Мне показалось, будто князь Даккор стал намного охотнее общаться со мной. Прежде он попросту не замечал меня, разве что время от времени интересовался, как я усваиваю всевозможные науки. Теперь же князь лично устраивал мне настоящие экзамены и часто беседовал со мной на самые разные темы, тратя на это немало времени. Я старалась не разочаровывать его, и, по-моему, он казался вполне удовлетворенным моими успехами. Вот только было непонятно, почему же раньше он не уделял мне столько времени? Возможно, считал еще слишком маленькой и неразумной? О чем говорить с такой, разве что о вышивании! Или причина была иной?

Спрашивать я не хотела, я ведь была послушной воспитанницей, а лишние вопросы – ненужные подозрения. Я полагала, что и так сумею разузнать, что потребуется, не привлекая к себе лишнего внимания. И верно: тут слово, там другое, и картина становилась все яснее.

Так бывает, когда в долине стоит настолько густой туман, что едва-едва различишь верхушки скал, а потом вдруг подует свежий ветерок. Сперва легкий, порывистый, он уносит прочь серые клочья, а когда задует в полную силу, то можно разглядеть все до мелочей… Мой ветер пока был совсем слабым, но я надеялась, что он еще разгуляется!

Ну а Райгор все реже и реже появлялся дома. Отец теперь отправлял его к сопредельным правителям вместо себя, должно быть, чтобы сын как следует выучился тому, что придется делать, когда настанет его черед править. С возложенными на него обязанностями Райгор справлялся отлично, а что виделись мы нечасто, оно и к лучшему.

Так прошел почти целый год. Ничего не изменилось, только князь Даккор внезапно охладел к нашим с ним долгим беседам и все чаще теперь запирался в своем кабинете, не выходя оттуда сутками. Мне казалось, он с большим нетерпением ждет возвращения сына – князь справлялся о том, не вернулся ли Райгор, по несколько раз на дню.

По счастью, тот вернулся и в самом деле довольно скоро, и почти сразу же по замку разлетелся слух – князь тяжело болен. Райгор ходил чернее тучи, а личные княжьи слуги молчали, словно воды в рот набрали. Я несколько раз пыталась повидать князя, но всякий раз мне было отказано в приеме. В конце концов я перестала и пытаться, здраво рассудив – если ему угодно будет увидеть меня, он за мной пришлет.

Но время шло, князь не показывался из своих покоев, и ходили слухи, что осталось ему недолго. Делами заправлял теперь Райгор, как-то разом повзрослевший, и, хоть было ему непросто, жизнь в замке шла своим чередом. Больше он уж не уезжал надолго, но это меня мало тревожило: Райгору было не до навязанной невесты, и славно!

Теперь мне удавалось и побыть наедине с собой, и побродить по замку и службам: моя толстушка Мадита нашла себе ухажера и призналась как-то, чуть не плача, что это едва ли не последний ее шанс выйти замуж. Я чуть было не сказала, что такую крепкую и полнотелую девицу в наших краях любой бы без раздумий взял за себя, но смолчала. Мадита считала себя вовсе не симпатичной и говаривала порой, когда думала, что я не слышу: мол, вот подобралась парочка, будто нарочно искали: хозяйка – жердь белобрысая, а служанка – колобок чернявый! Заяви я, что она очень даже хороша собой, Мадита решила б, что я над ней насмехаюсь…

Так или иначе, но я делала все, чтобы помочь ей устроить личное счастье: отпускала хоть на весь день, хоть на всю ночь, лишь бы в комнатах было прибрано. Одеться и причесаться я могла и сама, а на стол подавал теперь пожилой слуга, которому не было дела до того, с каким таким поручением я отослала свою служанку.

Теперь я умела выбраться из господских покоев и проникнуть на задний двор. Собаки уже знали меня и даже позволяли гладить щенят, лошади помнили, что я приношу им угощение… Особенно полюбил меня один немолодой уже конь необычной масти: светлогривый, гнедой с проседью, с боками и крупом в мелких светлых пятнах – будто серебряные монеты по бархату рассыпали! Для него я всегда приберегала яблоко или кусок хлеба.

– Это когда-то любимый княжеский выездной был, – сказал мне конюх. – И то, масть редкая. Сколько ни пускали к кобылам – не родятся такие жеребята! Обычные, гнедые, серые в яблоко или сивые – сколько угодно, а чтоб гнедой в серебряное пятнышко – такого никто не упомнит…

– Теперь уж князю не до конных прогулок, – сказала я.

