Пока я добиралась до своей машины, то еще раз прочла собранный материал на Эвелин. От части информации сводило от скуки скулы, но таковы данные на любого в этом возрасте, если им поинтересоваться. У меня самой имеется кредитная история и медицинская карта. Ничего невероятно полезного не выудилось.

От чтения меня отвлекло легкое постукивание в окошко со стороны пассажирского сидения. Это был Морелли. Я отперла дверь, и он скользнул на сиденье рядом со мной.

— С похмелья? — спросил он, впрочем, скорее утверждая, чем задавая вопрос.

— Как ты узнал?

Он ткнул упаковку:

— Картошка-фри из Макдональдса и кока на завтрак. Темные круги под глазами. Прическа, словно в аду побывала.

Я проверила волосы в зеркальце заднего вида. О боже.

— Перебрала вина прошлым вечером.

Он принял к сведению объяснение. И долгое время мы молчали. Я не вдавалась в подробности. А он не спрашивал.

Потом посмотрел на папку в моей руке.

— Подобралась ближе к Эвелин?

— Кое-какой прогресс имеется.

— Ты слышала о баре Содера?

— Только что оттуда, — подтвердила я. — Ужасно все выглядит. Повезло, что никого не оказалось в здании.

— Да уж. Кроме разве того, что мы до сих пор не можем отыскать Содера. Его подружка сказала, что он так и не явился домой.

— Думаешь, он мог быть в баре, когда разгорелся пожар?

— Парни там проверяют. Им пришлось подождать, пока остынет здание. Пока никаких признаков Содера. Я думал, тебе хотелось быть в курсе. — Морелли взялся за дверную ручку. — Дам знать, если мы найдем его.

— Погоди минутку. У меня чисто теоретический вопрос. Предположим, ты смотришь со мной телевизор. И мы одни в квартире. Я приняла пару бокалов вина и отрубилась. Станешь ли ты пытаться переспать со мной? Проведешь ли какие-нибудь изыскания, пока я в отрубе?

— А что мы смотрим? Плей-офф?

— Все, свободен, — сказала я.

Морелли ухмыльнулся и вылез из машины.

Я набрала номер Дотти на сотовом: беспокоилась, и мне хотелось рассказать ей новости про бар и то, что Содер пропал. Телефон издал несколько гудков, и включился автоответчик. Я оставила сообщение, попросив перезвонить мне, и набрала номер рабочего телефона. Там была голосовая почта. Дотти в отпуске, вернется через две недели.

Голосовая почта оставила странное ощущение на дне желудка. Я поискала название этой эмоции. Ближайшей, которую смогла найти, оказалась тревога.

Меньше чем через час я припарковалась у дома Дотти. Никакого признака Джин Эллен не было. И признаков жизни в доме тоже. Машина на подъездной дороге отсутствовала. Двери и окна закрыты. Ничего необычного, сказала я себе. Дети могут быть в школе, и в это время всякие дневные заботы. А Дотти, наверно, поехала по магазинам.

Я прошла к двери и позвонила. Никто не открыл. Посмотрела в переднее окно. Дом, казалось, отдыхал. Света нет. Телевизор не мигает. Дети не бегают. У меня снова возникло плохое предчувствие. Что-то не так. Я обошла дом и заглянула в заднее окно. Кухня пустая. Нет признаков завтрака. Никаких мисок в раковине. Оставленных коробок с хлопьями. Я потрогала дверь за ручку. Заперто. Постучала. Тишина. И тут меня осенило. Отсутствовал пес. Он должен был подбежать и залаять на дверь. Дом вообще-то одноэтажный. Я обошла его и заглянула в каждое окно. Пса не было.

Ладно, видимо она выгуливает собаку. Или забрала к ветеринару. Я проверила двух ближайших соседей Дотти. Никто не знал, что случилась с ней и собакой. Только заметили, что утром ее не было. По всеобщему мнению, Дотти с семьей уехала среди ночи.

Ни Дотти. Ни Джин Эллен. Ни пса. Вот теперь я отыскала и другие названия для своих чувств. Паника. Страх. И чуточку тошнило с похмелья.

Я вернулась в машину и, размышляя, посидела какое-то время перед домом. В какой-то момент посмотрела на часы и поняла, что прошел целый час. Полагаю, я надеялась, что Дотти вернется. И думаю, понимала, что этого не произойдет.

