тут же стать лучшим другом хозяев.

Вдова Уэво с надеждой посмотрела на меня.

— Вы случаем тут не работаете? Господи, кого мне надо трахнуть, чтобы получить здесь выпивку?

— Не похоже, чтобы этот бар сейчас работал, — заметила я. — Я собиралась попытать счастья за одним из тех столиков на террасе. Кажется, там сидят люди.

Вытянув шею, вдова Уэво выглянула наружу.

— Вы правы!

Она вскочила на ноги и двинулась на веранду, широко ступая длинными ногами по узорчатому ковру в стиле модерн. Стараясь не отстать, я семенила за ней, делая два шага, в то время, как она делала один.

— Черт, — спросила я, — как у вас получается так быстро идти?

— Ярость помогает.

Я постаралась улыбаться не слишком широко. «О да, — подумала я, — все выходит лучше некуда».

Толкнув двери, мы вышли на террасу и нашли столик с видом на бассейн и океан. Скорее всего, вход с собаками сюда был запрещен, но никто не собирался объяснять это стерве Уэво. Она поставила собачью сумку на колени и повернула ее ко мне, немного приоткрыв.

— Это Итси Пу, — сообщила она. — Ей три годика, и она моя любимая маленькая девочка.

Высунувшись из сумки, Итси Пу уставилась на хозяйку, и мадам Уэво из стервозной женщины мгновенно превратилась в сюсюкающую собачью мамочку.

— А кто у нас самая лучшая? — спросила она Итси Пу. — А кто у нас самая миленькая? Самая сладенькая? А кто у нас мамочкина любимица?

Итси Пу выпучила глазищи на крошечной мордочке и задрожала от восторга. Она была настолько миниатюрной, что могла уместиться на женской ладони. Размером где-то с крысу, только гораздо тщедушнее. Ее шерстка мышиного цвета была длинной, но не особенно густой. Будь Итси Пу женщиной, ей бы пришлось пользоваться «Регейном». Шерстка на ее голове была собрана в хохолок, перевязанный маленькой розовой атласной ленточкой.

Я осторожно засунула руку в сумку, и Итси Пу прижалась к моей ладони. Она сидела в гнезде, сделанном из кашемировой шали. Тельце Итси Пу было теплым, а ее всклокоченная шерстка была нежной, как дыхание ребенка.

— Ух ты, — прошептала я, искренне очарованная собачкой. — Она такая шелковистая. Такая хорошенькая.

— Она мамочкина девочка. Правда же, моя сладкая? Правда же? — заворковала Уэво над Итси Пу.

К столику приблизился официант, Мамочка Уэво немного прикрыла сумку, и Итси Пу удобно устроилась в своем кашемировом гнездышке.

— Мартини, сухой, — обратилась миссис Уэво к официанту. — Три порции.

— Чай со льдом, — сделала я свой заказ.

Немигающий взгляд вдовы Уэво остановился на мне.

— Не мелите чепухи!

— Я за рулем.

— Я не могу сидеть тут и пить мартини с человеком, прихлебывающим чай со льдом. Как насчет маргариты? Там есть фруктовый сок. Так что она не считается. Можете сделать вид, что это завтрак. — Вдова Уэво бросила взгляд на официанта. — Принесите ей маргариту. Текила «Кабо Вабо» со льдом и плесните ликера «Куантро».

У бассейна в шезлонгах нежилось несколько весьма загорелых особ. Детишек поблизости не наблюдалось. И ни одного человека в бассейне. Дул легкий ветерок, но солнце все еще нещадно палило, и температура была градусов на сорок выше, чем в гостиничном вестибюле. Я почувствовала, как в пальцах снова запульсировала кровь, а соски перестали торчать. Сняв толстовку, я повесила ее на спинку стула. Вдова Уэво не расслабилась ни на секунду. Она сидела с напряженной спиной, вцепившись пальцами в край стола.

— Ну, так, — начала я разговор, — что привело вас на Саут-Бич?

— Дела.

Принесли наши напитки, и мадам Уэво тут же осушила первый бокал мартини, выдохнув, когда алкоголь достиг желудка.

Я протянула ей руку:

— Александра Барнаби.

— Сюзанна Уэво.

Ее рукопожатие было твердым. Ладони — ледяными. Еще один мартини ей бы явно не помешал.

Я подняла свой бокал с маргаритой.

— За Итси Пу.

— Вот за нее я выпью, — одобрила Сюзанна.

И опрокинула в себя второй мартини.

Я дала новому заряду алкоголя минутку для усвоения, после чего сразу перешла к делу, поскольку боялась, что при той скорости, с которой Сюзанна Уэво заглатывала мартини, она скоро не сможет связать и двух слов

— Ты случайно не знала мужчину, которого убили? Кажется, его фамилия была Уэво.

— Оскар Уэво. Мой придурочный муженек.

— Обожежмой, мне так жаль.

— Мне тоже. Кто-то убил ублюдка раньше, чем я смогла до него добраться. У меня уже все было спланировано. Я собиралась его отравить. Все должно было получиться красиво и мучительно.

— Ты шутишь.

— По мне видно, что я шучу? Я была замужем за этим ничтожеством двадцать два жалких года. Подарила ему двух сыновей. Пожертвовала всем ради него, вынесла столько страданий. Я провела на степперах столько времени, что можно было бы дважды сходить пешком на Луну. Из моих бедер высасывали жир, а мои губы накачивали силиконом. Я получила столько инъекций ботокса в лицо, что им можно убить лошадь. У меня в груди имплантаты пятого размера и полный рот фарфоровых коронок. И как он отблагодарил меня за все эти усилия? Променял меня на новую модельку.

— Какой ужас!

Вдова съела пару оливок.

— Он собирался. Прислал мне бумаги на развод. А потом умер прежде, чем я их подписала. Ну, разве это не справедливо?

— Ты знаешь, кто его убил?

— Нет. К сожалению. Я бы послала этому человеку корзину с фруктами. А потом выбила бы из него все дерьмо за то, что лишил меня удовольствия лицезреть Оскара, умирающим прямо передо мной.

Она огляделась в поисках меню.

— Я умираю от голода. Надо заказать что-нибудь из еды. Картошку фри. Я не ела картошку фри с восемьдесят шестого.

— Разве Оскар Уэво не был мексиканцем? Ты не похожа на мексиканку.

— Я из Детройта. Встретила Оскара в Вегасе, когда Вегас был Вегасом. Работала там танцовщицей.

Я потянулась за своей маргаритой и поразилась, обнаружив, что бокал пуст.

— Эй! — крикнула Сюзанна проходящему мимо официанту. — Еще одну маргариту, и принесите мне еще мартини, да, и мы хотим картошку фри, луковые кольца и макароны с сыром.

— Я вообще-то не из тех, кто пьет больше одного стакана, — предупредила я Сюзанну.

Она только отмахнулась.

— Это просто фруктовый сок.

Я слизнула несколько крупинок соли, оставшихся на ободке стакана.

— Ты приехала сюда на похороны?

— Нет. Похороны будут в Мексике на следующей неделе. Нам еще не выдали тело. Я приехала, чтобы поизводить Рея. Он сидит там, на этой яхте, как будто она ему принадлежит.

— А разве нет?

— Ею владеет «Уэво Энтерпрайзиз». Оскар и был «Уэво Энтерпрайзиз», так что когда урегулируется вопрос с имуществом, эта лодка будет принадлежать двум моим сыновьям.

— А сколько им? Они, должно быть, потрясены всем этим.

— Они оба в колледже и нормально справляются.

— Дай угадаю. Ты здесь, чтобы гарантировать, что никто не обманет твоих мальчиков с наследством.

— Рэй — слизняк. Я хотела удостовериться, что яхта не исчезнет таинственным образом. Хочу убедиться, что ничего не исчезнет.

Нам подали еду и напитки. Сюзанна опорожнила третий бокал мартини и набросилась на луковые кольца. Ее правый глаз наполовину закрылся обвисшим веком. Я пыталась не пялиться, но это было очень похоже на автомобильную аварию — не хочешь, а глазеешь.

— Что? — спросила она.

— Э-э-э, ничего.

— Это мой глаз, да? Он обвис, точно? Черт бы побрал этот долбанный ботокс. Не могу даже напиться без того, чтобы что-нибудь не испоганилось.

— Может, тебе нужна повязка на глаз? Как у пирата.

Сюзанна перестала есть и пить и изумленно воззрилась на меня. Потом расхохоталась, и ее смех разнесся по террасе. Он шел прямо из глубины души, позволив разглядеть внутри этой стервы более счастливую, менее злую, менее ботоксированную Сюзанну.

— О, черт, — простонала она, промокая глаза салфеткой. — У меня тушь не потекла?

Я затруднялась сказать, потекла ли у нее тушь, поскольку обнаружила, что каким-то образом умудрилась выдуть вторую маргариту и Сюзанну видела весьма расплывчато.

— Мне вроде как стыдно, — сказала я, — но я, кажется, напилась, и ты теперь большое размытое пятно. Ничего личного.

— Все в п’рядке, — успокоила меня Сюзанна. — Ты тоже распл’лась. Зд’рово, правда?

Она съела немного картошки. Потом еще парочку луковых колец. А потом тяжело опустилась на сиденье и вырубилась.

Я позвонила Хукеру.

— У меня проблема, — сообщила я ему. — Я в ресторане на террасе в «Лауэс» и слишком пьяная, чтобы двигаться. Хуже того, я с Сюзанной Уэво, и она в отключке. Надеюсь, что ты сможешь приехать сюда на своем белом коне и спасти меня.

Я доела макароны с сыром, прикончила картошку фри и выпила целый кофейник кофе. Люди в ресторане и возле бассейна приходили и уходили, а Сюзанна с Итси Пу мирно дремали.

Я уже собиралась заказать еще кофе, когда показался Хукер. Он неторопливо пересек помещение и опустился на соседнее сиденье.

— Что с ней? — поинтересовался он.

— Четыре мартини. Может, пять. Я сбилась со счета. Как ты сюда добрался? Я же поставила машину на парковку.

— Взял такси. — Хукер переключил свое внимание на меня, широко улыбнувшись. — Милочка, да ты в стельку пьяна.

— Что меня выдало?

— Для начала: твоя рука на моей ноге.

Я взглянула вниз. Ясное дело, моя рука лежала на его ноге.

— Понять не могу, как это произошло. Ни одной мысли по этому поводу, — удивилась я.

— Слишком поздно. У меня появилось множество мыслей.

— Надеюсь, одна из них касается того, как доставить Сюзанну в ее комнату.

Хукер съел остывшее луковое кольцо.

— Почему бы нам просто не оставить ее здесь?

— Мы не можем так с ней поступить. На нее все будут пялиться.

— И?

— Она мне нравится. Мы вроде как подружились.

— Ты пыталась ее разбудить? — поинтересовался Хукер.

— Ага. Спит как убитая.

— Ладно, сиди тихо. Я скоро вернусь.

Несколько минут спустя Хукер появился с инвалидным креслом.

— Гениально, — восхитилась я.

— Иногда это единственный способ, чтобы ночью растащить мою команду обратно по их номерам. Багажная тележка тоже неплохо срабатывает.

Мы усадили Сюзанну в инвалидное кресло, устроили жакет с собачьей сумкой у нее на коленях, и Хукер повез ее к дверям. Последовав за Хукером, я оступилась и рухнула на пустой столик. Схватившись за белую льняную скатерть в попытке удержать равновесие, я очутилась на полу вместе со столом и всем его содержимым. Чашки, блюдца, тарелки, столовые приборы, салфетки и вазочка для цветов соскользнули со столика вместе со скатертью. Я лежала, распластавшись на спине, накрытая скатертью и в окружении посуды, а перед глазами плавало лицо Хукера.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я не могу сфокусироваться. У меня все кружится перед глазами. Ты что, смеешься надо мной?

— Ну, может, чуть-чуть.

— Я глупо выгляжу.

— Ага, — согласился Хукер. Судя по голосу, он улыбался. — Но я не против. Мне нравится, когда ты лежишь на спине.

Он наклонился, раскопал меня, поставил на ноги и, тесно прижав к себе, начал выбирать осколки из моей прически. Я слышала, как официанты суетились вокруг, наводя порядок.

— С ней все хорошо? — спрашивали они. — Мы чем-нибудь можем помочь? Ей нужен врач?

— Просто потеряла равновесие, — объяснил Хукер, поставив меня за инвалидным креслом и положив мои руки на его ручки. — Проблема с внутренним ухом. Болезнь Меньера. Не дает ей водить машину. Весьма печальный случай. — Его рука легла на мою спину. — Просто толкай кресло, милочка. Нам надо доставить милую спящую леди в ее номер.

Когда мы добрались до лифта, Хукер обшарил сумочку Сюзанны и нашел ключ от номера, все еще лежащий в конверте. Хукер ловко затащил нас в лифт, нажал кнопку, вывел нас на нужном этаже и доставил по коридору к апартаментам Сюзанны.

Номер был оформлен в стиле Саут-Бич модерн, а окна выходили на океан. Неяркие ткани пастельных оттенков и светлая деревянная мебель. Тонкие занавески на окнах, выходящих на балкон. Багаж Сюзанны стоял посреди гостиной, все еще не распакованный.

Я повесила собачью сумку себе на плечо, а Хукер вытащил вдову Уэво из инвалидного кресла и плюхнул ее на кровать.

— Дело сделано, — доложил он. — Запрыгивай в кресло, и я вывезу тебя отсюда.

— А как же Итси Пу?

— А что это такое?

Я открыла сумку, и оттуда высунулась крохотная собачья головка.

— Что это? — поинтересовался Хукер.

— Это собака.

Хукер уставился на хохолок с маленьким розовым бантом на голове Итси Пу.

— Милочка, это не собака. Бинз — вот собака. А это… что это, к чертям, такое? Бинз бы решил, что это его закуска.

— Это миниатюрное нечто.

Я поставила сумку на пол, и Итси Пу, выпрыгнув наружу, начала исследовать комнату.

«Лауэс» обустроил целый уголок в стиле «Все для вашей собаки!», в котором располагались коврик, миски, всякие вкусности, косточка, чтобы грызть, и карта с отмеченным маршрутом к ближайшему парку для выгула собак. Хукер налил воды в одну из мисок и насыпал какого-то корма в другую.

— Это должно помочь этому, чем бы оно ни было, продержаться, пока не очнется его хозяйка, — заявил он.

— Пристрели меня, — простонала я. — Я недалеко ушла от Сюзанны Уэво.

— Я не хочу сидеть за рулем всю дорогу до Литтл-Гавана, — заявил Хукер. — Похоже, все события происходят тут, в Саут-Бич. Думаю, я поселю тебя в отель, а сам отправлюсь обратно на причал и прослежу за посудиной.

Лежа с закрытыми глазами, я в который уже раз пыталась понять, где нахожусь. Слишком часто сменялись комнаты. Мотель в Хомстеде, гостевая спальня Фелиции, а сейчас я снова ощущала что-то новое, другое. Большая кровать, рядом очень уютное теплое тело, поперек моего живота — тяжелая рука. Я опустила на нее взгляд. Загорелая. Светлые волоски. Черт. Я лежала в постели с Хукером. Быстрый взгляд под одеяло показал, что на мне футболка и трусики. Хукер был в боксерах. Они были голубого цвета, в розовых фламинго. Миленько.

— С утречком, — поздоровался Хукер.

— Что ты делаешь в моей постели?

— Сплю?

— Почему бы тебе не делать это в собственной постели?

Хукер передвинул руку поближе к моей груди.

— Ты не помнишь?

Я отпихнула его руку вниз.

— Нет.

— Ты умоляла, чтобы я спал с тобой.

Я скатилась с кровати и собрала одежду.

— Не думаю. Я всего лишь напилась, а не сошла с ума.

— Я следил за посудиной до полуночи, но Бинза так и не увидел. Мне кажется, его нет на яхте. А ты разузнала что-нибудь интересненькое у скорбной вдовы?

— Единственное, о чем она скорбит, — так это о том, что не смогла прикончить Оскара собственноручно. А о Рэе она мало задумывается. Оказывается, он живет на яхте, которую должны унаследовать ее сыновья. Она сказала, что судно принадлежит «Уэво Энтерпрайзиз», а Оскар и был «Уэво Энтерпрайзиз».

— Я вчера перекинулся парочкой слов кое с кем, пока болтался по пристани. На улицах поговаривают, что львиная доля наследства переходит к двум мальчишкам, но Рэй — душеприказчик, пока им не стукнет тридцать. А это будет только через десять лет.

— Кому-нибудь известно, что с этого поимеет Сюзанна?

— По слухам… немного. Может, пару миллионов. В основном, имущество в Мексике. Никакого совместного владения.

— Пойду приму душ, а потом спущусь позавтракать.

— Я пойду на завтрак с тобой, — предложил Хукер. — Просто на случай, если тебе понадобится кофе.

Один час и множество блинчиков спустя мы с Хукером стояли в холле в ожидании лифта и дорого бы отдали, чтобы знать, что делать дальше. Двери лифта открылись, и оттуда вышли двое мужчин. Латиносы. Одеты в темные костюмы. Один был где-то метр семьдесят пять ростом, худощавого телосложения, лысый. На рябом лице с заостренными чертами выделялись стеклянные глаза. Другой был огромен и до ужаса знаком. Жеребец и Лысый. Даже не взглянув в нашу сторону, они торопливо направились к главному входу отеля.

— Это они, — сообщила я Хукеру. — Жеребец и Лысый.

— Ты уверена?

В животе у меня все скрутилось в тугой болезненный узел.

— Уверена.

Мы сели на хвост Жеребцу с Лысым и проследили, как они сели в черный «БМВ». Хукер поймал такси и приказал водителю ехать за «бумером». Поездка была короткой. Громилы припарковались на стоянке возле пристани.

— Ух ты, какой сюрприз! — пошутил Хукер.

Было слишком рано, так что гавайский бар «Монти» еще был закрыт, поэтому мы уселись на одной из скамеек, стоявших вдоль набережной. Жеребец с Лысым подошли к трапу, ведущему на яхту Уэво, и поднялись на борт. Они направились прямиком в салон на верхней палубе и исчезли в его глубине.

Мы не были готовы к тому, что покинем отель. Ни шляп. Ни солнечных очков. Ни биноклей. Через полчаса Хукер заволновался.

— Ненавижу сидеть просто так, — пожаловался он. — Скучно.

— Согласна. Давай сторожить по очереди. Я останусь здесь приглядывать, а ты сможешь вернуться в отель и взять наши вещи. Нам все равно нужна машина на случай, если мы захотим за кем-нибудь проследить. Очень может быть, что один из этих парней — похититель Бинза.

Солнце только-только начало обогревать Майами. Вода возле пристани была гладкой как стекло. Воздух неподвижно застыл. Ни малейшего дуновения ветра, даже шелеста пальм не было слышно. Яхты неспешно оживали. Аромат утреннего кофе, варящегося на камбузах, переплетался с более резким запахом морской воды.

Я провожала Хукера взглядом, пока он направлялся к парковке, а потом развалилась на скамейке, подумав, что все это было бы невероятно приятным… если бы только здесь был Бинз. И если бы меня не преследовал маньяк-садист со слишком большим членом. Мне казалось, что Рэй Уэво переживет потерю своих тачек. Сейчас он выпрыгивал из штанов от злости, но голова у него была забита множеством вещей, и ему надо было думать о делах, так что я надеялась, что если мы переживем эту бурю, то через день или два соскочим с крючка. Рэй Уэво раньше никогда не беспокоился о «гоночной» стороне бизнеса. И, Бог свидетель, Уэво мог себе позволить собрать еще две тачки. Даже если на его «шестьдесятидевятке» использовались какие-то запрещенные технологии, Рэй должен был понимать, что его за это не арестуют.

А вот Оскар Уэво, упакованный в целлофан и засунутый в шкафчик, казался гораздо более неприятной проблемой. Кое-кто знает, что тело обнаружили и перевезли. Если этот кое-кто принадлежал к ближайшему окружению Рэя Уэво, он знал, что тело перевез Хукер. С другой стороны, возможно, убийца и не принадлежал к этому самому ближайшему окружению.

Мужчина и женщина в сверкающей белой униформе, отделанной синей окантовкой, сновали по второй палубе, накрывая завтрак. Там же появились и начали прогуливаться туда-сюда две женщины. По-видимому, для этих идеальных блондиночек мир был отличным местом. На них были легкие штучки, типа кимоно, которые обычно носят совершенно пустые и весьма склонные к флирту на борту яхты особы. Женщин сопровождали четверо мужчин, одетые в рубашки на выпуск и слаксы. У мужчин явно намечался деловой завтрак. Шлепок с Делорес присоединились к бизнесменам. Хорошо, что мой желудок был набит блинчиками, а то бы я почувствовала себя чужой на этом празднике жизни.

Несколько минут все бесцельно шатались по палубе, пока не появился Рэй Уэво. Он занял свое место, и все последовали его примеру. Жеребца с Лысым среди гостей, приглашенных к завтраку, не было.

Посреди завтрака Шлепок мельком взглянул в мою сторону, и я заметила на его лице признаки узнавания. Он склонился влево, чтобы привлечь внимание Рэя Уэво и обменяться с ним парой слов. Уэво послал взгляд в моем направлении, и я почувствовала, как вспотела до кончиков волос. Миг встречи глазами был коротким. Едва меня узнав, Уэво тут же сделал вид, что меня нет, и вернулся к роли общительного хозяина, продолжив поедать омлет и улыбаться сидящей рядом блондинке.

Официанты в белой униформе налили еще кофе и сока. Шеф-повар выкатил тележку на колесиках и подал блинчики. Солнце поднялось выше. Завтрак казался бесконечным.

Я набрала номер Хукера.

— Где тебя черти носят?

— Я у Фелиции. Заехал забрать наши вещи. Думаю, нам было бы неплохо остаться в Саут-Бич.

— А Проглот? Он чем занимается?

— Проглот смотрит телевизор. Я сказал ему оставаться у Фелиции.

— Я тут загибаюсь. Мне нужен мой айпод. А еще очки и солнцезащитный крем.

— Я понял, — заверил меня Хукер.

И отключился.

Я тяжело вздохнула и сползла по скамейке еще ниже.

На палубе появился Лысый, и у меня перехватило дыхание. Он наклонился, чтобы поговорить с Уэво, и начал кивать головой. Да, да, да. Взгляд в мою сторону. Черт.

Уэво снова обратил свое внимание к гостям, а Лысый сошел с яхты и направился ко мне. Подойдя к моей скамейке, он остановился.

— Мисс Барнаби?

— Да.

— Мистер Уэво желает, чтобы я проводил вас к завтраку.

— Спасибо, я уже поела.

— Тогда я препровожу вас к машине.

— Я без машины.

Он переступил с ноги на ногу. Я ставила его в тупик.

— Мне приказано убрать вас с этой скамейки. Я бы предпочел сделать это по-хорошему.

— Я тоже, — согласилась я.

И сказала это абсолютно серьезно. Я вообще-то не была Бэтменом. И даже Брюсом Уиллисом. Я была маленькой блондинистой трусишкой.

Лысый потянулся ко мне, и я ударила его по руке.

— Не трогайте меня, — заявила я.

— Я подумал, что вам, возможно, нужна кое-какая помощь, чтобы подняться со скамейки.

— Последние новости. Я не уйду с этой лавки. У меня здесь встреча с другом. И он очень большой, просто-таки огромный. А еще у него ужасная собака.

— Да ладно вам, дамочка, перестаньте. Если не будете сотрудничать, мне придется поднять вас, увести в укромный уголок и там пристрелить.

— Тронь меня, и я закричу, — предупредила я.

— Черт бы тебя побрал, — взорвался Лысый. — Ненавижу, когда день так начинается.

Он схватил меня за руку и одним рывком поднял на ноги, в ответ я пронзительно завизжала. Он пытался оттащить меня от скамейки, но я сопротивлялась и кричала. Стая голубей и два пеликана взвились в воздух. На борту яхты Уэво упала и разбилась тарелка.

— Спасите! Насилуют! — заорала я.

Краска гнева поднялась от шеи Лысого и залила его лицо. На палубах других яхт начали появляться люди. Со стороны офиса начальника пристани показались охранники. Лысый оставил меня в покое и отступил на шаг.

— Все, все, успокойся. Господи, да заткнись же ты, — не выдержал он. — Я всего лишь делаю свою работу.

— Тебе стоит поискать другую работу, — заявила я ему. — Потому что эта — полный отстой.

Я уселась на скамейку и скрестила ноги. Как истинная леди. Я собиралась оставаться здесь. Я была спокойна. Невозмутима. Я посмотрела на свою грудь. Я прямо видела, как бьется мое сердце. Бу-бух, бу-бух, бу-бух. Все, кто находился на яхте, смотрели на меня. Я игриво помахала им пальчиками и послала улыбку. Люди на посудине вернулись к завтраку. Кроме Шлепка. Шлепок по-прежнему таращился на меня. В конце концов Делорес пихнула его локтем, и он перестал глазеть.

Я пару раз глубоко вздохнула и огляделась. Лысого нигде не было видно. Прошло полчаса, и показался Хукер.

— Ну, — спросил он. — Как дела?

— Подходил Лысый и пытался прогнать меня, но я сказала ему, что жду тебя.

Хукер нахлобучил мне на голову кепку и надел на кончик носа солнечные очки.

— И почему он хотел тебя прогнать?

— У Рэя были гости на завтраке, и он решил, что я порчу окружающий пейзаж.

— У этого человека нет вкуса, — возмутился Хукер. — Ты всегда на высоте. — Он подал мне айпод и тюбик солнцезащитного крема, потом достал из кармана бальзам для губ и тоже сунул его мне. — Мне захотелось оставить твои губки мягкими… на всякий случай.

— И все-то ты помнишь, — вздохнула я.

Он постучал указательным пальцем по лбу:

— Мозги покуда паутиной не заросли.

Я встала и потянулась.

— Мне надо передохнуть. Пойду прогуляюсь.

— Если будешь проходить мимо гастронома, купи мне содовой. И может, сэндвич. И немного печенья.

 

Глава 7

Я купила шестибаночную упаковку диетической содовой, пакет печенья, два длинных бутерброда с ветчиной и сыром. И сейчас стояла перед скамейкой, на которой отсутствовал Хукер. Я посмотрела на яхту. Палубы пустовали. Есть две возможности. Хукер пошел искать туалет или решил за кем-то увязаться. В любом случае, странно, что он не позвонил мне. Я пошла по тротуару к парковке и стала искать внедорожник. За день парковка битком набилась. Никто не выезжал и не въезжал. За зеленым фургоном без окон слышались голоса. Один был похож на голос Хукера. Я обошла фургон и обнаружила, что Хукер валяется на земле, а над ним возвышаются Жеребец с Лысым. Оба бандита увлеченно пинали Хукера и не смотрели в мою сторону. Лысый стоял боком, Жеребец — ко мне спиной.

— Эй! — заорала я, налетев на Жеребца.

Тот повернулся ко мне, и я заехала ему по физиономии тяжелой упаковкой с содовой. Раздался громкий хруст, и из носа Жеребца брызнула кровь. Ошалев на мгновение, он застыл на месте, и я, недолго раздумывая, врезала ему снова, на этот раз в висок. Потом отпрыгнула, чтобы меня не достали. И побежала к выезду с парковки, вопя во всю глотку:

— Пожар! Горим!

Я услышала, как захлопали дверцы машины и звук заводимого мотора. Побежав обратно к Хукеру, я увидела, как машина громил разворачивается, и они на полном ходу улепетывают с парковки. Хукер встал на четвереньках. Потом, пошатываясь, поднялся на ноги и потряс головой, сгоняя пелену с глаз.

— Да уж, чертовски стыдно, — признался он. — Мою задницу только что спасла женщина с помощью упаковки содовой.

— Какого черта ты с ними сюда поперся?

— Они сказали, что хотят поговорить.

— А не могли они поговорить с тобой на скамейке?

— Сейчас, оглядываясь назад…

Я разорвала упаковку и протянула Хукеру банку содовой.

— Черт, да ты совсем наивный. Будь ты женщиной, и десяти минут не просуществовал бы в целости и сохранности. Сдается мне, что на самом деле Уэво не хотел, чтобы кто-нибудь вообще сидел на этой скамейке.

— Все дело в машинах. Он хочет назад свои тачки. Они потому меня и пинали, что хотели узнать, куда я дел машины.

— Ты им сказал?

— Конечно, я им сказал. Они же меня били!

— Тебе ничего не повредили? Ты в порядке?

— Помнишь, как я врезался в стенку и перевернулся четыре раза в Талладеге? Смутно напоминает.

— Ребра сломали?

— Да не думаю.

— Внутреннее кровотечение есть?

— Трудно сказать. Кровью не харкаю, а это хороший знак. Они могли попинать гораздо сильнее. Убивать-то не хотели. Просто хотели донести до моего сведения, что Уэво настроен серьезно.

— Нужно уходить отсюда. Я не хочу, чтобы они передумали и вернулись выяснить, а что известно мне.

Плавали, знаем.

Хукер дохромал до внедорожника и осторожно вполз на пассажирское сидение. Я устроилась за рулем, задраила двери и выехала со стоянки.

— Наверно, стоит вернуться в отель и сменить тактику, — предложила я Хукеру. — Я вот тут думала насчет чипа. Может, есть люди, которые разбираются в схемах и помогут определить точно, что этот чип делает.

— Я думал, мы знаем, что он делал.

— Я хотела бы, чтобы это оказалось какой-нибудь нелегальной технологией, возможно антипробуксировкой, но я не могу сказать, что точно знаю назначение этой штуковины. Меня сбивает с толку, что эта фигня просто сидела в ручке без всякой связи с какой-нибудь электронной системой. И понятия не имею, зачем нужны два чипа.

— Ты кого-нибудь знаешь, кто мог бы разобраться?

— Да, но не в Майами.

Я только что свернула на Четвертую, держа курс на Коллинз. Вела я на автопилоте, стараясь не показать Хукеру, как меня трясет, сдерживая слезы при мысли, что ему причинили боль. Я остановилась на перекрестке и посмотрела вправо. Через перекресток двигалась машина. Мы с Хукером без задних мыслей таращились на нее. Это был еще какой-то черный «БМВ». Абсолютно непримечательный… кроме большого собачьего носа, прильнувшего к заднему окну.

— Бинз! — заорал Хукер.

Я уже среагировала. Замигала левым сигналом и до побеления костяшек пальцев вцепилась в руль. Пропустила пару машин, пока смогла тронуться с места. Я завернула за угол, и мы подались вперед на сиденьях, не отрывая взглядов от черного «БМВ». Не выпуская из вида черную машину, я проехала три квартала. «БМВ» проехал на желтый, машина передо мной остановилась на красный свет, и «БМВ» исчез с поля зрения.

Я рванула изо всех сил за ним после смены сигнала светофора, но безуспешно. Он исчез, напоследок направляясь на север.

— По крайней мере, мы знаем, что с Бинзом все в порядке, — произнес Хукер.

Чего нельзя было сказать о самом Хукере. Глаз распух, а на скуле расплылся великолепный фиолетовый синяк. Я отказалась от поисков Бинза и направилась обратно в отель.

— Тебе нужно приложить лед, — заявила я Хукеру.

— Ага, и не помешает «Джек Дэниелс» впридачу, — добавил Хукер. Глаза его были закрыты, голова откинута на подголовник.

Я поехала в отель. Сердце саднило, мысли ворочались с трудом, пытаясь разобраться в путанице неудач и ужасных событий, приключившихся за четыре дня. Мне нужно все расставить по местам. И найти способ со всем справиться.

Я нашла дорогу в «Лауэс», оставила внедорожник на попечение служащего гостиницы и помогла Хукеру дойти до номера. Номер был не люкс, как у Сюзанны, но комната была красивая, с кроватью королевских размеров, письменным столом, стулом и двумя креслами с маленьким столиком между ними.

Хукер опустился в одно из этих кресел. Я дала ему сандвич и пристроила к глазу пакет со льдом. Потом села в другое кресло и стала поедать такой же сандвич.

— Как ты думаешь, Рэй Уэво знает, что его брата прятали в перевозчике? — спросила я.

— Он виду не подал, что знает, но я бы не удивился. Он не выглядел потрясенным смертью брата.

Я стояла у окна и смотрела на бассейн, и тут мое внимание привлекло мелькание белых, черных и коричневых пятен.

— Обожежмой, — воскликнула я. — Бинз.

Хукер откинулся в кресле.

— Знаю. Я сам чувствую себя ужасно из-за Бинза. Понятия не имею, где же его искать.

— Как насчет бассейна?

— Бассейна?

— Ага. Думаю, Бинз внизу у бассейна.

Хукер подошел к окну и выглянул.

— Это же мой пес!

Он подскочил к своей новой спортивной сумке и начал в ней судорожно рыться.

— Что ты делаешь?

— Ищу пистолет, — пояснил он. — Хочу вернуть своего пса.

— Ты не можешь спуститься вниз с оружием! Мы поступим хитрее. Кажется, они идут мимо бассейна на площадку для выгула собак. Я спущусь в вестибюль и прослежу их до номера, в котором они устроились. Потом мы подождем, пока этот тип уберется, и спасем Бинза.

— Я пойду с тобой.

— Ты не можешь идти со мной. Тебя все знают. Ты вспугнешь Бинзо-вора. Просто посиди на месте и поприкладывай к глазу лед.

Я прошла в коридор, нажала кнопку лифта и несколько секунд спустя была уже в вестибюле, укрывшись за горшечной пальмой. Я позвонила Хукеру по сотовому.

— Ты их видишь? — спросила я.

— Нет. Они прошли мимо бассейна и исчезли. Погоди-ка, вон они. Идут назад тем же путем. Собираются войти в отель.

Топанье Бинза я услышала прежде, чем увидела его. Этот пес не был приспособлен к жаре. Он шел за типом, одетым в хлопчатобумажные шорты цвета хаки и рубашку с воротником. Около сорока лет. Немного расплывшимся в талии. Они остановились у лифта, и тип нажал кнопку. Когда дверь открылась, я поспешила выйти из укрытия и проскользнула в лифт вместе с ними. Вошли еще два человека.

Бинз тут же навострил уши, глаза его засияли, и он стал прыгать, исполняя счастливый танец. Тип пытался его успокоить, но напрасно. Бинз прижимался ко мне, нюхал мои ноги, оставляя собачью слюну от коленок до промежности.

— Обычно он ведет себя хорошо, — оправдывался тип. — Не знаю, что с ним такое.

— Собаки меня любят, — заявила я. — Может, из-за того, как я пахну. Духи «Кастрюля жаркого».

Лифт остановился на шестом этаже, тип вышел, но Бинз отказывался меня покинуть. Он расставил все четыре лапы и вцепился когтями в пол. Тип потянул поводок, и Бинз сел. Бинза трудно сдвинуть с места, когда ему в голову приходит, что он не желает идти. Двое оставшихся пассажиров нервно жались в углу.

— Может, мне стоит его взять себе, — предложила я. — Не хотите сбыть его с рук?

— Леди, без этой собаки моя жизнь не будет стоить и гроша.

Я вышла из лифта, и Бинз встал и пошел за мной.

— Это не мой этаж, но я провожу вас до вашего номера, — предложила я похитителю собак. — Ваша собака, кажется, привязалась ко мне.

— Никогда не видел ничего подобного. Словно он вас знает.

— Да, чудеса да и только. Со мной все время такое случается.

Мы прошли по коридору к номеру похитителя собак, он вставил карточный ключ в замок и открыл дверь.

Я показала на табличку, висевшую на ручке двери:

— Вижу, вы повесили табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» на дверь.

— Ну да, я держу ее здесь, чтобы не вошла горничная. Не хочу дать возможность кому-нибудь случайно выпустить пса. — Он отступил внутрь и потянул поводок. — Входи, верзила. Будь хорошей собачкой.

Бинз прижался ко мне, я погладила его по голове.

— Не думаю, что он хочет идти в номер.

— Он пойдет. У меня дела, и я не могу таскать его с собой.

— Я могла бы с ним погулять.

— Спасибо за предложение, но он только что погулял и сделал все, что нужно, если вы меня понимаете. — Он пошарил в кармане и вытащил собачью галету. — Храню на всякий пожарный случай, — пояснил он. — Много не даю, чтобы не растолстел. — И бросил галету в комнату, Бинз бросился за ней, и дверь захлопнулась.

Я подождала снаружи, прислушиваясь, и мгновением позже услышала, как Бинз залаял. Потом раздался звук ударившегося о пол тела, и последовавшая за этим ругань.

Я вошла в лифт, вернулась в вестибюль и позвонила Хукеру.

— У меня план. Жди меня в вестибюле. И постарайся не светится.

Полчаса спустя мы с Хукером сидели на диване, прикрыв носы газетами, и глядели на лифт. Мы смотрели, как выходит и заходит множество народу, но Бинзо-вора среди них не было. И вот он вышел из лифта. На ходу набрал номер и стал разговаривать, идя к выходу. Потом вышел из отеля и направился к машине, которую только что подогнал служащий парковки.

— Ты его знаешь? — спросила я Хукера.

— Роджер Эстеро. Работает на Уэво. Официальная должность — связи с общественностью, но фактически он нянька Шлепка. Он старается удерживать Шлепка, чтобы тот не выбивал дерьмо из фотографов, приносит ему пиццу по ночам и таблетки от поноса. Думаю, он родственник Уэво. Племянник или типа того. Совершенно тупой. Будь у тебя хоть капля мозгов, ты никогда не станешь нянчиться со Шлепком.

Мы подождали, пока Эстеро уедет, и поспешили на седьмой этаж. Там я нашла нужный номер и сняла табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ».

