Может, глупо было сидеть в комнате, таращась в стену – от этого в голове новые мысли не заведутся! Но если смотреть в окно, то из него видно всё те же горы, всё те же облака, постоянно меняющие рисунок, – уж такие прихотливые ветры над долиной Нан Кванти! – парящих летящеров, и это так красиво, особенно на закате и на восходе, что никак не получается сосредоточиться.

И еще – то, что она никого не желала видеть, еще не означало, будто никто не захочет увидеть её.

В первый раз пришла Нитмайя, выглядевшая странно и непривычно в длинном, до полу, голубом платье, простом, но очень красивом. Она будто помолодела, разгладились ранние морщинки в уголках глаз, и глаза стали ярче, чем были…

– Ты меня осудишь, верно? – спросила она, когда они разжали объятия.

– За что? – поразилась Шура.

– За то, что не довела дело до конца… – Нитмайя, тонкая, прямая, подошла к окну, отвернулась от Шуры. – За то, что не верна своей клятве… Я же обещала сделать всё для того, чтобы Избранный выполнил свою миссию!

– Но ты и сделала, – сказала Шура. – Ты всё сделала, что могла, а дальше от тебя ничего не зависело!

Она коротко пересказала Нитмайе, что случилось после того, как её увели. Выяснилось, что часть этого женщина уже знает.

– Вот как вышло, – невесело усмехнулась она. – Вот оно какое, наше бабье племя! Одна встретила человека, которого пятнадцать лет не видела, и голову потеряла. Вторая не дала врагу умереть…

– Да он не… – Шура осеклась. Когда она перестала считать Ерхайна врагом? И считала ли его им когда-нибудь?

– Я знаю, – кивнула Нитмайя, – Фаарин объяснил. Он много чего мне объяснил. И знамёна показал – я долго их не могла увидеть, а потом всё-таки рассмотрела. А он тут давно уже, он многое знает…

– Как он вообще сюда угодил? – полюбопытствовала Шура.

Оказалось, его увели люди Тол Керти, им понравилось, как юнец отбивался, и они хотели сделать его своим воином. Фаарин сбегал несколько раз, и лишь единожды – удачно. Только не добрался до дому, сбился с пути и вышел к Грозовым горам, прячась ото всех, как дикий зверь. Тогдашний хозяин Нан Кванти подоспел как раз вовремя, чтобы не дать летящеру сожрать бедолагу, а тот в благодарность за спасение жизни – никчемной вроде бы, но дорогой, – вызвался служить ему. Мечтал сперва вернуться, отыскать Нитмайю-Маахин, но потом понял – на землях Светлых не станут слушать, что он не по своей воле остался у Тёмных, а к тому же не мог нарушить данного слова. Так и вышло, что это Нитмайя нашла его, а не он ее…

– Он когда-то собирался взять меня в жены, – тихо сказала Нитмайя, закончив рассказ, – как только вырасту да денег соберем. А теперь говорит, что о деньгах думать уже не нужно, а в жены он меня возьмет хоть завтра, если я не передумала…

– А ты?…

– Как я могла передумать? – вздохнула женщина и застенчиво улыбнулась. – Если я его столько лет искала… Только теперь всё заново: мы будто и не были знакомы вовсе, другой человек, и я другая… Даже зовут нас теперь иначе! Страшно…

– Тебе-то страшно? – не поверила Шура. – Ни за что не поверю!

– Да, так вот… Никого не боялась, а тут испугалась, – ответила Нитмайя.

– А Тиррук?

– А что – Тиррук? Бранит меня, на чём свет стоит, и не желает выигрыш отдавать, – рассмеялась та.

– В смысле?

– Так мы же поспорили на приличные деньги, что я никогда Фаарина не отыщу, – пояснила Нитмайя. – Тиррук потому и спорил, что думал – отдавать не придется. А тут вон как!

– А он сам-то? – спросила Шура осторожно. – Что думает делать?

– Не знаю, не говорит пока, – помотала головой женщина. – Фаарин сказал, лэ обещал отпустить всех, лишь бы убрались из Нан Кванти. Может быть, уйдет. Должен же кто-то рассказать о том, что случилось!

«А может, не уйдет, – подумалось Шуре, – должен же кто-то присматривать за Нитмайей!»

– А коней наших поймали, – сказала вдруг та. – Не поверишь!

– А что такое? – заинтересовалась Шура.

