1.
Время шло, и я понемногу успокаивался. Во всяком случае, гневных телеграмм я пока не получал, и это могло означать две вещи: или тетушка Мейбл сжалилась и пока что не оповестила матушку о том, что у той появился внук, или письмо еще не дошло. Я искренне рассчитывал на первый вариант, но второй тоже был приемлем: Шотландия все же не близко…
Блумтаун тоже постепенно затихал. На меня, правда, поглядывали с любопытством, но я к этому давно привык и не обращал внимания.
Таусенд как-то попался мне возле юридической конторы и, поглаживая бакенбарды, глубокомысленно произнес:
— Да-а, Виктор, умеете вы удивить… То вас не видно и не слышно, а потом вдруг — раз! Вы это нарочно, что ли, делаете? Кузен-то ваш, помнится, шалил непрестанно, я к нему привык, вот, вспоминал недавно с ностальгией, а вы совершенно непредсказуемы!
— Ну, Джордж, — развел я руками, — видимо, такова моя натура! Честное слово, это и для меня стало полной неожиданностью… Кстати, не желаете ли заглянуть на чашечку чаю?
— Не-ет, — засмеялся он, — пока что и не просите!
— Отчего же?
— Да ведь вашего воспитанника никто еще в глаза не видел, кроме разве что портного, а прислуга у вас не болтливая! Представляете, как наши кумушки извелись? А если меня заметят рядом с вашим домом, так потом от меня живого не отстанут, и не поверят, даже если вы мальчика где-нибудь закроете и мне не покажете.
— Все-таки профессия накладывает отпечаток на личность, — констатировал я. — Вы мыслите исключительно как полицейский!
— Я мыслю как человек, которому не чужд инстинкт самосохранения, — ответил Таусенд. — Меня ведь Джейн с ума сведет, а если учесть, сколько у нее подруг… Лучше не рисковать! Кстати, Виктор, как вообще… хм…
— Витольд, — подсказал я. — Кстати, можете уже привыкать называть его моей фамилией. Правда, документы еще не оформлены — эта ужасная бюрократия…
— Хм, — сказал суперинтендант. — Мне ли не знать! С одними отчетами намучаешься… Как вспомню бытность свою простым инспектором, так и умиляюсь: начальственные шишки сыпались, конечно, зато и ответственности было куда как меньше. Да… За все надо платить…
На этом мы распрощались. Я взял с Таусенда клятву зайти с супругой на чай, и он пообещал, но только после того, как я выведу Витольда, так сказать, в свет.
— Добрый день, мистер Кин, — окликнул меня рослый парень и почтительно приподнял потрепанную кепку.
— Привет, Пит, — кивнул я одному из тех ребят, которые когда-то помогали мне следить за подозреваемыми, да и вообще оказались незаменимыми помощниками. Им на смену подрастало новое поколение, но я надеялся, услуги уличных мальчишек мне больше не потребуются. Впрочем, я знал, где их найти (обо мне там ходили крайне интересные легенды.) — Какими судьбами?
— Уголь привез, — ответил он, взяв под уздцы смирную серую лошадь. — Вот обратно еду. Мистер Кин, а правду говорят, что у вас сынишка объявился?
— Да, Пит, правду, — ответил я, стараясь не измениться в лице.
— О как! А мы думали, опять болтают…
— А что говорят? — заинтересовался я.
— Да разное… — замялся он. — Чего только ни напридумывали! Ну, что вы из приюта мальчика взяли, это все знают, да особо не верят. Насочиняли уже про какую-то знатную даму, ну знаете, как в кино… Младенчика кормилице отдали, потому как дама замужняя была, и позор прятали. А как он подрос, вы его разыскали и того, забрали. Не дело же, чтобы парень без отца рос!
— Боже, — сказал я. — Надеюсь, хотя бы ваша компания не верит в такую чушь?
— Нет, конечно, — презрительно фыркнул Пит. — Что мы, не знаем вас, что ли? Если б такое приключилось, разве б вы стали столько лет ждать?
— И правда что…
— Ну, пора мне, мистер Кин, — сказал он и снова приподнял кепку. — Всего вам доброго.
— И тебе того же, — отозвался я, глядя вслед угольной повозке.
Ну, если мне перемывают косточки даже в бедных кварталах, страшно представить, что творится в блумтаунском высшем свете!
Подумав об этом, я поспешил скрыться за надежными стенами своего дома, благо делать в городе мне было совершенно нечего.
Через пару дней ко мне заскочил Сирил, с порога заявил, что всегда знал — я все-таки сумасшедший, небрежно потрепал Витольда по макушке, сказал, что я изверг, потому что держу ребенка взаперти, и потребовал, чтобы я привез его к ним с супругой на денек-другой. И мы с Витольдом развеемся, и Мирабелле с дочерьми будет приятно… Пришлось согласиться, потому что отвязаться от кузена было невозможно. Насколько я понял, Сирил строил какие-то далеко идущие планы.
Выезжать приходилось либо рано с утра, либо вечером: внимания публики я бы не перенес. Тем не менее, поездки себя оправдывали: Сирил был говорлив и весел, а Мирабелла — неизменно мила и тактична. Она ни разу даже намеком не дала понять, что ее интересует, какая блажь взбрела мне в голову. Ну а если и заметила наше с Витольдом сходство, то благоразумно промолчала, разве что с тетушкой Мейбл обсудила потихоньку.
Витольд же стоически сносил обожание маленькой Сьюзен, которая замучила родителей просьбами раздобыть ей старшего братика (сестра ее почему-то не устраивала) и теперь пребывала в полном восторге…
Время от времени мы наведывались и к тетушке Мейбл (предварительно удостоверившись, что ее приятельниц нет в обозримых пределах и выверив время визита до доли секунды).
Полковник Стивенсон однажды, подумав, куда-то съездил (как позже выяснилось, к лорду Блумберри) и вернулся с пони. Я схватился за голову, тетушка Мейбл — за сердце, Наоби — за нюхательные соли тетушки, а Витольд — за поводья подарка.
Как вскоре выяснилось, он, в отличие от меня, лошадей обожал, немного умел держаться в седле, и в его лице полковник обрел благодарного слушателя и верного ученика. Я только рукой махнул, решив, что мальчику все равно нужны физические упражнения, а верховая езда ничем не хуже всего остального.
Тетушка же взялась за поиск наставников для Витольда, заявив, что я в этом деле ничего не понимаю, найму из жалости какого-нибудь бедного студента, который сам толком ничего не знает, а ребенку нужно дать достойное фамилии образование! В итоге мы обзавелись приходящими учителями.
Мистер Коннорс, сурового вида пожилой джентльмен, разочаровавшийся в системе школьного образования, преподавал историю, географию и биологию (в последних двух предметах я и сам мог наставить Витольда, но тетя была непреклонна). Мистер Дин, маленький и кругленький, очень забавный с виду, но тоже весьма строгий человек, занимался с мальчиком литературой, французским и латынью (последнюю тот учил охотно, потому что так проще было запоминать названия кактусов). Мистер Хокинз наставлял несчастного ребенка в математике (и, по-моему, несколько увлекался, я в этом возрасте подобные примеры точно не решал).
От музицирования, к счастью, удалось отвертеться: Витольд продемонстрировал столь вопиющее отсутствие слуха, что даже Сирил, которому медведь на ухо наступил, поразился. Я бы решил, что этот недостаток передается по линии Кинов (тетушка-то грешила на Кертисов), если бы случайно не услышал, как Витольд тихонько напевает, поливая по моей просьбе опунции… Ну что я могу сказать: не знаю, как насчет способностей, но слух у него точно был. Впрочем, я сделал вид, что ничего не заметил и не стал выдавать секрета: мне самому не хотелось слушать бесконечные гаммы и этюды! Помню, как я в свое время от них настрадался…
Ну и, наконец, несколько экстравагантный мистер Пибоди (самый молодой из учителей, недавний студент), учил Витольда обращаться с карандашом и кистью. Получалось у мальчика значительно лучше, чем у меня в его возрасте; впрочем, от своей клинической неспособности нарисовать даже домик я ничуть не страдал.
Занятия только начались, и сложно было пока сказать, к точным или гуманитарным наукам склоняется Витольд, но в любом случае он старался.
Единственное, что меня беспокоило (кроме пристального внимания горожан) — так это то, что Витольд относился ко мне с явной настороженностью. Он легко поладил с Мэри (она уже души в нем не чаяла), подружился с Сэмом (тот явно был рад прислуживать воспитанному мальчугану, а не старой даме), был неизменно вежлив и приветлив с Ларримером, но вот при виде меня моментально замыкался в себе. Впрочем, с моими родственниками он тоже был очень сдержан, но как-то иначе. Трудно объяснить, в чем это выражалось… Да хотя бы в том, что со мной наедине Витольд, и без того немногословный, превращался в настоящего молчуна. Только в оранжерее он немного оттаивал и даже начинал задавать вопросы — но исключительно по поводу моих колючих крошек и ухода за ними.
Я сперва подумывал поделиться этой проблемой с тетушкой Мейбл, но потом решил не торопить события. В конце концов, смерть матери — серьезное потрясение, потом мальчик оказался в непривычной обстановке, среди незнакомых (пусть и дружелюбно настроенных) людей, и пока еще явно не разобрался, как себя вести. И потом, мы все принадлежали не к тому кругу, в котором он привык находиться. Нет ничего удивительного, что он легко находил подход к прислуге — наверняка научился у Сигрид, которая говорила, помнится, что верная горничная ценится на вес золота. Подозреваю, он сумел бы правильно вести себя с лордом Блумберри, или, скажем, с каким-нибудь вольным художником… А вот как быть с нами, он просто не знал. Вряд ли в череде многочисленных знакомых его матери попадались скромные эсквайры, пожилые дамы и отставные полковники… Хотя последние как раз могли встречаться: то-то они со Стивенсоном быстро поладили!..
