В почти установившуюся тишину вплёлся какой-то новый звук. Звонкий и волнующий, он хоть и был похож на перестук копыт проезжавшего по дворцовой площади патруля кирасир, а всё же оказывался несколько иным. Да и шёл откуда-то из глубины дворца.
Судя по какой-то едва уловимой лёгкости, цокот этот более всего походил на перестук каблучков некоей знатной дамы, осчастливившей гранит и мрамор полов прикосновением своих туфелек. А если принять во внимание ещё и некую плавную ритмичность, то походочка у той дамы так и мерещилась танцующая и почти летящая. И вот этот-то внушающий сладкий трепет звук приближался к большой и забитой почти битком тронной зале.
Если бы кто догадался спросить мнения двух вон тех, мающихся сбоку гномьих старейшин, кои с тоской вспоминали недопитые в кабаке на углу кружки пива, то живо обратил бы на разом переменившиеся физиономии подгорных рудокопов и кузнецов. Уж не узнать этот звук… так звонко и задорно цокает только митрил по камню. И если ещё немного пораскинуть мозгами да задуматься - какая же это дама может позволить себе такую просто неслыханную роскошь - то личность таинственной гостьи сразу проявлялась со всей очевидностью.
Ну же, соображайте!
Полдень. Ровно сутки прошли с тех пор, как блистательная королева эльфов пообещала во всём разобраться. Ровно двадцать четыре не таких-то уж и длинных, если много дел, часов протекли с того момента, когда со всей своей неприглядной очевидностью встал весьма острый вопрос войны или мира.
Ну, если и сейчас не дошло…
Церемонимейстер и охрана у дверей не получили никаких дополнительных распоряжений. Но поскольку прежний приказ о том, что для первой леди Эльфийского Двора открыто всегда, везде и безоговорочно, никто не отменял… но с другой стороны, вполне возможно и другое развитие отношений? Потому важный и разряженный распорядитель стукнул в мрамор своим жезлом-посохом да огласил коротко и просто:
- Её Величество королева эльфов, светлейшая Элеанор! - без обычного перечисления прочих, длинных и утомительных подробностей да титулов.
Куда важнее была суть. И заключалась она в том, что высокие резные двери тронной залы, последний рубеж обороны Императорского дворца, плавно растворились перед одним лишь малиновым перезвоном дамских каблучков. Едва затих голос церемонимейстера, как в залу тревожно-сладостным видением вплыла именно та, которую втихомолку боготворили одни или же вслух проклинали другие - но никто не оставался равнодушным.
Против обыкновения, сегодня блистательная Королева не шагнула из зеркала эльфийского портала прямо в рабочий кабинет Императора или будуар своей закадычной подруги, несравненной Императрицы. Её Величество в строгом соответствии с этикетом перенеслась в эльфийское посольство, а уже оттуда с соблюдением всех церемониалов каретой прибыла во дворец.
Вместо золотистого платья, так идущего к драгоценным локонам причёски, сегодня Королева оказалась в повседневном и довольно открытом лёгком наряде, и лишь заколка в виде ярко алеющей кисти рябины в волосах оттеняла эту безыскусную и простую красоту. Правда, любая из присутствующих дам даже за это отдала бы всё, что имела.
Мало того, самый невнимательный взгляд отметил бы необычную, прямо-таки алебастровую бледность августейшей гостьи. И от осознания хотя бы возможных причин такого дрогнул не один могучий министр или сановник, а генералы и адмиралы озабоченно нахмурились.
Какой ответ принесла Королева? И какие заботы терзают её августейшее сердце?
Стоило признать, что после вчерашнего весьма бурного обсуждения и даже прений несколько одумались и поостыли даже самые буйные и горячие головы. В самом-то деле - уничтожить на корню расу перворождённых? А не посмотрит ли на это дело неодобрительно кое-кто на небесах, не станем поминать всуе имён бессмертных? Ведь каждая собака знает, как ревностно боги относятся к этим иной раз просто несносным эльфам…
Во время неофициальной аудиенции, устроенной ночью Императором в малом кабинете специально для самых влиятельных дворян и волшебников, за окнами бушевала гроза - Его Величество предварительно вызвал к себе Совет Магов и лишь мимолётно обмолвился насчёт некой оказии, могущей хоть немного прибить пыль и охладить воздух в столице. И вот, под тугой грохот небесной ярости и хлещущие за окнами струи дождя оказались произнесены следующие слова:
- Мой покойный отец, память которого я бесконечно чту, завещал мне любой ценой хранить мир с перворождёнными, - Император обвёл яростным взглядом едва дышащих от волнения собравшихся. - И если дворянское и гражданское собрания вынудят меня объявить войну королевству эльфов, я не просто швырну древнюю императорскую корону им под ноги…
Что ж, сказанного оказывалось более чем достаточно, чтобы остальное додумать самим. Его Величество не просто отрёкся бы от трона - но как весьма могучий волшебник встал бы на сторону остроухих. Да и немало прочего люда сохранило бы верность не короне но другу, и пошло бы за ним. Чего стоил один только Тёмный Ярл, сейчас находившийся на краю света и вразумлявший возомнивших о себе невесть что степняков, да наводивший на их шаманов должное почтение к Империи.
- Вспомните карту - на полуночи Царство Света, и тамошним хитрым святошам я не доверю даже вынести ночной горшок. На восходе грозные племена орков, а на полуденном восходе не считанные никем кланы кочевников. Вы что же, хотите, чтобы Империя сокрушила единственных союзников-эльфов на закате, и осталась против перечисленных мною врагов одна?
Лорд-канцлер кстати вспомнил ещё и не к ночи будь помянутый Крумт с тамошними морскими колдунами да традиционно могучим флотом, и неодобрительно покачал головой.
- Невесёлая перспектива, стоит признать…
И вот, бледная и прекрасная эльфийская Королева вновь почтила своим присутствием императорский дворец, чтобы дать удовлетворение по поводу мучительной казни посланника д'Эсте - или же выслушать объявление войны.
Против обыкновения, Её Величество не уселась в специально для неё стоящее золочёное кресло - в присутствии Императора дозволялось сидеть лишь ей да августейшей супруге-Императрице. Напротив, сопровождаемая мрачным послом и несколькими выряженными в пух и прах лидерами эльфских кланов Королева остановилась почти посреди залы, не дойдя до ступенек подножия трона доброй дюжины шагов.
