Маленький неяркий огонек, с трудом разгонявший подступающую со всех сторон темноту, вдруг моргнул и начал втихомолку гаснуть. Света от него и так едва хватало, чтобы достать до покрытых плесенью стен тюремной камеры, по которым кое-где сочились источающие зловоние струйки. Каменный мешок размерами три на четыре шага, казалось, начал надвигаться и сдавливать со всех сторон.

Человек, неподвижно сидевший на лежанке из неструганных досок, пошевелился. Его короткого взгляда хватило, чтобы магический светильник вновь засиял ровным, не дающим жара пламенем, и переплыл поближе, зависнув над левым плечом. Человек – а это был именно он, не гном, не эльф и даже не дану – роста был среднего и скроен ладно. Его легко можно было принять за десятника, а то и сотника императорского войска. Похож он был и на обедневшего рыцаря или разорившегося барона своей не новой, но и не потрепанной крепкой полувоенной-полупоходной одеждой и короткими сапожками из темной мягкой кожи. Украшений на нем и не было, если не считать кольца на правой руке, целиком выточенного из какого-то прозрачного зеленого камня, и серебряной застежки на плаще, который небрежная рука расстелила на лежанке. Оно и понятно, если кого в холодную посадили, то от всего лишнего избавляют сразу. Стражники на этот счет ох какие понятливые.

Вот только плащ с застежкой… . Знающего человечка или имперского советника осмотр только этих вещей заставил бы призадуматься. Да и было о чем. Серебряные, искусно покрытые изумрудной эмалью, гномьей работы застежки для плащей в форме древесного листа носили только солдаты и офицеры особого имперского полка, в официальных бумагах именуемого Железным легионом.

Во время последней войны, тяжелой и хаотичной, но закончившейся год назад неуверенной победой, полк бросали в самое пекло под удары закованных в броню рыцарей. Не раз было, что из боя выходила едва половина, изрубленная и окровавленная, но никогда легион не отступал и никому не отдавал позиции. Тесно сдвинув черные железные щиты размером с дверь шкафа и ощетинившись в три ряда длинными, перевитыми железной же лентой копьями, легионеры повергли в грязь и тяжелую конницу мятежных баронов, и орды кочевников, и даже знаменитую пехоту орков. В самые тяжелые минуты, когда казалось, что все – оборона зашаталась и сейчас рухнет, как подмытая водой плотина, они стояли и держали строй, утирая с лиц то ли едкий пот, то ли соленую кровь. Четко отдавались команды, уставшие и поредевшие десятки отходили назад, а на их место становились другие, успевшие за короткие минуты отдыха перевести дух и поправить доспехи. В походной кузнице бородатые гномы, истекая потом, на скорую руку чинили изрубленные щиты, исковерканные шлемы и затупившиеся копейные навершия. Целители под своими навесами неутомимо латали изуродованную плоть и, быстро осмотрев результат, отправляли солдат вновь в строй. Иногда – в обоз для дальнейшего лечения. Случалось, что они накрывали белой материей останки, в которых с трудом можно было распознать воина, и, тяжело вздохнув, подавали знак отнести в сторонку. Отдыхающие бойцы снимали шлемы. Сами собой стихали ругательства и только усталые взгляды провожали товарища. Командир же, стоявший на холмике возле плетущих сеть заклинаний магов, лишь на секунду стискивал зубы в бессильной ярости, а потом вновь продолжал отдавать приказы подбегающим и тут же отбегающим запыленным сотникам.

Злые языки утверждали, что стиль боя и вооружение полк позаимствовал у легендарного некогда гномьего хирда, блиставшего на полях Семилетней войны. А выучка и стойкость с огромным трудом прививалась годами тяжелейшей муштры и частыми пограничными стычками. Как бы там ни было, войска с зеленым листиком над ключицей защищали Сумеречные земли от вторгшихся захватчиков, носивших на знаменах белое солнце на синем фоне, куда как надежнее других имперских дивизий и бригад. Жители же городов и сел, куда легион отходил на недолгий отдых и пополнение, называли солдат не иначе, как Защитники и встречали, не жалея ничего – ни еды, ни припрятанных по погребам бочонков пива, и прощали им мелкие солдатские шалости вроде пропавшего поросенка или пустившейся в загул молодицы. Когда, чеканя шаг так, что лопались стекла и осыпалась штукатурка, командир проводил ряды своих бойцов мимо императора на смотре, те шагали с таким гордым и независимым видом, что командующий армией герцог Бертран багровел лицом и невнятно ругался сквозь зубы. Элитные войска. К тому же любимцы Императора – что тут поделаешь.

Но вот сам плащ… такой же черный, как поселившаяся в углах камеры тьма, необычного покроя, из мягкой кожи с красивыми декоративными стежками на швах, да с шелковым подбоем… такой плащ заставил бы насторожиться даже самого благостно настроенного пьянчужку или сопливую девчонку в курятнике. Такое носили только маги, и только особые маги.

Где-то за морем, в основанном еще эльфами городе, веками работает Университет Магии. Многому там учили тех немногих, у кого от рождения был Дар и у кого хватило смелости избрать нелегкую и опасную профессию Мага. Поначалу они изучали основы магии и общие предметы – руны, языки, историю, географию, а также травы. Потом уже, на второй-третий год начиналась специализация. На факультете Общей магии обучались тушить пожары, очищать свалки и находить дорогу в лесу, и многому еще такому, за что платили полновесными имперскими цехинами и кланялись в ноги. Маги природных сил, в просторечии именуемые погодники, могли устроить дождь на полях во время засухи или наполнить попутным ветром паруса корабля. Вот почему деревенские старосты так люто бились с адмиралами за право заполучить такого выпускника в свою волость. Были там и боевые маги, способные обрушить огненный шар на вражеские катапульты или отбить молнию, направленную на имперские войска. Но самыми уважаемыми среди и так пользующихся безмерным авторитетом магов были те, кто закончил обучение на факультете Магии Исцеления. Они входили во дворцы и халупы, лавки и казармы, и везде их ждали с нетерпением и надеждой. Их мастерство превосходило даже умение монахинь из рассеянных по всей стране храмов Гунноры, Покровительницы женщин. Правда, и тех, и тех не хватало – уж очень редко рождались люди с Даром повелевать невидимыми силами. Среди народа Дану, после ухода эльфов расселившихся в Закатных лесах, таких было поболе, зато у гномов одаренные были так же редки, как золотая монета в кармане нищего бродяги.

Надо ли и говорить, что каждый факультет, возглавляемый опытным магом-деканом, имел свои вековые традиции, и выпускники после сдачи экзаменов получали право носить плащ мага – того цвета, который соответствует его специальности.

В самом дальнем углу университетского городка, укрытый от посторонних глаз за рощицей из вечнозеленого кипариса, располагается совсем уж непопулярный факультет черной магии. По особому указу Императора, прадеда нынешнего, вопреки запрету на некромантию этот факультет существовал и даже обучал чернокнижников. Когда оживали вдруг спокойные дотоле погосты и все разбегались от оживших скелетов, когда три десятка боевых магов расстались с жизнью, не сумев уничтожить войско из мертвецов, пришедшее через пустыню со стороны Стигии, когда крысы и мелкие демоны разносили мор по городам и селам, а целительницы и монахини не могли сдержать расползающуюся по империи заразу, тогда и вступали в дело те, кем пугали неслухов и с кем избегали встречи даже заслуженные ветераны многих битв. Даже нелюдимые монахи из братства Единого признавали, что сила за черными магами есть, и немалая, а с нечистью бороться почти невозможно, если не использовать ее же оружие. Правда, за все время существования факультета его закончило едва ли более десятка человек. Излишне и упоминать, что выжившие после беспощадных экзаменов выпускники получали плащ цвета ночи.