Когда мне было девять, я уговорила матушку разрешить мне завести попугая. По дороге из зоомагазина каким-то образом открылась дверца, и птица улетела. Вот я также себя чувствовала тогда. Словно я оставила дверцу открытой.

Я завела мотор и поехала в Бург. Там направилась прямо к дому родителей Дотти. На мой стук ответила миссис Паловски, из кухни с лаем выбежал пес Дотти.

Я изобразила самую дружелюбную притворную улыбку.

— Здравствуйте, — поздоровалась я. — Я ищу Дотти.

— Вы ее не застали, — сказала миссис Паловски. — Она завезла Скотти рано утром. Мы за ним присматриваем, пока Дотти с детьми уехала в отпуск.

— Мне нужно с ней поговорить, — заявила я. — У вас есть телефонный номер, где ее можно застать?

— Нет. Она сказала, что собирается в кэмпинг с подругой. Хижина в лесу где-то. Хотя предупредила, что будет на связи. Я могу послать Дотти сообщение.

Я дала миссис Паловски свою карточку:

— Скажите ей, что у меня есть для нее важные новости. И попросите мне позвонить.

— У нее же нет никаких неприятностей? — спросила миссис Павловски.

— Нет. Это новости об одной из подруг Дотти.

— Насчет Эвелин, да? Я слышала, Эвелин и Энни пропали. Какой стыд. Когда-то Эвелин и Дотти были хорошими подружками.

— Они все еще дружат?

— Сейчас уже нет, несколько лет не общаются. Эвелин как вышла замуж, так и замкнулась. Думаю, Стивен отвадил ее от подружек.

Я поблагодарила миссис Паловски и вернулась в машину. Там пересмотрела отчет по Эвелин. Никакого упоминания о хижине в лесу.

Зачирикал сотовый, и не знаю, на что я надеялась… во главе списка стояло свидание. Следующими в очереди стояли новости о Содере или дружеский звонок от Эвелин.

Замыкал список звонок от матушки.

— Помоги, — взмолилась она. Тут телефон перехватила Бабуля:

— Приезжай и посмотри на это.

— Посмотреть на что?

— Тебе стоит взглянуть своими глазами.

Дом родителей находился меньше, чем в пяти минутах езды. Матушка с Бабулей уже торчали в дверях, поджидая меня. Они отступили в сторону и провели меня в гостиную. Там обнаружилась моя сестрица, устроившаяся в папашином излюбленном кресле. На ней была надета мятая длинная фланелевая ночная рубашка и пушистые шлепанцы. Вчерашняя тушь, не смытая с вечера, размазалась по лицу после сна. Спутанные волосы торчали во все стороны. Картинка: Мег Райан встречается с Битлджусом (безумный дух, персонаж фильма Бартона «Битлджус» — Прим. пер.). Калифорнийская девушка едет в Трансильванию. В руках пульт от телевизора, внимание сосредоточено на какой-то телеигре. Пол вокруг нее усыпан обертками от шоколадных батончиков и пустыми баночками от газировки. На наше присутствие она никак не реагировала. Рыгнула, почесала сиську и переключила канал.

И это моя идеальная сестра. Святая Валери.

— Нечего улыбаться. Я все вижу, — упрекнула меня матушка. — Ничего забавного. Она вот такая с тех пор, как потеряла работу.

— Нам приходится обходить ее за три версты, — заявила Бабуля. — Я тут намедни подошла слишком близко, так чуть не схлопотала тапочкой.

— Она в депрессии, — пояснила матушка.

Да уж ясен пень.

— Мы подумали, может, ты сможешь помочь найти ей работу, — сказала Бабуля. — Что-то такое, чтобы вытащить ее из дому, а то мы сами впадаем в депрессуху, глядя на нее. Хватит того, что нам приходится глазеть на твоего папашу.

— У тебя же всегда припасены какие-то наводки на работу, — обратилась я к матушке. — Ты же всегда знаешь, когда требуются работники на пуговичную фабрику.

— Она прошлась по всем моим контактам, — пожаловалась матушка. — У меня ничего не осталось. А безработица растет. Не могу же я послать ее на упаковку тампонов.

— Может, возьмешь ее с собой на какую-нибудь облаву, — предложила Бабуля. — Вдруг она воспрянет духом.

— Ни за что, — воспротивилась я. — Она уже пыталась стать охотницей за головами и упала в обморок, как только кто-то приставил пистолет к ее голове.

