1

— Трикс, тебе не кажется, что это уже немного чересчур? — раздраженно поинтересовался высокий мужчина, меряя шагами гостиную.

— О чем ты? — удивленно спросила я, опустив модный журнал.

— Вот об этом, Трикс, вот об этом! — он продемонстрировал мне книгу в яркой обложке.

На рисунке белокурая красавица в бальном платье томно взирала на коленопреклоненного смуглого темноглазого красавца в богатых одеждах и усыпанном драгоценностями тюрбане. Заголовок гласил: «Запретная страсть», автором значился некто В. нэсс Ирп.

— Но что здесь такого? — пожала я плечами. — У них не дошло даже до поцелуя… Хотя нет, не так. Руки он ей целовал, остальное подернуто флёром тайны и недосказанности… На большее издатели не согласны. И потом, он трагически погиб, спасая мужа героини, тот простил ее за мимолетное увлечение, и они жили долго и счастливо, вспоминая героя-аринда…

— Да-да, — подхватил он. — А рецензии ты читала?

— Ну разумеется, — ответила я и взяла со столика большой альбом, пестрящий газетными вырезками (я их коллекционирую). — На это и было рассчитано. Скандал, привлечение общественного внимания, а в результате мне сообщили, что последует допечатка тиража, он разошелся мгновенно!

— И часть его была публично сожжена в символической акции «Долой скверну», — кивнул он. — Сама ведь знаешь, не все в нашем обществе настолько… гм… раскрепощены и готовы следовать веяниям времени!

— Ничего страшного, мы и это учли, — улыбнулась я и встала.

Мы почти одного роста (особенно если я надеваю туфли на каблуках), а похожи, как две капли воды.

— Не беспокойся, Тори, — потрепала я брата по щеке. — Следующая книга вот-вот выйдет, и сюжет у нее будет самый что ни на есть заурядный: бедный юноша влюбляется в знатную девушку, они преодолевают всевозможные препоны, а потом, буквально накануне свадьбы бедняжки с другим, юноша узнает, что он наследник знатного рода… и состояния, разумеется.

— Это уже даже неинтересно, — буркнул он. — Сколько раз ты использовала этот сюжет?

— Разнообразие в этом жанре не приветствуется… — вздохнула я. — Читатели… вернее, читательницы желают привычных поворотов, предсказуемых финалов…

— И поэтому ты пишешь нечто такое, что нам приходится выставлять оцепление возле редакции?

— Надо было как-то подогреть интерес публики, — пожала я плечами и улыбнулась. — Ничего, Тори, вот другой роман еще сильнее всколыхнет наше чопорное общество! Там будет не одна любовная линия… Итак, для начала — богатый плантатор-русин из Проклятой долины встречает прекрасную девушку-аборигенку. Ты знаешь, у них с этим всегда было просто, лишь бы приняла его веру… Но на краснокожую красавицу уже положил глаз не менее богатый промышленник из Соснового бора, а кроме того, в своем племени у нее есть жених. Ну я уже умалчиваю о том, что на русина открыли охоту все местные невесты…

— Виатрикс! — повысил голос брат, и я умолкла. Когда он называл меня полным именем, это означало, что он действительно сердит. — Ты хочешь, чтобы редакцию подожгли?!

— А что делать, Виаторр? — я поправила шаль. — Повторюсь, сюжетных ходов в этом жанре не так уж много, а если начать повторяться, я потеряю аудиторию. Приходится эпатировать публику!

— Только, умоляю тебя, не пиши о внезапно вспыхнувшей страсти какого-нибудь ифрикийского царька к белой даме! Или наоборот…

— Хм, а это идея! — воскликнула я. — Правда, я плохо знаю тамошние нравы, придется покопаться в источниках… Впрочем, серьезные люди вряд ли уличат меня в неточности, они не читают подобного рода литературу, а те, что читают, вряд ли бывали в Ифрикии.

— Боги всемогущие, ну за что, за что мне всё это? — вопросил Виаторр. — Я всегда был против этой твоей идеи, Трикс, но ты так упряма…

— Но согласись, доход лишним не бывает, — напомнила я, помахав перед его носом стопкой писем со счетами.

— А если кто-нибудь узнает, что В. нэсс Ирп — это не какой-то таинственный писатель-затворник, а Виатрикс нэсс Ирритор? Моя сестра, незамужняя женщина… Это нанесет удар не только по моей карьере, но, в первую очередь, по твоей репутации, и у тебя вообще не останется шансов выйти замуж!

— Можно подумать, меня это волнует, — я нежно обняла его за плечо. — О, я не о твоей карьере, а о своем замужестве, конечно же. Как я могу оставить тебя одного? А что до тайны моего псевдонима… За ее разглашение я могу получить очень недурную компенсацию, в контракте это прописано.

— Я знаю, — ворчливо ответил он. — И все-таки это безрассудство! И не самое подходящее занятие для девушки из хорошей семьи…

— Предлагаешь мне заняться выращиванием фиалок или вышиванием крестиком? Или, может, открыть кишрин? — прищурилась я. — Я сойду с ума от скуки, Тори. Не беспокойся, никто ни о чем не узнает. И, кстати, если тебя так смущают любовные романы, ты мог бы рассказать мне что-то из своей практики, а я…

— Ну уж нет, это служебная тайна! — воскликнул он. — Даже не мечтай! И если я узнаю, что ты использовала хоть что-то из того, о чем я тебе говорил, в своих книгах, я запрещу тебе заниматься этим безобразием раз и навсегда!

— А откуда ты узнаешь? — резонно спросила я. — Ты ведь ни одной моей рукописи не дочитал до конца, тебя едва хватает на десяток страниц. Так что…

— Я сделаю над собой усилие, — мрачно пообещал Виаторр. — Вдобавок, милая ты моя Трикс, по пути на службу я проезжаю мимо книготорговой лавки, и если там люди давятся в очереди, или что-то жгут с яростными криками, или совмещают оба занятия, следовательно, таинственный нэсс Ирп представил публике свой новый шедевр.

— Учту, — улыбнулась я и добавила: — Ты не можешь ничего мне запретить, Тори. Моих доходов вполне хватит на жизнь, и весьма нескромную, даже если ты вдруг решишь что-то переиграть и наложить лапу на мою часть папиного наследства! А ты этого не сделаешь, потому что…

— Потому что сам настоял на том, чтобы поделить его поровну и сделать тебя независимой, — поморщился он. — Помню я, Трикс! Но я все-таки надеюсь на твое благоразумие.

— Когда это я вела себя неразумно? Я же не Лисс!

— Кстати… ты его сегодня не видела? — нахмурился брат.

— Нет.

— А куда он намылился, не знаешь, случайно?

— Случайно знаю, — ответила я, — вчера вечером он сказал, цитирую: «пойду раздену пару лохов до подштанников, а то что-то скучно стало». С тех пор я его не видела.

— Опять!.. — Виаторр схватился за голову.

— Брось, Тори, он же заработает достаточно, чтобы оплатить те три машины, которые по его вине разбились на прошлой неделе, — напомнила я. — Ну ты же сам протокол составлял! Они соревновались, кто быстрее доедет до водокачки. Хорошо хоть, никто до нее так и не добрался, а то еще и за нее платить бы пришлось…

— Да помню я! Но нэссу Бьярну опять доложат, что меня видели в каком-то притоне за игрой на деньги и с непотребными девицами… Знаешь, как мне надоело обеспечивать себе ежеминутное алиби?

Я не выдержала и захохотала, а брат махнул рукой и упал в кресло.

С нашей семейкой уж точно не соскучишься… Мы с Виаторром — близнецы. Матушка наша умерла родами, а отец, потомственный военный, сложил голову во время очередного бунта в Джамане (ходили слухи, что он сам его и устроил). За нами сперва приглядывал друг отца: старый холостяк, он честно выполнял свой долг (хотя воспитывали нас по большей части туземные слуги), а как только появилась возможность, отправил обоих в метрополию. Наследство у нас имелось, и немалое, однако за него пришлось побороться с дядюшкой, братом матери. И, право, если бы не Лисс, мы не смогли бы получить такое образование и безбедно жить на исторической родине.

Правду сказать, я с удовольствием осталась бы в Джамане, пускай даже мне сложно было бы подыскать там себе мужа (вот уж была охота заниматься такой ерундой), но… Виаторру не нашлось там занятия. Военным он становиться не желал, а потому нашел компромисс и решил стать стражем порядка, на каковой службе и подвизался не первый год. Он-то был завидным женихом, но отговаривался тем, что не может оставить незамужнюю сестру в одиночестве.

Ко мне сватались многие, а я твердила то же самое — не могу бросить брата!

Зачем мне посторонние мужчины, право слово? Супруг, чего доброго, запретит мне вести праздный образ жизни, сочинять романы и заставит заниматься хозяйством и устраивать приёмы и вечеринки, а от мужа не отделаешься так легко, как от брата. Последний хотя бы не требует родить ему наследника!

— Пора обедать, — сказала я, взглянув на часы и на усталое лицо Виаторра. — Я прикажу Адите накрыть на стол.

— Мне нужно ехать, — качнул головой Виаторр.

— Никуда ты не поедешь, пока мы тебя не накормим, — ответила я и стукнула костяным молоточком (это был зуб ископаемого чудовища) по гонгу. — Твои душегубы и мошенники немного подождут.

Что-что, а поесть мы оба любили. Вдобавок, явно благодаря тому, что воспитывали нас туземные слуги, как я уже говорила, придерживались принципа: «видишь мясо — съешь его». Вернее, сперва догони, убей, а потом съешь. Можно и сырым, это не принципиально.

— Нэссе, извольте откушать… — красавица Адита распахнула двери и ввезла сервировочный столик, уставленный яствами.

Красавицей она была по меркам Джамана: рослая, крупная женщина с ослепительной улыбкой, особенно яркой на фоне кожи цвета крепкого кишра. Одевалась Адита от наших щедрот весьма изысканно… как она это понимала: шесть разноцветных юбок одна поверх другой (не каждая местная дама позволит себе такую ткань на платье), многочисленные браслеты на руках и ногах заманчиво позвякивают, когда она наклоняется, в волосах пестрят шпильки с полудрагоценными камнями размером с орех…

Помню, жена градоначальника упала в обморок, впервые увидев Адиту: стояло лето, и та сочла — в доме достаточно тепло, вовсе не обязательно прикрывать грудь чем-то, кроме ожерелий. Волосы — дело другое, с непокрытой головой ни одна ее соплеменница не выйдет на люди: хоть газовую косынку кое-как повяжет поверх сложно заплетенных кос и блестящих шпилек или хоть пристроит на макушку пару скрепленных веточкой листьев. Ну а голое тело… Эка, право, невидаль! Увы, осенью и зимой в нашем климате джаманке было холодно, поэтому одежду она все-таки надевала.

— Спасибо, милая, — сказал брат, накидываясь на жаркое так, будто его неделю не кормили.

Я, впрочем не отставала: меня сегодня сперва терзали муки творчества, затем настиг творческий же порыв, а после него пришел зверский аппетит.

— Трикс, — произнес Виаторр, утолив первый голод и потребовав добавки. — Завтра у нас будет гостья.

— Опять? — не удержалась я.

— Да. Это милейшая девица, но…

— В этом доме второй хозяйки не будет, — процитировала я и тяжело вздохнула. — Что прикажешь подать?

— Да как обычно, — ответил он. — Лишь бы по-варварски, ну, ты понимаешь…

Разумеется, я понимала! Повторяю: брат мой — завидный жених, но убежденный холостяк (равно как и я не стремлюсь сковать себя узами брака), а потому отваживать положивших на него глаз девиц приходится сообща.

— Я имел неосторожность оказать ей помощь, — мрачно сказал Виаторр. — Она врезалась мне в зад… я имею в виду, в зад моему автомобилю. Я и велел патрульному не трогать девушку — она всего два дня как получила права и еще не освоилась на улицах.

— Если бы она врезалась в мою корму…

— Знаю, ты убила бы ее на месте, а мне пришлось бы тебя отмазывать. Но моему старику это не сильно повредило, так что… слово за слово — и вот мы уже знакомы официально.

— Родителям не представляла еще? — с живым интересом спросила я.

— Нет, ее отец где-то за морем, а она живет с престарелой тетушкой. Трикс, помоги, она меня в самом деле преследует! Даже пригласила в музей…

— Помогу, конечно же. Музей — это серьезно… А вот и Лисс!

— Как всегда, к обеду и кстати, — проворчал Виаторр. — Много выиграл?

— Увы — по нулям, но то была знатная разведка, — ответил тот и упал на стул. — Адита, душа моя, принеси поесть, я умираю с голоду!

— Сию минуту, господин Виалисс, — проворковала та и удалилась, покачивая крутыми бедрами и издавая призывный перезвон — на сей раз это были золоченые колокольчики в проколотых сосках, соединенных несколькими цепочками.

Ели молча, как обычно, яростно орудуя ножами и вилками, и едва не подрались за последний кусок мяса… По привычке, конечно же. И при гостях мы себя так никогда не вели, разве только нужно было спровадить их поскорее.

— Что, опять влип? — весело спросил Лисс, когда Адита принесла кишр.

— С чего ты взял?

— Да весь город болтает о том, что ты вот-вот женишься…

Виаторр снова взялся за голову.

— Когда ж им надоест, а?..

— Никогда, дорогой, даже если тебе будет за девяносто и ты станешь закидывать седую бороду на плечо вместо шарфа, — не выдержала я. — Ты слишком ценная дичь в брачной охоте, забыл?

— Почему бы им для разнообразия не поохотиться на Лисса? — пробормотал брат.

— Чтобы поймать лиса, нужна хорошо натасканная собака и меткий стрелок, а я пока таких не встречал, — ухмыльнулся второй брат.

Ах да, я не сказала: Виалисс — не мой сын и не сын Виаторра (откуда бы у нас взяться детям?), не непутевый кузен или племянник. Это наш сводный брат от первого брака отца.

Выглядит Виалисс моложе своих лет, поэтому нас часто принимают за тройняшек, но на самом деле он старше нас с Виаторром почти на шесть лет. Странно даже: при его-то образе жизни настолько хорошо сохраниться…

Так или иначе, именно Лисс, прожигавший жизнь где-то на континенте, узнав, что мы с Тори осиротели, примчался через полмира (как только раздобыл достаточно средств для такого рывка) и взялся за дело. Он сам еще не был совершеннолетним, но… связи! Связей у него хватало.

Пока судились о наследстве, обеспечивал нас Лисс (опекун из своего жалованья вряд ли мог позволить нам подобное), а где он добывал деньги, мы с близнецом не спрашивали. Теперь-то уж понимали, что он играл напропалую, а может, и разбойничал, в Джамане этим никого не удивишь.

Он и теперь не оставил старой привычки: мы с Тори сами зарабатывали себе на жизнь (хотя могли осесть где-нибудь в провинции и предаваться счастливому безделью), а Лисс кутил в свое удовольствие — к неудовольствию Тори…

— Опять тебя подменить? — жалостливо спросил Лисс, пригладив светло-каштановые в рыжину волосы. Они с Виаторром на одно лицо, если оденутся похоже — вовсе не различишь. — Мне не сложно, ты знаешь.

— Буду признателен, — кивнул Тори. — У меня дел выше головы… Только лишнего не наговори, очень тебя прошу!

— Я буду сама изысканность, — заверил тот. — Трикс за мной присмотрит, верно, сестренка?

— Да, я буду держать под диванной подушкой что-нибудь тяжелое. Может быть, успею остановить тебя вовремя, — вздохнула я.

* * *

Гостья явилась точно в назначенный час, на собственном авто. Нэсс Миралид оказалась изящной юной особой, одетой по последней моде, и на меня вытаращилась, как на привидение: я нарядилась в традиционное джаманское платье (правда, прикрыв торс) и навертела на голове высоченный тюрбан. Правда, перед этим ее напугала Адита, так что реакция оказалась слабее ожидаемой.

— О! Это вы — невеста моего братца? — спросила я, не поднимаясь с кушетки, на которой возлежала с чашечкой кишра, блюдом сладостей и огромной пачкой бумаг: из редакции прислали последнюю рукопись, поэтому я, ругаясь когда про себя, а когда и в полный голос, правила исправленное. — Присаживайтесь, нэсс…

— Алиан нэсс Миралид, — представилась она, пристроившись на краешке кресла и благовоспитанно сложив руки на коленях.

— Виатрикс нэсс Ирритор, — ответила я и громко позвала: — Адита! Подай еще кишра и скажи господину, что у нас гости!

— Сию минуту, нэсс! — отозвалась та, а через пару минут спустился Лисс.

Я-то различаю братьев даже в темноте и на ощупь, но случайные знакомцы вроде этой девушки запросто могут их перепутать и при свете дня. Ну, если не испробовали тактильно, конечно, тут уж… сложно принять одного за другого, повадки у них совершенно разные.

— Нэсс, — поклонился он, прижав руку к сердцу, — рад, что вы изволили принять приглашение… Вижу, с моей сестрой вы уже познакомились?

— Да, нэсс, — ответила она, — но, вижу, она занята, так может…

— Вы мне не мешаете, — отмахнулась я рукой с зажатым в ней красным карандашом. — Продолжайте ворковать. И налейте кто-нибудь кишра, мой совсем остыл!

Лисс подал чашку сперва мне, потом девушке, та пригубила и зажмурилась с мечтательным выражением на лице.

— Какое чудо… — произнесла она. — Я так давно не пробовала настоящего кишра!

Ну, что сказать, в этом холодном городе в самом деле немного было ценителей южного напитка: предпочитали больше сушеный лист кустарника с горных хребтов Дзейлина со всевозможными добавлениями местных и экзотических трав. Мне он тоже нравился, но нужно же и разнообразие?

— Вы его любите? — спросил Лисс, подсовывая девушке вазочку с засахаренными орехами.

Орехи эти мы держали для нежеланных гостей — о такое угощение вполне можно сломать зубы, что и произошло с одним престарелым дальним родственником. К нашему превеликому разочарованию, то была всего лишь вставная челюсть, хоть и недешевая.

— Да, но мне частенько достается от отца и тетушки за это пристрастие… Они считают, что девушке не пристало увлекаться такими крепкими напитками.

Я окинула брата внимательным взглядом. Нет, вроде бы рукав не оттопыривался, стало быть, он не успел плеснуть в чашку чего-нибудь горячительного, а то с него станется… Хотя у него и под полой фляжка имеется, и под штаниной, мне ли не знать.

— А вы знаете, что изначально кишр — это вовсе не горький напиток из зерен? — спросил он.

— Да что вы?

— Да-да, сперва его готовили из высушенной мякоти и кожуры плода, — пояснил брат. — Их можно заваривать, как чай, получается очень приятный тонизирующий напиток — сейчас его называют белым джаманским кишром. Мы его тоже производим — у нас безотходное производство. Но здесь он распространения не получил, тут больше любят дзейлини всех сортов.

— Ну а название прижилось, поэтому появился и черный кишр, из обжаренных зерен, — добавила я.

— А какой кишр вы предпочитаете? — спросил он. — Говорят, по пристрастиям многое можно понять о человеке, нэсс.

— Черный, — застенчиво ответила она. — То есть из зерен.

— Неужто? Но, быть может, со специями? Щепотка перца придает кишру невероятную остроту.

— Н-нет, просто черный, возможно, с малой толикой сахара…

— Как необычно для юной девушки! — воскликнул Лисс. — Я полагал, такие особы любят сладость меда, нежный вкус сливок, тонкий аромат иаванского ореха… А вот истинную горечь кишра предпочитают люди постарше, ибо знают — жизнь такова же на вкус, как ничем не приправленный напиток!

— Но за привкусом меда или орехового настоя теряется истинный аромат…

— О да! — сказала я, подняв глаза от рукописи. — Аромат у необжаренных зерен настоящего джаманского кишра непередаваемый. Видите ли, нэсс, чтобы они достигли поистине насыщенного вкуса, их пропускают через желудок алефанта.

— Что?..

— Плоды кишра скармливают алефанту, — повторил Лисс, явно наслаждаясь спектаклем. — Ну, может, слышали: животное такое, очень большое, с хоботом? Ну вот. Пищи ему нужно много, так что несколько тачек кишра он съедает запросто. Ну а потом работники выгребают то, что он… гм… произвел, выбирают и промывают зерна, сушат…

— Именно поэтому джаманский кишр настолько дорог, — добавила я. — Такая работа небезопасна. Помнишь, в позапрошлом году у нас на плантации один бедолага погиб?

— А ему говорили — не стой под хвостом! Еще бы, когда на тебя валится целая телега… м-м-м… удобрения, немудрено шею сломать. Но оно того стоит, — мечтательно произнес Лисс и спросил: — Еще чашечку?

Девушка побледнела и ответила:

— Нет, благодарю.

Ужин доконал ее: я приказала Адите нарядиться еще пышнее и подать национальные кушанья, а это, мягко говоря, на любителя. Бедная гостья смотрела на нас с Лиссом, как на людоедов, хотя, клянусь, мы пользовались столовыми приборами и не рвали мясо зубами!

— Доброй ночи, — сказала она, ретируясь, а мы переглянулись.

— Дурочка, — вынес вердикт Лисс и потянулся. — Если бы я был на ее месте и услышал о джаманской плантации, я бы этого кишра два кувшина выпил, но с места не двинулся. Подумаешь… Методы обработки и похуже бывают!

— Бедняжка слишком впечатлительна для нашей семейки, — кивнула я. — Вычеркни ее из списка и сообщи Тори, что он спасён, хотя бы на этот раз. И пойдем спать, право слово, час уже поздний…

 

2.

В следующий раз гроза разразилась прекрасным летним вечером, когда я решила немного развеяться. Я как раз прихорашивалась перед большим зеркалом в холле, когда спустился Виаторр и, оглядев меня с головы до ног, холодно спросил:

— И далеко ты собралась в таком виде?

Я снова посмотрела на себя: вид как вид, волосы причесаны по последней моде, в них пристроена бриллиантовая эгретка с пером белой цапли, платье из блестящей серебристой ткани вполне пристойной длины, по колено… с одной стороны: нынче в моде неровный подол с бахромой. Правда, облегает оно меня, словно вторая кожа… нет, перчатка. Нет… Что за избитые сравнения, попеняла я себе, нужно придумать что-нибудь более экзотичное! Скажем, шкурка готовой вот-вот перелинять змеи, которую та может скинуть в любой момент. А сделать это очень легко: вырез позади достигает… скажем, поясницы. Придется накинуть манто, вечером наверняка похолодает…

Увлекшись, я прослушала добрую половину гневной тирады Виаторра, а опомнилась, когда он повторил вопрос:

— Куда ты собралась?

— В театр, — преспокойно ответила я, подкрашивая губы.

Брат прищурился:

— Хм, дай подумать… Сейчас не сезон, это раз. Два — ты уверена, что в театре пристойно появляться в подобном наряде? По-моему, ты забыла надеть нижнее белье!

— Не забыла, — ответила я и лучезарно улыбнулась. — Просто не надела. Ты совсем не следишь за последними веяниями моды! Или твои подруги не следят?

— И все же, что это за театр такой? — не отступал брат, игнорируя мои намеки.

— Народного танца, — подсказал Виалисс, появляясь на лестнице. Судя по всему, он только что проснулся и жаждал снова отправиться на поиски приключений. Ну, как только перекусит.

— Это теперь так называется? — кротко спросил Виаторр.

— Трикс, тебя там к телефону, — сказал старший брат, оставив его вопрос без ответа, и кивнул в сторону гостиной, — говорят, срочно.

— Иду!

Я поспешила наверх, он же сказал Виаторру:

— Не тебя ведь на этот раз увидят в кабаке!

Пока я разговаривала (ничего срочного, как выяснилось, просто возникла небольшая техническая накладка, которую управляющий мог бы разрешить и своими силами), братья тоже поднялись в гостиную.

— Хотя бы полумаску надень, — мрачно сказал Виаторр, когда я повесила трубку.

— Еще не хватало! Чтобы никто не смог оценить моего макияжа? — я взмахнула накладными ресницами-опахалами, проверяя, не осыпаются ли серебристые тени. — Это называется «крылья бабочки», правда, элегантно?

Виаторр закрыл лицо рукой и застонал.

— Ну хорошо, — сказал он наконец. — Надеюсь, ты хотя бы идешь в этот вертеп не одна?

— Меня пригласил один весьма интересный молодой человек, — заверила я, — а на крайний случай у меня в сумочке есть револьвер. Не переживай так, Тори, будто первый раз…

— Я не могу не переживать за родную сестру! — воскликнул брат.

— И за свою репутацию, буде ее узнают на какой-нибудь загородной танцплощадке, — подсказал Виалисс, схватил меня за талию и скомандовал: — Ну-ка, как нынче модно… И… два-три-четыре, два-три-четыре!

Мы вихрем пронеслись два круга по гостиной, лавируя меж мебели, — танцевал старший брат в самом деле отменно, а напевал до такой степени непристойную песенку, что меня разобрал смех.

В финале Виалисс лихо запрокинул меня назад, перегнув в талии, так что перо цапли подмело пол, и закинул мою ногу себе на плечо, благо платье вполне позволяло такой маневр. Не хватало только розы у него в зубах и страстного поцелуя. Хм, интересно, а каково это — целоваться с розой в зубах? Надо попробовать…

— Да ты хороша, старушка! — сделал он мне комплимент, поставив ровно, и хлопнул пониже спины. — Иным юницам такая гибкость и не снилась!

— Я еще не забыла танец змеи, — заверила я, одернув платье, подняла руки и изобразила несколько волнообразных движений, от которых серебристая ткань пошла бликами — в самом деле, как чешуя извивающейся змеи.

— Спасибо, трусики надела, — буркнул Виаторр, оправившись от этого представления. — Хотя что так, что этак… разницы никакой.

— Ты бы мне еще прабабушкины панталоны с рюшами предложил, — сказала я. — И вообще, хватит обсуждать мое нижнее белье, не то я опоздаю к началу представления!

— И часто ты посещаешь подобные… танцы? — не слушая, продолжал брат.

— Случается, — обтекаемо ответила я, забавляясь от души. — Обычно там танцуют все-таки более… гм… пристойно. Это уж Лисс разошелся: с неподготовленными девицами так лучше не поступать, покалечить ведь можно. Или платье по шву лопнет, выйдет конфуз.

— Был у меня такой случай! — обрадовался Виалисс. — Значит, танцую я с одной жгучей красоткой и после одного особенно страстного пируэта чувствую — платье у нее на спине начинает расползаться. Я ее прижимаю к себе все крепче, ну просто потому, что если оно упадет… сами понимаете, а она думает, что я веду себя непристойно и отбивается! Еще и пощечину мне дала… Разумеется, я ее выпустил. А потом…

— Да нет, погоди, у меня смешнее было, — перебила я, но закончить не смогла.

Виаторр тихо зарычал, схватил стул, стоявший возле камина, картинным жестом отломил ему спинку и швырнул в сторону. Потом принялся за ножку, а я взяла блокнот и карандаш — такие лежали по всему дому, поскольку приступ вдохновения мог застичь меня в самом неожиданном месте, — и начала быстро-быстро строчить, то и дело взглядывая на беснующегося брата. Виалисс подскочил, посмотрел мне через плечо и с выражением прочитал (он тоже знал стенографию):

— Литые мускулы взбугрились под черной атласистой кожей на могучих обнаженных руках царя Эгэдэ, когда он единым слитным движением переломил ножку тяжелого кресла из драгоценного дерева, золотистого, как волосы его прекрасной пленницы. «Ты всё равно будешь моей!» — яростно прорычал он, отбросив обломки. Девушка вскрикнула и заслонилась руками, не в силах видеть столь варварское проявление страсти… Гм, Трикс, ты на месте этой девицы сказала бы «спасибо, что не ногу мне сломал»!

Виаторр швырнул останки стула на пол, плюнул и вышел, хлопнув дверью. Мы с Виалиссом переглянулись и захохотали.

— Нет, мне порой кажется, что мы-то с тобой родные, а этого зануду нам подбросили, — сказал он наконец и взглянул на часы. — В самом деле, тебе пора. Если я верно угадал, куда именно ты собралась, представление вот-вот начнется. И манто не забудь!

Я кивнула и выбежала на лестницу, успев услышать, как он зовет:

— Адита, душа моя! Прикажи склеить драматический стул, Тори опять его сломал!

* * *

Заведение, куда пригласил меня Идар нэсс Дирн, решивший, очевидно, шокировать приличную девушку, оказалось из разряда сомнительных, но весьма популярных. Во всяком случае, очередь на входе стояла преогромная, а швейцар впускал исключительно по приглашениям: сегодня давали гала-программу, и от желающих не было отбоя.

Идар заказал столик поближе к сцене, но, к счастью, подальше от оркестра: и без того сложно было разговаривать в таком шуме! Грохотали каблуки по сцене, ревела музыка, аплодировали, кричали и свистели зрители, словом, атмосфера была самой что ни на есть непринужденной.

По правде сказать, я согласилась пойти в этот, с позволения сказать, театр, чтобы набраться новых впечатлений. Не могут же мои персонажи действовать в одних и тех же декорациях? Еще бы пробраться за кулисы, посмотреть, как это всё устроено, какие тут гримерки, костюмерные, прочие подсобные помещения, узнать, где и как работают осветители…

Я увлеклась составлением списка вопросов (полагаю, за определенную мзду управляющий лично проведет для меня экскурсию по своим владениям), поэтому не сразу поняла, чего хочет от меня Идар.