Как бы там ни было, сидящий на досках человек слегка переменил позу и вновь уставился куда-то уставшими глазами, вспоминая прошедшие два дня…

Солнце, беспощадным зноем заливавшее пустыню, уже склонялось к горизонту, но жара еще и не думала спадать. Однако человека, шедшего в сторону уже не далекого города Асмарал, это, похоже, не смущало. Он шел и шел себе, огибая редкие каменные глыбы и самые высокие из песчаных барханов. Тем неспешным шагом, которым отмахивают неслабые концы солдаты и караваны, еще и капюшон черного плаща на голову набросил. Обойдя очередной громадный валун, невесть зачем попавший сюда, он вдруг остановился и с заметной сноровкой отпрянул назад, прикрывая себе спину. Причиной тому была девчонка, сидящая, а скорее лежащая в тени камня. Впрочем, чуть заостренное сверху ушко выдавало ее принадлежность не к homo sapiens, а к народу Дану, который, как известно, отличается от людей только этим и неестественной, поразительной ловкостью и гибкостью, а сродни они вроде и людям, и эльфам.

– Если это и западня, то довольно бездарная, – пробормотал пришедший и очень внимательно, не только глазами, но и Заклятьем Поиска обследовал все вокруг. Ни лучников, ни грабителей с кистенями, ни магических ловушек вокруг, похоже, не было. А девчонка, вернее, молодая женщина дану именно ей и была. Ни упырем, ни песчаным бесом. И к тому же в ней еще теплилась жизнь. Более пристальный осмотр показал, что на ее исхудавших руках нет следов от тюремных «браслетов», да и мочки ушей не вырваны – не беглая катожница, значит. Одежда… да в такой пол-империи ходит, после войны обеднел народ, ох обеднел. Узкий кинжал в потертых ножнах да пара метательных ножей – ну, путешествующему в одиночку можно бы оружие и получше иметь. Кошель на поясе явно не пустой, какие-то амулеты на шнурках висят на шее. Прическа короткая, удобная и в дороге, и в бою, и в деле. Одним словом, встретишь на улице или в пути – и внимания не обратишь. Только вот в пустыне, в полсотне лиг от города, в стороне от дорог, там, где живому вроде и быть не положено, такая встреча настораживала.

Несколько помедлив, человек достал откуда-то небольшую круглую флягу. Отпив пару глотков, подумал и стал лить воду на лицо лежащей. Растрескавшиеся от жажды губы медленно зашевелились, ловя живительную влагу. В медленно открывшихся помутневших глазах мелькнула искра сознания, и тонкие женские пальцы с нечеловеческой, невесть откуда взявшейся силой вцепились в сосуд, поднеся горлышко ко рту. Воды во фляге почти не оставалось, и после нескольких судорожных, с хрипом и кашлем, глотков, кончилась совсем.

Девчонка (ну как ее еще называть?) жадно ловила последние капли, потом уронила руки и лишь открывала и закрывала рот, разминая пересохшее горло.

– Дай еще! – с трудом выдохнула она.

Человек в черном молчал, наблюдая, как перераспределяющаяся вода вливала жизнь в то, что через пару часов стало бы лишь высохшим телом. Затем взял пустую флягу и что-то прошептал над ней. Внутри что-то тяжело булькнуло, и рука его чуть опустилась под появившимся весом.

И вновь потекла, потекла вода, давая силы измученному организму. Вода, которая в песках дороже золота, и которую с такой легкостью добыл маг в черном плаще.

– Еще! Еще воды! – умоляли зеленые глаза, но человек лишь покачал головой.

– Грязный хуманс! – девчонка попыталась ругаться, но даже заплакать было еще нечем.

– Хватит для начала, иначе тебе же хуже будет, – неожиданно рокочущий бас спасителя пробирал до печенок и цеплял за душу, как багром.

Девчонка попыталась сесть повыше, но сил не было, и ладони лишь скользнули по песку. Но внимательный взгляд из-под низко надвинутого капюшона заметил, как ловкие пальцы вроде невзначай скользнули по кошельку и проверили кинжал на поясе.

– Отдыхай пока, – человек подвинул девчонку, пристроил поудобнее. А сам уселся прямо на холмик песка, пошарил рукой в воздухе прямо перед собой и извлек откуда-то изрядных размеров персик, почему-то покрытый каплями росы. Не обращая внимания на жадный блеск в нечеловечески красивых глазах, он со смаком впился в него, роняя янтарные капли сока.

Тень от камня медленно, но неуклонно удлинялась и уползала в сторону, пока лучи уже заходящего солнца не лизнули носок сапога. Палящий зной от раскаленного песка сменился просто жаром, как от печи, и на все вокруг уже можно смотреть не прищуривая глаз. Человек убрал дальше от солнца ногу и вновь принялся задумчиво двигать по песку три косточки от персиков.

– Я, вообще-то, яблоки люблю, – девчонка уже оклемалась и, хотя была слаба, как цыпленок, явно пыталась сообразить, кто же оказался с ней рядом и что от него можно ожидать. – Зовут меня, – она слегка поколебалась, но сказала правду, – Айне. Золото у меня есть, можешь отобрать все, только оставь воды.

Маг повернул к ней голову. Капюшон он давно откинул, и теперь можно было видеть, что ему не менее тридцати и не более сорока лет, и глаза жесткие, но не злые. Скорее равнодушные. Однако он достал из воздуха пару сочных даже на вид, краснобоких яблок и протянул ей, на миг встретившись взглядом.

– Я так понимаю, если дал воды и не бросил подыхать, то – убивать не будешь? Если не отнял деньги и прочее, то придется… отслужить?

– Посмотрим. Может, и пригодишься, – непонятный спаситель посмотрел на нее через плечо, слегка прищурившись.

Айне почувствовала себя немного неуютно, но, набравшись храбрости, заговорила опять – Отслужу, не пожалеешь! А как тебя величать? И… – она задала вопрос, который терзал ее больше всех, – ты действительно черный маг?

Человек повернулся к ней уже всем телом и взглянул в глаза так внимательно, что все сомнения пропали – сейчас из нее сделают безмозглого покорного зомби, или в лучшем случае, принесут в ритуальную жертву. Однако, миги текли за мигами, и наконец, он произнес, словно вколачивая каждое слово молотом:

– Да. А зови меня… ярл.

«Матушка! И угораздило ж меня встретиться с магом-хумансом, да еще и некромансером! И ведь отслужить пообещала, никто за язык не тянул! Ну ладно если в постель потащит – дело привычное, а если в черное втянет? А, будь, что будет!» – а язык с какой-то пугающей легкостью сам понес чепуху.

– Ярл? Да ведь это не имя, а титул. По-старому, это вроде графа. Ты не думай, раз дану – так обманщица! Служить буду на совесть, только без черного, ладно?

На последних словах смелость уже покинула Айне и конец фразы она уже пролепетала умоляющим тоном. Если правда хотя бы четверть того, что рассказывают о таких колдунах, то уж лучше б ей попасться в руки харадских работорговцев и там быстренько умереть. Да что там! Остаться тут навсегда, в этой забытой богами местности – милосердие по сравнению с прочим.

