Дорога на родину Матроны пролегает не только через поля, леса и болота. И я уже почти забыла, как сначала все казалось легко. А может, и в самом деле этого не было? Наступил момент, когда очереди в Покровском монастыре перестали пугать своей длиной, стоило прочитать акафист-другой, и я уже оказывалась у раки с мощами со своей бесконечной просьбой: «Помоги, вразуми, научи». Потом я получала от послушницы в подарок обязательный цветочек, а иногда и целую охапку и, окрыленная, бежала дальше по делам жизни. За то время, которое я живу в Москве, Матрона стала мне родной. Я так привыкла к ней, что даже не интересовалась ее земной жизнью, родственниками, окружением. Но к счастью, наступило время, когда захотелось узнать ее поближе. Первый раз я озвучила эту мысль, стоя в очереди у стен все того же Покровского монастыря, кажущейся тогда еще бесконечной. «Ну конечно, деточка, езжай в Себино», – услышала я от рядом стоящей женщины. Познакомились. Моя собеседница Нина приехала из Минска, рассказывает, когда денег не хватает на свечи, молится Матроне, и та ей всегда посылает то свечи, то деньги… Да, мне бы такую горячую веру!

С этого разговора началась моя дорога в Себино.

Ехать решилась я в два часа ночи, когда дороги пустынны, чтобы по возможности успеть к утренней службе в храм, где когда-то молилась святая…

Разогрела машину, включила акафист в проигрывателе и тронулась в путь. И тут будто что-то начало мешать. Прямо у дома ремонтировали дорогу. Везде висели таблички с указателями объезда. Пришлось «намотать» километров сорок с лишним, не меньше. Дальше – новые приключения. Только выехала на кольцевую дорогу, чувствую машина «приседает» на переднее правое колесо. Выхожу, смотрю, нуда, оно мягкое. «Матронушка, помоги!» А что еще остается делать в воскресенье в три часа ночи? Акафист звучит умиротворяюще. Звезды в утреннем небе невероятно большие. На полях туман. Кажется, вся земля окутана пуховым одеялом, чтобы случайно не простыть от ветра. Что-то есть неповторимое в предрассветной тишине. Но вскоре хорошая трасса заканчивается, и мне уже становится не до созерцания красот. Машина начинает «хромать» на все колеса да еще и выходит из строя проигрыватель. Выключаю его, еду медленно. В тишине хочется спать. Останавливаюсь, выхожу, умываюсь утренней росой, и уже изо всех сил прошу святую помочь мне. И тут меня осеняет: а ведь этим путем много веков назад войска шли на битву, отсюда до Куликова поля рукой подать. А они шли пешком с оружием в руках, в доспехах. Интересно, что они чувствовали? А что видели? Наверное, тот же лес, что и я. С прорезающейся травкой… Слушали кукушку, смотрели на звезды. А ведь шли на верную смерть. Впрочем, судя по летописи, никто тогда о гибели не думал как о кончине, для них это была встреча с Богом. Войска ступали защищать родную землю, русскую. В памяти всплывают имена Сергия Радонежского, Дмитрия Донского. Откуда-то берутся силы, приходит вдохновение…

Если бы я работала в Министерстве образования, я бы включила в обязательную школьную программу посещение земель, где воевали наши предки. Чтоб рассказывали детям учителя не в классах душных, а на местах подвигов ратных нашу славную историю. Гуляли бы с ними по лесным тропинкам, где отдыхало войско, слушали бы мы пение птиц, смотрели на рассвет… Говорят, где-то здесь сохранился источник, из которого воины брали воду.

Собравшись с силами, продолжаю путь дальше. Свежий воздух прогнал сон, пою отрывки акафиста, которые успела запомнить, пересекаю реку с характерным названием Осетр, гляжу, а она какая-то мелкая, вряд ли сейчас царская рыба в ней обитает. А ведь обмельчали не только реки, но и наша жизнь, и мы сами. Войска, идущие на битву, каждое утро начинали с молитвы, когда входили в город, первым делом служили благодарственный молебен в местном храме, перед трапезой и после тоже была обязательная молитва. А я часто забываю про утренние и вечерние правила. Осенить себя перед обедом крестным знаменем в присутствии невооцерковленных коллег стыдно. Главное, ведь понимаю, что не права. Но вместо того чтобы совлечь с себя ветхого человека и стать настоящим, я, мельчая, как та река Осетр, сохранившая от первоначала только имя, продолжаю свой путь.

Через пару километров меня останавливают патрульные постовые. Спрашиваю: «Что случилось?» Отвечают: «Ничего». Просто проверка документов. Снова летит к небу мой вздох: «Матрона, помоги». Постовые долго, будто нарочно, просматривают, водительское удостоверение, переписывают номер страхового полиса и, зевая, как бы между прочим, спрашивают, куда я держу путь? Мой ответ – в Себино – их прямо-таки преображает, они начинают шептаться, отдают мне документы и показывают кратчайший путь. Я глазам не верю, сердечно благодарю и спешу на утреннюю службу.