Матушка осенила себя крестом.

— Боже правый, — добавила она.

— Ну сделай же что-нибудь, — взмолилась Бабуля. — Я пропускаю все свои телешоу. Пытаюсь переключить канал, а она на меня рычит.

— Рычит на тебя?

— Знаешь как страшно.

— Эй, Валери, — обратилась я. — Какие-то проблемы?

Никакого отклика.

— У меня идея, — заявила Бабуля. — Почему бы нам не бахнуть ее разок твоим электрошокером? Она отключится, и мы заберем пульт.

Я подумала об электрошокере, лежащем в сумке. Я бы не отказалась его протестировать. И даже не возражала испытать его на Валери. По правде говоря, я многие годы мечтала ее шарахнуть. Я украдкой взглянула на матушку и моментально сникла.

— Может быть, я смогу устроить тебя на работу, — обратилась я к Валери. — Ты готова поработать на адвоката?

Она не отрывала взгляда от телевизора:

— Он женат?

— Нет.

— Гей?

— Не думаю.

— Сколько ему лет?

— Точно не знаю. Шестнадцать, может быть.

Я вытащила из сумки телефон и позвонила Клауну.

— Ух ты, будет здорово, если твоя сестра будет у меня работать, — восхитился Клаун. — Она может обедать в любое время, как только захочет. И может заниматься стиркой во время работы.

Я прервала связь и повернулась к Валери:

— У тебя есть работа.

— Облом, — пожаловалась Валери. — Только я вошла во вкус с этой депрессией. Как думаешь, этот парень женится на мне?

Я мысленно закатила глаза, написала имя Клауна и адрес на клочке бумаги и отдала сестре.

— Можешь начинать завтра в девять. Если он опоздает, подождешь в прачечной. Не беспокойся, ты его сразу узнаешь. Парень с фингалами на оба глаза.

Матушка снова перекрестилась.

Я стянула пару кусков колбасы и ломтик сыра из холодильника и направилась к двери. Хотелось поскорее улизнуть из этого дома, пока мне не начали задавать вопросов по поводу Клауна.

Только я вышла, как зазвонил телефон.

— Постой, — сказала мне Бабуля. — Это Флоренс Жуч, она звонит из торгового центра, утверждает, что Эвелин Содер сейчас завтракает в ресторанном дворике.

Я припустила бегом, а за мной Бабуля.

— Я тоже поеду, — заявила она. — Имею право, это же моя наводка.

Мы вскочили в машину и рванули прочь. Торговый центр находился в двадцати минутах езды в удачный день. Я надеялась, что Эвелин ест медленно.

— А она уверена, что это Эвелин?

— Угу. Эвелин и Энни, а с ними еще одна женщина и двое ребятишек.

Дотти с детьми.

— У меня не было времени захватить сумку, — заявила Бабуля. — Поэтому у меня нет пистолета. Какая будет досада, если начнут стрелять, а я одна без оружия окажусь.

Если бы матушка знала, что Бабуля носит в сумке пистолет, ее бы кондрашка хватила.

— Во-первых, у меня тоже нет оружия, — успокоила я. — А во-вторых, никакой стрельбы не будет.

Я доехала до Шоссе 1 и выжала газ до отказа. И сумела влиться в поток. В Джерси мы все думаем, что ограничение скорости — это всего лишь совет. Никто в Джерси скорость, если правду сказать, не ограничивает.

— Тебе стоило бы стать гонщицей, — заметила Бабуля. — У тебя отлично получается. Можешь участвовать в этих их гонках НАСКАР. И я бы могла, но, наверно, потребуются водительские права, а у меня их не имеется.

Я увидела вывеску торгового центра и, скрестив пальцы, съехала с крутого спуска дорожной развязки с автомагистрали. То, что начиналось, как одолжение Мейбл, становилось крестовым походом. Я в самом деле хотела потолковать с Эвелин. За окончание военной игры отвечала именно она. А конец военной игры отвечал за то, чтобы мое сердце не вырвали из груди.

Я знала каждый квадратный сантиметр торгового центра и потому припарковалась прямо у входа в ресторанный дворик. Я хотела сказать Бабуле, чтобы она подождала в машине, но это напрасная трата энергии.

— Если Эвелин все еще здесь, мне нужно поговорить с ней с глазу на глаз, обратилась я к Бабуле. — Побудь где-нибудь, чтобы она тебя не видела.