– Так вожаком не Джамдиров серый заделался, – сказала Нитмайя, – а твой ушастый! Ну и вывел всю компанию не в Хан Хаарти, а к ближайшему жилью. Надо думать, именно так нас и вычислили: о чужих лошадях мигом доложили, кому следует, стражу усилили, вот и всё!

– Джамдир сам себя перехитрил, – заключила Шура, и обе они замолчали.

– Мне его даже жаль отчего-то, – призналась женщина. – Как он эту Вещь хотел, ведь даже семью предал… Разве так можно жить? Должно быть, сильно его изнутри перекорёжило, раз такое вышло!

– А мне кажется, – сказала Шура, – он не столько даже о Вещи мечтал.

– А о чем же?

– О Нан Кванти, – ответила она. – Ты видела, как он смотрел на замок, когда мы сюда пришли? Нет? А я видела… Как будто тот совсем близко, а никак не подойти. Он, наверно, понял, чего лишился, только когда его изгнали!

– Может быть, – вздохнула Нитмайя. – Может быть… Трудно не тосковать по такому месту, особенно если должен был стать наследником, а по собственной глупости и жадности всего лишился! Всё равно немного жаль его…

– Жаль, – согласилась Шура, хотя в глубине души рада была, что Джамдира больше нет.

Нитмайя ушла, обещав заходить еще, и Шура была этому рада – она успела привязаться к грубоватой, но по-своему доброй женщине. В конце концов, та о ней заботилась, как могла, а это не так уж мало…

В другой раз пришел Дайхин, справиться о ее самочувствии, а заодно поинтересоваться, почему это Шура не желает выходить из комнаты. Дескать, в замке и окрестностях есть, на что посмотреть, она не пленница, так отчего же…

– Ну простите, – сказала она мрачно. – Не хочу. Насмотрюсь, потом не забуду, как… ну…

– Я понимаю, – мягко произнес Дайхин.

Он Шуре безотчетно нравился, было в нем что-то такое… домашнее, что ли? Хотя так обычно говорят о бабушках! Но Дайхин оказался именно таким: очень спокойным, очень разумным, мудрым, если на то пошло. Шура не спрашивала, сколько ему лет, и так видно было: уже немало. Если он ровесник Джамдиру, а тому было… она затруднялась определить, но никак не меньше шестидесяти, а может, и больше! В годы Третьего похода он был уже на хорошем счету у Совета Холма, значит, до того сколько-то времени провел в Светлых землях, а изгнали его… Ну, вряд ли ему было сильно больше двадцати! В общем, выходило, что и тот, и другой в родном Шурином мире были бы уже если не дряхлыми развалинами, то людьми почтенного возраста, но только не здесь! Джамдир скакал верхом и выглядел крепким мужчиной средних лет, пусть и седым, а Дайхин… У Дайхина, казалось, возраста не было вовсе. Вот только что он казался немолодым человеком, видны стали морщинки у глаз и у рта, и вроде бы даже седина в светлых волосах, а вот он уже похож на юнца, смеется, показывая ровные белые зубы, и лицо у него молодое… Выдавали только глаза: будто бы всё на свете повидавшие, чуть усталые, в них притаилось понимание и чуточка иронии… И он никогда не пытался как-то воздействовать на Шуру, хотя бы за счет старшинства и опытности, вел себя с нею, как с равной, и иногда казалось, будто бы он не старше Ерхайна, которого, оказывается, когда-то держал на руках…

– Что вы понимаете… – буркнула она.

Дайхин только улыбнулся в ответ, но ничего не сказал.

– Хорошо, – произнес он после паузы. – Я не стану пытаться переубедить тебя. Я вижу, какой у тебя нрав, и понимаю, что это бесполезно. Ты сама решишь за себя, и тут тебе никто не поможет… Верно?

Шура молча кивнула.

– Но могу я хотя бы поговорить с тобой? – спокойно продолжал Дайхин. – Не так часто… да что там, почти никогда не выпадает нам возможность поговорить с человеком из другого мира, и тем более с таким, кто не боялся бы нас и не ненавидел только за то, что мы пользуемся силой этого мира иначе, нежели те, кто называет себя Светлыми…

– А о чем? – удивилась Шура. – О чем со мной говорить? Я не знаю ничего толком и вообще…

– Это тебе лишь кажется, – ответил мужчина. – Позволишь задать тебе вопрос?

– Конечно.

– Откуда у тебя эта вещь? – он указал ей на грудь, и Шура не сразу сообразила, что подвеска из крепости Гор-Гасс, прежде надежно спрятанная под одеждой из травы кьян, теперь отлично видна в вырезе рубашки.

