Пока — живое — сердце будет биться В моей, еще живой, груди — Чужая Персия мне вечно будет сниться, Как будто в пей я детство проводил. Громадных глаз нерукотворный бархат И тихий плеск струящейся воды, И ветерок коричневого марта И синие, высокие сады. О, как знаком мне говор незнакомый И долгий скрип плетущейся арбы, И золото червонное соломы И золото червонное судьбы. И воздух тот и волны и тревога И черный гребень сакли нежилой. Все сожжено. Со своего порога Гляжу на дым, играющий с золой. Угаснул день. Вдруг розами пахнуло. И, оживив увядший позвонок, Чужое имя сонного Бахлула Вдруг пронеслось от головы до ног.