В очередной раз обдумывая этот феномен, я собрался подняться в оранжерею, когда вдруг грянул дверной звонок. Кто-то трезвонил от души.
Сэм бросился открывать (Ларример передоверил ему эту почетную обязанность), распахнул дверь… да так и замер. Я тоже замер, увидев толпу на пороге.
— Виктор! — воскликнула невысокая темноволосая дама, величаво вплывая в холл. — Как давно я тебя не видела!
— Я безмерно рад, матушка! — ответил я в тон, обняв ее. Надеюсь, в моем взгляде не читалось вовсе уж откровенное отчаяние. — Ты прекрасно выглядишь!
— Мы решили сделать тебе сюрприз на Рождество, — очаровательно улыбнулась она. — Надеюсь, ты нас не прогонишь?
— Ну как ты можешь такое говорить? — фальшиво воскликнул я и снова покосился на просачивающуюся в двери толпу. Или табор, не знаю, как вернее назвать.
Так. Значит, на заднем плане — Луиза, моя младшая сестра. Заметно располнела с тех пор, как я видел ее в последний раз, но это и немудрено. Впрочем, выглядит все равно цветуще.
Рядом с нею супруг, Даллас Макалистер, он ничуть не изменился: все такой же сухощавый, невысокий, разве что виски поседели. Он улыбнулся мне немного виновато, мол, я пытался их отговорить, но разве же Шарлотту Кин можно остановить? Я только вздохнул: если матушка что-то задумала, заставить ее отказаться от планов — пустая, с этим только отец как-то ухитрялся справляться.
Рядом с Далласом — двое юношей, похожих, как две капли воды. Джеймс и Дуглас, вспомнил я их имена, они близнецы. Далее… Тут я машинально пересчитал детей и задал резонный вопрос:
— А почему восемь? Было же семеро!
Матушка воззрилась на меня с укоризной. Если сейчас окажется, что я забыл кого-то из племянников, мне не поздоровится. И точно…
— Виктор! — воскликнула она. — Нельзя быть таким рассеянным! Я ведь писала тебе, что Даллас взял на попечение дочь своего дальнего родственника, Элизу, она осиротела… Ну не могли же мы оставить девочку одну! Тем более они так славно сдружились с Лаурой…
«Угу, сдружились», — подумал я, глядя, как девочки обмениваются щипками, и презлыми. Кажется, Лаура была вовсе не в восторге от новоявленной сестрицы, и я мог ее понять. Элиза, рано созревшая пышная сероглазая блондинка, смотрелась очень выигрышно рядом с тоненькой темноволосой Лаурой, больше похожей на мальчишку-сорванца, а в четырнадцать лет, знаете ли, это серьезный повод для вражды.
Ну да ладно, не вспомнить о воспитаннице — это не так страшно, как забыть племянника. Кто у нас остался? Девочка с книжкой подмышкой — Лили, они с Дереком погодки (кому из них сколько, я забыл, но не больше двенадцати, оба тихони. Ни от кого их них особенных проблем ждать не приходилось. А вот от младших, Дэвида и Дэниэла, соответственно восьми и семи лет от роду, уже начавших шнырять по холлу…
Боже, я ведь не закрыл оранжерею! Витольд ничего не тронет без моего разрешения, а если и тронет, будет очень осторожен, но эти два сорванца…
— Сэм… — прошипел я. — Позовите Ларримера. Срочно! Хотя нет… Быстро сбегайте закройте оранжерею, вот ключ!
— Да, сэр, — кивнул он и испарился. Куда только подевалась его былая неуклюжесть!
Я, чтобы потянуть время, расцеловался с сестрой, пожал руку зятю, поинтересовался, отчего это семейство не захватило с собой няню, пожилую Кэтрин (при ней младшие были бы под присмотром!), услышал, что Луиза и сама справляется, ей помогают старшие дети…
— Хозяин, куда багаж-то нести? — раздалось от дверей. Оказывается, все это время там изнемогали аж три таксиста: в один автомобиль такая орава банально не помещается, а вещей тоже немало.
— Пока оставьте здесь, — сказал я. На мое счастье, рядом появился Сэм, тайком вернул мне ключ и взялся руководить носильщиками. — Ну, дорогие мои, сейчас я прикажу приготовить для вас комнаты, а пока проходите в гостиную!
— Ларримеру, должно быть, тяжело придется, — заметила сестра, снимая шляпку. — Он ведь уже совсем старенький.
— Ничего, — ответил я, — у него отличные помощники, родня, вдобавок.
— О, Виктор, милый, ты все-таки решил обзавестись прислугой? Я помню, прежде здесь было столько людей, Ларример распоряжался ими, как король свитой, — рассмеялась матушка. — Приходящие слуги — это совсем не то!
— С возрастом я это понял, — дипломатично ответил я. — Тем более, Мэри потрясающе готовит, а Сэм — мастер на все руки. А вот, кстати, и Ларример.
— О, мэм! Добро пожаловать! — проговорил старый дворецкий и, по-моему, пустил слезу. — Прошу простить…
— Ах, право, пустяки, — матушка тепло пожала ему руку. — Вижу, вы готовите себе достойную смену? Как это мило — преемственность поколений!
Тут она бросила на меня быстрый взгляд, и я понял, что она все знает. Также я понимал, что прямо она ничего не скажет, характер не тот. Меня явно ожидал тяжелый вечер…
— Даллас, скажи мальчикам, чтобы не шалили, — распорядилась она. — Луиза, ты займешь свою прежнюю комнату? Право, не знаю, как нам лучше разместиться… Лаура ведь наверняка захочет остаться с Элизой? Ларример?
— Я уже отдал распоряжения, мэм, — отозвался он, — Мэри готовит комнаты. Если угодно, я сейчас же подам чай.
— О, это будет восхитительно! С дороги нет ничего лучше чашечки чаю, верно?
Семейство загалдело, выражая полное согласие. Даллас улыбнулся с поистине христианским смирением (думаю, никто, кроме него, не выжил бы рядом с такой тещей). Я же пожалел, что рядом нет тетушки Мейбл с ее верным зонтиком, полковника Стивенсона с его грубоватым армейским юмором и непробиваемой уверенностью в себе, Сирила с его непредсказуемыми выходками, Мирабеллы с ее доберманами и верной двустволкой, Таусенда с его званием, лорда Блумберри с его лошадьми, о которых он может говорить часами, не давая никому вставить ни слова, австралийского дяди Эдварда с его истинно киновским подходом к жизни… Еще я не отказался бы пригласить духов предков, они бы точно не были лишними.
«Господи, дай мне пережить это!» — попросил я, посмотрев в потолок.
2.
Родственники наконец расселись в гостиной, и Ларример сервировал чай. По счастью, близнецы взяли на себя основную угрозу безопасности хрупких вещей — Дэвида с Дэниэлом, — и я временно перевел дух. Лаура с Элизой, обменявшись тычками, чинно пили чай.
Сестра пыталась завести беседу, но она никак не клеилась; мне было искренне жаль сестру, и я принялся расспрашивать ее о путешествии. Разумеется, матушка поминутно встревала и принималась сетовать на дороговизну билетов, неудобство железных дорог, невежливых проводников, скверный чай и дурную погоду. Даллас параллельно описывал увиденные из окна красоты и удивительно точно подмечал различия шотландского и местного быта. Луиза соглашалась с обоими, я же думал о том, как бы не рехнуться в такой теплой компании.
Хорошо еще, дети помалкивали: средние, допив чай, уткнулись в книги, старшие были приучены не встревать в разговор взрослых, а самые младшие при попытке дернуться немедленно получали подзатыльник и на время утихали.
— Виктор, милый, по-моему, за столом кого-то не хватает, — сказала вдруг матушка, коварно застав меня врасплох — я как раз отвлекся на Далласа.
— О, я могу позвонить тетушке Мейбл, она будет рада приехать! — сказал я преувеличенно бодро. — Она ездит с такой скоростью, что будет тут менее, чем через час. Вот Сирилу добираться дольше, но…
— Ну что ты, дорогой, с Мейбл мы еще успеем повидаться, я непременно навещу ее! Она, я думаю, тоже рада будет нам с Луизой и ее милыми крошками!
«Так вот у кого я подцепил это выражение», — сообразил я.
— Тогда…
— Ну же, Мейбл обо всем мне написала, — улыбнулась матушка. — Ты взял на воспитание какого-то мальчика, верно? А почему его нет за столом? Он за что-то наказан?
— Ну что ты, нет, конечно! — Я мысленно поблагодарил тетушку за обтекаемую формулировку. — Просто когда у меня гости, он выходит, только если я скажу.
— Ви-иктор! — огорчилась она. — Мы ведь твоя семья, о каких гостях может идти речь? Позови его, мы все сгораем от любопытства!
Луиза сочувственно мне улыбнулась. Даллас улыбнулся понимающе и едва заметно развел руками, дескать, что тут поделаешь.
— Хорошо, я сейчас схожу за ним, — ответил я и вышел, хотя мог бы отправить слугу: мне нужно было кое о чем предупредить Витольда.
Я нашел его в комнате, он читал, по обыкновению, но я был уверен — он внимательно прислушивается к происходящему внизу.
— Толли, — окликнул я, и он поднял голову. — У нас гости.
— Вот как, — ответил он без особого интереса. — У нас, сэр?
— Да, — мрачно ответил я и сел рядом. — Приехала моя матушка. А в придачу сестра с мужем и детьми. И теперь они желают, чтобы я тебя…
— Продемонстрировали, сэр? — Не знаю, у кого Витольд научился язвить, но это у него получалось.
— Представил, — смягчил я формулировку.
— Мне надеть выходной костюм, сэр? — поинтересовался он.