- Приветствую вас, дамы и господа… и тебя, мой августейший собрат, - то, что сегодня светлейшая Элеанор впервые не назвала Императора другом, было ой каким нехорошим признаком.
Слова её заставили весьма призадуматься всех без исключения. Да, Королева признаёт факт неслыханного и вопиющего нарушения законов. По древней традиции, вновь прибывший к Эльфийскому Двору не мог объявиться прямо - его представлял какой-нибудь из кланов. И вот, клан Осенней Вьюги своевольно предал мучительной пытке и казни рыцаря д'Эсте, не поставив в известность или посоветовавшись.
- Но это лишь внешняя сторона дела, только вершина айсберга, - Королева посмотрела чуть вверх - туда, где сидящий на резном золочёном троне Император в волнении слегка подался вперёд, боясь пропустить малейшее слово ли или же недоговорённость.
По эльфийским законам, король или королева всего лишь первый среди равных. Это означает, что светлейшая Элеанор только объединяет кланы, выражает их мнение - и в случае чего может рассчитывать на поддержку лишь своего Звёздного Ветра. Но после известия о свершившемся, равно как и о недовольстве Империи homo, совет кланов почти единогласно дал своей Королеве чрезвычайные полномочия…
- Я лично проверила маленькую т'Эллинэль - её цвет не нарушен. Насилия не было. Мало того, я наступила на горло своим принципам, коль уж обещала разобраться во всём. Дочь и мать под угрозой немедленной казни испили священной воды из Колодца Откровений, и потом я говорила с ними. Не имея возможности скрыть истину, они сообщили следующее…
Император содрогнулся. Один-единственный из Лунных Колодцев, особенный, настоящее месторасположение которого знали лишь единицы даже из эльфов - это серьёзно. Выпивший его воды оказывался на некоторое время неспособным скрыть правду или же увильнуть - напротив, он жадно и нетерпеливо раскрывал вопрошавшему все подробности, истязая память в желании найти и сообщить истину.
- Высокорождённая Норвайр давно носила маску якобы слегка… скажем так, эксцентричной. И постепенно настолько её отшлифовала, что сомнений в не совсем здравости её рассудка не оставалось даже у меня. И вот, знатная леди подговорила свою младшую дочь, а также нескольких друзей - и они на днях разыграли тот маленький и весьма мерзкий спектакль…
Мелодичный и чарующий голос хозяйки Эльфийского Двора разносился по тронной зале дуновением весны. И вслушиваясь в него, Император некстати подумал, что сочинители приключенческих романов, а также вошедших недавно в моду душераздирающих историй о раскрытии страшных и таинственных преступлений - все эти борзописцы могут от зависти смело утопиться. Или повеситься, это уж на что фантазии хватит. Ибо жизнь в её непредсказуемости горазда подкидывать куда более хитрые и лихо закрученные сюжеты.
- Почти двадцать лет тому старшая дочь леди Норвайр отправилась с отрядом следопытов на глубокую разведку в Нижние Миры - и не вернулась оттуда. Но сердце матери твердило, что её Хэлларен на самом деле жива. И вот, семнадцать лет тому высокорождённая обнаружила на краю Империи младенца - сына Света и Тьмы, способного отправиться туда пусть не телом но духом…
Краткое описание древнего обряда, найденного в древних источниках знатоками клана Осенней Вьюги, заставило содрогнуться сердца и смутиться души. Посланец должен был пройти через страшные муки и пытки - мало того, он не должен был ни о чём догадываться. Но только он способен найти затерявшуюся во владениях Тёмной Госпожи одинокую эльфку и привести её обратно…
Алая, только что срезанная в саду роза шевельнулась в ладонях её высочества Императрицы, несравненной доньи Эстреллы. Как бы привлекая взгляды и сообщая, что хозяйка сейчас будет говорить, цветок повертелся в пальцах и склонился пылающей в зале звездой.
- Можно было найти другой путь - тот, кто ещё недавно звался Тёмным Ярлом, ходит в неназываемые миры так же легко, как я по залам этого дворца… - голос первой доньи Империи людей хоть и не был столь же прекрасно-чарующим, как у высокородной эльфийки, но и к нему внимательно прислушались собравшиеся.
- Не думаю так, heri, - на бледное лицо Королевы набежала тень. - Все мы знаем, как он относится к перворождённым - и лично ко мне. Но, это не главное.
Сообщила также Её Величество, что высокородная Норвайр сейчас находится в башне Одиночества - в Империи это примерно соответствует домашнему аресту. И если собравшиеся здесь решат, то вынуждена будет выпить Напиток Забвения. А попросту говоря, яд. Если будет решено большее - то и её младшая дочь, и остальные сообщники тоже.
Однако, как оказалось, и это ещё не всё. Какие бы санкции или действия ни предприняли против королевства эльфов гордые и горячие homo, но всё это мелочь - в самое сердце прекрасной страны перворождённых пришла куда худшая беда.
- Перед, скажем так, уходом сэр Арриол прошептал некое страшное проклятие.
Медленно поднялась ладонь прекрасной в своей печали Королевы. Медленно упал с её уст шёпот древней волшбы. И когда в тронной зале разгорелось видение, кое-кто из собравшихся не сдержал возгласов ужаса. А насупленный адмирал Арнен со своего привычного места за колонной у окна, в приоткрытую створку которого он тайком курил свою трубку, даже помянул сквозь зубы бога-рога-носорога и прочие, куда менее цензурные морские страхолюдства.
Во многих книгах встречаются рисунки и другие изображения далёкой и прекрасной столицы - полного чудесами как чаша Эльвенхейма. Не одна сотня картин изображает этот чарующий красотой город. Дважды он горел - лет триста тому объединённая армия людей и гномов осаждала его стены, и ещё однажды пошёл вразнос важный опыт в столичной Академии Высокого Волшебства. Но ещё никогда эта прекрасная и далёкая легенда не оказывалась в столь ужасающем состоянии…
Весь город обнаружился словно затканным лёгкой и такой безобидной с виду серебристой паутиной. Да вот только, от одних лишь звуков дрожащих даже в безветрие нитей, от одного вдоха ядовитых испарений представители расы перворождённых впадали в странный, больше похожий на оцепенение сон.
