Холмск-7

  Начальник военного госпиталя Министерства среднего машиностроения СССР в секретном городе Холмск-7 подполковник медицинской службы Василий Иванович Вовкадав задумчиво смотрел на стоявшего перед ним в позе, изображающей стойку "смирно", подполковника Тарского. Офицер докладывал о своем прибытии в распоряжение начальника госпиталя "для прохождения дальнейшей службы" на должность начальника хирургического отделения.

  Тарский прибыл из госпиталя, дислоцированного вблизи станции Зима, в городе химиков Баянске. В полном соответствии со своей фамилией брюнет, с правильными чертами лица, среднего роста. Держится немного неуверенно. По отзывам в личном деле, его квалификация выше среднего уровня хирургов госпиталей министерства.

  Вовкадаву было наплевать на уровень квалификации, ему нужен офицер и, как он выразился, коммунист.

  Прежний начальник хирургического отделения госпиталя перед выходом на пенсию решил перевестись в полк, где денежное содержание выше, следовательно, и пенсия будет больше.

  Подполковник Василий Вовкадав - коренастый шатен, взгляд безумный, разговор ведет всегда на повышенных тонах, брызгая слюной и легко впадая в истерику. Окончил военно-медицинский факультет при одном из сибирских институтов. Работал на заводе до поступления в институт токарем.

  Василий Иванович не любит возражений, да никто ему и не возражает, потому что в ответ командир разражается долгой, утомительной тирадой с упоминанием предков и матери подчиненного, его интеллектуальных способностей, обсуждением черт характера с неоднократными повторами и отступлениями. Речь произносит горячо, громко, с придыханием и с нездоровым блеском в глазах. Поэтому, как говорится, себе дороже.

  Штаб госпиталя на третьем этаже. Летом окна открыты, жарко. По всей территории разносится крик (вороны разлетаются с вершин сосен) подполковника Вовкадава - он разговаривает по телефону. Госпиталь с интересом слушает.

  Совещания у начальника госпиталя - пытка для офицеров. Начинаются они в 10 или 11 часов, а заканчиваются... С деловитым видом Вовкадав сидит в командирском кресле, на его лице выражение "я до того занят важными делами, что для вас смогу выделить всего несколько минут!!!". Демонстративно снимает наручные часы и кладет на стол перед собой - дескать, время дорого! Артист, так говорил про командира майор Левша!!!

  В перестроечный период на совещаниях обсуждался один и тот же вопрос: "как жить дальше?". По приказу начальника поднимался каждый офицер и ему задавался вышеназванный вопрос. Разумеется, все это было пустой говорильней. Советский офицер "заточен" на выполнение приказов и распоряжений, а инициатива в Советской Армии наказуема, об этом твердо знает каждый прапор.

  Примерно через пару часов совещание вяло затухало в виду явной бесполезности, офицеры, окончательно скиснув, теряли способность к мышлению. На этих совещаниях Тарский любил рассматривать офицеров.

  Все делали лицо "оловянного солдата", однако были и индивидуальные различия. Подполковник Манилов, заместитель Вовкадава по медицинской части, задумчиво уставился на свою раскрытую рабочую тетрадь, положение обязывает. Начальник отделения терапии подполковник с венгерской фамилией Пешт смотрел на начальника с интересом, возможно, думал Тарский, у него идет процесс диагностики психического состояния командира. Врач ЛОР майор Левша имел на лице выражение тщательно скрываемой тоски и напрасной потери времени. Зам. по тылу майор Заброськин просто скучал, он не медик и многого просто не воспринимал. Рентгенолог майор Шипустин изображал интерес. Молодежь - Терминов, Шмарин, Смолько смотрели, согласно уставу, с натужным вниманием и некоторым испугом.

   Вовкадав бросал взгляд на свои часы (о боже, сколько уже сидим!) и произносил:

  - И напоследок!

  И напоследок следовала знакомая тирада в прежнем духе. Много и ни о чем. И так несколько раз, час, полтора. Личный состав понуро расходился по рабочим местам, к своим пациентам.

  Надо отдать должное, командир чутко (как у большинства неврастеников, у него развита интуиция) уловил дух рынка. В сущности, он давно принял решение, "как жить дальше", правда, индивидуальное, не для общего применения.