— Простите, в таком шуме я не расслышала, — улыбнулась я, решив, что он хочет подлить мне еще игристого вина.

Первый бокал я удачно разлила, второй выплеснула на пол, когда Идар отвернулся, чтобы подозвать официанта, третий пока держала в руках, чтобы отставить, когда напиток выдохнется и нагреется. Не то чтобы мне не нравились игристые вина, но я привыкла к напиткам намного более высокого класса, это во-первых. Во-вторых, Виаторр не одобрял вождение в нетрезвом виде (а даже с одного бокала игристого может унести так, как не унесет со стакана уоттки без закуски), а в-третьих, мне не хотелось пить в таком месте и в такой компании. Идар не производил впечатления надежного человека, и хоть у меня имелся револьвер, я не желала пускать его в ход. Пристрелю еще, а Виаторру потом мучиться и выдумывать покушение на мою девичью честь и фамильные бриллианты…

Ну а поскольку Идар явно пытался меня напоить, я делала всё, чтобы не позволить ему этого сделать, хотя изображала, будто мне уже очень и очень весело. Смеяться глупым заливистым смехом я умею преотлично (Виалисс сам проверял, достаточно ли пьяно он звучит, и счел подходящим), так что мой кавалер был доволен.

— Не желаете взлетную полоску? — повторил он, интимно наклонившись к самому моему уху и щекоча тонкими усиками.

«Точно, у моего нового персонажа будут усики!» — решила я. Именно такие, ухоженные и аккуратные, элегантные, ни в коем случае не фатоватые и напомаженные, их прикосновение даже приятно… хотя обычно я избегаю интимного общения с усатыми и тем более бородатыми мужчинами — у меня очень нежная кожа.

Идар показал мне маленькую серебряную коробочку, приоткрыл — внутри сверкнуло зеркальце.

— Благодарю, — ответила я таким же интимным шепотом. — У меня своё пристрастие…

Открыв сумочку, я запустила туда руку. Так… расческа, пудреница, револьвер, запасные чулки, револьвер, помада, коробка патронов, флакон духов, носовой платок, револьвер, перочинный нож, еще один платок, игольница, катушка ниток, зажигалка, блокнот, несколько карандашей, револьвер… да что же это такое?! Ах вот он куда завалился…

Я вынула портсигар с бриллиантовым вензелем на крышке и с таинственным видом открыла его (забавно, оба мои брата курили, а отцовский портсигар присвоила я). Идар любопытно заглянул внутрь.

— Желаете испробовать? — таинственным голосом произнесла я, покатав в пальцах маленький коричневый шарик, потом бросила его в рот и замерла с выражением истинного блаженства на лице. — Это из Ифрикии, здесь такого не достать…

— Если позволите, Трикс, — он взял один. Я догадывалась, о чем он думает: примерно в такие шарики дзейлинцы скатывают дурманящую курительную смесь. — И что с этим нужно делать? Проглотить?

— Нет-нет! Тщательно разжевать, ни в коем случае не запивая водой, — очень серьезно пояснила я, — но предупреждаю, в первый раз ощущения могут быть даже слишком сильными.

— Ничего, я люблю новые впечатления! — улыбнулся он, залихватски кинул шарик в рот и принялся жевать. — Хм… а запах напоминает кишр…

— Да, его добавляют для того, чтобы отбить привкус самого снадобья, он не слишком приятен, — пояснила я, забавляясь про себя.

Вообще-то, это и был кишр, как его традиционно употребляют в пустынных областях Джамана: смешивая особым образом подготовленные молотые зерна с жевательной смолой и кое-какими специями. Судите сами: в пустыне вода на вес золота, да и кипятить ее ради чашечки бодрящего напитка — целая история, потому что топливо там тоже поди разобудь. А после одного такого шарика и вьючный джеммель взбодрится!

Я носила этот портсигар с собой именно ради таких вот случаев, позаимствовав горстку шариков у Адиты — она их порой жевала, как конфеты. А вот Идар изо всех сил крепился, силясь проглотить чудовищно горькое… хм… вещество. Впрочем, ему уже было хорошо: на человека неподготовленного такое действует быстро: глаза у Идара сошлись на переносице, он все чаще сглатывал слюну и начал подергиваться. Я на всякий случай проверила — пульс учащенный, но пока не критично. Скоро его отпустит…

Тем временем представление подошло к финалу: танцовщицы на сцене лихо задирали ноги выше головы, то и дело впечатывая каблуки в пол и вздымая клубы пыли. Всё же сидеть слишком близко к сцене — не лучший вариант!

Вернее, какому-нибудь сластолюбцу это понравится, поскольку можно разглядеть не только чулки, но и подвязки, и трусики (кое у кого они немного сбились), и даже родинку на внутренней стороне бедра… Можно оценить и ноги: я не заметила откровенно дряблых или слишком тощих, все были в меру крепкими. И немудрено, попрыгай вот этак каждый вечер, не считая репетиций…

Увы, всё это было интересно, вот только меня обдавало ядреной смесью запахов свежего и застарелого пота, давно не стиранных платьев, дешевой пудры и духов, которыми только клопов морить… Я уж молчу о пыли, от которой я едва не расчихалась.

Девицы задорно завизжали, затрясли пышными юбками, готовясь к коронному номеру, и в зале заулюлюкали. Кое-кто вскочил, чтобы лучше видеть.

Дальше всё происходило как в синематографе, когда заедает пленку, или, вернее, при показе туманных картин… Вот девицы разворачиваются, наклоняются, задирают юбки и замирают на мгновение, чтобы все могли насладиться пикантным зрелищем. А одна из них, та, что отплясывала в центре, вдруг падает лицом вперед, все в той же нелепой позе, с закинутой на голову юбкой, некрасиво разбросав ноги…

Взвизгнула и умолкла скрипка. Пианист еще какое-то время продолжал бренчать, но скоро умолк и он. В зале воцарилась тишина. Девицы выпрямились, шелестя платьями и недоуменно глядя на упавшую товарку. Одна из них, посмелее, наклонилась посмотреть, что стряслось… и истошно завизжала, прижимая руки к лицу, а за ней и остальные.

Немногочисленные присутствующие в зале дамы заахали, мужчины кинулись к сцене, а я вскочила на стул, чтобы лучше видеть происходящее. Я не такого уж маленького роста, но поверх голов ничего не разглядишь, а не толкаться же локтями?

— Отойдите! Отойдите! — кричал управляющий, пытаясь оттеснить любопытных. — Вызовите доктора, скорее!..

— Что там? Ей дурно?.. — переговаривались зрители, вытягивая шеи.

— Пропустите, пропустите… Я врач! — почтенного вида седовласый мужчина решительно прокладывал себе дорогу сквозь толпу. Он сильно прихрамывал, и на сцену ему помогали подняться сразу двое официантов. — Отойдите-ка, тут и так дышать нечем…

Танцовщицы сгрудились в дальнем углу сцены, хватаясь друг за дружку, кто-то уже плакал, размазывая по лицу косметику.

Врач с трудом опустился на одно колено, осторожно дотронулся до безвольно упавшей руки девушки, присмотрелся к чему-то, но прикасаться не стал, а подал знак, чтобы ему помогли подняться на ноги.

— Мертва, — коротко сказал он.

— Что… как… — прошептал управляющий и, перед тем, как хлопнуться в обморок, успел выговорить: — Вызовите полицию!

— Не трогайте тут ничего, — велел врач и, кряхтя, спустился со сцены.

— А что… почему она умерла? — осмелилась спросить одна зрительниц. — Вы уверены, нэсс?

— Уверен. С пулей в затылке не выживают, — бросил он через плечо.

Я от удивления чуть не свалилась со стула. Впрочем, оказалось, это Идар потянул меня за подол, шипя:

— Пойдемте скорее отсюда, сейчас легавые заявятся…

— Ни за что! — ответила я, спустилась и уселась, скрестив руки на груди. — Мы ценные свидетели, Идар, мы ведь были возле самой сцены!

— Я ничего не видел, — быстро сказал он и улетучился, забыв расплатиться за вино и угощение. Что ж, я подозревала, что он плут…

«Убийство… Убийство…» — шелестело в зале, и кое-кто поспешил покинуть место преступления: очевидно, респектабельные отцы семейств, не желающие быть застигнутыми в этом, как выразился Виаторр, вертепе. Большинство, впрочем, осталось — явно из любопытства.

* * *

Брат мой был легок на помине: и получаса не прошло, как он явился в сопровождении свиты. Несмотря на молодость, он не в последних чинах, и вовсе не благодаря чьей-то протекции: ему несколько раз исключительно везло с раскрытием преступлений. Уверена, это мои советы (и подсказки Виалисса) помогли, хотя Виаторр шипел даже не как гадюка, а как целое змеиное кубло, и просил не лезть со своим ценным мнением в его расследования.

Выставив оцепление и согнав оставшихся зрителей в один угол, он, наконец, увидел меня.

— Ты!.. — тут Виаторр явно проглотил ругательство. — Иди к остальным, немедленно!

— Ни за что, — повторила я и демонстративно закинула ногу на ногу. — Я ценный свидетель, поскольку сидела на этом самом месте и видела всё до мелочей. Я могу описать цвет подвязок этой несчастной, фасон её белья… могу даже с уверенностью заявить, что она не была натуральной блондинкой!

Брат глубоко вздохнул несколько раз, чтобы успокоиться, потом явно решил, что препираться со мной на глазах у коллег и подчиненных глупо и нелепо, и велел:

— Тогда ни с места. Нэсс Даррон, идемте…

Осмотр места преступления занял некоторое время, потом эксперт принялся описывать всё в подробностях, а Виаторр с помощником приступили к опросу свидетелей. Он не затянулся. Увы, многие были нетрезвы, другие сидели слишком далеко, кто-то отвлекся… Я и так могла сказать: никто ничего подозрительного не видел, кроме самого падения танцовщицы, и не слышал. В таком шуме свои мысли-то с трудом различаешь, не то что посторонний звук!

Отпустив всех (седого врача в числе первых), Виаторр вернулся ко мне и уселся рядом.

— Ни единой зацепки? — сочувственно спросила я.

— Тебе почем знать?

— Не надо быть гением, чтобы это понять, Тори, — вздохнула я, отвернувшись от сцены: там сверкала фотовспышка. — В финале все смотрят на сцену и ждут завершающего… как это? Антраша? Кричат, свистят, хлопают, улюлюкают… Оркестр надрывается, девицы топают, как кавалерийский полк. Тут из пушек палить можно, никто не заметит! А даже если кто-то и слышал хлопок, то решил, что это удар барабана или пробка игристого выпалила.

Он только вздохнул.

— Так и вышло? — я дождалась кивка и спросила: — А этот врач, седой? Кто он? Что-то я не припоминаю таких в округе…

— Он давно не практикует, — пояснил Виаторр. — Был военным хирургом, ну и в боевых действиях участвовать приходилось, ты сама видела, как он хромает. Говорит, пуля попала в колено, так он сам себя оперировал в полевых условиях, чтобы не остаться без ноги. Известная фамилия, ты наверняка слышала: нэсс Вирфор, у него множество трудов по медицине.

— Еще бы я не слышала! Даррон на него молится и спит с его справочником под подушкой! — воскликнула я. — Надо же, никогда бы не подумала, что такой солидный человек посещает подобные места…

— Должна же у него быть в жизни какая-то радость? Да и что ему? Он старый вдовец, — хмыкнул брат, — общество не осудит. Довольно болтать, лучше расскажи, что видела ты?

Я подробно описала все с самого начала и до того момента, как нэсс Вирфор констатировал смерть девушки, и Виаторр вздохнул вовсе уж тяжело.

— Да… толку от тебя, ценная свидетельница! На зал ведь ты не оглядывалась?

— Нет. Но если ты имеешь в виду, что кто-то незаметно вошел, выстрелил и ушел, то это вряд ли, там ведь швейцар у дверей. И даже если он тоже вошел тайком и пялился на сцену, вряд ли не заметил, что у него над ухом выпалили! А может, это он и стрелял? — единым духом выговорила я и приготовила блокнот.

— Да он косой на оба глаза, в стену — и то не попадет, — мрачно ответил брат. — Ну всё… начинается. Опрашивать всех девиц, антрепренера, управляющего, хозяина этого заведения… Ненавижу такие дела! С кем у покойной были конфликты, не перешла ли она дорожку коллеге по сцене, не преследовал ли ее поклонник…

— Причем поклонник должен быть метким стрелком, — вставила я, — или достаточно богатым, чтобы нанять такого специалиста.

— Да уж, что-то мне подсказывает — с такими девицами обычно расправляются проще: чем-нибудь тяжелым по голове или ножом в бок. В крайнем случае, травят или стреляют из револьвера…

— Идите сюда! — позвал нас эксперт. — Уже можно, мы тут закончили.

— Что там, нэсс Даррон?

— Крайне интересная картина вырисовывается, — возбужденно блестя глазами, ответил тот, когда мы взобрались на сцену. — Смотрите… Вот входное отверстие.

— Трикс, не смотри, — велел брат и попытался оттеснить меня в сторону.

— Подумаешь, просто дырочка, — проворчала я, не двигаясь с места. — Вот на лицо взглянуть не рискну, это верно.

— И правильно сделаете, — кивнул эксперт, — неаппетитное зрелище, но менее неаппетитное, чем можно было ожидать. Пуля, судя по всему, вошла ей в голову уже на излете, но этого вполне хватило. И стреляли точно не из револьвера. Калибр похож, но… ладно, не стану вдаваться в подробности, потом в отчете опишу. Скажем так: чтобы с такой точностью попасть в основание черепа из револьвера, надо подойти достаточно близко и встать… — он спрыгнул со сцены и прошелся между столиками, — примерно вот тут. Но! Во-первых, такого стрелка неминуемо бы заметили. Во-вторых, он не попал бы в голову! Отсюда видны только юбки и задницы! Не в ляжку же он ей хотел угодить? Хотя… в раздробленном копчике или тазобедренном суставе тоже приятного мало, и вот такое как раз можно было бы списать на месть или устранение соперницы. Как вам заголовки? Выстрел в зад! Меткий стрелок лишает театр примы!

— Нэсс Даррон! — одернул Виаторр.

— Я привык называть вещи своими именами, нэсс Ирритор, — парировал тот, хитро улыбаясь. — Так вот, из револьвера можно угодить в голову и с большего расстояния, но — когда девушка стояла прямо. Возможностей было предостаточно, согласитесь, Виатрикс?

— Более чем, — кивнула я. — И что вы хотите сказать, Нокс?

— Думаю, стреляли издалека. И из ружья, но вот какого, затрудняюсь определить, — ответил он.

— Насколько издалека? — нахмурился Виаторр. — С балкона?

— Опять же нет! Угол не тот! — Нокс легко запрыгнул обратно на сцену.

Ростом он еще выше моего братца, похожего сложения, но более худощавый. Даже масти они схожей, только у Нокса глаза серые, а не цвета крепкого дзейлини, да волосы на несколько тонов темнее и не вьются, он стрижет их очень коротко. Ну и лицо, конечно, совсем иное — чуточку лошадиное, как у многих наших соплеменников, с выступающими скулами, длинным сломанным носом и раздвоенным подбородком, но с настолько живой мимикой, что на эти мелкие недостатки быстро перестаешь обращать внимание.

— Если бы стреляли с балкона, — продолжил он, расхаживая взад-вперед (доски под ним угрожающе поскрипывали… впрочем, они же выдерживали гарцующий кордебалет), — то пуля вошла бы… Мне проще продемонстрировать. Виатрикс, поможете?

— С удовольствием, — ответила я прежде, чем брат успел возразить, и Нокс скинул пиджак.

— Надевайте-ка… Так, пусть сперва тело уберут! Эй!

Пришлось подождать, пока вынесут покойную и наскоро присыплют кровь песком.

— Вы примерно одного роста, с убитой, — продолжал Нокс, — вставайте вот сюда, я мелом отметил. Теперь представьте, что мой пиджак — это юбки, и примите позу, в которой была убита эта девушка…

— Нэсс Даррон! Что вы себе позволяете? — вскричал Виаторр, но было поздно: я уже наклонилась и обеими руками задрала полы слишком большого для меня пиджака.

— Ноги чуть шире… — я почувствовала колено Нокса между своих ног и послушно расставила их. — «Юбку» выше… Да, так!

— Слушайте, это уже… — Виаторр потерял дар речи, и я пожалела, что не могу видеть его лица, мне так было не извернуться.

Правая ладонь Нокса легла мне на поясницу, левая на грудь — это было приятно.

— Вот так, спину прогните сильнее, а голову выше. Еще выше! Вот теперь замрите, — удовлетворенно сказал он, но левую руку не убрал, пояснив: — Сложно долго так простоять, верно? Я поддержу.

Мне было вовсе не сложно, но спектакль оказался так хорош, что я кивнула.

— Так вот, — продолжил Нокс, ненавязчиво поглаживая мою грудь, — если бы стреляли с балкона, то пуля вошла бы в голову той девушки вот под таким углом.

Палец его свободной руки уткнулся мне в макушку.

— Нужно еще посчитать и вымерить, но где-то так, — довольно сказал он. — Но, уверен, уж никак не вот сюда!

Палец указал мне в затылочную ямку.

— Чтобы попасть в стоящую в такой позе девушку с балкона… нет, это или нужно повиснуть на канате, или пуля должна лететь не по прямой, а по дуге, — добавил Нокс.

— Хорошо, — произнес Виаторр сквозь зубы, — и откуда же она прилетела, по-вашему? И прекратите лапать мою сестру!

— Я не лапаю, нэсс Ирритор, — обиделся эксперт.

Нокс прекрасный человек, эрудированный, ироничный, с отличным чувством юмора (черным, как у большинства медиков), самую малость бесшабашный — всё, как я люблю. К сожалению, в постели он оказался скучнее клистирной трубки, поэтому мы расстались друзьями… Хотя что значит — расстались? Иногда встречаемся к обоюдному техническому удовольствию! Но брату об этом знать совершенно ни к чему.

— Он не лапает, — заверила я и едва не хихикнула, почувствовав очередное прикосновение. Неужто Нокс решил чему-то научиться, а не просто исполнять обязательную программу, желательно, следуя четкой инструкции? Нужно будет проверить. — Он проводит… м-м-м… следственный эксперимент, я правильно сказала? Так где был стрелок?

— Ну… получается, что пуля шла примерно вот так, — ребро жесткой ладони Нокса легло мне промеж ягодиц и двинулось выше, по разрезу на пиджаке, по моей спине, пока палец снова не уперся в затылок.

Проделал он это быстро, но я насчитала несколько вспышек.

— Для дела необходимо, — невинно пояснил фотограф в ответ на мой взгляд, меняя патрончик вспышки. — Приобщим, так сказать…

— Я вам приобщу… — зловеще произнес Виаторр. — Выпрямись уже, Трикс, что за безобразие!

— А траекторию-то вы отследили? — спросила я, приняв нормальную позу.

— Выходит, стреляли откуда-то от двери, — развернувшись, указал Нокс. — Но чтоб мне провалиться, если я понимаю, кто и как! Да еще так метко… Пуля ведь прошла сквозь юбки — там есть дырочки, я проверил! Можно было бы решить, что их сигаретой прожгли, но края не обуглены, так что…

— Швейцар уверяет, что никто не входил, — повторил Виаторр, хмуря брови. — Да и снаружи было предостаточно народу, желавшего хоть одним глазком увидеть представление. Они бы заметили вошедшего без спросу.

— Следовательно, убийца был в зале! — захлопала я в ладоши. — Это кто-то из зрителей или подсобный рабочий!

— Или он проник сюда заранее и во всеобщей суматохе ушел черным ходом, — кивнул брат. — Н-да, работы непочатый край… Сейчас обыскивают все помещения, ну а подробно опрашивать персонал и антрепренера с девицами будем с утра. Пока всех — под надзор! От хозяина театра до последнего уборщика, ясно?

Это уже адресовалось подчиненному, тот козырнул и рысью отправился выполнять.

— От вас жду отчет, нэсс Даррон, — подчеркнуто вежливо обратился к эксперту Виаторр. — Я в управление, а тебе, Трикс, лучше поехать домой. Тебя подвезти или вызвать такси?

— Я же за рулем, — напомнила я, возвращая Ноксу пиджак. — И вино я едва пригубила. Кстати, мой кавалер за него не расплатился.

— Я заплачу, — отмахнулся он и взял меня под руку, помогая спуститься со сцены. — Идем, выпущу тебя за оцепление. Где твой автомобиль?

— Там, за углом, — махнула я рукой. — Решила не соблазнять поклонника роскошью.

— Да-да, а твои бриллианты будто не соблазняют… — хмыкнул брат.

— Ручаюсь, он решил, что они фальшивые: вряд ли когда-нибудь вблизи видел настоящие такого размера. И уж точно не мог подумать, что их можно надеть в такое вот заведение. Не первый раз с таким сталкиваюсь, Тори, — улыбнулась я.

Виаторр вздохнул, но промолчал.

На улице было сыро и довольно прохладно. Зеваки еще толпились возле входа, но их не подпускали слишком близко.

— И всё же, что это было за непристойное представление? — негромко спросил Виаторр, остановившись неподалеку от моей машины.

— Это был следственный эксперимент, — повторила я. — Тори, в самом деле, оставь эту кошмарную чопорность, тебе не идет. Ты же Ирритор, а легкое безумие у нас в крови! В детстве ты не был таким занудой, Тори, вспомни только, как мы заклинали змей и ловили скорпионов…

— Ага, как вспомню, так вздрогну, — усмехнулся он наконец. — Трикс, и все же, веди себя сдержаннее, очень прошу. Если не ради моей репутации, так ради своей!

— Полагаешь, меня кто-то узнал? Кроме твоих коллег, конечно, — фыркнула я. — Кавалер знал меня под именем Трикси, а таких Трикси на любом танцполе — море… Ну а я сейчас приеду домой, смою макияж, переоденусь и снова стану добропорядочной старой девой нэсс Ирритор… фу, это же оксюморон!

Виаторр только вздохнул и потянулся поцеловать меня на прощание. Ему предстояла бессонная ночь

— Тори, пообещай, что постараешься хоть немного… хм… расстегнуть эти свои доспехи долга, мундир чести и… что там под ними? Прадедушкины кальсоны со штрипками? — сказала я ему на ухо, крепко обняв за шею. Краем глаза я видела: два полисмена с интересом наблюдают, как девица в серебристом платье обнимается с их начальником, и не смогла удержаться. — Ради меня…

— Хорошо, я попытаюсь, — сказал он и тоже обнял меня. — Но и ты… Трикс, у тебя спина совершенно ледяная, простудишься! Немедленно езжай домой!

— Я уже не здесь, — заверила я, и поцеловала его в щеку очень близко к губам.

За моей прической и слегка поникшим пером никто бы ничего не разглядел, но… объятие и то, как я синематографично сперва привстала на цыпочки, прижавшись к Виаторру всем телом, а потом согнула одну ногу в колене, о многом сказали бы стороннему наблюдателю. Жаль, рядом не было фотографа!

Вот так, немного испортив безупречную репутацию родному брату, я запрыгнула в автомобиль и была такова. Правда, еще крикнула на прощанье:

— Захвати мое манто!

Завернув за угол, я остановилась, достала с заднего сиденья шоферскую куртку, оделась и до дома ехала в тепле и комфорте.

 

3.

Назавтра, как следует выспавшись и плотно позавтракав, я села за работу, благо начало нового романа уже вертелось у меня в голове. Ближе к обеду проснулся Виалисс и вернулся Виаторр, серый от усталости. На мой вопросительный взгляд он только развел руками:

— На редкость приятная для такого контингента девица оказалась. Серьезных конфликтов у нее ни с кем не случалось, примой она вовсе не была, ее ставили в центр просто как самую рослую, в другом составе есть еще одна такая… Богатого покровителя не имела — товарки мигом бы это подметили, постоянного кавалера — тоже. Остается, правда что, искать тайного поклонника!

— Или маньяка, — с чувством произнес Виалисс, подкладывая себе пару отбивных. — Помните, еще в прошлом веке в столице орудовал такой, убивал женщин легкого поведения? Так его и не поймали, хотя подозреваемых хватало! Может, и тут то же самое? Выбирает высоких танцовщиц, чем не версия? Ты б проверил по другим заведениям, Тори, не пропадали ли у них девицы…

— Вот только маньяка мне и не хватало, — устало ответил Виаторр и даже не попросил не совать нос в его служебные дела, что само по себе о многом говорило.

Когда он уехал обратно в управление (помимо убийства танцовщицы других дел хватало, и никто их с Виаторра не снимал), мы с Виалиссом переглянулись.

— Ты думаешь о том же, о чем и я, сестренка? — спросил он, с хрустом откусывая сразу половину яблока. Вместе с червяком, я видела, но не стала говорить: такие мелочи Виалисса никогда не смущали. Тем более, червяк плохой фрукт есть не станет. И вообще, он — тоже мясо.

— А о чем думаешь ты, братец? — поинтересовалась я и тоже взяла яблоко. Теперь мы хрустели в унисон.

— О том, что наш бедный полицейский вряд ли распутает это дельце, — честно ответил Виалисс и сжевал огрызок вместе с семечками и сухим хвостиком. Он считал, что серединка в яблоке — самое вкусное. — У него воображения не хватает, в вашей парочке оно целиком досталось тебе. Ну ладно, девять десятых.

— Именно так, — скорбно кивнула я, посмотрела на свой огрызок и отдала брату. У нас безотходное производство, я же говорила.

— И как ты думаешь действовать?

— Есть у меня один план…

Я подвинулась поближе к Виалиссу и заговорила ему на ухо, а то ведь Адита услышит и доложит Виаторру, что мы строим заговор! Виалисс кивал и хихикал, время от времени вставляя ценные замечания и уточнения.

— Годится, — одобрил он наконец. — Тогда я чуть попозже вечерком отправлюсь пощипать цыпочек, а ты приступай прямо сейчас. Приличные деловые дамы по вечерам в одиночку не разъезжают!

* * *

Когда я приехала к «театру народного танца», оцепление давно сняли, зевак не было, вывеска еще не сияла огнями, дворник уныло мел улицу перед входом, а у дверей скучал давешний швейцар.

— Простите, нэсс, закрыто, — преградил он мне путь, когда я решительно поднялась по ступеням.

— Я понимаю, — кивнула я и сдвинула пенсне на кончик носа. Это пенсне, а также строгая прическа, шляпка, деловой костюм и портфель вкупе с соответствующим макияжем делали меня много старше моих лет. — Однако я хотела бы поговорить с вами, нэсс.

— Со мной? — удивился он. — Может, с управляющим? Хозяин-то уехал…

— Нет-нет, с ними — позже. Сперва — именно с вами. Надеюсь, вам не попадет, если вы отлучитесь на несколько минут? Вернее даже, не отлучитесь, а войдете внутрь и впустите меня?

— Но… не положено…

— Нэсс, — твердо сказала я, и свернутая банкнота перекочевала из моей руки в его карман, — поймите меня правильно. Убитой девушкой интересовалась одна… хм… особа. И эта особа прекрасно осознает, что полиция спустит дело на тормозах, тогда как хотелось бы достичь полной ясности. Так понятнее?

— А, так вы из частных!.. — радостно начал он, но осекся, когда я грозно шикнула, и продолжил, понизив голос: — Частных сыщиков? Так бы сразу и сказали…

— Я всего лишь помогаю шефу собирать информацию, — пояснила я. — Неужто вы полагаете, будто женщина может быть сыщиком?

— Да по нынешним временам чего только не бывает… — почесал швейцар в затылке. — Ну, стало быть, что вы хотели-то?

— Войти и осмотреть место преступления, — напомнила я. — И задать вам несколько вопросов, правдивые ответы на которые будут в должной мере вознаграждены. Я понимаю, что не обо всех перипетиях закулисной жизни девушки и персонал готовы поведать полиции, но мой наниматель гарантирует конфиденциальность. Его интересует только убийца.

— Так это… девушки репетируют.

— Не страшно, с ними все равно будет разговаривать другой сотрудник. Вряд ли они проникнутся симпатией ко мне!

— Это уж точно, — невольно ухмыльнулся швейцар и пригладил пышные усы, — уж больно вы на классную даму похожи, нэсс, не в обиду будет сказано.

— Вот именно, — серьезно сказала я. — Поэтому меня отправляют к людям солидным, серьезным и наблюдательным, вроде вас, а не к юным вертихвосткам: к ним нужен совсем иной подход, и на то у нас есть подходящие сотрудники.

Да уж, если Виалисс не сумеет разговорить «цыпочек», придется сдать его в утиль!

— Идемте, — он отворил дверь, — я изнутри закрою. Небось, никто важный не явится, а явится, так позвонит.