Паутинная гниль быстро распространялась от столицы по всему королевству. Кроме воздействия на подданных, вдобавок чахла растительность, загнивала вода, в безжизненный прах обращалась почва. Магики, друиды и Мастера Жизни заявили, что средство против этого проклятия не может быть найдено в принципе. Мор, пожирающий самоё природу. Единственное светлое пятно - это нечто действует только на эльфов, да ещё по какой-то странной случайности щадит лично Королеву.
- Так что, чтобы раз и навсегда избавиться от кичливых и высокомерных перворождённых, вам не надо ничего делать. Напротив, чтобы уничтожить нас, вам только и надо, что ничего не делать, - в голосе Королевы скользнула горечь. - Потому, сегодня я прибыла с просьбой о помощи. Ведь проклятие может снять только один человек…
Опять, опять гордая в своём горе эльфка вложила кучу смыслов и недомолвок в казалось бы простые слова! Однако, среди собравшихся в этой зале дураков не было - даже шут Его Величества отличался острым и ясным умом, не говоря уж о блестящем образовании и воспитании.
А значило это всё, что остроухих соседей надо спасать - всё остальное подождёт. И для этого придётся ни много ни мало, как вытащить с того света молодого рыцаря, желательно с той воительницей впридачу - да ещё и мягонько убедить сэра Арриола, урождённого д'Эсте, что шарахнул проклятием он не подумавши. Согрешил гневом, как говорят святые отцы…
Император откинулся на спинку кресла, ощущая как от прикосновения по ней стекли жаркие струйки. Так вот отчего тянули время сыскари из Тайной Палаты! Вот почему двое лучших из них предпочли подать в отставку, но не ковырять то давнее дело в баронстве Мелит - а то ведь, можно ненароком и раскопать нечто совсем уж неприглядное, о чём лучше бы вовсе не знать. Кто на самом деле чужими руками угробил рыцарскую чету, тут уже и двух мнений быть не могло, ведь блистательные умы перворождённых всегда оказывались горазды на многоходовые интриги. И тогда понятно, отчего главный палач маринует трёх девиц в порту на берегу Жемчужного залива, якобы под присмотром целителей - чутьё у того всегда было отменное.
"Но тогда выходит, та жрица-полукровка наверняка тоже?… Ох и эльфы, ох и стервецы!" - Император посмотрел на гордую и печальную Королеву чуть ли не с восхищением.
С другой стороны… как там она сказала? Тёмная Госпожа? Если это не кто-то из тёмных богов, то я уж и вовсе не знаю. И перебегать дорогу таким личностям и их замыслам - особенно если это Хаос, богиня разрушения - было бы чересчур легкомысленно.
Лёгкий шорох встрепенувшихся людей и нелюдей пронёсся по тронной зале, когда Император встал. Миг-другой повелитель могучей страны рассматривал блистательную гостью внимательным взглядом, а затем с возвышения трона упали странные и повергшие в смятение придворных летописцев слова.
- Ну-ну, не такие уж мы негодяи, чтобы равнодушно отнестись к беде соседей и не помочь. Да и новые сведения представляют это дело в несколько ином свете - рыцарь д'Эсте всё-таки жив, хоть и… - Его Величество чуть возвысил голос. - Моя августейшая сестра, а также члены Малого Совета - через пять минут мы собираемся на совещание в моём кабинете… послы сопредельных держав и лорд-канцлер там же. На этикеты и протоколы времени нет.
И со своей обычной решительностью, неизменно повергавшей в смущение одних и восхищение других, Император и его супруга не сговариваясь, на глазах у всех спустились с блистательной высоты трона к печально замершей посреди залы Королеве эльфов. Их Величества предложили ей руку да под локоток с нею степенно направились в сторону своего любимого кабинета. И тут даже весьма далёкие от дипломатии и её условностей сообразили, вспомнили древнюю аллюзию - рука помощи.
Ну что ж, коль сам приказал негодяями не быть, то и не будем, пожалуй?…
- …а теперь в светлом замке не осталось ни единой ведьмы. Лишь бродят по нему ослепительные сполохи Света да царят в нём два древних ужаса - Закон и Порядок. И каждый полдень отворяется незримая дверь - с луком в руках да полным белооперённых стрел колчаном за спиной, по стенам и башням зловещего замка ходит дозором кровожадный, могучий и беспощадный убийца-Эльф, - когда сир рыцарь закончил, дети визжали и орали от неописуемой смеси ужаса и восторга.
Ну да, ещё бы - после столь душераздирающего финала возле сидящего на колоде парня прямо из тумана бесшумно возникла Хэлль. Она откинула капюшон, предъявила золотые волосы и странный зеленоглазый взгляд перворождённой - один орчонок, кажется, от испуга даже обмочился…
- А завтра страшную сказку про злых елфов расскажешь, дядька рыцарь? - лупоглазенькая и ушастенькая гоблинская девчонка спряталась за спину троллевского крепыша и теперь храбро выглядывала оттуда на манер дозорного, укрывшегося за зубцом крепостной стены.
- И чтоб пузатые хоббиты были! С заколдованными кинжалами и вооот такими зубами! - со всех сторон горохом сыпались просьбы и предложения прыгающей от восторга деревенской детворы.
- Ладно, ладно - будут вам завтра толстопузые елфы с серебряными клыками и знаком Единого на груди, - усмехнулся молодой рыцарь бросившейся от весёлого ужаса врассыпную ораве визжащих детишек, и встал с колоды. - А теперь все по домам - и кто станет плохо есть кашу или не слушаться взрослых, будет завтра слушать трактат о пользе Зла!
Разномастные детские мордашки перекосились от плохо скрываемой скуки. Маленькие орки, гоблины и тролли, равно как и их малолетние подружки, дружно сотворили над собою отгоняющий Свет знак и звонкоголосою стайкой припустили домой. На ходу они бурно обсуждали только что услышанную страшную рассказку - а вот, если тощий Инквизитор Бессмертный изжарил на костре ведьму Марту, то он потом ел её с луком или же с лягушиным соусом?
Хм-м - действительно, весьма интересная и чрезвычайно животрепещущая для детей тема…
Вечерело. От речки, тихо несущей в сгущающихся сумерках свои чёрные воды к столь же мрачному озеру, поднимался туман. Вот он затопил весь заливной луг, и его пряди, седые как лохмы старой ведьмы Марты, уже подбирались к сапогам стоящего на околице задумчивого рыцаря.
