Серый и соседка

Он тогда еще ходил с палкой, выбрался вот в поликлинику за очередным направлением, а там этот чертов подземный переход…

– Вам помочь? – негромко спросила какая-то девушка, приостановившись на спуске.

– Спасибо, не нужно, – ответил он и добавил зачем-то: – Я просто отдыхаю.

Она пожала плечами и упорхнула, а через пару минут он услышал все то же «вам помочь?» и увидел, как эта фея затаскивает вверх по лестнице набитую картошкой сумку-тележку какой-то пенсионерки уже с противоположной стороны перехода. Еще недавно он занес бы эту сумку наверх одной рукой, не особенно напрягаясь, а девушка тащила ее с явным трудом, хотя и шутила о чем-то, судя по улыбке и выражению лица. Старушка поспешала следом и старалась придерживать свой багаж снизу, но что с нее проку? А ему теперь какие сумки, себя бы до врача дотащить…

В следующий раз они столкнулись в магазине. Он как раз решал, обойтись без сыра или позвать на помощь кого-то из персонала, потому что одновременно опираться на палку, держать корзину и доставать до нужной полки он не мог. О том, чтобы поставить чертову корзину на пол, добыть кусок сыра с самой верхотуры, а потом поднять ее снова, не могло быть и речи – ему до сих пор было мучительно больно нагибаться, а тем более поднимать что-то тяжелее килограмма. В смысле, нести он мог и больше, а вот поднять с пола – нет. Ну а тележки в этом магазинчике не были предусмотрены, слишком маленький, в проходах и с корзинкой-то не развернешься!

– Этот? – спросили над ухом, и он дернулся. Девушка показывала ему упаковку сыра, и он невольно кивнул. – Что вам еще нужно?

Ему еще нужна была минералка, бутылки три – от таблеток мучила страшная жажда. Донести столько в рюкзаке он был в состоянии, хотя при нужде обошелся бы и водопроводной водой. Ну и мелочь всякая вроде макарон и пельменей пригодилась бы, чтобы не морочиться с готовкой, но тогда он сказал:

– Ничего.

– Зачем вы врете? – спросила девушка, отобрав у него корзину. – Кусок сыра, пакет молока и батон? Холостяцкий ужин?

– Вам-то какое дело?

– Никакое. Говорите, что еще брать. Я же вижу, вам трудно по полкам шарить, только вы, мужики, все такие – умирать будете, но не сознаетесь!

– Вам это зачем? – сквозь зубы спросил он.

– Зарабатываю плюсик в карму, – фыркнула она. – Чай-кофе есть? Сахар, соль, мука нужны? Хотя на кой черт вам мука, не пироги же вы будете печь!

– Я умею пироги печь, между прочим, – зачем-то сказал Алексей. – Осетинские. Говорят, выходит почти как там…

– Ничего себе таланты, – улыбнулась девушка. – Но не в этот раз. Мясо, колбаса нужны? Овощи?

Он помотал головой.

– Тогда идите на кассу, очередь займите, а я себе тут прихвачу кое-что.

Алексей ненавидел взгляды кассирш, особенно если это были женщины в летах. Те, что из ближнего зарубежья, покупателей не рассматривали, а если и взглядывали на него с жалостью, то очень коротко, тут же опуская глаза. А вот местные подмечали всё, явно чтобы поделиться потом со знакомыми, и почему-то это ранило больнее, чем осколки, перебившие ему ноги и зацепившие позвоночник.

Как нарочно, сегодня работала только одна касса с вездесущей Елизаветой Дмитриевной, старшим кассиром. Она пробивала товар медленно, со вкусом, успевая обменяться репликами со всеми покупателями – это были жильцы одного дома, все прекрасно знали друг друга, поэтому им имелось, чем поделиться. Или, например, можно еще было обсудить новость о строительстве подземной стоянки, хотя машин ни у кого не имелось…

Ходить Алексей уже мог, и неплохо, но стоять подолгу ему было больно, поэтому неторопливая беседа кассирши с покупателями казалась изощренной пыткой. Тут даже прислониться было не к чему, чтобы облегчить нагрузку на поврежденный хребет, палка не спасала.

– Вот она я, – появилась откуда-то девушка с его корзиной. – Что с вами? Вы совсем белый…

– Да ничего, – ответил Алексей, осторожно меняя позу. – Все в порядке.

Наверно, она заметила его болезненную гримасу, потому что поставила корзину на пол, а сама поднырнула ему под свободную руку.

– Ну-ка, держитесь, – сказала она. – Не бойтесь, обопритесь, я крепкая. Ну вот… получше?

Он кивнул: чуть разгруженная спина, казалось, отозвалась вздохом облегчения.

– Девушка, вы вот корзину на пол ставите, а люди в нее потом детское питание положут! – раздался сзади въедливый голос.

– Так пусть тут полы почаще моют, – невозмутимо ответила та, – и корзины тоже. А еще можно было бы вторую кассу открыть, очередь уже аж до хлебного отдела, и что мне, на весу все это держать?

– Ну конечно, с мужиком-то обжиматься лучше, он-то подержать не может!

– Не может, – неожиданно злым голосом ответила девушка, и ему показалось, будто под рукой щетинится жесткий звериный загривок. – И если вы, уважаемая, плохо видите, то я поясню – он держится за меня, чтоб не упасть, и не потому, что пьяный, а потому, что ему стоять тяжело. А кассир трепы треплет вместо того, чтоб работать… Администратор! Администратора позовите немедленно!

– Не надо, – попытался остановить ее Алексей, но куда там!

– Если сядете, потом сможете встать? – спросила она, и он кивнул. – Отлично.

Горка перевернутых проволочных корзин вполне годилась в качестве скамейки, а на вопли кассирши насчет «не положено!» девушке явно было наплевать.

– Уж извините, но если я начала разборку, то уже не остановлюсь, – сказала она Алексею, выходя один на один с администратором, щуплым юношей лет двадцати пяти.

Тот жалобно взвизгивал, разводя руками, а девушка, ниже его на полголовы и куда мельче, наступала, грозно рыча. Судя по доносившимся репликам, закон о правах потребителей она знала назубок, поэтому администратор скоро отступил, поджав хвост и униженно поскуливая, а девушка спрятала клыки, пригладила взъерошенную шерсть на загривке, встряхнулась и вернулась к кассе. К слову, моментально заработали две простаивающие, и очередь рассосалась.

– Пойдемте, – произнесли над ухом, и Алексей вздрогнул. – Вам далеко?

– Нет, я в этом доме… Погодите, а деньги?

– Потом отдадите, – девушка протянула ему руку. – Поднимайтесь. Им надо время от времени давать пинка, а то совсем охамели. Жаль только, что это на ваш поход за продуктами пришлось. Мне-то лишние четверть часа – ерунда, а вам… Авария?

– Нет.

– Извините.

– Служба, – сказал он, помолчав.

– Еще раз извините.

– За что? Вы же не знали.

– Меня зовут Лариса, – сказала вдруг она.

– Алексей, – ответил он и вдруг усмехнулся: – Знаете, воевать сроду не боялся, а вот выйти один на один с кассиршей не рискнул бы…

– Так кому что, – ответила улыбкой Лариса. – Я вас до квартиры доведу. И не сопротивляйтесь, нам еще продукты делить, я же все кучей свалила.

– Я вам деньги отдам.

– Там с вас двести рублей с мелочью, на телефон мне кинете, и дело с концом. Номер я вам оставлю.

Увидев его квартиру, Лариса попятилась.

– Это тут вы живете? – спросила она, выронив пакет.

– Существую. Можно, я возьму свой сыр и хлеб? Только я нагнуться не могу, извините…

Лариса решительно прошла на кухню, заглянула в мойку – оттуда поднялся рой мелких мошек, облепивших немытую посуду, – зажала нос и распахнула окно.

– В комнату не суй… – Алексей не успел. – Просил же…

– Я стесняюсь спросить, у вас тут что, рота бомжей ночевала? – спросила Лариса сдавленным голосом.

– Нет, здесь ночевал я один, – зло ответил он.

– Ну хоть простыни вы поменять могли? – мирно произнесла девушка, выходя из комнаты. – Я понимаю, вам убираться и гладить тяжело, и черт с ним, но содрать грязное и в стиралку засунуть можно? Или у вас и стиралки нет?

– Есть.

– И почему не стираете?

– А зачем? – спокойно спросил Алексей. – Какая мне разница, подыхать на чистом белье или на грязном?

– Вы же вроде вполне живы, – нахмурилась Лариса.

– Это временно. С моим диагнозом да при нашей медицине долго не живут.

– Каким диагнозом? – тихо спросила она и потянула его на маленькую кухоньку, к диванчику. – Что с вами? Рак?

– Да какой рак! – вспылил он. – Если бы… Все намного проще: множественные осколочные ранения, сложные переломы обеих ног, пяти ребер и травма позвоночника, ну там еще по мелочи… По голове тоже прилетело. Контуженный я, одним словом. Ходить без палки, обещают, сумею, но и только. Вы ведь видели, я даже очередь выстоять не могу!

– Эту очередь не всякий здоровый выстоит, – совершенно серьезно сказала Лариса, сунувшись в холодильник. – А с такой диетой вы от голода загнетесь. Пенсия… совсем никакая?

– Нормальная пенсия, – буркнул он. – Мне просто в магазин идти… целая история. А заказывать на дом – слишком дорого, мне не по средствам. Спасибо, есть где жить.

– А родственники?

– Я детдомовский.

Лариса подошла вплотную, глядя в упор. У нее были странные глаза, карие, очень светлые, и, видимо, вывеска ресторанчика за окном бросала отблеск – ларисины глаза отсвечивали оранжевым.

– Потеряшка, – непонятно сказала она. – Для начала тебя нужно просто накормить.

Возражений она просто не слушала, а оказать сопротивление даже девушке вдвое меньше и слабее него Алексей сейчас не мог. Ну не палкой же ее бить!

– Леш, в твоей квартире жить нельзя, – сказала она час спустя. Он уже наелся простецкой, но очень вкусной яичницы, и теперь хотел только спать. – Тут пахнет падалью.

Он вздрогнул.

– С чего ты взяла? Я вроде не настолько себя запустил!

Они как-то незаметно перешли на «ты».

– Не в тебе дело, ты нормальный, тут другое. Просто на кухне быть еще можно, в ванной тоже, а в комнате несет так, что просто с ног сшибает. Не думай, я не психическая… Ты же и сам чувствуешь?

– Ну… – помолчав, ответил он. – Мне тут тошно, мерзко, все время тянет наружу, а я ведь не могу далеко уйти… Я будто привязан к этому месту.

– Тебе эту квартиру выделили после детдома?

Алексей помотал головой.

– Нет, что ты! Тогда мне досталось местечко в общаге, веселой такой, я ж в ПТУ учился… Потом я ушел в армию, остался на контракте. В итоге купил эту вот халупу, ее очень дешево отдавали, агент еще сказал, что мне подфартило, на такие квартирки большой спрос, по случаю подвернулась…

– Лешка, тебе нельзя здесь оставаться, – совершенно серьезно сказала Лариса.

– Почему?

– Ты тут умрешь. Я не знаю, что и когда случилось в этой квартире, но я у тебя всего пару часов, и мне уже плохо, всю трясет. Извини, я пойду… Держи номер телефона. Звони, я всегда на связи.

Она ушла с этими словами, а он остался сидеть на кухне. Потом поднялся, сходил в ванную, умылся, лег на диван в комнате. Что-то кололо в позвоночник, не больно, но противно, видимо, перестоял сегодня, нельзя же… только поди объясни это кассиршам! Инвалиды обслуживаются вне очереди, а у него еще даже бумажки нет…

«Ну почему не сразу? – спросил он у потолка. – Почему умер Санька, у котрого была молодая жена? И Серега – его ждала девушка… И командир, у него уж внук, наверно, родился. А я, никчемушный и никому не нужный, выжил, только лучше бы, правда, сразу! Меня-то никто не ждал. Не хочу я больше… Всю жизнь это будет со мной – инвалид. На работу не возьмут, даже охранником, я бегать не могу, а поди догони какого-нибудь воришку! Вдобавок там все свои… Грузчиком? Смешно! Счетоводов и кассиров без меня хватает, образованных вдобавок, а не ПТУшников… Жить на пенсию? Спасибо, не хочу, уж лучше бы сразу… сразу…»

Он рывком сел на постели, забыв, что делать так ему строго запрещено.

– Я не хочу жить, – сказал он темноте. – Не хочу. Зачем?

Покончить с собой он тоже не мог: не представлял, как. Он был крепким, раз уж ухитрился не погибнуть в той мясорубке, а быстрых и надежных способов не знал. Прыгнуть из окна – не выход, там внизу деревья, в лучщем случае зависнешь на ветках на потеху соседям, в худшем – покалечишься окончательно. Застрелиться не из чего, зарезаться – это еще суметь надо. Отравиться нечем, обезболивающее у него в таких дозах (экономят!), что до потребного количества еще пару лет копить придется, и то откачают…

Безнадежность затягивала, внутри что-то мучительно ныло, не болело, свои боли он прекрасно различал: то позвоночник тянет, то ноги выкручивает, то в ребра стреляет, – а это было не телесным, нет.

Алексей увидел в окне луну – желтую, будто волчий глаз – и вздрогнул. И еще раз, когда затрещал мобильный.

– Леш, ты как? – спросила Лариса. – Извини, если разбудила, но я что-то маюсь, душа не на месте…

– Я не спал.

– Нормально все?

– Нет, – помолчав, ответил он и вдруг добавил: – Мне страшно.

– Я сейчас приду, – сказала Лариса и отключилась прежде, чем он успел отказаться.

Смог зато встать и доковылять до двери до того, как она явилась. Только порога Лариса не переступила, отшатнулась, отпрыгнула даже на лестничную клетку.

– Лешка, выходи, – серьезно сказала она, как-то взъерошившись. – Пожалуйста. Тебе там нельзя оставаться, неужто ты сам не чувствуешь?

– Ничего я не чувствую… – ответил он.

– А почему не спал в четыре утра? Выходи! Возьми быстро вещи, лекарства, что у тебя еще ценного… Только скорее!

Он покидал в сумку белье, пару рубашек, джинсы, упаковку обезболивающего, а больше ему нечего было брать. Деньги, паспорт – в карманах, вот и все.

– Пойдем скорее, – попросила Лариса, зажимая нос и отступая все дальше от двери, ближе к лифтам.

И вот тут ему почему-то стало страшно. Настолько, что спина заледенела. Он судорожно пытался припомнить, были ли в квартире, когда он туда въехал, иконы… Там прежде вроде старуха какая-то жила, одинокая, внуки продавали жилплощадь, иначе было не поделить наследство, сказал агент. Вроде не видел… Да что за чушь, он все равно ничего не понимает в этих суевериях!

А если Лариса из тех, кто находит таких вот одиноких, стариков и инвалидов? Как их? Черные риэлторы? Запугает, подсыплет чего-нибудь, потом сам не заметишь, как подмахнешь документы и останешься на улице…

Да и ладно, подумал Алексей, пусть даже она ведет его на верную гибель, разве не этого он хотел? Лишь бы побыстрее.

Уже на улице Лариса несколько раз вдохнула и выдохнула, потрясла головой и посмотрела на Алексея.

– Господи, жуть какая… – выговорила она. – Неужели ты не чувствовал?

– Чего?

– Как оттуда мертвечиной несет.

– Н-нет… Я просто лежал и думал, что хочу сдохнуть поскорее, – честно ответил он. – Только не знаю, как.

– Вот дурак же какой… – Лариса продышалась и успокоилась. – Ну и квартирка… Интересно, сколько народу там умерло и почему? Фу, завтра поговорим. Давай сумку, идем скорее.

– Куда?

– Ко мне. Я в доме напротив живу.

У Ларисы была крохотная двушка: одна комната побольше, проходная, в ней помещалась сама хозяйка, в другой, поменьше, она поселила неожиданного постояльца. Еще тут обитали две кошки, которые сперва шарахнулись от гостя, а потом обшерстили ему джинсы, отираясь о ноги. Казалось, в кошачьих эволюциях была какая-то система, но Алексей так хотел спать, что уже ни о чем не мог думать.

– Все, успокойся, – сказала Лариса, притащив ему плед. – Тут тебя не тронут.

– А? Кто?

– Никто. Спи. Не холодно? А то я сейчас еще одеяло найду…

– И так отлично… – пробормотал он сквозь сон. – Влад, не надо так… прошу, не надо, мы выйдем… Влад…

Кошки переглянулись и устроились у него по бокам, и обе ровно заурчали, только вот Алексею в их урчании слышался рокот танковых траков и гул вертолетного винта…

Просыпаться теперь было больно. Сперва надо было осторожно выпрямиться и о-очень аккуратно потянуться, потому что больной позвоночник насилия над собой не переносил. Потом проверить, что там с ногами. Ну и вздохнуть поглубже, ребра тоже не давали спать на левом боку, к примеру.

Вздохнуть не вышло: поверх пледа лежали две кошки, и согнать их не было никакой возможности. Да и не хотелось, если честно, они были теплые, мягкие и так уютно урчали… Все равно торопиться некуда, подумал Алексей, глядя в незнакомый потолок и неожиданно понимая, что выспался. Что ночью ему не мерещилась никакая чертовщина, и даже мертвые товарищи снились не мертвыми, а живыми и веселыми.

Он не выдержал и поискал свой мобильник. Тот оказался заботливо подсунут под подушку. На часах было далеко заполдень.

– Ну тогда я вообще не встану, – сообщил Алексей угнездившимся на нем кошкам и закрыл глаза. У него ничего не болело. Правда, хотелось пить, но бутылка с водой оказалась рядом с диваном, на полу. Алексей выпил несколько глотков, чтобы промочить пересохшее горло, а потом понял, что снова засыпает.

Одна из кошек, палевая красотка с голубыми глазами, явно породистая, перебралась к нему на грудь. Вторая, плебейски-полосатая и желтоглазая, улеглась на ноги. Они переглянулись и синхронно заурчали.

Очнулся Алексей как от удара, не сразу понял, где находится – в комнате было темно, только за окном светил тусклый желтый фонарь. А, нет, не фонарь, луна, сообразил он, все-таки пятый этаж, какие фонари?

– Ты что, весь день проспал? – спросила Лариса, заглянув в комнату. Кошки спрыгнули с дивана и побежали к хозяйке, принялись тереться о босые ноги. – Я с работы прихожу, в квартире тишина, темнота, я уж думала, ты ушел…

– Проспал, – сознался он, осторожно садясь на диване. – Кошки меня оккупировали и не выпускали. Кстати, как их зовут?

– Никак, – ответила она. – Просто кошки.

– А если подозвать надо?

– Ну… говоришь «кошки!», они и приходят, если захотят. Или обе, или по одной, это уж как им заблагорассудится, – пожала плечами Лариса и посадила палевую себе на плечо. Та потянулась и улеглась наподобие воротника. – Только с полосатой не вольничай, она дворянского происхождения, может и когтями полоснуть, и покусать.

– Понятно… – Алексей медленно встал и дернулся – в позвоночник будто раскаленную спицу воткнули. Ну правильно, столько времени без движения провел… – Лариса, а что все-таки ночью произошло? Ты себя очень странно вела.

– Ты тоже, раз уж потащился за незнакомой девицей неведомо куда, – ответила она и щелкнула выключателем. Яркий электрический свет отсек тусклое сияние луны, и наваждение схлынуло. – Я же могла оказаться мошенницей и обнести твою квартиру, пока ты дрых.

– А что у меня там брать?

– Ну, взять кредит по твоему паспорту.

– Паспорт на месте, – сообщил Алексей, хлопнув по заднему карману.

– Да ну?

Он сунул в карман руку и вынул… пустую обложку.

– Я бы проснулся, если бы ты полезла меня обыскивать! – неверяще произнес он. – Я же не снимал джинсы, лежал на спине, а сверху еще кошки были!

– Я тебя и не обыскивала, – серьезно ответила Лариса и протянула ему документы. – Держи. Я зашла к тебе, ты ведь даже дверь не запер, хорошо, ключи в куртке нашлись, я закрыла, когда уходила… Сказать, где я паспорт нашла?

Алексей нахмурился.

– В комнате где-нибудь? Может, когда я джинсы надевал, вытряхнул нечаянно?

Лариса вздохнула.

– Под ванной он лежал. В луже. Видишь, еще влажный.

– Как он туда попал?!

– Я откуда знаю? И тем более я представления не имею, почему твой медицинский полис оказался в морозилке. Ты его там от врагов прятал, что ли?

Алексей встряхнул головой. Он ничего не понимал. Ну ладно, паспорт в самом деле мог выпасть из кармана, а он не заметил и случайно запинал его под ванну. Ага, предварительно вытащив из обложки! Но полис-то как в холодильник угодил? Он что, рехнулся? Последствия контузии дают о себе знать?

– А сберкнижка оказалась в вентиляции на кухне, – добила Лариса, протянув ему голубую книжечку. – Ну там наверху такая решеточка, она на три винта прикручена, а четвертого нет, угол отстает. Вот туда она и была засунута. А вот это, – она вернула ему пенсионную карточку и кредитку, – под ковром в комнате. Диваном прижаты, как будто ты их под ножку подкладывал, чтоб он не шатался. И вот еще справки какие-то, там же лежали. И права водительские.

– А военный билет? – спросил Алексей неверным голосом. Ему было страшно.

– Держи. Он честно был заложен в том Гоголя. Если конкретнее, в «Мертвые души». – Лариса сделала шаг к нему, и он невольно попятился. – Ты что? Леш?

– Я с ума сошел, наверно, – честно сказал он. – Я же был уверен, что все документы при мне. Ларис, я не пил, мне нельзя… а таблетки мозги не отшибают, это точно. Значит, наверняка чокнулся, раз рассовал все это по углам, а потом начисто забыл… Лариса, вызывай психовозку. Я хоть и покалеченный, но все равно могу быть опасным…

– Ты совершенно не опасный, – серьезно ответила Лариса, взяла его за руку и потянула за собой в большую комнату. – И ты не псих. Ты же наклониться не можешь, и как бы ты ухитрился затолкать паспорт в самый дальний угол под ванной? Ну, допустим, палкой… Но диван-то ты бы точно приподнять не сумел. И добраться до вентиляционной решетки – тоже, будто я не видела, как ты пытаешься сыр с верхней полки достать, а решетка намного выше, я на табуретку карабкалась, и то еле дотянулась.

– Психи в момент обострения еще и не такое могут, – буркнул он. – А на адреналине люди и на сломанных ногах бегают, и со смертельными ранами…

– Может, и так, только потом ты бы последствия этих подвигов почувствовал, разве нет? – логично ответила она. – У тебя что-нибудь болит? Сильнее обычного, я имею в виду?

Алексей прислушался к себе и покачал головой.

– Значит, ты ни при чем, – серьезно сказала Лариса, усаживая его на свой диван. – Сейчас ужинать будем.

– Погоди! – крикнул он ей вслед. Дверь была за спиной, а резко повернуться Алексей не мог, только если всем корпусом, но на мягком диване это было не так-то просто проделать.

– Чего? – Лариса вернулась с тарелками в руках.

– А как ты все это нашла? – негромко спросил Алексей.

– По запаху, – без тени иронии ответила она. – Я тебе сказала, что от твоей квартиры несет мертвечиной. А у тебя совершенно другой запах, ты живой и теплый. Каюсь, меня пару раз стошнило, пока я искала в комнате, но я прибралась и проветрила. И захватила твои вещи, ты-то, я видела, взял всего ничего, а скоро похолодает.

– Погоди, ты что, хочешь сказать, что мне туда возвращаться не надо? – снова насторожился он.

– Тебе туда просто опасно возвращаться, – серьезно сказала Лариса. – Продай эту конуру поскорее и купи другую.

– Ты еще предложи батюшку пригласить, – фыркнул Алексей. – Чтоб бесов изгнал, которые документы по углам прячут!

– Не надо, не поможет, – покачала она головой, снова ушла на кухню и принесла аппетитно пахнущее овощное рагу и пару отбивных. – Ешь давай.

– А если я продам эту нехорошую квартирку, – задумчиво произнес он, – что будет с новым владельцем? Вдруг это окажется семья с ребенком? Что тогда?

– Не знаю, – честно ответила Лариса. – Я только сказала, что учуяла. А если ты думаешь, что я обманываю, так скажи – ты сегодня как спал?

– Без просыпу, – честно ответил Алексей. – Нет, вру, где-то после полудня очухался, воды попил и снова отключился, а потом глаза открыл – уже темно, только луна в окно светит и кошки похрапывают.

– Кошмары не снились?

Он покачал головой.

– Наоборот… Ну, ребята снились, да, но живые.

– А дома?

Алексей невольно передернулся.

– Ладно, можешь не отвечать, – вздохнула Лариса. – Ты ешь, ешь… Кстати, знаешь, хлеб, который ты купил, уже заплесневел.

– Плохо теперь пекут.

– Он в вакуумной упаковке, и ты ее даже не открывал. За ночь он испортиться точно не мог, я дату проверила – свежий. Был.

– Ларис, я не верю во всякую потусторонщину, – поморщился он.

– Ну и не верь, – она встала. – Ты чай с сахаром пьешь?

– Ага.

Лариса вернулась с чашками и зажатой подмышкой коробкой рафинада.

– Возьми, а то уроню, – попросила она. – Два раза таскаться лень.

– Проще было на кухню пойти, – сказал он, протянув руку за сахаром.

– Да ну, там пришлось бы на табуретках ютиться, она ж крохотная, я там только готовлю да завтракаю, – улыбнулась девушка, прихлебывая чай. Она пила зеленый, благоухающий жасмином и еще чем-то незнакомым. – Что ты носом шевелишь? Дать попробовать?

Чай немного горчил, и кроме жасмина в нем чувствовались нотки ромашки и вовсе уж неведомых трав. Уже остывший, он оставлял странное послевкусие, Алексей не знал, как его описать. Словом, это походило сразу и на запах разогретой летним солнцем цветущей поляны, и на запах чуть увядшей скошенной травы…

– Ларис, – сказал он, – мне все равно придется сходить домой. Документы на квартиру там, и ты их не найдешь, я тебе просто не объясню, как открыть тайник.

– А-а, я чувствовала, что должно быть что-то еще, но найти не сумела, – кивнула она. – Это где-то у той стены, где книжный шкаф?

– Да. За ним, – удивляться ему уже надоело.

– Леш, мы ж его не сдвинем!

– А его не нужно двигать, – невольно улыбнулся он. – Надо вынуть книги, а задней стенки у шкафа нет, это просто рама с полками. Зато есть ниша в стене, я случайно наткнулся, когда въехал и старые обои ободрал. Долго соображал, как открыть…

– Дореволюционного золотишка не нашел? – деловито спросила Лариса.

– Нет, ничего там не было, пыль одна. Но я решил, что мне этот тайничок сойдет вместо сейфа. Там и на квартиру документы, и еще всякое-разное… Много не помещается, но и так хватает.

– Ну, тогда надо их забрать, – кивнула девушка. – Я с тобой схожу, если не возражаешь.

«Ага, а на выходе меня под белы рученьки возьмут твои приятели, документы окажутся у них, паспорт тоже…»

– Только в выходные, ладно? – продолжила она, не заметив или сделав вид, будто не заметила, как изменилось выражение его лица. – Вечером мне туда как-то не хочется соваться.

– До выходных еще два дня.

– Тебе нужно куда-то? К врачу или… не знаю, на процедуры?

Алексей покачал головой. На физиотерапию он давно махнул рукой, потому что никакого толку от нее не было, разве что шрамы чесались, на всяких костоправов не было денег – цены они заламывали несусветные, да и все равно хирург честно сказал: постепенно само заживет, пусть даже вкривь и вкось, уж как собрали. На новые операции опять же нет денег, да и смысл? Как ни крути, в полную силу уже не жить.

– Только что я тут делать буду?

– А дома ты что делал? – удивилась Лариса. – Вон тебе книжки, вон телевизор…

– Не выношу этот ящик, – поморщился Алексей. – С утра до ночи одно и то же: менты, бандиты, любовь, кровь, шоу какое-нибудь, суд, новости, война, стрельба, разборки… тьфу.

– Саму воротит, – честно сказала она, – и это при том, что я в этом деле мало что понимаю. Однако мы, как это ни удивительно, живем в век высоких технологий, так что на телевидении свет клином не сошелся… Роутер видишь? Вон там, на телевизоре?

– Ага.

– А вот пульт. Тыкаешь вот сюда, лезешь в интернет и смотришь любое кино по выбору. Думаю, разберешься. Вон там еще диски свалены… Ну или просто в сети пошарь, у меня ноутбук не запаролен. Только не сотри ничего.

– Нет уж, ноутбук – это личное, – покачал он головой. – Так обойдусь.

– Ну и хорошо, – улыбнулась Лариса, прибирая со стола. – Вай-фай нормальный, в той комнате тоже телик есть, если сейчас захочешь чего-нибудь посмотреть. А я, извини, ложусь, мне вставать рано.

– Да я тоже лягу, что-то сон напал, – криво улыбнулся Алексей. – Только мне бы умыться…

– Ванная там, – указала она. – На ручке пакетик висит, я твою щетку, бритву и прочее прихватила. Твои полотенца синие. Если в душ не полезешь, посмотри, на стиральной машине влажные салфетки лежат. Тапки сейчас найду, у меня их запас, а то что ты в носках-то? Тут по полу дует.

В душ он действительно не полез, потому что к своей ванной привык, а тут не мог сообразить, за что ухватиться: очень уж тесно, едва повернешься. А падать ему совсем не хотелось. Так, частями вымылся, дальше выручили те самые салфетки, но и то сразу стало легче.

В дверь постучали.

– Что?

– Футболку-то чистую возьми, – сказала из коридора Лариса. – И тапки. Грязное в корзину кинь.

Она просунула в щель сверток и снова закрыла дверь. Ну и, конечно, с присущей ей тактичностью не забыла чистые носки и белье.

– В помыто-побритом виде ты намного симпатичнее, – сообщила ему Лариса, пока он созерцал застеленный чуть ли не хрустящим бельем диван. – Ложись. Окно закрыть или так оставить?

– Лучше оставь, – попросил он, – только кошки не выпадут?

– Нет, тут сетка, – девушка чуть притворила распахнутое настежь окно и пояснила: – Дождь пошел, к утру похолодает. Но спать под дождь – самое то, что нужно! Как будто все дурное вымывает, а?

– Точно, – сказал Алексей. Ему хотелось, как в детстве, с размаху рухнуть на диван, сунуться носом в подушку и спать без сновидений. Только поступить так он не мог – было категорически запрещено, а вдобавок чертовски больно.

– Спокойной ночи, – сказала Лариса и вышла, прикрыв дверь. Только щелочку оставила – для кошек, которые привыкли ходить куда им захочется и когда захочется. Если запереть дверь, поднимут мяв посреди ночи, пояснила она.

За окном шелестел дождь, сперва совсем слабый, потом он перешел в ливень, вроде бы даже послышался громовой раскат…

Разлепив глаза, Алексей увидел у себя перед носом усатую полосатую морду. «Дворянка» возлежала у него на груди и с интересом смотрела желтыми глазами в упор. Правда, когда он поднял руку, чтобы ее погладить, она живо соскочила на пол, еще и зашипела, мол, нечего вольничать! На ее место пришла палевая, внимательно пригляделась, пощекотала усами и тоже ушла, задрав пушистый хвост.

«Опять полдень! – посмотрел он на часы. – В чай она мне что-то подмешивает, что ли?»

Алексей заставил себя встать, одеться, умыться, побриться и прибрать постель. На кухне его ждала записка: «Обед в холодильнике, разогрей. И кошкам положи поесть, их корм на дверце».

Он заварил чаю и, пока тот настаивался, медленно обошел квартиру. Та была совсем маленькой, особенно для его габаритов, но очень продуманно и со вкусом обставленной. Видно было, что на ремонт тут денег не пожалели. Крохотная кухонька сверкала чистотой, уютный диван в гостиной так и манил присесть и включить большой ЖК-телевизор… Собственно, больше заняться было нечем, и Алексей, прихлебывая чай, попытался разобраться в управлении этим адским порождением человеческого разума. Получилось, как ни странно, и он с удовольствием нашел несколько фильмов, которые давно хотел посмотреть, да сперва отыскать их не мог, потом времени не хватало, да и вовсене до кино было.

– Освоил шайтан-машину? – спросила за спиной Лариса, и он вздрогнул: даже не услышал, как хлопнула входная дверь, да и шагов не различил. И не обратил внимания на то, что кошки задергали ушами, а полосатая пошла проверять, что там такое. «Теряю хватку, – мрачно подумал Алексей. – Превращаюсь в диванный пуфик, придаток к пульту от телевизора.»

Она ушла на кухню, включила чайник, что-то напевая, потом вернулась в комнату.

– Ты чего не пообедал-то?

– Да я проснулся опять после полудня, какой тут обед? – сказал он, поставив фильм на паузу. – Чаю выпил и ладно. Кошек накормил.

– Ну и отлично, значит, ужин готовить не надо, сейчас разогрею, и все.

– Завтракать будем в ужин? – припомнил Алексей «Республику ШКИД».

– Обедать, – строго ответила Лариса и улыбнулась. – Слушай, а ты правда лучше выглядишь. У тебя, похоже, недосып был просто зверский… Сознайся, ты плохо спал? Или кошмары видел?

Он кивнул. И еще раз.

– Как-то… урывками, – сказал он. – Просыпался каждый час, смотрел на часы – три, четыре, пять, шесть, скоро можно вставать… А что видел, пересказывать лучше не стану.

– И не надо, – Лариса коснулась его руки. – Досматривай, я пока еду разогрею.

– Сюда не таскай, я на кухню приду!

Наверно, на смену недосыпу пришел пересып, потому что глаза упорно не хотели закрываться. А может, мешала луна, фонарем светившая точно в окно. Кстати, вспомнил Алексей, у Ларисы не было ни штор, ни занавесок, голые окна. А даже если развернуться на диване, так лунный квадрат оказывается прямо перед глазами, и никуда от него не денешься…

Он соскальзывал в дрему, но тут же выныривал в реальность, и еще мерещилось, будто где-то кто-то очень тихо поет «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю», и от этого делалось жутко.

«Пойду хоть чаю налью», – подумал Алексей, осторожно встал и вышел из комнаты, надеясь не разбудить хозяйку. Зря старался: она не спала, лежала, свернувшись клубком на своем необъятном диване в обнимку с ноутбуком – тот слабо светил экраном.

– Ты чего? – спросила Лариса, ткнув на паузу.

– Да так… Кстати, уже полчетвертого. Тебе разве не на работу?

– У меня дурная привычка: лечь рано, потом проснуться заполночь… и смотреть старые мультики или фильмы, а потом лечь обратно, – улыбнулась она. – Я тебя разбудила? Я тут «Бременских музыкантов» гляжу, помнишь?

Лариса снова коснулась тачпада, музыканты запели «Придет серенький волчок и укусит за бочок!», а Алексей почему-то вздрогнул.

– Я спросить хотел, нельзя ли чем-нибудь окно завесить? А то луна в окно светит, как фонарь, – сказал он.

– Ой. Я ж тебе не сказала, – Лариса села ровно. – Там жалюзи, слева механизм, пойдем, покажу. Я, когда ремонт делала, решила всякие тряпки не вешать, он только пыль собирают. И я люблю на луну смотреть, а вдобавок тут закат отличный… Вот, тут дернешь за веревочку – они и закроются.

– Спасибо, – кивнул Алексей, прислушался и добавил: – Какая у тебя тишина…

– Ха, – ответила она, – хромай поближе, объясню, почему.

Почему-то это прозвучало совершенно не обидно.

– Смотри, какой толщины тут стены, – кивнула девушка. – Руку вытяни и прикинь. Прежде капитально строили!

– Да уж, – оценил он стену толщиной в добрые полметра, если не больше.

– А вон там, – Лариса указала за окно, – школа-интернат для глухонемых детей и их скверик. Ясно, почему тут так тихо? Я эту квартирку выбирала не только по цене, мне хотелось комфорта. Тут только у кухни окна выходят на обычный двор, но много ли я там времени провожу?

– Я отвык от тишины, – сказал Алексей.

– Привыкай заново. Ты очень задерганный, тишина тебе необходима.

– Как терапия?

– Да, – без тени улыбки ответила Лариса. – Лучше бы тебе за город, в санаторий какой-нибудь, не лечиться, а просто побыть в лесу несколько дней, но пока не стоит.

– Куда уж мне в лес…

– Тогда ложись, я жалюзи закрою. Вот, гляди… – Она потянула шнурок, и комната сделалась полосатой. – Рассказать сказку на ночь?

– Расскажи.

– Когда я сюда въехала, жить тут было нельзя. Ремонта не делали годов этак с пятидесятых, – начала Лариса, присев у него в ногах. – Сам видишь, какая тут планировка: комнаты длинные и узкие, и вдобавок обои были в тонкую вертикальную полоску, вот как луна сейчас через жалюзи светит, и желтые, кстати. Или выцветшие, это уж я не знаю. Первым делом я их оборвала, а то ощущение было, словно я в клетке. Ну а потом думала-думала, искала всякие интерьеры поинтереснее. Ты видел, большая комната у меня теперь разгорожена декоративной стеночкой, за ней рабочее место, остальное – вроде как гостиная. А тут – потолок ступенчатый, не обратил внимания?

Алексей запрокинул голову и убедился в этом.

– И вон тот шкаф разгораживает комнату на две зоны, – сказал он.

– Ага. Что было на кухне, я тебе даже пересказать не могу, до сих пор жуть берет, как вспомню эти полчища тараканов, но постепенно я привела это в божеский вид. Крепостица получилась, может, и небольшая, но прочная, – улыбнулась она. – Без лифта, конечно, неудобно, ну да и ладно. Пианино мне на пятый этаж затаскивать не нужно, мебель вся новая, разборная, заплатила раз за доставку – и дело в сторону…

– Как – без лифта? – не понял Алексей.

– Просто. Тут нет лифта и мусоропровода, баки во дворе.

– Но мы же поднялись…

– Ну да, минут двадцать ковырялись, забыл, что ли? Ты какой-то полуживой был, спасибо, сосед попался – собака у него что-то не то сожрала и на улицу запросилась спозаранок, вот он и помог тебя довести.

– А мне почему-то казалось, что лифт был… – протянул он.

– Наверно, это ты о своем доме, – серьезно сказала Лариса. – Тут он конструкцией не предусмотрен. Кстати, тебе сложнее подниматься или спускаться?

– Спускаться, – ответил Алексей. – Больно. Руками не всегда получается самортизировать. Вверх-то проще, подтянуться я в силах.

– Ну ничего, – негромко произнесла она. – Ничего. Завтра… то есть уже сегодня отдохни как следует, а в субботу пойдем за твоими документами. Кстати, Серый, а у тебя координаты риэлтора, через которого ты квартиру покупал, остались?

– Да… а почему Серый? – дернулся он.

– Потому что у тебя фамилия – извини, я в паспорт заглянула, когда сушила, – Серегин, и тебя с почти стопроцентной вероятностью называли Серым.

– Ты права, именно так меня и звали, – невольно улыбнулся Алексей. – И в детдоме, и потом… Многие, кто фамилии не помнит, до сих пор уверены, что я Сергей.

– Если тебе не нравится…

– Да мне все равно. Серый лучше, чем Леша, – ответил он. – Ты про риэлтора спросила. На кой он тебе?

– Ну… – Лариса посмотрела в потолок. На противоположной стене обрисовалась ее тень – вытянутый силуэт и отсвет луны над ним. – Интересно было бы найти его и узнать, почему твоя квартира продавалась так дешево. Ты же сказал, что у тебя имелось только место в общаге, а однушка в этом районе стоит недешево. А жалованье у тебя вряд ли было очень уж большим. Сдается мне, с таких заработков квартиру не купить.

– Только не надо городских сказок о проклятых квартирах, в которых пачками умирают жильцы, а черный риэлтор, потирая руки, продает эти квадратные метры снова и снова, – поморщился Алексей. – Ну и у меня имелись… скрытые резервы.

– Это не сказки, Серый, – задумчиво произнесла она. – Это вовсе не сказки… Ладно, спи, у тебя глаза закрываются. И я пойду вздремну, мне уж вставать скоро…

«Нет, я разленился, – сказал себе Алексей, продрав глаза в третьем часу пополудни. – Нельзя же так! И, кстати, нужно сходить снять денег, не могу же я у Ларисы на шее сидеть… Завтра как пойдем за документами, заодно и возму, сколько там накапало.»

Заварив себе чаю, он подумал и все-таки рискнул включить ноутбук. Кем работала Лариса, он толком не знал, потому что в ответ на вопрос она сказала «задницу в офисе просиживаю». В закладках браузера оказались маловразумительные статьи о внешнеэкономической деятельности, в избранном – почта (три аккаунта), что-то вроде соцсети, только совершенно незнакомой, а еще сайт поиска вакансий. Менеджер, снова менеджер, экономист – зарплаты не особенно высокие, но должностей много… Алексей решил поискать что-нибудь для себя, хорошо, вовремя сообразил разлогиниться и зарегистрироваться от своего имени. Как он и ожидал, ничего приличного для человека с его образованием не было, а в уборщики и охранники он не годился по физическим параметрам. В смысле, для охранника в каком-нибудь магазинчике выглядел солидно, но с его травмами нечего было туда и соваться. Разве вот только податься в ночные сторожа на автостоянку, там хоть бегать не нужно, бди себе в будке да открывай автоматические ворота, если свои приедут. «А что, это вариант, – подумал он, – хоть малый, а приработок, я все равно ночами не сплю… Не спал.»

– Ты чего, Серый? – спросила Лариса, и он вскинулся.

– А ты откуда?

– С работы, – недоуменно ответила она. – Прихожу, а ты за ноутом спишь. Вернее, на ноуте. Он хоть цел?

– Цел, – сконфуженно произнес Алексей, тронув тачпад. – Извини. Я работу искал, искал, а потом почему-то вырубился.

– Погода меняется, – философски сказала Лариса. – У самой голова полдня трещит. Сейчас поужинаем да заляжем, завтра нам на дело идти…

Погода точно поменялась, потому что наутро Алексей, матерясь сквозь зубы, с большим трудом умудрился сесть на диване: болело даже там, где не должно было болеть.

– Ты встал? – стукнула в дверь Лариса.

– Почти…

– Иди чай пить, остынет!

– Я попозже, ладно? – попросил он, дверь скрипнула, и Алексей быстро набросил на голые ноги плед, уж больно это было неаппетитное зрелище.

– Я тебе принесла, – сказала Лариса, поставив чашку на тумбочку. – Ты чего это расклеился?

– Сам не пойму, – честно ответил он, машинально погладив палевую кошку, прыгнувшую ему на колени. – Наверно, правда на погоду.

– Ага. И еще потому, что ты который день таблетки свои не принимаешь.

– Тебе почем знать?

– Облатка как лежала целой, так и лежит, – усмехнулась она. – Эх ты, стоик… Давай, приходи в себя да пойдем!

– Попробую… Ларис, еще в банк зайдем, ладно? Я денег сниму, а то что я тут у тебя…

– Диван ты не пролежишь, а на пожрать сними, конечно, – кивнула девушка, и не подумав отказываться. – Можешь и на коммуналку подкинуть немного.

После пары таблеток и горячего чая стало ощутимо легче, хотя спускаться с пятого этажа без лифта все равно было трудно. Ладно еще, по тротуару Алексей мог идти пусть и медленно, но самостоятельно.

– Лешенька, где ж ты был! – всплеснула руками соседка сверху, увидев его во дворе.

– В больнице, – живо придумал он. – А что такое?

– Леш, из твоей квартиры такой запах идет, через вентиляцию, наверно, что ужас просто! Я ж прям над тобой живу, умучилась проветривать! Ты холодильник, поди, выключил, а разморозить забыл?

– Я не выключал, – честно ответил Алексей. – Правда, Елена Матвевна, не выключал, разве что напряжение скакнуло, и он сломался? Старый ведь уже… Пойду проверю, что там такое. Извините за беспокойство…

– Проверь, проверь, а то невозможно просто!

В лифте Алексей повернулся к Ларисе и сказал:

– Ты же помнишь, у меня в холодильнике мышь повесилась. Там нечему стухнуть. Ну не труп же у меня под диваном завалялся!

Тут он вспомнил распиханные по углам документы и содрогнулся. Утешало только одно: приволочь кого-то в квартиру он не мог чисто физически, разве тот пришел сам. Впрочем, спрятать тело Алексей не мог тоже, не поднял бы, и даже не сумел затащить, например, в шкаф.

– Сейчас посмотрим, – хладнокровно сказала девушка и вынула из кармана его ключи. – Держи, отпирай…

Из открытой двери шибануло таким смрадом, что Алексей едва устоял на ногах, а Лариса мгновенно оказалась пролетом ниже, оттуда и крикнула:

– Серый, извини, я не могу!

– А я будто могу… туда в противогазе нужно заходить, – буркнул он, когда прекратили слезиться глаза. Потом сообразил: – Ларис, вызови лифт и нажми кнопку диспетчера. Скажи, задымление в подъезде, не пожар, какая-то химия, может, пацаны что-то жгли. Пожарная еще едет, а дышать нечем. Они в таких случаях врубают принудительную вентиляцию, чтобы вытянуло дым и всякую пакость.

– Сейчас, – отозвалась она. Через пару минут загудел лифт, потом Лариса поругалась с диспетчером, а затем взвыла вытяжка.

– Вроде теперь дышать можно, – сказал Алексей, когда девушка поднялась на его этаж.

– С трудом, но можно, – согласилась она. – Ты голова! Пойдем глянем, что там такое протухло, пока вытяжку не выключили. И дверь не закрывай!

Первым делом она открыла все окна, но это помогло мало, разве что теперь сквозило со страшной силой.

– Серый, в твоем холодильнике даже мыши нет, – сказала Лариса, заглянув туда и под раковину. – На кухне сравнительно чисто, тут просто нечему и негде так вонять! Немытая посуда не считается. У тебя нету скелетов в шкафу?

– Скелеты не воняют, – резонно ответил он, проходя в комнату. – Ты же искала тут документы, сама посуди, куда прятать тело? Под диван разве что расчлененка влезет. В шкафу только книги и кое-какая одежда… кстати, я пока документы достану.

– Давай, а я в санузле посмотрю.

До тайника Алексей добрался быстро, сунул бумаги и кое-какие ценные вещи за пазуху, и тут вернулась Лариса.

– Нет там ничего, – сказала она. – Из стоков не пахнет, ну разве чуть-чуть, это в старых домах бывает. Несет именно из комнаты…

Девушка огляделась, заглянула в диван, в ящик для белья, но кроме этого самого белья там ничего не оказалось.

– Серый, а почему у тебя половина комнаты новыми обоями оклеена, а вторая – нет? – спросила она.

– Потому что я затеял ремонт, а времени было немного. Я и делал в час по чайной ложке… Дошел до угла, а тут меня вызвали… – он помолчал. – Потом уже было не до обоев. Вон они, рулоны, в углу сложены.

– И часы остановились, – произнесла Лариса, глядя на старомодные часы с кукушкой.

– Они от прежней хозяйки остались, – пояснил Алексей. – Симпатичные, я не стал пока выкидывать, тем более, что они дырку на обоях прикрывают… ну, как в мультфильме о Простоквашино.

– Дырку… – она подошла ближе, привстала на цыпочки, осторожно сняла часы со стены и положила на диван. – Эту?

Он кивнул.

– Дай что-нибудь, я не достану рукой… палку свою хотя бы.

Алексей удивился, но требуемое протянул, и Лариса, примерившись, с размаху ткнула в дыру концом его трости и потянула вниз. Обои сошли, как обожженная кожа, и…

– Это не просто стенка. Это стенной шкаф, – сглотнув, произнесла она и попятилась, наткнувшись на Алексея. – Заклеенный обоями. И что-то мне не хочется его открывать.

– Не будем, – выговорил он, глядя на косые створки. – Надо вызвать полицию.

– Погоди…

– Я одного не понимаю, почему запах появился только теперь? – негромко спросил Алексей. – Я тут жил не один год, ничего не чувствовал, а теперь даже соседи жалуются! Даже если предыдущую владелицу убили и затолкали туда, я бы почувствовал эту вонь раньше… И, – добавил он, – как бы меня теперь не сделали маньяком. Кто знает, что там…

– Вот поэтому я тебе и говорю – погоди полицию вызывать, – жестко сказала Лариса. – У тебя есть алиби на последние…

– Три года, – прикинул он. – Полтора я был… далеко, в общем, потом лежал в госпитале, потом едва ноги таскал, это все соседи видели.

– Тогда вызывай. А легенда… Например, мы с тобой решили съехаться, а эту квартиру продать. Стали разбирать барахло, я сняла ходики, сунулась в дырку, а там шкаф. Обои содрали, а тут ка-ак завоняло! Дальше пусть сами думают, а пока пойдем отсюда, не то сами этой мерзостью пропахнем.

– Ты поэтому говорила, что мне здесь оставаться нельзя? – негромко спросил Алексей.

– Нет, я просто чувствовала. А теперь увидела. Только, – Лариса приостановилась, – одно непонятно. Обои очень старые, ветхие, а под ними газеты аж за шестидесятый год. Не могли ведь их каждый раз отклеивать и приклеивать обратно! Они бы давно в труху превратились.

– Думаешь, шкаф заклеен только с моей стороны? Тогда получается, что прячет там тела или еще что сосед. Оригинальная архитектура…

– Возможно, это когда-то была одна квартира, а потом ее перегородили. Дом-то старый, – сказала Лариса. – Ну да не будем гадать. Звони в полицию.

Наряд приехал нескоро, пережидать пришлось у Елены Матвеевны, потому что оставаться в квартире Лариса отказалась наотрез. Ну а соседка заодно согласилась быть понятой и позвала приятельницу из другого подъезда.

– Так, – сказал толстый усатый лейтенант. – Давайте по порядку. Вы, гражданин Серегин, проживаете тут уже несколько лет, верно?

Алексей кивнул.

– Ничего подозрительного не замечали?

– Нет. – Он вынул документы. – Я не так часто тут бывал. Видите, у меня даже ремонт не закончен.

– А-а, – с определенным уважением в голосе протянул тот, заглянув в удостоверение. – Ну хорошо. Потом, насколько я понимаю, вы осели дома…

– Вынужденно.

– И опять-таки ничего странного не замечали?

Алексей покачал головой.

– Спалось плохо, но я это списал на свои проблемы со здоровьем. А потом я познакомился с девушкой, – он взглянул на Ларису, – и когда она ко мне пришла, то сразу сказала – у меня жить невозможно. То есть холостяцкий бардак – это еще туда-сюда, недолго прибрать, но дух какой-то нездоровый стоит.

– У меня обоняние очень тонкое, – пояснила та, – всю жизнь от этого страдаю.

– Одним словом, мы перебрались к Ларисе, – продолжил Алексей, не очень-то и привирая. – Потом мне понадобилось забрать кое-какие вещи, ну, одежду, документы, вот и пришли. А Елена Матвеевна и говорит: Леша, что за вонь из твоей квартиры? Я удивился, у меня даже в холодильнике пусто, сами можете посмотреть… Дверь открыл – чуть сам концы не отдал!

Соседка кивала, подтверждая.

– Проветрили, стали искать, откуда может так пахнуть. Но тут разве что хомяка под диван запихнуть можно, – кивнул он на убогую обстановку. – И тут Лариса решила ходики завести, они симпатичные такие… Ну и уронила. А там дырка на обоях. Оттуда и несет. Мы обои чуть отодрали – а это не стена, а шкаф. Или просто дверь. Дальше уже не полезли, вас вызвали.

Полицейский почесал в затылке.

– Ну и кино, – сказал он. – Ладно, сейчас эксперт подъедет, посмотрим, что там. Потому что запашок-то и впрямь… знакомый.

– Вот именно, – мрачно ответил Алексей. Второй полицейский с недоумением смотрел на него и на хорошенькую маленькую Ларису, дескать, на что позарилась-то? Хотя, быть может, он ничего такого и не имел в виду.

Обои аккуратно сняли, впрочем, они и так отходили от стены пластом, обнажились перекошенные дверцы без ручек.

– Вскрываем? – деловито спросил кто-то.

– Давай, только аккуратненько. Понятые, двигайтесь поближе.

Понятые в волнении уставились на действо, стараясь не упустить ни малейшей детали. Им ведь предстояло пересказывать все увиденное товаркам во дворе!

Левая дверца треснула и повисла на одной петле. Правая отворилась со скрипом. За ними ничего не было, сплошная бетонная плита.

– Монолит, однако, – сказал один из бригады, простучав стену. – Что за юморист такое устроил? Этому бетону, если навскидку, лет пятьдесят, не меньше… Погодите, сейчас замер произведем… Так, гражданочка, вы наверху живете?

– Да, да, – покивала Елена Матвеевна. – Точно такая же квартирка!

– Тогда, чтобы особо не морочиться, метраж с вашей сравним, не возражаете?

– Ну что вы! Идемте…

– А не может там быть тайника? – подал голос Алексей, когда вернулся сотрудник со своими измерениями и придирчиво изучил поэтажные планы, любезно предоставленный как Еленой Матвеевной, так и самим Алексеем. – Глядите, вот как в шкафу. Я когда ремонт начал, нашел случайно.

– Да нет, тут-то явно выдолблена ниша, причем не очень аккуратно, и пристроена потайная дверка, – присмотревшись, ответил эксперт. – А здесь просто стена, в которую за каким-то лешим вмурованы створки шкафа. Надо квартиру с той стороны проверить. Тут однозначно ничего нет и спрятать попросту негде! До сантиметра все совпадает, то есть стену не наращивали. А вы представляете, каково долбить нишу даже вот под эти дверки?

– А запах-то откуда? – поинтересовалась Лариса. – Вы же чувствуете!

– Еще как чувствую… Будем разбираться, может, по вентиляции идет. А вы…

– Мы будем у меня, это дом напротив, – предвосхитила она вопрос. – Вот адрес и телефон. Серый, ты ключи оставишь?

– Конечно, у меня, если что, запасные есть, – ответил он, расписался, где попросили, и поинтересовался: – Мы можем идти?

– Идите, – разрешил лейтенант. – Из города только не отлучайтесь.

– Не станем, – ответила Лариса, и только во дворе выдохнула с облегчением. – Ну и квартирка! Серый? Ты что, Серый? Нехорошо?

– Голова закружилась, – сказал он, неловко присаживаясь на лавочку. – После этой вонищи, наверно… Ларис, отвернись!

– Зачем?

– Меня сейчас стошнит, отвернись, прошу!

Спасибо, мусорка оказалась рядом, хоть не уделался и двор не уляпал. В себя он пришел от того, что Лариса осторожно вытирала ему лицо влажными салфетками, которые таскала с собой всегда и везде, а потом подсунула бутылочку с водой.

– Что с тобой такое?

– Не знаю… никогда такого не было, – ответил он, приходя в себя и стараясь дышать в сторону. – Нет, вру, бывало с перепоя или похмелья, но тут-то с чего бы? Ладно бы в квартире, ты сама говорила…

– Пойдем, – помолчав, произнесла Лариса. – Тебе прилечь надо, трясет всего. Давай, Серый, вставай. Нужно встать.

И он встал на свои переломанные лапы.

Чуть отлежавшись – после позорной сцены разнылись ребра, – он начал припоминать, что еще насторожило его в той квартире. Что-то там было не так…

– Лариса! – позвал он, слыша, как она носится туда-сюда по коридорчичку.

– Чего? – сунулась к нему девушка. – Вода кончилась?

– Нет… Присядь на минутку.

Она села у него в ногах.

– В квартире кое-что было неправильно, – сказал Алексей. – Например, диван стоял не так, как раньше. Он всегда был вплотную придвинут к стене, а теперь нет.

– Так это я его сдвинула, когда документы искала.

– А ковер?

– А что с ним?

– Он тоже от хозяйки остался, только прежде на стене висел. Вот я и подумал, что с ним поуютнее, да и босиком можно ходить, выбил, почистил да и постелил. Только там на одном углу какое-то пятно, то ли от йода, то ли еще от чего-то, оно ни в какую не отдиралось. Вот я и развернул ковер так, чтобы оно было под диваном, в дальнем углу, у окна. А теперь оно спереди, у двери.

– Н-ну извини, – произнесла Лариса. – Чуть подвинуть диван и приподнять ковер мне еще по силам, а развернуть его – уже нет.

– Я и сам понимаю…

– Кстати, когда я там шарахалась, у окна никакого пятна не было. Документы твои лежали именно с того края, я хорошо помню, как от пыли расчихалась…

Алексей невольно поежился.

– Точно, барабашка какой-то… – сказал он. – Ларис, а паркет? Тебе в нем ничего странным не показалось?

– Какой паркет? – недоуменно спросила она.

– Ну в комнате. Он тусклый был, лак давно облез, а мне циклевать и красить лень было, ковер кинул, и ладно… а теперь вроде он поярче.

– Серый, там нет паркета, – серьезно сказала девушка. – Там линолеум с рисунком под паркетную доску, на кухне точно такой же, только совсем вытертый.

Он помолчал, потом медленно выговорил:

– И после этого ты хочешь сказать, что я не схожу с ума?

– Знаешь, порой живут своей жизнью вещи, когда не следишь за ними… – задумчиво произнесла Лариса, подперев подбородок кулачками.

– Что? – вздогнул Алексей.

– Это из одной песни, – пояснила она и негромко напела: – Всё залеплено штукатуркой, замазано свежей краской, проведено много мелких работ… Как вернуться в другую жизнь, которая кажется сказкой, если всюду прошел ремонт?

– Меня от этой песенки в дрожь бросает, – сознался он.

– А у этой группы почти все такие. Потому она мне и нравится. – Лариса встала. – У меня там чайник вскипел. Будешь чай?

– Нет, спасибо…

Она неслышно вышла, прикрыв дверь, а Алексей, заложив руки за голову, уставился в ступенчатый потолок. Кажется, там был только один уступ? Или все же два? Он не присматривался, а теперь не мог вспомнить…

– Точно не будешь? – снова заглянула к нему Лариса. Алексей снова покачал головой. – Не возражаешь, если я балкон приоткрою? А то кошки гулять просятся, они у меня всегда там сидят, природу созерцают.

– Какой балкон? – вздрогнул он.

– Вот этот, – девушка приоткрыла дверь, спрятанную тенями от жалюзи. – Ты что, Серый?

– Не было же никакого балкона, – растерянно произнес он. – Ты показывала мне, как жалюзи закрыть, и я закрывал, потом открывал…

– Балда, – ласково сказала Лариса. – Ты просто внимания не обратил. Стена под окном отделана панелями, они батарею прикрывают, низ балконной двери – тоже, а его верх вполне сходит за второе окно.

– И я что, ручку не заметил и то, что на двери подоконника нет?!

– Подоконник есть, – ответила она и для доходчивости постучала по нему. – Эргономика называется! Пока тепло, у меня цветы на балконе обитают, а зимой мне их куда девать? Это я еще потом специальную этажерку достану! Вон она, за шкафом стоит… А ручка, если это тебя так волнует, под подоконником, а то я за нее все время цеплялась.

Он выдохнул с облегчением: хотя бы в этой квартире странности находили рациональное объяснение.

– Серый, прекрати выдумывать всякую чертовщину, – сказала Лариса и снова села рядом. – Слу-ушай… А что, если у той бабки, ну, которая жила в твоей квартире, были какие-нибудь ценности? Не зря же там тайник в стене! У того риэлтора вполне мог остаться дубликат ключей, и теперь…

– Ага, лунными ночами злоумышленники прокрадываются в квартиру, двигают диван, переворачивают ковер и снимают паркет, – кивнул он. – Под которым линолеум.

– А почему нет? Диван отодвинули, ковер скатали, чтоб не мешал, перекладывали, пока пол разбирали и простукивали, а потом положили абы как.

– А паркетную доску куда дели? – въедливо спросил Алексей.

– Вынесли. Много ее там, что ли? А во дворе есть контейнер для строительного мусора, сейчас постоянно кто-то что-то ремонтирует, никто и внимания не обратит на рабочих с мешками! Знаешь, сколько из моей квартиры дряни вытащили? Два контейнера забили!

– Н-ну… нелогично как-то класть паркет на линолеум, обычно наоборот делают.

– Ну вот этому я объяснения придумать не могу, – созналась Лариса. – Но на общем фоне это мелочь, не находишь?

– Да, – согласился Алексей. – А вот почему документы оказались в таких местах…

– Хм… То, что хранилось в тайнике, там и осталось? – подумав, спросила она.

– Да. Все в целости и сохранности.

– А это ты носил при себе? Тогда… – Лариса снова задумалась. – Я могу предположить только одно: у тебя на полу возле дивана бутылка с водой всегда стоит. Туда могли чего-нибудь подсыпать или подлить, чтоб ты дрых без просыпу и не мешал, ты ведь почти все время дома, а ночью рабочими не очень удобно прикидываться. Ты спросонок хлебнул и не заметил. А зачем они все это так распихали… может, из хулиганства, может, от злости, что ничего не нашли? Или… вот! Тебе бы пришлось все это восстанавливать, а на это масса времени нужна, ездить надо черт-те куда… то есть дома тебя бы не бывало подолгу! Сойдет?

– Пока да, – усмехнулся он, хотя подумал, что в таком случае документы проще было бы выбросить или сжечь. – Ладно… где там обещанный чай?

– Звонил тот лейтенант, – сказала Лариса через день, – сказал, ничего в твоей квартире не нашли. Ни трупов, ни пустот под полом, ни бриллиантов в диване или в ходиках.

– А за дверью что?

– Ничего. Лаза в другую квартиру нет, там несущая стена. А в смежной квартире уже года три никто не живет, хотя коммуналку кто-то оплачивает на год вперед. Сейчас вот владельца ищут, – пояснила она. – Может, по делам уехал, хотя мог бы и сдать квартиру… Но вдруг не захотел морочиться? Там такая же, как у тебя, только как бы в зеркальном отображении. Теперь полиция весь дом обшаривает, от подвала до чердака. Но, говорят, просто крыса могла в вентиляции сдохнуть, отсюда и вонища.

– Тогда остается последний вопрос: что же все-таки могли у меня искать? – задумчиво произнес Алексей. – Если твои предположения правдивы, конечно.