— Ладно, — обратилась я к Хукеру. — А теперь звони в обслуживание номеров и скажи, что хочешь, чтобы убрали комнату. Как только появится горничная и сунет ключ в дверь, ты ее отвлечешь, а я проскользну.

Хукер позвонил, и мы заняли позиции по обоим концам коридора. Открылась дверь служебного лифта, я спряталась за угол. Хукер шел по коридору, нащупывая карточку-ключ. Потом я услышала тележку горничной. Вот горничная остановилась у двери Эстеро. Раздался голос Хукера.

— Эй, милочка, — позвал он. Мне не хотелось признаться, но будь я на месте горничной, то все внимание обратила бы на него.

Хукер стал плести горничной, что не может открыть свою дверь. Он перешел на испанский, и я потеряла суть разговора. Я выглянула из-за угла и увидела, что дверь приоткрыта, а горничная удаляется по коридору, хихикая над тем, что ей наговорил Хукер.

Я толкнула дверь номера Эстеро и скользнула внутрь. На кровати лежал Бинз, готовый наброситься, и глядя на меня своим чертовым собачьим взглядом. Он всегда так смотрит, прежде чем свалить меня на землю. Я отпрыгнула и закрылась в ванной.

Несколько секунд спустя вернулась горничная, я расслышала, как она открыла дверь, как Бинз спрыгнул с кровати и галопом помчался через комнату. Горничная громко ахнула и тут же захлопнула дверь.

Хукер постучал три раза и еще два. Наш условный сигнал. Я открыла дверь ванной и выглянула посмотреть, где Бинз. Он стоял, сунув нос под входную дверь, почуяв Хукера. И принялся скулить и пускать слюни. Я вышла из ванной комнаты, и открыла дверь. Хукер вошел, Бинз повалил его на пол и уселся сверху. Картина: «Счастливый пес. Счастливый Хукер».

— Полагаю, горничная решила, что этот номер в чистке не нуждается, — сказала я Хукеру.

— Я бы передал тебе, что она сказала, когда шла по коридору, но это был испанский, а я не уверен в переводе. Думаю, что-то связанное с гениталиями и прожорливыми грызунами.

Мы позвонили, чтобы подогнали нашу машину, пристегнули поводок к ошейнику Бинза и повели его прямо к выходу из отеля, и там стали ждать внедорожник.

— Я найду, где спрятаться, — пообещал Хукер. — А ты забери все из номера и выпишись, я встречу тебя здесь через полчаса.

Внедорожник отъехал и почти сразу подкатил длинный черный лимузин. Посыльный крикнул, чтобы привлечь внимание, и из отеля выкатила задницу Сюзанна Уэво. На ней был черный костюм и черные туфли на шпильках. Юбка кончалась чуть выше коленей, но дальше гораздо выше шел спереди разрез. На плече у нее висела леопардовой расцветки сумка с Итси Пу, а на лацкане была пришпилена брошь из явно не фальшивых бриллиантов.

— Обожежмой! — воскликнула она, увидев меня. — Ты, как там тебя.

— Барни.

— Ага, Барни. Последний раз, когда мы были вместе, я шмякнулась лицом в макароны с сыром. Как ты доставила меня в мою комнату?

— На кресле-каталке.

— Умница. Я устроила представление, да?

— Мой друг нас спас. Кресло-каталка — это его идея. И я опрокинула столик, когда вставала. Так что в кресле-каталке никто тебя и не заметил.

— Отлично. Если будешь здесь около шести, мы можем повторить трюк с мордой вниз на бис. Как видишь, сегодня я скорбящая вдова. Встречаюсь с адвокатом, какие-то гребаные похоронные дела, а потом я нацелена на бар.

— Жаль, но я как раз иду выписаться из отеля. Сколько ты собираешься пробыть в Майами?

— Столько, сколько займут дела. По меньшей мере уик-энд. Оскара еще держат в морозилке.

Я поспешила в номер, собрала все вещи и сложила их в две большие сумки, потом попросила счет. Я покинула вестибюль и устроилась под портиком, прямо рядом с входом. В руках у меня были сумки. Мысленно я хрустела костяшками, моля бога, чтобы Хукер не подъехал одновременно с Роджером Эстеро. У меня вырвался вздох облегчения, когда я увидела, как по улице едет внедорожник и сворачивает на площадку перед отелем. Хукер остановился передо мной, и на меня уставился Бинз. Он так громко гавкнул, аж затрясся автомобиль.

Я открыла дверцу и кинула сумки на заднее сидение. Потом закрыла дверцу и уже почти устроилась рядом с Хукером, как кто-то ухватил меня за ремешок сумочки. Это оказался Эстеро, и вид у него был отнюдь не счастливый.

— Мне следовало догадаться, что здесь что-то не то: как этот пес вел себя с тобой, — произнес Эстеро.

Я потянула за ремешок:

— Отпустите мою сумку.

— А я хочу эту собаку.

— Это собака Хукера. И если не отпустите, я закричу.

— Хукер — мертвец, стоит мне хоть словечко шепнуть. Мне плевать, вопи сколько влезет, я верну эту собаку. — Он впился пальцами в мою руку и потащил к задней двери внедорожника. — Открой дверь.

Я начала визжать, и Эстеро залепил мне рот рукой. Я его укусила, он отдернул руку вместе с моей сумкой.

Я услышала, как кто-то зовет охрану. Бинз залаял. Хукер орал мне, чтобы я залезала в машину. Эстеро сыпал ругательствами, пытаясь удержать меня за блузку. Посыльный встрял между мной и Эстеро, я бросилась в машину, и Хукер рванул с места, не дождавшись, когда я закрою дверцу.

Я захлопнула ее и повернулась на сиденья, глядя назад на отель.

— Он забрал мою сумочку.

— Ты хочешь, чтобы я вернулся и отнял ее?

— Нет! Я хочу, чтобы ты ехал отсюда как можно дальше.

— Тебя устроит Северная Каролина?

— Северная Каролина — это здорово.

— У тебя есть планы на День Благодарения?

Тут меня стукнуло. Завтра же День Благодарения. А я совсем забыла.

— Нет, — ответила я. — Обычно я встречаю его с родителями, но нынче они собрались в круиз. Папа выиграл его в лотерею. Как насчет тебя?

— Мои родители развелись, и праздники — это вечно перетягивание каната. Я их избегаю, когда могу. Я собирался разморозить праздничную пиццу и посмотреть с Бинзом какую-нибудь игру. Приглашаю ко мне присоединиться.

— Поверить не могу, что забыла о Дне Благодарения.

— Когда я возвращался за нашим хламом к Фелиции, то у нее в кухне куча женщин пекла пироги. Она приглашала нас остаться, но Проглоту нужно домой. Он собирается на День Благодарения повидать детей. Для него это великое событие.

— Должно быть, трудно жить отдельно от детей.

— Вроде, как потерять Бинза, — согласился Хукер.

Путешествовать личным самолетом совершенно безболезненно. Не ждешь в очереди. Никаких досмотров в зоне безопасности. Никаких деток, пинающих сзади твое кресло. Во всю длину белого «Ситейшна» Хукера тянется узкая черно-золотая полоса, а на хвосте выведена надпись «ХУКЕР». Весь такой гладкий и блестящий лайнер. Обстановка из кремовой кожи с бежевыми ковровым покрытием, впереди за дверью маленький центр отдыха, сзади — оборудованная уборная. С одной стороны прохода три кресла и два кресла плюс сделанная на заказ лежанка для пса с другой. Я сидела через проход от Хукера. Он поставил фильм, но мои мысли витали где-то в другом месте. Было раннее утро, и мы летели в Конкорд, Северная Каролина. Мы опустились ниже облаков, и у нас перед глазами возникла знакомая картина. Разбросанные по сельской местности то тут, то там домики, кустившиеся там, где лежали озера. Мы пролетали над Каннаполисом. Это была родина Эрнхардта. Огромные просторы, и хилый маленький городок. С одного конца тянулся торговый ряд. На западе простиралось озеро Норман. С северной стороны к озеру примыкал Морсвилл, а с юга — Хантерсвилл. В них жило множество гонщиков и бригадиров. Там имелись жилищные комплексы, современные дома, площадки для гольфа, сельские бары, хорошие торговые центры и несколько ресторанов быстрого питания.

«Ситейшн» коснулся земли и стал тормозить по асфальтовой посадочной полосе. Длиной пять тысяч пятьсот футов. Это был небольшой аэропорт только для личных самолетов. С одной стороны в ряд выстроились ангары, в середине — здание аэропорта. В дальнем конце находился ангар НАСКАР. Надпись на аэропорте гласила, что это вотчина НАСКАР. Вот уж точно. Фанаты НАСКАР по всем штатам имеются, но в Шарлотте куда не ткни пальцем, обязательно попадешь в такового. НАСКАР всюду — на наклейках на бампере, на персональных номерах машин, рубашках, кепках, флагах, собачьих поводках, куртках, лампах, часах, боксерах, куклах и пижамах.

Черный «блейзер» Хукера был припаркован у ангара «Стиллер Рейсинг». Мы загрузили Бинза назад и понаблюдали, как Проглот идет к ржавому джипу.

— Что случилось с твоим «корветом»? — спросил его Хукер.

— Жена забрала в счет алиментов. Перекрасила его в розовый.

— Фу, — поморщился Хукер.

— Я признателен за все, что вы для меня сделали, — поблагодарил Проглот. — Простите, что втянул вас во все это дерьмо. Я не думал, что все так паршиво обернется. — Он порылся в спортивней сумке, висевшей у него на плече, и вытащил пульт управления. — Я все еще храню вот это. Может быть, пусть лучше он побудет у вас… в случае, если со мной что-то случится.

Хукер сунул пульт в карман, мы сели в «блейзер» и последовали за Проглотом со стоянки.

— Как думаешь, с ним все будет в порядке? — спросила я у Хукера.

— Нет. У меня одно из этих «чувств» Фелиции насчет Проглота. Не думаю, что его проблемы закончились.

Корпоративные штаб-квартиры многих команд примыкали к аэродрому. Хендрик, Пенске, Роуш, Уэво и Стиллер владели кампусами, в которых располагались машинные отделения и заводские здания, научные и опытно-конструкторские центры, отсеки для транспорта, музеи, офисы корпораций и здания для главных сборищ, где собирались все вместе гоночные машины.

Стиллер пригоняет три основные машины для гонок на Кубок и две спонсорские «Буша». Одновременно в цеховой мастерской собираются готовые к гонке шестьдесят болидов с двумястами новых моторов. Освещение светлее, чем днем, полы — ни единого пятнышка, потрясающее оборудование.

Сезон закончился до середины февраля, и гоночный комплекс стал городом-призраком.

— Тебе нужно что-нибудь купить? — спросил Хукер.

— Ничего срочного, — сказала я. — Я хочу поскорее добраться домой.

Хукер поехал по Восемьдесят Пятому шоссе на север и отправился к выезду из Хантерсвилла. Если бы Диснейлэнд строила фирма «Гэп», то он бы выглядел, как Хантерсвилл. Это неестественный город с магазинами и ресторанами на первых этажах и квартирами наверху. Центр окружают комплексы кондоминиумов. Здесь отличное место для проживания, особенно, если ты новичок в округе. В мастерских ходит шутка, что это место, где живут члены гоночной команды, когда жены вышвыривают их из домов.

Хукер въехал на стоянку позади моего дома, и тут зазвонил его телефон. Разговор вышел коротким, и вид у Хукера стал несчастным, когда он его закончил.

— Это Рэй Уэво, — сообщил Хукер. — Твоя сумочка попала к нему, он обнаружил в ней рукоятку переключения передач, а он вне себя … в ней кое-что отсутствует.

— Вот и ответ на парочку вопросов.

— Ага. Рэй знает, что в ручке имелся чип. И он хочет его забрать. Он предупредил, что мы можем отдать его по-хорошему или по-плохому.

— Он уточнил, что значит «по-плохому»?

— Нет. Но думаю, описание могло включать в себя много крови.

— Может, нам и стоит отдать ему чип.

— Вряд ли это предотвратит кровопролитие. Все зашло очень далеко, мы слишком много знаем, — напомнил Хукер. — Мы знаем не только о чипе, но и об Оскаре.

— Мне не нравится, куда ведет этот разговор.

— Думаю, у нас крупные неприятности. Я считаю, что нам срочно нужно найти, какие функции выполняет этот чип, и тогда пойти с этим в НАСКАР и в полицию. Уж лучше живой продавец обуви, чем мертвый гонщик.

— Мы вовремя не сообщили об убийстве, — напомнила я ему.

— Мы пойдем на сделку.

— Я знаю одно парня в университете в Шарлотте, который мог бы нам помочь. Этот парень помешан на компьютерах. Он будет рад повозиться с новой игрушкой. Я его какое-то время не видела, но он наверно все еще числится по старому адресу. Он живет с родителями, и я не могу представить, чтобы он когда-либо стал жить отдельно. Он отличный парень, но если у него не будет сторожа, то он с голоду умрет. У меня наверху есть его телефон.

— Я прогуляю Бинза, а ты позвони.

Я жила на втором этаже трехэтажного здания. Подо мной жил флорист, а надо мной — Дэн Кокс. Кокс — спортивный журналист, который пишет о НАСКАР. Он отличный парень. И мой ровесник. Выглядит, как Гамби . Иногда поздно вечером я слышу над головой странный топоток и представляю, что там резвится лошадка Гамби, Поки.

В моей квартире две спальни и полторы ванной комнаты. Кухонное оборудование новенькое, в хозяйской ванной имеется мраморная стойка. Комнаты все свежевыкрашенны в кремовый цвет, а ковер без пятен. Окно спальни выходит в небольшое патио, дальше виднеется парковка. Окна гостиной смотрят на Мейн-стрит, США.

Через дорогу пиццерия «Топперс». Приличная кормежка и ледяное пиво всегда под рукой. Декорации там — смесь охотничьего клуба и парка аттракционов. Большие кожаные кабинки, высокие барные столики, и длинная барная стойка из красного дерева.

Сидя за столом, я смотрела в окно на «Топперс». Вечерами там забито под завязку, но за день до Дня Благодарения посетителей много не наблюдалось. Команды проводили миниканикулы на островах Ки во Флориде и навещали семьи.

Заманить Стивена Сикульски в компьютерную лабораторию было легче легкого. Я знала, что за ним водились две слабости. Как бы решить какую-нибудь компьютерную проблемку и любовь к чизкейку. Сикульски был большим разболтанным парнем, с виду казалось, что ему бы только раскладывать фрукты в супермаркете. В пятьдесят на его лице не было ни единой морщины, и навеки поселилось выражение, словно ему все в этом мире пофиг. И возможно так и было.

Я принесла ему требуемое подношение в виде нью-йоркского чизкейка, и теперь мы с Хукером нервно прохаживались возле Сикульски, похрустывая костяшками в ожидании, когда он разрешит загадку чипа.

— Крошечный чип явно поврежден, — заявил Сикульски. — Это микропроцессор с беспроводной способностью. И я догадываюсь, что поврежденная часть содержала выводы для контроля какого-то механического процесса. Схема не очень сложная, но миниатюрность впечатляет. Это все, что я могу сказать при беглом осмотре. Второй чип гораздо интереснее. Он посылает и принимает беспроводной сигнал. То, как его умудрились засунуть в эту капсулу, просто чудо. Это говорит о том, что он не присоединяется к проводам. Он может функционировать полностью беспроводным способом. И схема сложнее, чем у поврежденного чипа. И он тоже микроминиатюризован. А вот это хорошая новость… у него имеется собственный источник питания. Он сидит на тонкой пластинке, которая, кажется, работает, как батарейка. Я тут не эксперт, но подозреваю, что эта батарейка самая волнующая часть этой милой крошки. Будь у меня побольше времени, я прошелся бы по схеме и рассказал еще.

— К сожалению, временем мы не располагаем. Еще что-нибудь можешь добавить?

— Раз уж я знаю расположение чипов и поскольку в курсе ваших подозрений, то могу обрисовать гипотетическую ситуацию. Водитель мог настраивать механические функции машины, такие как число оборотов двигателя, на расстоянии. В этом случае кто-нибудь на треке мог бы передать сигнал на схемную плату. Похоже на те игрушечные радиоуправляемые детские машинки, только этот чип управляет настоящей машиной. Загвоздка в том, что здесь две микросхемы. Мне кажется, что работу проделывает вот этот маленький чип.

— Кто-то на треке мог контролировать эту штуковину? — спросил Хукер. — И это должен быть не гонщик?

— Я говорю гипотетически, — сказал Сикульски. — Беспроводное устройство — это просто переключатель вкл\выкл. Нет причины, почему бы кому-нибудь на трибуне не суметь с ним поработать.

— Будет ли какое-то преимущество, если будет работать с ним член команды? Например, наводчик.

— Я так себе представляю, что наводчик лучше знает, когда включить, а когда выключить. — Сикульски закрыл файл. — Вы понимаете, эта беспроводная технология могла бы иметь другое приложение. Это же настоящее джеймсбондовское дерьмо. Или типа из кино «Миссия невыполнима».

Мы с Хукером сидели в его доме в Морисвилле перед огромным плазменным экраном и смотрели футбол, поедая праздничную пиццу. На диване рядом лежал Бинз в ожидании кусочков корочки и выглядел счастливым от того, что он дома.

Я тоже была счастлива оказаться дома, но не могла избавиться от ощущения, что мне что-то время от времени щемило в груди. Казалось, неплохо, что мы помогли Проглоту. И если бы пришлось снова так поступить, я бы ему постаралась помочь. Просто хотела, чтобы вышло лучше. Если бы только мы не забыли в перевозчике Бинза….

— Я так устала, — пожаловалась я. — Не могу ясно мыслить.

Хукер взглянул на меня.

— Я пропустил первую половину.

— Я просто переживаю.

Он обнял меня за плечи:

— Все получится, я чувствую.

— Еще одно «чувство»? У тебя нынче что-то много «чувств».

— Ты и половины из них не знаешь. Я настоящий рассадник для чувств. Если бы ты перестала злиться на меня, я бы в некоторые из них тебя посвятил.

— Я на тебя не злюсь. Я разочарована. Ты разбил мне сердце.

— Знаю. Прости. Хочешь последний кусочек пиццы? Может это нас помирит?

— Ты спал с продавщицей! Никакой последний кусочек пиццы не сравнится с этим.

— Не много же ты понимаешь в мужиках, — заметил Хукер. — Пицца-то свежая. С огромной кучей сыра и пепперони.

 

Глава 8

— Не много же нашлось желающих поработать после Дня Благодарения, — проговорил Хукер, заглядывая мне через плечо.

Я расположилась за столом в своем маленьком кубикле в опытно-конструкторском центре «Стиллер». До появления Хукера в здании кроме меня не было никого.

— Как ты узнал, что я здесь?

— Методом исключения. Дома ведь тебя нет, а для магазинов еще слишком рано.

— Хотела просмотреть записи гонки. Да и вообще проверить кое-какие догадки.

— Пытаешься собрать улики?

— Ага.

— Успешно?

— Я тут обшарила машину Шрина и в двигателе тоже обнаружила чип. Он в худшем состоянии, чем тот, что мы сняли с «шестьдесят девятой», но надеюсь, Стивену удастся что-нибудь с ним сделать. Я рассмотрела его под микроскопом, но моих знаний хватает лишь на то, чтобы распознать остатки главной схемы.

— А что со вторым чипом? Двойником того, что мы нашли в ручке переключателя передач?

— Ну, машину Ника-то я не разбирала, но проверила в наиболее вероятных местах и не обнаружила никакого второго чипа.

— Так, может, стоит разобрать?

Я всю ночь проворочалась, перебирая в уме длинный список собственных преступлений. Многократный угон в особо крупных размерах, уничтожение частной собственности, сокрытие улик, рукоприкладство, нанесение увечий мертвецу! Я вовсе не горела желанием пополнить сей перечень.

— Неплохо было бы сперва получить разрешение, — замялась я.

— Я позвоню Бинго, — заверил меня Хукер. — Это не проблема. Машина все равно уже что хлам.

Бинго — старший механик Ника. Он со своими тремя кошмарными детками и милой женой, должно быть, мирно завтракал остатками тыквенного пирога.

Сохранив компьютерную программу, я принялась крутиться на стуле в ожидании, пока Хукер оторвется от телефона.

— Бинго хочет присутствовать при том, как ты будешь разбирать машину.

— Ни за что. У него же семья, ему не захочется оказаться втянутым в это. Скажи Бинго, если мы что-нибудь обнаружим, то, когда станет безопасно, сообщим ему.

К полудню я уже совершенно уверилась, что второго чипа там нет. Либо его вытащили, либо же по каким-то причинам он не был заложен в программу.

Хукер помогал с уборкой.

— Большинство гонщиков разбираются в машинах, — проговорил он, протирая гаечный ключ. — А я вот знаю только, как на них ездить. Нет, я могу поменять масло, знаю ваш язык и даже немного понимаю в механике, но не способен перебрать карбюратор. Не то чтобы я питал к нему неприязнь, просто ни разу не доводилось с таким сталкиваться. Я вожу машину, а мои парни пьют пиво. Затем они ремонтируют тачку, а я пью пиво.

— Ни дать, ни взять, разделение труда.

Хукер ухмыльнулся.

— А как же. Мы ведь настоящие профи.

Поднатужившись, я приладила назад последнюю покрышку и затянула гайку.

— Люблю все механическое. Я вожусь с машинами с тех пор, как себя помню. Мне нравится подгонять друг к другу детали. Нравится шум машин и даже их запах. Нравится бросать им вызов, заставляя успешно работать все их части. Я люблю свою работу в НИОКР, но порой скучаю по папиному гаражу.

— А с чего ты взяла, что в машине Шрина не было второго чипа?

Я опустила машину на домкрате.

— Не знаю. Просто я подумала, что вытащить его, конечно, было можно, но тогда это значило бы, что в деле замешан третий служащий «Стиллер», во что лично мне верится с трудом. Команда сразу же погрузила машину в перевозчик, так что сомневаюсь, чтобы до нее могли добраться Лысый с Жеребцом. Полагаю, что по какой-то неведомой причине, второй чип здесь просто не требовался.

— У меня встреча со Стивеном в шесть. Надеюсь, он сможет поведать мне что-нибудь интересное. На этот раз нужно не забыть захватить с собой пульт. Я подумала, было бы неплохо, захвати мы тогда его к Стивену, чтобы он на него взглянул.

— Очень любопытно, — пробормотал Сикульски, изучая новый чип. — Дьявольская штучка. Мне кажется, это маленькое сокровище самоликвидируемое.

Разглядев все три чипа под микроскопом и вытащив начинку из пульта, он все свое внимание сосредоточил на чипе, что я достала из двигателя «шестьдесят девятой».

— Похоже, эти два чипа одинаковы. Тот же размер и те же материалы, — заметил он. — Оба слишком повреждены, чтобы можно было разобраться в схеме. Видите вот здесь, в первом чипе, маленький выступ? Подозреваю, это и есть устройство самоликвидации. Оно не было активировано. Пульт, что вы принесли, не подходит для управления этим чипом. Вероятно, мне удастся взорвать заряд вручную, но тогда расплавится все остальное, а для вас, наверно, это пока не желательно.

От Стивена мы ушли, имея в голове больше вопросов, чем ответов, и по дороге в Хантерсвилл не знали, что сказать друг другу.

— Может, у меня ты будешь чувствовать себя безопаснее? — спросил Хукер.

— Да, но я не думаю, что это хорошая идея.

Он подбросил меня до двери и укатил прочь. Я затащилась по лестнице наверх и направилась к столу, чтобы проверить электронную почту.

В начале восьмого я решила передохнуть и посмотрела из окна на «Топперс». Все уже вернулись с отдыха, и бар был переполнен. Я подозревала, что и Шлепок сегодня появится здесь, дабы погреться в лучах собственной славы. Не такое здесь местечко, где велика вероятность встретить Хукера, но мне показалось, что зрелище Шлепка таит в себе некий потенциал. По крайней мере, хоть немного отвлекусь от своих безрадостных мыслей.

Я нанесла немного туши и блеска для губ, сбрызнула волосы лаком, продефилировала по улице до «Топперс», и заняла барный стул рядом со своим соседом сверху, Дэном.

— Он уже появился? — поинтересовалась я.

— Шлепок? Нет. Выжидает момент. Подъедет часам к восьми, когда, как ему известно, здесь яблоку негде будет упасть. Пришла посмотреть шоу?

— Решила, что это может оказаться забавно.

— Скорее уж мучительно. Пришлось хорошенько надраться, прежде чем я смог заставить себя написать статью о последней гонке. Поверить не могу, что этот парень выиграл. Нет в жизни справедливости. Клянусь, с середины сезона у меня такое чувство, что «шестьдесят девятая» едет сама по себе.

— Уэво хорошо прокачал эту тачку.

— Уэво заколдовал ее, не иначе. — Кокс огляделся вокруг. — А где Хукер? Обычно он ходит за тобой по пятам.

— Остался сегодня дома.

— Тут его недавно искали какие-то парни. Не из наших мест, но, кажется, я видел их в Хоумстеде. Один из них выглядел так, словно по его башке проехался трамвай.

Проклятье! А я уж было чуток расслабилась, решив, что свои проблемы мы оставили в Майами. Теперь в желудок вновь вернулось кошмарное ощущение пустоты, а сердце принялось учащенно биться.

— А второй — лысый коротышка? И у верзилы змея вытатуирована на затылке?

— Ага. Ваши друзья?

— Нет. Никакие не друзья.

Хукер — рок-звезда НАСКАР. На треке на его физиономию вечно направлены камеры, а фанаты следуют за ним повсюду. Хукеру искренне нравится внимание поклонников и прессы, но временами, когда те чуточку чересчур входят в азарт, заканчивается все тем, что половина одежды на Хукере оказывается разорванной в клочья. И порой, в состоянии бездумного обожания, какой-нибудь случайный фанат начинает весьма смахивать на преследователя. В этом году, после того, как некий преисполненный благих намерений почитатель вломился в квартиру Хукера и случайно устроил у него на кухне пожар, пытаясь приготовить романтический завтрак на двоих, Хукер уехал из Хантерсвилла и приобрел большущий дом на огромном участке уединенной земли в Мурсвилле. А пару месяцев назад, когда на подъездной аллее остановился туристической автобус и выгрузил человек тридцать, желавших сфотографироваться на лужайке перед домом, Хукер поставил шлагбаум, посадил в маленькую сторожку огромную, накаченную стероидами гориллу и окружил владения электрическим ограждением. Так что я не волновалась, что Хукер может быть застигнут врасплох двумя прихвостнями Уэво.

Тем не менее я позвонила, чтобы предупредить его.

— Я в «Топперс», и Дэн говорит, что тебя недавно искали Лысый с Жеребцом.

— Прибавлю на оградке парочку лишних вольт. Ты, полагаю, в баре с нетерпением ждешь появления Шлепка.

— А как же. Паршиво, что ты все пропустишь. Зрелище обещает быть отвратительным.

— Милочка, ты столкнешься с таким низкопробным развлечением, что дальше некуда.

Я только вздохнула. Что сказать, он был прав. Я отсоединилась и заказала пиво.

Полчаса спустя Шлепок с Делорес снизошли своим величием до посещения бара. Как и ожидалось, одна половина присутствующих принялась аплодировать, другая — освистывать их. Мы с Дэном воздержались и от того, и от другого.

Дэн закинул в рот горсть орешков.

— Меня сейчас стошнит.

— Тебе нельзя. Ты беспристрастный журналист.

— Не тот случай. Это дерьмо встречается с трансвеститами. Ладно, сменим немного тему. Что ты думаешь об убийстве Уэво?

Я потягивала пиво.

— Да я как-то о нем особо и не думала. Ты что-то нарыл?

— Нет. Но полагаю, все, что мне пока доводилось слышать — ложь. Все носятся с этими отметинами от зубов, но не думаю, что они имеют отношение к убийству. Медэксперт заявил, что они появились позднее, когда Уэво уже был мертв. Скорее всего, случайность. Думаю, кто-то убил Уэво и запаковал, чтобы тот не подпортился. Вероятно, просто схватил то, что было под рукой. Отсюда я прихожу к выводу, что убийство было незапланированным.

— Считаешь, у кого-то совершенно случайно оказалось несколько километров пищевой пленки?

Дэн пожал плечами.

— Обычный предмет домашнего обихода, а некоторые люди запасливы. Если ты закупаешься в мегамаркетах, то экономишь, покупая все в большом количестве. Команды только так и делают. Как бы то ни было, моя версия такова: кто-то прикончил Уэво и, чтобы не наделать грязи, завернул его в целлофан. И пока преступник тихонько сидел в уголке в ожидании темноты, чтобы можно было избавиться от тела, его пес решил, что Уэво выглядит аппетитно.

— Значит, у убийцы была большая собака?

— Ну, мне так кажется. А постарался кто-то из своих, потому что Уэво нашли в перевозчике Шлепка. Кто-то таким образом сделал заявление. И, между прочим, знай я, кто убийца, послал бы ему коробку «Годивы». Затолкать Уэво в новый «Аваланч» Шлепка было гениальной идеей. Я слышал, его вырвало, когда он это увидел. К тому же, тягач конфисковали как вещественное доказательство.

— И что же убийца, по-твоему, заявлял?

— Не знаю. Иногда люди совершают преступления и на самом деле хотят быть пойманными, потому и оставляют зацепки. Порой это просто попытка самоутвердиться, и им хочется оставить визитную карточку. Или, может, убийство совершено из мести. Вдруг, кто-то взбесился из-за того, что Шлепок выиграл. Конечно, я бы на его месте лучше прибил Шлепка и подкинул его в тачку Уэво, но это ведь всего лишь я.

— Что-нибудь еще?

— Полиция утверждает, что они прочесали парковку и не обнаружили ни единого доказательства, что Уэво убили там. Он со своей свитой остановился в одном из тех огромных отелей в Брикелле. На утро у него был запланирован деловой завтрак, но Уэво на нем так и не появился.

— Вижу, ты не на шутку увлекся этим делом, — заметила я Дэну.

— Чувствую, здесь целая история. Нам видна лишь верхушка айсберга. Я не думаю, что собака замешана в убийстве, но от нее-то и нужно искать. Если предположить, что действовал кто-то из своих, то легко можно составить список тех, кто держит собаку достаточно большую, чтобы обладать зубами болотного монстра.

— Уже начал составлять список?

Дэн вдруг покраснел.

— Да, но пока что в нем только одно имя.

— Вероятно, тебе стоит тщательнее потрудиться над списком.

— Читаешь мои мысли. Наверняка, там найдется еще чертова уйма людей с огромными собаками с огромными зубами. Их нужно лишь отыскать.

Шлепок с Делорес позировали перед фотокамерами и раздавали автографы в дальнем конце бара. У Хукера со Шлепком в прошлом имелись некоторые стычки, но мои отношения с ним носили более сдержанный и вежливый характер. До находки чипа у меня не было особых причин ненавидеть Шлепка или Делорес. Если уж на то пошло, у меня и сейчас их нет. Если верить Стивену Сикульски, чипом могли управлять откуда угодно с трека. По правде говоря, только два человека могли эффективно контролировать скорость двигателя. Первый — сам гонщик, ну а второй — наводчик. Ставлю на наводчика. Не думаю, что Шлепок настолько умен, чтобы потянуть мошенничество такого уровня.

— Список приближенных к Уэво лиц, которые могли его прикончить, слишком уж велик, — сказала я Дэну. — Насколько я могу судить, этот парень не пользовался особой популярностью. Жена его ненавидела. Брат тоже не выглядит сильно удрученным. К тому же он многим успел наступить на хвост в обеих странах. И не хочу тебя разочаровывать, но я не уверена во всей этой собачьей фигне. Если здесь замешан Уэво, то смерть Оскара, скорее всего, дело рук наемного убийцы. Уэво мало смахивают на тех, кто привык пачкать руки.

Дэн знаком попросил у официанта еще один бокал пива.

— Рэй Уэво не стал бы нанимать киллера со стороны. В его организации работают типы, которые охотно взялись бы за подобную работенку.

Я схватила горсть орешков.

— Значит, говоришь, Рэй — темная лошадка.

— Рэй — очень темная лошадка. Год назад я писал статью об этой семейке. Так разузнать что-либо о Рэе оказалось почти невозможно. Он ни с кем не общается, и офис его расположен в отдельном корпусе, в полумиле от здания «Уэво Энтерпрайзес». Меня, в конце концов, все же пустили в корпус, но дальше первого этажа я нигде не побывал. В доме располагается отделение опытно-конструкторских разработок Уэво, и уж одному Богу известно, что они там разрабатывают. Люди, действительно побывавшие в том здании, говорят, будто в нем полно химических лабораторий и всякого компьютерного дерьма, словно из научной фантастики. Кончилось тем, что я не написал о нем ни слова, потому что единственное, что доподлинно смог узнать — это его юридический адрес. Подозреваю, что какие бы не происходили там темные делишки, все они завязаны на Рэе. Имея такие фонды развития, как у него, он способен купить с потрохами какую-нибудь неразвитую страну третьего мира да в придачу держать половину политиков у себя в кармане.

— Считаешь, Рэй достаточно нечист на руку для того, чтобы прикончить брата?

— Полагаю, Рэй достаточно нечист на руку для чего угодно, но не могу понять, что за мотивы у него могли быть для убийства. По мне, так у него и без того имеется своя маленькая империя.

Шум вокруг Шлепка и Делорес начал постепенно стихать. Толпа поредела до нескольких прилипал, и Делорес выглядела нервной, словно ей не терпелось поскорее оказаться дома, со своими цепями и плетьми, и показать Дикки небо в алмазах.

— Собираюсь принести свои поздравления, — сообщила я Дэну. — Ты идешь?

— Я уже говорил с ними на треке. Не думаю, что смогу пройти через это дважды.

Я бросила на барную стойку пятерку и направилась к Шлепку. Протянула ему руку и улыбнулась:

— Мои поздравления, ты провел действительно отличную гонку.

— Спасибо, — ответил он. — А где Хукер? Хотел поздравить его со вторым местом.

— Я передам ему твои слова. — Только сперва вытащу пули из его пистолета.

— Видел, как вы, ребята, сидели на пристани. Какого черта вы там забыли?

— Мы просто гуляли.

— А по мне, так вы пялились на нас.

— Неа. Просто гуляли.

Делорес вытащила нос из «Космо».

— Правда что ли? А что ж ты тогда принялась кричать, когда помощник Рэя пригласил тебя к нам на завтрак? Да если уж на то пошло, вообще очень грубо было с вашей стороны торчать там, пока мы с Дикки гостили на яхте. Но мы поняли, чего вы добивались. Хотели испортить нам веселье. Завидовали, что вас не позвали на яхту, ведь лузеров, занимающих вторые места, не приглашают яхты.

Вот почему все так обожают Делорес. Мне хотелось поговорить со Шлепком наедине, но Делорес не отходила от него дальше, чем на три шага. Удивительно, как она еще позволяет ему вести без нее машину в гонке.

— Ох, ничего себе, — обратилась я к Делорес. — У тебя какое-то большое черное семечко застряло между передних зубов. Наверное, ты ела те маленькие крекеры, которые подают вместе с орешками в баре.

Делорес провела по зубам языком.

— Все?

— Нет, — ответила я. — Лучше тебе сходить в дамскую комнату и посмотреть самой. Оно такое огромное и черное.

— Фу-у, — протянула она. И направилась в туалет.

— А я вот не заметил никакого зернышка, — обронил Шлепок.

— Мне нужно было поговорить с тобой. Наедине.

— Я думал, ты девушка Хукера.

— Я его наводчик. И мне не понравилось то, что я видела в воскресенье.

— Имеешь в виду мою победу?

— Нет. Твое жульничество. На «шестьдесят девятой» была установлена антипробуксовка.

— Да я уже сто лет езжу на этой тачке. И всегда все было легально.

— Не все. «Шестьдесят девятая» была оборудована компьютерным чипом, спрятанным в ручке переключателя передач, и этот самый чип регулировал обороты двигателя.

— Ага, в точку. А в следующем году моим главным механиком будет Бэтмен. Леди, вы бредите наяву. Нужно завязывать с наркотой.

— А ты спроси Рэя Уэво. И если не ты регулировал обороты двигателя, значит, стоит потолковать еще и с наводчиком.

— А Берни-то здесь причем?

— Чип управляется с пульта, и только вы с Берни могли полноценно пользоваться им.

— Не собираюсь я никого расспрашивать, — отрезал Шлепок. — Они решат, что я чокнулся. А как ты обо всем разузнала?

Я была почти уверена, что свою задачу выполнила. Узнать наверняка не представлялось возможным, но я готова была биться об заклад, что Шлепок даже не подозревал о чипе. Я вышла из бара и перешла через улицу, направляясь к себе домой. Вставила ключ в замок, и тут дверь распахнулась. Она оказалась не заперта. Случись со мной такое год назад, я бы лишний раз ничего не подумала. Но десять месяцев назад все изменилось, и мне не понаслышке довелось узнать о взломах и проникновениях. Мой братец тогда оказался втянут в большие неприятности, я отправилась во Флориду и очутилась в его перевернутых вверх дном апартаментах. Вот почему, обнаружив дверь незапертой, будучи вполне уверена, что закрывала ее на ключ, я ощутила легкое дежа вю.

Я попятилась и стала звонить Хукеру на мобильный.

— Наверное, это звучит глупо, — проговорила я, — но я только что вернулась из бара и обнаружила дверь квартиры открытой, хотя почти уверена, что запирала ее.

— Возвращайся в бар и жди меня.