Маг же жизнерадостно захохотал.

– Образованная ты у меня, как я погляжу! Имя мое я тебе не скажу, а ярл – да, всамделишний. Среди моих титулов имеется и такой, сам император в ярлы произвел, отец ныне здравствующего. А что касательно того, что ты именуешь черным… Ну, уморила! На кой… мне такой задохлик! Да и нет в вас, дану, той стойкости, чтоб из вас стоило зомби делать. Только в жертву и приносить.

– Час от часу не легче, – только и нашлась что ответить Айне, но почему-то успокоилась.

– Ладно, остроухая. Вижу, пришла в себя? Идти сможешь? Тут, вообще-то, недалеко. И все равно куда.

Однако, встав с помощью мага, Айне вдруг обнаружила, что подлый песок то и дело старается уйти из-под ног и шмякнуть по физиономии какой-нибудь ближайшей каменюкой. С трудом увернувшись от шершавой глыбы песчаника, она вдруг обнаружила, что лежит на руках у ярла, а сам он шагает куда-то в сторону заката.

Ноша была не тяжелая, но проклятущая девчонка оказалась гибкой как ласка, и то и дело норовила то прижаться поплотнее, то ненароком скользнуть носом по щеке или жарко дыхнуть в ухо. Ох и бесстыжие ж эти дану! Поняла, что бояться нечего, и опять за свое женское коварство. Ну вот, собственно, и пришли.

Посреди каменисто-песчаного хаоса пустыни обнаружилась совсем уж неуместная скала, а в скале пещера. Небольшая, чистая, незанятая, да еще и с вязанкой хвороста в дальнем конце. А до ближайшего леса – полторы сотни лиг!

– Все равно, в какую сторону, говоришь? – Айне сидела у входа и наблюдала за процессом запекания инюдшки на костре, который ярл устроил снаружи. Иногда запахи долетали до нее, и тогда скулы болезненно сводило от голода, а в животе начинало тихо урчать. – И, готова поспорить, если придти на это место в другой раз, то здесь не окажется ни скалы, ни пещеры?

– Умненькая девочка, – маг повернулся к ней и на миг лицо его, освещенное огнем, стало мягким, а в глазах мелькнуло что-то похожее то ли на одобрение, то ли на уважение, – Соображаешь.

– Умненькая, но не… – она вовремя прикусила язычок, подумав, что не стоит гнать лошадей. Все знают – с некромансером хоть какое дело иметь – может и себе дороже выйти, ежели обманешь или ошибешься.

Он же лишь насмешливо фыркнул и принялся копаться в своей сумке, перебирая какие-то флакончики, пучки трав, заботливо завернутые в тряпицу, и вообще самого разного рода вещицы премерзкого вида и, наверное, премерзкого же назначения.

Уже почти совсем стемнело, и звезды проступили на восходе, лишь тонкая полоса светлого неба указывала, куда спряталось солнце. Вокруг еще не остыло – пустыня отдавала накопленный за день жар, но тонкое прикосновение прохлады уже чувствовалось.

Айне вздохнула всей грудью, наслаждаясь покоем и мягким, необжигающим воздухом, но какой-то тревожный колокольчик еле слышно прозвенел у нее в голове. Оглянувшись вокруг, она завопила изо всех своих пока не до конца восстановленных сил.

– Курица-то, курица!

– Какая курица? – недоуменно обернулся от сумки ярл, держа в левой руке навевающий жуть серповидный ножичек с темным полированным лезвием.

– Ну индейка же подгорает, разве так можно с благородной птицей обращаться!

Благородная птица действительно поджарилась с одного боку немного сильнее, чем следовало бы, но никогда Айне не забудет этот вечер и хрустящую на зубах румяную корочку, и сочное мясо, вкуснее которого, казалось, ничего и не бывает, и стекающий по подбородку и рукам жир. А еще хлеб – явно не из сельской пекарни. И много-много яблочного сока.

– Пей сколько влезет. Но на руках до ветру выносить не буду!

Айне с сожалением отодвинула от себя недопитый кувшин, который уже третий раз наполнялся появляющейся откуда-то ароматной струей и приняв с помощью стены пещеры вертикальное положение, гордо прошествовала наружу.

«Однако, с такой помощницей хлопот не оберешься, пожалуй… гонору в ней многовато… ладно, будем лечить» – лениво обгладывалась косточка и столь же лениво ворочались мысли после сытного ужина. Ярл не спеша убрал остатки трапезы на завтрак, щелкнул пальцами, и уже чистыми руками вновь начал перебирать свои жуткие пожитки.

– Айне, а ты что вообще умеешь делать? В смысле, ремеслу какому или наукам обучена? – ярл укутал вернувшуюся роскошным теплым пледом, внимательно посмотрел зрачки, потрогал бьющуюся на шее жилку и зачем-то осмотрел изящные ладошки.

«А пальчики-то чистенькие – к тяжелой работе не прикасались… так, пять капель моей настойки ей отнюдь не повредит» – и в свете костра появился флакончик с искрящейся темноватой жидкостью, живущей, казалось, своей собственной независимой жизнью.

Девица откровенно погрустнела. – Ну, в войну с луком по лесам бродили, дознатчиков орочьих выслеживали. А потом к делу как-то не пристроилась, то там, то сям… – подозрительно прищурилась на предложенную микстуру, осторожно нюхнула. И вдруг ноздри ее втянули воздух и она проглотила содержимое плошки одним махом, не задумываясь. Да еще и облизнулась.

– Что это? Хочу еще! Где взял?

– Хватит, а то сгоришь, как головешка на ветру, – ярл аккуратно спрятал пузырек, – То там, то сям, говоришь? Давеча в городе кто-то камушек с алтаря Гунноры утащил, да так ловко – ни одно охранное заклятье не потревожено. Случайно не там?

Айне взглянула в смеющиеся глаза своего непонятного спасителя, по привычке хотела слукавить, но потом призадумалась. Да будь, что будет!

– Ну, понимаешь… в общем… так монашки над ним тряслись… меня за живое задело – я не я буду, если не смогу такую задачку решить. Ну, нашла способ, ну, исхитрилась – вряд ли кто на такое способен!

Ярл лишь задумчиво покивал головой, – Что такое профессиональная гордость, это я понимаю. Но! Знаешь ли ты, что если камень считается утерянным, то храм в этом месте закрывается навсегда?

– Правда? А как же люди без целительниц? Да нельзя ведь – такой большой город – и чтоб без покровительства Гунноры! М-да… предлагаешь вернуть?

– Не просто предлагаю… и вообще, в дальнейшем изволь без моего ведома подобными делами не заниматься.

Айне блеснула глазами.

– А как же навыки мои? И жить на что-то надо, и на хлеб надо. А хлебушек я предпочитаю с маслом… Или в твоем замке подвалы ломятся от золотых монет да камушков?

Ярл, казалось, потерял интерес к разговору и стал устраиваться поудобнее на ночь. Подбил повыше охапку сена (ОТКУДА?), пристроил под голову свою сумку, и, лишь укрывшись плащом, тихо пророкотал:

– Пальчики твои ловкие мы к полезному делу используем. Не возражаешь? Жалованье – для начала сотню монет в месяц, далее как себя поведешь, и чему научишься. А насчет замков моих – увидишь своими глазами. И подвалы тоже. И кладовые.