— Конечно, — согласилась Бабуля. — Легко.

Мы вместе вошли в торговые ряды и быстро протопали к ресторанному дворику. По дороге я внимательно разглядывала людей, выискивая Эвелин и Дотти. Торговый центр был заполнен наполовину. Никакой толкучки, как в выходные. Просто достаточно людей, чтобы мне укрыться в толпе. Дыхание перехватило, когда я узнала Дотти и ее детишек. Эвелин и Энни я помнила по фото, и они тоже здесь были.

— Раз уж я здесь, то не отказалась бы от сдобного кренделя, — заявила Бабуля.

— Иди за кренделем, а я поговорю с Эвелин. Просто не уходи с дворика.

Я отошла от Бабули и вдруг свет передо мной померк. И я оказалась в тени Мартина Полсона. С тех пор как он, закованный в наручники, катался по земле на парковке возле полицейского участка, он не сильно изменился. Я так понимаю, что выбор модной одежды ограничен, когда ты скроен, как Полсон.

— О, только взгляните, — сказал он. — Это же маленькая мисс Дырка от Задницы.

— Не сейчас, — предупредила я, обходя его.

Он двинулся со мной, преграждая путь:

— Нам с тобой нужно поквитаться.

Вот каковы были шансы? Я наконец-то нашла Эвелин и, надо же, наткнулась на Мартина Полсона, который лез в драку.

— Да выбрось из головы, — посоветовала я. — Что ты вообще здесь делаешь?

— Я тут работаю. В аптеке, и сейчас у меня перерыв на ланч. Меня, между прочим, ложно обвинили.

Ага, как же.

— Уйди с дороги.

— А ты попробуй, обойди меня.

Я вытащила из сумки электрошокер, ткнула в толстый живот Полсона и нажала кнопку. Ноль эффекта.

Полсон посмотрел вниз.

— Это что, игрушка?

— Электрошокер.

Бесполезный кусок дерьма это, а не оружие.

Полсон забрал устройство и стал рассматривать.

— Круто, — сказал он. Включил, выключил. А потом приставил к моей руке. В голове что-то вспыхнуло, и все померкло.

Выплывая из темноты на свет, я услышала голоса, где-то далеко. И с усилием потянулась на эти голоса, они стали громче, более отчетливые. С трудом я разлепила веки, и в поле зрения вплыли лица. Я попыталась сморгнуть пелену и оценить ситуацию. Валяюсь на спине. Надо мной склонились парамедики. На лице моем кислородная маска. На руке манжета для измерения давления. За медиками маячит с обеспокоенным видом Бабуля. За Бабулей Полсон выглядывает из-за ее плеча. Полсон. Тут я вспомнила. Этот сукин сын вырубил меня моим же собственным электрошокером!

Я вскочила и рванула к Полсону. Ноги подкосились, и я упала на колени, заорав:

— Полсон, свинья ты этакая!

Тот втянул голову и исчез.

Я пыталась сорвать маску с лица, а парамедики старались удержать ее. Опять повторялась гусиная атака.

— Я было решила, что ты умерла, — заявила Бабуля.

— Не совсем. Случайно вступила в контакт со своим электрошокером, когда он ожил.

— Сейчас я вас узнал, — обратился ко мне один из парамедиков. — Вы охотница за головами, которая сожгла похоронное бюро.

— И я тоже его сожгла, — похвасталась Бабуля. — Вам стоило посмотреть. Настоящий фейерверк.

Я встала и проверила, могу ли идти. Немного шаталась, но зато не упала. Хороший признак, верно?

Бабуля вручила мне мою сумку. Со словами:

— Этот вежливый толстяк отдал мне твой электрошокер. Наверно, уронила в суматохе. Я положила его в сумку.

При первой же возможности выброшу проклятую фиговину в реку. Я осмотрелась, но Эвелин давно ушла.

— Мне не надеяться, что ты видела Эвелин или Энни? — спросила я у Бабули.

— Нет. Я наткнулась на эти большие мягкие крендели и помакала их в какао.