– Она… – Шура сняла с шеи цепочку, протянула украшение Дайхину на ладони. – Вы знаете, что это такое?

– Если в общем – это знак рода Тай Ларти, вассалов Хан Хаарти, – ответил он. – Но ты не ответила, как он попал к тебе.

– Я нашла его случайно, – сказала Шура, недоумевая: если женщина, которую она видела, была Тёмной, то… как она вообще попала в крепость Гор-Гассов?

И она пересказала Дайхину то, что видела той ночью, как нашла подвеску.

– Вы знаете, кто была эта девушка? – спросила она.

– Я догадываюсь, – после паузы ответил он.

– Она из Тёмных?

– Нет, – покачал головой Дайхин, – как раз наоборот. Она из Светлых. И если это действительно та, о ком я думаю, звали ее Шенна, и была она единственной дочерью господина Той-Тан.

– Но как тогда у нее оказалась такая штука? – удивилась Шура.

– Я расскажу, если хочешь, – сказал мужчина и, дождавшись утвердительного кивка, начал неторопливо: – У лэ Тай Ларти было несколько сыновей, и все они были хорошими воинами, но не магами. Потому Тай Ларти и являются вассалами Хан Хаарти, что в их семье не рождаются настоящие маги, разве только люди, способные пользоваться подаренными сюзереном заклятиями. Но это к делу не относится. Случилось так, что младший сын Тай Ларти – звали его Хаон – отправился на охоту и, преследуя зверя, забрался слишком далеко и потерял дорогу. Он полагал, что всё еще находится на землях отца и спокойно ехал, зная, что рано или поздно выберется к жилью. – Он перевел дыхание. – К жилью он не выехал, но зато в лесу у ручья встретил девушку, одетую по-охотничьи, как благородная лэа. Он приветствовал ее, как равную, и спросил у нее дорогу. Но она могла указать ему только путь к родному дому. К Той-Тан. Тогда Хаон назвался и с удивлением увидел, что девушка не испугалась его. Они говорили сколько-то времени, а потом разъехались каждый в свою сторону: Хаон теперь знал, где оказался, и сумел найти дорогу домой.

Шура слушала, как будто ей рассказывали сказку. Да и тон соответствовал: Дайхин говорил неторопливо и размеренно, будто легенду вспоминал.

– Они встречались тайно еще несколько раз, там, в лесу, а потом Хаон понял, что так продолжаться больше не может, и пошел к отцу с повинной. Лэ Тай Ларти сперва разгневался, затем задумался, а там и отрядил гонцов к соседу…

– Погодите, – перебила Шура. – Я думала, Светлых тут вовсе нет!

– Есть, – усмехнулся Дайхин, – равно как Тёмные живут в южных землях. Их немного, и они не так ревностно преданы своему делу, как южане. В конце концов, мы ближайшие соседи! Итак, господин Той-Тан получил послание от соседа и сперва был до крайности возмущен. Долго велись переговоры, но, наконец, родители позволили Шенне и Хаону сочетаться браком. Как нетрудно понять, шаг это был беспрецедентный, – заметил он. – Я не упомню случая, чтобы мужчина из Тёмных женился на девушке Светлых, однако, как я уже сказал, мы слишком давно живем бок о бок. Кроме того, господин Той-Тан не мог рассчитывать более удачно выдать дочь замуж: земли Светлых слишком далеко, никто и не слыхал о Шенне! И уж точно он не отказался укрепить добрые отношения с сильным соседом…

Дайхин вздохнул.

– Хаон отправился за Шенной в земли Той-Тан, представился ее отцу и получил благословение. Он был юношей сильным и красивым, и неглупым к тому же, как все его братья. Он вручил Шенне знак своего рода, и они тронулись в обратный путь. Только… – Он сделал паузу. – Только в Тай Ларти они не приехали. Их ждали долго, день за днем, потом отправились на поиски, но нашли только мертвые тела. Там был Хаон и вся его свита, а вот Шенну не нашли…

– Так что же с ней случилось? – тихо спросила Шура, уже догадываясь об ответе.

