Отпив еще глоток кофе, я оглядела кафе. Ничего так, уютненько оформлено: новая черно-белая плитка на полу, стулья и высокие барные круглые столики из кованого железа. Мы с Морелли были единственными посетителями. В Бурге к новому прикипают не сразу.

— Спасибо, что так мило вел себя со мной прошлой ночью, — поблагодарила я Морелли.

Он откинулся на стуле:

— Хотя зарекся больше не поддаваться, но я все-таки тебя люблю.

Я застыла с чашкой на полпути ко рту, сердце совершило сальто-мортале.

— Только не волнуйся так уж, — предупредил Морелли. — Это не значит, что я хочу каких-то отношений.

— Ты мог бы их иметь с кем и похуже, — обиделась я.

— С кем? С Лиззи Борден? (женщина, ставшая известной благодаря знаменитому делу об убийстве её отца и мачехи, в котором её обвиняли. Несмотря на большое количество доказательств её вины, она была оправдана. И поныне ее дело вызывает различные споры. — Прим. пер.)

— Ты тоже не совершенство!

— Я не нахожу мертвецов на своем диване.

— Ну, а мне не рассекали ножом бровь в пьяной трактирной драке.

— Это было сто лет назад.

— Вот как? А мертвый парень на моем диване был вчер а. Прошло уже с этого прискорбного случая целых двадцать четыре часа.

Морелли оттолкнулся от стола.

— Мне нужно возвращаться на работу. Постарайся не попадать в неприятности.

И ушел бороться с преступниками. В отличие от меня, у которой не имелось преступников, чтобы с ними бороться. Единственное незавершенное дело — Бендер, и я готова притвориться, что его не существует. Я подумывала уже, не съесть ли с горя второй круассан, как мне на сотовый позвонил Себринг.

— Не можете ли заглянуть ко мне в офис? — спросил он. — Хотел бы с вами поговорить.

Пока я, проехав через весь центр, кружила по улице, выискивая, где бы припарковаться, получила еще один звонок на сотовый.

— Он же недоумок, — заявила Валери. — Ты не предупредила, что он недоумок.

— Кто?

— Альберт Клаун. И что это он вечно нависает надо мной? Порой чувствую, что буквально дышит мне в затылок.

— Он совершенно безвреден. Попытайся представить, что он домашнее животное.

— Золотистый ретривер.

— Скорее, гигантский хомяк.

— Я типа надеялась, что он женится на мне, — посетовала Валери. — И думала, он выше.

— Валери, это не свидание. А работа. Где он сейчас?

— Вышел в соседнюю дверь. Там что-то случилось с торговым автоматом, раздающим стиральный порошок.

— Шеф твой — хороший парень. Может, чуток надоедливый. Но он не уволит тебя за пролитый куриный суп. На самом деле, он даже купит тебе взамен ланч. Подумай хорошенько.

— И мне не стоило надевать эти туфли, — пожаловалась Валери. — Я надела все не то.

Я отсоединилась и нашла место на улице напротив конторы Себринга, где припарковаться. Сунула четвертак в счетчик и убедилась, что тот сработал… Мне не нужен еще один штраф за парковку. Я еще последний не оплатила.

Секретарша провела меня наверх и препроводила в личный кабинет Себринга. Тот уже ждал меня. И с ним была Джин Эллен Барроуз.

Я протянула руку Себрингу.

— Рада видеть вас снова, — поздоровалась я. И кивнула Джин Эллен. Та в ответ улыбнулась. — Догадываюсь, что ты осталась без работы, — сказала я ей.

— Да. Но собираюсь попозже сегодня полететь в Пуэрто-Рико за НЯС для Леса. Перед отъездом хочу поделиться с тобой насчет Содера. Стоит тому верить или нет, Содер заявлял, что Энни в опасности. В чем беда, он конкретно не говорил, но чувствовал, что Эвелин неспособна защитить дочь. Мне не удалось вычислить Энни, но я поняла, что Дотти — связь… слабая ниточка. Поэтому и охраняла ее.