Какая-то мысль не давала ему покоя, зудела на границе сознания…

– Еще чаю налить? – спросила Лариса, и мысль сгинула, не оформившись толком. – Ты допивай, а я побежала собираться, не то опоздаю! И в комнату не суйся пока, – строго добавила она.

– Ларис, я сейчас не представляю вообще никакой опасности, если ты имела в виду то, о чем я подумал.

– Я не знаю, о чем именно ты подумал, – отозвалась она, – но мы с тобой знакомы без году неделя, а я не привыкла переодеваться даже при близких родственниках. Без обид!

– Я и не думал обижаться, – невольно усмехнулся он и налил себе еще чаю. Он у Ларисы получался каким-то удивительно вкусным, Алексей даже приучился пить его без сахара, признав, что так вкуснее.

– Пока, я ушла! – крикнула девушка из прихожей, дверь хлопнула, и наступила тишина.

Алексей неторопливо вымыл посуду, потом включил ноутбук и попытался найти что-нибудь о риэлторе, у которого покупал квартиру. Тщетно: эти фирмочки возникали, исчезали, объединялись, вливались в крупные компании… Последние отзывы были как раз примерно трехгодичной давности, и отзывались об этом конкретном агенте в основном благожелательно. Телефоны уже не отвечали, даже номер мобильного, который Алексей не без труда отыскал в записной книжке, принадлежал совсем другому человеку.

Тогда он попробовал найти что-нибудь об истории этого района, после получаса мучений чуть не захлебнулся в ворохе объявлений и прочего информационного мусора (все же он не был опытным интернет-серфером), но ему повезло выйти на сайт района. Там, правда, размещались в основном исторические сведения, старые фотографии, интервью с депутатами от района, телефоны всяческих контор, зато нашелся и форум, а на форуме – подраздел со всякими байками, которыми рано или поздно обрастает любой мало-мальски старый квартал. Однако ничего особенного не обнаружилось, ни страшилок о том, что дома построены на месте кладбища, ни о разрушенной церкви… Не было тут ничего, сперва пустырь и свалка, потом, где-то в пятидесятые, началась застройка. Дом Ларисы был как раз одним из первых, его появился чуть попозже. О сквере, правда, поговаривали, будто там нечисто, мерещится иногда ночами что-то странное, но, скорее всего, люди были либо в подпитии, либо замечали бомжей или бродячих собак.

Поняв, что ловить ему тут нечего, проще расспросить ту же Елену Матвеевну и ее приятельниц, Алексей начал искать совсем другое, и скоро понял, что без словаря и пары-тройки высших образований ему в противоречивых сведениях и жутковатых терминах не разобраться. Он, кажется, понял смысл забавного выражения, которое частенько использовали завсегдатаи форумов… Правда, сдаваться он не привык, решив, что постепенно сумеет вникнуть хотя бы поверхностно, чтобы понять, куда двигаться дальше. Увы, образования ему действительно не хватало…

Зазвонил мобильный, Алексей дернулся от неожиданности, обнаружил, что уже третий час дня и решил – это Лариса решила проверить, обедал он или нет. Номер оказался незнакомый.

«Ошибся кто-то», – подумал он и нажал на кнопку.

– Слушаю.

– Добрый день, а могу я Алексея Серегина услышать?

«Менты, что ли?» – подумал он и ответил:

– Вы уже слушаете.

– Серый! Это правда ты?! – гаркнула трубка.

– Нет, привидение. А вы-то кто?

– Не узнал? Самойлов я, Влад!

– Влад?! – не поверил Алексей. – Ух ты ж… а чего номер чужой?

– Да я его сменил давным-давно, старую мобилу уперли, а номер был на мать зарегистрирован. Чем восстанавливать, проще новый купить. А твой номерок я у Гришина надыбал, мы с ним часто пересекаемся, – пояснил тот. – Слушай, а куда ты пропал? Я к тебе заглянул вчера вечером, звонил-звонил в дверь, никто не отзывается. В общем, решил – вдруг найдешься…

– Да я и не терялся, – усмехнулся он, вспомнив вдруг странное Ларисино «потеряшка». – Я просто временно в другом месте живу, неподалеку.

– Зайду? – обрадованно спросил Влад.

Алексей подумал, что приглашать сослуживца в чужую квартиру, как минимум, невежливо, тем более, без согласия владелицы, поэтому сказал:

– Сегодня никак, я сейчас по делам. Ну и… я не один живу.

– Опа… – опешил тот. – Ты ж…

– Снимаю комнату, – поспешил пояснить Алексей. – Мы тут вдвоем не развернемся, она размером с ловушку для тараканов.

– А, – успокоился тот, – тогда ясно, хозяин не оценит моего вторжения.

– Давай завтра у меня, – предложил он. – Часа в два?

– Не вопрос! Чего захватить?

– Себе – чего угодно, а мне ни грамма нельзя, могу копыта отбросить, – честно ответил Алексей. – Закуску я обеспечу.

– Лады, тогда я тебя завтра во дворе буду ждать, – помолчав, ответил Влад.

– А Гришин-то что, не придет?

– Нет, он уже умотал. Велел привет передать и кой-какие сувениры.

– Что у тебя там за грохот? – невольно поморщился Алексей.

– Да это электричка моя подошла… Ладно, бывай, до завтра!

Связь прервалась, и Алексей отложил мобильный. Ну вот, хоть кто-то объявился… Только неизвестно еще было, как отреагирует Влад на вид сослуживца. Лишь бы не начал взгляд в сторону отводить, как очень и очень многие…

Лариса вот глаз точно не отводила, потому что с порога заявила:

– Серый, ты какой-то не такой! Что стряслось?

– Ничего, – усмехнулся он. – Старый друг нашелся. То есть это он меня разыскал. Хочет встретиться.

– Так пусть приходит, – живо ответила она, – я вам приготовлю чего-нибудь…

– Нет, мы лучше ко мне, – помотал Алексей головой. – Ну… наши воспоминания… Не надо тебе этого слушать. Тем более, Влад наверняка выпьет, а он тогда буйный делается, еще приставать начнет, чего доброго, или песни орать… кстати, это еще хуже.

– Ладно, я тебе с собой заверну, – фыркнула Лариса, – чтоб вам в магазин не мотаться.

– Ты деньги возьми, ну, за продукты, – сконфуженно сказал он. – Я и так весь дом обожрал, а моего друга ты кормить не подписывалась.

– Не кормить, а угощать! – отозвалась она из комнаты. – Но деньги давай. Я в выходной тачку возьму, слетаю в супермаркет, там выбор побольше и цены не очень кусаются.

– У тебя что, и машина есть?

– Одно название, что машина. Отцов «жигуль», жуткая таратайка, ржавая чуть не наполовину. Ну да сойдет покупки-то довезти, а по городу быстрее своим ходом…

– Ларис, – снова позвал он, – а родители-то твои где?

– У них дом в частном секторе, – пояснила она. – Ну там… сад-огород, куры, кролики, даже свиньи. Старший брат с семьей тоже там живет, дом большой, до города рукой подать, а детям куда лучше у леса и речки. А эта тачка… отцу водить уже нельзя: возраст, гипертония замучила, да и зрение подводит. Брат себе новую купил, на всю ораву. А я «жигуль» забрала.

– Ясно…

– Так, ты опять не обедал! – воскликнула Лариса, заглянув в холодильник. – Что ж за наказание!

– Да Влад позвонил, я и забыл, – сконфуженно ответил Алексей, потому что впрямь позабыл про обед и уже здорово проголодался.

– Тогда садись и ешь!

– Может, хоть разогреешь? – не удержался он и символически получил кухонным полотенцем по шее.

Влад расселся на лавочке на детской площадке, потому что другие, у подъездов, оккупировали местные старушки. Дети же в основном были на дачах, мамочки с колясками в это время удалялись по домам, словом, тут оказалось свободно и можно было втихаря покурить, развернувшись спиной к бабулькам.

– Серый! – Влад разлетелся было навстречу, но чуть притормозил, увидев походку Алексея.

– Только в охапку не вздумай схватить, – быстро предостерег тот: сослуживец был на полголовы выше и куда массивнее, а вдобавок здоров, как призовой бык.

– Да понял я, – пробормотал Влад, крепко пожав ему руку и символически облапив за плечи. Потом взял со скамейки здоровенный, подозрительно звякающий рюкзак и сказал: – Ну что, пойдем?

– Пойдем… погоди, куда тебя понесло? Я в этом подъезде живу, – кивнул Алексей направо.

– Да? А я был уверен, что в этом, – тот указал налево. – Хотя я у тебя всего один раз был, когда помогал диван заносить, и мы тогда поддали. Мог и попутать.

У Алексея в голове снова заворошилась та непонятная мысль, но на этот раз ее спугнула соседка, окликнувшая с лавочки под черемухой:

– Лешенька, здравствуй!

– Здравствуйте, – сказал он всем разом. – Как там, Елена Матвевна, пропал запах?

– Да, почти, – кивнула она. – По ночам, бывает, мерещится, но это видно, уж остатки. Тут вытяжку гоняли-гоняли… А ты никак возвращаешься?

– Временно, – улыбнулся он. – Вот, сослуживец в гости приехал, посидим немного.

– Мы не шумные, – быстро сказал Влад.

– Ничего, у Алеши всегда тишина, уж переживем разок… – махнула рукой соседка.

– Да и перекрытия такие, что хоть бегемот пляши – не услышишь, – добавила ее приятельница.

– Ну, мы пойдем, – сказал Алексей.

– Идите, идите… Ларисе привет передавай! Такая девочка славная…

Вдвинув Алексея в лифт, Влад протянул:

– Ах Лари-и-иса… Де-е-евочка… А ну колись! Кто такая, откуда взялась?

– Комнату я у нее снимаю, – пояснил тот. – Ком-на-ту! И всё.

– Серый, ты всегда был ходоком, – серьезно ответил Влад. – Ну?

– Ага, ходок из меня сейчас хоть куда, – усмехнулся он, отпирая дверь и подозрительно принюхиваясь. Вроде бы запаха не ощущалось. – Заходи.

– Пыль и тлен, как обычно, – изрек Самойлов, скидывая рюкзак на кухне. – Хоть стол бы протер, свинота. На нем танцевали, что ли? И чем пахнет, ведро, поди, мусорное протухло?

– На стол, наверно,

менты лазили, когда потолок проверяли, хоть газетку бы подстелили, правда что. А запах… – Алексей снова принюхался. Да, слабый, но он все еще ощущался. – Собственно, из-за него мне и пришлось съехать. Погоди, расскажу еще.

– А пошли в комнату, – предложил Влад. – Чего тут ютиться?

– Там стола нет, не на табуретках же накрывать.

– Серый, я, по-твоему, кухонный стол в одиночку не донесу? Поберегись! Вот так…

Влад отряхнул руки и огляделся.

– Эт-то что за инсталляция? – пораженно спросил он, увидев приоткрытые дверцы шкафа и бетонную стену за ними.

– Садись, расскажу тебе эту эпопею, – криво усмехнулся Алексей и стряхнул на диван свой рюкзак, не настолько увесистый и булькающий только бутылкой воды, зато с кое-какой снедью.

– Ща, давай сперва вздрогнем, закусим, а потом уже поговорим, – ответил тот, ловко пластая хлеб и разливая по первой.

– Влад, я же сказал, я не пью, – терпеливо повторил Алексей. – Нельзя мне.

– Да я понимаю, ты губы намочи чисто символически, и все, – сказал тот и поставил третью рюмку, накрыв ее ломтем хлеба. – Давай, друг, за встречу… дай бог, не последнюю.

Алексей едва нюхнул – отвык уже – и поставил рюмку на место, налил себе стакан воды.

– Ну а теперь расска… Слушай, а у тебя тут вроде раньше паркет был? – сам себя перебил Влад, занюхав выпивку черным хлебом. – Ты еще говорил, что ну его, возиться, бабкин ковер на пол кинешь, и ладно.

– Вот мне тоже казалось, что раньше в комнате был паркет, – спокойно сказал Алексей. Ну, если и Влад это помнит, значит, он еще не рехнулся.

– И диван какой-то не такой, – добавил вдруг тот. – У того ручки матерчатые были, мы еще ругались, что не уцепишься толком, а у этого деревянные. Поменял, что ли? Обивка вроде та же, а спинка пониже…

– Просто я его пролежал, – фыркнул Алексей, понимая, что вещи, кажется, действительно живут своей жизнью, если за ними не следить. – Или ты вырос.

– Юморист! Давай свою историю, короче…

Он рассказал всю эпопею с самого начала, особо остановившись на запрятанных по углам документах и версиях Ларисы (правда, выдал их за свои).

– К мозгоправу не ходил? – совершенно серьезно спросил Влад, уже прикончивший первый пузырь. Впрочем, ему это было что слону дробина.

Алексей помотал головой.

– Понимаешь, всему находится объяснение, – сказал он. – Даже запаху – крыса в вентиляции сдохла, вот и все.

– А дивану?

– Не знаю, – честно ответил Алексей. Влад уронил вилку и, сопя, полез за ней, чуть не своротив стол.

– А ковру? – спросил он оттуда.

– То есть?

– Это не тот ковер, – сказал Влад, выбираясь. – Узор похожий, но малость не такой: как сейчас помню, я у тебя ночевал, рассматривал его, мне там в завитках забавные рожицы мерещились. А тут только цветы. И пятно другого цвета. То было бурое, как от йода, а это лиловое, как от фукорцина, знаешь такую штуку?

– Прекрати, – попросил Алексей, – я и так психую. А если психану окончательно, не выдержу и выпью, и что тогда со мной будет, понятия не имею. Может, правда с катушек съеду.

– Ладно, извини, – покаянно сказал тот, похлопав его по плечу. – Может, просто освещение шутки шутит, как-то у тебя темнова…

– Что, и люстра другая? – не понял Алексей.

– Нет, просто одна лампочка перегорела, – как-то слишком быстро пояснил Влад. – Давай, вкручу, а то тебе сложно, поди?

– Если б у меня были эти лампочки… Так сойдет. Ну или на кухне одну выкрути.

– Ща…

Алексей задрал голову. Люстра как люстра, сколько он на нее пялился, лежа лицом вверх! Пыльная, правда, как невесть что, ну так подумаешь…

Она не пыльная, понял он вдруг. Просто плафоны матовые. А у него были обычные, такие, под хрусталь, советских времен. Эти очень похожи формой, только гладкие и матовые.

«Я вот спрошу… – подумал он, – спрошу Ларису, как она объяснит эту вот перемену! Что, злоумышленники и люстру другую повесили? И диван поменяли, и ковер? Может, они и меня подменили?»

– Влад, – позвал он, когда тот притопал с кухни и принялся вывинчивать ламочку. – Будь другом, поспрашивай меня о чем-нибудь. Ну… о прошлом.

– Прекрати, – сказал тот, сразу поняв, зачем это Алексею понадобилось. – Это все можно объяснить.

– И диван?

– Да. До меня только что дошло, ты сказал «ничего не нашли, ни бриллиантов в диване, ни еще чего-то», значит, диван вскрывали?

– Наверно…

– А этот целенький.

– Ага, добрые менты притащили мне новый взамен распотрошенного или заново обили этот и заодно подлокотники приколотили. Ну допустим, а люстра?

– Кокнули при обыске, может, в плафонах что-то искали, – невозмутимо ответил Влад. – А найти похожую – без проблем, на любой барахолке какая-нибудь бабка за копейки отдаст. Я так думаю, ментам порча имущества нафиг не сдалась, даже грошового. И ты ж все-таки инвалид, да после горячей точки…

– А ковер? – не отставал Алексей.

– Серый, я же пьяный тогда был, мало ли, какие мне там мордочки померещились! А пятно я вообще мельком видел, ты ж уволок ковер во двор, выбивать, пока я холодильник подключал!

«Вы все меня успокаиваете… – подумал Алексей. – Ладно Лариса, она тут прежде не бывала, но Владу-то это зачем? Стоп. А почему я решил, что Лариса здесь не бывала? Может, она знала эту бабку? Или сама хотела купить квартиру? Хотя нет, в свою она въехала пять лет назад, сама говорила… Но, может, как-нибудь подносила старухе сумку, я же видел, она всем старается помочь! А та ее зазвала на чай, и комнату рассмотреть Ларка могла.»

Одно Алексей понимал точно – он уже вообще ничего не понимает.

Звякнул мобильный.

– Серый, ты ночевать придешь? – спросила Лариса.

– Нет, у нас тут вечер воспоминаний.

– Тогда я дверь запираю. Ключи при тебе?

– На месте.

– Ну тогда спокойной ночи…

Она отключилась, а Влад заплетающимся языком выговорил:

– Серый, я у тебя заночую… как тогда, ага?

– Конечно. Одеяло в шкафу возьми да ложись. Не замерзнешь на полу?

– Не-е-е… – протянул тот, расстелил одеяло, сунул под голову опустевший рюкзак и захрапел.

А Алексей еще долго лежал без сна, разглядывая потрескавшийся потолок и треклятую люстру…

И очнулся, казалось, через пару минут от грохота, звона и доносящихся из санузла знакомых звуков. Уже светало.

– Влад, ты чего? – спросил он. – Ты вроде вчера не столько выпил, да под закусь…

– Ты не чувствуешь, что ли?! – выговорил тот, на мгновение оторвавшись от унитаза. – Вышел, блин, на кухню водички попить…

Алексей сунулся туда и моментально отпрянул: вонь стояла такая, что глаза слезились.

– Я на улицу, – выдавил Влад. – Рюкзак только возьму…

Хлопнула дверь. Алексей посмотрел на разгром в комнате, прихватил свой рюкзак и тоже вышел. Самому поднять и вернуть на место стол нечего было даже и пытаться, уж не говоря о том, чтобы собрать с пола посуду.

– Извини, но я с бодуна как это учуял… – Влад нервно курил у подъезда. – Скажешь, опять крыса? Вызвали бы уже санэпидстанцию или кто там этим занимается?

– Надо вызвать, – кивнул Алексей.

– Ну, пойду я, – тот поправил рюкзак. – Мне еще надо домой заскочить, а вечером поезд. Хорошо посидели, а?

– Да. Кого увидишь, передавай привет. Бывай.

– Не скучай, – тот протянул руку. – И избавься от этой жуткой хаты!

В глубокой задумчивости Алексей добрался до Ларисиной квартиры, открыл дверь – время было раннее, девушка только встала.

– Привет, – сказала она, заваривая чай, – как отдохнули?

– Там опять воняет, – мрачно ответил он. – Теперь на кухне. Влад как нюхнул, так его и вывернуло. Причем вечером если душок и был, то слабый, а сейчас – глаза режет.

– Ну нет, пора вызывать этих… которые крыс морят! – воскликнула Лариса, развернувшись.

– Вот и Влад так сказал… Ты что носом шевелишь? Я успел пропахнуть?

– Да нет… Серый, ты что, пил? Ты же сказал, что тебе нельзя!

– Не пил я! – даже испугался Алексей. Ну не мог же он в задумчивости выпить подсунутую Владом рюмку… или мог? – С чего ты взяла?

– Да от тебя разит, как из бочки со спиртом!

Алексей принюхался к одежде и расслабился.

– Влад на полу спал, а когда вскочил, стол опрокинул, – пояснил он. – Похоже, на меня полная рюмка выплеснулась, ну, которую за усопших ставят…

– Хорошо, что на тебя стол не упал, – выдохнула Лариса и зажала нос. – Фу, иди отмывайся и переодевайся!

Приведя себя в порядок, Алексей вернулся на кухню, получил чашку душистого чая и уставился в пол.

– Вещи опять живут своей жизнью, – сказал он невыразительно.

– То есть? – насторожилась Лариса.

Пришлось рассказывать.

– А… Не пугайся, Серый, – сконфуженно сказала она наконец. – Это моих лап дело.

– В смысле?

– В смысле, я решила сходить посмотреть, что там после обыска, взяла твои ключи, ты ж их на тумбочке бросил. Прихожу – так и есть, как Мамай прошел: диван разворочен, по всему полу куски поролона, на люстре два плафона расколочены… Я и вызвала обивщика, чтобы он это безобразие поправил. А люстру Елена Матвеевна у приятельницы нашла, у той в кладовке похожая оказалась. Пенсионерки же ничего не выкидывают!

– А ручки на диване откуда взялись? Деревянные?

– Так подлокотники были разворочены в хлам, обивка не держалась, целиком менять – долго и дорого, вот мастер и приделал планочки для прочности.

– А ковер?

– Я его почистила новым средством для мытья ковров, – ответила Лариса. – Он вроде даже поярче стал. Ты-то, поди, его просто выбил да вытряхнул? Во-от… ну только пятно все равно не вывелось, уж не знаю, каких инопланетян там расстреливали!

Алексей выдохнул с громадным облегчением. Даже изменившийся цвет пятна удалось разъяснить!

– Все, я на работу, – подскочила девушка. – Извини за самоуправство, но…

– Спасибо, – просто сказал Алексей. – Но теперь там опять бардак.

– Приберем, – ответила она и убежала. А он полез в интернет – на этот раз снова искать работу.

Работа оказалась – не бей лежачего, ночным сторожем на стоянке неподалеку, куда Алексей и собирался устроиться не так давно. В обязанности ему вменялось посиживать в будочке у въезда и до полуночи бдить (ну и впускать-выпускать машины с пропусками, что было совсем просто, шлагбаум-то автоматический!). Потом запереть ворота и обойти территорию. (На это, сказал начальник смены, можно и забить, потому что забор тут основательный, чего по темени шарахаться? Ну если только что-то подозрительное померещится или собака залает.) Дальше не возбранялось разгадывать кроссворды, читать, смотреть телевизор или даже спать. Не возбранялось также ставить по ночам левые машины за определенную мзду: мало ли, кто-то не хочет бросать свою ласточку возле дома, ну или там просто негде приткнуться!

Алексей в основном читал: телевизор он не переносил, тем более, что маленький переносной «Рубин» ловил только пару центральных каналов, а отоспаться он мог и днем. Лариса, узнав о его новом назначении, тяжело вздохнула и сказала, что вечером накормит его, поможет спуститься по лестнице, а утром он и сам прийти в состоянии. Потом порылась в закромах и добыла свой ридер, устаревший, но еще вполне рабочий. Только аккумулятор совсем не держал заряд, но в каморке сторожа, конечно, имелась розетка.

Прежде на чтение у него не было ни времени, ни желания. Теперь Алексей наверстывал упущенное и осознавал, что, в сущности, он дурак дураком. Свою коллекцию книг Лариса удалять не стала, выбирать самому пока не получалось – Алексей еще не понял, что именно ему интересно, – так что он читал подряд по списку, частенько не улавливая подтекста, не узнавая метафор и отсылок, уставая, потому что не было привычки, но все равно читал, поскольку был крайне упрям… И еще его несказанно удивляло, как это у девушки в подборке уживаются классика мировой литературы, фантастика с фэнтези, мистика, любовные романы, философские опусы, детективы и что-то наподобие «Приключений веселой братвы». В голове у него образовалась жуткая каша, но он надеялся постепенно ее рассортировать.

Приработок был пусть и не очень большой, но хоть какое-то дело нашлось, думал он. На стоянке Алексея особенно ценили за то, что он не пил, а еще ладил со здоровенным цепным кобелем Джеком, которого на ночь спускал (чтоб самому на обход не идти), а сделать это отваживался не каждый. Джек, однако, проникся к Алексею самыми нежными чувствами, встречал с повизгиванием, валяясь в ногах, а провожал жалобным воем.

Только вот в середине октября на стоянке сделось как-то неуютно, и дело было не в промозглой осенней погоде, кого ею напугаешь? Просто неприятно было выходить в темноте из сторожки, а Джек не шел осматривать свои владения, все норовил отсидеться в будке или на крыльце. И пару раз выл по ночам, чего за ним прежде не наблюдалось. И другие сторожа поговаривали: дескать, сидишь, футбол смотришь или там чаи гоняешь, а из-за окошка на тебя будто пялится кто-то. Выглянешь – никого, пусто.

Алексей и сам иногда ощущал нечто подобное, иногда вроде бы замечал, как что-то мелькнуло снаружи, но это могли просто быть просто тени деревьев, подсвеченных фонарем.

– Скорей бы уж зима, – сказал он в выходной Ларисе. В смысле, это у нее был выходной, а Алексею как раз предстояло выйти в ночь, у него был график два через два.

– Почему?

– Снег выпадет, все посветлее будет, – пояснил он. – Сейчас темень такая, мерещится невесть что…

– У тебя опять паранойя разыгралась? – спросила она.

Да, в доме Алексея потравили крыс, запах снова пропал, но возвращаться он не торопился. Отвык уже как-то быть один, и раз уж не гонят… Да и до стоянки отсюда было ближе. Правда, его несколько смущало, что Лариса никогда никого не приводит к себе домой, даже родителей всегда навещает сама на своем драндулете. (Кстати, это был еще вполне крепкий и ухоженный представитель отечественного автопрома, зря она наговаривала.) Хотя, может, к ней приходят гости, когда постоялец на смене? Но он ни разу не замечал следов присутствия кого-то постороннего… Впрочем, это уж ее личное дело, решил Алексей и на этом успокоился.

– Если б только у меня, – вздохнул он. – Джек – и тот воет, а Сан Саныч говорит, он разве что щенком подвывал, а так даже не брехнет лишний раз, с понятием кобель. Жека поддавать начал сильнее обычного, говорит, не так страшно. Его как-то пришли сменить поутру, а он лыка не вяжет, так и спал до вечера…

– А почему вдруг? – заинтересовалась Лариса.

– Да непонятное что-то… То тени за окошком шмыгают, вон уж занавеску приладили. То глаза чьи-то мерещатся… ну это, думаю, просто фары с дороги отсвечивают. Ну а ночью, когда один сидишь, чего только не придумаешь!

– А возьми меня посмотреть! – попросила вдруг она.

– Еще не хватало! – возмутился Алексей. Посторонние на охраняемом объекте, да? Чтоб мне влетело потом?

– Ну Серый, жалко тебе, что ли? – потеребила она его за рукав. – Я приеду попозже, как будто машину поставить, ты сам говорил, у вас пускают. Посижу до утра, а спозаранку уеду… А? Ну хочешь, я тебе за это торт испеку?

– Не употребляю.

– Борщ? Пироги?

– Сколько можно? На мне скоро джинсы не сойдутся!

– Ну давай поцелую?

– А вот этого точно не надо, – отшатнулся Алексей. – Придумала тоже… Ладно, приезжай. С пирогами.

– Главное – ошеломить противника, а потом взять крепость решительным кавалерийским наскоком, – весело сказала Лариса. – И не дуйся.

Он не выдержал и улыбнулся.

Лариса приехала в начале двенадцатого, Алексей нарочно не запирал ворота и не спускал пока собаку с цепи.

– Вон туда приткнись, – указал он фонарем между гаражами посолиднее, не из листового железа, а кирпичными. – И приходи в будку, я сейчас ворота закрою…

Слышно было, как девушка заглушила мотор, хлопнула дверцей и подошла.

– О, ты, наверно, Джек? – сунулась она погладить кобеля, не успел Алексей ее остановить. Пес, однако, повел себя неадекватно: прижал уши, потом брякнулся на спину, подставив пузо и дрыгая лапами, и восторженно застучал хвостом. – Держи колбаску… Серый, ты его спускаешь на ночь?

– Конечно.

– Ну а чего ждешь? И где тут у вас руки помыть можно? А то эта шерстяная скотина пыльная до ужаса!

– Там в будке рукомойник есть.

Она поднялась на крылечко, а Алексей переглянулся с Джеком.

– Как есть кобель, – сказал он псу, отстегивая карабин. – Иди погуляй…

Лариса уже со всем комфортом расположилась в нагретой обогревателем сторожке, накрыла на стол, нашла кружки, включила чайник и с интересом оглядывалась по сторонам.

– Садись, пока пироги теплые, – велела она.

– Ужинали ж недавно…

– Ничего себе недавно! Давай-давай, я зря возилась, что ли?

Алексей честно пообещал себе попробовать только один пирожок, потому что набирать вес ему было никак нельзя – лишняя нагрузка на позвоночник, – но остановиться смог только на третьем.

– А это твоему сменщику оставим, – сказала девушка и уселась на лежанку. – Тебе тут не жестко?

– В самый раз. Мне как раз и нужно пожестче, – пояснил он. – Твой диван тоже хорош, упругий, а то мой уже здорово продавился, хоть дверь на него клади.

– Проще новый диван купить, – фыркнула она. – Ну что ты стоишь? Или ты в обход пойдешь? Тогда я с тобой!

– Не пойду, – буркнул Алексей, – подморозило, скользко. Джек гавкнет, если что.

– Ну и правильно, – улыбнулась Лариса. – Ночка сегодня, конечно, примечательная…

– В смысле?

– Перелом осени, – пояснила она. – Конец октября. В городе народу полно, кто Хэллоуин отмечает, кто что-то такое языческое, в общем, веселятся.

От подобнях празднований Алексей был далек, как никто другой, поэтому не отреагировал. Хочется людям веселиться – их дело.

– И что мы будем делать? – спросила Лариса.

– Я вообще-то собирался почитать, – заметил он.

– А, ну, читай. Я тоже планшет прихватила, – ответила она. – Тебе как удобнее, сидя или лежа?

– Лежа.

– Ну так ложись.

– Куда?! Если я ноги вытяну, а я вытяну, иначе потом не встану, ты не поместишься. Будешь на табуретке всю ночь сидеть?

– Я буду вот тут, – Лариса переместилась в изголовье лежанки, подвинув поближе обогреватель, уселась, положив на колени подушку, и похлопала по ней. – А ты ложись. А чтоб не коротко было, с того конца как раз табуретку и подставь.

Так лежать было действительно удобнее, а то замучаешься подсовывать в изголовье свернутую телогрейку. И теплее. И намного уютнее, так что глаза сами собой начали закрываться, и Алексей уронил ридер себе на грудь. А казалось бы, днем выспался.

Он не заметил, как Лариса включила на планшете видео, и Бременские музыканты едва слышно запели «Баю-баюшки-баю, не ложися на краю…»

– Серый ты, Серый, – вполголоса произнесла она, погладив его по короткому ежику. Волосы у Алексея были не то русыми, не то пепельными, того неопределенного тусклого оттенка, что распространен в средней полосе страны, а теперь в них серебрилась ранняя седина. Правда что Серый…

Он затаился, надеясь, что его не заметят. Не учуют. Не найдут. Сил бежать не осталось, да и все равно от этих охотников не уйти. Особенно вконей обессилевшей и покалеченной добыче. Особенно этой ночью…

И даже луна не поможет. Даже плохо, что она так ярко светит – тени на земле резкие, густые, они тянутся все ближе и ближе, а о том, что таится в этих тенях, лучше даже не задумываться, потому что оно может и прийти на запах мысли. И тогда ему уже никогда не добраться до двери и не найти…

Алексей дернулся, когда поодаль взлаял Джек. Лариса тоже протирала сонные глаза. Алексей не без труда сел и глянул на часы – почти половина четвертого. «Ну и чертовщина мне снилась», – подумал он.

– Что это он? – спросила девушка.

– Не знаю. Пойду посмотрю.

– Лучше я, – сказала она, накидывая куртку.

– С ума сошла? – опешил он. – Темень непроглядная!

– Да ладно, луна вон как прожектор, все прекрасно видно… И что, у вас тут фонаря не найдется? А, вот он!

– Ларис, но это… – Алексей не успел договорить, да что там, он даже встать не успел, и куда уж ему угнаться по темени и гололеду за проворной Ларкой! – Ч-черт!

Он ждал у крыльца, но не видел отсветов фонаря и не слышал шагов. Правда, через пару минут примчался взъерошенный Джек с поджатым хвостом и, чуть не сшибив Алексея, проскочил в сторожку, что ему вообще-то настрого запрещалось. Там он и засел под колченогим столом, прижав уши и тяжело дыша.

– Нету там ничего, – вынырнула из темноты Лариса, и Алексей невольно попятился. Судя по всему, фонарь ей и впрямь был без надобности. В свете луны светлые волосы казались серебристыми, а в глазах девушки отражалась тусклая желтая лампочка, которая висела над крыльцом. – На пятой линии, в самом конце, что-то копошилось, но я посветила – вроде пусто. Что там?

– Там дырка в заборе, – чуть расслабившись, ответил он. С пятой линии свет фонарика у него бы различить никак не вышло. – Джек в самоволку иногда удирает. А еще за стоянкой в овраге свалка, бродячие собаки там живут. Вот, наверно, это они и были, а ты их спугнула. Только почему Джек так перепугался, гляди?

– Стаи и здоровый кобель перепугается, – резонно ответила Лариса, забираясь на крыльцо. – Ну вот, дверь открытую оставил, всё выстудил…

– Я вообще-то переживал!

– Почему? Все загорожено, а собаки… ну, подумаешь!

– Стая, – напомнил Алексей. – А если бы напали?

– Не думаю, – со странной уверенностью ответила Лариса. – Да и большая часть успела уже удрать, похоже, я видела всего две-три тени. Но вообще, – помолчав, добавила она, – местечко это нехорошее. Не стоит тебе здесь оставаться, Серый. Не твоё это дело – в будке сидеть.

– А почему ты мне указываешь, что делать и как жить?! – неожиданно ощетинился он. – Я тебе игрушка, что ли?! Бродячая псина, которую из жалости подобрали?! Нет, спасибо, у меня своя конура есть, уж не пропаду!..

– Угу, именно что конура, – совершенно спокойно сказала девушка, как будто не к ней наклонялся мужчина на голову выше и намного крупнее, даром что инвалид. Будто она не знала, кем он был раньше! – В которой ты чуть не рехнулся.

– А по чьей милости? Я ничего не замечал, а потом…

– Ну ты еще скажи, что это я заменила паркет на линолеум, вмуровала в стену дверцы, заклеила все это древними обоями и подкинула в вентиляцию пару дохлых крыс, чтобы завладеть твоей жилплощадью, – ядовито сказала Лариса. – У тебя в самом деле крыша начала протекать, Серый, от безделья и одиночества, понимаешь? Еще немного, и ты бы взбесился!

– А ты кто такая, чтобы мне тут психиатра изображать?!

– Соседка, – фыркнула она. – А ты, Серый, мог бы и стереть из кэша браузера историю своих поисков. Ты что, пытался себе диагноз по аватарке поставить, дурень? Нашел, в какой области самолечением заниматься…

– Ты…

– Это, вообще-то, мой ноутбук, – напомнила Лариса, – и я время от времени чищу кэш. Очень занимательная у тебя подборка, правда.

– Но я все равно не понимаю, за каким бесом я тебе понадобился! Притаскиваешь к себе незнакомого мужика, возишься с ним… А у меня ведь, возможно, после контузии и впрямь крыша не на месте, я предупреждал!

– Я думаю, рано или позно ты поймешь, – совершенно серьезно сказала и вдруг, привстав на цыпочки, обняла его за шею. – Ну что ты так ощетинился, Серый? Прямо волк – зубами щелк…

Лариса отстранилась и вошла в сторожку. Взяла планшет, погладила Джека – тот уже успокоился, – и вышла.

– Поеду я домой, – сказала она. – Выпустишь меня?

Алексей молча отпер ворота, пропустив «жигуль», заново запер и поспешил вернуться в сторожку. За окошком жутко светила полная луна, предметы отбрасывали резкие неестественные тени, вдалеке выли бродячие псы и изредка мелькали за окном какие-то тени.

Наутро он взял расчет.

С Ларисой Алексей не разговаривал несколько дней, ограничиваясь «да», «нет», «спасибо» и прочими дежурными словами. Она не настаивала, только как-то странно приглядывалась к нему, а на пятый день принесла градусник, чуть не силой заставила Алексея измерить температуру и всплеснула руками – столбик термометра подбирался к тридцати девяти.

– Это меня, наверно, продуло, когда из сторожки без куртки выскочил, – виновато произнес он. То-то и горло саднило, и спину выламывало, но последнее он списал на обычное свое недомогание. – Ничего, само пройдет.

Как выяснилось, не прошло: Алексей слег с жесточайшей простудой, с жаром и порою бредом, перешедшей в тяжелый бронхит. Лариса вызывала врача, а что тот мог сделать? Сказал, сезонное ОРВИ, половина участка с таким валяется, посоветовал пить больше жидкости, витаминов и пресловутого арбидола, проку от которого было не больше, чем от обычного мела.

Своих сложносоставных чаев Лариса и так вливала в Алексея сверх меры – и они на время помогали, сбивали жар, – а когда его начинало трясти от озноба, приходили кошки и укладывались по бокам, мурлыча, потом вообще перестали от него отходить. Хуже было то, что кашлять ему было зверски больно, и когда он в очередной раз, едва не задохнувшись, выдал Ларисе что-то вроде «Да когда ж я сдохну-то?!», она бесцеремонно подсела к нему в изголовье, поудобнее передвинула подушку, вынудив немного повернуться, а под больной бок подсунула полосатую кошку.

– Смотри не придави, – строго сказала девушка, – не то она тебе живо кровопускание устроит. Что ж у тебя там такое?

– Ребра переломаны, срослись неправильно, – хрипло пояснил он, отдышавшись. – Тогда не до них было. Ну, ты же видела, какой я скособоченный… Теперь только если ломать заново, но…

– Обойдемся без радикальных мер, – перебила она, ненавязчиво дотронувшись до горячего мокрого лба, и взяла его за руку, проверяя пульс. – Потерпи немного. И прекрати обезболивающее горстями жрать, а то совсем отберу!

– Как-то мне это напоминает «Мизери», – не удержался Алексей, успевший прочитать роман, еще когда работал на стоянке. – Я в полной твоей власти.

– Ну-ну… – фыркнула Лариса, встала, выключила свет и раскрыла жалюзи. – Не закрывай сегодня. Смотри, какая…

Он невольно взглянул: зимняя луна была совсем не такой, как осенняя, не рыжей, не багровой – серебристой, небольшой, будто начищенная монетка.

– Постой, – дошло вдруг до него, – я что, уже месяц валяюсь?

– Почти, – серьезно ответила Лариса. – То есть сперва ты еще более-менее на ногах был, а потом уже свалился окончательно.

– Ларис, ты же почти все время со мной, я как ни очнусь – ты тут как тут. А работа? – не выдержал Алексей.

– Часть дней взяла в счет отпуска, плюс больничный – участковый врач за небольшую мзду нарисовал бумажку. Ну и из дома я вполне могу работать, – пожала она плечами. – Тебя нельзя было одного оставить, ты же до ванной сам дойти не мог, бредил сутками напролет. Пару раз я тебя едва удержала, ты все рвался куда-то в бой, слова непонятные выкрикивал, знаешь, как страшно было? В смысле, не от слов, а что ты навернешься и повредишь себе что-нибудь, а я ведь тебя даже на диван не затащу, ты же здоровенный…

– Ты ненормальная… – тихо выговорил он. Мог бы – накричал, но тогда непременно начался бы новый приступ неистового кашля. – Из-за чужого человека на работу забить?!

И тут он представил, как бы схватил эту заразу и остался один в своей квартире. Вообще один, не в состоянии даже выползти в магазин или аптеку. Прийти к нему мог разве только участковый врач или соседка, но это… Ну, может быть, свезли бы в больницу да и оставили там: выживет – хорошо, а нет – кому какое дело?

Словно почувствовав его настрой, полосатая выпустила когти и легонько прихватила его сквозь футболку.

– Просто – человека, Серый, – серьезно ответила Лариса. – А работа… сегодня она есть, завтра нет, подумаешь, другая найдется! Это в жизни не главное. Давай, глотай чай и спи. Если что, зови.

Она ушла, а палевая кошка забралась Алексею под руку, на грудь, о чем-то перемурлыкнулась с полосатой товаркой, гревшей ему бок, и тоже заурчала. А он, чуть повернув голову и подложив под нее руку, наблюдал за тем, как медленно движется по одеялу прямоугольник лунного света, будто набрасывает на него прохладное серебристое покрывало – сперва на ноги, потом выше, выше… К тому моменту, как свет залил его целиком, Алексей уже спал беспробудным сном.

Открыв наутро глаза, он ощутил не обычную муторную тяжесть в голове, а необычайную легкость и ясность. Голова немного кружилась, но это, должно быть, просто от слабости. И приступа утреннего кашля не случилось, хотя в груди еще немного саднило.

Палевая спрыгнула с дивана, выгнулась дугой и убежала, а через минуту в комнату заглянула Лариса.

– Ты как?

– Живой. Даже на удивление.

– Просто кризис прошел, – авторитетно заявила она. – Поднимайся и иди ополоснись, ты мокрый насквозь. Я перестелю пока, а потом тебя накормлю.

Алексей с удивлением понял, что зверски голоден, хотя прежде Лариса впихивала в него что-то в едва ли не по чайной ложке.

Из зеркала в ванной на него смотрел исхудавший небритый тип с громадными синяками под глазами, в несвежей футболке, с виду – явный бомж.

– Фу, мерзость, – сам себе сказал Алексей и включил воду погорячее.

Шатать на ходу его перестало только через пару недель.

Лариса снова убегала на работу, наверстывая упущенное: перед новогодними праздниками начался аврал, – приходила уставшая, и как-то раз Алексей не удержался и состряпал свои фирменные пироги: не все же ей у плиты стоять, надо и совесть иметь! Пироги улетели вмиг, а Лариса, облизнувшись, потребовала повторить. Готовить Алексей хоть и просто, но умел, поэтому ужины взял на себя, все равно ему нечего было делать, а сутками напролет скучать или читать – с ума сойдешь. И так уже от ридера глаза слезились…

– Ты Новый год празднуешь? – спросила Лариса. Алексей покачал головой.

– Раньше праздновал, а в последнее время не до того было. А ты?

– Непременно.

– С семьей?

– Когда как. В этом году собиралась к ним за город. Хочешь со мной? – провокационно спросила она.

– Нет! – неподдельно испугался он. – Ни за что.

– Ну тогда с тобой отметим, – улыбнулась Лариса. – А то что ты тут будешь делать в гордом одиночестве?

– А семья?

– Скажу, что у нас корпоратив, потом смотаюсь к ним на Рождество или Старый Новый год, такое бывало уже, – пожала она плечами. – Наготовим всяких вкусностей, елку нарядим, я шампанского выпью, ты минералочки… пойдет?

– А у тебя елка-то есть? – невольно спросил Алексей.

– Куплю. Елка нужна непременно живая, – серьезно сказала Лариса.

– И как ты ее на пятый этаж без лифта затащишь? Я тут не помощник, соседа разве попросить?

– Серый, ты как ребенок, – улыбнулась она, – я ма-а-аленькую куплю, в горшке, их в супермаркете продают. Сам посуди, ну куда мне тут трехметровая? Она ж полквартиры займет, потом еще иголки выгребать… А эта до весны простоит, я ее потом у родителей за домом высажу. У нас там уже целая живая изгородь!

– Да, как-то я отстал от жизни, – тяжело вздохнул Алексей.

Ему вдруг захотелось посмотреть на эту изгородь, наверно, там елочки мал-мала-меньше, ну, максимум Ларисе по пояс, потом ниже и ниже, по колено, они ведь медленно растут. Пушистые такие, пахнут смолой, особенно на солнце… Но он промолчал.

– Ой, я забыла сказать, – перебила его мысли Лариса. – Пока ты бредил, звонил тот лейтенант, говорит, нашли владельца смежной квартиры. Он, оказывается, в соседнем городе живет, приезжает только коммуналку оплатить ну и проверить, все ли в порядке. Перед праздниками как раз будет здесь, квартиру откроет для осмотра и все такое. Пойдешь посмотреть? Я спросила – говорят, можно прийти, если хозяин пустит.

– Конечно! – вскинулся Алексей. Ему хотелось взглянуть на ту, другую квартиру. Зачем, он сам пока не знал, но…

– Ну вот и сходим, – улыбнулась она, но вдруг посерьезнела. – Серый, а можно бестактный вопрос?

– Задавай. Ты же все равно спросишь.

– Ты сказал, что ты детдомовский. А… ты с рождения сирота?

Он покачал головой.

– Мать от меня отказалась, когда мне три стукнуло. Батя ушел, ну да они даже не расписаны были… Двоих ей тянуть было не по силам. Она и подумала, что младшего еще кто-то может взять, а десятилетку – вряд ли. Ну, во всяком случае, она это так объяснила.

– Так у тебя еще мать с братом есть? – поразилась Лариса.

– Нет, – покачал Алексей головой. – Брата в драке убили, что-то его компания с пацанами из другого района не поделила, вот и шарахнули по голове кирпичом. А мать запила, и я даже не знаю, жива ли она. Последний раз я ее видел, когда она на свидание приходила… это мне лет одиннадцать было, кажется.

– И ты не пытался ее найти?

– Не пытался, – отрезал он. – Зачем? Если ты к тому, что она может подать на алименты…

– Так ее родительских прав не лишали? – нахмурилась Лариса.

Алексей покачал головой.

– Пытались, насколько я знаю, – неохотно ответил он. – Одна пара не побоялась, надеялись приручить, видимо. Но мать в очередной раз пропала куда-то, ищи ее! Да и я опять устроил представление… Так ничего и не вышло. Ну а потом я вырос, и меня со слезами счастья на глазах выперли в общагу.

– А ты так и не рассказал, как умудрился квартиру купить, – напомнила девушка. – Сказал про какие-то скрытые резервы… Или это секрет? Ты спер из тыла врага пару ящиков с валютой?

– Да ну тебя… Все намного проще. Моя бабка еще жива была, – сказал Алексей. – С матерью они разругались вдрызг, когда та подалась из деревни в город за «лучшей долей». А уж когда она родила незамужней… да потом второго… – Он махнул рукой. – В общем, когда папаша исчез, мать могла бы меня бабке сплавить или, наоборот, старшего, чтоб по хозяйству помогал, но заявила, что лучше меня отдать в детдом, чем идти в ножки кланяться. Черт знает, что у нее у голове было… Ну а бабке меня не отдали: пенсионерка, видит неважно, ходит с трудом, дом старый, удобства во дворе, куда ей мелкого пацана?

– Ясно…

– Но она приезжала раз в месяц, точно по расписанию, – произнес он. – Чаще не могла, дорого да и тяжело так далеко ехать. Привозила что-нибудь, конфет там простеньких, печенья, а если кто соглашался подвезти, то яблок или там вишни. Я, помню, страшно злился: что за позорище, яблоки эти клятые, какие битые, какие червивые, вишня кислая…

Алексей помолчал.

– Потом она перестала приезжать, – сказал он. – А я только после выпуска узнал, что она завещала мне свой дом и участок. Вроде бы мать хотела прибрать все это к рукам, а там завещание обнаружилось. Бабка нарочно до последнего ни словом не обмолвилась, чтобы мать не решила меня забрать – подрощенного да с приданым! Она все равно была опекуном, но только…

– Видит око, да зуб неймет? – фыркнула Лариса. – Продать не могла, это ясно. А потом ты уже сам делами занялся, да?

– Занялся – это громко сказано, – вздохнул Алексей. – Сама представляешь, какими из детдома выходят – многие не знают, как хлеба себе купить… Мне еще повезло: в общаге живо научили, что к чему и посоветовали денег не тратить, потому как не умею. Гробовые-то бабка у соседки держала, а что на книжке было, тоже мне оставила. Но я вклад не трогал, так крутился… Потом я уже как-то приспособился. – Он помолчал. – Дальше уж армия… нашел, в общем, покупателя через сослуживца, продал бабкин дом и землю, там порядочно вышло… А чуть погодя и квартира подвернулась.

– А мать что?

– Я откуда знаю? – пожал плечами Алексей. – Я с ней не встречался. А если ты к тому, что она может подать на алименты, так я выяснял – не выйдет, я вырос в детдоме, все документы у меня есть. Ну и… Да и разумения у нее не хватило бы даже в суд подать… К тому же поди найди меня! А если найдешь, так что с меня взять? У меня только пенсия.

– Ну, при желании или острой нужде и такому рад будешь… А отец? Он же о тебе знал!

– Да он вообще как растворился. Хотя он мог бы попытаться отцовство доказать, как там это делается, не очень хорошо знаю. Но если ты о странных перестановках у меня в квартире, то это уж перебор. Повторяю, не по уму и не по силам.

– Все равно надо бы их потихоньку разыскать. Мало ли… – задумчиво произнесла Лариса. – Может, не они сами, но ведь к ним и примазаться мог кто-нибудь, дошлый и ушлый, особенно, если ты говоришь, мать пьет. А квартирка твоя хоть и с душком, извини за каламбур, но все же почти в центре, дом добротный, район неплохой… А ты… Ой я тупица!

– Ты что? – вздрогнул Алексей.

– Мы все гадали, что же могут у тебя искать!

– Ну?!

– Так документы же на квартиру, дурень! Те, которые в тайнике лежали, а его сходу не найдешь!

– А зачем им документы без владельца?

– Серый, – тяжело вздохнула она. – Не проси меня восстановить эту бредовую логику. Я опять же предполагаю: в документах вписан один номер паспорта. Поменяй ты его по утере, пришлось бы переписывать данные и в этом… кадастре или как там его. А это тоже время, и немалое, я когда эту квартиру покупала, намучилась. А за такое время много чего можно провернуть! Внешность у тебя, уж прости, самая заурядная, взять палку и кособочиться любой дурак сможет, так что подмахнул бы липовый ты договор дарения у своего нотариуса или даже денежную сделку оформил… и все. Потом доказывай, что ты не верблюд! А может, и некому было бы уже доказывать…

– Да, только почему сразу было не забрать мой паспорт, военник и все прочее?

Лариса пожала плечами.

– Без документов на право собственности они мало чем помогли бы. Нет, восстановить те тоже можно было бы с помощью подставного лица, но это муторно, вдобавок из центра по оформлению могли позвонить тебе самому домой, они ж говорят, когда прийти расписаться, и ты бы уж точно заподозрил неладное! А так, в случае чего, можно было бы еще подвергнуть сомнению твою вменяемость. Правда, не знаю, – добавила она, – в случае чего именно, но вообще это смахивало на инсценировку какого-то психического расстройства, мании преследования какой-нибудь, я не разбираюсь… Вроде ты сам, опасаясь воображаемых врагов, все попрятал. Ты ж сам говорил, что контуженный, мало ли, что тебе там померещилось…

– Вроде логично звучит, – подумав, произнес он. – Хотя, может, все намного проще. Твой вариант – запасной. А основной такой: я, обнаружив отсутствие документов, сперва восстанавливаю паспорт, а потом уже с бумажками на квартиру иду переоформлять их тоже. Проворачиваю это, и тут меня берут тепленьким, я же не отобьюсь, если что. Ну а пока я вожусь с паспортом, можно продолжать поиски, как ты и предположила изначально. Какой-то из вариантов мог выстрелить.

– Голова! – уважительно сказала Лариса и потрепала его по макушке. Алексей недовольно дернулся. – Ну чего? У тебя тут вихор торчит, надо бы постричься.

– Угу… Ларис, но я не представляю, где искать мать, и тем более батю. Я же не герой ментовского сериала, у меня связей в органах нет!

Она глубоко задумалась, грызя ноготь.

– А вот мы пойдем смотреть смежную квартиру, я с тем лейтенантом поговорю.

– Он тебя знаешь, куда пошлет?

– Ну и подумаешь! Решит, что я экзальтированная девица, пальцем у виска покрутит… А может, подскажет что-нибудь, кто его знает? Ну и по знакомым я юристов тоже поищу.

– А что искать? – спросил Алексей, подумав. – Вон в соседнем дворе вывеска – «Нотариальная контора». Сходим, я на тебя завещание оформлю.

– Ты сдурел, что ли?! – Лариса опрокинула на себя чай, спасибо, остывший.

– А на кого еще? Был бы Влад рядом, я бы на него написал, но он уехал, а я ни его отчества, ни тем более паспортных данных не помню.

– Серый…

– Я сказал, значит, так и сделаю, – твердо произнес он. – Пусть оно хранится в конторе. Посоветуемся, какие там условия можно вписать, чтобы ты не нервничала. А то я вот так поскользнусь и под автобус грохнусь или с лестницы упаду, а заявят, что это ты меня толкнула с целью выгодополучения, да и оспорят бумажку.

– Это, значит, ты сериалы по телику не смотришь? – хитро спросила Лариса. – Да?

– Я иногда, чтобы мозги разгрузить, – виновато сказал Алексей. – И детективы читаю. А что, совсем бред?

– Ну так, серединка на половинку. Эх ты, Серый! Ладно, посмотрим, – вздохнула она. – Это не с бухты-барахты делать нужно.

– Но и затягивать не стоит, – ответил он. – Пусть лучше будет… я же всегда могу его забрать? Ну вот. А пока займемся остальным.

Вернувшись через пару дней домой, Лариса сходу спросила:

– Серый, ты что такой мрачный? Болит где-нибудь?

Он покачал головой и погладил палевую кошку, сидевшую у него на коленях. Полосатая независимо прохаживалась по подоконнику, лавируя между цветочными горшками с непостижимой ловкостью.

– Ты переодевайся. Потом расскажу.

Лариса пожала плечами и скрылась сперва в комнате, потом в ванной, вернулась уже без макияжа и прически, и Алексей в который раз засмотрелся на тонкое лицо и пушистые светлые волосы. Красавицей Ларису можно было назвать с большой натяжкой, но любоваться ею тянуло неотрывно. Почти как кошками.

– Ну, что стряслось? Только не говори, что родня объявилась!

– Да что ты… Дело такое: я решил сходить на стоянку, навестить мужиков. Представляешь, пирогов напек, не с пустыми же руками идти! Пару пузырей взял, ясное дело… – Он помолчал. – Ну и сходил.

– Не тяни, а? – Лариса деловито обнюхивала кастрюльки и сковородки. – Ты не пленный партизан.

– Закрывают стоянку, – сообщил он. – Половину гаражей, которые попроще, уже снесли, капитальные на очереди. Там только Сан Саныч остался и Жека, тот вообще не просыхает.

– А почему закрывают? – обернулась девушка. – Стройку какую-то затеяли?

– Нет, – неохотно ответил Алексей. – Моего сменщика, Пашку, ночью бродячие собаки насмерть загрызли. Говорят, в клочья порвали, едва опознали, и то только потому, что больше там в нашей телогрейке никого оказаться не могло.

– Ой… – Лариса осела на табуретку. – И теперь…

– Собак отловили или постреляли, точно не знаю. Помнишь, я говорил, они на помойке в овраге жили? А стоянку, как выяснилось, построили когда-то незаконно, земля не оформлена, как полагается… словом, бюрократия на марше. Может, и правда кому-то под застройку место потребовалось, а тут случай удачный подвернулся… Только Пашке от этого не легче. – Он помолчал. – И Джек пропал. Тоже, наверно, загрызли, Пашка-то его не спускал, боялся. Ларис?

– Джек не пропал, – сконфуженно сказала она, опустив голову. – Это я его выкрала.

– К-как – выкрала?.. – опешил Алексей, чуть не просыпав полную ложку соли в салат.

– Да просто. Он же меня к себе подпускает, а рано утром на стоянку пройти – раз плюнуть, пока пересменки не было и ночной сторож дрыхнет. Я карабин отстегнула, Джек сам за мной пошел. А у меня машина за углом стояла – запрыгнули да уехали… Ну, не место ему на цепи!

– И куда ты его подевала? – спросил он, ожидая ответа вроде «выпустила в городе» или «сдала в приют».

– Да к родителям отвезла, пускай дом сторожит, – пожала она плечами. – Его отмыли, расчесали, не кобель – загляденье! Похоже, он помесь кавказца с кем-то еще крупным…

– Лариса, ты с ума сошла?! – Алексей даже приподнялся, оперевшись о столешницу. Посуда жалобно задребезжала. – Он же злющий, его взрослые мужики боятся, а у тебя там племянники!

– И что? – не поняла девушка. – Они на нем верхом катаются.

– Не дай бог, порвет кого-нибудь…

– Не порвет, – хладнокровно ответила она и вдруг прищурилась: – Ты вот тоже агрессивный… кобель, но без дела ведь не кинешься?

– Я и не смогу.

– Ну, не кидался. Не кидался ведь? Тем более, на детей?

– А откуда ты знаешь, что ему в голову взбредет? Он же собака! Так вот за хвост дернут, и…

– Дергали уже, ничего он не делает, лапами только отпихивается, если совсем уж достанут. А младших берет за шкирман и несет сдавать родителям. И вообще, у него там любовь образовалась, соседская овчарка. Умилительнейшее зрелище! Серый, не переживай, – сказала Лариса, дотронувшись до его плеча. – Я знаю, что делаю.

– Будем надеяться, – буркнул он и сменил тему: – Ты юристов не искала?

– Искала, но сейчас все заняты по самое некуда. Только после праздников.

– Ну ладно, – Алексей решил отплатить ей той же монетой, встал, отошел на пару минут, потом вернулся и протянул ей конверт. – Держи.

Лариса заглянула внутрь, потом перевела на него обиженный взгляд.

– Мы же договорились ничего не затевать с бухты-барахты!

– Я знаю, что делаю, – передразнил он. – И не вздумай рвать, это копия, вон штампик стоит. Оригинал у нотариуса.

– А где ты мой паспорт взял, негодяй?!

– Ты его бросаешь, где ни попадя. А еще у тебя есть фотоаппарат. И цветной принтер. Снять копию, пока ты в ванной, ничего не стоит. Данные прочитать можно, а можно было и на бумажку переписать… Правда, все равно не понадобилось, только фамилия-имя-отчество, ну да больше не меньше.

– Дурак ты, Серый, – сказала Лариса, бросила документ на стол, взяла свою порцию и ушла в комнату.

Алексей переглянулся с кошками и пожал плечами. Кошки описали замысловатые восьмерки вокруг его лодыжек, выгибая спины и пуша хвосты, и удалились к хозяйке.

Он так и сидел над нетронутым ужином, когда вернулась Лариса, вымыла свою тарелку, произнесла дежурное «спасибо, очень вкусно» и попыталась протиснуться обратно, но Алексей поймал ее за руку.

– Ларис…

– Отпусти, – негромко произнесла она, когда он попытался подтянуть ее поближе…

И обнаружил вдруг, что не может сдвинуть хрупкую девушку с места. Она смотрела ему в глаза, чуть склонив голову и сощурившись, и Алексей первым отвел взгляд и разжал пальцы.

– Извини, – сказал он, глядя в сторону, – я хотел, как лучше. И я не суеверный, если ты это подразумевала.

– Не это. Но мы обо всем договорились, а ты бежишь впереди паровоза… – Лариса покачала головой, легонько шлепнула его по плечу, зацепив ногтями шею, и отстранилась. – Давай, поешь и приходи. Надо подумать, что говорить тому менту, а о чем не стоит. А еще лучше – схему нарисуем для наглядности.

Когда они поднялись к нужной квартире, она уже была открыта, и Лариса сунула туда любопытный нос.

– А-а, это вы, гражданочка? – узнал ее все тот же лейтенант. – Ну уж входите, раз пришли. Не возражаете, гражданин Тарнопольский?

– Ну что вы, что вы, – продребезжал сухонький старичок, с виду – классический киношный профессор, седенький, с бородкой и в круглых очочках. – Только я никак не возьму в толк, что произошло?

– Ну так давайте присядем да разберемся, – миролюбиво произнес полицейский и кивнул напарнику: – Стас, дверь прикрой, не то весь подъезд будет в курсе…

Алексей осторожно огляделся. Точно, квартира зеркально повторяла его собственную. Только, конечно, обставлена была куда лучше: вместо старого дивана – роскошная софа, накрытая дорогим, пусть и пыльным покрывалом, на полу… да, паркет. Только не потертый, а блестящий под слоем пыли. Ковер благородных бежевых тонов, а не изделие неизвестных среднеазиатских мастеров, красивая люстра. Книжного шкафа нет, только полки, стены оклеены палевыми обоями с пышными розами.

– Гражданин Тарнопольский Георгий Федорович, тысяча девятьсот тридцать девятого года рождения, все верно?

– Да, только вы уж сделайте милость, поясните, что случилось?

– Да в том-то и дело, что ничего, – сердито произнес лейтенант. – Вот что, давайте пока просто побеседуем. Вы, согласно показаниям соседей, не проживаете тут постоянно уже три года с небольшим?

– Совершенно верно.

– Могу я поинтересоваться причиной?

– Я переехал к дочке, – пояснил старичок. – Я человек уже старый, мне одному тяжело, а там и больницы получше, да и уход есть…

– А чего ж квартиру не сдали? – встрял сержант.

– О, молодой человек, – тот поправил пенсне. – Видите ли, квартиру эту я отписал Анжеле, внучке моей, вот она со мной приехала… Как ей двадцать пять стукнет, пусть получает, дело молодое, ей свой угол нужен, а я уж буду век доживать у дочери.

Алексей поймал на себе взгляд этой самой Анжелы, девушки помоложе Ларисы, очень, кстати, интересной. Взгляд оказался благосклонным, но от него по спине почему-то побежали мурашки, словно шерсть встала дыбом.

– Так в чем же проблема? – повторил Тарнопольский. – Я же исправно вношу коммунальные платежи! Тут никто не живет, так что это такой мизер по сравнению с моей пенсией и гонорарами…

– Отчего же не сдавать? – поинтересовался сержант. – Все прибавочка!

– Ах, юноша, – покачал тот головой, – вы еще так молоды… Мы с Женечкой – Евгенией Васильевной, супругой моей, – въехали сюда еще совсем юными, тут и дочь родилась, и сын, вся жизнь прошла… И пустить на постой чужих людей? Думать постоянно, не сожгли ли они что-нибудь, не затопили ли соседей? И разве Анжеле приятно будет прибирать невесть за кем? Нет, увольте!

– С этим ясно, – сделал пометку в блокноте лейтенант. – Теперь к нашему делу… которого на самом деле нет, но разобраться надо, потому что соседи жалуются. У этого вот молодого человека – у него такая же квартира через стенку, – внезапно объявился трупный запах в помещении. Конкретно у него ничего не обнаружилось, у других соседей тоже, вентиляцию десять раз продули – все равно пахнет. У вас никаких идей на этот счет нет?

Георгий Федорович опешил.

– Господи, да меня тут год не было, – выговорил он. – Какие уж идеи… хотя… Нет-нет, это невозможно!

– Ну, ну, смелее, – подбодрил лейтенант. – Мы же просто беседуем!

Профессор – а отрекомендовался он именно так, – помолчал.