– А этого никто не знает, – ответил Дайхин. – Возможно, обратись лэ Тай Ларти сразу за помощью к своему сюзерену, тот смог бы вопросить Вещь, и девушка отыскалась бы. Но увы, он был ослеплен горем, он обвинил господина Той-Тан в том, что тот приказал своим людям убить Хаона, не желая отдавать Тёмным дочь, а Шенну спрятал в укромном месте. Господин Той-Тан, в свою очередь заявил, что это Тёмные не желали брака, а с лэ Тай Ларти станется пожертвовать младшим сыном, у него их много! – Он помолчал. – К тому времени, как вмешался лэ Хан Хаарти, война уже кипела на этих землях. Погибли почти все из рода Тай Ларти, а земли Той-Тан и по сию пору стоят пустыми. Не стоит винить их, глаза им застило горе и ярость…

– Ромео и Джульетта наоборот, – вслух подумала Шура, и пришлось еще объяснять, что она имела в виду. – А потом девушку не искали?

– Некому было, – покачал головой Дайхин. – Родственников у нее не осталось, да они и не обратились бы к нам, а лэ Хан Хаарти не было до нее дела. Всё, что я рассказал тебе, я знаю лишь понаслышке. Но, видимо, ты можешь продолжить эту повесть?

– Могу, – кивнула она и рассказала о том, что узнала в крепости Гор-Гасс.

Должно быть, это и была одна из тех крупных ссор, спровоцированных Фейдом между Тёмными – как он полагал. Он и предположить не мог, что здесь живут и Светлые, а встреть он их, может, и не счел бы достойными этого звания! И он уничтожил маленький отряд Хаона, а девушку увез с собой, решив, наверно – она достаточно знатна, чтобы дать жизнь его наследнику. Так и вышло, только Шенна не захотела жить после этого. Надо думать, до этого события за ней следили неустанно, а когда родился Фиро, она сделалась не нужна. И тогда она свела счеты с жизнью, раз сбежать не было возможности, да и смысла – не было больше на свете ни Хаона Тай Ларти, ни родных. Только и осталось, что лунная подвеска, знак погибшего рода…

– Наверно, надо отдать ее тем, кто еще остался, – сказала Шура. – Вы знаете, наверно, где они?

– Нет, – покачал головой Дайхин. – Их разбросало по всему северу. Да и что такое этот знак? Он имел значение только для тех людей… Пусть остается у тебя. На память.

– Ладно… – Шура застегнула цепочку на шее. – Почему всегда так выходит?

– Как?

– Ну… грустно, – попыталась она подобрать нужное слово. – Всё заканчивается плохо, даже если с самого начала было хорошо!

– Это зависит от многого, – сказал Дайхин. – И от людей, и от обстоятельств. Бывали и счастливые истории, хотя, конечно, их неизмеримо меньше, нежели печальных. Я расскажу тебе, если захочешь, но в другой раз. Теперь мне пора.

– А можно мне к Сашке? – поспешно спросила Шура, и он утвердительно кивнул.

– Когда пожелаешь.

Шура навестила Сашу дважды, но так и не добилась от него ничего толкового. Он чем дальше, тем сильнее боялся Дайхина, подозревая его в самых гнусных злодействах, а на Шуру так попросту дулся. Наверно, обижался, что она не разделяла его идей, и слушать не желал доводов рассудка. Правда, узнав, что их вернут таки домой, приободрился, но тут же начал строить новые планы о том, как Совет Холма узнает о произошедшем, как снова вытащит его в этот мир, и тогда уж наверняка получится завладеть Вещью, он ведь теперь знает тайный ход в замок Нан Кванти!..

– Ерджам всегда был мастером на подобное, – невесело сказал Шуре Дайхин, с которым она столкнулась во время второго своего визита к приятелю. – Редкий дар убеждения, к слову сказать, и безо всякой магии.

– Да у нас таких тоже хватало, – хмуро ответила Шура. – Целые толпы убеждали, не то что одного пацана.

– Вернувшись домой, он забудет обо всем, забудет и слова Ерджама, – мягко произнес Дайхин. – Всё станет, как прежде.

– Только я-то не забуду, – вздохнула она. – И буду помнить, что он меня не понял и не простил!

Мужчина ничего не ответил, лишь на мгновение ободряюще сжал ее плечо.

– С тобой всё в порядке? – спросил он внезапно.

– Да, а что?

– Я понимаю, ты печалишься из-за друга, – сказал Дайхин, – но ты слишком скверно выглядишь.

– Много думаю, – ответила Шура, пытаясь обратить разговор в шутку и явно не преуспевая в этом. – Девчонкам это вредно.

– Что вредно? – живо поинтересовался еще кто-то, и за Шурину руку ухватились цепкие пальчики. – Дайхин и тебе запрещает есть сладости?

– Ерхая! – удивилась Шура. – Ты откуда тут?