Сейчас в театре было пустынно и очень… тоскливо, что ли? И не в убийстве дело, хотя, конечно, и оно наложило свой отпечаток на атмосферу этого места. Просто сейчас, когда не сияли люстры, не звучала музыка, не было слышно гула голосов и смеха, не сновали туда-сюда расторопные официанты, театр напоминал старую шарманку. Когда придет время, ручка повернется, снова задвигаются фигуры, зажгутся огни, раздастся привычный мотив, но пока…

Я поймала себя на том, что по неистребимой привычке быстро записываю впечатления в блокнот. Впрочем, неважно, вряд ли швейцар обучен стенографии.

— Итак, нэсс…

— Лиден.

— Нэсс Лиден, — кивнула я. — Вчера вы, как обычно, несли вахту у дверей, так?

— Да, нэсс, и мне пришлось несладко: так и норовил прорваться кто-нибудь, кто столик не заказывал!

— Но не прорвался?

— Нет, нэсс, у меня мышь не проскочит! — Лиден скосил глаза, и я вспомнила слова Виаторра. — Двоих буквально дверью прищемил, пытались за господами проскочить, еще парочку за шкирку вынес и пинком с крыльца наладил, чтоб неповадно было…

Я оценил разворот могучих плеч швейцара и согласилась, что это ему вполне под силу.

— Служили?

— Да, нэсс, во вспомогательных войсках. Снаряды таскал, окопы копал, конные обозы водил, в госпитале помогал раненых носить, много еще чего… Для другого у меня глаза не того… — вздохнул он. — Может, и к лучшему — жив остался.

— Ясно…

Я задала еще несколько вопросов касаемо убитой (звали ее, как выяснилось, Аден Фирр, брат-то мне не сказал!), выслушала, какой она была веселой и приветливой, а потом Лиден сказал:

— Сдается мне, имя-то у нее фальшивое было.

— Наверняка у большей части девиц сценические псевдонимы, — пожала я плечами.

— Да не так, нэсс! Там понятно: рыжую вон звать Мирой Фок, так она называется Муриллой Фоккертиль, ну и остальные так же, чтоб покрасивее и позатейливее, — пояснил он. — А эта и по документам Аден Фирр.

— Ну так повезло ей, сразу подходящее имя досталось.

— Может, и так, нэсс, да знаете… постоишь тут с моё… — он снова почесал в затылке, — начнешь примечать. Сдается мне, Аден вовсе не из таких вот Мир была. Пожалуй, даже хорошего рода. Иногда как возьмется знатную нэсс изображать — ну ведь один в один, а другая кривляется — а толку нет!

— Хорошие актерские данные, — предположила я, но взяла это на заметку.

— И еще — ей тут нравилось, взаправду, — добавил Лиден. — Многие ж как приходят: думают, попляшу годик-другой, деньжат скоплю — и обратно на ферму, замуж. Как бы не так… затягивает это. А Аден вроде другого ничего и не хотела, радовалась, что сюда попала, всегда с огоньком выступала!

— Говорю же, прирожденная актриса. Ей бы к хорошему импрессарио попасть, вышел бы толк.

— Так твердили ей: сходи попробуйся в настоящий театр… или вон в синематограф набирали девиц! А она ж была рослая, всё при ней, не то чтобы красавица, но видная, хорошо бы смотрелась… Нет, упёрлась — остаюсь тут, и всё, — он перевел дыхание и добавил: — Я как-то спросил: ты что ж, думаешь до старости ноги на сцене задирать? Скоро молоденькие подрастут, а вас всех попросят отсюда, и что тогда?..

— А она что сказала? — насторожилась я.

— Засмеялась и говорит: а с чего ты взял, что я до старости доживу? — вздохнул он. — По плечу меня потрепала и убежала.

«Час от часу не легче! Неужто в самом деле кто-то ее преследовал?» — подумала я, но дальнейшие расспросы ничего не дали. Да, Аден встречалась с разными мужчинами, но не всерьез. О будущем не думала, жила одним днем, а больше всего напоминала человека, вырвавшегося на свободу если не из тюрьмы, так из душной комнаты… А вот это интересно!

— Ну хорошо, оставим пока это, — сказала я. — Открою вам секрет: полиция считает, что в Аден стреляли откуда-то от самых дверей…

— Быть не может! Я бы и услышал, и уви… гхм… — смутился Лиден. — Ну, я всегда же захожу посмотреть, управляющий не ругается. Двери-то я запираю! И стою подле них, а внутри или снаружи, без разницы, все равно никого постороннего не впущу! И я хоть и косой, но не слепой, и если б кто где-то рядом со мной стрелять вздумал, заметил бы!

— Вот и мы так подумали, — кивнула я и огляделась.

Зал был устроен небольшим амфитеатром, всего три яруса: тот, что возле сцены, самый большой, он же танцпол, второй — наиболее узкий, и третий, откуда до дверей было рукой подать. Так может…

Я подошла к одному из столиков и посмотрела на сцену, где репетировал кордебалет, но вяло, без огонька: девушкам явно страшновато было плясать на том месте, где ночью лежала их убитая подруга.

— Нэсс Лиден, а эти столики всегда стоят вот таким образом? — указала я карандашом.

— Ну да, так, чтобы и зрителям удобно было, и официанты могли пройти и никому не помешать смотреть, и не задеть.

— Точно-точно всегда? Не бывало такого, чтобы вот этот, — я указала на один из них, стоявший ближе к центру, — или этот передвигали?

— Нет, ну немного-то всегда двигают, потому как зрители же буйные бывают, вскакивают там… Иногда компания приходит, вместе составляют, — нахмурился он. — А хотя…

— Ну же?

— Да один нэсс просил меня подвинуть ему столик, чтобы лучше видеть сцену, — произнес швейцар, — да-да… Он всегда садился тут, каждый раз. Я как-то не удержался, спросил, мол, чего поближе-то не сесть, а он сказал, что у него зрение так хитро испортилось, что ему издалека видно лучше, чем вблизи, вот. Ну и одним глазом он лучше видит, надо, значит, немного подвинуться. А мне что, мне не трудно, тем более, на чай он всегда щедро оставлял!

Я заставила себя сдержаться и спросила:

— А больше за ним никаких странных привычек не водилось?

— Да вроде бы нет… — подумав, ответил Лиден. — Пил мало, из закуски такие маленькие бутербродики обычно брал, забыл, как называются, на палочках. А! Еще он трость на стол клал!

— Да что вы говорите? — голос у меня задрожал от возбуждения.

— Ага, клал. Потом официанты ругались, что стол поцарапан, вот тут, видите, — указал швейцар. — Как ни полируй, все равно заметно! Но этот нэсс говорил, что если трость приставить к стулу, она вечно падает, а поднимать ее ему тяжело, вот и… Ну да не переломятся официанты тряпкой махнуть, говорю же, он щедрые чаевые давал!

— Так… Нэсс Лиден, а подвиньте, пожалуйста, этот столик так же, как для того зрителя, — попросила я. — О, да он тяжелый! Я бы сама не справилась!

— Ага… он тоже не мог, — пропыхтел швейцар. — Нарочно на кованых ножках заказали, чтоб посетители не враз опрокинули, если драка начнется. Но все равно опрокидывают, спасибо, хоть не швыряются ими… Прошу, нэсс!

— Благодарю, — кивнула я и села за столик.

Теперь мне открывался прекрасный обзор почти на центр сцены, разве что немного левее… и выше необходимого. Я покосилась на царапины на столе. Что бы такого положить вместо трости? Да зонтик же! Какая приличная деловая дама выйдет из дома без зонтика? Обычно он страшно мешает, но теперь вот пригодился…

Я положила его между двумя глубокими царапинами, пригнулась… Да! Именно так всё и было!

— Благодарю вас, нэсс Лиден, вы оказали неоценимую помощь следствию, — церемонно сказала я, встав и оделив швейцара еще одной банкнотой. — Надеюсь, вы понимаете, что никому не следует знать об интересе некой особы к этому трагическому происшествию?

— Не извольте беспокоиться, нэсс, понятие имеем, — серьезно ответил он и открыл мне дверь.

Что ж! Оставалось узнать совсем немного, и я возблагодарила мироздание за то, что в наше время не нужно писать письма и месяцами ждать ответа или самой ехать невесть куда, а достаточно отстучать несколько телеграмм и сделать пару телефонных звонков.

Писательское ремесло сродни сыщицкому: никогда не знаешь, какой человек может пригодиться, и моя записная книжка — размером с том Всемирной энциклопедии. Вот и теперь, стоило полистать ее, и люди, способные снабдить меня необходимой информацией, отыскались. Разумеется, без денежного перевода тоже не обошлось, но оно того стоило…

Вернувшийся к утру Виалисс подтвердил всё сказанное швейцаром: девушки рассказали об Аден Фирр то же самое, и обслуга. Можно было приниматься за работу уже по-настоящему.

* * *

Через несколько дней, когда я сосредоточенно вычитывала новый роман на предмет ошибок и опечаток (когда сюжет сложился, я пишу очень быстро, но вот качество может пострадать, когда я второпях промахиваюсь по клавишам), Виаторр пришел мокрый насквозь — лил дождь, а брат, как и я, ненавидит зонты.

Когда он немного обсох и спустился в гостиную, мрачнее тучи, то первым же делом углядел на журнальном столике мою рукопись.

— Что, очередной шедевр? — спросил он.

— Да, — ответила я без ложной скромности. — И я очень тебя прошу, взгляни на текст! Там объясняются кое-какие причины преступления, и мне хотелось бы, чтобы такой профессионал, как ты, проверил, нет ли там откровенных глупостей… Ну пожа-а-алуйста, Тори, очень тебя прошу!

Тяжело вздохнув, Виаторр взял рукопись, нахмурился при виде названия — «Меткий стрелок», — и пролистал.

— Последние семь страниц, глава «Карты на стол», — подсказала я, и он нашел нужное место. — Там еще не закончено, не хочу пока писать дальше, чтобы потом не пришлось исправлять слишком много.

По мере чтения лицо его медленно меняло выражение со скептического на недоуменное, а дойдя до конца…

Дойдя до конца, Виаторр шарахнул стопкой листов по столу и рявкнул:

— Я же просил не совать нос в мои дела!

— Ну Тори, ты же все равно не раскрыл это дело, а мне пригодилось, — улыбнулась я.

— Я запрещаю! Слышишь, запрещаю это публиковать! Это слишком узнаваемо, об этом деле весь город говорит, а ты!.. — зарычал брат еще громче, схватил злосчастную рукопись и разодрал ее пополам. Потом сложил, снова порвал пополам и швырнул в огонь, и я невольно восхитилась его силой, вслух же воскликнула:

— Что ты натворил?! Какой кошмар! Мне всё придется начинать заново!

С этими словами я ничком упала на кушетку и громко зарыдала.

— Трикс… Ну… Трикс? — гнев с Виаторра как рукой сняло, а судя по звукам, он пытался выудить кочергой то, что еще можно было спасти. Рукописи так быстро не горят, и вскоре он попытался подсунуть мне что-то, воняющее горелой бумагой. — Ну извини… Тут вот сохранилась середина, а у тебя отменная память, ты всё восстановишь…

Он отложил горелые листы и опустился на колени рядом с моим ложем скорби, нежно гладя по голове и плечам, но я продолжала всхлипывать в подушку. Так ему и надо! Никогда не воспринимал писательскую работу всерьез, вот и пускай помучается, негодяй!

Но, разумеется, всё испортил Виалисс, явно наслаждавшийся сценой за дверью.

— Не переживай, Тори, — сказал он, появляясь в гостиной, — Трикс всегда печатает под копирку, так что у нее есть еще минимум два экземпляра.

— Такую сцену испортил, болван! — я швырнула в него подушкой-думкой и приподнялась, поправляя прическу.

— А как же… ну… всё заново? — растерянно спросил Виаторр, так и сидевший на полу у моих ног.

— Я имела в виду, что в этом экземпляре я поправила уже почти все помарки, а теперь придется тратить время и делать это снова, — пояснила я. — Ну да ничего, большую часть я помню.

— Семейка людоедов, — пожаловался брат в пространство и прижался к моему колену: настала моя очередь гладить его по голове. — Устраивают расследование за моей спиной, творят невесть что… Как ты вообще дошла до такой идеи?

— Тори, ну так это же основной закон: ищи, кому выгодно. В театре никому не была нужна смерть бедной девушки: она отличалась на редкость славным характером, ни с кем не портила отношений, не подсиживала, не строила козней и интриг, не отбивала кавалеров, денежных и не очень… — вздохнула я. — Тайный поклонник, которого она отвергла? Вариант, но способ убийства очень уж замысловатый, это раз. А два: никто не отметил, что Аден нервничала или чего-то опасалась. Если бы ее кто-то преследовал, это бы как-то проявлялось, наверно?

— Но кому вне театра могла понадобиться ее смерть? Человеку, которого она скомпрометировала? — сообразил Виаторр. — Какому-то достаточно знатному нэссу, с хорошим положением в обществе и незапятнанной репутацией, который имел неосторожность с ней связаться? Неужто она его шантажировала? Как-то это не вяжется с описанным тобой образом этой девицы! Или Аден в самом деле была прекрасной актрисой?

— Не сваливай всех скорпионов в одну яму, — сказала я. — Да, она скомпрометировала… вернее, могла скомпрометировать одного человека, если бы вскрылось ее настоящее имя. Швейцар точно подметил: оно фальшивое, и документы у Аден были фальшивые. Кстати, почему вы этого не установили?

— А ты думаешь, все так рвутся срочно исполнять запрос о личности какой-то танцовщицы? Скажи спасибо, если через пару месяцев ответ будет… А если она меняла документы не один раз, а приехала издалека, а то и из другой страны, то это вообще пропащее дело.

— Скажу сразу, она их не меняла, — вставил Виалисс. — Это настоящие. Только принадлежат другой девушке, тоже мертвой.

— Погодите, Аден, что, убила ее ради…

— Нет. Я полагаю, что они были знакомы, но та девушка перебрала со взлетной полоской и улетела прямо к звездам, — вздохнула я, — а Аден не смогла упустить такой шанс и взяла ее документы. Ту, вероятно, похоронили как неизвестную, если вообще нашли тело — вот спрятать его Аден вполне могла. Это только догадки, учти.

— Да, все девицы в театре твердят, что Аден могла выпить, но никогда не употребляла веществ, — добавил Виалисс, — боялась их просто до дрожи, ничего не брала у незнакомцев, не пробовала новинок, а то, знаешь, с одного раза можно подсесть…

— Так кого же могла скомпрометировать убитая? — требовательно спросил Виаторр. — Твоя рукопись оборвана на самом интересном месте, имя убийцы не названо!

— Догадайся сам! Кто у нас полицейский, в конце концов? — возмутилась я, и он произнес после паузы:

— Отца или брата?

— В точку! — я легонько хлопнула его по макушке. — Кстати, почему ты не сказал «семью»?

— Потому что ты упомянула «одного человека», — занудливым тоном ответил он. — Это, конечно, могла быть и мать, но… что-то верится с трудом. Хотя бывают и такие матери, да-с…

— В данном случае это именно отец, — сказала я. — Человек с безупречной репутацией. Человек, которого бы никогда никто не заподозрил. Он, как мы и думали, был в зале и не думал скрываться. Он даже вышел на сцену в последнем акте этой драмы.

Виаторр замер на мгновение, потом еле слышно произнес:

— Не может быть…

— Я думаю, он хотел лично удостовериться, что дело сделано, и Аден в самом деле мертва, — вставил Виалисс, присев рядом со мной с другой стороны.

От него вкусно пахло душистой никотианой и горьким чоколатлем с перцем — иногда он изменяет кишру с заморской отравой.

— Но чтобы нэсс Вирфор… — Виаторр помотал головой, явно отказываясь верить в это. — Никто никогда не слышал о том, что у него была дочь! Вернее, он был женат, вдовел, но…

— Он много потратил на то, чтобы скрыть факт существования дочери, — пояснила я. — Если вкратце, то нэсс Вирфор странствовал, совершенствовал мастерство врача, участвовал в боевых действиях, как уже упоминалось, в тех же краях выучился метко стрелять… У него — хирурга — твердая рука и верный глаз, его сослуживцы, кого удалось разыскать, говорят — никакой снайпер не стрелял лучше их полкового врача. Как-то он спохватился, что уже в годах, и в одном из тамошних городов спешно женился на более-менее подходящей молодой нэсс, после чего снова отбыл к театру боевых действий. Дома он бывал крайне редко, и в один из таких приездов обнаружил, что стал отцом очаровательной девочки.

— Еще неизвестно, он ли, — хмыкнул Виалисс, — но это второй вопрос.

— Да уж. Вирфор был рад, девочку искренне полюбил — поздний ребенок, сами понимаете… Но вскоре супруга его умерла от какой-то лихорадки, и он отправил девочку — кстати, ее звали Дираин, — в метрополию. Денег на ее содержание он не жалел, нанимал ей лучших гувернанток, учителей, определил в лучший пансион, словом, делал всё, чтобы вырастить достойную его фамилии юную нэсс…

— Юная нэсс, однако, привыкла к колониальной свободе, как мы с вами, — подхватил Виалисс, — и очень тяготилась этой золотой клеткой. И в один прекрасный день — порх! — птичка улетела. Как и с кем, неведомо. Возможно, ее сманил какой-нибудь проходимец, возможно, она сама составила план побега, накопила достаточно карманных денег, прихватила серебряные вилки и была такова!

— Естественно, она знала, что нрав у отца суровый, и что если он ее разыщет, ей несдобровать, — продолжила я, — поэтому не рискнула наняться прислугой или там гувернанткой, образования-то бы ей на это хватило. Она, видимо, решила, что темнее всего под пламенем свечи, и прятаться лучше в огнях рампы. А может, ей просто хотелось такой вот бесшабашной свободы, с реками игристого вина, катанием на авто и яхтах с веселыми кавалерами…

— И лютым похмельем поутру, — добавил Виалисс. — Но, думаю, и это ее не остановило. Танцевать она умела преотменно, так что могла бы стать примой, но не хотела — это означало засветить личико на какой-нибудь афише. То же касается театра и синематографа. У нее были все данные для подобного, но она боялась, что отец ее признает.

— Ну а он, узнав о побеге дочери, сделал вид, что ее никогда и не было. Может, умерла вместе с матерью в колониях, а Дираин… воспитанница или дальняя родственница, которую выдали замуж и позабыли, к примеру, — подхватила я. — Но, конечно же, начал искать ее. Денег у него хватало, наверняка он нанял лучших сыщиков и напал-таки на след беглянки. Думаю, он смирился бы, узнав, что она вышла замуж или служит машинисткой в конторе, но такой удар по репутации!.. Он боялся того же, что и Аден… будем уж называть ее так: кто-нибудь мог узнать ее — бывшие подруги по пансиону, соседи, знакомые. Ну а если всплывет ее настоящая фамилия, позора и вовсе не оберешься!

— И, выходит, он решил избавиться от беспутной дочурки? — пробормотал Виаторр, отталкивая мою руку — я машинально перебирала густые пряди у него на макушке. — Своими руками?

— Да. Видимо, у него уже разыгралось какое-то расстройство… а может, это был его собственный кодекс чести, он же человек старой закалки и сурового воспитания, — пожал плечами Виалисс. — Поручить кому-то тюкнуть ее по голове в темном переулке, придушить и утопить тело в реке, да хоть пырнуть ножом он не мог. Во-первых, всегда есть риск, что исполнитель не справится и жертва выживет. Во-вторых, исполнитель может начать шантажировать нанимателя. Наверно, там было еще и в-третьих, и в-пятых, и в-двадцатых, но речь не о том. Вирфор постановил убить дочь лично — и он это сделал, когда Аден в последний раз показала ему задницу.

— Но как он исхитрился? — Виаторр поднял голову. — На глазах у всего зала…

— Да нет же! Все смотрели на сцену! — постучала я его по лбу. — И он долго готовился, ходил не только на те спектакли, в которых участвовала Аден, чтобы создать образ завсегдатая, а заодно выбирал подходящее место… Прямо под носом у швейцара, за столиком.

— И тот не увидел ружья, ты хочешь сказать?

— Нет. У старика была только трость, — ответил Виалисс, — которую тот клал на столик. Тяжеленная трость. Вирфор даже оставил на столике царапины, чтобы класть ее точно в нужное место.

— Так это было ружье?!

— А ты будто никогда не слышал о стреляющих перстнях и портсигарах, и даже губной помаде! — фыркнула я. — В такой массивной трости спрятать ствол не так уж сложно. А если кто-то удивится ее тяжести, можно сказать, что такой штукой удобно отбиваться от грабителей. Или что тренируешь руки. Мало ли!

— Спусковой механизм там, скорее всего, замаскирован под финтифлюшки на рукояти, — добавил Виалисс. — Вряд ли трость рассчитана более чем на один выстрел, но меткому стрелку второй и не понадобился. И еще, думаю, оружие уже давно покоится на дне реки.

— Кстати, на сцену он вышел без нее, — припомнила я. — Видимо, не хотел привлекать излишнего внимания. Ну а на выходе забрал.

— Вот и всё, — подытожил старший брат. — Аден мертва, старик убедился в этом лично. Честь его не пострадает, можно и успокоиться.

— Угу… — мрачно произнес Виаторр. — Упокоиться, что вернее. Это не конец истории.

— А что там еще? — удивилась я.

— Нэсс Вирфор застрелился вчера вечером у себя дома, — ответил брат. — В записке сказано лишь, что он прожил долгую плодотворную жизнь, умирать дряхлой развалиной не желает, а потому добровольно уходит к дорогим ему покойницам.

— Во множественном числе? — зачем-то уточнил Виалисс, и Виаторр кивнул. — Н-да… переоценил старик свои силы…

— Может, наоборот? Правильно рассчитал? — спросил тот. — И тайна его ушла с ним в могилу… как он полагал!

— После смерти ему уже все равно, — цинично ответил Виалисс. — Не выкидывать же Трикс роман в топку по-настоящему!

— Ну хоть полгода выжди, пусть забудется эта история, — попросил Виаторр, и я кивнула, сказав:

— Там еще править и править. И финал нужен жизнеутверждающий: скажем, пуля разминулась с головой девушки на волосок, а может, она оступилась в критический момент. Отец осознал, какое злодейство едва не совершил, и ужаснулся… Далее следует бурное примирение: она вымаливает прощение, бросает пляски на сцене и становится знаменитой драматической актрисой, а может, выходит замуж и рожает старику внучат… хотя одно другому не мешает. Так лучше?

— Намного, публика любит подобное, — ухмыльнулся Виалисс и вдруг встал и отошел на пару шагов. — Отлично!

С этими словами он бесцеремонно подхватил меня под колени и усадил прямо, а сам сел на пол по другую сторону, скопировав позу Виаторра.

— Положи руки нам на головы, — велел он мне и позвал: — Адита! Адита, ты где?

— Что такое, нэсс? — появилась та в звоне колокольчиков.

— Скажи, мы хорошо смотримся втроем?

— Прекрасно, нэссе! — почмокала та губами. — Прямо как в храме старых богов, где каменная царица сидит на троне, а по бокам лежат львы! Только змеи на голове не хватает вместо короны!

Я свернула шарфик жгутом и повязала им голову. Адита покивала и удалилась, раскачивая внушительными бедрами и довольно намурлыкивая что-то на родном языке.

— Знаешь, — сказал Виалисс, бесцеремонно облокотившись о мои колени, — бросал бы ты свою полицию, братец!

— И чем прикажешь заняться?

— А мы откроем детективное агентство «Виа-Трио!» — захохотал тот. — А что? Трикс?

— Отличная идея, у меня всегда будет материал для книг! — одобрила я. — А то в полиции работа нервная, Тори, вон, у тебя уже лысина проглядывает…

— Где?! — перепугался он, поскольку очень гордился своей шевелюрой.

— Попался, — улыбнулась я, а он встал, отряхивая брюки.

— Говорю же, крокодилы, а не родственники… Как вы себе видите работу этого агентства?

— Очень просто, — ответил Виалисс. — Ты будешь главным. А мы с Трикс…

— …займемся расследованиями, — закончила я, и Виаторр, застонав, с размаху опустился на стул. — Ой-й…

— Да… стул пора переименовывать из драматического в травматический, — философски произнес Виалисс, глядя, как брат с руганью выбирается из обломков мебели. — Что ж ты так неосторожно-то?

— Так, — сказал Виаторр, немного успокоившись и изучив останки стула, несшие на себе следы многочисленных починок. — Вы что, всё это время, когда я бесился… подсовывали мне уже сломанный стул?!

— Ну не целые же портить, — невозмутимо ответила я.

— Короля играет свита, — поучительно сказал Виалисс, подумал и добавил: — И трон.

Мы переглянулись и захохотали на три голоса.

 

4

Могучие мужские руки терзали мое тело; то прикасались нежными ласкающими движениями, скользя по умащенной душистым маслом коже, то властно, с силой сжимали, исторгая из моей груди стоны мучительного наслаждения и крики боли…

— На сегодня всё, нэсс, — густым басом сказал Дарифа и напоследок исполнил смачную барабанную партию на моих ягодицах. Ладони у него размером с разделочную доску, так что звук получился звонкий.

— Хулиган, — сказала я, села и довольно потянулась. — Вот спасибо! Как новенькая!

— Ну так, — довольно ухмыльнулся он, подавая мне большую махровую простыню, — еще дед научил… Нэсс всё сидит да сидит на месте, не то что в Джамане. Этакая разминка ох как нужна…

Дарифа тоже приехал с нами из Джамана. Там-то он был на все руки мастером, а тут его руки неожиданно оказались на вес золота — громадный джаманец владел искусством массажа, да не местным, а тем, который практиковали поколения его предков. Разумеется, все мы пользовались его услугами, не запрещая, впрочем, подрабатывать на стороне. К нынешнему моменту Дарифа (не без нашей помощи и протекции, разумеется) открыл собственный массажный кабинет и в очередь к нему записывались за недели, а то и месяцы!

И, вопреки слухам, никаких услуг, помимо лечебных, он не оказывал, считая белых женщин слишком вялыми и худосочными: такую пальцем ткни — сломается, а если не пальцем? Да со всей ифрикийской страстью? Этак любительницу экзотики хоронить придется, и не исключено, что в закрытом гробу…

Впрочем, я слыхала, парочке искательниц приключений все-таки удалось склонить Дарифу к грехопадению. Не знаю, чем закончилось дело, вроде бы темнокожих детишек в округе не появлялось… Я даже догадываюсь, почему: увидев красавца-джаманца во всей его первобытной мужской красе и, так сказать, с боевым копьем наизготовку, дамы, вероятнее всего, предпочли спастись бегством. Сам же Дарифа ничего не говорил, только ухмылялся во весь рот и шел к Адите или еще какой-нибудь из наших туземных служанок, благо их у нас хватало.

— Что делать, Дарифа, — сказала я, — работа есть работа. Но ты прав, надо заняться чем-нибудь… Верхом покататься, что ли? Или в теннис поиграть?

— Только не в теннис, — подал голос Виалисс, поджидавший своей очереди у двери. Он тоже щеголял в одном полотенце. — После твоих подач приходится вставлять окна во всех окрестных домах.

— Кто бы говорил, — обиделась я. — Ты вообще флюгер снёс, забыл?

— Я на спор, а ты просто так, — парировал он.

— Нужно просто поискать загородный корт, только и всего.

— Ага, а мячи потом собирать по дремучему лесу? Или по пастбищам?

— Зачем их собирать, они же дешевые!

— А я слышал, коровы их едят, а потом дохнут, потому что мячи им желудок закупоривают, — сообщил всезнающий брат. — Иди уже, там камни в самый раз прогрелись! Только масло смой, а то получится аппетитная корочка…

Вместо ответа я двинула его кулаком в крепкий живот, поросший чуть вьющейся рыжеватой шерстью (чуть руку не сломала) и прошествовала сперва в душ, а потом в жарко разогретую комнату, где и разлеглась на гладких камнях и песке. Кто другой обжегся бы, но это дело привычки, а сухой жар в здешнем климате — прекрасное средство от всяческих простуд!

Через некоторое время Виалисс присоединился ко мне, и мы стали блаженствовать вместе. Если бы еще над головой светило белое солнце, а кожи касался раскаленный ветер, шуршали мимо ящерки и скорпионы…

— Тори совсем заработался, — сказал вдруг брат и повернулся на живот, заботливо подложив полотенце под нежные детали организма. — Ты его видела? Он уже не бледный, а какой-то синеватый. Еще немного, я его поймаю, свяжу и насильно отправлю в Джаман.

— Вместе поедем, — кивнула я. — Дарифа его подержит, если что. Ты прав, Тори давно нужен отпуск! Но нет, у него же карьера…

— Что толку в той карьере? — искренне не понял Виалисс. — Будто от этого зависит его пропитание или там… выгодная женитьба! Невест мы еле поспеваем гонять, а с голоду уж точно не умрем.

— Он так самореализуется, — пояснила я. — Хочет достичь профессиональных высот, и тут состояние как раз хороший козырь: Тори может не думать о хлебе насущном и крыше над головой, а всего себя посвятить раскрытию преступлений.

— Ну и посвящал бы в частном порядке, — пожал брат широченными плечами. — Без ущерба здоровью. Я же предлагал открыть детективное агентство!