– Женечка умерла в этой квартире, – негромко произнес он наконец. – Я уехал на симпозиум, а она собиралась на дачу. Жарко было, у нее сердце прихватывало, и она сказала, что поедет, как отлежится. Я и не обеспокоился, когда позвонил, а к телефону никто не подошел, решил, что уехала. А когда вернулся через пять дней…

Сержант невольно сглотнул. Алексей вздрогнул, но Лариса дотронулась до его плеча, и он успокоился.

– Телефон у нас был в коридорчике, – произнес Тарнопольский, – она не успела до него добраться и вызвать скорую. В общем… я не смог тут больше жить.

– И такую квартирку вы намерены оставить внучке?

– Анжела не суеверная, – похлопал тот девушку по руке, – вдобавок я сменил тут всю обстановку. Ну и потом, она вольна будет продать жилплощадь, когда вступит в права собственности.

– Не проще сразу было продать, а внучке деньги отписать? – спросил дотошный сержант.

– Юноша, деньги обесцениваются, а квартиры только дорожают, – улыбнулся профессор. – Сравните стоимость квадратного метра три года назад и нынче, увидите разницу!

– А-а-а… – протянул тот глубокомысленно.

– А вас, молодой человек, я помню, – сказал вдруг Григорий Федорович, обернувшись к Алексею. – Вас и вашего небритого друга, вы меня еще чуть диваном не зашибли, когда из грузовика его вытаскивали!

– Извините, – усмехнулся тот.

– Да-да, вы его в соседний подъезд заносили, – пустился в воспоминания старичок. – Я точно помню, потому что именно в этот же день мне привезли вот эту софу вместо женечкиной любимой тахты, она не помещалась в лифт, а грузчики наотрез отказались тащить мебель по лестнице. Ну либо требовали несусветный гонорар! И я попросил вас…

– И правда, – вспомнил вдруг Алексей.

– Вы согласились, правда тут вот уголок ободрали и паркет мне поцарапали, но это, право слово, мелочи… И денег взяли только на… гм… поправку здоровья.

– Уж простите, мы тогда были сильно подшофе, – улыбнулся он. – Новоселье отмечали.

– О да, от факела вашего товарища можно было самому замертво упасть, – вздохнул Тарнопольский. – Но за помощь искренне благодарю!

«Вот оно что. Вот почему Влад перепутал подъезды, он и впрямь уже был в хлам, хоть на ногах и стоял, – с облегчением подумал Алексей. – Паркет, опять же…»

– Оно, конечно, хорошо, – протянула Лариса, – но о фантомных болях я слыхала, а о фантомных запахах – не доводилось.

– Но вы же сами чувствуете, здесь ничего такого, – буркнул лейтенант, надвая фуражку. – Извините за беспокойство, гражданин Тарнопольский, служба.

– Я понимаю, понимаю, – засуетился тот. – Анжелочка, открой окна, нужно проветрить и протереть пыль!

– А шкаф? – спросил вдруг сержант.

– Точно! – хлопнул себя по фуражке его старший товарищ. – Гражданин Тарнопольский, а у вас примерно вот тут никакого стенного шкафа не наблюдается?

Он ткнул пальцем в стену.

– Помилуйте, откуда? – всплеснул руками профессор. – Когда мы въехали, тут была голая стена, в нее бы ничего не получилось встроить! У нас был комод и гардероб, у меня вот эти книжные полки, нам хватало…

– Могу я проверить? Под обоями?

Тот кивнул.

Лейтенант постучал там и тут, потом развел руками:

– Ни намека на дерево. Бетон как бетон. Разрешите, я обои поддену?

– Пожалуйста. Думаю, Анжелочка все равно их поменяет, такие нынче не в моде, – вздохнул Георгий Федорович.

Полицейский вынул нож и аккуратно попытался поддеть стык на обоях. Не тут-то было, приклеены они были намертво, только зря покорябал. Он сверился с записями, попросил рулетку или хотя бы линейку (их нашлось преизрядно, в том числе логарифмическая), отмерил место, где находились дверцы шкафа у Алексея и поковырял там. Тщетно – кончик ножа упирался в бетон.

– Н-да, – мрачно произнес лейтенант. – Но откуда же все-таки запах? Ладно, подумаем. Еще раз извините за беспокойство.

Лариса попрощалась и потащила Алексея к выходу, явно, чтобы оказаться внизу прежде полицейских. Так и вышло: она дождалась, пока те не выйдут, а потом решительно подошла к лейтенанту и негромко о чем-то с нем заговорила. Тот сперва отмахивался и выразительно стучал себя по часам на запястье, потом заинтересовался, выслушал все-таки, покосился на сохраняющего недовольную мину Алексея и уткнулся в схемы.

– Он в такое не верит, – доносилось до Алексея, – говорит, кому нужна эта халупа! Но если там сделать проход, получится трешка…

– Почему трешка?

– Потому что одна из кухонь свободно превращается в жилую комнату, пускай и небольшую, например, детскую. А два санузла – вообще мечта, ну или из одного кладовку можно сделать или там маленькую мастерскую. И не говорите, что получить разрешение продолбить несущую стену так уж сложно, если есть деньги и связи!

– Ну от меня-то вы чего хотите?! – не выдержал лейтенант. – У вас только догадки и ничем не подтвержденные подозрения!

– Да ничего я не хочу! Просто рассказала… И вот еще что, – Лариса понизила голос и что-то шепнула полицейскому. Тот хмыкнул. – Но все равно не хотелось бы эксцессов. Можно как-то намекнуть?..

– Попробуем, – тот снова почесал в затылке, сдвинув фуражку на нос. – М-да, лучше уж такая версия, чем идиотские крысы в вентиляции!

– А я сразу понял, что эту внучку надо проверить, – встрял подслушивавший сержант. – Потому что…

– В рапорте изложишь, – оборвал лейтенант. – Пойдем-ка назад. Скажем, забыли кой-чего спросить. Придумай по дороге, что именно!

Лариса помахала им вслед и вернулась к Алексею.

– А ты не думаешь, что теперь охотиться начнут за тобой? – спокойно спросил он, поняв, что речь в беседе шла о завещании.

– А я не просила тебя подождать с этим? – вопросом на вопрос ответила она. – Пойдем, Серый. За меня не переживай. И не таких видали, а и таких едали…

– Что?!

– Да это мы в школе поговорки переделывали, – фыркнула она. – Идем. Кошки скучают, да и к Новому году уже пора готовиться!

У него никогда не было такого Нового года, даже в раннем детстве, которое Алексей помнил очень смутно. Вспоминался только таинственно мерцающий «дождик» на еловых ветках, разбитый шарик и запах мандаринов. В детдоме праздник превратился в обязаловку с хороводами, полупьяным Дедом Морозом с ватной бородой и Снегурочкой с мочальной косой, непременными стишками и песенками и скромными подарками – несколько конфет и все те же мандарины. В ПТУ – разгульные пьянки с падениями из окон и драками этаж на этаж. Потом было вообще не до праздников, в лучшем случае, выпивали с сослуживцами, но веселья не получалось.

Лариса притащила крохотную пушистую елочку, в полметра высотой, не больше, полвечера заворачивала в цветную фольгу орехи (фундук, грецкие были великоваты) и украшала деревце, дополнив декор парой ниточек «дождика» (больше нельзя, сказала она, кошки могут его сожрать), и малой толикой мишуры. Кстати, с фольгой лучше управлялся Алексей – Ларисе мешали длинные ногти, а он привык снаряжать магазины, пальцы у него были ловкие, пусть и крупные.

Еще – длинная пушистая золотая мишурина на люстре, свернувшаяся сытым удавом и свесившая хвост с колокольчиком на кончике, связка цветных искрящихся шаров на зеркале, декоративные подсвечники на всех свободных поверхностях, горка мандаринов в стеклянной вазе, увенчанная веточкой винограда, умопомрачительный запах запеченного окорока и какой-то сдобы, аппетитная нарезка и неизбежный салат «оливье», красивые тарелки и тонкие бокалы…

Стеклянный стол в комнате Ларисы можно было отрегулировать по высоте, чтобы не приходилось нагибаться. Кошки вились под ногами и на коленях, подбираясь к душистой копченой рыбе и ветчине, и даже мерцание включенного на минимальный звук телевизора с неизбежным «Голубым огоньком» не раздражало.

– У меня из окна отлично видно салют, – сказала Лариса. – С балкона еще лучше, только холодновато. А можно и вовсе на двор пойти, снег пушистый…

– Не надо, – попросил Алексей. – Там наверняка начнут кричать и петарды пускать, а я… не люблю этого, в общем.

– Значит, с балкона посмотрим, – прекрасно поняла она его слова. – Ешь. И открой мне шампанское.

Он и бутылочек таких крохотных никогда не видел – на два бокала, не больше, и вино душистое, от одного запаха голова пошла кругом, а может, от мерцания свечей: света они давали достаточно, отражались в оконном стекле, и это было… странно.

– Серый, у тебя лицо какое-то грустное, – сказала Лариса.

– Для меня Новый год никогда веселым праздником не был. И день рожденья тоже, – серьезно ответил он. – Ну разве только в раннем детстве, но этого я уже не помню толком. А теперь…

– А теперь просто расслабься, – попросила она, пригубив шампанское. – Тут тепло и безопасно.

– Что?

– Я спрашиваю, тебе даже попробовать нельзя? По-моему, ты уже давно таблетки не принимаешь. Во всяком случае, регулярно.

– Один глоток, – решился он, вспомнив Влада с его «просто губы намочи», и коснулся края бокала. Сухое шампанское, очень холодное, терпкое, коснулось нёба пузырьками, оставив незнакомое послевкусие. – Хватит…

– Не любишь брют? – спросила Лариса, оценив выражение его лица.

– Не понимаю вкуса, – подумав, сформулировал Алексей. – Ну где мне было научиться разбираться в шампанском? Если и пили, то какое-нибудь «Советское» или, в лучшем случае, «Абрау-Дюрсо», да и его только девчонкам брали. А сами… – он невольно усмехнулся.

– Догадываюсь, – фыркнула она. – Общажная юность и меня не минула.

– Тебя?!

– Ну да. Я же не в этом городе училась, в соседнем, там вуз хороший, так что… все эти забавы мне прекрасно знакомы. Получила диплом и вернулась.

– А почему не осталась там?

– Не захотелось, – пожала она плечами. – Там своих с лихвой хватает, а здесь я с моим образованием даже без опыта работы вакансии перебирать могла. А много мне не нужно, за карьерой я не гонюсь. Ну и к чему себя через колено ломать? Дома-то и стены помогают… – Лариса снова пригубила из бокала. – Вот обзавелась своей берлогой, поди плохо? Родители помогли деньгами, конечно, но все равно тут я сама себе хозяйка. А у них там лес, река… Я туда приезжаю, когда захочу, не надо за полтыщи километров тащиться.

– Понятно, – сказал Алексей, очищая мандарин. Знакомый запах невольно заставлял улыбаться. – Одиночкой порой быть проще. Во всяком случае, знаешь, что по тебе никто плакать не станет, если вдруг…

– Разве же это хорошо? – серьезно спросила Лариса. В глазах ее плясали огоньки свечей. – Когда никто не ждет? Когда не к кому возвращаться?

– Во всяком случае, я так считал, – пожал он плечами. – Только вот подыхать одному – хуже не придумаешь.

– Перестань об этом, – попросила она. – Не надо, Серый. Не сегодня.

– Не буду…

– Вон, уже президент маячит, – указала Лариса на экран, – сейчас салют начнется. Давай вставай и иди на балкон, а я куртки принесу! Да обуйся, холодно же!

Ночь выдалась ясной, салют из-за реки было видно прекрасно, только вот мороз стоял лютый. Алексей не удержался, обнял Ларису сзади поверх пуховика – для тепла, конечно, – и не столько смотрел на разноцветные залпы, сколько пытался понять, чем пахнет от ее волос: хвоей или летним лугом?

– Все, закончилось, идем в дом, а то у тебя уже руки ледяные, – сказала девушка, разворачиваясь и ненавязчиво отстраняясь. – Греться, Серый! Не хватало тебе снова заболеть… Иди сунь лапы под горячую воду, а я пока приберусь и чаю поставлю.

Отогревшись, он заглянул на кухню: Лариса сосредоточенно распихивала тарелочки и лоточки в по полкам холодильника.

– Это невыносимо, – пожаловалась она. – Готовила вроде бы на двоих, а все равно на неделю осталось! Вечное праздничное проклятие, как мама говорит. Правда, сама всегда готовит такие тазики салатов, что потом еще и поросята пируют, когда этот винегрет и прочее у всех уже из ушей лезет!

Алексей не выдержал и засмеялся.

– Иди, я чай заварю и приду, – велела Лариса. – Найди пока там что-нибудь музыкальное, но без дрыгоножества и рукомашества, ладно?

– И без голых задниц в перьях, – понятливо кивнул он и ушел шерстить программу в поисках чего-нибудь относительно пристойного.

И наткнулся на какой-то музыкальный канал, сперва пролистнул его, потом вернулся, услышав знакомые слова. Те самые, про живущие своей жизнью вещи. И, что называется, «залип» уже на следующем треке. И еще на одном…

– Серый, это не очень новогодние композиции, – серьезно сказала ему Лариса, перегнувшись через спинку дивана и отобрав у него пульт. – Уж «Формалин» так точно. Если захочешь послушать, у меня вся дискография есть, но сегодня давай лучше хиты восьмидесятых включим, я к ним питаю слабость.

Он кивнул, но в ушах все равно звучало: «у меня ее лицо, ее имя, свитер такой же синий, ключи проверяю в кармане». И вспоминалась собственная мысль: а что, если я – это вовсе не я?

Ему на виски легли прохладные ладони.

– Ты горячий какой-то. Температуры нет? – встревоженно спросила Лариса.

– Нет, это я так погрелся, – Алексей запрокинул голову, глядя на нее снизу вверх. Поза, кстати, абсолютно беззащитная: и горло подставлено, и шею, если умеючи, свернуть можно запросто. – Что у тебя там за плюшки? Пахнет так, что я сейчас слюной истеку!

– Но-но, нечего мне диван пачкать! – засмеялась она, отпустила его и обошла диван. – Но погоди с плюшками… Держи подарок.

Алексей взял маленький сверток, повертел так и этак.

– Ну хватит обнюхивать, открывай, – потребовала Лариса.

Внутри оказалась какая-то странная штуковина – небольшой кружок, фигурно переплетенный серебристыми и черными шнурками, с подвешенными к нему бусинами, пушистыми белыми перышками и отделанный кусочками серого меха.

– Что это?

– Ловец снов, – серьезно ответила Лариса. – Повесь в комнате, где душа подскажет, возможно, сумеешь увидеть что-нибудь важное.

– На окне, – сказал вдруг Алексей, покачивая безделушку в руке. Прозрачные искристые бусинки взблескивали на свету. – Там, куда лунный свет падает.

– Попробуй.

Он осторожно положил подарок на край стола, сунул руку в карман и потребовал:

– Закрой глаза.

Лариса покорно зажмурилась, и он надел ей на шею цепочку.

– У меня больше ничего нет, – сказал он, – и я не знаю, что вообще тебе дарить.

Девушка открыла глаза и взяла на ладонь пулю, порядком потертую и поцарапанную.

– Вот на столько с сердцем разминулась, – Алексей без улыбки развел пальцы на сантиметр.

– Да-а, ты стреляный волк, Серый, – серьезно ответила она. – Спасибо. А теперь – плюшки!

Разумеется, первого числа они проспали заполдень, пока возмущенные и голодные кошки не напомнили о себе мявом, накормили их, сами перекусили оставшимся от вчерашнего пиршества и снова расползлись по комнатам. Алексею поздравлять было некого, разве что соседок, ну так он это сделал накануне, а Лариса звонила родителям, коллегам, знакомым…

– Серый, я завтра поеду к предкам, – сказала она, постучав по косяку. – А то если на Старый Новый год, я там завязну, а так приеду, чайку попью, всех одарю и вернусь. С голоду ты тут не помрешь, я думаю.

– Да уж, – тяжело вздохнул он и подергал ремень. – Ларис, прекрати готовить постольку! У меня силы воли не хватает отказаться, а лишний вес я могу разве что голодовкой сбросить!

– Нет у тебя лишнего веса, – девушка бесцеремонно потыкала его в здоровые ребра. – Кожа да кости. Ты пока болел, исхудал до неприличия, так что не валяй дурака. Пойду подарки собирать…

Вечером в ванной Алексей посмотрел на свое отражение и вынужденно признал, что Лариса права: он всегда был хоть и крупным, но поджарым и жилистым, не то что накачанный здоровяк Влад. Только вот джинсы, прежде сидевшие впритык, теперь падали, стоило расстегнуть ремень. «Стало быть, – философски решил он, – голодать пока рано. А то и впрямь ребра торчат.»

Лариса уехала рано поутру, оставив записку, мол, не забудь пообедать и покорми кошек. От обеда Алексей отказаться не смог, кошки тем более: сели по бокам и требовали кусочек то мяса, то рыбки… И если палевая только умильно заглядывала в глаза и иногда осторожно трогала руку бархатной лапкой, то полосатая бесцеремонно вцеплялась в рукав или ногу когтями, или вовсе норовила стянуть что-нибудь из тарелки. Причем из своих мисок они есть не торопились, отслеживая, что еще вкусного осталось на столе…

– Все, хватит, а то мы лопнем, – сказал им Алексей и собрался было мыть посуду, но тут зазвонил городской телефон.

В отсутствие Ларисы он трубку никогда не брал, потому что лично ему звонить никто не мог, а кто мог – тот знал номер мобильного. Однако в этот раз телефон просто разрывался, и Алексей не выдержал.

– Лара?! – выпалила трубка, едва он ее поднял.

– Ларисы нет дома, – вежливо ответил Алексей. – Она уехала к родителям.

– Уехала… – в трубке протяжно вздохнули. – Давно?

Он взглянул на часы.

– Около семи утра. Ей что-нибудь передать?

– О господи… – выдавил женский голос в трубке. – Уже час дня, а ее все нет!

– Погодите, – дошло до Алексея, – вы мать Ларисы?

– Да, а вы кто? – насторожилась та.

– Ее знакомый, – обтекаемо ответил тот. – А вы на мобильный ей звонить не пробовали?

– Неужто не пробовала! Не отвечает…

Ему стало не по себе.

– Может быть, со связью проблемы? Снегопад вон начался. Оставьте, пожалуйста, ваш телефон, я перезвоню, если удастся с нею связаться. Да, записываю… Всего доброго.

Алексей поставил трубку на базу и набрал номер Ларисы со своего мобильного.

– Ты чего, Серый? – весело отозвалась она почти сразу. – Соскучился?

– Это само собой, – мрачно ответил он. – Просто твоя мать звонила, она тебя потеряла, а мобильный не отвечает. Представь, в каком она состоянии!

– Ой… – простонала Лариса. – У меня же две сим-карты: общая и семейная, я на рабочие дни семейную отключаю, а то замучают заботой… И вот, забыла включить!

– А сама куда запропала?

– Да мой драндулет заглох в сугробе, – ответила она, – а народу на дороге, сам понимаешь, сейчас мало. Вот поймала какой-то грузовик, он меня выковырнул и тащит на буксире, но ме-е-едленно! Сейчас до заправки доберемся, там сервис есть, может, починят… Если нет, брата вызвоню, пусть он меня отсюда заберет. Даже если он уже поддал, за городом гаишников сейчас нет. Но все равно, если мое ведро с гвоздями починят, ночевать я буду у родителей, а то возвращаться потемну страшновато.

– Да уж, пожалуйста! И позвони, как доберешься, – попросил Алексей. – И до заправки, и до родителей. Ладно?

– Конечно, Серый, – без тени иронии ответила она. – Не скучай.

Лариса честно отзвонилась и с заправки – брату все же пришлось ее встречать, – и от родителей, еще раз попросила не скучать и не забывать обедать, и Алексей пообещал. Правда, кусок в горло не лез, он слонялся по квартире туда-сюда, как зверь в клетке, не в состоянии ни читать, ни кино смотреть, ни хотя бы в комнате прибраться. Кошки ходили за ним хвостом и недоуменно мяукали, мол, куда хозяйку подевал?

Он машинально полил цветы, вспомнив, что Лариса делала это через день, да и суховато было в квартире – отопление работало на полную. Звонить ей он не хотел: наверняка там сейчас семейное сборище с пресловутыми тазиками салатов и шампанским… а хотя ей ведь завтра за руль, какое шампанское!

Подумав, Алексей пристроил ловец снов так, чтобы на него точно попадал лунный свет. Луны сейчас не было видно за тучами, но он поэкспериментировал с фонариком, вроде должно было получиться интересно: замысловатое плетение сложной паутиной отражалось на противоположной от окна стене, а колыхание перьев и шевеление ворсинок меха завораживало даже в тусклом свете слабенькой лампочки. От этого словно мягкая лапа проходилась между лопаток, заставляя ерошиться, но не от страха и не от от ярости, а от какой-то сладкой и приятной даже жути…

На звонок телефона он чуть не подскочил рывком, хорошо, вовремя вспомнил, что не стоит этого делать, добрался до базы в коридоре.

– Серый, – виновато сказала Лариса, – я тут застряла еще минимум на сутки. На сервис звонила, они там разобрались, что накрылось в моем гробу на колесиках, но сам понимаешь, праздники, пока-а-а деталь найдут… А брату за руль после возлияний нельзя, его в городе первый же патруль повяжет.

– Ясно. А ты что не на мобильный звонишь?

– Разрядился, а зарядку я не брала, думала ж, на один день. Ты как там?

– Скучаю, – честно ответил он. – Кошки тоже. А цветы я полил.

Она посопела в трубку.

– Я не нарочно, правда.

– А я разве что-то говорил?

– Но думал, – отрезала Лариса.

– Ничего я не думал. Джеку привет передавай.

– Непременно. И, Серый…

– Ларочка, с кем ты там? Это тетя Лена? – послышался на заднем плане уже знакомый женский голос.

– Нет, мам, – отозвалась она и быстро выговорила: – Я тоже скучаю, Серый. Все, пока!

– Отбой, – ответил он и поставил трубку на базу. Переглянулся с кошками и вздохнул: – Придется еще обождать, усатые-волосатые. Ч-черт, а как мне ваш лоток чистить, если я нагнуться за ним не могу?

Правда, с этим эквилибристическим трюком он худо-бедно справился, пристроив в итоге лоток на составленные табуретки, чтобы не мучиться так больше. Кошки сперва недоуменно фыркнули, но согласились, что подобное решение тоже имеет право на жизнь.

А потом Алексей не выдержал и полез искать обещанную дискографию неизвестной ему доселе группы. Очень уж их тексты были созвучны его состоянию: «тоска, одиночество, боль, молчание ночи…» Там было совсем не о нем, но пара строчек в любом треке неизменно цепляла какие-то болевые струны в его душе…

Проснулся он на рассвете от свежего морозного запаха и ледяного прикосновения.

– Что это ты на моем диване дрыхнешь? – спросила Лариса, перегнувшись через подлокотник и щекоча его заиндевевшими волосами. – А, Серый?

В ответ Алексей только улыбнулся и зажмурился, когда ему на нос упала холодная капля.

– Совсем без меня распустился, – слышал он, – побриться, и то не может! Разлегся, понимаешь, как тюлень… И опять ничего не ел! Серый, ну как так можно, а? Я вот тут еще привезла, меня нагрузили, как верблюда…

– Нет, я больше не буду салатики! – ужаснулся он, открыв глаза. – А ты почему вся в снегу?

– А я своим ходом добиралась, – вздохнула девушка. – До заправки брат добросил, но моя таратайка так и не едет. Если ее и починят, то только после праздников. Короче, добиралась на попутках, на грузовиках в основном.

– Со всеми салатиками наперевес?

– Не-а, я ими щедро оделила добрых водителей, – улыбнулась она. – Я хочу вареной картошки с селедкой, и чтоб никаких разносолов!

– Я тебе сварю, – серьезно ответил он, поднимаясь. – Но селедку придется выковыривать из-под шубы, другой нет.

Лариса расхохоталась, исчезла в ванной, вернулась оттуда разрозовевшаяся, с каплями воды в завившихся мелким бесом волосах, мимоходом потрепала Алексея по плечу и, убрав кошачий лоток, села на табуретку, подперев подбородок рукой. Другой рукой она гладила ластящихся к хозяйке кошек.

– Мама ужасно распереживалась, когда ты взял трубку, – сообщила она. – Решила, вдруг ко мне залезли грабители, меня в лучшем случае заперли в ванной, в худшем – убили, а теперь ищут ценности. По телику как раз был сюжет про банду, которая орудует в праздники, когда народ толком ничего не соображает.

– С чего бы грабителям отвечать на звонки? – резонно спросил он.

– Это ты у нее спроси. Впрочем, она всегда такая была: чуть задержусь где на часок-другой, так она милицию по тревоге поднимает…

– Полицию.

– Тогда еще милиция была.

– А, точно… – Алексей включил конфорку и сел напротив Ларисы. – Как там все твои?

– Да как обычно, – ответила она. – Племянники в сугробах валяются и носятся с Джеком наперегонки, мама с невесткой салаты строгают в промышленных количествах, отец с братом по хозяйству… Ну и периодически бегают в сарайчик самогон проверить. Он у них там то яблочный, то смородиновый, то сливовый, то вишневый, а по мне так одинаковая отрава. Подарков вот надарили, но я большую часть там оставила, разве что платок пуховый прихватила, он уютный, а когда отопление отключают по весне, зябко бывает. А мелкие, – девушка улыбнулась, – все елочки нарядили. Ну как нарядили, в основном фантиками от конфет, игрушки им запретили на улицу таскать, чтоб не побили. Все равно нарядно вышло.

– Здорово, – сказал он. – На свету, наверно, особенно, да?

– При фонарях тоже ничего. Жалко, тучи, даже месяца не разглядеть, а при луне снег искрится, так и тянет в нем поваляться. Знаешь, упадешь на спину, а над тобой – черное небо и звезды, много-много…

– Знаю, – улыбнулся Алексей. – Сам когда-то любил валяться в сугробах. Теперь если только прилечь аккуратненько.

– Тоже можно, – фыркнула Лариса. – Развиднеется, проберемся с тобой в скверик, я тебе показывала из окна. Там по осени палую листву собирают в кучи, но почему-то до весны не вывозят. В этих кучах раньше бродячие собаки ночевали – глянешь, пар идет, – но сейчас они куда-то подевались, то ли их разогнали, то ли сами ушли. Так вот, когда эту кучу снегом заносит, получается настоящий диван. А освещения с той стороны почти нет, можно на небо посмотреть. Это не как за городом, но все же…

– Отчего ж не рискнуть здоровьем, – серьезно ответил он и спохватился, что картошка уже выкипает. – Ты селедку сама будешь выковыривать или мне доверишь?

Лариса сунулась в холодильник, принюхалась и поморщилась.

– Нет, пожалуй, не буду и не доверю. На, выкинь в ведро, только в пакетик заверни, а я вынесу, чтоб не воняло…

Девушка закопалась в сумку и добыла баночку.

– От маминых маринадов я отказаться не могу, – серьезно сказала она. – Чур, морковка моя! И луковка!

– Чесноком-то хоть поделишься?

– А как же, – прохрустела Лариса. – Будем, как Змеи Горынычи… Ой, мне же на работу завтра!

– Так праздники ведь! – опешил Алексей.

– Это у нас, а у поставщиков и клиентов – нет. Плюс я свои отгулы отрабатываю, – пояснила она. – Или не ходить? А, ну их нафиг, на письма я и так отвечу… Не пойду! Будем бездельничать и смотреть что-нибудь новогоднее, как тебе?

– Я только за, – честно ответил он, и даже не стал добавлять, что и так бездельничает.

Правда, побездельничать вволю им не дали. Шестого поутру затрезвонил городской телефон, Алексей сквозь сон услышал, как Лариса, сдержанно ругаясь и спотыкаясь о кошек, прошлепала в коридор, ответила что-то сонным голосом, потом постучалась к нему.

– Случилось что-нибудь? – повернул он голову.

– Это Федорчук, ну, наш знакомый лейтенант, – пояснила она.

Алексей невольно приподнялся на локте.

– И чего хочет?

– Я откуда знаю? Тебе звонят, ты и разговаривай!

– А почему не на мобильный?

– Говорит, твой не отвечает.

Алексей взглянул на телефон и понял, что начисто о нем забыл, так что аккумулятор сел вмертвую.

– Ладно, давай сюда этого Федорчука, – вздохнул он, и Лариса кинула в него трубкой. – Доброе утро.

– И вам того же, – отозвался лейтенант. – Тут дело такое, Алексей Иваныч, наш профессор Преображенский…

– Тарнопольский, наверно? – машинально поправил тот.

– Да я шуткую, – фыркнул подозрительно веселый с утра полицейский. – Короче, он о чем-то с вами потолковать хочет, а я ж не имею права без согласия личные данные разглашать. Запишите его телефончик, если захотите, так позвоните, вдруг что прояснится.

– Хорошо, – ответил Алексей и показал жестом Ларисе, маячившей в дверях, мол, ручку дай или карандаш. – Диктуйте. Да, записал. Спасибо.

– Да не на чем. Если что узнаете, тоже звоните, а то мне эта ваша нехорошая квартирка просто покоя не дает! Сержант мой, Семенов, тоже извелся, уже напридумывал какой-то чуши про параллельные измерения и барабашек… Совсем у молодежи крыша набекрень…

– Вы бы знали, насколько мне эта квартира покоя не дает, – тяжело вздохнул Алексей. – С прошедшими вас. И с наступающими.

– Взаимно, – ответил Федорчук и отключился.

Лариса уставилась на Алексея.

– Ну, чего он хотел? – любопытно спросила она, нагнувшись пониже.

– Ларис, не нависай так надо мной, – попросил он. – Если ты так сделаешь, а я буду спросонок, то могу на автомате тебя отбросить, а это ничем хорошим для обоих не закончится.

– Ладно, не буду, – девушка села рядом на пол. – Так чего хотел бравый Федорчук?

– Хотел не он, а профессор, – пояснил Алексей. – Поговорить со мной о чем-то. Телефон вот оставил.

– Будешь звонить?

– Конечно. Мобильный только заряжу, не хочу твой домашний светить.

Лариса огляделась, нашла зарядку под стулом, воткнула в розетку и протянула шнур Алексею.

– Втыкай и звони, а то я от любопытства помру!

– Что, прямо вот так? Не приняв ванны и не выпив чашечки кофе? – не удержался он.

– Принимаешь ты только душ, а кофе на дух не переносишь, – ответила она. – Не ерничай, у тебя все равно не получается. Звони давай! А то какавы с чаем не дам.

Алексей тяжело вздохнул и покорился.

– И громкую связь включи, – попросила Лариса. Он кивнул.

– Доброе утро, это Георгий Федорович? Алексей Серегин беспокоит, ваш сосед. Лейтенант Федорчук передал, что вы хотели о чем-то со мной переговорить?

– Доброе утро, – задребезжал старческий тенорок, – я уж не ожидал, что вы перезвоните так скоро… Да, все верно, молодой человек, я желал бы обсудить с вами кое-что, но, боюсь, это не телефонный разговор.

– Ах, не телефонный разговор… – протянул Алексей.

– Да-с… Не могли бы мы встретиться с вами с глазу на глаз, ну хотя бы у меня?

Лариса отчаянно замотала головой.

– К сожалению, с глазу на глаз не выйдет, – ответил он. – Вы видели, что я ограничен в передвижениях, поэтому без сопровождающей никуда выйти не в состоянии. А сюда, уж простите, вас пригласить не могу. Быть может, в каком-нибудь кафе?

– Там слишком шумно, – посетовал профессор. – Лучше все же у меня. Приходите вдвоем, мы побеседуем, а девочки пока могут попить чаю и посплетничать о чем-нибудь, как вам такой вариант?

Лариса покивала, и Алексей сказал:

– Да, это подойдет. Когда вы хотите пересечься?

– Если вам удобно сегодня, то в любое время после полудня. Часа в два вас устроит?

– Вполне, – ответил он.

– Тогда я жду вас с нетерпением! – воскликнул профессор. – Всего доброго!

– И вам того же… – пробормотал Алексей, отложив мобильник, и посмотрел на Ларису. – Что это еще за тайны мадридского двора?

– Вот и выясним, – потерла она руки. – Серый, я давно хотела тебя спросить, да все к слову не приходилось… У тебя какое-нибудь оружие есть?

– Только нож. Влад подарил, – пояснил тот. – А если ты о стволе, так он табельный был, я его сдал, когда комиссовался. Да и на кой он мне? Вдобавок у меня же контузия, кто мне справку выдаст хотя бы на хранение?

– Ладно, я тогда свой прихвачу, – совершенно серьезно ответила Лариса, оценила выражение лица Алексея и засмеялась: – Да шучу я! Это зажигалка такая, в форме пистолета… Давай, вставай, я пойду завтрак готовить.

И она ушла, распевая во весь голос «тяжело в деревне без нагана и с наганом тоже тяжело!»

– Чего еще я о ней не знаю? – спросил Алексей у кошек. Кошки выразительно усмехнулись, потянулись и отправились на кухню.

Увидев Ларису перед выходом в гости, Алексей чуть не выронил свою палку и невольно попятился.

– Ты чего? – спросила она, прихорашиваясь перед зеркалом.

– Ты даже на работу так не одеваешься, – пробормотал он.

– Ясное дело, зачем мне на работу наряжаться? – резонно заметила Лариса, подумала и выпустила из сложного узла волос длинную вьющуюся прядь.

– А сегодня зачем?

– Захотелось, – ответила она и повернулась к нему лицом. Девушка была вроде бы не накрашена, но, учитывая то, что перед зеркалом она провела часа полтора, фарфоровым цветом лица и нежно-розовыми губами самого соблазнительного вида она была обязана не только природе.

В ушах у нее поблескивали маленькие серебряные сережки с золотистыми камушками (может, топазами, а может, еще какими-то, либо это вовсе была бижутерия – Алексей абсолютно не разбирался в дамских украшениях), и благодаря этому и еще почти незаметному макияжу глаза Ларисы немного поменяли оттенок.

Простенькое с виду трикотажное серое с едва заметной искрой платьице благопристойной длины, с этакой коротенькой штучкой поверх (как ее, то ли фигаро, то ли болеро, Алексей не мог запомнить), ну и тоненькая дубленка с отделкой из серебристого меха. С виду скромненько, но рядом с девушкой он почувствовал себя неотесанной деревенщиной в своих потертых джинсах и видавшей виды камуфляжной куртке, надетой прямо на футболку.

– Мы с тобой очень забавно контрастируем, – сказала Лариса, подтянув его к зеркалу. – Только не делай угрюмую физиономию и не смотри этак вот исподлобья, а то у тебя такой вид, будто ты сейчас зарычишь и кусаться начнешь. Вылитый Джек! А что ты носом шмыгаешь? Простыл?

– Нет, я это я пытаюсь понять, чем от тебя пахнет, – пояснил он. – Чем-то безумно знакомым, но я не могу разобрать. Вроде бы лимон, а вроде бы что-то сладкое еще, и я точно этот запах помню с детства, если мне не мерещится. Что за духи?

– Это не духи, – улыбнулась она. – Это эфирное масло. Одна капля – и благоухаешь сутки, никаким духам не снилось. И тебе не померещилось, были когда-то то ли просто леденцы, то ли монпансье, – помнишь, в маленьких жестяных коробочках, горошинки такие? – с лимонным вкусом и таким вот запахом. Только меня на вкус пробовать не надо!

– Идиотская шутка, – буркнул Алексей и, сев на банкетку, сунул ноги в раздолбанные берцы.

Обуться ему тоже было не так-то просто, и если летом проблема решалась легко – надел мокасины и пошел, то зимой было намного хуже: нагнуться, чтобы завязать шнурки или застегнуть молнию, не нагнешься, вот и корячься, как хочешь, и спасибо, если есть, где присесть! Хорошо, Лариса отвернулась, застегивая короткие сапожки: если она желала, то могла быть вполне деликатной. Правда, чаще всего она этого не хотела.

– Готов? – спросила она, дождалась кивка и взяла с тумбочки ключи. – Тогда идем. Как раз к двум доберемся: дорожки по случаю выходных не чистят, как бы не увязнуть!

Не увязли, только вот редкие прохожие с недоумением поглядывали на странную парочку: хорошо одетая симпатичная девушка и угрюмого вида потрепанный верзила на голову выше нее, крепко держащийся за девичье плечо. Может, думали, что это Лариса перебравшего кавалера домой тащит…

– Елена Матвеевна, с прошедшими праздничками! – весело сказала Лариса соседке, вышедшей прогуляться: погода стояла замечательная, не слишком морозная, солнечная, снег сверкал так, что глазам было больно.

– И вас также! – ответила та. – И с наступающими, Рождество на носу, забыли?

– Ой, правда, – Лариса хотела всплеснуть руками, но вспомнила, что держит Алексея за пояс, как раненого бойца: под снегом было скользко. – С этими праздниками уже не упомнишь, которое нынче число… не забыть бы на работу выйти, и ладно. Елена Матвеевна, как там… душок-то?

– Да вроде нету, – подумав, ответила та. – Может, повыморозило? Ну, если это с чердака тянуло. Хоть там и обыскали все, да мало ли перекрытий! Крыса куда угодно заберется!

– Будем надеяться, что по весне не запахнет снова, – серьезно сказала девушка. – Серый, который час?

– Половина, – ответил он.

– А, ну мы раненько…

– А что, опять полиция приедет? – словоохотливо спросила Наталья Семеновна, соседкина подружка.

– Да нет, что вы. Просто хозяин квартиры, которая смежная с Лешкиной, хочет о чем-то с ним поговорить, – бесхитростно ответила Лариса. – А вы его знаете? Старенький такой профессор, Георгий Федорович. Тарнопольский, да, Серый?

Старушки переглянулись.

– Жорку-то? – презрительно произнесла Наталья Семеновна. – Еще б не знать! Профессор кислых щей выискался!

– Не понял? – нахмурился Алексей, поудобнее перехватив Ларису. От нее так вкусно пахло на морозе этим ее эфирным маслом, что хотелось надышаться впрок. – Он вполне представительно выглядит…

– Ай… – махнула рукой Наталья Семеновна, подстелила газетку и села на лавочку. – Мало ли, кто как выглядит. Ты вот с виду бандит бандитом, а такой парнишка хороший! А Лариса вроде щебетушка-хохотушка, а на самом деле…

– Не смущайте меня, – серьезно попросила девушка, и Алексей невольно покосился на нее: на тонком лице появилось странное холодное выражение, и снова он почувствовал под рукой щетинящийся загривок, как тогда, в магазине.

– Ладно, ладно, прости старуху, – вздохнула та. – В общем, Жорку мы с Леной давным-давно знаем, вот как заселились. Это сколько нам тогда было-то, а, Ленк?

– Дай бог памяти… Я с тридцатого, заселились мы сюда в пятьдесят шестом, как сейчас помню, ходили с моим Валюшей и дивились – хоромы-то какие! Это сейчас все фыркают – однушка, однушка, а нам после угла в бараке она царским теремом показалась! Вода горячая, газ, отопление… рай земной! И пацана в школу в другой район таскать не надо…

– Ага, я тебя на год моложе, а заехали мы в тоже в пятьдесят шестом. Наши-то ребята еще потом в один класс пошли, два хулигана! Тогда мы и познакомились.

Алексей внимательно слушал.

– Точно, точно. У нас же кухонные окна-то через стенку, только руку протяни. Помнишь, я тебе стучу, мол, Наташка, соли одолжи, или ты мне – Ленка, у тебя горит что-то… – вздохнула Елена Матвеевна и улыбнулась, вспомнив молодость. – Ну это мы отвлеклись, мы ж как начнем, старые перечницы, не остановишь… Так вот, Жорка с родителями сюда где-то в шестидесятом переехал. Он с тридцать девятого, это ему чуть за двадцать было, он в институте учился. Правда, не столько учился, сколько балду гонял. Отец у него на заводе работал, мать учительницей в нашей школе устроилась, небогато жили, но все старались, чтоб Жорка не хуже других парней был…

Алексей переглянулся с Ларисой. Что такое шестидесятые, оба представление имели.

– Сколько раз я Маше – это мать его – говорила: парня пороть надо, а не эти… джинсы ему покупать! Себе бы лучше платье купила или сшила, а то ходишь невесть в чем, ученики смеются… Или мужу вон ботинки новые, что он в кирзачах рассекает? Нет, что ты… Все для Жорика! – Наталья Семеновна перевела дыхание. – Ну тут он институт закончил, в аспирантуру не поступил, и уж сколько и кому подарков родители переносили, чтоб его в армию не забрали, подумать страшно! По-моему, все из дома распродали. А он и в ус не дует, пристроился счетоводом, платят копейки, да только он кое-чем приторговывать начал.

– Интересная картина вырисовывается, – задумчиво произнесла Лариса.

– Ну и посадили его, – добила Елена Матвеевна. – На пять лет в колонию. Это где-то в шестьдесят четвертом или шестом было. То ли за хищение, то ли за кражу, я уж не разбираюсь, но там целая компания была.

– Машу удар хватил, как она приговор услышала, – продолжила ее подружка. – Отец ее схоронил, весь черный ходил… стыд-то какой! Но Жорка ушлый, его досрочно за хорошее поведение выпустили, или он под амнистию угодил, этого не знаю, врать не стану. Вернулся, сперва сидел, как мышь под веником… Потом куда-то то ли сторожем, то ли грузчиком пристроился, потом кладовщиком, видать знакомства завести успел… Ну и начал деньги зарабатывать. А отца он споил.

– То есть? – нахмурился Алексей.

– Да то и есть. Я ж прям над ними живу, когда окна открыты, то все слыхать: мол, давай еще по одной, батя, кто старое помянет… и бутылки звенят. А наутро Федя идет по соседям рубли на опохмел сшибать. Так и помер, и двух лет не прошло.

– А сын, значит, остался один в квартире… – протянула Лариса.

– Ну да. Потом женился. Евгения, что и говорить, красивая была, статная, только больно заносчивая – как же, из интеллигентной семьи! Кстати, – добавила Наталья Семеновна, – Тарнопольская – это ее фамилия. Жорка-то обычный Петров… Ну, жили они вроде складно, папаша Евгении поспособствовал, там то ли судимость сняли, то ли еще что, но Жорка быстро в гору пошел.

– Да он и так без мыла куда угодно влезть мог.

– Это верно. Но с протекцией-то оно надежнее! Сына родили, потом дочку, Жорка очки нацепил и стал представляться, будто это не жена у него из хорошей семьи, а сам он чуть не сын профессора. А деньгу он по тем временам порядочную зашибал…

– Ага, только Андрюха – это старший их, – к деду с бабкой удрал еще школьником и домой носа не казал, – добавила Елена Матвеевна, – и денег у родителей не брал. Тарнопольские и рады были, Андрюха явно не в Жорку удался: и с разумением, хоть звезд с неба не хватал, и не подлый. Помнишь, Наташ, какой скандал был, когда выяснилось, что Тарнопольские ему свою квартиру отписали? Там двушка, – пояснила она Алексею с Ларисой. – Добротная такая. А Андрюха после школы в техникум пошел, на книжки, сказал, ума маловато, буду гайки крутить. И женился еще в техникуме на малярше на два года себя старше, из какого-то села девка… Тарнопольские поохали да смирились… Ну так чего: у него теперь свой бизнес – автомастерских несколько штук, а жена ремонтные бригады собирает, потому как на этом деле собаку съела. Чем плохо? Внуки, опять же… Во-от…

– Погодите, а они все живы? – вставила Лариса.

– Дед с бабкой давно померли, им лет-то сколько было! А Андрюха с женой живы. Позванивает иногда, поздравляет. Вот как раз на Новый год звонил.

– А дочка вообще в другой город уехала, там общежитие давали при институте, – дополнила Наталья Семеновна. – Да так и не вернулась, замуж там вышла.

– Он сказал, что к дочке жить уехал, – сказал Алексей.

– Держи карман шире! – фыркнула Елена Матвеевна. – Света его на дух не переносит, муж ее тоже. Где уж он там обитает, не знаю, но точно не у дочери.

– А внучка как же?

– А она, похоже, в него удалась, – безапелляционно заявила Наталья Семеновна. – Небось примащивается, чтоб он ей эту вот квартирку отписал. Либо он ее приваживает, одному-то на старости лет и впрямь несладко. Подцепил на крючок, вот и все.

– Почему же дочь с ним дела иметь не хочет? – спросила Лариса.

– Да кто знает… – протянула Елена Матвеевна. – Она не докладывалась. Только после того, как Света уехала, Жорка с женой скандалить начали. Всю жизнь мирно прожили, а тут как прорвало. И посуду били, и мебель швыряли, и ругались на чем свет стоит… Наташа правду говорит, если окна открыты, все слыхать.

– А почему?

– Да как обычно: ты мне жизнь загубила, а я тебя из грязи вытащила, ты бабник и уголовник, а ты дура криворукая, детей воспитывать не умеешь… – она махнула рукой. – Может, она его с бабой застукала, сами знаете, седина в бороду… Но не уходила. Он тогда оч-чень хорошие деньги зарабатывать начал. Помните, расплодились всякие эти… Кашпировские? Ну вот он в таком роде и подрабатывал. Потому и профессор: тогда этих академиев да магических университетов развелось как блох! Нарисовал себе бумажку – и пожалуйста!

– Н-да, дяденька явно в жизни не пропадет, – протянула Лариса. – Серый, ты стоять не устал? А то присядь…

– Нет, ничего, я ж за тебя держусь, – серьезно ответил он, хотя спина уже начала ныть. Не хотелось прерывать познавательнейший рассказ словоохотливых соседок.

– Так вот и жили. Оно, конечно, заработок поменьше стал, но, думаю, Жорка успел себе накопить на старость. А потом Евгения и умерла, – неожиданно закончила Наталья Семеновна.

– Об этом он говорил, – кивнула Лариса. – Будто уехал на какой-то симпозиум, а она на дачу собиралась. Вернулся через несколько дней и нашел ее мертвой, вроде бы сердечный приступ.

– Вот-вот, вроде бы, – буркнула та. – Я сама у внуков на даче была, но потом слыхала от Антонины из третьего подъезда, вроде бы она слышала, что Евгении правда с сердцем плохо стало, она к телефону пошла, упала и виском об угол… Только пять дней прошло, да по жаре, поди пойми, что там на самом деле произошло? В подъезде никого – все кто на даче, кто на работе, ничего не слышали, ничего не знают. Ну а возраст… кому надо разбираться? Вот после этого Жорка всю обстановку поменял, даже обои переклеил, а сам уехал.

Лариса снова взглянула на Алексея. Тот пожал плечами.

– Просто сценарий для фильма, – честно сказала она.

– И-и-и, милая, – махнула рукой Елена Матвеевна. – Любую бабку расспроси, она тебе такого порасскажет, что хоть десять сериалов снимай! Эти-то, которые показывают целыми днями – ой, глупы-ы-е, сидишь да смеешься, потому как взаправду так не бывает. Сразу видно, молодежь придумывала, которая жизни не нюхала!

– Ага, иностранные хоть смотреть любопытно, потому как мы про эти заморские страсти не знаем ничего, – кивнула Наталья Семеновна. – Потому и не поймем, если наврано. Бойко – и ладно. А уж если про наши годы чего из нынешнего покажут… хоть смейся, хоть плачь!

Она махнула рукой.

– Ларис, без пяти, – сказал Алексей, глянув на часы.

– Ой, идем… Спасибо, – сказала она старушкам. – Оч-чень интересная картина вырисовывается!

– Да не за что, Ларочка, – ответили они вразнобой. – Вы там ухо востро держите! Жорка даром что старик, а любого молодого вокруг пальца обведет!

– Непременно, – улыбнулась девушка, помахала им от подъезда и уже в лифте повернулась к Алексею. – Ну как тебе детектив?

– Пока это не детектив, а семейная история, каких тысячи, – вздохнул он. – Если, конечно, не подозревать, что это наш профессор убил супругу. Может, в пылу ссоры, может, намеренно. Тогда ясно, зачем менять обстановку: там где-нибудь могли остаться следы крови.

– А думаешь, эксперт бы не осмотрел?

– Ларис, а ты полагаешь, бригада была в таком восторге от разлагавшегося пять дней на жаре трупа старушки, что хотя бы подумала о версии убийства? Подозреваемых нет, муж на симпозиуме, наверняка свидетели у него были, коллеги там, попутчики… А если даже эта Евгения умерла сутками раньше, повторяю, времени прошло столько, что точно устанавливать время смерти никто бы не взялся. И не захотел возиться, что самое главное.

– Ну, тебе виднее, – вздохнула она. – А полагаешь, никто из соседей не заметил, когда именно он выходил из дома?

– Так сказано же было: лето, жара, кто на даче, кто на работе, на лавочках – и то никого нет. Дети разве, но им не до старикашек. Да и не опрашивали никого. А если бы нашлась бдительная соседка, которая от скуки весь день смотрела в окошко, а не в телевизор, и что-то заметила, она бы сама к милиционерам прицепилась.

– Ты такой логичный, что просто ужас, – искренне сказала Лариса. – И все равно, Серый, держи ушки на макушке, а язык за зубами.

– А я вообще молчаливый, ты не заметила? – Алексей еще раз с наслаждением потянул носом.

– И прекрати меня обнюхивать!

С этими словами Лариса позвонила в дверь.

Открыл сам Тарнопольский, заулыбался, поздоровался и радушно предложил войти.

– Нет-нет, не разувайтесь, – затараторил он, галантно принимая у Ларисы дубленку. Алексей стряхнул с плеч куртку, и девушка с непроницаемым выражением лица повесила ее на вешалку рядом со своей легонькой «шкуркой», как она ее называла. – Просто ноги вытрите, вот половичок… Я всегда ужасаюсь, когда в гостях предлагают тапочки, особенно если намечено торжественное мероприятие! Дамы в вечерних туалетах, мужчины в костюмах – и старые хозяйские тапочки! Прошу, проходите…

В комнате ничего не изменилось, разве что пыли стало поменьше, да воздух посвежел.

– Присаживайтесь, – пригласил Георгий Федорович. Алексей сел и поморщился: софа была мягкой, сильно продавливалась, и вставать с нее, он знал, придется в три приема. Лариса задумчиво посмотрела на него и бесцеремонно подсунула ему под спину несколько декоративных подушек. – Желаете чаю? Кофе? Может быть, бокал вина?

– Благодарю, спиртного мне нельзя, а чаю мы только что выпили дома, – светски отозвался Алексей.

– А я бы не отказалась от чашечки, – сказала вдруг Лариса.

– Ну конечно… Анжелочка! – воззвал липовый профессор. – Гости пришли, поставь чайник, будь добра!

– Сейчас, дедушка!

Анжела выглянула из кухни и заулыбалась, поправляя густые темные волосы.

– Добрый день. Извините, мыла посуду и не услышала звонка… Так кому чаю?

– Мне, – весело ответила Лариса. – Может, на кухню пойдем, я так понимаю, тут намечаются мужские разговоры?

– Конечно, идемте, – сказала та. – Тут немного неприбрано…

– Ой, какие пустяки!

Алексей принюхался: пахло, если он не ошибался, обычным чаем из пакетиков. С тех пор, как он бросил курить, обоняние у него постепенно обострялось, и теперь он даже различал, каких именно травок намешала Лариса в свои чаи. Пусть даже названий спервоначалу не знал, но запах и вкус описать мог. Когда ей надоели его сбивчивые «ну горький такой запах, чем-то на полынь похож», она просто заварила всего понемножку, дала понюхать, попробовать и сказала, как что называется. Уж это он запомнить был в состоянии.

– О чем же вы хотели побеседовать? – светски произнес Алексей.

– Ох… я даже и не знаю, с чего и начать, – тяжело вздохнул тот и сцепил пальцы на сухоньком колене. Алексей отметил это для себя. – Проблема деликатная… Понимаете, внучка знала, что моя супруга умерла в этой квартире, но до недавнего времени не подозревала, как именно. Мне не хотелось ее травмировать, – пояснил он. – Словом, даже ночевать она сегодня отправилась в гостиницу!

Алексей молчал. На кухне щебетали девушки, но он не мог разобрать, о чем именно: Анжела прикрыла дверь.

– Алеша, – проникновенно произнес Георгий Федорович, – у меня к вам предложение. У вас ведь точно такая же квартира, ну разве что отзеркаленная, верно?

Тот кивнул.

– Давайте поменяемся? – сказал профессор. – Вы, как я понял, все равно намерены продать или сдавать свою квартиру, так какая разница, которую из двух? А жильцам или новым владельцам вовсе не обязательно рассказывать о произошедшем в этих стенах!

– Хм… – произнес Алексей, пытаясь понять, что может крыться за этим предложением. – Однако у вас ремонт, а у меня только ободранные стены, я уж молчу о состоянии сантехники!

– И молчите, – замахал руками Тарнополький, – это непринципиально! Я оставлю вам всю обстановку, только книги заберу, с вашего позволения, и несколько памятных мелочей, и…

– Разрешите, я приглашу Ларису, – сказал тот, помолчав, и пояснил: – Ваше предложение касается и ее тоже. Я, видите ли, завещал свою квартиру ей. Ларис!

Он видел, как дернулся профессор, и испытал некое мстительное удовольствие.

– Что, Серый? – высунулась из кухни Лариса.

– Ну иди поближе, – попросил Алексей. – Георгий Федорович вот предлагает махнуться квартирами и даже предлагает обстановку не забирать. У его внучки, видишь ли, суеверия или как их? Что ты на это скажешь?

– Скажу, что это волокита, – пожала она плечами. – Оттуда выпишись, сюда впишись, документы переоформи, завещание перепиши… хотя это-то еще самое простое.

Профессор засопел.

– То есть теоретически ты не против? – поинтересовался Алексей.

– Нет, квартиры правда одинаковые, только бюрократия – зло, – улыбнулась та. – Есть выход попроще.

– Какой? – заинтересовался Тарнопольский.

– Завещание Лешка отзовет, вы продадите свою квартиру и купите его, – мило улыбнулась Лариса. – Ваша дороже стоит, тут хоть ремонт есть, так что вы ничего не потеряете, не то что при прямом обмене.

– Но это тоже бюрократия, – заикнулся Тарнопольский. – Все эти выписки-прописки…

– Ну да. Но Лешка, может, хочет переехать в другой дом, – пожала она плечами. – Или, если уж на то пошло, если мою берлогу обменять с доплатой, как раз выйдет трешка в новостройке, мебель есть, а на ремонт наскребем! А, Леш?

– Почему нет? – поддержал тот игру. – Тут, конечно, район хороший, но больно уж квартирки тесные, мне не развернуться… А насчет документов – инициатива ваша, вам и карты в руки, предлагайте другие варианты, если этот не устраивает.

Профессор задумался.

– Да и что мешает Анжеле просто продать эту квартиру? – резонно спросила Лариса. – Ну, когда ей исполнится двадцать пять, как вы сказали? Ну или она станет ее сдавать… Вы сами говорили, что покупателям вовсе не обязательно знать о том, что произошло с вашей супругой. Соседи могут просветить, конечно, но это когда будет, поезд-то уже уйдет! А постояльцев и новых можно найти, желающих полно.

– Пожалуй, нам нужно посоветоваться, – вздохнул он. – Я, видимо, погорячился с предложением, я человек старый, всех этих премудростей не разумею, а Анжелочка еще молоденькая. Как говорится, старый да малый, хе-хе… Спасибо, молодые люди, просветили!

– Всегда рады, – улыбнулась Лариса. – Серый?

– Нам пора, – кивнул он и уже привычным жестом протянул руку, взявшись за ее плечо. Ему почему-то всегда казалось, что хрупкая девушка может забросить его себе на спину без особого труда. «Ага, и уволочь», – фыркнул Алексей про себя и добавил по наитию: – Всего доброго. Предложение интересное, я давно хочу отсюда съехать, да покупателей что-то не нахожу, а на риэлторов средств нет.

Тарнопольский радушно распрощался с ними, Анжела поулыбалась, и дверь захлопнулась со щелчком.

– Лар…

– На улице, – сказала она серьезно, прижав палец к его губам. – Пойдем.

Старушек-соседок на лавочке уже не было: то ли греться ушли, то ли новости или сериал смотреть, то ли совмещать полезное с приятным.

– Идем к тебе, – потянула его Лариса за собой.

– Зачем?

– Идем, идем…

Входить в квартиру не хотелось, тем более, Алексей помнил, какое свинство они с Владом оставили после себя.

– А ты сказал, что Влад стол опрокинул, – задумчиво произнесла Лариса, первой сунувшаяся в комнату. Он навис над ее плечом, взглянул – стол смирно стоял возле стены. Правда, засохшая колбаса и заплесневелый хлеб никуда не делись, в том числе и с ковра, но тарелки оказались на столе, рюмки тоже, пустые бутылки выстроились рядком у батареи. – Н-да, силен парень…

– Ларис, но стол вправду лежал, я еще подумал, что ни поднять его, ни отнести обратно на кухню не смогу.

– Я помню, ты говорил, – отмахнулась она. – А одеяло твое?

– Нет, на нем Влад спал, рядом с диваном, – указал Алексей, глядя на сложенное одеяло в ногах дивана. – По-моему, оно тоже на полу осталось. Я бы не поднял, да и не подумал о нем, если честно.

Лариса села на диван и глубоко задумалась. Потом хлопнула себя по лбу и подскочила.

– Серый, у тебя какая-нибудь банка в доме есть? Ну обычная, стеклянная? Или стакан?

– На кухне какая-то моталась, от помидоров, что ли? – ответил он с недоумением, и Лариса устремилась туда, чем-то зазвенела, что-то разбила, вернулась в итоге со словами:

– Нет у тебя ни черта! Пойду к соседке…

Она убежала вверх по лестнице, а вскоре примчалась с двухлитровой стеклянной банкой наперевес.

– Да что ты затеяла-то?!

– В шпионов играть буду, если еще не поздно, – серьезно ответила она, дернула дверцу фальшивого шкафа и приложила банку к стене. – Тихо!

Алексей плюнул, вспомнив детские игры, оставил попытки сковырнуть засохший сыр с тарелки и сказал:

– Стена капитальная, что ты там услышишь?

Лариса зашипела на него, что твоя кобра, отмахиваясь свободной рукой, потом прикрыла глаза, зажала ухо и замерла. Алексей пожал плечами и присел, с интересом наблюдая за эволюциями Ларисы: та перемещалась то в одну, то в другую сторону от «шкафа».

– Да, чего не отнять у этого дома, так это отменной звукоизоляции, – сказала она наконец, отставив банку, и шлепнулась рядом с Алексеем, потирая покрасневшее ухо. – Хорошо еще, они на повышенных тонах разговаривали, несколько слов я разобрала.

– Тебе в акустики надо, на подлодку, – не удержался он.

– Ты не подкалывай, спроси лучше, что это были за слова!

– И что это были за слова? – терпеливо повторил Алексей.

– «Убедить», «завещание», «не вариант», – добросовестно перечислила Лариса.

– Богато, – кивнул он.

– Серый, я тебя сейчас укушу, если не перестанешь придуриваться! – серьезно сказала ему девушка и села поудобнее, так, чтобы видеть его лицо. – Или ты правда не понимаешь? Нет? Ну что ты башкой мотаешь?

– Ларис, я правда не понимаю, – спокойно произнес Алексей. – С меня достаточно того, что я теперь уверен: я не схожу с ума, просто у кого-то еще есть ключи от моей квартиры. Хотя тут замок курам на смех, пальцем можно открыть… И этот кто-то здесь что-то ищет. Но тут уже обыскано все до последней тараканьей трещины, брать у меня нечего, поэтому пускай ищет, сколько влезет.

– Так… – сказала она. – Сейчас я верну банку Елене Матвеевне, успокоюсь, а потом попытаюсь объяснить, хорошо?

Он молча пожал плечами и пошел мыть посуду. Вернее, для начала отмачивать.

– Брось эту гадость, пойдем в комнату, – произнесла Лариса, грохнув входной дверью. Не было ее довольно долго. – Потом домоешь. А лучше выкинь, как есть. Садись.

Алексей устроился на привычном месте, нашарил скомканное одеяло и сунул под спину, так сидеть было удобнее. Лариса скинула сапожки и уселась на противоположном конце дивана, поджав ноги.

– Я думала-думала и наконец надумала, – сказала она. – По всему выходит, что кого-то интересует твоя квартира. Именно твоя, а не смежная, хотя с ней-то шансов было бы больше, там вообще никто не живет. Активность эта началась меньше года назад, верно? Примерно когда мы познакомились, а может, и раньше, просто ты внимания не обращал, тебе не до того было… И вот когда объявился наш профессор с внучкой, до меня кое-что дошло.

– Ну? – не выдержал Алексей.

– Не запряг, не погоняй, – машинально ответила Лариса. – Думаешь, я что так долго у соседки твоей торчала?

– Она как начнет говорить, не остановишь.

– Это само собой. Просто, помнишь, она сказала, что Андрей, сын Тарнопольского, звонит на праздники? И его телефон у нее есть. Я и набрала.

– Зачем? – опешил Алексей.

– Затем. Узнать кое-что хотела.

– Так, и?.. – насторожился он.

– Нет у его сестры Светы дочери по имени Анжела. Кристина есть, Людмила есть, сын Стасик имеется, а никакой Анжелы нет. У мужа ее тоже таких родственниц нету, он точно знает, они с сестрой тесно общаются.

Алексей опешил.

– А кто же она тогда?

– Понятия не имею, но явно из той же породы, что милый старичок Тарнопольский. Не знаю, где он ее подцепил или же она его, но эти двое явно спелись, – недобро улыбнулась Лариса. – И ты уж поверь: она старше, чем кажется. Ей не к двадцати пяти подкатывает, а к тридцати, если не больше. И опыт у нее специфический, мы пока там болтали, я, знаешь, кое-какие ключевые слова произносила, на которые девушка… гм… профессорского круга должна среагировать, но где там! Зато на другие…

– Это какие? – заинтересовался Алексей.

– Мужчинам этого знать не нужно, – отрезала она. – Идем дальше. Профессор нервно отреагировал на слово «завещание», хотя, казалось бы, какая ему печаль? Там же не конкретный адрес указан, а просто все твое движимое и недвижимое имущество. Что эта квартира, что та, что деньги…

Он невольно почесал в затылке.