– Я тут живу, – совершенно справедливо заметила девочка. – И хожу, где захочу! Сейчас пойду в Поющую пещеру!

– Твоя матушка, если узнает, будет крайне расстроена, – заметил Дайхин, пряча улыбку. – Она не любит, когда дети ходят туда одни.

– Тогда пойдем со мной, – лукаво предложила Ерхая. – И я буду не одна!

– Прости, но меня ждут дела, – покачал тот головой. – В другой раз.

– Ты всегда говоришь – в другой раз! – рассердилась малышка. – Ерхайн так никогда не говорит, он бы со мной пошел!

– Ерхайну сейчас совершенно ни к чему спускаться и подниматься по такой лестнице, – мягко заметил Дайхин. – Но разве у тебя нет других братьев?

– А они с утра уехали на берег с воинами, – сообщила Ерхая, приметно грустнея. – И все остальные заняты. И ты тоже…

– Давай, я с тобой схожу, – неожиданно для самой себя сказала Шура.

Вообще-то, она ожидала, что Дайхин запретит и ей, но, очевидно, тринадцатилетние девочки здесь действительно не считались детьми. Не то чтобы ей очень уж хотелось куда-то идти, но если не пойти, девчонка убежит одна, а там, наверно, небезопасно…

– Пойдем! – обрадовалась Ерхая и потянула ее за руку. – Пойдем, скоро уже закат, пещера будет петь!

Шура беспомощно оглянулась на Дайхина, но того уже и след простыл. Они здесь все появлялись и исчезали бесшумно, будто сквозь стены проходили! Может, и правда проходили…

– Идем, идем! – торопила Ерхая. – Не успеем!

Спиральная лестница оказалась круче некуда, тут и здоровому непросто приходилось, Дайхин был прав! Судя по всему, пользовались ею нечасто. Куда она ведет, Шура сообразить не могла, совершенно не ориентируясь в замке, но, похоже, они спускались куда-то в подземелья.

– А ты уже замужем? – вдруг спросила Ерхая, и Шура от неожиданности едва не оступилась.

– Н-нет, – ответила она, – у нас так рано замуж не выходят.

– Да? – удивилась девочка. – Но ты уже большая!

– Ну, у всех ведь разные обычаи, – пожала плечами Шура.

– Значит, ты помолвлена? – не отставала Ерхая.

– Нет.

– А я – да! – с заметным чувством собственного превосходства выпалила девочка и победоносно посмотрела на спутницу.

– Ты же маленькая совсем, – сказала Шура, – и уже…

– Ну да, – важно кивнула Ерхая. – Я ведь знатного рода! А значит, родители договариваются заранее, за кого я выйду замуж, когда вырасту!

– И за кого же? – спросила та. Ясно, какие тут законы: за кого велят, за того и пойдешь, даже если он тебе в деды годится…

– За младшего сына лэ Хан Хаарти, – гордо ответила девочка. – Они ведь наши соседи. У Дайхина жена из их рода, ты не знала?

– Нет, откуда же мне знать? – усмехнулась Шура. – А почему за младшего сына, а не наследника?

– Потому что наследник рода никогда не берет жену у соседей, – серьезно сказала Ерхая, – а ищет в далеких землях. Такой закон. Нашу маму папа привёз из Нижнего мира!

– Ничего себе, – улыбнулась Шура, решив, что это, наверно, правильно. Зачем нужно, чтобы знатная жена или ее родственники пытались воздействовать на правителя? – Ну и какой он, твой будущий муж? Ты его видела?

– Конечно, видела, – важно кивнула Ерхая. – Он приезжал сюда, когда наши отцы сговорились о помолвке.

– И он тебе понравился? – коварно спросила та.

– Ну… – девочка задрала нос. – Не знаю. Он как мои братья. Вот им он понравился!

Шура только вздохнула: должно быть, Ерхае еще повезло, что ее будущий муж ненамного старше.

– Но ты же его совсем не знаешь, – сказала она, – а как же выходить замуж за совсем незнакомого человека?

– Но мы знаем его род, – неожиданно серьезно ответила Ерхая. – Разве папа отдал бы меня дурному человеку?

Шура могла бы сказать, что в любой семье не без урода, взять вон хоть Джамдира, но смолчала. Откуда ей, в самом деле, знать, кто такие Хан Хаарти и какие отношения связывают их с Нан Кванти? Какое ей вообще до этого дело?