Надо признать, Шрокен своё обещание выполнял на совесть - наутро после неких примечательных событий с поклоном к их милости пришла весьма представительная делегация из ближней деревни. Всё честь по чести, как полагается - с рваным сапогом и рукой утопленника на застеленном саваном подносе, с настоянным на тараканах самогоном и щедро наполненной могильной плесенью солонкой… словом, в полном соответствии с древними обычаями.
Молодой рыцарь изображать из себя светскую жеманницу не стал. Принял дары и даже от щедрот разрешил своей дружине полакомиться немного. Внимательно выслушал беды крестьян и потом ответил, что подумает - возможно, и примет деревню под своё покровительство да разрешит ото всяких бед.
И вот теперь, на сельской околице он нежился этим мягким и вкрадчивым вечером, а в ожидании оного рассказал с любопытством окружившей его ребятне душераздирающую историю…
За ближними, покосившимися и чёрными хатами послышались голоса, а потом к сиру рыцарю и молчаливой кошкой отирающейся подле него эльфке приблизились вызванные им из села староста, знахарка и коновал.
Щуплый гоблин, которого за хитрость и изворотливость единогласно избрали сельским старшиной, подозрительно покосился на перворождённую и уважительно поклонился их милости в ноги - чуть ли не до мягкой деревенской пыли.
На травницу сир рыцарь взглянул куда более пристально - женщины троллей оказывались куда более миловидными, нежели их сильная половина, тут Хэлль против воли даже легонько заволновалась. Но первоначальное впечатление рассеивалось тотчас же, едва стоило тролльке открыть рот. Впечатляющие клычки, коих не постеснялся бы и щёголь-вампир, а пуще того больше схожий на скрип немазанной телеги голос, живо повергли бы в незамедлительное бегство одержимого самой буйной страстью сластолюбца.
- Большая честь для нас, ваша милость, - знахарка передёрнулась от одного только близкого соседства с эльфкой. - Только, что ж вы такие страсти-то про Светлых дитям на ночь рассказываете?
- Чтоб правду знали. И при случае не колебались, если придётся святому отцу в сердце кол осиновый забить - иначе, не приведи Госпожа, поднимется такой из могилы да всю деревню во Свет утащит… - против такого довода молодого рыцаря никто возразить не смог.
Пришедшие зябко передёрнулись и точно так же, как и их ребятня, сотворили над собою отгоняющий Свет знак.
Орк-коновал весьма недурственно благоухал перегнанным из дёгтя и светящейся слизи элем, но держался почти ровно - видать, для храбрости он изрядно принял на грудь. Но без чрезмерности, не больше ведра. Хоть временами он покрывался хмельной рябью и слегка раздваивался лунной тенью, да вроде бы, подкачать был не должен.
- Ну что ж, пошли, - ухмыльнулся сир рыцарь и направился в нужную сторону, немного неловко чувствуя себя без привычной тяжести доспехов - да ведь, негоже носить железо каждый день. Опять же, перед подлым людом показать себя следовало не трусом…
- Погодите, ваша милость! - из разбавленных серым туманом потёмок загудел голос, и следом оттуда вынырнул распаренный от работы гном.
Хотя от потного и тяжело дышащего бородача немилосердно несло дымом и железом, но тот коротко поклонился как ни в чём ни бывало и протянул завёрнутую в тряпицу работу. На этот диковинный заказ металл собирали в складчину. Шутка ли, четыре пригоршни серебряных монет пошло на поковки - но временно занявший сельскую кузню гном таки управился быстро. А значит, работы на сегодня сиру рыцарю только прибавится.
Рука молодого человека нетерпеливо откинула ветхую ткань - и в свете любопытно поднявшейся над лесом луны блеснули серебром четыре ещё горячие подковы. Поочерёдно рыцарь брал каждую, поднимал и пристально рассматривал на фоне ночного светила. Хоть цветом немного и отличались от того, но вроде должны подойти.
- Меди многовато… - заметил он, когда все четыре гномьи поковки просияли лунным мерцанием и теперь лежали на ладони, искрясь собственным, колдовским зачарованным светом - хотя сам рыцарь даже себе не смог бы объяснить, что и как он сделал.
В ответ бородач поскрёб могучую грудь где-то под бородищей и смущённо заметил - да, чуток золота или митрила добавить в серебро было бы лучше. Только, где их взять в здешней-то глухомани?
- Погоди, дай срок - будет у нас и золото, и каменья самоцветные, и даже твой митрил, - судя по ухмылке, сир рыцарь оказался работой своего кузнеца всё же доволен. А потому на сердце у окружающих немного отлегло.
Отдав распоряжение, чтоб оставшаяся охранять деревню часть дружины не перепилась до эльфячьего поноса, молодой человек кивком отпустил гнома. Сомнительная честь тащить четыре сияющих даже сквозь холстину тяжеленных подковы досталась Хэлль - но она не роптала. Вчера луна была ещё чуть-чуть, самую малость на ущербе. Зато сегодня… о-о, сегодня самая что ни на есть колдовская ночь, когда всё возможно и нет ничего невозможного. Полнолуние, и не зря говорят легенды, что раз в сто лет именно в такую зачарованную ночь цветёт папоротник в Проклятом Урочище.
Первым делом рыцарь положил себе разобраться с мельницей. Ведь негоже, дабы кто-то на его земле отлынивал от работы, да ещё и не платил при том дань!…
В самом деле, населяющие весьма старую и по той причине заброшенную мельницу под запрудой черти совсем отбились от рук. Сиру рыцарю даже пришлось пару раз приложить тяжёлым, закованным в честную сталь рыцарским кулаком в оскаленные морды с коротенькими потешными рожками над ними. Ясное дело, сразу уважение обозначилось - тяжёлую длань хоть и не любят, но уважают. Куда ж тут деться?
- Вот скажи - ты умный или дурак? - с усталым вздохом сир рыцарь опустился на колченогую лавку возле грязного стола.
Не скрипело за стеной мельничное колесо, не журчала в нём весело вода, не крутились жернова. Зарос тиной и ряской мельничный пруд, и даже луна не отражалась в нём - то-то тоска для водяниц!