Я подбросила Бабулю к дому родителей и поехала в свою квартиру. Постояла секунду в холле перед дверью, прежде чем вставить ключ в замок. Набрала воздуха, отомкнула дверь и распахнула. Постояла в маленькой прихожей, тихо напевая «нам не страшен серый волк»… Заглянула в кухню и облегченно выдохнула. В кухне все было в порядке. Я пошла в гостиную, все еще напевая. На диване сидел Стивен Содер. Он немного съехал на бок, держа в правой руке пульт от телевизора, только телевизор Содер не смотрел. Он был мертв, сто крат мертв. Невидящие глаза его заволокло пленкой, рот раскрыт, словно от удивления, кожа омерзительно бледная, а в центре лба дырка от пули. На нем были мешковатый свитер и брюки-хаки. И босой.

Черт, разве мало того, что на моем диване сидит труп? Он что, обязательно должен не иметь долбанных башмаков?

Я молча ретировалась из гостиной и вышла из квартиры. Встала в холле и попыталась набрать на сотовом 911, но руки так тряслись, что понадобилось несколько попыток, прежде чем я добилась успеха.

Я торчала в холле, пока не появилась полиция. Когда квартиру заполонили полицейские, то прокралась в кухню, обхватив, прижала к животу клетку с Рексом и забрала с собой в холл.

Я все еще пребывала в холле, обнимая клетку с хомяком, когда явился Морелли. Со мной были соседки миссис Карват с моей площадки и Ирма Браун с верхнего этажа. Из-за двери мистера Уолески можно было услышать голос Региса, «Кто хочет стать миллионером». Даже убийство по соседству не оторвет мистера Уолески от Региса. И неважно, что это повтор передачи.

Сидела я на полу с хомячьей клеткой на коленях. Морелли присел на корточки рядом со мной и взглянул на Рекса:

— Он в порядке?

Я утвердительно кивнула.

— А ты как? — спросил Морелли. — Ты в порядке?

Глаза наполнились слезами. Куда уж там в порядке.

— Он сидел на диване, — просветила Ирма копа Морелли. — Можешь себе представить? Просто сидел там с пультом в руке. — Она помотала головой. — Диван теперь во вшах смерти. Я бы тоже плакала, если бы мой диван был завшивлен смертью.

— Вшей смерти не бывает, — возразила миссис Карват.

Ирма высокомерно посмотрела на нее:

— Ты бы села сейчас на этот диван?

Миссис Карват поджала губы.

— Ну? — настаивала Ирма.

— Может быть, если бы его хорошенько почистили.

— Вшей смерти отчистить нельзя, — заявила Ирма. Конец дискуссии. Глас авторитета.

Морелли сел рядом со мной, прислонившись спиной к стене. Миссис Карват удалилась. Ирма тоже. Остались только Морелли, Рекс и я.

— Так что ты думаешь насчет вшей смерти? — спросил Морелли.

— Не знаю, что это за чертовы вши смерти, только меня аж колотит, как я хочу избавиться от этого дивана. А пульт прокипятить и сунуть в отбеливатель.

— Жаль, — сказал Морелли. — Не будет больше развлечений и спортивных матчей. Миссис Карват что-нибудь слышала или видела необычного?

Я потрясла головой.

— Дом ведь твое убежище, — пожаловалась я Морелли. — Куда идти, когда дом перестал быть убежищем?

— Не знаю, — ответил он. — Никогда с таким не сталкивался.

Спустя долгие часы тело убрали, а квартиру опечатали.

— Что дальше? — поинтересовался Морелли. — Здесь ты не можешь оставаться.

Наши взгляды встретились, и мы оба подумали об одном и том же. Пару месяцев назад он бы не стал даже спрашивать. Я бы просто осталась у него. Сейчас все изменилось.

— Переночую у родителей, — сказала я. — Только ночь перекантуюсь, пока не придумаю, что делать.

Морелли зашел внутрь, собрал кое-какую одежду и предметы первой необходимости и засунул в спортивную сумку. Потом погрузил меня и Рекса в свой пикап и отвез в Бург.

В моей спальне спали Валери и ее дочки, поэтому я устроилась на диване, поставив клетку с Рексом рядом на полу. Кое-кто из моих знакомых пьет «ксанакс», чтобы уснуть. Я же принимаю макароны с сыром. А если их еще приготовит матушка, то лучшего снотворного не бывает.

Я приняла дозу макарон с сыром в одиннадцать и провалилась в тревожный сон. В два часа еще раз приняла макароны внутрь, и в четыре тридцать — в третий раз. Отличное изобретение — микроволновка.