— Не нужно, ты же не готовился заранее к их приезду. Тем более, я сам не знал, что они заявятся… И ты у себя дома, — добавил я. — Пойдем. И ради всего сущего, не называй ты меня через слово сэром!
— А как мне иначе вас называть? — удивился Витольд.
— Потом обсудим. Идем, неудобно заставлять их ждать. И очень тебя прошу, не обращай внимания, если матушка вдруг скажет что-нибудь… гм… что-нибудь неприятное. У нее это очень легко получается.
— Хм… — неопределенно произнес он, встал, одернул домашнюю курточку, проверил, аккуратно ли причесан (матушка обычно еще смотрела, чисто ли у меня за ушами, но в этом случае можно было не беспокоиться), и взглянул на меня снизу вверх.
— Идем, — повторил я, взял его за руку и шагнул за порог с таким чувством, будто отправляюсь на эшафот.
В гостиной шумели, однако все моментально затихли, стоило нам появиться.
— О, это и есть твой… воспитанник? — тут же спросила матушка. — Хм…
Это «хм» всегда получалось у нее более чем выразительным. Может, следовало все же переодеть мальчика в парадный костюм?
— Да, это Витольд, — улыбнулся я, стараясь не скалиться, и крепче сжал его руку. — А…
— Здравствуйте, бабушка! — вдруг громко и отчетливо произнес он. Готов поклясться, в голосе его прозвучало мстительное удовлетворение. — Очень рад познакомиться с вами! И, конечно, с тетушкой и дядюшкой, и с кузенами и кузинами…
Я онемел. Ларример, по-моему, тоже. Сэм, стоявший за спиной у матушки, ухмыльнулся.
— Какой бойкий мальчуган! — спас положение Даллас. Я посмотрел на него с искренней благодарностью. — Значит, тебя зовут Витольд?
— Да, сэр. Витольд Кин, — добил присутствующих этот негодяй.
— А я Даллас Макалистер, — преспокойно сказал мой зять. — Миссис Кин ты, очевидно, узнал, а это моя супруга Луиза. Наши дети…
Пока он перечислял многочисленных отпрысков, я плавился под взглядом матушки. Но Витольд-то хорош: знал, что я намерен его усыновить и сменить фамилию, но бумаги еще не готовы, по документам он Ингварссон! И если матушке вздумается проверить…
Стоп. А с какой стати ей вообще лезть в мои личные дела?
Я выдохнул с облегчением. Тем временем процедура знакомства завершилась. Кажется, Луиза хотела спросить Витольда о чем-то, но он опередил:
— Должно быть, вы очень устали с дороги? Тогда не смею утомлять вас своим обществом. Простите, но мне еще нужно вызубрить урок.
С этими словами паршивец хотел было испариться, но я держал его крепко.
— Идем, я хотел дать тебе дополнительное задание, — сказал я, хищно улыбаясь.
Покидая гостиную, я чувствовал спиной взгляды — от озадаченных до убийственных. Ну нет мне покоя в собственном доме!
— Толли, — сказал я, доставив мальчишку в его комнату, — объясни, что это было?
— А разве я сказал что-то неправильно? — удивился он.
— Матушку, по-моему, чудом не хватил удар… Ну какая она тебе бабушка?
— Но ведь не дедушка же.
В логике я ему отказать не мог…
— Мне не понравилось, как она на меня посмотрела, — добавил Витольд, явно чувствуя мои колебания. — Будто я человек не того сорта. Приютский. Вот я и… И потом, я же сказал правду!
— В смысле? — покосился я на него.
— Ну… — Он опустил голову, разглядывая ковер. — Я же знаю, что вы мой отец.
Я в очередной раз лишился дара речи.
— Ты что, подслушивал, что ли? — спросил я, вспомнив разговор с тетушкой Мейбл.
— Я не подслушиваю чужих разговоров, мама говорила, что это низко. Ну если только случайно выйдет… А вообще… Что же я, слепой?
— Не понял…
Вместо ответа Витольд указал на зеркало. Вот непременно скажу тетушке Мейбл, что некоторые мужчины, пусть они еще ростом не вышли, куда наблюдательнее женщин!
— И потом, разве мама стала бы вас просить присмотреть за мной, если бы… ну… — он замялся.
— Раз ты догадался, — негромко произнес я, — почему так вел себя со мной? Сэром вон обзывал и мистером…
— Понимаете… — Витольд вздохнул совсем по-взрослому. — Я просто подумал: вы обо мне вряд ли знали. Если знали, но ни разу не появились, значит, вы скверный человек. Но скверного человека мама ни о чем просить бы не стала, выходит, это она вам не сказала, так откуда вам было знать? А если мама все-таки написала вам про меня перед… ну, в конце, то вы, наверно, пока не поняли, как себя вести и что мне сказать… И надо ли говорить. Вот я и делал вид, что я как будто совсем чужой, чтобы не поставить вас в неудобное положение.
Черт побери, да мальчишка даже мыслит, как я! И очень дельно рассуждает для своего возраста. Кстати, не удивлюсь, если эту речь он отрепетировал заранее, слишком уж складно излагает.
— Вообще, — тихо добавил он, — я не был уверен. Но, кажется, начал догадываться уже давно… еще когда мама про вас рассказывала. Я все думал: что же это за человек, которого она все время вспоминает? Почему она его не забыла? У нее же столько знакомых… И я решил: наверно, это должен быть хороший человек. Зачем ей помнить плохих? И хотел, чтобы это он был моим отцом, а не тот… ее муж… — Витольд вздохнул. — Еще я думал, что он, наверно, немного странный, но незлой и веселый. И много всего знает. А потом приехали вы. Забрали меня и сказали, что насовсем…
— Ну, как видишь, твое желание исполнилось, — вздохнул я и осторожно обнял Витольда за плечи, прижимая к себе. — Я даже не подозревал, что у Сигрид есть ребенок, и тем более не догадывался, что ты мой сын. Это тетушка Мейбл открыла мне глаза.
— Она хорошая, — серьезно сказал Витольд. — Хотя и строгая. И не насмехается. И полковник тоже хороший… Мне вообще все они нравятся, и дядя Сирил, и тетя Мирабелла, и Ванесса, даже Сьюзен, хотя она все время меня обслюнявливает, но она же маленькая, не понимает… Только вот бабушка…
— У нее такой характер, — вздохнул я. — Она с виду тихая, хрупкая, беззащитная, но на самом деле сладить с нею не так-то просто. Я поражаюсь Далласу: столько лет жить с нею бок о бок! Хотя он пастор, наверно, ему в чем-то легче. А может, наоборот, не могу сказать. В общем, не переживай.
— Да, только она теперь станет вас воспитывать, — фыркнул он. — Хотя вы взрослый уже.
— О, это она любит. Но я как-нибудь переживу…
Внизу ожидали родственники, а мне никуда не хотелось идти. До меня только теперь начало доходить, что вот этот мальчишка, прижавшийся к моему боку, — действительно мой сын. Мой! Не племянник, не посторонний, не приемыш, а родной сын! Это было удивительно: я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, но в то же время до крайности неуютно… Наверно, еще не привык. Спасибо, что вообще осознал!
— Вы идите, они же вас ждут, — сказал вдруг Витольд, высвобождаясь. — Вы и так долго тут…
— Да, правда, — ответил я, испытывая неловкость. — Черт, что ж я им скажу?
— Скажите, что меня наказывали, — серьезно посоветовал он. — Мама так часто делала, если я случайно что-то разбивал при гостях или шалил. Уводила меня в комнату, сидела со мной, а потом говорила, что высекла меня или в угол поставила. И все верили.
— Надо взять на вооружение этот метод, — усмехнулся я. — Толли, а ты знаешь, что очень складно говоришь для мальчишки твоего возраста? И соображаешь здорово? И притворяешься тоже, кстати.
— Знаю, конечно, — с достоинством ответил Витольд. — Я же все время смотрел, как мама репетирует. И она со мной много занималась этим… ну как его…
— Сценическим мастерством?
— Да! Учила говорить с разными людьми по-разному, правильно выбирать роль, подстраиваться под других… — Он задумался и добавил: — И еще интересно было слушать, как гости говорят одно, а делают другое, и угадывать, почему так… Я потом маму спрашивал, как на самом деле, и почти всегда выходило правильно.
— Однако, — сказал я и не придумал, что бы добавить. Уличные мальчишки в этом возрасте тоже отлично соображают и прекрасно разбираются в людях, а мне достался, похоже, усовершенствованный вариант. — Кстати, я все забываю спросить, ты тетушке Мейбл тогда на каком языке ответил? Сперва на французском, а потом? Смысл я уловил, но опознать язык не смог.
Конечно, я догадывался, но хотел проверить свои измышления.
— На норвежском, — серьезно сказал Витольд. — Тоже мама научила, это ведь ее родной язык. Но я его совсем плохо знаю, только несколько фраз. Она говорила, французский больше пригодится.
— Понятно…
— Вы правда идите к гостям, — произнес мальчик. — А то они совсем изведутся. Я-то никуда не денусь!
Ну почему, почему именно в такие моменты необходимо вставать и уходить, хотя хочется остаться? Плюнуть бы на всех, честное слово, но ведь матушка может лично за мной явиться! Смешно сказать: до седых волос дожил (да что там, внуков дождался!), а чтобы сказать ей слово поперек, приходится делать над собой недюжинное усилие. Наверно, это сродни заболеванию, решил я.
Сирил, кстати, страдал им же, во всяком случае, до недавнего времени. Стоило ему вырваться из-под материнского крылышка и обрести самостоятельность, его будто подменили! Интересно, я-то давно живу один, а стоит матушке появиться поблизости, как я чувствую себя загипнотизированным и рвусь исполнять ее волю. Надо с этим как-то бороться, право слово…
— Я к тебе зайду попозже, — вздохнул я.