— И мне по-прежнему нравится эта идея, — кивнула я. — Но Тори упрямый. Так просто его не уговоришь. А если мы организуем такую контору вдвоем и составим ему конкуренцию… а мы составим, потому что он гнушается пользоваться своим недурным материальным положением…

— Скажи проще — давать на лапу, кому надо, чтобы ускорить этот их бюрократический процесс, — подсказал Виалисс, — и подмазывать свидетелей ради улучшения памяти.

— Вот-вот… Словом, он очень обидится и примется из кожи вон лезть, чтобы если не обогнать нас, так хоть идти ноздря в ноздрю. И надорвется окончательно, — грустно сказала я и повернула голову, чтобы взглянуть на брата. — Вот что с ним делать?

— Да ничего. Рано или поздно сам дозреет, — изрек он. — А мы присмотрим, чтобы он не слишком переутомлялся. Как тебе мысль?

— Недурная, — кивнула я. — Но как ты себе это представляешь? Приводить к нему свидетелей под конвоем?

— Зачем? Делать так, чтобы сами явились с показаниями ли, с повинной… Мне такое организовать не сложно, — ухмыльнулся Виалисс, явно намекая на свое поразительное сходство с младшим братом. — Только действовать надо тонко. Ну да это уж по обстоятельствам…

— Да, разберемся, — кивнула я и села. Камни начали остывать, пора было одеваться и водворяться в гостиной, как чинная нэсс. — Пойдем? Тори скоро вернется, может, расскажет что-нибудь…

* * *

Виаторр вернулся, как обычно, в дурном настроении, швырнул шляпу мимо вешалки и слишком долго переодевался в домашнее.

— Хоть побрился бы, — попенял ему Виалисс, когда он спустился в гостиную.

— Зачем? — не понял Виаторр.

— Не смущай его, он еще маленький и не знает, зачем мужчины бреются на ночь, — хихикнула я. — Ну, не дуйся, Тори! Расскажи лучше, что новенького?

— Адита! Подай чего-нибудь, а то мы до ужина не доживем! — окликнул Виалисс.

— Несу-у-у! — раздалось из глубин дома, и вскоре служанка явилась с громадным подносом на голове и парочкой поменьше в руках. — Извольте, нэссе…

— Спасибо, душа моя, — искренне сказал ей Виалисс, схватив изрядный ломоть ветчины и еще горячего хлеба. Сверху, подумав, он положил порядочный кусок сыра со слезой, украсил горкой маринованных овощей, ложкой зерновой горчицы, тертым имбирем, поперчил, накрыл вторым куском хлеба и разом откусил половину. И проговорил с набитым ртом: — Сделать тебе такой, Тори?

— Я сам, — проворчал тот, повторяя его манипуляции. Бутерброд у него тоже получился монструозный, потому что вместо ветчины Виаторр взял половину вареного говяжьего языка, а имбирь заменил свежей зеленью. — Уф… Теперь еще парочку таких же, кружку кишра, и я буду отдаленно похож на человека… и, возможно, доживу до ужина.

— Адита, кувшин кишра покрепче! — попросила я, не отставая от братьев. После массажных процедур всегда хочется есть. — И поторопи девушек с ужином, Тори голодный!

— Как прошел день, можешь не говорить, — сказал Виалисс, — и так видно, что кошмарно.

— Не то чтобы кошмарно, но утомительно до крайности, — разделавшись со вторым бутербродом, Виаторр заметно подобрел. — Похоже, у нас объявился серийный убийца. Не смотри на меня так, Трикс!

— Я знаю, служебная тайна, но… — я прищурилась, — ты же знаешь, что одна голова хорошо, а три…

— Пить надо меньше, — заключил Виалисс, явно припомнив, как Виаторр впервые перебрал горячительного и никак не мог выбрать из трех дверей настоящую. — Но Трикс права: мы ведь не собираемся чесать языки с кумушками на каждом углу, а так, глядишь, что-нибудь подметим. Я часто бываю в разных… гм… заведениях, нет-нет, да и услышу такое, чего человеку со стороны никогда не скажут, а у Трикс отменное воображение!

— Да, «Меткий стрелок» разошелся влёт, будут печатать дополнительный тираж, — довольно улыбнулась я. — А про Вирфора никто и не вспомнил…

— Кстати, я слышал, — вставил Виалисс, — старик завещал все свои деньги им же самим учрежденному благотворительному фонду для инвалидов войны, детей-сирот и людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Устав там строгий, если воровать и начнут, то не скоро… Ну а всякие там картины, статуи — у него много добра скопилось, — и, главное, уникальную коллекцию стрелкового оружия передал в городской музей.

— Ставлю что угодно против фальшивой монеты, что стреляющей трости в этой коллекции нет, — вздохнул Виаторр. — Ладно, что с вами поделаешь… Все равно в газеты просочится рано или поздно!

— Вот именно, а лучше услышать историю из первых уст, — вставила я. — Говори, не тяни…

— Сперва ничего подозрительного не замечали, — помолчав, произнес он. — А потом Даррон обратил внимание на то, что в последние полгода как-то участились случаи самоубийств молодых домохозяек. И ладно бы просто самоубийства, они всегда имели место, но… все они совершены при помощи газа.

— Не самый надежный способ, — со знанием дела сказал Виалисс. — С другой стороны, вешаться, травиться или резать вены — еще более ненадежно. А что еще доступно домохозяйке? Разве только с моста прыгнуть или под поезд, но и то есть риск просто покалечиться и остаток дней влачить жалкое существование… так ты пишешь, Трикс?

— В доме может быть оружие, — напомнила я, проигнорировав шпильку.

— Ага, знаю я одну такую: стащила у мужа револьвер, выстрелила себе в рот, но рука дрогнула, так что пуля вышибла ей зубы, продырявила язык и вышла через другую щеку, — фыркнул Виалисс. — Эта красотка держит паб на углу Восемнадцатой и Тисовой. Ее историю весь квартал знает, хозяйка и шрам показывает, и рассказывает обо всём в подробностях, если заплатить, так что процветает… Шепелявит, правда, чудовищно. Ты продолжай, Тори, не отвлекайся!

— Я не отвлекаюсь, это вы перебиваете, — вздохнул он. — Так вот… Все как на подбор — достаточно молодые женщины, нормального достатка, никаких громадных долгов, так что самоубийства явно не от нищеты.

— А дети? От детей частенько в окошко выходят, я слышал, — заметил Виалисс.

— Все бездетные, — покачал головой Виаторр. — В основном недавно замужем, не успели еще обзавестись потомством. А если ты спросишь про мужей: средний класс, не ангелы, но руку на жен никто не поднимал. Максимум — ругались и посуду били, ну так кто не ругается? Соседи говорят, что эти пары жили в ладу.

— Соседи… Вот наши соседи уверены, что мы тут втроем оргии закатываем с участием чернокожих невольников, — с удовольствием сообщил Виалисс. — И вообще предаемся инцестуальному разврату и мужеложству.

— Ладно разврат, — оскорбился тот, — но это-то с какой стати, если у нас Трикс есть?! И служанки?

Я, на его счастье, потеряла дар речи от такой наглости.

— А у них спроси. Я это к тому, что соседи могут навыдумывать такого, от чего до истины будет, как до Луны… Ты не отвлекайся, а то до завтра будешь рассказывать!

— Нечего больше рассказывать, — буркнул Виаторр. — Шесть случаев. Молодые женщины, симпатичные, не нищие, бездетные, недавно замужем, вдруг суют голову в духовку и включают газ на полную. Ах да, всегда в пятницу, когда мужья вечером после работы традиционно идут пропустить по кружечке, а значит, возвращаются ближе к полуночи, когда спасать супругу уже слишком поздно.

— А соседи что, не чувствовали запаха газа? — нахмурилась я.

— В том-то и дело, что нет. Тут, к слову, есть небольшая странность: женщины затыкали вентиляционные отверстия, а вот окна оставляли открытыми.

— Разумные дамы, — хмыкнул Виалисс. — Явно не хотели, чтобы из-за них дом взлетел на воздух! А то так благоверный явится вечером, свет зажжет и…

— Ага. Правда, меня удивляет, что они были настолько продвинуты.

— А повреждения на телах имеются? — я машинально схватилась за блокнот.

— Даррон говорит, только бытовые: у одной ожог от кипящего масла на руке, у другой пара царапин — у нее кошка, видимо, та и постаралась, у третьей — синяк на бедре, но это она могла за угол зацепиться. Ничего такого, что можно было бы трактовать как след насилия, — вздохнул Виаторр.

— Н-да… просто какой-то пятничный клуб домохозяек-самоубийц, — пробормотал Виалисс, потерев подбородок. — А что? Может, им и впрямь посулили блаженство, достижимое в домашних условиях? Только забыли сказать, что можно не успеть закрыть газ.

— Они все из разных кварталов и даже не были знакомы между собой. Может, виделись случайно на улице, не более того.

— Ну… это ты так думаешь. А если копнуть, вполне может обнаружиться, что они прекрасно знакомы через тетушку Манчильду из булочной на перекрестке или ходили к одному парикмахеру, — хмыкнул тот. — Интересно… Позволишь нам покопаться в этом?

— Лисс!

— Ну мы так похожи, Тори, грех этим не воспользоваться, — ухмыльнулся Виалисс. — Ты просто очень расторопен, а?

— В самом деле, Тори, на всех соседей и знакомых погибших у тебя не хватит ни времени, ни сил, — добавила я. — А посылать подчиненных… они отметят галочкой, что нэсс такой-то с пятого этажа одолжил погибшей немного денег, а она не вернула долг, а нэсс сякой-то видел, как другая погибшая развешивала белье во дворе. И дальше что?

— Да что с вами поделаешь… — сдался он. — Хорошо. Но если узнает начальство, мне голову оторвут!

— Оно не узнает, — заверил Виалисс и ухмыльнулся шире прежнего.

— И меня держите в курсе, — обреченно попросил Виаторр, — а то явится кто-нибудь из… хм… опрашиваемых жаловаться на мою дотошность, а я его впервые вижу!

— Конечно. А ты нам дай адреса этих женщин. И еще… — я почесала нос карандашом. — Почему Нокс так уверен, что их убили? Эпидемия одинаковых самоубийств — не самое странное явление, и в Джамане такое бывало, и в соседнем Майяле. Людей будто безумие охватывает, и пошло-поехало…

— Там нравы совершенно другие, — покачал головой Виалисс. — Не сравнивай.

— Он говорит, чутье подсказывает, — ответил Виаторр. — И еще… К такому уходу из жизни все-таки как-то готовятся, если это совершено не под влиянием момента. Старик Вирфор вон привел дела в порядок, оделся в чистое, лег на кровать и выпалил себе в рот. А эти женщины… будто бы между прочим.

— Да, дело ясное, что дело темное! — Виалисс с удовольствием потянулся. — Но тем интереснее!

— А подумаем мы об этом после ужина, — вставила я, услышав гонг. — Идемте в столовую, Адита сегодня состряпала нечто необыкновенное!

Воздав должное неземным яствам и поблагодарив Адиту с помощницами, мы решили, что на сегодня достаточно убийств: после сытного ужина на ум все равно ничего не шло. Виалисс, подумав, куда-то улетучился, Виаторр пытался читать газету, но зевал настолько душераздирающе, что я настоятельно попросила его удалиться в спальню и лечь спать, а не мучиться так. Ну и что, что время детское? Зато выспится нормально, а назавтра не будет зол спросонок!

Брат внял моей просьбе и ушел к себе, а я, дождавшись, пока из-за его двери не раздастся мерное похрапывание, сняла телефонную трубку и попросила дать хорошо знакомый номер.

— Привет, — сказала я, когда в трубке раздался чуть сонный голос, — не занят сегодня вечером? Я так и знала… Может, съездим потанцуем? Или, я слышала, в «Иллюзоре» дают новую ленту…

— Трикс, — послышался смачный зевок, — если тебе просто хочется поболтать, то давай не сегодня, я устал, как собака!

— А если не просто?

— Тогда собирайся, а я выпью кишра и к твоему приезду буду вполне готов к употреблению, — преспокойно ответил он и повесил трубку.

За что люблю этого человека, так это за то, что он всегда готов выручить даму в трудную минуту! Ну а что до отсутствия фантазии… он компенсирует это техническими навыками и готовностью испробовать чужие затеи. Правда, честно предупреждает, что как раз с технической точки зрения что-то может быть малоосуществимо, слишком трудозатратно и при этом не слишком удобно, а то и вовсе травмоопасно. И, что ценно, еще ни разу не ошибся!

* * *

Нокс нэсс Даррен, полицейский эксперт, подчиненный моего брата и мой эпизодический любовник обитал в мрачного вида старом доме через несколько кварталов от нас. Он целиком занимал весь второй этаж, вернее, половину его: там предполагалась еще одна квартира, но хозяин уже много лет никому не мог ее сдать. И дело было вовсе не в дурной репутации дома, его скверном расположении, протекающей крыше или привидениях, а в Ноксе: подозреваю, он являлся не самым желанным соседом, и при желании мог выжить кого угодно. Впрочем, он никогда об этом не заговаривал, а я не спрашивала. Как-то к слову не приходилось.

Сегодня Нокс вел себя как-то подозрительно мягко и, я бы сказала, бережно, хотя точно знал, что я предпочитаю более активные действия.

— Ты что, — не выдержала я наконец, — купил пособие для молодоженов? «Как не напугать жену в первую брачную ночь»?

— Ничего подобного, — быстро ответил он, но тут же с грохотом уронил что-то из-под подушки на пол. — Не трогай! Трикс!..

— Ну-ка, посмотрим… — я надежно улеглась поперек него и подхватила пухлую книжку.

Даже с картинками, надо же, какая прелесть! И это была вовсе не монография Вирфора, с которой обычно ночевал Нокс…

— Итак, глава первая… тут насчет помыться и побриться, это мы пропустим. Хотя нет, надо будет Виаторру процитировать, а то он до сих пор не знает, для чего нужно бриться на ночь, в его-то возрасте!

Нокс застонал и накрыл голову подушкой, явно имитируя суицид методом самоудушения. Выходило у него не слишком убедительно.

— Так-так… — бормотала я, листая страницы, — к супружескому долгу следует подходить со всей ответственностью… Не спорю. Что-что? «Не зажигая света, приблизьтесь к ложу. Если супруга готова принять вас, она даст понять это, отогнув краешек одеяла»… Гхм, а супруга об этом знает? И как это увидеть в темноте? Или надо пощупать? Ну-ка, о способах соития… так… так… И это всё?!

— Трикс, ну не ворочайся ты, мне же больно! — взмолился Нокс из-под подушки: я по-прежнему лежала на его животе, а он тощий, в отличие от моих братцев. Те тоже не толстые, но плотно сложенные, и разница весьма ощутима, особенно в такой вот позе.

— Мне тоже, у тебя ребра торчат, — ответила я и снова брыкнулась от избытка чувств, наткнувшись на особенно интересный пассаж. — Как хочешь, а я это у тебя конфискую! Пригодится для новой книги: у меня там папаша строгих правил наставляет сына, и вот это — как для него писано… Где ты раздобыл этот раритет? Ему же лет сто, не меньше!

— Не поверишь, в управлении! — ответил Нокс. — Не представляю, кто его засунул между справочниками аж в третий ряд, но… Попался на глаза, дай, думаю, ознакомлюсь, вдруг там что-нибудь полезное окажется?

— Но зачем тебе этот самоучитель? Ты что, решил начать с азов? Поздновато в твоем-то возрасте!

— Учиться никогда не поздно, — изрек он и охнул, когда я нечаянно двинула его локтем под ребро.

— А все-таки? Откуда вдруг такая тяга к познанию? Ты вроде бы и так… хм… весьма продвинут. В смысле, если тебя правильно двигать, то можно добиться ошеломительных результатов, — поправилась я.

Нокс не обиделся, он сам прекрасно знал свои слабые и сильные стороны, и покуда нас обоих это устраивало, ничего менять не желал… до сего момента!

— Вот именно, — сказал он. — Но если инициативу придется проявлять мне…

— То получится, как в этой книжице, — завершила я. — Пришел к супруге с осознанием важности долга, старательно отдал долг, удалился с чувством выполненного долга, так? Ой, стоп… я сказала — супруге? Нокс?! Ты что, жениться надумал?

Он кивнул, закинул руки за голову и уставился в потолок.

— Но зачем?! — потрясенно спросила я.

— Все женятся. Так принято.

— Ну и что? В Джамане вон еще недавно человеческие жертвоприношения были приняты!

— Ну ты сравнила, — невольно фыркнул Нокс, подумал и согласился: — В общем-то, женитьба — тоже в своем роде человеческое жертвоприношение.

— Вот! Потому я и спрашиваю, с чего ты вдруг решил связать себя узами брака? Заметь — узами! Кандалами! Повесить себе гирю на ногу! — я села на него верхом и скрестила руки на груди. — Не верю, что только из-за давления общества. Кому на тебя давить-то? Родители твои умерли. Близких родственников нет. Или вам начальство велело непременно пережениться для солидности? О, если так, то у нас появится шанс уговорить Виаторра уйти из полиции!..

— Ну что ты несешь, Трикс, — поморщился он. — Просто… Возраст уже не юношеский, пора бы, а то всё один да один. Своих братьев в пример не приводи, вы втроем живете, у вас семья.

— Кошмар-то какой, — озабоченно проговорила я и потрогала его лоб, проверяя, нет ли жара. Увы, не было. — Нокс, ты всегда говорил, что всю жизнь мечтал жить именно один! Чтобы никто не входил к тебе без стука, не звал, когда ты занят чем-то интересным, не совал нос в твои дела, не… Да ты ведь этот кошмарный сарай снимаешь только потому, что ни один нормальный человек не желает селиться тобой рядом, а не потому, что арендная плата ниже некуда…

— Догадалась, да? — ухмыльнулся Нокс.

— О чем именно?

— О том, что я весь дом снимаю. Там, во второй квартире у меня что-то вроде лаборатории. Хозяин в курсе, что дом я не взорву… А мне просто хочется на досуге повозиться на досуге кое с чем интересным, причем без любопытствующих.

— Ну вот, о чем я и говорю, — вздохнула я. — Ты даже соседей не переносишь, куда тебе жену в дом приводить?! Это же не приходящая служанка!

— Хм…

— Не хмыкай! Женитьба — это ответственность! — процитировала я пособие, воздев указательный палец. — За супругу в первую очередь, учти. Тебе придется сменить обстановку, потому что это вот… не похоже на уютное семейное гнездышко, это берлога старого холостяка. Потом тебе придется нанять супруге горничную, может, даже не одну, кухарку…

— Так есть же кухарка!

— Она старая и не знает модных блюд, — отрезала я. — И это тебе всё равно, чем питаться, было бы сытно, вкусно — и ладно, а для молодой дамы готовить надо изысканно и разнообразно! Затем потребуются наряды: домашние, повседневные, выходные, бальные… К ним, разумеется, обувь, аксессуары… ну, всякие там перчатки, шляпки, сумочки, белье, чулки. Украшения. Косметика, опять же, парикмахер… Учти, мода меняется каждый сезон, гардероб и прочее придется регулярно обновлять. Добавь развлечения: поиграть в карты или в лото с другими дамами, пройтись по магазинам, кондитерским, булавок там купить — вроде бы мелочи, но…

Нокс начал хмуриться, явно прикидывая вероятные траты, и смета его не радовала. Он вообще-то прижимист, хотя на что ему тратиться — ума не приложу! На реактивы и препараты разве что, на книги еще, тоже не самое дешевое удовольствие.

— Или ты намерен искать девушку с приданым? — уточнила я. — Зря, за тебя такая не пойдет. Вернее, ее не отдадут!

— Это точно…

— Ну вот, значит, обеспечивать жену будешь ты. Конечно, если ты намерен держать супругу в черном теле, не выпускать на улицу и заставлять саму работать по дому, тогда можно сэкономить, — перебила я. — Но это всё цветочки. Раз ты решил ответственно подойти к браку, то вскоре у вас появится наследник. Или наследница. Готовься изрядно поистратиться на хорошее питание для супруги, на доктора, а еще имей в виду, что порядочная дама мужа к себе не подпустит всё это время, — ткнула я пальцем в нужную страницу. — Тут так и написано!

— Трикс, хватит! — взмолился он.

— Нет уж, дослушай! Даже если всё пройдет благополучно, то, возможно, потребуется кормилица и нянька. Потом всякие вещи для ребенка, а растут дети очень быстро: вот только что лежал в люльке кулёк в кружавчиках и пускал слюни… и орал, как резаный, кстати, днем и ночью, — вспомнила я слова нашей с Виаторром кормилицы. — А если двойня? М-м-м! Двойное наслаждение! Забудь о вечернем покое, Нокс. Тебя будет ожидать рассказ о твоём чаде, о том, как оно поело, что натворило, ну и так далее, вплоть до подробного описания цвета пятен на пеленках, — с наслаждением продолжала я, благо на недавнем благотворительном балу вдоволь наслушалась подобного от замужних дам. — Ты же эксперт, что тебе стоит на глазок определить, съел отпрыск что-то неподходящее или у него страшная болезнь в последней стадии? Кстати, приготовься, что доктора будут вызывать по поводу и без. Можешь сразу выделить ему гостевую комнату и положить жалованье.

— Три-и-икс…

— А потом в твоем доме зазвучит топот маленьких ножек, — зловеще произнесла я, нависая над ним. — А маленькие ручки начнут хватать всё, что не приколочено… И вот тогда — держись! И прячь все бумаги, реактивы и инструменты, запирай ящики и шкафы… Но и это не поможет: самые изобретательные умеют вскрывать замки и добираются до запретных вещей… и веществ.

— В твоем исполнении это звучит так, будто дети — нечто пострашнее мировой войны, — честно сказал Нокс.

— Ну, я пересказываю впечатления нашей с братом воспитательницы. Из белых, разумеется. У тетушки Бариты мы почему-то вели себя примерно и не хулиганили. Ну а Виалисс, очевидно, был еще хуже, просто свидетельств не сохранилось. Или свидетелей не осталось, тоже вероятно…

— И тем не менее, все как-то это переживают!

— Да. И мы возвращаемся к вопросу: зачем они это делают? Вот ты, к примеру? У тебя что, миллионное состояние, которое некому оставить? Бери пример с Вирфора, он пожертвовал всё на благотворительность. Или ты последний потомок великой династии и не можешь позволить ей угаснуть? — фыркнула я. — Или просто мечтаешь продлить свой род и не дать фамилии пропасть в веках? Ну а в то, что ты просто и незатейливо хочешь тихого семейного счастья и любишь детей, я, прости, не верю. Совершенно не тот типаж!

— Если бы я чуть похуже знал тебя, Трикс, то решил бы, что ты приревновала меня к гипотетической супруге, — хитро сощурился Нокс.

— Еще бы не приревновала! — возмущенно ответила я. — Вместо того, чтобы спокойно встречаться у тебя, когда заблагорассудится, придется искать какие-то… съемные углы, да еще с риском быть застуканными на месте преступления! Мне вот только не хватало оказаться втянутой в скандал с супружеской изменой, особенно пикантный, заметь, поскольку я сестра твоего начальника… И нет, к себе я тебя пригласить не смогу.

— Да я и не соглашусь: там мой начальник, как ты верно подметила, — это раз, и ваш старший братец — это два, а с него станется ввалиться в разгар действа и…

— И замучить советами, — вздохнула я. — Ну как? Отпустил тебя брачный зуд? Нет, Нокс, я не об этом вот… А о желании непременно сочетаться законным браком!

— Почти отпустил, — подумав, ответил он. — Я, кстати, еще вот о чем не подумал: где теперь знакомятся с девушками? Я имею в виду, не для… гхм… танцев, а с серьезными намерениями?

— На благотворительных балах, на праздниках, — ответила я. — Ну или в гостях. У родственников, опять же. Кстати, скоро бал в ратуше в честь дня основания города, пойдешь?

— Куда же я денусь?

— Вот там и посмотришь на юных прелестниц, вдруг приглянется какая-нибудь? А теперь… — я вскочила, — чтобы побороть дух уныния, займемся ролевыми играми!

— Это как? — заинтересовался Нокс.

— Я буду новобрачной, — ответила я, схватила его рубашку, надела и повертелась, оглядывая себя. — Отлично, сойдет за сорочку. Так, брысь с кровати! Это брачное ложе, на нём лежу я, смотрю в потолок и смиренно думаю о женском долге, побелке и паутине в углах. А ты… завернись в простыню, ты тоже должен быть в ночной рубашке. Не то так вот вломишься, а бедная девушка даже не знает, как голый мужчина выглядит и чем отличается от женщины… напугается же!

— Да уж конечно, — скептически произнес он, драпируясь в простыню, — не знают они…

— Поверь, очень многие — не знают, — улыбнулась я и натянула одеяло до носа, — особенно те, что из семей со старым укладом. Так… давай, крадись к брачному ложу. Крадись, говорю, а не кидайся тигром! Во-от так…

— Так ты одеяло-то откинь, — прошептал Нокс.

— А я сегодня не готова принять вас, — протянула я. — Извольте покинуть спальню, дорогой супруг!

— Я так не играю!..

— Играешь, играешь, — злорадно ответила я. — Ты достаточно сдержанный, а воспитание не позволит тебе принудить супругу силой, верно? Итак, на третью ночь…

Я отогнула краешек одеяла и зажмурилась, вытянув руки по швам.

Нокс, кажется, проникшись моментом, осторожно потянулся поцеловать меня.

— Ты хоть голосом обозначь, что это именно ты, а не садовник, у меня же глаза закрыты, — велела я.

— Дорогая, — хрипло прошептал Нокс, — позвольте поцеловать вас?

И поцеловал, не дожидаясь ответа.

— Сдурел? — спросила я, отдышавшись. — Забыл, что твоя супруга из приличной семьи и о поцелуях только слышала? Ну, может, в щечку ее кто-то целовал…

Нокс смачно выругался и начал издалека. Я вздыхала и вздрагивала, как, на мой взгляд, подобало вести себя целомудренной девице, впервые оказавшейся наедине с не слишком хорошо знакомым, но весьма и весьма распаленным мужчиной.

— Что вы делаете?! — бормотала я, отталкивая его руки, когда он попытался задрать на мне рубашку. — Как это ужасно… отвратительно… в книгах писали совсем не так! Вы… вы волосатый! Везде! И потный! И от вас пахнет…

— Чем? — поразился Нокс, тяжело дыша.

— Мужчиной!

— Странно было бы, если б от меня пахло женщиной… — пробормотал он.

— О нет, куда вы… зачем вы руками… — ужаснулась я, изо всех сил сдерживая хохот и сжимая колени, а он сбросил свою простыню и решительно устремился на штурм неприступной крепости…

Невероятно, я что, в самом деле так подумала? Надо аккуратнее привносить в свою жизнь книжные выражения!

— Зачем же так визжать? — страдальчески спросил Нокс, когда я отпихнула его и закрылась подушкой, панически глядя поверх нее. — Что с вами, дорогая? Чего вы так испугались? С потолка упал паук?

— Нет! Это… это… — дрожащим пальцем я указала ему ниже пояса. — Вы что, собрались вот этим в меня тыкать?! Какой кошмар! Какая… гадость!

С этими словами я распростерлась на кровати, изображая глубокий обморок.

— Боюсь, в реальной такой ситуации я бы уже ничего не хотел, — глубокомысленно произнес Нокс, приступая к реанимационным действиям, но вдруг остановился. — Слушай, Трикс, а с тобой-то это как было, если не секрет?

— Не секрет, — широко улыбнулась я. — Меня похитил красавец-бадарзин. Знаешь, кочевники? Их еще называют корсарами пустыни.

— Ты сочиняешь!

— Даже не думаю. Я по их меркам — ослепительная блондинка, редкость и вообще красота неописуемая, — серьезно ответила я, подергав себя за рыжеватые волосы. — Вдобавок в семнадцать лет я уже была девушкой вполне выдающихся достоинств.

— Погоди, я думал, ты училась в пансионе, — нахмурился Нокс.

— Ну да, но на каникулы мы с Тори возвращались в Джаман, — пояснила я. — И на одном празднике Гаддалэ-Барги увидел меня и влюбился без памяти… Писал мне стихи на песке — строки потихоньку стирал пустынный ветер, и это было так красиво! Я, правда, всё равно их языка не знаю, так что, может, он просто рисовал закорючки, но неважно, главное — романтика!.. Он добывал в каких-то оазисах цветы и ухитрялся привезти их еще не увядшими. Драгоценности к ногам не бросал, правда, откуда они у него?

— А потом умыкнул?

— Ага. Но я не слишком возражала: он был очень красив даже по нашим меркам… — я мечтательно вздохнула, припомнив прыжок с балкона на руки Гаддалэ-Барги и скачку по ночной пустыне. — Черты лица почти как у белых, только кожа золотисто-смуглая, а глаза синие-синие… и ослепительная улыбка! О, и руки… что он вытворял, м-м-м…

— И чем кончилось дело? — с явным интересом спросил Нокс, не торопясь продолжать. Удивительной выдержки человек!