  На территории госпиталя появились шустрые люди, стал возводиться металлический ангар, заезжали-выезжали грузовые машины. Офицеры безмолвно наблюдали, и как-то на очередном совещании начальник кожно-венерологического отделения майор Анжеро-Судженский задал вопрос:

  - Товарищ подполковник, а что это за предприятие строится на территории госпиталя?

  - Общество с ограниченной ответственностью "Лескотт" (лес/коттедж). Я генеральный директор, будем выпускать сборные дома на продажу. А что вас, собственно, интересует? Вам нет дело до этого!

  - Почему нет дела? На территории воинской части организуется предприятие, а мы, офицеры ничего не знаем - зачем, для чего?

  - Ах, вот как! Я вам объясню, для чего. Скоро все это развалится, и не только госпиталь, государство тоже (провидец он), и вы все прибежите ко мне трудоустраиваться, чтобы не помереть с голоду. Понятно вам?

  Офицеры угрюмо промолчали.

  Не следовало Вовкадаву так обращаться с ними, не следовало... Настучали моментально.

  Из Москвы прибыла специальная комиссия для расследования ситуации с предпринимательской деятельностью подполковника Вовкадава. Победил Советский Союз. Предпринимателя-командира сняли и выперли из Армии.

  Таким вот, невеселым, образом подполковник Тарский стал начальником военного госпиталя.

  Вовкадава трудоустроили директором дома престарелых. В городе построили отличный дом престарелых, квартирного типа, на берегу реки. Василий Иванович забрал с собой секретаря Нину, в духе рынка: свою команду.

  Однако Вовкадав и там долго не продержался, в состоянии опьянения уснул в одном из номеров, устроил пожар. Уволили его и оттуда. Подполковник запаса уехал на Урал, к себе на родину. Через несколько лет его нашли в сугробе, замерзшим насмерть. Сам себе режиссер...

  Да, было... Смутное время, смутные дела. Инфляция, деноминация рубля, безумный курс по отношению к баксу, невнятные распоряжения из Москвы. На жалование офицера прожить стало трудно. Было решено выживать любыми способами.

 

Сырный бизнес

  Шел тяжелый, голодный (талонный) 1992 год. На периферии бывшей Российской империи получали независимость азиаты, кавказцы, прибалты, здание империи трещало, из трещин сыпалась пыль и грязь, труха, всякие МММ, преолигархи. В российской столице делили власть и деньги. Ум, честь и совесть эпохи накрылся медным тазом... Сибирь угрюмо наблюдала, обеспечивая этот шабаш нефтью, газом, золотом и алмазами. Врачи сибиряки, военные и гражданские, советской закалки, по утрам приходили в свои больницы и госпитали, делали обходы палат, оперировали, выхаживали больных. Как выразился по сему поводу заведующий первым хирургическим отделением городской больницы (профессор через 10 лет):

  - Нам абсолютно все равно, кто в Москве рулит - фашисты или коммунисты. Как лечили больных, так и будем лечить!

  Отличный парень этот заведующий, при этом выдающийся хирург. Ординаторы в его отделении Баранов, Козлов, Клоков. Но, фамилия заведующего не Волков... Двое ординаторов станут через полтора десятка лет докторами наук, третий, самый способный, станет заместителем директора НИИ гастроэнтерологии имени своего учителя.

  Однако спустимся к нашим баранам. Как снискать хлеб насущный?

  В госпитале появился гражданский врач интерн, из Горного Алтая, кумандинец Николай. Сказал, что ему позвонил из Горно-Алтайска брат, и что там дешево продают мед. Сравнили с ценами в Холмске-7, оказалось, что дешевле в два раза.

  Нашли несколько фляг, скинулись по несколько тысяч рублей и отправили майора Анжеро-Судженского, как "главного коммерсанта", за алтайским дешевым медом. В общество на паях вошли он, Тарский, Левша, Шмарин, Терминов. Был нанят газик за 5 тысяч рублей, который оказался рухлядью. До Горно-Алтайска продразверстка добралась благополучно, если не считать того, что чуть ЗАЗ не переехали, потому что водитель заснул. Вот было бы ЧП. По приезде в Горно-Алтайск выяснилось, что брата кумандинца-врача нет на месте, да и дешевого меда тоже нет. Что делать, не возвращаться же пустым, в минусе пяти тысяч рублей, деньги эти для неоперившегося общества на паях были большими.