— А что насчет черного хода? Он-то оставался без прикрытия.

— Я установила в доме прослушку, — сказала Джин Эллен. — И знала, что ты там.

— В доме прослушка, а ты все-таки не смогла найти Эвелин?

— Они не упоминали ее местонахождение. Ты засветила меня до того, как я смогла отследить Дотти до Эвелин.

— А что насчет Содера? Что это за разборки в книжном магазине и в доме Дотти?

— Содер дурак. Думал, что сможет запугать подругу, и она разговорится.

— Зачем ты говоришь мне все это?

Джин Эллен пожала плечами:

— Из профессиональной вежливости.

Я посмотрела мимо нее на Себринга:

— Вас это дело продолжает интересовать?

— Разве что Содер восстанет из мертвых.

— А ваше мнение? По-вашему, Энни в опасности?

— Кто-то убил ее отца, — заметил Себринг. — Плохой знак. Если, конечно, не мать Энни наняла киллера. Тогда все сходится.

— А никто из вас не знает, как в эту головоломку укладывается Эдди Абруцци?

— Ему принадлежал бар Содера, — сказала Джин Эллен. — И Содер боялся Эдди. Если Энни в опасности, то угроза могла быть связана с Абруцци. Ничего конкретного, просто нюх.

— Я слышал, ты нашла Содера на своем диване, — обратился ко мне Себринг. — Ты знаешь, что это значит?

— В диване завелись вши смерти?

Себринг улыбнулся, чуть не ослепив меня своими зубами.

— Вшей смерти не вытравишь, — сказал он. — Коли завелись, то там и останутся.

Я покинула офис на этой радостной ноте. Села в машину и минуту переваривала новую информацию. Что это значит? Да мало что значит. Просто подстегнуло мой страх, что Эвелин, прихватив Энни, сбежала не просто от Содера, а и от Абруцци.

Опять позвонила Валери:

— Если я пойду на ланч с Албертом, это будет считаться свиданием?

— Только если он сдерет с тебя одежду.

Я отсоединилась и завела мотор. И собралась вернуться в Бург и поговорить с матерью Дотти. У нее единственной была связь с дочерью. Если мать Дотти скажет дочери и Эвелин, что все в ажуре и можно вернуться домой, то я сорвусь с крючка. И поеду в торговые ряды делать маникюр.

Миссис Паловски открыла дверь и вздохнула при виде меня.

— О боже, — сказала она.

Будто эти вши смерти — зараза какая-то. Я ободряюще улыбнулась ей и помахала пальчиком:

— Привет. Надеюсь, я не помешала.

— Совсем нет, милая. Я слышала о Стивене Содере. Не знаю, что и думать.

— Я тоже, — призналась я. — Понятия не имею, почему его положили на мой диван. — Меня передернуло. — Очень странно. По крайней мере, его убили не в моей квартире. Его принесли. — Говоря так, я понимала, что звучит неубедительно. Разрезанные надвое трупы весьма редко оставляют на диванах девушек. — Дело в том, миссис Паловски, что мне в самом деле нужно поговорить с Дотти. Надеюсь, она услышит о Содере и свяжется со мной.

— Вообще-то, она уже знает. Звонила утром, и я сказала, что вы спрашивали о ней.

— Она сказала, когда вернется домой?

— Говорит, может, на время уедет. Вот и все, что сказала.

Настало время маникюра.

Миссис Паловски крепко обхватила себя руками.

— Эвелин втянула в эту неразбериху Дотти? На Дотти не похоже: вдруг сорваться с работы и забрать Аманду из школы, чтобы поехать в какой-то кемпинг. Наверно, что-то плохое случилось. Я слышала о Стивене Содере, и сразу пошла к мессе. Молилась не за этого поганца. Пусть он в аду сгорит, мне все равно. — Она перекрестилась. — Я молилась за Дотти, — добавила она.