— Ну… очень скоро выяснилось, что оазис не наш личный, в него пришел чужой караван, что верблюды воняют, и что мне придется обихаживать мужа и господина, готовить еду, пасти и доить верблюдиц и овец вместе с остальными тремя его женами, — буднично ответила я и направила его энергию в нужное русло. — Но к тому времени нас уже нашли по горячим следам, убедились, что я жива и здорова, выдали Гаддалэ-Барги целительного тумака и отпустили с миром. И с тех пор…

Я прикусила язык, едва не проговорившись, что та история легла в основу одной из книг скандального В. нэсс Ирпа. Ну а дальше — лиха беда начало!

— С тех пор немало времени прошло, а я нет-нет да и вспомню то приключение, оазис, пальмы и звездное небо над головой, — выкрутилась я.

— Неужто ты не испугалась? — допытывался Нокс.

— Разве только самую малость, и это было даже приятно… Я же знала, что братья меня разыщут, и если с моей головы упадет хоть один волос, оторвут Гаддалэ-Барги всё, что отрывается, а оставшееся скормят шакалам! И он это прекрасно осознавал…

— И тебе не попало?

— Ну так… слегка, — улыбнулась я. — И хватит болтать… Импровизируй для разнообразия, что всё я да я?

Вместо ответа Нокс затейливо выругался, но честно постарался, и вышло весьма и весьма недурно. Видимо, перспектива оказаться в постели с таким же бревном, как он сам, только еще и неопытным, изрядно подстегнула его фантазию!

 

5

— Сдается мне, ты сегодня приехала не просто так, — задумчиво произнес Нокс, когда мы окончательно выдохлись.

— Уже вчера, — сонно ответила я.

— Не придирайся к словам, ты не протокол составляешь.

— А ты не просто так устроил этот спектакль с внезапно обуявшим тебя желанием вступить в брак.

— Каюсь, — честно сказал Нокс и пощекотал меня под ребрами. — Я действительно нашел эту уморительную книжку в шкафу и решил пошутить.

— Не очень убедительно вышло, — заверила я.

— Я не успел толком подготовиться, не думал, что ты сегодня нагрянешь. Но ты удачно подыграла…

— А почему нет? Это было забавно и поучительно, — сказала я, поудобнее пристроившись у него на плече. Нет, удобством там и не пахло, слишком уж жесткое! — Так вот и теряют лучших друзей.

— В смысле? — нахмурился Нокс.

— В смысле — они женятся, выходят замуж, обзаводятся детьми и больше не могут до утра кататься по городу и окрестностям, не могут сорваться в любой момент и приехать… да просто так! Пообсуждать новую ленту или спектакль, например! Они уже не ходят на премьеры, в модные рестораны, на эпатажные выставки и на танцы, потому как круг семьи надежно отгораживает их от демонов соблазна, — изрекла я и машинально потянулась за карандашом — записать. Увы, карандаш остался в сумочке, ну да ничего, запомню.

— По крайней мере, я если и женюсь, то в старости, чтобы было, кому за хозяйством следить. На такой же пожилой даме, разумеется.

— Ты еще скажи — на мне, — фыркнула я.

— Нет, ты откажешься, я для тебя слишком скучный, — серьезно сказал Нокс. — А жаль, было бы, что вспомнить…

— Ну, может быть, к старости я передумаю. Особенно, если ты не впадешь в маразм и не забудешь сделать мне предложение. Ох, да что мы все о печальном! — воскликнула я и села, чтобы видеть его лицо. — Ты прав, Нокс, я приехала по двум причинам.

— И постель была лишь поводом, чтобы подобраться к главной из них, — заключил он.

— Ну… а что, плохой повод?

— Замечательный, — усмехнулся Нокс. — Но всё же изложи, что у тебя за таинственное дело ко мне?

— Видишь ли… — я помолчала, потом все же сказала: — Речь идет о серии самоубийств домохозяек. Тори сказал, это ты выдал идею о том, что это на самом деле убийства, так?

— Да. Только не говори, что он разрешил тебе вмешаться в его расследование!

— Разрешил, представь себе! Только потихонечку… — прошипела я ему на ухо. — Расскажешь мне поподробнее, что там к чему?

— Расскажу. Но только утром, потому что зверски хочу спать, — честно ответил Нокс. — И лучше где-нибудь… в кафе, что ли? Большая часть материалов у меня в управлении, но не там же встречаться! А то какое же это «потихонечку»? Я с собой захвачу…

— Это ты меня так деликатно выпроваживаешь?

— Ты же никогда не остаешься на ночь, — недоуменно ответил он, а я вынужденно согласилась: в этой его берлоге нельзя ни умыться по-человечески (я имею в виду, принять ванну, не дожидаясь полчаса, пока нагреется колонка), ни переодеться… ни тем более позавтракать! Да и увидеть утром кто-нибудь может…

— Ну тогда спи, — вздохнула я. — Но учти, я от тебя не отстану, раз уж Тори разрешил вести параллельное расследование!

— Угу… — отозвался Нокс и, по-моему, моментально отключился.

«Мужчины!» — подумала я, быстро оделась и отправилась домой.

* * *

Обычно я не позволяю себе спать до полудня, но ночь выдалась бурной, а потому проснулась я ближе к обеду. Виаторра, разумеется, давно не было дома, а Виалисс, судя по тому, как он зевал, тоже вернулся под утро.

— Я столкнулся с братцем в дверях, — подтвердил он мои подозрения. — И удостоился ядовитого, я бы даже сказал, исполненного сарказма замечания.

— Это какого же? — я принялась за омлет минимум из шести яиц, с беконом, зеленью и овощами. Это была легкая закуска перед основными блюдами.

— «Много вы нарасследуете с вашим пристрастием к ночным прогулкам и крепкому здоровому сну до обеда!» — заявил наш Тори и гордо удалился, — ответил Виалисс, уже покончивший со своей порцией и приступивший к рыбному супу. — Нахал малолетний. Я считаю, нужно проучить его как следует!

— Согласна, — кивнула я, тоже налив себе исходящего душистым паром, густого, обжигающе острого варева. Адита готовит восхитительно! Правда, большей части привычных ей ингредиентов здесь нет, поэтому она импровизирует, и обычно получается неимоверно вкусно. — Думаю, мы должны раскрыть это дельце прежде Тори и поднести ему на блюдечке…

— И потыкать в него носом, как котенка в молоко! — захохотал брат. — Да-с… Ну, что поведал Даррон?

— Почему ты решил… — начала было я, но осеклась. Уж будто Виалисс не догадывался!

— Обычно ты рано встаешь, если накануне всю ночь не развлекалась или не писала. Но развлечений точно не намечалось, новых знакомых у тебя не появлялось, садиться за машинку ты тоже не собиралась, следовательно, решила совместить полезное с приятным и поехала к Даррону, — спокойно ответил он. — Но, судя по выражению твоего лица, вы слишком увлеклись приятным, и до полезного дело не дошло, я прав?

— Прав, прав, — проворчала я, набрасываясь на мясо. — Только ни слова Тори!

— Ясное дело. Если он не в состоянии заметить, что сестра который год крутит с его же подчиненным, то… — Виалисс возвел глаза к потолку. — Правда, не понимаю, что ты в нем нашла? В койке он должен быть скучнее стетоскопа!

Я подавилась от неожиданности, откашлялась и спросила:

— С чего ты взял?

— Поживи с моё, научишься разбираться в людях, — тоном умудренного годами старца произнес он и ухмыльнулся. — Опять угадал?

— Ага… А все-таки, с чего ты взял?

— Сложно объяснить, это общее впечатление, — пожал плечами Виалисс. — Знаешь, иногда попадется какой-нибудь… плюгавенький, лысый, беззубый, мот и бездельник, а то еще и выпивоха, в карманах вечно пусто, а женщины на него так и вешаются. А Даррон — вроде интересный мужчина, хороший профессионал, далеко не бедствует, а что-то я не наблюдаю возле него дамского ажиотажа! Огонька в нем нет, вот что! Изюминки или перца, если угодно. И это я не о его чувстве юмора и прочем, а…

— Поняла, — вздохнула я. — Ты прав. Остроты Ноксу не хватает. Фантазии. Видимо, они у него в других сферах задействованы. В профессиональной, к примеру!

— Это и к лучшему, — заключил Виалисс и перешел к пирогу. — Ешь быстрее да поедем… кстати, где вы договорились встретиться?

Я хлопнула себя по лбу: назначить место-то я позабыла! Ну да спасибо прогрессу за телефон — исправить оплошность было делом нескольких минут.

— Вы б еще подольше спали, — любезно встретил нас Нокс, уже занявший столик в небольшом респектабельном ресторанчике, где обычно обедали банковские служащие и тому подобный люд, и заказавший, по-моему, весь список из меню. — Я чуть с голоду не умер.

— А пораньше пообедать не мог? — удивилась я. — Чего ты ждал, спрашивается?

— Вообще-то, вас!

— Так взял бы да приехал бы к нам, — ответил Виалисс и подвинул мне стул. — Тори же в управлении.

— Даже на обед не вернулся, — вздохнула я, — совсем себя уморит… Нокс, ты намерен есть или рассказывать?

— Поскольку я не могу делать это одновременно, то вам придется подождать, — ответил он, разделываясь с отбивной. — Сами лучше расскажите пока, что вам уже известно. Не повторяться же.

Виалисс ухмыльнулся, покосился на меня, явно припомнив собственные слова, и изложил всё то, о чем говорил вчера Виаторр, а потом присовокупил:

— Я, в отличие от некоторых, времени даром не терял… — тут он насладился выражением лица Нокса и продолжил: — А прошелся по тем заведениям, где обычно по пятницам бывали мужья погибших.

— А откуда ты узнал…

— Дел-то, спросил там и сям, мне и указали, — фыркнул Виалисс. — Главное, знать, кого, как и о чем спрашивать… Скажем, «эй, приятель, ты не видал Джорри? Как это какого? У которого жена недавно померла, газом траванулась, забыл, что ли?» Рано или поздно тебе в ответ выдадут, что никакой он не Джорри, а вовсе даже Торки, а Джорри — это лавочник дальше по улице, ну а Торки можно найти в забегаловке в полуподвале во-он того кирпичного здания, которое под снос, а жаль, где еще такой отличный бар откроют!

Виалисс перевел дыхание и широко улыбнулся.

— Одним словом, я так нашел троих, на остальных уже сил не хватило. Но и от этих кое-что услышал, не считая сопутствующих слухов и сплетен.

— И что говорят? — я выхватила из сумочки блокнот.

— В сущности, ничего интересного, — разочаровал Виалисс. — Все сходятся на том, что глупые женщины сами не знают, чего им нужно, а от дури и безделья и вытворяют с собой вот такое. Это я цитирую глас народа, если что… Дескать, поработали бы на фабрике или на ферме целый день, а потом еще по хозяйству бы покрутились с детишками мал мала меньше, так на всякие глупости ни времени, ни сил бы не осталось! А эти — муж зарабатывает неплохо, сыты, одеты-обуты, по выходным на танцы и даже в синематограф ходили, работать никто не гнал, только и дел — дом в порядке содержать… И вот что вышло! Словом, — завершил он, — вся эта блажь от безделья. Так постановил мужской совет в составе завсегдатаев трех баров и примкнувших случайных посетителей.

— А сами мужья что? — потеребила я его, видя, что Нокс уже перешел к яблочному пирогу и скоро сможет рассказывать.

— Один пьет горькую. Он похоже, очень любил жену, — охотно ответил брат. — От него я ничего не добился, кроме «на кого ж ты меня покинула?». Второй уже немного отошел, но твердит, что всё же было хорошо, что собирались переезжать в местечко получше, и что радиолу он купил, жена радовалась, и повышение ему обещали, а раз так, можно и о детях подумать… Словом, не понимает, что вдруг жене в голову стукнуло. Третий, по-моему, больше озабочен тем, что люди скажут, — Виалисс утянул с тарелки Нокса кусочек пирога, прожевал и скривился: — Кислятина… Так вот, он явно из тех, кому важно общественное мнение. И если вдруг кто-то решит, что это он жену довел до самоубийства… ему это как острый нож.

— А он не доводил?

— Говорит, жили, как все живут. Не без ссор, ясное дело, женаты меньше года, не успели толком притереться друг к другу, но если скандалили, то тихо, чтобы соседи не услышали, — Виалисс усмехнулся, явно вспомнив слова Виаторра. — У этих не так чтоб великая любовь была, просто ему нужна была жена, чтобы дома порядок и уют наводила, готовила и всё прочее, а ей, что называется, каменная стена. Она прежде машинисткой служила, замучилась по конторам от начальников отбиваться… Вот они и нашли друг друга. Ну а других, повторяю, я разыскать не успел. Впрочем, полагаю, там картина не слишком отличается.

— Ну… говорят, в первый год после свадьбы многие пары разбегаются, не в силах ужиться, — вставила я. — Может, не всё было так радужно, как казалось со стороны? И даже самим мужьям? Скажем, этот вот, третий, был таким твердокаменным, что супруга устала пробивать лбом эту стену да и…

— Она вполне могла уйти, — развел руками брат. — Не в средневековье живем, разводы не запрещены. Делить там особенно нечего, а обеспечивать себя она была в состоянии. До свадьбы-то ей на жизнь хватало! И потом, даже если в одном случае муж в самом деле довел жену до суицида, то в остальных что? Ты у нас знаток человеческих душ, вот и скажи: могла одинаковая ситуация сложиться сразу в шести молодых семьях?

— Я тебе больше скажу: на Земле несколько миллиардов человек, и подобная ситуация складывается в огромном количестве семей! — парировала я. — Но все, конечно, разрешают ее по-своему. Может быть, и вот так… Только вот концентрация одинаковых случаев на наш город выглядит подозрительно!

— Не город даже, — напомнил Виалисс. — Это всё случалось в пределах Приречья, а о других районах Тори не говорил. Нокс? Ты доел, наконец?

— Да, — лаконично ответил тот. — Насчет других районов я уже поинтересовался. Самоубийства при помощи бытового газа там тоже имели место в интересующий нас период, несчастные случаи тоже, но обстоятельства — совершенно иные. Так, одинокая старушка забыла перекрыть кран на плите, а поскольку постоянно мерзла, то закупорила окна, легла спать и не проснулась. Мужчина средних лет проигрался вдрызг, попытался повеситься, оборвал люстру, после этого включил газ. Ну и еще несколько эпизодов…

Нокс помолчал, припоминая, и щелкнул пальцами.

— Молодая женщина тоже была, но незамужняя, весьма легкого поведения. После ссоры с очередным любовником перебрала горячительного и решила сделать это назло ему. Записку оставила, — пояснил он. — Причем у нее в комоде нашли столько «пыльцы фей» и прочих интересных веществ, что дюжине человек хватило бы для мгновенного взлета к звездам, а она, видите, не сообразила…

— И это всё, что навело тебя на мысль о том, что мы имеем дело с убийствами? — поинтересовался Виалисс. — Тори упоминал что-то о подготовке… если человек уходит не под влиянием момента, как та, которую ты последней упомянул.

— Да, верно, — кивнул Нокс и составил вместе кончики пальцев. — Взять Вирфора…

— Про него мы слышали!

— Ага… ну хорошо, того игрока: чувствовалось, что решение далось ему непросто. Записки писал и рвал, потом была неудачная попытка… Это не одна минута и даже не час. Я и многих других видел… Даже те, кто глотает снотворное или «пыльцу» — они не так действуют.

— Нокс, опиши, что именно тебе показалось странным, — попросила я. — Я имею в виду, твое чутье — это прекрасно, но его к делу не пришьешь!

— Попробую, — усмехнулся он, помолчал, потом вынул блокнот (кажется, мы предпочитаем один и тот же писчебумажный магазин и даже фирму), полистал и сказал: — Вот, к примеру. У одной из погибших осталось замешанное тесто — оно всё на стол убежало и успело присохнуть. Явно уже подходило, когда она включила газ, да и форма для пирога стояла наготове, и начинка тут же, в миске. У другой — покупки не разобраны, она даже не переоделась в домашнее, только-только из лавки вернулась — это и торговцы подтверждают, по времени сошлось. У третьей на столике возле дивана в гостиной — недопитая чашка чая и коробка конфет, и книжка открытая… что-то такое с пылким ариндом-любовником на обложке. Она явно собиралась почитать в свое удовольствие, пока муж отдыхает.

— А у других? — я попыталась прочитать его записи вверх ногами, но почерк у Нокса настолько неразборчив, что у меня ничего не вышло.

— Тоже что-то похожее. Например, белье замочено в тазике. Мелочь разная вроде чулок, хозяйка явно собиралась постирать и развесить прямо в квартире, чтобы высохло к утру. Или вот, — он перелистнул страницу, — возле телефона раскрытая записная книжка. Мы проверили номера — та женщина как раз по пятницам болтала с подружками, чтобы муж не отвлекал и не ворчал. Двоим она позвонить не успела. Ну и последняя — она бросила пришивать пуговицу к мужниной рубашке. Вроде мелочи, мало ли, почему она отвлеклась, но… Не вяжется это.

— Если бы отвлеклась одна, ну пусть даже половина из шести, это еще можно было бы отнести к разряду случайностей, — глубокомысленно изрек Виалисс. — Но, похоже, тут имеет место некая закономерность.

— Вот и думайте, что это за закономерность такая, — вздохнул Нокс, — держите, это вся информация по погибшим.

— Маловато, — посмотрела я на тоненькую папочку.

— Ну извини, в управлении других дел полным-полно, а я вдобавок не следователь, а эксперт, — буркнул он. — И так дал взятку коробкой шоколада, чтобы позволили скопировать кое-что. Это ведь всё считается отдельными случаями, мои домыслы — это только домыслы! Так, а вот еще мои отчеты… вряд ли они будут вам полезны, но всё же возьмите. Вдруг да поймете что-нибудь, кроме предлогов.

Вторая папка была потолще, что несколько обнадеживало, в отличие от слов Нокса.

— А теперь позвольте откланяться, — сказал он, подозвав официанта и рассчитавшись. — Мне пора на службу.

Он улетучился, а мы с братом переглянулись.

— Знаешь, а свой эксперт в частном агентстве тоже не помешает, — заметил Виалисс.

— Тем более, у него и лаборатория личная имеется, — задумчиво протянула я. — Правда, с прозекторской будет сложнее, ну да можно арендовать… Гм. Мы не об этом сейчас, Лисс! Едем домой, а то уже вечереет, а мы еще толком не приступали к расследованию…

— Ты не приступала, — педантично ответил он. — В отличие от меня.

— Я выпросила материалы дел!

— Ладно, ладно… Едем.

* * *

Через пару часов мы с Виалиссом лежали на пушистом ковре в гостиной, сдвинув стол в сторону и разложив вокруг бумаги.

— Итак, что у нас получается? — вопросил брат, когда мы навели какой-никакой порядок в мешанине сведений и принялись вычерчивать подобие схемы. — Конечно, если рассматривать все эти случаи по отдельности, то ничего особенно подозрительного в них нет, но вот если брать их в совокупности, то выходит, что чутье Нокса не подводит. Давай плясать от того, что женщин в самом деле убили.

— Давай, — согласилась я, подперев подбородок руками и болтая ногами в воздухе. — Вопрос — почему их убили? Даже не так… почему убили именно этих шестерых, а не их соседок?

— Они были похожи, — перебрав прижизненные фотографии и выложив их перед собой веером, ответил Виалисс. — С нынешней модой… Смотри сама.

Я посмотрела: действительно, почти одинаковые прически (вполне вероятно, жертвы и в самом деле ходили в одну парикмахерскую)… Да, у одной нос длинноватый, у другой курносый, у третьей забавно вздернута верхняя губа и родинка на щеке… Макияж скрадывал различия, и если особенно не приглядываться, вполне можно было спутать этих женщин. Одежда у них тоже не слишком разнилась: они делали покупки опять-таки в окрестных магазинах и старались следовать моде, насколько позволяли средства.

— Роста они среднего, — вслух продолжил мою мысль Виалисс. — Сложения тоже обычного. Ну, одна чуть постройнее, другая попышнее, но в целом…

— Четыре — блондинки, одна рыжая и одна шатенка. Причем все шестеро — крашеные, — добавила я, изучая записи.

— Что, и шатенка?

— Ага. Она как раз светловолосая, но считала, что так выглядит слишком бледно, поэтому красилась, — пояснила я, — это со слов мужа. А рыжая от природы шатенка, недавно тоже была блондинкой, но решила поэкспериментировать, это ее подруга сообщила. Вот, у Тори всё зафиксировано. Или у Нокса? Поди пойми…

— А вот глаза разные, — заметил он.

— Общее только одно — относительно светлые. Карих или черных нет, — кивнула я.

— Бр-р-р… — встряхнул он головой. — Ладно, продолжим. Итак, у нас есть шесть очень похожих женщин. Что у них еще общего кроме того, что они все домохозяйки, сравнительно недавно вышли замуж и жили в одном районе? Кстати, почему?

— Потому что мужья у всех, — ткнула я в список, — служащие, клерки… а тут рядом деловой центр, до работы добираться удобно. И квартирки в этом районе как раз по карману молодым семьям без детей. Вдвоем в них существовать вполне возможно, хоть и тесновато.

— Ага, годится. Ну так, может, вдобавок жертвы состояли в одном клубе, обществе… как это у вас называется?

— Нет, — ответила я, сверившись со списком. — Одна вообще с мужем на скачки ходила, другая предпочитала синематограф, еще одна пела в хоре… Так, эта подвизалась в каком-то кулинарном клубе и даже выиграла набор сковородок за лучший ягодный пирог. Эта вязала, а эта предпочитала проводить досуг с книжками.

— Твоими, — заметил Виалисс и ухмыльнулся. — Учти, еще немного, и Нокс догадается, что ты на самом деле знаменитый нэсс Ирп! Если уже не догадался… Как-то он на тебя хитро косился сегодня, ты не обратила внимания?

— Пускай догадывается, — проворчала я. — Он умеет держать язык за зубами. Не отвлекайся!

— Я не отвлекаюсь, я ищу об… — брат вдруг замер.

— Ты что?

— Мы с тобой сами, как слепые котята! — Виалисс выразительно постучал себя по лбу. Звук получился на удивление звонким. — Не видим очевидного… Вот же оно, общее: все шесть женщин — сироты! И все — не местные!

— Стой, погоди, как — сироты? — изумилась я, зарывшись в бумаги. — Вот у этой родители есть…

— Приёмные, там даже отмечено, — показал он. — Судя по возрасту, в котором ее взяли в семью, они просто искали бесплатную работницу… У этой вот опекуном числился какой-то многоюродный дядюшка, но он уже умер. Эта — осиротела в сознательном возрасте, прочие выросли в приютах или при благотворительной миссии. Все, конечно учились в школе, но потом пробивались сами, пока благополучно не вышли замуж…

— Та-ак… — я уронила голову на руки. — Еще того не легче! Выходит, наш убийца выискивал женщин, схожих не только внешне, но и жизненными обстоятельствами?

— Да, и если это маньяк, то с очень уж сложными критериями выбора жертвы! Он что, выяснял их биографию, прежде чем убить? — Виалисс растянулся на спине. — Нет, это не так уж сложно, достаточно расспросить соседей… слово тут, слово там, кумушки любят перемыть косточки новым жильцам. Но зачем такие сложности с газом? Если ему нужны были именно такие женщины, что мешало подстеречь их на улице? Почему нужно убивать именно в квартире, рискуя попасться? Что, если бы муж вернулся пораньше и застал его? Или успел откачать жену?

— Слишком много вопросов без ответов, — мрачно ответила я и дернула ногой так, что туфля слетела и едва не угодила в камин. Это навело меня на мысль. — Слушай, Лисс… Только что на ум пришло: ведь если бы женщин насильно засовывали головой в духовку, они бы сопротивлялись, верно? Но следов борьбы нет. И следов удушения или удара Нокс не нашел. Снотворным или ядом их тоже не кормили.

— Укол?

— Тоже нет.

— Хлороформ? Он быстро выветривается, да и не унюхаешь его в такой концентрации газа.

— Не думаю… — протянула я. — Понимаешь, это похоже на правду, но посуди сам: женщина такого роста и сложения весит далеко не как пушинка. Даже если убийца крепкий мужчина вроде тебя… Ну-ка, встань! Вот представь, ты меня усыпил, аккуратно опустил на пол, не дав ни обо что удариться, я лежу абсолютно расслабленная. Теперь отнеси меня… ну хоть за десять шагов, лавируя между стульями — квартирки-то маленькие! — усади и засунь мою голову… ну вон под диванную подушку.

— Следственный эксперимент — это интересно, — Виалисс охотно вскочил и принялся за дело.

Через пару минут стало ясно, что дело только кажется простым: даже мой крепкий и очень сильный брат намучился с моим безвольным телом. То задиралась юбка, то сваливались туфли, то рассыпалась прическа, то он цеплял моими ногами стулья, и они с грохотом падали, то я, будучи усаженной, сползала на пол…

— Либо он долго тренировался, — выдохнул наконец Виалисс и упал на пол рядом со мной, — либо намного сильнее меня, а вдобавок у него шесть рук! Ну или он действовал не в одиночку.

— Или он не перетаскивал жертв, — добавила я. — Иначе остались бы какие-то следы… волочения, например, или туфля бы свалилась, или свисающая рука что-то задела, какую-то мелочь… Нокс бы такое не проглядел, ручаюсь! Вряд ли убийца еще и порядок наводил.

— И что ты хочешь сказать? Они добровольно засовывали головы в духовку? Кстати, — хмыкнул он, — а если бы у жертвы не оказалось духовки, как бы он выкручивался?

— Хороший вопрос… Думаю, просто пустил бы газ посильнее и оставил женщину на полу. С духовкой просто надежнее, в таком объеме надышишься очень быстро… — пробормотала я. — Опять ты меня отвлек! Ты спросил…

— Да-да, я помню! Так что, по-твоему, они в самом деле сделали это сами?

— Именно, — подняла я палец.

— Под дулом револьвера, что ли? — нахмурился Виалисс. — Или он этот… гипнотизер? Внушил бедняжкам, они пошли и…

— Нет же! — я вскочила на ноги. — Всё намного проще! Лисс, вспомни, что говорил Нокс? Все они бросили какое-то дело! Пускай не срочное, не кипящий суп на плите оставили, но бросили… Что может заставить женщину отвлечься?

— Телефонный звонок?

— Допустим, но имей в виду — у двоих жертв не было дома телефона.

— Тогда звонок или стук в дверь.

— Точно! — воскликнула я. — И кому же это женщина, будучи вечером одна дома, распахнет дверь, а потом пройдет на кухню и сунет голову в духовку?

Виалисс подумал и смачно выругался, стукнув кулаком по колену.

— Сходится! Сходится, чтоб мне провалиться!

— Понял, да? — радостно спросила я.

— Ага… Кто-то настойчиво звонит в дверь, женщина спрашивает, кто, а ей отвечают — соседи жалуются на сильный запах газа, срочно проверяем, нет ли утечки, так? Она, конечно, впускает газовщика и проводит на кухню… Он осматривает трубу, вентиль, а потом… — Виалисс наморщил лоб, — скажем, говорит, что сейчас что-то подкрутит, и просит хозяйку как следует принюхиваться, а то сам уже не чувствует, так надышался за день… Словом, что-то в этом роде. И она охотно выполняет просьбу, потому что кому же охота взлететь на воздух или отравиться!

— Да!

— Одно не ясно, — подумав, сказал он. — Если даже женщина засунула голову в духовку, как он ее там удерживал, пока она не лишилась сознания? Следов насилия-то нет! И как сам не надышался? Противогаз не поможет, учти… Разве что мокрым платком лицо закрыл, но этого тоже надолго не хватит.

— Есть у меня одно предположение, довольно бредовое, но… проверить стоит, — серьезно ответила я и позвонила. Через пару минут прибежала Фарита, еще одна наша служанка, совсем молоденькая. — Приведи Дарифу, скажи, он нам очень нужен. И побыстрее!

Фарита кивнула и умчалась, а вскоре явился, заняв собой, казалось, всю гостиную, Дарифа. При его размерах великан двигался совершенно бесшумно и осторожно, ухитряясь не сшибать безделушки и не задевать мебель, просто поразительно!

— Что-то случилось, нэссе? — тревожно спросил он, взглянув на нас. — Фарита сказала, нэссе срочно нужна помощь!

— Да, нужна, но мы в порядке, не переживай, — заверила я. — Мы хотели тебя кое о чем спросить, только и всего.

— А-а… — успокоился Дарифа. — Глупая девчонка, всего меня напугала…

Я не выдержала и прыснула, потом успокоилась и сказала:

— Дарифа, вот ты умеешь править людям тело, как делали твои предки. Ты так лечишь, верно?

Он кивнул.

— Скажи, а способен такой умелец, как ты, покалечить человека?

— Конечно, может, нэсс, — ответил он, — и наши воины это умеют.

— Так-так… — потерла я руки. — А можешь ли ты, к примеру, обездвижить человека так, чтобы он ничего не успел понять?

— Могу, — недоуменно сказал Дарифа. — Это очень просто.

— А чтобы следов не осталось?

— Могу, — повторил он. — Есть такие места — если правильно нажать пальцем, не очень сильно, человек сделается, как мертвый, но не умрет, потом очнется. Если неправильно — ничего не выйдет. А если слишком сильно — человек взаправду умрет.

Я торжествующе взглянула на Виалисса.

— А где находятся такие места? — спросил он. — Нет, показывать не надо, просто скажи — на голове, на спине?