В семь тридцать меня разбудил гвалт на втором этаже. Папаша вызвал обычную утреннюю пробку на подходе к ванной комнате.

— Мне нужно почистить зубы, — требовательно говорила Энджи. — Я опаздываю в школу.

— А я? — полюбопытствовала Бабуля. — Я ведь старенькая. У меня вообще ничего не держится. — Она заколотила в дверь ванной. — Да что ты там делаешь?

Издавая лошадиное фырканье, туда же галопом прибежала Мэри Элис и забила копытом о пол.

— Перестань тут скакать, — прикрикнула на Мэри Элис Бабуля. — У меня от тебя голова болит. Иди-ка в кухню и поешь блинчиков.

— Сено! — возразила Мэри Элис. — Лошадки едят сено. И я уже покушала. Мне нужно почистить зубки. Такая беда, если у лошадок будут дырки в зубах.

Послышался шум спущенного унитаза, и дверь ванной открылась. Последовала короткая потасовка, и дверь снова захлопнулась. Валери и девочки застонали. Бабуля победила в драке за ванную.

Час спустя папаша отправился на работу. Девочки отбыли в школу. А Валери пребывала в расстроенных чувствах.

— Не слишком кокетливо? — спросила она, стоя передо мной в тонком коротком платьице с цветочками и открытых босоножках. — Не лучше ли надеть костюм?

Я просматривала газеты, выискивая упоминание о Содере.

— Неважно, — ответила я. — Надевай, что хочешь.

— Мне нужна помощь, — хлопнув в ладоши, заявила Валери. — Сама я не могу решить. Как насчет туфель? Стоит надеть эти розовые на шпильках? Или ретро от Вайтцмана?

Прошлой ночью я нашла на своем диване труп. У меня завелись вши смерти, а Валери требует, чтобы я решила за нее, какие ей надевать туфли.

— Надень розовые штучки, — посоветовала я. — И прихвати побольше четвертаков. У Клауна всегда есть лишние четвертаки.

Зазвонил телефон, и Бабуля кинулась отвечать. Телефон теперь будет звонить весь день, не переставая. В Бурге обожают хорошенькое убийство.

— У меня одной дочь, которая находит трупы на своем диване, — посетовала матушка. — За что мне это? У Лоуис Зельтцман дочь никогда не находит мертвых на своем диване.

— Разве это не что-то? — встряла Бабуля. — Уже три звонка, а ведь еще нет и девяти. Это даже больше раз, чем когда твою машину в лепешку раздавил мусоровоз.

По дороге на работу Валери завезла меня домой. Мне нужна была моя машина, и она так и стояла на парковке. Квартиру опечатали. Отлично. У меня не было особого желания туда возвращаться.

Забравшись в «Си Ар-Ви», какое-то мгновение я сидела и блаженно слушала тишину. В доме родителей тишина в дефиците.

По дороге к своей машине мимо меня шествовал мистер Кляйншмидт.

— Отлично сработано, цыпуля, — сказал он. — По части интересных событий на тебя всегда можно рассчитывать. Ты и в самом деле обнаружила мертвого парня на своем диване?

— Да, — кивнула я.

— Черт, должно быть, это нечто. Хотел бы я сам на него посмотреть.

От энтузиазма мистера Кляйншмидта мне стало смешно.

— Может, в следующий раз.

— Ага, — радостно откликнулся мистер Кляйншмидт. — Первым делом звони мне в случае чего. — С этим пожеланием он помахал мне и отчалил к своей машине.

Ну вот тебе на, у нас появился новый взгляд на мертвецов. Оказывается, трупаки — это развлечение. Пару минут я размышляла над этим, но концепцией не вдохновилась. Самое лучшее, на что я оказалась способна, это признать факт, что смерть Содера облегчила мне работу. Теперь, когда он ушел со сцены, Эвелин с Энни незачем пускаться в бега. Мейбл может остаться в своем доме. Энни вернется в школу. А Эвелин — наладит свою жизнь.

Если только Эвелин пряталась не из-за Абруцци. Ежели она сбежала, потому что у нее нечто такое, чего хочет этот тип, то ничего не изменилось.

Я посмотрела на «сине-белого» и машину судмедэкспертов, стоявших на моей парковке. Светлое пятно во всем этом, что на сей раз никаких змей в холле и пауков в машине, а банальное преступление, и расследовать его в поте лица предстоит полиции. Трудно ли разгрызть этот орешек? Кто-то притащил в фойе труп, поднял на этаж, пронес по холлу в мою квартиру… и все среди бела дня.

