Утро встречаю с пустой головой после вчерашней попойки на пляже и вялым удивлением по поводу периодически расплывающегося на глазах гостиничного номера. Рядом почему-то сопит Дима. Неужели мы вчера?.. Блин, ну не столько же я была пьяная, ей богу, чтобы не вспомнить, что делала ночью!

Дима с минуту ворочается с боку на бок, и, в конце концов, садится:

– Ни фига себе! – так звучат его первые слова.

Выходит, что для него наше совместное пребывание в кровати – тоже новость! И то хлеб – не одной же мучится.

– Я же не пил вчера почти, я… то есть мы… что?..

– Дим, я не помню. В любом случае это не так страшно! – не в силах больше сдерживаться, смеюсь я. – Может быть, мы просто заснули рядом. Не волнуйся!

– Ага, легко сказать, не волнуйся, – расстраивается он. – Я всего лишь провел ночь с прекрасной милой женщиной и забыл об этом.

– Прощение ты можешь заслужить только одним способом… – делаю многозначительную паузу, во время которой не могу не улыбнуться. Дима выглядит растеряно – точно ребенок увидевший живого Карлсона.

– Закажи кофе, ладно?

– Секунду. – Дима берет в руки телефон, а я, воспользовавшись случаем, выскальзываю с кровати, не слишком удивившись даже, что спала в платье, кое чисто теоретически должно находиться в сумке.

Вернувшись из душа, замечаю, что Димы в комнате нет. Наверное, переодеваться побежал. Впрочем, соскучиться я не успеваю. Он появляется на пороге с подносом, на котором стоят две чашечки кофе и булочки. Буквально спустя минуту – я как раз вертела в руках телефон, размышляя позвонить ему или подождать некоторое время.

– Завтрак подан, – улыбается он.

– Какие у нас планы на сегодня? – спрашиваю, а он вздрагивает, услышав мой вопрос. К его чести сказать, я и сама изрядно удивлена этим, вылетевшим помимо моей воли, буквосочетанием с вопросительным знаком на конце.

– Да так, ничего особенного. Выпить кофе, посмотреть одну дверку, покупаться в море, пообедать… Ой, у меня такое ощущение, что я это все уже где-то слышал или говорил?..

– Да, ладно тебе! – отмахиваюсь. – Ну – слышал, ну – говорил, подумаешь. У меня, если хочешь знать, тоже ощущения более чем странные. Какое сегодня число?

– Почему ты спрашиваешь? – удивляется Дима.

– Не знаю. Вчера было 12. А твой мобильник, – машу трубкой перед его носом, – показывает 15. Поэтому я и спрашиваю, какое сегодня число.

– 13.

– Ты уверен?

– Конечно.

– Покажи мне твой второй телефон, – прошу Диму, сама не понимая, почему так прицепилась к числу на дисплее.

– 15, – бросив беглый взгляд на экран, растеряно констатирует Дима. – Это что же получается, мы проспали двое суток из-за одной маленькой бутылки красного вина?..

– А, мелочи. Даже если это и так, какая разница! – Мне сегодня все – как с гуся вода, не понятно только с чего бы… Веселость моя даже мне кажется не совсем здоровой и естественной в данной ситуации.

Стараемся завтракать очень быстро – по южному городу надо передвигаться либо рано утром, либо ближе к закату, когда спадает жара. А мне не терпится посмотреть на очередного представителя из семейства лиловых дверей. Моим организмом овладевает какое-то почти лихорадочное возбуждение – не могу усидеть на месте и дождаться момента, когда мы, наконец, выйдем из номера. Меня несет куда-то без малейшего намека на траекторию – просто хочется бежать, а куда, зачем, почему – значения особого не имеет.

Для того, чтобы хоть как-то себя привести в божеский вид, достаю тоненькую сигарету и закуриваю, умастившись на подоконник.

Дима, наоборот, задумчиво пережевывает круассан, не слишком пытаясь заговорить, а только молча наблюдает за моими метаниями.

– Дай мне тоже, – просит он, когда комната наполняется отравленным дымом. – Ненавижу себя за это, но мне надо сосредоточиться, хотя бы таким способом.

– Дима, не переживай, – прошу его, протягивая травительную палочку. – Ну, чего ты нервничаешь, а? – Говорит та, которая сама не может взять себя в руки, ага…

– Да не нервничаю я. Просто странно это все как-то. Проснулись вместе, как засыпали не помним, к тому же куда-то пропали два дня из нашей жизни. Она и так слишком короткая, а тут целых два дня.

– Не целых два дня, а всего лишь два. Мы же не завтра умирать собрались, правда? Наверстаем еще – какие наши годы!

– Ладно, ты права, – нехотя соглашается Дима. – Действительно. Поехали?

– Вот это уже другой разговор, – улыбаюсь и беру шляпу.

