…Под ногами, насколько позволял разглядеть по сторонам немного испуганный взгляд, проплывала безжизненная земля. Трудно назвать ее этим словом - уснувшая навсегда масса порыжевшего грунта, пропитанная злобой и ненавистью. Малыш чуть снизился, с любопытством рассматривая массивную коробку на небольших колесах, сверху которой из покатой башенки зачем-то торчала нелепая труба. Так и не поняв ее назначения, он осторожно коснулся пальцами - и тут же все сооружение с глухим шумом осыпалось бесформенной грудой ржавчины, подняв тучу едкой пыли…

В следующий раз волшебник проснулся днем. Сомневаться в том, что был именно день, да еще и ясный, ласковый - не приходилось. Попробуйте представить себе эльфа, даже слепого и глухого, что не смог бы с закрытыми глазами точно указать направление на солнце, за какими бы тучами или древесными кронами оно ни пряталось. А с каждым днем все сильнее проявляющаяся кровь перворожденных, круто замешанная на горячей и яростной основе людей, вскипала в нем радостными и веселыми пузырьками.

Попытавшись как-то определиться, Локси не рискнул пользоваться своей Силой - таким умиротворением веяло в этом месте, что одна только мысль о любых магических действиях, кроме направленных на исцеление, воспринималась как нечто грубое и чужеродное. Полагаясь на обострившееся чутье, он погладил подобие мягкого матраса под собой, пытаясь на ощупь определить, из чего тот сделан. И не смог.

Вторым открытием было, что ноги почти до колен утопают в чем-то теплом и мокром, иногда ласково и нежно щекочущем за пятки. Очередной изыск целительской мысли эльфов? Более, чем возможно - лазать босиком по обугленной ошметьями убитых тварей Хаоса земле Локси не рекомендовал бы никому.

Доверившись интуиции, он потянулся правой рукой в сторону от своего ложа - и зачерпнул в ладонь прохладной воды. Так вот, где ты журчишь, звонкий и неумолчный ручеек! Вода оказалась столь неимоверной свежести и вкусноты, что Локси не удержался еще от пары пригоршней. Затем он откинулся обратно, некоторое время расслабленно лежал. А потом неожиданно для себя снова заснул.

– … Так, еще чуть-чуть… - нежные и в то же время обладающие неженской силой пальцы наконец сняли с лица волшебника надоевшую хуже смерти повязку, и он осторожно открыл глаза.

Сумерки. Волшебные сумерки под пологом Вечного Леса, пронизанные сотнями пробивающихся сквозь кроны нескромных лучей, отчего вокруг царил мягкий, серо-зеленый полумрак, сразу напомнивший своим цветом волшебнику о его несостоявшейся любви. Он сидел на своем ложе у полуразрушенной стены, игриво обвитой плющом, и при одном взгляде на изъеденную временем кладку Локси смекнул, что остатки сооружения как бы не старше самого Леса. А уж тому… ого-го сколько тысяч.

Прямо по выложенному мелкой бело-зеленоватой мозаикой полу с камня стекал ручеек, весело и призывно журча в своем коротком беге и исчезая в траве сразу же за тем местом, где едва угадывались остатки порога. Так вот ты какой, мой неумолчный и жизнерадостный собеседник последних дней!

А ладная и ловкая целительница ласково ворковала-приговаривала что-то, освобождая Локси от остатков своей природной опеки. Толстая лоза, что нескромно прицепилась к интимным местам, позволяя впавшему в беспамятство не задумываться об отправлении естественных нужд, прямо на глазах удивленного таким дивом волшебника скрутилась кольцами и стыдливо исчезла под ложе. Сама эльфийка деловито осматривала руки-ноги, глаза своего пациента, периодически легонько тенькая и тинькая на десятки разных ладов и удовлетворенно кивая коротко стриженой головой, что венчала простая тонкая диадема с вправленным зеленым камнем. Волшебник прежде даже не подозревал, что такие магические импульсы не только возможны, но и могут быть исполнены столь мастерски.