– Лэ Хан Хаарти преподнес нам дорогой подарок, – добавила девочка, – две дюжины лучших крылатых коней для наших воинов. И еще одного – для меня. Только я пока не могу на нем ездить, он слишком большой… Но я хожу к нему каждый день! Хочешь, покажу? Он красивый, правда! Самый красивый из всех!

– Я верю, – вздохнула Шура. Ну да, две дюжины лошадей в обмен на девушку, что непонятного? – Слушай, а что будет, если ты вырастешь и не захочешь выходить за него замуж?

Ерхая посмотрела на нее с удивлением.

– Как это – не захочу?

– Ну, например, он окажется… ужасно противным или злым?

– Это вряд ли, – подумав, ответила Ерхая. – Он не противный, я же видела. И пожалуйста, пусть будет злым. Мне он всё равно ничего не сделает, я ведь Нан Кванти, у меня трое братьев и много других мужчин в роду!

– Ну а если ты полюбишь кого-то другого? – зачем-то продолжала допытываться Шура. Она уже понимала, что ничего не добьется, у девчонки совсем другое воспитание, и ее ничто не удивляет в этой ситуации, не кажется неправильным! В конце концов, ведь и в ее мире совсем недавно дела обстояли точно так же… – Или он влюбится в другую девушку и откажется от женитьбы?

– Тогда мы покроем позором свои семьи, – совершенно спокойно сказала девочка, не задумавшись ни на минуту. – А такой позор можно смыть только кровью. Старший в роду должен будет вынести приговор, если человек сам не сумеет искупить свою вину. Но договор останется в силе, и если нарушить его попытается сын лэ Хан Хаарти, то я выйду замуж за кого-нибудь из его братьев.

– А если ты? У тебя же нет сестер, верно?

– Верно, – ответила Ерхая. – Но есть младшие ветви рода, и девушек там достаточно. Только такого не бывает, понимаешь?

Шура молча кивнула. Да, всё очень просто и немного жутко. Примерно так, наверно, жили ее собственные далекие предки. И как знать, может, это было по-своему правильно? Трагедии из-за такого вот родительского выбора случаются и здесь, наверняка, но не Ерхаю же об этом расспрашивать! Она, похоже, искренне верит в то, что говорит, так уж ее научили, и не сомневается в правильности этих суждений.

– У вас не так? – поинтересовалась та.

– Совсем не так, – вздохнула Шура. И что ей говорить, если Ерхая будет расспрашивать? Что, конечно, кто-то слушается родителей, а кто-то нет, женится, выходит замуж за кого придется. Кому-то везет прожить жизнь вместе (и то еще не угадаешь, как именно!), кто-то разводится, расходится, делит детей и имущество, ненавидит друг друга…

– Потом расскажешь, а теперь мы пришли! – объявила девочка, когда Шура уже потеряла счет бесконечным поворотам и, похоже, заработала стойкое головокружение. – Гляди, как красиво…

Шура сделала еще шаг вперед и невольно приоткрыла рот. Она совсем позабыла о том, что замок Нан Кванти парит над Малым морем, почти не касаясь воды. И вот в массивном-то его основании и нашлась эта пещера, выходящая на запад. Не к ней ли они правили, когда пытались на утлых лодчонках переплыть эти бескрайние воды? Как знать…

– Зачем она тут? – спросила Шура почему-то шепотом. – Для чего?

– Там есть спуск, – пояснила Ерхая, подтверждая ее подозрения. – Туда может причалить лодка. Но этой пещерой редко пользуются.

– Неудивительно, – пробормотала та. И правда, спуститься по такой лестнице непросто, а уж подняться, да если еще с грузом! – А почему она так называется?

– Потому что она поёт, – ответила девочка. – Вон, смотри!

Шура подняла голову и поспешила отступить к стене: с потолка пещеры спускались будто бы громадные сосульки. Сталактиты, так, кажется, они называются? Только вот сталагмитов видно не было, убрали их, что ли, чтобы ходить не мешали? А может, и нет, может, это что-то другое, хоть бы и лёд! Но в любом случае, на голову такое вот свалится, мало не покажется…

– Я позову ветер, – совершенно серьезно сказала Ерхая. – И мы будем слушать!

Шура не поняла, делала ли девочка что-то или нет, но в лицо вдруг пахнуло теплым ветром, прилетевшим с Малого моря, долетели соленые брызги. Пещера отчетливо вздохнула.

– Смотри, солнце садится, – подтолкнула ее Ерхая.