– Но выходит, Серый, что интересует его именно эта, – Лариса для доходчивости постучала по стене, – квартирка. И знаешь, что я тебе скажу? В районе так называемого шкафа звуки слышны намного отчетливее, чем вокруг.

– А, вот почему ты так елозила, – криво усмехнулся Алексей.

– Ага. Спорим, если как следует долбануть кувалдой по этому месту, под цементом обнаружится кирпичная кладка, за ней звукоизолирующий материал, а потом снова кирпичи либо тонкая прослойка бетона? Разобрать это все – пара пустяков.

– Ну да, а полицейские…

– Они что тут, с эхолотом лазили? А на слух так просто не определишь, сплошная стена или не совсем! Найдется у тебя в хозяйстве молоток? Проверим!

– Нет у меня молотка, – остановил он. – И к соседям за ним бежать не надо. Хорошо, допустим, проход тут уже есть. Я не забыл твою версию насчет превращения двух однушек в трешку. Я даже Булгакова прочитал и помню про квартирного афериста!

– Умничка, – серьезно сказала ему Лариса. – А теперь вспомни, кто жил в этой квартире до тебя.

– Бабка какая-то, так риэлтор сказал.

– Он сказал, а я спросила Елену Матвеевну, та говорит, баба Фрося была совсем дряхлая, глухая, но из ума не выжила. Одинокая, к ней только из соцслужб ходили. Смекаешь?

– Погоди… – Алексей задумался. – Вроде дошло. Под видом соцработника или медсестры мог явиться кто угодно, сделать копию ключей и приходить, как к себе домой. Сделать укольчик, а пока баба Фрося в отключке, преспокойно долбить стенку. Днем, к примеру: соседки или на лавочке, или сериалы включают на полную громкость, да и звукоизоляция отменная, хоть перфоратором работай! Ну хорошо, пусть выдолбили злоумышленники эту дыру… Дальше-то что?

– А дальше, очевидно, бабу Фросю каким-то образом уговорили подписать некий документ, дарственную или завещание на эту квартиру, – спокойно произнесла Лариса. – Хотя нет, документ, скорее всего, сделали раньше. И очень может быть, что эта баба Фрося тоже была не промах, обо всем знала и, скажем, выторговала себе уход, хорошие лекарства и еду в обмен на жилплощадь. Ей-то она все равно уже ни к чему была. Могла она договориться с Тарнопольским, как думаешь?

– Почему нет? – поразмыслив, ответил Алексей. – Рыбак рыбака видит издалека… Но, судя по всему, бумажку эту она куда-то припрятала и обещала сказать, куда именно, перед смертью. Ага. Выходит, работы были почти закончены, оставалось только перегородку пробить. А чтоб тот же соцработник ничего не заподозрил, дырку аккуратненько забили какой-то ерундой, заложили кирпичами, замазали штукатуркой, – тут он невольно вздрогнул, – изобразили там фальшивый шкаф, а сверху заклеили старыми обоями. Как будто и не было ничего. И наш профессор принялся ждать своего звездного часа.

– Ага. Только человек предполагает, а бог располагает, – серьезно сказала девушка. – Она умерла внезапно. Старость все-таки. А знаешь, когда именно? Елена Матвеевна сказала. У нее даты в поминальнике отмечены.

– Догадываюсь, – медленно произнес он.

– За день до смерти Тарнопольской. Понимаешь, что произошло?

– Скорее всего, Тарнопольский зашел к старушке перед отъездом, обнаружил ее мертвой. Обыскал, что сумел, документа не нашел. Но подумал, наверно, что можно же восстановить всё это, у нотариусов ведь какие-то свои архивы, как я понял?

– Ну да. Только ему нужно было уезжать, он в растрепанных чувствах вернулся домой за вещами, а жена прицепилась, что это с ним. Она, скорее всего, и не знала, что муж затеял, а если и знала – все-таки перфоратор за тонкой уже перегородкой не услышать сложно, – то думала, это на благо семьи, все честь по чести… Не думаю, чтобы он ее нарочно убил, скорее, толкнул в сердцах, она упала и… – Лариса развела руками. – Много ли надо старой женщине? А он уехал. Возможно, испугался, а может, решил, что так и лучше, свидетелей нет. Рабочим-то все равно, где и что сверлить и колотить.

– Кстати, он мог уже быть знаком с Анжелой, – предположил Алексей, чувствуя себя так, будто напал на свежий след. – И это она предложила аферу. Тарнопольский, хоть и ушлый дед, но договариваться с нотариусами и так далее ему уже вряд ли по силам. И если рабочих нанимала Анжела, то на Тарнопольского они указать не могли. Ну мало ли, внучка хочет в бабкиной квартире встроенный шкаф сделать…

– Годится, – кивнула девушка. – Только пока он маялся на симпозиуме, бабу Фросю успели схоронить. И тут же, как черт из табакерки, выскочил твой риэлтор. Я где-то слышала, у них свои базы есть, держат на примете таких вот одиноких стариков, живо прокручивают дельце, и вуаля – квартира государству не отходит, у нее новый собственник. То есть ты.

– Стой, погоди, – поднял он руки. – А нотариус как же? Реестры эти все? Архивы?

– А они что, по-твоему, каждый день проверяют, не помер ли некий Иванов Иван Иваныч лохматого года рождения, который десять лет назад написал завещание на троюродную племянницу из Больших Камышей Юрловского района Тамбовской губернии? Если кто-то заявит, проверят, конечно. А так – это ты американских сериалов насмотрелся, вроде «умер Джон Смит, его адвокат – такой-то, проверьте, что с его имуществом, кто наследники и есть ли завещание», – хихикнула Лариса. – У нас-то… там подмазали, тут баш на баш, вот и вся недолга.

– Ну хорошо, а почему же они не запросили нотариуса? – не отставал Алексей.

– Хочешь навскидку несколько версий?

– Ну?

– Тот был в деле с риэлтором. Ну, и нашим, и вашим. Это раз. Два: Тарнопольский так ошалел из-за смерти жены, что напрочь обо всем позабыл. Три – Анжела была, к примеру, в отъезде и тоже вовремя не подсуетилась. Ну а пока суд да дело, в квартиру вселился ты. Ты ж быстро переехал?

– Ну да, – кивнул Алексей. – Я искал-искал квартиру, в общаге замучили со своими пьянками… А тут раз – отличный вариант! Сделку провернули в момент, я Владу позвонил, мы грузовичок наняли и барахло перетащили. У меня вещей-то – диван да сумка с вещами. Потом ребят позвали и гудели несколько дней…

– Вот… возможно, побоялись к вам сунуться. Потом ты… гм… убыл. И где тебя искать?

– А что мешало шарить по квартире в мое отсутствие? И опять же, зачем им оригинал документа?

– Архив сгорел.

– Не смеши, сейчас все в компьютерную базу заносят, я не видел, что ли, когда сам писал?

– Тогда не знаю, – сдалась Лариса. – Как вариант, искали именно ради того, чтобы никто эту бумажку не увидел и не раскопал, какими аферами занимался Тарнопольский с этой Анжелой. Либо они даже сделали запрос, может, у них копия-то есть. А в базе крохотная ошибочка… Например, записано не Ефросинья, а Евфросинья – а это уже два разных человека. Или в паспортных данных опечатка. И поди докажи, что ты не верблюд!

– Да уж, точно, без бумажки ты букашка… – пробормотал Алексей.

– Согласись ты махнуться квартирами, он спал бы спокойно.

– Тогда почему не пойти на твой вариант, не продать ту и не купить взамен мою?

– Ремонта жалко. И волокиты много. А может, у него столько денег свободных нет. Так вот свою продаст, а ты возьмешь да откажешься от сделки.

Она вскочила и забегала по комнате, потом вдруг замерла и сказала:

– Спорим, это вот пятно – кровь Тарнопольской? А в той квартире лежит ковер бабы Фроси. Этот больно уж вытерт для настенного!

– Ларис, ты умеешь поднять настроение, – искренне сказал Алексей и глубоко задумался. – Знаешь, мне кажется, мы сейчас насочиняли на десять сериалов, как Елена Матвеевна выражается, но это все чушь. Это слишком громоздко, чтобы быть правдой.

– Мне тоже так кажется, – созналась Лариса. – Я потому и горожу догадку на догадку: рано или поздно эта Вавилонская башня рухнет, а останется фундамент…

– Давай вернемся к началу, – предложил он, и девушка снова села рядом. – Было сказано, что баба Фрося из ума не выжила. А что, если она прекрасно понимала: вот подпишет она завещание, а назавтра от укола доброй медсестрички кони двинет?

– Так-так… – Лариса подвинулась ближе. – Мне нравится ход твоих мыслей!

– Если я правильно запомнил, более новое завещание отменяет прежнее. Это не из сериала, я у нотариуса спросил! – поспешил сказать Алексей.

– Ага-а-а… – протянула девушка. – Ты хочешь сказать, баба Фрося шантажировала Тарнопольского? Дескать, если не обеспечишь, что обещал, получишь фигу с маслом? А другое завещание хранится в надежном месте?

– Ну да.

– Вот все мои нагромождения и рухнули, получился сухой остаток, – весело сказала Лариса. – Ищут они именно второе завещание! Запросить-то не выйдет, они не знают, у какого нотариуса и когда она его оформляла, и, тем более, кому что завещала! Голова ты у меня, – девушка сунулась к нему обниматься.

– Неплохо бабушка бумажку спрятала, если ее год найти не могут, – согласился Алексей, отстраняясь. – Тем более, этой бумажки могло и не быть.

– А могла и быть… – Она огляделась. – Серый, что тут осталось от прежней обстановки? Кроме ковра.

– Стол, телевизор допотопный, кухонные шкафчики, – сказал он. – Этот вот шкаф, который одновременно платяной и книжный. Правда, там книжек-то было всего ничего, Библия, Евангелие, еще что-то церковное и собрание сочинений Ленина. Я не стал их выкидывать, кроме Ленина, нехорошо как-то, поставил в задний ряд. Хотя у меня книг тоже… букварь, вторая и синяя, как в анекдоте. Еще уставы и все в этом роде.

– Не прибедняйся, – сказала ему Лариса и прикусила ноготь. – Серый, а кровать?

– Угу, имелась такая продавленная пружинная койка. Мы ее первым делом вынесли…

– Будем надеяться, что бумаги баба Фрося прятала не в кровати, – вздохнула она. – Говоришь, книги церковные… А иконы? Иконы были?

Алексей вздрогнул.

– Нет, – сказал он. – Я когда с ума сходил, помнишь, ты меня к себе уволокла… я подумал еще на пороге: как странно, чтобы у бабки ни одной иконы не оказалось!

– Библия есть, а икон нет… Погоди!

Лариса обулась и в третий раз умчалась вверх по лестнице, а вернулась через добрых полчаса в обнимку с несколькими небольшими образами в простеньких окладах.

– Елена Матвеевна прибрала, когда помогала с похоронами, – пояснила она. – Она ж набожная… Сказала, книги ладно, бумага есть бумага, а образа грех бросать, баба Фрося перед ними молилась, они вон какие старые… Только аккуратно, Серый, я обещала вернуть в целости и сохранности!

Он старался не смотреть в строгие лики, осторожно разворачивал дощечки, пытаясь понять, как снять оклад, не повредив саму икону. Сообразил наконец, и из третьего по счету образа выпал сложенный лист бумаги. Из другого – еще один.

Лариса подхватила их на лету. Алексей осторожно отложил иконы, подвинулся ближе к ней и увидел знакомый уже бланк завещания.

– Ну, что там?

– Самойлова Ефросинья Федотовна, 1913 года рождения… Ничего себе, это ей почти сто лет было… – прошептала Лариса. – Так, паспортные данные, понятно… Значит, завещала все свое движимое и недвижимое имущество государству. Заверено, печать стоит…

– А это что?

Лариса развернула второй лист. Совсем не старушечьим, очень твердым и крупным почерком было выведено: «Заявление».

– «Я, Самойлова Ефросинья…», – начала читать Лариса, – дальше опять данные, «заявляю, что Тарнопольский Георгий Федорович, проживающий там-то и там-то, действующий совместно с Анжелой Игорьевной Анютиной, с целью выгодоприобретения силой заставил меня составить завещание в его пользу, каковое завещание заверено приглашенным нотариусом таким-то такого-то числа такого-то года…» Серый, какое число на ее завещании стоит?

Он показал.

– Ну, оно написано днем позже… Так вот, тут много еще интересного насчет долбежки межквартирного прохода, а в завершение: «В моей скоропостижной смерти не от естественным причин прошу винить Тарнопольского Г.Ф. и его сообщницу, Анютину А.И., а завещание в пользу вышеозначенного Тарнопольского Г.Ф. считать недействительным и подложным». Число, подпись. Не знаю, можно ли это признать официальным документом, но все же…

– Мне очень интересно знать, кем была баба Фрося в молодости… – протянул Алексей. – Такой отборный канцелярит!

– Если принимать во внимание дату рождения, она вполне могла входить в состав расстрельных троек, – сказала Лариса. – Ну или хотя бы служить секретарем или писарем, как тогда эта должность называлась?

– Неважно, – вздохнул он. – Так или иначе, получается, что квартиру я приобрел незаконно.

– Но ты же не знал!

– Незнание закона не освобождает от ответственности, знаешь такую фразу? Виноват, ясное дело, риэлтор, но его еще поди найди. А я вот он. Спасибо, если не посадят за махинации с недвижимостью.

– Куда тебя сажать, с ума сошел, что ли?! – возмутилась Лариса. – Но вот деньги ты вряд ли вернешь. Да и жилплощадь отсудить…

– Короче, что совой об пень, что пнем о сову, – заключил Алексей. – Либо Тарнопольский предъявит свои права, либо мы покажем это вот – и квартира отойдет государству. О компенсации молчу, говорю, самого б не засудили! В любом случае, я бездомный. На адвокатов у меня денег нет, сама знаешь.

– Дурак ты, Серый, – ласково сказала Лариса и прибрала документы. – Сейчас отнесу образа Елене Матвеевне, да пойдем домой, покумекаем. Придумал тоже, бездомный он…

– Ларис!

– Без разговоров, – ответила она. – Одевайся, я бегом.

– Лариса, пес с ними, с завещаниями, – повторил Алексей, – запаха-то всё это никак не объясняет…

– Крысы в звукоизолирующем материале, – сказала Лариса с порога. – Дохлые.

– А на кухне?

– Они же. В вентиляции. Одевайся, говорю!

Знакомый Ларисы, толстенький маленький адвокат, пришел в гости через десяток дней после праздников, долго пил чай, отдувался, думал, чесал раннюю лысину, потом покачал головой и сказал, что судиться в случае Алексея можно и нужно, но процесс будет долгим, трудоемким и затратным. И неизвестно еще, чем закончится. И когда.

– Я же говорил, – произнес Алексей, когда тот распрощался. – Стоило время терять…

– Серый, во всем нужна определенность, – серьезно сказала Лариса. – Надо разобраться, с чего начать, что делать непременно, а чего не делать ни в коем случае. Не переживай, ты скоро сам дойдешь до полной учености с этим-то дельцем… Серый! – она потормошила его. – Не впадай в хандру!

– Я из нее и не выпадал, – вяло огрызнулся он и уставился в заоконную темень.

– Серый… – она обошла диван и положила руки ему на плечи. – Ну хочешь, пойдем в сугробе поваляемся? Мы же собирались, забыл? Сегодня ясно, звезды видно будет. А?

– Пойдем, – сказал Алексей.

Все лучше, чем в пялиться в потолок или в экран телевизора и думать о том, что как был бездомным, так и остался. И зачем купил эту квартиру? Все равно он там почти не появлялся… Правда, окажись он в общаге после госпиталя, мог бы и рехнуться, не от одиночества, а от постоянного шума – соседи были, мягко говоря, буйными.

– Как-то ты это без энтузиазма говоришь, – деловито сказала Лариса, появляясь в одном незастегнутом сапоге. – Давай, одевайся, сколько тебя ждать можно?

На свежем воздухе и впрямь стало получше, будто выморозило дурные мысли. Пахло снегом и близкой оттепелью, но пока сугробы искрились в свете редких в этом скверике фонарей.

– Идем по этой дорожке, – показала Лариса, – там фонарей почти нет, а кучи листьев как раз есть. И луна уже вон она, будто нас дожидалась!

Алексей взглянул вверх. И впрямь, серебристая зимняя луна светила сквозь черные ветви, разрисовывая нетронутый снег сложными узорами.

– На суми-ё похоже, – сказала Лариса.

– На что?

– Ну это если я правильно запомнила, – созналась она. – Техника рисования такая японская, одной только черной тушью на рисовой бумаге. Или вроде бы еще красное можно добавлять? Забыла… Домой придем, покажу репродукции, казалось бы ерундовина, веточка с ягодкой нарисована, а красиво – глаз не отвести!

– Покажи, – кивнул Алексей, подумав о том, что ни черта не знает.

– Кажется, это заимствование из Китая, но я точно не помню, надо посмотреть… – продолжала Лариса. – Серый, ты о чем так замечтался?

– А? Да ни о чем, – пожал он плечами, потом все-таки сознался: – Я страшно темный.

– Ты не темный, ты серый.

– Да я не в том смысле, – фыркнул Алексей. – Просто ты так просто говоришь: вот, это похоже на… короче, на японский рисунок, а недавно, помню, увидела рекламу и полчаса носилась по квартире в восторге – какую-то выставку в наш музей привезут.

– Ага, импрессионистов из запасников, – улыбнулась Лариса. – И ты пойдешь со мной. Чтобы это… просветлеть разумом.

– Ларис, я даже не представляю, что это за импрессионисты и с чем их едят, – серьезно ответил он. – И я не переношу музеи. Нас время от времени вывозили на эти… культмассовые мероприятия, если спонсоры денег давали, вот я как вспомню экскурсовода, у меня все зубы начинают ныть. «Посмотрите налево, посмотрите направо…»

– «Ах, в греческом зале, ах, в греческом зале!» – засмеялась она. – «Ах, Аполлон, ах, Аполлон!»

– Ну вот, я чувствую, ты что-то цитируешь, а что – представления не имею, – вздохнул он.

– Я тебе покажу. И, Серый, на кой черт нам экскурсовод? Историю импрессионизма тебе знать не нужно, технику их работы тоже, это я увлекалась в свое время, сама в студию ходила… Просто посмотришь картины вживую.

– Я их и в альбоме могу увидеть.

– Не-ет, Серый, в альбоме – не то, – серьезно сказала Лариса. – Гравюры, графику еще можно рассматривать на репродукциях, классическую живопись тоже, но этих – только вживую. Поверь – достаточно подвинуться на пару сантиметров в сторону, и вместо непонятной мазни ты увидишь картину. Ну как тебе объяснить… – она задумалась. – Извини, если я в терминах запутаюсь. Например, ты рассматриваешь в бинокль какие-нибудь заросли, что-то ищешь. Ничего не видно, кусты и кусты. И вдруг ты чуть сменил угол зрения – и вот тебе всё как на ладони, рисунок сложился! Так яснее?

– Пожалуй, – поразмыслив, ответил он.

– Ну вот. Отступишь на шаг – появляется перспектива. Некоторые вещи вблизи вообще нельзя рассматривать, только многим это невдомек, так носом и елозят по холсту. Чуть в сторону – видишь детали… Раз разглядишь, уже не потеряешь, – улыбнулась она. – Это очень интересно, правда! Мне даже любопытно, как скоро ты разглядишь то, что я, хоть наверняка об этом знала, только с пятого раза увидела!

– Уговорила, уговорила, – поднял руку Алексей. – Только вот этих, которые всякие кубы и шары рисуют, не надо, ладно?

– Абстракционистов я сама не понимаю, так что ну их, – махнула рукой Лариса. – И в театр я тебя тоже не потащу. У нас тут мало хороших постановок, а куда-то ехать… ну его. Захочется, можно в записи посмотреть, у меня большая подборка фильмов-спекталей, со старыми актерами, не нынешними фифами. Ну и просто хорошего кино масса.

– Я и актеров-то не знаю, – сознался он. – В лицо еще так-сяк, а по фамилиям…

– Я тоже не знала. А потом, как та кошка, которая сперва боялась пылесоса, а потом втянулась, знаешь такой анекдот?

Алексей не знал, но все равно рассмеялся, вспомнив реакцию Ларисиных кошек на пылесос. Палевая обычно ретировалась повыше на шкаф или хотя бы Алексею на плечо и презрительно смотрела на этот агрегат. Полосатая же охотилась на пылесос, била его лапой, ловила за шнур, а потом гордо запрыгивала сверху и так каталась на побежденном монстре.

– Ну вот, чуточку развеселился, – улыбнулась она. – А мы почти пришли. Видишь, вон те сугробищи…

– Туда мы не пойдем, – резко произнес Алексей, насторожившись.

– А?

– Не слышишь?

Впереди переговаривались веселыми пьяными голосами, чем-то звенели, пахло куревом.

– Разворачивайся, – велел Алексей, но было уже поздно.

– Э, приятель, закурить не найдется? – спросил кто-то, обдав ядреным запахом перегара.

– Извините, не курю, – спокойно ответил он, чувствуя, как поднимается на загривке несуществующая щетина.

– Ой, красивая… – добавил другой, намеренно слепя фонариком. – Пойдем, посидим с нами, у нас там костерок ща будет! Выпьем, того сего, а хахаль твой пускай чапает поздорову…

– Спасибо за приглашение, да мы вышли на минутку, у меня ужин стынет, – дружелюбно сказала Лариса.

– Ну ничо, разогреешь! Пойдем, с нами весело!

Он схватил девушку за руку, а Алексей ведь по себе помнил – с места ее сдвинуть почти невозможно.

– Упрямая попалась, – фыркнул первый и обернулся. – Эй, пацаны!

Их было пятеро.

– Ребята, не надо, – попросил Алексей, понимая, что шансов у него нет. Сшибут с ног и запинают, какой из него боец? Значит, главное, не дать себя повалить, держаться на ногах, сколько получится, только…

Двое утащили Ларису в кусты, попросту взяв под руки, трое оказались напротив, кто с арматурой, кто с дрекольем, лавку разломали, что ли? Прежде бы он положил их в мгновение ока, а теперь…

– Ну, некурящий, давай поболтаем, – сказал один, сплюнув окурок.

– Не смейте! Не трогайте его! Его нельзя!.. – яростные женские крики раздавались в безлюдном сквере, где некому было прийти на помощь. – Да забирай ты, сволочь, на, подавись! Все, что есть, на тебе телефон! Деньги забери! Только не трогайте его!

– Ларка! Ларка, я сейчас!..

А что – он?!

А Лариса – она маленькая такая, по плечо ему, тоненькая и веселая, у нее волосы пушистые и легкие, как ковыль, и сама она легкая, будто перышко, такую бы только на руках и носить, только он не может и уже никогда не сможет…

Первый удар он отбил, второй тоже – это были совсем пацаны, драться не умели. Третий оказался посильнее, но ему уже было не до сломанных ребер и прочего: надо было положить их, потому что Лариска…

Из кустов, куда ее утащили, раздался какой-то то ли рык, то ли визг, а потом дикий протяжный вопль. Не женский. Такой, что даже нападавшие раздухарившиеся ребята попятились. Кричал мужчина, захлебываясь от боли – он такие крики слышал, – а потом завопил второй.

– Что за… – выговорил вожак. – Черт с ним, валите этого психа!

Он выставил руки, принимая удар арматурины и надеясь, что плотная куртка его отчасти смягчит, но не почувствовал ничего. Зато увидел: через его голову, прыгнув сзади на плечи и опрокинув в снег, махнуло что-то некрупное, светло-серое, потом раздался лязг зубов и крики. А потом все стихло.

– Серый, Серый, ты где?! – во весь голос звала Лариса, и он встал, сперва на карачки, потом, нашарив палку, и во весь рост.

– Ларис? Я тут… Ты как?

– Живая… А ты?

– И я живой. Они тебе что-нибудь…

– Куртку только порвали, гады! Что это было? Это ты их разогнал?

– Не я, – честно ответил он, пытаясь разглядеть, цела ли она. Светлый пуховик был заляпан кровью, на лице у нее, кажется, тоже была кровь, волосы слиплись. – Я пытался отмахаться, но куда мне… Собака откуда-то выскочила, рявкнула, и они помчались впереди собственного визга, а больше я ничего не разглядел. Слава богу, ты цела… Цела?

– Да ничего со мной… Спасибо собаководам, которые своих зверей без поводка выгуливают, – выдохнула она. – Ты ее видел? Собаку?

– Мельком. Помню, что некрупная, точно меньше овчарки, светло-серая. Хаски, может? Они вроде бы в моде теперь.

– Да хоть бы и дворняга, – Лариса взяла его за обе руки. – Пойдем скорее, не будем больше по темноте бродить. Берегись!..

Он не успел обернуться: сзади по ребрам прилетело чем-то тяжелым, левый бок взорвался адской болью, такой, что в глазах потемнело… Вроде бы он еще пытался перебирать ногами, но тут же все померкло…

– Я… где? – выговорил он, с трудом открыв глаза.

– В больнице, где ты еще можешь быть? – ответила Лариса и наклонилась поближе. – Ох и напугал ты меня, Серый!

Он попытался вздохнуть – было больно, но не больнее обычного, только сильно давили повязки.

– Не дергайся, – велела Лариса, – тебе придется еще полежать. А потом еще корсет носить.

– Опять по хребту прилетело? – прошептал он, вспомнив искры из глаз и привкус крови во рту.

– Нет, по ребрам. Осколки шесть часов собирали, на спицы сажали или на пластины, как там их, ты теперь на металлоискателе будешь звенеть, как… даже не знаю, что, – вздохнула она. – Но доктор сказал, это еще ничего, спасибо, легкое не задето. Зато выпрямишься. Я в этом мало что смыслю, но суть вроде такая: когда ты кривился на один бок – ты ж сам сказал, ребра срослись неправильно, спайки там, то-се, – увеличивалась нагрузка на позвоночник, а он у тебя тоже не в порядке. Ну а теперь, как ребра заживут, станет полегче. Потерпи, Серый…

– Я пить хочу, умираю.

– Немудрено, после наркоза-то. Ты вторые сутки без сознания, – просветила Лариса и дала ему напиться. Это было сущим блаженством.

– А что надо было этим?..

– Понятия не имею, шпана какая-то выпить собралась. Парочку собака распугала, паре ты навалял, а тот, который тебя огрел, сам, видно, не ожидал, что ты рухнешь, арматурину бросил и задал стрекача. А мне как-то не до того было, чтоб за ним гоняться, я скорую вызывала.

– Ты же в них своим мобильником запустила, я слышал…

– Ну так он там и валялся, – невозмутимо ответила Лариса. – Но это я его после нашла. У тебя-то тоже телефон есть, хорошо, не выпал и не разбился.

Все это было очень складно, но что-то не давало ему покоя…

– Лежи, Серый. Зализывай раны, – тихо сказала ему девушка. – Я у тебя подежурю.

Она встала и открыла жалюзи. Кто-то из больных зароптал было, но быстро умолк: на него свет луны почти не попадал, в основном он лился на лежавшего у самого окна Алексея.

Пришла медсестра, сделала укол, обменялась с Ларисой парой фраз и ушла.

Проваливаясь в сон, Алексей слышал только бесконечное, едва различимое «баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок и укусит за бочок…». С краю была Лариса, а пострадавший бок оказался возле стены.

Ему снилась бесконечная белая равнина, и он мчался по ней, едва касаясь пушистого снега, а в черном небе плыла луна – это за ней он гнался и никак не мог нагнать, и его собственная тень тянула назад, бежать становилось все тяжелее, он начал проваливаться в сугробы, потом вовсе завяз, а луна уходила все дальше и дальше, заливая снежную бесконечность призрачным сиянием, пока не исчезла за тучами… И тогда он тоскливо взвыл, ибо знал наверняка – ему никогда не добраться до белых дверей, и уж тем более они не откроются для него, потому что он давно разучился верить… И причем тут двери?

– Серый, Серый, ты что? – услышал он голос Ларисы и почувствовал на лбу прохладную ладонь. – Приснилось что-то плохое?

– А?.. – он медленно возвращался в реальность.

– Ты плакал во сне, – тихо сказала она, – просто сердце разрывалось. Очень больно?

Алексей покачал головой.

– Не больше обычного, – ответил он шепотом, чтобы не разбудить соседей по палате. Сон маячил где-то на границе сознания, но он уже не помнил, что именно ему привиделось. – Ничего. Со мной бывает. А ты что, так и будешь на стуле спать?

– А я не сплю, – она уткнулась подбородком в скрещенные руки. – Сижу себе и смотрю на тебя.

– Ларис…

– Врач предупредил, за дыханием надо последить, – предвосхитила Лариса его реплику, – а медсестер не хватает. Не переживай, завтра… то есть уже сегодня выходной, идти мне никуда не надо.

– Это неправильно, – сказал Алексей. – Ты уже второй раз…

– Если бы я не потащила тебя в сквер, то ничего и не случилось бы, – отрезала она. – Спи давай. Водички дать?

– Ага…

Наутро Ларисы рядом не оказалось, наверно, ушла домой отдохнуть и переодеться. Деловитая санитарка живо привела Алексея в порядок, затем последовала перевязка (приятного мало, а куда деваться?), привычно-безвкусный больничный завтрак и скука… А потом вернулась Лариса, и холодное январское утро разом потеплело.

– Извини, я ушла умыться и прихватить кое-что, – сказала она.

– А извиняться-то зачем? – тихо спросил он. – Ты не обязана сидеть рядом и держать меня за руку.

– Серый, иногда мне хочется не просто тебя искусать, а сделать это с особой жестокостью, – серьезно ответила Лариса. – Сегодня из полиции должны прийти, врач им сказал, что ты уже в сознании и вполне способен выдержать беседу.

– Это почему же он так решил?

– Потому, что ты очень бойко флиртовал с медсестричкой в перевязочной, следовательно, не при смерти.

– Может, я просто бодрился, – из чувства противоречия буркнул Алексей, но не выдержал и улыбнулся, потерев подбородок. – Черт, побриться бы… Я же зарастаю со страшной силой.

– Серый, я попрошу кого-нибудь из персонала, – серьезно ответила Лариса. – С моей криворукостью я запросто отрежу тебе нос даже безопасной бритвой. Чай будешь? Я тут термос приволокла. И еще всякого-разного.

– Я все буду, – ответил он. – Больничная бурда – это сильно на любителя. А диету мне вроде бы не прописывали?

– Не-а, я уточнила, тебе почти все можно, – сказала она и принялась распаковывать свои контейнеры. – И даже нужно. Давай, поешь, я пойду сиделку найду, а в двенадцать полицейский явится.

Она вышла, а Алексей блаженно принюхался.

– Жена? – с завистью спросил сосед справа, лежавший с ногой на вытяжке.

Он помотал головой.

– Невеста? Сестра?

Алексей снова отрицательно качнул головой – рот был занят.

– Ну а кто тогда?

– В том-то и дело, – серьезно ответил он, – что никто.

– Так не бывает, – авторитетно заявил сосед. – Слышь, парень, пирожком не угостишь? Моя носит одно пюре да котлеты паровые, уже из ушей лезут!

– Держи, – Алексей протянул руку через проход. Парень напротив тяжело вздохнул. – Друг, извини, до тебя разве что докинуть смогу, мне никак не пошевелиться.

– Давай, – фыркнул тот, – а я тебе апельсинчик подброшу, хочешь? Меня ими завалили!

– Не надо, а то еще по ребрам попадешь, – предостерег Алексей. – Лови!

– Шнайпер… – пробубнил сосед справа. – Вкушнота…

– Ларисе спасибо скажи.

– Шпашибо, – с трудом сглотнув, произнес тот: девушка как раз вошла в палату.

– Пируете? – весело спросила она. – Что это у вас тут за переброска продуктов снабжения по воздуху? Серый, я правильно сказала?

– Не вполне, но суть отразила, – невольно улыбнулся он. Лариса сноровисто собрала посуду, свалила в сумку и задвинула ее под кровать. – А…

– Полицейский сейчас подойдет, – сказала она. – Бриться потом будешь. Нам тут ширмочку подгонят, но…

– Я в кино втыкаю, – заявил сосед напротив и воткнул в уши наушники от планшета.

– А я радио послушаю, – добавил сосед справа и тоже заткнул уши. Может, звук они и не включали, но и то хлеб.

Полицейский оказался худым, подтянутым и отчего-то напомнил Алексею служебную овчарку.

– Майор Васильев, – отрекомендовался он. – Убойный отдел.

Алексей недоуменно нахмурился.

– Я вроде бы никого не убил, – сказал он.

– Не вы. Но четыре трупа и один полутруп в наличии имеются, – мрачно ответил тот, подвинул стул и сел, положив на колено планшет. – Вы в состоянии давать показания? Отлично. Тогда расскажите, что произошло. Время, детали, что сумеете припомнить.

Алексей помолчал.

– Мы с Ларисой вышли проветриться, – сказал он, – около четверти десятого, не позже. Я по привычке посмотрел на часы, когда мы выходили – было девять, ну а пока спустились… И у соседки на первом слышен был выпуск новостей по телевизору.

– У вас заведено гулять поздно вечером в безлюдных местах?

– Нет. Просто мы хотели поваляться в сугробе, – вставила Лариса, и майор недоуменно уставился на нее. – Что такого? Взрослые дееспособные и законопослушные граждане не имеют права полежать в снегу и посмотреть на звезды?

– Гхм… Хорошо, вы вышли прогуляться. Куда вы направились?

– Мне проще нарисовать, чем объяснить, – ответил Алексей. – Разрешите?

Васильев протянул ему планшет, и тот быстро набросал план местности.

– Значит, в глубину сквера…

– Там фонарей мало, небо лучше видно, – снова встряла Лариса.

– Понятно. Что было дальше?

– Я почувствовал запах сигаретного дыма и услышал голоса. Сказал Ларисе, что нам лучше дальше не ходить, мы уже почти повернули назад, но тут какой-то парень спросил закурить. Лица я не разглядел, сразу говорю, там темно, а он был в капюшоне.

– Так, и?

– А мы, как назло, оба некурящие, – усмехнулся Алексей. – Подошел второй, посветил фонариком в глаза, так что я его уж точно не узнаю. Пригласил Ларису скоротать с ними время у костерка и выпить, а мне – проваливать поздорову. Лариса сказала, что у нас ужин стынет, этот второй схватил ее за руку и попробовал потащить за собой. Она упиралась, и первый парень позвал приятелей. Еще троих.

– А вы не вступились за девушку?

– Он инвалид, – тихо сказала Лариса. – Не узнали, что ли, у врача?

– Простите… – кашлянул Васильев.

– Ничего, я привык, – ответил Алексей. – Потом… двое подхватили Ларису под руки и уволокли куда-то в кусты, я слышал, как она кричала и отбивалась. Остальные решили со мной… гм… побеседовать. У одного была арматурина, у другого палка какая-то или штакетина, я не разглядел. Я думал только о том, чтобы меня не повалили, потому что тогда бы уж точно запинали, я быстро встать не могу.

– Алексей Павлович, но вы ведь служили, и даже теперь…

– Товарищ майор, проблема в том, что меня учили не отбиваться, а… вы понимаете, – серьезно сказал он. – Даже теперь я мог бы отмахнуться от первых двух так, чтобы они больше не встали. Вообще. Это я умею. Но просто раскидать оплеухами – нет.

– Понятно… – протянул тот, что-то пометив в своих записях. – Ну да там понятно, что если вы кого и достали, то это явно было не смертельно… Что дальше?

Алексей помолчал.

– Пока я пытался отделаться от этой троицы, в кустах завопили, – сказал он. – Жутким каким-то голосом, но это точно была не Лариса, мужчина кричал. Потом другой. Мои трое опешили, потом решили добить меня, но не успели: на меня сзади прыгнула собака и повалила. И, кстати, очень вовремя, потому что не рухни я мордой в снег, то арматурой мне прилетело бы по лицу наотмашь, а не вскользь по лбу. Но это я уже потом понял… Дальше я пытался встать, слышал, как рычит собака, а эти трое вопят. Ничего толком не видел: темно, лицо снегом залеплено, глаза кровь из ссадины заливает. Потом Лариса меня позвала, и я кое-как поднялся, а она выбралась из кустов в драной куртке, в крови вся…

– Это не моя была, – содрогнулась девушка. – Я только нос оцарапала.

– Словом, мы собрались уходить поскорее, и тут Лариса крикнула «Берегись!», а сзади меня кто-то ударил. Больше я ничего не помню. Очнулся уже в палате, – закончил Алексей.

Васильев почесал в затылке авторучкой.

– Пока достаточно. Лариса Петровна, теперь ваш черед…

Девушка добросовестно пустилась рассказывать.

– Мы просто шли по дорожке, – говорила она, – я рассказывала Леше об импрессионизме и немного увлеклась, и тут он меня тормозит и говорит – идем обратно. Тут и я услышала голоса и смех. Потом парень спросил закурить, другой начал меня за руки хватать. Дальше – больше. Вы же видите, какой я комплекции? Они меня просто подхватили и унесли, а я только кричала, чтоб Лешку не трогали, пусть подавятся мобильным и мелочью, которая в карманах была… У меня даже украшений никаких, только цепочка вот с гильзой, но это… подарок, в общем.

– Так, и что дальше?

– Я отбивалась, как могла, они мне пуховик порвали и синяков наставили. Правда, оба были полупьяные, поэтому мешали друг дружке, а я пиналась изо всех сил. Потом они меня все-таки скрутили, один схватил за волосы, лицом в снег пару раз сунул – вот тогда я нос и ободрала – и вдруг выпустил… И как закричит! – Лариса вздрогнула. – Поросячий какой-то визг, уши заложило… У меня родители кабанчика когда резали, он так же вопил! Потом второй заорал, а я еще разобрала – вроде рычание. Но мне уже все равно было, я никак встать не могла, пока не сообразила, что на мне кто-то лежит. Я его спихнула, на четвереньках из кустов выбралась, кричу: «Серый, ты где?!» Отозвался, слава богу, я к нему, пойдем, говорю, скорее… И тут сзади кто-то с дрыном. Я только успела крикнуть Лешке «Берегись!», а тот парень размахнулся… и… и…

Она отвернулась.

– А куда подевался потом тот парень? – спросил майор.

– Когда Лешка упал… – Лариса прижмурилась, вспоминая, – он снова размахнулся, я кинулась вниз, чтобы Лешку прикрыть, и тут снова выскочила собака. Я только рык помню. Потом думала только о том, как бы скорую побыстрее вызвать, хорошо, у Лешки телефон из кармана не выпал! За собакой, уж извините, не следила…

– По оставшимся следам сходится… – почесал за ухом Васильев. – А саму собаку разглядели?

– Мельком, – повторил Алексей. – Не очень крупная, но в таком освещении не рассмотришь толком, конечно. По-моему, поменьше овчарки. Мы еще подумали, может, лайка? А, Ларис?

– Однако вас уронить смогла.

– Так мне много не надо, особенно если с размаху в спину толкнуть, – усмехнулся он и нахмурился. – И это явно обученное животное. Не какая-то шавка. Если хозяин видел это безобразие со стороны, то сперва мог отправить собаку разобраться с теми, кто утащил Ларису. Потом… нет, команд я не слышал, свиста тоже. Может, ультразвуковой свисток?

– Да кто знает… – мрачно ответил майор. – Там все так затоптано и залито кровью, что следов-то толком не разобрать! Но что собака обученная – это точно. Вам ничего странным не показалось?

– Она не лаяла, – сразу сказала Лариса.

– Она… – Алексей нахмурился. – Я помню служебных собак, видел, как с ними занимаются. Они обычно хватают нападающего, вцепляются, валят, а потом грызут. Эта действовала не так. Насколько я смог разобрать, она перескочила через меня, бросилась на одного, полоснула его по руке с арматурой и тут же отскочила к второму. И дальше…

– А у нападавших на девушку горло перерезано, – серьезно сказал Васильев.

– Ножом?! – ужаснулась Лариса.

– Нет. Так говорят… Зубами. Волки режут овец, слыхали такое выражение? Судя по манере действия, по вашему описанию и по тому, что сказал кинолог, изучив следы, это была не собака, а именно волк. Это их манера – подскочить, полоснуть жертву зубами и отбежать. Потом снова… Они ведь так даже лосей заваливают… И следы, повторюсь, характерные, с собачьими не спутаешь.

– Господи, откуда в городе волк? – пробормотала Лариса. – Метис, может? С той же лайкой? Нас-то с Лешкой эта зверюга не тронула!

– Вот именно. Следовательно, она слушалась команд хозяина. Только найти его нереально, говорю, все затоптано, да еще снег выпал… – Васильев тяжело вздохнул. – Вы ни у кого из соседей похожих собак не видели?

Лариса подумала и покачала головой.

– Бульдог есть, боксер, доберман, мелочь всякая вроде такс и болонок, пара дворняг… А такой не видела, врать не буду.

– Будем искать, что это еще за деятель такой с притравленной на людей псиной, – пробормотал майор. – Или не псиной. Вас-то он выручил, только на нас теперь висит четыре трупа и один полусумасшедший с рваными ранами и большой кровопотерей. За каждым, положим, порядочно числится, местная шпана, но…

Он тяжело вздохнул, встал и протянул руку на прощанье.

– Благодарю за содействие. Если что вспомните, вот моя визитка. Выздоравливайте.

– Спасибо, – ответил Алексей, проводив его взглядом.

Лариса молчала.

– Прости, Серый, – сказала она наконец. – Если б не я, сидели бы мы мирно дома…

– Зато я никогда не наскреб бы денег на операцию, – философски заметил он и улыбнулся, потому что смеяться еще было больно.

* * *

На ноги он встал через неделю, а еще через две лечащий врач заявил:

– На вас, Серегин, как на собаке! Подержать бы вас, конечно, еще недельку-другую, но…

– Может, не надо? – жалобно попросил Алексей.

– Вот и я думаю, что дома вам будет лучше. На перевязку явитесь или ваша подруга сделает, я видел, у нее хорошо выходит. А противопоказания вы лучше меня знаете, полагаю, – хмыкнул тот.

– Еще б я не знал, – вздохнул Алексей.

– Ну тогда готовьтесь к выписке. И чтоб без самодеятельности!

Январское небо было ослепительно-голубым, не как в июле, когда оно выцветает от солнечного жара, нет, чистым, кристально-холодным, ледяным куполом накрывшим город…

– Кажется, и впрямь дышать легче стало, – задумчиво сказал Алексей, а Лариса заткнула ему рот шарфом.

– Ты не надышись, а то опять с бронхитом сляжешь! Идем, садись давай в мою таратайку…

– Починили все же?

– Ага, не прошло и полугода, – фыркнула она, плюхнулась на водительское сиденье, завела мотор и включила печку. – Пока не наорешь, толку не будет, хоть какие деньги плати! Лучше б к дяде Мише в гаражи отогнала, ей-ей…

– Как там Васильев, не объявлялся? – спросил Алексей.

– Пару раз звонил, уточнял детали. Но ничего они не нашли. Следов хозяина пса нет, будто он по деревьям лазил. Следы самой собаки появляются и исчезают в кустах, а там такие сугробы намело, что уже ничего не найти. Единственный свидетель с полуоторванной челюстью может только мычать и изъясняться письменно, и то с ошибками. К тому же он был пьянющий, поэтому запомнил только, что старший велел ему «гасить психа», он и взял палку… Дальше было очень больно, а потом он ничего не помнит. Вроде была собака, а вроде нет… – Лариса перевела дыхание. – Не знаю, кто этот ненормальный собаковод, но я бы ему от души проставилась. Меня бы в худшем случае просто изнасиловали, и то вряд ли, они в руках-то уже путались, а вот тебя изувечили бы окончательно, если б не убили…

– Ты что несешь?! – дернулся он. – «Просто»?!

– Серый… – незнакомым тоном произнесла она. – Не будем об этом, ладно? Обошлось, и хорошо. Едем домой, от тебя больницей несет ужасно, а я этот запах ненавижу…

– То-то ты у меня все выходные просиживала.

– Так я запах ненавижу, а не тебя, – Лариса вырулила на дорогу. – Можно и потерпеть.

– А почему?.. – неуклюже спросил он.

– Ты о запахе? – она сосредоточенно смотрела вперед. – Собака у меня умерла в ветклинике. Мне было четырнадцать. Собаке двенадцать. Мы выросли вместе. Ну… опухоль, операция, сам понимаешь, возраст для животного порядочный. Ветеринар потом сказал, что она могла бы вытянуть и прожить еще пару лет, если б купили кое-какие поддерживающие препараты, но у меня своих денег не было, а родители не дали. Не потому, что они черствые и злые люди, просто… – Лариса покачала головой. – Просто животное для них не часть семьи. Я же говорила – там хозяйство, кабанчики, которых холят и лелеют, но каждый год забивают на мясо и сало, куры, цыплята, кролики… Это другое мировоззрение. Там никто над умершей зверюшкой рыдать не станет. Ну, почти никто.

– А как же Джек? – негромко поинтересовался Алексей.

– Джек им не принадлежит. Джека я подарила племяннице, Ташке, и документы сделала, он теперь ее, а не общий. Как Лопушандра была моей личной собакой.

Лариса резко остановилась на обочине.

– Я сейчас, – сказала она и хлопнула дверцей.

Ждать ее пришлось добрых десять минут, но вернулась Лариса вполне спокойной.

– Извини, – сказала она. – Много лет прошло, а…

– Зачем выходить-то было? Там холод зверский!

– Это лучше, чем рыдать у тебя на плече.

– А чем тебя не устраивает мое плечо? – спросил Алексей. – Недостаточно надежное, я знаю, но для такого оно годится. Правда.

– Уже не сегодня, – ответила Лариса, снова выруливая на дорогу. – Словом, я решила, что собак у меня больше никогда не будет. Кошки – кошки совсем другое. Они сами по себе, никогда до конца не поймешь, что у них на уме и чего они хотят на самом деле.

– Но преданными, как собаки, они тоже не будут.

– А ты попробуй обидеть меня на глазах у кошек, – фыркнула Лариса. – Они могут быть и преданными, и благодарными… если заслужишь. Все, как у людей. Это только собаки любят просто так, даже если хозяин бьет и морит голодом. Все, Серый, хватит зоофилософии, я на дороге сосредоточиться не в состоя…

Бам!..

– Твою мать, – с чувством сказала Лариса, отпустив руль. – Приехали.

В водительское окошко деликатно постучали. Лариса немного приопустила стекло.

– Девушка, что ж вы в зеркала не смотрите? – спросили ласковым басом. – Вашей жестянке уже все равно, только моя фара стоит как десять таких развалюх…

– А вы дистанцию держать не пробовали? – поинтересовалась она. – Нечего притираться к таким развалюхам. И могли бы, кстати, поворотник включить, я мысли угадывать не обучена!

– Девушка, давайте разойдемся по-хорошему, – продолжил ласковый бас. – Вы мне за фару заплатите и езжайте себе, а то прождем ДПС до утра, а у вас дела, у меня дела, семья ждет…

– Непременно разойдемся, – улыбнулась Лариса, – я только мужу позвоню, а то у меня денег с собой нет.

Тут Алексей порадовался тому, что в салоне «жигулей» освещение такое, что его запросто можно принять за троюродную тетушку или манекен.

– Валентин Игоревич? – произнесла Лариса в трубку. – Это Кержакова беспокоит, Лариса. Извините за поздний звонок, но… Да, неприятности. Забрала Лешку из больницы, а тут какой-то деятель на… Леш, что там у него?

– Вроде бы «ауди». Внедорожник, – ответил он, глянув в зеркала.

– Да, на большом «ауди» впаялся мне в багажник. Моему рыдвану одной вмятиной больше, одной меньше – все едино, только этот тип денег требует за разбитую фару. Ну сами подумайте, откуда у меня регистратор?! У него, может, и есть, только я из машины не выйду… Нет, я могу вызвать ДПС, но мы тогда тут на холоде простоим три часа, если не больше, а Лешке мерзнуть нельзя, вы же понимаете… Спасибо, Валентин Игоревич! Да, диктую… Ждем!

– Это что за Валентин? – с подозрением спросил Алексей.

– Так Васильев же, – ответила она, снова приоткрыла окно и поманила к себе обладателя ласкового баса. – Сейчас муж с деньгами подъедет, давайте пока данными обменяемся для страховой, ну, на всякий случай!

Через четверть часа рядом с визгом покрышек затормозил экипаж ДПС. Оформление протокола заняло еще примерно столько же времени, после чего Ларису отпустили с миром, попросив быть повнимательнее на дороге, а владельца «ауди» за несоблюдение дистанции и невключение поворотников (у того действительно обнаружился регистратор) решили вытрясти по максимуму.

– Приятно иметь знакомых в органах, – улыбнулась девушка, пришедшая в хорошее расположение духа. – Серый, не вешай нос. Я понимаю, будь ты в кондиции, этот водятел уже собирал бы зубы под колесами своей «ауди» оторванными руками, но пока…

– Ларис, это не «пока», – серьезно сказал Алексей. – Это навсегда, до конца жизни. Я никогда не смогу вступиться за девушку. Неважно, знакомую или вовсе постороннюю, к которой пристали хулиганы. Или не за девушку, а за кого-то еще, неважно. Не сумею выдернуть ребенка из-под колес. Даже котенка с дерева не сниму! Я почти с этим смирился, но жизнь, сволочь, подкидывает то одну подлянку, то другую!

– А ты не играй с жизнью в подлянку, – хмыкнула она. – И тем более в поддавки. Приехали, слава богу! Вылезай потихоньку…

Пока он пытался отдышаться (салон «жигулей» – это не кондиционированный внедорожник), Лариса обошла свой драндулет и поковыряла пальцем свежую вмятину на багажнике.

– Даже краска не ободралась, – довольно сказала она. – Держу пари, у того типа фара уже была битая, знаю я такие приколы. Пойдем, Серый…

«Вот оно, блаженство», – невольно подумал он, отмывшись от больничных ароматов, чисто выбрившись и переодевшись. Повязки намокли, но свежие шрамы – врач был прав, заживало на Алексее, как на собаке, – никак не отреагировали, тем более, Лариса тут же набросилась на него с дезинфекцией, мазями и бинтами.

– Как ты? – спросила она от дверей.

– Потрясающе, – ответил он, гладя палевую кошку, устроившуюся у него на бедре. Полосатая аккуратно подобралась под левую руку и устроилась ровно так, чтобы не касаться залатанного бока, но греть своим теплом.

– Будешь спать?

– Если не возражаешь. В больнице не выспишься: один храпит, другой стонет, третий… – Алексей усмехнулся. – Как же тихо… как…

Лариса подошла ближе, удостоверилась, что он заснул на полуслове, набросила на него теплый плед и посидела рядом, глядя в осунувшееся лицо. Кошки настороженно следили за хозяйкой.

– Берегите его, – сказала она и вышла. На пол из окна падал прямоугольник лунного света – он медленно переползал на спящего, укрывая его поверх пледа.

К февралю ребра зажили почти окончательно, во всяком случае, врач только качал головой и говорил, мол, Серегин, вам бы раньше заняться собой, не пришлось бы прибегать к такой экстремальной хирургии! Так или иначе, но дышать и впрямь стало легче, в боку не саднило постоянно, а еще можно было выпрямиться во весь рост и поднять обе руки над головой. Хоть лампочку вкрутить он теперь был в состоянии, чтоб ее!

Оказалось, что он еще выше Ларисы, чем был прежде, скособоченным. Она на фоне Алексея вовсе терялась, казалась девочкой-подростком рядом со здоровенным дяденькой, и пускай тот дяденька в бодибилдеры не годился, а был даже слишком худ для своего сложения, их иногда провожали недоуменными, а то и возмущенными взглядами. Ларису это неизменно смешило, а его раздражало. Они даже чуть не поругались как-то по этому поводу.

– Знаешь, я думала, такое можно только в интернет-жалобах прочитать, – весело сказала как-то Лариса, разгружая покупки.

– Что именно?

– А ты не слышал? В супермаркете на соседней кассе стояли три девицы. Ну, как в кино – «голландки – во голландки!» В смысле, рослые и фигуристые. Пялились-пялились на нас, потом одна и выдала, мол, почему бы лилипуткам не поискать свой размерчик? А то как рослый мужик, так при нем непременно дюймовочка, а нам где высоких взять?! – Лариса искренне засмеялась, раскладывая припасы по полочкам холодильника. – И это при том, что и я нормального среднего роста, и они не вот уж прям баскетболистки. Просто мы с тобой на контрасте так смотримся. Серый?

– А?

– Ты чего скис?

– Я не молоко, чтобы киснуть. – Алексей уставился в сторону. – Ларис, а ты не думала, что… правда так подумают?

– О чем?

– Ну… что мы…

– Пусть думают, – отмахнулась она из недр холодильника. – Мне не жалко. Они мне кто, браты-сваты, что ли? Это у родителей да тамошней родни, знаешь… «Ой, да что соседи подумають! Да что люди скажуть!» Пф… Серый? Что умолк?

– Ларис, у тебя парень есть? – выговорил он быстро, боясь, что не совладает с голосом.

– Был, а что?

– Я имею в виду, сейчас.

– Нет. А в чем дело-то?

– Почему? – спросил Алексей.

– Не хочу, – пожала она плечами. – Да и все равно никого путного не подворачивается. Вот майор Васильев, разве что, но он женатый, с двумя детьми, это не мой вариант… Или ты насчет мест для встречи? Вот об этом не думай даже переживать, я к себе никогда никого не водила. Это только мое логово.

– А я как же?

– Ты – другое дело, – Лариса присела на край стола и сунулась носом к его носу. – Совсем другое, Серый. Не проси объяснить… Ты скажешь – ты чужой мне и почти незнакомец, но я и лучшую подругу не пустила бы пожить, максимум на неделю-другую. Выбрось из головы эти глупости.

Ее глаза пылали напротив, и он первым отвел взгляд.

– Расскажи лучше, что там с поиском твоей родни, – уже будничным тоном произнесла Лариса и взялась кромсать салат.

– Отца так и не нашли, – неохотно ответил Алексей. – Мать в доме инвалидов, под Пензой почему-то. Спилась, бомжевала, потом обморожение, гангрена… словом, ей ампутировали обе ноги, и…

– Не поедешь?

Он молчал. Лариса отложила нож, подошла и взяла его за виски, развернув лицом к себе.

– Серый, – сказала она. – Ох, Серый… Не скули. Сейчас ты все равно никуда поехать не можешь, я тебя просто не отпущу. Если она дотянет до весны, тогда отвезу тебя туда сама. Но…

– Не надо, Лариса, – сдавленно попросил он, чувствуя, как она гладит его колючий стриженый затылок. – Не надо ничего говорить. Она меня оставила, думала, так будет лучше. А я… мне что делать? Мне на себя едва хватает, и если бы не ты…

– Но все же она мать, да?

Он кивнул. В глубине памяти сохранилось еще кое-что: старший брат показывает ему машинку, дает фломастер и подговаривает нарисовать какую-то загогулину на стене, за которую влетело обоим, невкусная каша и случайные карамельки, и чьи-то слезы, и вдруг – вместо привычной тесной комнатки – просторная, на несколько человек, и чужие люди вокруг… Потом, когда он уже немного подрос и понял, в чем дело, то старался не смотреть в лицо женщины, которая изредка появлялась в его жизни. Именно чтобы не запомнить и не узнать, если вдруг встретит на улице.

– Серый, почему же тебя никто не взял? – негромко спросила Лариса. – Раз ты служил, то был здоров, как… в общем, здоров. Ты абсолютно вменяем, ты далеко не дурак, а что образование подкачало… это ерунда. Так почему?

– Пытались как-то, но… – он помолчал. – Честно говоря, меня и воспитатели боялись: я, чуть что, кусаться начинал, и пребольно. Дрался, опять же. Меня наказывали, конечно, но в меру, я просил прощения, вовсе уж до крайности не доводил, выжидал и начинал заново. Думал, так меня чужим не отдадут, зачем им такой звереныш, а мама заберет рано или поздно… Лариса, не надо об этом!

– Прости, пожалуйста, – она снова ерошила его загривок. – Иногда нужно сказать. Даже о какой-то чепухе, а у тебя не чепуха… Но, Серый, мы не можем сейчас ехать под Пензу. Мой драндулет не вытянет, да я и не ездила никогда в такую даль, а поезда ты не перенесешь.

– А я даже и не знаю, чего больше хочу: приехать, взглянуть на то, во что она превратилась, и спросить, почему так со мной поступила… взаправду, не из пустых оправданий. Хотя она меня вряд ли узнает… Или же приехать на похороны, а лучше вовсе на могилу, чтобы не увидеть… ее – такой, – выговорил Алексей сквозь зубы. – Ларис, пусти, я сейчас выть начну, ну пусти же ты меня!..

Конечно, он не выл, просто вздрагивал молча, так было больно внутри, и если бы не Ларисины руки, запросто разбил бы себе голову об угол стола, чтобы заглушить боль душевную телесной.

– Рано еще, – непонятно сказала она, когда его отпустила судорога. – Идем, Серый, тебе надо лечь. Идем…

Кошки увязались следом, тут же запрыгнули к нему на диван, мешая снимать джинсы (он вовсе позабыл, что в присутствии Ларисы свои шрамы старается не демонстрировать), окутали, казалось, целым пушистым облаком, только боль в груди не исчезала, а плакать он разучился давным-давно.

«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю», – донеслось вдруг издалека, и Алексей понял, что проваливается в никуда, но не стал сопротивляться: там было так тихо и спокойно…

Он снова несся во весь мах над снежной равниной, не касаясь наста, запах свежего снега будоражил ноздри, северное сияние повисло радужным полотнищем, а луна – луна бежала впереди, недосягаемая, неосязаемая, невидимая, но вездесущая…

Большой сильный зверь, он притормозил на не тронутом ничьими следами снегу, упал на спину и с наслаждением вывалялся в нем, извиваясь и поскуливая от восторга. Потом вскочил, встряхнулся – полетели снежные хлопья, – и снова побежал вперед. Его манил какой-то смутно знакомый запах, но это был не запах добычи.

Внезапно большой сугроб впереди взорвался снежными брызгами, он привычным кувырком ушел в сторону, тут же сообразив: это не мина, это просто кто-то притаился в снегу, поджидая его… И вот тут уж пошла охота! Поднялся снегопад, и он только и различал, что мелькнувший силуэт, веселую ухмылку, блеск глаз, и никак, никак не мог догнать! Беглец пару раз выскакивал из снежной круговерти откуда-то сбоку, игриво бил лапой по морде и исчезал прежде, чем он успевал сориентироваться.

Сил не осталось, выла вьюга, ледяной ветер хлестал в глаза…

«Надо зарыться в снег, – вспомнил он, – сверху еще наметет, и там я не замерзну! Главное, чтобы воздуха хватило.»

Он живо закопался под большой сугроб, протаял себе отверстие для дыхания с подветренной стороны, свернулся клубком и прикрыл глаза. Вьюга могла бесноваться сколько угодно, ему было тепло и спокойно…

Алексей очнулся от того, что у него озябли босые ноги. Он потянулся было укрыться, но тут же сообразил, что лежит на правом боку, укрывшись пледом с головой, один нос наружу, и подтянув колени к груди. Чего, кстати, он не мог сделать чисто физически. А если все-таки сделал… скажем, спросонок, то разгибать его придется бригаде скорой помощи.

Он осторожно попытался выпрямить хотя бы одну ногу. Получилось, хотя по икре сразу загуляли «иголочки». Вторая тоже подчинилась. И, что вовсе уж удивительно – спокойно, без привычной боли расправилась спина. Ребра поднывали, но это можно было не принимать в расчет.

Алексей полежал немного лицом вверх, потом запрокинул голову. Луна еще не ушла, и тень «ловца снов» на стене была четко видна. Он скользнул взглядом по несложной будто паутинке, моргнул и снова отключился. И не слышал, как палевая кошка неслышно выскользнула за дверь, а через минуту пришла Лариса, поправила Алексею подушку, укрыла его как следует, притворила форточку и погрозила кошкам пальцем, мол, не зевайте!

– Ларис, я вчера что-то расклеился, – покаянно сказал Алексей за завтраком.

– Забудь, – ответила она и подложила ему еще порцию омлета. – Ешь, горе горькое, худоба несчастная!

– Ты говоришь, как Баба-Яга в сказках: сперва откормит, потом на лопату – и в печь! – не удержался он.

– Не-ет, ты староват и жестковат для жарки, – смерила его взглядом Лариса. – На бульон сгодишься разве что… Но не более. Посуду вымоешь? Я побежала!

Он кивнул. Спина непонятным образом работала без скрипа и адской боли, возникавшей, стоило хоть на ангстрем превысить допустимый угол сгибания. Может, врач что скажет? Один черт сегодня на обследование…

Врач ничего не сказал, посоветовал только не увлекаться физическими нагрузками и набрать немного вес, потому что одни кости таскать, может, и легче, но мышцам тоже надо как-то расти. Алексей пообещал приналечь на что-нибудь в меру питательное и ретировался.

Делать было нечего. Зайти в свою квартиру? Или к соседкам? Что толку… Лучше уж блаженно растянуться на диване и что-нибудь прочесть. Или альбом пролистать, чтобы не путаться во всех этих художниках. Кстати, хорошая идея, решил Алексей, хотя бы основы там изложены, и вовсе уж деревенским дурачком он не покажется, если пару фамилий запомнит и, главное, сумеет их не перепутать. Потому как, считал он, лучше не знать чего-то вообще и честно в этом сознаться, чем выставляться знатоком и путать писателей-однофамильцев, делая при этом умную физиономию.

Он открыл дверь, повозился, скидывая обувь – не мог еще поверить, что способен нагнуться, поэтому сдирал берцы как привык, нога об ногу, – а потому не сразу услышал голос:

– Ларочка, это ты? Что так рано? Отпросилась?

– Здравствуйте, – только и смог сказать Алексей, увидев в дверном проеме невысокую седовласую женщину.

– А вы кто? – спросила она с явным испугом.

– Алексей, – ответил он, нашарив свои тапки. – Извините, если напугал. Вы, наверно, мама Ларисы?

– Откуда у вас ключи? – сурово спросила она, преграждая ему путь в квартиру.