В баре Хукер объявился спустя полчаса. В заведении к тому времени осталась лишь горстка завсегдатаев. Большинство смотрело хоккей по висевшему под потолком телевизору. Хукер им был не внове.

Мы вышли на улицу и, задрав головы, принялись разглядывать мои окна. Никаких темных фигур, выступающих из полумрака. Мы проверили парковку. Никто не ждал там с пушкой и включенным мотором.

— Ладно, — обронил Хукер — Давай сделаем вот как. Поднимемся наверх и поглядим, есть ли кто в доме.

— Уверен? Как-то это, на мой взгляд, опасно. А вдруг там действительно кто-то есть?

— Терпеть этого не могу. Я-то рассчитываю выглядеть героем, не связываясь на деле с каким-нибудь плохим парнем.

Хукер оттащил меня в тень и знаком приказал соблюдать тишину. Дверь моей квартиры распахнулась шире, и оттуда вышли Жеребец и Лысый. Они прошествовали на парковку и уселись в машину. Двигатель заурчал, автомобиль выехал со стоянки и растворился в ночи.

— У меня судорога в одном чертовски неудобном месте, — произнес Хукер. — И мне начинает нравиться идея Проглота насчет переезда в Австралию.

Я выскользнула из тени, прокралась к двери и заглянула внутрь. Хукер схватил меня за руку и дернул назад, стоило мне занести ногу для первого шага.

В руке у него очутился пистолет.

— Пусти меня вперед.

Десять месяцев назад, когда мы с Хукером оказались втянуты в историю с исчезновением моего братца, нам кое-что довелось о себе узнать. К примеру, мы выяснили, что, когда к тому вынуждают обстоятельства, нам обоим не чуждо геройство… но все-таки мы предпочитаем не лезть на рожон. Я совершенно не возражала против того, чтобы Хукер шел первым. В конце концов, с яхтой он управляется просто отлично. И у него есть пушка.

Едва дыша, я поплелась следом за Хукером по лестнице. Добравшись до верхней ступеньки, он остановился и огляделся вокруг. Жестом показал мне не двигаться, а сам принялся обходить комнату за комнатой, чтобы удостовериться, что там никого нет.

— Похоже, здесь только ты да я, — произнес он, когда вернулся. — Если они и искали что-то, то действовали аккуратно. Все как будто на своих местах.

Я забила дорожную сумку и вдобавок пару пакетов из коричневой бумаги одеждой и прочими предметами первой необходимости. Продуктов купить я не успела, так что о содержимом холодильника практически можно было не волноваться. Выключив свет, я протянула один из пакетов Хукеру.

— Судя по всему, искали они на совесть. Вещи в ящиках стола перевернуты. И постель разворошена.

— Им нужен был чип, — обронил Хукер.

— К счастью, он у меня в кармане, — отозвалась я.

— Думаю, пришло время обратиться за помощью. Наверное, это нужно было сделать еще вчера, но я надеялся, что все обойдется. Полагаю, сегодня нам стоит переночевать у меня. Там мы будем в безопасности. А завтра с утра я первым делом позвоню Скиппи и узнаю, может, он отправит с нами какого-нибудь адвоката из НАСКАР, или, по крайней мере, пиарщика, когда мы будем разговаривать с полицией.

Гас Скиппи, будучи вице-президентом, имел под своим началом кучу народа. Изначально он работал газетчиком, но теперь являл собой устранителя проблем НАСКАР, няньку, мозгоправа, пиар-мастера, икону стиля и корпоративного гуру по связям с общественностью, который пинками по неисчислимым задницам и навешиванием неимоверного числа гребаной лапши миллион раз вытаскивал НАСКАР из скользких ситуаций, возникавших на протяжении сезона. Он водил дружбу с огромным парнем по имени Герберт, известным как почетный председатель НАСКАР. Оба они были добрыми старыми приятелями из Каролины, и если сложить их вместе, получится Странная Парочка НАСКАР.

Мы спустились по лестнице, заперли за собой дверь и пешком прошли один квартал: Хукер предусмотрительно припарковал свой черный «Блейзер» в отдалении от моего дома. Бинз ждал нас, прижав нос к заднему стеклу.

Хукер направился на север к Мурсвилю и, наконец, преодолел целое скопление проселочных дорог, ведущих к его владениям. Ему принадлежало без малого пятьдесят акров земли, и свой дом Хукер выстроил прямо посередине, за сосновой рощей. Для проезжающих машин его жилище оставалось почти невидимым. Он собрал вместе несколько участков и вместе с покупкой земли заполучил три небольших одноэтажных домика. Два из них сдавались членам команды. Третий, расположенный в самом конце подъездной дорожки, служил домиком для привратника. Его занимал Бучи Миллер.

История гласит, что Бучи некогда был футбольным героем старшей местной средней школы, затем подсел на стероиды, накачался так, что чуть кожа не лопалась, иссушил своего «дружка» до полной непригодности и долго работал над вопросами управления гневом. Еще он был помешан на покере и мог вогнать в дрожь кого угодно, живого или мертвого. Хукер посчитал, что из Бучи выйдет превосходный охранник, и поместил его в сторожку, не потому что действительно нуждался в охране, а скорее потому, что Хукеру частенько требовался лишний партнер для покера.

Хукер притормозил у обочины и поглядел на домик привратника.

— Свет не горит.

— Уже поздно. Бучи, наверное, спит.

— Бучи боится темноты. Он спит с включенным светом. А если уходит, то оставляет свет гореть, чтобы в доме было светло, когда он вернется.

Хукер отцепил ремень безопасности.

— Побудь здесь. Я схожу посмотрю.

Он быстро потрусил к домику и исчез в непроглядной тени. И снова показался уже на той стороне: мне было видно, как он заглядывает в окна, медленно обходя дом вокруг. Наконец, он добрался до передней двери, распахнул ее и шагнул внутрь. Минуту спустя он выскочил оттуда, прикрыл дверь, припустился к внедорожнику и забрался внутрь.

— Бучи мертв, — проговорил Хукер, включив скорость и выводя машину на дорогу. — Убит выстрелом в голову. Как Уэво.

— Бог ты мой, мне так жаль. Он был твоим другом.

— Ну, не совсем другом. Дружить с Бучи было затруднительно. Скорее, похоже, будто держишь на участке трехсотфунтового параноидального ротвейлера. Но все равно я чувствую себя паршиво из-за его смерти. Тем более что в том, возможно, моя вина.

— Он был завернут в целлофан?

— Нет. Лежал на полу в гостиной. В этом доме он держал целый арсенал, так что его, должно быть, застали врасплох. Или, может, это сотворил кто-то, кого он знал.

— Кто-то вроде Берни Миллера?

— Не думаю, что он был знаком с Берни. Люди Уэво обычно держатся особняком. А Берни совсем недавно приняли на работу. Он появился на сцене в качестве наводчика Шлепка только в начале сезона, совсем как ты. Прежде он участвовал в гонках на модифицированных карах, но в прошлом году угодил в тяжелую аварию и повредил колено. С тех пор не может больше водить. Устроился на работу наводчиком Уэво и «шестьдесят девятой».

Мы неслись по темной проселочной дороге.

— Куда мы едем? — спросила я Хукера

— Не знаю. Просто хотелось оказаться подальше от места преступления. Я нарочно включил «тихую тревогу», когда уходил. Если в главном доме кто-нибудь есть, полиция, придя с обыском, застанет их врасплох.

— А они найдут Бучи?

— Конечно, полиция найдет Бучи и позаботится о нем. Он же парень из местных. Все здесь знают Бучи.

— Не думаешь, что нам стоит вернуться и дождаться полицию?

— Дорогая, прямо сейчас меня больше пугает парень с пушкой, нежели полиция. С полицией всегда так: одна вещь тянет за собой другую, они ведь захотят, чтобы мы оставались на месте. А я не уверен, что это хорошая идея. Боюсь, из нас выйдет легкая мишень.

Хукер остановился в Конкорде у гостиницы, принадлежавшей к дешевой сети мотелей. Я зарегистрировалась под вымышленным именем и заплатила наличными, надеясь, что никто не видел, как Хукер с Бинзом прокрались внутрь. Поселили меня в самой заурядной мотельной комнатушке с темным третьесортным ковролином и темным же с цветочным узором покрывалом, созданным специально, чтобы скрыть пятна дешевого вина. Номер не из тех, где пьют «Чилдресс Виньярд». Скорее номер а-ля-вино-галлонами. Такое чувство, что с тех пор, как начался сезон, я уже перевидала чертову пропасть подобных номеров. Мы отыскали пластиковое ведерко для льда, наполнили его водой и поставили на пол для Бинза.

Мы с Хукером растянулись на кровати, а затем вертелись всю ночь, не в силах заснуть. Оставили свои попытки на рассвете и включили телевизор на канале местных новостей.

Съемочная группа расположилась прямо перед сторожкой Хукера. Сама сторожка была оцеплена желтой оградительной лентой. Та же лента перекрывала подъездную аллею, ограничивая движение. Корреспондент, ведущий репортаж с места событий, рассказывал о Бучи. Убит выстрелом в голову. Найден в своей гостиной. Хозяев в главном доме не оказалось. Полиция разыскивает Сэма Хукера для допроса.

Хукер уронил голову на руки.

— Мне так паршиво из-за Бучи.

Я склонилась к нему.

— Ты был добр к нему. Дал крышу над головой, когда у него не было денег. Дал работу, когда никто больше не хотел его нанимать. Приглашал поиграть в покер.

— Я убил его.

— Ты не убивал его.

— Но это из-за меня колесики завертелись.

Мне хотелось утешить Хукера, но я не находила подходящих слов. В настоящий момент у меня было туго с умными мыслями. Я измотана. Сбита с толку. Напугана.

Откопав в одном из пакетов с одеждой вязаную шапочку, я напялила ее на себя.

— Собираюсь выгулять Бинза, а потом раздобыть нам какой-нибудь завтрак. — Застегнув на молнию поверх футболки с длинными рукавами теплую куртку, я сунула в карман карточку от номера и ключи от машины. Защелкнула на Бинзе поводок, вывела его из комнаты, вниз в холл, а затем и на свежий утренний воздух.

Солнце еще не появилось на безукоризненном бледно-голубом небе. Из-за холода мое дыхание превращалось в морозные облачка, я чувствовала, как свежий воздух прочищает голову и заставляет работать мозги. Кроме нас с Бинзом на парковке не было ни души. Мы пересекли стоянку и побродили по поросшей скудной травой полянке до тех пор, пока Бинз не сделал свои дела. После я загрузила его в машину и отправилась на поиски кофе.

 

Глава 9

К тому времени, как я вернулась в номер, Хукер уже побывал в душе и побрился.

— Надеюсь, ты не против, — повинился он. — Я позаимствовал у тебя бритву. Она, правда, розовая, но я компенсировал это тем, что постоянно ругался во время бритья.

— Против бритвы я не возражаю. Вот если ты начнешь одалживать у меня нижнее белье, нам придется поговорить.

Я достала из одного пакета два стаканчика с кофе и два пластиковых стаканчика с апельсиновым соком. Второй пакет был полон бутербродов. Один сэндвич я сунула Хукеру, еще один оставила себе, а все остальные отдала Бинзу.

— Все, что только ты мог пожелать на завтрак, за исключением пончиков, — объявила я Хукеру. — Яичница, сосиска в тесте, сыр и печенье.

— Ням, — облизнулся Хукер.

И он говорил это на полном серьезе. Уж что-что, а деликатесы Хукера не интересовали.

Я прикончила свой сэндвич, выпила сок и кофе и приняла душ. Вернувшись из ванной, я обнаружила Хукера опять уткнувшимся в телевизор.

— Хорошего мало, — сообщил он. — Они говорят, что орудие убийства, из которого застрелили Бучи, было также использовано против Оскара Уэво. Теперь меня хотят допросить и местная полиция, и городская полиция Майями. Терпеть не могу сообщать плохие новости, но тебя они тоже ищут.

— Меня?

Как будто дожидаясь этого момента, зазвонил мой мобильник. Это была моя мама.

— Я только что вернулась домой из круиза и услышала твое имя по телевизору, — без обиняков начала она. — Сообщили, что тебя разыскивают за убийство двух человек.

— Нет. Меня просто разыскивают, чтобы допросить. Все это ошибка. Не волнуйся. Со мной все в порядке.

— Не дай им упечь себя за решетку. Я когда-то смотрела про это одну передачу. Они наблюдают за тобой в камеру, когда ты ходишь в туалет.

Чуть больше информации, чем мне сейчас было нужно.

— Моя мама, — объяснила я Хукеру, завершив разговор. — Она советует мне не попадать в тюрьму. Считает, что мне там не понравится.

— Если не хочешь оказаться в тюрьме, нам надо выписываться из этого мотеля, — заметил Хукер. — Мой внедорожник слишком заметен на здешней парковке. Тут по дороге на Каннаполис есть заброшенный заводик, выставленный на продажу. Он уже больше года пустует. Пару месяцев назад я осматривал его, подумывал, не прикупить ли его под магазин. Может, даже когда-нибудь начать собирать там собственные тачки. Под магазин он не подошел, но вполне может сгодиться в качестве укрытия, пока мы разберемся, что к чему. Там нет сигнализации, так что войти будет легко. И местечко там укромное.

Я мысленно добавила к списку совершенных преступлений взлом с проникновением.

Первоначально здание было инструментальным цехом. Когда завод обанкротился, оттуда все вывезли и цех использовали для хранения машинного масла и всевозможных штучек по уходу за машинами. Позднее вывезли и их, и теперь мы сидели в темном, сыром бункере здания, похожем на пещеру, сложенную из шлакобетонных блоков. Там было не заперто, одна из дверей в гараж оставалась поднятой, так что мы были виновны только в проникновении. Хукер завел машину внутрь и остановился поближе к стене так, чтобы мы скрылись в тени, и нас не было видно снаружи.

— На короткое время мне показалось, что все может прийти в норму, — пожаловалась я ему. — Но теперь дела обернулись куда хуже.

— Да уж, шаг вперед — два назад. Давай-ка прогоним пару моментов. Мы знаем, что Рэй мошенничал, используя запрещенные технологии. Не совсем ясно, зачем ему это, поскольку Рэй вроде бы никогда не интересовался гонками. Нам также известно, что Рэй нанял двух киллеров. Точно не знаем, но он, похоже, в курсе, что его брат был заперт в шкафчике. По сути, велики шансы, что Рэй и убил Оскара.

— Тут идет игра по-крупному. Игра, которой мы ни черта не понимаем, — поделилась я своими сомнениями. — Должно быть, на кону нечто большее, чем просто жульничество в гонках.

— Согласен. Я так понимаю, нам надо выяснить, почему Рэй убил брата.

— Думаешь, нам об этом расскажут мадам Зарра и ее хрустальный шар?

— Я надеялся, что об этом нам расскажет сам Рэй. Все, что нам нужно, так это похитить его и выбивать из него дерьмо до тех пор, пока он нам не признается.

У меня отпала челюсть, и, подозреваю, на лице у меня отразился весь ужас, который я чувствовала.

— Что? — спросил Хукер.

— У тебя есть альтернативный план?

— В данную минуту нет.

— С чего ты взял, что он заговорит, если мы его побьем?

— Меня самого частенько поколачивали, и я всегда начинал говорить.

— Допустим, чип имеет какое-то отношение к убийствам. Рэй уж чересчур хочет его заполучить обратно.

— Если мы отдадим чип в НАСКАР, Уэво может лишиться чемпионского титула, — заметил Хукер.

— Да, но раньше его совсем не интересовала гоночная сторона бизнеса. С какой стати он так заволновался по поводу чемпионства теперь? Мертвый брат принял бы удар на себя. Рэй сказал бы, что ничего об этом не знает. Вышел бы сухим из воды. Да и вообще, НАСКАР наложил бы штраф и какие-нибудь санкции, но чемпионский титул не отобрал бы. Им бы пришлось отменить слишком много всевозможных мероприятий, подготовка которых уже идет полным ходом. Фотосессии, туры на спутниковом радио и выступления на телевидении. Не говоря уже о сувенирах для гостей, приготовленных для банкета на следующей неделе.

— И что тогда?

— Думаю, в этом чипе кроется что-то еще.

— Типа в нем зашит какой-то секретный джеймсбондовский код, с помощью которого можно уничтожить весь мир?

— Да нет, ничего такого эффектного. Я больше склоняюсь к тому, о чем нам говорил Стивен… передовые технологии в компьютерной сфере. Или новая улучшенная батарейка.

На лице Хукера читалось откровенное сомнение.

— Ты считаешь, что кто-то стал бы убивать из-за улучшенной батарейки?

— Она может стоить кучу денег.

Хукер поцеловал меня в шею у основания затылка.

— Что это ты вытворяешь? — поинтересовалась я.

— Налаживаю дружеский контакт.

— Никаких дружественных контактов. С дружбой у нас покончено.

Хукер был хорошим любовником по той же причине, по которой он был хорошим гонщиком. Он никогда не сдавался. Не имело значения, висел Хукер на хвосте у лидера или отставал от того на двадцать кругов — он прилагал максимум усилий. И если он двигался в крейсерском режиме, то только потому, что отдыхал перед рывком и перестраивал боевые порядки. Хукер не пасовал перед трудностями… ни в гонке, ни в постели. И, по всей видимости, эта черта его характера выразилась в нежелании признать, что он провалил наши отношения. Хотя кто его знает, черт бы его побрал. Может, он просто сегодня утром провел в туалете время без пользы?

— Не боишься, что мы можем сесть в тюрьму? Или плохие парни найдут нас и прикончат? Разве тебе не хочется испытать последний оргазм? — подначивал Хукер.

— Нет!

Он поцеловал меня, и каким-то образом, стоило мне расслабиться, как его рука пробралась к моей груди. Оказывается, со словом «нет» дела у гонщиков обстоят плохо. В их словаре нет такого слова.

— Только не перед псом, — заупрямилась я, оттолкнув руку Хукера.

— Пес не видит.

— Нет, видит.

Бинз как раз выбрался из багажного отделения и примостил свою корму на заднем сидении. Я чувствовала его дыхание на своей шее.

— А ты станешь дружелюбнее, если он не будет смотреть? — поинтересовался Хукер.

— Нет. Ты не мог быть утихомирить свое либидо? У меня есть пара мыслей. Мы могли бы поговорить с наводчиком Шлепка.

— Ты хотела сказать, мы могли бы выбить из него все дерьмо?

— Ну да, ладно, мы могли бы выбить из него все дерьмо. В любом случае, мне кажется, что есть шанс что-нибудь у него узнать. Или мы могли бы забраться в НИОКР Уэво.

— НИОКР Уэво в Мексике, — возразил Хукер. — Не то чтобы добраться туда было нереально, но полиция, скорее всего, держит мой самолет на земле. Мы могли бы полететь чартерным рейсом. Но это рискованно.

— Как насчет его жилья? У Рэя Уэво есть дом в районе Конкорда?

— У Оскара был дом на озере Норман. Не уверен, что он часто им пользовался. Насколько я знаю, миссис Оскар была не в восторге от Северной Каролины. Иногда я слышал, что Оскар в городе, но он ни разу не попадался мне на глаза. Полагаю… он занимался делами и просто хотел сбежать из Хиксвилла. Не думаю, что у Рэя здесь есть какое-нибудь жилье. Хотя где-то должен быть корпоративный кондоминиум.

— Я что-нибудь упустила?

— Киллеров. Жеребца и Лысого. Прихвостней Уэво. Мы можем попробовать выудить что-нибудь у них.

— Ты имеешь в виду что-нибудь вроде признания в убийстве двух человек?

— Ага, — подтвердил Хукер. — Само собой, нам придется выбить из них это признание.

— У тебя уже навязчивая идея.

— Мои таланты ограничены. В сущности, я хорош только в трех вещах. Могу водить машины. Могу выбивать из людей дерьмо. Ну, и третью вещь ты знаешь. Она заставляет тебя сильно стонать.

— Никогда я не стонала!

— Дорогуша, ты стонешь.

— Ты меня смущаешь. Давай вернемся к выбиванию дерьма из людей. С кого ты хотел бы начать?

— С наводчика, Берни Миллера. — Хукер набрал номер на мобильном телефоне. — Мне нужна помощь, — сказал он в трубку. — Нет. Не такого рода помощь, но спасибо, возможно, она понадобится мне попозже. Сейчас мне просто требуется кое-какая информация. Адрес Берни Миллера, наводчика Шлепка.

Слушая ответ, Хукер прижал телефон плечом к уху и начал копаться среди хлама на приборной панели и в кармане на дверце. Он выудил ручку и мятую салфетку из «Данкин Доунатс», сунул их мне в руки и продиктовал адрес. Закончив разговор, он завел мотор.

— Миллер недавно развелся, так что если нам немного повезет, мы застанем его дома одного.

— Кому ты звонил?

— Чокнутому. Он предложил воспользоваться его самолетом, если мне понадобится по-быстрому смотаться из страны.

Чокнутый водит тачку «Пива Крэнка». Он один из самых опытных водителей и по-настоящему хороший парень. Чокнутый всех знает, а о гонках, наверное, позабыл больше, чем я смогу узнать за всю свою жизнь.

— Адрес, который ты мне продиктовал, находится на озере, — доложила я Хукеру. — Недешевое местечко для простого наводчика.

— Миллер мог бы дать тебе финансовую консультацию, пока мы будем его бить, — предложил он и, нажав на газ, вывел машину из здания цеха.

Сама по себе дорога к дому Берни Миллера была короткой, но у меня начался приступ паники, так что поездка показалась бесконечной. К полудню мы добрались до нужной дороги, заканчивавшейся тупиком. Дом выглядел новым. На вид ему было не больше двух лет. В опрятном и ухоженном дворе располагались гипсовые цветочные клумбы и кусты, пока не доросшие до звания пышной растительности. На подъездной дорожке был припаркован серый «таурус».

— Ну, и как это делается? — спросила я Хукера. — Мы просто поднимемся на крыльцо, позвоним в дверь, а потом врежем ему, как только он откроет?

Хукер послал мне широкую ухмылку:

— Вживаешься в образ садистки?

— Просто интересуюсь. Возможно, подобный подход будет слишком груб для парня, у которого на подъездной дорожке припаркован серый «таурус». Скорее он подошел бы при разговоре с каким-нибудь типом из трейлера.

— Вообще-то я в свое время тоже пожил в трейлерах.

— И что?

— Да так, к слову пришлось.

— И часто тебя поколачивали?

— Нечасто. Обычно я открывал дверь с оружием в руках.

Я внимательно посмотрела на дом.

— Это может затормозить наше интервью. Сложновато выбивать дерьмо из человека, который открывает дверь с пистолетом в руке.

Хукер сбавил скорость, перейдя на холостой ход у соседнего с Миллером дома. Мы медленно миновали нужное нам здание и доехали до перекрестка в конце квартала. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Хукер поехал обратно. Потом прижался к обочине и припарковался. Теперь мы находились на противоположной стороне улицы. И снова на расстоянии одного дома от цели.

— Не похоже, чтобы ты сильно торопился, — проворчала я.

— Я провожу разведку, — заявил Хукер.

— А я было подумала, что у тебя сердце в пятки ушло.

— Мое сердце никогда никуда не уходит. Вот зудящая мошонка и напрягшийся сфинктер — это да, это бывает. Диарея иногда случается. Но сердце всегда остается на месте.

Бинз поднялся, дважды повернулся вокруг себя и плюхнулся обратно, громко вздохнув, как умеют только собаки.

— Так мы ждем, пока твой сфинктер расслабится? — поинтересовалась я у Хукера.

— У меня нехорошее предчувствие. Не нравится мне эта машина, стоящая посреди подъездной дорожки. Я знаю кучу народу, которые никогда не пользовались гаражом, но здесь что-то не то. И я не могу представить Берни за рулем серого «тауруса».

Гаражная дверь поползла вверх, и мы оба пригнулись. Из гаража Берни донесся звук заработавшего двигателя. Потом оттуда выбежал Жеребец и залез в «таурус». Автомобиль завелся, сдал назад по подъездной дорожке и остановился, работая на холостом ходу, перед домом Миллера. Из гаража задом выехал голубой «лексус», двери гаража опустились, и «лексус» вырулил на улицу, пристроившись вслед за «таурусом». За рулем «лексуса» сидел не Берни. Это был Лысый.

— На мой сфинктер это никак не повлияло, — заявил Хукер. — А вот яйца просто мороз пробрал.

Мы последовали за «таурусом» и «лексусом» к границе округа, на юг по Оделл-Скул-роуд. Через пару миль обе машины съехали с Оделл на разбитую грунтовую дорогу, которая терялась в небольшом лесочке. Такие дороги обычно пользовались популярностью у детишек, любящих выпить пивка, курнуть травки и схлопотать нежеланную беременность. Хукер проехал мимо этой дороги и припарковался на подъездной дорожке небольшого желто-белого дома в стиле ранчо. На переднем дворе располагался надувной бассейн, рядом лежал велосипед. Стоял ноябрь месяц, и бассейн был пуст. До грунтовки оставалось где-то двести метров.

— Ну, и что теперь? — спросила я.

Хукер обернулся и посмотрел на Оделл.

— Посидим и подождем. Вряд ли эта грунтовка куда-нибудь ведет.

Десять минут спустя две машины снова показались из леска, выехали обратно на Оделл и направились на юг, проехав мимо нас и даже не посмотрев по сторонам. Хукер завел мотор и последовал за ними.

Было по-прежнему свежо, вот только небо уже не было таким голубым. Тучи заволокли небо и предвещали дождь. «Лексус» в сопровождении «тауруса» отправился по Дерита-роуд. Мы проехали вход в аэропорт. Справа от нас осталось корпоративное здание НАСКАР. Машины бандитов продолжали ехать вперед и в конце концов повернули на бульвар Конкорд Миллз, а пару минут спустя въехали на стоянку торгового центра.

Конкорд Миллз — это сплошной гигантский торговый комплекс. Больше двух сотен магазинов, двадцатичетырехэкранный кинотеатр, симуляторы гонок, картодромы внутри здания и под открытым небом. Была суббота, время перевалило за полдень, и стоянка была забита под завязку. Водитель «лексуса» не стал тратить время на попытки найти свободное местечко. Он поехал прямо вдоль ряда машин, в конце которого было пространство для парковки. «Таурус» встал рядом, оба водителя вылезли и бегом направились к торговому центру.

Мы остановились в следующем ряду.

— Странно, — пробормотал Хукер. — Прихвостни Уэво за рулем двух машин, одна из которых, насколько я понимаю, принадлежит Берни, и собираются за покупками.

— Может, эта машина не Берни? Возможно, эти парни остановились у Берни и едут на собственных машинах? Видимо, Берни увяз в этих делах гораздо глубже, чем мы сначала подумали.

Заморосил дождь, сразу же затуманив ветровое стекло. В одной руке Хукер держал телефон, а в другой — салфетку «Данкин Доунатс» с адресом и телефонным номером Миллера. Он набрал номер Берни и стал ждать.

— Не отвечает, — в конце концов сказал он.

Мы бросили скосили глаза на «лексус».

— Может, Миллер сдал свой дом бандитам в субаренду? — предположила я.

Хукер кивнул:

— Думаю, такое вполне возможно.

Мы отстегнули ремни безопасности, вылезли из внедорожника, подошли к «лексусу» и заглянули внутрь. Ничего необычного. Чисто. Никаких салфеток «Данкин Доунатс».

— Хорошая машина, — сказала я, тщательно оглядывая ее снаружи. — Не считая того, что сзади что-то капает. — Я наклонилась, чтобы получше рассмотреть. — О-о!

— Что еще за «О-о!»?

— Это «что-то» красного цвета, и, по-моему, оно капает из багажника.

Хукер подошел поближе и присел рядом со мной на корточки.

— О-о!

Он встал и постучал по багажнику.

— Эй, там?

Никто не ответил.

Хукер ощупал багажник по краю крышки.

— Нам нужно его открыть.

Я дернула ручку дверцы со стороны водителя. Открыта. Идиоты даже не закрыли машину. Я наклонилась внутрь и потянула рычаг.

— Ну ничего себе! — выдавил Хукер, когда крышка багажника поднялась.

Красные капли капали из Берни Миллера. Его тело скрючилось в багажнике и было… изрешечено пулями.

— Лучше бы я этого не видела, — обратилась я к Хукеру.

— Ты же не собираешься блевать или упасть в обморок, или устроить истерику?

Я прикусила нижнюю губу.

— Все может быть.

— Взгляни на это с положительной стороны. Парней, из которых надо выбивать дерьмо, стало на одного меньше.

— Ну да, но это просто преступление против природы — творить такое с «лексусом». Обивка багажника будет уничтожена.

Эта бравада была лучшим, на что я была способна. Альтернативой стали бы неудержимые рыдания.

Хукер захлопнул крышку.

— Эти парни внесли свой вклад в уборку дома. Судя по тому, что они погрузили Берни в его собственную машину и застрелили за пределами его собственности, думаю, они собирались сделать так, чтобы он исчез. Главный вопрос дня… зачем они припарковали его здесь?

Я оглянулась на двери торгового центра как раз в тот момент, когда Жеребец с Лысым вышли наружу. Каждый держал в руках по стаканчику с кофе на вынос.

— Похоже на то, что они припарковали его здесь, чтобы купить себе по тройному капуччино, — сообщила я Хукеру.

— Жесть. Застрелить парня, а потом оставить его на парковке, чтобы купить чашку кофе. Это так по-Сопрановски.

Моросивший дождь перешел в ливень, так что киллеры, наклонив головы, бросились прямо к нам, тут же промокнув до нитки. Мы пригнулись и быстренько отползли за микроавтобус.

— Ты можешь совершить гражданский арест, — прошептала я Хукеру. — Это наш шанс. Мы можем поймать их с поличным. Где твой пистолет?

— В машине.

Между нами и машиной находились люди Уэво.

— У нас есть план, для которого не нужно оружие? — спросил Хукер.

— Ты можешь вызвать полицию.

Хукер бросил взгляд на машину, уголки его губ слегка дернулись.

— У нас есть план, для которого не нужен телефон?

Прихвостни Уэво сели в свои машины, вырулили с парковочных мест и уехали. Мы с Хукером бросились к внедорожнику и буквально через секунду были на парковочной аллее, двигаясь в том же направлении, что и «лексус». Косой дождь заливал ветровое стекло, и дворники работали вовсю. Я наклонилась вперед, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь.

— Я их потеряла, — сообщила я Хукеру. — Ничего не вижу из-за дождя.

Хукер застрял в пробке.

— Я тоже их не вижу и с места сдвинуться не могу. Стоило начаться дождю, как люди с ума посходили.

Я держала у уха телефон, споря с полицией. Я не могла назвать им номера машин. И доказать ничего не могла. Дождь смыл кровь с асфальта.

Бинз встал и громко засопел. Хукер открыл для него окна, но Бинз продолжал пыхтеть.

— Наверное, он хочет по-маленькому, — предположила я. — Или даже хуже.

Хукер потихоньку выбрался с парковки, вернулся на бульвар Конкорд Миллз и съехал на обочину, углядев островок травы. Пять минут спустя Бинз с Хукером вернулись в машину, оба насквозь мокрые.

— Это полный отстой, — заявил Хукер. — Мы должны что-то с этим делать, потому что дела идут все хуже и хуже, и у меня начинает портится настроение.

— Возможно, тебе надо позавтракать.

В моей семье еда решает все проблемы.

Бульвар Конкорд Миллз пересекает Шоссе 85 и становится бульваром Спидвэй. На этом участке дороги можно найти ларьки всех возможных сетей фаст-фуда. Хукер подъехал к окошку обслуживания, и мы заказали целую гору еды. Потом мы разумно укрылись за тонированными стеклами и стеной дождя на парковке «Крекер Бэррел».

Я наполнила украденное из мотеля ведерко для льда водой для Бинза и отдала ему кучу бургеров. Мы с Хукером ели картошку фри с бургерами, запивая молочным коктейлем.

Хукер доел последние ломтики фри и высосал остатки коктейля.

— Удивительно, как поглощение в больших количествах соленой и способствующей закупорке артерий жирной пищи неизменно делает меня счастливым, — счастливо вздохнул Хукер.

— Не слишком радуйся. У нас куча проблем.

— Нам надо найти этих двух типов.

— И как мы собираемся это сделать? Мы даже не знаем их имен.

Хукер опять позвонил Чокнутому.

— Мне нужна еще кое-какая информация. Меня ищут двое парней. Они на содержании у «Уэво». Скорее всего, работают на Рэя. Гора мышц в костюмах. Один парень огромный, с татуировкой змеи на затылке. Короткая стрижка, темные волосы. Недавно ему проломили башку. Другой — лысый. Хочу узнать, кто они, и было бы неплохо разведать, где их найти.

Мы вернулись на парковку торгового центра, где чувствовали себя менее заметными, и стали ждать. Хукер с Бинзом уснули, но я спать не могла. Мозги отказывались отключаться, вместо этого составляя списки. Заскочить в химчистку. Купить подарок на вечеринку по случаю рождения ребенка Нэнси Спрейг. Постараться поменьше материться. Почаще звонить матери. Простить Хукера. Отвезти машину на техобслуживание. Починить замок на входной двери квартиры. Завести кота. Навести порядок в стенном шкафу. Сходить на маникюр.

Через два часа я разбудила Хукера, чтобы сменить место на парковке.

— Как думаешь, мы выпутаемся? — задала я ему вопрос.

— Само собой, — заверил меня Хукер. После чего снова заснул.

Около четырех позвонил Чокнутый. Хукер включил громкую связь, чтобы я тоже слышала разговор.

— Парней зовут Джозеф Родригес и Филипп Лукка, — сообщил Чокнутый. — Крупный парень с татуировкой — Лукка. Маленький и лысый — это Родригес. Они из свиты Рэя Уэво. Отряд охраны. Обычно ездят вместе с Рэем, но Рэй в Майами, а эти парни здесь. Так что я не знаю, что это значит. Думаю, ничего хорошего, раз ты по уши в дерьме и тебе нужна эта информация.

— Просто хотел послать им конфетку, — ответил Хукер. — Они были со мной так добры.

— Ага, не сомневаюсь. Я не знаю, где они остановились. Парни постоянно переезжают с места на место. Думаю, они в одном из мотелей в Конкорде.

Хукер нажал кнопку отбоя и начал обзванивать гостиницы, прося к телефону Джозефа Родригеса. Пятая попытка увенчалась успехом. Портье перевел звонок в номер, но никто не ответил.

— Вероятно, где-то ездят, нас ищут, — предположила я. — У них, небось, осталась парочка пуль с нашими именами.

— Нам нужна машина с другими номерами, — заметил Хукер. — Полиция нас ищет, плохие парни нас тоже ищут, и все, наверное, уже знают о моей колымаге.

Я не хотела расставаться с внедорожником. Он был надежен и удобен. Я покрутила головой.

— Все, что нам нужно, — это другой номерной знак. Просто поменяем наш на чей-нибудь другой. Большинство людей в жизни не заметят, что у них заменили номерной знак.

Хукер порылся в бардачке и вытащил маленькую отвертку. Спустя пятнадцать минут у нас были новые номера, а Хукер вернулся в машину, промокший до нитки. Он швырнул отвертку обратно в бардачок и включил обогрев на полную мощность.

— Если я не высохну в ближайшие несколько минут, то покроюсь плесенью.

Хукер завел мотор и пересек скоростное шоссе, въехав на стоянку мотеля. Он сдал задом на парковочное место в дальнем углу, откуда нам хорошо было видно всю стоянку и заднюю дверь гостиницы. Лучшего места для засады и не пожелаешь.

Только мы устроились поудобнее, как на стоянку въехал «таурус». «Лексуса» с ним не было. Хукер вытащил пистолет. Родригес и Лукка выбрались из «тауруса» и согнулись под дождем. Хукер потянулся к ручке на дверце, как вдруг на парковке показалась и остановилась еще одна машина. Хукер убрал руку от ручки.

— Такое ощущение, как будто сдаешь тест в школе и не знаешь половины ответов, и вдруг начинает работать пожарная сирена, — заметил он. — Ты вроде бы как и спасен, но в конечном счете тебе все равно придется сдавать этот тест, и ты окончательно провалишься.

Родригес с Луккой пересекли стоянку и исчезли внутри здания. Они насквозь промокли, а их ботинки и нижний край штанин были сильно заляпаны.

— Похоже, они копались в грязи, — повернулась я к Хукеру.

— Точняк, мальчики были заняты.

— Тоже думаешь, что они топили машину?

— Машина, скорее всего, на дне озера Норман.

Зазвонил телефон Хукера. Это снова был Чокнутый.

— Помнишь местечко, которое ты прикупил под будущую мастерскую? — спросил тот по громкой связи.

— На Гудинг-роуд?

— Ага. Мне тут недавно довелось проехать мимо него, забирал ребенка от друзей. Ну, в общем неважно. Кажется, парни, о которых ты спрашивал, тусовались в том самом месте. Не уверен, что это были именно они, дождь шел и все такое, но, по-моему, они подходили под твои описание. У крупного ссадина на голове. Они как раз стояли около своих машин. Подозреваю, что они искали тебя.

— Какие именно машины?

— «Таурус» и голубой «лексус».

Хукер нажал отбой и начал биться головой о рулевое колесо.

— Что? — спросила я. И тут до меня дошло. — Обожежмой, ты же не думаешь, что они похоронили Берни на территории твоего участка? Откуда они узнали, что он твой?