Когда едешь среди бескрайних полей, приходит умиротворение, а вместе с ним какое-то другое понимание жизни. Начинаешь задавать себе вопросы, которые в домашней обстановке обычно в голову не приходят. Так и я в очередной раз поражаюсь жизни Матроны, ее урокам. Родившись слепой и духом провидя свой жизненный путь, она не только безропотно несла свой крест, но даже не пыталась облегчить его, что ей стоило вымолить у Бога лучшие условия быта, а не спать на кулачке, примерзая волосами к стенке? Или вот это: за время жизни в Москве ей так и не дали московскую прописку, значит, она не могла получать пенсию с льготами, как полагается инвалиду с рождения… И наконец, всецело служа Богу, она оставалась при этом мирской, не принимая монашеский постриг. Доказывая этим, что спастись могут все. Вспоминаются слова проповеди Митрополита Тульского и Ефремовского Алексия: «Ныне, по призыву своей совести и своего внутреннего желания, воспитавшимися в нас от образа нашей жизни по заповедям Божиим, совершив в течение шести дней все свои дела для удовлетворения нормального физиологического состояния и всей жизнедеятельности, в седьмой день считаем необходимым для себя отложить в сторону житейское попечение: посвятить время Господу Богу своему. Так оказались мы здесь, под сводами дома Божия, потому что уповаем на непреложность обетования Господа, зовущего: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Мф. 11, 28). Он предлагает нам путь к обретению покоя, обращая наше внимание и вслед за Ним наше свободное произволение осуществить выбор между двумя образами человеческого существования, для чего рассказывает о некоем человеке, характеризуя его жизнедеятельность безумием. Этот человек был мечтатель, подобно многим из нас, устраивающим в новогоднюю ночь гадание, когда пишем записочки: каким будет год – «счастливый», «средний» или «несчастный», кладем их под елку, а затем дети достают «пророчества». В жизни этого человека случился счастливый год: урожай был такой богатый, что пришло ему на мысль уничтожить старые небольшие закрома, построить новые, большие, ссыпать в них все богатство, сказав в себе самом: «ешь, веселись, ты обеспечен, забудь о Боге!» Господь назвал его безумцем, потому что такая логика жизни ослепляет нас так, что мы, видя, не видим и, слыша, не слышим, как будто не знаем, что в любую секунду, от любой причины может оборваться наша жизнь: вышел человек из дома, и ему на голову с крыши упала ледяная сосулька. Вот и пришел конец. Когда мы влюбляемся в фантазию, ставя ее на пьедестал своего идеала, она становится у нас вместо Бога – идолом, истуканом, кумиром, а мы впадаем в безумие, потому что человеческая жизнь никак нетождественна изобилию имущества или физическому здоровью, но она есть проявление, выражение, воплощение отношения к каждому из нас Того, Кем все живет, и движется, и существует» (Деян.17, 28).

Недавно я проходила послушание в Покровском монастыре – читала псалтирь. Очень часто в списках о здравии мне встречались младенцы и отроковицы с именем Матрона. Вымоленные? Получается, так.

С этими мыслями я въезжаю в Себино и… глазам не верю. Перед храмом много машин. Люди приезжают не только со всей округи, но, судя по номерам, из других регионов. Все затем, чтобы помолиться в том месте, где много лет лилась горячая молитва святой. Все-таки жива благодарность в русском народе. Я всматриваюсь в лица, многие земляки довольно схожи с Матроной, если судить по ее прижизненным фотографиям. Храм старинный, в нем сохранилась та неповторимая атмосфера, когда хочется любоваться красотой богослужения, забыв обо всем. Даже начинает казаться, что пульс бьется в такт песнопению. Немного придя в себя, решаюсь подать записки, как всегда, о здравии и о упокоении. Легко справившись с первой, я в поминальную пишу имена Наталии и Димитрия. Тут меня посещает небывалое смятение, ведь среди моих усопших родственников и знакомых нет таких имен. Вычеркивать? Что-то внутри говорит, что не стоит. Но кто они: Наталья и Димитрий? Не могу я подать записки с неизвестными мне людьми. «Матронушка, помоги! Ну пожалуйста». И тут меня осеняет. Отчество Матроны Дмитриевна, а ее мать звали Наталья… Выходит, о родителях подсказывала святая.

В тот день я причастилась, мне подарили веточку вербы, как раз было Вербное воскресенье, а еще большую просфору. Поговорила с прихожанами. Оказывается, дом Матронушки не сохранился, его еще в войну «разметало», как метко выражаются селяне, теперь на этом месте растут березки. Кругом нищета. В селе нет даже магазина, три раза в неделю приезжает лавка с продуктами. Но, странным образом, нет чувства уныния, наоборот, откуда-то появляются силы. По преданию, на месте села Себино, Дмитрий Донской собирал совет дружин перед решительным сражением. Я раньше этому факту не придавала значения, всевозможные предания у меня обычно не вызывают доверия, а тут неожиданно вспомнила и поверила, место-то удобное.