– Угу. Этот вот чует что-то, волнуется. – Конюх осторожно погладил коня, а тот сделал вид, что сейчас ка-ак цапнет наглеца за руку! – Не иначе скоро… Лошади с собаками всегда знают, когда с хозяином неладно.

Я кивнула и тоже потрепала жеребца по длинной челке.

– У вас, госпожа, не в обиду будет сказано, волосы как его грива, – сказал вдруг конюх, – и масть та же, и густота, и, похоже, такие же жесткие. Не трогал, врать не стану, но, сдается мне, вам бы лошадиный гребень пригодился, вот, держите, новехонький!

Надо же, подумала я тогда, первый комплимент в этом замке я услышала на конюшне… А гребень взяла и поблагодарила. Негоже не брать подарок, преподнесенный от души.

Уже у себя в комнате, глянув в зеркало, я с удивлением поняла, что конюх-то прав! Волосы мои по-прежнему напоминали сноп соломы, только старой, перезимовавшей, вымороженной до тускло-серебристого цвета… Но ведь рано мне еще седеть!

Что Мадита ничего не заметила, понятно: не до того ей сейчас. Вдобавок погода стоит пасмурная и при дневном-то свете ничего толком не разглядишь, а уж при свечах и подавно. Я частенько жалела о светильниках из Сайтора, при которых и в лютую непогоду было светло, как днем: без них мы бы там в кротов превратились!

– Вот так дела, – сказала я своему отражению, как говорила уже не первый год, а оно будто бы едва заметно кивнуло, так играли тени. – Спросить бы хоть у дядюшки Раве, что это такое и почему приключилось?

Но написать старому рыцарю я не могла: не с кем было отправить послание. Здешние быстрокрылые меня не понимали, а людям я доверить свое письмо не могла. Да и, правду сказать, дядюшка Раве грамоте не слишком разумел, еще как разобрал бы написанное мною…

* * *

– Госпожа Альена! – Мадита настойчиво теребила меня за плечо. – Госпожа Альена, вставать пора!

– Угу, – пробормотала я, натягивая одеяло на голову. – Еще минуточку…

– Госпожа Альена, господин Райгор вас к завтраку ждет! – выпалила она, пустив в ход, похоже, последнее средство. – Если сейчас же не встанете, он разозлится!

– Что это ему вдруг в голову взбрело? – спросила я, сев на кровати. Я почти всегда ела одна в своих комнатах, так уж повелось.

– Не знаю, госпожа, но, сдается мне, он боится остаться нос к носу с гостьей, – хихикнула вдруг Мадита, поднося мне кувшин для умывания. – Слыхали же?

– Да, вроде бы приехал кто-то…

– Приехала! Княжна соседская, девица-краса… хотя коса у вас получше будет, – фыркнула она, а потом продолжила, понизив голос: – Все ведь знают, что старый князь-то болен, так что б не попробовать оженить господина Райгора? Вдруг отец передумает и даст позволение?

– Для этого ему нужно умом повредиться, а о таком я не слыхала, – ответила я.

– Ну так попытка не пытка… – Мадита выложила на кровать костюм для верховой езды и пояснила: – Господин Райгор велел надеть после завтрака. Я как раз успею почистить да отгладить, только вы там не слишком уж торопитесь, сами видите, сколько тут складочек да оборочек… И одного шлейфа мне на две юбки хватит! Ну ладно, на одну… и еще передник.

Правду сказать, это платье я надевала всего раз или два, а проехаться мне довелось только по двору, да и то лошадь вели под уздцы. Разрешение на каждую такую, с позволения сказать, прогулку приходилось выпрашивать подолгу, и мне это вскоре надоело. Хорошо еще наряд шили на вырост, иначе я бы в него теперь и не влезла…

– А что, Райгор затеял прогуляться верхом? – спросила я.

– Откуда ж мне знать, госпожа? Что велено, передала. Но уж наверно, не пешком же в таком платье ходить!

– Тогда, Мадита, как проводишь меня, сбегай на конюшню и узнай, что к чему, – велела я. – Если и впрямь готовится выезд, скажи, чтоб мне оседлали старого княжеского жеребца… Ну, конюхи знают.

– Так он бешеный…

– Ничего он не бешеный и меня хорошо знает. Делай, что сказано, а то гулять не отпущу, – фыркнула я. – Кстати… как там твой ненаглядный-то?

