На восходе уже потускнели и стали растворяться в светлеющем небе звезды, а воздух чуть сгустился, намереваясь выдавить из себя предрассветный туман, когда двое магов-сыскарей подошли к одиноко стоящему на краю площади барону. Чуть ли не бегом к ним присоединился и коронный сыскарь, дотоле раскающий вокруг и вынюхивающий что-то понятное только ему одному.

Один из магов, на удивление низкого роста, откинул капюшон, и Valle чуть не выругался, тотчас же признав его. Вернее, ее — ибо перед ним встала та самая, полуслепая и согбенная ведьма Гретта, что в меру сил и познаний своих натаскивала его по черной магии в Университете.

— Ну здравствуй, здравствуй, ученичок, — один глаз колдуньи светился бельмом, и ни один целитель ничего не мог с этим поделать — из-за черной силы хозяйки. Зато другой глаз цепко и требовательно смотрел на молодого чернокнижника. — Я поначалу как увидала знак Мессы, так и обмерла.

Ведьма мелко захихикала, отчего ее жидкие белесые пряди рассыпались по плечам.

— Но потом пригляделась, пообнюхалась, — она обернулась к сыскарю. — Точно говорю, служивый — не моего бывшего фулюгана работа. Так своим палачам и передай, тут чужак сработал — последний зуб даю.

И эдак насмешливо цыкнула, подлая, великолепными белыми зубами.

Покачав головой, Гретта вздохнула, углубившись в свои мысли. Потом поведала все же, что приехала она на лето к внуку, а среди ночи ее коронные из постели и вытащили — невзирая на старческую немощь и преклонный возраст. Что до последнего, то Valle давненько одолевало стойкое убеждение, что поганая старушенция переживет еще и его самого, уж больно крепко сидит в ней скособоченная и какая-то особенно вредная аура.

— Так вот, — вещала слегка скрипучим голосом старая ведьма. — Работал-то да, большой мастер и знаток. А все ж черного в нем не больше, чем в свете солнца.

— Как же такое возможно? — засомневался коронный.

— А вот пошли покажу, — суетливо отозвалась Гретта. — Да не боись, милай, тут одна показуха и есть…

В течение следующего полуквадранса старая плесень блестяще доказала, что не зря носит в Университете профессорскую мантию. Пусть силой она и намного уступала самому Valle, да не была в курсе его кое-каких последних и весьма тайных разработок, но уж опыта — а главное, чутья, у нее оказалось больше некуда.

Под указующим, скрюченным старушечьим пальцем открылись все мелкие несуразности, и скрипучий голос ее пояснил многие тонкости. Valle только смотрел и диву давался. Да, он разобрался бы и сам, но повозиться пришлось бы куда дольше. И ведь действительно, не очень искушенному в чернокнижных делах взгляду показалось бы, что обряд проведен по всем правилам. Однако тут обнаружился недоведенный на строго отмеренное расстояние надрез в теле несчастного мальчишки, там вместо нужного корешка сожжен очень похожий, да не такой.

Одним словом, перед благаговейно внимающими слушателями картина тонко задуманной и блестяще проведенной фальсификации предстала во всей своей красе. Каждой могущей высвободиться темной компоненте противостояла искусно завуалированная светлая. А если чему-то дать противовес было невозможно, то это нечто оказывалось легчайшим образом недоделано или нейтрализовано. Пару раз молодому чернокнижнику даже пришлось, сгорая от стыда, попросить Гретту остановиться — а самому лихорадочно рыться в поспешно извлеченных из магического кармана учебниках и конспектах. И лишь единожды он поправил старую ведьму, хотя бы отчасти спася свою репутацию.

— Мать у парнишки хоть и слабенькой, на уровне деревенской знахарки, но была ведьмой. Вот почему печень его злодей побоялся трогать.

Бестрепетной рукой ведьма поковырялась в останках парнишки, кивнула. Посмотрела вбок, где в одной из вершин якобы черная свеча на самом деле оказалась отлитой из перемешанного с сажей горного воска. Старуха, с кряхтением разогнувшись, погрозила Valle сухой рукой и захихикала.

— Да, верно. Кажись, в потемках я недоглядела, — и, демонстративно охая да потирая поясницу, повернулась к сыскарю. — Короче говоря, соколик ты мой коронный, все тут надувательство. И я смогла бы так, да и много кто из владеющих Силой, если бы надоумил кто да расписал списком — што и как делать. А вот откель злодею неизвестному обряды тайные ведомы, вот в ту сторону и подумайте.

На озадаченной донельзя физиономии сыщика все равно виднелось сомнение.

— Аль не веришь, штоль? — старуха так злобно сверкнула на него единственным глазом, что тот разом переменился в лице.