Ах, да! Забыла, возвращаюсь в храм. Прошу разрешения сфотографировать купель, в которой окунали при рождении Матронушку. Она чудом сохранилась. А может, не она? Просто подменили. Мои размышления прерывает солнечный зайчик, внезапно появившийся возле купели. Делаю снимки и ухожу. Обхожу храм кругом, в овраге пробивается молодая крапива. Вспомнила, как Матронушку деревенские дети в детстве стегали крапивой, полагая, что она не знает, кто именно ее обидел. Откуда в сердцах невинных деток такая жестокость? Почему уже в младенчестве люди так далеки от Бога, что им в радость обидеть слепую сверстницу?

Дорога обратно кажется легкой. Знакомые и знаковые места, вот заброшенный храм, а чуть поодаль другой, величественный, но он, похоже, уже работает. В озерах плавают гуси. Деревушки имеют довольно ухоженный вид, возле дороги таблички с объявлениями о продаже молока, картошки, яиц и даже живой рыбы. Интересуюсь, карась, карп, толстолобик. А осетр? Размечталась… Но все же жива, жива деревня. Кто знает, может быть, с этих мест начнется возрождение России, нашей славной Руси? Слишком много здесь простоты и святости.

Тульская земля знаменита славными людьми и их делами, во всех энциклопедиях приводится длинный список имен. Например, здесь родился русский промышленник и купец Никита Демидов, учился поэт и переводчик, основоположник русского романтизма Василий Жуковский. По пути на Кавказ останавливался Михаил Лермонтов, Петр Первый основал в городе оружейный завод, который исправно работает до сих пор… а вот имени Никоновой Матроны Дмитриевны в официальной тульской летописи нет. Что это: халатность или злой умысел? Что-то главное мы все-таки утратили. Когда? Для нас, живущих в двадцать первом веке, Тула, как и в прежние времена знаменита самоварами и пряниками.

Живая вера в Бога – это дар. Его обладатели жизнь на пустяки не меняют, живут главным. Матронушка предпочитала находиться там, где она больше всего нужна. Ее переезд из Тулы в Москву во время гонений был как нельзя кстати, она многим указала, как прожить жизнь, многих вылечила, поставила на ноги. Но пожалуй, самое главное – несчетное число людей вдохновила жить. Так и сейчас, после посещения раки с ее мощами, приходит чувство радости. Приведу простой пример из своей жизни. Когда мы только переехали в Москву, я познакомилась с одной официанткой. Девушка призналась, что совсем не хочет жить. Замучили проблемы. Я посоветовала сходить к Матронушке. И что же? В следующую нашу встречу она выглядела вполне спокойной и даже умиротворенной, только и повторяла на молодежном языке: «Как там классно».

Но есть и те, кто уходит разочарованным. Люди, начитавшись о чудесах, идут к старице с конкретными просьбами: «Чтобы машину поменять к такому-то числу», «Дочку замуж выдать», «Съездить в Египет». В очереди то тут, то там разными мелодиями заливаются мобильники, и только слышно: «Я тут в очереди к Матроне стою, все нормально будет». При этом забывают о самом главном, исправить свой жизненный путь. А иногда бывает и так: исправиться-то вроде бы хочется, но так, чтобы житейские тяготы на себя взял кто-то другой. Этот другой пусть молится о нас утром и вечером, а желательно непрерывно, соблюдает посты, кладет поклоны, творит добрые дела, а мы посочувствуем где-нибудь в сторонке. Начинаются бесконечные походы по монастырям, к старцам, к чудотворным иконам… Господи, вразуми! И не поймут никак, что вера – это труд. И боль.

На подъезде к Московской области появляется слабость, вспоминаю, что я не ела, не спала и забыла таблетки, которые должна принимать регулярно. «Только бы дотянуть до дома», – пульсирует мысль. Вижу по дороге кафе. С одной стороны, не хочется нарушать пост, с другой – упаду ведь за рулем. «Матрона, помоги!» Вхожу, а мне кассирша: «Вам постное, наверное, у нас тут как раз осталась порция гречки».

Посещение святых мест обычно связано с разного рода трудностями, именуемыми в православном мире искушениями, но бояться их не стоит. Святые, которых мы почитаем, помогают не только в дороге, но и в жизни. Сразу по приезду домой, стали устраиваться дела, на которые я давно махнула рукой. До сих пор нахожусь в недоумении: ведь я не заслуживаю той милости, которую Господь мне так щедро посылает, несомненно, по молитвам Матронушки. А войска Дмитрия Донского, беря с него пример, когда возвращались с победой, во всех городах служили благодарственные молебны, а потом дома каждый раз в годовщину сражения собирались и поминали павших на поле брани – заказывали обедни, панихиды. Побывавшие в тяжелых боях воины с детской искренностью благодарили Того, Кто им послал силы на ратные подвиги. Они знали цену простых слов: «Спаси Господи!»