Игорь Стрелков

6 января 1998

1(214)

Когда пишут о Боснийской войне, об участии в ней русских добровольцев и казаков, то у читателя, как правило, складывается впечатление, что в Балканских горах происходили жестокие сражения, сравнимые по масштабу с боями Второй мировой. Меж тем, война скорее напоминала “большой Бейрут”. Все три воюющие стороны не горели желанием умирать “за веру и народ”. Конечно, случались и жаркие схватки, но автору этой статьи почти не довелось в них участвовать. Всё же, как мне кажется, стоит поделиться некоторыми впечатлениями относительно тактики и стиля жизни русских добровольцев в условиях полупартизанской войны.

В конце января 1993 года в городе Вышеграде, что в Восточной Боснии, базировались сразу два добровольческих подразделения: 2-й Русский Добровольческий отряд (прозванный бульварной прессой “Царскими волками”) и “1-я сводная казачья сотня”. Во 2-й РДО, без учёта раненых, насчитывалось 12 человек, а в сотне (также не считая лежащих по госпиталям) около 30 бойцов.

Отношения между двумя подразделениями были достаточно напряжёнными по целому ряду причин. Основной из них являлась некоторая неприязнь, возникшая после неудачного боя под селом Твртковичи в начале января, где из-за “похмельной” корректировки казачьих командиров миномёты русского отряда накрыли казачью цепь, в результате чего один казак и серб-проводник погибли, а ещё один боец остался инвалидом. Руководитель сотни, авантюрист неизвестного происхождения Александр с кличкой-фамилией “Загребов”, до того потерявший четырёх человек на минном поле, куда казаки зашли под его руководством, стремился всю вину свалить на “соседей”.

Не желая иметь дела с “Загребовым”, Камшиловым, Заплатиным и Ко, добровольцы (среди которых также были казаки) держались в стороне от “станичников”. Этому способствовало и полное отсутствие дисциплины в сотне, где пьянство со стрельбой , мордобоями и порками, бросанием ручных гранат прямо из окон казармы было чуть ли не ежедневным явлением, в то время как в РДО поддерживался более-менее строгий порядок. Поэтому многие казаки дневали и ночевали в “русской” казарме, где всегда находили дружеский приём.

Частым и желанным гостем являлся Валентин Савенков по кличке “Дед” — снайпер сводной сотни. “Деду” было за пятьдесят. Родовой казак, уроженец Саратова, он числился казачьим вахмистром. Про себя скромно рассказывал, что служил в войсках КГБ и в ходе подавления восстания в Венгрии был тяжело ранен и “списан” в запас. Валентина безоговорочно уважали как в сотне, так и в отряде. В бою под Твртковичами он, скорее всего, оказался единственным нанёсшим противнику реальные потери. Как рассказывали, рассматривая с горки едва просматривавшееся в утреннем тумане село, “Дед” говорил соседу:

“Вон, гляди! Там, за углом дома, стоит!”

“Где?”

“Да вот же он!”

Дальше говорить было нечего: “Дед” выстрелил, и из-за угла мешком свалился подстреленный мусульманин. А спустя несколько минут такая же участь постигла и другого стрелка противника.

Бой завершился неудачно, и казаки с трудом отошли, унося по глубокому горному снегу своих раненых. Сербы, так и не вступившие в бой, ушли, русский миномётный взвод, расположенный всего в восьмистах метрах от села, остался без прикрытия. Савенков, уходивший одним из последних, успел заметить, что по направлению к роще, с опушки которой били миномёты, двинулась группа мусульман, увидеть которых миномётчики не могли. Несколькими пулями “Дед” вынудил мусульман разбежаться, оставив на снегу три неподвижных тела. К сожалению, вскоре “Дед” при прочёсывании покинутого села был ранен осколками неудачно брошенной товарищем гранаты, и хотя вскоре поправился, выдерживать многочасовые походы по заснеженным горам уже не мог.