— Я подожду, — ответил Витольд. — Я даже спать не буду, привык допоздна читать.
— То-то тебя утром не поднять! — фыркнул я и встал. — Ну, я пошел. Пожелай мне удачи, что ли…
Ладно! Матушка матушкой, но, черт побери, у меня действительно есть сын! И мысль об этом настолько меня окрылила, что в гостиную я вошел едва ли не танцующей походкой.
— Виктор, ну сколько можно тебя ждать? — встретила меня матушка.
— Прости, пожалуйста, — повинился я и обратился к зятю: — Даллас, и как только вы ухитряетесь совладать с пятью сыновьями? Преклоняюсь перед вами! Тут и с одним-то управиться непросто…
— Это дело привычки, — спокойно ответил он. — Сперва, конечно, трудно, но все приходит с практикой. Хотя вам, Виктор, придется нелегко.
— Да, пожалуй, — согласился я.
— С таким характером… — покачал головой Даллас. — Похоже, Витольд пошел в вас не только внешностью, но и нравом.
Я подавился начатой фразой. Матушку едва вторично не хватил удар, Луиза остолбенела, Ларример застыл на манер соляного столпа, а Сэм начал ухмыляться шире. Дети зашушукались.
«Черт побери, теория тетушки Мейбл терпит сокрушительный крах, — подумалось мне. — Уже второй мужчина замечает наше с Витольдом сходство. Но каков Даллас! Воистину, в тихом омуте…»
— Похоже на то, — ответил я как мог более беспечно. — Надеюсь, вы поделитесь со мной бесценным опытом многодетного отца? А то, знаете ли, метод проб и ошибок не всегда себя оправдывает, и в этом случае я не стал бы на него полагаться.
— Вы совершенно правы, — кивнул зять, — и я рад буду побеседовать с вами о методах воспитания в любой удобный для вас момент.
— Договорились, — улыбнулся я и попросил: — Сэм, еще чаю, будьте добры.
— Виктор!.. — Матушка подалась вперед. — Объясни, что все это значит?
— Ничего особенного, — пожал я плечами. — У тебя появился еще один внук, только и всего. Позволь, я не стану вдаваться в подробности при детях. Спишем все на грехи моей бурной молодости.
Да уж, если она узнает о моих похождениях и прочих неучтенных внуках, я не возьмусь предположить, уцелеет ли дом.
— Виктор! — чуть повысила она голос.
Сейчас у нее непременно случится приступ, в ход пойдут нюхательные соли, сердечные капли, притирания и прочая мерзость, это я прекрасно помнил, а потому приготовился смотреть спектакль. Может, рискнуть предложить матушке кактусовой настойки для успокоения нервов?
Увы, премьера сезона не состоялась — в дверь позвонили, и Сэм устремился открывать.
— Мистер и миссис Стивенсон, — доложил он спустя пару минут.
Я покосился на Ларримера — тот едва заметно улыбнулся. О, я знал, что на него можно положиться! Значит, он не только успел проинструктировать Мэри, но и позвонил тетушке Мейбл.
— Мистер и миссис Кертис, — добавил Сэм. — Изволите принять?
— Непременно! — воскликнул я, обменявшись радостными взглядами с Далласом. — Немедленно веди всех сюда! Ларример, скажите Мэри, чтобы приготовила еще чаю и пирожных.
Отлично, подкрепление прибыло. Не хватало, конечно, лорда Блумберри, Таусенда и дяди Эдварда, но хорошенького помаленьку.
На мое счастье, расходились уже поздно. Детей, конечно, отправили спать вовремя (Витольд к тому времени благополучно уснул с книжкой), а сами засиделись.
Как нельзя кстати пришлась железная Мирабелла, на которую матушкины уловки совсем не действовали. Право, за спинкой ее кресла мне мерещились тени доберманов, готовых ринуться в атаку! От Сирила проку было мало, но он хотя бы развлекал Луизу. Остатки матушкиного огня мужественно принимал на себя полковник, в то время как тетушка Мейбл тихонько беседовала с Далласом и время от времени успокаивающе взглядывала на меня.
«Завтра непременно приглашу к обеду Таусендов! — подумал я, готовясь ко сну. — Впору пожалеть, что у меня так мало приятелей… Хм, интересно, а лорд Блумберри снизойдет до моего приглашения? Это бы наверняка заставило матушку притихнуть… И вообще, он обещал помочь, даже если я кого-нибудь убью, а тут всего лишь тихий семейный ужин! Почему бы и не попробовать?»
От этих раздумий меня отвлекло покашливание Ларримера.
— Что такое? — обернулся я.
— О сэр, — ответил дворецкий. — Я лишь хотел принести свои извинения.
— Да что вы, Ларример, без вашей помощи я бы просто погиб! Если бы вы не позвонили тетушке Мейбл…
— Сэр, — печально произнес он, — я не звонил миссис Стивенсон. И мистеру Кертису я не звонил тоже.
— Но…
— Сэр, я вынужден принести свои глубочайшие извинения за то, что не смог проконтролировать ситуацию. Визит миссис Кин выбил меня из колеи.
— Прекрасно, но если вы не звонили тетушке и Сирилу, кто это сделал?
Телефонные аппараты у нас имеются в холле, в оранжерее и в моем кабинете. Оранжерея была закрыта, холл прекрасно просматривается из гостиной, а вот кабинет я, кажется, не запер… Да я вообще не привык запирать двери в собственном доме!
— Толли, — решил я в итоге. — Это мог сделать только он.
— Я тоже так подумал, сэр, — деликатно произнес Ларример. — Простите за дерзость, но я бы не стал его серьезно наказывать, он ведь хотел, как лучше.
— Разумеется, я не собираюсь его наказывать, он же меня спас! Нет, конечно, стоит сделать ему выговор за то, что забрался в кабинет без разрешения, но и только… Правда, во второй раз этот трюк не пройдет.
— При всем уважении к вашей матушке, — серьезно сказал дворецкий, — миссис Кин иногда… гхм… бывает недостаточно чутка к своим родным.
— Можете не извиняться, — хмыкнул я. — Я и сам это прекрасно знаю. Ларример, кстати, как вам заявление Далласа?
— Я был удивлен, что дамы не заметили ничего прежде мистера Макалистера, — обтекаемо ответил он.
— То есть вы тоже догадались?
— Не сразу, сэр. Мэри мне сказала, она-то догадалась сразу. Тогда я посмотрел внимательнее — и будто пелена с глаз упала! Ведь вправду мастер Витольд — одно лицо с вами, каким вы были в детстве, — спокойно ответил Ларример. — Удивляюсь, сэр, что миссис Кин не обратила на это внимания.
— У матушки есть поразительная способность не видеть того, чего она видеть не желает, — сказал я. — Ларример, я надеюсь…
— Ни Мэри, ни Сэм, ни уж тем более я не разносим сплетни о своем хозяине, — строго произнес дворецкий. — Вы могли бы и не уточнять, сэр.
— Спасибо, Ларример. Да, вот еще что: запирайте все, что запирается, а за дверями в оранжерею я прослежу сам.
— О, я понимаю, сэр, — вздохнул он и возвел очи горе. — Дети! Вездесущие дети!
— Именно. Кстати, пойду-ка проверю своих малюток, иначе не усну.
— Как вам будет угодно, сэр, — с достоинством ответил он и удалился.
Я сходил наверх: замок был заперт, мои питомцы могли отдыхать спокойно. С легким сердцем я вернулся в свою спальню и попытался забыться сном.
3.
Разбудил меня странный звук: что-то разбилось. Ну, когда в доме столько детей, это немудрено, подумал я сквозь сон. Кто-то грохнул чашку из фамильного сервиза, вот пусть матушка теперь и занимается безобразником, а я еще посплю…
Спать мне, однако, не дали — кто-то осторожно теребил меня за плечо. Однозначно не Ларример, у него такие нежности не в ходу. И не Сэм — тот ко мне вообще не притронется.
— Сэр… — слышалось мне сквозь дрему. — Сэр… Мистер… Мистер Кин… Ну папа же!..
Вот тут-то я и подскочил.
— Толли, что это тебя приподняло в такую рань? — спросил я, протерев глаза и увидев это создание в ночной рубашке.
— Я услышал грохот наверху, — Витольд поежился, и я затащил его под теплое одеяло. — А там же кактусы.
— Точно наверху? Пойду взгляну, а ты посиди тут.
— Можно мне с вами?
— Конечно, только… Сам сумеешь одеться?
— Конечно! Я быстро!
Слава богу, обошлось без «сэров» и «мистеров»! Очень скоро Витольд присоединился ко мне, и я старательно не заметил, будто рубашка у него застегнута не на ту пуговицу, а ботинки он вообще не стал шнуровать, а скорости ради просто обвязал щиколотки шнурками крест-накрест, чтобы не сваливались.
Дверь в оранжерею была открыта. Но я же лично проверял, так каким образом…
— О нет!.. — вскричал я, увидев разбитые горшки.
Льюис и Вильгельмина бессильно лежали на полу, распростерши корни, грунт рассыпался, вокруг валялись черепки.
— Маленький… — Витольд поднял Льюиса в сложенных ладонях. — Ты потерпи, папа сейчас что-нибудь придумает.
— Давай его сюда, — сказал я, доставая горшочки и пакеты с грунтом. В присутствии сына мне было как-то неловко ворковать над пострадавшим кактусом, но мальчик справлялся даже лучше меня. — Все хорошо. Как там Вильгельмина?
— У нее корень сломан, — несчастным голосом ответил он.
— Ничего, она сильная девочка, выживет, вот увидишь!
Провозились мы довольно долго, но я надеялся, что все обойдется. А вот кто и каким образом проник в оранжерею, нужно было еще разобраться…
— Толли, иди умойся и оденься, как следует, — велел я, отряхивая руки. — Я тоже пойду приведу себя в порядок. Потом спускайся к завтраку и, ради всего святого, не называй мою матушку бабушкой! С утра я очередного представления не переживу.