Зловредная девчонка дану никак не могла угомониться. То ворочалась, то о чем-то своем думала.

– А не боишься, что обчищу и улизну? Или надеешься, что догонишь и примерно накажешь?

– Послушай, Айне. Ты всерьез считаешь, что боги не создали ничего ценнее золота и драгоценных камней? А деньги – что, только средство оплаты, способ, но не цель. И потом… если я требую что-то от слуг или друзей, то помогаю им и сам. Правда, доверие это заслужить надо.

На этот раз молчание длилось долго. Айне смотрела на звезды, которые заглядывали в пещеру с пронзительно-чистого неба и думала о тех великих знаниях, которые ненароком обронили боги на эту землю, проносясь мимо по каким-то своим делам. О волшебных вещах, созданных в незапамятные времена неведомыми ныне мастерами и потому бесценных. О сильных мира сего и их незаметных, но могучих помощниках.

«А ведь такими словами не шутят. И просто так не произносят. Да даже один из тысячи вряд ли задумывается о таких делах, тем более чтобы что-то предпринимать. Ярл, похоже, как раз то, что надо – и при деньгах, и с магией обращается ловчее, чем я с отмычкой. Повезло мне, выходит? Везучая я, вся в маму! А то, что черный… будем считать, что не все они такие. Сто монет – это конечно, не ахти что. Хотя, если прикинуть и удачные времена и не очень, когда по лесам меня гоняли, как косулю, то где-то так оно и выходило. Как он сказал? Для начала сотню в месяц? Нравится мне это „для начала“, ох нравится. А что касается учиться полезным делам и потом эти умения применять – так это мы со всей душой, к такому народ дану силой тащить не надо».

С этими и подобными приятными мыслями Айне ворочалась недолго. Свернувшись калачиком под толстым до колючести пледом, она уснула наконец в вечер этого тяжелого и очень-очень важного дня.

Утро в пустыне наступает совсем не так, как в городе или в лесистых районах. Только что было темно и холодно, и лишь алая полоска там, вдали, на краю неба, предвещала восход солнца. В воздухе нет ни пыли, ни дыма, ни водяных паров, и поэтому утренней зари почти и не было – мгновенно была изгнана появившимся безжалостным светилом. Раз – и опять жар охватывает тебя со всех сторон, и лишь камни потрескивают, накаляясь для нового знойного дня.

Правда, справедливости ради, следует отметить, что Айне высунула нос из пещеры, когда только-только появился свет на востоке. Принюхавшись к холодному свежему воздуху, она обратила внимание на какие-то шипяще-посвистывающие звуки снаружи и бесшумной змейкой выскользнула полюбопытствовать о причине.

За склоном холма, давшего им приют на ночь, ярл упражнялся с двуручным мечом. Но как! Ничего подобного девушка не видела даже на соревнованиях мечников в имперском войске. Лезвие, шипя и постанывая, разрезало воздух в самых непонятных траекториях, причем следующий оборот не совпадал с предыдущим. К тому же, это не стоя на месте, а в каких-то полупрыжках-полувыпадах с поворотами в сторону и уходами, как будто воин отбивался от стаи орков, насевших на него со всех сторон. Айне с уважением посмотрела на это дело и потихоньку удалилась по своим утренним делам.

Завтрак состоял из остатков индюшки, пучка свежей зелени, хлеба и кувшинчика совсем легкого вина.

– Теферь в гоод? – поинтересовалась Айне с набитым ртом. – Камень ве-нуть?

– И за этим тоже, – ярл уже поел и теперь придирчиво повторял вчерашний осмотр, – Годна без ограничений.

– К чему? – неосмотрительно ляпнула пациентка и быстренько замолчала – зачем напрашиваться? К тому же подозрения насчет доброго нрава некромансеров снова зароились в ее прекрасной головке.

Дорога заняла примерно столько времени, сколько и предположила Айне по давешним впечатлениям. Обогнули какой-то бугор, причем набравшаяся сил путешественница нарочно залезла на вершину и оглянулась назад. Никакой скалы с пещерой, естественно, сзади не оказалось, зато впереди до дороги оказалось рукой подать. А невдалеке, не далее лиги, в полыхающее синевой небо вздымались стены и дворцы с таким трудом покинутого на днях Асмарала.

Ловкие пальчики достали из кожаного мешочка изумительной красоты голубоватый драгоценный камень более чем изрядных размеров.

– Ну что ж, вернуть так вернуть, – вздохнула незадачливая похитительница, последний, наверное, раз наслаждаясь ощущением Силы, текущей через большой редкости добычу. – Только я верну так же, как и взяла. Тайно.

– Древние Дороги наверняка перекрыты, тайные тропы есть только в лесу, да и те известны только нам, Дану. Выходит, есть еще способы скостить полсотни лиг и не вспотеть? – Айне рассуждала примерно таким образом, а сама бегом догоняла черную фигуру, поджидающую ее на обочине широкой дороги в тени привратной башни.

Торговля еще не полностью восстановилась после войны, да и народа полегло немало, а кто остался, редко мог похвастаться лишней монетой. Поэтому оживленная некогда дорога из пограничного Асмарала вглубь империи ныне была куда как пустыннее. На своем пути к караулке стражников у городских ворот Айне обогнула лишь пару мастеровых, десятку конных патрульных и небольшой караван из какого-то морского порта.

Живым вихрем пронесясь меж людей и животных, увернувшись и от сальных шуточек патруля и от камней, которые невесть зачем бросал в прохожих какой-то мальчишка, дану шелковым шнурком проскользнула сквозь череду каравана, мимоходом взвесила в руке кошель важного бородатого купца. С сожалением оставила деньги на месте, но аппетитный апельсин из корзины какой-то тетки, сидящей на задке телеги и с упоением распекавшей мальчишку, немедленно поменял хозяйку. Обогнув здоровенных работяг с какими-то свертками на плечах, одним плавным движением Айне перетекла к ярлу как раз в тот момент, когда он отдавал стражнику два полугроша за право пройти через двойные кованые ворота в город.

Нет вокруг Асмарала ни очень богатых угодий, ни больших залежей руд, ни бескрайних лесов. Не проходят через него и важные торговые пути, а в самом городе нет таких уж искусных мастеров или сильных магов. Но стережет он единственный проход через пустыню в страну орков. Вот почему всесильный Император держит здесь войска и самых опытных наместников да военачальников. Да и налоги тут вдвое ниже – чтоб народ тянулся и торговый люд ходил охотнее. Вот почему стены высотой и толщиной могут поспорить со столицей Полночной Империи, и всегда на них вдоволь зорких глаз и острых копий. Еще прадед нынешнего Императора повелел поставить здесь крепость, а затем и город. Лишь раз враги смогли прорваться внутрь, да и то – те немногие, кому это удалось, остались на каменных плитах моста, ведущего к цитадели. Как остров в бурю, так и Асмарал в войну стоял непокоренным среди орочьего вторжения. И выходили из него войска, и крепко били в тыл захватчикам, а потом ускользали под защиту исполинских стен и башен. На восток – пустыня, на запад – степь и Империя. Пока стоит город, не будет врагам вольного пути вглубь страны. Вот и живет Асмарал, как жемчужина, и цветут его сады, и блестят его дворцы, и радуют душу фонтаны.