– Лариса дала, – недоуменно ответил Алексей и продемонстрировал свой комплект, ловко убрав его за спину, когда бдительная женщина попыталась перехватить ключи. – Разрешите, я пройду руки вымыть. Не приучен с улицы с немытыми руками…

Та нехотя посторонилась, и Алексей заперся в ванной. Санузел тут был совмещенный, так что можно было сослаться на разные обстоятельства.

К сожалению, мобильный Ларисы не отвечал. Либо она была у начальника, либо занята по уши, но – недосягаема.

Решив, что это, по меньшей мере, забавно, Алексей вышел на кухню, включил чайник и только принялся соображать, хочется ему мяты, мелиссы или всего сразу, как вздрогнул от гневного вопля:

– По какому праву вы шарите по Ларочкиным шкафам?!

– Простите, – как можно более вежливо ответил он, – она не возражает. Хотите, и вам чаю заварю? Лариса научила, очень вкусный…

– Нет уж, обойдусь, – буркнула та. – И не суйтесь в комнату! Я переодеваться буду!

– Конечно, – хмыкнул Алексей. Кошки гневно скреблись под закрытой дверью, потом пришли к нему жаловаться. – Ну простите, милые, пухнастые-мохнастые, я тут не хозяин. Придет Лариса – разберется, а вас я сейчас покормлю… и сам поем, кстати. О бог мой… Что это?!

Аккуратно рассортированные лоточки и контейнеры Ларисы оказались бесцеремонно свалены грудой на одну полку, а самую большую занимал громадный кусок мороженого мяса. Навскидку, его пришлось рубить бы топором, чтобы распределить по пакетикам, которые влезли бы в морозилку. Еще имелась трехлитровая банка неизвестного варева, отдаленно напоминавшего суп.

Алексей переглянулся с кошками, нашел недоеденный салат, немного нарезки и перекусил на скорую руку. Вымыл контейнеры, поставил в сушку, накормил кошек, выпил, наконец, свой чай и осторожно постучался в комнату.

– Я не одета! – раздалось оттуда.

– Простите, мне тоже хотелось бы переодеться, а мои вещи – в дальней комнате, – сказал Алексей.

– Что вам вынести? – поинтересовалась женщина.

– Мне не надо ничего выносить. Я могу туда пройти с закрытыми глазами. Прикройтесь пледом, в конце концов! – он начал закипать. – У меня там зарядка для телефона и документы!

– Вы аферист и подозрительный тип, – был ответ. – Извольте сидеть смирно, пока я не вызвала полицию!

– О господи, – сказал Алексей, вытащил из холодильника кусок мяса и положил его размораживаться в ванну. Больше он никуда не помещался. Суп, подумав, он вылил в унитаз. – Кошки, насколько же вы лучше людей…

Кошки мурлыканьем изъявили согласие.

Судя по звукам, мама Ларисы изволила смотреть какое-то ток-шоу. Пускай, лишь бы в его вещи не полезла: Алексей не все документы носил при себе, а афишировать свои занятия не любил.

Помаявшись, он кое-как пристроился на кухонном диванчике – спина все же давала о себе знать, сидеть и стоять подолгу Алексей не мог, давно не тренированные мышцы не держали. Длинные ноги выпирали чуть не в прихожую, как ни подставляй табуретки. Наконец он плюнул, принес из ванной кипу нестираного белья, кинул на пол, поверх постелил свою куртку и осторожно улегся на импровизированный матрац. Все лучше, чем изображать воробья на жердочке! Кошки согласились и устроились у него по бокам, чтобы не замерз…

– Серый, ты что тут бомжуешь?! – потрясенно спросила Лариса, присев рядом. – Ты б еще занавеской или скатертью укрылся.

– Скатерть клеенчатая, а занавесок тут нет… – пробормотал он. – А?!

– Тихо, не вскакивай, тебе ж нельзя… – придержала его девушка. – Серенький, ну ты чего?

– Я ничего, просто сидеть долго я не могу, на диванчике не помещаюсь, а в комнату меня не пустили, – пояснил он, осторожно разминаясь. Вроде бы все было в порядке.

Кошки ластились к хозяйке, всем своим видом показывая, как они заботились о ее друге, но их не поняли и не оценили стараний.

– Серый, кого ты расчленял в ванне?! – раздался вопль.

– Пока никого, – философски ответил он. – Это… гм… мясо там размораживается. Больше негде. Гостинцы такие гостинцы, а?

В ответ Лариса выдала такую тираду, что Алексей невольно присвистнул.

– Надо было выкинуть это еще замороженным, – прошипела она, выскочив из санузла. – А теперь оно… капает!

– Ларис, ну я откуда знал?! Суп, кстати, я вылил. Если что, скажи – сожрал.

– Прости, Серый, тебе правда неоткуда было узнать, я же не говорила, – Лариса сгребла его за воротник и притянула поближе. – За суп спасибо. Ненавижу его, он с бараниной, меня от одного запаха выворачивает.

– Это просто ты правильной баранины не пробовала, – улыбнулся он, но тут же помрачнел. – Вряд ли мы с тобой попадем в те края, где такую готовят. Забудь.

– Серый… – она потянула его еще ближе. – Дай обниму. Чтобы сил хватило на разборку. Нет, а ты меня не лапай… просто прижми. Сильней… Только ребра свои пожалей!

Лариса высвободилась и изо всех сил заколотила в дверь комнаты.

– Мама, это я! – радостно заголосила она. – Ты чего это заперлась?

– Ой, доченька, – заговорила та, открывая дверь и опасливо взглядывая на выбиравшего нож для разделки мяса Алексея. – Я пришла, значит, а тут вваливается этот! Ну вот этот! Пусти, говорит, в комнату, там документы и прочее…

– Мам, но там правда его вещи и документы, – спокойно сказала Лариса. – Серый, оставь ты это мясо, оно еще не оттаяло. Поди переоденься.

Он улыбнулся, вымыл руки и прошел в дальнюю комнату за вещами. Потом снова в ванную – скинуть пропотевшую футболку, кое-как ополоснуться и надеть свежую. И обратно. Всякий раз матушка Ларисы замолкала на полуслове и провожала его тревожным взглядом.

Наконец Алексей улегся на диван, глядя, как ветерок колышет «ловец снов» и, пусть луны еще не было, на душе у него стало как-то спокойнее. И еще можно было лежать, заложив обе руки за голову, и почти не было больно. И повернуться он мог, пусть только на правый бок, а еще согнуть колени – это все же не проводить ночи в позе стойкого оловянного солдатика!

– Ларочка, это получается, ночью он проходит через твою комнату?! Если по нужде? – слышал он.

– Ну и что?

– Но Ларочка! Ты же можешь нечаянно… раздеться!

– Мама, успокойся, я же не голой сплю. Кстати, мне вставать рано, давай ложиться, что ли?

– Но где?!

– Мама, я разложу диван, на нем четверо могут поместиться. Ну или я лягу на полу, если тебе тесно.

– А…

– Нет, Алексей останется в той комнате. На пол ему нельзя, а на кухне он просто не умещается. Иди умывайся, мама, я пока постелю…

Они еще долго переговаривались и препирались, потом раздался тоненький, с присвистыванием храп – видимо, Ларисиной матери, а потом скрипнула дверь и вместе с кошками к Алексею прокралась сама Лариса.

– Серый, не спишь?

Он помотал головой.

– Тогда встань. Эх, взяли!..

Диван крякнул, ухнул и с душераздирающим скрипом превратился из односпального в полутораспальный.

– Ложись к стенке, – сказала Лариса, перестлав постель, – а то я рано встану. Ну не могу я с ней спать, храпит – ладно бы, но тембр!..

Он не стал спорить, снова вытянулся на спине – а Лариса притащила с собой пяток разнокалиберных подушек, и лежать было очень удобно, – уставился в потолок. Между ними устроились кошки – куда ни протяни руку, наткнешься на что-то мягкое и шерстяное.

– Обнаглели вконец, – пробормотала Лариса, выпихнула обеих куда-то в ноги, прижалась спиной к Алексею, натянула плед до ушей и заснула. Он тоже чуть повернулся – по привычке, чтобы больные ребра оказались сверху, – уткнулся лицом в пушистые светлые волосы и отключился.

Снег падал крупными хлопьями прямо на нос, щекотал и заставлял отфыркиваться. По глубоким сугробам бежать было тяжело, быстро устали ноги, тянуло лечь и поспать, но что-то гнало вперед, что-то, чему не было названия, ради чего он готов был ползти, только бы не останавливаться, только не упустить следа, догнать, во что бы то ни стало догнать…

Наутро он проснулся от суеты в смежной комнате – это Лариса собиралась на работу и наставляла матушку, где что лежит. Потом забежала к нему, с размаху прыгнула на диван и прошипела:

– От этого чертова куска мяса я отпилила, сколько могла, кошкам сварю, а остальное гнусно выкинула в окно, пусть дворовые собаки порадуются… Но ты ничего не знаешь!

– Могла бы меня разбудить, – Алексей сел.

– Не-ет, ты бы нашумел, а я привычная. И мне надо было притвориться, что я с ней ночевала… Сам понимаешь, что скажет Марья Алексевна?!

– Княгиня? – решил он блеснуть эрудицией.

– Нет, матушка, – фыркнула Лариса. – В общем, держи оборону и спуску не давай. Правда, она сейчас по магазинам уйдет… И я предупредила ее, что ты можешь ходить, где хочешь и брать, что угодно, так что не тушуйся. Звони, если что.

С этими словами Лариса легонько боднула его в лоб, как кошка, соскочила с дивана и умчалась с воплем:

– Я опаздываю!..

Алексей тяжело вздохнул, оделся, сходил умылся и побрился, заварил себе чаю, сделал несколько основательных бутербродов, потому что лишний раз выходить на кухню через оккупированную Ларисиной матушкой комнату не желал, а без обеда мог и обойтись, и уже возвращался к себе, как столкнулся с означенной матушкой. На приветствие та не ответила, покосилась презрительно на старые джинсы и мятую футболку (глажкой Алексей себя не утруждал, это же не парадная форма, а домашняя майка!), явно приметила хромоту, потому что спросила:

– Перелом, молодой человек?

– Переломы, – любезно подтвердил он, – множественные, осколочные, со смещением. Разрешите?..

Она посторонилась, и ему то ли послышалось, то ли придумалось, будто Мария Алексеевна пробормотала: «Наверяка гонял на каком-нибудь мотоцикле! Вечно Лара подбирает невесть кого…»

К вечеру Алексей настолько осатанел от бесконечных криков ведущего ток-шоу за стеной, стрельбы, взрывов и фальшивых диалогов в сериалах (от этой какофонии не спасали даже наушники, сосредоточиться было невозможно), что серьезно спросил Ларису:

– Слушай, может, я пару дней у себя перекантуюсь? Меня ведь оттуда еще выселять не собираются.

– А что такое? – не поняла она. – Матушка опять высказывала свое «фи»?

– Нет, – мрачно ответил он, чистя картошку на ужин. – Телевизор.

– Ох ты, я не подумала, что ты к тишине привык… – Лариса, приподнявшись на цыпочки и придержавшись за плечо, ткнулась ему носом в висок. – «Тишины хочу, тишины… Нервы, что ли, обожжены?» Откуда это?

– Ты же прекрасно понимаешь, что я не знаю, – ответил Алексей, придержав ее на согнутом локте, чтобы не рухнула на него всей тяжестью. – У меня руки грязные, не лезь… Так откуда?

– Вознесенский, – ответила Лариса, – поэт такой. Почитай потом.

– Лариса, я стихи не воспринимаю, – сказал он серьезно. – У меня и с прозой-то не очень.

– Ну песни-то ты слушать можешь, – пожала она плечами и покрепче взялась за него, чтобы говорить в ухо. – Дело практики, Серый. Конечно, с наскоку тебе какую-нибудь «Махабхарату» не одолеть, но хоть солнце нашей поэзии-то ты осилить в состоянии?

– Пушкина, что ли? – повернулся Алексей. – Ларис, я его ненавижу еще с со школьных лет. Ты можешь себе представить: кучка злющих пацанов зубрит наизусть это «чудное мгновенье»?

– Да понятно, что бред, но программа есть программа, – вздохнула она и вынырнула из-под его руки. – Серый, хватит картошку строгать, мы столько не съедим… Меня тоже всегда это люто раздражало: в классе тридцать человек, и все долбят одно из двух стихотворений, которые в хрестоматии есть. Еще бы они не опротивели!

– Судя по зачину, ты поступала иначе, – фыркнул он, перекладывая картошку в кастрюльку.

– Конечно. Выбирала что-нибудь поинтереснее из собрания сочинений, библиотека-то есть… Пару раз хулиганила, – улыбнулась она. – Иди, садись, расскажу, если хочешь.

– Хочу, конечно, – Алексей вымыл руки и присел к столу, глядя на девушку снизу вверх.

– Помню, когда мы поэзию Серебряного века изучали… ну как изучали, проходили, – поправилась она, – дошло дело до Ахматовой. Эта фамилия тебе знакома?

– Не издевайся.

– Я не издеваюсь, она не у всех в программе была.

– Знакома, знакома, но ни единой строчки не вспомню, – буркнул он.

– Это неважно. Главное, мне у нее ну ничего на душу не ложилось, ни из хрестоматии, ни из сборников… – Лариса присела на край стола и снова положила руку на плечи Алексею. – Было два выхода: или вызубрить потребное количество строф из учебника и успокоиться, или…

– Зная тебя, могу сказать, что ты выбрала второе. Но что именно?

– Я пошла на подлог, – улыбнулась девушка. – У нас в доме завалялся сборничек известной армянской поэтессы. И я там нашла замечательное стихотворение, по размеру и стилю очень напоминающее ахматовкие. Выучила и на голубом глазу прочитала. Русичка аж прослезилась. Я хотела на выпускном покаяться, но не стала – она старенькая уже была, расстроилась бы… – Лариса помолчала и нараспев произнесла: – «Воздух искрится, в снег превратясь, хлопья падают мягко и нежно, потревожить друг друга боясь. Как же мы острым градом небрежно разрываем сердец наших связь, если падают хлопья так нежно, воздух искрится, в снег преврятясь…»

– Красиво, – после паузы сказал Алексей. – А еще ты безобразничала?

– Конечно. Даже у Маяковского можно было найти симпатичные стихи, хоть я его и не люблю. А у Бернса тем более, погоди, сейчас вспомню начало…

Лариса подумала и почти без купюр воспроизвела «Человека из Абердина», заставив Алексея искренне смеяться.

– А ты говоришь, не воспринимаешь, – сказала она, пригладив ему взъерошенные волосы. – Привычки просто нет. Классиков пока лучше не трогать, а вот Симонова бы тебе почитать, еще кое-кого, потом…

– Втянусь, как кошка в пылесос, – закончил он, подняв голову и невольно улыбнулся.

– Вы о картошке не позабыли? – холодно поинтересовалась Мария Алексеевна, вплывая на кухню. – Она у вас сейчас не просто выкипит, а сгорит.

– Ну, убавь, – беззаботно ответила Лариса, даже не подумав встать. – У нас вечер поэзии.

– Поэзии? – та смерила взглядом Алексея. – С какого-то там шалмана сбежали три уркана?

– Мама, откуда ты знаешь такие вещи?! – ужаснулась Лариса.

– Из телевизора, – посмеиваясь, ответил тот. – Где еще приличная дама могла ознакомиться с подобным репертуаром?

Она гневно фыркнула и сунулась в холодильник.

– Ларочка, я же вчера привезла суп, – сказала она, вороша заново уложенные Ларисой контейнеры. – Куда ты его подевала?

– Ой, мама, когда я мясо раскладывала, то банку выставила и забыла на столе. Он и скис, – легко соврала Лариса.

– Можно было перекипятить, – проговорила та, и девушка сделала страшные глаза. Алексей тоже представил аромат и невольно содрогнулся. – Мать старается, готовит, а ты… Куда ты мясо засунула? Сейчас пожарю пару кусочков, а то ты снова будешь одной травой перебиваться!

– Там оно, в морозильнике, а остальное на балконе, – снова солгала Лариса и потыкала Алексея пальцем в плечо, мол, уходим отсюда. – Ну, ты распоряжайся, а мне надо кое-что в интернете посмотреть…

В комнате она первым делом выключила телевизор, выдохнула с облегчением, захватила ноутбук и прошла в дальнюю комнату.

– Серый, забирайся на диван и укрывайся, я балкон приоткрою, – серьезно сказала она. – Сейчас такие ароматы поползут, что твоя квартирка раем покажется!

Кошки прибежали следом и тут же запрыгнули к Алексею, то ли греть, то ли самим греться.

– Та-ак… вот оно, – Лариса выбирала какой-то сайт. – Серый, ты как к острому относишься? Вот я тоже не люблю. Тогда классику… во-от. Все, заказала пиццу, через часок привезут, потерпим?

– Конечно, – ответил он.

– Придется некоторое время существовать на подножном корму, потому что от матушкиной стряпни я как-то отвыкла, – Лариса завернулась в плед, поставила ноутбук на стул и принялась выбирать фильм. – Тебе так видно? А то я подвинусь.

– Ага. В смысле, подвинься. А что смотреть будем?

– Думаю, для разрядки обстановки – какую-нибудь старую комедию, – фыркнула она. – Что-нибудь рязановское, например, а то ты половину цитат не узнаешь, вот заодно и просветишься…

– А тебе охота заново это смотреть, если ты наизусть уже все знаешь?

– Эти фильмы, Серый, я могу смотреть по двадцатому разу, – серьезно ответила Лариса. – О! Сейчас… «Покровские ворота» ты, конечно, тоже не видел? Ну вот…

Через час привезли пиццу, и как Мария Алексеевна ни пыталась призвать дочь к совместной трапезе, та отговорилась разгрузочным днем, а смотреть очередную серию эпопеи о доблестных полицейских отказалась наотрез.

– Ну конечно, мать приехала, а ты даже поговорить не хочешь! – раздавались вполне ожидаемые реплики. – Закрылась и сидишь…

– Мам, ну ты все равно смотришь сериал, перебивать его не даешь, а во время рекламы разговаривать невозможно, она орет, как противотуманная сирена! Кстати, убавь звук немного, а то соседи уже жаловались: у них ребенок маленький, им даже через стенку слышно, – приврала Лариса, и вопли телевизора немного поутихли. – Ну все, приятного аппетита…

Она прошмыгнула в дверь, на мгновение впустив запах жареного мяса, от которого у Алексея ком подступил к горлу, потрясла головой, подсунула под дверь коврик и пошире приоткрыла балконную дверь.

– Ты цветы свои не поморозишь? – спросил Алексей, поставив фильм на паузу.

– Нет, они привычные, – фыркнула Лариса. – Другие у меня не выживают! Серый, у тебя на лице написано, до чего тебе хочется спросить, надолго ли эта пытка. Я права?

– Ага.

– Судя по тому, что матушка поругалась с отцом, то на неделю, не меньше, – вздохнула девушка. – Потом она триумфально вернется, заявит, что без нее дом зарос грязью, невестка не умеет готовить, внуки отбились от рук… Мы это сто раз проходили. Иногда мне приходится брать огонь на себя, чтобы остальные отдохнули. Брат-то может взять семейство и махнуть куда-нибудь отдыхать, а отцу деваться некуда…

– Н-да, иногда кажется, что семья – это не такая уж хорошая вещь, – усмехнулся Алексей, кивнув на экран, где бедный Хоботов отстаивал право на личную жизнь перед монументальной Маргаритой Палной.

– У кого как, Серый, – ответила Лариса, снова забираясь на диван. – Держи подушку под бок. Так лучше?

– Еще бы, – искренне сказал он, вытянувшись на правом боку и подперев голову рукой. – Ты не представляешь, какое это счастье – когда можно просто сменить позу и не помнить, что поворачиваться нельзя, наклоняться тоже…

– Эй, это что-то новенькое, – нахмурилась она. Будь Алексей собакой, прижал бы уши и завилял хвостом, но он мог только сконфуженно улыбнуться. – А ну выкладывай! Серый?

– Да нечего выкладывать… Просто проснулся недавно буквой «зю», испугался, что не разогнусь. Но ничего, обошлось. И как-то вот…

– Вот ведь скрытный какой, – пробурчала Лариса, протянула руку и погладила его между лопаток. – Видно, тебя и впрямь подлатали получше, только ты не переусердствуй.

– Я осторожно, – серьезно пообещал Алексей. – В прежнее состояние мне возвращаться как-то не хочется. Давай дальше смотреть, что ли?

– Давай…

Уже на финальных титрах в дверь громко постучала Мария Алексеевна.

– Ларочка, уже поздно! – сообщила она. – Так что извольте свернуть свои занятия и… гм… покончить с гигиеническими процедурами до того, как я лягу!

– Иди, совершай процедуры, – толкнула Лариса Алексея.

– Она всегда так выражается? – тот с наслаждением потянулся.

– Привычка. Мама всю жизнь проработала учительницей младших классов и воспитателем в детском саду, ну и вожатой в пионерлагере была. Такой опыт накладывает неизгладимый отпечаток, правда?

– Бедные дети, – искренне сказал он и ушел в ванную, краем уха слыша, как Лариса воркует с матушкой.

Вернувшись в комнату, Алексей убедился, что кухонные ароматы повыветрились, поэтому балкон можно притворить, а дверь оставить приоткрытой – для кошек, которые запертых помещений не терпели.

Он успел задремать до того, как вместе с кошками к нему просочилась Лариса и потребовала подвинуться.

– Серый, испеки завтра пирогов, а? – сонно попросила она. – Нельзя же на одной пицце жить, да и дороговато выходит…

– Запросто, – он приоткрыл один глаз. – У меня на один поход в магазин полдня уйдет, хоть прогуляюсь! А к вечеру сделаю, как ты любишь… С сыром или с чем?

– С сыром непременно. Но мне почему-то больше всего со свекольной ботвой нравятся, – хихикнула она. – Только за свежей свеклой на рынок надо идти. Ботву на пироги, а я в выходной борщ сварю. Идет?

– Конечно, – ответил Алексей. – Говорю, прогуляюсь. Опять же, на рынке и зелень нормальная есть, а то в магазинах она какая-то пластмассовая.

– Здорово, – вздохнула Лариса и привычным жестом спихнула с головы палевую кошку. – Потому как матушка, она сказала, затеяла на завтра тушеную капусту, а это выше моих сил…

– Это ж вкусно, – сказал он.

– Ага, вкусно, если готовить по-человечески, – ответила она. – А не тушить пять часов кряду. Бр-р-р! Спасибо, не плов.

– Плов – тоже вкусно.

– Да знаю я, Серый! Ела я нормальный плов в хорошей чайхане, пальчики оближешь! А тут будет рисовая каша с этой проклятущей бараниной…

– А в чайхане он с чем был? – провокационно спросил он.

– С бараниной, – буркнула она. – Только, наверно, правильной, как ты говоришь. И стоило это…

– Ну еще бы. Если приправы на рынке найду, попробую приготовить. Молодого барашка тут вряд ли укупишь, но можно и с другим мясом. И казан нужен.

– Где я тебе казан возьму?

– Ну хоть чугунок!

– Чугунок есть, бабушка в нем гречку варила, всегда очень вкусно получалось, – кивнула Лариса. – Так, Серый, хватит о еде на ночь глядя, а то я сейчас оголодаю и пойду потрошить холодильник!

– А я уже оголодал, – сознался он. – Там пицца осталась?

– Не-а. Но я сейчас чего-нибудь притащу, хоть по паре бутербродов…

Она ускользнула, потом вернулась с тарелкой и пакетом сока.

– Еще что-нибудь хочешь посмотреть? – спросила Лариса, запуская зубы в бутерброд с ветчиной.

– Поздно уже. Тебе ведь вставать рано.

– Подумаешь, я усну, досмотришь и выключишь. Тебе-то не вставать.

– Тогда давай, – согласился он. – Только повеселее, а то этот фильм был слишком уж грустный.

– Ты серьезно? – Лариса внимательно всмотрелась в его лицо. – Грустный?

– Да. Очень.

– Я в тебе не сомневалась, – серьезно произнесла она. – Ладно, давай что-нибудь ненапряжное… «Полосатый рейс» смотрел? Нет?! Серый… ну ты правда темный!

Наутро Лариса проспала, с воплем вылетела из дома, не успев даже чаю выпить, а Алексей неспешно собрался, накормил кошек и ушел на рынок. Хоть ему теперь и было легче передвигаться, торопиться он не хотел, тем более, что и погода была замечательной. Для начала он сходил к своему дому, навестил Елену Матвеевну, выслушал упреки в том, что совсем запропал, потом поведал о приключившемся и едва удержал соседку от обморока. Заодно узнал, что да, полиция действительно опрашивала жителей окрестных домов, но владелец собаки, подозрительно похожей на волка, так и не обнаружился, равно как и сама собака. Алексей посочувствовал майору Васильеву из-за очередного «висяка», распрошался с Еленой Матвеевной и отправился на рынок.

Всех нужных приправ он, конечно, не нашел, но решил, что обойдется имеющимися. Может, потом дойдет до азербайджанского ресторанчика через улицу и спросит там, а пока в планах были только пироги, тут ничего сверхъестественного не требовалось.

Правда, по возвращению домой его чуть не сшиб с ног непередаваемый аромат тушеной капусты, аж глаза заслезились, и первым делом Алексей открыл окна. Потом подумал и перевесил Ларисину дубленку с вешалки в стенной шкаф: еще пропахнет, потом замучаешься проветривать! На этом самоуправстве его поймала Мария Алексеевна и всем своим видом выразила негодование. Он не отреагировал, повесил свою потрепанную куртку в тот же шкаф, вымыл руки и, передохнув и выпив чаю, взялся сортировать свои покупки.

Не то чтобы он любил готовить, для себя одного так вообще ленился, но умел, и достаточно неплохо. Сложнее всего было отрешиться от капустного духа и зудения Марии Алексеевны, которая, конечно же, намного лучше знала, как замешивать тесто и готовить начинку, а также придерживалась мнения, что мужчин к плите лучше вовсе не подпускать. Алексей притворился глухим и в беседу не вступал. Потом оставалось только приглядывать, чтобы Ларисина матушка из лучших побуждений не прибавила жара в духовке или, наоборот, не убавила.

– А вот и я! – влетела в квартиру Лариса. Алексей даже не вздрогнул: по поведению кошек он давно научился отслеживать ее появление, эти хвостатые чуяли хозяйку чуть не от остановки. – Чем тут так воня… М-м-м, Серый… Я сейчас скончаюсь от вожделения!

– Ларочка! – сердито произнесла ее матушка. – Что ты такое говоришь!

– А что? Я есть хочу, умираю, – ответила та, скидывая сапоги и куртку. – Сейчас, только переоденусь…

– Давай, а я тебе капустки положу, – засуетилась та. – Свеженькая, горяченькая, как ты любишь… Лариса?

– Серый, ты шедеврален, – с набитым ртом проговорила Лариса, успевшая сцапать с противня кусок пирога. – Сбылась мечта идиота…

– Руки-то хоть вымой, – невозмутимо ответил он. – С улицы же.

– Ничего, я в перчатках была… Мам, попробуй! Язык проглотишь!

– Спасибо, я не ем мучного на ночь, – сказала та, поджав губы, взяла тарелку с капустой и ушла в комнату.

– Вкусно? – зачем-то спросил Алексей, и Лариса истово закивала. Потом все же нашла в себе силы оторваться от пирога, умыться, переодеться, заварить чаю и приступить к трапезе уже более основательно.

– Я возьму тебя в рабство и прикую к плите, – мечтательно произнесла она.

– Тогда ты через пару месяцев превратишься в колобок, – мстительно ответил он.

– Укушу, – привычно пообещала Лариса. – Я еще хочу. Но некуда.

– Ничего, к ночи снова оголодаешь, – улыбнулся Алексей. – Тем более, завтра суббота, рано ложиться не нужно…

Девушка хлопнула себя по лбу.

– Точно! Завтра же выставка открывается! Серый, у тебя есть, что надеть? Кроме джинсов с футболкой?

– Костюма точно нет, – ответил он. – На кой он мне? Ну там… пара джемперов, но они тоже не парадного вида.

– Ты имеешь в виду, что годятся они только для загородных прогулок, – кивнула Лариса. – Беда с тобой, Серый…

– Ну я ж не девушка, чтоб на каждый случай шмотки покупать, – буркнул Алексей. – Чисто, опрятно, и ладно. По музеям я как-то ходить не собирался… Ларис, а что, если я форму надену?

– Камуфляж? – подозрительно спросила она.

– Нет, парадную, – усмехнулся он, – только ее проветрить и отутюжить надо, она давно в чемодане лежит.

– Годится! – обрадовалась Лариса и даже подпрыгнула. – Тебе помочь?

– Я сам. Ты не знаешь, как правильно стрелки заглаживать, – серьезно ответил Алексей. – Сейчас на балкон вывешу, утром поглажу. Надеюсь, китель на мне будет смотреться не как на этой самой вешалке…

– Ну, ты уже не такой худющий, как был, – сказала девушка, перемывая посуду. – Ты иди умывайся, доставай свою форму и ищи, что б такого посмотреть, а я сейчас тут приберусь, ублажу маменьку и приду.

Ублажение затянулось надолго, Алексей добрался уже до второго фильма и понемногу начал клевать носом, когда явилась Лариса с разогретыми пирогами и чаем.

– Ты был прав, я успела оголодать, – весело сказала она. – А ты?

– Слегка, – улыбнулся он. – Ларис, а утюг у тебя где?

– Вон там за шкафом гладильная доска, – указала она, – а утюг слева внизу. Я сейчас достану, чтоб тебе не ковыряться.

– Знаешь, на это у меня сил хватит, – серьезно сказал Алексей. – Сиди уж и смотри… Я тебя спрашивать буду, я тут не все понимаю…

Утро началось, как обычно с трагического пассажа Марии Алексеевны на тему «родная дочь не хочет посидеть дома с мамой!».

– Мамуля, – ворковала Лариса, явно вертясь перед зеркалом, – сколько можно сидеть взаперти? Я весь день на работе, а тут выставка! Когда еще к нам такое привезут? Не-ет, я оттуда не вылезу… Хочешь, пойдем вместе?

– Ларочка, ну не понимаю я эту мазню! – чуть ли не плачущим голосом говорила та. – Я думала, мы с тобой по магазинам сходим, мне костюм нужен, пальто…

– Нет, мам, это скучно, – ответила девушка, – тем более, покупать тут нечего. Я себе давно заказываю через интернет, намного дешевле и всегда попадает в размер, я уж молчу про выбор! Давай и тебе закажем?

– Нет уж, мне нужно своими глазами увидеть и потрогать то, за что я деньги плачу!

– Ну… иди и смотри, только не покупай первое попавшееся, тут в соседних магазинах цены могут вдвое отличаться, – предостерегла Лариса. – А я пойду на выставку, я ее который месяц жду! Серый, ты готов?

– Иду, – отозвался он, глянул в зеркало – побриться успел еще до того, как проснулась Мария Алексеевна, – одернул китель, расправил складки под ремнем, проверил, хорошо ли вычищены форменные ботинки, взял трость и вышел.

Немая сцена была ему наградой. Лариса пришла в себя первой, стряхнула невидимую пылинку с его лацкана и с улыбкой произнесла:

– Ну, поехали! Пока, мам, не забудь дверь запереть!

Только на лестнице она выпалила:

– Серый, а ты кто по званию-то? Я не разбираюсь в этих ваших звездочках…

– Капитан.

– Запомню, – серьезно сказала Лариса. – Давай, шевелись. А то скоро народ проснется и понахлынет, а в набитом зале, во-первых, душно, во-вторых, ничего не видно.

– Ты думаешь, публика прямо так и нахлынет? – скептически спросил он.

– Я не думаю, я знаю, – ответила она и оказалась права.

В храме искусства Алексею сперва было не по себе, он уже почти забыл, как их водили на экскурсии, забыл своеобразный музейный запах, скрип вытертого тысячами ног паркета, пожилых смотрительниц в строгих платьях с кружевными воротничками и старомодных костюмах, высокие окна и потолки и интересную акустику…

Пока было еще малолюдно, хотя время шло к полудню. Впрочем, выходной же – народ, видимо, отсыпался после рабочей недели.

Первый этаж его не впечатлил: ну, классика – дамы в кринолинах, кавалеры в орденах, натюрморты, это было понятно и не слишком интересно. Лариса, однако, битых четверть часа таскала его вокруг одной картины, пока до него не дошло, наконец, что фата невесты вовсе не белоснежная, как кажется издали: вблизи она была голубой, розовой, бежевой, даже фиолетовой, но только не белой! Так и кружево на платье какой-то придворной красавицы – белым оно только казалось, пока не приглядишься в упор! Это было даже любопытно.

Вот батальные полотна и в особенности марины Алексею понравились, тут он хоть мог сказать, что художник не перепутал сигнальные флажки…

А вот на вожделенных Ларисой импрессионистах он сломался. Он ничего не видел, только цветные пятна, «мазню», как выразилась Мария Алексеевна, размытые контуры, не более того.

– Серый, ты что сник? – Лариса очень хорошо чувствовала его настроение, он давно понял. – Не нравится?

– Устал немного, – солгал Алексей. – Я присяду пока, а ты смотри. Ты же хотела.

Лариса помолчала, потом решительно подволокла его за рукав к небольшой картине.

– Стой тут, – велела она, а сама повела себя странно: отошла вправо, влево, назад, приподнялась на цыпочки (и это при том, что нацепила сегодня высоченные каблуки; в самый раз на выставку, подумал еще Алексей, без ног ведь останется!). – Иди сюда. Ну подойди, Серый! Встань прямо за мной, подальше, пожалуй… и чуть-чуть пригнись, ты высоковат. Теперь смотри.

Алексей моргнул. Еще раз.

– Ну, что видишь? – нетерпеливо спросила Лариса.

– Сирень? – неверяще спросил он. – Ну да, кусты сирени. А под ними две девушки сидят, в желтом и голубом. У одной книжка, у второй зонтик, что ли? Или их трое? Там вроде еще одна маячит… Как это выходит?

– Вот так и выходит, – улыбнулась она. – Надо поймать нужный угол. Тут развесили не очень удачно и освещение так себе, плюс стекло бликует и на правильное расстояние еще поди отойди! Но принцип ты понял? Утыкаться носом в картину, как вон та дама, не нужно, так ты только мазки краски увидишь. Серый?

– Погоди, – отмахнулся он, завороженный небольшим холстом. Шаг влево – ничего не видно, шаг вправо – вот он, весенний сад, солнечные блики на траве и на платьях, цветущая сирень, таинственная глубина…

– Это ничего, – философски сказала Лариса, присев на банкетку. – В первый раз я тоже залипла. Но если раз увидишь, то уже не потеряешь. Серый, пойдем дальше, там еще большие холсты, и если их спинами загородят, ты-то, может, поверх голов что-то и увидишь, а я нет.

Здесь, по счастью, почти никого еще не было, и оказалось, что если сесть на лавочку в зале через дверной проем, то ракурс оказывается идеальным.

– Маленькие залы, говорю же, – с сожалением произнесла Лариса. – Если подойдешь поближе, уже не то будет. А так…

Начал прибывать народ, причем много, как Лариса и предсказывала, пришлось уходить: рассмотреть что-либо, а тем более поиграть с углом зрения оказалось попросту невозможно в такой толчее.

– Ларис, давай завтра еще зайдем, – смущенно попросил Алексей.

– Конечно. Только к открытию. А ты как, ходить еще в состоянии или уже с ног валишься? – спросила она.

– Да вроде бы в состоянии, – прислушался он к себе, – а что?

– А тут в соседнем корпусе выставка архитектурной графики, – пояснила она, – небольшая, из частных коллекций. Но я думаю, это тебе будет понятнее всяких… м-м-м…

– Так давай заглянем, если ненадолго, – кивнул Алексей.

Зря он так сказал.

– Я не верю, – повторял он в десятый раз, с помощью прокатной лупы рассматривая тончайшие, чуть не микронной толщины линии на эскизе здания какого-то театра, где отрисованы были даже маски на фронтоне и статуи у входа. – Не верю, что это сделано пером и тушью, от руки!

– И частенько без линейки, – добила Лариса. – Потому оно все и стоит по сию пору, а новострой падает то и дело, что архитекторы своего дела не знают. Впечатлен?

– Не то слово…

– Тогда пойдем домой, а? Лапы устали.

– А зачем ты каблуки нацепила?

– Так много ли я без них увижу? – фыркнула она. – Пойдем, Серый, завтра вернемся. Я тоже хочу насмотреться впрок.

– Идем, – вздохнул он.

На выходе Лариса мимолетно с кем-то поздоровалась, пояснив:

– Моя бывшая одноклассница, Алина.

Алексею не было дела ни до каких Алин, он оставался под впечатлением, поэтому начисто отключился от реальности. В себя пришел только дома, аккуратно вешая форму в шкаф.

– Устал? – спросила Лариса.

– Лапы ломит и хвост отваливается, – честно ответил он, хотя перед этим сумел еще дотащиться до душа, а теперь вот рухнул на диван. – Марш-бросок гуманнее. Честное слово.

– Мозг не задействован? – хихикнула она. – Есть хочешь?

– Потом, может…

– Тогда я чего-нибудь японского закажу, душа просит. Не возражаешь?

Алексей покачал головой и отключился. Ему снились блики солнечного света на траве и на воде, и пушистые снежные хлопья, щекочущие ноздри…

– Апчхи!

Палевая кошка обиженно убрала хвост у него из-под носа, сделав вид, будто напугалась внезапной шумовой атаки.

– Зараза, – беззлобно сказал Алексей, укрылся и снова уснул.

Всю следующую неделю – Лариса была на работе – он ходил в музей, как на службу. Смотрительницы даже привыкли к молчаливому мужчине в форме, который, бывало, по часу смотрел то на одну, то на другую картину. Сперва спрашивали, не нужна ли помощь, но он вежливо отказывался, говорил, спасибо, он просто смотрит и пытается понять. Что именно понять – неизвестно, в подробности он не вдавался.

В пятницу во второй половине дня он столкнулся в гардеробе со смутно знакомой девушкой, извинился за свою неуклюжесть – та запнулась о его трость, – и хотел было снова пойти к волшебной сирени, как его окликнули:

– Простите, а вы, случайно, Ларису Кержакову не знаете?

– Случайно знаю, – настороженно ответил Алексей, развернувшись. Перед ним стояла симпатичная девушка, невысокая, чуть повыше Ларисы, пожалуй, с выкрашенными в рыжий цвет волосами, стильно одетая.

– Я уж думала, обозналась, – улыбнулась она. – Я Алина, ее бывшая одноклассница.

– Алексей, очень приятно, – вынужденно произнес он.

– Тоже интересуетесь искусством? – непринужденно спросила Алина.

– Да.

– Как-то даже странно, военный – и вдруг… Ой, простите.

– Отставной, – поправил Алексей. – Рад был знакомству. Извините, я…

– Вы даже не составите компанию девушке? – приподняла та брови.

– Извините, нет, – честно ответил он.

– Отчего же?

– Я пришел посмотреть напоследок на картины, потому что выставка закрывается. И у меня нет ни малейшего желания общаться с незнакомым человеком, – совершенно спокойно ответил он. – Честь имею.

Настроение, тем не менее, было испорчено. По привычке Алексей отслеживал передвижения вокруг себя – Алина следовала чуть поодаль, но не отставала. Трудно было сосредоточиться на красоте работ почивших мастеров, когда чужой взгляд так и сверлил спину! Было трудно, пока его не накрыло пушистым холодным облаком, а чьи-то ладони не закрыли глаза.

– Угадай…

– Ларис, я сто раз просил не подкрадываться ко мне со спины, – устало сказал он, запрокинув голову. – Твой запах я за сто метров чую, и скажи спасибо за это, потому что сейчас я вполне уже могу на автомате бросить тебя через себя, а это больно. И перед людьми неудобно.

– Серый, ты что-то грустный, – серьезно ответила она, подсев к нему. – Что не так?

– Да ничего. Жаль, закрывается экспозиция.

– Другую откроют. Оценил, да? – улыбнулась Лариса. – Целыми днями тут торчишь…

– Ты откуда знаешь?

– Ай, гардеробщицы жуткие сплетницы, – отмахнулась она. – Они уже целый шпионский роман сочинили о том, как спецслужбы хотят выкрасть народное достояние! А ты, значит, наводчик…

– Ну тебя с такими шутками, – буркнул он и снова поймал взгляд Алины. Что привязалась?!

– Кто привязался? – не поняла Лариса, и Алексей понял, что сказал это вслух.

– Одноклассница твоя, рыжая такая, – пояснил он. – Полезла знакомиться и набиваться в компанию. А на кой она мне?

– Ах, знакомиться… – Лариса как-то ощетинилась, взгляд сделался недобрым. – Ну-ну…

– Ларис, не впутывай меня в ваши женские разборки, – поднял руку Алексей. – Я просто пришел взглянуть напоследок на сирень, когда еще привезут!

– Я и не собиралась. Я тоже хочу посмотреть, подвинься…

Они просидели так чуть не до закрытия, пока смотрительница не попросила посетителей удалиться.

– Серый, ты опять грустишь, – сказала Лариса, заводя машину. – Это не дело. Было б тебе можно, я предложила б выпить по бокальчику вина, но не стану.

– Не надо, – усмехнулся он. – Я уже отвык. И это не грусть, что-то другое… Я не умею описать. Образования-то шиш да ни шиша, вот я и не могу подобрать нужные слова…

– Тоска по несбывшемуся? – тихо спросила она.

– Наверно.

– А чего ты хотел?

– Если б я сам знал… – обронил он и молчал до самого дома. Только на лестничной площадке остановился и сказал, глядя в сторону: – Спасибо, что показала мне… все это.

– Глупый ты, Серый, – ворчливо ответила Лариса, толкая его к двери. – Это миллионная часть того, что можно узнать! А ты все скулишь… Ты мне это прекрати!

– Я постараюсь, – искренне ответил Алексей.

По счастью, Марию Алексеевну заждались дома, поэтому она отбыла, оставив Ларису проветривать квартиру и разбирать холодильник, забитый невесть чем (привезенным с собою матушка не удовлетворилась и накупила всякой всячины, полагая, что дочь умирает с голоду).

Алексей после очередного пинка все-таки раскачался и сдал свою однушку случайным людям: деньги не ахти какие, но все не на одну пенсию жить! Тяжба грозила затянуться надолго, а что жилплощади простаивать? С работой вот было сложно: Алексей хорошо водил, но не мог подолгу высиживать в одной позе, так что в таксисты не годился, да и своей машины у него не было, не на Ларисиной же таратайке ездить? Пока он подвизался дневным охранником в минимаркете неподалеку, где прослыл человеком эрудированным, весьма образованным (вон как сканворды разгадывал!), бдительным (аж двух воришек поймал на горячем!) и снискал благосклонность сотрудниц помоложе… Ну а о том, что таскать ящики и расставлять товар он не может физически, Алексей предупредил при найме, поэтому получал по минимуму, впрочем, и то хлеб…

Пискнул сканер, и Алексей поднял голову.

– Разрешите? – произнес он, подходя поближе к «запикавшей» дамочке.

– А что такое? – удивилась она.

– Сканер сработал. Возможно, вы не пробили товар либо же на кассе произошел сбой, – заученно ответил Алексей. – Можно ваш чек?

– Я его выкинула… – надула та губки. – Туда, в урну.

– Сабина, дама наличными расплачивалась или картой? – спросил он кассиршу.

– Картой! Вот, последний чек, – та порылась в ящичке и выудила бумажку. – Держи, только вернуть не забудь…

– Отлично, давайте сверим, – мягко сказал Алексей, приглашая даму – да какую даму, девушку, – к столику. – Позвольте ваши покупки…

– Нет, ну это произвол! – плачущим голосом выкрикнула та. – Позовите администратора! Я требую!

– Сабина, вызови Кирилла, – кивнул той Алексей, и кассирша нажала кнопку.

Администратор явился через полминуты, тяжело вздохнул и спросил:

– Что на этот раз?

– Пока ничего, сработал сканер, я попросил предъявить чек и товар… девушка потребовала вызвать вас, – флегматично ответил Алексей. – Чек вот он, картой расплачивалась. Свой, говорит, выбросила, этот с кассы.

– Ну а что так нервничать, девушка? – пробормотал Кирилл, высокий, почти как Алексей, только очень тощий и унылый с виду. – Может, сбой какой в системе… А если вы торопитесь, так сами себя задерживаете. Мы извинимся, если это наша вина.

– Нате, смотрите! – та грохнула пакет на столик.

– Йогурт – две упаковки, салфетки – одна упаковка, порошок стиральный… мыло, шампунь… Колбасная нарезка, сыр… Вода минеральная… Все совпадает, – кивнул Кирилл. – Сумочку пронесите еще разок через рамку, будьте добры.

Сканер не сработал.

– Ну вот видите, ошибка, – улыбнулся администратор. – Просим прощения за доставленные неудобства, и…

Девушка молча сгребла покупки и отправилась на выход. Сканер отчаянно запищал.

– Внутренние карманы покажите, – попросил Алексей.

– Вы не имеете права меня обыскивать!

– Я не обыскиваю, я к вам и пальцем не притронулся. Просто прошу показать карманы. Если не желаете, сейчас вызову полицию, пусть они разбираются.

– Вызывайте! – гордо сказала девушка.

Алексей пожал плечами и набрал номер. Патрульные, похоже, мотались где-то неподалеку, потому что явились минут через десять.

– Знакомые все лица! – обрадовался один. – Не узнал? А, ты нас вряд ли запомнил… Это мы в том скверике разгребали.

– А-а, – понял Алексей. – Ну, будем знакомы!

– Молодец твоя подружка, если б не она, ты б кровью нафиг истек, пока медицина ехала, – добавил второй, – а она, вместо того, чтоб в обморок грохнуться, успела тебя как-никак перевязать.

– У меня вроде открытых ран-то не было? – удивился он.

– Были-были, у тебя ребра наружу торчали, я чуть не проблевался, – убедил первый. – Ладно, чего тут у вас? Гражданочка, давайте-ка пройдем для досмотра…

У гражданочки не в карманах, а за подкладкой пальто обнаружились три банки дорогущей икры, пара палок сервелата и кое-что по мелочи.

– Бди дальше! – хмыкнул полицейский, провожая ее на выход. Та бросила злой взгляд из-под растрепавшейся челки, и Алексей вдруг с недоумением узнал Алину. Судя по виду, вряд ли она нуждалась, так зачем же?..

– На спор воруют, – сказал Кирилл, возвращая чек Сабине. – Игры у них такие, у богатеньких, а мы отдувайся. Ладно, работай, мне тоже еще отчетность сдавать…

Лариса переселилась к себе, кошки по-прежнему мигрировали по всей квартире. В конце января ударили морозы, поэтому Алексей всячески заманивал мохнатых к себе, с ними было теплее.

Этой ночью он снова летел, почти не касаясь сугробов, и ноги не подводили, и дыхание не срывалось, и сияла луна, заливая призрачным светом все вокруг. Впереди мелькал беглец, только он явно играл, бросался из стороны в сторону, забегал сбоку, норовил задеть, но не всерьез… Он был легче и быстрее, пришлось выложиться по полной, чтобы догнать наконец, настичь, ударить грудью и повалить. Тот отбивался: вроде бы огрызался, но зубы клацали впустую, лапа едва задевала по морде, хотя могла бы вышибить глаза… А вот беглец – беглянка, ожгло вдруг его понимание! – легко вывернулась и снова бросилась прочь. Остановилась, припала на передние лапы, весело скалясь, запорошила снегом глаза и кинулась наутек.

Этого он уже стерпеть не мог, догнал в два прыжка, поймал за загривок и опрокинул в снег, подмял под себя. А дальше…

«Воздух искрится, в снег превратясь…»

Только веселый блеск глаз, горящих золотом в лунном свете.

«Заметает метель, заметает…»

Только пар дыхания на морозе.

«Снежные волки, белые звери…»

Только жар бьющегося под ним чужого тела, сильного, упругого, яростный стук сердца, тьма перед глазами, боль и непередаваемое блаженство, которое можно выразить только коротким хриплым воем…

Он пришел в себя на самом пике наслаждения, услышав:

– Ну ты и зверь, Серый!

Опустив голову, он встретился взглядом с желтыми в лунном свете глазами Ларисы и оцепенел от ужаса.

– Подвинься, задавишь же… – девушка спихнула его в сторону.

– Я… я…

«Я еще и маньяк?» – хотел Алексей спросить вслух, но не смог, горло свело судорогой. Это уже выходило за все возможные границы!

– Ларис… я тебя… – он сглотнул. – Я…

– Серый, такого у меня не было… да никогда не было, – честно сказала Лариса. – Что ты распсиховался?

– Я тебя изнасиловал! – выкрикнул он. – Это пустяки, что ли?! Я даже не помню… как, что взбрело мне в голову?!

– Если бы я не захотела, ты ничего не смог бы со мной сделать, – спокойно ответила она. – Правда. Кстати, жертва насилия жаждет реванша… Только не рычи так, а то соседи перепугаются!

Саднило плечо. Он коснулся пальцами, поднес к глазам – оказалось, кровь.

– Я иногда кусаюсь, чтоб не заорать, а то я эмоциональная, – виновато сказала Лариса и с неожиданной силой потянула его к себе. – Осторожнее со своими ребрами… Серый, перестань, рефлексировать утром будешь! Но лучше не надо.

– Ларис, я ничего не помню…

– Вообще? Мы с тобой сидели, трепались и смотрели «Тернера и Хуча», и я еще предупредила, что непременно буду реветь в конце. Ну а ты взял и заснул. Я подумала: что тебя будить? Места полно, подвинула к стенке и сама легла, – девушка, не выпуская Алексея, дотянулась до его пораненного плеча и осторожно лизнула, заставив дернуться от неожиданности. – Проснулась от того, что ты меня целуешь, а руки, такое ощущение, везде. И знаешь, как-то не возникло желания вырываться… А у тебя глаза закрыты. Ну, думаю, с бессознательными мне дела иметь еще не доводилось… Скажу я тебе, не прогадала! В сознании ты тоже так можешь?

– Тебе все хиханьки-хаханьки, а у меня с головой все же неладно, – пробормотал Алексей, тоже не испытывая ни малейшего желания разжать руки, встать и уйти. – Мне снилось что-то… а что, не помню. Очнулся – меня чуть кондратий не хватил!

– Это все луна, Серый, – без тени иронии произнесла Лариса, прижимаясь еще теснее.

– Я лунатик, что ли?

– В каком-то смысле… Ты трепаться будешь или как?

Алексей вынужденно признал, что «или как», и не только потому, что давно уже вынужденно обходился без женского общества, просто его и без того протекающую крышу окончательно сорвало от яростно светящей в окна полной луны, снежной белизны, обретенной свободы и – главное – Ларисы…

– Серый, я отключаюсь… – сонно выговорила Лариса. Уже светало. – Не буди…

– А работа?

– К черту…

Ему еще хватило сил позвонить в магазин и предупредить, что на смену выйти не сможет. Кирилл тяжело вздохнул и пообещал вызвать другого охранника. Всё. Теперь можно было просто зарыться в теплый плед, покрепче обнять Ларису и отключиться, как тогда, под пушистым сугробом, и никакие метели больше не были страшны…

Алексею доводилось просыпаться от женских поцелуев, но – не таких.

– Вставай, – потормошила его Лариса, щекоча распущенными волосами, – солнце уже скоро сядет, а ты все дрыхнешь! Серый? Ты чего, болит где-нибудь?

– Везде, – честно ответил он, невольно улыбнулся и потер пару синяков и укусов: темперамент у Ларисы явно не соответствовал ее воздушной внешности. – С отвычки.

– Приучайся обратно, – ухмыльнулась она в ответ. – Только сперва побрейся, а то ты ужасно колешься! Я пока поесть сооружу, а то умру с голоду…

Аппетит и впрямь разыгрался зверский, так что пришлось готовить одну добавку, потом вторую и запивать чаем.

– Неохота на работу… – протянула Лариса, растянувшись под боком у Алексея.

– Но надо, – тяжело вздохнул он и тут же подумал, что простой охранник в магазине…

– Серый, если ты думаешь о том, что главбух и охранник – не пара, не пара, не пара, как в песенке поется… – ткнула его в бок Лариса, – то лучше перестань.

– А ты главбух?

– Нет, это я для рифмы. Я простой экономист. Мама вот моя – учительница, я говорила, а папа – зоотехник, всю жизнь коровам хвосты крутит… У брата консалтинговое агентство и еще какой-то бизнес, а жена его по образованию инженер-технолог, но сейчас – домохозяйка. Понимаешь?

– Вроде бы.

– Ну а раз «вроде бы», то заканчивай самокопание и поцелуй меня уже, что ли? А то опять завтра на работу не встанем…

Встать удалось с большим трудом, и первую половину смены Алексей спал с открытыми глазами. Спасибо, с утра покупателей было всего ничего, только вот кассирши поглядывали на него с плохо скрываемым весельем.

– Серьезно приболел, Леша? – напевно спросила Зарима, старшая сестра Сабины, маленькая и кругленькая, с задорными черными глазами. – То-то, гляжу, неможется тебе…

Алексей постарался встряхнуться и поправил воротник рубашки, чтобы не видно было следов, но, кажется, тщетно.

– Точно, девушку нашел, – сообщила Зарима сестре, пользуясь отсутствием покупателей, – и, похоже, горячую!

Алексей не выдержал и по-дурацки улыбнулся.

– Хватит болтать, – появился из подсобки Кирилл. – Делом займитесь, если нет никого, там вон товар не разобран!

– Ты что такой мрачный? – спросил Алексей.

– Да ты вчера не вышел, я Петра Саныча вызвал, – буркнул администратор. – Ну и обнесли нас… на порядочную сумму. Похоже, опять эти, развлекающиеся: Сабина на крыльце курила, видела, как парень в машину прыгнул, а за рулем рыжая девица была.

– Наказать решили меня, а влетели вы с Санычем, – вздохнул тот. – Кирилл, ты вычти у меня из жалованья, моя ж смена была.

– Но дежурил-то не ты. А у Саныча трудовая мозоль такая, что он пока встанет… куда ему за молодым пацаном угнаться? Он пока упаковочный столик обогнул, те уже и уехали.

– Да и я, знаешь, не особо поворотливый, – вздохнул Алексей и снова поправил воротник. – Слушай, столик этот не по уму стоит. Рамку бы тоже ближе к кассам

передвинуть, но это ведь сложнее? Давай хоть стол уберем!

– Положено, чтоб два было…

– Тогда вон тот сдвинем к крайней кассе, она все равно никогда не работает, а этот приставим буквой «Г».

– Камеры хранения загородим…

– Кирилл, в тех камеры замки сломаны или ключей нет, той секцией все равно никто не пользуется! Ну обойдут стол, в конце концов! А если так сделать, то я со своего места смогу воришку хоть за рукав поймать или подножку ему поставить, догнать-то не выйдет, сам видишь, как я хожу.

– Ну давай попробуем, – почесав в затылке, кивнул администратор и позвал грузчика Васю, немного придурковатого, но очень сильного.

Некоторое время тот под чутким руководством играл в «тетрис» ячейками камер хранения, пока все негодные не оказались в «мертвой зоне», потом передвинул столы, и Алексей признал, что это выглядит уже получше.

– Только номера камер теперь от балды… Может, заклеить их и хоть маркером по порядку надписать? – предложил он.

– Ну, если девчонкам охота будет возиться, пусть, а так не вижу разницы, – махнул рукой Кирилл.

– Порядок должен быть, – усмехнулся Алексей. – Я ж бывший военный, не забывай. Все должно быть покрашено, выровнено, пронумеровано и так далее. Если найдешь строительный скотч или малярный, не помню, как его, белый такой, я сам цифры перерисую, дел-то на пять минут.

– Найду, – хмыкнул тот. – После обеда занесу, а ты смотри пока, сейчас офисные работники за перекусоном потянутся.

Сегодня обошлось без эксцессов, если не считать вечера. Отслеживая выходящих (за весь день довелось прихватить только паренька с неоплаченной пачкой жвачки, но тот просто не заметил ее на дне корзины под остальными покупками, такое случалось сплошь и рядом), на входящих Алексей большого внимания не обращал, поэтому, подняв голову и увидев на кассе Ларису, остолбенел. Хотя что тут странного: живет она в соседнем доме, вот и зашла по пути с работы…

Из покупок у нее был сыр, сметана, кое-какие приправы, овощи, зелень, стало быть (тут Алексей мысленно облизнулся), на ужин она затеяла свои фирменные сырные пирожки. Не как у него, другие, но тоже невероятно вкусные. И, похоже, фаршированный перец… Теперь дожить бы до конца смены!

Лариса сложила покупки в пакет прямо на кассе – она делала это с такой скоростью, что упаковочным столиком никогда не пользовалась, – во второй составила три полторашки минералки и подошла к Алексею.

– Как служба, Серый? – весело спросила она, поставила пакеты на пол, приподнялась на цыпочки и крепко его поцеловала. – Ой! Тебя не оштрафуют за поцелуи на посту?

– Не знаю… – выговорил он, отдышавшись.

– Я тогда тебе минералку оставлю, принесешь? А то мне тащить тяжело, – Лариса сунула ему в руки пакет с бутылками, еще раз поцеловала, ласково укусила за мочку уха и упорхнула в ночь.

Кассирши переглянулись и захихикали. Алексей попытался сделать каменное лицо, но его явно выдавали пламенеющие уши. Он вынул из ближайшей камеры хранения свой рюкзак, упихал туда минералку с пакетом вместе и постарался превратиться в статую самому себе. Получалось, честно говоря, неважно.

А буквально за пять минут до пересменки, когда покупателей уже, считай, и не осталось (только припозднившиеся старались затариться алкоголем в разрешенное время) явился администратор с каким-то невзрачным юношей в очках и сообщил:

– Сигнал поступил.

– Какой? – не понял Алексей.

– Что ты товар не оплачиваешь, – хмуро ответил Кирилл.

– Будьте любезны, предъявите ваши вещи, – попросил очкарик. Алексей давно отучился отвечать резкостями на такие просьбы, поэтому молча пожал плечами, отпер ячейку и открыл рюкзак. – Так-так. Откуда минеральная вода? Чек есть?

Алексей видел, как Лариса кинула чек в пакет, так что порылся в нем и добыл мятую бумажку:

– Пожалуйста.

– Угу… сыр, сметана… А это все где?

– Моя девушка забрала часть покупок, – невозмутимо ответил Алексей. – А воду ей тяжело нести, вот она мне и оставила.

– Правда-правда, – встряла Сабина, – она на моей кассе расплачивалась! Я еще подумала – как донесет такую тяжесть, ан поди ж ты, это Лешкина подруга!

– И я видела, – добавила уборщица тетя Настя, надраивавшая полы, – как она свою корзинку еле тягала, еще сказала, мол, девонька, что ж ты надрываешься, легче два раза сходить! И велела Ваське помочь ей на кассу отнести!

– Василий – наш грузчик, – пояснил Кирилл, – он как раз упаковки с водой подвез.

– С этим понятно, – кивнул очкастый и вдруг нахмурился. – А почему у вас упаковочные столы стоят не по инструкции?

– Потому что инструкцию писали для типовых помещений, а у нас – минимаркет! – ответил Кирилл. – Видите, так получилось намного эргономичнее, сразу шестеро человек могут складывать продукты, не мешая друг другу. А если стол оставить на прежнем месте, он, во-первых, мешает выходящим, а во-вторых, покупатели закрывают обзор охраннику, да и пока он этот стол обогнет… Вот рамки бы еще поближе к кассам переставить!

– Не положено, – буркнул очкастый. – Но тут проход к камерам хранения перекрыт.

– Так они все равно сломаны, – ответил Кирилл, – а средств на починку замков не выделили. Зато остальные в полном порядке, полюбуйтесь!

– Ну хорошо, убедили, – кивнул очкастый, обозрев тщательно подписанные номерки на дверцах (дел-то на пять минут работы ножницами с малярным скотчем и маркером). – И вы извините, видимо, какая-то чересчур бдительная бабуля приняла вас за мошенника.

– Бывает, – кивнул Алексей. – Всего доброго.

Кирилл выдохнул с облегчением.

– Проверяющий из центрального офиса, – пояснил он. – Слава богу, у нас тут порядок. Так, иди домой, вон Славка уже маячит. Сдавай смену и вперед, с песнями!

– Бывай, – улыбнулся тот, пожав протянутую руку. Эти бюрократические штучки несказанно его умиляли, не более того. Как говорится, кто в армии служил, тот в цирке не смеется.

– Ларис, ну что за представление ты устроила? – спросил он, ввалившись в квартиру и погладив кошек. С кухни доносились упоительные ароматы.

– А тебе не понравилось? – весело отозвалась она.

– Понравилось… И еще понравится… и еще…

– Осторожно, я ж ошпарюсь! Потерпи, Серый, иди пока в душ, у меня уже почти все готово. Ты же завтра-послезавтра выходной?

– Ага. То есть, по-хорошему, мне бы за Саныча выйти, как он за меня вчера, но мы договорились, что я лучше подменю его весной, когда у него дача и картошка.

– Тогда, Серый, – Лариса воздела шумовку, как маршальский жезл, – мы имеем полное право всю ночь жрать и все выходные спать! А между жрать и спать… Ну, я думаю, ты понял?

– Я голодный, – сказал он. – А когда я голодный, мне ни до чего другого дела нет.

– Садись и питайся, уже готово, – она бухнула кастрюлю на стол. – Не обожгись только. Ну потерпи пару минут, пусть остынет!

– Не могу я терпеть, я последние два часа только и думаю об этом фаршированном перце… – Алексей вправду обжегся и зашипел. – А ты что не ешь?

– Мне нравится на тебя смотреть, – серьезно ответила Лариса. – Обожаю наблюдать, как ты уничтожаешь мою стряпню.

– Угу… Наверно, первобытные хозяйки так же смотрели на своих мужчин, – фыркнул тот, едва не подавившись. – Усталые, грязные, приволокли мамонта или там бизона, а теперь сидят у костерка, рубают жареное мясо и похваляются охотничьими подвигами…

– Примерно так, – улыбнулась она. – Еще положить?

Алексей пару раз кивнул.

– Разожрусь я, – сказал он, проглотив то, что было во рту. – Работа, считай, сидячая, а кормишь ты меня на убой.

– Серый, я тебе сто раз говорила – во-первых, ты худющий, во-вторых, все равно не в коня корм! И уж от овощей с мясом ничего с тобой не сделается.