— Хорошо, не буду, — кивнул он и испарился.
Я посмотрел на истерзанных Луиса и Вильгельмину, пожелал им удачи и вышел. Заодно осмотрел дверь: замок как замок… Кто его вскрыл, вот вопрос? Я, благодаря науке Сирила, сумел бы это сделать, но я лунатизмом не страдаю и во сне по дому не брожу. И вообще, у меня же ключ есть.
Решив разобраться с этим позже, я отправился бриться: если я в таком виде выйду к завтраку, матушка меня живьем съест, так зачем дразнить гусей?
По пути в столовую я прихватил Витольда — мне бы его способность быстро собираться и выглядеть пай-мальчиком! Правда, ему бриться пока не нужно, а это существенно экономит время.
Матушка явно была не в духе, на приветствие ответила сухо, поданные яства едва отведала и вообще выглядела так, словно вместо прекрасного чая ей предложили уксус.
Даллас казался совершенно невозмутимым, Луиза старалась помалкивать, чтобы не навлечь на себя гнев матушки, старшие дети вели себя примерно (если не считать того, что Элиза насыпала Лауре соли в чай, когда та отвернулась), только младшие ерзали на своих местах. По сравнению с ними Витольд выглядел олицетворением спокойствия и демонстрировал безупречные манеры.
— Представляете, — заговорил я, поняв, что никто не собирается начинать беседу, — сегодня утром кто-то забрался в мою оранжерею и разбил два горшка с кактусами.
— Мне кажется, я слышал какой-то грохот, — сказал Даллас, — но не придал этому значения.
— Я тоже слышала, — кивнула Луиза.
— От этих твоих кактусов одни неприятности, — поджав губы, заметила матушка. — Тебе давно следовало…
Что мне следовало сделать, я слушать не собирался, а потому громко поинтересовался:
— И кто же мог это сделать? Дверь была заперты, ключ у меня… Замок, конечно, несложный, но вроде бы в нашей семье нет личностей с криминальными наклонностями, если не ошибаюсь?
— Как знать, как знать, — негромко сказала матушка, буравя взглядом Витольда. Я бы на его месте наверняка подавился, а он спокойно пил чай.
— Виктор, может быть, это кошка? — предположил Даллас.
— В доме нет кошек, — вздохнул я, — да и вряд ли животное сумело бы вскрыть замок.
— А вы уверены, что он вскрыт? Разве нет запасного ключа?
— Есть, конечно, он у Ларримера… Ларример, проверьте, ключ от оранжереи на месте?
— На месте, сэр, — с достоинством ответил тот.
— Вот видите, — сказал я и добавил, вспомнив беседы с Таусендом и наставления Сирила: — Вдобавок на замочной скважине свежие царапины, их прежде не было. Замок, как я уже сказал, самый простой, при определенной сноровке его можно открыть шпилькой или куском проволоки.
Белокурая Элиза поправила уложенную на затылке тяжелую косу.
— Боже мой, Виктор, — поморщилась матушка, — откуда у тебя такие… хм… познания?
— Из книг, разумеется, — ответил я. — Вдобавок мой старый друг служит в полиции и иногда рассказывает что-нибудь любопытное из своей практики. О, кстати, чуть не забыл: сегодня они с супругой нас навестят. Я, видите ли, давно пригласил их в гости, так не отменять же теперь визит.
— Полицейский… — поджала губы матушка. — Мне не кажется, будто это подходящий для тебя круг общения!
— Сэм, — сказал я, не собираясь ввязываться в спор по поводу неподходящих знакомств, — вызовите-ка слесаря, пускай сменит замок на двери в оранжерею.
— С вашего позволения, сэр, — пробасил он, — я мог бы сделать это сам.
— Прекрасно, — кивнул я. — Выберите замок понадежнее.
— Разумеется, сэр…
Снова воцарилось неловкое молчание.
— Почему бы детям не пойти поиграть? — с фальшивой улыбкой спросила матушка. — Дэвид, Дэниэл, вы же хотите поближе познакомиться… хм… со своим новым кузеном?
— Да, бабушка, — ответили они вразнобой, и, хотя большого энтузиазма явно не испытывали, ослушаться не посмели.
— Витольд, — кивнул я, — думаю, сегодня ты можешь сделать перерыв в занятиях.
— Идите, дети, идите, — напутствовала матушка.
— Только держитесь подальше от оранжереи! — добавил я.
Завтрак закончился все в том же молчании, а после него я поспешил скрыться в кабинете, чтобы отдышаться.
— Эге! — раздался вдруг над самым моим ухом знакомый голос. — Ну ты даешь, парень!
— Хоггарт, чтоб вас!.. — прошипел я. — А если бы я был не один?
— Так днем меня все равно только ты видишь, — хмыкнул призрак. — Ну еще кузен твой немножко.
— И тем не менее, Хоггарт, вам лучше удалиться, — сказал я. — Сами видите, сколько в доме народу.
— Вот именно, вот именно! — вскричал он и, взлетев вверх, перекувырнулся от избытка чувств. — Интересно-то как! И когда это ты успел сынишку сострогать, а? Вот пострел, везде поспел, ха-ха-ха! А мамаша у тебя — это да-а-а, это целая кобра! Королевская! Нет, бери выше, дракон!
— Хоггарт! — повысил я голос, доставая из тайника нефритовый кулон, некогда приобретенный для вполне определенных целей. — Если вы сейчас же не прекратите, то я вынужден буду…
— Не-не-не! — он отлетел подальше. — Ну перестань, Кин! Я посмотреть хочу, тут такое веселье у тебя, ухохочешься! Сейчас еще девчонки вернутся, вот мы посмеемся, лучше, чем в театре или там кино…
Я представил призраков на вечернем киносеансе и невольно улыбнулся, но тут же посерьезнел.
— Если вы кому-нибудь попадетесь на глаза…
— Да не бойся ты, — успокоил Хоггарт, — мы осторожненько, хе-хе-хе…
— Нет уж, предпочитаю не рисковать, — нахмурился я. — Давайте-ка по-хорошему… Хоггарт, чтоб вас!
Нахальный призрак испарился. Ну ладно, не хочет по-хорошему, сделаем по-плохому! Давно он с Конно-Идеей не общался…
В дверь постучали, я открыл. Это оказался Даллас.
— Виктор, на пару слов… Вы не заняты? Мне показалось, вы с кем-то разговаривали.
— Просто размышлял вслух. Проходите, — пригласил я его в кабинет. — Что-то случилось?
— Виктор… — Зять замялся, потом все же собрался с мыслями и заговорил: — Вы ведь наверняка подозреваете, что в вашу оранжерею забрались мои младшие сорванцы? Нет-нет, не отрицайте! Во-первых, у вас на лице это написано, во-вторых, все равно больше некому. Витольду это ни к чему, а старшим детям — тем более, они ведь просто могли попросить вас показать оранжерею, если бы заинтересовались.
— Не стану отрицать, мелькнула у меня такая мысль. А что бы вы подумали на моем месте?
— Полагаю, я решил бы точно так же, — вздохнул он. — Но поверьте, Виктор, Дэниэл и Дэвид, конечно, редкостные шалуны, могут что-нибудь испортить или расколошматить по неосторожности, но я не могу представить, чтобы кто-то из них решился взломать замок! И даже если бы это у них получилось… Ну да, допустим на минуту, что любопытство оказалось слишком сильным… Нарочно причинять ущерб они не стали бы.
— Вы же сами сказали — это могло произойти по неосторожности, — напомнил я.
— Могло, — согласился Даллас. — Но ведь я этих негодяев знаю, как облупленных, и если бы они нашкодили, то уж заметил бы, поверьте. Сколько раз уже ловил их: то варенье из кладовой стянут, то изюм… Причем Луиза и миссис Кин смотрят в их кристально честные глаза и верят, что ребята ничего не брали, даже если у тех физиономии вареньем перепачканы! Но я привык разговаривать с людьми, сами понимаете, приучен подмечать мелочи, и уж насчет собственных сыновей могу быть уверен: здесь они ни при чем. Они бы наверняка выдали себя, когда вы заговорили об этом происшествии!
— Допустим, — кивнул я. В целом его доводы казались вполне разумными и логичными. — Но кто тогда это сделал?
— Понятия не имею, Виктор, — развел руками зять. — Это для меня полнейшая загадка!
— Да уж, — вздохнул я, и в этот момент откуда-то послышался грохот и визг.
Мы с Далласом переглянулись и, не сговариваясь, выскочили из кабинета. Правда, к месту события мы прибыли с опозданием…
— Лаура, как можно быть настолько неуклюжей? — отчитывала матушка внучку. — Представь, как расстроится твой дядя, когда увидит вот это!
— А что случилось? — поинтересовался я и посмотрел через ее голову.
На полу лежали осколки китайской вазы и цветы, а вдобавок растекалась лужа воды: Мэри не так давно взяла за обычай расставлять по всем комнатам букеты, а зимой — еловые и сосновые ветки (и я даже знаю, кто ее этому научил).
— Вазу грохнули? Ерунда какая, она мне никогда не нравилась.
— Виктор, не смей так говорить! — возмутилась матушка. — Эту вазу когда-то привез из Китая твой дедушка!
— Это не она, — беспечно ответил я, — та стоит у меня в кабинете, а эту я… — тут я прикусил язык. — Эту мне подарил знакомый из Географического общества, обычный сувенир.
Матушка сделала паузу, но остановить ее было не так-то просто.
— И все-таки, — продолжила она, вперив гневный взгляд в поникшую Лауру, — ты должна немедленно извиниться перед Виктором!
— Бабушка, я этого не делала! — воскликнула девочка.
— Не смей лгать!