Добираемся мы достаточно быстро. И к дому Николая, написавшего нам электронное письмо, и к дому его тетки, во дворе которой находилось приземистое здание типа домика для гостей, украшенное лиловой дверью.

– Закрой глаза, – шепотом прошу Диму, когда Николай покинул нас и отправился здороваться со своей теткой, а мы, воспользовавшись случаем, решили открыть дверь и проверить то ли это, что мы ищем или нет.

Дима согласно кивает, берет меня за руку, а я, в свою очередь берусь за ручку двери…

Воспоминания о множестве открытий и событий, кои мы в очередной раз утеряли и в очередной раз обрели открыв Дверь, умещенные в одну секунду, – могли бы стать неплохим способом провести Вечность. Но у нас ее нет. Все, что у нас есть – это одна единственная секунда, в течение которой перед нами маячит лишь одна задача – устоять на ногах и не сойти с ума.

На этот раз я даже испугаться не успеваю. Ну, подумаешь, нам предстоит еще одно путешествие, в еще один мир. Мы обязательно вернемся назад, когда заснем. Такая философская позиция – не что иное, как спасательный круг в той буре, в которой мы оказываемся всего на одну секунду. Описывать – и то, дольше, чем длилось наше путешествие!..

Глаза мы открываем уже в другом мире.

– Что это? – восхищенно вопрошает Дима, рассматривая белые домики с почти вертикальными крышами, на которых написаны прекрасные волшебные картины. Затем его взгляд опускается под ноги, где размещается золотая вата, называющаяся почему-то дорогой: – Мы что попали в рай? – задыхаясь от избытка чувств, спрашивает он.

– Дима, ты не поверишь! – облегченно смеюсь я. – Это Алвей – город в мире, который тебе снился. Понимаешь – нам это удалось! Мы попали сюда по-настоящему!

– Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой, – улыбается Дима. – Ну, хорошо, раз уж ты здесь уже была, будь тогда моим гидом.

Рассказывай!

– Думаю, что нам сейчас не разговоры надо разговаривать, а ехать в Ллин. Там, по словам Мастера Гринча – я тебе уже рассказывала, помнишь? – при входе в Театр Белых Теней, находиться Лиловая Дверь. Если мы ее откроем и в этом мире тоже, то, возможно, навсегда останемся здесь. Поехали?

– Ты права. Сейчас я многое готов отдать, чтобы ни в коем случае не проснуться…

– Слушай Дима, я подумала… может нам нельзя спать, а? Вдруг мы опять проснемся в гостиничном номере и все забудем? – эта мысль, внезапно пришедшая мне в голову, почему-то едва не способствует возникновению у меня панического синдрома.

– Я не знаю… – Дима тоже перестает выглядеть счастливым – скорее озадаченным. – Ладно, попробуем не спать. Сколько времени ехать в Ллин?

– Мастер Гринч сказал два дня.

– Ого…

– Тебе нужен велосипед, а мне нужно забрать свой, – обрываю несостоявшийся диспут, дабы отвлечься от неподобающих окружающему великолепию грустных мыслей.

Идем к дому Мастера – возле его входа меня верно и преданно ждет не дождется велосипед и рюкзак с вещами, в котором, кстати, еще и фотоаппарат обнаруживается.

И когда я успела сложить все свои вещи?..

Впрочем, не в этом сейчас дело. Диму необходимо срочно занять делом, а то он буквально онемел от восхищения, пока разглядывал дорогу, по которой мы шли, сиреневое небо с двумя небольшими солнышками – все, что для меня сейчас уже выглядит привычно. К хорошему, ведь, быстро привыкаешь, не правда ли?

Мимо, покачивая бедрами, идет миловидная женщина примерно моего возраста с небольшой корзинкой, наполненной зелено-желтыми ягодами размером примерно с землянику. Она улыбается нам:

– С новым рассветом, вас! – и собирается идти дальше, но я ее останавливаю:

– Простите, вы не подскажете, где нам достать еще один велосипед?

– О, это просто, – охотно пускается она в объяснения. – Через два квартала отсюда живет Канней, он как раз их делает…

– Спасибо вам большое-пребольшое, – улыбаюсь и попрощаюсь с незнакомкой.

– Ну что, пойдем? – обращаюсь к своему спутнику. Он стоит зачарованный, огорошенный и сосредоточенный на чем-то своем, видимо, никак не может поверить в происходящее. У меня же – наступила деловая фаза. Как только я поняла, что мы оказались в Иллийоне, поисковый инстинкт взял верх над эмоциями: во что бы то ни стало найти Лиловую Дверь и, наконец, оказаться в этом прекрасном радужном мире навсегда!