Признаться, все это великолепие мало трогало ярла и Айне, пока они пробирались к Храмовой улице. Укрывшись наконец в тени развесистой чинары возле небольшой харчевни, они сьели по вкуснейшей лепешке с сыром и творогом, а потом из запотевших глиняных кружек не спеша смаковали клюквенный морс – редкость, и дорогущую редкость в этих местах.

Наконец ярл взглядом показал – Пора! – и дану исчезла. Как будто легкий неслышный ветерок прошелся под ветвями – и исчез. Через примерно час она тихо из ниоткуда появилась, слегка вспотевшая и дующая на палец.

– Занозу поймала, пока по балкам под крышей скакала, – зачем-то шепотом обьяснила она, хотя не по-утреннему сильный зной уже разогнал с улицы почти всех. – Но положила на место так тихо, что никто этого и не заметил.

Ярл вытащил леденящего вида острый ножичек, молниеносно извлек занозу – Айне еле успела пискнуть – и предложил сходить по лавкам.

После повторного распития клюквенного напитка предложение было принято и одобрено. Однако, не успели они перейти площадь перед каким-то собором, как на пути попался наряд стражников.

– Кхм, это, почтеннейшая. Тута у нас приказ задержать девку Дану. Сама пойдешь аль будешь ерепениться? – с надеждой спросил высокий десятник.

Айне не знала, хохотать ей или недоумевать, просто ускользнуть от этих неуклюжих хумансов или сначала немного пустить им кровь. С надеждой она оглянулась на ярла и обомлела.

К ним подходил не странник полувоенного вида, не подозрительный чернокнижник. К ним подходил дворянин. Вельможа. Гранд. Та же одежда, сумка и меч, но как-то неуловимо изменилась походка, и выражение лица человека – нет! титулованной Особы, привыкшей повелевать, карать и миловать. Не отдавая себе отчета, Айне присела в глубоком реверансе. Про стражников и говорить нечего – они вытянулись, как на императорском смотре и отдали «на караул».

– Почему цепляетесь к моим слугам? – при звуках рокочущего голоса у всех поползли мурашки, и перед мысленным взором присутствующих проплыли виселица, дыба, клещи и прочие малоприятные детали обихода.

– Дык, ваше сиятельство, это… – десятник отдал честь и вытянулся, будто хотел стать похожим на фонарный столб, – приказ у нас, значит…

Бедняга потел и пыжился, как будто мог стать еще ровнее и выше.

– Искать девицу рода Дану, значит, – десятник вновь отдал честь.

– А по какому поводу? – надменно осведомился Князь. Да что там! Сам великий Герцог.

– Пропажа обнаружилась. В храме Гунноры. – десятник еле дышал.

Левая бровь ярла поползла на десятую долю дюйма вверх, а холодный голос стал просто-таки ледяным. – И вы себе позволяете думать, что это мог сделать кто-то из моих? Я вас правильно понял?

Позеленевшие стражники смекнули, что виселицей тут уже не отделаешься. Как минимум, четвертование и колесование с вытягиванием жил. У стоящего с краю худого и жилистого под ногами стала образовываться какая-то подозрительная лужица, а десятник и вовсе бухнулся в ноги, гремя железом, и завыл:

– Не губите, ваша светлость! Трое детишек дома! Пожалейте!

Ярл некоторое время размышлял, словно прикидывал, какой вид казни испытать на нечестивцах, посягнувших на Особу Королевской Крови.

– А, собственно, что за пропажа? И при чем тут храм всемилостивейшей Гунноры? – соизволил он вдруг заинтересоваться.

Тут туповатые служаки сообразили, что рубка голов и конечностей пока откладывается и наперебой, от страха кланяясь и салютуя, затараторили:

– Так тут рядышком, ваше превосходительство! – и с этими словами повели Знатную Персону в храм, спотыкаясь и высекая из камня искры коваными подошвами.

Когда все зашли вовнутрь и предстали перед алтарем Покровительницы и Исцелительницы, это надо было видеть! У стражников открыто и недвусмысленно отвисли челюсти; монашки, тоже впервые с утра обратившие взгляд вглубь святыни и обнаружившие реликвию на месте, заохали и запричитали, а потом дружно стали молиться. Десятник от избытка чувств просто грохнулся как стоял.

– Инцидент исчерпан? – голос ярла потеплел. Но только самую чуточку.

– Ей же ей, ваше преосвященство! Сразу же после бани! – затурканные вояки срочно нуждались в промывании мозгов. Худощавый же просто отдал честь не той рукой, уронив при этом алебарду, а следом хлопнулся в обморок и сам.

– В таком случае, прощайте, – оказал милость Вершитель Судеб и Жизней, а затем с августейшим достоинством удалился, брезгливо ступая по этой грешной земле. Нечего и говорить, Айне удалилась за ним еще той походочкой, как будто она и сама – принцесса из рода Майаров.

Хохотали долго и в свое удовольствия, укрывшись от посторонних взоров за живописной живой изгородью у какого-то здания.

– А по какому поводу? – который раз с холодным величием вопрошала Айне и опять заходилась в заразительном смехе, – слушай, ваше светлейшество, но ведь ты магию не применял?

– Ну, я ведь и в самом деле ярл. А разве ты их видела, высшую знать?

– В том году, в порту видела какого-то маркиза. Правда, он старый был, его в паланкине на корабль заносили. Но сегодня, даже меня не на шутку проняло.

– Это не магия, это другое, – ярл посмотрел на солнышко, которое уже высоко поднялось над крышами Асмарала, и предложил. – Пошли, однако, эта – пообедаем. Потом, значится, по лавкам. Дык, купить кой-чего надо.

Сказано – сделано. Под ближайшей вывеской с изображением свиньи и сковороды обнаружился трактир, да не из захудалых. В меру чистый, народу немного, но люди все больше зажиточные. Купцы или городские советники, да и двое офицеров вон возле окна чинно трапезничают. Без безобразий, в общем. Накормили их соответственно и благопристойно, заказ Айне был принят безоговорочно и исполнен в срок. Мол, мы кому хошь своей стряпней угодим. Настроение было самое благостное, не хотелось никуда выходить, но ярл безжалостно вытолкал Айне под палящее солнце.

– Нам далеко идти, да и не просто так, а дела будут серьезные. А у тебя ни одежки толковой, ни оружия боевого. Значит, и покупки будут ответственные, немало поискать придется.

– На сотню монет особенно не разгонишься. По ближайшим лавкам пройтись – и готово.

– Э нет, остроухая. Брать будем только самое лучшее. Хорошо, если в тысячу уложимся.

После такого заявления Айне круто поменяла свое настроение, подобралась как-то и в глазах появился лихорадочный блеск, который каждый видал у женщины, которая собирается спустить в магазинах немеряную сумму.

Торговый квартал прочесали несколько раз, безжалостно обсуждая и проверяя каждую обновку. Купцы же и приказчики, наметанным глазом заметив богатого и грамотного покупателя, несли все самое лучшее, без дураков. Особенно лютовал ярл по поводу обуви, вконец очумевшие продавцы носились все в мыле, пока не подобрали подходящую пару сапожек. Вознеся глаза к небесам, взмокшие и забеганные, купцы божились и клялись в качестве.

Лишь возле «Дамского заведения мадам Трейси» ярл указал Айне идти самой.

– Сама знаешь что и сколько. Какое, тоже разберешься.

Дородная девица, очевидно, сама мадам Трейси, сразу все поняла и повела Айне вглубь рядов, поддерживая под локоток бережнее и уважительнее, чем свою родную мамашу.