Судя по угрюмо настороженной харе самого плечистого из местных чертей, подвох тот в вопросе незваного гостя чуял, хоть и никак не мог сообразить, в чём он заключался.
- А ну тащи карты, мохнорылый! Трижды сыграем в дурня и выясним, умный ли ты, - распорядился сир рыцарь, и повеление его было незамедлительно исполнено.
Словно из-под земли объявилась засаленная колода, и сгрудившаяся на той стороне стола нечисть всех мастей и видов в открытую поддерживала всем кагалом своего поединщика. Зато и молодой рыцарь, не скрывая ухмылки, слышал взволнованное дыхание грудью ставших за его спиной своих… гм-м, людей.
Ясное дело - первую раздачу парень проиграл. Криво ухмылялись карты. Корчили рожи картинки и козыри, меняясь прямо на глазах и превращаясь в такую мелкую дрянь, что глаза бы на то не глядели.
- Ну-ну, - благодушно улыбнулся он, бросив разлохмаченные карты на стол и признавая на первый раз своё поражение.
Да вот только, озабоченное выражение никак не сходило с морды главного здесь чёрта. Морщился в сомнении пятачок, словно тому дали понюхать святого причастия, проскакивали меж рожек искорки.
- Ваша милость, корчму гоблинскую это вы изволили переименовать? - перетасовываемые карты замелькали меж когтистых лап послушно, как чётки в ладони старого жреца.
Сир рыцарь степенно кивнул. Отодвинул от себя поставленный на кон медный потёртый грош и замер, облокотившись на стол и уставясь на нечистого ясными серыми глазами.
Взвыв от нехороших предчувствий так, что пришлось самому себе заткнуть когтистой лапой рот, чёрт завертелся на месте. Потом пошептался со своими подручными, вздохнул так тяжко, что на чердаке что-то мягко и тяжело упало, а потом с обречённым видом вернулся к столу.
Следующие две партии он продул - старательно и безнадёжно.
- Ну что ж, умный всё-таки, - сир рыцарь милостиво покивал. - В общем так, мельницу ты мне проиграл - и не спорь лучше, голуба…
Впрочем, не всё оно оказалось так плохо. Выяснилось, что завтра придёт гном из мастеров, из настоящих. Мельницу починить, подлатать, и отныне чертям надлежало днём исправно молоть всё, что селяне ни привезут.
- О расценках и порядках договаривайся с ним, - палец рыцаря наставительно указал назад через плечо, и вспотевший от страха сельский староста резво да старательно встал на указуемое место. - Но половина прибыли моя, коль я разрешаю вам жить на моей земле и защищаю своей властью от всяких-разных.
Пруд тоже надлежало маленько почистить - если водяницы хоть раз пожалуются, то благословит сир рыцарь сие место. Да с прилежанием, по древнему обряду - через семью семь гробов в перемать твою приснопамятного невинноубиенного и его пренечестивой бога-матери.
Черти вовсе не легонько посерели и без того грязными харями - то оказалось видно даже впотьмах.
Зато ночью дозволялось куролесить в своё удовольствие - но без смертоубийства. И даже настолько щедр оказался новый господин, что разрешил чертям иногда наведываться в "Повешенного монаха" да пить эль и играть в трик с местными.
- За бумагой завтра зайдёшь ко мне - будет тебе официальная грамота от сеньора на аренду Чёртовой Мельницы, с печатями да подписями, - судя по всему, сир рыцарь и в самом деле вознамерился вести дела на широкую ногу…
- Круто загибает ваша милость, неслыханное то дело - с чертей оброк собирать, - знахарка ухмыльнулась и ещё раз оглянулась через плечо назад - туда, где под просиявшей над этим местом луной тихо дымила трубой старая мельница, а из каждого окошка или щели вослед им испуганно таращились поганые как на подбор рожи.
Однако, сам молодой рыцарь лишь криво дёрнул щекой да распорядился старосте возвращаться в деревню - по части того дел на сегодня больше нет. Предчувствие вело его, указуя путь и сметая прочь всякие сомнения. Правильно или неправильно он поступал, тут неверна сама постановка вопроса. На самом-то деле, как поступит, так и будет правильно.
А об остальном пусть у Тёмной Госпожи голова болит…
Долго он стоял на краю Кривого болота, всматриваясь и даже принюхиваясь к вечно клубящемуся над этим местом туману. Топь как топь, чего тут кривого? Однако, опасались сюда ходить даже самые забубённые головушки из числа местных - в самом сердце бездонной трясины жили волколаки. Если, конечно, это гнусное подобие можно назвать жизнью… Но и месяца не проходило, чтобы эти оборотни не утащили кого.
- Подождите здесь, - распорядился рыцарь знахарке и коновалу.
А сам легонько подтолкнул вперёд смущённо переминающуюся с ноги на ногу эльфку.
- Иди, Хэлль - только ты можешь найти здесь путь. А я за тобой, - но он двинулся вперёд не ранее, чем та обратилась в неясную, едва заметную тень впереди.
Сначала по сторонам замелькали зеленовато-жёлтые огоньки. Казалось бы, на любом болоте таких хоть отбавляй. Однако эти отчего-то сновали парами, а по коже так и скользило морозное ощущение нехотя соскальзывающих взглядов. И только в сердце трясины, над бездной которой лёгкая поступь эльфки создавала вполне приличную тропинку (ну не могло даже это дрянное болото повредить перворождённой), только здесь из клубов то ли тумана, то ли первозданного мрака соткались оскаленные морды.
Странно оказывалось видеть этих людей или волков, то ли теперь и вовсе не пойми какую дрянь с клочьями свалявшейся шерсти. Но вожак с чавканьем прыгнул наперерез Хэлль, и в его хриплом завывании едва удавалось вычленить звуки и слова Общего Языка.
- Зачем ты здесь, порождение презренного Света? - он всё ещё сдерживался, звериным чутьём ощущая, что не просто так свершилось неслыханное. Ну не могла безоружная самка эльфов прийти себе на погибель - что-то тут крылось ещё.