Солнце и впрямь опускалось за холмы, небо было ясным, и закатный свет заливал долину. Вот уходящие солнечные лучи коснулись замка Нан Кванти, выкрасили в победно-алый и золотой древние стены, скользнули вниз, вниз, к воде, проникли в пещеру, и…

Шура невольно огляделась, но не увидела никого и ничего, только камни. Пещера действительно пела. Ветер ли это гудел среди сталактитов, или же они как-то откликались на солнечный свет и этот самый ветер, неизвестно, но Поющая пещера звучала, как огромный орган. Сверкали багрянцем и золотом огромные каменные (или ледяные) струны-сталактиты, будто Шура угодила в музыкальную шкатулку сказочного великана, но их пение не оглушало, оно просто было повсюду вокруг. Она не смогла бы сказать, что это за мелодия и мелодия ли это вообще, но в ней хотелось раствориться и остаться так надолго…

Пение затихало, затихало по мере того, как уходило солнце, и вот ветер в последний раз вздохнул под сводами пещеры, последний раз пробежались по стенам закатные искры. Наступили сумерки, и Поющая пещера замолчала.

– Она… каждый день так? – охрипшим голосом спросила Шура.

– Нет, только если нужный ветер прилетит в долину, – помотала головой Ерхая. – Вот сегодня прилетел, и я решила его позвать! Он не так уж часто у нас бывает, а сегодня такой чудный вечер, и пещера в хорошем настроении… Ты слышала, как она пела? Иногда она бывает не в духе и не соглашается запеть…

«Они разговаривают с ветрами, а те прилетают в гости, – мысли были какими-то странными. – Пещеры бывают не в духе. И вообще, они умеют петь. А этот замок, надо думать, живой».

– Конечно, живой, – удивленно сказала Ерхая, и Шура поняла, что последние слова произнесла вслух. – Ты разве не знала?

– У нас не бывает живых замков, – осторожно сказала та.

– Ты смешная! – улыбнулась девочка. – Сама подумай – разве может такой старый замок не быть живым? А теперь пойдем обратно!

– Пойдем, – согласилась Шура.

Право, стоило спускаться, а потом карабкаться на головокружительную высоту, чтобы увидеть и услышать Поющую пещеру… Голос ее звучал, звучал у Шуры в голове даже во сне, и она не сразу поняла, что ее кто-то будит.

– Просыпайтесь, лэа, – негромко сказала Эман. – Утро наступило. Лэ Ерхайн ждет вас в большом зале. Вас и вашего друга.

«Значит, сегодня, – поняла Шура. – Четыре дня прошло, как он и обещал…»

– Я иду, – тихо сказала она Эман. – Сейчас…

– Пусть лэа не торопится, – улыбнулась та. – Её будут ждать столько, сколько потребуется.

– А я не привыкла опаздывать, – фыркнула Шура, умываясь.

Одевалась она тоже быстро, всё та же привычка: не успеешь первой, ванную займет мать или кто-то из братьев, тогда точно в школу опоздаешь! Она невольно улыбнулась, вспомнив утренние баталии. Ну, ничего…

Большой зал оказался не просто большим, а громадным. Здесь могло, наверно, поместиться целое войско, причем вместе с лошадьми. Правда, сейчас в нем находилось всего несколько человек: Саша в сопровождении нескольких молчаливых мужчин, Дайхин и сам Ерхайн.

Хозяин Нан Кванти смотрелся получше, чем в последнюю их встречу, во всяком случае, твердо держался на ногах и не выглядел так, будто готов скончаться от любого неосторожного движения. Шура не стала смотреть ему в глаза, она глядела на Сашу, а тот отводил взгляд, разглядывал пол у себя под ногами.

– Не будем тянуть, – негромко произнес Ерхайн. – Всё решено. Вас привел сюда один человек рода Нан Кванти, а другой вернет вас домой. Так будет правильно.

Он поднял руку – Вещь возникла из ниоткуда, повисла у него над головой. Саша уставился на нее с выражением такой тоски и такого желания повторить свою попытку завладеть ею, что Шура испугалась – не кинулся бы! Достать не достанет, но вдруг нарушит что-нибудь в волшебстве – и самому перепадет, и окружающим! – или Ерхайна с ног сшибет… Впрочем, она тут же успокоилась: за Сашей приглядывали не зря, один из мужчин словно бы невзначай положил тяжелую руку ему на плечо, и парень сник.

А Ерхайн уже творил собственную магию: Шура не видела, но чувствовала – по коже бегали мурашки, электризовались волосы, будто в грозу, даже пахло озоном. А может, ей показалось…

Вот оно – почти как тогда… Только тогда открывшийся проход был слепяще-белым диском, а теперь напоминал сгусток тумана, в котором нет-нет, да и проскальзывали золотистые искры.