А полупустой кошелек, из которого ярл расплачивался, все так и оставался полупустым, сколько б монет тот из него ни доставал. Уже куплена и одежда, и защитные талисманы особой силы, даже курточка из шкуры альпаки не облегчила дела.

– Знатный у тебя кошель. Мне б такой, – проворчала немного уставшая, но довольная Айне. – хлопот бы не знала.

Ярл тут же отдал свой кожаный кошелек девушке, и она с недоумением достала оттуда всего две серебряных монеты. Хозяин тут же отобрал назад и извлек из кошелька пять золотых за великолепную шапочку, которыми тут же и расплатился.

Вот только оружие никак подобрать не могли. Ярл и девушка прочесали все Оружейные ряды, проверяя и баланс, и сталь, и клеймо мастера. Подходящий кинжал гномьей работы с серебряной насечкой вместо того дрянного, что был у Айне, нашли довольно быстро, но в поисках лука и стрел не преуспели.

Был уже вечер, когда ярл на что-то, видимо, решился. Став в густой тени деревьев и оглядевшись, ярл вдруг сосредоточился, застыл и прошептал что-то вроде Заклятья Поиска. Но только вроде, на более точное понимание знаний Айне не хватало. Словно призрачная черная сеть метнулась от них во все стороны, исчезла из глаз, а потом схлопнулась обратно, но все-таки принесла с собой крохотную искорку. Мгновение ярл смотрел на нее, потом как-то расслабился. И все исчезло, все стало как было раньше, только пыль слегка поднялась вокруг, будто земля вздрогнула. Умница дану молчала, понимая, что сейчас не время для болтовни. Молча ярл кивнул в ближайшую улицу, пройдя немного, свернули, еще раз, и наконец они остановились перед неказистой двухэтажной лавкой на самой окраине. В первом этаже велась торговля, а во втором, несомненно, жили.

– Бедновато, – выразила сомнение девушка, но ярл лишь дернул плечом и вошел вовнутрь.

В лавке и в самом деле было бедновато и темновато. Словно какая-то печаль придавило собой это место и этих людей. А торговали тут мехами да кожами. Несколько тюков сырых шкур лежали у входа – их, наверное не успели занести. Образцы на стенах, на прилавке, да смутно темнеющие полки у задней стены. Сбоку дверь в подсобку да лестница на второй этаж. Освещалось все это убожество двумя дешевыми шарами из волшебной лавки. За прилавком сидел кто-то невысокого роста – видимо, владелец, и чего-то записывал в хозяйственной книге.

– Чего изволите? – по привычке вскинулся он, однако, увидев, кто к нему зашел, зачастил – Вы, любезнейшие, не туда зашли, верно. У меня товар простой, не для зажиточных…

– Зашли мы туда, – бесцеремонно прервал его ярл, – и нам нужно оружие.

– Дык у меня ж скорнячное дело, – развел руками коротышка, – тогда и ступайте в оружейный ряд.

– Нам нужно оружие для нее, – через плечо ярл указал пальцем на Айне и терпеливо продолжил, – и у тебя ЭТО есть.

Купец скользнул взглядом по дану, и словно споткнулся. Словно сломалось в человеке что-то или он принял важное решение. Вздохнув, он скрылся за дверью. Довольно долго его не было, и Айне начала уж было беспокоиться, не улизнул ли тот от греха подальше через заднюю калитку, однако тут хозяин появился с чем-то завернутым в мягкую шкуру. Секунду поколебавшись, положил сверток на прилавок и отступил, скрестив руки. Мол, я свое дело сделал, слово за вами.

Пока ярл разворачивал шкуру, у Айне вдруг замерло сердце, а потом снова забилось, быстро и торопливо.

– Да что это со мною? – недовольно проворчала девушка пересохшим языком, но непонятное волнение уже охватило ее всю.

Развернув, ярл некоторое время рассматривал содержимое, не прикасаясь. Затем распрямился, и поманил девушку жестом.

Айне медленно, словно на ватных ногах, подошла и… глаза ее широко раскрылись. БОГИ !!! Это же эльфийский лук!

«Успокойся, дурочка, успокойся. Тебе просто показалось. За лук эльфов можно купить половину этого великолепного города, да такие вещи и не могут попасться в захудалой лавочке» – зажмурившись, убеждала она себя. А сердце наперекор голосу разума трепетало все сильнее. Наконец Айне решилась. Резко открыв глаза, она взяла оружие и подняла перед собой.

Словно сила молнии вошла в нее, не причинив вреда. Напротив, все существо оказалось пронизано мощью и пониманием, как этой мощью управлять. Айне казалось, что навскидку может попасть в летучую мышь за пол-лиги, но она ЗНАЛА, что ей не кажется, это так и есть. Внутренним взором она видела сквозь стены и темноту. Кошку под соседским крыльцом, парочку в кустах под угловой башней, жука-древоточца в бревне. Осторожно, как величайшую драгоценность, слегка натянула тетиву и отпустила. «Песня. Я назову тебя – Песня.»

Айне посмотрела на замершего купца, затем на ярла и только сейчас заметила, что глаза ей застят слезы.

«Так не бывает. Это сон. Сказка.»

Она еще раз осмотрела бесценное оружие. Великолепно. Сделано как будто вчера и как будто специально для нее. Хищный четверной загиб, балансиры – весь опыт бесчисленных поколений мастеров воплотился здесь. Несколько рун на староэльфийском и никаких больше украшений. Оружие воина или охотника, но больше подходит князю, чем простой лучнице, даже из Дану.

Вздохнув, Айне нашла в себе силы положить лук обратно на шкуру и сделать шаг или два назад. Она не произнесла ни слова, но взгляд ее сказал ярлу куда больше, чем можно выразить речью.

Да он и сам видел, что вещь попалась отнюдь не рядовая. Интересно, сколько заломит за нее купчишка? Ведь не мог же он не знать, что так бережно хранил и прятал от нескромных взоров.

– Ну-с, почтеннейший купец, назови свою цену. Что тебя интересует? Земли, сундуки золота, драгоценные камни размером с орех? Вещь нам подходит, и она будет наша в любом случае, – на последних словах ярл слегка сделал ударение, словно намекал на что нехорошее.

Коротышка молчал, лишь пот выступил на его бледном лице.

Айне, взглянув ему в глаза, изумилась. Надежда, надежда светилась в его взоре и решимость идти до конца.

– Денег не возьму, но есть одно дело… – наконец купчишка облизал губы и отважился, – дочка у меня… никто вылечить не может. Ни целитель, ни сама мать-настоятельница храма Гунноры.

Ярл внимательно слушал, но было видно, что это дело начинает ему не нравиться, – А что с ней?

– Третьего года, с подружками пошли они на ручей. Тут недалеко, за воротами. Тогда тут тихо было, можно было детям спокойно ходить. Так вот, бегали они там, плескались по жаре. И уколола она ногу о камешек. Говорили, черный такой, с узором вроде черепа. Уколола ногу, а вскоре камушек и истаял в дым. С тех пор моя кровинушка и мается – не ходит, не говорит, только плачет иногда. Все деньги извел я на лечение, да все без толку. А я ведь раньше купцом Серебряной Гильдии был… женку мою в том году орочьей стрелой убило. Так вот я один с больной доченькой и бедую. Поставишь на ноги – лук твой. И стрелы к нему имеются, такой же работы.