— Все знают, что он мой. Я не стал брать инструментальный цех, но купил этот склад. Перепланировка пока не начиналась, но на складе висит большой рекламный знак, сообщающий, что это будущий дом «Хукер Мотор Спортс». — Хукер завел мотор. — Нам придется проверить, что там и как. Похоронить Берни на моей земле с их стороны было бы ловким ходом. Тогда они покончили бы со всем одним махом. Есть три трупа. На одном отметины зубов, которые точно соответствуют зубам моего пса. Два других найдены на территории моей собственности. Все, несомненно, застрелены из одного и того же оружия. И не сомневаюсь, они рассчитывали, что я буду слишком мертв, чтобы защитить себя.

Мы проехали полмили, и Хукер свернул к торговому ряду, разместившемуся вокруг «Уол-март».

Он припарковался и сунул мне пачку баксов.

— Купи лопату… ну так, на всякий случай. Я бы сам пошел, но боюсь, что меня узнают.

Двадцать минут спустя я вышла из магазина под дождь, везя перед собой тележку. Там лежали две лопаты, ручной электрический фонарь и коробка с огромными мусорными мешками. Просто на всякий случай. Еще у меня были с собой пакет с собачьей едой и три галлона воды для Бинза, плюс сухая одежда для Хукера. Я забежала в соседнее здание супермаркета, купила курицу-гриль, несколько булочек и упаковку пива. Сгрузив все на заднее сиденье, я запрыгнула на свое место.

Потом открыла пакет с булочками и скормила одну Хукеру.

— Надеюсь, нам не придется воспользоваться лопатами. Выкапывание промокших трупов не стоит во главе списка моих любимых занятий.

 

Глава 10

Дождь постепенно перешел в морось, небо заволокло тяжелыми тучами, свет — невесть что: то ли сумрак, то ли сумерки. Собственность Хукера находилась на сельской дороге, вдоль которой то тут, то там попадались маленькие автомастерские и сопутствующие им заведения. Недвижимость представляла собой классический шлакоблочный склад, поменьше того, что мы использовали ранее. Склад был окружен бетонной площадкой, которая упиралась в три отсека с задней стороны и в дверь спереди. За пределами площадки росла чахлая трава и лежала непроходимая грязь. А еще дальше виднелся лес.

Хукер подъехал с задней стороны склада и остановился. Мы вышли и стали обходить строение. Остановились, лишь заметив участок грунта у дальнего угла, который недавно перекапывали. Небольшой холмик, от которого в воздухе витал запах свежевспаханной земли. На окрестной грязи отпечатались подошвы ног и следы шин. Следы уже смывало дождем.

— Твою мать, — произнес Хукер. Прозвучало скорее как вздох, чем ругань.

Я с ним совершенно была согласна.

— Как такое случилось? — спросила я его. — Это же настоящий кошмар. Я на такое не подписывалась.

Хукер развернулся и, пробираясь через месиво, пошел к внедорожнику. Я побрела за ним, не глядя, куда ступаю. Я и так была по щиколотку в грязи. Волосы пали безжалостной жертвой дождя и облепили лицо. Джинсы промокли до трусиков. А сама я продрогла до костей.

Бинз высунулся, когда Хукер открыл боковую дверь. Он нацепил на морду взволнованное выражение типа «А что сейчас будет?», демонстрируя всем своим видом желание принять участие в приключении.

— Прости, парниша, — сказал Хукер. — Слишком грязно. Придется тебе остаться в машине.

Какая ирония. Этот пес обожал валяться в грязи, а ему пришлось торчать в машине. Я же хотела остаться в машине, а мне приходилось барахтаться в грязи.

Я взяла лопату и фонарик и пошла за Хукером к могиле. Встала на изготовку, воткнула лопату в грязь и отбросила шмат земли почти на десять футов в сторону. А потом просто снова и снова втыкала лопату и отбрасывала эту проклятую грязь. В какой- то момент я подняла взгляд и увидела, как Хукер смотрит на меня.

— Ты так упорно копаешь, словно собираешься что-то разрушить, — сказал Хукер. — И у тебя то самое выражение на лице, словно тебе в задницу врезались трусы.

— У меня стринги. Они и так всегда врезаются.

— О, черт, — поморщился Хукер. — Не хочу, чтобы ты мне об этом говорила. Я только о том и буду думать.

— Лично я счастлива бы отвлечься, поскольку слишком паршиво то, о чем нам приходится думать.

В общем-то, я копала, как демон, потому что страшно бесилась. Нет в мире справедливости. Все ведь началось, как доброе деяние, а не должны добрые дела вот так заканчиваться. Где же награда за хорошее поведение? Где удовлетворение?

Я ткнула лопату в грязь и попала на что-то твердое. Не на камень. Камень бы звякнул. А тут раздалось глухое бух, от которого у меня дыхание сперло в груди. Я потянула лопату назад: к ее концу прицепился оборванный кусок ткани. На меня снизошло оцепенение, и я застыла с лопатой в руках, повисшей в футе от земли. В нутро проник ледяной ужас, пульс забился в ушах, и сознание померкло. Я услышала, как кто-то зовет Хукера. И догадалась, что это я.

Очнулась я на заднем сиденье внедорожника, надо мной, тяжело сопя, стоял Бинз. Позади собачьей башки маячило лицо Хукера. Оба обеспокоено смотрели на меня.

— Думаю, я нашла Берни, — сообщила я Хукеру.

— Знаю. Ты вдруг побелела и шлепнулась лицом прямо в грязь. До чертиков напугала меня. Ты в порядке?

— Не знаю. А что, похоже, что я в порядке?

— Ага. Чуточку чумазая, но мы тебя умоем, и будешь, как новенькая. Ты можешь дышать носом?

— Ага. Теперь, когда мы его нашли, что с ним делать?

— Мы должны убрать его отсюда, — ответил Хукер.

— Ни за что! Это просто ужасно. Дождь и эта грязь, тело, наверно, все в червях.

— Я совершенно уверен, что для опарышей еще слишком рано, но кое-какие божьи твари водятся. Большая сосущая гадость.

У меня в голове снова зазвонили колокола.

— Я чувствую себя грабителем могил, — пожаловалась я.

— Милочка, да мы делаем ему одолжение. Вряд ли ему хотелось быть похороненным позади моей мастерской. Он меня не любил. Мы положим его в отличный чистый мусорный мешок и увезем в местечко получше. Мы даже могли бы купить ему цветы.

— Цветы — это было бы здорово.

Мне показалось, что Хукер закатил глаза, но я могла и ошибиться. У меня все еще стояла пелена в глазах.

— Оставайся с Бинзом, — приказал Хукер. — Я могу и сам закончить.

Я лежала совершенно тихо, давая время своей голове проясниться. Бинз плюхнулся рядом и лежал, теплый и надежный такой. Когда к губам и пальцам вернулась чувствительность, я выползла из машины. Все так же было темно и моросило. Ни луны. Ни звезд. Ни уличных фонарей. Только различалась степень темноты неба и здания.

Хукера я услышала раньше, чем увидела. Он тащил Берни. Кажется, он тянул Берни за ноги, но трудно было сказать, поскольку тот был в мешке и перемотан шнуром.

— Какая-то странная форма для тела, — сказала я Хукеру.

— Ага, понятия не имею, как он таким стал. Должно быть, лежал сложенным в багажнике, когда началось трупное окоченение. Единственное, как я понял, рука у него распрямилась, когда он начал раздуваться.

Я залепила рот рукой и внушила себе, что сейчас не лучшее время для истерики. Истерику я закачу позже, когда найду ванную комнату, запрусь и заглушу свои вопли, спуская воду в унитазе.

У зада машины пританцовывал Бинз, гавкая и не сводя взгляда с Берни.

— Мы не можем положить его назад, — заявила я Хукеру. — Бинз захочет с ним поиграть.

Мы взглянули на крышу, а потом на Берни. Он придавал мешку странную угловатую форму.

— Тяжелый он, — смирился Хукер. — Придется тебе помочь мне поднять его наверх.

Я робко потрогала мешок.

— Думаю, это его голова, — сказал Хукер. — Может, тебе лучше подойти сюда и взяться за ноги.

Я стиснула зубы и схватилась за то, что, как я надеялась, было ногой. И после долгих маневров мы водрузили-таки Берни на верхний багажник. Не уверена, получилось бы у нас, не будь он таким окоченелым. Хукер привязал для надежности тело пружинным проводом, и мы отступили и оглядели дело своих рук.

— Неплохо, — вынес вердикт Хукер. — И не подумаешь, что труп. Словно мы замотали мотоцикл или типа того. Посмотри, разве не похоже, что у него торчат рукоятки руля?

Я снова прижала ладонь ко рту.

Хукер кинул лопаты в заднее отделение внедорожника и закрыл дверь.

— Давай сматываться.

Десять минут спустя мы все еще катили без приключений. Мусорный мешок трепало ветром, но провод держал его крепко. Мы ехали по живописным дорогам, избегая магистрали, Хукер рассудил, что водрузить обратно на крышу Берни, на случай, если придется этим заняться, куда легче на сельской дороге.

— Куда мы едем? — спросила я.

— Обратно в Конкорд. Мой изначальный план состоял в том, чтобы оставить его где-нибудь, где его бы нашли. На крыльце Уэво или, может, отвезти его обратно к его дому. Но сейчас думаю, я не хочу, чтобы его нашли немедленно. С моим везеньем, на него непременно наткнутся Родригес и Лукка. И снова захоронят в такой же неглубокой могиле. А во второй раз я не хочу его выкапывать. Мне все еще хочется оставить его во владениях Уэво, но положить его куда-нибудь, где есть морозильник. Я тут раздумывал, не положить ли его в автобус. Наши автобусы припаркованы в мастерской, где они подключены к электричеству. Кондиционеры работают беспрерывно, чтобы не было затхлого воздуха, и фанера не потрескалась. Уэво делает наверно то же самое. Мы можем положить Берни в автобус Шлепка. До февраля Шлепок его использовать не будет. Нам нужно только установить температуру пониже.

Раскрыв рот, я в изумлении таращилась на Хукера.

— Что? У тебя есть идея получше? — спросил Хукер.

Владения Уэво просто огромны. Акры зеленых газонов и идеально подстриженных кустов, сверкающие белые двухэтажные блочные здания, служившие домом офисам Уэво, машинам, транспортерам и мастерским, в которых собирались эти машины. Петляя между зданиями, мы подъехали к гаражу и, как предсказывал Хукер, там стояли на своих местах шесть автобусов, подключенных к электричеству. Автобусы не были освещены, не горело ни одной лампы, даже боковых огней. Здания в целях охраны заливал свет, но до стоянки освещение не доходило.

Хукер припарковался, мы вышли и осмотрели Берни. Он не стал хуже. Мусорный мешок был еще целехонек.

— Ты сними шнур, а я возьму полотенце, — предложила я Хукеру. — Не хочу, чтобы Берни намочил весь автобус Шлепка.

Автобусы снабжены кодовыми замками, но все на стоянках используют один и тот же универсальный код. Я надеялась, что ничего не меняется, когда автобусы ставят на прикол. Я набрала стандартный набор нулей и облегченно перевела дух, когда замок открылся. Потом зажгла фонарик, влезла внутрь и пробралась в ванную комнату в самом конце. Схватила два больших полотенца, одно оставила на кровати, другое взяла с собой.

— Ладно, давай, — скомандовал Хукер.

Мы потащили Берни на себя, и он свалился. Куда легче стаскивать его вниз, чем поднимать наверх. Хукер взялся за предполагаемую голову Берни, я — снова за ноги, и мы попытались впихнуть его в автобус.

— Дверь слишком узкая, — сообщила я Хукеру после нескольких попыток. — Давай повернем его по-другому.

— Милочка, мы его как только не поворачивали.

— Это все торчащая штука. Должно быть, его рука. Она просто не проходит в дверь.

— Иди посмотри, не найдется ли какой жирной смазки. Может, когда он станет скользким, тогда проскочит.

Я взяла фонарик и прошлась по шкафчикам, но они оказались пустыми. Я проверяла холодильник, когда услышала стук, словно бейсбольной битой врезали по стволу дерева.

Я дошла до двери и выглянула:

— Что это было?

— Не знаю, но думаю, что сейчас он пройдет.

— А что у тебя за спиной?

— Лопата.

— Отвратительно. Это же надругательство над трупом.

— Я отчаявшийся человек, — оправдался Хукер.

Мы затащили Берни в автобус, я вытерла мусорный мешок насколько могла на лестнице, и мы на тележке отвезли Берни в спальню, где устроили на кровати.

— Может, стоит вытащить его из мешка, — предложила я. — Мне не нравится, что кто-нибудь откроет его и подумает, что он мусор.

— Нет! — запротестовал Хукер. — Уж поверь мне. Ты не захочешь этого делать. Ему лучше в мешке. Гораздо лучше.

Хукер уменьшил температуру, и мы закрыли дверь. Потом прогуляли Бинза, чтобы он размялся и позадирал лапу, забрались скопом во внедорожник и направились на брошенную фабрику, которую Хукер не купил.

На фабрике все было, как мы оставили. Никаких штормовых отрядов полиции. Никаких мигалок или огораживающей место преступления желтой ленты. Нашу тайную нору еще не раскрыли. Внутри здания было темным-темно и холодно. Зато сухо. И туалет работал. Я прихватила сумку с одеждой и переоделась в ванной. Когда я вышла, Хукер уже был одет и кормил Бинза.

Мы забрались во внедорожник, съели жареную курицу, запивая ее пивом, потом опустошили до блеска коробки печенья.

— У нас есть план на завтра? — спросила я.

— Ага. Похитить Родригеса и Лукку и выбить из них дерьмо.

— А зачем нам это делать?

— Добыть сведения. А после, как получим информацию, мы заставим их признаться во всем. Я все вычислил. Я могу поставить мобильник на запись видео и послать признание в полицию.

— А это законно?

— Наверно, нет. Полиция собственноручно выбьет из этой парочки признание, чтобы сделать его совершенно законным. Наше видео — скорее руководство «Как раскрыть преступление без несправедливого ареста Хукера и Барни».

Я проснулась и обнаружила, что лежу втиснутой между Бинзом и Хукером. Внутри здания, где Хукер припарковал машину, было тускло, но за открытыми гаражными дверями ярко сияло солце. Бинз еще спал, тесно прижавшись ко мне широкой теплой спиной, ровно и глубоко дыша. Хукер держал меня мертвой хваткой. Ногу он закинул на меня сверху, крепко обняв руками. Одну руку сунул мне за пазуху блузки, держа в ладони грудь.

— Эй, ты проснулся? — позвала я.

— Нет.

— Ты сунул руку мне в блузку… опять.

— У меня руки замерзли, — оправдался Хукер. — А твои прелести такие приятные и теплые.

— На минуту я подумала, что ты дружески расположен.

— Кто, я? — И легко прошелся большим пальцем по соску.

— Прекрати! — Я вывернулась из-под него и села. — Я есть хочу.

Я выбралась из машины и помылась, как могла, над раковиной. Вымыла волосы и взбила их, чтобы высушить, пальцами. Хукер воспользовался моей зубной пастой, но не стал испытывать судьбу во второй раз с розовым станком, поэтому стал немного похож на только что спустившегося с гор.

Мы заехали в придорожную закусочную «Макдональдс», и когда Хукер забирал пакеты с едой, его узнали.

— Обожежмой, — воскликнула девушка в окошке. — Ты Сэм Хукер. Тебя ищет полиция.

Хукер вручил пакеты и кофе мне.

— Простите, — сказал он девице. — Он мой кузен. Семейное сходство. Иногда нас путают. Случается, я даже подписываю за него автографы.

— Я слышала, он настоящая задница, — поделилась девица.

Хукер поднял стекло и поехал прочь.

— Отлично вышло, — сказала я Хукеру.

Он срезал по Спидуэй Бульвар и стал искать место, где укрыться. Утро было воскресное, и стоянки у торговых центров пустовали. Условий затеряться для нас не было. Наконец, мы выбрали одну из парковок у какого-то ресторанчика и встали там.

— Итак, сколько ты понимаешь в этих делах с допросами? — спросила я.

— Я смотрю СиЭнЭн.

— То есть? Все, что ты знаешь о похищениях и допросах, ты почерпнул из СиЭнЭн?

— Милочка, я зарабатываю на жизнь, водя тачки. Случая не представилось столкнуться с допросами.

— А как насчет выбивания дерьма из народа?

— Тут кое-какой опыт имеется, — признался Хукер.

— Нам понадобится кое-какое оборудование, если мы собираемся похитить Родригеса и Лукку, — заявила я. — Может, стоит обзавестись какой-нибудь веревкой, чтобы связать их. И резиновой дубинкой, чтобы ты мог их бить.

— Резиновая дубинка мне без надобности. А вот веревка может пригодиться. И несколько пончиков не помешают.

Хукер нашел придорожный «Данкен Донатс» и заказал дюжину разнообразных пончиков. Когда он потянулся за пакетом, его снова узнали.

— Эй, да ты Сэм Хукер, — сообщила очередная девица. — Можно попросить автограф?

— Конечно, — откликнулся Хукер. Подписал салфетку и дал деру, вернувшись на Спидуэй.

— Не стал крутить заезженную пластинку про кузена? — спросила я.

— В этот раз показалось так лучше всего.

Мы закончили есть, Хукер подбросил меня в магазин «Уол-март», где я обзавелась веревкой, несколькими цепями и замками, наволочками (потому что СиЭнЭн показывали, что террористы носят наволочки) и второй фонарик. Несколько минут спустя мы вернулись на парковку у мотеля и стали одним глазом смотреть на заднюю дверь, а другим на «таурус». Ничего не происходило.

— Чего они нас не ищут? — возмутился Хукер.

— Может, они взяли выходной на воскресенье.

— Если ты громила, у тебя не должно быть выходных. Все это знают. Я ведь могу и в воскресенье принести кучу неприятностей. Типа могу пойти в полицию. Поговорить с прессой.

— Все только потому, что про тебя забыли в воскресенье?

— Все могло бы случиться, — гнул свое Хукер.

— Тебе стоит им позвонить. Скажи им, чтобы тащили сюда свои ленивые задницы.

Хукер ухмыльнулся:

— А что? Мне нравится. Неплохая мысль. — Он позвонил в отель и спросил Родригеса. — Привет, — поздоровался Хукер, когда Родригес откликнулся. — Как дела? Мне просто интересно, чем вы, парни, занимаетесь? Я-то думал, что вы меня ищете. Рэй не придет в восторг, узнав, что вы протираете штаны, устроив себе выходной.

— Кто это? — спросил Родригес.

— Боженьки, и скольких парней вы ищете? — намекнул Хукер.

— Где ты?

— Я в торговом ряду. Подумываю пойти в кино. Слопать кусок пиццы.

— Настоящий наглец ты, да?

— А пока не вижу, о чем мне беспокоиться.

— Вот же задница.

Хукер отключил телефон.

— Двое людей из трех не могут ошибаться, — заметила я ему.

Мы пригнулись на сиденьях и стали ждать, выйдут ли Родригес и Лукка на работу. Трудно поверить, что Хукер отправится смотреть кино или есть пиццу, но меня бы на их месте здоровое любопытство принудило бы проверить, так ли это.

И, конечно же, и пяти минут не прошло, как из задней двери появились Родригес и Лукка, забрались в «таурус» и рванули с места.

— Они вышли из отеля, потопали прямо к машине, — прокомментировал Хукер. — Даже не взглянули на нас.

— Наверно, решили, что мы не такие дураки, чтобы сидеть здесь.

— Вот все время со мной так, — возмутился Хукер. — Люди вечно недооценивают мою тупость.

Двадцатичетырехэкранный кинотеатр примыкал к торговому ряду. Хукер наблюдал, как «таурус» поворачивает на служебную дорогу и останавливается у светофора. Загорелся зеленый цвет, и «таурус» пересек Спидуэй Бульвар.

— Еще раз в торговый ряд, — поддав газу, произнес Хукер.

Наверно, эту дорогу Хукер бы уже нашел с завязанными глазами.

Родригес и Лукка уже вышли из машины и направлялись ко входу в кинотеатр, когда на стоянку завернули мы.

— Что теперь? — спросила я. — Ты собираешься их переехать? Или взять на мушку?

— Гонщикам не положено давить людей. Ты не теряешь очки, но можешь очутиться на прекрасных казенных харчах.

— А что, это нормально — похитить их под дулом пистолета?

— Похищение в инструкциях вообще-то не упоминается.

Хукер проехал по проходу и остановился позади «тауруса».

— Не можешь что-нибудь сделать с их тачкой, чтобы она не завелась?

— Конечно, могу.

Я вышла и подергала дверь «тауруса». Не заперто. Я подняла капот и отсоединила шланг и несколько проводков. Потом снова залезла во внедорожник, Хукер проехал еще одну проезжую полосу и припарковался.

— Это часть твоего плана, да? Вывести из строя машину, чтобы они не смогли уехать? — уточнила я.

— Милочка, у меня нет никакого плана. Просто я хотел как-то их достать.

Полчаса спустя Родригес и Лукка профланировали обратно к машинному ряду. Они болтали, и каждый нес по стакану напитка. В руках у Лукки была коробка с пиццей. Они сунули ее в машину. Прошло пару минут. Хукер все время улыбался.

— Поверить не могу, что ты балдеешь от всего этого, — заявила я. — Нас разыскивает полиция. Мы почти похитили парочку убийц. А ты развлекаешься, глядя на этих типов.

— Веселиться стоит при каждом удобном случае, — возразил Хукер. — В любом случае, это отвлечет их немного от их игр. Пусть поломают голову над чем-нибудь, помимо наших персон.

Открылись двери машины, и Родригес с Луккой вылезли из нее. Они открыли капот и сунули под него головы.

— Наверно, не отличат прокладку от водяного насоса, — предположил Хукер.

Расстроенные, они захлопнули капот и, оглядываясь, встали расстроенные — руки в боки.

Сейчас и я уже наслаждалась их видом.

— Вот же мы их озадачили.

Родригес вытащил мобильник и позвонил куда-то. Сплошные кивки головой. Потом с несчастным видом взглянул на часы. Я не специалист по чтению по губам, но мне было очевидно, что он именно говорил в телефон.

— Какая досада, — съехидничал Хукер. — Сами ничего сделать не могут, и технической службы им скоро не видать.

Родригес захлопнул телефон и еще раз огляделся вокруг. Потом уставился прямо на нас, и мое сердце замерло, прежде чем он отвел взгляд.

— Он нас не вычислил, — поделилась я.

— Может, они не первые в списке громил.

— Да уж, они двух человек убили. Возможно, трех. Представь, сколько народу бы они положили, будь они на вершине хит-парада.

— По меньшей мере, больше трех, — согласился Хукер.

Родригес провел ладонью по голому черепу и снова посмотрел на часы. После короткого разговора Родригес устроился за рулем, а конечлен Лукка вернулся в торговый пассаж.

— Разделяй и властвуй, — процитировал Хукер. — Легче их обработать по одному. Давай, шевелись.

Мы вышли и проследовали к «таурусу». Хукер вынул оружие, а другой рукой взялся за ручку двери. Рывком распахнул дверь и наставил пушку на Родригеса.

— Выходи, — приказал Хукер.

Родригес взглянул на него, потом перевел взгляд на пистолет.

— Нет, — коротко ответил громила.

— Что значит «нет»?

— Не выйду.

— Не выйдешь — застрелю.

Родригес таращился снизу на Хукера:

— Черта с два. Ты не стрелок. Спорим, ты никогда не стрелял.

— Я охочусь, — возразил Хукер.

— Да неужели? И на кого, на кроликов?

— Иногда.

Я чуть не скривилась:

— Отвратительно.

— Женщинам не понять, что такое охота, — сказал Родригес Хукеру. — Нужно иметь яйца, чтобы охотиться.

Я закатила глаза.

— А теперь, когда вы, двое охотников на крупную дичь, нашли друг друга, как насчет того, чтобы выйти из машины?

— Забудь, — коротко заявил Родригес.

— Ладно, — я повернулась к Хукеру. — Застрели его.

Хукер распахнул глаза:

— Сейчас? Здесь?

— Сейчас! Просто нафиг застрели его.

Хукер огляделся вокруг:

— Здесь же люди…

— Мне уже осточертело, — заявила я. — Дай-ка мне пистолет.

— Нет! — воскликнул Родригес. — Не давай ей оружие. Я выхожу. Боже, она чуть не убила Лукку упаковкой с содовой.

Мы с Хукером отступили на шаг, и Родригес вылез из машины.

— Руки на капот, — скомандовал Хукер.

Родригес повернулся и положил руки на машину, я прощупала его сверху вниз. Вынула оружие из наплечной кобуры, пистолет, пристегнутый к лодыжке, и мобильник.

Зазвонил телефон у Хукера.

— Да? — ответил он. — Угу, угу, угу. — Он переминался с ноги на ногу. — Угу, угу, угу. Да без проблем. Я буду там. Готов уже сесть в самолет.

— Кто это? — спросила я, когда он закончил разговор.

— Скиппи. Хотел удостовериться, что я помню о званом обеде. Сказал, что обвинение в убийстве меня не освобождает от него.

Было воскресенье, и Скиппи наверно уже в Нью-Йорке, готовится для недельной рекламной компании с десяткой победителей НАСКАР. И законным образом беспокоится, почему в Уолдорфе у него по комнатам попрятано только девять парней. Наверно, в этот момент его большие пальцы порхают над «БлэкБерри», набирая статью в защиту нас с Хукером, которую можно тиснуть в средства массовой информации по первому требованию.

Хукер подошел к машине и открыл багажник.

— Залезай, — предложил он Родригесу.

Тот побледнел:

— Ты шутишь.

Родригес вспомнил о Берни Миллере. Подумал о том, как легко же застрелить парня в багажнике. А я решила, что мне нравится наблюдать, как Родригес смиряется со своей участью. Это вам не кино. Здесь настоящая жизнь. И стрелять людей нехорошо. Особенно, когда ты сам парень, от которого собираются избавиться.

— Я могла бы застрелить тебя сейчас, — сказала я. — Будет легче сунуть тебя в багажник с парой пуль в башке.

Я поверить не могла, что говорю это. Я, которой приходилось просить кого-нибудь, если нужно было прибить паука. И ведь не только говорила все эти долбанные крутые слова… я ведь почти в них верила.

Родригес взглянул на багажник:

— Никогда раньше не забирался в багажник. Я буду чувствовать себя идиотом.

Догадываетесь, что это одна из тех ситуаций, когда и яйца не помогут, а?

Хукер нетерпеливо хмыкнул и поднял пистолет, и Родригес спешно полез головой вперед в багажник. Он выставил задницу и стал похож на Винни Пуха, застрявшего в норе Кролика, и я чуть было не рассмеялась. Не сколько потому, что это было смешно, а потому что была на грани истерики.

Мимо по дороге в торговый пассаж шла стайка старшеклассников.

— Эй, да это же Сэм Хукер, — узнал один из них. — Привет, чувак!

— Эй, чувак, можно мне автограф?

— Конечно, — отозвался Хукер, передавая мне пистолет. — Ручка есть? — спросил он подростка.

— А что с парнем в багажнике? — поинтересовался один школьников.

— Мы его похищаем, — ответил Хукер.

— Отлично! — одобрил парнишка.

Подростки ушли, а мы закрыли крышку над Родригесом.

— Ты садись во внедорожник, я поведу «таурус», — приказал Хукер. — Заберем его на фабрику.

Я подсоединила шланг и провода в «таурусе», запрыгнула в свою машину, Хукер задом вывел «таурус», и мы отчалили.

 

Глава 11

День клонился к вечеру. Мы притормозили у продуктового магазинчика, и пока Хукер выгуливал Бинза, я делала покупки. От продуктовой лавки мы направились к заброшенной фабрике и, наконец, припарковали обе машины в глубине просторного помещения. Теперь мы стояли позади «тауруса» и гадали, что же, черт возьми, нам делать дальше.

— А как тебе такое, — предложил Хукер. — Вытащим его из багажника и прикуем вон к той трубе. Можем обмотать цепь вокруг его лодыжек и застегнуть. Тогда он сможет передвигаться, но далеко не сбежит.

По мне, так это был вполне сносный план, поэтому я вызвалась держать фонарь, пока Хукер пытался нашарить замок багажника. Подняв крышку, он заглянул внутрь, но Родригес тут же обеими ногами ударил Хукера прямиком в грудь, и тот, отлетев, приземлился на задницу. Родригес пулей вылетел из багажника и задал стрекача. Попытался было проскочить мимо меня, но я с размаху врезала ему по колену фонарем, и бандит свалился, словно мешок с песком.

Хукер, ползая на четвереньках с цепью в руках, пытался обмотать ее вокруг лодыжек Родригеса, но тот — ни дать, ни взять движущаяся мишень — со стоном и проклятиями катался, держась за ногу, по цементному полу. Я бросилась на Родригеса сверху. Головорез сдавленно охнул, но я держала его мертвой хваткой, а Хукер тем временем застегнул на петле висячий замок.

Я скатилась с бандита и посмотрела на Хукера, все еще стоявшего на карачках.

— Ты в порядке?

Хукер рывком поднялся с колен.

— Ага. Если не считать отпечатков ног десятого размера на груди, я просто в шоколаде. Когда в следующий раз стану отпирать багажник с запертым в нем киллером, обязательно отойду назад.

Дождавшись, пока Родригес прекратит изрыгать проклятья и корчиться от боли, мы оттащили его к дальней стене и приковали к трубе. Прислонившись к стене, он вытянул ноги.

— Ты мне гребаное колено сломала, — пробормотал он.

— Обычный синяк, — отозвалась я. — Сломай я его, оно б распухло.

— По-моему, оно и так распухло.

— Уверена, что нет.

— А я говорю, оно, мать твою, распухло! Ты, черт подери, сломала мне колено!

— Эй! — встрял Хукер. — Может, забудем на минуту о колене? Мы здесь, вроде как, вляпались в неприятности, и нужно, чтобы ты ответил на кое-какие вопросы.

— Не стану я ни на что отвечать. Можете хоть яйца мне отрезать, я ни словечка не пророню.

— Отличная мысль, — обратилась я к Хукеру. — Мне прежде никогда не доводилось отрезать кому-то яйца. Должно быть, это весело.

— Грязновато, — отозвался Хукер. — Много крови.

— А давай так: подвесим его вверх тормашками, дождемся, пока вся кровь прильет к голове, а уж потом отрежем яйца.

Хукер ухмыльнулся.

— Это может сработать.

Со стоном Родригес зажал голову между ног.

— Кажется, ему нехорошо, — заметила я.

— Может, стоит дать ему шанс, — предложил Хукер. — Наверно, не такой уж он гад. Просто делает свою работу.

— Ты слишком мягкотелый.

— Пытаюсь быть справедливым.

Я слегка качнула фонарем, который все еще держала в руке.

— Можем мы, по крайней мере, вышибить из него дерьмо?

— Знаю, таков был первоначальный план, — возразил Хукер, — но, может, стоит дать ему возможность спасти свою задницу. Готов поспорить, он мог бы рассказать нам кое-что интересное.

Мы оба посмотрели вниз на Родригеса.

— Дерьмо, — выругался тот. — Да вы меня на пушку берете.

— Ага, — согласилась я. — Но это не значит, что мы не заставим тебя корчиться от боли, если откажешься сотрудничать.

— А если не откажусь?

— Тогда больно не будет, — заверил Хукер.

— Что вы хотите узнать?

— Меня интересует Оскар Уэво.

— Он был не таким уж классным парнем. И теперь он мертв, — ответил Родригес.

— Я хочу знать, как он умер.

— Несчастный случай.

Я направила фонарь прямо на Родригеса, заставив его щуриться от света.

— У него посреди лба была огромная дырка, — ответила я. — Какой уж тут несчастный случай.

— Ладно, несчастный случай отпадает. Тогда счастливая случайность. Как-то раз Оскар сцепился не на шутку с Рэем. Уж не знаю, из-за чего, но Рэй здорово взбесился и решил избавиться от Оскара. Так что за дело взялись мы с Люккой. Да вот только у Оскара собственные громилы, и у нас ну никак не получалось убрать Оскара деликатно, если вы понимаете, о чем я. Пару дней мы его пасли, и уж было решили, что ничего нам не обломится, как удача свалилась нам прямо в руки.

В Саут-Бич у Оскара имелась милашка. Он улизнул из отеля в Брикеле и провел ночь с этой девицей, оттуда Оскара должен был забрать его человек, Мэнни, и засветло отвезти домой. Мэнни высадил бы его в паре кварталов от отеля, ну, чтобы все выглядело так, будто Оскар возвращается с пробежки. Из-за развода ему пришлось вести себя тише воды, ниже травы. Вот он и подумал, что лишние неприятности ему ни к чему. В общем, Мэнни должен был за ним заехать, вот только перед тем слопал каких-то испорченных моллюсков или чего-то в этом роде и не мог даже шнурков завязать, чтобы не кинуться назад в уборную. А нам с Люккой тем временем было велено отправляться за Оскаром. Приезжаем мы, значит, на место, и все выходит лучше некуда. Нам открывает дверь любовница, говорит, что Оскар в ванной, и у него неприятности. Оказалось, он сожрал какую-то фигню, ну, знаете, чтобы не облажаться в койке, а теперь у него член не опускается. Стоял он в чем мать родила в ванной, и из кожи вон лез, чтобы избавиться от стояка. Там мы его и пристрелили.

— Это многое объясняет, — проговорил Хукер.

— Ага, я, признаться, думал, ему это поможет, но даже когда мы его застрелили, болт у него так и остался торчать, — добавил Родригес. — Говорю тебе, я такую фигню никогда не употребляю

— А что с любовницей?

— Ее мы тоже шлепнули. Досадная необходимость, приходится порой, знаете ли.

— Разводить грязь, — пробормотала я.

— Эй, мы с Люккой профессионалы. Не надо держать нас за дураков. Мы их обоих грохнули в ванной. Там же мраморный пол. Легко чистится. Пришлось, правда, пройтись по швам щеткой, но в целом вышло неплохо.

Мы обсуждали омерзительное двойное убийство, а Родригес говорил таким доверительным тоном, каким, наверное, обычно делятся рецептом любимой лазаньи. И я отвечала ему с энтузиазмом новоиспеченного поваренка. Я одновременно была шокирована и восхищена собой.

— Теперь расскажи о полиэтилене, — обратилась я к Родригесу. — Это еще для чего?

— Рэй решил, что есть способ избавиться сразу и от Оскара, и от Сюзанны. — Для этого нужно было отвезти Оскара обратно в Мексику и закопать в таком месте, чтобы свалить все на Сюзанну… где-нибудь, вроде цветочной клумбы на заднем дворе их гасиенды. Рэй хотел, чтобы все выглядело так, словно Оскар вернулся в Мексику и там поцапался с женой. А тут подвернулся удобный случай доставить его в Мексику в тягаче, ведь он все равно должен был отвезти тачку в центр НИОКР. Разве что Рэй велел удостовериться, что мы нигде не наследили. Ему без надобности были кровавые пятна по всему грузовику. Как, впрочем, и запашок. Мы бы затолкали тело в большой мусорный мешок, но на кухне у той девицы оказался только один такой, ей-то он и достался. Оставался лишь полиэтилен. И, слава богу, его было в избытке. Два огромных рулона. Уж не знаю, для чего он ей понадобился. Вероятно, для каких-то извращений. Оскар вообще отличался странными вкусами. В общем, за дверью мы нашли пару мусорных контейнеров фирмы «Дампстер», положили Оскара с подружкой в картонные ящики и вынесли их, якобы на свалку. Подружку закинули в мусорный бак, а Оскара погрузили в тягач. Мы решили, что в шкафчике он будет сохраннее, поэтому выбросили коробку и запихнули его туда. Изначально мы собирались загрузить Оскара в тягач, когда тот будет делать остановку, но тут приключилась какая-то беда с движком, и нам удалось засунуть труп в перевозчик. Подъехали, когда все остальные разъезжались. Оба водилы отошли отлить, а мы выгрузили ящик из внедорожника и перетащили в тягач. И все было действительно в ажуре… пока вы не угнали тягач.

— Подумать только, разрушили такой план, — съязвил Хукер.

— Не то слово. Да еще уперли ту приспособу. Рэю это пришлось сильно не по душе. Она ему нужна позарез. Он рвет и мечет.

— Что в этой штуковине такого особенного?

— Точно не знаю. Но думаю, она та еще штучка.

У Хукера в руке появился телефон.

— Теперь все, что тебе осталось сделать — пересказать это полиции.

— Ага, точняк, — огрызнулся Родригес. — И в скольких убийствах ты хочешь, чтобы я сознался? Может, мне удастся легко отделаться, и меня поджарят всего лишь дважды.

Хукер покосился на меня.

— Он в чем-то прав.

— Ты можешь немного изменить рассказ, — обратилась я к Родригесу. — Скажи, что Оскара убил Рэй. Мы не станем возражать, если ты чуток исказишь факты.

— Верно, — согласился Хукер. — Лишь бы мы были чисты, как стеклышко, и могли продолжать жить спокойно своей жизнью.

— Рэй всегда среди людей, — возразил Родригес. — Он легко может обеспечить себе алиби.

— Пусть так, тогда как насчет того, чтобы сказать, будто Оскара убил Люкка? Ты мог бы пойти на сделку с правосудием, — предложил Хукер. — Я такое тыщу раз видел по телевизору.

Родригес скрестил руки на груди и сжал губы в ниточку. Он уже сказал все, что собирался.

Мы с Хукером вышли на улицу и поежились

— У нас проблема, — заявил он. — Родригес не собирается сознаваться полиции в убийстве.

— Да ты что, вот так сюрприз.

Тут такое дело. Я далеко не Нэнси Дрю. Я выросла с мечтой собирать сток-кары и гонять на них. Раскрытие преступлений никогда не входило в мою горячую десятку желательных профессий. Ну нет у меня такой склонности. И насколько я знаю Хукера, у него тоже. Так что мы, мягко говоря, влипли.