— На шее возле головы, — подумав, сформулировал Дарифа. Еще подумал и просиял: — Нэсс это надо для книжки?

— Точно, — улыбнулась я. Слуги знали, что я сочинительствую, но не проговорились бы даже под пыткой, в этом я могла быть уверена. — Скажи, а другие мастера знают эти места?

— Да, — уверенно ответил он. — Но не все. Зато они знают другие. Я говорил со старым дзейлинцем, который тоже правит тело, у них многое иначе. Очень интересно. Ему тоже было интересно.

— А белые? — быстро спросил Виалисс, явно сообразив, что вряд ли старик-дзейлинец мог выдать себя за мастера-газовщика. — Знают?

— Может быть, — развел ручищами Дарифа. — С ними я не говорил. То есть говорил, когда меня звали работать, но не об этом. Они мне сулили золото, много золота! А я сказал: у меня и так есть золото, и тёплый дом, и столько вкусной еды, сколько захочу, и красивые женщины… Неужели я пойду к чужим людям от своих нэссе? — он перевел дыхание и добавил: — И свою работу я делаю правильно, хорошо, а не как те люди, чтобы одно вылечить, а другое оставить назавтра, и человек придет опять и опять, и еще заплатит, и еще… Куда это годится?

Да, сманить его пытались неоднократно, но Дарифа был непоколебим, как скала…

— Спасибо тебе, — ласково сказала я, — ты нам очень помог!

Дарифа утопал прочь, а мы переглянулись.

— Выходит, тот человек знал нужные точки, — пробормотал Виалисс. — В общем-то, я сейчас сообразил: можно и сонную артерию прижать, но есть вероятность, что жертва все же успеет брыкнуться… Значит, он спрашивал, как там запах. Женщина что-то отвечала, он якобы не слышал и наклонялся к ней… ну или чтобы самому принюхаться. Тут и обездвиживал ее — шея-то на виду! Всё, жертва, считай, в отключке. Остается быстро закупорить вентиляцию, замести следы и скрыться.

— До взрыва он точно доводить не хотел, раз охотился на конкретных женщин, — добавила я.

— Угу… И действовал тщательно: если я правильно расшифровал каракули Нокса, то умерли они действительно от отравления газом. В смысле, следы в легких есть, то есть они еще дышали, когда он открывал кран.

— Странно только, что никто из вездесущих соседей его не заметил, — заметила я.

— Вечер пятницы, — напомнил Виалисс. — Вдобавок… вряд ли на нем была форменная одежда, а если и так, достаточно снять куртку, плеснуть на одежду спиртным, шататься, бормотать что-нибудь себе под нос и спотыкаться на лестнице. Даже если кто-то заметит незнакомца, решат, что он перебрал и ошибся домом, бывает.

— Но это уже серьезно спланированные преступления, — покачала я головой. — Такие сложности… Неужто правда маньяк? У них бывают замысловатые завихрения!

— Кто его знает… — брат почесал в затылке. — А что, если…

— Что?

— Если на самом деле он хотел убить только одну из этих шести?

— А остальных — для отвода глаз прикончил? — нахмурилась я. — Или пытался как раз под серийного убийцу работать? Или…

— Трикс? Ты что замерла, Трикс? — окликнул Виалисс, когда молчание затянулось. — Что — или?

— Он не знал, которая именно — его настоящая жертва. Суди сам — у них все приметы сходятся, вплоть до сиротства!

— И для верности он убрал всех, подходящих под описание? Что, он даже имени не знал?

— Имя и поменять можно, — отмахнулась я. — В том же приюте взяли да дали другое, дел-то… Смотри: выходит, у него было достаточно подробное описание внешности, а из фактов биографии — только сиротство, недавнее замужество да то, что сейчас женщина живет в этом районе. Интересно, как он их разыскивал?

— Как я — ходил да спрашивал, — пожал плечами Виалисс.

— Это слишком приметно, ты сам говоришь, что чужаки бросаются в глаза… Может, это местный? Продавец или… не знаю, тот же парикмахер. Кто-то, кто знал всех шестерых!

— Может быть… Но все же — чего ради убивать домохозяйку? — нахмурился Виалисс. — Хотя ты сейчас скажешь «ищи, кому выгодно»! Кому и что выгодно? У них разве что скромные сбережения имелись… Или какая-то из них, как в твоих книжках, унаследовала огромное состояние, но сама об этом не знала? Трикс?

— Да ты гений, братец! — воскликнула я и кинулась ему на шею. — Конечно же! Всё дело в наследстве! В таком наследстве, ради которого кто-то не пощадил шестерых женщин…

— Семерых, — сказал неслышно вошедший Виаторр, бросил на журнальный столик мокрую вечернюю газету и ушел наверх, переодеваться — с него лило.

 

6.

Мы с Виалиссом вцепились в газету, чуть не разодрав ее пополам, нашли нужную заметку о трагической истории и переглянулись.

— Не наша, — уверенно сказал брат.

— Точно?

— Конечно. Смотри, она старше — у наших убитых разброс по возрасту в два-три года, не больше. Не замужем, квартиру снимала напополам с подругой. И перед тем, как включить газ, наелась снотворного. Не сирота, отец жив. Плюс у нее была причина — ее парень сделал ребенка этой самой подруге и заявил, что женится на ней… И внешность, — он ткнул в мутноватый снимок, — совершенно не подходит: эта женщина — высокая худощавая брюнетка!

— Лисс! — схватила я его за руку. — Слушай, кажется, я кое-что поняла…

— Что именно?

— Обсудим после ужина, — быстро сказала я, потому что Виаторр уже спустился. — Адита! Подавай на стол!

Ужин прошел в тишине, нарушаемой только звоном приборов. Вернее, Виаторр попытался было поддеть нас на тему успешного хода расследования, но его шутки разбились о каменную стену загадочного молчания. Откровенно обидевшись, он удалился к себе, а я утащила Виалисса в оранжерею, подальше от жилых комнат.

Оранжерея наша (размером не меньше самого дома, если не больше) — предмет зависти всех цветоводов города, поскольку средств на нее мы не пожалели: очень уж хотелось иметь среди серой сырой осени или холодной зимы кусочек джаманского лета в шаговой доступности! Конечно, тут был не только пустынный уголок с вездесущими и неистребимыми колючками, но и островок майяльских джунглей с крохотным водопадиком, и дзейлинский бамбуковый лесок (с ним было много мороки, он так и норовил вынести крышу), и даже миниатюрное мангровое болото.

Я остановилась в зарослях одуряюще пахнущих арианских роз: аромат их таков, что воздух тянет попробовать на вкус — кажется, будто на языке останется сладкий тающий привкус, как от варенья из розовых лепестков.

— Ну что ты надумала? — нетерпеливо спросил Виалисс.

— Мы с тобой не успели обсудить, каким образом этот тип находил подходящих женщин, — напомнила я. — Тори вернулся и сбил с мысли, да еще мы отвлеклись на идею о наследстве. Я еще хотела предложить поискать от противного: кого-нибудь, кто недавно умер и оставил большое состояние. Но это тоже… иголка в стоге сена. То, что домохозяйке покажется сказочным богатством, мы можем и не заметить…

— А убивают и за меньшее, — согласился Виалисс. — Ладно, оставим пока это. Так как же, по-твоему, убийца выбирал жертв?

— Не выбирал, а находил, — поправила я. — По фотографии.

— Час от часу не легче! — взялся он за голову. — А фотография-то у него откуда?

— Из газеты, Лисс! — вскричала я. — Помнишь, одна из убитых выиграла какой-то кулинарный конкурс? Событие пустяковое, но ее фото вполне могло быть в газете! В мертвый сезон чего только не печатают, чтобы полосы заполнить…

— Ага… — прищурился он. — Хочешь сказать, что фото там было, а имя напечатать места не хватило?

— Это очень легко проверить, — ответила я, — нужно просто найти нужный номер и посмотреть. По идее, его еще не пустили на растопку, а даже если так, в редакции и библиотеке должна быть подшивка. Конкурс был совсем недавно, я помню, в деле отмечено. Пойдем!

— Погоди, погоди, — удержал брат меня за руку. — Сперва закончи мысль. Этот тип увидел фото в газете и?.. Узнал женщину? На этих фотографиях себя-то не признаешь, не то что…

— Может, ее узнал не он, а тот самый умирающий наследодатель, — принялась я фантазировать. — Ну мало ли! Вдруг она как две капли воды похожа на его жену, дочь или еще кого-нибудь? Сам говоришь, фото в газетах такие, что кого угодно с кем угодно спутать можно… А если еще после ретуши, так вовсе пиши пропало!

— Так. По твоей логике выходит, что этот умирающий узнал женщину и… допустим, велел ее разыскать, чтобы осчастливить наследством? И что мешало пойти в редакцию и спросить, о ком заметка?

— Тот репортер уехал или уволился, а другие знать не знают об этом кулинарном конкурсе!

— Хорошо, а почему не пойти прямо в кулинарный клуб и не спросить там, кто выиграл эти несчастные сковородки? Сказать, что хочет взять у нее интервью, к примеру?

— Это частный сыщик, если умирающий его нанял, пойдет и спросит, — парировала я, — а убийце вовсе не нужно, чтобы его запомнили с такими-то вопросами! А запомнят наверняка, потому что в таких клубах руководят сплошь женщины в годах, а им палец в рот не клади, их никакой маскировкой не обманешь… И еще, они могут сказать: о, мистер, она живет совсем рядом, сейчас мы ей позвоним, она придет, и мы все вместе попьем чаю и побеседуем!

— Гм… — Виалисс явно представил такую перспективу и передернулся. — Ну хорошо. А почему же умирающий не нанял частного сыщика? Раз тот мог просто пойти и спросить, то всяко нашел бы эту кулинарку раньше убийцы!

— А кто сказал, что он не нанял?

— По-твоему, сыщик и убийца — одно и то же лицо? — нахмурился он.

— Запросто. Смотри: убийца должен быть достаточно приближен к умирающему, чтобы знать обо всем этом. И, вероятно, иметь виды на наследство, так? Иначе какой ему смысл убивать конкурентку? Возможно, это какой-то дальний родственник… Вряд ли умирающий сам в состоянии нанять сыщика, он препоручает это заботливому родственнику, либо тот убеждает, что и сам справится с поисками… Хотя нет, это как раз подозрительно, — отмела я идею. — Значит, говорит, что нанял специалиста, тот обшаривает весь город, но искать женщину по фотографии в газете — затея долгая, если не сказать безнадежная!

— Ага… — Виалисс почесал в затылке. — Но, тем не менее, он находит шестерых подходящих женщин и на всякий случай устраняет всех, потому что не представляет, которая из них — та самая потенциальная наследница. Если обратиться к твоим романам и вспомнить, что все женщины — сироты и росли или в приемной семье или в приюте, можно представить, что наследница — потерянная дочка или, скорее, внучка умирающего. Вдруг он выгнал дочь из дома, узнав о ее беременности, а теперь раскаялся? Или она сбежала с кем-то неподходящим… Или сын женился не на ровне… В общем, это не так важно.

— Да. Главное, на этом фото она была достаточно похожа на кого-то из его близкой родни или знакомых, чтобы умирающий ее узнал. Или подумал, что узнал. Кстати, а почему мы решили, что это мужчина? Может, это старушка?

— А какая разница? Пойдем, пороемся в старых газетах, — мотнул головой Виалисс, и мы устремились на кухню.

К нашей радости, Адита еще не успела спалить газеты за последние два месяца: сперва она использовала на растопку те, что постарее. Новые, говорила она, нужно как следует просушить и проветрить, иначе они воняют типографской краской, и огонь получается плохой. Как по мне, это были выдумки, но сейчас они пришлись как нельзя кстати: искомый номер обнаружился на дне ящика…

— Вот она! — нашла я заметку на предпоследней полосе, между объявлением о выставке комнатных роз в городской оранжерее и рекламой нового теннисного корта. — Смотри, Лисс!

— Так… так… первое место в конкурсе на лучший ягодный пирог заняла нэсс Н. из Приречья, — прочитал брат, заглядывая мне через плечо. — Счастливая обладательница приза попросила не разглашать ее имени, поскольку нэсс Н., с которым они сочетались браком менее года назад, весьма печется о своей карьере и не желал бы упоминаний своей фамилии в прессе по столь незначительным поводам. Ха! Можно подумать, он какой-нибудь миллионер! Обычный клерк, каких сотни…

— Именно таким людям, Лисс, свойственно печься о своей репутации, — ответила я, аккуратно складывая газету. — Кстати, это наверняка тот самый, который «что люди скажут», как думаешь?

— Скорее всего. Победа жены на конкурсе пирогов для него ерунда, не стоящая упоминания. Еще и начальство, если узнает, будет поддразнивать, мол, как там твоя, всё печёт? — хмыкнул он. — А вот если бы она в лотерею сотню тысяч выиграла, автомобиль или там кругосветный круиз — тогда другое дело, тогда бы он на всех фотографиях рядом с нею красовался и раздавал интервью направо-налево. В духе: «она никогда не пытала счастья в лотерею, а я ей говорю — дорогая, попробуй хотя бы раз купить билет… и вот, глядите, что значит вовремя дать правильный совет!»…

— Точно, — кивнула я. — Ну вот, эта часть мозаики у нас сложилась. Значит, убийца примерно знает, как выглядит наследница. Знает, что она меньше года назад вышла замуж и живет в Приречье. И уверен, что она сирота. Кстати, почему? Тут в заметке нет ничего вроде «я выросла в приюте, готовили там ужасно, поэтому я пристрастилась к кулинарии»!

— Вероятно, наш умирающий по какой-то причине был уверен, что девочка осиротела, — задумчиво произнес Виалисс. Мы как раз поднялись из кухни обратно в гостиную. — Идем ко мне, что ли?

— Лучше ко мне, — ответила я.

Поскольку я частенько стучу на пишущей машинке по ночам, то братья настояли, чтобы мои комнаты были надежно звукоизолированы: и меня никто не отвлекает, и я никому не мешаю спать непрерывным стрекотом клавиш, шуршанием и руганью (если эпизод не задался). Виалисс, помнится, хихикая, предлагал обить стены войлоком, за что был нещадно бит последней моей рукописью.

Закрывшись у меня, мы мрачно переглянулись.

— Идеи есть? — спросил Виалисс. Я развела руками. — И у меня нет. Главное, непонятно: если умирающий знал, что эта девочка сирота, почему не разыскал ее раньше?

— Может, ему только на смертном одре в голову ударило, что он виноват перед ней, бла-бла-бла… и нужно исправить свершенную несправедливость? — предположила я. — Говорят, случается такое с людьми, когда они осознают, что вот-вот отправятся в мир иной, а деньги с собой не заберешь…

— Н-да… Даже если допустить, что он ее искал… не так уж много в стране приютов, обшарить их все можно за год. Ну ладно, за два.

— Хм… а если девочка была совсем маленькой, когда туда угодила? Говорить не умела, назваться не могла? Или от испуга всё позабыла… Ей дали другое имя, вот и всё, и ищи её!

— Всё равно, — покачал головой Виалисс, — если известен возраст и хоть какие-то приметы, можно разыскать всех подходящих, даже тех, кого взяли в семью. Дети-то хоть волосы не красят! Ну а потом уже копать конкретно: откуда взялся тот или иной ребенок, как попал в приют, передали его туда официально или подбросили. Если официально, — добавил он, — тут всё просто, если подбросили или нашли в придорожной канаве — сложнее, но тоже можно раскопать, кто, что и как, особенно если действовать по горячим следам. Да и по остывшим можно, если сыщикам как следует заплатить.

— Что в очередной раз подтверждает версию — убийца искал сам, — удовлетворенно кивнула я. — Но упорно. Тут тебе карты в руки, Лисс. Если он искал ее по Приречью, то наверняка спрашивал кого-то. Например, в магазинах, в парикмахерской, да хоть у чистильщиков обуви на улице! Представлялся, к примеру, репортером. Или агентом той фирмы, которая призовые сковородки делает.

— А почему в клубе не спросил? — напомнил Виалисс.

— Побоялся престарелых тетушек и принудительного чаепития, — улыбнулась я. — А может, хочет сделать сюрприз, вручить еще один приз и описать и даже заснять живую реакцию. Ты лучше меня знаешь, чего можно наплести, сам же говорил, как искал мужей убитых!

— Дело нехитрое, — усмехнулся он. — Хм… Но если он искал именно кулинарку, как вышел на остальных?

— Ну… — я подумала. — Кто-то мог сказать, что это вылитая нэсс М. с такой-то улицы, но она вроде бы не участвовала в конкурсе. А другой — что похожа на нэсс Р., которая в хоре поет. И так далее.

— Ага… и тут наш убийца осознает, что кругом полным-полно похожих женщин, — взялся за голову Виалисс. — Но нэсс Л. не подходит, не замужем. Нэсс У. тоже не годится — у нее двое детей. Нэсс А. — не сирота. У нэсс Б. темные глаза. Нэсс С. замужем за рабочим с завода, тоже не то. Что-то мне даже жаль его стало — такую работу проделал… Когда там первое убийство случилось? Полгода назад? Да он расторопный!

— Эту бы энергию да в мирных бы целях! — вздохнула я. — Знаешь, Лисс, мне еще кое-что пришло в голову. Но этим я займусь с утра, нужно будет порыться в городской библиотеке. А ты…

— А я разузнаю, не спрашивал ли кто об этой женщине, — кивнул он, взяв у меня газету. — И что ему отвечали. Но, сама понимаешь, дело это не на один день, даже если я сразу пойду по тем кварталам, где жили убитые.

— Ты, главное, не скупись, — посоветовала я. — А, впрочем, тебе лучше знать, как разговаривать с подобной публикой!

Виалисс ушел к себе, а я долго еще лежала без сна, так и этак переставляя детали истории. Чего-то в ней еще не хватало, и я надеялась завтра найти это что-то!

* * *

С утра пораньше я наведалась к нашему семейному доктору с жалобой на колотье в боку. По правде говоря, меня ничто не беспокоило, но нэсс Кирль лечил самых состоятельных жителей нашего города и окрестностей, и я рассчитывала узнать от него, не собирается ли кто-нибудь из этих богачей в ближайшее время отправиться к праотцам. В итоге я была вынуждена долго слушать жалобы на нэсс Адарин, весьма взбалмошную даму, которая, по словам врача, переживет всех нас вместе взятых. Увы, она была страшно мнительна и примерно раз в месяц обнаруживала у себя признаки стремительно развивающегося неизлечимого заболевания, после чего принималась картинно умирать и распределять наследство между многочисленными безутешными родственниками, слетающимися к одру болезни, как мотыльки на огонек свечи.

Я посочувствовала нэссу Кирлю, посоветовала отобрать у нэсс Адарин медицинский справочник и намекнула, что за границей проводят небезуспешные опыты по лечению подобных больных электрическим током.

Это несказанно его развеселило, он поведал мне несколько врачебных баек (большую часть я уже неоднократно слышала, но из вежливости посмеялась), а потом как бы между делом заметила: у нэсс Адарин забота — как бы не забыть упомянуть кого-то из родни в завещании, а бывает ведь, что некому оставить нажитое! Тут же мы вспомнили несчастного старика Вирфора — Кирль был прекрасно знаком с его трудами и считал покойного выдающимся врачом, оказавшим неоценимый вклад в развитие хирургии, — а потом прозвучало нечто интересное.

— А бывает, что и наследник имеется, да только такой… — вздохнул нэсс Кирль, — что лучше бы всё пошло с молотка!

— О, несомненно, — поддакнула я. — Какой-нибудь шалопай, который пустит на ветер всё, что неустанными трудами заработали и приумножили его предки…

— Это еще не худший из возможных вариантов, нэсс Ирритор.

— Неужели? — заинтересовалась я. — Что же может быть хуже?

— Пустить эти средства на неблагое дело, — обтекаемо ответил он.

— Не вполне понимаю вас, — нахмурилась я.

— Хм-м-м… попробую объяснить, — помолчав, произнес нэсс Кирль. — Представьте, что некий человек всю жизнь занимался… пускай фармацевтикой. Не сам, конечно, но вкладывал большие деньги в перспективные исследования, покупал оборудование, оснащал лаборатории… Благодаря его меценатству многие ученые смогли создать лекарства от болезней, прежде считавшихся неизлечимыми. Стали возможными операции, о которых тот же нэсс Вирфор не мог и мечтать — в его время не было препаратов и материалов, позволяющих… ну, пофантазируем — пришить на место оторванную руку так, чтобы она прижилась и действовала, как прежде. Скажите, это благое дело?

— Конечно! — уверенно ответила я.

— А теперь вспомните, что в капле — лекарство, а в ложке — яд, — сказал он. — Наследнику кажется слишком скучным двигать науку вперед небольшими шажками. Он хочет слишком многого, и когда получит состояние…

— Я снова не улавливаю ваших аналогий, нэсс Кирль, — созналась я.

— Намекну: вы слыхали о том, какие вещества использовались в последней войне, нэсс Ирритор?

— Да, — быстро ответила я, поскольку изучала вопрос для одной из книг. Правда, потом решила не вставлять эти эпизоды — публика желала радоваться моим романам, а не ужасаться таким подробностям. — Вы хотите сказать, наследник намерен заниматься производством чего-то… военного? Тех же отравляющих веществ?

— Примерно так, — кивнул он и тяжело вздохнул. — Большего я вам не скажу. И так уже наговорил слишком много, а чужие тайны, знаете ли…

— Конечно, нэсс, — кивнула я. — Благодарю за беседу. Мне пора.

Откланявшись, я направилась в городскую библиотеку. Сперва я хотела съездить еще и к нашему душеприказчику: вдруг он слышал хотя бы краем уха, не изменял ли какой-нибудь богатый человек завещание в последние полгода? Но, рассудив здраво, я решила, что он все равно ничего не скажет — тайна клиента есть тайна клиента… А намеками, как нэсс Кирль, тут не обойдешься!

Оставалась библиотека и пыльные подшивки газет многолетней давности. Если я правильно расшифровала иносказания нашего доктора, подсказка должна была обнаружиться именно там!

На архив газетных подшивок у меня ушел не день и даже не два. Виалисс тоже пропадал в городе, выспрашивая и вынюхивая, и даже разыскал нескольких человек, указавших незнакомцу на убитых. Как мы и предполагали, это оказался парикмахер (этот выдал сразу двоих, посетовав на то, что в нынешние времена женщины стремятся не подчеркнуть свою индивидуальность, а сделаться одной из массы одинаковых куколок), продавщица в модном магазине, булочница, кондитер и зеленщик из лавки на углу. Все они, правда, описывали разных людей, но Виалисс только махнул рукой и сказал:

— Немного грима, только и всего. Даже хорошим актером быть не нужно! Конечно, я говорю не про нашлепку на глазу или там рыжие усы размером с велосипедный руль, но… чуть-чуть изменить форму носа, иначе причесаться или нацепить парик, очки — и готово. Ты же сама пенсне надеваешь, когда хочешь выглядеть постарше, разве нет?

Я вынужденно согласилась — даже мелочи могут изменить человека до неузнаваемости! Но попробуй теперь, узнай его по приметам… Один запомнил только бородавку на подбородке (которую незнакомец то и дело трогал), другой — очки в массивной роговой оправе, третий — манеру заглядывать собеседнику в лицо как бы снизу вверх, хотя незнакомец был достаточно высоким. Ну, может, он и не был настоящим гением маскировки, но на обывателей его умений хватало с избытком!

Наконец и мне улыбнулась удача: в газетах почти пятнадцатилетней давности я обнаружила искомое…

Тогда мы еще только-только собирались переехать из Джамана в метрополию, Виалисс искал нам с Виаторром подходящие пансионы, мы упирались, как только могли, поэтому нет ничего удивительного в том, что известие о страшной катастрофе прошло мимо нас.

В результате ошибки стрелочника пассажирский поезд лоб в лоб столкнулся с грузовым. Скорость пассажирского экспресса была такова, что, как ни пытался машинист затормозить, было уже слишком поздно. От удара взорвался котел, разворотило оба локомотива, вдобавок оба состава сошли с рельсов и рухнули под откос, а там было ох как высоко… Опознать удалось не всех погибших, учитывая еще и то, что грузовой состав вёз горючее, которое закономерно разлилось из нескольких лопнувших цистерн и полыхнуло, а потом от жара начали взрываться и уцелевшие емкости. Зарево, писали в газетах, стояло на полнеба, а куски искореженного металла, разбросанные взрывами, находили потом в самых неожиданных и весьма отдаленных от места крушения местах.

С мутноватой фотографии мне улыбалась Аддалена нэсс Краусс, урожденная Генниг, похожая одновременно на всех убитых женщин сразу, разве что одета и причесана она была по моде прошлых лет. Рядом с нею стоял высокий молодой мужчина — супруг, он держал на руках кудрявую девочку лет десяти.

Вся семья нэсса Геннига, владельца множества заводов и фабрик, исследовательских цехов и мастерских — дочь, зять и внучка — погибла в той катастрофе. Локомотив, тащивший их поезд, тоже был собран на его заводе и, согласно проектной документации, отличался повышенной надежностью и безопасностью. Вот только вышедшего в лоб грузового состава он не выдержал…

Не выдержал и нэсс Генниг, всегда двигавшийся по жизни с упорством того самого локомотива: сильно сдал, большую часть дел оставил на откуп управляющим и удалился на покой. Даже премию его имени, присуждаемую молодым изобретателям, больше не вручали, да и на стипендию от компании «Генниг» никто не мог рассчитывать, равно как и на стажировку на производстве.

Я порылась в других газетах: кое-где мелькали заметки о том, что «Генниг» распродает производственные мощности, что некоторые дочерние предприятия окончательно выделились в самостоятельные коммерческие единицы… Империя разваливалась на части, как это обычно происходит с такими гигантами в пору увядания, но даже теперь от нее оставалось не так уж мало! Пожалуй, за такой лакомый кусок можно было побороться…

Но кто этот претендент на наследство? Возле старого Геннига никто не мелькал в последние годы… Может, какой-то дальний родственник? Вполне вероятно, он носит другую фамилию, попробуй вычисли! Однако это уже какая-никакая, а зацепка, решила я и устремилась домой.

Влетела я как раз вовремя — Адита кинулась мне навстречу со словами:

— Идите скорее, нэсс, брат вам который раз уже звонит, застать не может!

— Который брат? — уточнила я, бросаясь к аппарату.

— Нэсс Виалисс, — крикнула она, и я схватила трубку.

— Лисс?

— Где тебя носит? — вместо приветствия выпалил он. — Слушай, кажется, я вышел на след этого типа! И еще — торговец из лавки пряностей, похоже, сдал ему следующую жертву!

— Да ты что… — я чуть не села там же, где стояла.

— Я тебе говорю! Недавно сюда переехала, тоже любительница кулинарии, похоже, закупалась всякими экзотическими приправами, вот он и запомнил. На лицо похожа, волосы светло-каштановые, крашеные или нет, неизвестно. Рост, сложение — подходит, колечко на пальце новехонькое… Слушай, — перебил он сам себя, — я тут из таксофона на углу звоню, недалеко от ее дома. Может, зайти предупредить, чтоб не открывала подозрительным газовщикам?

— Подожди меня, вместе сходим, — предложила я. — Вдруг удастся уговорить ее поучаствовать в ловле на живца? Я вообще сама хотела попробовать, но я даже в гриме на этих женщин не похожа! И да, я поняла, в чем тут суть, только личность убийцы пока не ясна… Где ты? Лисс? Что там за чудовищные звуки?

— Погоди… — судя по ворвавшемуся в трубку уличному шуму, он приоткрыл дверцу телефонной будки и выглянул наружу. — Трикс, туда полиция пронеслась! Живо дуй сюда! Похоже, мы опоздали…

Он продиктовал адрес, и я, перескакивая через три ступеньки, выскочила на улицу и прыгнула за руль. Виаторр непременно оштрафовал бы меня за превышение скорости, но раз он этого не видел, можно считать, что ничего и не было!

Я затормозила на углу с визгом покрышек — дальше было не проехать, собралась толпа зевак. Виалисс поджидал меня — его сложно не заметить, с таким-то ростом, и я пробилась поближе.

— Ну что, что там? — подергала я его за рукав.

— Пока не пойму, — ответил он, приглядываясь поверх голов.

Тут подкатила карета скорой помощи, и зрителей настоятельно попросили освободить проход. Через некоторое время из подъезда вынесли носилки, но кто лежит на них, разобрать не удалось. Обнадеживало только то, что тело не накрыто с головой, да и несут его не ногами вперед.

Следом на улице показался Виаторр с непрерывно что-то говорящей женщиной на буксире. У меня отлегло от сердца: это, похоже, была именно седьмая, несостоявшаяся жертва! Во всяком случае, сходство с предшественницами оказалось разительным.

— Что ж там случилось? — вслух подумал Виалисс и принялся прокладывать себе дорогу локтями. Я следовала в кильватере, стараясь не отставать. — Тори!

— А вы тут как оказались? — нахмурился брат, увидев нас.

— Мы, если ты не забыл… — Виалисс выразительно поиграл бровями, — тоже шли по горячему следу, и он привел нас сюда.

— А я уже задержал преступника, — заявил Виаторр и ухмыльнулся.