– А с чего ты взял, что я смогу твою дочь вылечить? И почему ты думаешь, что я тебя сейчас просто не стукну по темечку? А, купец?

Помялся тот, но сказал, – Раньше ходили ко мне солдаты, да и сейчас бывают. Так вот говорили, что такой вот знак, – он указал на застежку плаща ярла, – мало кто имеет право носить, но, если уж носит, на такого можно положиться. Железный легион.

– Что касаемо вылечить, сказывал мне один умный человек: дочь твоя пострадала через черную магию, и только черный маг может ее исцелить.

– Ладно ты меня обложил, со всех сторон. Как волка матерого. Не вырваться. Веди, гляну я на твое чадо, а там видно будет.

По противно скрипучим ступеням мужчины поднялись на второй этаж, а Айне пыталась вспомнить, что ей известно про черную магию вообще и про Железный легион в частности. Ведь, коль скоро хозяин не возразил, выходит, прав купчина. Ох, непростой ты хуманс, ярл, непростой… А ведь могла бы и сама сообразить про зеленый лист, тьфу, глупышка!

Через четверть часа ярл в сопровождении купца вернулись. Ярл был серьезен и задумчив, другой же нетерпелив до дрожи.

– Ну, не тяните, милорд. Сможете поднять на ноги мою Марико?

Ярл же молча ходил из угла в угол. О чем он думал, трудно сказать, какие мысли у него были. Лишь полы черного плаща взмывали, как крылья гигантского нетопыря. Наконец, как топор палача по плахе, прозвучало полновесное:

– ДА.

Тут-то дяденьку купца и проняло. Затрясся весь, побелел. Чуть вдохом не подавился. Из своего угла примостившаяся на тюках со шкурами Айне видела – едва не отправился раньше времени за Гремящие Моря, но сдюжил все-таки.

– Понадобится место ровное, за городом.

– Есть такое, есть. Весною ярмарка была, аккурат напротив наших ворот. Лошадиный выгон, утоптан – не хуже как площадь перед ратушей.

– Понадобится еще вот что, – ярл уже писал на клочке пергамента, временами что-то подсчитывая в уме, – книга с записью о рождении… аптеки еще открыты?

– Брат мой, у целительницы в лавке, приказчиком работает. Сей час все будет.

Ярл побежал глазами список, кивнул и вручил его коротышке.

– И поторопись, купец. Солнце мертвых уже взошло.

Тот хотел переспросить, но споткнувшись взглядом о пятно лунного света, косо падающее из маленького оконца, лишь часто-часто закивал и опрометью выбежал в дверь.

Шли недолго. Миновали квартал лавок и подошли к огромным воротам, запертым по случаю ночного времени. Купец, дотоле несший свою дочь, передал ее ярлу, а сам принялся шептаться со стражниками у караулки, в конце концов подкрепив свои слова ласкающим слух позвякиванием. Одна створка ворот тут же приотворилась на пару шагов, и компания вышла в ночь.

– Повезло, – коротышка уже запыхался со своей ношей, – кум мой сегодня дежурит. А то могли б и не открыть – на днях орочий дозор видели.

Лошадиный выгон и впрямь оказался ровным и вытоптанным до звона. При свете луны ярл немедленно начал доставать из сумки какие-то предметы и травы, добавлять к ним дурнопахнущее зелье из аптеки и расставлять вроде как по кругу.

Айне уселась на выдолбленную колоду, из которой раньше, наверное, поили лошадей, и предоставила отдых своим гудящим ногам. Какое-то ощущение нереальности всего происходящего не покинуло ее до сих пор. Наверное, слишком много произошло за последнее время с ней, просто голова кругом. Спасение в пустыне, происшествие со стражниками, чудесный лук. А что далее будет, так вообще жуть берет.

Ярл тем временем стал поправлять предметы, при этом что-то бормоча. Почти сразу обозначились линии диковинной семилучевой звезды, только какой-то странной. Айне, нахмурив брови, пыталась сообразить, что же ей показалось не так.

«Да у нее же одна сторона вывернутая!» – только успела догадаться девушка, как звезда полыхнула тускло-багровым светом, отчего в голове поднялся протяжный то ли звон, то ли вой, да появилось ощущение еле-еле заметного знобящего ветерка, дующего почему-то сквозь все тело.

– Положи дочь свою в центр и дай мне книгу, – несуетливо произнес ярл. Полистав и найдя нужную страницу, он посмотрел на остальных, – Мне нельзя мешать или прерывать НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ. Придется мне, купец, провести двою дочь через те бездны, где мы все немедленно окажемся, если что-то пойдет не так. И полгорода впридачу к нам.

С этими словами он взял книгу в левую руку, а правой достал из-за спины меч. Поднял его вверх, будто желая пронзить бездонную черноту неба, и замер. Тень его, отчетливо видимая при лунном свете, немедленно разделилась на три цветных, разойдясь в разные стороны. Красная и зеленая смотрели в сторону купца и обомлевшей Айне, третья же, бархатно-черная, лежала не там, где ей положено бы, а накрыла собой мирно посапывающую в центре звезды девчонку.

Слова, которые стал произносить маг, били по голове девушки дану как удары грома и наваливались, как неумолимые волны на тонущую лодчонку. Коротко вздохнув, Айне опрокинулась назад, и на некоторое время мир перестал существовать для нее.

В себя она пришла от ощущения, будто в спину ей воткнули бревно. Острое и сучковатое. Оказалось просто, что край колоды уперся упавшей девушке между лопаток. В голове было как-то муторно, будто наутро после пары бутылок Aetanne. Приподнявшись, Айне по привычке перетекла-спряталась в тень, почесала спину и стала осматриваться.

– Что-то шумно тут. Вроде народу было поменьше. И не спится ж хумансам ночью. Впрочем, какая ночь? Вон уже и на восходе чуть розовеет, полчаса-час, и рассветет. А этим чего тут понадобилось?

С этим ворчанием Айне стала рассматривать группу стражников с факелами и заспанного человечка с официальной цепью на шее, которых, очевидно привела сюда статная женщина в бело-зеленом одеянии целительницы. Что-то доказывая городскому советнику и горячась, она время от времени бросала уничтожающие взгляды на ярла, который сидел в сторонке с видом крайне утомленным и равнодушным.

– Тетенька, а вы кто?, – отвлек девушку от наблюдений горячий шепот.

От неожиданности подпрыгнув и выхватив кинжал, Айне увидела сбоку, почти сзади худенькую девчонку в длинной, до пят, ночной рубашке. Лет ей было десять, а может и двенадцать (кто их разберет, этих хумансовских детенышей?).

– Ой, настоящая Дану, прямо как в сказке! – горящими глазами она рассматривала Айне, – а ты правда в лесу выросла? Какие у тебя красивые ушки!

Марико – а это была именно она – от восторга прыгала вокруг и тараторила всякую ерунду. Никаких следов недавнего недомогания на ней заметно не было, а ребенок оказался крайне болтливым и любопытным. Отец же ее сидел невдалеке прямо на земле и, не стесняясь никого, плакал, то и дело пытаясь поцеловать руку ярлу. Тот отнимал руку и продолжал отдыхать, чуть заметно морщась.