Рано утром 24 января 2-й РДО и 1-ю сводную сотню подняли по тревоге. Сообщили, что противник штурмом взял позиции сербов под городом Рудо, находящимся километрах в двадцати (по “воздушной линии”) юго-западнее Вышеграда. Русский отряд уже выезжал туда накануне, когда, застав сербов ночью врасплох, мусульмане убили 12 и взяли в плен около 50 бойцов “Ударной бригады имени царя Душана”, захватив при этом больше десятка орудий и миномётов, а также склады с продовольствием и боеприпасами. Теперь же речь шла о том, что “муслимы” наступают прямо на город.

Оба отряда, а также “интервентна чета” (мобильная рота) поручника Бобана, погрузившись в “камионы”, двинулись по направлению к югославской границе. Прямая дорога от Вышеграда к Рудо шла вдоль Дрины через территорию, контролируемую “Гораждакской” группировкой противника. Поэтому ехать пришлось по территории Сербии, сделав 60-километровый крюк.

Город Рудо расположен на берегу реки Лим, прямо на границе с Сербией. Когда мы подъехали к городу, у моста через реку, разделяющую собственно сербскую и “боснийскую” территории, стояла толпа людей, стремящихся попасть на противоположный берег. Это были жители Рудо, напуганные наступлением противника. С противоположной стороны расположился бронетранспортёр сербской полиции с десятком полицейских, приветствовавших нашу колонну.

Рудо, известный со времён прошлой войны как одна из основных баз партизан Тито, встретил нас пустынными улицами и кладбищенской тишиной. Окна и двери наглухо заперты. После нашего прибытия радостный женский голос из установленных на улицах громкоговорителей местного радио оповестил жителей, что в город вошла “русская чета”, и теперь беспокоиться не о чем.

Казаков разместили в казармах воинской части на окраине города, а добровольцев — в городской гостинице. На военной базе кипела лихорадочная деятельность. Там мы увидели несколько танков (“Т-34” и “Т-55”), бронированные зенитные установки “Праги”, тяжёлые гаубицы и десятки снующих туда-сюда ошалевших ополченцев. На фоне этой суеты прибывшие подкрепления смотрелись довольно жалко: четыре десятка русских с двумя миномётами, десятка три сербов, два БРДМ (казачий и сербский) и зенитная трёхствольная 20 мм установка (“троцивац”) в кузове грузовика, которую также обслуживал казачий рассчёт.

Где противник и сколько его — ответа на эти вопросы мы не получили.

К следующему утру обстановка не прояснилась. Передовые посты “союзничков” едва отходили на 3 километра от города, располагаясь в селе Мрсово. Здесь нам с “круглыми глазами” поведали о “двух сотнях зелёных береток” (мусульманский спецназ), готовых к броску на город.

Дальше двинулись только новоприбывшие — всё “рудовское войско” осталось в селе. Пошли вдоль реки Лим. Дорога здесь идёт по самому берегу, то и дело ныряя в многочисленные тоннели. А справа над ней нависают горы — не очень высокие, но довольно крутые. Естественно, что в каждом тоннеле мерещится засада, на каждой горе — снайпера. Здесь, перед первым тоннелем, отряд разделился. Прямо по дороге двинулись самые отчаянные — командир 2-й РДО “Ас” с тремя своими и несколькими казачьими разведчиками и казачьим броневиком. Остальные казаки, под руководством полупьяного (для храбрости) “Загребова”, пошли через горы в обход. Миномётчики и зенитка застряли, дожидаясь, когда сербский бульдозер расчистит завалы в тоннелях (их построили сами сербы). Через некоторое время двинулись вперёд и они. “Интервентна чета” со своим броневиком почтительно держалась позади.