  Врач, особенно дерматовенеролог, отличается от обычного человека тягой к реанимации всякого дохлого дела. Майор в горно-азиатской столице стал искать, что купить. Ему посоветовали съездить на сыродельный завод. Был закуплен сыр на всю паевую наличность.

  Сыры были огромными, как колеса азиатской арбы. Для маскировки круги сыра были завернуты в полиэтиленовую пленку (вывоз дефицита пресекался, на дорогах стояли посты), закиданы в кузове рухлядью. Посты объехали по горным дорогам и тропам, по висячему мосту, по невообразимым даже для Сибири ухабам. Полетел диск сцепления, ночевали на дороге. Дул сильный ветер, лил дождь, в кабине холодрыга, ее продувало, яко сито. В начале мая по ночам было еще холодно. Печка не работает, кое-как дождались утра. Случайно проезжал КамАЗ, взял на буксир и дотащил до автобазы в Бийске. Въехали в город с той стороны, где только гоняют коз. Денег на ремонт не было. Была только бутылка спирта, НЗ, он и пригодился (хорошо, что не выпили, когда замерзали), поменяли спирт на бэушное сцепление. Поставили его и поехали дальше. Уже вымотались. Водила засыпает, оказался слабым на сон. До Новосибирска майор громко пел ему песни, держал его за голову, чтобы не уснул. Вилял он по трассе, как бык помочился, глаза у него слипались, голова падала на баранку. Около двух часов ночи приехали в Новосибирск к сестре майора. Увидев грязных, вонючих, небритых коммерсантов, родственники чуть в обморок не упали. Вояжеры помылись, побрились, поели, выспались и утром двинулись дальше. Сыр реализовали через знакомую продавщицу. Навар получился чуть больше одной тысячи рублей на пайщика.

  Сыр майор не ел долго!!!

  Были и другие коммерческие проекты с непременным участием Анжеро-Судженского, число пайщиков сократилось до двух, как легко догадаться, вторым был Тарский. Были тут и оптовые закупки немецких вин, и сомнительные партии обуви... бытие определило сознание.

  Из Тарского рыночного деятеля не получилось, Анжеро-Судженский преуспел.

 

Сдаемсю-ю-ю...

  Тесть одного из офицеров госпиталя - важная шишка в N-ской области, директор строительно-монтажного треста, он вхож к ректору медицинского института, вообще, в высокие сферы. Через него договорились о встрече с ректором медицинского института, академиком РАМН, известным патофизиологом. Идея была такая: отдать госпиталь военно-медицинскому факультету и, таким образом, сохранить его. Офицерам - дослужить, гражданским работать.

  Все это следовало делать скрытно, ибо менталитет больших начальников закрытого города не допускает и мысли о появлении в городе какого то ни было учреждения чужого министерства.

  Ректор мединститута принял Тарского любезно. Тарский кратко изложил суть вопроса. Ректор:

  - Но военно-медицинский факультет не является подразделением мединститута. Да, они учат своих слушателей на наших клинических базах. Однако, бюджет у них от Минобороны, подчиняются они военным. А название "военно-медицинский факультет при медицинском институте" отражает лишь вышесказанное.

  - Я хотел просить вас донести до начальника факультета факт моего обращения к вам. Конечно, я мог бы и сразу начать с него, но, насколько я знаю нравы в Минобороне СССР, меня примут как очень мелкого клерка (подполковник для них нуль) и соответственно могут и выслушать в несерьезном ключе. Дело в том, что про идею передачи госпиталя в Министерство обороны знают пока лишь двое: вы и я. Начальник факультета никогда не поверит, что подполковник может самостоятельно додуматься до передачи госпиталя. А слово ректора - это очень весомо, так я думаю!

  Ректор с Тарским согласился. Аудиенция прошла удачно. Через несколько дней Тарский позвонил начальнику военно-медицинского факультета полковнику Шаткину и попросил о встрече.

 

Сибирский генерал

  Очередной ученый совет генерал Шаткин начал с обычного своего причитания: как легко всем служится в военно-медицинском институте, и поэтому, он очень удивлен, что некоторые несут службу, мягко говоря, спустя рукава.