— У вас есть какая-нибудь догадка, где может быть ваша дочь? Если она старается помочь Эвелин, то куда повезет ее?

— Не знаю. Я пыталась, но ничего не смогла придумать. Сомневаюсь, что у Эвелин много денег. И у Дотти скромный бюджет. Поэтому вряд ли они улетели куда-то. Дотти говорила, что вчера они заезжали в торговый центр, прикупить вещей для отпуска, так что, может, это настоящий кемпинг. Иногда, еще до развода, Дотти с мужем ездили в кемпинг на Вашингтонс-Кроссинг. Название я не помню, но это справа от реки, там можно арендовать маленькие трейлеры.

Я знала этот кемпинг. И миллион раз проезжала мимо по дороге в Нью-Хоуп.

Ладно, у меня получилось. Теперь есть наводка. Можно проверить кемпинг. Только вот мне не хотелось делать проверку одной. Место на отшибе. В это время года там пустынно. Абруцци легко мог устроить мне засаду. Поэтому я глубоко вздохнула и позвонила Рейнджеру.

— Йо, — ответил Рейнджер.

— У меня есть наводка на Эвелин, и мне нужна подстраховка.

Двадцать минут спустя я ожидала на стоянке у Вашингтонс-Кроссинг, когда подъехал Рейнджер. Он вел сияющий черный пикап с полным приводом, огромными шинами и со светлячками на кабине. Я заперла свою машину и села к нему на пассажирское сидение. Внутренняя экипировка грузовика наводила на мысль, что Рейнджер регулярно выходит на связь с планетой Марс.

— Как твое психическое состояние, в порядке? — спросил он. — Я слышал о Содере.

— Меня всю трясет.

— У меня есть лекарство.

О, черт.

Он завел машину и направился к выезду.

— Я знаю, что ты подумала, — сказал он. — Но я не о том. Просто собираюсь предложить тебе работу.

— Так и знала.

Он свысока глянул на меня и усмехнулся:

— Ты меня сильно хочешь.

Ага. Боже, помоги мне.

— Мы едем на север, — предупредила я. — Есть шанс, что Эвелин с Дотти в том кемпинге с маленькими трейлерами.

— Я знаю этот кемпинг.

В это время дня на дороге было пустынно. Двухполосное шоссе шло вдоль Дэлавер Ривер и тянулось через пеннсильванские поля. По сторонам дороги попадались рощицы и скопления хорошеньких домиков. Пока мы ехали, Рейнджер молчал. Ему пришло два сообщения на пейджер, он их прочитал и оба раза не ответил. И ничего не сказал по поводу этих сообщений. Обычное поведение для Рейнджера. Вечно ведет секретную жизнь.

В третий раз прозвонил пейджер. Рейнджер снял его с ремня и посмотрел на экранчик. Потом очистил его, пристегнул пейджер и продолжил смотреть на дорогу.

— Алло, — позвала я.

Он скосил на меня взгляд.

Мы с Рейнджером словно вода и масло. Он Человек-Загадка, а я Мисс Любопытный Нос. И мы оба знаем это. Рейнджер переносит это со спокойным весельем. Я же терплю, стиснув зубы.

Я опустила взгляд на пейджер.

— Джин Эллен? — не утерпев, спросила я.

— Джин Эллен на пути в Пуэрто-Рико, — ответил Рейнджер.

На секунду наши глаза встретились, потом он снова уставился на дорогу. Конец разговора.

— Хорошо хоть, что у тебя отличная задница, — сказала я ему.

Потому что, черт возьми, как же ты можешь раздражать.

— Моя задница — не самая моя лучшая часть, Милашка, — сказал, улыбнувшись мне, Рейнджер.

А вот это уж точно конец разговора. Добавить мне было нечего.