– Ох, госпожа, – тяжело вздохнула Мадита, расчесывая мою гриву. Я подсунула ей тот самый лошадиный гребень, а она и не заметила. – Ходит вокруг да около, вроде бы и хочет жениться, а вроде… не разберешь. Не знаю, госпожа, сложится или нет, я уж и сама не знаю, надо ли оно мне?

– Если не тянет, то и не надо, на такую, как ты, купец получше найдется, – не удержалась я.

– Скажете тоже!

– А что? Думаешь, если мне мало лет, так я ничего и не видела? – Я повернулась и посмотрела ей в глаза. – В моих краях тебя б вперед ветра замуж увезли! И люди не чета этому твоему… кто он? Лакей?

– Вроде того. Подай-принеси господам, – вздохнула она. – А ведь в годах уже…

– Вот-вот. И вообще, – добавила я, подумав, – ты чем-то на мою маму похожа.

– Да будет вам! – всплеснула руками Мадита, чуть не выронив гребень. – Придумали тоже, меня со своей матушкой равнять!

– Так говорю же похожа, не одно лицо. У нее волосы были светлые, как у меня, а глаза серые, туманные. А вот фигура – один в один твоя, так и тянуло прижаться потеснее, уж больно ладная и уютная, – улыбнулась я. – Отец очень ее любил. Жаль, сыновей им Создатель не подарил, но если бы не пожар… кто знает? Они ведь еще совсем молодые были…

– Госпожа… – жалобно произнесла она и вдруг порывисто обняла меня, совсем как мама когда-то, но тут же отстранилась, испугавшись собственной дерзости. – Госпожа, они… родители ваши, должно быть, смотрят на вас и радуются: какая умница и красавица выросла, скоро даже не княжной, а княгиней станет!

– Ты думаешь, мне это нужно? Райгор меня не любит и никогда не полюбит, да и я его вряд ли. И много ли радости от такого брака?

– Ну а детки как же? – тихо спросила Мадита. Я знала: детей она любит, очень хочет своих, но…

– А детей можно и безо всякого мужа нарожать, – сказала я по наитию.

– Госпожа! Да как вы о таком…

– Злых языков боишься? Мужа хочешь? Хоть плохонького, но законного? А каково с ним будет жить и детей растить, подумала? Может, из него отец вовсе негодящий выйдет!

– Вы, госпожа, говорите, будто бабка Ларины, знаете, кухарка наша… – Мадита утерла глаза тыльной стороной кисти. – Ларина частенько повторяет: бабка тоже все твердила – если на людей все время оглядываться, то самой-то когда жить? И зачем? Шагу лишнего не ступи, слова не скажи…

– Она не с перевала ли родом была? – спросила я.

– Кто ж ее знает? Ларина ее помнит-то едва-едва. Говорит, бабка как-то взяла да ушла из дома, а с кем и куда – не сказала. Так и не нашли. Но она в своем уме была, это уж точно: и припасов взяла, и вещи свои захватила, не босой на мороз убежала!

– Значит, позвало что-то… или кто-то. А если она еще говорила, что дети от любимого мужчины должны быть, чтобы и тебе, и им на радость, а в законном ты браке или нет – наплевать, значит, точно моя землячка. Что замолчала? Было такое?

– Ларина и такое поминала, но, говорит, только по родительским пересказам знает, – ответила Мадита и села на пол у моих ног. – Как так-то, госпожа? Вам, и верно, лет всего ничего, а рассуждаете… не всякая взрослая дама на такое сподобится.

– Они просто здешние, а я родом из других краев, – улыбнулась я. – Всякого наслушалась. К слову, у нас долго живут. Как знать, вдруг и бабка та еще жива-живехонька, сидит себе у очага какого-нибудь пастуха да прядет или его внучат уму-разуму учит?

– Когда она ушла, Ларине пяти годков не было, а мамка ее только-только третий десяток разменяла, так что, может, у Ларины где-то дядьки-тетки подрастают, – улыбнулась вдруг Мадита и прижалась к моему колену. – Ох, стыдно сказать, госпожа…

– О чем?

– Мне вовсе даже другой человек по душе, не тот, что женихается. Он попроще будет, зато моих лет, немного разве постарше. И я ему нравлюсь, видно же, только вслух не говорит. И ведь на лицо не сказать, чтоб хорош, а все равно… – Она шмыгнула носом. – Все равно тянет. Веселый он и не злой, не то что наш княжич… Ой, что ж я болтаю!