  - До назначения сюда я проходил службу на должности начальника медицинской службы дивизии. С подъема до отбоя на ногах. И постоянно новые вводные от командования, и попробуй их не выполнить. А тут... мне казалось, что я попал в санаторий. В коридоре бродят незанятые офицеры, к одиннадцати часам некоторые уже приняли сто пятьдесят и у них глаза блестят! А к 14 часам на кафедрах уже мало кого найдешь - все уже свободны. Дорогие мои! Так нельзя, и так дальше не будет, я вам это твердо обещаю!

  Члены ученого совета сидели на своих, обозначенных табличкой местах, тоскливо потупившись. Актерские замашки генерала уже никого не удивляли, ученый народ привык.

  Местом проведения ученых советов является бывшая церковь женского епархиального училища. Подполковник медицинский службы в прошлом, а сейчас старший научный сотрудник военно-медицинского института, Тарский иногда представлял себе, как ученицы чинно стояли в этом зале на службе, затем тихо, попарно, расходились по своим комнатам и приступали к учебе.

  До конца 90-х институт назывался "военно-медицинский факультет при N-ском медицинском институте". Предшественником Шаткина на должности начальника факультета был полковник медслужбы Авторучкин.

  Полковник Авторучкин на следующий день после увольнения из рядов Вооруженных Сил наивно пришел на факультет устраиваться на работу, но не таков Шаткин. Шаткин его выгнал. Хотя, строго говоря, это не по правилам. Соответствующее указание Министра обороны предписывает трудоустраивать демобилизованного офицера в военном учреждении по двум причинам: во-первых, чтобы использовать его профессиональные навыки, во-вторых, ветерану в таком случае оклад повышается на 40 процентов, что немаловажно.

  Профессорско-преподавательский состав факультета сей факт запомнил. И сделал выводы...

  Между тем очередное заседание совета вошло в обычную колею, генерал успокоился, по очередному вопросу кто-то произносил речь.

  Сидевший за столом у самого выхода и скучавший, как обычно на ученом совете, Тарский вспомнил, как он впервые вошел в это здание в начале 90-х.

  Советский Союз разваливался. Естественно, что военный госпиталь одного весьма секретного министерства, но не Министерства обороны, в закрытом городе Холмск-7, тоже дышал на ладан. Командовал умирающим госпиталем подполковник Тарский. Выслуги на полную пенсию у него не было, и поэтому нужно было принимать срочные меры. Кроме командира, в госпитале 10 офицеров, из них семеро молодые, им еще служить и служить, как медному котелку.

  Начальник Центрального госпиталя при очередном телефонном разговоре ничего вразумительного относительно перспектив не сказал. Начались задержки финансирования, обслуживаемый контингент войск так же стал распадаться. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, такой вывод сделал Тарский в сложившейся ситуации.

  Нужно было неординарное, возможно, неофициальное решение вопроса, потому что - "кому мы нужны?", как однажды воскликнул предыдущий начальник госпиталя подполковник Вовкадав.

  И вот, Тарский у начальника военно-медицинского факультета. Шаткин человек среднего роста, нос картошкой, смотрит испытующе, недоверчиво. Говорит вкрадчиво. Тарский представился, проинформировал полковника о встрече с ректором медицинского института.

  - Что вас привело ко мне, - спросил полковник.

  - Наше секретное министерство переживает трудные времена. Войсковые части министерства распадаются, военные госпитали на грани расформирования. Как вы знаете, в 15 километрах отсюда закрытый находится город Холмск-7. Я начальник госпиталя в том городе. У меня есть предложение к вам, это моя личная инициатива, суть я сейчас скажу; я думаю, все ее одобрят. Я имею в виду Министра обороны и наше министерство. Власти города и атомного комбината непременно будут против, у них такой менталитет. Если мы с вами договоримся и будем действовать пока скрытно, а я считаю, что так и надо делать до решения вопроса в Минобороне и Минсредмаше, тогда их просто поставят перед свершившимся фактом. Теперь о моем предложении: заберите мой госпиталь в состав факультета.