Двадцать минут спустя мы подъехали к кемпингу. Он располагался между шоссе и рекой, и его легко можно было пропустить. Указателя не было. И, насколько мне известно, названия тоже. Грязная дорога шла по травянистому склону площадью акра в два. На берегу реки стояли обветшалые будки и трейлеры, каждый снабженный столиком и грилем. В это время тут царил дух запустения. И витало что-то от дурной славы и несло чем-то интригующим, словно от цыганского табора.

Рейнджер подъехал на холостом ходу к въезду, и мы обозрели окрестности.

— Машин нет, — сказал Рейнджер. Он легко повел пикап по дорожке и припарковался. Потом полез под приборную панель, достал «глок», и мы вышли из машины.

Методично мы проходили ряды будок и трейлеров, проверяли двери, смотрели в окна, осматривали грили на предмет недавнего использования. На четвертой по счету будке замок оказался сломан. Рейнджер постучался и открыл дверь.

В передней комнате в одном конце находилась кухонная зона. Никаких современных приборов. Раковина, печь, холодильник времен пятидесятых. Пол покрыт истершимся линолеумом. В другом конце стоял двуспальный диван, деревянный стол и четыре стула. Другая комната была спальней с двумя кроватями. На кроватях лежали матрасы, но белья не было. Ванная крошечная. Раковина и унитаз. Душа не было. На раковине лежал с виду свежий тюбик пасты.

Рейнджер поднял с пола детскую розовую заколку.

— Они слиняли, — сказал он.

Мы проверили холодильник. Пусто. Вышли наружу и исследовали оставшиеся будки и трейлеры. Все другие были закрыты. Потом заглянули в мусорный бак и нашли маленький мешок мусора.

— Есть еще какие наводки? — спросил Рейнджер.

— Нет.

— Давай прогуляемся по их домам.

Я подобрала свою машину на Вашингтон-Кроссинг и пересекла на ней реку. Остановила тачку у дома родителей и вернулась в пикап Рейнджера. Сперва мы поехали к дому Дотти. Рейнджер припарковался на подъездной дорожке, снова вытащил «глок» из-под приборной панели, и мы прошли к передней двери.

Рейнджер положил руку на дверную ручку и вытащил похожий на игрушку инструмент-отмычку. Дверь сама собой распахнулась. Необходимости в отмыкании замка не было. Кажется, мы пришли вторыми в гонках на взлом и проникновение.

— Стой здесь, — приказал Рейнджер.

Он вошел в гостиную и провел быстрый осмотр. Потом прошел по оставшейся части дома с оружием в руках. Вернулся в гостиную и мотнул головой мне, дескать, входи.

Я закрыла за собой дверь на замок.

— Никого нет дома?

— Да. На кухонной стойке разбросаны бумаги и все ящики вытащены. Или кто-то обыскал дом, или Дотти оставила в спешке.

— Я тут была после отъезда Дотти. В дом не заходила, но посмотрела в окна, все выглядело аккуратным. Думаешь, кто-то взломал дом и ограбил?

В глубине души я знала, что это не ограбление, но надежда умирает последней.

— Не думаю, что мотивом было ограбление. В детской стоит компьютер, а в спальне матери в шкатулке лежит кольцо с бриллиантом в честь помолвки. И телевизор еще на месте. Наверное, мы не первые ищем Эвелин и Энни.

— Может, это Джин Эллен. Она тут понаставила жучков. Может, вернулась забрать прослушку перед отъездом в Пуэрто-Рико.

— Джин Эллен не такая неряха. Она не оставит открытой входную дверь и не оставит следов взлома.

Мой голос нечаянно вырос на октаву:

— Может быть, у нее был плохой денек? Дерьмо собачье, неужели у нее никогда нет паршивых дней?

Рейнджер посмотрел на меня и только улыбнулся.

— Ладно, просто я уже устала от этого совершенства, Джин Эллен, — призналась я.

— Джин Эллен — не совершенство, — сказал Рейнджер. — Она просто хороший спец. — Он обнял меня за плечи и поцеловал пониже уха. — Может, мы сможем найти таланты, в которых ты превосходишь Джин Эллен.