Сзади путь обратно ей отрезали ещё двое крепких самцов рангом пониже, и от ненависти с их клыков капал в болото светящийся зеленовато-гнилушечным мерцанием яд. Поскольку прижавшая в отчаянии руки к груди Хэлль молчала, вожак осмелел. Хрипло и коротко он взвыл, и из тумана выступили десятки ощетинившихся загривков - а под ними жёлтым звериным светом мерцали давящие, выпивающие сознание глаза…
- Так, это кто тут осмелился обидеть мою женщину? Нехорошо, отвечать придётся, - ближние к рыцарю волколаки от неожиданности подпрыгнули. И разбрасывая с чавканьем болотную жижу, нырнули от греха подальше в туман.
- Ах вот оно что… - вожак резво осадил назад. Хвост его заметно поджался, а уже выпирающие из-под губ клыки старательно спрятались.
И только самка вожака с воем прыгнула сюда, в диковинным образом создавшийся в тумане пузырь чистого воздуха. Она ткнулась мордой эльфке меж ног, шумно принюхалась и в её хриплом взлаивании неожиданно обнаружился смех.
- Она не твоя женщина, homo, - да уж, эту матёрую сучку так просто не перехитришь.
Вожак качнулся на подрагивающих лапах, и осторожно, издали повел в сыром воздухе чёрным блестящим носом.
- В самом деле… Отдай её нам - и мы будем служить тебе верно и преданно, как собственная рука.
Судя по боязливо пробежавшему по спине эльфки подрагиванию, таки наверняка мелькнула у неё мыслишка, что молодой рыцарь только для того и привёл её на болото, чтобы заручиться поддержкой этих грозных и почти неуязвимых четвероногих бойцов.
- Покажи им свою силу, ma'daeni, - тихо и чуть печально подсказал парень - и голова ухватившейся за неё эльфки словно взорвалась от боли. Потоком хлынули в неё воспоминания, пробудив к памяти кусочек прошлого.
И когда брызнувшие из зелёных глаз слёзы престали застить взор, Хэлль неожиданно для себя ловко кувыркнулась на месте. Миг - и из мельтешения выступила оскалившаяся хищно морда, а за нею обнаружилась и облитая лунным светом белоснежная пантера.
Даже если б эта кошка и не оказалась отчего-то раза в полтора больше обычного волка и даже оборотня, то всё равно исконная ненависть кошачьего рода к роду собачьему мгновенно взяла своё. Словно напрочь лишённая костей, пантера ловко перетекла вперёд и заскользила меж попятившихся оборотней, как течёт вода меж пальцев. Между прочим, эта милая с виду зверушка ударом лапы ломает хребет быку. И сир рыцарь поймал себя на мысли, что не хотел бы отведать вот таких вот тумаков и пощёчин, коими Хэлль воспитывала в волколаках должный к себе пиетит…
- Достаточно, милая, - прошептал он, и последнее слово разом отрезвило уже разошедшуюся совсем перворождённую.
Вновь кувыркнулась она через себя, словно разыгравшийся резвый котёнок, лишь мелькнул напоследок белый хвост. Миг - и разгорячённая эльфка уже заключила рыцаря в нежные объятия.
- Как ты меня назвал? А можно ещё раз? - зелёные и смеющиеся глаза её светились мягким колдовским светом.
И вовсе не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться - сомнения и подозрения оборотней насчёт того, кто тут чья женщина, коварная обольстительница намерена ликвидировать в ближайшее же время.
Истерзанные, разорванные в клочья и сплющенные могучими ударами в лепёшки оборотни медленно приходили в себя - под повелительной дланью рыцаря покорно расступился колдовской туман, и луна мягко одарила жемчугом своего сияния всё Кривое болото. В этом свете сползались вместе клочья плоти, обзаводились объёмом, и вскоре стая вновь сгрудилась вокруг сира рыцаря и обнимаемой им нескромно эльфки - но уже совсем с иными намерениями.
Потому что из-под лап обмочившейся от страха и боли самки вывернулся смешной, лопоухий щенок. Это был уже не новобранец, насильно обращённый в ряды волколаков, не покорный воле судьбы раб. Нет, этот был уже настоящий, потомственный. На дрожащих и подгибающихся от страха лапках малыш упрямо шёл туда, куда его безошибочно тянул впитанный с молоком матери и кровью отца инстинкт.
Щенок потешно тявкнул, и храбро попытался вцепиться беззубой ещё пастью в забрызганный тиной сапожок эльфки.
- Хороший пёсик, - сир рыцарь улыбнулся, и взял малыша в ладони.
Маленький волколак смешно забарахтался, отчаянно суча в воздухе толстенькими лапками и пытаясь перевернуться со спинки на розовый животик. Снова зарычал пискляво, и серебристый смех Хэлль вторил этому маленькому зверю.
- Хороший, хороший. Когда вырастешь - я не только позволю тебе служить себе, но и даже возьму на охоту в Небесные Сады. Загоним парочку архангелов, а? - усмехнулся парень, ощущая как барахтающийся щенок пытался попеременно то укусить палец, то облизать его - не в силах ещё сообразить, что тут к чему.
Наконец, он сжалился над умоляющим взглядом поджавшей хвост самки, и опустил её малыша наземь. Победно и задорно гавкнув, будущий матёрый зверь завилял куцым хвостиком и вперевалку затрусил к той, которая пока что всех милее и роднее.
Что ж, если даже малыш признал Господина…
Коротко и повелительно взлаял вожак в сторону, и двое молодых самцов покорно разорвали клыками вязкую ткань реальности. Из прорехи пыхнули прозрачные языки огня, а затем на зыбкую болотную топинку шагнул из небытия призрачный, сотканный из адского пламени конь. Косясь горящим глазом, он всхрапнул в сторону отвесившей от удивления челюсть эльфки - но ударить копытом или цапнуть пастью в присутствии их милости всё же не посмел.
- Надо же, фельстаад - никогда не думала, что увижу такое… - зачарованно прошептала та, и отблески потустороннего сияния мерцали в её глазах.
- Ну что ж, в качестве откупа за дерзость - принимаю этот подарок, - вновь возделась над болотом ладонь с рыцарской перчаткой, и дворянин объявил эту землю своею - со всем из того проистекающим. - И селян не трогать - только если я кого из преступников вам отдам лично…
- Делайте своё дело, - обратился он на краю болота к от ужаса упавшим на колени знахарке и коновалу, а сам погладил морду коня и шепнул ему. - Хочешь однажды промчаться меж звёзд? Тогда потерпи, малыш - как-нибудь мы с тобой проскачем по Мосту Богов, и бессмертные не разгневаются, а лишь улыбнутся нам вослед.