– А пирожки?!

– Пирожки будут завтра. Я тебе не домохозяйка, чтобы до ночи у плиты стоять! – Лариса положила ему добавки, взяла свою порцию и тоже принялась за еду. – Нет, ну если хочешь, я сейчас сделаю, это быстро…

– Да я так просто сказал, – улыбнулся Алексей. – Завтра так завтра… Все, я удовлетворен желудочно чуть более, чем полностью. Спасибо.

Девушка фыркнула.

– Добрался до Стругацких? – спросила она весело, дождалась кивка и добавила: – Тогда мой посуду. Заодно переваришь ужин и будешь пригоден к употреблению! А то завалишься на диван, как сытый кот, и все…

Кошки возмущенно задрали хвосты, переглянулись и отвернулись.

– А теперь ты ко мне не лезь, у меня руки мокрые, – отодвинул Ларису Алексей. – И тарелки побью. И вообще я еще в душе не был, так что пахнет от меня не розами.

– Ну… – она ткнулась носом в его плечо. – Нормально пахнет. Курицей-гриль, это в вашем магазинчике готовят, немножко кофе из автомата, растворимой лапшой… опять ты ее на обед ел, нет из дома что-то взять! Табачным дымом – у вас же кассирши курят, я помню, – моей стряпней, дезодорантом, от футболки – ополаскивателем для белья, ну и самим тобой, ясное дело. Ничего криминального.

– А что там может быть криминальное? – удивился он.

– Ну вдруг ты с кем-то обнимался, я бы тогда учуяла чужой запах, – без тени улыбки ответила Лариса.

– Кому я нужен-то? – фыркнул Алексей.

– Ты себя недооцениваешь, Серый, – серьезно сказала она. – Ты молодой симпатичный мужик, а что без высшего образования – это у тебя на лбу не написано. Вон, в соседнем магазине охранником аспирант сидит. В армию загремел, так начисто все перезабыл, еле восстановился…

– Я еще и слегка увечный, – напомнил он.

– А по тебе не видно, – серьезно сказала Лариса. – Прихрамываешь немного, ну так и после обычного перелома люди хромают, да даже и после вывиха или растяжения. С остальным-то уже получше стало, а?

– Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, – вздохнул он, выключив воду. – Правда, ничего тяжелее пяти килограммов я все равно поднять не рискну, но хоть шнурки на ботинках завязать в состоянии!

– А еще ты сирота с жилплощадью, пусть и спорной, – добавила девушка. – Завидный жених для приезжих девушек.

– Ларис, я не…

– Я знаю, что ты «не», – ответила она. – Кстати… Мой коллега скоро едет в Пензу, в командировку. Может и нас захватить, у него машина здоровенная. Поедешь?

– Да, – ответил Алексей после паузы. – Я должен. Скажешь, на какие числа отпроситься?

– Конечно, Серый. Пойдем?

– Я сперва в душ, – напомнил он. – И не предлагай потереть спинку, я там один едва разворачиваюсь!

Лариса ухмыльнулась, запустив руку ему под футболку, и тут в дверь позвонили.

– Кого еще черти принесли на ночь глядя? – недовольно проговорила девушка.

– Не распахивай сразу, – предостерег Алексей, чувствуя, как щетинится загривок.

– Не учи ученую… – Лариса посмотрела в глазок. – Интересно… Стой тут, я сейчас…

Алексей отступил за дверь – открывалась она внутрь, за ней удобно было прятаться. Лариса выскочила через пару секунд – с мокрой головой, обмотанной полотенцем, босиком и в коротком халатике. С нее капало.

– Кто там? – громко спросила она.

– Свои, открывай! – весело ответили снаружи. Голос показался Алексею знакомым.

– Ты чего? – удивленно спросила Лариса, приоткрыв дверь. – Случилось что-нибудь?

– Ничего не случилось, – отозвалась ее визави, и он признал Алину. – Просто увидела тебя недавно, дай, думаю, зайду, сто лет не виделись! Посидим, поболтаем…

– Это я, конечно, всегда с радостью, – ответила Лариса, переступив босыми ногами, – но только ты меня вытащила из ванной. А в ванной я… гм… наводила марафет, сама понимаешь, чего ради. Так что на сегодня посиделки отменяются, уж извини!

– А-а-а… – протянула Алина. – А я тут всякого вкусненького прихватила… Ты бери, тебе как раз пригодится, а я обратно не поволоку! В другой раз с тебя простава, договорились?

– Не вопрос, – фыркнула та. – Поставь, пожалуйста, тут вот, а то я босиком, за дверь холодно выходить. Спасибо, Алиночка, а то у меня бухла в доме вообще нету, уж думала звонить, чтоб купил по пути…

– Удачи, звони, как будешь свободна! – ответила подружка и удалилась, судя по стуку каблуков, а Лариса захлопнула дверь и для верности заперла на оба замка.

– И что это было за явление? – поинтересовался Алексей.

– Спроси что полегче… – Лариса потянулась к пакету, но он перехватил ее руку. – Ты что?

– Надень перчатки, – попросил он.

– Думаешь, там бомба? – совершенно серьезно спросила она, но натянула кухонные перчатки, в которых обычно мыла посуду.

– Две, – буркнул Алексей. Ему было немного стыдно за разыгравшуюся паранойю, но такие неожиданные подарки никогда ничего хорошего не сулили.

– Теперь можно? Пакет фирменный, – сказала Лариса, заглянув внутрь. – Ваш, в смысле. Хотя в округе таких минимаркетов еще штук пять. Та-ак… тортик, бутылка вина, бутылка водки, нарезка всякая, рыбка, икорка, маслинки, сыр, колбаса, салатик какой-то… Виноград и яблочки. Нормальный набор для девчачьих посиделок.

– Кроме водки, – заметил Алексей.

– Это смотря какие девчата, – парировала она, вертя в руках бутылку. – Провиант, скорее всего, из вашей точки, она ближе всех… Одного не пойму: с чего Алине взбрело в голову являться ко мне ни с того ни с сего? Мы сто лет не общались!

– Выброси все это, – попросил он. – Или дай, я вынесу, ты мокрая.

– Ах вот ты почему попросил меня перчатки надеть… – Лариса прикусила губу. – Поняла. Про забавы с воровством ты мне рассказывал, о проверяющем – тоже. А тут такой наборчик, на пару тысяч тянет, а то и больше. Пакет – ерунда, у меня их вон десяток лежит под мусор, а это все… Серый, а могут на упаковках оказаться твои отпечатки пальцев?

– Вряд ли, я же не помогаю товар расставлять, – сказал он. – Разве что какую-то мелочь мог на полке поправить, если мимо шел и заметил непорядок. Ту же бутылку развернул этикеткой вперед или банку, поди упомни!

– Хорошо, когда в доме всегда есть канистра бензина, – философски произнесла девушка и зарылась в стенной шкаф.

– Зачем тебе в квартире бензин?

– Ну а вдруг у моей таратайки всё сольют, а мне ехать надо? Там бензобак не закрывается толком. Или я сама забуду заправиться… На, держи перчатки и тряпку. Протри все как следует, тебе лучше знать, как именно.

– А потом что?

– Потом у окрестных бомжей будет пир, – серьезно ответила Лариса, дождалась, пока он тщательно оботрет ветошью упаковку нарезки, открыла окно на кухне и, размахнувшись, жестом дискобола запустила ее куда-то во двор. Потом лихо переломила палку салями о колено и тоже вышвырнула наружу.

– Бутылки побьются, – флегматично сказал Алексей.

– Не моя печаль. Тем более, там снега по колено, авось уцелеют кому-нибудь на радость, – фыркнула она. – Не тормози, Серый, холодно! И пакет давай, тоже выкину… Не люблю мусорить, но смотри, как он удачно на дереве завис! Все, бензин и перчатки убирай, а я пойду погреюсь… и ты приходи, а то от тебя попахивает. Тут я пока проветрон устрою.

В квартире сохранился едва заметный запах бензина, но он не раздражал.

– Интересно, зачем бы это? – вслух подумал Алексей. У Ларисы были холодные руки, он грел их в своих.

– Серый, я думаю, исключительно из вредности. В музее отшил – это раз. Я же тебе сто раз говорила: ты, хоть и не красавец, но мужик интересный, а уж когда в форме – вообще хоть стой, хоть падай! – улыбнулась девушка. – Откуда ж Алине было знать, кто ты такой. В магазине ты ее поймал – это два. Приятеля ее не отловили, ну так Санычу и впрямь это не по силам…

– Месть отвергнутой женщины? – неуклюже попытался схохмить он.

– Угу. Причем отвергнутой в грубой форме, насколько я понимаю. Ты далеко не дипломат.

– Я чемодан, – буркнул Алексей.

– Серый, ты уж лучше не пытайся шутить, у тебя это паршиво получается, – серьезно сказала Лариса. – Двигайся ближе. Еще ближе… а то пирожков завтра не дам!

– Это шантаж. С шантажистами на сделки не иду.

– Это не шантаж, а террор.

– С террористами – тем более!

– Серый, покусаю, – предостерегла Лариса. – Ты знаешь, когда я делаюсь буйной…

– Знаю, – невольно потер он плечо. – Но все равно это как-то глупо. Я же видел эту Алину – красивая девица, явно не бедная, хорошо одета, машину вроде бы водит, и устраивать этакую месть обычному охраннику? За то, что я разговаривать с ней не захотел?

– Серый, женщин понять невозможно.

– Это верно, – сказал Алексей. – Тебя так уж точно. Ты тоже молодая, красивая и ни в чем не нуждаешься. А я…

– Когда молодая волчица берёт себе волка, из целого гона она оставляет не обязательно самого рослого, самого сильного и даже самого ярого. Оставляет того, о ком тихо шепнёт безошибочное чутьё: с ним, единственным, логово до самой смерти будет уютным… – незнакомым тоном ответила Лариса. – За точность цитаты не поручусь. И ни слова больше об этом, Серый, не то я рассвирепею. Ладно?

– Конечно. Мне обидно просто… – он отвернулся. – Как ты не поймешь?

– Да что мне надо понять-то? – обозлилась она уже всерьез.

– Ларис, ты правда не соображаешь? – приподнялся на локте Алексей. – Ты, повторяю, молодая красивая девушка, притаскиваешь в свою квартиру какого-то незнакомого мужика с сомнительной биографией, оставляешь жить, решаешь его проблемы… И нет, моя пенсия, зарплата и стоимость аренды моей квартиры не покроют всех затрат! Я уж молчу о том, что в парке было… Зачем ты это делаешь, а?

– Низачем, – помолчав, ответила Лариса, встала и ушла к себе. Кошки, гневно встопорщив усы и задрав хвосты, ушли вслед за нею.

«Я вернусь к себе, – пообещал Алексей. – Я так больше не могу. Плохая у меня квартира или хорошая, переживу, буду сдавать ее, пока не отобрали. Сам хоть комнату в общаге сниму. Главное, подальше отсюда… Чтобы не столкнуться нос к носу… никогда.»

Он привык терпеть, закусил уголок подушки и молчал. Понимал только: нужно уходить, добром все это не кончится, и пусть останутся у него в памяти всего несколько вечеров и ночей – это уже много. И не надо придумывать, что было бы, если… Если бы он был здоров, мог служить или работать хоть кем, если бы треклятая квартира досталась ему законно, и он мог ее продать, если бы… если бы…

– Серенький, ты что? – Ларисин голос раздался прямо над ухом, ее прохладные пальцы обхватили виски. – Что случилось? Кошки прибежали, мяучат – беда, говорят… Ну? Серый? Ну перестань… Что ты опять надумал? Тише, задавишь!..

Он ничего не хотел говорить, просто взял и изо всех сил прижал девушку к себе. Еще минута. Две. Три. Потом – когда-нибудь, если это «когда-нибудь» наступит, можно будет вспомнить, как пахнут ее волосы, какова на ощупь ее кожа… и как больно она кусается!

– Серый, ты с ума сошел?! – Лариса возмущенно фыркнула. – Говорю же, не задави, у тебя силища неимоверная… Я не железная вообще-то! Серый? Да что с тобой?

– Не могу… – выговорил он. Не хватало дыхания. Не хватало слов. – Не… могу…

– Серый! Ну Серый же! Лешка!

Больше он ничего не слышал.

Луна была едва видна, днем снег немного подтаял, только и следи, как бы не ухнуть в какую-нибудь яму. Запах талой воды будоражил, зажигал кровь, хотелось убить кого-нибудь. Или схватиться с достойным противником, а таких тут не было, даже лоси ушли куда-то по своим тропам… Оставалось маяться от безделья и надеяться снова увидеть ту беглянку…

– Серый, сволочь! – от очередной оплеухи Алексей очнулся. – Тьфу ты, господи, что с тобой такое приключилось? Я тебя полчаса пытаюсь в сознание привести! Дышать дышишь, давление нормальное, пульс тоже, а так – труп трупом! В чем дело?

– Я не знаю, – потерянно ответил он. – Никогда такого не было. Или я не помню просто. Я ж контуженный.

– Дурак ты, – сказала Лариса и поцеловала его в висок. – Серый, ну что ты завелся?

– А ты?

– Я – от твоей вредности. А ты? – ядовито спросила она.

– Я не хочу быть иждивенцем, – честно ответил Алексей. – А не быть им пока не могу. Лариса, мне это как серпом по… ты поняла. Да, я инвалид, но на кое-что еще годен. Милостыня мне не нужна.

– Идиот, чтоб тебе! – девушка съездила его по затылку. – Дурень… Серый, милый мой, ну как тебе объяснить, а? Ты не иждивенец и не нищий, и я тебя не из жалости к себе позвала.

– А зачем? – упрямо спросил он.

– Чтобы ты был у меня, – ответила Лариса совершенно серьезно. – Чтобы ты был моим. Был со мной. Какие тебе еще причины нужны?

– Ларис, но я же…

– Серый, хромота у тебя приобретенная. С головой – полный порядок, а что ты заводишься на ровном месте – ну, характер такой паскудный, у меня не лучше.

– А квартира? – осторожно спросил Алексей.

– Ну так мы же выяснили, в чем там дело.

– Ну, с юридической точки зрения – да, разобрались. Но запах-то откуда?

– Не знаю, – ответила Лариса. – Правда. Но, Серый, вспомни свое любимое «Простоквашино»: с ума по одному сходят, это только гриппом все вместе болеют. Запах чувствовала я, ты сам, твой друг… Кстати, жильцы не жаловались?

– Пока нет, – ответил он. – Я их предупредил, правда. Сказал, мол, мусоропровод иногда засоряется, ничего крупного туда не кидайте, а то вонища будет на весь подъезд. Если они что и почуяли, то списали на это, как пить дать. Тем более, сдаю-то я дешевле некуда, там ведь, считай, голые стены… Они еще спрашивали, можно ли обои поклеить, те, которые у меня там лежат, ты видела, или хоть плакат какой-нибудь повесить. Ну я и разрешил, мне все равно, а людям жить приятнее.

– Да уж, тут грех жаловаться, – улыбнулась она. – Заодно и ремонт сделали, да?

– Ну вроде того… Я вообще идеальный квартирный хозяин, – невольно усмехнулся Алексей. – Мне абсолютно все равно, что творится на моей – условно моей – жилплощади, кто там гостит и в каком количестве, чем они занимаются… Просил только соседок не беспокоить, они пожилые все-таки. Ну да Елена Матвеевна не жалуется, я у нее регулярно спрашиваю. Так, говорит, иногда пошумят да успокоятся, студенты же…

– Серый, ты со своим безразличием однажды можешь обнаружить на условно своей жилплощади наркопритон, бордель или труп, в разных комбинациях, – добрым голосом сказала Лариса, и он поперхнулся.

– Хватит уже! Тебя послушать, я вообще жизни не знаю!

– А ты и не знаешь, – совершенно спокойно произнесла она. – И не обижайся. Что ты видел-то, Серый? Детдом, ПТУ, армия, госпиталь. Всё. Ты и с людьми общаться не умеешь. Поработал вот – уже лучше стало, но и то…

– Лариса…

– Не перебивай. Ты на Джека похож: команды знаешь, хозяина слушаешься, но вырос ты на цепи, и что там во внешнем мире творится, не представляешь. Только давай без глупостей, Серый, не надо вставать, собирать вещи и гордо уходить в рассвет, ладно?

– Не стану, – негромко ответил он. – Ты права. Просто неприятно это осознавать, мне лет-то уж порядочно, вон, половина головы седых волос, а все дурак дураком…

– Серый, брось ты это вот… Ты меня всего на два года старше, – сказала Лариса. – Ну что так вытаращился? Хочешь, паспорт покажу? У меня его до сих пор в магазине спрашивают, если я алкоголь покупаю, не верят, что мне заметно больше восемнадцати! А раз спросили, когда я зажигалку купить хотела, представляешь? Не сигареты, я ж не курю, а просто зажигалку, я всегда ее с собой ношу на всякий случай…

– Вдруг кто прикурить спросит?

– И это тоже. Или у фонарика с мобилкой батарейки сядут, а мало ли… – Лариса потерлась щекой о его плечо и душераздирающе зевнула. – Серый, давай спать, а? И не заморачивайся ты, очень тебя прошу! Придумаешь сам себе какую-нибудь глупость, поверишь в нее и маешься… А на самом деле все очень просто. Вот как я тебе сказала: я захотела, чтобы ты был со мной. Ты не возражал. Ну ладно, – поправилась она, – тогда ты совсем растерялся и возразить не мог, но времени-то уже немало прошло. И, Серый, ты ведь взрослый мужик, захотел бы уйти – силой я бы тебя не удержала.

– А я собирался, – честно сказал Алексей.

– И что?

– Не смог. Стыдно у тебя на шее сидеть, обидно, что я такой… никчемный, но и уйти я не в состоянии. Не потому, что некуда, просто – не могу.

– И не надо, Серый, – Лариса поудобнее устроилась на его плече. – Не уходи. Разве тебе плохо?

– Мне хорошо, – честно ответил он. – Но, Ларис, постоянно зудит что-то: я не могу так жить. Я не должен…

– А что и кому ты должен? – серьезно спросила она. – У тебя никого нет. Мать ты не видел много лет, но я соглашусь: какая ни есть, а родная кровь, поможешь, чем сможешь, если захочешь. Друзья, сослуживцы? Так я от тебя только о Владе слышала. Однокашники? Те, с кем ты учился в том же ПТУ? Ты ведь ни разу о них не упоминал. Серый, ау? Прием!

– Я слушаю, – сказал Алексей, глядя в сторону. – Ты опять права. У меня никого нет. Может, если бы тогда, в детстве, я повел себя иначе, то жил бы в семье и вырос обыкновенным парнем. Но я не смог, не захотел, вернее, вот и маюсь теперь… беспризорным.

– Ты хороший человек, Серый, – улыбнулась Лариса, гладя его по лицу кончиками пальцев. – Просто ужасно одинокий. В смысле, был. Теперь у тебя есть я. И черта с два ты от меня сбежишь, выслежу и…

– Покусаешь, – обреченно заключил он.

– Да, – твердо сказала она. – Кстати… а у тебя девушки-то были?

– А как ты думаешь?

– Серый, я не в смысле – встретиться пару раз и того-сего, это понятно, с твоим-то темпераментом… Я о серьезных отношениях!

– Давно, – подумав, ответил Алексей. – Я еще учился, как-то ехал в общагу и в автобусе познакомился… Студентка она была, на год меня моложе. На тебя чем-то похожа, тоже невысокая, волосы светлые, худенькая…

– А дальше что? – Лариса внимательно уставилась ему в лицо.

– Ну что… встречались, – неохотно сказал он. – У меня деньги хоть и имелись, но я же тебе говорил, в общаге меня живо научили ими не светить. Я сразу честно ей сказал: живу на стипендию и на приработок, мороженым угостить могу, а на дорогой кинотеатр не рассчитывай. Так и гуляли по паркам да старым улочкам… А потом ей приспичило меня родителям показать.

– И ты им не приглянулся… – вздохнула она.

– Конечно, нет. Я был тогда… м-м-м… роста уже почти такого, только тощий и нескладный, одни кости. Недопесок, одним словом. Рожа что сейчас, что тогда кирпича просила. Одет черт-те как, манерам не обучен, плюс биография моя… – Алексей тяжело вздохнул.

– И тебе отказали от дома, – заключила Лариса.

– Да. Я не ровня девушке из интеллигентной семьи, она себе получше найдет на своем факультете, а то родители подыщут парня из своей среды… А я что? Я черная кость, пойду дальше гайки крутить.

– Ты так и ушел?

Алексей молча кивнул.

– Только не говори, что я мог бы все превозмочь, взять, жениться, сделать карьеру, родители ее оценили бы со временем… Куда б я жену забрал? На койку в общаге? А жрать нам обоим на что? Мне на себя впритык хватало, но я привычный, а ее я не смог бы кормить, как она привыкла. И я-то хоть подрабатывал, сильный же… был, а ей, филологине, куда? Репетитором для младших школьников?

– Серый…

– Погоди, Ларис… – он помолчал, вспоминая. – Был все же разговор с ее отцом. Мол, они могли бы пойти навстречу, принять во внимание чувства дочери, взять – черт, взять, как дворнягу! – меня в семью… Но только чтобы я непременно получил нормальное образование и устроился на приличную работу, а не грузчиком вкалывал после занятий. Мол, поможем с поступлением, только веди себя прилично, нам статусный зять нужен, а не абы кто. Дочь-то еще молодая, не соображает толком, а видно, что толк из тебя выйти может. Хватка есть, а прочее приложится…

– Хотелось согласиться? – прямо спросила Лариса.

– Очень, – честно ответил Алексей. – До смерти. Но потом я подумал: я ведь вправду дворняга, вырос на свалке. Если меня отмыть дочиста, научить есть с тарелочки, а не жрать, что удалось подобрать, спать не на земле, а на кушетке, внутри я все равно останусь дворнягой. И либо сдохну от тоски по паршивой этой свободе – впроголодь и на морозе, – либо стану такой мразью, что представить страшно. – Он помолчал. – Однокурсники говорили, что я идиот, раз отказываюсь. Меня только Влад понимал да другие ребята, но их я позже узнал. Вот так…

Повисло молчание.

– Хорошо, что ты не согласился, – сказала Лариса. – Не то пришлось бы отбивать тебя силой.

– В смысле?

– В смысле, хватит задушевных разговоров. Спи давай.

– Угу… – он чуть повернулся, пристраиваясь поудобнее.

– Серый? – позвала она. – А как ее звали?

– Кого?

– Ту девушку.

– Ее… – он задумался и сознался: – Я и не помню. Простое какое-то имя…

– Варенька, Манечка, нет, Варенька… еще платье полосатое, музей? – поддела Лариса.

– Я сам тебя сейчас покусаю, – буркнул Алексей и прижал ее к себе. – Придет, понимаешь, серенький волчок…

– А ты не шути так, – неожиданно серьезно произнесла девушка и легко провела ладонью по его левому боку. Вроде бы поджившие шрамы дали о себе знать – в ребрах несильно закололо, и Алексей зажмурился в ожидании приступа боли. Его, к счастью, не последовало. – Не шути с тем, чего не знаешь, Серый. Не надо.

– Чего именно я не знаю? – спросил он не без злости. – Ты уточняй, а то там список… отсюда и до послезавтра.

– Лёшка, ну что ты сразу огрызаешься? Я же не обидеть тебя пытаюсь… – Лариса продолжала водить рукой по его боку, вроде как гладила, и злость понемногу проходила. – А потом были девушки?

– Конечно, – Алексей вспомнил, как Влад обозвал его ходоком, и невольно улыбнулся. – Из нашего ПТУ девчонка. Но она меня не дождалась… Правда, она хоть по-человечески поступила: в часть приехала на свидание, честно, в глаза сказала, что познакомилась с другим, и у них все серьезно. Там, понятно, не детдомовец был, парень из приличной семьи, постарше. Сама она лимитчица, так что… – Он помолчал. – А может, и не так. Я ее видел несколько раз, еще до того, как сюда перебрался. Красивая стала, мальчишки-близнецы у нее, сама веселая, ухоженная… Со мной бы так не вышло.

– Откуда ты знаешь, что вышло бы, а чего нет? – вздохнула Лариса. – Серый, помнишь, твои соседки сказали, что если любую бабку расспросить, материала на сериал хватит? Так с тобой то же самое!

– Да уж, – фыркнул он. – Смесь боевика с любовным романом! А, еще эта… бытовая драма, да?

– И немножко мистического детектива, – дополнила девушка.

– А у тебя?

– Серый, я не помню, договаривались мы или нет, но если нет, то скажу сейчас – я никогда ничего не рассказываю о своих бывших, – серьезно сказала она. – Ни хорошего, ни плохого. Никогда никого ни с кем не сравниваю, не обсуждаю и не осуждаю. И в компаниях в подобных разговорах не участвую принципиально. Не люблю, знаешь ли, грязным бельем на публике трясти.

– Ясно, – сказал Алексей, хотя от души немного отлегло.

Кто знает, с кем прежде встречалась Лариса, это могли оказаться люди интереснее и успешнее, чем он сам… «Только с ними она не осталась, – дошло вдруг до него. – Характерами не сошлись или еще что… неважно. Хотя кто молчал бы уж про характер!»

Алексей прекрасно понимал, что после травмы и без того неласковый нрав его сделался еще хуже: всё раздражало, вспышки ярости на ровном месте сменялись приступами ненависти к себе из-за беспомощности и зависти к здоровым и беззаботным окружающим, глухая тоска, приходившая следом, сделалась привычной. Вот в последние полгода немного отпустило, и то не до конца…

– Спи, Серый, – сказала ему Лариса. – Не переживай так. Это просто весна идет, вот ты и на нервах… Спи.

И он уснул, успев еще подумать – причем тут весна?

Снег еще не стаял, но солнце пригревало все сильнее, и на открытых местах сугробы сделались ноздреватыми, будто полупрозрачными на свету, и бежать по ним было не так-то просто. Запах талого снега будоражил, свежий ветер ерошил шерсть, заставлял нервно поводить носом, вздрагивать в поисках знакомого запаха.

Вот!.. Он ринулся по следу… и почти сразу остановился – путь ему преградил глубокий овраг. Спуститься туда нечего было и думать – снегу навалило по самые края, где-то внизу журчала вода (то ли талая, то ли просто ручей), можно было ухнуть так, что не выберешься. Перепрыгнуть? Нет, слишком широко… Перейти по бревну – вон лежит упавшее дерево? Оно скользкое, мокрое, а он не рысь, чтобы уцепиться когтями за ненадежную опору!

А та, кому принадлежал манящий запах, маячила по ту сторону оврага, в тени старых елей, сидела, смотрела на него в упор, выжидала, но сама идти к нему не собиралась.

«Это нечестно, – подумал он. – Она легче и моложе, что ей это бревно! А я попросту сорвусь и сверну шею – как знать, что там, на дне оврага? Камни, бревна? Обойти его? На это уйдет полдня, и я потеряю след…»

Она встала, развернулась, взглянула через плечо и потрусила в чащу.

– Серый, уже утро, – сказала Лариса ему в висок. – Просыпайся, соня.

– То спи, то просыпайся, – буркнул он. – Определись уже.

– Серый, ты временами делаешься невыносимым. Правда, ты при этом так забавно ерошишься, что сердиться на тебя нет никаких сил! – Девушка села и с чувством потянулась. – Давай, вставай. Пойду приготовлю чего-нибудь на завтрак… или бутербродами обойдемся?

– Да все равно, – ответил он, нашаривая джинсы.

– Ты чего такой? – спросила Лариса. – Болит что-нибудь? Или приснилась ерунда какая? Ты во сне что-то бормотал, но я ни слова не разобрала…

– Да, снилось что-то, но я не помню, – солгал Алексей. – Муть какая-то… Ларис, извини, я вчера на тебя нарычал, сам не понимаю, почему. Чувствую себя истеричной дамочкой: на нее в автобусе косо взглянули, а она дома всю посуду переколотила… Противно, сил нет, а что с этим делать, не знаю! Пойти сдаться мозгоправу, может, чтоб крышу на место приколотил?

– Придумал тоже, – вздохнула она и плюхнулась обратно на диван. – Серый, я видала людей с расстройствами психики, так вот, нету у тебя ничего фатального. Хотя вру, больше всего это похоже на невроз, ну так немудрено после всех твоих приключений… Ты устал, тебя все бесит, раздражает, ты весь мир ненавидишь и себя – за всё это. Я права?

Он кивнул.

– Но ведь проходит понемногу? – тихо спросила Лариса.

– Да, – ответил Алексей и вдруг спросил: – А когда моя крыша встанет на место, ты найдешь другого нуждающегося в помощи?

Повисло тягостное молчание.

– До чего же ты глупый, Серый, – сказала наконец девушка и погладила его по небритой щеке. – Просто до ужаса… Одевайся уже, я хоть чайник пойду поставлю. И побрейся! Ты жутко колючий, еж какой-то, а не…

– А?

– А не нормальный мужик, – буркнула Лариса, спрыгнула с дивана и убежала на кухню. – Я чайник включила и в ванную на пять минут, не торопись! Или торопись, это уж как хочешь!

– Хоть так, хоть этак, вдвоем нам там не развернуться, – мрачно ответил Алексей и рывком натянул джинсы.

Уродился невесть в кого, подумал он, видел же фото: мать невысокая, отец вроде тоже. А он любую люстру головой снесет и плечи едва в дверной проем проходят. Был бы накачанным, вроде Влада, после травмы мог и не встать, в том-то под полтора центнера, если не больше…

– Серый, я освободила помещение, иди умывайся! – крикнула Лариса. – Гренки сделать? Или яичницу будешь?

– Да все равно, – ответил Алексей, закрылся в ванной, включил воду и уставился на свое отражение. Оно ему по-прежнему не нравилось, особенно если в такой момент сзади подкрадывалась Лариса, обнимала его со спины, так что в зеркале видно было и ее лицо, прижималась щекой к плечу…

Он принялся бриться и уже заканчивал, когда раздался звонок в дверь. Зверь внутри Алексея насторожился, и он поторопился умыться и натянуть футболку, потому что мало ли…

«Бу-бу-бу…» – слышалось из прихожей.

– Да вы проходите, – весело говорила Лариса, – можете не разуваться. Что случилось-то? И как к вам обращаться?

– Я участковый ваш, – расслышал Алексей, привернув краны, – младший лейтенант Смирнов.

– Очень приятно, впервые в жизни вижу живого участкового, – фыркнула Лариса. – Да войдите же вы, не на пороге ведь разговаривать! Так что приключилось?

– Жалоба на вас поступила, – вздохнул участковый.

– Ой… – неподдельно огорчилась Лариса. – Шумели, да? Хотя вроде у нас звукоизоляция хорошая, даже если музыку громко включить, не особенно слышно…

– Я имею в виду, не на вас, а на вашего… ну… э-э-э…

– Друга, – пришла на помощь девушка. – А он-то что натворил? Нет, вдвоем мы могли немножко увлечься, но я соседей хорошо знаю, они бы мне сами сказали, если б мы им мешали своим активным отдыхом!

– Это не от соседей, – тяжело вздохнул Смирнов. – Тут, в общем, дело такое… На вашего друга… Серегина Алексея, верно? Ага, словом, на него заявление написали. Он же охранником работает? Да? Ну вот. Короче, одна гражданочка вроде как видела, как он после смены забирает домой всякие дорогие продукты. И еще обыскал он ее… – Он шмыгнул носом. – Заявление приняли, ясно, мне вот поручили проверить, что к чему, потому что у оперов своих дел выше крыши. Ну и вообще они не хотят… я вам этого не говорил!

– Почему не хотят?

– Да вроде как знают уже этого Серегина, так что… В общем, с личным обыском я уж разобрался, там и кассирши, и администратор свидетели, что не было такого, и записи с камер есть. А вот прочее…

– Лёшка б никогда такого не сделал, – серьезно произнесла Лариса и повысила голос: – Серый, выйди, а?!

– Иду я, – мрачно отозвался он, перекрыл воду и прошел на кухню. – Доброе утро.

– Здрасьте, – кивнул лейтенантик. Шея его болталась в вороте форменной куртки, как цветок в проруби, ростом он был примерно с Ларису, и рядом с высоченным Алексеем явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Вы – Серегин Алексей Павлович?

– Я, – ответил тот. – Паспорт показать?

– Да, пожалуйста… А вы тут…

– Он тут живет, – пришла на помощь Лариса. – Если хотите, сожители мы.

Лейтенант приметно покраснел.

– Чаю, может? – приветливо спросила девушка. – Пирожок?

– Я ж при исполнении…

– Ну так я же вам не стакан водки предлагаю с утра пораньше!

– Нет, спасибо, – нашел в себе мужество отказаться от чая с пирожками младший лейтенант Смирнов. – В общем… ну…

Он изучил документы Алексея, посмотрел на него внимательнее, почему-то поежился, хотя на кухне было тепло, и неуклюже встал, чуть не опрокинув табуретку. Что и говорить, втроем тут было тесновато.

– В общем, опять ложный сигнал, – сказал он. – Вы это, извините за беспокойство… служба такая.

– Ничего, – улыбнулась Лариса, – стойте, куда, а пирожки?! Я вам с собой заверну, перекусите, а то весь день на ногах, поди…

Отбиться от нее Смирнов не сумел. Это и Алексею не удавалось, куда уж такому мальчишке!

– Ты чем намерен заниматься? – деловито спросила девушка, заперев дверь.

– Пока не знаю, – ответил он. – Наверно, работу искать буду. Ноутбук взять можно?

– Конечно, я ж сто раз говорила… Погоди, а чем тебя нынешняя-то не устраивает? – нахмурилась Лариса.

– Да… – Алексей махнул рукой. – Кирилл сказал, закрывают наш минимаркет, решили, что нерентабельно. Он-то пойдет в другой магазин администратором, а нам с Санычем особо деваться некуда, особенно мне. Тут рядом, а куда-то еще таскаться… ты понимаешь.

– Эх, что ж за напасть… – девушка погладила его по коротко стриженному затылку. – Только-только у тебя что-то наладится – и снова здорово… Но ты не переживай, Серый. Зато не придется отпрашиваться: я ж тебе говорила, что мы поедем под Пензу.

– Уж как ты меня утешила – слов нет! – буркнул он, потом не выдержал и улыбнулся.

– Лёшка, а знаешь, ты очень красивый, когда улыбаешься, – без тени насмешки произнесла Лариса. – Правда. Без шуток.

– Может быть. Я не знаю, как я со стороны смотрюсь… Кстати, а почему ты меня то по имени зовешь, то Серым?

– По имени – интимнее, – фыркнула она. – Ты собирайся, мы в ночь на понедельник поедем. Путь неблизкий, так что готовься.

– Ларис, я несколько часов не высижу, – напомнил он, хотя напоминать об этом было неприятно. – Спина не держит. Раскис я…

– Серый, там такой вагон, что троих таких, как ты, уложить можно, – серьезно сказала девушка. – Доедешь. На поезде хуже, ты же высоченный… Купе – дорого, на верхней полке тебе будет плохо, на нижней – так и так ноги в проход придется вытягивать. Так что поедем на моем коллеге… И не думай, он нормальный парень, надо будет, остановится,

чтоб нам всем размяться и в кустики сбегать, он ведь тоже не железный! Ты, главное, документы возьми.

– Само собой, – кивнул Алексей и вдруг спохватился: – Ларис, а ты далеко?

– Забыла за телефон заплатить, так вот останемся с тобой без связи, – улыбнулась она. – Хочешь, идем со мной? Хотя я только до банка.

– Так выходной же!

– Серый, я через банкомат плачу, – засмеялась Лариса. – Вкусненького купить?

– Не надо, – ответил он, – и так холодильник под завязку забит. Иди, Ларис, я посуду вымою и приберусь тут.

– Ты опять обиделся? – негромко спросила она, подойдя поближе. – Серый… Лёшка, ну что не так, а?

– Да все так, просто оставь ты меня в покое! – не выдержал Алексей. – Я тебе не Джек! Что ты квохчешь надо мной? Да, я почти недееспособный, но именно что почти, и… Все, Ларис, прости, не могу я больше! Позвоню, попрошу очистить жилплощадь, а насчет Пензы… доеду как-нибудь. Прости, – повторил он, – я как-нибудь сам по себе.

Лариса помолчала.

– Ладно, дело твое, – сказала она. – Будешь уходить, ключи в почтовый ящик кинь, ладно? Ну или на тумбочке оставь, если я тут буду. Пойду. Посуду помой, правда что…

Он проводил ее взглядом, поднялся, встал к раковине, но тут же грохнул блюдце и решил пока повременить с этим. Никуда посуда не убежит… к тому же зазвонил мобильный.

– Да, слушаю… Конечно. Никаких проблем, мы же договаривались. А… случилось что-то? Ясно. Да говорю же, без проблем. Я как раз собирался зайти, рассчитаемся заодно. Угу. После обеда буду.

Алексей отключился, потом пошел собирать вещи, не так много их было. Навел порядок, вымыл посуду, диван, правда, складывать не рискнул. Ну а потом оделся, взял свой багаж и отправился по месту жительства. Правда, на полпути сообразил, что забыл кинуть ключи в почтовый ящик, но решил, что зайдет попозже по пути в магазин, дома-то ничего нет…

– Вы извините, что съезжаем раньше, – сказал съемщик, – просто подвернулось место поближе к работе, хоть и дороже.

– Ничего, – ответил Алексей, – вы вон даже обои поклеили. Давайте я вам верну, сколько осталось…

– Не надо, вы что! – замахал тот руками. – Вы просто нас спасли, нам надо было перекантоваться, пока я место не найду, вот и… Спасибо.

– Не за что, – ответило он и сидел на кухне, пока жильцы собирали вещи.

Квартиру они, надо отдать им должное, оставили в идеальном состоянии. Самого Алексея никогда не волновала пыль на подоконниках и тому подобные мелочи. Пахло, правда, непривычно, у супруги жильца были незнакомые духи, слишком сладкие, ну так проветрить недолго…

«Хорошо, что ключи оставил, – подумал он, – «ловца снов»-то я забыл.»

В квартире оказалось холодно и пусто. Надо было выйти и купить хоть чего-нибудь перекусить… или заказать на дом, что уж теперь. Самому готовить не хотелось. Алексей заставил себя встать и открыть окнно, потом сел на диван, откинулся на спинку и, похоже, задремал.

«Я не побегу к тебе, – думал он во сне, глядя за овраг. – Я не могу, прости. Мне и до середины не добраться… Хотя, может, так было бы лучше? Ухнуть вниз, да и все, и с концами, найдут, может быть, по осени, а может, вовсе унесет водой… Как было бы хорошо и спокойно! Так что тянуть?»

И он ступил на скользкое бревно.

Шаг. Другой. Третий.

Идти было непросто, но он двигался вперед, и когда вечно подворачивающаяся задняя левая вдруг соскользнула, успел зацепиться передними… ненадолго.

Удар вышиб из него дух, ледяная вода захлестнула и понесла…

– Серый! Лёшка! – он снова получил по физиономии, открыл глаза и увидел Ларису. – Слава богу, живой…

– А… что?..

– Ну что ты делаешь, дурак? – девушка всхлипнула и села рядом. – Ушел, сволочь, хоть слово бы сказал, я тебя ждала-ждала, звоню – телефон не отвечает… Глянула – вещей нет, значит, к себе подался. Звоню сюда – тишина. И ключей у меня нету!

– А как ты?..

– Дверь была не заперта, – Лариса вцепилась в его руку. – Лёш, я вхожу, а ты сидишь такой, лицо спокойное-спокойное, улыбаешься даже, но не отвечаешь… Лёшка…

– Да ничего же со мной не случилось, – выговорил он, обнимая девушку. – Задремал, подумаешь! Перестань… ну не плачь же, Ларис! Не плачь…

– А ты не уходи, – всхлипнула она, уткнувшись в его плечо. – Ну зачем ты так, а? Ты же недавно точно так же отрубился!

– Я не нарочно, честно, – сказал Алексей. – К врачу схожу. Чего ты испугалась-то?

– Ты же дурной, – улыбнулась Лариса, подняв голову, – поди знай, что тебе в голову стукнет! Пойдем домой, Серый, а? Ну пожалуйста! Ну?

– Но это же твой дом, не мой, – негромко произнес он, – своего у меня, считай, нет.

– Лёш…

– Идем, – сказал он, неожиданно легко поднявшись на ноги. – Извини. Я не хотел тебя пугать. Просто нервы ни к черту, я и взбеленился не пойми с чего.

– Серый, – Лариса обняла его за пояс и посмотрела в лицо, запрокинув голову, – я знаю, что приставучая до ужаса, натура такая. Ну так ты б сказал, и я бы отстала. А ты вдруг взял и ушел. Знаешь, как я напугалась?

Она была у него в руках, маленькая, тонкая, и волосы пушистые и мягкие под его грубыми ладонями, и шея такая нежная…

– Лёшка, отпусти, – потребовала она. – Отпусти!

– Я… – он разжал руки. – Больно сделал? Я не нарочно, правда!

– Нет, Лёш, ничего ты мне не сделал, – Лариса поцеловала его, – но я не могу здесь… Не спрашивай, почему, не могу, и всё тут! Пойдем обратно, только шевелись живее, а то я тебя на лестнице изнасилую!

– Ничего себе девушки пошли, – вслух подумал Алексей, натягивая куртку и выходя за нею следом. Вместо ответа Лариса впихнула его в лифт, нажала кнопку первого этажа и тут же на «стоп».

– Я всегда мечтала сделать это в лифте, – зловеще произнесла она…

– Здрасьте, – сказал младший лейтенант Смирнов, околачивающийся возле подъезда. – Я звоню-звоню, а вас нету. И на мобильный не отвечаете.

– Лешка пошел квартиру проверить, я за ним зашла, ну и вот, в лифте застряли, – пояснила Лариса, поправляя волосы. Алексей постарался повыше поддернуть воротник куртки. И вообще он не был уверен, не осталась ли у него на физиономии или еще где-нибудь помада. – А там связь никакущая! Пока-а-а нас оттуда вытащили… А мы вам зачем? Случилось что-нибудь?

– Да опять вот заявление, – хмуро ответил участковый. – Только теперь уже на вас, Лариса… э-э-э…

– Можно без отчества, – поспешила та сказать. – А на меня-то за что? И, главное, кто? Кстати, может, в квартиру поднимемся? Вы заодно Лешке поможете, а то…

– Лариса! – оденул тот. – Прекрати. Я сам прекрасно поднимусь. Вы ее не слушайте, – добавил он, – от ее заботы иногда на стенку забраться хочется.

– У меня мама такая, – посочувствовал младлей и выразительно вздохнул. – Поел, не поел, где был, почему рубашка неглаженая… как будто я школьник!

– Они все одинаковые, – ласково произнес Алексей.

– Серый… – предостерегающе начала Лариса, – ты ведь дождешься, снова покусаю!

– Гхм… тут это, – вставил Смирнов, – в общем, заявление-то с покусами связано. У вас собака есть?

– Нет, – удивленно ответила Лариса, отпирая дверь квартиры: за перебранкой они уже успели подняться на нужный этаж, и Алексей с удивлением понял, что участковый запыхался, а сам он – нет. – У меня две кошки, вон они, видите, на диване…

– А у вас?

– Нет, – развел он руками. – Я же у Ларисы живу, какая тут собака, сами посудите! А до того я то… в разъездах, то в госпитале.

– Может, это о Джеке речь? – предположила девушка, жестом приглашая участкового проходить и не стесняться. – Это пес со стоянки, знаете, ее снесли недавно? Ну вот, я его к своим родителям отвезла, они в частном секторе живут. Здоровый такой кобель, да, Серый?

– Ну да, мне сильно повыше колена будет, – согласился тот. – Я ж тебе говорил, он агрессивный! Нет, ты его к детям подпустила…

– Погодите, погодите! – замахал руками Смирнов. – Этот ваш Джек какой? Ну, породы, масти?

– Дворняга он, – ответил Алексей, чувствуя, что снова надвигаются какие-то неприятности. Хотя если бы стряслось что-то с племянниками Ларисы, она бы сказала… наверно. – Большой, мохнатый, такой… коричневый с белым пятном на груди. Похож на кавказца.

– А, нет, это не тот, – вздохнул участковый. – Там другую собаку описали, типа лайки или, может, овчарки. Некрупную такую, серовато-рыжую…

– Постойте, – помотала головой Лариса, – а я-то здесь причем? Сами видите, у меня тут никаких собак нет!

«Небольшая, вроде лайки. Серовато-рыжая, – у Алексея по спине побежали мурашки. – И, похоже, что-то натворила…»

Слова Смирнова подтвердили его подозрения:

– Просто в той заварушке, в скверике-то… вы такую же описали, ну или похожую. Это раз. А два – заявитель написал, что вы собаку натравили.

– Я уже ничего не понимаю, – искренне сказала Лариса и присела на колено к Алексею, потому что табуреток было всего две, и одну из них занял участковый, а на диванчике разместились кошки. – На кого я натравила собаку? Зачем? И где я ее взяла, интересно?

– Вот и мне интересно, – вздохнул Смирнов. – Я уж тут по соседям походил, все говорят – нет в округе такой собаки, у вас там более. А написано – вы поссорились с заявителем и спустили ее. А тут еще скверик тот… там тоже была похожая. Нет, ну дворняги или псы одной породы похожи, да и с перепугу, может, человек чего не разобрал… Просто все время вы мелькаете!

– Так вы не сказали, зачем я кого-то травила воображаемой собакой, – напомнила Лариса.

Алексею не нравилось, как она напряглась под его рукой, не хватало только вставшей дыбом шерсти и напружиненных лап.

– Да, и кого именно, – поддержал он. – И когда?

Смирнов невольно отодвинулся вместе с табуреткой, вжавшись спиной в стену. Похоже, ему было не по себе, и Алексей невольно посмотрел на себя с Ларисой глазами участкового. Ну, сам он – понятно, морда кирпича просит, взгляд нехороший… Только вот незваный гость явно больше опасался хозяйки квартиры. Спрашивается, почему?

– Да вот как раз сегодня, – ответил он и машинально погладил сунувшуюся понюхать незнакомца палевую кошку. – Днем. Мне из отделения звякнули, мол, опять твои знакомые, вот я и пришел разобраться.

– Днем? – удивилась Лариса. – Серый, ты же у себя был?

– Ну да. До четырех там еще жильцы вещи собирали, я на кухне кантовался. Потом ты пришла… около пяти? Я ж задремал.

– Полшестого, – ответила она. – Я, собственно, потому и явилась, что ты на звонки не отвечал, соня. А до того… так, кино посмотрела, марафет навела, прибралась, вот и все. В магазин выскочила за хлебом и кормом для этих вот усатых-волосатых. Всё, кажется. Так кого покусали-то?

– Алину Мирзоеву, – сказал участковый. – Знаете такую?

– Знаю, – недоуменно произнесла Лариса. – Мы в школе вместе учились. И заходила она недавно, да, Серый?

– Да. Ты еще сказала – что это ее вдруг принесло, давно не общались.

– Ага, только ты забыл, как она тебя в музее склеить пыталась, – фыркнула девушка. – Гм… извините, увлеклись. Сильно она пострадала?

– Да не особенно, – вздохнул участковый. – Дубленка, правда, в клочья, как ножом изрезана, прямо лапша вышла – и рукава, и подол… Одежда тоже порвана, а на самой Мирзоевой – только синяки, и тех сама насажала, когда упала, на следы зубов не похожи, так в заключении написано. Ну и изгваздалась она, псина ее в самой грязюке вавыляла…

– А что говорит, почему поссорились-то? – сообразил спросить Алексей.

– Говорит, не поделили кавалера, – смутился Смирнов. – То есть вы вот про музей сказали… Мирзоева пишет, что просто заговорила со знакомым подруги, а та приревновала.

– Чушь какая, – фыркнул тот. – Ларис, ты приревновала?

– С какой стати? Ты же сам ее отшил, – напомнила девушка. – Да, а во сколько на нее напали?

– По ее словам – около трех.

– Я как раз полтретьего в магазин пошла, – уверенно сказала Лариса. – Еще на соседа наткнулась, помогла ему сумку-тележку затащить наверх, лифта-то у нас нет… Значит, где-то без четверти три я была в магазине, ну пока там выбрала, что нужно, пока вернулась… Полчаса точно прошло. Потом я Лешке звонила, он не отвечал, потом маме, минут двадцать трепались, потом снова Лешке. Обозлилась и пошла к нему.

– Вы всегда так точно запоминаете, когда что делали? – спросил Смирнов.

– Ага. Привычка: я училась в другом городе, маме надо было звонить вечером и по пунктам отчитываться, где я была и что делала, – лучезарно улыбнулась Лариса. – Там я и навострилась все запоминать хотя бы с точностью до часа.

«А еще – врать», – подумал Алексей, но промолчал. Выяснять отношения он предпочитал не при посторонних.

– Ладно… Телефон вашей мамы можно попросить? Ага… А магазин который? Понял, «Полушка» за углом… А сосед? С третьего этажа, ясно… Ну, я пойду, – участковый поднялся и вздохнул, явно вспомнив о пирожках. – Если что, позвоню.

– Конечно, спасибо, – ответила Лариса. – Рады были помочь.

Она проводила участкового, трижды отказавшегося от радушно предложенного чая (хотя видно было, что отказываться ему не хочется), и вернулась на кухню.

– Ты что такой смурной? – спросила она Алексея, моя руки и наливая воду в чайник. – Наверно, думаешь, что я выбежала в магазин, на ходу закупила продукты и где-то взяла собаку, доехала до дома Алины… кстати, я и не знаю, где она сейчас живет, только что в нашем районе. Там, значит, я выпустила из машины эту непонятную псину, поссорилась с Алиной, натравила собаку на бедолагу, потом загнала зверя обратно, куда-то увезла, и управилась со всем этим за час-полтора? Потом еще с мамой поболтала, и не по мобильному, а по городскому, это можно проверить на раз-два… Ну а затем пошла за тобой. Тебе не кажется, что это бред?

– Это ты сказала, а не я, – произнес он. – Да, это бред. Но почему-то эта собака уже второй раз возникает рядом с нами. Рядом с тобой.

– Серый, два раза – это совпадение, не более того. Погляди, сколько серо-рыжих собак на улицах! Я где-то читала, бродячие постепенно возвращаются к дикому типу, вот тебе и сходство. Один помет – щенки похожи, район тоже один… – Лариса фыркнула. – Впрочем, охота тебе строить фантастические гипотезы – дело твое. И вообще, ты не забыл, что нам завтра в ночь ехать?

– А, точно, – хлопнул себя по лбу Алексей. – А можно? С заявлением этим?

– Ну так участковый не сказал, что нельзя, дела-то еще и нет, я полагаю. Стало быть, можно. – Она потянулась. – Серый, ты иди умойся, а я пока ужин разогрею и позвоню Смирнову на всякий случай, а то мало ли! И учти, я в машине спать не могу, так что, Серый, я пораньше лягу, ладно?

– Меня-то зачем спрашивать?

– Ты опять начинаешь? – серьезно произнесла Лариса, заглянув ему в глаза. – Не надо, Серый, ну пожалуйста! Знаешь, как я сегодня напугалась? Я подумала, ты…

– Ларис, – Алексей невольно улыбнулся, – полгода назад у меня не хватало силы воли сделать что-нибудь с собой, а теперь нет желания. Правда. Ну просто… – Он помотал головой, не находя слов. – Не хочу. Не понимаю, что со мной происходит, что делать, но желания такого в самом деле нет.

Он встал, мимоходом поцеловал Ларису в пушистую макушку, зашел в ванную, привычно поморщился, глянув в зеркало, тщательно вымыл руки и вернулся на кухню, прихватив по пути обеих кошек – они путались под ногами.

– Серый, а ты заметил, что теперь говоришь совсем по-другому? – спросила вдруг Лариса, расставляя посуду.

– В смысле?

– Ты раньше не так выражался, намного проще. Грамотно, но…

– Так я пока в ночную смену на стоянке дежурил, сколько перечитал? Меньше, чем ты, наверно, но для меня и этого много. В голове-то откладывается, – вздохнул он, ссадив кошек на подоконник. – Хотя я вычитал, что чем старше, тем сложнее учиться. Так?

– Да, но тебе об этом думать рано, – отрезала Лариса. – В твоем возрасте люди часто только поступают куда-нибудь.

– А ты от меня этого хочешь? – прямо спросил Алексей.

Воцарилось молчание.

– Нет, – ответила девушка. – Только если сам решишь. А я хочу от тебя…

– Чего?

– Там видно будет, – сказала Лариса, поставив перед ним тарелку. Палевая кошка моментально сунулась в нее, и Алексей машинально отстранил нахалку. Полосатая с независимым видом обреталась на подоконнике. – Серый, хватит вопросов, ладно? И так день не задался…

Они поужинали в молчании, Алексей взялся мыть посуду, а когда закончил, Лариса уже освободила душ и улеглась пока что с ноутбуком, но он знал – скоро она уснет. Дрыхнуть, по ее собственному выражению, Лариса могла сколь угодно долго… с перерывами на еду, разумеется.

Так и вышло: пока он управился, девушка уже погасила свет, так что пришлось пробираться мимо нее на ощупь.

Ну как мимо… Он не удержался, подошел ближе, осторожно дотронулся до мягких распущенных волос, посеребренных луной – Лариса не закрывала на ночь жалюзи, – да так и замер.

– Серый, что ты стоишь? – сонно спросила девушка. – Ложись. Не видишь, диван разложен? Только ты к стеночке, угу?

– Конечно, – ответил он, забираясь под одеяло, в теплую, нагретую телом Ларисы нору. – Я вообще-то просто так пришел.

– Я так и подумала, Серый, – улыбнулась она, уткнувшись в его порядком покусанную шею. – Спи…

– Луна мешает, – поморщился он. – Прямо в глаза светит. Подвинься, что ли? Жалюзи закрою…

– Я сама закрою, – ответила Лариса и прикрыла его глаза ладонью. – Спи, Серый. Не бойся луны.

– С чего ты взяла, что я боюсь? – сонно пробормотал Алексей, повернулся поудобнее, обнял ее и провалился в сон, не дождавшись ответа и не чувствуя, как мелко нашинкованные створками жалюзи лунные лучи скользят по ним с Ларисой.

У Ларисиного коллеги в самом деле оказался не джип, а настоящий автобус. В марках гражданской техники Алексей не разбирался, поэтому махнул рукой и забрался на пассажирское место. Места хватало, слава богу, а то он вечно мучился в транспорте, не зная, куда деть ноги – ростом-то природа не обделила.

Лариса негромко болтала с коллегой на переднем сиденье, потом перебралась назад, свернулась клубком под рукой у Алксея, да и уснула.

– Дрыхнет? – спросил водитель, Сергеем его звали, увидев в зеркале заднего вида глаза пассажира. Тот кивнул.

– Сказала, что в машине спать не может, а сама вот…

– Она всегда так. А вы…

Алексей не ответил, а водитель больше ничего не спросил. Они останавливались поразмяться и перекусить, Сергей прилег вздремнуть, а за руль села Лариса. Через полчаса Алексей не выдержал ее манеры вождения и выгнал на пассажирское место, потому что чуть не поседел окончательно. Надолго его не хватило, но к тому времени Сергей уже был достаточно бодр, чтобы вернуться за руль.

Они временно распрощались в центре города – Сергея ждали заказчики, а Алексея совсем другие дела.

– Устал? – спросила Лариса и потрогала его щеку.

– Не очень. Что, колючий?

– Ужасно, – улыбнулась она. – Идем, тут два шага до хостела. Умоемся, переоденемся, да поедем. Пока все равно еще слишком рано.

Он пошел за нею, не глядя даже на незнакомый город, потом приостановился и произнес:

– Ларис… а что я скажу? Я не представляю даже…

– На месте посмотрим, – ответила она. – Пойдем. Сперва в чувство надо прийти, а то с дороги тяжело… И вот что, Серый, ты реши – тебе нужно, чтобы я с тобой пошла или нет? Мне без разницы, ты о себе подумай.

– А? А, понял… – Он помолчал. – Я не хочу, чтобы ты ее видела. Я не представляю, что там. И одному тоже…

– Значит, пойдем вместе, – твердо сказала Лариса. – Нам сюда, поворачивай.

После горячего душа и пары бутербродов Алексей почувствовал себя вполне сносно, главное, нигде ничего не болело, а этого он опасался после долгой дороги.

– Надо идти, – сказал он. – Время. Пока доберемся, города-то не знаем…

– Серый, такси для чего придуманы? – серьезно спросила Лариса и открыла чемодан. – Немного помялось, но… сойдет. Все равно как сядешь, сомнется. Одевайся давай!

– Форма-то мне зачем? – спросил Алексей, встряхивая китель.

Он не хотел ехать в дом инвалидов. Он не знал, как себя вести. Ему просто было страшно.

– Это твоя броня, – сказала Лариса без тени усмешки и поправила ему воротник форменной рубашки. – Красавец!

– Будет тебе издеваться, – ответил он и за неимением большого зеркала посмотрелся в оконное стекло. Рослый, статный, ну и что?

«Настоящий полковник, – фыркнул Алексей про себя, – только вот погоны капитанские.»

Как выяснилось, Лариса уже вызвала такси, не пришлось хотя бы маяться от ожидания. Он вспомнил ее слова насчет отчетов матушке и о «плюс-минус час»: Лариса явно себя недооценивала, поскольку умудрилась рассчитать время прибытия к нужной точке в незнакомом городе так, чтобы и в пробки не попасть, и к назначенному часу поспеть буквально минута в минуту. Хотя, возможно, им просто попался хороший таксист с хорошим навигатором, а маршрут девушка просчитала заранее.

В социальном заведении оказалось, как говорится, бедненько, но сравнительно чистенько; на Алексея пахнуло незабвенным запахом хлорки, которой в его детдоме мыли, казалось, даже тарелки. Ну и в казарме ею тоже увлекались. Еще попахивало какой-то дезинфекцией, как в госпитале.

Загончик для охранницы и по совместительству регистратура, неизбежные фикусы и еще какие-то кусты в кадках, все в кроваво-алых цветах, светло-зеленые стены, кафельный пол… Ему показалось, будто он уже когда-то это видел. Впрочем, такие заведения, похоже, строятся по типовому проекту…

Пока Алексей оглядывался, Лариса уже успела переговорить с сонной охранницей, внушительных габаритов немолодой женщиной, поманила его к себе, вытребовала паспорт и прочие бумаги, словом, развила бурную деятельность. Алексей терпеть не мог бюрократии, не умел договариваться и что-то выспрашивать (Влад глубокомысленно говорил, что во всем виновато детдомовское воспитание), поэтому с облегчением вздохнул, когда Лариса взяла все это на себя, а от него требовалось только «да», «нет» и подпись в журнале учета посетителей.

– Второй этаж, двадцать седьмая палата, – безразлично произнесла охранница и снова уставилась в старенький телевизор (в сторожке на стоянке, помнится, обитал его брат-близнец). – Если там нету, на посту спросите.

На втором этаже в холле телевизор гремел очередным сериалом – Алексей еще на лестнице рефлекторно дернулся, услышав выстрелы и взрыв, но потом сообразил, в чем дело, и немного расслабился. Хорошо еще, его никто, кроме Ларисы, не видел, а она смеяться не стала.

– Вот двадцать седьмая, – сказала она, потянув его за руку. – Идешь?

– Я же сказал, что должен, – ответил он и, постучав, открыл дверь.

Палата была не особенно большая, но четыре койки с тумбочками там умещались, имелся шкаф и небольшой стол. Запах стоял специфический – чувствовалось, что белье здесь меняют не очень часто, что у кого-то из постояльцев проблемы с желудком, а проветривают в палате редко, должно быть, пожилые люди опасаются простыть (это Алексей помнил по излияниям Елены Матвеевны, которой довелось как-то месяц пролежать в больнице, и которая с тех пор сделалась рьяной фанаткой свежего воздуха). Запах старости, вспомнил он слова из какой-то книги, и бедности. Лекарства. Дезинфекция. И еще неистребимый душок вареной капусты – и почему в больницах и таких вот приютах непременно готовят капусту? Витаминами обеспечивают, что ли?

Алексей заметил, как дрожат ноздри у Ларисы, и вдруг представил, как должно было пахнуть для нее его жилище во время того, самого первого визита. Вряд ли намного лучше, учитывая, что он и мусор редко выносил, и посуду не мыл…

– Серый, что стоим-то? – шепотом спросила Лариса. – Тут вон только одна женщина, спроси, что ли… Или давай я?

– Я сам, – мотнул он головой и шагнул вперед. – Прошу прощения… Вы меня слышите?

Лежавшая на койке женщина, с безучастным видом глядевшая в окно, повернула голову и посмотрела на Алексея.

– Вы не подскажете, Нина Малютина здесь живет? Ну, в смысле, в этой комнате? – неуклюже спросил он. – Мне сказали, она в двадцать седьмой…

– Ну да, – ответила она, – а что? Вы кто вообще?

– А где ее найти? В холле? – высунулась из-под локтя Алексея Лариса. – Там все кино смотрят…

– Чего меня искать? – мрачно спросила та и села. – Вот она я. Так вы кто такие-то?

Алексей молчал, глядя на худую – не истощенную, просто худую женщину. Насколько он помнил, мать всегда была женщиной в теле, а теперь будто высохла; впрочем, он слышал, что с пьющими такое случается. С другой стороны, сейчас-то ей откуда алкоголь взять? С третьей – вряд ли тут кормят много и разнообразно.

Волосы оказались пострижены совсем коротко (ну да тут не до изысков, с роскошной шевелюрой не управишься), поредели и поседели.

Теперь он видел – когда женщина пошевелилась, под тонким одеялом стало заметно – левой ноги у нее нет по колено, на правой отсутствует ступня. Инвалидного кресла рядом, правда, не наблюдалось, только костыли стояли, так что, наверно, с протезом и подпорками она могла передвигаться самостоятельно.

– Не узнаешь? – спросил он, и та, что была когда-то его матерью, всмотрелась в его лицо.

– Паша? – выговорила она вдруг, моргнув несколько раз. – Ты… откуда? И почему в форме?

Алексей переглянулся с Ларисой и сказал:

– Я не Павел. Если ты имеешь в виду Серёгина, то я – Алексей.

В принципе, подумалось ему, она могла и спутать: взрослым-то сына никогда не видела. А сын уже седеет и теперь вполне может быть похож на незнакомого отца, каким его запомнила мать.