– Райгор и тебя к себе звал?

– Кого он только не звал… Хорошо, обо мне быстро позабыл, получше нашлись.

– Я знаю, девушки жалуются. – Я поправила волосы и встала. – Наверно, меня уж заждались. После договорим, если захочешь.

Мадита посмотрела на меня снизу вверх, кивнула несколько раз и принялась оправлять мне подол, хотя, право слово, в этом не было никакой нужды.

* * *

– Прошу извинить, я заставила себя ждать, – сказала я, войдя в малую трапезную.

Слуга почтительно придвинул мне стул, и я оказалась за столом как раз напротив княжны Айны. Та взглянула на меня со сдержанной усмешкой и продолжила обсуждать с Райгором какую-то великосветскую сплетню.

Она вышла к завтраку в легком утреннем одеянии и не прогадала: выглядело это весьма соблазнительно. Роскошные каштановые локоны в живописном беспорядке рассыпались по плечам, едва прикрытым полупрозрачной тканью, свободные широкие рукава, при каждом движении съезжавшие до локтей, обнажали красивые белые руки, унизанные тонкими браслетами – они издавали нежный перезвон. Княжна была диво как хороша!

Райгор сохранял полнейшую невозмутимость, княжна же не умолкала ни на секунду, переводя дух только для того, чтобы отщипнуть кусочек какого-нибудь лакомства.

– Сударь, а ваша маленькая невеста всегда так молчалива? – спросила она вдруг ни с того ни с сего, ласково улыбнувшись мне.

Маленькая? Смеется она, что ли? Я ведь, повторюсь, почти одного роста с Райгором, а Айна мне по ухо будет! Или она на возраст намекала? Она-то Райгору почти ровесница, а я на пять лет его моложе…

Райгор промолчал. Айна пристально смотрела на меня, явно ожидая ответа.

– Нет, отчего же, – медленно произнесла я, выбрав перепелку покрупнее. – Просто я не настолько озабочена своей фигурой…

– При чем тут фигура? – оторопела княжна, хлопнула ресницами и сделалась ужасно похожа на мою фарфоровую куклу, которая так и просидела все эти годы в уголке моей спальни.

– Ну так ведь если ни на секунду рот не закрывать, то много не съешь, а не съешь – не раздобреешь, – ответила я не без злорадства и с хрустом раскусила крылышко.

Мадита говорила, что княжна так бережет свою талию, что неделями, бывает, маковой росинки в рот не берет. Ну а мне, как говорится, не в коня корм: что там эти перепелки, я бы и окорок убрала в один миг…

– Да уж… – выговорила наконец княжна. – Вам-то уж худеть дальше некуда!

– Не переживайте, госпожа, – серьезно сказала я, – моя кормилица говаривала: пока толстый сохнет, худой сдохнет, уж простите за просторечие. Вы вполне можете дождаться, не так ли, господин?

Райгор очень удачно поперхнулся, а потом выговорил:

– Сударыни, не откажите в любезности… У меня выдалось немного свободного времени, так, может быть, проедемся верхом?

– Чудесно! – воскликнула княжна. – Обожаю верховую езду! Я только сменю платье…

По тому тоскливому взгляду, которым князь Райгор проводил прелестницу, я поняла – он рассчитывал, что она не пожелает отправляться на прогулку и хоть ненадолго оставит его в покое.

Я переоделась быстро, а княжну еще пришлось подождать. Право слово, за это время конюхи успели бы оседлать лошадей не только нам, но и целому отряду! Наконец княжна появилась во дворе в сопровождении своей свиты – это был настоящий цветник, красавицы всех мастей, но ни одна и в подметки не годилась княжне… Я невольно залюбовалась – это ведь суметь надо: так подобрать сопровождающих, чтобы и окружающих затмевали, и оттеняли прелесть своей повелительницы!

– Наконец-то! – произнес Райгор. – Мы вас заждались, госпожа! Едем?

– А… – княжна огляделась в недоумении. – Только три лошади?.. А как же…

– Княжна, это же не парадный выезд, – поморщился Райгор. – Мы всего лишь прогуляемся до рощицы и обратно.