— Да нет, что вы, что вы. Мне шеф так и сказал, что не барон Valle тут отметились. Их светлость за тридевять земель работали по одному важному делу. Волновался начальник мой — уж не вылез ли из-под земли прежний, не к ночи будь помянут, — сыскарь оглянулся и явственно клацнул от страха зубами.

— Яромор, штоль? — старая ведьма скривилась и сплюнула в сторону. — Дурак твой начальник — так ему и передай. Если бы здесь сработал тот, или хотя бы вот этот…

Она так чувствительно ткнула молодого чернокнижника в бок словно стальным пальцем, что тот непроизвольно охнул.

— Ежели б кто из них, то осталось бы тут лиг на тридцать вокрест все выжжено в прах, до самого камня подземного, — старуха с отвращением взглянула на падающую за лес почти полную луну. — А нам бы осталось только молиться да на богов уповать.

— Гарантируете? — требовательно спросил побледневший сыщик, и после того как Гретта вздохнула, обреченно пожала плечами и замахнулась невесть откуда взявшейся, такой же кривой, как и она сама, клюкой — умчался к магу с шаром связи в руке. Докладывать.

А старая кошелка с неожиданным проворством повернулась к Valle и вполголоса приценилась, буравя взглядом:

— Сам-то что думаешь?

Молодой барон осторожно пошарил глазами по сторонам — нет ли чужих — и тихо выдохнул то, что подспудно и долго его грызло.

— Да вот, не так уж и давно перебежал я дорогу одной эльфийской волшебнице. Старая и опытная, не чета даже хоть кому. Пожалел стерву, не стал отправлять за Гремящие Моря. Кроме нее, врагов такой силы у меня быть не может… а дела такие не по святым отцам — их молитвы я после кой-каких событий за много лиг чую…

Немного поколебавшись, он рассказал старой наставнице и про тот самый, непонятный и очень странный случай с молодой деревенской ведьмой в стоящей на отшибе избушке. Гретта с горящим взором впилась в него словно клещами, выпытывая подробности. Затем еще подробности — да такие, что отвечать пришлось опустив смущенные глаза и полыхая щеками. Спасибо богам, хоть темно еще вокруг.

Опустив голову и оперевшись на клюку, старая ведьма некоторое время размышляла, слегка кивая седой головой своим мыслям. Затем вздохнула и фыркнула.

— Да все я понимаю. Огулял девку в обоюдное согласие. Коль оба владели Силой, нет тут ничего такого, даж удовольствия вдвое обычного. А ну-ка, припомни, гулена — не было ль у ней на теле примет особых?

— Да в глаза, в глаза смотри — я сама увижу да посмотрю… — кто-нибудь более впечатлительный от этого страшного шепота упал бы не мешкая в обморок, но Valle лишь распахнул перед ведьмой краешек сознания, позволяя опытной колдунье освежить воспоминания о жаркой и волнительной ночи.

Ведьма одобрительно ухмыльнулась, заглянув на самое донышко души, где молодой человек только и хранил свои самые сладкие и тайные воспоминания.

— Ага, вот оно… Ишь ты, сокол каков! Вежливый с девицами, да подходец знаешь. Да не о том, не о том думай — вспоминай!

После нескольких мигов мучительного головокружения он вдруг с необычной ясностью вспомнил. Настолько ярко увидел, словно та ночь еще не прошла. Пошатнувшись от отката, когда Гретта отпустила его с невидимого поводка, он присел на измочаленное бревно. И, едва выждав, пока мир прекратит вертеться и игриво качаться перед глазами, негромко позвал:

— Джейн!

Ведьмочка подлетела, источая во все стороны столь явственную ауру тревоги и волнения, что ее барон на миг поморщился. Он взглянул в осунувшееся, с темными кругами под глазами лицо и спросил.

— Помнишь свою прежнюю?

Джейн потупилась и вздохнула.

— Мой лорд, вы ведь обещали не выпытывать подробностей — против правил это…

Гретта не раздумывая огрела юную коллегу клюкой поперек спины и вредным голосом проворчала:

— Тайны ее нам без надобности — но есть у нас подозрение, что именно та зараза ушастая под хозяина твоего и роет. Да и милого твоего, похоже, тоже она чуть досмерти не ухайдакала.

Глаза молодой ведьмы исполнились укоризны.

— А говорила ведь я вам, мой лорд, что боком вам выйдет доброта ваша… — чуть потупившись, она кивнула рыжей запыленной головой. — Спрашивайте.

— Вспомни, Джейн — не замечала ли ты у нее вот здесь, — Valle не без некоторого смущения прикоснулся ко внутренней стороне ее бедра, совсем вверху… ну, почти у того самого места. — Родинки такой, маленькой и симпатичной?

На лице Джейн вспыхнул такой гнев, что даже Гретта отшатнулась.