Конь покорно позволил уложить себя на залитую лунным светом влажную землю, а эльфка даже храбро попыталась по мере сил защитить того от боли. Первым делом коновал клещами выдрал адскому зверю два дурных зуба - и тот коротко заржал, впервые за долгие века ощутив, как полностью сошлись в нормальном прикусе его лошадиные челюсти.
Что-то там ещё долго и нудно хлопотали над диковинным скакуном знахарка и орк - но в конце концов, вопросительно посмотрели на парня. Тот кивнул - однако не им, а Хэлль, уже вспотевшей от усилий сдержать находящегося на грани бешенства коня. Та отпустила его взгляд, проворно развернула холстину. И сир рыцарь быстро припечатал на копыта фельстаада четыре горящих неземным светом подковы, сопровождая каждое действие коротким и страшным, древним как горы заклятьем…
- Это просто чудо, - улыбнулась зачарованная зрелищем эльфка, и с нею безоговорочно согласились все.
Преображённый адский конь мчался по сырой земле и болотным лужицам со звонким грохотом, словно по мощёной гномами мостовой - а из-под копыт взлетали то снопы огня, то радужные сполохи, а иногда по прихоти скакуна за ним оставался длинный, мерцающий разноцветными искорками шлейф. Вот он остановился посреди небольшого озерка, задорно и звонко топнул копытом по чудесным образом не раздающейся под ним поверхности, высекая подковой искры и очумевших лягушек. Тут же нагнул морду, хлебнул чистой воды и игриво взбрыкнул.
- Ладно, малыш - хватит, - улыбнулся сир рыцарь, и тут даже приглядываться не надо было, чтобы заметить - как он доволен. - Ступай пока отдыхай и залечивай раны. Я тебя позову… кстати, принюхайся и к ней - перворождённая хоть иногда и ведёт себя как последняя стерва, но к её словам и советам прислушиваться стоит.
Призрачный скакун строптиво тряхнул пламенем струящейся гривы, но ткнул носом куда-то под ухо эльфки и дохнул жаркой, тугой струёй. Затем коротко заржал, по неискоренимой зловредности или игривости цапнул своего нового повелителя за руку. Заскрежетали зубы по стали рыцарской перчатки, а фельстаад одним прыжком взвился в воздух и скрылся куда-то прямо в ночную тьму…
Они остались одни.
Отправились в деревню пошатывающиеся от усталости коновал со знахаркой. Хоть отныне тем ничего и не грозило на рыцарских землях, но вынюхивающий что-то в зарослях осоки волколак покладисто и даже охотно согласился на просьбу рыцаря проводить селян домой и проследить, чтобы с ними ничего не случилось. Ну да, попробовал бы он теперь хоть ухом дёрнуть не так…
- Ночь ещё не закончена, Хэлль - что-то такое мне предчувствие нашёптывает. Но, не пойму, - парень шёл по лесной тропинке, а сзади бесшумно словно тень скользила перворождённая. - Кстати - где здесь самое злое, самое проклятое место? Не там ли?
Он остановился так внезапно, что эльфка едва не врезалась ему в спину.
- Старый холм на берегу озера, - не задумываясь ответила она. - Опять зов?
И только потом озадачилась мыслью - а что же всё оно значит? Положительно, количество чудес за одну ночь уже помаленьку превышало всякое воображение…
- Значит, я могу перекидываться в белую лесную кошку? - эльфка нежилась в объятиях парня, с затаённой гордостью чувствуя, как под её прикосновениями начинает чуть сильнее биться его большое и горячее сердце.
- Выходит, да - я же говорил, что ты весьма древнего рода. Что-то такое смутно помнится про кланы Эльфийского Двора… - молодой рыцарь замолк и насторожился.
Большой расплывшийся холм, залитый празднично и торжественно сияющей луной, которая неведомым колдовским образом увеличилась настолько, что отражение её уже не помещалось в замершем внизу зеркале воды, чуть вздрогнул под ногами.
- Не бойся, - шепнул рыцарь, - Либо мы делаем всё правильно, и Тёмная Госпожа объявит нам своё удовольствие, либо… забояться мы тогда попросту не успеем.
Однако, это явно оказалась не Повелительница. С шипением в воздухе заиграло радужными переливами туманное пятно, и из него словно к себе домой шагнул незнакомец в чёрном, злодейски-щеголеватом плаще и с внушающим уважением полуторным мечом за плечами. При одном только взгляде на него парень завистливо понурился. Вот уж кто вельможа, голубая кровь - рядом с ним он отчего-то ощутил себя беспородной псиной.
- Ага, вот ты где… - наземь упал, звякнув, продолговатый свёрток простой мешковины. А сверху, присев, диковинным образом прибывший некто положил ярко белеющий под луной, сложенный в несколько раз клочок бумаги.
- Подождите, сир! - воскликнул парень, заметив, как незнакомец прощально взмахнул рукой и полез обратно в портал. - Скажите мне хотя бы, как меня зовут!
Незнакомец остановился на полпути и нехотя оглянулся.
- Извини, парень - мы с тобой никогда не встречались. Меня лишь попросили передать тебе то, что ты потерял, - и с недоумённым пожатием плеч он исчез в радужном сиянии. То незамедлительно растаяло, и миг спустя лишь длинный свёрток и клочок бумаги свидетельствовали, что ничего тут никому не померещилось.
- Ты потерял - значит, оно тебе принадлежит? - эльфка огляделась, но с вершины холма виден был лишь лес, краешек болота да озеро с впадающей в него речушкой, за которой мирно спала под луной деревушка с на диво мирно уживающимися в ней орками, троллями и юркими гоблинами.
Выразив в несколько ворчливой манере несомненное восхищение столь выдающимся образчиком женской логики, сир рыцарь добился только одного - беззлобного пинка локтем в бок. Однако, не обиделся, а наклонился и осторожно развернул мешковину.
Меч. Или тяжёлая шпага? Тонкий и довольно длинный, он приятной тяжестью лёг в ладонь, а от гарды к острию с шипением пробежалась ослепительная искра света.