– Ну что же, вот и все. Признаться, мастер Локси - более занятного пациента за всю мою, смею заверить, весьма богатую практику, у меня не было, - она бесстрастно осмотрела свободного от какой бы то ни было одежды волшебника и так заливисто, даже чуть ли не мелодично тенькнула, на этот раз окатив его с ног до головы, что тот против воли радостно улыбнулся, ощутив стайку веселых мурашек, с удалыми припрыгиваниями промчавшуюся вдоль спины.

– Ну, раз отзываетесь на этот зов, то вам уже совсем ничего не угрожает - откликаетесь так, что скорее вы сами бросите вызов моей добродетели, - на явно непривычных к такого рода занятию губах женщины мелькнула тонкая улыбка.

Локси мельком, осторожно скосил глаза к низу живота и чуть покраснел от своего столь явного проявления чувств, совсем не уместного в присутствии двоих помощников целительницы и какого-то веселого парня с остриженной почти налысо головой и висящей на перевязи рукой.

И все же он осторожно взял руку женщины, и глядя прямо в ее серые, мудрые и печальные глаза, нежно поцеловал изящную, чуть дрогнувшую ладошку. И еще. И еще раз - чуть смелее.

Та ничуть не смутилась. Скорее удивилась, ничем не выдав своих чувств, но волшебник все-таки это заметил - зря, что ли, уже скоро, наверное, у него и ушки остренькими станут?

Целительница мягко высвободила руку. Она наклонилась, чмокнула в лоб своего пациента.

– Хорошо. Если вы так хотите… но прежде - еще сутки вы будете отдыхать в этом месте. Обещаете? И далеко не уходите - не стоит тревожить других, кто в гораздо худшем состоянии.

Коротко и невозмутимо попрощавшись, целительница распорядилась, не повышая голоса и в то же время со столь явной привычкой повелевать, что это уже въелось не только в кровь, а и в… да кто этих остроухих знает, есть ли у них душа!

– Одежду мастеру Локси. Усиленное питание, легкая разминка без использования Силы - только двигательная.

И величаво ушла в сопровождении неслышно переговаривающихся помощников, свернув в прогалину к следующим ждущим помощи или решения.

– Вот это женщина! - восхищенно выдохнул молодой волшебник, когда она удалилась. Он покачал головой, слушая, как унимаются звенящие в ушах радостные колокольчики, и нехотя принялся облачаться в оставленную одежду - не надо и упоминать, какого оттенка.

Парень с закрытой повязками рукой, сидящий на поваленной то ли колонне, то ли пьедестале, хихикнул.

– Ну ты даешь! Чуть не отымел при всех нашу Анитэль! Горячие ж вы парни, хумансы - сколько вас изучаю, все диву даюсь, - он восхищенно поцокал языком, от чего с дерева ему прямо на плечо спрыгнула серовато-рыжая до неприличия белка и возмущенно цокнула в ответ.

– Брось, - поморщился Локси. - У тебя плохо получается изображать речь людей. Не чувствуешь, когда перегибаешь. Лучше скажи, как там… Стена Хаоса? - нехотя он выдавил столь ненужное в этом месте слово.

Парень пожал плечами. Согнал обратно на дерево сердито вздыбившую шерстку белку, оглянулся по сторонам. Веточкой, тайком почесал под повязкой наверняка тоже зудящую заживающую руку. Вздохнул, скорее - застонал от явного облегчения, и только потом ответил.

– Порядок. Говорят, маги даже на пятнадцать лиг ее обратно отодвинули.

– А как там король ваш? - одежда пришлась Локси впору, и он малость повеселел. Еще бы отбивную, с кровью - вооот такенную… да разве от этих остроухих дождешься?

Парень отмахнулся здоровой рукой.

– Да нормально. Залатали, уж тут будь спокоен - если сама Анитэль за дело берется, то толк будет. И даже разрешили ему повидаться с королевой-матерью - ну, та на радостях, что малыш ее жив, и надавала ему по тощей эльфийской заднице… - в глазах парня блеснул задорный огонек.

Волшебник в уме сложил два и два, и сделал попытку встать на ощутимо подрагивающие ноги.

– Прошу прощения, ваше величество, - смущенно пробормотал он.

Келениль хохотнул.

– Да ладно, сиди. И вообще - здесь я не повелитель, а такой же пациент, как и остальные. Анитэль целительница суровая - чуть что не по ее, сразу выговор или чего похуже. Я по нашим, эльфийским меркам, еще довольно молод, встреваю в разные передряги - вот и приходится попадать под ее опеку несколько чаще, чем хотелось бы.