Несемся по дороге с несвойственной для велосипедов скоростью, ветер играет с нами в прятки: то – исчезая, то – внезапно появляясь, освежая мой разгоряченный от быстрой езды лоб своими мятно-яблочными порывами. Вир – мой верный спутник вне границ и пределов, которые мне постоянно приходиться преодолевать во сне и наяву. «Не давай мне спать, ладно?» – шепотом прошу я его, когда он в очередной раз оказывается рядом. Дима удивленно смотрит на меня, но я, улыбнувшись, пожимаю плечами и ничего не объясняю – успеется.

Все выглядит именно так, как рассказывал Мастер: за пределами города начинается земляная дорога какого-то странного блекло-коричневого цвета, почти как песок. Невдалеке пестреет Цветочный Холм. Подъезжаем ближе, не в силах просто взять и проехать мимо такого чуда. Он похож на профессионально созданный букет, только гораздо больших размеров. Ни одного лишнего цветка, ни одной несимметрично расположенной травинки – автономное гармоничное, чуть ли не разумное творение, ей богу! Даже я от удивления чуть не врезаюсь в ближайшее дерево, а на Диму вообще смотреть жалко!

Спускаемся со своих железных лошадок и подходим к подножью. Жаль, мне не хватает слов описать то, что мы увидели. Множество странных для нас разноцветных прекрасных цветов, переплелись друг с другом, образовав неповторимую единую структуру. Насколько я поняла, холм этот является не земляной насыпью с растущими на нем цветами. Это – пирамида с округлой вершиной, размером с двухэтажный дом, сплошь состоящая из паутинообразного сплетения стеблей, соцветий, листьев и травы. Думаю, при желании, можно было бы залезть внутрь, только жалко ломать это чудо. Такое ощущение, что цветы по какой-то своей прихоти решили собраться вместе, дабы им не было скучно расти порознь. Волшебство какое-то!

Буквально за шиворот, оторвав себя от созерцания чудесного холма, тычу локтем в Димин бок, чтобы он побыстрее пришел в себя, а то он в последние несколько часов всерьез вознамерился напрочь потерять дар речи. Что же я буду делать, если он лишится своего божьего дара – говорить? Сколько прекрасных слов от него я тогда не услышу? Нет, так точно не пойдет:

– Дима, – зову его. – Дима, ты что – онемел от счастья? Димочка, мне скучно без твоего болтливого язычка, верни его на место, а?

– Ага, – улыбается он. – Стоило мне замолчать и ты стала называть меня Димочкой – как мило!

– Я тебя всегда буду так называть, если ты перестанешь молчать. Хватит уже, два часа – твой абсолютный непреодолимый рекорд!

– Хватит, так хватит. Я не только разговаривать, я на руках тебя готов носить за то, что ты подарила мне такое счастье – находиться здесь. Честное пионерское!

– Принимается. Можешь начинать прямо сейчас, – серьезно заявляю своему попутчику.

– Что начинать? – удивляется Дима.

– На руках меня носить, что ж еще? Я не против. Мы с тобой знакомы уже… Господи, ужас какой!

– Ты чего? – смеется он. – Вспомнила, сколько мы с тобой знакомы?

– Ну, да, представляешь? Даже десяти дней не прошло, а ощущение такое, что мы знакомы уже лет двадцать… И ты до сих пор не носил меня на руках, между прочим, – улыбаюсь.

Вместо ответа, Дима легко поднимает мою тушку над землей и несет куда-то. Отойдя метров на двадцать, он осторожно усаживает меня на небольшой пенек и опускается на колени рядом. А потом, по-прежнему не говоря ни слова, наклоняется и целует. Сначала медленно и нежно, а потом все более настойчиво и страстно. Я могла бы умереть от счастья и нежности в его объятиях, но – хвала богам! – выжила.

– Нам надо ехать, – шепчу, наконец, найдя в себе силы оторваться от его губ и заговорить.

– Действительно, прости, – шепчет он в ответ.

– Не извиняйся, это было прекрасно. Обещаю тебе при случае повторить это и многое другое, – говорю ему на ухо, ловя себя на том, что действительно готова пойти дальше, ибо Дима – самое лучшее, что могло бы со мной случиться в этой жизни. И во многих других жизнях и мирах тоже. Но ему я пока этого не говорю, а то наше путешествие закончиться прямо здесь и прямо сейчас, поскольку я – не железная, да и он, кстати, тоже.

И, тем не менее, он все понял и без лишних откровений, потому что перед тем как сесть на свой велосипед, прошептал нежно, наклонившись прямо к моему уху:

– Я буду ждать этого случая с большим нетерпением, чем ты думаешь.

Ты мне безумно нравишься, но я готов ждать столько, сколько ты думаешь надо ждать…

Сколько я думаю надо ждать… Да не думаю я вовсе, что надо ждать!

Хотя с другой стороны… И тогда я целую его сама. Чтобы не думал, что он один такой среди нас смелый. Но после этого я все-таки сажусь на велосипед, потому что впереди – длинная дорога, вымощенная желтоватыми квадратными камнями и великолепная фиолетовая ночь с огромной луной…