– Что? – произнесла она, подавшись вперед и комкая одеяло у груди. В глазах ее появилось что-то странное. – Нет… нет, нет, нет!!!

Алексей отшатнулся от неожиданности, чуть не сшибив Ларису – та схватилась за него обеими руками и смогла устоять.

– Уходи… уходи, чудовище, – бормотала женщина, пытаясь отодвинуться подальше от сына. – Зачем ты вернулся? Хочешь меня забрать?

– Нет, – ответил он как мог спокойно, – мне некуда, не к Ларисе же…

Нина перевела взгляд на Ларису, всмотрелась, встретилась с нею глазами – девушка чуть наклонила голову, глядя в упор, без тени улыбки, – и вдруг тоненько завыла.

– Уходи, – повторяла она. – Оба… Думала, обойдется… Думала, избавилась от твари… А ты не один, с такой же… Уйди, я кричать буду!

– Нина, что с вами? – наклонилась чуть ближе Лариса и едва увернулась от удара. – Ой…

– А-а-а-а!!! – на одной ноте голосила та. – Спасите! Убивают!..

– Ларис, пойдем отсюда, – вздрогнув, попросил Алексей. – Она, похоже, не в себе…

Уже в коридоре они переглянулись.

– Что это она? – недоуменно спросила девушка.

– Представления не имею, – ответил Алексей. – Ну, что за отца меня приняла, это я могу понять. А дальше я ничего не понял… Зайдем на пост? Санитарки-то, наверно, знают, кто тут с каким прибабахом?

Лариса кивнула.

Искать медсестру пришлось долго, но в итоге поиски увенчались успехом.

– А, Малютина, – сказала та, – зря вы так с ходу ввалились. Она малость того… До психушки не доходит, но иногда ее накрывает, соседки уж жаловались. Луны боится до смерти, просит окна занавешивать, собак даже по телевизору видеть не может, особенно серых почему-то. Так-то обычная женщина, но как вступит в голову – начинает рыдать и просит спрятать ее где-нибудь. И спит непременно у стенки, упросила соседку поменяться местами. Не то, говорит, вовсе без второй ноги останется…

Алексей снова посмотрел на Ларису. И почему-то вспомнил жутковатую колыбельную.

– Вы ее забрать хотите? – деловито спросила медсестра.

– Нет, – ответил он. – Некуда. Живу у девушки, сам инвалид, не смотрите, что в форме, отставной я. Но могу немного денег переводить на лекарства или что там еще нужно? Совсем немного, я еще и безработный.

Почему-то он испытывал мстительное удовольствие, говоря эти слова. И удивился, когда медсестра понимающе переглянулась с Ларисой, а та только улыбнулась, мол, он и не такого наговорит.

– Малютина оставила сына в детдоме, – пояснила она. – Он ее двадцать лет не видел. Разыскал вот.

– Ничего себе кино! – у медсестры разгорелись глаза, надо было полагать, скоро весь приют облетит пикантная история. – Это о нем, значит, Нина, как не в себе, кричит, мол, сгинь, чудовище, пропади пропадом?

– Ну, я был тем еще чудовищем в три года, – согласился Алексей. Внутри что-то неприятно дрожало. – Да и потом не лучше. Правда, может, это она об отце? Я его не помню, а она меня сегодня с ним спутала.

– Ну кто разберет, – пожала плечами женщина. – Так… я вам реквизиты запишу, если вдруг будете деньги переводить или передавать с кем-то, уточняйте, это лично для какого-то пациента или вообще. Вы еще к Малютиной пойдете?

– Нет, – сказал Алексей. – Хватит. Спасибо вам.

– Да не за что.

Он молчал всю дорогу до хостела и весь вечер. Ужинать не стал, выпил кружку чаю и этим ограничился. Есть попросту не хотелось, копаться в себе – тоже, тем более, что Алексей этого делать не умел и опасался забраться в такие дебри, что не выберешься. А в психушку он не хотел.

– Серый… – Лариса осторожно погладила его по плечу. – Можно к тебе?

– Тесно будет, – ответил он. – Кровати узкие.

– Ну и подумаешь! Холодно, пусти погреться… – Девушка, не дожидаясь ответа, набросила поверх второе одеяло и забралась на кровать. Ноги у нее и впрямь были ледяные. – Ух, какой ты теплый… Лёш, чуть-чуть подвинься, а то я упаду, да, вот так. И давай спать. Завтра рано вставать…

«И спит у самой стенки, – вспомнил Алексей слова медсестры, и его пробрала дрожь. Лариса только крепче прижалась к нему и блаженно вздохнула. – Придет серенький волчок… Да что за бред!»

Только вот Лариса всегда ложилась с краю и прекрасно засыпала. Всегда теснила его к стенке. И эта проклятая колыбельная…

– Серый, вставай, нам пора, – осторожно потрясла его Лариса за плечо, и он разлепил сонные глаза. – Выспался?

– Угу, – ответил он, хотя не отказался бы вздремнуть еще часиков пять.

– Я тогда пойду чаю заварю, а ты умывайся пока, – сказала она, привычно поцеловала его в нос и улетучилась.

Алексей так и молчал, только поздоровался с Сергеем да и уставился в окно. Лариса его не трогала, заговорила с коллегой о работе.

Обратно ехали несколько часов, с перерывами, понятно, и желтая луна мчалась вслед за автомобилем, нагоняя непонятную тоску и заставляя ловить ее краем глаза – сперва в боковом стекле, потом – в зеркалах…

– Серый, ляг, поспи, – озабоченно сказала Лариса, когда они распрощались с невозмутимым Сергеем и поднялись в квартиру. – У тебя вид совершенно измученный. Сходи в душ и ложись, я дверь прикрою.

– А ты? – выговорил он. За сутки будто говорить разучился, надо же! Не бывало такого прежде, хотя приходилось молчать и дольше.

– А я тоже в душ, ну и ужин какой-нибудь сочиню, без изысков. Или закажем?

Алексей пожал плечами, мол, как хочешь. В самом деле тянуло в сон, и он, встряхнувшись, пошел умыться с дороги, пока Лариса хлопотала на кухне. Потом вернулся в комнату, лег – на грудь к нему тут же запрыгнули обе кошки, и даже полосатая дала себя погладить, – и отключился.

Когда он проснулся, было уже совсем темно, луна светила сквозь незакрытые жалюзи, огромная, яркая, хоть читай без лампы!

Кошки куда-то испарились, так что Алексей встал, не опасаясь их придавить, и осторожно потянулся. Немного ныла левая нога, но в пределах нормы, отлежал, похоже. Больше организм ничем не отозвался, кроме страшного голода.

Ларисы ни в комнате, ни на кухне, ни в ванной не оказалось, а больше тут некуда было деваться. Из духовки умопомрачительно пахло запеченным окороком, на кухонном столе стояла миска с салатом…

Алексей выдернул из-под нее записку.

«Серый, я за хлебом», – небрежно черкнула Лариса.

Магазинчик совсем рядом. Ходу – минут десять для молодой здоровой девушки. И духовку она не выключила, явно выскочила ненадолго…

Алексей шуганул немигающе смотрящих на него кошек, сунул ноги в разношенные берцы и, забыв запереть квартиру, сбежал вниз по лестнице, на ходу натягивая куртку.

Ларисы не было во дворе. Ее не было у магазина. Ее вообще нигде…

Запах. Алексей потянул носом – вот он, легкий, леденцовый, лимонный, пришедший из детства, а с ним еще другой, знакомый только по снам, волнующий и манящий…

– Серый, ты что по двору мечешься? – спросила Лариса, подойдя со спины.

– А ты куда пропала? – с облегчением выдохнул он.

– За хлебом ходила, я ж оставила записку? Или ты не увидел?

– Увидел, но… – Алексей встряхнул головой. – Не знаю, что на меня нашло, испугался за тебя почему-то.

– Это ты, наверно, спросонок был, – улыбнулась она. – На, понюхай! Батон еще горячий! Я нарочно до пекарни пробежалась, тут-то ничего толкового нет…

Она сунула пакет ему под нос, и Алексей вдохнул запах свежего хлеба, от которого чуть не закружилась голова.

– Ой, – сказала вдруг Лариса, – Серый, я забыла кошкам еды купить. Пойду назад, а ты выключи духовку, ладно?

– Я уже выключил, – улыбнулся он. – Судя по запаху, там уже все приготовилось. Я с тобой пройдусь, хорошо? А голова со сна какая-то чудная, правда что…

Голова у него сейчас была в порядке, это Алексей мог сказать наверняка, но тревожное чувство не отпускало.

– На, – она отломила горбушку и сунула ему, – ешь, пока теплый. И мне дай откусить.

– Я в какой-то книжке прочел, там было воспоминание пацана – мол, здорово сбегать в булочную и по дороге домой отъесть корочку или мякиш выковырнуть, не помню уже, – сказал Алексей, прожевав. – Я и не знал, как это.

– Вкусно? – толкнула его локтем Лариса.

– Да, – коротко сказал он. – Надо же, луна какая…

– А по я по радио в машине слышала, затмение сегодня, – ответила девушка. – Говорят, будет красиво. Увидим! Серый, ты что спотыкаешься?

– Ничего, – мотнул головой Алексей. Идти дальше он не хотел. – Так, что-то нехорошо, с голодухи, наверно.

– Серый, может, домой? – тревожно спросила Лариса.

– Пойдем, – согласился он и спохватился: – А у кошек совсем ничего нет?

– В обрез, но на сегодня хватит, а утром… Переживут, пока я в магазин не сбегаю. Пойдем, правда, обратно.

Тревога отпускала, и уже у дверей квартиры Алексей понял, что всё – не надо ни о чем беспокоиться. Вот только голодных кошек жалко…

– Ларис, ты там погляди, может, окорок еще погреть надо, я-то не разбираюсь, – сказал он. – А я скоро вернусь.

– Ты куда, Серый?

– За кошачьей едой, – улыбнулся он, хлопнул себя по карману – деньги и карточка на месте.

– Лёшка… – Лариса посмотрела на него, чуть наклонив голову, исподлобья. – Ну… давай, если так решил, только недолго, ладно? А то мясо перестоит, будет не то.

– Я бегом, – фыркнул он, дождался, пока грохнет дверь подъезда, пока загорится свет в окне кухни, выходившем на эту сторона дома, и только тогда пошел к магазину.

С каждым шагом тревога усиливалась, так и тянуло взъерошить загривок, напружинить лапы, прижать уши и оскалиться. Пока не рычать, нет, просто показать зубы…

– Дядь, дай прикурить, а? – развязно спросил кто-то, и Алексей вдруг испытал невиданное облегчение. Это было странное, болезненное чувство, которому он не взялся бы подобрать название.

– Простите, нету, – сказал он.

– А табаком пахнет, – хмыкнул другой. Точно, в этой куртке он был в машине, а Сергей курил. Ни Ларису, ни Алексея запах не раздражал, а поди ж ты, куртка пропахла!

– При себе ничего, – развел руками Алексей. – Как раз за сигаретами выскочил.

– Значит, с деньгами, – заключил первый. – Не отсыплешь?

– Нет, – ответил он.

Легкость сменилась новым ощущением: время вдруг потекло медленно-медленно, тени сделались угольно-черными, подтаявший снег в свете луны показался кроваво-красным. И света становилось все меньше и меньше – это началось затмение, о котором упоминала Лариса. Только Алексей об этом уже не думал, потому что…

– Серый, ты… – Лариса отшатнулась, увидев, на что он похож. – Серенький, ты цел?! Что с тобой?

– Да ничего страшного, – ответил он, скинул куртку и бросил на пол. – Споткнулся, упал, разбил губу. До магазина не дошел с этим чертовым затмением, темень непроглядная! Не знаешь, кому жаловаться, если фонари толком не светят?

– Выясним… Ничего себе ты упал! Всем собой, не иначе!

– Не смертельно, – ответил Алексей, – Перекись найдется? И йод, что ли.

– Ты бы еще зеленки попросил! – отозвалась Лариса из ванной. – Иди сюда, будем твои раны зализывать…

– Только не в прямом смысле слова! – остановил он ее и пояснил: – Я сперва вымоюсь, а то весь изгваздался, надо ж было так навернуться… Ты перекись оставь, морду лица я уж как-нибудь сам протру.

Ссадины и царапины щипало от воды, но это была сущая ерунда. Теперь надо обработать их, обмотаться полотенцем, потому что позабыл захватить чистую одежду, пойти в комнату и упасть на диван…

– Серый, а ты есть не будешь, что ли? – крикнула с кухни Лариса.

Алексей прислушался к себе. Вроде был голоден, как волк, а сейчас – нет.

– Я потом, – отозвался он. – Ты сама-то поешь!

Девушка промолчала, потом послышались ее шаги, полилась вода в ванной, а через несколько минут Лариса забралась в постель.

«Стоп, – сообразил вдруг Алексей. – Это же ее диван. Ее место. Что это на меня нашло?»

– Не больно, Лёш? – спросила она, коснувшись губами ссадины на скуле.

– Щекотно, – честно ответил он. – И бриться ужас как неудобно. Да ничего, заживет. Это ж не…

Он осекся.

Из дома он выскочил без палки, это точно. Потом искал Ларису. Потом проводил ее до подъезда и пошел к магазину. Дальше был провал, а вернулся он на своих двоих и, опять же, безо всякого костыля.

– Лёш, я уберу полотенце? – спросила Лариса, сбив его с мысли. – А то оно влажное.

В сущности, после этого думать о чем-либо стало затруднительно…

– А ты на работу-то пойдешь? – спросил он, уже засыпая.

– Не-а, я взяла денек за свой счет. Знала же, что приедем усталые.

– Хитрая ты.

– Я предусмотрительная, – фыркнула Лариса ему в шею и задышала ровно и сонно. Алексей обнял ее покрепче и тоже провалился в сон…

…чтобы проснуться от настойчивого звонка в дверь.

– Да дайте же наконец человеку поспать! – простонала Лариса, вывернувшись из-под руки Алексея, перелезла через него, накинула халат и босиком прошлепала в прихожую. – Кто там? А, доброе утро, проходите… Что-то вы к нам зачастили!

– Ларис, кто там? – тревожно спросил он, приподнявшись на локте, и чуть не загремел на пол, когда локоть соскользнул с края дивана. – Ч-черт…

– Доброе утро, – раздалось из прихожей.

– Утро добрым не бывает, – отчаянно зевнула Лариса. – Да проходите вы! Я как раз шла чайник ставить… Присядьте, я умоюсь хоть, не успела еще.

Алексей нашарил джинсы (палевая кошка упорно не желала с них вставать, пришлось перебазировать ее на диван), натянул футболку, решил, что и босиком не замерзнет, и тоже вышел из комнаты.

– Здрасьте, – сказал участковый, попятившись.

– И вам того же, – ответил он, – я тоже умоюсь, минуту… Ларис, можно?

– Ага, иди, – она выпорхнула из ванной все в том же невесомом халатике на голое тело, и младший лейтенант Смирнов приметно запунцовел. – Я пока чаю заварю… Что стряслось-то? Вы раненько сегодня…

– Так день рабочий, надеялся застать, – пояснил тот. – Вот, получилось. А стряслось все то же самое.

– В каком смысле? – услышал Алексей сквозь шум льющейся воды.

– Опять собака на людей напала.

– Да вы что! Та же?

– Нет, другая. Но очень похожая, – сказал участковый. – Распечатки есть с видеокамеры, которая у магазина. Толком не разберешь, темно было, но видно, что псина здоровенная.

– А что случилось-то? – поинтересовался Алексей, выходя из ванной с полотенцем на шее.

– Трое в реанимации, один в психушке. – мрачно ответил Смирнов. Ну, верно, кому нужна такая головная боль на своей территории. – Почти у всех приводы есть за мелкое хулиганство, за кражи, но это ж не повод их собаками травить!

Тут он прищурился и всмотрелся в лицо Алексея.

– А вас-то кто так разукрасил?

– А это его в Пензе так ласково встретили, – пояснила Лариса, расставляя чашки, – мы вчера вечером вернулись. Отлучился на минуту за провиантом, а тут…

– Спросили закурить, – закончил Алексей, потрогав губу. – Просто беда какая-то. Хорошо, большая компания из магазина выходила, шуганули этих деятелей. Ну да зуб я одному точно выбил, вон, руку ссадил. Да и это так, царапины.

– Я читал, – серьезно сказал участковый, не выдержал и все же взял бутерброд, который Лариса настойчиво держала перед его носом, – что такие люди выбирают обычно тех, кто слабее с виду или держится неуверенно. А если они выпивши, то задирают более сильных, вот как вас.

– Может, и так, я с ними о мотивации не беседовал, как-то не до того было, – улыбнулся Алексей и тоже взял бутерброд.

– Значит, вы вчера вечером вернулись? – не отставал Смирнов, не забывая, впрочем, о чае.

– Ну да, в районе шести, не позже. Серый прилег, он в машине спать не может толком, тесно, а я ужин поставила и за хлебом выскочила, – ответила Лариса. – Потом вспомнила, что кошачий корм забыла, да уж не пошла – затмение началось, не видно ни зги… Кстати, а кому жаловаться на то, что фонари толком не светят? Ну правда же ничего не видно!

– Узнаю, – серьезно ответил участковый и накарабял что-то в блокноте. – Сам вчера чуть не грохнулся.

«Ты всегда врешь, – подумал Алексей. – То ты вспоминаешь все с точностью до минуты, а то не можешь сказать, когда мы приехали. Даже я помню, что когда мы выбирались из машины, по радио шел выпуск новостей, и это была ровно половина седьмого, на этой волне новости каждые полчаса, я за двое суток уж выучил. А в магазин я пошел, когда началось затмение. Событие интересное, и наверняка оно поминутно расписано где-нибудь в интернете. И о моих ссадинах соврала… хотя и я наврал. И о том, что это я собрался за кормом… Но зачем, а?»

– Такую собаку вы не видели? – спросил Смирнов, раскладывая на столе распечатки.

Алексей посмотрел и покачал головой. На черно-белом изображении вообще трудно было разобрать, что происходит. Собака, если судить по силуэту, была очень большой, точно больше той, первой.

– Ничего себе кобель, – хмыкнула Лариса. – Такого размера у нас разве что дог из дома через улицу, но он пятнистый и вообще уже старенький. А других не знаю. Слушайте! А может, это новая стая появилась? Серый, помнишь, ты говорил, в овраге за стоянкой жили собаки, а потом пропали?

Он кивнул.

– Вдруг их не отловщики забрали, а другая стая выжила? Те-то уже к людям привыкли, наверняка ж сторожа псов подкармливали, да и Джек туда бегал, и его не съели… А эти какие-то дикие, приблудные, – фантазировала девушка, пока Смирнов сосредоточенно черкал в блокноте. – Собаки пьяных не любят, раз. Те, что к нам пристали в сквере, точно поддали… Которые у магазина… скорее всего, тоже. А чем собаке Алина не понравилась, не представляю. Может, от нее тоже чем-то пахло?

– Похоже на то, – вздохнул участковый, допил чай и встал. – Спасибо. Я сегодня даже перекусить не успел, позвонили – иди, опять у тебя на территории какое-то безобразие!

– Давайте я вам с собой бутербродиков заверну, – тут же подхватилась Лариса. – Ой, ну не отмахивайтесь, вас напросвет видать! Тяжелая работа, да?

– Непростая, – сознался Смирнов. – Ну… сам знал, на что иду. Спасибо. Я пошел, если что, позвоню.

– Ага, и вам спасибо!

Лариса плюхнулась напротив Алексея, скинув с табуретки полосатую кошку.

– Ты чего чай не пьешь?

– Я пью.

– Я вижу. Что не пьешь.

– Он – следующий? – спросил Алексей.

– Ты о чем? – изумилась она, в два укуса прикончив свой бутерброд и запив чаем. – Серый, ты побрейся все же, а то ты со своими боевыми ранами и щетиной на уголовника похож!

– Побреюсь, – ответил он и с наслаждением потянулся. Вспомнил, что спина у него больная, но она пока не давала о себе знать, да и ноги не ныли, как обычно поутру. – Ларис, где моя куртка? Она грязная, как я не знаю, что, простирнуть надо.

– Я ее еще вчера выбросила, – ответила девушка. – Что было в карманах – все на тумбочке в прихожей, сам разберешь. И не зыркай на меня, Серый, даже если эту куртку зашить, в ней и по грибы ходить стыдно! Съезди в «Военторг» и купи такую же, дел-то на полчаса, тут две остановки… И ботинки, твои уже скоро каши просить начнут.

– Ларис, а в чем я пойду, если ты куртку выкинула? – с интересом спросил Алексей. – Там не жарко.

Они переглянулись и захохотали.

– Прости, Серый, – сквозь смех сказала Лариса, – ну правда, я не сообразила… Погляди тогда в интернете, можно ж на дом заказать, с примеркой даже. Я так часто делаю. Ну или я схожу, только тебя обмерить нужно, на тебя сходу одежду не подберешь, вон какой здоровенный вымахал…

– Да ладно, я сам, – улыбнулся он и потрогал поджившую губу. – Я как выгляжу? Курьер не испугается?

– Они привычные, – заверила девушка и осторожно его поцеловала. И еще раз. И еще… и ему стало не до одежды. И так и не заданный вопрос о том, почему Лариса решила, что на распечатке именно кобель, он попросту забыл.

Только вот разбитая губа мешала целоваться, хотя вкус крови был не то чтобы неприятным, наоборот, он возбуждал, и как Алексей ухитрился дойти до комнаты с Ларисой в охапке, он не запомнил.

Кошки переглянулись и приступили к оставленному на столе запеченному окороку. Они тоже любили полакомиться.

Весна была уже совсем близко, снег на солнце стремительно стаял, только под деревьями еще белели внушительные сугробы.

Из магазина Алексей ушел – тот действительно закрыли, а Кирилл перевелся в другой район. Звал с собой, но ездить туда было далековато, да и накладно, так что Алексей присматривал какую-нибудь работу поблизости. Может, скучную, рутинную, но ему особенно перебирать не приходилось. Он вполне годился в кассиры, да только за кассу бы не поместился…

– Серый, ты ведь в оружии разбираешься? – спросила как-то вечером Лариса.

– Ну да, мне положено, вообще-то, – с удивлением ответил он, оторвавшись от газеты с вакансиями. – А что?

– Тут неподалеку в торговом центре требуется помощник продавца в оружейный магазин, – пояснила она. – Ну, в основном у них всякие ножи, луки-арбалеты, газовые пистолеты, но вроде бы и нормальные имеются, охотничьи ружья там, патроны… Мне знакомый сказал, он как раз ножами увлекается. Сходи, узнай? У тебя и внешность подходящая…

– Чего изволите, сударыня, автомат Калашникова или М-16? Или вам пару гранат с доставкой? – улыбнулся он. – Это-то ладно, а вот в охотничьем оружии я не разбираюсь, не мой профиль.

– Ничего, разберешься, – хихикнула Лариса. – Там клиентов не особо много, насколько я понимаю, будет время матчасть подучить. Тебе же проще разобраться, чем кому-то гражданскому, разве нет?

– Надо глянуть, – подумав, решил он. – Адрес-то скажи… Завтра схожу, вдруг получится?

– Конечно, получится, – серьезно сказала девушка. – Когда это у тебя что-то не получалось?

Как ни странно, она оказалась права. Взяли его на работу, и были очень рады, что в зале, кроме старшего продавца (пожилого грузного мужчины, дяди Гены – этот как раз специализировался на ножах и охотничьем оружии) и консультанта (худенького парнишки, которому вменялось в обязанности понять, что именно нужно покупателю и сориентировать его), окажется крепкий и достаточно молодой бывший военный. Алексей, подумав, не стал заострять внимание на своих увечьях. Так-то особо не заметно, а что прихрамывает – ну, травма, бывает.

Лариса оказалась права и в другом: покупателей было не так уж много, цены все-таки кусались. В основном приходили постоянные клиенты за патронами, смазкой и прочим, выбирали прицелы, бинокли и многое другое, обсуждали с дядей Геной охотничье оружие и ножи. Были те, кто приходил впервые и терялся в выборе, на этих хватало консультанта Саши. Обычных «мы просто посмотреть» можно было и не считать, они никогда ничего не покупали. На Алексея пока спихнули те самые прицелы и бинокли, в которых он худо-бедно разбирался, да еще всяческую амуницию вроде ремней, патронташей, чехлов и сейфов, да еще одежды. Тут семи пядей во лбу быть не требовалось, все знакомо.

Основной ассортимент Алексей запомнил слету, теперь разбирался в том, с чем прежде не сталкивался, и Лариса ворчала, что он захламил ей ноутбук своими железяками. Алексей обиделся, вспылил и с первого же аванса купил себе планшет, простенький – ему никаких изысков не требовалось, лишь бы читать можно было да в интернет выйти (а вай-фай в магазине имелся). В кредит купил, конечно: зарплата была невелика, пенсия тоже, большая часть уходила на хозяйство с коммунальными платежами да переводы матери. (Новых жильцов Алексей, увы, пока не нашел, а жаль, это было неплохим подспорьем!) Почему-то он подумал, что лучше одолжить у банка, чем у своей девушки… и, кстати, впервые назвал ее своей, пусть и мысленно. Правда, повторить боялся. Даже про себя.

Опробовав покупку, Алексей два дня непрерывно матерился, привыкая к сенсорному экрану, маловатому для его рук (большой гаджет с собой носить было неудобно, да и стоил он куда дороже). Лариса те же два дня хихикала, а потом торжественно вручила страдальцу стилус, после чего Алексей матерился еще сутки – стилус был тоньше авторучки, и держать его без привычки оказалось чертовски неудобно.

Когда покупателей не было, Алексей обычно беседовал с дядей Геной (об охотничьих ружьях тот мог говорить часами), запоминая детали, которых и в справочниках не было. Саша тоже подтягивался постигать премудрость, не забывая приглядывать за входом. Тревожные кнопки были у всех: своего охранника магазин позволить себе не мог, но оружие – это не игрушки, так что кто-то из стражей торгового центра обычно околачивался поблизости и временами заходил обсудить что-нибудь интересное.

Ужаснее всего оказались визиты Ларисы, а она любила забежать в свой перерыв и всучить Алексею очередной забытый им контейнер с обедом, частенько даже разогретым.

При виде нее Саша забывал обо всем, а дядя Гена со вздохом принимался полировать очередной клинок или приклад, которые в этом вовсе не нуждались.

– Ну не ходи ты ко мне, – просил Алексей вечерами, – неудобно же перед мужиками, что ты мне, как маленькому, обед носишь! Ты б еще кастрюлю борща притащила!

– Это мысль, – серьезно ответила Лариса, – чтоб уж на всех! Да не пугайся ты так, шучу… А чтоб я не забегала, не забывай свой перекусон в холодильнике! Наверняка ведь гамбургерами обедаешь, а? И после этого еще смеешь говорить, что я тебя раскормлю? Это после этих-то вот булок невесть с чем?

Наутро Алексей, уходивший раньше, демонстративно забывал приготовленный с вечера контейнер в холодильнике. Не каждый день, но достаточно часто. Он отлично знал, что обмануть Ларису не сможет, что она видит его неуклюжие уловки насквозь, да и без них можно было обойтись, просто так было интереснее. И еще – чертовски приятно наблюдать, как смотрят на Ларису коллеги, заглянувшие ненадолго охранники и посетители.

Было в ней что-то такое, чему он не мог подобрать определения. Только вот по красавицам, будто сошедшим с телеэкрана, взгляд Алексея скользил, задержавшись разве что на секунду (в районе особо выдающихся достоинств), а на Ларису, пусть не глянцевую красотку, смотреть тянуло, не отрываясь.

А уж если получалось, отпросившись на пару минут у дяди Гены, выйти с ней из магазина, а Лариса, прекрасно понимая намек, лезла целоваться… Сквозь стеклянную витрину всё было замечательно видно, Алексей сам проверял.

– Серый, где ты такую девушку нашел? – спросил как-то Саша. Тут его тоже начали так называть, наверно, услышали от Ларисы.

– Это она меня нашла, – серьезно ответил тот, провожая ее взглядом и еще чувствуя запах, тот самый, лимонный, леденцовый.

Ему видно было, как девушка столкнулась на ходу с каким-то мужчиной в костюме с иголочки, тот поддержал ее под локоть, о чем-то спросил. Должно быть, спрашивал, все ли в порядке, Лариса ответила с обычной улыбкой…

– Серый, ты чего? – услышал он голос Саши.

– А? Ты спрашивал о чем-то? – опомнился он.

– Ну да, я говорю, мне б потеряться в том месте, где такие девушки водятся… А то у меня как-то с этим не ладится, – сознался тот.

– Саш, – серьезно ответил Алексей. – Ни за что не пожелаю тебе потеряться в том месте. Поверь. Такой девушки рядом может и не оказаться. Там может вообще никого не оказаться.

– Философ, – изрек дядя Гена.

– Личный опыт, – ответил он в тон ему, и тут вошел клиент. Тот самый мужчина в щегольском костюме.

«На машине», – привычно отметил Алексей. Верхней одежды при мужчине нет, ботинки чистые, стало быть, припарковался на подземной стоянке и прошел наверх. Ну или на такси приехал, это без разницы. Как вариант – работает где-то здесь, в администрации торгового центра, например.

– Добрый день, чем могу помочь? – заученно произнес Саша, устремляясь ему навстречу.

– Спасибо, я пока осматриваюсь, – вежливо ответил тот. – Я спрошу, когда будет нужно.

– Конечно, всё перед вами, – консультант посторонился, пропуская его. – Обращайтесь!

Мужчина неторопливо осмотрел витрины, задержался возле стенда с арбалетами, потом прошел мимо Алексея и сделал вид, будто смотрит на стойку у того за спиной. Именно сделал вид, Алексей готов был поклясться, что посетитель внимательно изучает не сейфы и не пистолеты, а его самого.

И тут они встретились взглядами.

У незнакомца были темные глаза за стеклами очков в тонкой оправе, аккуратная короткая стрижка, ничем особенно не примечательное лицо. Он был идеально выбрит, хорошо одет и держался спокойно и уверенно. Словом, мужчина, каких предостаточно и на улицах, и в офисах. Вот только у Алексея внутри что-то дрогнуло.

Он не сразу понял, что машинально тянется под витрину, где у него лежал шокер, и что зверь внутри почти беззвучно рычит, поднимаясь на лапы и щетиня загривок.

Незнакомец был опасен. Смертельно опасен, но чем именно, Алексей не понимал, просто чувствовал всей своей латаной-перелатаной шкурой…

Тот взглянул еще раз и отошел к другому прилавку, а Алексей уставился ему в спину. Почему-то очень хотелось увидеть ее сквозь оптический прицел. Хотя с такого расстояния и прицел не нужен.

Как и следовало ожидать, никаких покупок не последовало, потенциальный клиент так и остался потенциальным, попрощался, пообещал подумать и удалился.

– Взгляд у него нехороший, – сказал вдруг дядя Гена, оторвав Алексея от описаний ТТХ новых поступлений.

– О чем вы?

– Да сам не знаю. Нехороший, и все, – пожал тот плечами. – Неужто не заметил?

Алексей покачал головой.

– А что волком на него посмотрел?

– В смысле?

– Да мне показалось, еще минута, и ты на него кинешься. Ты же за шокером сунулся, я и подумал, может, заметил что-то неладное, – пояснил тот.

– А… нет, просто положил поудобнее, – ответил Алексей. – А тип этот просто приценивался, по-моему. Может, придет еще.

– Хорошо бы. Прикинут он недешево, мог бы прикупить себе что-нибудь за две мои зарплаты, – хмыкнул Саша, и на этом разговор закончился.

Вот только через три дня Алексей снова увидел этого мужчину, как раз через витрину и усмотрел, как тот неспешно прохаживается взад-вперед, будто поджидая кого-то…

Он никогда не верил в предчувствия, никогда не был мнительным, но что-то заставило его схватиться за телефон и набрать номер Ларисы.

– Ты где? – выпалил он, услышав ее голос.

– Да вот уже поднимаюсь, – весело ответила она.

– Поднимись на этаж выше и жди меня там, – приказал Алексей. – Поняла?

– Ну ладно, – недоуменно сказала Лариса. – Я там возле мороженки буду.

Он выдохнул с облегчением – странности у Ларисы имелись в преизрядном количестве, но чего нельзя было у нее отнять, так это того, что она не начинала расспрашивать в неподходящий момент.

– Дядь Ген, я на обед, ладно? – скороговоркой выпалил он, дождался кивка, запер и опечатал все, что следовало, отдал ключи и вышел из магазина, дождавшись, когда незнакомец отвернется.

Предосторожность была вынужденной – не заметить Алексея с его ростом было сложно, а ему вовсе не хотелось быть обнаруженным. Не по-пластунски же передвигаться!

– Серый, что за шпионские игры? – с интересом спросила Лариса. Она лизала мороженое ядовито-зеленого цвета и разглядывала прохожих. – Будешь?

– Нет, – мотнул он головой. – Ларис… Помнишь, ты в прошлый раз зашла, а на выходе столкнулась с каким-то типом? В очках такой, рослый, чуть пониже меня, брюнет, в строгом костюме.

– Помню, – невозмутимо ответила она и снова лизнула мороженое. – Уставился куда-то и чуть меня не сшиб. Правда, поймал и извинился. А что?

Алексей знал, что сдвинуть Ларису с места не так-то просто, сшибить тоже, если это не футбольный подкат. И уставился «костюм» не куда-то, а именно на девушку.

– Он караулит рядом с нашим магазином, – сказал он.

– Серый, если ты хочешь спросить, не назначил ли он мне свидание, то – нет, – без тени возмущения произнесла девушка. – На кой он мне? У меня ты есть. Мало ли, кого он там поджидает, чего сразу я-то? Может, он вообще каждый день тут обедает, ты на него просто внимания не обращал. Стоит себе человек и стоит, что ж теперь?

– Не знаю, – ответил он. – Чувство какое-то нехорошее. Не приходи сюда, Ларис, очень прошу! Ну… я не знаю, как по-другому сказать, я за тебя боюсь, вот и все!

– Лёшка… – начала она. На них оглядывались: хрупкая девушка и амбал, что-то втолковывающий ей на повышенных тонах, чтобы перекричать вещающую из динамиков рекламу, привлекали внимание.

– Не приходи сюда, – попросил он, отчаявшись. – Пожалуйста!

– Ну ладно, ладно, что ты так распсиховался-то? – спросила она и погладила его по щеке. – Только тогда не забывай свой обед. И вообще, пойдем поедим, а то часики-то тикают… Кстати, я тоже забыла твой паёк, поэтому пошли в пиццерию!

Алексею почему-то кусок в горло не шел, а когда Лариса дотронулась до его руки, он дернулся так, что чуть не свалил на нее поднос. Это было очень знакомое ощущение: он чуял опасность, не нюхом, нет…

– Лёш, ты в порядке? – встревоженно спросила Лариса.

– Я буду в порядке, когда ты вернешься в свой офис, – честно ответил он. – Доела? Пойдем, провожу.

– Ты в одной футболке, а там дубак, – вздохнула Лариса. – Сама дойду, белый день на дворе.

– Ну… придешь, позвони мне, – попросил Алексей. – А вечером я тебя встречу.

– Серый, ну не придумывай, – попросила девушка. – Вы же до девяти работаете? А я в семь уйду, так что тебе, отпрашиваться? Ты еще на испытательном сроке, так что не выдумывай даже! Ну или давай я приду к вам и поброжу по залу часика два, с дядей Геной поболтаю…

– Я опять выставил себя идиотом? – негромко поинтересовался он.

– Нет, – ответила Лариса, и он поверил. – Ты почему-то испугался за меня. Но почему? А, Серый?

– Сам не пойму. Просто… лихо как-то сделалось, – попытался объяснить Алексей и вспомнил вдруг… Но рассказать об этом он не мог.

– Бывает, – сказала она. – Не беспокойся. Я Сергея – помнишь его? – попрошу подвезти, хоть до полдороги. Ну или поймаю кого, если он не сможет.

– Только не этого вот, в костюме.

– Ладно, – улыбнулась Лариса. – Иди уже, а то оштрафуют. И меня тоже, кстати, мне еще обратно бежать!

– Купить чего-нибудь? – спросил Алексей.

– Да вроде бы все есть… – подумав, ответила она. – Хлеба я и сама куплю, за мясом в выходной сходим. Кстати, что на ужин будешь?

– Да без разницы. Хоть пельмени.

– Вот и купи, их как раз и нет, – засмеялась Лариса и встала, он тоже поднялся. – Серый, мне пора, правда. Я на другом лифте поеду, чтоб тебе спокойнее было, приду – позвоню. Ну дай, поцелую, пригнись!

Тот день он дорабатывал без огонька: ждал, когда Лариса отчитается, что благополучно водворилась на рабочем месте, потом – что Сергей подвез ее до подъезда. Еле дотерпел до конца рабочего дня, добрался до дома, забыв, разумеется, о пельменях, и тогда только успокоился.

– Серый, а что твоя девушка больше не приходит? – спросил неделю спустя Саша и немного смутился. – Поссорились?

– Нет, просто работы много, – ответил тот. – У них волнами, то густо, то пусто.

– О ней тот очкастый спрашивал, – вставил вдруг дядя Гена, и Алексея будто током ударило.

– Когда?..

– Ты выходной был. Зашел он, купил коробку патронов на крупную дичь, потом спросил, не у нас ли работает такая вот девушка, и Ларису описал. Я про тебя не стал говорить, – ответил тот. – Зашла и зашла, мало ли, зачем… Ты чего, Серый?

– Значит, он ее пасет, – выговорил тот. – Уже несколько дней… Дядя Гена, Саша, если заметите его, скажите мне, пожалуйста!

– Не вопрос, и охранникам скажу, у них записи с камер есть, так что рожу узнают, – кивнул тот. – А Ларису твою тем более. Ты что так разволновался? Думаешь, увести хочет?

– Я б увел, – вздохнул Саша, – да куда мне!

– Ее уведешь, пожалуй, – неожиданно фыркнул дядя Гена. – Такая сама кому хочешь голову откусит… А, Серый?

– Что? – не понял он.

– Да ничего… Кстати, тебя в штат взяли официально, ты в курсе?

Не дав переварить приятную новость, дядя Гена огорошил его повторно:

– А я в отпуск, так что вы с Сашкой вдвоем останетесь.

– Погодите, я еще не разобрался толком! – опешил Алексей.

– В этих своих интернетах почитаешь, если надо будет до тонкости дойти, – отрезал тот. – Что документы смотреть надо, ты сам знаешь. Старых знакомых поспрашивал, они ничего нового покупать не планируют, а расходники ты продашь. Случайные… Ну, удастся впарить какую-нибудь дорогую приблуду – молодец, нет – что ж поделаешь, если ты тут без году неделя. Короче, протянешь как-нибудь!

Алексей вздохнул и смирился.

Как ни странно, первые полторы недели без дяди Гены прошли вполне штатно: вала покупателей не было, а с остальным они с Сашей вполне справлялись, тем более, что постоянные клиенты сами прекрасно знали, что им нужно, ну и… Документы проверил, чек пробил, товар выдал, вот и все. Иногда заходили молодые люди с девушками, явно попонтоваться и блеснуть эрудицией перед дамами сердца, но минут через пять под немигающим взглядом Алексея предпочитали исчезнуть. Либо же это происходило после нескольких поправок относительно калибра и прочих ТТХ оружия.

Заходили и разбирающиеся в предмете люди, и вот им Алексей, если чего-то не знал, так прямо и говорил. Те понимающе кивали и часто соглашались подождать, пока вернется дядя Гена (заказы, вопросы и контакты Алексей тщательно записывал в его амбарную книгу, потому что компьютеров дядя Гена не то чтобы не признавал, но опасался). Ну или вместе с ним искали ответы в сети, порой устраивали мини-консилиумы с привлечением ни в чем не повинных людей, зашедших поинтересоваться совершенно другими вещами.

Домой он возвращался вымотанным – отвык общаться с людьми, – но кошки сразу очерчивали Алексея своими магическими кругами, словно снимали на себя, как статическое электричество, его усталость, потом он видел Ларису и думать о посторонних вещах уже не мог. Ну, кроме ужина.

– Звонил Смирнов, – сказала Лариса, подкладывая ему добавку. – Говорит, так ничего и не выяснили про этих собак. В овраге их нету. А Алина забрала заявление.

– С чего это она? – удивился Алексей.

– А я ей сказала, что подам встречный иск за клевету, потому как у меня все ходы записаны, меня и сосед видел, и продавцы… – улыбнулась девушка. – Она меня хорошо знает, так что решила не связываться. Мы еще потом по кофейку сообразили…

– Стоп! – поднял он руку. – Вы же поругались!

– Мы не ругались, – серьезно сказала Лариса. – Просто ты ей приглянулся, как я и говорила, она и решила попробовать… Но уж нет – я первая успела, а эта рыжая сама пусть ищет!

– А собака?

– А собака действительно на нее набросилась и порвала дубленку. Но я тут точно не замешана, – улыбнулась Лариса. – Да ну ее… Забрала и забрала. Ты сам как? Без дяди Гены?

– Кое-как, – вздохнул Алексей. – Иногда чувствую себя полным идиотом, когда клиент мне начинает рассказывать, чем одна модель отличается от другой.

– А ты не чувствуй, ты запоминай и проверяй потом, считай, что это бесплатная лекция, – преспокойно сказала она. – Серый, никто не может знать вообще всего, так что не парься. Кстати, а дядя Гена говорил, кажется, что ремонтом подрабатывает?

– Ну да, кому что-то заточить нужно правильным способом, кому-то приклад починить…

– Ну так и ты займись, у тебя руки нужным концом приставлены. Поучился бы у него, лишним точно не будет!

– Если он согласится конкурента себе воспитывать, почему нет, – улыбнулся он, не удержался, сгреб Ларису в охапку и потащил в комнату.

– Серый, иди ты… сперва в душ! – пыталась она отбиться. – От тебя черт знает чем несет, порохом или не знаю, что у вас там!

– Я потом схожу… – выговорил он. – Да не кусайся же ты!..

– Серый, – шепнул Саша, – гляди!

В магазин вошел тот самый, в костюме. Костюм, правда, был другой, но не узнать хозяина было сложно.

– Добрый день, чем я могу вам помочь? – заученно проговорил Саша.

– Спасибо, не нужно, я уже знаю, что хочу, – улыбнулся тот и подошел к стенду с охотничьими ружьями. Алексей как раз перебрался туда, на место дяди Гены. – Будьте добры, покажите вот ту…

– Конечно. Только, будьте добры, предъявите документы и охотничий билет, таковы правила, – ответил Алексей и быстро проглядел данные владельца. – Благодарю. Вам что-то рассказать об этой модели?

– Нет, спасибо, я в курсе характеристик, – сказал тот, – я хотел бы взять именно этот экземпляр. Знаете, – тут он неожиданно улыбнулся, – бывает так, хотел одну вещь, а влюбился в совершенно другую, которую и не рассчитывал покупать! Думал, ее уже забрали…

– Сезон охоты заканчивается, – вставил Саша. – Спрос упал. Но у нас скоро будут сезонные скидки, приходите, всегда рады!

– Вот именно, что сезон заканчивается, – ответил мужчина, взвесив ружье в руке. – Но, думаю, я еще успею… поохотиться. Вот только ружье пристреляю…

Алексей промолчал: его дело маленькое, если документы в порядке и деньги имеются, пусть хоть пушку покупает и на инопланетян с нею охотится.

Покупатель взял еще две коробки патронов, расплатился и спокойно ушел.

– Мутный какой-то тип, – сказал Саша, когда тот исчез из поля зрения.

– С чего ты так решил?

– Да не пойму. Вроде и прикинут хорошо, и кредитка крутая, а что-то не так. Ты же в тот раз тоже напрягся, помнишь?

Алексей кивнул. Если уж даже Саша почувствовал неладное, то с этим… как его… Ивановым Михаилом точно что-то не в порядке.

– У меня он тоже спрашивал про Ларису, – выдал вдруг Саша.

– Когда это? – негромко спросил Алексей.

– В тот же день. Дядь Гена его вежливо так отшил, а я потом пошел перекусить. И тут этот тип… Говорит, я вас в магазине видел, вы ту девушку знаете? Я говорю, нет, замечаю иногда, но тут многие примелькались, ходят мимо, заглядывают посмотреть… В основном из офисов рядом, тут же фуд-корт, обедать идут, ну и… – Саша взглянул на него и заторопился: – Честно, я не говорил, что Лариса твоя девушка! И имени не называл! Просто что видел ее, ну так мало ли, кого я видел?

– Да ничего, Сань, – устало сказал Алексей. – Что ты оправдываешься?

– А ты думаешь, он за Ларисой следит?

– Может, понравилась, вот и высматривает в обеденный перерыв. Познакомиться там, угостить кофе, ну и так далее, сам понимаешь…

– И ты ей запретил приходить?

– Саня, Ларисе нельзя запретить. Я попросил, – ответил Алексей. – Еще вопросы будут?

– Нет… – вздохнул тот. – Только на кой ты запрещал? Она б его послала лесом, да и все!

– Уверен? – приподнял бровь Алексей.

– Да, – печально ответил Саша. – Она только на тебя смотрит. Ну, как на мужика. Сам не видишь, что ли?

– Ты-то много видишь! – развеселился вдруг тот.

– Ну не только я. Дядь Гена сразу сказал – мог бы тут не околачиваться, не светит ему… эм… Добрый день, чем я могу вам помочь?

Он плелся домой нога за ногу, когда зажужжал мобильный – пришло сообщение от Ларисы: «Серый, шевели копытами, скучаю». Видимо сеть сбоила, потому что сообщению этому уже был час с лишком. Потом появилось второе: «Я выйду ненадолго, если оголодал – ужин на плите. Погладь кошек. Люблю тебя».

Его пробрал ледяной озноб. Она никогда не говорила о любви. Никогда. Что скучает без него – другое дело… Единственное, что походило на признание – это когда она сказала «хочу, чтобы ты был моим».

Тут бы ему взять с места в карьер, но Алексей заставил себя остановиться. Если что-то случилось – а судя по всему, случилось, – с запаленным дыханием он ничего не сделает. Чуть бы раньше вынуть мобильник из куртки и прочитать сообщение – можно было бы прихватить шокер из магазина. Но возвращаться было некогда… Ну, не впервой, усмехнулся Алексей и прибавил шагу.

Он не знал, почему думает, будто Ларисе что-то угрожает. Он просто вспомнил охотничье ружье и пошел на флажки. Испугать его такой ерундой было невозможно. Он нашел нужный след и тогда уже пустился во весь мах.

Чутье безошибочно вывело его в тот самый сквер, в котором он чуть не умер от кровопотери, как сказали полицейские.

Светлую куртку Ларисы он заметил издалека, благо луна сегодня светила ярко, но подходить не стал, залег за кустами.

– Эй, что за шутки? – спросила она, поворачиваясь. – Где вы? Где Серый?

– Я здесь, – был ответ, а следом клацнул взведенный курок. – А вот Серого нет. И больше не будет.

– Что вы сказали? – негромко переспросила Лариса.

– Серого больше нет, – повторил человек с ружьем.

– Как это печально… – протянула девушка и вдруг засмеялась.

«Она же меня чует!» – сообразил он и подобрался всем телом.

– Ну, нечего тянуть…

Выстрел раздался раньше, чем он успел свалить с ног человека с ружьем и, рыча от ярости, сперва растерзать его тело и только напоследок – перерезать глотку. А потом ринуться к Ларисе и взвыть от ужаса и горя…

– Ларис… Лариса!

Она молчала и не шевелилась, лежала навзничь, как упала, руки были раскнуты крестом. Крови он не видел. А вот темную дырочку на светлом пуховике – еще как. Луна светила, как сумасшедшая, при такой иллюминации хоть иголки в снегу собирай!

Девушка открыла глаза.

– Я знала, что ты здесь, – сказала она и погладила его по затылку, когда он сгреб ее в охапку и молча уткнулся окровавленным лицом в перепутанные волосы. – Лёшка, не души меня, больно же… Серый, не надо!

Он не ответил, просто поднял ее на руки и понес домой, оставляя за собой капли крови. Не своей – это уже хорошо. Это был след – уже хуже, но все поправимо. До рассвета времени еще порядочно, прибраться он успеет. Вряд ли кто-то обратил внимание на выстрел, тут частенько балуются петардами, да и глушители у машин, бывает, грохочут, как артиллерийские установки…

– Серый, не сходи с ума, я сама дойду! – Лариса больно дернула его за ухо, окончательно возвращая к реальности.

Алексей стоял на лестнице с девушкой на руках.

– Не брыкайся, – хрипло оветил он. – Два пролета осталось.

И, как нарочно, визгливо затявкала соседская собачонка, реагирующая на малейший шум, и тут же высунулась сама соседка, Валентина Пална, которую Алексей терпеть не мог за привычку совать нос в чужие дела. Пенсионерки из его дома хотя бы не лезли с советами, если не спросишь…

– Божечки! – ахнула она, отпихивая ногой болонку. – Что с вами?! Вы же в крови все! Хулиганы напали?! Надо срочно вызвать полицию!

– Тетя Валя, ничего страшного, никто ни на кого не нападал, – скороговоркой ответила Лариса, зажав нос. – Это я так навернулась неудачно… Куртку порвала, нос разбила, и буквально на ровном месте! Лёшка кинулся меня поднимать – а у меня кровища хлещет, все изгваздались… Вроде остановилась уже…

– Тебе в травмпункт надо, – авторитетно сказала соседка. – Вдруг сломала?

– Да что вы, просто сосуды у меня слабые, чуть заденешь – и готово. Сейчас холодный компресс сделаю, и все пройдет. А пуховик вот жалко, весь уляпала. И порвала вдобавок.

Собачонка, выскочившая было на лестничную площадку, чтобы облаять соседей как следует, принюхалась к Алексею, поджала хвост и пулей ринулась обратно в квартиру.

– Да, такое и химчистка не возьмет, – покачала головой Валентина Пална. – Но ты вот что, попробуй все же простирнуть, пока кровь не присохла, а потом уже в химчистку. Или еще можно…

– Я сейчас в стиралку это дело закину, – перебила Лариса. – Теть Валь, мы уж домой, ладно? А если не отстирается, я у вас спрошу, вы же много народных способов знаете!

– Идите, идите, – закивала та, закрывая дверь.

Алексей двинулся наверх.

– Пришли. Сейчас ключи найду…

Кошки взъерошились, почуяв, чем несет от Алексея.

– Серый, ты и эту куртку убил в хлам, – вздохнула Лариса, глядя как с его рукава медленно капает на пол. – Такое и вправду не отстираешь. Снимай аккуратно, а то весь пол заляпаешь… Мой-то пуховик еще и впрямь можно постирать и дырку зашить, для загорода сойдет.

– Лариса, – удивив самого себя спокойным тоном, произнес Алексей, – а тебя не смущает, что я стою перед тобой в пропитанной кровью куртке, а в сквере лежит труп? Я убийца. И я – не человек.

– Серый, – сказала она, – гляди.

Девушка растянула на руках свой пуховик, и Алексей увидел аккуратную дырочку на левой его стороне.

– Синяк будет, – сказала Лариса, заглянув в вырез свитерка. Потом вытащила подвеску на цепочке, блестящую свежей царапиной. – Не забыл?

– Это ведь…

– Ты сказал, что она разминулась с твоим сердцем. Счастливая пуля. Если б не она, я бы уже остывала, – она зажала подвеску в руке. – Он ведь целился именно в сердце.

– Это я продал ему ружье.

– Но пуля-то была у меня, – невозмутимо ответила Лариса.

– Ларис, кто он, что вообще творится?! – выпалил Алексей. – Хотя ладно, потом. Надо кровь вытереть и с куртками что-то сделать, это правда не отстирается…

– Кошки, – позвала Лариса, – подите приберите…

Алексей в полном остолбенении наблюдал, как полосатая с палевой выскакивают за приоткрытую дверь, на холод…

– Куртки кинь в стиралку, – попросила она. – Тетя Валя нас видела, так что не прикопаешься. Очень удачно она выскочила. Только тебе придется дать мне в нос…

– С ума сошла, что ли? – опомнился он.

– Шучу, – пресерьезно сказала Лариса. – Ладно, будем считать, что расквасила я нос несерьезно, так что… компресс, народные средства – и за ночь всё прошло. Ну или сосуд лопнул, как я тете Вале сказала.

– А труп? – повторил Алексей.

– Это догхантер, Серый. Знаешь о таких? Бродячих собак отстреливают, а у нас тут несколько происшествий было, наверняка слухи поползли. Вот он и решил выследить стаю на свою голову…

– Точно, – включился он в игру, – он сам сказал, что успеет еще поохотиться до окончания сезона, а сперва ружье пристреляет, вроде как пошутил. Наш консультант слышал, когда тот покупку оформлял.

– Вот и прекрасно, – сказала Лариса. – Серый, иди умойся, ты по уши в кровище. Сам-то цел?

– Да, – коротко сказал Алексей, и тут до него дошло.

Он когда-то давно, еще в прошлой жизни – и как раз в том самом сквере, – думал о Ларисе. О том, что ее только на руках бы и носить, только он не может и никогда уже не сможет этого сделать…

Сегодня он донес Ларису из сквера и поднялся с нею на руках на пятый этаж, и еще постоял, пока общались с соседкой, но не валялся на полу, воя в голос от адской боли в спине и ногах (случалось и такое) и пытаясь не сожрать всю упаковку обезболивающего разом. Он не ощущал даже тени усталости, и это почему-то пугало.

– Серый, иди мойся, – напомнила ему Лариса. – Иди, иди, я хоть чайник поставлю… Одежду сразу в стирку бросай. Я тебе сейчас принесу чистую.

– Сам возьму, – буркнул он.

– Нет уж! С тебя капает, так что нечего ковер пачкать, потом не отчистишь…

Алексей вспомнил пятно на ковре у себя в квартире и почему-то поежился. Правда, возражать не стал, отправился отмываться: в самом деле уделался по уши. По самые уши в горячей крови, от которой на морозе шел пар…

– Серый, ты решил свариться заживо? – поинтересовалась Лариса, привернув кран и протерев запотевшее зеркало. – Подвинься, хоть руки вымою, а то на кухне мыло закончилось, напомни купить, как в магазин пойдем… Серый?

– А? – опомнился он. – Извини, задумался. Как-то все это… странно.

– Лёшка, – серьезно сказала она, – это не странно. Давай, ополоснись и приходи. Поговорим о странностях, не в ванной же этим заниматься! Кстати, ты есть хочешь?

Алексей хотел было кивнуть, но вдруг вспомнил металлический привкус на языке, сглотнул и ничего не ответил.

– Я не намерена всю ночь слушать, как у тебя в животе от голода бурчит, – сказала Лариса, прекрасно поняв его гримасу. – Пойду сварганю что-нибудь на скорую руку. Ты не копайся тут, я тоже в душ хочу!

Он промолчал, потому что, во-первых, спорить с Ларисой было бесполезно, а во-вторых, хотелось смыть с себя эту дрянь… А одежду лучше выбросить, решил Алексей, вряд ли он когда-нибудь снова это наденет.

Ужинали в молчании. Алексей был уверен, что ему кусок в горло не полезет, однако быстро понял, что серьезно ошибался.

– После такого всегда жор нападает, – сказала Лариса, положив ему добавки. – И нет, Серый, тебя не разнесет даже при сидячей работе. Объяснить, почему?

– Я, кажется, догадываюсь.

– Ну тогда ешь и не гляди на меня своим фирменным взглядом! Кого другого пугай.

Он хотел спросить кое о чем, но решил подождать. Кошки под руку не лезли, сидели на подоконнике и смотрели за окно. Алексей, кстати, даже не понял, когда они успели вернуться. И что именно делали на улице в такой холод…

Так же молча перемыли посуду, потом поспорили, чья теперь очередь занимать ванную (Алексею все мерещился запах крови, а Лариса хотела совершить какую-то там дамскую процедуру – то ли косметику смыть, то ли кремом намазаться), но наконец утихомирились.

– Спрашивай, Серый, – сказала Лариса, угнездившись на своем необъятном диване. – Я вижу, тебя просто распирает.

Алексей помолчал.

– Ты кто, Ларис? – спросил он наконец. – И кто я теперь?

– А ты не понял разве? – ответила она вопросом на вопрос. – И нет, Серый, не спрашивай, откуда такие берутся. Я не знаю. Я такой родилась.

– А я…

– Я же сказала, хочу, чтобы ты был моим, – без тени улыбки ответила Лариса. – Только, Серый, была и в тебе склонность, уж не знаю, в чем именно – в характере или в самой сути твоей, но была. Иначе луна бы тебя не позвала. А ты бы за ней не пошел.

– А еще ты меня искусала… – пробормотал он.

– Через укус это не передается, – по-прежнему серьезно сказала девушка. – Припомни, когда ты начал меняться. Тогда я тебя еще не и пальцем не тронула!

– Ах вон оно что, – выговорил Алексей, – вот, значит, в чем было дело…

– Ты о чем?

– О матери. Помнишь, она испугалась? Я подумал, это она об отце, но, выходит…

– Вряд ли о нем, – Лариса погладила его по плечу. – Это другое. Недаром она так боится ложиться с краю, помнишь, медсестра сказала? И луны боится.

– Помню, – ответил Алексей. – И ты всегда отпихивала меня к стенке, пока мы… ну…

– Не переспали, – невозмутимо произнесла девушка. – Тебе было рано. Не из-за меня, просто – рано.

– Мог прийти серенький волчок? – попытался он пошутить, но по спине продрало ознобом.

– Да, – серьезно ответила Лариса. – Мог. Помнишь, я сказала тебе не шутить о том, чего ты не знаешь? Ну вот…

Алексей помолчал. Вообще-то, ему очень хотелось добровольно сдаться бригаде скорой психиатрической помощи, но что-то подсказывало – они не поверят.

– И что бы он сделал? – спросил Алексей почему-то шепотом.

– Вспомни мать, – был ответ. – Серый, это очень просто сделать в детстве или в ранней юности. Это как сон или игра… Взрослые так не могут, им нужно долго привыкать, как тебе, к примеру. И хорошо еще, если они вовремя поймут, что с ними творится, либо им кто-то подскажет, вот как я, – без ложной скромности дополнила Лариса. – А то ведь многие ведь по врачам идут или пить начинают, лишь бы ничего не видеть и не помнить…

– Понятно, – коротко сказал Алексей.

– А иногда бывает, что разбудить и выпустить волка они могут, а впустить обратно боятся. Он и бродит где-то рядом, неприкаянный, и рано или поздно обозлится и нападет… Думаю, это и случилось с твоей матерью.

– А кто же был чудовищем? – упрямо повторил он. – О котором она сказала?

– Откуда же мне знать? Может быть, и ты, когда вытворил в детстве что-нибудь… Кстати, тебя могли наказать, вот ты и затаился… Хотя кто мне рассказывал, как в детдоме дрался и кусался?

– Хм…

– А может, она просто разглядела тебя, Серый. Не тебя – человека, а… ты понял, – добавила Лариса. – И приняла за того, кто ходит возле края ее постели. Мы довольно похожи, знаешь ли. Как кошки, которые ночью серы.

Кошки переглянулись, перебрались на холодильник и свернулись в двойной клубок, как называла эту позу хозяйка. Так им было уютнее.

– Значит, тех пятерых – ты, – негромко произнес Алексей.

– Я, – без тени сожаления в голосе ответила девушка. – А что мне оставалось делать? Нечего мою добычу трогать…

– И Алину ты порвала?

– Да, – улыбнулась Лариса и повторила: – Пусть не зарится на мою добычу. И порвала я не ее, а только одежду, чтоб неповадно было.

– А она… знает о тебе?

– Откуда бы? Мы с ней близкими подругами не были. Хотя я и близкой бы не сказала.

Алексей помолчал. Все это с трудом укладывалось в голове.

– Этот тип – он кто? – спросил он наконец.

– Охотник, – ответила Лариса. – Вольный стрелок. Вульфхантер, если угодно. Сам понимаешь, если есть волки, должны быть и охотники, а то некоторым крышу срывает. Таких отстреливают ну или еще как-то обезвреживают, а то мало ли…

Алексей выдохнул с облегчением.

– То есть убивать кого-то волку необязательно?

– Не стоит, – серьезно сказала она, – если только жизнь окажется в опасности, вот как у нас с тобой. Но иногда чердак течет и у охотников. Насколько я поняла, он себя вообразил этаким чистильщиком и взялся за отстрел. Увидел тебя, столкнулся со мной и решил убить двоих одним махом…

Воцарилось молчания.

– Ларис, – сказал наконец Алексей, – но если ты права и я тоже таким родился, почему ж этого никто не замечал? Кроме матери?

– Серый, ты в постоянном стрессе жил. Сперва детдом. Потом техникум твой – к общаге привыкнуть надо, учеба, все дела… Армия – вообще молчу. Но сил у тебя на всё хватило и даже ранение тебя не доконало. Мы живучие.

Она помолчала, потом продолжила:

– Понимаешь, откуда у тебя силы брались? Только потом… – Лариса вздохнула, – потом ты залег в берлогу, и выпускать эту энегию тебе стало некуда. Теперь ясно, почему ты сходил с ума в своей квартире?

– Волк рвался наружу?

– Конечно. – Она помолчала. – Я спева просто подумала, что его надо успокоить, пока не вырвался и не натворил бед. Потом поняла, что ты даже не представляешь, что с тобой такое творится. А потом…

– Взяла в заложники, – мрачно ответил он. – Заманила и…

– Но не покинула, – отрезала Лариса. – Черта с два я тебя кому отдам!

– И что, мне так и сидеть на цепи? – спросил Алексей.

– Волка нельзя сажать на цепь. А немножко приручить можно, – сказала она и улыбнулась. – Но если посмотришь в лес, в смысле, на другую, я тебя так искусаю, что мало не покажется!

– Все бы тебе шуточки шутить, – буркнул он. – Ларис, а как он тебя выследил?

Девушка снова улыбнулась.

– Это не он меня выследил, – ответила она. – Это я его выманила. Мне, Серый, не нравится, когда меня преследуют. Я предпочитаю быть охотником, а не жертвой. Вот так. И телефон я ему дала сама, когда он меня закадрить пытался.

– Когда это? – нахмурился Алексей.