— Давай так, — предложила я. — Сделаем анонимный звонок в полицию, скажем, чтобы забирали его. А когда они окажутся здесь, то обнаружат при нем орудие убийства.

Хукер покосился на меня.

— Это ты о пистолете, что засунула к себе в карман? Том самом, который сплошь в твоих отпечатках?

Я осторожно извлекла из кармана пушку.

— Ага, о нем.

— Это может сработать, — согласился Хукер. — Я даже придумал для него превосходное местечко.

Сорок минут спустя Родригес уже был заперт в автобусе Шлепка. Мы запихнули его внутрь, приковали к поручню у ступенек и вручили ему разряженный, только что начисто вытертый от отпечатков пистолет.

Хукер захлопнул дверь фургона. Мы запрыгнули во внедорожник, укатили прочь из владений Уэво и припарковались на маленькой стоянке возле аэропорта, где, как хотелось верить, мы казались совершенно не стоящими внимания. С этого места нам отлично была видна дорога, ведущая к «Уэво Мотор Спортс». Все, что нам оставалось сделать — это позвонить в полицию, а после сидеть и ждать, когда начнется веселье.

Я уже было собралась пересечь парковку, войти в здание и воспользоваться таксофоном, когда мы увидели, как автобус Шлепка с ревом катит по дороге и пролетает мимо нас.

Мы с Хукером стояли, разинув рты.

— Пожалуй, я оставил ему чересчур длинную цепь.

— Нам действительно лучше хранить верность гонкам. По меркам полицейской академии, мы с тобой круглые двоечники.

Хукер запустил внедорожник и рванул следом за автобусом.

— Предпочитаю думать, что мы просто повышаем квалификацию.

Родригес с дрифтом затормозил в конце дороги на аэропорт, описав широкую дугу, свернул налево и взял курс на скоростную автостраду.

В среднем автобус имеет три с половиной метра в высоту, два с лишним в ширину и почти четырнадцать в длину. Весит почти двадцать пять тонн, работает на дизеле, а радиус его поворота составляет двенадцать с половиной метров. Управлять им, конечно, не так сложно, как восемнадцатиколесником, но он тоже огромный, неповоротливый и требует некоторой осторожности в маневрах.

Но Родригесу плевать было на осторожность. Он гнал, как сумасшедший. Его швыряло из стороны в сторону, и он то и дело вылетал за разделительную полосу двухполосной дороги. Фургон выскочил на обочину, снес рядом с чьим-то домом почтовый ящик и вновь вырулил на дорогу.

— Хорошо, он хоть убивать умеет, — притормаживая, заметил Хукер, — потому что водитель из него никудышный.

Мы не отставали от автобуса до самой автострады и дружно затаили дыхание, когда Родригес вклинился в общий поток. Автострада была многополосной, с довольно плотным движением. Смеркалось, и автомобилисты покидали торговые центры в поисках ресторанчиков быстрого питания, где можно провести воскресный ужин. Обычно движение на автостраде упорядоченное, но сегодня Родригес посеял здесь хаос. Он один умудрялся занимать всю дорогу и, перетекая на смежные полосы, до чертиков пугал окружающих. Он врезался в бок минивэна, и тот отлетел через дорогу. В него влетел голубой седан, и кажется, еще несколько машин угодили в этот кавардак, но мы уже были далеко.

— Как думаешь, он заметил, что задел минивэн? — спросила я Хукера.

— Вряд ли. Скорость-то он сбросил, но вот с заносами так и не справился.

Мы приближались к главной развязке, когда на светофоре загорелся красный свет. Автобус шел на скорости около сорока миль в час, и я не видела, чтобы у него горели стоп-сигналы.

— Ой-ой, — выговорила я. — Нехорошо. Нам стоило накинуть на Берни привязной ремень.

Хукер сбросил газ, увеличивая расстояние между нами.

— Тормози! — орала я Родригесу. Я, конечно, не ждала, что он меня услышит. Просто не могла сдержаться. — Тормози!

Наконец, вспыхнули стоп-сигналы, но было уже слишком поздно. Автобус пошел юзом и, завиляв из стороны в сторону, чиркнул правым боком грузовик, перевозящий металлолом. Переднюю обшивку фургона словно срезало консервным ножом, в левый бок его врезались ещё четыре машины, и вся эта неразбериха надвигалась, словно наступающий ледник, поток лавы или же иная невероятная катастрофа, какую только можно себе вообразить. Раздался последний скрежет, и громадина автобуса замерла на крыше «Хаммера».

В голове мелькнул газетный заголовок: «Фургон Бонанно переехал „Хаммер“ на Спидуэй-Бульвар».

Путь к автобусу нам преграждали пятнадцать-двадцать машин, не считая непосредственно угодивших в аварию, а позади образовалась пробка.

— Умираю от желания сбегать и посмотреть, что случилось, — признался Хукер, — но боюсь выходить из машины.

— Ага, — согласилась я. — Вдруг тебе придется раздавать автографы. А затем приедет полиция, схватит тебя и произведет досмотр полостей тела .

Я выкарабкалась из окна и забралась на бортик, чтобы лучше видеть.

В свете фар и туманной дорожной дымке я различила одинокую фигуру Родригеса, бежавшего меж покореженных машин. Лодыжки его были связаны цепью, на которой болтался обломок поручня. С моей наблюдательной позиции трудно было сказать, ранен ли он. Родригес приблизился к стоявшему на перекрестке автомобилю, дернул водительскую дверцу и, открыв её, рванул с места с зажатой дверью цепью и громыхавшим по тротуару поручнем. Насколько мне было видно, никто не попытался остановить его или же броситься следом. Водитель угнанной машины стоял, застыв от потрясения. Вдалеке надрывались сирены.

Я скользнула обратно внутрь и заняла прежнее место рядом с Хукером.

— Родригес угнал серебристый седан и скрылся в закатной дали.

— Только не это.

— Ага. И цепь с поручнем все еще на нем.

Хукер разразился смехом.

— Я даже не знаю, кто сейчас более жалок… он или мы.

Я сгорбилась на сиденье.

— Похоже, этот приз все-таки за нами.

Бинз сел и огляделся вокруг. Он тяжело, по-сенбернарски, вздохнул, дважды повернулся вокруг своей оси и шлепнулся на прежнее место.

— Похоже, мы здесь надолго, — сказала я. — За пятнадцать минут все точно не утрясется.

Хукер протянул руку и провел кончиком пальца по моему затылку.

— Хочешь заняться любовью?

— Нет! — Да. Но не здесь и не сейчас. Я не собиралась отдаваться ему посреди автострады. Пусть даже мы займёмся примирительным сексом, но все должно пройти по высшему классу. И уж определенно не на заднем сиденье внедорожника.

— Хотя бы несколько поцелуев, — проговорил Хукер. И прижал руку к сердцу. — Умоляю.

— Может, тебе еще и потрогать меня хочется?

— Ладно, не без этого.

— Нет.

Хукер вздохнул.

— Дорогая, ты бессердечная женщина. Просто ходячий облом.

— Канючь, сколько угодно, своим техасским говорком — тебе это не поможет.

Хукер ухмыльнулся.

— Когда мы только познакомились, это сработало.

— Точно, а теперь не сработает.

— Поживем — увидим, — ответил Хукер.

Прищурившись, я посмотрела на него.

— Да ладно, признайся, — подначивал Хукер, — ты меня страшно хочешь.

Я улыбнулась, и он улыбнулся в ответ. Мы оба понимали, что это значит. Он держал меня за руку, и мы сидели вот так, не разнимая рук, и смотрели в ветровое стекло на то, как устраняют последствия аварии, словно на некое телевизионное шоу.

Здесь собрались пожарные машины и кареты скорой помощи с трех округов, а от такого количества мигалок даже со здоровым человеком вполне мог случиться припадок. Однако ж на нас не пикировал с неба вертолет авиационной скорой помощи, и, казалось, никто не метался поблизости в исступленной попытке спасти чью-то жизнь. Поэтому я надеялась, что никто серьезно не пострадал. Наконец, на месте происшествия осталась только одна пожарка. И все «скорые» одна за другой отправились в путь, некоторые со включенными спецсигналами — но ни одна из них не умчалась под вой сирен. Еще один хороший знак.

Эвакуаторы с полицией, отрабатывая внешний периметр места крушения, растаскивали машины. Дорога пока еще была перекрыта, но размеры завала постепенно шли на убыль. Эвакуаторы дюйм за дюймом пробирались к самому сердцу аварии.

— Они собираются снимать фургон с «Хаммера», — воскликнула я. — Хочу на это посмотреть.

Я не рискнула вновь вскарабкаться на машину. Слишком уж все теперь было освещено. И слишком много глазеющих людей поблизости. Так что я встала возле внедорожника, натянула на голову капюшон толстовки и спрятала руки в карманы, съежившись от холода.

После долгих споров водитель эвакуатора прицепил к автобусу трос и медленно сдал назад. Поскольку задняя часть «Хаммера» превратилась в три фута спрессованной стали и стекловолокна, автобусу, в действительности, не пришлось слишком высоко падать. Наконец, с изрядным скрежетом фургон поддался и громко стукнулся о землю. От удара он подпрыгнул, слегка закачался, а затем безмолвно замер, стоически снося свое плачевное состояние.

Теперь, когда автобус сняли с «Хаммера», стало понятно, как Родригесу удалось сбежать. Самый сильный удар пришелся как раз по правому боку: да так, что обшивка полностью отвалилась, оставив на месте двери зияющее отверстие. Вероятно, Родригеса при ударе швырнуло в сторону, а после, обнаружив, что поручень сломан, он избавился от своих оков.

Хукер высунул голову из машины:

— Что там происходит?

— Они стащили фургон с «Хаммера», а теперь, похоже, собираются забраться внутрь. Наверное, чтобы убедиться, что внутри никого не осталось.

Хукер втянул голову обратно во внедорожник и скользнул вниз. Полиция вот-вот обнаружит в спаленке автобуса беднягу Берни Миллера. А его сложно будет спутать со Спящей Красавицей.

Я наблюдала, как двое копов с фонариками вошли внутрь. Шли долгие секунды, и все это время я стояла, не дыша. Наконец, копы вышли и встали возле фургона. Один из них что-то говорил по рации. Полицейские прибывали и прибывали. Несколько полицейских в штатском проталкивались сквозь толпу. Патрульный разматывал желтую ленту, оцепляя пространство вокруг автобуса.

Я прислонилась к внедорожнику.

— Они его нашли, — прошептала я.

Хукер посмотрел на меня.

— А почему шепотом?

— Это слишком ужасно, чтобы произносить вслух.

Машина без опознавательных знаков с полицейской сиреной прорезала транспортный поток и затормозила подле разбитых вдребезги автомобилей. Из нее выбрались два человека в форме, а следом за ними Шлепок и Делорес. Вся компания торопливо двинулась к автобусу, и даже на таком расстоянии мне было видно, как у Шлепка глаза полезли из орбит. Он встал, как вкопанный, и безвольно свесив руки по бокам, с разинутым ртом уставился на место происшествия. Уверена, будь я чуточку ближе, увидела бы, как кровь отливает у него от лица и учащается дыхание. Он слегка покачнулся, и один из копов повел его вперед к фургону. Дойдя до двери, они остановились, о чем-то разговаривая. Коп указывал на автобус, а Шлепок делал вид, что слушает, хотя я подозревала, что ничто из сказанного не запечатлевалось у него в мозгу.

Я запрыгнула обратно во внедорожник и схватила лежавшую на заднем сиденье сумку.

— У меня где-то здесь был бинокль, — пояснила я Хукеру. — Я должна это видеть. Похоже, они собираются затащить Шлепка в фургон. Могу поспорить, хотят, чтобы он опознал тело!

Хукер напялил капюшон и затянул завязки.

— Ни за что такое не пропущу.

Я отыскала бинокль, мы выбрались из машины и встали неподалеку от нее. Шлепок, очевидно, уже находился в фургоне с полицией. Делорес стояла немного поодаль, окруженная двумя копами. Над головами стрекотал журналистский вертолет, а подвижная станция спутниковой связи с одной из радиостанций в Шарлотт все ближе подбиралась к автомобильному затору.

Я направила бинокль на дыру в том месте, где раньше была дверь, и принялась ждать появления Шлепка. Первым в проеме возник коп, Шлепок — следом. Любой нормальный человек ужаснулся бы, обнаружив в своей постели собственного же мертвого наводчика. А Берни выглядел особенно устрашающе после того, как мы его выкопали. Но вслед за ужасом, предполагается, приходит грусть, или, по крайней мере, святое уважение к покойному. Шлепок же, что характерно, писал кипятком. И, кажется, вовсе не из-за смерти Берни, а потому что его автобус оказался уничтожен. Я не специалист в том, что касается чтения по губам, но на сей раз проблем не возникло. Шлепок был в ярости, он с побагровевшим лицом и вздувшимися на шее венами, топая, расхаживал вокруг, уперев руки в бедра, и выкрикивал неприличные слова.

— Твою мать, твою мать, да твою ж мать! — Он всплескивал руками и указывал на свой раскуроченный автобус. — Как, черт возьми, это могло случиться? Какой придурок это сделал? Да вы хоть представляете, сколько стоит этот гребаный фургон? — прицепился он к какому-то копу.

Он все еще ходил взад и вперед, жестикулируя, когда каким-то образом наши глаза встретились. И я увидела, как в них отразилось узнавание. На секунду он словно бы застыл. Не зная, что думать. Что предпринять. В конце концов, Шлепок захлопнул рот, крутанулся на пятках и зашагал обратно к полицейской машине. Он рывком распахнул дверь и упал на сидение. Делорес засеменила к нему на своих высоченных каблуках. Два копа в штатском отправились следом, оба выглядели так, словно им не помешало бы вытащить от греха подальше пули, дабы не возникло искушения пристрелить Шлепка.

— Похоже, самое время попытаться убраться отсюда, — обратилась я к Хукеру. — Кажется, Шлепок нас заметил.

Движение еще не возобновилось, но некоторые переехали через разделительную полосу, а внедорожники, решившись испытать себя на проходимость, с грохотом перевалили через бортики и взобрались на дорожные насыпи, чтобы добраться до расположенных на перекрестке парковок, а уж оттуда разъехаться другими дорогами. В целом, пробка уже и близко не была столь непроходимой, как раньше, и Хукер смог проложить себе путь сквозь затор и свернуть с дороги.

Внедорожник мчался, не разбирая дороги, и, к счастью, мы наткнулись на торгующую фаст-фудом забегаловку. Накупив целый пакет еды, мы остановились у прилежащей заправки, наполнили бак, снова разжились продуктами в магазинчике при станции и скрылись в дали.

Хукер по привычке повернул на север. Мы не собирались возвращаться на склад. Опасались светиться в мотелях. Не хотели втягивать в это дело друзей. Поэтому припарковались на стоянке перед супермаркетом, накормили Бинза, а сами принялись уничтожать пакет пончиков. Я доедала второй пончик, когда у Хукера зазвонил телефон. Звонил Шлепок, и Хукеру даже не было нужды включать громкую связь — я и без того все прекрасно слышала. Шлепок прямо-таки бесновался в трубке.

— Ты, сукин сын, — орал он. — Я знаю, это твоя работа. Я видел, как ты сидел там и пялился на меня. Думаешь, это смешно? Ты сделал это только затем, чтобы испоганить мне праздник. Ты знал, что я купил себе новый фургон, и что он лучше твоего. И потому решил его разбить. Мало тебе было пустить в расход Оскара и твоего бедолагу охранника, так ты еще Берни мне подкинул в кровать. Ты, проклятый больной ублюдок!

— Так, давай еще раз все уточним, — предложил Хукер. — С какой стати ты решил, что я укокошил троих человек и подстроил аварию с твоим автобусом?

— Потому что ты завидуешь мне. Не можешь смириться с тем, что я выиграл чемпионат. Я знаю, что ты подкинул Оскара в мой новый «аваланч». Берегись, тебе это так просто с рук не сойдет.

Хукер отсоединился.

— Шлепок — дебил.

И вновь его телефон ожил.

— Угу, — ответил Хукер. — Угу. Угу. Угу.

— Что еще? — спросила я, когда он положил трубку.

— Снова звонил Скиппи. Хотел напомнить, что на банкет нужно явиться в смокинге.

— Сегодня воскресенье, а банкет уже в пятницу. Нам никак не успеть.

— Очевидно, тебя никогда не вызывали в перевозчик НАСКАР сразу же после запоротой тобой гонки, чтобы встретиться лицом к лицу со Скиппи. Помнишь, я как-то показал Джуниору средний палец прямо в эфире национального телевидения? А как я взбесился, пихнул Шраба в стену и стал причиной того, что «семерка» угодила в аварию? Поверь, мы пойдем на этот банкет.

— А куда мы направляемся сейчас? — спросила я. — Где мы будем ночевать?

— Я подумываю отправиться в Каннаполис. Полагаю, там нас точно не станут искать. Никто нарочно не ездит в Каннаполис.

* * *

— Вот здесь? — уточнила я у Хукера. — Мы здесь будем ночевать?

— Тебе не нравится?

— Мы стоим перед каким-то домом.

— Ага, приткнулись на парковке среди местных. Так незаметнее. Мой приятель Ральф обитает через два дома отсюда. Он живет холостяком в одном из тех ветхих домишек, и завтра в шесть утра уйдет на работу. Он никогда не запирает двери. Просто у него и стащить то нечего, если не считать забитого «Бадом» холодильника. Так что мы сможем зайти, спокойно воспользоваться ванной и не угодить притом за решетку.

— Чудесно, но мне нужна ванная сейчас.

— Через два квартала есть небольшой лесок. Я собирался выгулять там Бинза, ну и самому спрятаться за деревцом. Можешь присоединиться.

— Ты, должно быть, шутишь. Женщины не прячутся за деревцами. Мы совсем иначе устроены. Так ведь можно и носки промочить.

Хукер устремил взгляд через улицу на дом Ральфа.

— Вероятно, мы могли бы довериться Ральфу и попросить его позволить нам остаться у него на ночь. Ральф не из тех, кого станут обвинять в пособничестве преступникам. Никому и в голову не придет, будто он сознавал, что делает. Он хороший парень, но его основной навык заключается в умении открыть банку пива.

Хукер отыскал имя Ральфа и нажал кнопку вызова.

— Привет, чувак, — произнес он. — Как жизнь? Ты один? Мне нужно перекантоваться ночку.

Пять минут спустя мы уже стояли перед дверью Ральфа. Хукер, Бинз и я. Я несла сумку с одеждой. Хукер — пакет с едой. А Бинз был сам по себе.

Ральф открыл дверь и оглядел нас.

— Вот это да, чувак, ты, никак, обзавелся семьей. — Он посторонился. — Мой дом — ваш дом.

Ральф весь был кожа да кости. Спутанные каштановые волосы, свисающие до плеч. Мешковатые джинсы, пугающе низко сидевшие на клетчатых боксерах. Мятая, без пуговиц, рубашка. В руке он держал банку пива.

Хукер представил нас, после чего они с Ральфом изобразили один из запутанных ритуалов рукопожатия, из разряда тех, к которым мужчины прибегают, когда не хотят обниматься.

— Мы как бы прячемся, — пояснил Хукер. — Поэтому лучше, чтоб никто не узнал, что мы здесь.

— Усек, — отозвался Ральф. — Наверное, ее разыскивает дружок, да?

— Ага, — подтвердил Хукер. — Что-то вроде того.

Ральф приобнял меня за плечи.

— Дорогуша, ты заслуживаешь лучшего, чем он. Он делает покупки в «Уол-марте», если ты понимаешь, о чем я. Зависает там вечерами по пятницам с пакетиком леденцов.

Я покосилась на Хукера.

— Я уже пару недель так не делал, — оправдывался Хукер. — Я исправляюсь.

Ральф почесал Бинза по макушке, и тот в приливе нежности прижался к нему, да так, что Ральф упал на холодильник.

— Мы с Ральфом дружим с начальной школы, — рассказывал Хукер. — Мы выросли в одном и том же техасском городке.

— И оба участвовали в гонках, — вставил Ральф. — Вот только Хукер всегда был хорош, а у меня отсутствует инстинкт убийцы.

Хукер вытащил из холодильника две банки пива и одну протянул мне.

— Ага, но Ральф — знаменитость, — продолжил Хукер. — Он выиграл проводимое в шесть этапов соревнование по правописанию.

— Точно, я тогда бы довольно мозговит, — подтвердил Ральф. — Что угодно мог разложить по буковкам. Да вот только профукал все. Теперь могу разве что свое имя написать. Хотя мне и так неплохо живется.

— Когда-то Ральф связался с «ДКТ Рэйсинг», и они привели его сюда, в мировую столицу гоночных автомобилей. Он и сейчас работает с «ДКТ».

— И вероятно, мог бы достичь там блестящего будущего, — пояснил Ральф, — но я все-таки предпочитаю держать голову выше чьей-то задницы.

Кухонная утварь была зеленой, цвета авокадо, и, пожалуй, приобрели ее по меньшей мере лет тридцать назад. Почерневшая кастрюля выглядела так, словно ее забыли на плите. Раковина была доверху полна смятых банок от пива. Сказать, какого именно цвета стены и линолеум не представлялось возможным. А для стола в этой кухонке места не нашлось.

Мы переместились в столовую. Там стоял биллиардный стол. Ральф пододвинул к нему кресло, на поверхности стола стояла открытая коробка из-под пиццы на вынос. В ней лежал один кусочек пиццы. И судя по всему, лежал уже давно.

— Наверное, ты не часто играешь в бильярд? — спросила я.

— Время от времени, — ответил Ральф. — Мне нравится использовать его в качестве обеденного стола, потому что из-за бортиков еда не сваливается на пол.

Бинз подошел к столу и понюхал пиццу. Он повернул голову к Хукеру, потом взглянул на меня, а затем поставил передние лапы на край стола и слопал пиццу.

Обстановка гостиной состояла из продавленного дивана с огромной дырой, прожженной в одной из подушек сидения, кофейного столика, заваленного пивными банками, стаканами из-под кофе на вынос, смятыми обертками от бургеров, пустыми, покрытыми жирными пятнами контейнерами от картошки фри и ведерками из-под жареной курицы, и занимавшего целую стену телевизора с большим экраном.

— А где ванная? — спросила я.

— Дальше по коридору. Первая дверь налево.

Я просунула голову внутрь и быстро огляделась. Не особо чисто, но мертвецов вроде не видно, так что и на том спасибо. На полу кипа печатных изданий с загнутыми уголками страниц. В основном они были посвящены автомобилям, но в общую кучу затесалось и несколько девчачьих журналов. Бутылочка шампуня «Джонсонс Бэйби» на краю ванны. Пластиковая занавеска, украшенная комками мыла и пятнами плесени. Одиноко висящее на крючке полотенце. Скорее всего, это вообще единственное, имеющееся у Ральфа полотенце.

Когда я вернулась в гостиную, Хукер, Бинз и Ральф смотрели игру по телевизору. Они потеснились, уступая мне место, и так мы просидели почти до полуночи, потягивая пиво и притворяясь нормальными людьми.

— Я спать, — наконец объявил Ральф. — Мне завтра на работу. Вы, ребят, где остановились?

— Здесь, — откликнулся Хукер.

— А, точно, — произнес Ральф. — Теперь я вспомнил. — И он поплелся мимо ванной по коридору. Раздался звук открывающейся и закрывающей двери, а после все стихло.

— Сколько у Ральфа спален? — спросила я Хукера.

— Две. Но во второй он держит свой «Харлей». Он восстанавливает мотоцикл, а гаража у него нет.

— Значит, мы спим на диване?

— Ага. — Хукер развалился на спине. — Все на борт. Спать будем в две палубы. Я даже побуду сегодня милашкой и позволю тебе лечь сверху.

Я перекатилась на него, и он хрюкнул.

— Что это было за хрюканье? — осведомилась я.

— Ничего не было.

— Было.

— Я просто не припомню, чтобы ты была такой тяжелой. Может, пора завязывать с пончиками?

— Да что ты говоришь.

Тут на разведку пришел Бинз. Он оглядел нас своими выпуклыми карими глазами, а затем вскарабкался наверх и со вздохом там угнездился, положив свою голову на мою

— На помощь! — выдохнул Хукер. — Я не могу дышать. Меня расплющило. А в спину упирается пружина. Прогони его.

— Ему одиноко.

— Если он сейчас же не слезет, то вообще останется сиротой.

Пять минут спустя мы уже дружно растянулись на бильярдном столе.

 

Глава 12

Мы с Хукером и Бинзом проснулись и все еще валялись на бильярдном столе, когда мимо нас, пошатываясь, прошел в кухню Ральф.

— С утречком, — поздоровался он.

Я посмотрела на часы. Шесть тридцать утра. Вставать в такую рань мне было незачем, но лежать на столе оказалось довольно неудобно. Я переползла через Хукера и, изловчившись, перелезла через бортик. Я думала, что Ральф сделает кофе и задержится, чтобы позавтракать, но он не спеша прошествовал через кухню и вышел через черный ход. Забрался в грузовик, припаркованный на маленьком заднем дворе, и уехал, даже не оглянувшись.

За спиной у меня появился Хукер.

— Ральф по утрам не в духе. Он спит в одежде, чтобы, поднявшись утром с кровати, не надо было решать, что надевать.

— И почему я не удивлена? Как думаешь, кофе-то у него есть?

— У Ральфа есть только пиво и еда на вынос.

У меня поникли плечи: мне позарез требовался кофе.

Хукер притянул меня к себе, крепко обнял и поцеловал в макушку.

— Я смотрю, эта новость тебя подкосила. Не волнуйся. Иди в душ, а мы с Бинзом смотаемся за кофе.

— Думаешь, здесь безопасно принимать душ?

— Конечно. Просто не снимай носки.

Когда я вышла из ванной, Хукер уже ждал меня с кофе со вкусом лесного ореха. Моим любимым. Плюс свежие фрукты и рогалик с воздушной творожно-сырной пастой. Не замысловато, но заботливо. А еще он купил газеты.

— «В принадлежащем гонщику-чемпиону автобусе стоимостью миллион долларов найдено тело, — прочитала я. — Полиция воздерживается от комментариев, пока не будут уведомлены родственники погибшего, но близкие к гонщику источники сообщают, что покойный был членом команды Уэво. Тело было обнаружено после невероятной автомобильной аварии, в которой пострадало семнадцать машин. Водитель автобуса сбежал с места происшествия, после чего угнал автомобиль у одного из очевидцев. При столкновении автобус был сильно поврежден».

Хукер отхлебнул кофе:

— О водителе еще что-нибудь пишут? Его опознали?

Я бегло просмотрела статью:

— Не опознали. Но у них есть его подробное описание. Тут сказано, что он хромал и, судя по всему, пострадал при аварии. Машину, которую он угнал, не нашли. Тут в конце еще интервью Шлепка. Он обвиняет тебя, считает, что всю эту катастрофу ты устроил.

— Здорово. Хотелось бы мне так устроить, чтобы мы оказались подальше от этой катастрофы.

— А я рассчитывала, что у тебя есть хитроумный план.

— Нет у меня никаких планов. Я в тупике.

— Как насчет выбивания дерьма из людей?

— Оказывается, это не очень хорошо работает. Стыдно сказать, но ты по этой части больший мастак, чем я.

— Это еще полбеды. Лучше бы уж Рэй в самом деле совершил убийство. В конце концов, Родригес бы сдал Рэя. Увы, Рэю совершенно нечего бояться, если в полиции заведут речь о Родригесе.

Зазвонил телефон Хукера, и я взглянула на часы. Рановато для телефонных разговоров.

— Ну? — сказал в трубку Хукер. — Ага. Ага. Ага. Спасибо, но я сам об этом позабочусь. — Он нажал отбой и послал мне широкую улыбку: — Пути господни неисповедимы, милочка.

— Что стряслось?

— Это был Рэй Уэво. И, судя по голосу, он… нервничал. Ему нужен чип с ручки переключения передач. Сказал, что, возможно, мы смогли бы как-то договориться. Он хотел прислать самолет, чтобы доставить нас в Майами для переговоров с глазу на глаз, но я отказался. Не думаю, что садиться в личный самолет Рэя безопасно.

Хукер набрал чей-то номер.

— Сделай мне одолжение, — сказал он. — Надо попасть в Майами.

Я мысленно похрустывала суставами пальцев, пока он не закончил разговор.

— Чокнутый?

— Ага. Он предупредил, что за аэропортом в Конкорде следит полиция. Предложил, чтобы мы доехали до Флоренции и сели на его самолет там. Никто не додумается установить наблюдение во Флоренции. До нее три часа езды, так что нам лучше выдвигаться.

По дороге я позвонила Фелиции.

— Мы возвращаемся в Майами, — сообщила я. — Мне тут подумалось, не могли бы мы опять остановиться у тебя? Только по секрету. Нам не хочется, чтобы кто-нибудь узнал о нашем приезде. Мы пытаемся не привлекать внимания.

— Конечно, вы можете поселиться у меня, — согласилась Фелиция. — Сын моего соседа будет так рад снова увидеть Хукера. И в прошлый раз моего кузена Эдварда не было в городе. Надо будет купить кепок для автографов. У меня целый список.

Хукер бросил на меня косой взгляд, и я закончила разговор.

— Она же не собирается никому рассказывать, да?

— Ага.

В двух часах езды от Конкорда зазвонил телефон Хукера. Посмотрев на экран, он поморщился. Это был Скиппи. У Хукера все еще работал режим громкой связи.

— Ты где? — заорал Скиппи. — Ты знаешь, какой сегодня день?

— Понедельник? — наугад спросил Хукер.

— Вот именно. А в среду ты должен сидеть за рулем своей машины, разъезжая по Манхэттену. И кстати, не утверждаю, что ты тут причастен, но труп в автобусе — отличный штришок. Думаю, Дикки в штаны наложил, когда его увидел. Когда тебя арестуют, и ты воспользуешься правом на один телефонный звонок, звони только мне.

С этими словами Скиппи отключился.

Флоренция — уютненький городок с миленьким аэропортом, из которого этим утром отправлялось несколько коммерческих рейсов. Аэропортом пользовалась Национальная гвардия, плюс он приютил несколько частных самолетов. А раз в год, когда в Дарлингтоне проходили скачки, аэропортик превращался в муравейник.

Было около одиннадцати, когда Хукер зарулил на стоянку и припарковался. Мы выгрузили Бинза, подхватили наши сумки с одеждой и направились прямиком к «Сайтейшну» Чокнутого. Лайнер одиноко стоял на взлетной полосе. Это была та же модель, что и у Хукера. Пилотам я позвонила заранее, и они были готовы взлететь, как только мы поднимемся на борт.

Может показаться, что частный самолет — это чрезмерная роскошь, но расписание ведущих гонщиков, участвующих в Кубке, такое сумасшедшее, что без личного самолета ну никак не обойтись. Корпоративные автограф-сессии, съемки рекламы, благотворительные мероприятия и, само собой, сами гонки. Сорок гонок в год на двадцати двух различных трассах, разбросанных по всей стране. Плюс у всех этих водителей есть жены, и подружки, и дети, и собаки, и ненормальные, испытывающие гордость родители, которым надо наносить визиты.

Как и у Хукера, самолет Чокнутого был рассчитан на семь пассажиров и двух пилотов. Мы с Хукером заняли места друг напротив друга. Бинз попытался было уместиться в кресле, но ему было неудобно, и, в конце концов, он устроился в проходе.

«Сайтейшн» взлетает быстро. Только что мы стояли на взлетной полосе, и вдруг у-у-у-ух — и мы уже над облаками, а самолет выравнивается и ложится на курс. Самолетное кресло было несравнимо удобнее, чем бильярдный стол Ральфа. Я моментально отключилась и проснулась, когда мы уже пошли на снижение для захода на посадку в Майами. Я почувствовала, как самолет выпустил шасси, и, выглянув наружу, увидела красные черепичные крыши и мерцающие водные пути Южной Флориды. Странно устроен человеческий мозг. Меня разыскивала вся полиция штата плюс два киллера, а все, о чем я могла думать, — так это маячащий передо мной нью-йоркский банкет. Мне нужен был маникюр. И прическа. И вечернее платье. Если я не смогу вернуться в свою квартиру, то даже макияж нормально не сделаю.

Мы выгрузились и вскоре стояли в зале для пассажиров коммерческих рейсов эдакой разношерстной семейкой с собакой на поводке и всеми нашими пожитками, умещавшимися в пакетах из магазина да одной моей дорожной сумке. У Хукера успела отрасти приличная щетина, и я чувствовала себя рядом с ним уличным беспризорником.

Я бросила взгляд через комнату на стойку проката машин.

— Какие у нас шансы взять машину напрокат? — спросила я Хукера.

— Шансы нормальные, — успокоил он меня. — Чокнутый оставил в самолете свою кредитку. Когда буду показывать свои права, придется навешать народу побольше лапши на уши, уж тут я мастер.

Десять минут спустя мы уже сидели во внедорожнике и направлялись в город.

— Мы сейчас поедем к Рэю? — поинтересовалась я у Хукера.

— Нет. Махнем в Литтл-Гавана, спрячем в доме у Фелиции чип с ручки переключения передач. Похоже, мистера Уэво волнует исключительно эта фиговина. А потом уже отправимся к Рэю.

Когда мы добрались до Фелиции, никого не оказалось дома, но ключ как всегда обнаружился в цветочном горшке рядом с черным ходом. Мы сами впустили себя, и Бинз, залетев первым, начал скакать вокруг в полном восторге, поскальзываясь на кухонном линолеуме. Наверное, вспоминал блинчики Фелиции и свинину, зажаренную на гриле. Мы поднялись наверх в нашу спаленку, и Хукер приклеил чип скотчем к обратной стороне картины с Иисусом.

— Тут для него самое безопасное место, — заявил он.

После сна в машине и на бильярдном столе, маленькая спаленка показалась мне раем. Удобная кровать с чистыми простынями, опрятная ванная в конце коридора…

— Может, нам стоит проверить кровать? — предложил Хукер. — Посмотреть, осталась ли она такой же маленькой?

— Божеж мой!

— Ну, у тебя был тот самый взгляд.

— Я думала о ванной.

— Тоже неплохо звучит, — согласился Хукер. — Теплая вода, скользкое мыло…

— Божеж мой!

— Что ты заладила одно и то же. Звучит так безысходно. Я тут умираю. Мне нужно за что-то подержаться. Брось мне хоть кроху, умоляю!

Я преувеличенно глубоко вздохнула:

— Возможно, мы сможем достичь соглашения как-нибудь попозже.

У Хукера на лице отразился такой восторг, словно он был маленьким недокормышем, перед которым только что открылась дверь в кондитерскую.

— Правда? А насколько позже?

— После того, как с нас снимут обвинение в краже машины и убийстве.

— Как думаешь, мы не могли бы сократить этот период… до пятнадцати минут?

— Я надеялась, что это даст тебе стимул.

— Думаешь, мне нужны другие стимулы, кроме нежелания загреметь в тюрьму до конца моих дней?

— Ладно. Хорошо. Отлично. Просто забудь. Все равно я не это имела в виду.

Развернувшись, я бросилась вон из комнаты и сбежала вниз по лестнице. Собственно, не так уж я и разозлилась, но сейчас, кажется, лучше отступить.

Хукер не отставал.

— Слишком поздно идти на попятную. Ты пообещала.

— Ничего я не обещала. Я сказала «возможно».

Мы были в столовой, и Хукер, толкнув меня к стене, навалился всем телом и поцеловал. В ход пошел язык, и Хукер прижимался ко мне до тех пор, пока между нами не осталось даже миллиметра свободного пространства. Я ясно почувствовала, что за последние пять минут Хукера стало намного больше.

— Расскажи-ка мне про «возможно», — пробормотал он. — Это было «вероятно, да» или «вероятно, нет»?

— Не знаю. Я все еще думаю над этим.

— Ты меня убиваешь, — простонал он. — Ты куда опаснее Рэя Уэво. И кстати, мне нравится, что твоя рука лежит на моей заднице.

Вот черт! Он был прав. Моя рука лежала на его заднице.

— Прости, — повинилась я. — Это вышло случайно.

Хукер ухмыльнулся:

— Это вышло не случайно, милочка. Ты меня хочешь.

Я улыбнулась ему в ответ и оттолкнула:

— Ты прав, но это все еще «возможно».

Когда мы добрались до кухни, Хукер наполнил водой миску для Бинза. Бинз опустил туда морду, и до нас донеслось громкое и частое чавканье. Жидкость выплескивалась по бокам пасти, а когда пес поднимал голову, вода стекала по морде и капала с брылей на пол.

Я вытерла лужицу бумажными полотенцами, пока Хукер набирал номер Рэя Уэво.

— Я в городе, — сказал Хукер. — Хочешь встретиться?

Последовали какие-то переговоры, и Хукер нажал отбой.

— Встречаемся с ним на пляже через полчаса, — сообщил Хукер. — На Линкольн-роуд. От встречи на яхте я отказался. Не хочу снова очутиться за бортом. И разговаривать с Рэем мы будем один на один. Я хочу, чтобы вы с Бинзом остались здесь.

— С чего это вдруг?

— Я не доверяю Рэю. Не хочу подвергать тебя риску.

— Спасибо за заботу, но ты ни в коем случае не пойдешь туда без меня. В этом деле мы вместе. И я же ведь надеюсь, что кое-кто выбьет из них все дерьмо? Думаешь, я это пропущу?

— Боюсь, что это буду я, — пробормотал Хукер.