Айна, подхватив подол, подошла к своей хорошенькой белой лошадке, явно рассчитывая на то, что Райгор бросится ей на помощь. Он так и поступил, а меня подсадил в седло конюх, хотя я и сама бы справилась.

Мой жеребец перебирал передними ногами и фыркал, вдыхая свежий ветер, и я чувствовала – ему не терпится полететь во весь опор!

– Погоди, – попросила я, наклонившись к его уху. – Мы им еще покажем, только не торопись, ладно?

Серебряный – так его называл князь Даккор, наверно, за масть, – согласно фыркнул и покорился.

Мы шагом выехали за ворота, миновали предместья, спустились с холма, на котором стоял замок, на равнину. Княжеские телохранители следовали за нами на почтительном отдалении.

День выдался изумительный, по-осеннему холодный, но солнечный. Я очень давно не садилась верхом и тем более не выезжала из замка, а сейчас подо мной играл могучий конь, с деревьев осыпались золотые листья, а неяркое осеннее солнце пригревало почти по-летнему… Сейчас бы хоть на моей кобылке пуститься вскачь, она была куда как резва! А если дозваться быстроногого или, страшно сказать, далекоглядящего – кое-кому удавалось их оседлать – и ринуться вперед, чтобы ветер бил в лицо, чтобы дух захватывало от бешеной скачки… Но куда там!

Белая кобыла княжны вышагивала, будто в похоронной процессии, Айна же не желала ее подогнать. Ясно, Райгору это пришлось не по нраву: я была наслышана, он привык носиться сломя голову.

– Альена, как только ты решилась оседлать это чудовище? – вдруг обратился он ко мне.

Его караковый жеребец сунулся было к моему, но Серебряный злобно всхрапнул, и тот отступил.

– Почему вдруг чудовище? – удивилась я.

– Серебряный всегда слушался только моего отца. Я сам не рискнул бы сесть на этого коня!

– Неужто? – Я заставила того описать круг. – Быть может, просто не находилось наездников, равных вашему отцу?

– Возможно… Не желаешь ли помериться силами? Я дам вам фору: мой жеребец моложе, а ты к тому же плохо держишься в седле.

– До вон того дерева? – указала я вдаль. Там высился раскидистый кряжистый дуб.

– Да!

Райгор смотрел как-то странно, будто ждал, что я испугаюсь и откажусь… Или нет? Может быть, он хотел, чтобы я свалилась с коня и свернула себе шею? Но он ведь не знал, по каким кручам я носилась на своей мохнатой лошадке… Правда, в дамском седле сидеть было не в пример неудобнее, чем в мужском или вовсе без него, но я была уверена – Серебряный не позволит мне упасть.

– Тогда на счет «три», – сказала я. – Раз… два…

Я ударила каблуком в бок Серебряного еще на счет «раз», и застоявшийся жеребец взял с места в карьер. Я слышала, как за моей спиной замешкавшийся Райгор разбойничьим свистом подгоняет своего коня. Он настиг меня на полпути и даже сумел обойти, но Серебряный соперников не жаловал: свирепо заржав, он на всем скаку ухитрился вцепиться жеребцу Райгора в плечо, и тот шарахнулся в сторону, проиграв полкорпуса… Сразу видно, этого коня обучали не для прогулок, а для боя!

К старому дереву я пришла первой и еще подождала Райгора.

– Надо же, а старик еще хорош! – сказал он, когда мы неспешной рысью двинулись назад.

– Какой же он старик, он еще в самом расцвете лет, – улыбнулась я, похлопав Серебряного по шее.

Эта скачка ему была нипочем… Еще несколько лет назад он подолгу мог нести всадника – тогда князь Даккор сам объезжал свои владения и, поговаривали, сутками не покидал седла. Меня же, наверно, Серебряный вовсе не ощущал на спине!

– Признаю поражение, – Райгор остановился рядом. – Гляди-ка, а вот и госпожа Айна…

Вид у княжны был довольно-таки жалкий: заботливо расправленный на лошадином крупе шлейф сбился комом, локоны развились; к тому же прелестная княжна оказалась изрядно запорошена пылью.

– Отличная прогулка, не правда ли? – осведомился Райгор, сверкнув улыбкой.

– Да-да, великолепная, – отозвалась княжна несчастным голосом. – Может быть, пора уже возвращаться?

– Да, пожалуй, – сжалился Райгор. – Альена, как ты смотришь на то, чтобы повторить?

– Как вам будет угодно, – отозвалась я. – До ворот замка?