Продвигаясь вперёд, разведчики осторожно осматривали тоннели, а затем, выйдя к селу Тиговиште, пошли к домам, поминутно ожидая шквального огня противника. Однако село оказалось пустым, — мусульмане как будто “испарились”. “Ас” принял решение идти дальше, чтобы разведать обстановку в районе Сетихово (местность, где вдоль дороги одно за другим расположены три села: Села Поле, Хамзичи и Равно Село). Но и там противника не обнаружилось. В Сетихово располагались штаб и склады сербского батальона, который был “отброшен” атакой противника. В помещении штаба горел свет, пищала не выключенная ранцевая радиостанция. Окна были широко распахнуты и на грядках огорода отчётливо просматривались отпечатки ботинок сбежавших штабных “вояк”. Не тронутыми остались две автомашины, продовольственный склад (а ведь мусульмане в то время испытывали трудности с продовольствием!). На позициях, ранее занимаемых сербами, разведчики нашли ящики с консервами, ящик гранат и затвор пулемёта. Сербы, надо полагать, поддавшись панике, просто-напросто поголовно сбежали с позиций, в то время как мусульмане даже и не догадывались о том, что перед ними никого нет. Убедившись, что на подходе миномётчики и зенитка, разведка двинулась дальше — к селу Доня Стрмица. Миномётный взвод также не задержался бы в Сетихово, если бы не неожиданный инцидент. Пока сметливые добровольцы загружали в машину банки варенья, обнаруженные в сербском штабе, по рации раздался мужественный вопль “Загребова”, который, подойдя со своим отрядом со стороны гор, приказывал казакам атаковать село. Связываться с Асом он, видимо, считал ниже своего достоинства, поэтому о ходе операции ему ничего не было известно.

Явившись в село, Александр первым делом накинулся на группу сербов-добровольцев, только что подошедшую и выдвигавшуюся на поддержку разведчикам Аса. “Загребов” заорал, что сербы трусы, что он “покажет им, как надо воевать”, после чего стал стрелять из своего автомата прямо под ноги оторопевшим “войникам”. Дальше — больше: пошатываясь, “Загребов” подошёл к машине миномётчиков и, заметив в кузове бутылку марочного “рислинга” (найденную в штабе), вытащил её и разбил об асфальт с криком, что все добровольцы — алкоголики и что он “всех разоружит”. Его едва не пристрелили, после чего казаки, вымотанные тяжёлым маршем по горам, расположились на отдых, а миномётчики выехали вперёд и заняли огневую позицию у сожжённой во время предыдущего “напада” сербской “Праги”.

Разведчики, скорректировав огонь миномётов на Доня-Стрмицу, после незначительной перестрелки прошли и это село, но у Горно-Стрмицы были остановлены плотным огнём противника. Перед этим досадно упустили трактор, поспешно уезжавший в сторону врага, — расчёт зенитки, подошедшей к разведчикам, не смог попасть по быстро скрывшейся цели.

Бой разворачивался в невыгодных для наступающих условиях. Кроме десятка добровольцев и казаков, к передовой группе подошли 7 сербов-”гораждаков” (бывшие жители города Горажде, сумевшие спастись во время резни, учинённой там мусульманами сербскому населению). Но даже при поддержке огня миномётов и зенитки продвинуться вперёд было сложно — по наступающим вели огонь несколько десятков солдат противника. Пулей крупнокалиберного пулемёта был тяжело ранен один из сербов, другому попал в ногу осколок зенитного снаряда, которыми щедро поливала подходы к селу зенитная установка врага. Лишь после того, как к боевой линии подтянулась основная группа казаков, наши попытались при поддержке казачьего броневика продвинуться вперёд. Едва “бов” (как его называли сербы) выехал из-под прикрытия, как около него одна за другой разорвались две противотанковые ракеты. Один вражеский солдат бесстрашно выскочил прямо на середину дороги и, встав на одно колено, прицелился в броневик из “Мухи”. Однако пуля, выпущенная из снайперки казаком Мишей, срезала его раньше, чем он успел выстрелить.

Огонь противника постоянно усиливался. Разведчики из-за неисправности рации лишились возможности корректировать миномётный огонь, до того успешно “гулявший” по брустверам вражеских окопов. Решили ждать подкрепления от сербов, которые пообещали прислать танки. Однако ни танков, ни даже четы Бобана не дождались. Перестрелка продолжалась почти до темноты, когда русские решили отойти к Сетихово. И вот тут... они увидели, как к селу осторожно подползают 3 танка и с десяток грузовиков, набитых сербскими солдатами. Причём эти “подкрепления” отказались идти за пределы села, заявив, что они “свою задачу выполнили” (“гораждаки” предлагали вернуться и с помощью танков отбить сёла, потерянные за неделю до того).

Потом по сербскому телевидению, в вечернем военном обозрении, передали, что “сербы контрударом отбросили противника от города Рудо”.

Мы смеялись.

Не то, чтобы очень весело, но смеялись...