Мы пришли к компромиссу, решив, что оставим Бинза в доме у Фелиции, а я поеду с Хукером. Когда мы прилетели в Майами, Хукер переоделся в футболку и джинсы. Я осталась в джинсах и водолазке, что делало меня немного заметной на Саут-Бич. Можешь голым заявиться на Саут-Бич и не вызовешь ни капли интереса. Водолазка же кричит о том, что ты турист, только что сошедший с самолета. Хукер припарковал арендованную машину на улице, и я смоталась в магазин, чтобы сменить свою водолазку на майку.

Отель «Риц-Карлтон» располагался в конце Линкольн-роуд. Вокруг здания змеилась красивая выложенная кирпичом дорожка, позволявшая с любого места добраться до пляжа. Мы прошли по дорожке и ступили на утрамбованный песок. В Майами стоял изумительный солнечный день. Двадцать семь градусов и легкий ветерок. Широкий здешний пляж был покрыт белоснежным песком. На пляже стройными рядами выстроились ярко-синие шезлонги «Рица». Плюс ряд пляжных кабинок. На шезлонгах кое-где растянулись бронзовые, блестящие от нанесенного масла тела. Обслуживающий персонал передвигался от тела к телу, разнося напитки и предлагая полотенца. По океану перекатывались пенистые волны. Купающихся не было видно.

Я бросила взгляд через плечо Хукера и увидела трех человек, сошедших с дорожки на песок. Рэй Уэво, Родригес и Лукка. Родригес был на костылях. На его носу красовался пластырь, а оба глаза украшали фингалы. Кровоподтек Лукки, полученный от удара упаковкой пива, приобрел зеленый оттенок. Рэй Уэво же выглядел на миллион баксов.

Он направился к нам. Родригес и Лукка остались позади.

— Как его колено? — поинтересовалась я у Рэя.

— Будет жить. — Он оглянулся на Родригеса. — Какое-то время.

Мы с Хукером обменялись взглядами, в которых читалось «ой-ой».

— В целях безопасности я предпочел бы вести этот разговор один на один, — предложил Уэво.

Я кивнула в знак согласия, и Хукер с Уэво отошли от меня. Они остановились у кромки воды, их голоса растворились в шуме прибоя. Через пару минут Хукер с Уэво развернулись и направились обратно.

Проходя мимо меня, Уэво склонил голову:

— У меня есть вакансии в службе безопасности, если вас интересует карьерный рост.

Я взглянула на Хукера:

— Что он хотел этим сказать?

— Он не в восторге от Родригеса и Лукки. Они продолжают убивать людей. И что еще хуже — их постоянно колотит девчонка.

— Я так понимаю, это он меня имел в виду.

— Ага. Поэтому Рэй хочет принести их в жертву в обмен на чип, который мы нашли в ручке переключения передач. Он говорит, что Лукка с Родригесом стали обузой. Если мы отдадим Рэю чип, он сдаст Лукку с Родригесом полиции и сделает вид, что перевозчик никогда не крали.

— Трудно поверить, что чип настолько ценен. Особенно теперь, когда Оскар уже вышел из игры. Рэй ведь легко может делать все, что захочет.

— Это его слова, — пожал плечами Хукер. — И как акт доверия, он собирается сдать Родригеса и Лукку до того, как мы отдадим ему чип.

— Как мило.

— Не совсем. У него Проглот. — Хукер сунул мне в руки фото Проглота, стоящего со связанными за спиной руками между Родригесом с одной стороны и Луккой с другой. Вид у Проглота был не очень счастливый. — Нам вернут парня, когда Рэй получит чип и проверит его подлинность.

— Нам не следовало оставлять Проглота одного.

— Кто ж знал, — вздохнул Хукер. — В любом случае, мы вернем его, когда отдадим Рэю тот чип. — Он уткнулся носом мне в шею и поцеловал за ухом. — Думаю, нам надо это отпраздновать.

— Мне кажется, это еще преждевременно.

— Милочка, мне правда надо отпраздновать. Я очень давно ничего не праздновал. На самом деле, так давно, что, наверное, чем раньше мы начнем праздновать, тем лучше, поскольку, скорее всего, все закончится преждевременно.

— Стоп! — Я подняла руки в упреждающем жесте. — Давай-ка просто отпразднуем все луковыми колечками в баре.

Хукер молча уставился на меня.

— Эй, Земля вызывает Хукера.

— Луковые колечки в баре, — повторил он. — Конечно, тоже сойдет. Я бы и сам предложил.

В «Рице» был замечательный бар, который располагался прямо на пляже. Уютно расположившись в пещере из бетона, он стоял позади дорожки, украшенный пальмами. Бар был укрыт в тени и притягателен, как сам Саут-Бич. В три дня он не то чтобы был забит до отказа, так что мы без проблем смогли найти пустые места у стойки бара. Мы съели уже половину луковых колец и выпили половину пива, когда на дорожке показалась знакомая фигура. Это была Сюзанна, выгуливающая Итси Пу.

— Оно ходит, — удивился Хукер. — Кто бы мог подумать?

Сюзанна бросила на меня взгляд поверх солнцезащитных очков.

— Барни? Привет, подруга. А я думала, ты свалила.

— Я вернулась. Соскучилась по жаре.

Миссис Уэво засунула Итси Пу в сумку и присоединилась к нам в баре.

— Вы на первых полосах всех газет.

— Это сплошное недоразумение.

— Наш общий друг Дикки Боннано, похоже, считает Хукера ответственным за все зло, свершающееся в этом мире.

— Я делаю все, что в моих силах, — запротестовал Хукер, — но не могу нести ответственность абсолютно за все.

— Я так понимаю, что с Оскаром разобрался не ты, — посетовала Сюзанна, — но я, вроде как, надеялась, что ты подставил Дикки с трупом и аварию автобуса тоже устроил.

Миссис Уэво с ног до головы была в «Дольче и Габбана», одетая в прозрачную блузку с леопардовым узором, облегающие белые брючки и подпоясанная широким поясом, украшенным драгоценными камнями. На ногах ее красовались открытые золотистые босоножки с переплетающимися ремешками. На мне же были вещи из «Уол-Марта» и «Гэпа». Хукер все еще не побрился. Он походил на алкаша из Детройта, взращенного волками.

— Я думала, ты к этому времени уже покинешь Саут-Бич, — обратилась я к Сюзанне.

— Мне здесь нравится. Думаю здесь немного задержаться.

Она закурила сигарету и глубоко затянулась, выпустив дым из ноздрей, как дракон.

— Ты по-прежнему живешь в «Лауэс»? — поинтересовалась я.

— Переехала на квартиру в кондоминиуме. «Маджестик Армс». — Она сделала еще одну затяжку. — Корпорация сдает ее в аренду, так что квартирка безлика до одури, но зато месторасположение хорошее, и все включено. А главное — Итси Пу там безумно понравилось. — Сюзанна сунула нос в собачью сумку. — Тебе там нлавится, Итси Пу? Нлавится! Плавда же? Тебе нлавится в новой квалтилке.

Хукер доел последнее луковое кольцо и послал мне взгляд, говорящий, что его стошнит, если я когда-нибудь спрошу Бинза «нлавится» ли тому что-либо.

Я снова переключила внимание на Сюзанну:

— Как продвигается сражение за яхту?

— Это было ужасно, но дела, вроде как, идут на лад. Мужики типа Оскара и Рэя всегда недооценивают женщин. — Она сложила губы в горестную улыбку. — Не самый умный поступок, когда имеешь дело с такими сучками, как я.

Хукер инстинктивно скрестил ноги.

— Похоже, у тебя есть план, — сказала я.

Сюзанна сделала затяжку, откинула голову назад и выпустила идеальное кольцо дыма.

— У меня целых полтора плана. — Она соскользнула с барного стула. — Мне пора бежать. Оставила пирог в духовке. Если захочешь повеселиться, не забудь — я в «Маджестик».

— Как думаешь, у нее и правда пирог в духовке? — спросила я Хукера, когда Сюзанна ушла по дорожке обратно.

— Если даже и так, ты не заставишь меня его есть.

— Что делаем дальше?

— У Рэя встреча, он надеется, что это ненадолго. А потом он собирается позаботиться о Родригесе и Лукке. Судя по всему, у чипа есть покупатель, который прилетит сегодня ночью, и Рэю не хочется его разочаровывать. Так что мы должны избавиться от этого кошмара прежде, чем день подойдет к концу.

Я опустила голову на барную стойку и глубоко вдохнула. Я чувствовала такое облегчение, что чуть не расплакалась.

— Мы должны вернуться и забрать чип?

— Нет. Не хочу, чтобы он был у кого-то из нас, пока не буду убежден, что нас оставили в покое. Рэй говорил, что позвонит мне, когда у него все будет готово. Сказал, что свяжется со мной самое позднее в восемь вечера.

Телефон Хукера разразился звонком.

— Конечно, — сказал Хукер. — Барбекю с цыпленком — то, что надо. Но там будем только мы, правильно? Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь узнал, что мы здесь.

— Фелиция? — поинтересовалась я.

— Ага, — ответил Хукер, засовывая телефон обратно в карман. — Хотела узнать, вернемся ли мы к ужину.

Мы еще немного посидели в баре, а потом отправились в Литтл-Гавана. Когда мы прибыли туда, дом Фелиции был залит огнями. На улице стояли припаркованные в два ряда машины, а на тротуаре возле маленького крылечка Фелиции топтался народ. Хукер притормозил перед домом, и отовсюду понеслись приветственные возгласы.

— Хорошо, что мы сказали Фелиции держать все в секрете, — сказал Хукер. — Иначе бы ей пришлось арендовать для ужина стадион.

Мы объехали дом и припарковались в оставленном для нас местечке, зарезервированном мусорным баком с надписью, гласившей «МЕСТО ДЛЯ СЭМА ХУКЕРА».

— Какая забота, — смирившись, вздохнул Хукер.

Фелиция стояла у черного хода.

— Мы вас ждем! Я только что сняла цыпленка с гриля. И еще у меня есть свежеиспеченный хлеб.

За Фелицией маячил оживленно носившийся туда-сюда Бинз. Увидев, как Хукер выходит из машины, он оттолкнул хозяйку дома и огромными скачками понесся вниз по лестнице. Издав громкое «гав», он бросился на Хукера, повалив того на землю.

— Похоже, он по тебе соскучился, — сообщила я Хукеру.

— Смотри, собачка, — позвала Фелиция, помахивая ломтем хлеба. — У меня для тебя есть что-то вкусненькое.

Уши Бинза слегка дернулись, и он повернул на голос башку. Потом повел носом, слез с Хукера и поскакал к Фелиции. Она бросила ломоть хлеба в кухню, и Бинз ринулся вслед за ним.

Хукер поднялся с земли, неторопливо подошел к кухонной двери и заглянул внутрь.

— У тебя тут толпа народу, — заметил он.

— Просто члены семьи. И никто слова никому не сказал о том, что ты здесь. Это секрет.

— Это не может не радовать, — согласился Хукер.

— Хукер здесь! — прокричала Фелиция в дом.

Снова раздались приветственные возгласы.

— Мы устроили шведский стол, — сообщила она. — Угощайтесь сами.

Каждая горизонтальная поверхность была уставлена едой. Я взяла тарелку и бросила взгляд на Хукера. В одной его руке был кусок цыпленка, а в другой — маркер. Он подписывал кепки и лбы, параллельно жуя мясо. Кто сказал, что мужчина не может делать несколько дел одновременно?

— Взгляни на него, — обратилась ко мне Фелиция. — Он такой милый. Он мил даже с дядей Микки. Его все любят. Он-то думает, что его любят за то, что он хороший гонщик, но все обожают его, потому что он хороший человек.

Роза подхватила за Фелицией:

— А я люблю его, потому что у него симпатичная задница.

Они повернулись и уставились на меня.

— Что? — спросила я.

— А ты почему его любишь? — захотела знать Роза.

— Кто сказал, что я его люблю?

Роза подцепила на вилку кусочек свинины.

— Ты, должно быть, сошла с ума, если не любишь его.

Я вспомнила, как училась в старших классах и по уши втюрилась в парня, работавшего в отцовском гараже. Я зашла как-то туда после школы, и он пофлиртовал со мной и сказал, что позвонит. Так что я пришла домой и села ждать звонка, а он не позвонил. Я ждала, и ждала, и ждала. А он так и не позвонил. А потом однажды я услышала, что он женился. Все время, что он говорил мне, будто бы позвонит, он был помолвлен. Вот такое же чувство было у меня сегодня вечером. Я ждала телефонного звонка. Краем уха слушала Розу, а саму в это время все больше охватывала растущая паника, что звонок может не состояться. Глубоко внутри я чувствовала себя кошкой, охотящейся на мышь. Подергивающийся хвост, немигающий взгляд, все тело дрожит, пока я настороженно жду телефонного звонка, который вернет мою жизнь в нормальное русло.

В восемь вечера все еще никто не звонил. Хукер бросил на меня взгляд через комнату. Он справлялся со всем этим гораздо лучше. Хукер умел отрешиться от ненужных мыслей. Он знал, как сосредоточиться на одном, отодвинув все остальное на второй план. Если Хукер вел гонку, все его мысли сосредотачивались на победе. Он думал только об одном. Как занять лидерство и там удержаться. Когда же я участвую в гонке, в голову начинают лезть всякие разные мысли. Я не могу контролировать, какие мысли оставить, а какие отодвинуть на потом. «Почему же тот красавчик из гаража мне не позвонил? Что если я попаду в аварию и сломаю нос?» И всегда оставались списки. Домашнее задание по алгебре, стирка, уборка комнаты, поиски ключа от дома, звонок Морин, уроки французского… Вот и сейчас Хукер решил наслаждаться моментом, общением с друзьями Фелиции и едой, а моими мыслями завладел один лишь телефонный звонок.

«Восемь вечера», — одними губами проговорила я Хукеру. Взглянув на часы, тот извинился перед окружающими. Он направился ко мне, но тут остановился, чтобы ответить на телефонный звонок.

Сердце замерло у меня в груди. Это был тот самый звонок.

Хукер наклонил голову, словно кивая собеседнику… да, да, да. Потом поднял голову, наши глаза встретились, и мне не понравилось то, что я увидела. Хукер внимательно слушал то, что ему говорили, стараясь не отвлекаться на шум в комнате. Закончил разговор, мотнул головой в сторону кухни, дескать, пошли. Я протиснулась сквозь толпу и встретила Хукера у маленького крыльца возле черного хода. Во дворе, смеясь и переговариваясь, шаталась пара курильщиков, выдворенных из дома Фелиции. Они улыбнулись нам, но автограф клянчить не стали. Курение куда важнее.

Хукер повел меня мимо них к внедорожнику. Он уселся за руль, а я села рядом и задала вопрос:

— Тот звонок?

— Звонил Родригес. Рэй Уэво пропал. Он приказал Родригесу и Лукке ждать его в машине после того, как поговорил с нами. Сказал, что будет через полчаса. Но так и не появился. Они не знают, с кем и где у него была назначена встреча. Позвонили нам, решив, что это мы схватили Рэя. Похоже, эти идиоты все обыскали в поисках нас, но в конце концов сдались и позвонили. Они в панике, поскольку покупатель должен прилететь в девять. Не знаю, кто покупатель, но Родригес с Луккой напуганы.

Я была в шоке. Что угодно ожидала, но только не это.

— Я немного в тупике, — поделилась я с Хукером.

— Тогда я выиграл, потому что я в полном тупике.

— Может, Рэй струсил и сбежал? Может, он уже в Рио?

— Все возможно, но во время нашего разговора мне показалось, что у него другие планы.

— Должно быть, на его встрече что-то пошло не так, — предположила я. — Возможно, он сейчас плавает вместе с рыбками.

— Господи, надеюсь, что нет. Он нужен нам, чтобы выпутаться из этой передряги.

— А что насчет Проглота?

— Разговаривал я с ним, — ответил Хукер. — Он был там вместе с Родригесом и Луккой. Такое ощущение, что Проглот сильно набрался.

— Ну, по крайней мере, он жив.

— Пока да, но я переживаю. У Родригеса с Луккой есть дурная привычка решать свои проблемы, убивая людей.

— Странно, что никто не знает, с кем у Рэя была встреча. У него же куча помощников. Они ведут его рабочий календарь, переключают на него телефонные звонки, читают его почту. Даже у плохих парней с секретами есть окружение, которому доверяется щепетильная информация. В общем, мне кажется, или встреча была не такой важной, чтобы упоминать о ней перед персоналом, или о ней договорились спонтанно, в последнюю минуту.

— А Родригес ничего не рассказывал про покупателя чипа? Кто он? Что в этом чипе такого важного?

— Нет, — ответил Хукер. — Упомянул только, что покупатель прибывает в девять. Откуда мне знать? Может, он просто решил купить супер-пупер батарейку для своего игрушечного кролика. О, или как насчет такого варианта: возможно, чип — устройство дистанционного управления для какого-нибудь зонда пришельцев.

— Это было в «Звездном пути».

— Ага, великое кино. У них там киты и все такое. — Хукер вставил ключ в зажигание и завел мотор. — Давай-ка съездим в аэропорт. Хочу посмотреть, кто прилетает сегодня вечером.

 

Глава 13

Сцепив руки за головой и зажмурившись от бьющего от терминала света, Хукер откинулся на сиденье.

— Какая же это слежка, если ты закрываешь глаза? — попеняла я ему.

— А твои глаза открыты?

— Да.

— Вот и отличненько.

Мы припарковались сбоку терминала для коммерческих рейсов, где было не густо народу.

— Самолет запаздывает, — доложила я Хукеру.

— Если эти типы прибывают из какой-то страны, то им придется пройти через таможню и службу эмиграции, а это в другой части аэропорта. Пройдя благополучно таможню, они вернутся в самолет, и тот, как такси, доставит их сюда. Уже испытывал на себе всю эту бодягу, обычно она проходит довольно быстро, но самолет все равно нужно доставить из точки А в точку Б.

В девять тридцать пять из терминала вышли три типа в штатском и двое в форме. Один из тех, что в форме, и двое в штатском несли багаж. Три чемоданчика на колесиках и одну сумку с компьютером. Путешествовали эти типы налегке. Третий шел без багажа. Все они были белыми. Те, что в форме, молодежь, меньше тридцати. Бортпроводники. Трое в костюмах были в возрасте от сорока до пятидесяти. Я никого из них не узнала. Но это ни о чем не говорит, потому что я вообще никого не узнаю. Ладно, кроме, может, Брэда Питта. Российский премьер-министр, королева Англии, наш собственный вице-президент (как-его-там-кличут), посол Болгарии — все они могут меня не опасаться.

— Ты считаешь, это наши люди? — спросила я.

— Кажется, в девять приземлился лишь один самолет.

— Узнаешь кого-нибудь из этих парней?

— Нет. Они выглядят как бизнесмены средней руки.

Подъехал шестиместный лимузин, трое в костюмах сели в него, и лимузин покатил с нами на хвосте на расстоянии пары машин. Мы следовали за ним на юг по Шоссе 95, затем на восток по 395, пересекли дамбу Макартура. Прямо перед нами предстали огни Саут-Бич. Справа от меня в Бискайском заливе у причалов для лайнеров стояли на приколе четыре круизных громадины. Я ждала, что лимузин поедет по Коллинз и направится в один из отелей «Лауэс», «Делано» или «Риц». Вместо того автомобиль свернул направо на Альтон-роуд.

— Он едет на яхту, — сказала я Хукеру. — Что бы это значило?

— Я догадываюсь, что никто не сообщил ему об исчезновении Рэя.

Лимузин подъехал к морской стоянке и остановился перед дорожкой, ведущей к причалам. Фары горели. Мотор работал. Хукер выключил наши фары и тихо въехал в темный закуток позади стоянки.

Двое членов команды в форме бегом бежали со стороны причалов. За ними следовал некто тоже в форме, но явно рангом повыше в пищевой цепочке. Может, капитан или старший стюарт. Водитель лимузина вышел и открыл багажник. Пассажиры вышли тоже, и после небольшого совещания багаж перекочевал к членам команды, и все отправились на яхту. Водитель же забрался в лимузин и уехал.

— Похоже, этих парней пригласили остановиться на яхте, и приглашение они приняли, — сделал вывод Хукер.

Мы вышли, тихо закрыли двери, прошли по краю стоянки и нашли темную лавочку у тротуара, где могли наблюдать за происходящим. Проблема в том, что ничего особенно не происходило. Трое мужчин исчезли в чреве корабля, и все затихло.

— Как-то скучно, — пожаловался Хукер. — Чем бы заняться?

— У тебя что-то на примете? — Он подвинулся ко мне. — Нет, — заявила я.

— У тебя есть идеи получше?

— Я хочу посмотреть, что происходит на яхте. Давай пройдемся по пирсу и заглянем в окна.

Мы прошли через ворота с надписью «Только для гостей и владельцев» и прошагали весь путь по деревянному причалу. Яхта Уэво все еще была пришвартована к самому дальнему концу пирса. Обе палубы были освещены, но окна салона и кают оказались тонированными, и много в них не разглядишь. Какой-то член экипажа, облаченный в форму, стоял на посту.

Хукер вынул мобильник из кармана и позвонил на яхту. Мы расслышали отдаленный звонок в салоне. Ответил мужской голос. Он сообщил, что Рэй Уэво сейчас подойти не может. Хукер не стал ему ничего передавать.

— Он может быть там, — предположила я. Принимая желаемое за действительное.

— Вряд ли.

— Но возможно. Вдруг мы сможем больше разглядеть с другой стороны.

— Милочка, с другой стороны вода.

— Ага, нам нужна лодка.

Хукер глянул на меня сверху:

— И у тебя таковая имеется?

— Мы можем одолжить. Здесь куча лодок. Спорим, никто и не заметит, если мы позаимствуем одну из них на пару минут.

— Ты хочешь стянуть лодку?

— Одолжить, — поправила я.

— Ладно, — согласился Хукер, беря меня за руку. — Давай пройдемся и осмотримся.

Мы добрались до последнего пирса, и Хукер остановился перед среднего размера однокаютной яхтой. Темно и никого нет дома.

— Я знаю парня, которому принадлежит эта яхта, — сообщил Хукер. — Использует ее только по уик-эндам. И он держит сзади привязанную лодку. Ее легко будет одолжить.

Мы забрались на яхту и прошли к корме, где была привязана лодка, в точности, как и предсказывал Хукер. Сели в нее, Хукер освободил канат и повернул ключ. Заурчал мотор, и мы отчалили.

— Смотри в оба, — приказал он. — Я не хочу во что-нибудь врезаться.

На небе светил лишь полумесяц. Причалы заливал свет, и на некоторых яхтах горели боковые огни. Стоял штиль. Ни ветерка. И прилив не сильный.

Ночью время от времени подходят и отплывают яхты, но в настоящий момент ни одной на ходу не было. Только мы. Подплыв к борту яхты Уэво, мы встали в отдалении и стали наблюдать. Никаких событий не происходило. Из-за закрытых дверей и окон не доносилось ни звука.

— Фу, — произнесла я. — Какая досада.

Хукер что-то завозился в лодке. Он повернулся к корме и пошарил в ящике.

— Может, я смогу что-нибудь сообразить. По крайней мере, выгоню всех на палубу, чтобы мы могли посчитать их поголовно.

Я заглянула поверх его плеча в ящик:

— Что ты задумал?

Хукер вытащил короткоствольный пистолет с толстым дулом.

— Сигнальный пистолет. Я могу запустить ракету над яхтой, может, тогда они выскочат.

Держа в вытянутых руках оружие, он поднял ствол так, чтобы ракета описала дугу, и спустил курок. С громким шипением фуннф ракета ушла в ночное небо. Описала изящную кривую, достигла высшей точки и медленно упала вниз прямо на яхту Уэво… и пробила окно на первой палубе.

— Оп-па, — произнес Хукер.

Ракета взорвалась ослепительными искрами внутри главного салона, как фейерверк на День Независимости. Из зияющей дыры в тонированном окне доносился шум, и мы слышали шипение огня и вопли встревоженных людей.

Остолбенев и вытаращив глаза, мы сидели в полном молчании. Еще один маленький взрыв, затем треск огня, и стену салона начало лизать желтое пламя.

— О, черт, — прошептал Хукер. — Вот уж если не везет, так не везет во всем.

— В одном-то тебе точно повезло. У тебя есть я.

— Нет тебя у меня. Ты даже спать со мной не хочешь.

— Что правда, то правда, но сейчас-то я здесь, с тобой.

У Хукера появился тот самый взгляд.

— Нет, — предупредила я.

— Лучше привяжи якорь к моей лодыжке и сбрось его за борт.

— Есть идея получше. Как насчет того, чтобы слинять отсюда, пока нас кто-нибудь не засек?

Спустя пять минут мы пришвартовались к корме яхты, закрепили линь и выкарабкались из лодки. Через четыре пирса от нас стояли кареты «скорой помощи». Пожарные и спасатели. Полиция. Толпы людей. Мигалки. Неразборчивые разговоры по полицейской связи. На нас с Хукером никто не обращал внимания. И, слава богу, никакого дыма и выбросов пламени с яхты Уэво.

Хукер держался в тени, а я поближе подобралась к яхте. На бетонированной дорожке в сторонке стоял один из тех типов, что прилетели раньше на самолете, и наблюдал за происходящим. Я подошла, встала рядом и рукой показала на яхту:

— Что случилось?

Он пожал плечами:

— Что-то влетело в окно, начался пожар. Сильно не горело. На корабле все сделано из негорючих материалов.

На секунду я растерялась. Я ожидала услышать какой-нибудь иностранный акцент. Русский, к примеру. А у этого типа был выговор уроженца Нью-Джерси.

— Ух ты, — сказала я. — Зажигательная бомба?

— Понятия не имею. Ведется расследование. Я был внизу в каюте, когда все произошло. Почти ничего не видел.

Я шарила глазами по толпе, выискивая Рэя Уэво.

— Не могла не заметить, что вы одеты не по-местному. Только что прибыли во Флориду?

Он поглядел на свои шерстяные брюки:

— Прилетел с утра пораньше. Это был длинный день.

— Дайте догадаюсь. Вы из Джерси?

— Сто лет там не был.

— Но сами ведь оттуда, да?

— Да, полагаю, что от Джерси уже сроду не избавишься.

Я протянула руку:

— Алекс.

— Саймон.

— А где живете сейчас?

— На этой планете.

— Это сужает поиски, — заметила я.

— Мой хозяин путешествует, и я вместе с ним.

— Хозяин тоже родом из Нью-Джерси?

— Ага. Родом.

Он смерил меня взглядом, и некий признак в его глазах и кое-что в линии рта говорили, что я это уже раньше видела. Тот же взгляд, что у Хукера… хоть отбавляй.

— А сейчас? — спросила я.

— Вся планета.

— Ах, да, я и забыла.

Я видела, как желание заполучить подружку по играм для Мистера Игрунка перевешивает желание остаться инкогнито. Парень чуть подвинулся и наклонился ближе ко мне, и я поняла, что Мистер Игрунок победил.

— Последнюю пару лет мы базировались в Цюрихе, — сказал он.

— Тогда понятно, почему такой костюм.

— У нас возникли кое-какие проблемы, когда мы прилетели, и у меня не было времени переодеться. А как вы? Живете тут?

— Временами. По большей части я живу на планете.

— Пытаетесь посмеяться надо мной? — спросил он.

— Пытаюсь с вами заигрывать, — парировала я. Могла же я пустить в дело кое-какое оружие, имевшееся в моем арсенале, верно? Я только надеялась, что Хукер вооружен и держится поблизости.

Саймону понравилось, судя по улыбке.

— Отлично, — одобрил он.

И только для протокола: я совершенно убеждена, что он бы улыбался и сказал «отлично», будь у меня тело на две трети в коросте и задница, как у Фрэнсис Говорящей Лошади.

— Итак, чем вы занимаетесь в Цюрихе? — спросила я.

— Я толкач.

В моем округе в Балтиморе, «толкач» означает человека, обеспечивающего, чтобы дела двигались гладко. Например, если владелец бара не заплатил за «крышу» вовремя, толкач может с ним побеседовать и разбить коленные чашечки в качестве стимулирующего средства.

— Толкач, — повторила я. — И какого рода вещи вы толкаете?

— Задаете слишком много вопросов.

— Чтобы поддержать беседу. Я где-то читала, что мужчины любят, когда интересуются их работой.

Широкая улыбка.

— Парень, на которого я работаю, занят в импортно-экспортом бизнесе. Я содействую процессу.

— А что он экспортирует? Карбюраторы?

— Может, продолжим разговор где-нибудь в другом месте, — предложил он. — Типа переместимся в бар.

Рассчитывая на ночные забавы. Напоив наивную цыпочку.

— Конечно, — согласилась я.

Мы прошли немного и поднялись по лестнице, ведущей к дверям бара, примыкавшего к «Монти». Там оседлали пару стульев и заказали выпивку. Глядя поверх плеча Саймона, я увидела Хукера, наблюдавшего из переулка и изображавшего рукой петлю на шее.

— Простите, — извинилась я. — Я сейчас вернусь.

Я последовала за Хукером по переулку и завернула за угол.

— И что все это значит? — спросила я.

— Ты заказала выпивку?

— Ага.

— О черт, ты собираешься надраться, а потом мне придется спасать тебя от Кинг Конга. Он же килограмм на пятнадцать тяжелее меня. Будет скверно.

— Я не собираюсь напиваться.

— Милочка, ты самая худшая пьяница, которую я видел. Да ты пьянеешь, стоит тебе понюхать пробку от бутылки. Что ты заказала? Спорим, какой-нибудь из этих финтифлюшных коктейлей с фруктами и зонтиком.

— Я взяла пиво.

— Безалкогольное пиво?

Я сощурила глаза:

— Ты хочешь, чтобы я вытянула информацию из этого парня или как?

Хукер подбоченился. С несчастным видом.

— Соглашаюсь на это по единственной причине: я же знаю, как ты горазда говорить «нет».

Я вернулась в бар.

— Итак, поболтаем, — предложила я Саймону. — Расскажите-ка мне об импорте-экспорте. Я так представляю, что вы импортируете и экспортируете болиды.

— Болиды?

— Ну вы же гостите на яхте Уэво, вот я и предположила, что вы имеете отношение к гонкам.

— Ни чуточки. «Уэво Индастриз» запускает лапы во многие пироги.

Пил он виски «Джек Дэниелс» со льдом. Он опрокинул остатки и впился в меня взглядом. Я же потихоньку потягивала пиво, как леди. У парня был такой вид, словно ему хотелось меня поторопить, но он сдержался и заказал еще одну порцию виски.

— Чем ты занимаешься? — спросил он.

— Продаю женское белье.

Понятия не имею, откуда я это взяла. Просто выскочило. И по выражению на его лице я поняла, что выбор правильный. Куда лучше, чем признаться, что я механик, к примеру.

— Вроде «Виктория Сикрет»? — спросил он.

— Угу, это по моей части. Я леди «Виктория Сикрет».

От второй порции он окосел.

— Всегда хотел встретить леди «Виктория Сикрет».

— Ну, сегодня тебе повезло.

Он слегка толкнул меня коленом по моей коленке.

— Мне нравится, как это звучит. И насколько мне сегодня повезет, как ты думаешь?

— Да ты можешь поймать настоящую удачу за хвост.

Ну уж нет.

Я повернулась на стуле и посмотрела, как уезжает пожарная машина. «Скорая» уже исчезла. Единственный спасательный транспорт, что оставался на месте — одинокая полицейская машина. Большая часть толпы рассосалась, а экипаж слонялся по первой палубе.

— Похоже, все вернулись на яхту, — сказала я. — Надеюсь, повреждения незначительные.

На барной стойке, как по волшебству, возник третий «Джек Дэниелс».

— Да наплевать, если эта чертова яхта совсем сгинет, — заявил Саймон. — Эта операция и так идет крахом. По мне, так я бы списал ее со счетов и отправился домой.

— А твой хозяин так не считает?

— У хозяина миссия.

— Бьюсь об заклад, этот пожар пришелся Рэю Уэво не по вкусу. Удивительно, что он не бросился спасаться вместе со всеми с корабля.

— Рэя там нет. Он уехал из города. Он и его два клоуна.

Перед нами стоял бармен и протирал стаканы:

— Если вы о Родригесе и Лукке, то только что видел их на парковке. Выносил мешок с мусором и прошел мимо них.

Саймон обратил все свое внимание на бармена:

— Вы уверены?

— Ага, сидели в своей машине. В черном «БМВ».

Ура! Отличненько! Мы с Хукером можем выследить их и спасти Проглота.

— Мне нужно с ними поговорить, — заявил Саймон.

Нет! Ни за что. «Поговорить» — значит заставить их мистическим образом исчезнуть, если они не дадут правильных ответов. А это воспрепятствует моим намерениям спасти Проглота. И еще мне нужно, чтобы полиция нашла Родригеса и Лукку с орудием убийства.

— Наверно, просто обознались, — выразила я сомнение.

— Видел татуировку на шее, — возразил бармен.

— Да куча бандитов имеет татуировки, — высмеяла я его. — Взгляните на этого парня, что сидит рядом. Спорим, у него есть татушка.

— Только не на шее, — сказал Саймон. Он встал и кинул пару двадцаток на стойку. — Дорогуша, придется тебя оставить.

— Черт, вот досада, — заявила я ему. — А у меня такие планы. Хотела тебя осчастливить по полной. Я бы с тобой такие вещички проделала, которых ты и знать не знаешь.

Он пододвинул мне салфетку:

— Дай мне свой номер, и я тебе перезвоню, когда разделаюсь с работой.

— Ага, только момент упустишь. Я уже остыну. Знаешь ли, не могу же вечно пылать.

— Это много времени не займет.

— Ладно, я не со всяким связываюсь, но позволю тебе заглянуть мне под юбку, если забудешь о тех парнях на парковке. Или сейчас или никогда.

— Что именно? Заглянуть тебе под юбку?

— Эй, у меня там такие штучки спрятаны.

— Я загляну тебе под юбку, — предложил бармен. — И даже поставлю еще пива.

— Кстати, а зачем тебе эти парни на парковке? — спросила я Саймона.

— Хочу с ними потолковать.

— Только это?

— Ну, более-менее.

— А в другой раз не можешь с ними потолковать?

Он ухмыльнулся:

— Черт, ну как же ты меня хочешь. Догадываюсь, что ты не ходишь часто на свидания, а? Когда последний раз ты играла с кем-то в «колбаску»?

Теперь мысленно возникла красочная картинка. Какую женщину не посетят романтические фантазии с мужчиной, который пенис называет «колбаской»?

— Ну, какое-то время назад, — призналась я. Что было правдой. — Полагаю, потому я такая голодная и хочу твою… э, колбаску.

— Хотел бы тебе угодить, — признался Саймон, слезая со стула, — но сначала кое с чем нужно разобраться.

Я спрыгнула с барного стула и прошла через патио к Хукеру.

— У нас проблема, — сообщила я к нему. — Бармен только что проговорился этому толкачу покупателя микрочипа, что Родригес и Лукка находятся на парковке.

— Толкачу?

— Горилле в баре. Они американцы, но живут в Цюрихе. И Рэй, по-видимому, исчез.

Мы прокрались в густой кустарник на краю парковки и увидели, как Саймон постучал стволом в окно «БМВ» со стороны водителя и сделал знак Родригесу и Лукке выйти из машины. Пару минут они постояли и поговорили. Выглядели миролюбивыми. Саймон жестом указал типа «ступайте на яхту», а Родригес помотал головой, дескать, «нет». Он считал, что это не очень хорошая идея.

Бах. Саймон стрельнул Родригесу в ногу.

— Твою мать, — выругался Родригес. И тяжело осел на тротуар.

Я отпрянула при выстреле и почувствовала, как закружилась голова. Непереносимо видеть, как кто-то стреляет с таким холодным расчетом. Я-то просто стукнула беднягу по колену фонариком, но в тот раз это казалось другое дело. Я опустила голову вниз и сделала глубокий вдох.

Даже с этого расстояния в темноте я могла видеть, как ошалел Лукка, вытаращив глаза.

— Сделай что-нибудь, — прошептала я Хукеру. Мы не можем дать исчезнуть Родригесу и Лукке. Они нам нужны.

— Милочка, у этого гориллы пистолет.

— У тебя тоже.

— Да, но горилла любит его пускать в дело. Мой же просто для показухи.

— Позвони в полицию!

Хукер набрал 911.

— Здесь хулиганство на парковке у гавани Саут-Бич, — зашептал он в телефон. — Кто это? Вы хотите знать мое имя? Дикки Бонанно. И вам стоит поспешить или кого-то убьют, или похитят. — Хукер с чистой совестью сложил телефон и сунул в карман.

— Ты не сообщил диспетчеру о стрельбе, — упрекнула я.

— Я думал, что это входит в хулиганство.

— Не всякое хулиганство — со стрельбой. Стрельба куда серьезней старого доброго хулиганства.

— Не обязательно. Тебя могут забить до смерти в драке. А в перестрелке может и волоска с головы не упасть.

— Полиция уже едет? — спросила я.

— Думаю, да.

— Что значит, ты думаешь? Что сказал диспетчер?

— Она сказала, чтобы я сохранял спокойствие.

Саймон тоже куда-то позвонил, и спустя минуты три на сцене появился его партнер по путешествию. Они обыскали Родригеса и Лукку и загрузили их в «БМВ» на заднее сидение.

— Где же полиция? — вопрошала я, впадая в легкую панику. — Не слышно никаких сирен. И мигалок я не вижу. Нет, чтобы сказать диспетчеру о перестрелке. Тебе следовало настоять.

— Я и был настойчив. Я просто не вел себя, как ненормальный.