  Естественно, Шаткин от ректора медицинского института уже знал о цели визита Тарского. Начальник факультета закурил, прошелся по кабинету, подошел к окну, побарабанил пальцами по оконному стеклу и обернулся:

  - Идея хорошая. Я должен посмотреть все на месте.

  Нужно заметить, что военный госпиталь в городе Холмск-7 расположен был в сосновом бору, на берегу бывшего монастырского озера. Озеро засыпали, и теперь там были огороды жителей города, как здесь говорили, - "мичуринские". Здания госпиталя, территория, в отличие от гарнизонного госпиталя в областном центре, были в хорошем состоянии. В гарнизонном госпитале все было как-то убого, серо, приспособлено. Управление госпиталя находилось в бывшей конюшне.

  А тут - сосны, чистота, два трехэтажных здания с высокими потолками.

  На следующий день начальник факультета прибыл в госпиталь города Холмск-7, обошел территорию, подразделения, хозяйственные постройки.

  Осмотром полковник остался довольный, но тщательно скрывал это. Дипломат...

  В кабинете начальника госпиталя разговор после осмотра продолжился. Тарский рассказал про своих офицеров, упомянул и про себя. Шаткин, щурясь от дыма сигареты, пристально посмотрел на Тарского.

  - Если передача госпиталя состоится, вы сможете прослужить еще десять лет, это я обещаю!

  - Спасибо. Госпиталь оснащен средне, техника и медицинский инструмент устарели.

  - Ну, медтехнику я вам натолкаю!

  Одним словом, процесс пошел, как сказал однажды первый и последний президент СССР.

  Долго или быстро, в Москве два больших человека, министр обороны и министр среднего машиностроения практически решили вопрос о передаче госпиталя. Информация, естественно, дошла и до директора атомного комбината города Холмск-7. Комбинат - градообразующее предприятие. В сущности, город Холмск -7 является заводским поселком, в комбинате трудятся более семнадцати тысяч жителей города, то есть каждый второй трудоспособный житель. Ни один более или менее значимый вопрос в городе не может быть решен без участия руководства комбината.

  Тарскому при любом раскладе директора комбината было не миновать, поэтому он сам напросился на прием.

  Директор секретного комбината работал в довольно скромном кабинете, на втором этаже здания управления. На столе ни единой бумаги, в книжном шкафу однообразные корешки каких-то книг. Два телефонных аппарата на небольшом столике слева. Присутствовал начальник медико-санитарного отдела 81, номинальный шеф Тарского по медицинской части, Юрий Николаевич. После кратких приветствий Тарский изложил суть дела:

  - Я начальник госпиталя подполковник Тарский. У меня более 100 человек работников, в том числе 12 офицеров, они еще не выслужили пенсию. Воинские формирования нашего министерства на грани расформирования. Госпиталь оказался не нужным никому. Поэтому, в настоящее время решается вопрос о передаче военного госпиталя из Министерства среднего машиностроения в ведение Министерства обороны.

  - Кем это решается? - спросил директор.

  - М-м-м, меня информировали!

  - Кто, если не секрет?

  - Начальник военно-медицинского факультета при медицинском институте.

  Директор немедленно позвонил ректору института.

  Однако, Москва, как и положено, победила. Передача госпиталя состоялась.

  Инвентаризацию, комиссию по передаче имущества и людей, все это Амир пережил.

  В финале в кабинете начальника факультета состоялось назначение на должности офицеров бывшего теперь уже госпиталя Минсредмаша. Бывшего начальника госпиталя пригласили первым. Полковник, представитель Главного военно-медицинского управления Минобороны РФ, сказал кратко:

  -Вам предлагается должность начальника отделения гнойной хирургии (это понижение в должности на две ступени!).

  - Или?

  - Увольнение. Вы же еще не выслужили пенсию?

  - Не выслужил. Я согласен.

  Прошел год. Амира вызвал начальник госпиталя и кратко приказал:

  - Товарищ подполковник, сегодня вы ложитесь в госпиталь для прохождения военно-врачебной комиссии, так как пришел приказ о вашем увольнении в запас.

  - Есть!

  Так закончилась незамысловатая история военного хирурга госпиталей секретного министерства.

  Сами госпитали были расформированы так же, как и вся система войсковых частей Минсредмаша СССР.

  Великая империя Советский Союз перестала существовать.