– Да!

Райгор дал шпоры своему коню, а я придержала Серебряного, шепнув ему на ухо:

– Он должен выиграть, иначе потом не даст нам жизни. Уж переживем, а? Ты его каракового обойдешь как стоячего, верно ведь? Только не теперь!

Конь согласно проржал и скакнул в сторону, сделав вид, будто напугался вороны, а потом пошел ленивым галопом, так что у ворот Райгор оказался задолго до нас.

– Да, рано я его похвалил, – протянул он, взглянув на Серебряного. – Совсем выдохся старик!

Тот только фыркнул: он и разогреться-то толком не успел, спина вон почти сухая… Но конь ничего не мог сказать, а я ответила:

– Должно быть, мне повезло случайно, господин.

Княжну с лошади снимали втроем, а подоспевшие девицы из ее свиты увели красавицу под руки: видно, она не привыкла к таким прогулкам. Райгор отправился провожать ее, а я заглянула на конюшню, где как раз расседлывали Серебряного.

– Хорош, а, госпожа? – спросил конюх.

– Диво, как хорош!

– Говорят, не простых кровей конь. Вроде как еще старый князь, отец нынешнего, пустил кобылку на лужок, где быстроногие паслись… – Он вдруг осекся, взглянув на меня с испугом.

– Я знаю, кто это, – сказала я и протянула руку. Серебряный ткнулся мне в ладонь мягкими губами. – Тогда ясно, почему он такой. И почему только одного хозяина слушался.

– Он, госпожа, старше вас вдвое, если не больше, а на одра вовсе не похож, – шепнул конюх, оглянувшись, не слышит ли кто. – И верно, кроме князя, никому на себя сесть не дозволял. А раз вам покорился, то, похоже, признал… ну…

– Свою? Наверно. – Я снова погладила коня. – Береги его.

– Это само собой… Госпожа, дозвольте спросить? – Он помялся, комкая шапку в руках. – Мадита ведь вам прислуживает?

– Верно. А что?

– Да понимаете ли… очень уж она мне по нраву, – выговорил конюх. – И смешливая, и сметливая – как ответит, словно копытом в лоб получил! И собой справная, и добрая, и красивая… только я ей не люб. Хоть смеется моим шуткам, а руку не протяни… Уж простите, госпожа, что я так запросто, но вдруг вы знаете: может, она сговорена уже? Я б тогда отстал, но…

– Не сговорена, – ответила я и улыбнулась. – Тебя, должно быть, ждет.

– Уж прямо?..

– А я будто знаю, кто еще за ней ухаживает? Раз на лицо не особо хорош, зато веселый и не злой, ее лет, разве что немного постарше… стало быть, ты, – пожала я плечами. – Только она никак не решится, а ты тоже сено жуешь, нет бы прямо сказать, что Мадита тебе нравится!

– В самом деле?

– Зачем мне врать-то? От нее слышала как раз нынешним утром.

– Ох… – Конюх схватил Серебряного за гриву, и тот недовольно фыркнул. – Ну ничего… ничего… Спасибо, госпожа!

– Да было б за что, – улыбнулась я. – Не тяни, а то уведут такую красавицу, будешь локти кусать!

– Непременно, госпожа! В смысле тянуть не стану, а решусь, и…

Тут он глубоко задумался, наверно, придумывал, что бы такое сказать Мадите, а я погладила коня на прощание да и ушла.

К себе я возвращалась в самом распрекрасном настроении и даже не заметила, когда три пышно разодетые девицы успели заступить мне дорогу. Я узнала спутниц княжны Айны и попыталась обойти их – в этом коридоре и вдесятером можно было разминуться, и еще бы место осталось, но не тут-то было, они вовсе не собирались меня пропускать.

«Ну, постою, на бал не опаздываю, на пожар не тороплюсь», – подумала я и принялась ждать, что будет дальше.

– Посмотрите, дорогие, кого это мы встретили? – довольно скоро не выдержала одна из них.

– Какой хорошенький мальчик! – пропела вторая. – Только почему он в девичьем платье? Да еще фальшивую косу прицепил…

– Что ты, что ты, это не мальчик, – вступила третья. Я, признаюсь, не могла взять в толк, чего они добиваются, а потому пока помалкивала. – Это девушка… только больно уж страшненькая!

– Таким не место в княжеском замке, – подхватила первая. – Надо же, что такому пугалу в голову взбрело – на чужих женихов зариться!