— Справедливости ради, задержали его не вы, нэсс Ирритор, — невозмутимо произнес Нокс, появляясь из-за его спины со сковородкой, которую он держал двумя пальцами на отлете. С нее капало что-то красное. — А эта вот отважная нэсс.

Он указал сковородкой на женщину, которая вдруг заломила руки и взмолилась:

— Скажите, я его убила, да, убила?! Меня теперь посадят в тюрьму? О ужас! Мэнно не переживет! Какой удар, его любимая женушка — убийца!.. А может быть, не посадят? Мне кажется, я в положении, а ведь таких не сажают, да, нэссе?

— Успокойтесь, нэсс Тавид, — попросил Виаторр тем особенным бархатным голосом, от которого таяли все окружающие женщины моложе восьмидесяти. (Те, что старше, тоже таяли, если могли что-то расслышать.) — Никто не собирается сажать вас в тюрьму. Напротив, полицейское управление выносит вам благодарность за задержание опасного преступника, убившего уже шестерых женщин в нашем районе!

— А премию? — тут же спросила она, но смутилась и не стала развивать тему.

— Нам придется проехать в управление, — добавил Виаторр, — вы должны дать показания.

— Ох… я же в домашнем! Что, прямо вот так? — она посмотрела на кокетливый фартучек и туфельки с помпонами. — Может быть, вы подождете минуточку, нэссе, я переоденусь… Или тут всё расскажу, что там особенно рассказывать-то?

— Лучше тут, — шепнул Нокс. — Всё равно через полчаса весь район будет знать о случившемся.

— Ну хорошо, — сдался Виаторр и жестом попросил у подчиненного планшет и карандаш. — Нэсс Тавид, пожалуйста, еще раз изложите, что произошло. Поподробнее, и если сможете, припомните время событий.

— Конечно, нэсс! — воодушевилась она, прокашлялась, поправила свежезавитые локоны и начала: — Это случилось точно в половине седьмого. Может быть, в тридцать две минуты, часы немного спешат, а я не знаю, выставил их Мэнно поутру или нет. Так вот, я посмотрела на часы, потому что поставила мариновать мясо и засекла ровно сорок минут, потому что если передержать, оно будет слишком острым, а если недодержать — как подметка, вы понимаете, нэсс?

— Да-да, продолжайте, — кивнул он, быстро записывая.

— Значит, я засекла время, вымыла руки, достала сковороду, вот эту самую, которую держит нэсс… какой кошмар, я не смогу теперь взять ее в руки! И тем более готовить на ней!

— Увы, да, — сказал циничный Нокс, упаковывая сковородку в поданный ему пакет. — Покамест это вещественное доказательство. Думаю, впоследствии ваша посуда к вам вернется.

— О, я же не об том, я буду думать, что на ней человеческая кровь! Как я смогу жарить отбивные для Мэнно на этой сковородке?! — вскричала она.

— Не отвлекайтесь, нэсс Тавид, — попросил Виаторр. — Итак, вы достали сковородку…

— Да! Она совсем новая, я еще не готовила на ней, только вчера купила, и вот решила как следует ее помыть и прокалить, потому что кто знает, в каких условиях она хранилась?

— Разумно.

— Так меня матушка-покойница учила, — вздохнула женщина и продолжила: — Я уже ее домыла, собралась поставить на огонь, и тут в дверь позвонили. Я никого не ждала, знаете ли, у мужа свой ключ, да и вернуться он должен был позже. Друзей у меня тут пока нет, мы только что въехали, но я подумала — вдруг соседка хочет одолжить соли или просто познакомиться…

— Но, разумеется, вы спросили, кто там?

— Неужто распахнула дверь просто так? — фыркнула она. — И посмотрела в глазок, конечно же. Там стоял мужчина, самый обыкновенный, в спецовке. Он сказал, что где-то в подъезде утечка газа, и вот он ходит проверяет по квартирам, и не могла бы я впустить его взглянуть на нашу плиту и колонку. Я ужасно испугалась! Я страшно боюсь взрыва!

— И вы его впустили?

— Да, но сразу же сказала, что плиты у нас нет! — выпалила нэсс Тавид, а Виалисс прыснул и потыкал меня локтем в бок. — Когда мы въехали, Мэнно ужасно не понравился этот агрегат, он был весь облупленный, ржавый, а конфорки постоянно гасли. Он сказал, что это опасно, позвал газовщика, и тот подтвердил — лучше плиту заменить. Мы сдали ее в утиль, а новую должны привезти со дня на день, и я просто жду не дождусь, когда наконец смогу готовить нормально, а не на примусе! Я уже купила специй, Мэнно любит всякую экзотику, а у меня столько рецептов, столько…

— Не отвлекайтесь, нэсс Тавид! — взмолился Виаторр.

— Простите, нэсс… Так вот, он сказал, что все равно посмотрит трубы и эти… как их? Вентили! И колонку тоже. Конечно, я ему позволила, а сама отошла к окну — примус стоит возле него на столе, — чтобы заняться наконец сковородкой. Газовщик лязгал своими инструментами, а примус у меня никак не разгорался, и я уж хотела попросить помочь, обернулась… — нэсс Тавид картинно распахнула глаза. — А он уже тянет ко мне руки! К моей шее, можете себе представить?! И мне совершенно некуда деваться — позади окно, сбоку холодильник… Я спрашиваю, что ему надо? Если деньги, пусть берет, и драгоценности тоже, кроме свадебного колечка, но если он собрался насильничать, то я буду кричать! А он говорит, не вздумай… ой, он так меня назвал, просто ужасно… Схватил меня за руку, а в другой-то руке у меня была сковородка! Я и… — она прижала руки к груди и добавила неожиданно будничным тоном: — Знаете, я неплохо играю в теннис. У меня сильная подача!

Виалисс снова издал булькающий звук, давя смех, и ткнул меня локтем.

— И что было дальше, нэсс? — устало спросил Виаторр.

— Раздался такой звон — бом-м-м-м! Совсем как часы на ратуше, — охотно ответила она. — Этот тип покачался и рухнул мне под ноги, и залил кровью всю кухню, кошмар! Я только навела порядок, и вот опять…

— Ребро сковородки рассекло ему кожу, — пояснил Нокс. — Однако череп у него оказался на удивление крепким! У сковородки вон ручка погнулась, а этот тип жив. Правда, сотрясение вы ему обеспечили, нэсс Тавид.

— Будет знать! — фыркнула она и завершила: — Я сперва хотела завизжать, но потом передумала и вызвала полицию. И ничего не трогала до вашего приезда, нэссе, я читаю газеты и знаю, что нельзя… Ох, а как же быть, мясо-то перестоит!

— Всё-всё, нэсс, ваша кухня нам больше не понадобится, — поднял руки Виаторр. — Еще пара вопросов, и можете быть свободны. Только постарайтесь никуда не уезжать, думаю, вам придется повторить ваши показания на суде.

— Конечно-конечно!

— Вы когда-нибудь прежде видели этого мужчину?

— Нет, — твердо сказала нэсс Тавид. — Вернее, может, и видела где-то на улице, но вот так, нос к носу, не признала, хотя разглядела достаточно хорошо. Я хочу сказать, я с ним не знакома, а если…

— Благодарю, — поспешно сказал Виаторр, — сделайте одолжение, загляните завтра в управление, подписать показания.

— Непременно!

Отделавшись от бойкой домохозяйки (теперь она однозначно станет звездой района!), брат направился к своему автомобилю. Скорая уехала еще раньше.

— Только не таскайтесь за мной в управление, — бросил он через плечо. — Вечером всё обсудим.

— Ты посмотри, какой грозный, — фыркнул Виалисс и приобнял меня за плечи. — А окажись эта дамочка не такой боевитой, был бы у нас еще один труп. А может, и не один… Посмотри по сторонам.

Я огляделась и признала, что он прав: женщин примерно одного роста, сложения, в похожей одежде и с одинаковыми прическами было предостаточно! И как знать, сколько из них лишилось родителей в детстве? Убийца ведь мог дойти до мысли, что девочку могли взять в семью, но не афишировать этого, а если она после травмы лишилась памяти, то считает приемных родителей настоящими, только и всего!

— Ладно, едем домой, — сказал брат. — Надеюсь, Тори вернется к ужину, а не к полуночи…

Он почти угадал: мы замучились ждать Виаторра, поужинали вдвоем и коротали время за игрой в стоклеточные шашки и кишром, чтобы не уснуть, но всё равно уже начали зевать, когда он появился.

— Чем вы там столько времени занимались? — встретил его Виалисс. — Отчет мог и до утра подождать, тем более, что убийца пойман и обезврежен!

Он изобразил теннисную подачу (и между делом слямзил с доски две мои шашки), но Виаторр не отреагировал.

— Отчет отчетом, — хмуро сказал он, — но когда мы выяснили личность задержанного…

— Это родственник Альриха нэсс Геннига, — вставила я и смахнула с доски три шашки Виалисса, пока он не видел. Или делал вид, что не видит.

— Ага. Значит, вы докопались? — посмотрел на нас Виаторр. — Молодцы. Надеюсь, никому не успели сообщить?

— Хотели сделать тебе сюрприз, — пожал плечами Виалисс и украдкой поставил мою шашку не на то место, где она была прежде. — Что, примчались управляющие и адвокаты «Геннига»?

— Именно. Дело, судя по всему, заберут наверх… В любом случае, замолчат. Суд, если и состоится, то закрытый. Показания этот парень дал, во всяком случае, убийства не отрицает. Правда, адвокаты всегда могут сослаться на то, что это бред вследствие черепно-мозговой травмы…

— А еще имей в виду, что клиент запросто может покончить с собой в запертой камере, — сказал Виалисс. — И даже не повесившись на простыне. Он, видишь ли, знает кое-какие места на теле, тычка достаточно, чтобы убить. Ну, это если он опередит ребят самого Геннига.

— Охрану к нему приставили, будем надеяться, сколько-нибудь он протянет, — вздохнул Виаторр, и тут Адита внесла ужин. — Слушайте, я поем, а вы расскажите пока, что успели разузнать, иначе я с голоду умру!

Пока он замаривал не червячка даже, а целого змея-живоглота из тех, что могут целиком проглотить корову, я излагала то, до чего дошла, следуя подсказке нэсса Кирля.

— Правда, имени убийцы я не узнала, — добавила я в конце. — Мало ли у старого Геннига родственников?

— Мало, — ответил Виаторр, запив ужин великанской порцией кишра. — Из кровных этот — последний. Сын его троюродной сестры, Гирдо нэсс Тарун. Старик его привечал и рассчитывал оставить свое предприятие именно ему: парень отлично разбирался в технике и сам начинал на заводе Геннига, чтобы узнать, так сказать, всю подноготную процесса. Дослужился до мастера, а потом грянула война… — он помолчал. — Тарун, по идее, должен был служить механиком или кем-то вроде, но его каким-то ветром занесло в разведку. Там, скорее всего, он и выучился незаметно снимать часовых… я о том приёме.

— А с войны, как это часто бывает, он вернулся другим человеком? — прищурился Виалисс.

— Да. Насмотрелся там… разного. И с тех пор пытался сподвигнуть Геннига переориентировать производство. Вернее, в военные годы на заводах Геннига чего только не выпускали для армии и флота, но потом всё вернулось на мирные рельсы. В прямом смысле слова: страсть старого Геннига — паровозы, а всякие автомобили, тракторы и иже с ними — вторичны.

— И даже та трагедия не заставила его разлюбить их?

— Нет, — ответил Виаторр. — Наоборот, он многое вкладывал в разработку еще более надежных и безопасных локомотивов. Порой, правда, делал это в ущерб другим ветвям производства. Ну а о военной машинерии и слышать не желал, в отличие от Таруна. Тот, видите ли, считает, что новая война не за горами, а потому следует подготовиться заранее и как следует вооружить страну!

— Ну, о том, что следующая большая война неизбежна, говорят многие, — сказал Виалисс, — правда, эксперты сильно расходятся в оценках сроков. Кто ставит на ближайшие десять лет, кто на двадцать… Так или иначе, если начать готовиться слишком заранее, есть риск… гм… перегореть.

— Видимо, старый Генниг это понимал, — вздохнул Виаторр. — А Тарун грезил о бронепоездах, о скорострельных пушках, о металлических аэропланах, которые смогут сбрасывать гигантские бомбы на города противника… Причем не просто грезил, проекты имеются, только для воплощения их нужны немалые средства и производственные мощности. Собственно, старый Генниг дышит на ладан, и Тарун рассчитывал развернуться после его смерти. Так-то он старался не слишком надоедать старику со своими прожектами, опасался, что тот вспылит и отпишет наследство государству, к примеру!

— И всё так и вышло бы, если бы Генниг не увидел в газете фотографию молодой женщины, очень похожей на его погибшую дочь… — протянула я.

— Именно. Он стар, болен, и нет ничего удивительного в том, что он вбил себе в голову — это его внучка, Иданн нэсс Краусс, выжившая в катастрофе и лишившаяся памяти.

— А организовать поиски он поручил племяннику? — уточнил Виалисс.

— Велел управляющему нанять частного сыщика. Тот и нанял…

— Таруна? — догадалась я.

— Нет, достаточно солидного и известного в своей области человека. Тот честно отработал гонорар: узнал в редакции имя талантливой кулинарки, проследил ее биографию вплоть до приюта, куда ее подбросили. Ну и дал заключение: с вероятностью в девяносто девять процентов это — не Иданн.

— Но Генниг не поверил?

— А ему не доложили, — пояснил Виаторр. — Доклад сыщика очень удачно перехватил Тарун, передал тому благодарность нанимателя и приличную сумму в поощрение за расторопность, только и всего. Ну а сам… сам заколебался. Один процент-то оставался.

— И что, он решил перепроверить?

— Ну да. А дальше, как вы и решили, выяснил, что похожих женщин не одна и даже не две. И как знать, вдруг какая-то из них действительно Иданн? И если это всплывет, не видать Таруну наследства, как своих ушей, Генниг отпишет всё обретенной внучке! А старик волновался, что вестей от сыщика долго нет, и поговаривал, что надо бы дать объявление на первой полосе…

— Представляю, какая очередь «внучек» выстроилась бы перед его особняком! — присвистнул Виалисс. — И ведь наверняка нашлась бы ушлая особа, которая сумела бы убедить Геннига, что она настоящая Иданн!

— Этого Тарун и опасался. С памятью да и вообще… — Виаторр выразительно постучал себя по лбу, — у старика уже не очень, да еще эта навязчивая идея… Наследство и мечта всей жизни Таруна повисли на волоске.

— Ясно… — я тяжело вздохнула. — Ну, что такое несколько жизней для человека, решившего построить аэроплан, который сможет сбрасывать огромные бомбы на города? Там счет пойдет на сотни, если не на тысячи!

— Но среди убитых точно не было настоящей Иданн? — спросил вдруг Виалисс.

— Не могло ее среди них быть, — мрачно ответил Виаторр. — Даррон поднял архивы… Всех Крауссов хоронили в закрытых гробах, так изувечило тела. Да что там, от них почти ничего не осталось! Супругов опознали по обручальным кольцам и пломбам, а девочку… только по обломкам куклы. Дед подарил ей на десятилетие роскошную игрушку ручной работы, Иданн с ней не расставалась. На осколках нашлось клеймо мастера, ну и… Вряд ли в том купе могла оказаться еще одна девочка тех же лет.

Я содрогнулась. К счастью, воображение милосердно отказалось мне служить.

— Вот и вся история, — подытожил Виаторр. — На свободу Тарун уже не выйдет, ручаюсь.

— Еще бы. Уверен, в правительстве спят и видят, как бы наложить лапу на компанию «Генниг», и когда туда дойдут слухи об этом деле… а они непременно дойдут, — изрек Виалисс, — Тарун покончит с собой. Ну либо старому Геннигу сообщат о том, как племянничек убивал претенденток на роль Иданн… После такого он и сам его наследства лишит. Если сразу дуба не врежет.

— Что так, что этак — «Генниг» станет государственной компанией, — кивнул Виаторр. — Наверху не сплошь дураки сидят, не позволят пустить всё это с молотка. Ну и… постепенно начнут строить и скорострельные пушки, и аэропланы…

— Ключевое слово — постепенно, — ответил старший брат и поднялся. — Идемте спать.

— Да, идем, — кивнула я. — У этого дельца оказался такой душок, что мне вымыться хочется!

— Иди да вымойся, — фыркнул он. — Да, Тори, а нам не полагается награда?

— За что это? — удивился он. — Преступника-то задержал я!

— Не ты, а нэсс Тавид! — напомнила я ему слова Нокса. — А дело раскрыли мы!

— Ну хорошо, — сдался Виаторр. — Пускай будет ничья! Между прочим, вы работали вдвоем…

— Втроем вышло бы еще эффективнее, — намекнул Виалисс и сгреб нас обоих в могучие объятия. — Ну да ничего, братец, ты еще дозреешь до частной практики!

— Поживем — увидим… — дипломатично прохрипел тот.

 

7.

Тем вечером ничто не предвещало бури, однако при виде Виаторра, опоздавшего к ужину, я насторожилась: мой брат-близнец выглядел так, будто разбил головой окно — все лицо и даже уши в мелких порезах, в волосах и на одежде блестит стеклянное крошево, руки тоже исполосованы…

— Что это с тобой? — с интересом спросил Виалисс, собирая карты и вытряхивая из рукавов лишние тузы (мне для новой книги требовалось разобраться, как действуют шулеры в разных ситуациях, и старший брат любезно согласился меня просветить). — Зеркальная болезнь?

— Отнюдь… — процедил Виаторр, смерив его недобрым взглядом.

— Поди переоденься, только плащ в холле сними, — посоветовала я, — иначе потом из ковра это стекло не вытряхнешь, а я тут, бывает, босиком хожу. И шарф выкинь, он весь в крови!

Против ожиданий, Виаторр не стал препираться, а молча вышел. Слышно было, как он зовет слугу.

Потом он протопал к себе наверх — теперь можно было различить шипение и ругань (видимо, Виаторр обрабатывал свои боевые порезы), какой-то грохот…

Мы с Виалиссом переглянулись, ничего не понимая. Хотя… судя по выражению лица старшего брата, он что-то подозревал. А может быть, знал наверняка, по нему не скажешь.

Как вскоре выяснилось, оба мы были недалеки от истины.

Наш страдалец явился, перемазанный йодом с ног до головы (вот что это был за грохот — флакон разбил, конечно же. и наверняка уделал всю ванную комнату!) и заклеенный пластырем крест-накрест. Даже на ушах был пластырь, и выглядело это настолько комично, что я не сдержалась и прыснула, а Виалисс жалостливо спросил:

— Может, лучше было загипсовать? Для надежности?

Виаторр снова промолчал, а это уже не сулило ничего хорошего. Из нашей троицы у него самый взрывной нрав, он быстро закипает, но так же быстро успокаивается. Но если Виаторр молчит — жди беды. Когда его прорвет, мало никому не покажется!

— По-моему, от голода он язык проглотил и дара речи лишился, — быстро сказала я. — Идем скорее ужинать, в самом деле, не то очередной шедевр Адиты остынет, она огорчится и всю неделю будет кормить нас… например, молочной кашей. С пенками.

— Фу, — скривился Виалисс, — этого я могу и не пережить! Кошмар моего детства наяву…

— Ты всегда можешь поужинать в городе, — пожала я плечами. — Как, впрочем, и я. А вот бедный Тори будет отдуваться за нас обоих: после тяжелого дня на службе у него вряд ли останутся силы на походы по ресторанам… Так что каша, каша и только каша! С пенками. Кстати, Лисс, Тори любил пенки, можешь представить? Знаешь, толстые такие, которые можно на хлеб намазывать?

— Нет, — честно ответил он. — Такое извращение я вообразить не в состоянии. У меня воображение отказывает.

— Не веришь, спроси у слуг, когда в Джамане будем.

— Непременно!

Виаторр посмотрел на нас волком и отхватил зубами огромный кусок истекающего ароматным соком жареного мяса. То, что он пренебрег ножом, было плохим признаком, и мы с Виалиссом переглянулись уже встревоженно. Я подсунула Виаторру вторую салфетку, чтобы не обкапался, и тоже принялась за еду. Мясо сегодня удалось Адите изумительно, мне тоже хотелось отложить приборы и заталкивать жаркое в рот обеими руками, довольно урча и облизываясь до самых бровей…

— Так, — сказал Виаторр, когда стол опустел (только порядком обглоданным кости громоздились на наших тарелках), — вот теперь можно и поговорить.

— То есть ты выждал, пока добыча отяжелеет после трапезы и не сможет задать от тебя стрекача? — уточнил Виалисс. — Однако ты и сам не отставал, о великий белый охотник, так что смотри, как бы пузом за кочки не зацепиться… Кстати, кто из нас прогневал тебя на этот раз? Трикс, ты опять написала что-то непотребное?

— Ничего подобного! — возмутилась я. — «Дельце с душком» разошлось прекрасно, отзывы самые что ни на есть положительные… А что «Ифрикийские страсти» вызовут скандал — так и задумывалось. Всё идет по плану!

— На сей раз Трикс ни при чем, — сказал Виаторр, — а втравил меня в неприятности ты, дорогой братец!

— Каким образом? — изумился тот. — Я уже неделю из дома не выхожу, ты не обратил внимания?

— Обратил. Это-то и подозрительно, — прищурился Виаторр. — Обычно тебя днем с огнем не сыскать, разве что к ужину явишься, а потом снова испаряешься. А теперь сидишь, как пришитый, уже… даже больше недели и носа на улицу не кажешь. А сегодня меня почему-то пытаются убить… Что-то мне подсказывает, связь очевидна.

— Убить?! — воскликнула я и вскочила за блокнотом. — Тори, как интересно! Кто? Когда? Зачем? Почему?

— Почему — и так ясно, приняли меня за Лисса, как всегда, — буркнул Виаторр, уязвленный моей реакцией. — Но обычно это не несет настолько разрушительных последствий.

— Каких именно?

— Три разбитых автомобиля и две витрины, — неохотно ответил он, а Виалисс захохотал. — Что тут смешного?

— Ты же ездишь со скоростью сонной улитки, как ты ухитрился?.. — выдавил тот.

— Очень просто. Я же сказал, меня пытались убить!

— Испортили тормоза? — деловито спросила я, нацелившись карандашом на чистую страничку. — Перерезали рулевую тягу? Пробили дырку в бензобаке? Или отвинтили гайки на колесе? Хотя о чем это я, Лисс прав — с твоей безграничной скоростью ты вполне мог затормозить пятками. Даже под горку.

Виаторр устало вздохнул и ответил:

— Всё было не так. Я, представь себе, мирно ехал со службы домой. Не быстрее обычного, подчеркиваю, даже и под уклон! Вечер, пешеходов и машин хватает, так что… Да и куда мне торопиться, не на пожар же мчусь?

— Ага, а тут ужин стынет, — ввернул Виалисс. — И мы голодные сидим, тебя ждем.

— Так вот, я еду, и вдруг меня обгоняет большой фургон…

— Это не так уж сложно, — вставила я. — Тебя и пешеход обгонит, причем без особых усилий.

— Обгоняет и резко оттормаживается, — не дал сбить себя с толку Виаторр. — Я тоже бью по тормозам, и тут вижу в зеркале заднего вида, что мне в корму летит на полной скорости еще один рыдван и даже не думает останавливаться или маневрировать!

— Уверена, в этот момент у тебя заглох мотор, — сказала я. — И ты вышел из машины. Да?

— Нет, представь себе, не заглох и не вышел, — буркнул он. — Но деваться мне было некуда, только на тротуар, по дороге навстречу как раз два экипажа тащились…

— Ясно, а до витрин рукой подать, — кивнул Виалисс. — Это как же ты газанул, что ухитрился сразу две вынести? Насквозь проехал, что ли, или боком зацепил? И откуда три разбитые машины? Твою все-таки помяли?

— Вторую витрину не я разбил, — мрачно произнес Виаторр. — И машина моя цела, только нужно битое стекло из салона выгрести и заполировать царапины. А вышло вот что: когда я выскочил буквально из-под капота у второго фургона, он не успел затормозить и впаялся в корму первому. Тот швырнуло вперед, он вылетел на перекресток и ударил в бок совершенно постороннюю машину. Ту занесло, она сшибла фонарный столб, а он рухнул аккурат во вторую витрину… К счастью, все отделались легким испугом и материальным ущербом.

— А водители фургонов? Ты их арестовал? — живо спросила я, строча в блокноте. Не каждый день на родного брата устраивают покушения!

— Не успел, — вздохнул он. — Пока я выбрался из машины и из витрины, их и след простыл. Фургоны без номеров, по виду — их будто на ближайшей свалке нашли, кое-как подлатали и пустили в дело. Именно кое-как: покрышки совершенно лысые, от удара у первого глушитель отвалился, он веревочкой был подвязан, вдобавок оба ржавые до дыр… Еще от второго люто несло куриным пометом, видимо, хозяин его в кузове возил.

— Ну, если эти драндулеты даже фермеры выкинули или продали на металлолом, то они в самом деле заслуженные, — кивнул Виалисс. — Хм… и для покушения на кого-то другого не сгодились бы. Скорость не та, нормального водителя на такой развалине не обгонишь.

— Тогда странно, — подала я голос, — как это вас могли спутать? Лисс же носится, как угорелый, да и автомобиль у него совершенно другой…

— Автомобиль ладно, мог взять на время у Тори, а вот манера езды у нас и впрямь отличается, причем разительно, — согласился Виалисс. — Интересно… Значит, водители удрали? А свидетели, как водится, ничего не видели?

— Видели, но, сам понимаешь, внимание их было приковано к разбитым витринам, — ответил Виаторр. — А те двое живо затерялись в толпе. Кто стоял поближе, сказали: это самые обычные, ничем не примечательные мужчины в рабочей одежде, кепки на глаза надвинуты… Сумерки, фонари светят так, что лучше б вовсе не светили… ни лиц, а тем более цвета волос или глаз, никто толком не разглядел, примерного возраста тоже назвать не могут. Всё. Ищи ветра в поле! А если ты, Трикс, спросишь про отпечатки пальцев, — добавил он, — я тебе отвечу: Даррон говорит, нет отпечатков. В кабинах всё тщательно протерто, на руле и на рычаге переключения скоростей — ничего. Видимо, они были в перчатках.

— Если бы и ты был в перчатках, то не порезал бы руки, — вздохнула я.

— Ага. А если бы я был в глухом шлеме, то не порезал бы лицо, — огрызнулся он и умолк.

— Подведем итог, — после паузы произнес Виалисс. — В этот раз, Тори, я абсолютно ни при чем. Да, нас можно спутать, увидев где-то в клубе или ресторане, особенно, если я нарочно использую твои жесты и манеры. И то, те, кто хорошо нас знают, наверняка отметят, что я курю самокрутки, и то редко. А ты только к трубке прикладываешься, но исключительно дома, в тепле и уюте.

— Мы же еще шишу курим, — напомнила я.

— Ага. По большим праздникам и втроем, — усмехнулся Виалисс. — Кстати, хорошо, что напомнила, мне тут по случаю попалась никотиана на черном меду… Это, правда, для гозы, а не шиши, но как по мне, разница невелика. Попробовать стоит, говорят, интересный вкус!

— Отлично, — потерла я руки, — вот будет у Тори выходной, мы сядем спокойно и покурим в свое удовольствие, без суеты…

— Если меня до того времени не убьют, то непременно, — кивнул Виаторр, ненавязчиво возвращая нас к теме беседы. — Лисс? Что скажешь?

— Я уже все сказал, — вздохнул тот. — Нас не могли спутать, Тори, ну! Ты вышел из управления, так? Наверняка не один, а даже если один, то попрощался с дежурным, ты всегда так делаешь, ты у нас воспитанный. Потом ты сел в машину, которая даже близко не похожа на мою и поплелся домой, соблюдая все правила дорожного движения… Да и покушение дурацкое, — Виалисс перевел дыхание и закончил: — Верю, что в меня могли выстрелить из остановившейся рядом на перекрестке машины, могли попытаться скинуть с моста в реку, если бы меня туда зачем-то понесло, испортить сам автомобиль, как Трикс говорила… Могли задавить грузовиком, подстеречь в темном переулке и стукнуть по голове обрезком трубы, зарезать или даже скинуть на меня с крыши рояль! Но это покушение — курам на смех. Однозначно, охотились на тебя!

— Интересный вывод…

— Но Лисс прав, — подала я голос. — Он вечно бродит по каким-то сомнительным заведениям, знакомства у него тоже самые разнообразные, репутация соответствующая, так что для него придумали бы что-то… хм… надежное. Потому как, чтобы поймать Лисса за хвост, надо очень постараться! А это… на мой взгляд, слишком уж синематографично! Кстати, — перебила я сама себя, — а может, там снимали очередную ленту? И для пущей достоверности использовали случайный автомобиль, и…

— Тогда там стояли бы мощные прожекторы, — вздохнул Виалисс. — Как их?.. Софиты, да? А при обычных фонарях ничего не снимешь, в лучшем случае будут видны смутные пятна. Случись это солнечным днем, еще можно было бы с некоторой натяжкой поверить в подобное, но вечером — без шансов.