— Да! Да — я несколько раз помогала ей переодеваться после очень тяжелых магических занятий. Есть там у нее отметинка…

Она неожиданно бухнулась перед своим бароном на колени — прямо в поднявшийся облачком пепел.

— Достань ее, мой лорд — и я сделаю и всегда буду делать для тебя все, что хочешь! Рабыней стану — добровольной, послушной и прилежной. Старая хозяйка мне и тогда житья не давала, а теперь ей и вовсе спускать нельзя. Умоляю, Valle, убей ее!

И такой жар, такая сила слышались сейчас в ее голосе, что молодой чернокнижник не позавидовал бы сейчас той эльфийке, если бы она попалась в лапы разгневанной и любящей юной женщины.

— Погодите, — он вспомнил о коробочке в кармане и вынул ее под свет звезд. — Если окажется, что это ее кровь вот тут на щепке…

— Тоже мне, премудрость великая, — хохотнула старая Гретта, отбирая у него драгоценную улику. — Щас вмиг проверим. Джейн, ступай со мной, подсобишь маленько…

Когда первые лучи солнца брызнули со стороны уходящих к дальнему лесу крестьянских полей, они так причудливо перемешались со столбом холодного зеленого пламени, куда оба целителя поместили все еще не пришедшего в сознание Брена, что Valle непроизвольно залюбовался этой феерической картиной. И совсем некстати вспомнил того живописца, встреченного, казалось, целую вечность назад в замке баронесс Лаки.

— Вот бы обзавидовался мазила такому зрелищу, — пробормотал он пересохшими от бессонной ночи губами и подошел чуть ближе, насколько позволяла его неприлично разлохмаченная от усталости аура.

Оба целителя так зыркнули на него, что молодой чернокнижник мгновенно внял их гневным взглядам и застыл на месте как вкопанный. Эльф ощутимо пошатывался, его хумансовский коллега тоже был мокрый хоть выкручивай. А целитель из бригады сыскарей, что до последней капли сил поддерживал Брена и таки не дал парню уйти, давно уже лежал в сторонке и цветом лица не сильно отличался от покойника — а уж тех Valle повидал.

— Будет толк? — осторожно поинтересовался он.

— Нишкни! — неприязненно буркнул целитель, коему вскоре предстояла процедура забытья. — Самим интересно — а вдруг выйдет что?

— Кстати, чернокнижник, — процедил сквозь зубы эльф. — Для тебя будет большим потрясением узнать, что это работа кого-то из моего бывшего племени? Уж очень почерк специфический, видал я подобное…

Вот и еще один кирпичик. Теперь картина складывалась полностью и со всей достоверностью. Настолько, что молодой человек вспомнил, как только что к нему подошли закончившие свои изыскания Гретта с Джейн и сообщили — да. Да, да и да!

И только один вопрос терзал молодого человека. Не барона и не некроманта — молодого человека. Зачем вместе со своей бывшей нанимательницей ушла Эльза? Неужели он так ошибся в этой немолодой, но потрясающе выглядящей ведьме?

Но когда усилия целителей наконец все же увенчались успехом — и столб огня цвета весны вспыхнул нестерпимо ярким светом, Брен открыл глаза. Открыл, и пусть подавятся слюной вечно голодные и алчущие очередной души подземные демоны!

— Барон, — чуть смущенно, отводя взгляд в сторону, сказал Брен. — Да, Эльза ушла с тем, кто всю эту гадость сотворил. Как и зачем — не знаю. А меня щепой завалило… я и сам был уверен, что помираю.

Рядом ревнивой кошкой отиралась Джейн. Ее оказалось невозможно отогнать и отправить хоть чуть отдохнуть даже прямым приказом барона. То и дело она норовила то невесть зачем поправить подоткнутую под спину подушку, то прикоснуться мимолетно, то жадно и нетерпеливо поймать взгляд любимых и — да, эльф вас побери! — любящих глаз.

— Неисправимый случай, — одними впалыми глазами улыбнулся бледный Гэлронд. — Воин и ведьма, прямо как в древних балладах.

У полуразрушенной стены сидел тот самый, второй целитель. Закрыв глаза и прислонившись спиной к бревенчатому срубу, он казался спящим. Но вооруженному даже не очень сильной магией взгляду прекрасно было видно — как мелко трепещет его аура. Как часто и испуганно стучит сердце. Как в человеке, жалобно скуля, умирает его «я…»

А к карете отъезжающих сыскарей, мелко семеня, ковыляла старая скрюченная ведьма. На плече ее тяжким грузом висел полный двойной кошель золотых цехинов, лично насыпанных молодым чернокнижником из своих невидимых закромов. И в сыром утреннем воздухе почти не было слышно ее ворчливое бормотанье:

— Ничо, своя ноша не тянет, авось спина не переломится. А я все гадала, на какие б шиши внучка м дом построить?…