Я сощурила глаза:

— У тебя что-то конкретное на уме?

— Ничего такого, чем я бы хотел заняться прямо сейчас. — Он вытащил из кармана одноразовые перчатки. — Хочу еще порыскать здесь. Она с собой много не взяла. Большая часть одежды на месте. — Он прошел в спальню и включил компьютер. Потом открыл файлы, которые показались многообещающими.

— Ничего интересного, — наконец произнес он и выключил компьютер.

У Дотти не было автоответчика, поэтому не сохранилось никаких сообщений. По стойке были разбросаны счета и чеки из магазинов. Мы просмотрели их, понимая, что это напрасные усилия. Будь там что-то полезное, взломщик забрал бы это.

— Что дальше? — спросила я.

— Сейчас взглянем на дом Эвелин.

Ой-ой-ой.

— С домом Эвелин проблема. Там кто-то ведет слежку для Абруцци. Как только я туда прихожу, через десять минут нарисовывается этот тип.

— Почему Абруцци беспокоит твое присутствие в доме Эвелин?

— Последний раз, когда я на него наткнулась, он заявил, что я работаю за деньги и знаю, каковы ставки. И что я знаю, что он старается получить. Думаю, Абруцци охотится за чем-то, и это как-то связано с Эвелин. Возможно, он думает, что эта вещь спрятана в доме, и он не хочет, чтобы я там вынюхивала.

— Есть соображения, что он пытается найти?

— Нет. Никаких зацепок. Я обыскала дом, но не нашла ничего необычного. Конечно, я не искала никаких тайников. Просто что-то, что привело бы меня к Эвелин.

Рейнджер закрыл за нами дверь и убедился, что она на замке.

Солнце клонилось к горизонту, когда мы собрались к дому Эвелин. Рейнджер прошелся взглядом по улице, как автоматной очередью из машины.

— Ты знаешь народ на этой улице?

— Да почти всех. Одних больше, других меньше. Я знаю соседку Дотти. За два дома живет Линда Кларк. На углу дом Рояков. Через улицу живут Бетти и Арнольд Ландо. Они снимают дом, и я не знаю семью, которая у них в соседях. Если бы я искала какую-нибудь ябеду, то поставила бы на семью, соседнюю к Ландосам. Там старик, который, похоже, всегда торчит дома. Вечно сидит на крылечке. Видок у него такой, словно он сто лет назад зарабатывал на жизнь перебиванием коленей.

Рейнджер припарковался перед половиной дома Кэрол Надич. Мы обогнули дом и вошли в половину Эвелин через черный ход. Рейнджеру не понадобилось разбивать окно. Он просто сунул крошечную отмычку в замок, и через секунд десять дверь открылась.

Дом выглядел в точности, как я его помнила. На сушилке тарелки. Почта аккуратно сложена в стопку. Ящики задвинуты. Никакого признака обыска, как в доме Дотти.

Рейнджер совершил свой обычный рейд-обход, начав с кухни, в конце поднявшись по лестнице в комнату Эвелин. Я таскалась за ним, когда меня вдруг осенило. Клаун говорил о рисунках Энни. «Настоящий ужас», — сказал тогда Клаун. Кровавые картинки.

Я свернула в комнату Энни и перелистала альбом на столе. На первой странице нарисован был тот же дом, что и внизу. Потом шла страничка каких-то каракулей и мазни. А дальше детский рисунок мужчины. Он лежал на земле. Земля была красной. От тела била красная струя.

— Эй, — позвала я Рейнджера. — Иди-ка сюда, взгляни.

Рейнджер встал рядом и уставился на рисунок. Перевернул страницу и нашел второй рисунок с красной землей. В красном лежали двое человек. А другой мужчина наставил на них пистолет. Вокруг пистолета много помарок от стирательной резинки. Полагаю, нарисовать пистолет не так легко.