Я могла бы заметить, что дело обстоит с точностью до наоборот, и это как раз их прелестная госпожа положила глаз на моего жениха, но решила, что отвечать таким – себе дороже. Язычки у них острые, а я к дамским перепалкам непривычна, этак вот выругаю их, как дома ругались, а мне же потом и достанется за сквернословие. Ну, если они сумеют пересказать, как именно я их назвала…

– Дайте-ка глянем, правда ли у нее коса из пакли?

Это первая, заводила, поняв, что не дождется от меня ответа, быстро шагнула навстречу, явно нацеливаясь вцепиться мне в волосы.

Драться с ними не хотелось, но не убегать же? И замок, как нарочно, будто вымер! Я ведь говорила: прежде, стоило мне шаг без позволения сделать, как немедленно являлся какой-нибудь слуга и препровождал в мои покои, а теперь… Неужто это было распоряжение князя Даккора, а Райгор его отменил? Что ж, вовремя он это сделал, ничего не скажешь!..

Девушка потянулась ко мне – я сделала шаг назад, потом еще один и еще… Она до того забавно размахивала руками, совсем как глупый котенок, пытающийся поймать бантик на веревочке, и всякий раз не доставала до меня самую малость. И до такой степени увлеклась, бедняжка, что совсем позабыла – позади меня лестница. Мне что, я когда-то по утесам лазала и прекрасно чувствовала, что у меня за спиной и под ногой, так что вовремя подобрала юбку и повернулась, пропуская зачинщицу мимо себя.

Она ойкнула, шагнув в пустоту, нелепо взмахнула руками, но не удержала равновесия и с коротким взвизгом полетела вниз. Спасибо успела схватиться за перила и отделалась, похоже, легким испугом и ушибами.

Две другие кинулись то ли ко мне – вершить возмездие, то ли к товарке на помощь, но я ведь упоминала, что с детства привыкла шнырять под ногами у танцоров? Вот и теперь я прошла ровнехонько между девушками, они, наверно, почувствовали только ветерок, всколыхнувший их пышные юбки. Спасибо сами с лестницы не загремели: мне очень хотелось подтолкнуть девиц, там всего два шага оставалось, но я побоялась их покалечить. Вряд ли они по собственному почину затеяли эту склоку, наверняка ведь приказ выполняли… И не выполнили, а стало быть, им достанется от хозяйки. Только сломанных ног и рук им для полного счастья и не хватает!

– Ты… – Одна из них завертела головой, обнаружила меня у себя за спиной, уже на приличном отдалении, и попятилась. К счастью, не к лестнице, к стене, на это ей соображения хватило. – Как ты это…

– Сказано же, она не та, за кого себя выдает! – воскликнула вторая. – С виду девица, а ростом с мужчину… И верхом скачет лучше самого господина Райгора, хотя чуть не впервые в седло села, да на княжеском жеребце… И сейчас! Ты хоть заметила, как она это сделала? И с нами, и с Азилью?

– Нет… Нет! Только что была перед нами и вдруг исчезла… И вот она, сзади!

Я хотела сказать, мол, если они такие неприметливые, то в свите важной особы им делать нечего, но прикусила язык. Равнинные жители вообще медлительные, а я так и не привыкла к этому за несколько лет.

– Никогда, слышишь, никогда господин Райгор не возьмет тебя в жены, и думать забудь! – добавила вторая, обращаясь ко мне. – И не зыркай, не сглазишь, нелюдь!

Я так ничего и не ответила, ушла молча. А что тут придумаешь?

Но неужто они решили, будто я колдунья, как в сказках? Очаровала Райгора, чтобы выйти за него замуж? Небось и Сайтор сама сожгла, и сиротой нарочно осталась, лишь бы заполучить такое счастье!

– Госпожа, случилось что-нибудь? – встретила меня Мадита. – Вид у вас больно смурной…

– Ничего особенного, – покачала я головой и принялась расстегивать платье. Все-таки оно уже было мне тесновато: этак, глядишь, годам к восемнадцати возьму да обзаведусь формами попышнее, чем у Айны!

Глупая мысль меня немного развеселила, но веселья хватило ненадолго. Верны ли мои догадки? Наперсницы княжны действовали, скорее всего, по ее приказу, но вот был ли отдан этот приказ с молчаливого попущения Райгора или нет? Как узнать? Не спросишь же напрямую…