Я набрала сотовый Морелли.

— У меня вопрос, — сказала я. — Как они протащили Содера в мою квартиру?

— Ты не захочешь знать.

— Захочу!

— Встретимся за кофе, — предложил Морелли. — Напротив больницы открыли новый кофейный магазинчик.

Я взяла кофе и круассан и уселась напротив Морелли.

— Рассказывай, — приготовилась слушать я.

— Содера распили напополам.

— Что?

— Кто-то воспользовался мотопилой и распилил Содера пополам. А потом собрали его на диване. Свитер скрыл факт, что труп снова сложили вместе.

У меня онемели губы, и я почувствовала, как из рук выскальзывает чашка.

Морелли нагнул мою голову вниз, к коленям.

— Дыши, — приказал он.

Звон в ушах прекратился, и точки перед глазами исчезли. Я выпрямилась и глотнула кофе.

— Сейчас уже лучше, — сказала я.

— Так я и поверил, — вздохнул Морелли.

— Ладно, так они разрезали его напополам. Что дальше?

— Мы думаем, что они принесли его в двух спортивных сумках. Может быть, для хоккея. Теперь, когда ты пережила самую отвратительную часть истории, остальное — дело техники. Два парня, одетые в маскарадные костюмы, приносят спортивные сумки и шарики: видели, как они входят в вестибюль и поднимаются на лифте. В это время в вестибюле торчали двое жильцов. Они сказали, им пришло в голову, что кто-то заказал поющий подарок на день рождения. Неделю назад восьмидесятилетие отметил мистер Кляйншмидт, и кто-то посылал ему двух стрипушек.

— А что за костюмы были у парней?

— Один медведь, другой зайчик. Лиц не видно. Около шести футов ростом, хотя точно в костюмах трудно определить. Шарики мы нашли в твоем шкафу, а сумки они взяли с собой.

— Когда они уходили, их кто-нибудь видел?

— В твоем доме — никто. Мы все еще обходим соседей. И еще проверяем прокаты костюмов. Далеко не продвинулись пока.

— Это точно Абруцци. Именно он подкидывал змей и пауков. И Рамиреза на пожарную лестницу он подкинул.

— Можешь доказать?

— Нет.

— В том-то и проблема, — сказал Морелли. — И наверно Абруцци сам-то ручки не запачкал.

— Между Абруцци и Содером есть связь. Абруцци и был тем партнером, к которому перешел бар, верно?

— Содер потерял бар, проиграв его в карты. Играл с парнями по высоким ставкам, и ему нужны были деньги. Он занял деньги у Зиги Зиммерли. А Зиммерли должен Абруцци. Содер проиграл деньги и не смог выплатить деньги, занятые у Зиммерли, и Абруцци забрал бар.

— Так что это за дела с пожаром в баре и убийством Содера?

— Понятия не имею. Наверно, и бар, и Содера перевели из колонки активов в колонку списания долгов и ликвидировали.

— В квартире вы нашли какие-нибудь отпечатки?

— Никаких лишних отпечатков. За исключением Рейнджера.

— Я с ним работаю.

— Ага, — сказал Морелли. — Я в курсе.

— Полагаю, Эвелин вне подозрений, — предположила я.

— Кто угодно может нанять зайчика и медведя шлепнуть парня, — заметил Морелли. — Мы пока никого не сбрасываем со счетов.

Я взялась за круассан. Морелли нацепил личину копа, а с этого много не возьмешь. И все же у меня возникло ощущение, что за этим кроется большее.

— Есть что-то, чего ты не сказал?

— Есть кое-какая деталь, которую мы не разглашаем прессе, — признался Морелли.

— Ужасная деталь?

— Ага.

— Дай догадаюсь. У Содера вырвали сердце.

Пару секунд Морелли таращился на меня.

— Этот парень просто псих, — наконец произнес Морелли. — Хотел бы защитить тебя, но не знаю как. Разве что приковать тебя к своему запястью. Или закрыть у себя дома в шкафу. Или отправить тебя куда подальше в длительный отпуск. Увы, думаю, ни с одним из этих предложений ты не согласишься.

Вообще-то, все эти пункты показались мне привлекательными. Но Морелли прав, я не могу согласиться ни на один из них.