Тем временем обстановка накалялась. Истерическая тетка в открытую обвиняла в нарушении Великого Закона и применении черной магии. Городской чиновник, насупясь, похоже, соглашался с ней. Стражники же, судя по их лицам, охотнее всего оказались бы сейчас в другом месте, даже пред ясными очами начальства. Наконец, все они подошли к ярлу и стали домогаться, чтоб он пошел с ними. Ясно, куда – в кутузку. А там и до плахи недалече. Не любят черных магов, ох как не любят. Особенно последователи Гунноры и целители. Потому как не знают ни силы их, ни замыслов, но с присущей людям подозрительностью наделяют некромантов коварством и самыми подлыми намерениями. Правда, и те не без греха. Айне припомнила, что в Общей истории было что-то о черном маге Яроморе. Пока задавили его армию скелетов, зомби и прочих тварей, столько сил и народу положили, страсть! И оружие благословляли, и молниями шарахали – только мало толку. Мертвецу, ему ведь не больно, и умереть опять он не боится. Мечом его или копьем проткни – а ему от того ни холодно, ни жарко. Прет себе вперед. Айне передернула плечами от брезгливости представленной картины и зябко поежилась.

Тут-то и сказал свое веское слово ярл. Он поднялся на ноги, отчего все вдруг как-то стали меньше ростом. Разговоры и речи стихли, даже озлобленная целительница примолкла.

– Я вольный ярл по праву рождения и по воле Императора. И не могу быть осужден иначе, чем по прямому приказу правителя или его наместника.

Чинуша и магичка скривились, будто им дали хлебнуть прокисшего вина, но, похоже, ничего не могли поделать прямо сейчас.

– Наместник нынче в городе. Посмотрим, – с этими словами городской советник повернулся и гордо пошел в сторону ворот, уже освещенных утренним солнцем. За ним потопали и стражники. Целительница в бело-зеленой накидке и деревянных сандалиях на босу ногу тоже поплелась следом, что-то злобно шипя сквозь зубы.

– Это очень серьезно? – купец-коротышка уже оклемался и иногда только умиленно посматривал на беззаботно скачущую вокруг Марико.

Чуть помедлив, ярл кивнул.

Купец почесал в затылке.

– Ну, со стражниками я потолкую, ребята почти все знакомые, – тут он ощупал свой кошелек, – и на советника из магистрата управу найдем. А вот с Целительницей разбирайся сам – мне с ней заводиться как-то не с руки.

– А чего она такая? Кидается на всех, – Айне тоже встревожилась не на шутку и подошла поближе.

– Дык, муж у ней, и оба сына. Погибли пару лет тому на войне. С тех пор она немного вроде как и не в себе. Ладно, пойдемте ко мне, товар заберете, да и по чарочке сейчас не повредит – а то у меня в голове чегой-то не того…

По приходу в лавку купец незамедлительно погнал дочь наверх спать, а сам ловким движением фокусника извлек на свет симпатичную глиняную бутыль небольших размеров. Бокальчик Aedorne и впрямь пошел как надо и пришелся весьма кстати. Айне повеселела и, пока хозяин ходил за стрелами, подобрала себе легкий колчан из тисненой кожи и замшевый чехол для лука. Ярл заплатил не торгуясь, на прощание выпили еще и наконец – двое растворились в муравейнике большого города.

– Что-то мне в Сумеречные леса захотелось. Неуютно здесь как-то, – Айне хитро посматривала на ярла и поглаживала сквозь чехол свою Песню.

– Нет. Такие дела нельзя оставлять открытыми. Наместник, если не дурак, – а дураков в Асмарал не посылают – сообразит, что на плаху я не пойду. И в пытошную тоже. Силой меня не потащут – если пойду напролом, мне терять нечего будет, – Ярл помрачнел, – такого наворочу здесь…

– Да и вреда никакого и никому я не нанес. Если стражники будут отнекиваться и чиновничек тоже, целительница ничего не докажет. И наместник скорее всего охотно замнет дело.

– А если нет?

– Ну что ж, – ярл на секунду задумался, постукивая пальцами по резной каменной скамье, на которой они устроились, – жди меня завтра у северных ворот. Приду, даже если от них только головешки останутся.

С этими словами он отсыпал Айне горсть монет не считая.

– Вон, за мной уже идут. Исчезни.

И она исчезла.

Достоверно не известно, что и как было потом в роскошном тенистом дворце императорского наместника. Знамо только, что стражники кряхтели да отнекивались – дескать, темно было, да и не по солдатскому разуменью дела энти. Также и ответственный советник из городского магистрата предпочитал помалкивать, украдкой почесывая синяки, только что полученные от дражайшей супруги. Та, в отличие от муженька, быстро смекнула, на что можно потратить полученный от незаметного купчишки тяжеленький мешочек.

И только магичка, глава Гильдии Целителей, пыталась что-то доказать. Шар хрустальный показал, что состоялась Черная Месса – раз. Единственный некромант в округе – вот он – два. На месте преступления некоторое время были видны неопровержимые следы, а уж серой как воняло – жуть!

Наместник же, еще не старый сановник из Императорского Совета, хмурился все более. Сидя на украшенном завитушками малом троне под сенью герба Империи – лев, вставший на дыбы, в пятиугольном щите, он крепко задумался. Ход его мыслей ярл предсказал практически правильно. Только не знал ярл, что сын нынешнего наместника Асмарала тоже воевал в Железном легионе и получил из рук самого Императора офицерский патент, и карьера его зависела не только от него, но и от прихотей придворных веяний. А внучка наместника как раз сейчас получила вызов на учебу в Университет Магии – способности оказались, видите ли. Приходится отрывать дите от гнезда и посылать из надежного родового замка в чужие заморские дали. А ярл этот – птица неведомая, видно только, что не из простых. Но, с другой стороны, имперский наградной перстень на руке – такие только за большие дела дают! Ну угораздило ж такому случиться, и именно здесь… Еще два года нести здесь нелегкую службу, и с местным людом надо как-то так ладить. У целительницы тут власти едва ли не больше, чем у самого наместника. С другой стороны, у ярла этого наверняка найдутся защитники и в столице, да и во дворце Императора.

– Было бы легче, если бы вы, почтенный ярл, назвались нам полным именем с перечислением всех титулов, приличествующих вам.

– По дворянским обычаям, я имею право называться одним именем и титулом на мое усмотрение. Ярл Valle. К вашим услугам.

Наместник незаметно вздохнул и переменил позу.

– Да будет так. Признаете ли вы, ярл Valle, предъявленные вам обвинения?

– Не скажу ни да, ни нет.

– В таком случае, вам придется побыть под стражей до окончания рассмотрения дела. Скорее всего – до завтра. Сдадите ли вы оружие добровольно?

– Я знаю закон, – отрубил ярл и снял с себя перевязь, – Только скажите этим мерзавцам из стражи, чтоб не баловались – меч зачарованный, чужих не любит.

Вот и сидит теперь узник в тесной вонючей камере, задумавшись о чем-то своем при тусклом свете continual light. А наместник бродит бессонной ночью по дворцу, что-то бормоча и прикидывая так и этак, шаркая шитыми золотом тапочками по плитам пола, распугивая шастающую иногда прислугу и наводя тоску на караульных.

А где-то в лабиринте огромного, никогда не спящего города, среди дьявольского варева факелов, магических шаров и огней, за столиком в полутемном углу маленькой таверны примостилась экипированная как на войну девушка дану и, потягивая столь полюбившийся клюквенный напиток, смотрит на светильник, сквозь него и куда-то дальше в одной ей известные дали и времена.