— Я не лгу, бабушка! Тут Дэвид с Дэниэлом играли в догонялки, вот они, наверно, случайно зацепили столик…
— И ты еще смеешь перекладывать свою вину на других? — в голосе матушки зазвучали грозные нотки. — Ты врешь, лжесвидетельствуешь, забывая о том, какой это грех! Извинись немедленно!
Я покосился на Далласа, но тот только молча покачал головой. Да уж, встревать сейчас было просто самоубийственно.
— Простите, пожалуйста, дядя Виктор, — пролепетала Лаура, явно сдерживая слезы. Мне показалось, что маячившая тут же Элиза улыбнулась очень уж довольно. — Я не нарочно…
— Да не бери ты в голову, — усмехнулся я и положил руку ей на плечо. — Было бы за что извиняться! Эта дурацкая кастрюля только место занимала. Рано или поздно я сам бы ее своротил.
— Виктор, это непедагогично! — нахмурилась матушка. — Даллас, скажи…
— Если Виктору не нравилась эта ваза, не вижу ничего удивительного в том, что он не испытывает горя от ее потери, — спокойно произнес тот. — Да, миссис Кин, а где Дэвид с Дэниэлом?
— И Витольд? — добавил я, вспомнив, что Лаура упомянула только о двоих играющих детях.
— Наши мальчики сейчас с Луизой, — поджав губы, ответила она. — А насчет… хм… Витольда…
— Они с Дереком и Лили в библиотеке, — тихо сказала Лаура.
— Вот как? И чем же они там заняты? — поинтересовалась матушка.
— Ну чем можно заниматься в библиотеке? — пожал я плечами. — Наверно, ищут что-нибудь интересное почитать.
Ничего удивительного: Витольд наверняка предпочел общество кузенов-книголюбов, пусть они и постарше, бестолковой беготне по коридорам. Интересно, как Лили с Дереком отнеслись к такой компании? Потом надо будет спросить…
— Я бы на твоем месте проверила, — фыркнула матушка и удалилась.
Понурая Лаура пошла следом за ней, но остановилась, заметив, что Элиза никуда не собирается.
— Мистер Кин, — произнесла та. Голос у нее был низкий, приятный. — Скажите, а у вас действительно есть оранжерея?
— Есть, — кивнул я.
— И вы выращиваете там экзотические цветы? — Она уставилась на меня серыми глазищами. — Орхидеи, да?
— Нет, что вы, — рассмеялся я, — всего лишь кактусы. Хотя почему «всего лишь»? Прекрасные растения!
— О-о-о! — Элиза округлила глаза. — А можно посмотреть?
Даллас усмехнулся, мол, что я тебе говорил?
— Конечно, можно, — ответил я.
— А когда, мистер Кин?
— Да хоть бы и сейчас, — сказал я.
Присоединяться к матушке и сестре в гостиной мне совершенно не хотелось.
— А мне можно тоже пойти? — подала голос Лаура.
— Разумеется, — кивнул я. Подумал, не позвать ли других племянников, но передумал: если и водить их в оранжерею, то небольшими партиями, иначе я за ними просто не услежу. — Даллас, вы присоединитесь?
— В другой раз, — ответил он добавил, будто прочитав мои мысли: — Наверно, младшие тоже захотят посмотреть, и я лучше буду сопровождать их, а то за ними глаз да глаз.
— Ну что же, идемте, — весело сказал я, пропуская девочек вперед. — По лестнице на самый верх!
— Ай! — вскрикнула вдруг Элиза, и я едва успел ее поддержать. — Простите, мистер Кин, я оступилась…
— Осторожнее, ступеньки и впрямь достаточно крутые, — ответил я, обратив внимание на то, как девочка уцепилась за мой локоть. Может, она высоты боится? — Ну вот, входите.
— Ой, как здорово… — вырвалось у Лауры. — Дядя Виктор, это ведь, наверно, очень сложно — выращивать кактусы?
— Ну, определенные трудности, конечно, есть, — ответил я, спохватился, нащупал в кармане нефритовый кулон на цепочке и привычно повесил его на Конно-Идею. (Если девочкам что-то и показалось странным в моих действиях, то они тактично промолчали.) — Им всем требуются разные условия, разные почвы и режим полива, но если разобраться во всем этом, то справиться может даже ребенок. Собственно, Витольд мне уже помогает…
Я пустился в пространный рассказ, описывая все разнообразие видов кактусов: от обитателей раскаленных пустынь до горных жителей, не боящихся холода. Лаура слушала с интересом: я не стал морочить им голову латынью, просто показывал то или иное растение, когда говорил о нем.
— Мистер Кин, а у вас есть алоэ? — спросила вдруг Элиза.
Ее мое повествование не слишком увлекло, она все оглядывалась по сторонам, словно искала что-то.
— Алоэ? — сбился я с мысли. — А почему вы спрашиваете?
— Ну, я подумала, раз вы выращиваете кактусы, то у вас может найтись алоэ, — простодушно ответила она.
— Видите ли, алоэ, конечно, тоже суккулент, но к кактусам отношения не имеет, — сказал я. — К сожалению, мало кто это понимает. Даже милейшая миссис Таусенд допустила распространенную ошибку, когда подарила мне это растение.
— То есть оно у вас все-таки есть? — жадно спросила Элиза.
— Есть, но отчего вы вдруг так им заинтересовались?
— О, мистер Кин, я читала, что из сок алоэ — это чудодейственное средство, — затараторила она, — и если сделать из него притирание, то станешь настоящей красавицей, вот!
— О целебных свойствах алоэ я тоже наслышан, но, о том, как готовить из него что-либо, не имею ни малейшего представления, да и вам не рекомендовал бы экспериментировать… — тут я перехватил взгляд, который Элиза бросила на Cerius peruvianus, и поспешил отметить: — На всякий случай предупреждаю: кактусы активного полезного действия не имеют!
— Если только на них не сесть, — прошептала Лаура, но я расслышал. В общем-то, я тоже об этом подумал. — Дядя Виктор, а ядовитые кактусы бывают?
— Даже если и так, у себя я подобных растений не держу, — твердо ответил я, изрядно покривив душой.
Да что же это такое? Одной красоту подавай, другой яд! Милые девочки, ничего не скажешь… Тут я подумал о том, что вместо сына у меня могла бы оказаться дочь, ужаснулся и возблагодарил всех ведомых и неведомых богов за Витольда.
— Вот, в сущности, и все, — сказал я, решив закончить экскурсию. — Идите вниз, кажется, вас зовет бабушка.
Никто девочек не звал, но мне хотелось побыть наедине с моими крошками, прежде чем снова погружаться в лоно семьи… Интересно, долго ли родственники намерены гостить у меня? Надо спросить у Далласа… Никак не меньше недели, это уж точно, и мне понадобятся все силы, чтобы выстоять!
4.
Я оказался прав: матушка была полна решимости остаться в Блумтауне минимум на две недели. Каким образом Далласу удалось найти себе замену в приходе на это время, не представляю, но не удивлюсь, если матушка этому всячески поспособствовала.
Еще она желала наносить визиты старым знакомым. Разумеется, подразумевалось, что я должен составлять ей компанию, но я отказался наотрез и вообще уже начал подумывать о том, чтобы попросить убежища у Сирила или тетушки Мейбл. Мне очень живо представлялось, как я прячусь на конюшне или на чердаке, постепенно обрастаю бородой, боюсь зажечь свечу, чтобы не выдать тайны своего укрытия, кузен потихоньку приносит мне еду, а матушка рыщет по округе в поисках блудного сына… К сожалению, я не мог оставить Витольда и своих питомцев на растерзание родственникам, а потому держался из последних сил.
Сегодняшним вечером меня спасали Таусенд с супругой. По счастью, респектабельный суперинтендант пришелся по душе матушке и быстро завязал беседу с Далласом. Даллас с Дугласом с интересом прислушивались к рассказам суперинтенданта, а его супруга, с интересом поглядывавшая на Витольда, нашла общий язык и с матушкой, и с Луизой.
Назавтра снова должна была прибыть тетушка Мейбл с полковником, послезавтра — Сирил с Мирабеллой, но что дальше? Пинкерсона позвать, что ли? Но он матушке точно не понравится…
Я искренне жалел о том, что у меня так мало знакомых и подумывал уже о том, чтобы телеграфировать кому-нибудь из членов географического общества и настоятельно пригласить в гости… Увы, никогда не угадаешь, кто из них сейчас в Англии, а кто в очередной экспедиции. Даже если кто-то откликнется на призыв, он может не успеть доехать вовремя, не все же постоянно живут в Лондоне. С другой стороны, был у меня запасной вариант! И я уже дошел до той кондиции, когда понял — пора прибегнуть к крайним мерам…
Я долго обдумывал текст телеграммы с отчаянной мольбой о помощи, а заодно решил погадать: страшно было представить, что может выйти из этой моей затеи. Немного посидев в тиши кабинета (где удавалось хоть ненадолго спрятаться от шумной родни под предлогом срочных дел), я вытащил из тайника бутылку кактусовки и заветный мешочек. Ну-с, посмотрим!
Дагаз недвусмысленно обещала, что наступило время планировать и претворять задуманное в жизнь. Так или иначе, но ситуация разрешится, и любые действия будут во благо.
«Вот и замечательно», — подумал я, написал несколько слов и позвал Сэма, велев живо сбегать отправить телеграммы.
Теперь оставалось только ждать, а это, по-моему, самое худшее. Полночи я вертелся с боку на бок, не в силах уснуть, а едва начал задремывать, у меня над ухом раздалось:
— Кин! Кин, да проснись ты!
— Хоггарт, отстаньте, — сказал я сонно и повернулся на другой бок. У наказанного призрака имелось дурное обыкновение будить меня по ночам и жаловаться на колючий кактус. — Вы же знаете, до утра я кулон с Конно-Идеи не сниму. А будете мешать мне спать, закопаю сеньора Кактуса в вашу могилу, Мэри специально сошьет.