Мы обменялись взглядами с Рейнджером.

— Это мог быть просто телевизор, — сказала я.

— Не помешает прихватить альбом с собой, на случай, если это не телевизор.

Рейнджер закончил обыск в комнате Эвелин, перешел в спальню Энни, потом в ванную. И закончив с ванной, встал подбоченившись.

— Если что-то здесь и есть, то хорошо спрятано, — заявил он. — Было легче, если бы я знал, что мы ищем.

Мы покинули дом тем же путем, что и вошли. На заднем крыльце нас не ждал никакой Абруцци. Не ждал он нас и у пикапа Рейнджера. Я села рядом с Рейнджером и оглядела улицу из конца в конец. Никакого признака Абруцци. Я почти разочарована.

Рейнджер завел мотор, доехал до дома родителей и встал позади моей тачки. Солнце уже село, и на улице было темно. Рейнджер выключил фары и повернулся ко мне, чтобы лучше рассмотреть.

— Ты снова сегодня здесь спишь?

— Да. Моя квартира все еще опечатана. Я так думаю, мне ее вернут завтра.

И что тогда? По спине пробежала невольная дрожь. Мой диван все еще во вшах смерти.

— Вижу, как тебя волнует возвращение, — заметил Рейнджер.

— Разберусь как-нибудь. Спасибо, что помог мне сегодня.

— Чувствую, что меня надули, — поделился Рейнджер. — Обычно, когда ты со мной, то взрывается машина, то пожар в здании.

— Разочарован?

— Жизнь — такая сука, — пожаловался Рейнджер. Он схватил меня за рукав, притянул и поцеловал.

— Сейчас ты меня целуешь? — возмутилась я. — А где ты был, когда мы торчали вдвоем в моей квартире?

— Ты влила в себя три бокала вина и отрубилась.

— О да. Сейчас я вспомнила.

— И ты впадала в панику при мысли лечь со мной в постель.

Я распласталась в ширину консоли, вклинившись между рулем и водителем и почти сидя на коленях у Рейнджера. Его губы почти касались моего рта, когда он говорил, а руки он сунул мне под футболку.

— Ты не особо виноват в этой панике, — сказала я ему. — У меня был кошмарный день.

— Милашка, у тебя большинство дней кошмарные.

— Ты говоришь, как Морелли.

— Морелли отличный парень и любит тебя.

— А ты?

Рейнджер улыбнулся.

У меня снова пробежал мороз по спине.

На крыльце зажегся свет, и из окна гостиной выглянула Бабуля.

— Спасенная бабушкой, — освобождая меня, прокомментировал Рейнджер. — Подожду, когда вернешься домой. Не хочу, чтобы кто-нибудь похитил тебя во время моей слежки.

Я открыла дверцу и выпрыгнула. И мысленно скорчила гримасу, поскольку похищение или/и смерть от пули еще не сошли с экрана радара.

Когда я вошла в дверь, меня уже поджидала Бабуля.

— Кто этот парень в крутой тачке?

— Рейнджер.

— Горячий мужик, — заметила Бабуля. — Эх, будь я годков на двадцать моложе…

— Будь ты годков на двадцать моложе, ты все еще была бы на годков двадцать старше, — встрял папаша.

Валери на кухне помогала матушке печь хрустящие кексы. Я налила стакан молока, взяла кекс и села за стол.

— Как прошел рабочий день? — спросила я Валери.

— Меня не уволили.

— Отлично. Не успеешь опомниться, как он позовет тебя замуж.

— Ты так думаешь?

Я искоса посмотрела на нее:

— Я пошутила.

— Все может случиться, — сказала Валери, посыпая цветными горошинками кексики.

— Валери, не стоит выскакивать замуж за первого встречного.

— Нет, стоит. Если у него имеется дом с двумя ванными. Клянусь Господом, мне будет все равно, будь он хоть Джек Потрошитель.