— А вот надо было себя так вести, потому что не вижу я ни одного копа на месте преступления.

— Ладно, в следующий раз нужно тебе самой сделать этот дурацкий звонок.

— Вот и дождешься.

— Ну и ладно.

— Ладно.

Мы уставились друг на друга нос к носу, уперев руки в бока.

И тут уголки губ Хукера дрогнули и начали складываться в улыбку:

— Мы что, деремся?

— Дискутируем.

— А я думаю, это драка.

— Это не драка.

— По мне, так самая настоящая драка.

— Забудь. И никакого примирительного секса.

— Стоило попробовать, — произнес Хукер.

Саймон с напарником залезли в «БМВ», и машина выехала со стоянки. Мы с Хукером забрались в нашу арендованную тачку, и все двинули на север.

— Я узнала кое-что интересное от Саймона.

— От того парня в баре?

— Да. Он сказал, что они не имеют отношения к гонкам. И добавил, что Рэй запустил лапы в другие пироги.

— А не упоминал, какие пироги? Яблочные, черничные, женские?

— Не-а. Насчет женских точно.

«БМВ» пробирался в потоке транспорта, и, естественно, мы его потеряли через пару кварталов и парочку светофоров.

— Ладно, — зявил Хукер, — вот как я оцениваю ситуацию. Если Проглот в багажнике, они его найдут, и, наверно, его статус сильно не изменится. По крайней мере, на время. Что же касается нас, то мы облажались.

— Что-то еще?

— Нужно найти Рэя. И нам нужно узнать, кто такой этот покупатель чипа. Но до всего этого нам нужно вернуться к Фелиции, поскольку я уже валюсь с ног.

 

Глава 14

Я проехала разок около предназначенного на слом бунгало, чтобы проверить, как обстоят дела. Та же тачка на том же месте. За мной следом ехал Джуди. Когда я пошла на второй круг вокруг квартала, Джуди вернулся и припарковал арендованную машину на месте, которое я перед этим покинула.

«Сейчас или никогда», — решила я, и, глубоко вздохнув, завернула машину «Время для пиццы» на подъездную дорожку. Потом вышла, обошла машину со стороны пассажирского сидения и захватила пиццу с содовой. Промаршировала к двери и позвонила. Ничего. Звонок молчал. Он не работал. Отлично. Я со всей силы постучала ногой в дверь. Никакой реакции.

— Эй! — заорала я. — Есть кто дома?

И снова хорошенько пнула дверь.

Тут я услышала неясные голоса за дверью. Дверь открылась, выглянул огромный потный парнище и воззрился на меня.

— Чево? — спросил парнище.

— Доставка пиццы.

— Вы опаздываете.

— Я бы успела вовремя, если бы открыли дверь, когда я только появилась. Вам нужно починить звонок. Что вы вообще здесь делаете? Похоже, все эти дома идут под снос.

— Я работаю на парня, который собирается тут строиться. Мы здесь… типа изучаем обстановку.

— С вас двенадцать пятьдесят.

— Дам тебе пятнадцать, ты такая прелесть.

Он дал мне пятнадцать долларов. Я пожелала ему доброго дня. А потом залезла в украденную машину и уехала. Я уже добралась было до Северо-западной Двенадцатой улицы, когда позади меня замигали огни полицейской машины. Черт. Я остановилась, вышла и пошла к машине копов. И как назло, это оказался тот же коп, что арестовал меня вчера.

— Вот же черт, — сказал он. — Опять вы. Дайте же передохнуть.

— Я на секретном задании.

— Ну, конечно же.

— А позади вас мой напарник.

Позади полицейской машины маячил Джуди. Рядом с ним на сиденье устроился Брайан, положив передние лапы на приборную панель, насупив шнауцеровы брови и хмуро уставившись на полицейскую машину.

Коп обернулся на Джуди:

— Этот гей с собакой? Вы шутите?

— Как вы узнали, что он гей?

— Я же коп. Я такое за версту чую. И его собака носит один из этих радужных ошейников.

— Может, это просто его пес гей.

— Леди, я не хочу даже думать об этом. У меня в мошонке яйца сжимаются только при одной мысли о таком.

— Послушайте, у меня есть кое-какие дела, которые нужно сделать…

— Типа отправиться в тюрьму?

— Вы же не собираетесь вынуждать меня позвать тех парней с голубыми спецсигналами, а?

— Скалу и Мартина? Нет! Не стоит. Ненавижу этих парней.

— Вот что вам скажу. Мне эта машина уже не нужна. Как насчет того, что я оставлю ее здесь, а вы заявите о ней?

— Отлично. Великолепно. Но вам пора прекратить воровать машины в мое дежурство. Крадите их в ночную смену. Угоняйте их где-нибудь в Корал Гейблс или Майами-бич.

Я вернулась к Джуди, прогнала Брайана на заднее сидение и пристегнулась.

— Ну и хороша же ты, — заметил Джуди.

Пятнадцать минут спустя мы снова оказались у заброшенного бунгало. Я скорчилась на заднем сиденье так, чтобы меня не было видно. Машину вел Джуди. По плану он должен был припарковать машину позади серебристой «камри», сгонять к дому, заявить обитателям, что он потерялся, и спросить дорогу. Если никто не откликнется на его вопли, стук и пинки в дверь, то мы выиграли.

— Если я не вернусь, обещай позаботиться о Брайане, — попросил Джуди.

Я посмотрела на Брайна, восседавшего на заднем сидении. Если есть Бог на небесах, он позволит Джуди вернуться.

— Он очень умный, — заметил Джуди. — Если поменять местами две буквы в его имени, то оно будет значить умница.

Я сидела на месте и прислушивалась, как Джуди идет к дому. Вот он постучал. Потом заорал. И затем наступила тишина. Я высунула голову. Джуди не было видно. Я посмотрела на Брайана.

— Где он? — спросила я у него.

Брайан просто сидел на месте. И выглядел обеспокоенным. Очень было похоже, что он не сходил с ума по возможной перспективе прожить со мной остаток жизни.

Джуди появился с задней стороны дома, и я перевела дух. Он обошел вокруг бунгало, наверно, выискивая открытое окно. Потом вернулся к передней двери и помахал мне.

Я устроилась за рулем и повела машину к подъездной дорожке.

— Мне удалось заглянуть в окна с тыльной стороны, — пояснил Джуди. — Есть хорошие новости, а есть и плохие. Хорошие новости — оба бандита вышли из строя. А плохие — похоже, они поделились пиццей с Биллом и Хукером.

Я вытащила из багажника монтировку.

Джуди заглянул через мое плечо в багажник:

— Что это за штуковина в багажнике?

— Бомба. Наверно, боеголовка, если быть более точным.

— Меньшего я и не ожидал, — заметил Джуди. — Ты никогда не разочаровываешь.

Я прошла через двор с монтировкой в руках и сунула ее между косяком и дверью прямо над дверной ручкой. Потом навалилась всем весом, косяк не выдержал, и дверь с треском открылась.

Внутри дом производил еще более гнетущее впечатление, чем снаружи. Воздух был спертый, воняло неисправной канализацией, несвежей пиццей. Мебель — хоть сейчас на свалку. Тусклое освещение.

Сальзаровские парниши валялись лицом вниз, попадав с металлических стульев возле дешевого пластикового кухонного столика. На столе лежала открытая коробка. В коробке ничего не осталось, кроме пятен томатного соуса и кусочков сыра.

Из коридорчика двери вели в гостиную, столовую и кухню. Две спальни и небольшая ванная в конце коридора. Двери в спальни были нараспашку. В одной из спален находились скованные вместе наручниками Билл и Хукер. Они в отключке лежали на кровати. Рядом с рукой Хукера на изношенном желтом одеяле валялся недоеденный кусок пиццы.

— Эй, погодите, — сказала я. — А где же Мария?

Мы обыскали вторую спальню и ванную комнату. Марии не было.

— Наверно, она в другом месте, — предположил Джуди.

Никто из нас полностью в это не верил, но на данный момент лучше так и думать. Беспокойся об одном деле за раз.

— И как же мы уберем отсюда этих больших мальчиков? — спросил Джуди. — Они скованы и вместе весят около трех сотен шестидесяти фунтов. И потом их еще тащить через дверь.

Я сбегала в кухню и проверила карманы головорезов на предмет ключей. Потом быстро осмотрела дом. Никаких ключей от наручников. Я посмотрела на дверь спальни. Да, недостаточно широки, чтобы протащить Билла и Хукера бок о бок.

— Сложим их как сандвич и протащим.

Мы с трудом стащили Билла и Хукера на пол, стараясь не повредить ране Билла. Потом стянули покрывало с кровати и подсунули под Хукера. Потом положили Билла лицом вниз на Хукера.

Мы с Джуди вместе взялись за одеяло и поволокли парней по полу спальни, через гостиную и вытащили наружу. Потом доставили тем же образом к машине и там снова застопорились.

— Есть предложение попытаться устроить их на заднем сиденье, — сказала я.

Мы толкали и тянули, и ухитрились таки более-менее усадить их на заднее сидение. Хукер повис на ремне безопасности, опустив вниз голову и открыв рот. Билл прислонился к Хукеру с видом Багамского Зомби.

Брайан ретировался в переднюю часть машины и забился между сидениями, не вполне уверенный, что ему нравится то, что он видит.

— Знаешь, что нам стоит сделать? — спросил Джуди. — Давай возьмем одного из бандитов с собой. А потом допросим, и, может, вызнаем, где они прячут Марию.

Мы вернулись в дом и выбрали бандита поменьше. Потом вытащили его и приволокли к багажнику. Я открыла багажник и вынула запасную шину. Сейчас там хватало место и для бандита, и для боеголовки. Я хорошенько осмотрела боеголовку, чтобы убедиться, что ей ничего не грозит рядом с головорезом. Кажется, ничем ее повредить было нельзя. Мы засунули бандита в багажник и закрыли крышку.

— Теперь нам требуется хороший магазинчик порно, — заявила я. — Из тех, где продают оборудование. К наручникам имеется универсальный ключ. Я знаю это по сериалу «Копы».

— Обожаю этот сериал, — признался Джуди.

Я пересекла Майами Ривер и поехала на юг по Семнадцатой улице в Литтл Гавана. Через несколько кварталов я увидела то, что искала. «Зрелища для взрослых». Я свернула на парковочную площадку и подъехала к входной двери в магазин.

— Я не хочу тратиться на дорогие наручники лишь затем, чтобы достать ключ, — сказала я Джуди. — Сходи и посмотри, не сможешь ли одолжить его.

Джуди сбегал в магазин и пару минут спустя вышел с парнем, который выглядел, как Оззи Осборн не в лучшие времена.

— Ух ты, — воскликнул парень при виде Хукера и Билла. — Вот извращенцы.

Мы разомкнули наручники, и порно-парень утащился обратно в магазин. Мы с Джуди предприняли острожную попытку привести в чувство Хукера и Билла. Хукер открыл один глаз, блаженно улыбнулся мне и снова впал в дрему.

— Нам стоит найти благое применение этим наручникам, — заметил Джуди.

Мы обошли машину, поболтались у багажника, чтобы убедиться, что никто не смотрит. Потом открыли его, перевернули бандита, завели ему руки за спину и сковали наручниками.

— Гораздо лучше, — удовлетворился Джуди. — А то страшновато его оставлять тут наедине с боеголовкой.

Как бы странно это не звучало, но я уже начала привыкать таскаться повсюду с этой боеголовкой. Я не зашла так далеко, чтобы утверждать, что буду по ней скучать, когда избавлюсь от нее, но я уже не волновалась так сильно, как совсем недавно. Она стала для меня типа… багажа.

Мы с Джуди вернулись в машину и осмотрели Хукера и Билла. Казалось, что им тут удобно, дыхание у них нормальное, цвет лица, вроде, хороший. И все же я переживала. Мне стало бы легче, если бы они очнулись.

— Признательна тебе за помощь, — поблагодарила я Джуди. — Наверно, мне стоит отвезти тебя и Брайана домой.

— И не рассчитывай. Я останусь с тобой, пока эти плохие мальчики не проснутся.

Вот так мы сидели перед порномагазином и ждали, когда же проснутся Хукер и Билл.

— В точности, как в школе, — улыбаясь, вспоминал Джуди. — Мы вечно вытаскивали Билла из неприятностей. И, как правило, в них участвовали юные леди.

Временами что-то меняется, но по большей части все остается прежним.

Спустя час Хукер снова открыл глаз.

— Я что-то пропустил? — спросил он.

— Мы вас спасли, — ответила я.

— Последнее, что я помню: я ел пиццу.

— Угу, — подтвердила я. — Я воспользовалась старым, как этот мир, трюком с доставкой пиццы.

— Что это за большое влажное пятно на моих трусах?

— Слюни.

— Какое облегчение. — Он выглянул в окно. — Мы припарковались перед порномагазином. Зачем?

— Нам требовался ключ от наручников.

Билл открыл глаза:

— Порномагазин? — Он схватился за голову. — Ой, адски голова болит.

— Твоя сестренка доставила отравленную пиццу плохим парням, а мы ее съели, — пояснил Хукер.

— А что я говорил? Рано или поздно Барни объявится, — сказал Билл. — Она меня всегда спасала.

— По мне, так не так скоро, — заметил Хукер. — Дела обернулись по-настоящему паршиво.

— Хукер пел, как участник «Американского Идола», — пояснил Билл. — Они привязали его к стулу, разок заехали в морду, и он рассказал им все, что они хотели знать.

— Точно, — подтвердил Хукер. — Я рассказал, что мы зарыли контейнер на десять футов в джунглях вверх по течению на восьмую часть мили. Чтобы им было, чем заняться. Билл был уверен, что ты с морпехами уже мчишься спасать наши задницы.

— Морской спецназ был занят, — сказала я. — Свободным оказался только Джуди.

— Я так понимаю, что в тот день, когда Сальзар обнаружит, что я послал его ловить зайца в поле, он прикажет своим головорезам вернуться и выбить из меня дерьмо, — заметил Хукер. — Уж очень сильно он хочет этот контейнер.

— Он наполнен нервно-паралитическим газом, — пояснила я. — SovarK2. Приблизительно шесть миллионов смертельных доз. Если распылить его над Майами, то он убьет сотни тысяч людей. Оказывается, Слизняк и Хромоног служат в одной из тех правительственных служб на три буквы. И пытаются отыскать контейнер и прижать к ногтю Сальзара.

— Ну и дурачили же меня, — возмутился Хукер.

— Меня тоже. И я им совсем не доверяю. Я могла бы попросить их помочь, но они меня беспокоят.

— Я ничего не знаю, — пожаловался Джуди. — Никто мне ничего не рассказывает.

— Когда Мария ныряла за золотом, она попутно нашла контейнер. Тогда мы не знали, что, как оказалось, это химическая бомба.

— Та бомба, которую мы возим в багажнике? — уточнил Джуди.

Хукер вопросительно посмотрел на меня:

— В багажнике?

— Я волновалась, что Сальзар найдет ее. Поэтому вернулась, забрала ее и… она в багажнике.

Все повернулись и посмотрели в сторону заднего сидения, будто сквозь него могли разглядеть содержимое багажника.

— В этом багажнике? — уточнил Хукер.

— Угу.

— Ты повсюду ездишь с химической бомбой в багажнике?

— Угу.

— Не хочется отвлекать вас от темы, — вмешался Билл. — Но Мария все еще у них.

— Я не знаю, где она, — сказала я ему. — Мы объехали все владения Сальзара, но ничего не нашли. Ни Марии, ни золотых слитков.

Позади нас припарковался автомобиль, вышел лысеющий пожилой тип и пошел в магазин для взрослых.

— Я его знаю! — воскликнул Джуди. — Это же мой дантист.

— Погоди минуту, — снова заговорил Хукер. — Я хочу вернуться к бомбе в багажнике. Как ты увезла ее с Кубы?

— Мне помог Чак. И его друг Райан.

— Они слетали на остров, взяли бомбу, привезли обратно и положили в твой багажник? — спросил Хукер.

— В целом так.

Я завела мотор и выехала со стоянки. Я понятия не имела, что делать, но, похоже, настало время двигаться дальше.

— Я, может, знаю, где они держат Марию, — произнес Билл. — Когда они только вывели нас из офиса Сальзара, то возник спор, куда нас везти. Они говорили что-то о гараже в Тамайми Трейл.

Вид у Билла был неважный. Лицо мертвенно-бледное, под глазами темные синяки. Сквозь повязку на ребрах выступила кровь и испачкала рубашку.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я его.

— Отлично, — ответил он.

— Выглядишь ужасно.

— Плохая пицца.

— Вот как мы поступим, — сказала я ему. — Я отправлю тебя домой с Джуди. Если ты пообещаешь не покидать постели, мы с Хукером поищем Марию.

— Так не пойдет, — возразил Билл. — Вы должны пообещать найти ее. И ты поможешь ей вызволить отца с Кубы.

— Сделаю все возможное, — пообещала я.

Из багажника раздались звуки возни и приглушенные вопли.

— Бандит очнулся, — заметил Джуди.

Я повернулась к Биллу и Хукеру:

— Чуть не забыла. У меня в багажнике еще бандит.

— Мы подумали, что не помешает допросить одного из людей Сальзара, — внес ясность Джуди. — Поэтому положили его в багажник… с бомбой.

— Это была идея Джуди, — добавила я. — Он у нас лидер по борьбе с преступниками.

— Кое-кто думает, что я похож на Магнума, — скромно заметил Джуди. — Как считаете: я похож на Магнума? Может, что-то такое в линии рта?

— Я вообще проснулся, а? — последовала реплика Хукера. — Это ведь не сон?

 

Глава 15

К тому времени, как мы добрались до дома Джуди, парень в пикапе окончательно утихомирился.

— Чего хочет Сальзар? — поинтересовался Джуди. — Мне известно только то, что прочел в газетах.

— Он жуткий тип, — ответил Хукер. — Совсем на этом контейнере помешался. Одержим идеей захватить власть на Кубе. Думаю, тут он не совсем в своем уме. Сдается мне: то, что начиналось как вполне разумный политический ход, превратилось в навязчивый бред. Звезда Кастро катится к закату, и в Политбюро царит неразбериха с властью. Если Сальзар не ввяжется туда с контейнером, то, по-моему, он потеряет свое место в истории.

— Он мне звонил и запугивал до чертиков, — пожаловалась я.

— Нашел твой сотовый номер в моем телефоне. Он пришел в бешенство, когда обнаружил, что ты смылась, — рассказал Хукер.

Был разгар дня. В небе зависали пушистые облака, поднялся ветерок. Было бы прекрасно провести денек на пляже или покататься на яхте. За пару кварталов бездельничали почти голые солнцепоклонники, а официанты Оушен-Драйв сновали туда-сюда. А я, не сменив нижнее белье со вчерашнего дня, сижу тут на парковке с бомбой и головорезом в багажнике.

— Тогда ладненько, — заявил Джуди. — Давайте-ка поднимем Билла и устроим удобненько. И вы поднимайтесь и устраивайтесь тоже. Я могу поставить кофейник. И у меня есть торт.

— Кто-нибудь знает, что делать с бандитом? — спросила я.

— Он может тоже подняться, — предложил Джули. — Комнат у меня много. Можем закрыть его в моей дамской комнате. А прежде, чем поместим его в дамскую комнату, можем поставить карибскую музыку и выбить из него дерьмо.

— Звучит очень весело, — заметил Билл.

Мы открыли багажник и вытащили бандюгу. Он безумно таращил глаза и обливался потом.

— Это Дэйв, — представил его Хукер. А потом заехал кулаком в физиономию.

— Прекрати! — остановил его Джуди, прижав к груди Брайана. — Я пошутил насчет битья. — Он закрыл ладонью глазки песика. — Не смотри.

— Я ему это задолжал, — пояснил Хукер.

Парень из НАСКАР снова был в седле.

Мы подняли Дэйва в квартиру Джуди, закрыли за собой дверь и приперли бандита к стенке.

— Нам нужно знать, где прячут Марию, — сказала я ему.

— Хрен вам, — заявил Дэйв.

— Можно я его снова стукну? — попросил Хукер.

— Нет! — возразил Джуди. — Он зальет кровью ковер.

— Твой последний шанс, — обратилась я к Дэйву. — Или хуже будет.

— Или хуже будет что? — поинтересовался он.

— Или мы спустим на тебя Брайана, — пообещал Джуди.

Очутившийся дома, счастливый Брайан носился кругами и лаял:

— Аф, аф, аф, аф.

— Ага, очень напугали, — заявил Дэйв.

Джуди вытащил из кармана кусочек печенья и поднял его вверх на уровне пояса. Брайан бросился, подпрыгнул, как пружина, и ГАМ! Кусочек печенья превратился в пыль.

Хукер разулыбался.

— Позвольте мне, — произнес он, расстегивая молнию на штанах Дэйва. Брюки упали, собравшись лужицей у ног Дэйва, который остался стоять в тесных плавках.

Джуди подхватил Брайана и встал на цыпочки с собакой под мышкой. Свободной рукой он уронил три кусочка печенья спереди на трусы Дэйва, немножечко раскрошив, чтобы аромат пряностей посильнее чувствовался, и удостоверившись, что крошки попали в выпирающий мешочек.

— Ррраффф! — гавкнул Брайан, наблюдая, как кусочки печенья исчезают на глазах.

Джуди выставил Брайана, чтобы тот лучше унюхал печенье. У Брайана потекла слюна. Ушки его поднялись, а ногами он стал загребать воздух. Он выгибался и дергал лапами, глаза выпучились из орбит, и шнауцерова слюна забрызгала все вокруг.

— Аф, аф, аф, аф! — на Брайана напало пряное бешенство.

— Ладно, сейчас я отпускаю Брайана, — предупредил Джуди.

— Боже, нет! — воскликнул Дэйв. — Вы, народ, совсем чокнулись.

— Итак, что насчет Марии? — спросила я его. — Ты знаешь, где она?

— Ага, — подтвердил Дэйв. — Я знаю. Только уберите от меня этого пса.

— Где Мария? — снова спросила я.

— У Сальзара гараж в Трейле. Она в том гараже, — сказал Дэйв.

— Она жива?

— Да, жива.

Закончив допрос Дэйва, мы подтянули ему штаны и отправили в дамскую комнату.

— Эй, — обратился он, — вы не можете оставить меня так со скованными руками и крошками в трусах. А что, если мне понадобится туалет?

Джуди улыбнулся ему.

— Только кликни меня, большой мальчик, и я рад буду помочь тебе.

Мы закрыли дверь за Дэйвом, и Джуди закатил глаза.

— Хлыстом его не трону, — сказал Джуди, — но не смог бы отказать себе в удовольствии пугнуть его еще раз. Сейчас, если вы удобненько устроитесь, я сварю кофе, и мы сможем сесть и разработать спасательную операцию.

— Нам нужна помощь, — заявила я, когда мы уселись за столик. — Нам требуется кто-нибудь из правительства, кому мы могли бы доверять.

— Я знаю одного парня, — сказал Хукер.

Хукер позвонил своему помощнику и несколько минут спустя у него уже был номер телефона. Потом набрал этот номер, быстро переговорил, когда его соединили, и стал объяснять суть дела.

— Я нашел кое-что, что может быть опасным, — сказал Хукер тому человеку в телефоне. — И хочу передать эту штуковину властям, но не знаю, как это проделать. Думаю, что передать местной полиции мы бы не хотели. — На другом конце провода кто-то что-то говорил. — Не хочу вдаваться в детали по сотовому телефону, — объяснил Хукер. — Давайте просто предположим, что правительство выиграет от владения этой по сути химической штуковиной. Ко мне уже приставали два лузера, которые назвались федералами.

— Скала и Мартин, — подсказала я. — Работают в Майами.

Хукер повторил имена своему собеседнику.

— И еще вот что, — добавил Хукер. — Я хочу выручить кое-кого из тюрьмы на Кубе. Может быть, выкупить его.

Последовала дальнейшая краткая беседа, и Хукер отключил телефон.

— Он собирается перезвонить мне, — сообщил Хукер.

— У него есть имя?

— Ричард Гил.

— Сенатор Ричард Гил?

— Ага. Он отличный парень.

— И фанат НАСКАР?

— Не без этого.

— Давайте составим список того, что нам предстоит выполнить, — предложил Джуди. — Нам нужно спасти Марию. Мы должны достать золото и с его помощью выкупить отца Марии с Кубы. И еще передать бомбу властям.

— И было бы неплохо, если бы мы нейтрализовали Сальзара, — добавил Хукер.

— Нейтрализовать? — повторил Джуди. — Ты имеешь в виду: пристукнуть его?

— Парень из НАСКАР не пристукивает людей, — возмутился Хукер. — НАСКАР не одобряет насилие. Нейтрализация в более широком масштабе.

Брайан скулил перед дамской комнатой и нюхал под дверью. Ему хотелось печенья.

— Давайте подытожим, что нам известно, — продолжил совещание Джуди. — Мы знаем расположение гаража на Тамайми Трейл. Мы знаем, как он выглядит внутри, что там всегда сторожат четверо парней. И там находится упакованное для отправки на Кубу золото.

— Мы знаем, что вертолет может садиться на парковке за гаражем, — напомнил Билл.

— Думаю, мой человек мог бы посодействовать в таком деле, как обменять старого кубинца на золото, — сказал Хукер. — И думаю, он мог бы уладить дела с передачей контейнера. Чего он, наверно, не собирается делать, так это захватывать бандитов с поличным. Так что мы сами должны произвести облаву. А потом сдать их.

— Я не хочу остаться в стороне, — заявил Билл.

— Ты ужасно выглядишь, — возразила я ему.

— Я справлюсь, — заверил он.

Было далеко за полдень, и к шести у нас имелся по большей части неплохой план. На бумаге он выглядел нелепо. Словно взят из какого-то дешевого боевика. Но это было лучшее, что мы смогли сочинить. И мы не могли начать действовать, пока не позвонит сенатор.

В семь тридцать раздался звонок, и ответил Хукер. Это был сенатор Гил. Хукер что-то записывал во время разговора. Лицо его покраснело, когда он положил трубку.

— Лед тронулся, — сказал он. — Все будет на месте завтра в десять утра. — Он повернулся ко мне. — Парень из НАСКАР чуточку в тупике.

Мы все тут в затруднении.

— Гил сказал, что Слизняк и Хромоног входят в спецподразделение совместного ведомства, которое отслеживает международную торговлю оружием. Он мало что о них знает. Они были в этом подразделении три года. До этого они числились в «Бюро по контролю за соблюдением законов об алкогольных напитках, табачных изделиях, огнестрельном оружии и взрывчатых веществах», перебирали бумажки. Гил послал их помочь нам. Он решил, что нам не помешает огневая поддержка.

У меня сработал сигнал тревоги.

— Они придут сюда?

— Ага. А что, какие-то проблемы?

— Не знаю. Что-то в этих парнях чувствуется не то. Может, нам нужно что-то сделать с бомбой.

— Черт, — вспомнил Хукер. — Мы оставили бомбу в машине. Я совсем забыл о ней.

Мы всей толпой вышли, влезли в лифт и отправились в гараж. Джуди взял с собой одеяло, чтобы мы смогли завернуть в него бомбу и пронести незаметно по лестнице.

Хукер открыл багажник.

— Она тю-тю!

Мы все ахнули.

Он подмигнул мне.

— Шучу.

Вот такой он, юмор у Парня из НАСКАР.

Хукер выволок бомбу из багажника, мы завернули ее в одеяло, и Хукер направился в лифту.

— Словно тащишь гигантский восьмидесятифунтовый арбуз, — поделился он. — Кто-нибудь, нажмите кнопку. Барни будет разочарована, если я схлопочу грыжу из-за этой фигни. У Барни на меня планы.

Билл ухмыльнулся Хукеру.

— Грыжа — наименьшая из твоих проблем, если у Барни на тебя планы, бедный ты тупой сукин сын.

Мы добрались до квартиры, и Джуди побежал вперед — расчистить нам дорогу.

— Положим в мой шкаф. Там безопасно. Погодите, не на сандалии от Гуччи. Вот сюда вправо, рядом с ботинками от Армани.

Только мы закрыли дверцу шкафа, как раздался звонок в дверь. Это явились Слизняк и Хромоног.

Джуди посмотрел на них в дверной глазок.

— Вид у них несчастливый, — прошептал мне Джуди. — Словно их переехал грузовик… и не раз.

— Тяжела участь федерального агента, — сказала я.

Джуди открыл дверь, и я представила Слизняка и Хромонога Джуди и Биллу.

— Итак, джентльмены, вы агенты, — произнес Джуди, изобразив пальцами кавычки на слове «агенты». — Это, должно быть, очень захватывающе.

— Как бы не так, — проворчал Хромоног. — Перебиваемся ради пенсии. Не знаю, зачем… долбанного жалованья кот наплакал.

— Да, но работа, должно быть, полезная.

— Очень полезная. Сидели целый год на задницах, наблюдая за Сальзаром, пытаясь его достать, а тут какой-то политикан звонит нашему боссу, и вот нам уже поступает указание слушаться приказов какого-то гонщика НАСКАР.

— Плыви по течению и не рыпайся, — сказал Слизняк, бросая предостерегающий взгляд на Хромонога.

— У меня немного приказов, — заверил Хукер. — Я так понимаю, что мы все встречаемся внизу в гараже завтра в девять утра и отправляемся отсюда.

— Кому-нибудь тортик? — поинтересовался Джуди. — У меня есть кофейный торт.

— Дел по горло, — отказался Слизняк. И они с Хромоногом удалились.

— Я собираюсь смотаться за каменными крабами, — заявил Хукер. — Последний раз мне не удалось их поесть. — Он обнял меня одной рукой. — Пойдем, Барни. Возьму тебя прокатиться.

Я последовала за ним в холл и к лифту.

— Из того, что мы собрались двинуть отсюда в пять утра, а ты наказал Слизняку и Хромоногу прийти в девять, я сделала вывод, что и ты им не веришь.

— Они не в списке моих любимчиков. — Он бросил мне ключи, когда мы подошли к машине. — Ты поведешь, а я сбегаю за крабами.

Как обычно, на парковке у ресторана Джо не нашлось места. Я втиснулась между двумя машинами и стала наблюдать за походкой Хукера. Бальзам на душу, подумала я. Хукер всегда выглядит таким непринужденным… словно движения ему не доставляют усилий, и все части тела работают, как слаженный механизм. Что бы он не делал — шел или бежал — красиво выглядит. Готова поспорить, и ласкать у него тоже здорово получается. Черт меня подери! О чем я только думаю? Ладно, признаюсь, последнее время меня часто посещают эротические мысли. Я просто сексуально озабочена. Моя личная жизнь — бесплодная пустошь. Да, он в каком-то роде бабник, но бабник в хорошем смысле. Думаю, сердце у него там, где надо. И все остальное, кажется, под стать. Черт. Куда меня заносит снова?

Я отвлеклась и не обращала сильно внимания, что происходит вокруг. Я просто наблюдала за Хукером через большое окно секции раздачи. Он стоял в очереди, засунув руки в карманы, и шорты натянулись на его заднице.

К тому моменту, когда я узрела Мерзкую Рожу, было уже поздно. Он распахнул дверцу моей арендованной машины. Дотянулся, отстегнул ремень безопасности и выдернул меня из машины, словно я была земляной белкой, а он медведем гризли.

Я упала на заднее сиденье «линкольна», Мерзкая Рожа примостился рядом, и я даже пикнуть не успела или пнуть его, или даже упереться в пол, как «линкольн» рванул с места.

Никто не произносил ни слова. Молчало даже радио. И водитель.

И мужики у меня с обеих сторон. Все уставились вперед. Хотя, по правде сказать, один глаз Рожи я могла разглядеть, тот, что фальшивый. Куда смотрел второй, я не знала наверняка. Мы пересекли мост в Майами и поехали на юг по Шоссе 1. Когда мы доехали до Корал Гейблс, то водитель свернул с Шоссе 1 на дорогу, бегущую вдоль залива Бискейн. Это была служебная дорога, ведущая к небольшой пристани. Других машин на дороге не было. Мы остановили перед входом на пристань. И я поняла, что в зеркальце заднего вида светят фары другой машины. Она подъехала к нам сзади.

Рожа открыл дверь и выдернул меня наружу. Машины помигали передними фарами. И я увидела, что второй автомобиль — длинный черный «лимузин». Шестиместный.

И тут я подумала, что сейчас умру. Грудь сжало, а в желудке образовался болезненный ком. Помимо этого ничего не было. Ни слез, ни «медвежьей болезни», ни обморока. Возможно, девчонки, выросшие в гараже в Балтиморе, не такие хрупкие. Ты рано узнаешь, что части служат повторно. Каждый кусочек металла на счету. Может быть, это была моя религия. Свалочная реинкарнация. Душа, как починенный карбюратор.

Меня препроводили в «долговяза», Рожа открыл заднюю дверь и запихнул меня внутрь. Внутри оказались два длинных сиденья лицом друг другу. На одном сидел Луис Сальзар. Рядом с ним мужчина его возраста. Света оказалось достаточно, чтобы я ясно рассмотрела этого типа. Они оба были одеты в дорогие летние костюмы, белые рубашки, строгие галстуки. Брюки выглажены, ботинки начищены до блеска.

— Вот мы и снова встретились, — произнес Сальзар. — Пожалуйста, присаживайтесь. — И он указал на сиденье напротив, где сидела Мария.

Впрочем, «сидела» не совсем то слово. Мария так напряглась, что казалось, сейчас взлетит, зависнув не меньше, чем на дюйм над дорогим кожаным сиденьем.

— Вы доставили мне некоторые неудобства, — сообщил мне Сальзар. — Возможно, я смогу это сейчас исправить.

Некоторое неудобство. Я предположила, что он вещает о том, что его яхта бесславно сгинула в пламени. Плюс дела с контейнером.

— Я так понимаю, вы уже встречались с мисс Раффлес.

Я посмотрела на Марию. Ее грязные волосы убрали с лица и перетянули на затылке резинкой. Лицо было бледным. Под запавшими глазами темные круги. На лице чистая неприкрытая ярость. Руки скованы за спиной, наверно, чтобы она не выцарапала Сальзару глаза. Она с трудом узнавала меня. И сосредоточила каждый клочок ненависти, который могла скопить, на Сальзаре.

— Свинья, — бросила она ему.

— Она несчастлива со мной, — пояснил Сальзар. — Она только что услышала несколько неприятных новостей о своих дедушке и отце.

— Ты убил моего дедушку, — сказала Мария. — И посадил в тюрьму отца.

Сальзар коротко улыбнулся. Улыбка слегка отдавала безумием.

— Верно. Но невелика потеря. Пропажа твоего деда ничего не стоила. К несчастью с твоим никудышным дедулей потерялось мое золото и боеголовка SovarK2. А твой тупица папаша предпочел битье разглашению места катастрофы.

Мария плюнула в Сальзара, но плевок не достиг цели.

— Позвольте мне закончить представлять присутствующих, — сказал Сальзар, обратив ко мне свое внимание. — Это Маркос Торрес, мой хороший друг и следующий председатель Государственного совета министров Кубы. У вас есть нечто, принадлежащее мне… и Маркосу. Не хотели бы вы рассказать, где наше имущество находится?

Я ничего не говорила.

— Надеюсь, мисс Раффлес уговорит вас сотрудничать.

Ни мисс Раффлес, ни я не откликались.

— Очень хорошо, — произнес Сальзар. — Это лишь дело времени. Всегда гораздо больше пользы, когда приходится выбивать информацию из женщины. Плюс, у меня есть несколько мужчин, кому вы доставите удовольствие. — Он обратил внимание к Марии. — Что вы думаете о моих людях?

Мария продолжала смотреть на него убийственным взглядом.

— Вы лично убили дедушку Марии? — спросила я Сальзара.

— Много лет назад на Кубе мы были с ним товарищами. Я сменил имя, когда переехал в эту страну. И стер прошлое. Но сейчас я собираюсь возвратить его. На Кубе я был офицером при Совете министров. Это было хорошее место, но не особенно хорошо оплачиваемое, поэтому иногда, когда представлялся случай, я поддерживал свои доходы предпринимательской деятельностью. Мы с дедом Марии имели очень прибыльное, но недолго существовавшее предприятие.

— Контрабанду?

Еще одна улыбочка сумасшедшего.

— Да, но нам контрабандным товаром служили женщины. Русские моряки хотели женщин, и мы поставляли их. Привозили их на рыбацкой шхуне. Мы с дедушкой Марии были обыкновенными сводниками. — При этих словах он разразился лающим смехом.

Мария продолжала буровить его взглядом. Уж она-то точно не смеялась.

— Когда наступила блокада, и Кастро пожелал кое-что припрятать на черный день, наша шхуна идеально подошла для этого, — продолжил Сальзар. — Я был доверенным помощником, и потому лодка не вызвала бы подозрений. К несчастью мы с дедушкой Марии не сошлись во взглядах. Он думал, что нам стоит следовать приказам. А я считал, что нам нужно забрать золото с SovarK2 и не возвращаться больше. Маркос был молчаливым партнером, партнером Энрике, который ничего не знал о настоящем вдохновителе плана. Даже тогда Маркос наслаждался властью, да, Маркос?

В глазах Маркоса стояла тьма. Они сфокусировались на мне и не светились улыбкой. И мне пришло в голову, что Маркос, наверно, еще более безумен, чем Сальзар.