– Да в тот же день, помнишь, когда ты меня попросил не приходить? Я спустилась и подождала его у выхода, вроде бижутерию рассматривала. Он и подошел. Слово за слово, обменялись телефонами…

– Встречались? – холодно спросил он.

– Конечно. Нужно ведь мне было понять, что это за тип, – Лариса поудобнее устроилась у него под боком, – выяснить, как он напал на след… Надо же знакомым сообщить, чтобы остерегались.

– А мне – не надо?.. – начал было Алексей, но тут же осекся, сообразив, что о своей сущности еще сегодня и не подозревал, а следовательно, просто не поверил бы в такой рассказ. – Извини.

– Да ну, брось… К тому же я просто не успела, – виновато произнесла она. – Все думала, как бы лучше начать разговор. Ты ведь то психуешь, то в упор очевидного не видишь, решил бы, что я придуриваюсь… Ну а пока думала, позвонил мне этот тип и прямо заявил, мол, все о нас знает, так что лучше бы мне явиться по адресу, пока он не пристрелил одного лопоухого. Угадай, кого?

– И ты пошла? – не поверил своим ушам Алексей. – Нет, Ларис, ну я все-таки не щенок, чтобы какой-то цивил меня голыми руками взял, и не идиот, чтобы на подобное купиться! Конечно, скажи он, что ты у него в заложницах, дело другое, но проверить-то я мог! Позвонить тебе, а если что – хоть нашему участковому или твоему знакомому капитану!

– Цивил был с ружьем, – напомнила она. – Тем более, я тебе звонила, а ты не отзывался, на смски не отвечал… Я и подумала, что рано или поздно встретиться с ним придется, почему не сейчас?

– А в магазин ты позвонить не могла?

– У вас там занято постоянно было, – ответила Лариса, и Алексей хлопнул себя по лбу. Сам же полдня договаривался с поставщиками и уточнял ассортимент! Потом еще постоянных клиентов обзванивал, кто просил сообщить о поступлении чего-то определенного или оставлял заказ…

– И ты решила подставиться под пули?

– Ну, я не рассчитывала, что он сразу начнет стрелять. Обычно они любят поговорить.

– Обычно?..

– Серый, ты думаешь, он такой уникум? Их не меньше, чем нас. Просто кто-то предпочитает выпустить зверя, а кто-то его убивает. А потом начинает убивать чужих зверей, потому что у него вот тут, – она приложила ладонь к его груди, – пусто. Не знаю точно, что такими движет, зависть или ненависть, но, поверь, их достаточно. С другой стороны, кое-кого в самом деле нужно отстреливать.

– Хочешь сказать, есть нормальные охотники, а есть… одержимые? – припомнил он слово.

– Точно.

Алексей вдруг спохватился:

– Ларис, если он тебе звонил, так ведь у него номер остался! Проверят звонки и…

– Серый, ты будто детективы не читал, – фыркнула она. – Что ж я, совсем глупая, настоящие номера ему давать? Купила симку с рук, вот и все. Кстати, надо ее изничтожить, хорошо, что напомнил!

Алексей помолчал.

– А что теперь? – спросил он наконец.

– Не знаю, Серый, – серьезно сказала Лариса, заглядывая ему в лицо. – А разве что-то изменилось? Нет, правда?

– Сам не знаю, – негромко ответил он. – Вроде бы и ничего, только… Я все равно не верю.

Девушка промолчала, только погладила его по щеке.

– Давай спать, Серый, – произнесла она. – Утро вечера мудренее.

– Мне опять к стенке? – провокационно спросил Алексей.

– Зачем?

– А как же серенький волчок?

– Так он уже пришел, – улыбнулась Лариса. – Он здесь. Потуши свет, ладно?

Он привстал, дотянулся до выключателя, и комната погрузилась в полумрак: луна светила ярко, а жалюзи Лариса не закрывала. Впрочем, Алексей уже и сам привык засыпать при лунном свете, исчезла та тревога, что мучила его поначалу.

– Ларис, а ты сама… как? Ну… – он не нашел слов и замолчал.

– Да как-то… – она медленно водила пальцем по его плечу. – Я маленькой еще была, болела тяжело. Чем, до сих пор не знаю, диагноз так и не поставили. Варианты были – от лейкемии до каких-то вовсе экзотических болезней, словом, перспективы безрадостные… Родители со мной сидеть не могли, работали, в больнице долго тоже не держали, так что я у бабушки лежала. Вот она мне все и пела эту колыбельную… Что ты дергаешься?

– Ничего, – солгал Алексей. – А дальше что?

– Дальше… кошка меня спасла.

– Одна из этих? – он кивнул на улегшихся в ногах кошек.

– Нет, что ты. Бабушкина, их обеих давно в живых нет. Обыкновенная деревенская мурка… Ее гоняли – мол, заразы нанесет, а она все равно прошмыгивала в дом и устраивалась у меня под боком, мурлыкала. И смотрела куда-то… – Лариса помолчала. – Я тоже стала туда смотреть. И увидела его…

– Кого?

– Щенка. Смешного такого, лопоухого… – она снова умолкла. – Я уже не помню толком, как это было. Кажется, я стала звать его к себе – ну что он там сидит у двери, неприкаянный такой, явно голодный… Он, то есть, конечно, она подходила все ближе и ближе, а когда я однажды назло бабушке легла с краю… Словом, я больше не болела.

Алексей молчал, перебирая ее мягкие волосы.

– А твои кошки…

– Сразу поняли, кто ты такой, – улыбнулась Лариса. – Я все же сомневалась, но их не проведешь.

– Они разве не должны бояться?

– Кошки никому ничего не должны, – ответила она и, протянув руку, поймала за шкирку полосатую. – Эта вот… Я ее нашла в подъезде. Помнишь, там под почтовыми ящиками коробка для бумажек стоит? Вот в ней… Достаю квитанции, слышу писк из этой коробки… Какая-то сволочь сунула котенка в пакет, завязала и выбросила. Ну я и забрала, думала, пристрою, только она сама пристроилась!

Полосатая кошка мяукнула, прошлась по хозяйке, задравши хвост, и угнездилась на подлокотнике.

– А эту, – указала Лариса на палевую красавицу, – я украла.

– Как?

– Да просто. Она жила у одной моей знакомой с предыдущей работы. Я как-то пришла к ней в гости на день рождения, пошла руки вымыть – а под ванной эта красотка сидит. Я спросила, мол, что так? Хозяйка сказала – злющая, на гостей бросается, на хозяев тоже, вот и запирают ее… Ну, я подождала, пока все перепьются, взяла кошку подмышку и ушла… – Лариса улыбнулась. – Хозяйка потом ругалась, мол, кто-то дверь оставил открытой, вот кошка и улизнула в подъезд.

– У тебя какая-то патологическая страсть воровать животных. Что кошку, что Джека…

– А ты полагаешь, им стало хуже?

– Нет, – ответил Алексей. – И мне хуже не стало. Я… Ларис, я даже не знаю, что это, почему, и… не знаю, как сказать!

– Ну и не говори. Я будто сама не вижу, что ты хромать почти перестал, – серьезно сказала она. – Всё пройдет, Серый. Ты только не бойся… И давай спать, я отключаюсь…

Он обнял ее обеими руками, прижал к себе крепко-крепко, почувствовал, как Лариса обнимает его за шею, и уснул.

– Серый, вставай, – тормошила его Лариса, – ну просыпайся же! Идем скорее!

– Куда идем, зачем идем? – он помотал головой, чтобы проснуться. – Что стряслось?

– Ничего, просто… Пойдем, Серый, тебе пора! Пора, мой хороший…

Глаза ее мерцали золотом в лунном свете.

«Пора? Ну что ж, – подумал он, натягивая джинсы, – это был не самый плохой год. Да что там, это был лучший год в моей жизни! Как там было в книжке? Ушел в края вечной охоты? Вот и я уйду, раз настало время. Но я все-таки успел урвать клочок счастья…»

– Я готов, – сказал он, натянув куртку.

– Пойдем, – Лариса потянула его за собой. – Не спи на ходу, Серый, луна уже высоко!

– Погоди, а зачем нам в мою квартиру? – попытался он притормозить, но ничего не вышло.

– Потом объясню, – сказала девушка. – Времени мало, идем скорей!

Квартира встретила уже знакомым жутким запахом, который сочился, казалось, изо всех щелей, и Лариса уткнулась лицом в его плечо.

– Иди вперед, – сдавленно сказала она. – Я не могу, Лёш… Иди скорее! Я буду ждать тебя за дверью.

Он недоуменно покосился на нее, но шагнул вперед, хотя от запаха уже слезились глаза. Странно, квартиранты не упоминали ни о чем подобном…

Алексей осмотрелся в комнате – ничего не изменилось, разве что обои поклеены стараниями постояльцев. Правда, те старательно обошли несуществующий шкаф, и теперь на фоне простеньких обоев в цветочек белые облупившиеся дверцы выглядели вовсе уж фантастически. Особенно потому, что на них падал лунный свет, прихотливо отразившийся от стеклянной дверцы шкафа.

Что там? Стена?

«И откроются двери, – вспомнил вдруг Алексей, – для того, кто умел верить… Во что верить? В то, что я еще жив? Что я могу существовать, не думая каждую минуту, как бы

так повернуться, чтобы не сдохнуть от боли? Что со мной девушка, которая приняла меня калекой, а теперь… Во что?..»

– Лариса, – шепотом произнес он. – На самом деле это всё творится не со мной. Я сошел с ума. Это вообще не я. Да и пускай… без тебя я бы умер. И умру, если ты меня оставишь. Я верю только в это…

Белые створки качнулись на скрипучих петлях.

Дверь отворилась.

Снег в лесу еще не сошел, но на полянах уже появились проталины, и запах мокрой земли щекотал ноздри. И подснежники, заметил он, уже появились подснежники, значит, весна уже на носу…

Его беглянка стояла напротив. Только теперь никуда она не убегала, наоборот, сама подошла ближе, ткнула носом, прижалась головой к могучей шее.

«Мы будем вечно вдвоем», – припомнил он фразу из какой-то другой жизни.

В янтарных глазах отражалась луна.

«Не пожалев ни на миг ни о чем», – мелькнуло в голове, и мир рассыпался яркими искрами…

– Серый, не толкайся, я упаду, – сонно сказала Лариса ему в ухо, и Алексей замер.

– А почему мы здесь? – шепотом спросил он.

– А где нам быть? – недоуменно ответила она, приоткрыв один глаз.

– Ты же меня разбудила и потащила ко мне домой. И там опять тот запах стоял… – Алексей помощился.

– Лёш, ты как с вечера отключился, так и сопишь себе, – серьезно сказала Лариса. – Тебе приснилось, наверно. Ты говорил во сне, но с тобой такое часто бывает, я не прислушивалась. Неприятное что-то увидел?

– Наоборот… – сказал он. – Только страшно было, когда двери открылись. Я, помню, боялся, что там окажется глухая стена…

– А что увидел? – любопытно спросила девушка, заглянув ему в лицо.

– Лес, – ответил Алексей. – Весенний лес, уже подснежники показались. И… ну ладно, это неважно. А еще тот мерзкий запах выдуло ветром, сразу, вот это я хорошо помню.

– Вот и отлично, – Лариса зевнула и снова прижалась к нему.

– А ты что видела? – спросил он после паузы.

– Калитку. У бабушки на участке была задняя калитка, она выходила на пожарный пруд. Мы его так и называли – Прудка… – она вздохнула. – Курице по колено, но какая-никакая вода. По весне там шашлыки жарили в лесочке, летом купались… плескались, вернее, он высыхал здорово. Одну меня туда не пускали, потому что и в луже захлебнуться можно, а еще там крапива росла с тебя высотой… А тогда я увидела, что задвижка не закрыта и калитка приотворена. Пошла туда… и вышла.

– Значит, у тебя была крапива. А у меня – стена. Только запах-то этот причем?

– Не знаю. Я тоже чуяла запах, – Лариса повернулась поудобнее. – Только не такой, как у тебя. Больничный. Ну, ты представляешь – дезинфекция, лекарства… А там, за калиткой его не было. Пахло, как обычно летом – вода стоячая, цветы всякие, скошенная трава…

Алексей помолчал. Потом предположил неуклюже:

– Может, это… ну… как выход из клетки? У тебя была болезнь, у меня тоже, только…

Он осекся.

– Ну, говори, – потормошила его девушка. – Что ты там надумал?

– Ты сказала, что болела непонятно, чем. И, наверно, всю оставшуюся жизнь провела бы в больнице или дома, но с этими вот… лекарствами. И умерла бы в больнице, – медленно выговорил Алексей. – А я должен был умереть в своей конуре. Я один на свете, хватиться меня некому. И труп нашли бы только по этому вот запаху. Когда соседям стало бы невмоготу…

– Похоже на то, – сказала Лариса после паузы. – Я никогда толком над этим не задумывалась. Почему калитка, почему этот твой несуществующий шкаф? Почему не входная дверь, наконец?

– Может, потому что она входная, а нужен выход? – попытался он пошутить.

– Может быть… Причем иногда самый нелепый. У одной знакомой это был люк в подвал, – вздохнула Лариса. – Что толку гадать?

– Ларис, – сказал он, помолчав, – ты тогда про собаку свою рассказывала, ну, когда я в больнице валялся. И говорила, что ненавидишь этот запах из-за того случая… Ведь не только поэтому, да?

– Конечно. Я тогда в ветеринарке… – она вздохнула. – В общем, как будто вернулась в раннее детство, и это было ужасно. Я боялась оттуда не выйти… Всё, спи, Серый, а то выгоню в другую комнату! Мне на работу завтра, вообще-то…

– Мне тоже, – буркнул он и обнял ее покрепче. – И я раньше встаю.

– Угу…

Алексей так и не уснул больше. Следил за тем, как перемещается квадрат лунного света по стенам и потолку, а там уж начало светать, нужно было подниматься.

– Ларис, утро уже, – шепнул он. – Я пойду чайник поставлю.

– Ага… – сонно ответила она и зарылась в подушки. – Еще минуточку…

Алексей успел побриться и приготовить немудреный завтрак, а Лариса только-только протащилась в ванную.

– Что ты никак не проснешься? – спросил он, пододвигая ей кофейник.

– А ты мне дал поспать? – ответила она вопросом на вопрос и душераздирающе зевнула. – Еще к родителям тащиться после работы…

– Ты же по выходным ездишь, – нахмурился Алексей.

– Ну да… Просто вчера мама позвонила, я тебе забыла сказать. Просила приехать. Что-то они с Лерой – это невестка – не поделили, в общем, требуется миротворческий десант… – Лариса запустила зубы в бутерброд. – Отпрошусь пораньше и скатаюсь. Может, там и заночую.

– Позвони только, – попросил он.

– Конечно, – улыбнулась девушка. – А как погода наладится, поедем вместе. Я лес по весне люблю: клещей и комаров еще нет, а здорово так! И березовый сок. Ты любишь березовый сок?

– Только без мякоти, – фыркнул Алексей.

– Юморист… Осенью тоже хорошо: клещей и комаров уже нет, зато есть грибы. И вообще красиво… – Лариса допила кофе и заметно взбодрилась. – И зимой. А летом мне не очень там нравится. Я тебе еще наши елочки покажу, помнишь, рассказывала?

– Помню, – улыбнулся он. – Я хотел на них посмотреть. Только, Ларис, умоляю, без знакомства с твоей родней!

– Почему это?

– Потому это, – мрачно сказал Алексей. – Твоей матушке я уже по нраву не пришелся, ну да и ладно, мне что? А вот тебе мозги вынесут…

– Да пускай, – легкомысленно ответила она. – Я уже большая девочка.

В дверь требовательно позвонили.

– Хочешь, я угадаю, кто это? – спросила Лариса.

– Я не угадаю, я наверняка скажу, что это наш стойкий участковый, – ответил Алексей и поднялся.

– Почему это ты так уверен?

– Чую, – без тени улыбки ответил он, – как и ты. Форма пахнет своеобразно, оружие при нем, а еще одеколон у него такой, что вместо дихлофоса использовать можно.

– Точно, – улыбнулась Лариса. – Открывай уже, что он мучается…

На пороге в самом деле обнаружился Смирнов.

– Доброе утро! – встретила его Лариса. – Что, опять кого-нибудь покусали?

– Хуже, – вздохнул тот и прошел на кухню после приглашающего жеста Алексея. Лариса тут же подсунула ему чашку кофе и вазочку с печеньем. – Да я на службе…

– А это не водка и не взятка, – фыркнула она. – Что случилось-то?

– Да вот… – вздохнул Смирнов и все-таки взял чашку. – Вкусный, спасибо… Короче, опять человека загрызли. Там, в скверике, где на вас напали… Хожу вот по квартирам, выясняю, не слышал ли кто-нибудь чего-нибудь.

– Ларис, а ты говорила вроде бы, что раньше в сквере бродячие собаки жили? – спросил Алексей. – Ну, которые в кучах листвы ночевали?

– Да, были такие, но их давно нет, – ответила она. – Если только другая стая появилась… Может, та же самая, что собак из оврага выжила. Какие-то совсем отмороженные звери! И следов, как обычно, нет?

– Нету, – тяжело вздохнул Смирнов. – Снег подтаявший, грязь, каша сплошная. Ну и кровищи море. Так вы ничего не слышали? У вас же окна на сквер выходят…

– Нет, – покачала головой Лариса. – Мы вчера поругались. Ну как поругались… Поспорили. Лёшка и ушел в ночь, он такой…

– Ларис, может, не надо о личном, а? – включился он в игру.

– Да ладно тебе, мы же помирились… Словом, – продолжила девушка, – он ушел, я за ним, думала, заодно хлеба куплю. Ну и навернулась в темноте – пуховик порвала и нос умудрилась разбить. Кстати, кому насчет фонарей-то жаловаться?

– Я уже сообщил в диспетчерскую, – сообщил Смирнов, – а они обещали передать там куда-то, но, похоже, не передали. Придется самому сходить… Так что дальше-то?

– Да ничего. Иду домой, ругаюсь, из носа кровь хлещет, а тут меня как раз Серый нагоняет. С батоном наперевес, – на ходу придумала Лариса. – Это он вроде как не дверью сгоряча хлопнул, а пошел проветриться и в магазин заглянул.

– Ларис!..

– Перестань, – отмахнулась она и повернулась к Смирнову. – Ну он увидел, на что я похожа, схватил в охапку и потащил домой. Валентина Пална со второго этажа еще выглянула, у нее собачка залаяла на шум. Ну и все, дальше мы уже только лечили мой нос, стирали барахло, мирились… а потом спать легли.

– Ясно… – вздохнул участковый и пригорюнился. – Опять никто ничего не видел и не слышал. Кстати! А выстрела не слышали?

– Выстрела? – искренне удивился Алексей. – Вы же сказали, что его загрызли!

– Ну да. Только при нем ружье было, и гильзу стреляную нашли. В кого-то он выпалил, может, в ту самую собаку?

– Серый, – Лариса подергала его за рукав, – а помнишь, ты говорил, в вашем магазине недавно кто-то ружье покупал? А ты ему сказал, что сезон заканчивается?

– Было такое, – кивнул он. – Но мое-то дело маленькое. Документы в порядке, охотничий билет есть, разрешение есть, а что он там дальше с этим ружьем делать будет, меня уже не касается.

– Интресненько! – оживился Смирнов. – А имя не помните?

– Не-а, – ответил Алексей. – Простое какое-то. Но можно посмотреть, он кредиткой платил, так что в отчетности должно быть. Но я не умею, это надо дядю Гену ждать.

– Ничего-ничего, – заверил участковый. – А он не говорил, зачем покупает оружие? Или, может, у вас к концу сезона скидки или там распродажа?

– Мы же не обувью торгуем, – улыбнулся тот. – И я не спрашиваю, зачем. Посоветовать могу, если человек колеблется, что брать под определенную задачу, это да, но не более того. А если он сам знает, какая модель ему нужна, так ради бога, пусть берет.

– Похоже, он решил бродячих псов пострелять, – сделал вывод Смирнов, и Лариса ухмыльнулась. – Только они, похоже, опаснее волков оказались!

– Волки осторожные и к людям просто так не лезут, – сказала она. – А собаки людей не боятся, выстрелов тоже – в городе грохота предостаточно, они привычные. Знаете, как в деревнях стаи одичавших собак не любят? Они хуже волков!

– Да, видно, поохотился на свою голову, – кивнул чуть воспрянувший духом участковый. – Ладно, спасибо за кофе, пойду дальше по квартирам…

– Всего доброго, – улыбнулсь Лариса, закрыла за ним дверь и выдохнула. – Как тебе, Серый?

– И здорова же ты врать, – ответил он. – Я это давно заметил. Лариса, мы на работу-то не опоздаем? Мне рядом, а тебе еще ехать!

– А я ж на машине сегодня… ой, хотя ее еще греть сколько, – спохватилась она, быстро допила остывший кофе и ринулась одеваться. – Кошек накорми! Я убежала!

– Позвони! – крикнул вслед Алексей. Лариса вихрем ворвалась на кухню, поцеловала его куда-то в подбородок и улетучилась.

Он улыбнулся, неторопливо домыл посуду, положил кошкам корм и отправился на работу. Об убитом Иванове Алексей даже не думал: пришить ему что-то по этому делу было просто нереально. Главное, чтобы ни Саша, ни дядя Гена не упоминали о Ларисе, если дело дойдет до расспросов, вернее, о том, что погибший ею интересовался. Впрочем, болтать зазря они вряд ли станут…

– Лёша! – окликнула его Елена Матвеевна, когда он завернул по пути в магазин – вчера было не до готовки, так хоть колбасы на перекус взять, а то в фуд-корте дороговато обедать. – Ты что-то совсем запропал!

– Доброе утро, – сказал он, – да вот… На квартиру желающих пока нет, а мне что там делать? Кстати, запах-то?..

– Пропал, Лёша, совсем пропал, – покивала старушка. – Ну так еще недели две назад крыс поморили, еще немного попахивало, а тут раз – и ничего. Видно, сильная химия!

– Да, главное, чтобы собаки с кошками не потравились, – серьезно ответил Алексей. – Извините, Елена Матвеевна, на работу опаздываю…

– Беги-беги, конечно! – кивнула она и вдруг осеклась. – Лёшенька, а ты же… ты… как так…

– Я побежал, – улыбнулся он. – Не то правда опоздаю!

Алексей еще увидел отражение соседки в стекле двери – та потрясенно качала головой и мелко крестила его вслед. Спохватившись, Елена Матвеевна крикнула:

– Лёша, а Жорка квартиру-то продал!

Он не сходу сообразил, что речь идет о так называемом профессоре Тарнопольском, просто кивнул в ответ и запрыгнул в подошедший автобус. Можно было и пешком пройтись, но под мокрым снегом с дождем разгуливать как-то не хотелось.

На работу Алексей поспел аккурат к открытию – Саша только-только отключил сигнализацию и отпер двери.

– Извини, припоздал, – выдохнул он, скидывая куртку и начиная открывать витрины.

– Да ладно, с утра все равно никого, – махнул рукой Саша. – Ты чего такой взъерошенный?

– Опаздывал, пришлось поднажать, – улыбнулся Алексей. – Еле догнал автобус.

– Серый, а ты же… – тот осекся. – Извини, но ты ж здорово хромаешь…

– Подлечился – перестал, – пожал плечами Алексей. – Дело житейское.

Может, Саша ему и не поверил, но с вопросами больше не приставал.

Торговля сегодня не шла, и, посоветовавшись, они решили закрыться пораньше: что толку торчать за прилавком, если даже праздные зеваки не заглядывают? Дядя Гена бы осудил, но все еще не вернулся из отпуска, поэтому заговорщики закрыли и опечатали витрины, опустили металлические жалюзи, заперли двери и включили сигнализацию.

Алексей еще прошелся по торговому центру – присматривал что-нибудь симпатичное в подарок Ларисе. Увы, цены кусались, даже несчастный шарфик (красивый был оттенок, как раз к ее синему весеннему пальто!) стоил запредельно дорого. Алексей подумал, плюнул и купил этот злосчастный шарф. Не дороже денег, подумал он, а Лариса обрадуется, она любит эти дамские финтифлюшки…

Лариса позвонила, когда он шел домой.

– Серый, тут натурально кино и немцы, – сказала она со вздохом. – Все против всех. Мама против Леры, Лера против мамы, брат пытается соблюдать нейтралитет, папа против всех – его достали. Так что, скорее всего, я ночую тут… Не скучай! Или приезжай, а?

– Зачем? Вам там недостаточно весело? Или ты хочешь отвлечь огонь на себя? Ну и меня заодно? – засмеялся Алексей. Помолчал и добавил: – Я бы приехал, только не знаю, куда.

– Ну вот, такой план сорвался! – хихикнула Лариса. – Ладно, я их угомоню. Погладь от меня кошек, ага? Все, я пойду, а то они опять завелись на ровном месте…

– Удачи, – искренне пожелал он и сунул мобильник в карман.

Кошки выразили неудовольствие – Лариса обычно приходила раньше и кормила их вовремя, – однако, наевшись, смилостивились и полезли Алексею на колени. Он не возражал – включил старый фильм, с удовольствием смотрел его под горячий чай и кошачье мурчание… и вздрогнул от неожиданности, когда зазвонил городской телефон. Чертыхнувшись, он спихнул кошек на диван, поставил фильм на паузу и пошел за трубкой. Нет бы сразу рядом положить!

– Лара, привет! – раздался в трубке мужской голос, стоило ответить на звонок. – Я…

– Ларисы нет дома, – флегматично сказал Алексей. – Ей что-нибудь передать?

– А вы кто такой? – резко спросил незнакомец.

– А вы? – резонно поинтересовался Алексей.

– Я ее друг, – обтекаемо ответил тот. – Так, послушайте, вы, я жду ответа!

– Ждите, – фыркнул Алексей и отключился. Подумал и убрал звук на минимум – пусть хоть обзвонится. Лариса и на мобильный может позвонить.

Забавно, но у него даже мысли не возникло приревновать и кинуться выяснять, что это может быть за тип да чего ему надо. Лариса была как ее кошки – бродила сама по себе, делала, что хотела, отвечала за тех, кого приручила, а дальше – хоть трава не расти…

Кошки молча согласились и снова стеклись к Алексею: палевая улеглась на грудь, полосатая на колени. Они уже приняли его в свою стаю и даже позволяли некоторые вольности, хотя поначалу сторонились протянутой руки.

Фильм закончился, и под финальные титры Алексей лениво размышлял – посмотреть еще что-нибудь или лечь спать. Рановато по его меркам, еще и полуночи нет, но если включить другой фильм, то раньше двух, а то и трех он не ляжет, а если завалиться прямо сейчас, то придется просто пялиться в потолок… Тут он вспомнил, что есть такая штука, как сериалы – одной серии как раз хватит на часок, и стал выбирать что-нибудь в меру затягивающее. А то было уже раз – решил глянуть один эпизод, потом второй, а очнулся в пять утра. Хорошо еще, тогда он не работал и мог отоспаться днем, а то заснул бы на ходу…

Кошки вдруг насторожились, и тут же грянул дверной звонок.

– Кого черти принесли на ночь глядя? – пробормотал Алексей, вставая. Палевая даже не подумала пошевелиться, пришлось нести ее с собой. Полосатая побежала следом.

Хорошо, если это участковый или сосед, а… А, собственно, кто еще может прийти? У Ларисы свои ключи, вдобавок она отзвонилась и сказала, что уже однозначно ночует у родителей. Собственно, на этом настоял Алексей – она-то рвалась за руль, но он настоятельно попросил потерпеть до утра. На ее «жигуленке» ночью на трассу выезжать было бы страшно даже ему.

В дверной глазок никого видно не было. Звонок, однако, надрывался. Судя по всему, человек за дверью знал, как встать, чтобы его нельзя было рассмотреть.

Алексей пожал плечами и отпер замок. Чувства опасности не возникало, кошки не ерошились, стало быть, опасаться пока нечего.

– Вы кто? – спросил мужчина, державший руку на кнопке звонка.

– А вы? – поинтересовался Алексей, узнав голос недавно звонившего человека. Палевая кошка зашипела и начала мести хвостом – было щекотно, и Алексей спустил ее на пол.

– Вам какое дело?

– А вам? – Алексей подождал, пожал плечами и добавил: – Ну, раз сказать нечего, то доброй ночи. Я уже спать собрался.

Незнакомец перевел взгляд на его изуродованный свежими шрамами бок и исполосованные ноги (по случаю отсутствия Ларисы Алексей щеголял в одних трусах, чего при ней себе никогда не позволял), и отступил на шаг.

– А Лариса… – произнес он.

– Ее нет дома. Звоните на мобильный, если вам что-то срочно понадобилось, – терпеливо ответил Алексей. – Или завтра зайдите, как она приедет. А мне на работу вставать, так что… Спокойной ночи.

Он захлопнул дверь, провернул ключ в замке и вернулся в комнату. Смотреть уже ничего не хотелось, читать тоже, так что Алексей выключил свет и улегся, раздвинув кошек, чтобы не придавить ненароком.

«Интересно, кто это? – подумал он. – А, завтра спрошу…»

Следующий день выдался на удивление славным: с утра позвонила Лариса и сказала, что домой заезжать не будет, застряла в пробке и опаздывает на работу. Ну и отлично, добавила она, можно будет поехать домой вместе.

Вышел из отпуска дядя Гена, просмотрел свой гроссбух, одобрительно хлопнул Алексея по плечу и плотно сел на телефон – обзванивать заказчиков.

Позвонил адвокат, сказал, что дело с квартирой сдвинулось с мертвой точки, и хотя волокиты будет еще много, отчаиваться не нужно. Впрочем, та квартира интересовала Алексея меньше всего. Ну, пока Лариса его не выгнала…

Написал Влад, передал привет от Гришина и деликатно поинтересовался, все ли в порядке. Тут можно было честно ответить, что да, в порядке. Алексей черкнул еще пару слов, подумал и удалил. Нечего загадывать, подумал он. Да и нечестно это.

Ну а к вечеру объявилась Лариса – впорхнула в магазин, в котором будто дополнительные лампы зажглись, одарила всех улыбкой и попросила:

– Дядь Ген… Лёшка вторую неделю без выходных, будьте человеком!

Саша сделал вид, будто ничего не слышит, а недавно они с Алексеем не слиняли до закрытия.

– Ну иди, иди, – ворчливо сказал тот. – Я пока еще погляжу, что вы тут наторговали… Саш, повесь табличку, что учет у нас!

Судя по всему, после отпуска дяде Гене работать тоже не хотелось.

– Ларис, прекрати, люди же смотрят! – выдохнул он, отцепив от себя девушку.

– Пусть смотрят и завидуют, – ответила она и снова его поцеловала. – Серый, я тебя меньше суток не видела, а соскучилась до смерти!

– И я… Ты родню-то помирила?

– А как же, – улыбнулась Лариса. – Да там ничего такого не было, ерунда. Весеннее обострение, бывает. Все уже помирились, поцеловались… да пригнись ты, не прыгать же мне? Короче, все хорошо… И, Серый, тебя все-таки желают видеть.

– Я не хочу, – сразу сказал он.

– Боишься, заставят жениться? – лукаво спросила она.

– Нет. Я… Ларис, это чужие люди. То есть тебе они не чужие, родные, а для меня… – Алексей осекся, не найдя слов. – Не надо, пожалуйста. Нет, если тебе это важно, я приеду познакомиться, но…

– Лёшка… – Лариса помолчала, потом решительно сказала: – Не переживай. Не хочешь – я тебя силком не потащу. Ты мой, а остальные обойдутся!

– Ну ладно… – вздохнул он. – Ларис, это… я подыскал пару вакансий. Ну, кроме магазина, инструктором в пейнтбольный клуб, еще кое-куда – у дяди Гены знакомства есть, поможет устроиться… Как думаешь, стоит попробовать? Раз я теперь не только вприхромку могу передвигаться…

– Серый, ты что, сам за себя решить не в состоянии? – серьезно спросила она.

– В состоянии, – ответил он. – Но я же не один. Вдруг тебе это не понравится?

– Если не понравится, я так и скажу. Ты меня не знаешь, что ли?

Они как раз спустились на подземную стоянку, и Лариса полезла в сумочку за ключами от машины. Ее синий «жигуленок» выглядел изгоем в ряду ухоженных, сытых на вид, блестящих иномарок, и Алексей невольно пожалел старую и смирную рабочую лошадку. С другой стороны, лошадка эта была куда как крепка, пусть и не слишком быстроходна!

– Нет, не знаю, – сказал он. – Ты все время разная.

– Да брось ты… Хочешь, садись за руль!

– Я права не взял, – ответил он.

– Ладно, – вздохнула Лариса, – тут ехать всего ничего. Но с тебя тогда ужин.

– Без проблем, – улыбнулся он. – У меня все готово, только разогреть надо.

– За что тебя люблю, так это за обстоятельность, – серьезно ответила она и вырулила с парковки. – Но не только. Ты чудо, Серый! Как хорошо, что ты нашелся…

Лариса повернула голову, и Алексей сердито сказал:

– На дорогу смотри.

Спросить, кто вчера явился без приглашения, он попросту забыл – очень хотелось поскорее добраться до дома и расслабиться. В машине он всегда был настороже и, отвлекись Лариса, успел бы перехватить руль или дернуть ручник, но это утомляло.

– А еще ты никогда не говоришь мне под руку, это дорогого стоит, – сказала вдруг она, проскочив на желтый. – Хотя вожу я не очень аккуратно, правда же?

– Есть немного, – невольно улыбнулся Алексей. – Но если я буду делать замечания, лучше от этого не станет. Так что зря воздух сотрясать?

– Я и говорю – чудо, а не человек, – серьезно произнесла Лариса, лихо свернула во двор и резко затормозила у подъезда. – Вылезай и руководи, а то я опять во что-нибудь задом въеду…

– Дай, лучше я сам запаркуюсь, – тяжело вздохнул Алексей. – Быстрее будет.

– Не вопрос! – она выскочила из машины. – Я тогда домой, ужин греть!

Он посмотрел ей вслед, перебрался на водительское сиденье и лихо загнал «жигули» в узкий просвет между двумя джипами – только-только хватило места приоткрыть дверцу и выбраться наружу.

– Вот так, – сказал Алексей пожилой машине, похлопал ее по теплому капоту и направился домой, подбрасывая на ладони ключи.

– Серый, – услышал он на следующий день в трубке, – ты там сильно занят?

– Не особенно, разговаривать могу, – Алексей взглянул на торговый зал. Покупатель был один-единственный, да и тот уже полчаса как с дядей Геной языками зацепился, хотя зашел «только прицениться».

– Можешь чуточку пораньше отпроситься и меня на машине встретить? – попросила Лариса.

– Я могу, но… Ларис, что стряслось? – встревоженно произнес он.

– Да ничего, что ты сразу… Просто мне надо пальму вывезти!

– Какую пальму?! – опешил Алексей.

– Обычную пальму… У нас тут соседний офис переезжает, у них шикарное растение, а им начальство не разрешило забрать… Я и выпросила, давно такую хочу, но они дорогущие, – пояснила Лариса. – Мы с девчонками эту кадку волоком оттащили к нашему кабинету, но теперь тут в коридоре вообще не развернуться, вот. А до дома я это дерево не донесу… Приедешь?

– Ларис, ну зачем тебе пальма-то? – страдальчески спросил он, вспомнив буйно цветущие на всех подоконниках цикламены, фиалки и еще какую-то растительность, в которой не разбирался, но которую очень любила Лариса. – Куда ты ее поставишь?

– А я уже придумала! – весело ответила девушка. – Мы телевизор на стену повесим, там есть специальные крепления… Только я сама не умею сверлить, ты раньше не мог, а теперь вот присобачим, как надо. Тумбочку переставим к окну, у меня как раз под герани подставки нет, а пальму задвинем в угол!

– Ладно, – вздохнул он, зная, что переубедить Ларису ему не под силу. Ну хочется ей пальму – пусть будет пальма, ему-то что? Вернее, ему тащить кадку с растением наверх, но не самой же Ларисе это делать?

– Ну если не поместится, на лестничной клетке поставим у окошка, – просительно произнесла Лариса. – Жалко! Тут ее держать негде, выкинут. Я пробовала договориться, чтоб до завтра оставили, но нет, ремонт на этаже, мешается она…

– Да перестань ты меня уговаривать! – невольно улыбнулся Алексей. – Приеду и заберу тебя с деревом вместе. Меня пропустят?

– Я попрошу охранников, чтобы пустили, – пообещала она. – В общем, я тебя жду!

Он отключился и просительно взглянул на дядю Гену, как раз распрощавшегося с клиентом (тот ушел, обремененный несколькими покупками, хотя вроде бы ничего брать не собирался).

– Твоя?

– Ага, – вздохнул Алексей. – Просит забрать ее с работы. Это мне сперва за машиной надо сходить, потом доехать…

– Да иди, иди, – махнул рукой дядя Гена. – Тебе отгулы полагаются, так что можешь пораньше уйти.

– Спасибо, – сказал он. – Я, если что, всегда могу пораньше прийти или задержаться, вы же знаете.

– Ага. А ты вот спрашивал насчет вакансии инструктора, – вспомнил дядя Гена, почесав седой ежик. – Еще актуально?

– Еще как!

– А, тогда пиши телефон, я тут звякнул кое-кому, хотят на тебя посмотреть. У них людей не хватает, – пояснил он. – А ты внушительный такой, да и смыслишь в нашем деле. Только, сразу скажу, платят не так чтоб много…

– Ничего, я не привередливый, – серьезно ответил Алексей. – Там немного, здесь… Жить-то на что-то надо.

– Ага, особенно если жена вроде твоей, – хмыкнул тот.

– Лариса мне не жена.

– Это ненадолго, – тоном умудренного годами старца ответил дядя Гена. – Такая если вцепится, черта с два ты от нее уйдешь! А?

– Не уйду, – честно подтвердил Алексей. – Даже если гнать будет поганой метлой. Не смогу.

– Вот то-то и оно… – протянул тот. – Иных-то выгоняют, так они потом всю жизнь под дверью скулят…

– О чем это вы?

– Да так, – отмахнулся тот, увидев знакомого клиента. – О, Николай Степаныч, давненько вас видно не было! За чем пожаловали?

Дождавшись вечера, Алексей распрощался с коллегами, быстро добрался до дома, раскочегарил машину и отправился к офису Ларисы. Разумеется, влип в пробку – самый час пик, как нарочно, – и позвонил сказать, что задерживается.

– Ничего, Серый! – весело ответила она. – Я уговорила рабочих, которые ремонт делают, они пальму вниз стащили, я тут вот в холле и стою с ней в обнимку. Охранник поможет ее вынести и в машину затолкать, а вот как мы будем на лестнице корячиться…

– По ступенечке, потихонечку, – фыркнул он. – Как-нибудь да поднимем! Так, вроде просвет появился, жди. Скоро буду.

Возле большого здания, в котором арендовали офисы десятки фирм, крупных и не очень, приткнуть машину было крайне сложно, поэтому Алексей решил встать прямо перед воротами, загрузить клятую пальму и быстро отъехать. Авось за десять минут ничего фатального не случится, а если попадется кто-то нервный и торопливый, то достаточно будет одной ларисиной улыбки, чтобы конфликт сошел на нет. Главное, чтобы это не оказался ее шеф.

Правда, его опередили: какая-то внушительного вида иномарка встала так, что начисто перегородила проезд. По счастью, тут же освободилось место возле тротуара, и Алексей воткнул «жигули» в этот просвет, пусть и пришлось залезть на бордюр.

Лариса болтала на крыльце с охранником, пальма стояла рядом. Алексей выбрался из машины, удостоверился, что никто случайно не подрихтует и без того ободранный багажник, и неторопливо двинулся к Ларисе.

Из нахальной иномарки тем временем вышел рослый мужчина, извлек с заднего сиденья роскошный букет и направился ко входу в здание. Что-то в нем было знакомое, и Алексей насторожился. Тут, возле дороги, мешанина запахов, в особенности бензинового выхлопа, не позволяла определить точно, но, кажется, этого человека он уже встречал. Точно, встречал, понял Алексей, когда тот повернулся, пропуская грузовичок, привезший питьевую воду в офисы. Позавчера именно этот холеный красавчик заявился к Ларисе домой, а теперь вот притащился с букетом.

Лариса не любила цветы в срезке, она об этом сказала, когда Алексей впервые наскреб наличности на красивую розу. Выбирать цветы он не умел, так что роза на второй день свесила увядший цветок, даже не распустившись толком, а Лариса, видя его огорчение, объяснила, как обрабатывают растения перед продажей. И присовокупила – уж лучше малюсенький, но живой кактус, чем такая вот мумия. Алексей хотел было обидеться, потом подумал: девушке тоже не очень приятно получить в подарок букет, который назавтра придется выбрасывать. А кактусы тоже цветут, вон, на подоконнике…

Грузовичок встал так, что крыльца с позиции Алексея видно не было, зато он все прекрасно слышал, вот и притормозил немного.

– Эй, не поможешь? – окликнули его из кузова. – Придержи, будь другом!

– Давай, – откликнулся Алексей и подхватил упаковку. – А ты что один-то ворочаешь?

– Напарник заболел, – пояснил водитель и грузчик в одном лице, спрыгнув наземь. – Спасибо, друг. Внутрь вон пусть охрана помогает затаскивать, я ж не железный! Ты тут работаешь, нет?

Алексей только улыбнулся.

– Нет, – сказал он. – За своей девушкой приехал.

– А… ну ты это, извини, – стушевался тот, молодой еще паренек. – Я думал, ты тут того-этого…

– На подсобных работах? – помог Алексей. – Брось, мне не трудно.

– Ну, выручил… Куришь?

– Нет, спасибо. Пойду, а то мне прилетит по башке… – он кивнул на Ларису. – Кстати, мы сейчас во-он ту пальму грузить будем, не пособишь?

– Без проблем, – откликнулся парнишка. – Я Костя.

– Алексей.

– Ага… Ща докурю, сдам груз и помогу вам, – кивнул Костя, пожав ему руку.

– Заметано.

Он направился к крыльцу: незнакомец с букетом уже подходил к Ларисе, а та увидела Алексея и заулыбалась. Он замедлил шаг: интересно было, чем обернется эта встреча.

– Здравствуй, – сказал мужчина. – Узнаёшь?

– Конечно, я еще из ума не выжила, – фыркнула Лариса. Охранник явно приготовился к бесплатному шоу. – Привет, Миша. А зачем ты приехал?

– Ты сказала, что я тебе не подхожу, – ответил он. – А теперь? Ты была права, стоило взяться за себя, и всё получилось! Вон машина, квартира у меня есть, должность хорошая…

– Ты так ничего и не понял, Мишка, – сказала она с жалостью. – Причем тут твоя машина, должность? Зачем они мне? А ты три года убил понапрасну.

– Лара, но ты же сказала, что я ничего из себя не предствляю, и я все это время…

– Миш, машина и прикид ничего не значат, – серьезно сказала она. – Правда.

– Я…

Договорить он не успел.

– Серый, где тебя носит? – воскликнула она и повисла у Алексея на шее.

– Я давно тут, – невозмутимо ответил тот, подержав Ларису на весу. – Запарковаться никак не мог. Какой-то придурок поставил машину у самых ворот, так что я твою таратайку во-он там приткнул.

Тут Алексей посмотрел на пальму повнимательнее и присвистнул. Лариса сделала жалобные глаза.

– Я помогу, Серый! Вдвоем дотащим, а? – просительно сказала она.

– Да я вон нашел помощника, – ответил он и указал на водителя грузовичка. Тот махнул, мол, дай докурить. Алексей кивнул в ответ. – В машину затолкаем. Ну а дома по лестнице… потихоньку занесем.

Михаил молча смотрел на них. Алексей сравнил себя с ним и невольно улыбнулся: рядом со стильно одетым парнем на иномарке он сильно проигрывал. Куртка, пусть и новая, но самая дешевая из ассортимента родного магазина, джинсы чистые, но вытертые, берцы раздолбанные. Сам… Физиономия кирпича просит, вот и всё. Впрочем, Алексей знал, что как его ни наряди, он все равно будет выглядеть потрепанным. Разве что в форме он смотрелся нормально, но не станешь же каждый день ее носить…

– Этот мужик позавчера звонил и приходил, но я забыл тебе сказать… – негромко произнес он, с трудом оторвав от себя Ларису. – Кто это?

– Бывший, – коротко ответила она. – Ну что, пойдем?

– Костя! – позвал Алексей. – Поможешь?

– Ага, обещал же! – тот выкинул окурок в урну и подошел ближе. – Вот етить-колотить… Бери с той стороны. Готов? Пошли!

– Лариса, – безнадежно окликнул Михаил. – Цветы возьми хотя бы…

– Нет, спасибо, – ответила она. – У меня уже есть цветочек!

– Пальмочка! – пропыхтел Костя. – Осторожно, Лёха, заноси левее… ага. Блин, как вы хотите эту хреновину в «жигули» запихивать?! Может, на крышу привяжем?

– Был бы багажник, привязали бы, – вздохнул Алексей. – Давай в салон. Переднее сиденье откинем, положим наискось. Я за руль, а Лариса пусть сидит позади в обнимку с этим деревом и листья держит, чтоб не поломались.

– Ну, по идее, влезет, – оценил Костя и, помогая затаскивать растение в машину, тихо спросил: – Слушай, как ты с такой девчонкой познакомился, а? Она же этот, «белый воротничок», сразу видно, а ты явно работяга вроде меня…

– Да соседи мы, – усмехнулся Алексей и пристегнул пальму ремнем безопасности. Потом уточнил: – Были соседями. Так вышло.

– Круто, – не без зависти сказал тот и отряхнул руки. – Мне, что ли, тоже к соседкам присмотреться? А то познакомишься с кем, вроде все ничего, так они как узнают, что у меня образования только техникум да стройбат, сразу кривятся…

– У меня тоже только техникум, – утешил Алексей. – И армия. Только у тебя шансов больше, ты моложе… лет на пять, наверно? И здоровый, а я инвалид.

– Что-то не похоже… – пробормотал Костя. – Ладно, извини… Я не подумал чего-то, это ж необязательно снаружи видно, да?

– Именно, – серьезно ответил он. – Спасибо, что помог.

– Ну так и ты мне помог. Бывай… Но как вы это дерево выволакивать будете, ума не приложу! – фыркнул Костя и побежал к своему грузовичку – ему уже недовольно сигналили, чтобы освободил проезд.

«Как-как, – подумал Алексей, – вытащим уж!»

– Лёшка, извини, я не рассчитала, – весело сказала Лариса, пытаясь поделить заднее сиденье с разлапистыми листьями. – Мне почему-то казалось, что машина чуточку побольше…

– Перестань, – отмахнулся он, помолчал, потом все же не выдержал: – Ларис, я помню, что ты не рассказываешь о бывших, но… Что он вдруг нарисовался?

– Откуда я знаю? Может, решил, что новая тачка и охапка роз вернут ему мою благосклонность? – пафосно произнесла она и засмеялась. – Да ну его, забудь.

– Да ну-то да ну, только он не отстает, – сказал Алексей, глянув в зеркало заднего вида.

– Ну и прекрасно, поможет пальму выгрузить. Серый… ты только не говори, что приревновал!

– А если так?

– Если так, я тебя укушу, – серьезно ответила она. – Больно. Чтобы не сочинял всякие глупости. Кстати, подумай о том, что кошки Мишку терпеть не могли. Палевая уж на что ласковая, а и то его покусала. Полосатая так нарочно караулила, чтоб напасть…

– То-то он так удивился, когда я дверь открыл! У меня палевая на руках была, – пояснил Алексей.

– Ну вот, видишь, – сказала Лариса. – Тебя они сразу приняли в стаю, помнишь?

– Помню, – улыбнулся он, сворачивая во двор. Иномарка вроде бы отстала. – Выбирайся. Будем думать, как твое дерево вытаскивать. Кстати, у тебя трос есть?

– Предлагаешь затащить ее через окно?

– Нет, хочу листья связать, чтоб не цеплялись, – пояснил Алексей.

– Есть какая-то веревка! – воодушевилась Лариса. – Сейчас я вылезу и найду… Вот!

Обмотав пальму веревкой, они кое-как выволокли растение на тротуар и посмотрели сперва на него, потом друг на друга.

– Ну давай ее в подъезде оставим, что ли? – сказала Лариса, понурившись. – Извини, Серый, я не подумала, что на пятый этаж без лифта это волочить будет слишком тяжело. Спускать – одно дело, а наверх… Ой, погоди, я сейчас дворников найду, они помогут!

– Ларис, я сам, – спокойно ответил он. – Только дверь мне придержи, неудобно задницей ее подпирать. Ну и смотри, чтоб я макушку твоей пальме не обломал… Или погоди минуту, я придумаю, чем дверь подпереть, чтобы не захлопывалась, ты тогда крону страховать будешь.

Рядом, мягко урча мотором, остановилась уже знакомая машина – Михаил нагнал их. Алексей, наконец, рассмотрел его толком: приятный на вид мужчина, вроде бы его ровесник либо чуть постарше. Одет с иголочки, ухожен, словом, мечта среднестатистической девушки… Только вот Лариса к ним не относилась.

– Лариса… – позвал он. – Ну хотя бы выслушать меня ты можешь?

– Я занята, – отмахнулась она. – Миш, ну ведь мы все давно выяснили! Найди себе девушку и успокойся! Что, на мне белый свет клином сошелся, что ли?

– А если так? – безнадежно произнес тот, и Алексей на мгновение ощутил жалость к нему.

– Миш, я ничего не могу поделать, – серьезно ответила Лариса. – Я люблю другого. Вот этого.

– Но…

– Миша, да пойми ж ты, наконец! Тачка и деньги не имеют никакого значения, ну не нужны они мне! И букеты твои не нужны, и подарки, ты просто не мой человек…

– А этот, значит, твой?

– Да. Мой. И наплевать, что у него нету иномарки и он не директор чего-то там… Уезжай, Миш. И не появляйся больше, не надо. Я к тебе все равно не вернусь, – негромко сказала Лариса, а Алексей поймал взгляд Михаила.

Зверь внутри насторожился и едва заметно ощетилился. Алексей краем глаза заметил свое отражение в боковом зеркале «жигулей» и удивился – у него были серые с прозеленью глаза, а сейчас они горели янтарем. Как у Ларисы.

– Я… – начал тот, но тут же осекся. – Ладно… Значит, я все делал зря?

– Я тебя об этом не просила, – пожала плечами Лариса. – Ты сам решил, теперь не жалуйся… Не переживай, Миш. Ты еще встретишь свою девушку, но ко мне больше не приезжай. Не надо. Не поможет.

Он махнул рукой, сел в машину и стартовал с места. Букет вылетел из окошка и распластался на проезжей части – алые лепестки рассыпались в луже, неприятно похожие на капли крови.

Алексей выдохнул – шерсть на загривке улеглась.

– Ты чего, Серый?

– Подумал, как бы себя повел в такой ситуации, – честно ответил он.

– И как? – с интересом спросила она.

– Взял бы тебя в охапку, засунул в машину… ну или в квартиру бы унес, кусайся, не кусайся, – сказал Алексей. – Это, конечно, теперь… А прежде – остался бы скулить у порога.

– Лучше пальму в охапку схвати, – посоветовала Лариса. – Давай хоть в подъезд ее затащим, а то замерзнет… О! Да сегодня вечер встреч!

– Здрасьте, – сказал участковый Смирнов.

– Только не говорите, что кого-то снова покусали, – буркнул Алексей, ворочая кадку.

– Не, я по другому вопросу, – махнул тот рукой, – подростки хулиганили. Слушайте, давайте, я вам помогу, вы ж надорветесь! Вы с того краю беритесь, а я снизу придержу…

– Дверь держу! – крикнула Лариса. – Заносите!

С грехом пополам Алексей с участковым все-таки затащили пальму в квартиру, пристроили в уголке и заодно прикрутили крепление для телевизора на стену. И повесили его. И переставили освободившуюся тумбочку к окну.

Пальма выглядела помятой и неприкаянной, но немного взбодрилась, когда Лариса обрызгала ее из пульверизатора и щедро полила.

– Так и не нашли собак? – спросила она, силком усадив Смирнова за стол и поставив перед ним тарелку. Он отнекивался, но от Ларисы еще никто не уходил.

– Не-а, – ответил тот. – Как сквозь землю провалились. Никто не видел, не слышал… Откуда они могли прибежать, ума не приложу!

– Главное, чтобы больше жертв не было, – произнесла Лариса и подложила ему добавки.

– Ну да… Спасибо, – вздохнул Смирнов, расправившись со своей порцией, и встал. – Пойду, у меня еще дел полно. Сейчас все как раз с работы вернутся, хоть застану кой-кого!

– Удачи, – серьезно сказал Алексей, проводив участкового до дверей. – За помощь спасибо. Один бы я дольше корячился.

– Да ладно, много с меня той помощи… Вы ж сильнее намного. – Смирнов помялся и спросил: – Вы не курите?

– Нет, – мотнул головой Алексей, – но если это вы в смысле поговорить, то ничего против не имею. Идем на лестницу. Ларис, я сейчас!

На лестничной клетке Смирнов закурил и понуро посмотрел на Алексея. Тот молчал, ожидая развития событий.

– Ничего не получается, – пожаловался наконец участковый. – Я думал, буду людям помогать, то-сё… глупо, да?

– Почему?

– А никто не хочет, чтобы им помогали. Или не верит, будто я правда могу хоть что-то сделать. Ходил вот по участку, знакомился – встречают хуже, чем маньяка какого-то, – сказал он. – Обидно. Вот вы с подругой нормально меня встретили, а так обычно через дверь разговаривают, хорошо, если в прихожую пустят… Жалобы пишут, а поговорить о конфликте – не, куда там…

– Да не переживайте вы, – серьезно произнес Алексей. – Вы же недавно на этом участке, верно? Ну так познакомьтесь со старушками, с Еленой Матвеевной из моего подъезда, например, с ее приятельницами. Они дамы солидные, не скандальные, но сплетни любят, так что вы всегда будете в курсе, кто что натворил, у кого муж запил, кого жена сковородкой огрела и за что.

– Попробую, вдруг получится? – вздохнул Смирнов. – Еще и девушка меня пилит, мол, выбрал профессию, постовые и то больше зарабатывают…

– Слушай… ничего, что на «ты»? Ты Дима, да? Так вот, Дим… – Алексей помолчал. – Нет, не знаю, как сказать. Я с Ларисой познакомился, когда еще не мог сам нагнуться, чтоб шнурки завязать. Я инвалид, Дима. Нищий инвалид.

– Да брось ты! – выпалил тот.

– Справку показать? Работы не было, только пенсия. Спасибо, жилье свое, но и с ним история мутная… Я уже подыхал, если честно, когда с Ларисой встретился.

– По тебе не скажешь, – произнес Смирнов. – Извини, если что… Мне показалось, это ты в вашем семействе главный.

Алексей от неожиданности поперхнулся и долго кашлял.

– Ну ты сказал! – выдавил он наконец. – Главный… в семействе… Это Лариса меня вытащила. Не посмотрела, что я безработный, увечный и на лицо чуть симпатичнее обезьяны.

– Ты к чему клонишь? – Смирнов закурил вторую сигарету.

– Сам думай, – ответил Алексей. – Я сейчас за прилавком стою. Попробую инструктором подработать. Больших денег мне не видать, но…

– Не пилит, да?

– Никогда, – честно сказал он. – Я сам себя больше пилю. Лариса больше получает. Это ее квартира, с моей пока ясности нет… Но она меня никогда моей нищетой не попрекала.

– А думаешь, кому-нибудь приглянется скромный участковый? – негромко спросил Смирнов.

– Почему нет? Я, правда, не понимаю, что у женщин в голове творится, но, знаешь, мы с тобой не вовсе негодные экземпляры, – хмыкнул Алексей. – Ты это… помнишь девушку, которую собака порвала?

– Ага.

– Пообщайся с ней, что ли? Вдруг выгорит? И у старушек наших внучки в наличии, найдешь кого-нибудь…

– Не-не, на кой мне такое счастье… – ответил Смирнов серьезно. – Просто на улице я знакомиться не умею, в этом интернете тоже. Ну и встречаться особо некогда… Мне вот нравится одна девушка, кассирша тут в магазине неподалеку. А я и не знаю, как к ней подойти… Может, видел, черненькая такая?

– Сабина, что ли?

– Ну вроде…

– Просто возьми и подойди, – сказал Алексей. Он знал, что продавщица осталась работать в том же магазинчике, сменившем вывеску. – Не укусит же она тебя! Извини, я пойду, там еще мебель двигать…

– Ага, бывай… – участковый улыбнулся. – Удачи!

– И тебе! – ответил он и легко взбежал вверх по лестнице.

– Серый… Серый, просыпайся, – тормошила его Лариса. – Ну хватит спать!

– Ларис, отстань, выходной же… – Алексей приоткрыл один глаз. Листья воспрянувшей духом пальмы отбрасывали замысловатые тени на светлые обои.

– Да. И ты обещал поехать со мной за город!

– Точно, – он сел и встряхнулся. – Извини, не сообразил. Так, Ларис, не приставай, иначе мы точно никуда не поедем!

– Я немножко, – улыбнулась она. – Серый, я не могу от тебя отстать. Ты такой…

– Какой?

– Ну… такой! – развела Лариса руками. – Вставай, я чаю заварю. Заскочим на минутку к родителям, а потом в лес, погоду обещали хорошую.

– А без родителей никак? – мрачно спросил Алексей.

– Лёш, на минутку, правда, – серьезно сказала она. – Никаких застолий, ничего подобного, клянусь. Ну пойми, они ведь за меня переживают…

– Я понимаю, – сказал он и нашарил джинсы. Отучить его бросать штаны на пол Лариса так и не смогла. – Я поведу, ладно?

– Конечно.

По счастью, все обошлось. Матушка Ларисы уже знала Алексея, поэтому только сухо поздоровалась. Отец пожал руку, спросил, где служил, да и занялся своим делом (в пресловутом сарайчике, разумеется). Брат с супругой тоже оказались сдержанными, а вот дети налетели сразу и чуть не повалили…

– Ты не говорила, что у тебя столько племянников! – сказал Алексей, отбив первую атаку.

– А наших тут только двое, остальные соседские, – засмеялась она. – А, нет, вон еще Ташка с Джеком бегут!

Джек налетел на них с разбегу, кинулся лизать руки, скуля от избытка чувств, потом брякнулся наземь, извиваясь всем телом и подставляя брюхо…

– Ну ты хороший, хороший! – смеясь, говорила Лариса. – Перестань!

Джек, как показалось Алексею, сделался вдвое больше (скорее всего, за счет отмытой шерсти) и выглядел абсолютно счастливым, а его маленькая хозяйка – копия Ларисы – только что верхом на нем не ездила.

– Пойдем, – сказала Лариса, кое-как отбившись от собаки и племянницы. – Пойдем, Серый!

– Ларис, а Ташка…

– Очень похоже, что тоже… как мы, – серьезно ответила она. – Собаки это чуют, да и кошки… Ты же сам заметил, правда? Джек тебя сразу вожаком признал, а я… ну, я девочка, меня трогать нельзя! И к Ташке прилип…

– Ясно. Ей сколько лет-то?

– Будет восемь. Я слежу, Серый, чтобы не прозевать. Чтоб не вышло, как с твоей матерью.

Он молча кивнул.

В лесу еще не везде сошел снег, а вот подснежники и еще какие-то цветы, названий которых он не знал, уже распустились. И запах – головокружительный запах мокрой земли, прошлогодних листьев, сквозь которые уже пробивалась трава, тающего снега и незнакомых цветов…

– Не сходи с ума… Серый!

Он стоял напротив подруги. Янтарные глаза, серая шерсть, знакомая улыбка…

Не надо никуда бежать. Она здесь.

«Я тебя люблю, – сказал он без слов. Человеком этого сделать не мог – боялся. – Я сделаю все, что захочешь, только не бросай меня!»

«Ты глупый, Серый… – читалось в ее глазах. – Я не смогу тебя бросить. Я тебя люблю каким угодно. Не уходи, вместе мы со всем справимся!»

«Не уйду, хоть поганой метлой гони. Буду жить у тебя под дверью, встречать и провожать…»

– Притормози у магазина, – попросила Лариса. – Кошкам еды куплю, забыла совсем…

– Ага.

Они не говорили о том, что было в лесу. Молчали всю дорогу, только радио бубнило почти неслышно.

Обсуждать что-то было ни к чему. Хотелось домой – на диван, под пальму, и чтобы кошки пришли и заняли все свободное пространство, пушистые и теплые…

– Я бегом, – сказала Лариса и выскочила из машины.

Алексей тоже вышел, увидел сквозь стеклянные двери, как она хватает корзину и идет за кормом. И еще – как на кассе участковый Смирнов просит какие-то сигареты, а Сабина разводит руками, мол, нет таких, и он берет другие. Краснеет и спрашивает о чем-то, а Сабина хихикает и кивает…

– Смирнов склеил кассиршу, – доложила Лариса, кинув пакет на заднее сиденье и хлопнув дверцей. – Ты что смеешься, Серый?

– Да ничего, просто это я ему посоветовал… Ларис, я за рулем все-таки!

– Ну так притормози!

«Если я не перепутал… если правильно понял, почему изменился запах, – Алексей с трудом оторвался от её губ. – Никто и никогда, хоть лаской, хоть таской меня от нее не прогонит. Я всё сделаю, лишь бы…»

– Серый, – негромко сказала Лариса, притронувшись к его щеке. – Я тебя люблю.

– Я тебя люблю, – эхом отозвался он. – Мы будем вечно вдвоем?

– Конечно, – ответила она. – Не пожалев ни на миг ни о чем…

Алексей улыбнулся и поставил машину почти у самого подъезда.

– Пойдем домой? – спросил он.

– Да, – Лариса посмотрела на него в упор. – Только, Лёш, вдвоем ли, нет ли…

– Я даже мечтать о таком не мог, – серьезно сказал Алексей. Хотел добавить что-то еще, но осекся: слова были ни к чему.

«Я тебя люблю», – одними глазами сказал он.

«Я люблю тебя», – ответила Лариса.

И этого было вполне достаточно.

В тексте использованы строки из стихотворений А.Вознесенского, Л.Козловой, С.Капутикян, В.Бутусова, Е.Войнаровской и О.Пулатовой, также неполная цитата из книги М.Семёновой.