— Подумываю тут приобрести компьютер, говорят, можно заняться киберсексом, — заявила Бабуля. — Кто-нибудь знает, что это такое?

— Ты входишь в чат, — пояснила Валери. — И встречаешься с кем-нибудь. А потом вы начинаете печать друг другу грязные предложения.

— Звучит весело, — понравилось Бабуле. — А когда происходит секс?

— В некотором роде, выполнение секса берешь на себя.

— Я знала, что слишком хорошо, чтобы быть правдой, — разочаровалась Бабуля. — Вот так всегда.

Наутро я оказалась последней в очереди в ванную и начала склоняться к точке зрения Валери. Если встанет выбор жить с моим родителями, выйти за Джека Потрошителя или вернуться домой ко вшам смерти, то Джек Потрошитель куда предпочтительней. Ладно, может, не Джек Потрошитель, но определенно Дуга Тупицу можно вынести.

Я облачилась в свой обычный комплект из джинсов, ботинок и трикотажной рубашки. Волосы уложила кудрями, а на ресницы нанесла толстый слой туши. Всю свою сознательную жизнь я прячусь под тушью. А когда по-настоящему боюсь, то добавляю подводку. Сегодня был день подводки. Выводим тяжелую артиллерию, верно? Морелли уже позвонил мне и сообщил, что желтую ленту сняли. Он заставил «чистильщиков» пройтись по квартире, где только можно, с самым концентрированным «Клороксом». И считал, что закончат там к полудню. Мне-то что, пусть хоть к ноябрю заканчивают.

Я сидела в кухне, допивая последнюю чашку кофе перед началом дня, как с черного хода появилась Мейбл:

— Я просто получила весточку от Эвелин. Она позвонила и сказала, что все хорошо. Остановилась у подруги, говорит, чтобы я не беспокоилась. — Мейбл приложила ладонь к сердцу. — Мне сразу полегчало. И мне гораздо лучше, когда я узнала, что ты ищешь Эвелин. Сразу успокоилась при этой мысли. Спасибо тебе.

— Эвелин упоминала, когда вернется домой?

— Нет. Хотя сказала, что не вернется к похоронам Стивена. Полагаю, ей тяжело их вынести.

— Так она сказала, где сейчас? Упоминала имя подруги?

— Нет. Эвелин спешила. Похоже, звонила из магазина или ресторана. Там на заднем плане было слишком шумно.

— Если она снова позвонит, скажите, что я хочу поговорить с ней.

— Теперь все неприятности уладились, правда? Ведь Стивена больше нет, кажется, все будет в порядке?

— Мне хотелось бы поговорить с ней о ее владельце дома.

— Ты хочешь снять квартиру?

— Может быть.

Что правда, то правда.

Зазвонил телефон и к нему ринулась Бабуля.

— Это тебя, — сказала она, протягивая трубку. — Валери.

— Мне нужна помощь, — заявила Валери. — Быстро приезжай сюда. — И повесила трубку.

— Я поехала, — сообщила я. — У Валери какие-то проблемы.

— Она была такой умницей, — вспомнила Бабуля. — А потом уехала в эту Калифорнию. Наверно, все это калифорнийское солнце высушило ее мозги и превратило в кишмиш.

«И что там приключилось и насколько плохо?» — думала я. Еще суп на компьютере? Что могло бы расстроить Клауна? Файлов потерянных у него быть не может, поскольку клиенты отсутствуют.

Я въехала на стоянку и припарковалась носом перед конторой Клауна. Заглянула в высокие окна и не увидела Валери. Вышла из машины, и тут из прачечной выбежала сестрица.

— Сюда, — позвала она. — Он в «Лондромете».

— Кто?

— Альберт!

Напротив сушильных агрегатов выстроились в ряд изумрудные пластиковые стулья. Рядышком на стульях сидели две старушенции, куря и глазея на Валери. И все мотая на ус. Больше никого в зале не было.