— Да не в том дело! — воскликнул он. — Воры в оранжерее!
— Что-о? — подскочил я. — Так замок же…
— Не успел, не успел твой Сэм замок поменять, — захихикал Хоггарт. — Загоняли его: туда поди, то подай, это принеси! Старичка-то жалеют, а молодого парня чего не пошпынять? Некогда было ему в скобяную лавку сходить, вот что!
— Так, — я быстро одевался, — кто же у нас вор? И что ему там понадобилось?
— А-а, не торопись, я по порядку расскажу, как дело было… — Хоггарт взлетел повыше и посмотрел на меня с определенной гордостью. — Жду я, значит, пока ты уснешь, чтобы сразу разбудить…
— Я знал, что вы это специально делаете, — фыркнул я.
— Конечно! Ты меня нарочно в нефрит загоняешь и кактусом мучаешь, а я что, просто так терпеть должен? Ну да ладно, не о том речь, — призрак приосанился. — Брожу я, значит, взад-вперед, и тут чувствую — кто-то рядом с кулоном появился! Что, думаю, за притча? Ты, что ли, сжалиться решил? Но от тебя не дождешься, это раз, а два — ты из комнаты не выходил, я же видел. Значит, кто-то чужой… Ну, я и решил посмотреть.
— А вы правда чувствуете, когда кто-то к камню приближается? — удивился я.
— А как же! Это ж мое вместилище! Ты вот тоже почувствуешь, если к тебе кто-то подойдет… — Хоггарт прокашлялся. — Ну рванул я в оранжерею, а там дверь уже нараспашку, и девчонка эта к кулону подбирается. Обошла вокруг кактуса, свечку рядом поставила, посмотрела, значит, и — цап кулон! Тут уж я не стерпел…
— Девчонка? — перебил я. — Но…
— Ты слушай! — возмутился он. — Я, значит, поближе подлетел, на свечу дунул, чтоб погасла, да и проявился. Чего это, говорю, ты чужие вещи хватаешь? Тебе кто разрешал камушек трогать? А ну, говорю, положь на место! А она кулон выронила, глаза вытаращила, крестится и только губами шлеп-шлеп, ну как рыба у Ларримера. И даже пискнуть не может, голос с перепугу пропал!
— Слава богу, — искренне сказал я. — Если б она завизжала… Хм, тогда ей пришлось бы объяснять, что она делала ночью в оранжерее, это как минимум. А дальше-то что, Хоггарт?
— А ничего, — пожал он плечами. — Вроде с собой совладала, подхватилась — и бежать. Я ее еще пугнуть хотел, да побоялся, что ноги на лестнице в темноте переломает… Так что иди, кулон-то подбери, чего он там валяется?
— Уже иду, — заверил я, стараясь как можно тише открыть дверь своей спальни и не скрипнуть ни единой ступенькой. Хотя от кого я таюсь в собственном доме? Я вообще-то эксцентричен, всегда могу сказать, что решил проведать своих колючих питомцев на сон грядущий! — Хоггарт, вы так и не сказали, которая это была из девочек.
— Белобрысая, — заявил тот, рея у меня за плечом. — Я ее как увидел, сразу подумал — не ваша порода. Потом послушал, так и есть, твои племянники хоть и буйные, но без гнильцы.
— Элиза… — пораженно сказал я вслух. — Ну конечно, я же еще сам говорил, что замок можно открыть куском проволоки или шпилькой, а у нее коса заколота шпильками… Но где она могла научиться таким вещам?
— Да кто ж разберет, — философски произнес Хоггарт. — Ты о ней вообще чего-нибудь знаешь?
— Нет, не интересовался особенно. Знаю только, что она дальняя родственница моего зятя, сирота, вот и все.
— Так ты его порасспроси, может, у нее папаша каторжник или еще кто похуже, вот и нахваталась!
— Даллас, по-моему, сам мало что знает, он с той родней почти не общался. А сама Элиза правду вряд ли скажет. Не могу же я заявить, что вы поймали ее с поличным? Меня этак в Бедлам упекут!
— Да-а… — протянул Хоггарт и посмотрел на кулон в моей руке. — Что, опять на кактус повесишь?
Я задумался на мгновение, потом решительно сказал:
— Нет. Знаете что, Хоггарт, вы можете остаться, но только при одном условии: вы будете присматривать за гостями и сообщать мне, как только заметите что-нибудь неладное, — тут я вспомнил о том, какой личностью был призрак при жизни и добавил: — Только за дамами и девочками я попрошу приглядывать вашу супругу и Линн, а то знаю я вас!
— Делать мне нечего, — надулся он. Конечно, он и так сможет подглядывать, если захочет, но вдруг все же поостережется? — Эй, Лиззи! Линн! Куда их унесло, интересно? Пойду поищу, вернемся — займемся делом. Слежка — это по мне!
— Хоггарт, учтите: вздумаете напугать кого-нибудь, а особенно Витольда, одной ночью на Конно-идее не отделаетесь.
— Не боись, все будет исполнено в лучшем виде, — заверил призрак, хихикнул, потер пухлые ручки и испарился.
Я же нацепил кулон на шею, так, во избежание эксцессов, забрал со столика с Конно-Идеей погасшую свечу, закрыл за собой дверь и вернулся в спальню.
Да, к Элизе следует присмотреться… Но — утром, решил я, на сегодня хватит происшествий и размышлений!
5.
Еще несколько дней прошли без особенных происшествий: мелкие шалости младших племянников, постоянные стычки Лауры с Элизой (происходили они вдали от чужих глаз, но у меня-то были свои соглядатаи!) и матушкины нотации можно было в расчет не принимать. Даллас был на удивление приятным собеседником, я с ним просто отдыхал душой…
Жаль только, оставалось совсем мало времени на то, чтобы побыть с сыном: у матушки был отменный слух и прекрасное чутье, и стоило мне позвать Витольда, скажем, в оранжерею, как она являлась туда же и отравляла нам обоим все удовольствие от общения друг с другом и нашими милыми питомцами. Да какое там общение: в присутствии матушки Витольд замыкался в молчании и отвечал, если его о чем-то спрашивали, вежливо, но исключительно односложно.
Так и повелось, что хоть как-то заняться с ним я мог только в отсутствие матушки, а она, нанеся все положенные визиты, теперь днем все дольше оставалась дома. Ее интересовало решительно всё, и Сэм украдкой рассказал мне, что Мэри даже дала волю слезам после того, как матушка проинспектировала кухню: я никогда не позволял себе так обращаться с прислугой! Самому ему тоже приходилось нелегко: вместо одного мальчика в доме оказалось шестеро. Старшие мои племянники и Витольд особых хлопот не доставляли: Джеймс с Дугласом были совершенно самодостаточны и чаще всего коротали время за игрой в шахматы или присоединялись ко взрослым, а Витольд отсиживался в библиотеке с Лили и Дереком, листая роскошно украшенные атласы и подшивки географических альманахов. Но вот за младшими был глаз да глаз, и Сэм буквально сбился с ног.
В конце концов, я понял, что еще одного такого дня я могу и не пережить, поднялся еще до рассвета, попросил призраков присмотреть за домочадцами, прошел в комнату Витольда и знаками велел ему быстро и тихо собраться.
Потом мы уже вдвоем крадучись пробрались на кухню, перепугав Мэри, которая только пришла и собиралась заняться завтраком, набрали целую корзинку всякой снеди и вышли через черный ход. Видеть никого мне не хотелось, и я собирался устроить пикник где-нибудь посреди лугов.
Да, понимаю, что пикник среди зимы — это довольно странно, но нам понравилось. Я захватил небольшой котелок, наломал хвороста, и теперь мы сидели на свернутых пледах возле маленького костерка, ждали, пока растает снег и закипит вода для чая, уничтожали припасы и чувствовали себя настоящими путешественниками.
— А бабушка еще долго будет гостить? — спросил вдруг Витольд, потянувшись за очередным вареным яйцом.
— Как минимум еще неделю после Рождества, — поморщился я. Сейчас мне менее всего хотелось вспоминать о матушке. Нет, я любил ее, разумеется, но предпочитал делать это на расстоянии! — Жаль, я хотел провести его совсем иначе. Но давай не будем об этом, ладно?
— Хорошо, — послушно кивнул он. — Правда, я хотел спросить кое о чем…
— Про матушку?
— Нет, не совсем… — Витольд серьезно посмотрел на меня. — Я никак не могу понять, почему Лаура столько плачет.
— Плачет? — удивился я. Что-то миссис Грейвс мне об этом ничего не говорила. Быть может, не сочла важным? — Откуда ты знаешь?
— Лили сказала, — пожал он плечами. — Она всегда все видит и замечает.
— Может быть, Лауру наказали? Или отругали за что-то?
— Нет, ничего такого… Но она прячется и плачет, но никому ничего не говорит. Лили пыталась спросить, но Лаура сказала, будто она все придумала. Почему так?
— Не знаю, — честно признался я. — Я совершенно не представляю, что творится в голове у девочек ее возраста.
— Может, ей какой-нибудь мальчик нравится, а он на нее внимания не обращает? — выдал вдруг Витольд.
— Где ты этого набрался? — поразился я. — В твоем возрасте думать о таком…
— Я не думал, — ответил он. — Я знал. Ну то есть мама мне рассказывала, как это бывает.
— Она была очень… хм… Словом, дамой, прогрессивных взглядов, — постарался я выразиться по возможности обтекаемо. — Только, пожалуйста, не вздумай продемонстрировать свои познания при ком-нибудь еще.
— Я же понимаю, с кем можно разговаривать об этом, а с кем нет, — пожал Витольд плечами.
Я попытался придумать, на какую бы тему перевести разговор, но на ум, как нарочно, ничего не шло.