- О да, теперь я помню. Это меч моего отца. И я действительно где-то оставил это оружие… - голова рыцаря раскалывалась от никак не уходящей боли. Словно полузабытое слово вертелось на кончике языка, никак не собираясь ни вспоминаться, ни кануть опять в бездонные провалы забытья. Пришлось пока воткнуть клинок в вершину холма и отдаться на волю целительных воздействий.
- Записка, - кое-как унявшая его страдания эльфка осторожно указала пальцем на свёрнутый клочок бумаги. - Интересно, что там написано?
Однако небольшой обрывок дрянной бумаги, которую запросто можно купить в любой лавке, оказался девственно чист. Лишь выпала на ладонь разочарованного парня какая-то маленькая тёмная крошка. И только сейчас, сама того не зная, Хэлль поставила последнюю точку.
- Клён, - не задумываясь сообщила она, ткнув в ладонь парня пальчиком. - Это семечко клёна.
Молодой рыцарь поморщился от нестерпимо резанувшей мозг боли. Ещё одна крупица мозаики встала на место, принеся с собой кусочек памяти о прошлом. Но боль уже быстро уходила, таяла под гладящими виски и лоб чуткими пальцами - а взамен приходила горячая и чистая свежесть.
- Клён, - прошептал он. - Кленовый Лист доверил мне это? А ведь, ещё совсем недавно это очень много значило для меня. Давай посадим его?…
Эльфка уже вертелась на вершине холма, смутным инстинктом угадывая будущее место. Наконец, она остановилась и с закрытыми глазами прислушалась к чему-то, доступному только ей.
- Здесь, - сообщила Хэлль с прыгающими от волнения губами.
Ладонь парня сделала небольшую ямку на этом месте - как не доверять чутью в таких делах перворождённой? Неслышно упало туда крохотное и такое безобидное с виду семечко. А молодой рыцарь осторожно засыпал обратно и чуть утрамбовал землю, призадумался.
- Нужна вода, - он отцепил с пояса простую, выдолбленную из тыквы флягу и поболтал ею в воздухе.
Внутри булькнуло - не всё ещё выпили. Но отвернувший крышку человек отчего-то всё медлил выливать влагу на ждущее её в почве семя.
- Пей, - он чуть ли не силой залил в протестующе пискнувшую эльфку всё содержимое. А затем чуть отошёл и отвернулся. - Ну, мне долго ещё ждать?
Сначала Хэлль еле слышно хихикнула, ощущая как на её щёки вымахнула жаркая волна смущения. Хотя, чего тут смущаться - что естественно, то не безобразно, да и вода от перворождённой это великое дело для ростка. Всё равно что благословение… однако изящная ладонь отдёрнулась от ремешка на талии словно обжёгшись. А почему именно она? Парень то же мог сделать и сам! Тоже ведь, благородный и весьма могучий рыцарь?
Эльфка недоверчиво покосилась в спину старательно рассматривающего озеро парня и тихо вздохнула. Нет, иногда плохо быть чересчур умной - слишком много вопросов возникает в голове, и слишком много ответов на них приходится искать. Она решительно тряхнула золотящимися под луной локонами, отбросила прочь сомнения - и быстро сделала что от неё ожидалось…
- Он сейчас пожрёт весь холм - а потом столкнёт нас в озеро, - рассудительно заметила боязливо прижимающаяся к парню эльфка.
В самом деле, клён рос с такой скоростью, словно за каждую минуту хотел наверстать год. С еле слышным скрежетом перемалывал он доставшуюся ему возвышенность. Но самое что примечательное - он рос не столько вверх, сколько вширь.
Сначала прижатой к крутому берегу паре пришлось отступить на шаг. Потом ещё на несколько. И вот настал момент, когда под ногами оставалась лишь пядь земли над обрывом и подглядывающей из воды луной.
- Прыгнули? - молодой рыцарь взял эльфку за руку.
Полёт длился если не целую вечность, то весьма долго, доставив визжащей Хэлль и молча улыбающемуся парню хотя бы краткое наслаждение полёта. С шумом они обрушились в своё стремительно приближающееся отражение, выбросив едва не до луны столб брызг и пены.
- Слушай, это было здорово! - эльфка отфыркалась от холодной воды и заскользила к пологой части берега легко и изящно, словно только тем всю жизнь и занималась, что плавала.
Парень двигался молча, и думал о том, что пришедшая Троллю в голову идея снять доспехи оказалась очень своевременной. А стало быть, ещё одно подтверждение, что эти здоровяки тупостью вовсе не отличались. Напротив, молчали и соображали долго - но если уж наконец открывали рот, то к их словам прислушаться таки стоило.
Как ни странно, на берегу показалось куда холоднее, чем в воде. Естественно, дрожащая уже не мелко а вовсе даже и крупно эльфка прижалась к парню в поисках тепла. Вот так, мокрые и почти несчастные, они и взирали на постепенно принимающий форму клён.
- По-моему, у эльфов это называется древесная обитель - и ты должна знать о том побольше меня, - сир рыцарь заставил не столько девицу, сколько себя раздеться, отжать одежду и кое-как одеться вновь.
- Да - но чтобы она выросла из руки homo? Ни за что не поверю, - Хэлль стукнула себя по лбу со слипшимися волосами и тут же кувыркнулась.
Миг - и здоровенная кошка уже принюхивалась к еле слышным веяниям полночного ветерка, оказавшись совершенно сухой и ничуть не страдающей от холода. Она с достоинством в прищуренных от удовольствия зелёных глазах приняла ласку, когда ладонь человека почесала её за ухом, и утробно рыкнула.
- Не ворчи, - парень приценился взглядом к растущему замку и кивнул. - К утру, пожалуй, будет готов. Пошли спать?
Они пошли - мокрый сир рыцарь и грациозно, бесшумно скользящая рядом белая пантера.
Случайно углядевшая то из кустов пара гоблинских контрабандистов, прилежно тащившая в соседнее баронство напрочь незаконный и не отаможенный чиновниками груз, потом во всех встречных кабаках, постоялых дворах и трактирах рассказывала душераздирающую историю - о полночном рыцаре с наводящим ужас блистающим мечом в руке и белоснежной пантервой рядом.
Залившись элем или мутным самогоном, они каждый раз припоминали всё новые и более невероятные подробности - до тех пор, пока обратившие на легенду внимание летописцы Госпожи и вовсе не сумели отделить ложь от истины.
Потому и записали всё как услышали…