— Где? — спросила я. — Я его не вижу.

Валери всхлипнула и показала на большую промышленную сушилку:

— Он там.

Я пригляделась поближе. И вправду. Альберт Клаун был в сушилке. Он весь скрючился, а его зад торчал в стеклянной круглой дверце, словно Винни Пух из норы кролика.

— Он жив? — спросила я.

— Да! Конечно, он жив. — Валери подкралась и постучала в дверцу. — Во всяком случае, я думаю, что он жив.

— Что он там делает?

— Вот та леди в синем свитере решила, что она потеряла обручальное кольцо в сушилке. Заявила, что его заклинило внутри барабана. Вот Альберт и полез его достать. И как-то захлопнулась дверца, и мы не смогли ее открыть.

— Боже. Почему вы не вызвали пожарную или полицию?

В барабане что-то заворочалось и от Клауна раздались какие-то приглушенные звуки. Что-то похожее на «нет, нет, нет».

— По-моему, он смутится, — заметила Валери. — То есть… как это выглядит со стороны? Вдруг кто сфотографирует и пошлет в газеты? Никто больше его не наймет, и я останусь без работы.

— Его и сейчас никто не нанимает, — напомнила я. И потрогала кнопки. Посмотрела на защелку и сказала: — Я в этом деле круглый ноль.

— Что-то с этой сушилкой не так, — сказала леди в синем свитере. — Всегда заедает, вроде как сейчас. Замок неисправен. Я писала жалобу на прошлой неделе, но никто и за ухом не почесал. Торговый автомат с порошком тоже не работает.

— Я думаю, нам действительно нужна помощь, — обратилась я к Валери. — Наверно, нужно вызвать полицию.

В сушилке раздалась яростная возня и еще звуки «нет, нет, нет». А потом как-будто кто-то там пукнул.

Мы с Валери невольно отступили на шаг.

— По-моему, он нервничает, — сказала Валери.

Наверно, изнутри можно было как-то открыть дверцу, но Клауна заклинило, и он не мог повернуться лицом к замку.

Я пошарила в сумке и нашла какую-то мелочь. Кинула четвертак в щель, установила самую низкую температуру и запустила сушилку.

Бормотание Клауна перешло в крики, и помотало его немного, но в основном, он удержался в одном положении. Через пять минут сушилка остановилась. За четвертак в наши дни много не получишь.

Дверца, как ни в чем ни бывало, открылась, мы с Валери вытащили Клауна и поставили на ноги. Волосы на его голове встали пушком. Вроде как у птенца дрозда. Он был такой тепленький и вкусно пах свежей глажкой. Лицо раскраснелось, а глаза остекленели.

— Кажется, я пукнул, — только и сказал он.

— Знаете что? — подала голос леди в синем свитере. — А я нашла кольцо. Оно не в сушилке оказалось. Я его положила в карман и забыла.

— Ой, как хорошо, — сказал Клаун, глаза его смотрели в разные стороны, а в углу рта появилась слюна.

Мы с Валери поддерживали его под мышки.

— Сейчас пойдем в контору, — предупредила я его. — Попытайся идти.

— У меня все еще кружится. Я ведь выбрался из машины, да? И просто голова кружится, да? И мотор еще слышу. У меня мотор в голове. — Клаун покачивался на ногах, как монстр Франкенштейна. — Я не чувствую ног, — пожаловался он. — Ноги отнялись.

Мы наполовину втащили, наполовину втолкнули его в контору и усадили на стул.

— Похоже на скачку, — сказал он. — Вы видели, как я там кружился? Как в аттракционе ужасов, да? В парке развлечений. Я на всех этих аттракционах катаюсь. Обычное дело. И сижу прямо впереди.

— Правда?

— Ну, нет. Но я подумываю об этом.

— Ну разве он не прелесть, — расчувствовалась Валери. И поцеловала его в пушистую макушку.

— Черт возьми! — заулыбался Альберт. — Вот это да!