— Кто-то скачет, — сказал вдруг мальчик. Я повернулся и, прикрыв глаза от солнца, разглядел летящего во весь опор всадника — комья снега летели во все стороны.
— Это лорд Блумберри, — пояснил я. — Больше в этих краях никто не носится сломя голову… Ну разве что его сыновья, но и то вряд ли.
— А он прямо сюда направляется, — заметил Витольд.
— Ничего страшного, мы с ним давно знакомы. Вряд ли он обидится на то, что я решил устроить пикник на его лугу.
Так и вышло. Лорд налетел вихрем, осадил крупного серого в яблоко коня и легко спрыгнул наземь. Годы его совершенно не брали.
— Кин! — воскликнул он. — А я уж думал, мне померещилось!
— Рад вас видеть, — ответил я, поднимаясь навстречу.
Он тряхнул мою руку и посмотрел на Витольда, который встал со мною рядом.
— Это, выходит, и есть ваш сын, о котором столько болтают? — напрямик спросил лорд.
— Он самый, — беспечно ответил я. — Позвольте представить, Витольд Кин.
— Да я знаю, — лорд протянул ему руку, как взрослому. — Стивенсон сказал, когда за пони приезжал.
— Ах вот как… — произнес я, не придумав ничего лучше.
— Ага, он ведь тоже старый лошадник вроде меня, так просто светился. Вот, говорит, теперь будет, кого поучить, своих-то сыновей не случилось, а тут вон какой сюрприз! Вы, молодой человек, как к лошадям относитесь? — обратился он к Витольду.
— Очень люблю, милорд, — ответил тот.
— Так это прекрасно! — засмеялся лорд Блумберри. — Что ж, не буду вам мешать… Слышал, к вам нагрянула целая армия родственников, Кин? Могу представить, чего вы натерпелись!
— Боюсь, не можете, — содрогнулся я. — И это еще надолго.
— Сочувствую, — вздохнул он и положил руку на луку седла. — Ну…
— Милорд! — спохватился я. — Помните, вы обещали мне помощь в критической ситуации? Боюсь, это именно она и есть.
Ответа на свои телеграммы я не получил, а это могло означать всё, что угодно. Следовало запастись резервным планом.
— Но чем я могу вам помочь, скажите на милость?
— Искренне вас прошу, примите приглашение на обед, — сказал я. — Надеюсь, после вашего визита меня не будут пилить хотя бы пару дней.
— И всего-то? — удивился лорд. — Бросьте, Кин, такая малость не тянет на спасение… от чего-нибудь поистине страшного. Ну, вы понимаете, о чем я.
Еще бы я не понимал! Рука сама собой потянулась потереть шрамы на плече.
— Так когда, вы говорите, я могу случайно заглянуть к вам на обед? — спросил лорд Блумберри.
— Скажем, завтра, — ответил я. — Вас устроит?
— Разумеется, — кивнул он, сел в седло и вдруг ухмыльнулся. — Посмотрим, что из этого выйдет… Всего доброго, Кин!
— Всего доброго, милорд! — крикнул я вслед.
Так, я не я буду, если Блумберри не затеял какую-нибудь шалость. Любопытно, он явится один или с супругой? Или с наследником? Хм, это даже интересно!
— Ну и как тебе лорд? — спросил я Витольда.
— Симпатичный, — подумав, ответил он. — Не зазнается.
— Это ты его на больших приемах не видел… — начал было я, но осекся: — Впрочем, он и на приемах способен разговаривать только о лошадях.
Интересно, кто кого переговорит: он матушку или она его?
— А когда мы поедем домой? — спросил вдруг Витольд.
— А что такое? — удивился я. — Тебе уже надоело или…
— Нет, я просто туда не хочу, — сознался он. — Слишком шумно и вообще… Дерек с Лили симпатичные, но они старше и все время думают, что я еще ничего не понимаю. А если оказывается, что я все понимаю, и даже больше их, то они обижаются. Глупо, правда?
— Да уж, — хмыкнул я. — Нет, домой мы не поедем. Нагрянем, пожалуй, к тетушке Мейбл, надеюсь, она нас приютит, обогреет и накормит обедом. К тому же мне надо позвонить Ларримеру и отдать кое-какие распоряжения насчет завтрашнего дня…
Тетушка Мейбл, выслушав мой план (запасной), обозвала меня авантюристом и вызвалась приехать и в случае чего взять огонь на себя. Я попросил ее быть на связи — вдруг и в самом деле придется ехать на выручку? На том и остановились.
Я дозвонился домой, объяснил Ларримеру ситуацию и попросил пока никому ни о чем не говорить. Разве что Мэри, поскольку ей предстоит готовить обед неизвестно на сколько персон.
— Я все сделаю, сэр, — сдержанно ответил дворецкий. — Должен заметить, ваша матушка интересовалась, где вы изволите находиться.
— Я уехал по делам и взял с собой Витольда, — ответил я. — Так и скажите, если еще раз спросит. К вечеру мы вернемся.
— Надеюсь, сэр, вы не голодаете? Детям это вредно.
— Ларример, не беспокойтесь, — усмехнулся я. — Все в полном порядке. А теперь мне пора!
— Всего доброго, сэр, — попрощался он, а я повесил трубку и отправился на веранду наблюдать, как Витольд под руководством полковника осваивает азы верховой езды…
Вечернюю грозу удалось пережить без особенных потерь: я нарочно задержался допоздна, семейство успело отужинать, и выносить застолье мне не пришлось. Правда, и сразу отправиться на отдых мне не дали: стоило улечься в постель, как объявился Хоггарт.
— Ой, чего тут было, чего было! — затараторил он. — Прямо ураган! Мамаша твоя чуть весь дом не разнесла, когда поняла, что ты смылся! Слугам прямо-таки допрос устроила, с пристрастием, да только они молчали, как проклятые… Даже Мэри, хоть видела, как вы с пацаном уходите, и та уперлась и молчит: не знаю, мол, ничего, пришла и готовить начала. Хе-хе-хе… Тогда мамаша решила, что ты в оранжерее заперся, давай в дверь стучать — тишина. Она у Ларримера ключ требует, а тот только руками разводит: Сэм замок-то сменил, а ты старику запасного ключа якобы не оставил, забыл, значит! Ух, и потеха была!
— А что-нибудь серьезное произошло? — зевнул я.
— Не, ничего… — подумав, ответил призрак. — Только Лиззи говорит, что девчонки подрались. Но они втихаря, никто ничего и не заметил.
— Какие девчонки? Лаура с Элизой?
— Они самые.
— Зови сюда свою супругу, — распорядился я. — Не нравится мне все это…
— Она не пойдет, — помотал головой Хоггарт. — Ты ж не одет!
— Я халат надену, подойдет? — осведомился я, вспомнив о шалостях миссис Хоггарт и подивившись, как после этого можно оставаться такой стеснительной. Или ее раскованность относилась исключительно к мужу?
— Сейчас спрошу, — ответил он и испарился.
Вернулся он уже с женой.
— Добрый вечер, мистер Кин, — вежливо сказала она.
— Добрый вечер. Скажите, пожалуйста, что там произошло между девочками?
— Боюсь, начала ссоры я не застала, — произнесла она задумчиво. — Я заглянула к вашей матушке, потом к сестре, отметила, что Элиза крутилась под дверью вашего кабинета, но та оказалась заперта…
— Этого еще не хватало! — вырвалось у меня. Хорошо, что в двери кабинета по-настоящему надежный замок.
— Она ничего не делала, только подергала за ручку, убедилась, что заперто, и ушла, — заверила миссис Хоггарт. — Тогда я отправилась в комнату к Лауре, а через некоторое время туда же пришла Элиза. Она была в странном возбуждении, раскраснелась даже… Подсела к Лауре и начала ей что-то шептать. Простите, мистер Кин, я не могла подслушать, если бы я оказалась слишком близко, они почувствовали бы неладное!
— Разумеется, разумеется, — кивнул я. — И что же дальше?
— А дальше Лаура вдруг отпрянула и сказала, что ей неинтересно, она не Элиза, чтобы совать нос в чужие секреты. И не надо ей ничего рассказывать, наверняка Элиза все выдумала, — призрачная женщина вздохнула. — А та выхватила из кармана какие-то бумаги и стала размахивать перед носом у Лауры, мол, вот доказательства, сама посмотри! Тут-то Лаура на нее и набросилась, просто как кошка дикая!
— Однако…
— Я прямо остолбенела! — продолжала миссис Хоггарт. — Лаура ей в волосы вцепилась, та тоже в долгу не осталась, долго они друг друга мутузили, пока я не догадалась прямо сквозь них пройти и того… охладить немножко. Смотрю — а Лаура те бумаги у Элизы отобрала-таки! Сунула за корсаж — и бегом из комнаты. Я посмотрела — она только задержалась на минутку, волосы пригладила и сразу к отцу побежала. Села рядышком, чинно так, спросила о чем-то… Но про бумаги ни слова. Кажется, она их теперь при себе носит и явно боится, что Элиза ночью выкрадет, они ведь в одной комнате живут. Я велела Линн следить за ними.
— Ну и страсти, — покачал я головой. — Ладно, утром разберемся, а пока присмотрите за ними как следует. За остальными пока не нужно… И вот что: завтра намечается веселье, имейте в виду!
— Отлично, парень! — потер руки Хоггарт. — Уж этого мы не пропустим! А хочешь, мы знакомых позовем? А то втроем за такой толпой следить сложно…
— Н-нет, спасибо, не стоит, — отказался я и начал демонстративно развязывать пояс халата. Женщина тут же испарилась, Хоггарт последовал за ней, а я наконец-то лег спать.
Снилось мне лето, жаркое солнце, и во сне я был абсолютно уверен, что всё сложится наилучшим образом!