— Мы с Энрике спорили на маленькой рыбацкой шхуне и не очень обращали внимания на управление, и каким-то образом налетели на риф, — продолжил Сальзар. — В лодку стала поступать вода, поэтому я выстрелил деду Марии в голову и оставил умирать. Потом сел в шлюпку, которую мы везли с собой, и понаблюдал, как шхуна идет на дно. Я точно заметил место, где мы были. Достать то, что на шхуне, можно было бы легко. Но лодка не затонула. Дедушка Марии не умер сразу же. Он умудрился увести судно от рифа, оставив меня. Я не понимаю, как он смог сделать это с раненой головой. Полагаю, тяжело раненой. Можете это представить? Я сидел в шлюпке и вынужден был смотреть, как шхуна уплывает от меня.

— Должно быть, вы себя чувствовали очень глупо, — сказала я.

Глаза Сальзара сузились, и я подумала, что меня ударит сейчас, но он взял себя в руки и продолжил.

— Мы долгие годы искали шхуну, но безуспешно. Кто бы мог подумать, что ее занесло так далеко? Когда дед Марии меня бросил, то поплыл в сторону Гаваны. Именно в тех водах я сосредоточил поиски.

— Меня от вас тошнит, — заявила Мария. И снова плюнула в него. На сей раз плевок попал прямо на его идеально вычищенный башмак.

Сальзар выбросил руку и съездил Марию кулаком по подбородку. Ее голова мотнулась в сторону, и в уголке рта показалась струйка крови.

Мария настолько сосредоточилась на своей ненависти к Сальзару, что я не была уверена, почувствовала ли она его удар.

— Так на чем мы остановились? — сказал он, откидываясь снова на сиденье и выдавливая холодную тонкогубую улыбку, глядя на меня. — Ах, да. Золото и SovarK2. Разве не интересно, что все это вернулось ко мне спустя столько лет? Конечно, у меня нет еще SovarK2, но это дело техники. — Он наклонился ко мне. — Где она?

— Э… я не знаю, — ответила я.

Сальзар постучал в тонированное окно, и Рожа открыл дверь.

— Мисс Барнаби и мисс Раффлес сейчас отправляются в гараж, — сообщил Сальзар Роже.

Я пересеклась взглядом с Марией, и она чуть заметно покачала головой. Поездка в гараж не сулила ничего хорошего.

Со скованными за спиной руками нас с Марией препроводили в «линкольн». Там находился шофер. И Мерзкая Рожа. По виду Рожи было похоже, что насчет гаража у него другое мнение. Роже точно не терпелось в нем оказаться.

Когда мы достигли Трейла, много разглядеть ночью не удавалось. Сплошная тьма. Несколько разрозненных прямоугольников света от дома. Несколько зажженных фар от машин, следующих по шоссе в Майами или направлявшихся на юг. Мария не говорила ничего. Ярость оставила ее, и она сползла с сиденья, как будто став меньше, чем я ее помнила.

Трудно отследить время, когда нет часов, но я догадывалась, что мы проехали приблизительно тридцать или сорок минут, прежде чем сбросили скорость и повернули на проселочную дорогу. Спустя, может быть, милю мы достигли места назначения. Меня вытащили из машины, и секунду я озиралась вокруг. Я очутилась на утрамбованном грязном поле, дальше которого стояла высокая трава, и находилось болото. Большое шлакоблочное здание с рифленой металлической крышей примостилось в середине поля. За зданием стоял малышка-вертолет с «Флекс». Рядом с вертолетиком возвышался большой вертолет военного образца. Перед зданием припарковались парочка машин, недалеко от места, где я стояла. Над дверью висел одинокий фонарь. Стайки насекомых бились в свете фонаря и падали замертво. Не очень хороший знак, подумала я. Четыре переносные уборные стояли в другой стороне. Еще один дурной знак.

Здание было довольно большое, чтобы вместить до восьми восемнадцатиколесных грузовиков. Но только один был припаркован позади здания. Пол был залит бетоном, покрыт следами протечек масла, разлитой тормозной жидкости, остатками грязи, собранной, когда здесь обитали машины и грузовики. Плюс ко всему, здесь были пятна, которые я не взялась бы определить.

Окон не было. На дальней стене гудели лопасти, создавая вентиляцию. Над головой светили флуоресцентные лампы. Воздух был сырой и имел металлический привкус. Дверь толстая металлическая. Мощная пожарная дверь. В дальнем конце встроенные две гаражные двери. Тоже мощные. Это был не гараж механика. Скорее склад, укрепленный как бункер.

На погрузчике стоял деревянный ящик. Золото было готово к отправлению. Пестрый ассортимент стульев собрался вокруг прямоугольного поцарапанного деревянного стола. На столе оставили одинокую банку коки. На складном стуле стоял маленький телевизор, включенный в розетку на стене. Импровизированную кухню с ржавым холодильником, кофе-автоматом и плиткой устроили позади стола.

Дэйв сказал нам, что в гараже за Марией присматривали четверо. Этим вечером здесь находилось двадцать человек. По большей части работали, вычищая гараж, таская ящики с оружием, большое количество товаров потребления, которые, вероятно, были украдены, и несколько металлических шкафов с картотеками в огромный грузовик. Дейв предупредил нас, что у Сальзара небольшая армия преданных людей, почти все из них нелегальные эмигранты, подобранные Маркосом Торресом, привезенные как-то раз на «Флекс». Этот народ явно принадлежал этой армии.

Я не видела ни одной отдельной комнаты. Ни туалетов, ни офиса. Более или менее посередине стояла деревянная скамья. Она была длинной и узкой, со вделанными в сиденье металлическими кольцами.

Нас с Марией приковали наручниками к этой скамье.

— И что нам полагается делать с ними? — спросил один из мужчин.

— Да ничего, — ответил Мерзкая Рожа. — Сальзар хочет, чтобы их оставили в покое, пока он сам сюда не доберется.

Спустя несколько часов моя задница затекла, а спина выгнулась дугой. В туалет не хотелось, и слава Богу, поскольку меня предупредили, что туалет мне не положен. Оба запястья у меня были скованы, что означало: я не могла прилечь. Теперь я понимала происхождение опухших глаз и темных кругов у Марии. Она была измучена. Наверно, опухшие глаза имели еще другую причину происхождения, но мне не хотелось подробно останавливаться на ней. Я предпринимала героические усилия, чтобы не сойти с ума.

Никто не подходил ни к Марии, ни ко мне. Плакать об этом мы бы не стали. Только временами появлялся Мерзкая Рожа. Смотрел на нас сверху, пускал слюни и отходил. Часы текли. Изредка открывалась дверь, чтобы выпустить кого-нибудь в туалет, и я выглядывала, не появились ли на небе признаки рассвета. Я ненадолго впала в дрему, свесив голову между ног. Когда очнулась, то народ еще работал, но гараж опустел от товаров.

Снаружи гаража прозвучал гудок. Двери подняли, и вкатил «долговяз» в сопровождении внедорожника. За пределами открытой двери небо еще темнело, но я решила, что уже почти наступил рассвет. Я взглянула на Марию.

— Прости, — сказала она. — Это все я виновата.

Я знала, что у Хукера был план. Он был очень незамысловатый. Ворваться в гараж, как грозные мстители, и повязать всех, кто там есть. Хукер не мог ждать помощи от органов правопорядка или от военных. Слишком много бюрократии вмешивалось в процесс. Слишком много цепочек командования пришлось бы пройти. План Хукера опирался на помощь нескольких друзей. Так было до того, как меня захватили. До того, как меня продали Слизняк и Хромоног. Я вычислила, что это, должно быть, они. Сенатор Гил дал им адрес. По-другому Сальзар не мог узнать его, чтобы проследить за Хукером и мной от квартиры Джуди. О Джуди не знал никто.

Сальзар и Торрес вышли из «лимузина» и пересекли гараж. Остановились поболтать с Мерзкой Рожей, а потом двинулись ко мне.

— Вы готовы поговорить со мной? — спросил Сальзар.

Я ничего не ответила.

— Вас никто не спасет, — предупредил он. — Мы знаем все ваши планы и успеем далеко уйти, прежде чем кто-нибудь доберется до этого гаража вам на помощь. Они найдут здесь только пустой гараж.

— Дайте догадаюсь. Скала и Мартин?

— Очень хорошо. Я впечатлен. Они были несчастливы от того, как складывалась их жизнь, и решили, что могут воспользоваться одним из моих слитков. Разумеется, в конце концов, они получат одну из моих пуль.

— Нет чести среди воров, верно?

Сальзар пальцем поманил Мерзкую Рожу.

— Нам нужно убедить мисс Барнаби поговорить с нами, — сказал ему Сальзар.

Рожа посмотрел сверху на меня.

— С удовольствием.

Тут я подумала, что самое время показаться Хукеру. Хотя я не была уверена, как все повернется, учитывая количество вооруженных людей в гараже.

Я услышала раскаты грома в отдалении и поняла: вот оно, началось.

Сальзар тоже услышал гром.

— Гроза, — сказал он Роже. — Удостоверься, что вертолеты в безопасности.

Вовсе не гроза, подумала я. Это НАСКАР.

Двое выбежали к двери проверить вертолеты. Они открыли ее и на секунду замерли, ошарашенные. Потом захлопнули дверь и стали что-то вопить Сальзару на испанском.

Я взглянула на Марию.

— Они говорят, что нас атакуют, — прошептала Мария.

А затем наступил хаос. Над головой на крыше раздались крики и топот. Люди Сальзара стали палить в потолок, от чего пули рикошетили о металл и врезались в бетонный пол. Пару раз на крыше тяжело бухнуло, а затем раздался безошибочный звук заработавшей ацетиленовой горелки. Дэйв предупредил нас, что двери непрошибаемые. Хукер знал, что крыша уязвимое место. Особенно в свете того, что у него был доступ к передвижной мастерской с магазинчиком металлоизделий. Наскар производит ремонтные работы на месте. Я не могла определить, сколько людей на крыше, но по звуку казалось, что большая толпа. Когда Хукер стал обзванивать всех, чтобы позвать на подмогу, после того, как мы составили план, он точно не знал, сколько соберет народу. Мы знали, что за столь короткое время сможем позвать только людей из Хомстеда, но мне сейчас казалось, что над головой собрался весь состав НАСКАР.

Сальзар выкрикивал команды по-английски и по-испански, пытаясь организовать своих людей. Они с Торресом были у двери, открывавшейся на грязную взлетно-посадочную площадку. Мерзкая Рожа торчал передо мной, возясь с моими наручниками.

— Ты отправишься с ними, — проорал он, перекрывая шум и неразбериху. Он освободил меня от наручников и поднял на ноги. Я уперлась и отказалась двинуться с места. Он толкнул меня, и я споткнулась и полетела на пол. Но не собиралась сдаваться. На крыше был Хукер, и он пытался войти. Мне просто нужно протянуть время. Я уже видела след, который чертила в металле горелка. Они уже почти справились. На другом конце здания работала вторая команда.

Мерзкая Рожа вздернул меня с пола, как куль с мукой, и припустил вместе со мной к двери. Тут раздался скрежет рвущегося листа железа, и что-то обрушилось. Мерзкая Рожа обернулся посмотреть, что произошло, и я увидела огромный кусок крыши, грохнувшейся на пол. Над головой еще визжали горелки. И второй кусок почти был готов. Из дыр на крыше упали веревки, и по ним стали соскальзывать парни один за другим. В первое мгновение я была сбита с толку, решив, что парни одеты в костюмы полицейского спецназа. Откуда Хукер достал штурмовую бригаду? А потом поняла, что они все в коже. Хукер завербовал байкерский клуб. Тут упал второй кусок крыши, и вслед за ним спустился Хукер.

Мерзкая Рожа покинул хаос, разразившийся в здании, и побежал под огнем к большому военному вертолету. Горстка верных людей Сальзара защищала место взлета-посадки. Лопасти вертолета уже вращались, набирая обороты и поднимая пыль в предрассветной тьме. Сальзар уже был на борту. Торрес с каким-то помощником торчал в дверях вертолета. Они ждали меня. Меня брали в заложники. Я была их последней надеждой заполучить контейнер.

Рожа подтащил меня к двери, пытаясь передать с рук на руки Торресу и его помощнику. Но я уперлась, расставив ноги, в края дверного проема. Потом я услышала, как Рожа хрюкнул, охнул прямо мне в ухо и отпустил меня, с грохотом повалившись на спину. Я ввернула пальцы в дорогущий костюм Торреса, сильно оттолкнулась ногами и вытащила Торреса из вертолета. Мы вместе полетели и грохнулись оземь. Торрес свалился на меня сверху. Меня оглушило и в то же время сильно затошнило. Торрес, распластавшийся на мне был подобен тем пиявкам в моих волосах и пауку на голове. Меня всем телом передернуло, я отшвырнула Торреса и вскарабкалась на ноги.

Сальзар проорал маленькому вертолетику, дескать, уходим, и птичка поднялась в воздух.

С земли последовали залпы огня вслед улетающему вертолету. Я прикрыла глаза от кружащейся в воздухе пыли, но даже сквозь пыль видела языки пламени, вырывающиеся из-под шасси. Вертолет завис на пару секунд, затем закружился, как сумасшедший волчок. Он пошел вверх, потом вниз и свалился в болото. Раздались два взрыва, и в небо взлетело пламя, а потом перекинулось на болотную растительность.

Сзади подошел Хукер. Он схватил и крепко прижал меня к себе.

— С тобой все хорошо? — проорал он.

— Просто вышибло дух.

— Я переживал, что ты умерла. Вот же было бы ужасно. Я бы рыдал перед всеми этими парнями.

— В НАСКАР не плачут?

— Нет, черт возьми. Мы же настоящие мужики.

А потом он крепко поцеловал меня: язык глубоко во рту, и рука на заднице.

— Твоя рука на моей заднице, — сказала я ему, когда он прервал поцелуй.

— Ты уверена?

— Ладно, чья-то рука на моей заднице.

— Тогда догадываюсь, что моя, — признался он.

Я толкнула Мерзкую Рожу ногой и перевернула его на живот. В его спине торчало десять дротиков. Дротики были довольно большими, чтобы свалить лося. У Торреса таких в груди торчали три.

— Вижу, ты использовал снотворные дротики, вроде тех, о которых мы говорили, — заметила я Хукеру. — Кто-то настоящий меткий стрелок.

— Милочка, это же НАСКАР. Мы все любим попить пивка, погоняться за юбками, поездить с сумасшедшей скоростью, не уступая никому дороги. И мы все умеем стрелять.

Кто-то включил свет в гараже, и снаружи все тоже залило светом, позволяя мне увидеть впервые полный масштаб операции. Я насчитала двадцать трех человек с Сальзаром. Мне показалось, что с Хукером явилось человек шестьдесят. Возможно, больше. Трудно сказать по ходу действия.

НАСКАР использовали большие тракторные трейлеры, в которых они перевозят машины и оборудование. Один из восемнадцатиколесных перевозчиков Хукера был припаркован задом к гаражным дверям. Его служебный грузовик стоял рядом с перевозчиком. Тут же присутствовала куча Харлеев и полудюжина мощных сделанных на заказ пикапов. Есть три различных звука, от которых у меня мурашки по телу. Когда НАСКАР на старте заводят моторы, хорошо отлаженный «порше» и ревущие Харлеи. Харлеи на площадке были что надо, включая выхлопные трубы. Неудивительно, что они при езде звучали, как гром. Второй перевозчик и грузовик другой команды притулились сбоку здания. Мужчины трудились, убирая сварочное оборудование с крыши и загружая его в грузовик.

Вонь от сгоревшего авиационного топлива стояла в воздухе. На взлетной площадке оседала пыль. А неистовый штурм перешел в упорядоченную неразбериху.

— Все закончено, — сообщил Хукер. — Сальзар скопытился, а Торрес у нас. Мы предоставили самим себе людей Сальзара в болоте. Удачи им там. Кроме Мерзкой Рожи. Насчет Рожи и Торреса у нас свои планы.

Мы с Хукером вернулись в гараж и стали наблюдать, как Билл ведет погрузчик к арендованному вэну. Билл погрузил ящик с золотом в машину и отъехал на погрузчике. Мы с Хукером закрыли двери вэна. Затем Билл объехал здание, и мы погрузили на погрузчик все еще не очнувшихся Рожу и Торреса и свалили их в ящик на перевозчике Хукера. Потом Билл отвел погрузчик в сторону, а сам запрыгнул помочь Хукеру забить крышку ящика.

Сенатор Гил заключил сделку с кубинцами, что они обменяют Хуана Раффлеса на золото или на Сальзара. Нас устраивало. Контракт сенатора с Кубой был заключен в свете того, что Куба рассматривала Сальзара как врага правительства, и правительство было бы счастливо обменять его на Хуана. Я подозревала, что правительство будет еще счастливей, когда откроет ящик и обнаружит Маркоса Торреса. Вроде как неожиданный рождественский подарок раньше срока. Одной политической пираньей меньше, чтобы Кастро беспокоился об этом. Кастро откроет как-нибудь под покровом ночи ящик в Гаване и, возможно, избавится от содержимого. Но это уже не моя проблема.

Мы заботливо уложили все еще завернутый в одеяло Джуди контейнер рядом с ящиком, в котором спали Мерзкая Рожа и Торрес.

Джуди хлопотал вокруг Марии. Он усадил ее на стул, поил кофе и кормил батончиком мюсли.

— Как ты? — спросила я Марию.

— Да ничего страшного. До свадьбы заживет.

— Мы приняли меры, чтобы освободили твоего папу.

— Джуди сказал мне, — тихо произнесла она.

У Марии глаза наполнились слезами, но она не заплакала. Чего нельзя было сказать обо мне. Меня переполняли эмоции. Я была готова зареветь, чуть тронь меня. Я даже не заметила, как выпила чашку кофе одним глотком и съела батончик. Только посмотрела на пустую обертку в руке.

— Что это? — спросила я Джуди.

— Батончик мюсли, — ответил он. — Ты его съела.

Через открытые двери гаража я могла видеть, как парни на мотоциклах уезжают. Парни из НАСКАР остались, чтобы зачистить место, собрав дротики, не достигшие цели, и подобрав гильзы от настоящих пуль. Вскоре объявится полиция, привлеченная дымом, все еще вздымавшимся от упавшего вертолета. Мы хотели убраться до появления копов.

Машину Хукера, ту, что предназначалась налаживать связи с общественностью, выкатили из перевозчика, чтобы освободить место для ящика с Торресом и Мерзкой Рожей.

— Я приехал на перевозчике, — сообщил Хукер, — но назад мы можем возвратиться на этой самоходной тележке.

— Ладно, — согласилась я, — но я поведу.

— Ты с ума сошла? Я не позволю тебе вести мою машину. Ты маньячка.

— Я не маньячка. И, кроме того, это просто самоходная тележка. И мне стоит дать вести, потому что у меня психологическая травма.

— Стоит дать повести мне, потому я тебя спас. Я Парень из НАСКАР к тому же.

— Если ты хочешь, чтобы тебе повезло, тебе следует дать мне повести.

Хукер стал немножечко похож на Брайана, которому дали кусочек пряного печенья.

— Правда? Все, что мне нужно сделать, — это дать тебе поводить?

— Угу.

Он обнял меня.

— Мне ведь что-то обломится, даже если я тебе не дам вести, верно?

Я улыбнулась ему.

— Угу.

— Давай договоримся, — предложил он. — Ты можешь вести, но должна быть осторожна. Не ковбойствуй. Это гоночная машина. Ее водят не так, как обычные автомобили.

— Да неужели?

— Ты когда-нибудь залезала внутрь такой тачки?

Я поравнялась с окошком и щелкнула тумблером. Водитель, на старт.

— Просто садись, — предложила я. — Думаю, я справлюсь.

Первым выехал перевозчик Хукера, за ним последовали мы с Хукером на пиар-машине. За нами Билл с Марией на вэне везли золото. Позади вэна на пикапе ехали Джуди с бригадиром Хукера. Остальные также были на дороге. На горизонте показалось солнце. Гараж опустел. Далеко над болотом поднимались струйки дыма. До сих пор не было признаков, что болотная полиция преступила к расследованию. Черт, возможно, здесь все время падают вертолеты, и полиция только раз в неделю проводит чистку от них.

Мы все направлялись в сторону Хомстедской базы военно-воздушных сил, где нам предстоял обмен. Самолет, который привез отца Марии на американскую землю, увезет Торреса и Рожу обратно на Кубу. Военные заберут контейнер с газом, и будем надеяться, что SovarK2 обретет покой на газовых небесах. Хуан отправится домой с Марией… также, как и золото.

Мы уже почти подъехали к соединению с Шоссе 997, когда мимо проехал синий «кроун вик». Слизняк с Хромоногом. Опоздали на вечеринку.

Я махом развернула пиар-машину Хукера и бросилась вслед.

— О, черт, — воскликнул Хукер. — Снова начинается.

Я догнала Слизняка и Хромонога и поравнялась с ними. Потом посмотрела в сторону и увидела ужас на их физиономиях, когда они узрели нас, сидевших в пиар-машине.

— Всему свое время и место, — произнесла я. Потом швырнула пиар-машину, подцепила «кроун вик» так, что он накренился и слетел с дороги. Он завис в воздухе, ударился о воду с громким хлюпом и засел в болоте.

— Милочка, — заметил Хукер. — Нам нужно поговорить. У меня такое чувство, что ты не впервые это проделываешь.

 

Глава 16

Мы припарковались за четыре дома от особняка, где держали в заложниках Хукера. Задом наш «камри» уткнулся в подъездную дорогу к какому-то запертому пустующему дому. Мы внимательно осмотрели улицу, нет ли кого, но ничего не заметили. Никаких снующих машин. Никто не выходил прогуляться. Потом понаблюдали, как на сверкающем, окрашенном в оранжевый и розовый цвета небосклоне садится солнце. И как небо от вечерних сумерек переходит к темноте.

— Пора, — заметила Роза. — Время для шоу.

— Придется вам что-то делать с собачкой, — заметила Фелиция. — Люди станут на нас звонить копам.

Я вернулась к машине, открыла дверь, и Бинз выскочил. Я держала поводок, а пес прыгал от радости и был безумно счастлив. Ведь он собрался со всей толпой на прогулку.

— Когда я умру, хочу вернуться назад в виде этой собачки, — заявила Фелиция.

Дойдя до ворот, мы остановились. Ворота были все еще закрыты на замок. За ними стоял припаркованный во дворе «БМВ». Свет в доме не горел. Ни одной лампочки.

— Может, у них светонепроницаемые жалюзи, — предположила Роза.

— И, может, они смотрят кино по телевизору, — вторила Фелиция.

А может, они просто сидят и ждут нас, подумала я.

В соседних домах тоже не было света. Во Флориде царил мертвый сезон. В богатых резиденциях находилось не очень много жителей. Мы сошли с дороги и выбрали место потемнее.

— Нам придется сальто-морталить через стену, — заявила Фелиция.

Мы с Розой сложили руки в замок и подставили Сюзанне.

— По ту сторону все тихо, — прошептала Сюзанна. Она замешкалась, сидя на стене, потом тихо исчезла из виду.

Следующей отправилась Фелиция.

— Не могу достать, — сообщила она, стоя одной ногой на наших руках. — Придется карабкаться на плечи. Ну держитесь.

Фелиция исхитрилась встать на плечи Розе, я подставила ладони ей под зад и подтолкнула. Фелиция перевалилась через стену и с тяжелым стуком приземлилась с другой стороны.

Мы с Розой посмотрели на Бинза. Тот, насторожившись, посмотрел на нас, потом на стену.

— Клянусь, он ждет команды прыгать, — заявила Роза.

— Нам бы такой подъемник, как у телефонных компаний.

— Если мы можем переправить через стену Фелицию, то его мы точно сможем переправить, — заявила Роза.

Мы поставили его на задние лапы, приставив передние к стене, и подставили руки под большой песий зад.

— Раз-два взяли, — скомандовала Роза.

Мы вместе ухнули и подняли Бинза на метр над землей.

— Боже, — выдохнула Роза, — словно поднимаешь семидесятикилограммовый мешок с песком.

— Сюда, собачка, — шептала с другой стороны Фелиция. — Хороший Бинзи, хороший.

— Иди к тете Сью, — ворковала Сюзанна. — Давай. Ты сможешь. Иди к тете Сьюзи Пьянчузи.

— На счет три, — скомандовала Роза. — Раз, два, три!

Мы глубоко вздохнули и подняли Бинза еще на полметра. Каким-то образом ему удалось опереться задней лапой в обширную грудь Розы, оттолкнуться и преодолеть недостающие полметра до верха стены. Я подставила свою голову под его зад, и когда выпрямилась, он перепрыгнул стену. Кто-то охнул, удар и тишина.

— Бинз в порядке? — спросила я шепотом.

— Ага, с ним все хорошо, — ответила Сюзанна. — Он приземлился на Фелицию. На минуту из нее вышибло дух.

Роза вскарабкалась следующей: больше со слепой решимостью, чем грациозно. Она растянулась плашмя на стене, повернулась на животе, протянула мне руки и втащила наверх.

Мы прилипли к стене. Между нами и домом простирался участок стриженого газона. Может, метров десять. На этом участке мы будем, как на ладони.

— Обогнуть его нельзя, — сказала Сюзанна. — Придется перебежать. Добежим до дома, снова спрячемся, потом можем порыскать, как проникнуть внутрь.

Когда мы были на полпути к дому посреди газона, включилось все внешнее освещение.

— Мы включили сенсоры, срабатывающие на движение, — пояснила Сюзанна. — Только без паники.

— Дальше они собираются спустить доберманов, — заявила Фелиция, вбегая в патио. — Я не жду этого. Я собираюсь туда, где безопасно.

И она шмякнула дверь патио рукояткой пистолета, стекло разбилось, Фелиция просунула руку, открыла дверь, и взревела сигнализация.

Мы все ввалились в дом, включая Бинза. В темноте мы нащупывали дорогу, выставив пистолеты и проходя комнату за комнатой. Не было смысла медлить или вести себя тихо. Надрывно выла сигнализация. Звонил телефон. На телефон никто не отзывался. Без сомнения звонок шел от охранной компании. Потом они позвонят в полицию.

Мы прокрались в кухню, Бинз взволнованно гавкнул и помчался вперед. Сквозь завывание сигнала тревоги трудно было что-то расслышать, но тут раздался звук падения какого-то тяжелого предмета. Роза включила свет, в кухне стало светло, как днем, и мы все уставились на Хукера. Он был привязан к стулу, который опрокинул Бинз. Пес взгромоздился на хозяина и с громким чмоканием облизывал его. Вид у Хукера при этом был ошалелый.

Я подбежала к нему и сосчитала его пальцы. Десять! Ура!

— Ты в порядке? — спросила я у него.

— Ага, просто вышибло дух, когда Бинз свалил стул.

— Что с Проглотом?

— Он где-то в доме. Не знаю только, в каком он состоянии. Он может быть наверху.

— Пойду его поищу, — предложила Роза.

— Где остальные? — спросила я Хукера.

— Свалили.

— Не может быть. Тут только один вход и выход, и мы за ним следили.

— Они смылись на яхте, — сообщил Хукер. — Миранда, двое его людей. И Рэй с ними. А с ними собачье дерьмо. Сдается мне, Миранда решил, что с нас двоих, тебя и меня, что с козла молока, поэтому взял собой Рэя. Если чип в пакете, то будет всем счастье. Ежели нет, то, как я себе представляю, Миранда будет держать Рэя заложником до тех пор, пока тот не отдублирует технологию. А если он не сможет ее воспроизвести, то, думаю, ему придется не сладко.

Фелиция трудилась над веревками Хукера, перепиливая их столовым ножом.

— Как продвигается? — спросила Сюзанна. — Он почти освободился? Нужно сваливать отсюда, пока не явилась полиция. Не хочу, чтобы меня сняли на фото с такой прической.

Фелиция последний раз взмахнула ножом, и Хукер, изловчившись, освободился. Он вскочил на ноги и огляделся: — Где Бинз?

— Только что был тут, — удивилась я.

Хукер свистнул, и из кухни появился Бинз, волоча Родригеса, который был очевидно и несомненно мертв.

Фелиция погрозила пальцем Бинзу: — Прекрати играться с мертвыми людьми.

Хукер отыскал в шкафчике коробку с крекерами.

— Иди-ка сюда, парень, — позвал он. — Я дам тебе крекер взамен трупа.

По дорожке из слюней я проследовала до туалета. Дверь оказалась открыта, и на полу лежало еще одно тело. Я включила свет, чтобы лучше видеть. Это был Лукка. Он лежал на спине, подбитый глаз больше не казался для него значимой проблемой.

Знаю, что Родригез и Лукка были не такими уж классными парнями. Понимаю, что они угробили массу народа. И все же мне было их жаль. Ладно, может, не Лукку. Я была немного рада, что Лукка мертв.

Я закрыла дверь и вернулась в кухню, где Хукер и Фелиция пытались усадить Родригеса на стол.

— Как тебе? — спросила у меня Фелиция. — Думаешь, смотрится натурально?

— Ага, если не считать, что он уже пару дней как труп, и вам пришлось сломать ему обе ноги, чтобы усадить, плюс голова у него под странным углом. Видок, словно из фильма «Изгоняющий дьявола». — И тут я увидела на столе пистолеты. — Я так понимаю, эти пистолеты принадлежали Родригесу и Лукке?

— Саймон выложил пистолеты на стол, когда они привели Родригеса с Луккой, — пояснил Хукер. — А потом все про оружие как-то забыли. Надеюсь, Оскара застрелили одной из этих пушек.

Родригес начал клонится на сторону, и Фелиция подперла его локтем.

— Мы посадили этого парня здесь на всякий случай, если первым прибудет на место преступления какой-нибудь офицер Олух и не сможет сам разобраться.

Мы все застыли, расслышав стрельбу.

— Наверху, — определил Хукер.

Потом раздались громкий треск и голос Розы.

— Все в порядке, — прокричала она. — Я нашла Проглота, с ним все хорошо.

Я подошла к подножию лестницы и поинтересовалась:

— А что там за выстрелы?

— Пришлось отстрелить замок на туалете, — сообщила Роза. — Всегда об этом мечтала. — Роза держала Проглота за шкирку, как котенка, и тащила за собой. — Он чуток шатается, но никаких лишних дырок, которые ему иметь не полагается. По крайней мере, я их не вижу.

— Я вышел вынести мусор, — выпучив глаза и чуть ли не лепеча, рассказал Проглот, — Выбрасывал кости индейки. Настоящая индейка была. Жирная, сочная. Все так говорили. Я провел такой счастливый день Благодарения. Все ушли, я делал уборку и не успел оглянуться, как очутился в багажнике. А потом мне что-то вкололи, все завертелось в голове, и я ничего не помню. А дальше опять очнулся в багажнике. И там, в багажнике я узрел Иисуса. И Деву Марию. И Оззи Осборна.

— Должно быть, тесновато было в том багажнике, — заметила Роза.

Мы с Розой сопроводили Проглота по лестнице, провели в кухню и прошли с ним на середину комнаты. Тут он узрел Родригеса, который сидел на столе и совсем завалился на бок.

— Ты! — завопил Проглот на Родригеса. — Из-за тебя мне не достались остатки праздничного ужина. А остатки — самый смак. Все это знают. Никто не имеет права, твою мать, похищать людей в День Благодарения. Я, твою мать, весь гребаный год ждал эти остатки. Ненавижу тебя. Ненавижу! — И схватил пистолет у Розы и отстрелил Родригесу колено.

Ничего не случилось. Тот не подпрыгнул, не истек кровью, даже не моргнул.

— Ты ведь в курсе, что он мертв? — уточнил Хукер у Проглота.

— Да, конечно в курсе.

— Лучше стало?

— Ага, — подтвердил Проглот. — Но мне бы не помешал сейчас сандвич с индейкой.

В этот момент я узрела рядом со столом обувную коробку. «Гуччи».

— Кто-то покупает дорогущие туфли, — заметила я.

Роза подняла коробку и заглянула внутрь: — Ой-ой-ой.

Фелиция, Хукер, Сюзанна и я заглянули через плечо Розы. Внутри были два цилиндра, соединенные с маленьким электронным устройством, отсчитывающим секунды. На часах оставалось две минуты.

— Бомба! — завопили мы разом.

Хукер схватил коробку, выбежал наружу и, размахнувшись, кинул в воду. Коробка ударилась о пристань, заскользила по скату и взорвалась. Нас всех сшибло с ног, половина окон повылетала.

Не долго раздумывая, мы покинули дом. Снова перепрыгивать через стену было слишком хлопотно. Мы просто побежали к воде, вошли в нее по пояс, обогнули выступавшую оштукатуренную стену, и вылезли на берег с другой стороны все промокшие, как мыши.

По улице промчались, светя белыми фарами и голубыми мигалками, «скорая помощь» и полицейская машина и остановились у ворот особняка, пока мы на цыпочках пробирались задними дворами. Мы влезли в «камри»: шестерка еле втиснувшихся промокших людей и одна большая мокрая собака, и Роза выехала на улицу, потом через дамбу и взяла направление на Саут-Бич.

Меня пробирала запоздалая дрожь, зубы выбивали дробь.

— Д-д-думаешь, с-с-сработает? — спросила я Хукера. — Д-д-думаешь, они свяжут Родригеса и Лукку с у-у-убийством?

Хукер крепко обнял меня.

— Неясностей будет куча, — сказал он, — но, надеюсь, мы оставили на столе орудие убийства. Не вижу, с чего бы полиции ставить под сомнение пистолеты, сплошь покрытые отпечатками пальцев.

— Теперь нам понятно, почему им было все равно, что ты остался в доме, — обратилась Роза к Хукеру. — Они собирались тебя просто взорвать.

— Заряд оставили на кухне, рядом с газовой колонкой, — уточнил Хукер. — Да там бы все взлетело на воздух и, наверно, сгорело дотла.

Я проснулась в доме Фелиции в той тесной постели. На полу, посапывая, все еще спал Бинз. Хукер лежал сверху меня, уже совершенно проснувшись, рука его опять покоилась на моей груди.

— Твоя рука снова на моей груди, — сказала я.

— И?

— Может, ты хочешь подвинуть ее ниже.

Он скользнул ладонью вниз на пару дюймов: — Сюда?

— Ниже.

Рука очутилась как раз на бедре: — Сюда?

— Ага. А сейчас чуточку вправо.

— Милочка!

Ладно, вот вам и сюрприз. Я подпала под его чары… снова. И наверно, пожалею об этом… опять. Но пока жалеть об этом не буду. «Пока» будет просто замечательно. И кто знает, может, на сей раз у нас получится. А если нет, то я не буду такой дурой, и на этот раз оставлю себе ключ от гольф-карта.

Час спустя мы все еще не вылезали из постели, и зазвонил телефон Хукера.

— Слышал по новостям, что полиция нашла оружие, из которого убили Уэво, в собственности двух мертвых подозреваемых, — сообщил Скиппи. — Я так понял, что тебя сняли с крючка. Ты собираешься показаться здесь на шоу в ближайшее время?

— А я должен?

— Сегодня утром был парад машин, и твой недомерок-двойник «засветился» на Сорок Второй улице, и вывел из строя машину Шлепка. Марти Смит добрался с микрофоном до дублера раньше меня. Так что со стороны звучало так, словно Марти брал интервью у Лони Андерсон. Если не хочешь, чтобы возникли слухи, сеющие сомнения в твоей ориентации, думаю, тебе стоит притащить задницу в Нью-Йорк.

— Что-нибудь еще слышно о тех мертвых подозреваемых? — спросил Хукер.

— Говорят, что одного парня объел болотный монстр. Нет, вы только подумайте.

 

Эпилог

Хукер жарил на гриле ребрышки на борту своей яхты. Он облачился в свои обычные купленные на распродаже шорты и очередную футболку с моторным маслом. Нос у него обгорел и облазил. Глаза он прятал за солнечными очками «оклиз». И светился от счастья. Не хочу хвастаться, но, думаю, к этому счастью и я немного приложила руку.

Джуди устроился на рыболовном стуле, наблюдая, как Хукер управляется с грилем. Брайан пританцовывал на месте, сверля взглядом ребрышки. Билл, Мария и Хуан Раффлес развалились на палубных креслах. Точнее, Билл и Мария занимали одно кресло на двоих. Это зрелище почти смущало, но эй, это же был мой братец, Дикий Билл. Тодд небрежно оперся о перила и болтал с Розой и Фелицией.

Мы устроили вечеринку. Праздновали событие, что нас всех не убили. Заодно отмечали покупку новой яхты стоимостью в два миллиона Биллом и Марией. Яхта занимала соседний стапель. Освобождение Хуана, отца Марии, тоже служило поводом для праздника.

— Сигары для всех, — объявила Роза. — Я их сама скрутила.

Я взяла сигару и прикурила ее.

Хукер улыбнулся мне:

— Милочка, это же чертов НАСКАР.

— По особому случаю, — пояснила я ему.

— Ты такая очаровашка, — обратился ко мне Джуди. — Просто взгляни на себя в этой маленькой розовой юбочке и с этими прелестными белокурыми волосами. Кто бы подумал, что ты куришь сигары и ремонтируешь карбюраторы? Ты подняла равенство полов на новый уровень. Похоже, ты настоящая современная Городская девчонка, просто Метро девчонка.

Зажав сигару в зубах, Хукер выразил изумление.

— Ага, и эта Метро девчонка собирается надрать задницу моей гоночной команде.

В вышине сияло голубое небо. Жаркое солнце Майами согревало сердца, умы и стрелки компаса, указывающие на юг. Полуденный бриз шумел в вершинах пальм и мягко плескал воды Бискайского залива в корпус яхты. Хороша жизнь во Флориде. И ладно, я все-таки собираюсь вернуться к машинам. По правде сказать, я только с ними и счастлива. И уже предвкушаю, как буду работать с оборудованием Хукера. Я уже видела его шасси, и это оказалось чертовски здорово.

КОНЕЦ