– Идите же, – произнес хозяин Нан Кванти. – Я не смогу долго удерживать проход открытым.

– А откуда нам знать, что ты нас домой отправишь? – спросил Саша, и голос у него сорвался.

– Зачем мне лгать?

– Потому что я – Избранный, потому что я могу…

– Уже нет, – улыбнулся Дайхин. – Прости, но второй попытки у тебя не будет. Иди, юноша, иди с миром. Мы не виним тебя за случившееся, ты не ведал, что творишь.

Саша огляделся, хотел, наверно, сказать что-то такое, что осталось бы в веках, но не нашёлся.

– Придет другой Избранный, – прозвучало это совершенно по-детски. – И тогда вы узнаете!

– Конечно, мы узнаем. – Дайхин был совершенно серьезен. – Мы всегда узнаём об этом. Иди, не мешкай!

И Саша сделал шаг к туманному проходу…

– Шура, – тихо произнес Ерхайн. – Поторопись. Время на исходе, второй раз я еще не скоро смогу это проделать.

Она кивнула. Шагнула следом за Сашей.

– Семёнов! – окликнула она и, когда тот обернулся, крепко обняла его. – Пока, Семёнов…

– Шур, ты чего? – опешил мальчик. – Ты…

– Вали отсюда, Семёнов, – Шура чувствовала, что по лицу градом катятся слёзы, но голос ее не дрожал. – Давай. Я знаю, ты всё забудешь. Меня помни хотя бы, идёт? Только привет никому передавать не надо.

– Шура! Тебя что, правда заколдовали?… – глаза у него были совершенно несчастные. – Ты с ума сошла!

– Всё, проваливай!

Саша попытался схватить ее за руку, и Шура резко оттолкнула его. Покачнувшись, мальчик сделал шаг назад и исчез в тумане буквально за мгновение до того, как тот рассеялся. А она так и осталась стоять, опустив руки и невидяще глядя на то место, где только что стоял ее друг.

– С ним всё будет хорошо? – спросила она, не оборачиваясь.

– Да. Он успел, – негромко ответил Ерхайн. Шура не слышала его шагов, но знала, что он подошел и стоит сзади, почти вплотную. – Ты…

– Всё нормально, – она вытирала слезы прямо рукавом, но они всё лились и лились. – Им так лучше. А я как-нибудь… Наверно, можно вернуться в Брогайху, вряд ли меня там уже забыли…

– Зачем? – в голосе Ерхайна прозвучало неподдельное удивление, но Шура сдержалась и не обернулась. Хороша же она сейчас, наверно, зареванная, с замурзанной физиономией!

– Затем, что так надо, – отрезала она.

– Мы приняли тебя в своём доме, – сказал он, и Шура почувствовала его руку у себя на плече. – Будь нашей гостьей, пока тебе не надоест.

Тут только она сообразила, что его рука приметно подрагивает, и вообще, непонятно, утешает Ерхайн Шуру или просто держится за нее, чтобы не упасть. Она все-таки повернулась: ну так и есть! Наверно, ему тяжело далось это волшебство, да и подумать: тот проход открывали тринадцать магов, а этот – один мальчишка! Куда смотрит Дайхин?… И, кстати, куда он подевался вместе со всеми теми крепкими дядьками?

– Пойдем, – сказала она решительно. – Я знаю, что гости не распоряжаются в чужом доме, но точно тебе говорю – если ты не сядешь, то рухнешь. Или тебе нравится, когда тебя на руках носят?

– Не слишком, – улыбка у него вышла кривая. – Но ты права…

– А раз права, тогда пошли. И держись крепче, – хмуро велела Шура. – Тоже, великий маг! Нельзя было подождать, пока оклемаешься как следует.

– Нет, – серьезно ответил Ерхайн. – Я назначил срок, и я обязан был сдержать слово. А кроме того, каждый лишний день здесь – это несколько дней там. Я не хотел, чтобы… – Он умолк, мотнул головой, усмехнулся. – Я думал, что знаю, какое решение ты приняла! Ты ведь хотела вернуться… и передумала в последний момент?

Она только помотала головой, отказываясь отвечать. Вовсе незачем ему знать, когда именно она приняла решение. Окончательное и бесповоротное, и никакие чудеса, никакие Поющие пещеры уже не заставили бы ее передумать, а только убедили в том, что так – правильно…