Она была из желтого металла. Ложка, которую мы утащили из кафе. Нет, это не был приступ клептомании, мы не гнались за адреналиновым опьянением. Нам просто стало ее жалко. Когда целыми днями тучные дамы едят тобой десерты, а бюрократоподобные мужики размешивают кофе твоей гладкой чисто вымытой поверхностью, наверняка, это не слишком приятно. А если после всех истязаний, ругающаяся матом посудомойка чистит тебя железной теркой для кастрюль, потому что на тебе уже успело засохнуть очередное пирожное – то и вовсе каторга.

Неизвестно как ей жилось в том кафе. Оно не то чтобы плохое. Нет, обычное, даже лучше некоторых других, потому что в центре, потому что не бар какой-нибудь, а самое настоящее кафе-кондитерская. Пирожные, чаи разных сортов, пирожки и булочки. Но я увидела эту ложку, и многое поняла о ее существовании. Не знаю почему, я не особо склонна к фантазированию на отвлеченные темы. Прямо скажем, это совсем уж какой-то необычный случай.

Дело не во мне, а в ней – ложке из желтого металла. Я узнала, что она не любит сладкое. Невозможно представить, как она выносила бесконечные приторные десерты, которыми кормили своих возлюбленных чинные посетители. Еще – она не любит детский плач, зимой, когда малышам не разрешают есть мороженое. Но ей очень нравиться нежиться в объятиях нежных зеленых листьев в хрустальных бокалах, когда ею размешивают сахар в мятном чае.

Иногда ложка развлекается размышлениями о том, что за звуки издают посетители кафетерия и небольшое приспособление больше похожее не на человека, а на машину для приготовления булочек, которое издает звуки то близкие к человеческой речи, то вообще нечто громкое и нечленораздельное. Но не больно-то нужно Ложке разделять эти самые члены. Ложки не понимают смысл человеческих слов, зато они хорошо улавливают настроение. Но у людей, которые едят сладкое, обычно очень плохое настроение. Они пытаются его исправить, отправляя во влажные рты кучки густого, очень сладкого крема.

При этом мужчины остаются равнодушны к своему желанию съесть чего-нибудь калорийного, да и пирожные покупают редко, но женщины… Ложка никак не могла понять, для чего есть сладкое и тут же ругать себя за это и нервничать по поводу собственной фигуры.

Это очень неприятно, когда тебя держит в руках нервная женщина. Потому что ее руки потные и липкие, к тому же очень горячие. А Ложка терпеть этого не может.

В тот день я поняла, что хоть Ложке и скучно живется в кафе, она все-таки немного рада такой жизни. Просто она помнит те времена, когда валялась в темной пыльной коробке в огромном шумном помещении. В нем обитали странные машины с роговидными полозьями, которыми они цепляли соседние ящики один за другим и отвозили куда-то.

Ложка помнила, как ей было страшно, что когда-нибудь они схватят и ту коробку, в которой она лежала вместе с сотней подруг. Позже, конечно, оказалось, что бояться было нечего, однако, воспоминания были не из приятных.

И еще я поняла, что Ложка из желтого металла очень любопытна. Иногда она специально падает под стол, чтобы посмотреть что там, внизу. Иногда, еще и в женские сумки умудряется попасть. Женщины часто ставят сумки у ног, чтобы никто чужой не взял. Так вот, Ложка всегда удивляется, что в разных женских сумках, лежат практически одинаковые вещи. Она не знает, для чего они предназначены, но это и не важно. Для нее важно узнавать новое или подтверждать старое.

И, конечно же, ровно через пять минут как я брякнула судьбоносную для ложки фразу, я поняла, что ей безумно интересно посмотреть, что находиться там, за большими стеклянными дверями.

Помню, я просто бросила вскользь:

– Это так несправедливо, находиться всю жизнь на одном и том же месте и переживать одно и тоже: тебя пачкают, потом моют, затем снова пачкают. Одно и то же место, одни и те же руки… Давайте, отнесем ее в какое-нибудь другое место. Пусть хоть мир посмотрит!

Сказала и засмеялась. Сказала и поняла, что не шучу. Ну и еще многое поняла, о чем уже упоминала. Но вы остались серьезны – вы вообще редко улыбаетесь. Просто взяли чистую салфетку, оттерли ей ложку от остатков съеденного вами десерта и оглянувшись – не смотрят ли – кинули ее в карман куртки.

Мне было смешно. Большей частью потому, что я не ожидала от серьезного и солидного человека, более того – моего начальника, такой реакции на мою хулиганскую провокацию.

Моя невольно брошенная шутливая фраза и все – судьба ложки оказалась предрешена.

Мы ее украли. Вынесли тайком. Нас могли поймать, но никто ничего не заметил. Потом долго смеялись, потому что непонятно что с этой несчастной ложкой делать. На улице зима, к тому же темно, стоило ли выносить ее из теплого кафе? Теперь она будет мерзнуть и проклинать нас, – думала я позже, садясь в поезд метро.

Мы не нашли ничего лучше, чем поставить ее в сугроб. А я всю следующую неделю вспоминала об этом и жалела, что мы не отнесли ложку подальше от кафе. Сами же сорвали весь первоначальный замысел. Ужас!

Но думаю, что она все-таки осталась довольна. Во-первых, потому, что она железная и ей не бывает холодно, только приятно или неприятно. И, конечно же, потому, что Ложка впервые увидела, почувствовала и узнала Снег.

Кстати, я видела Ложку неделю назад. Именно ее, но не там, где мы ее оставили, а намного дальше – у памятника в парке Пушкина. Вы знаете, там всегда тусуются студенты-медики, потому что рядом Медуниверситет! Она лежала у подножия, прямо в луже. Но была чистой и какой-то… светлой, что ли. Я забрала ее с собой. Отогрела немного, высушила. Ну и поболтала с ней, как водиться, о своем, о женском. А на следующий день оставила ее на лавке в Мариинском парке. Пусть насладиться воскресным концертом!

Так что если вы найдете ее, передавайте от меня привет!