Видя, как его собеседник смущенно ерзает, он добавил.

– Расслабься. И - разрешаю на "ты", пока не выйдем из целительных покоев.

Локси осторожно пожал плечами, в душе проклиная свою невезучесть и прикидывая - не нахамил ли он где ненароком, и задал вопрос на отвлеченную тему.

– А кто такая Анитэль? Что-то знакомое вертится, но никак не могу ухватить… до сих пор от той работенки пчелы в голове гудят.

В это время из-за деревьев выскользнул эльф в яркой рубашке и с подносом в руках. М-да… вожделенной отбивной тут и впрямь не оказалось, но было весьма и весьма вкусно, чем не преминули воспользоваться оба изрядно оголодавших волшебника.

– Анитэль? - Келениль хмыкнул, отставив в сторону пустую тарелку из-под немыслимого фруктового салата. Он легко подхватился со своего места, выудил из-за утопающего в зеленой траве обломка стены чашку с веселеньким рисунком и отбитой ручкой.

– Да самая опытная и сильная из наших целителей. Она пользовала еще моего деда, когда тот по малолетству да нахальству характера сцепился с огненным элементалем…

Недоверчиво прищурившись, Локси прикидывал, сколько ж повидала на своем веку эта Анитэль, и вправду упоминающаяся в разведсводках, но по мнению некоторых авторитетных авторов считающаяся фигурой собирательной, легендарной. А затем махнул рукой на все эти раскопки в своей голове, и во все глаза смотрел на короля эльфов, вовсе не поражавшего ни величавостью, ни мудростью бесконечных веков в печальных глазах. Больше всего походящего на обычного неугомонного парня.

А тот пошептал что-то над ветвью дерева, поглаживая ее, надломил, и в подставленную чашку потек темно-рубиновый напиток. Осушив ее, эльф причмокнул губами от удовольствия, наполнил вновь, и позволил ветке распрямиться.

– Держи. Лучшее вино из моих подвалов.

– А если эта суровая дама проведает? - засомневался молодой волшебник, не без трепета принимая из рук самого короля чашку с душистым как летний луг напитком.

Келениль звонко и беззаботно рассмеялся, отчего на миг пристыжено умолкли щебечущие птицы.

– Да она знает! Только это ведь не та грубая сивуха, которой у вас принято потчевать друг друга. Это, Локси, получше многих лекарств, это и есть настоящее… - тут он произнес несколько незнакомых и трудновыговариваемых для человека слов на староэльфийском, почти незнакомом собеседнику языке.

Мысленно вознеся призыв бессмертным о том, чтобы его человеческая сущность в случае чего умерла быстро и без особых мучений, молодой волшебник осторожно пригубил. Свежесть июльского утра, ветер дальних странствий и в то же время пряный аромат цветущего сада с игривым медовым оттенком… Сам того не заметив, Локси закрыл глаза и медленно, наслаждаясь каждой каплей, осушил чашку до дна.

– Слушай, это же такая прелесть… едва ли не лучше, чем с женщиной… - он вздохнул, с сожалением заглянув в пустой сосуд. Уши и щеки сразу занялись чуть пощипывающим легким пожаром, а усталость смахнуло, словно ее никогда и не было.

Король эльфов выжидательно смотрел на его реакцию, а на устах блуждала бледная, как лунная тень, улыбка.

– Ты первый из хумансов, кто пробует этот дар небес. Для них это яд, равного которому трудно найти, - заметил он мимолетно.

Отмечая приятное покачивание в окружающей обстановке и золотистую дымку вокруг порхающих в сгустившемся воздухе слов эльфийского короля, Локси осторожно кивнул.

– Да, кстати - как там Борг и Невенор? - спросил он, тщательно следя за так и норовящим заплестись языком.

– Все в порядке. И все будет в порядке… - еще расслышал он, прежде чем реальность опасно накренилась и молодой волшебник, мысленно проклиная свою бесшабашность и эльфийское коварство, обнаружил себя лежащим на все том же мягком ложе, а зеленеющее над полуразрушенной стеной дерево печально склонило к нему свои ветви…