— Жаль, такая версия пропала, — огорчилась я, но идею записала, пригодится когда-нибудь. — А отыскать прежних владельцев фургонов реально?

— Если только по запаху, — мрачно ответил Виаторр. — Говорю же, рухлядь, там, по-моему, половина деталей, если не больше, не родные. Вдобавок, вполне вероятно, фургоны в самом деле со свалки. Либо пригнаны из другого округа.

— Слишком много мороки ради тебя одного, — покачал головой Виалисс. — Ладно, поспрашиваю, не угоняли ли у кого-нибудь такие… Что ты на меня так смотришь? Угнать проще, чем найти на свалке сразу две машины на ходу либо чинить их, — он помолчал и добавил: — И уж тем более дешевле, чем покупать даже и за символическую сумму, да еще с риском, что продавец сможет опознать покупателя. Если эта доисторическая техника еще вполне бодро ездит, как ты говоришь, глушитель подвязан веревочкой, а запах птичьего помета свежий, значит, машину не так давно использовали по назначению. Стало быть, хозяин о ней худо-бедно заботился и вряд ли бы продал до тех пор, пока она не развалилась бы на ходу. А даже и тогда запчасти пошли бы в дело, на другие такие же рыдваны. Из двух можно собрать один, в конце концов… Из лишнего сиденья сделать диванчик, а кабиной — изгородь подпереть или собачью будку из нее соорудить, я сам такие видел, двухместные!

— Угон — это уже проще, это можно проверить… — пробормотал Виаторр. — Если, конечно, хозяева не плюнули на пропажу своих раритетов. Или если в полиции от них не отмахнулись… Хотя нет, заявление-то принять обязаны, но кто станет всерьез заниматься поисками ржавых фургонов? Разве только случайно наткнутся…

— Ну теперь-то все равно придется, — заметила я. — Покушение на полицейского, как-никак!

— Какое покушение, умоляю тебя… Обычная авария: какой-то недоумок застрял на светофоре, у второго отказали тормоза. Я успел вывернуться, а те два водителя удрали, испугавшись, что их заставят оплачивать ущерб… не такой уж маленький, — добавил он, — я-то въехал в посудную лавку, а третья машина угодила в витрину ювелирного, он на той стороне улицы…

— О-о-о… — протянула я, представив, сколько дорогих безделушек осело в карманах зевак. — А так, выходит, расплачиваться тебе одному?

— Еще чего не хватало! Виновен в аварии не я, с этим и мои коллеги из дорожной полиции согласились, так что платить будет страховая компания и те двое… если мы их найдем, конечно, — добавил Виаторр справедливости ради.

Да, надо отметить, что мы трое далеко не бедны, а по меркам многих и многих — неприлично богаты, и оплата разбитой витрины и посуды не пробила бы в бюджете Виаторра (и тем более семейном) катастрофической бреши и не заставила его перебиваться с хлеба на воду. Однако брат, во-первых, принципиален, а во-вторых, знает счет деньгам и не привык ими разбрасываться. Виалисс, кстати, несмотря на тщательно выпестованный им образ мота и гуляки, тоже весьма прижимист, и если уж и развлекается, то обычно на те деньги, что выигрывает у настоящих мотов и гуляк, швыряющих их направо и налево без счета. О себе скромно умолчу… Впрочем, что уж там! До основного капитала я и не дотрагиваюсь, впрочем, до процентов обычно тоже: доходов от моей писательской деятельности вполне хватает на маленькие дамские радости.

— Что ж, — сказал Виалисс, — тогда вспоминай, блюститель закона, кого ты изобидел за последнее время? Взял с поличным? Оштрафовал мимоходом за превышение скорости, хотя это вообще не твоя зона ответственности? Таскал на допросы? Избил в камере штопаным, неделю не стиранным носком, набитым песком?

— Лисс! — возмутился Виаторр. — У меня чистые носки! Хочешь — можешь понюхать!

— Нет, уволь. Но даже если так… может, ты их у дежурного одалживаешь, для более эффективного воздействия на подозреваемого, — пресерьезно ответил тот. — Ты не увиливай, ты отвечай! Кто мог затаить на тебя обиду?

— Причем это должен быть кто-то… не слишком богатый, не слишком влиятельный, без особенной фантазии и связей… — начала я загибать пальцы. — И не особенно сильный.

— Почему это?

— Потому что сильный, как верно сказал Лисс, подкараулил бы тебя в темном переулке и намял бока. Или по башке кирпичом треснул. А человек с деньгами нанял бы для этого дела пару мордоворотов.

— Хочешь сказать, я расследую такую ерунду, что на меня даже покушение приличное организовать не могут? — оскорбился Виаторр.

— Похоже на то, — ухмыльнулся Виалисс.

— Кстати, — добавила я, — не так уж похоже, чтобы тебя хотели убить.

— В самом деле?

— Ну да. Ты сказал, что второй фургон несся на полной скорости. Но уж прости, полная скорость у такой развалюхи — курам на смех!

— Видно, со смеху они кузов и загадили… — вставил Виалисс.

— Да ну тебя… Я хочу сказать, если ты остановился впритык к первому фургону, а водитель не поставил его на ручник… не поставил же, раз его так швырнуло? Так вот, твое авто получило бы удар в корму, тебя бросило бы вперед, и ты точно так же вышиб бы первый фургон на перекресток. У твоей машины капот длинный, корпус прочный, даже если бы он помялся, то не до такой степени, чтобы тебя покалечило…

— Да-с, а то видал я, что бывает, когда мотор от лобового удара входит в салон, — снова не удержался Виалисс. — Сломанные ребра — сущая ерунда!

— Вдобавок Тори успел бы выскочить из машины, — добавила я. — Ее жаль, конечно, но груда железа на колесах не дороже жизни. И даже ребер.

— Ну и что это было, по-твоему?

Я хотела ответить, но тут окно со звоном разлетелось вдребезги, на пол грохнулось что-то увесистое, а столовую заволокло густым едким дымом.

Я вскочила, уронив стул, и отпрыгнула подальше, закрывая лицо салфеткой.

— Огнетушитель! — голосил где-то в дыму Виаторр. — В этом клятом доме есть хоть один огнетушитель?!

— Не на виду, — проинформировал Виалисс, судя по грохоту и хрусту стекла под ногами, кинувшийся к окну. — Трикс говорит, они не вписываются в интерьер. Но на кухне и в гараже точно есть, можешь сбегать.

— Трикс!..

Поняв, что сейчас меня обвинят во всех возможных и невозможных грехах, я мужественно ринулась в клубы дыма, ощупью нашла на столе кувшин с лимонадом и щедро полила пол в том месте, откуда шипение доносилось особенно отчетливо.

Помогло — шипение стало громче, потом утихло, а дым постепенно развеялся, диковинными завитушками уплыв сквозь разбитое окно на улицу.

— Успел что-нибудь увидеть? — спросила я Виалисса, откашлявшись и утерев выступившие от дыма слезы.

— Нет, — покачал он головой. — На улице темновато, видишь, фонарь не горит? А ведь горел…

— Думаешь, нарочно разбили?

— К гадалке не ходи. А наши окна ярко освещены, даже за шторами видны силуэты, я как-то проверял.

— Спасибо, что не стреляли, — пробормотала я, дав себе слово заказать гардины поплотнее.

— Откуда? Домов напротив нет, только бульвар, а за ним парк начинается. С земли… пуля точно должна лететь по сложной дуге, — явно припомнил Виалисс убийство в кабаре. — Разве что с макушки дерева или с фонаря какой-нибудь акробат смог бы выстрелить. Или с аллеи, но это нужно снайперское ружье, далековато… Вдобавок по силуэтам нас с Тори не различишь. Думаешь, серьезный убийца стал бы стрелять наугад?

— Сомневаюсь, — мрачно ответил Виаторр. — Трикс, из-за твоего эстетства у нас теперь липкая лужа на полу…

— А ты полагаешь, после огнетушителя пол выглядел бы лучше? — я подобрала с пола таинственное послание. Это оказалась какая-то жестянка, привязанная к половинке кирпича. — Лисс, взгляни, что это? На ракету для фейерверка похоже, а?

— Скорее, на дымовую шашку, — ответил он, приглядевшись. — Но не военную, явная самоделка. По-моему, из консервной банки соорудили, да с выдумкой! А воняет она… — Виалисс взял у меня метательный снаряд и принюхался. — Не пойму, то ли серой, то ли…

— Серой, — подтвердила я, — и еще почему-то никотианой. Той, которую еще деревенской называют, помнишь, ты мне как-то дал попробовать?

— Ага, ты потом полдня разговаривала сиплым прокуренным матросским басом, — фыркнул он. — Да, в самом деле, она и есть…

— Уж не намек ли это на то, что слишком хитрых лисов охотники выкуривают из нор? — ядовито спросил Виаторр.

— Ну что ты! Мне бы кинули в окошко настоящую гранату, — ответил Виалисс. — А для тебя даже целого кирпича пожалели… Гляди-ка, Трикс, записка!

— Где? — изумилась я.

— Да вот же, на жестянке выцарапано…

— «Второе предупреждение. Берегись. Чти закон!» — прочитала я и задумалась. — Лисс, но это может как раз к тебе относиться! Ты постоянно общаешься с какими-то темными личностями, кто их знает, что у них за законы? Воровские там, к примеру… ты сам говорил, я помню, у них свои кодексы!

— Ага. Но я их неплохо знаю, как раз потому, что не хочу вляпаться, случайно что-нибудь нарушив, — ответил он и положил послание на стол. — Мелочи — ладно, человеку стороннему прощается. Но кое-что могут и не простить…

— Потом расскажешь? — загорелась я и тут же спросила, не дождавшись ответа (конечно, расскажет, куда он денется): — А почему ты тогда неделю сидишь дома? Скажешь, не прячешься?

— Прячусь, — охотно подтвердил Виалисс. — Но не от кредиторов или разъяренных бандитов. Просто, видишь ли, в городе сейчас одновременно находятся две дамы, с которыми я состою в крайне близких отношениях…

— Можешь не продолжать! — подняла я руки. — Они вхожи в одно и то же общество, и если столкнутся там и обе примутся вешаться тебе на шею… Ты-то, может, успеешь сбежать, а вот город, боюсь, не уцелеет.

— Вот именно. Пришлось сослаться на срочные дела и якобы уехать на месяцок, — вздохнул он. — Думаю, скоро я под покровом ночи выберусь из дома и скатаюсь куда-нибудь, на побережье, например. Побуду там, пока хотя бы одна дама не уедет. Ты же будешь слать мне телеграммы, Трикс?

— Конечно, если ты соизволишь сказать, от кого именно прячешься и как разузнать, уехали они или нет, — вздохнула я.

— Скажу наедине, — выразительно кивнул Виалисс на Виаторра. — Гхм… мы отвлеклись. Да-с, Тори, за тобой действительно охотится кто-то довольно слабосильный.

— Опять ты за свое?

— Сам посуди: у нас тут второй этаж, не так уж высоко, — ответил тот. — Половина кирпича да еще шашка — конструкция увесистая, нужно как следует размахнуться… а кидать нужно примерно во-он от того разбитого фонаря, — Виалисс указал за окно. — Если встать ближе, через ограду-то перебросишь, но в окно не попадешь, деревья помешают. А если дальше — не долетит, либо эту штуку надо швырнуть очень высоко и с большой силой, чтобы она прошла по крутой дуге. Но тогда бы она ударила в верхнюю часть окна, а она едва перелетела подоконник. В шторе запуталась, видишь подпалину?

— Это не обязательно говорит о слабости кидавшего, он мог просто не рассчитать, — пожал плечами Виаторр. — У него не было возможности, хм… пристреляться, это раз, а два — темнота скрадывает расстояние.

— Ну хорошо, пусть так… — легко согласился Виалисс. — Но о чем это предупреждение? «Чти закон!» А ты что, его нарушаешь, Тори? Неужто взятку взял?! Позор…

Вот уж в чем, а во взяточничестве Виаторра обвинить невозможно! Я ведь сказала — мы богаты. Какую сумму нужно предложить, чтобы Виаторр ею соблазнился, даже и не знаю… Боюсь, столько нулей не поместится на чеке.

— Ничего я не нарушал, — буркнул он и забрал у брата послание. — Всё залапал, а!

— Ты думаешь, эти типы не озаботились протереть жестянку, раз уж в фургонах уничтожили все отпечатки? А тут дел-то — ветошкой обмахнуть.

— Пускай Даррон посмотрит, может, что углядит, — вздохнул Виаторр и посмотрел на причиненные этой воздушной почтой разрушения. — Трикс, всё-таки прикажи купить огнетушители!

— Сам прикажи, — ответила я. — На меня Адита обидится. Она, когда мы сюда только въехали, немедленно сотворила самые сильные заговоры, какие только знала, — от пожара, от болезней, от лихих людей… ну и так, по мелочи.

— Ну, нас ни разу не грабили, никто серьезно не заболевал, — тут же сказал Виалисс.

— А это? — поднял Виаторр улику. — Лихие люди и пожар в одной конструкции!

— Неправда твоя, — покачала я головой. — Люди, кажется, не такие уж лихие. И ничего ведь не загорелось!

Поняв, что последнее слово осталось за мной, Виаторр угрюмо пожелал нам спокойной ночи и удалился, теряя на ходу лепестки пластыря — на ушах он держаться не желал.

— Кстати о гадалке, — вспомнила я. — Венедин звонила, обещала заглянуть на днях. Надеюсь, ты к тому моменту еще не сбежишь из города?

— О, ради Венедин я задержусь, — ухмыльнулся Виалисс. — Сто лет не виделись! А она по делу или?..

— И то, и другое, — ответила я. — Хм… а ты совсем не беспокоишься о Тори?

— Не слишком. Очень уж эти покушения… несерьезные, что ли? — ответил брат. — Конечно, всегда остается фактор случайности: осколок стекла мог воткнуться ему в сонную артерию, к примеру, а этот кирпич угодить в висок… Но от всего не застрахуешься. С тем же успехом можно подавиться хлебной крошкой за завтраком и скончаться.

Я вынужденно согласилась с ним. Что ж… нам оставалось только ждать развития событий!

 

8.

Венедин нэсс Оррис, моя школьная приятельница, владела магическим салоном с громким названием «Вечность», который славился далеко за пределами столицы. На ее спиритические сеансы приезжали даже с континента, а желающие получить личную консультацию проводницы и укротительницы призраков, толковательницы примет и сновидений и глашатая высших сил выстраивались в очередь.

Венедин всегда появлялась по-разному: она могла ворваться в дом огненным смерчем, могла рухнуть на голову внезапной лавиной, могла проникнуть подобно черной тени, а сегодня вплыла в облаке нежных духов и тумана. Я хочу сказать, на улице ничего не было видно из-за этого клятого тумана (Виаторр даже отправился на службу пешком, заявив, что одной аварии в неделю с него более чем достаточно), а газовая накидка Венедин (совершенно вышедшая из моды, но, право, подругу никогда не волновали такие мелочи) создавала впечатление, будто в наш холл просочилось привидение.

— Трикс! — завопила она, и наваждение с треском рухнуло, как старый задник на сцене провинциального театра.

— Дин! — раскрыла я ей объятия. — Сто лет не виделись! Куда ты запропала?

— Не поверишь, взяла отпуск у себя самой, съездила в теплые края повеселиться и развеяться, — радостно улыбнулась Венедин, сверкнув улыбкой, и стиснула меня так, что ребра хрустнули. — Клиентам заявила, что удаляюсь в тонкие миры, чтобы восполнить духовные силы, каковые все-таки не безграничны, а заодно пообщаться с высшими энергетическими сущностями, а когда вернусь, удивлю их новыми способностями… Собственно, для этого мне нужна Адита!

— А я?

— И ты. Но сперва Адита: в прошлый раз она меня учила гадать на кишре, ореховой скорлупе и цветном песке, а я придумала на основе ее инструкции обряд попышнее… И вот, хочу узнать, не прогневаю ли я такой самодеятельностью высшие силы, — совершенно серьезно сказала она.

— Ты же в них не веришь, — напомнила я.

— Ну… знаешь, может, я-то и не верю, но от этого мало что меняется. Вдруг там — Венедин ткнула пальцем в потолок, — все-таки кто-то или что-то есть? Так зачем портить отношения?

— Логично, — согласилась я и позвонила. — Фарита, проводи нэсс Оррис к Адите, а как они закончат — в гостиную. Дин, только не увлекайся, умоляю, я тоже хочу с тобой пообщаться!

— Непременно, — заверила она, разматывая бесконечный газовый же шарф. Браслеты и цепочки отзывались на каждое ее движение мелодичным перезвоном, почти как колокольчики Адиты. — Ты мне обещала книжки с автографом, целых три.

— Это само собой, лежат, тебя дожидаются. Кстати, Лисс сегодня дома, — забросила я приманку.

— Неужели! Кто-то где-то сдох? — непосредственно поинтересовалась Венедин. — Тогда разбуди его, Трикс, посидим втроем… ну, если у тебя нет никаких дамских секретов, конечно.

— Да вроде бы нет, — улыбнулась я. — Иди скорее, а я в самом деле посмотрю, спит он или соизволил продрать глаза.

Вообще-то Виалисс обещал поспрашивать в округе насчет фургонов, но обычно он ходит на дело вечером. Вдобавок засветло ему показываться не с руки: вдруг заметит общий с теми дамами знакомый? Выйдет неловко. В рабочей-то забегаловке таких оказаться не может, но до нее еще нужно добраться, а знакомые почему-то всегда попадаются на пути в самый неподходящий момент, тогда как в случае необходимости ты их днем с огнем не сыщешь…

Виалисс, как выяснилось, успел не только проснуться, но даже и привести себя в порядок, и теперь прихорашивался перед зеркалом, как девица перед свиданием.

— Судя по дикарским воплям, Венедин уже явилась, — встретил он меня. — В каком она сегодня образе?

— Понятия не имею, что это должно означать, но она вся такая… м-м-м… воздушная, неземная и потусторонняя, с туманным взглядом. Платье серое, с искрой, сама — блондинка, — сообщила я.

— Ага… Значит, в шелках и туманах, — пробормотал брат и безошибочно сдернул с вешалки галстук цвета горького чоколатля с серебристым отливом, ловко повязал с этакой нарочитой небрежностью, едва взглянув в зеркало (Виаторру этот фокус никогда не удавался) и остался удовлетворен. — Что поведала?

— Пока ничего, умчалась на кухню к Адите, выспрашивать что-то про джаманские гадания, — вздохнула я. — Обещала не слишком увлекаться.

— Свежо предание…

Виалисс оказался прав: он успел растолковать мне еще три шулерских приема (а в процессе и обучить им) к тому времени, как в гостиной появилась раскрасневшаяся от кухонного жара и восторга Венедин.

— Глядите, красота какая! — воскликнула она и сунула нам под нос белую фаянсовую тарелку, на которой живописно громоздились птичьи потроха и кости.

— Ты, никак, увлеклась новомодным искусством? — невозмутимо произнес Виалисс. — Знаешь, все эти цветные пятна, скульптуры из коровьих лепешек и веток… говорят, художники так самовыражаются.

— Ну что ты, какой из меня художник? — возмутилась Венделин и поставила тарелку на столик. — Кстати, здравствуй, Лисс, я ужасно рада тебя видеть!

С этими словами она повисла у него на шее и смачно поцеловала. К счастью для Виалисса, сегодня она не изображала женщину-вамп, а потому ему не пришлось оттирать с лица (и даже ушей) кроваво-красную помаду невероятной стойкости.

Венделин так и не созналась, кто ее поставщик! Неужто сама готовит? С нее бы сталось: разноцветные ароматизированные свечи замысловатых форм она делает сама, какие-то настойки и притирки — тоже, а там и до косметики недалеко…

— Я тоже рад, о повелительница белой, черной и полосатой в крапинку магии… — немного неразборчиво отозвался брат, возвращая ей поцелуй.

По правде говоря, сперва Венделин (напомню, мы учились в одном пансионе) влюбилась в Виаторра, познакомившись с ним на вокзале: он провожал меня, а сам ехал другим поездом. Я, если честно, только порадовалась и всячески способствовала их эпистолярному роману (мы ведь не могли увидеться в течение учебного года), поскольку такой выбор брата не мог меня не радовать. Венделин была единственной девочкой в той школе, которую мне не хотелось придушить подушкой или удавить скакалкой, или скинуть с крыши, или утопить в пруду, или… Впрочем, я увлеклась.

Так вот, мы, совершенно разные по характеру, и темпераменту, и внешности, и увлечениям, неожиданно близко сдружились. Должно быть, в известном выражении о том, что противоположности сходятся, есть определенная доля истины.

Мы дружили до самого выпуска, потом тоже не теряли друг друга из виду, благо жили в одном городе. Венедин успела выйти замуж, но через пару месяцев сбежала от мужа и потребовала развода. В качестве причины для расторжения брака она озвучила судье, что выходила замуж за нэсса Хафнера, а не его дражайшую матушку. И если в хозяйственных делах почтенная дама действительно смыслит больше юной девушки, и Венедин готова прислушиваться к ее советам в этой области, то терпеть наставления по части исполнения супружеского долга не намерена.

Сделав выразительную паузу, она добавила: «Теперь понятно, почему Мэнни изображал из себя мужчину строгих нравов и всячески блюл мою честь — до свадьбы ни-ни! Да если бы я знала, каков он в постели, в жизни не согласилась бы на его предложение… Где это видано, чтобы новобрачная сама просвещала свежеиспеченного мужа, как устроена женщина? И нет, три минуты вялых подергиваний… видели, как через дохлую лягушку пропускают ток? Это и есть Мэнни в супружеской спальне, один в один! Так вот, это меня не устраивает».

К счастью, в тот момент все настолько оторопели, что забыли поинтересоваться, где и при каких обстоятельствах Венедин набралась опыта. (О последующем скандале в благородном семействе я умолчу, всё равно он бушевал за закрытыми дверьми. Главное, подруга скоро стала свободна, как ветер, вернула девичью фамилию и открыла своё дело.)

Обстоятельства (в том числе и места, и образа действия), как несложно догадаться, носили имя Виалисс нэсс Ирритор. Венедин увидела его, когда он приехал забрать меня на каникулы, сперва не поверила глазам своим, потом присмотрелась получше, ну а когда оба брата оказались рядом, надолго умолкла, что ей вообще-то не свойственно. В поезде (нам было по пути) Венедин успела немного пообщаться с Виалиссом. Очевидно, он произвел на нее такое впечатление, что весь следующий учебный год письма Виаторру писала вместо нее я, благо хорошо знала манеру подруги, ну а секретов у нас друг от друга не было: она давала мне читать и свои, и ответные эпистолы.

Виалисс, разумеется, еще не выжил из ума, чтобы связываться со школьницей, и на ее пылкие послания отвечал коротко, дружелюбно, немного иронично, но в целом — по-братски. А вот ближе к выпуску Венедин перестала показывать мне письма, и я поняла — в кои-то веки сам Виалисс оказался в положении, когда проще… хм… уступить, чем объяснить, почему так нельзя!

«Дин, как же Тори?» — спросила я тогда.

«Он очень славный, — ответила Венедин, — серьезный и надежный. Но только очень уж правильный, если ты понимаешь, о чем я. Расстань нас по-хорошему, ладно?»

Я пообещала, не став говорить, что вся переписка давно свелась к дежурному «Погода у нас замечательная, а у вас? Что ты сейчас читаешь?» Полагаю, Виаторр с облегчением воспринял прекращение этого скучного занятия, во всяком случае, огорченным не выглядел и не пытался узнать у меня, что у девчонок в головах, как это не раз бывало с прежними его увлечениями.

К счастью, Венедин прекрасно отдавала себе отчет в том, что подобные Виалиссу в неволе не то что не размножаются, а даже и не живут, и не пыталась выйти за него замуж. Они и по сию пору пребывали в отношениях, удивительно напоминающие мои отношения с Ноксом нэсс Дарроном, полицейским экспертом, и это устраивало обе стороны.

— Вы закончили здороваться? — поинтересовалась я, и Венедин неохотно отлепилась от Виалисса. — И что это все-таки за требуха? Надеюсь, не наш ужин?

— Ну что ты, Трикс, — засмеялась она. — Это Адита учила меня гадать по внутренностям. Вообще-то нужна обезьяна или хотя бы крыса, но чего нет, того нет, пришлось потрошить кур… Очень интересно! А главное, какой антураж… Клиенты будут в восторге!

— В ужасе, — поправила я.

— В ужасном восторге, — заупрямилась Венедин. — Да, кстати, как вам мой новый облик?

— Прелестно, — ответил Виалисс, — вот только я никак не возьму в толк, кого ты изображаешь? Фею тумана? Русалку? Лесного духа?

— Гм… Вообще-то, Серую нэсс, — ответила она. — Трикс ее придумала. Помнишь?

Еще бы я не помнила! В школе порой бывало невыносимо скучно, в теннис играть прискучивало (да и все равно я могла играть только с Венедин, остальные отказывались с риском для здоровья соваться под наши пушечные подачи), и тогда мы собирались вечером, тушили свет и при единственной свече рассказывали страшные истории.

Венедин знала множество старинных легенд, но большую их часть наши однокашницы уже слышали. Зато у меня имелся запас джаманских и майяльских сказок, а они, даже предназначенные для самых маленьких детей, изобилуют кровавыми подробностями, внезапными поворотами сюжета и неожиданными с точки зрения белого человека финалами. Каюсь, порой я присочиняла что-нибудь или придумывала продолжение оборвавшейся на самом интригующем месте истории… Кажется, именно тогда я нашла свое призвание!

Венедин же искала место в жизни довольно долго. Она тоже была сиротой, из близких родных у нее остались в живых только престарелая двоюродная бабушка и тетушки, души в ней не чаявшие и прощавшие любые шалости. Имелась также целая армия многоюродных братьев, сестер и племянников, в которых Венедин нещадно путалась и на семейных сборищах старалась никого не называть по имени, пока не услышит, как к нему обращается кто-то еще.

Так или иначе, финансовых затруднений подруга моя не испытывала, пробовала одно занятие за другим, однажды загорелась стать актрисой и даже закончила курсы актерского мастерства, но передумала.

«Слишком много интриг, — сказала она мне. — И будь ты хоть гениальной актрисой, не видать тебе заглавных ролей, если нет связей. А связи или нарабатываются годами, или покупаются, или… сама понимаешь. Это не по мне! Нет, очаровать режиссера мне по силам, но все время думать, не появилась ли соперница моложе и талантливее… Да ну эту мышиную возню!»

«Но ты же мечтала играть, — напомнила я, — и у тебя в самом деле талант к перевоплощению».

«Вот именно, — серьезно ответила Венедин. — И я не собираюсь растрачивать его по мелочам. У меня будет свой театр, театр одной актрисы!»

Тогда я не поняла, что она задумала, но когда о салоне «Вечность» заговорили в обществе, стало ясно: Венедин не прогадала…

Но я вновь отвлеклась. Серую нэсс я придумала в один из таких вот туманных дней, когда удавиться тянет от тоски. Эта нэсс, хозяйка старинного поместья, в котором располагался наш пансион, и удавилась на ветке раскидистого трехвекового дуба, гордости школы, а после смерти стала призраком и осталась в поместье навечно. История была запутанная и предлинная, изобилующая клятвами и предательствами, в ней проливались водопады слез и реки крови, разбитых сердец хватило бы на сотню рыцарских романов, а леденящих душу тайн — на две годовых подборки криминальных сводок по стране и колониям.

Словом, мой дебютный роман-трилогию публика приняла на ура. Не знаю, визжал ли кто-нибудь от сладкого ужаса, когда героиня в очередной раз сталкивалась с какой-нибудь зловещей тайной или не менее зловещим незнакомцем (чтобы с большой вероятностью упасть в его объятия через десяток страниц), как мои однокашницы, но скорость, с которой раскупали продолжение, говорила сама за себя.

— Ну вот, я недавно перечитывала, вспоминала, как было весело сидеть в темноте и визжать хором, когда прекрасная Энделин попадалась в очередную ловушку, а Серая нэсс приходила ей на помощь, — говорила тем временем Венедин. — И решила попробовать новый образ. Мне идет?

— Очень, — заверила я.

— Жаль, с этим гаданием он совершенно не сочетается…

— Почему? — удивился Виалисс. — Просто надень платье посветлее, брызги крови на нем будут выглядеть очень эффектно.

— Не тот антураж, как ты не понимаешь! — воскликнула Венедин. — Серая нэсс — это холод, туман на пустошах, холмы вдалеке, всё кругом зыбкое и непостоянное, и не знаешь, видишь ты нечто реальное или же это лишь игра света и тени да твое воображение… И музыка — негромкая, лиричная. Флейта, может быть, арфа… А для этого вот, — она кивнула на тарелку, — нужны иные декорации. Яркие, сочные цвета, будоражащие кровь ритмы… Вдобавок, за джаманку я не сойду, даже если выкупаюсь в ваксе!

Что верно, то верно: Венедин была классической тарски — рослая, статная, атлетического сложения, с белоснежной кожей (на солнце она мгновенно покрывалась россыпью очаровательных веснушек) и огненно-рыжими волосами. Ну а серые с прозеленью глаза умелый макияж мог превратить и в зеленые, и в синие, и даже в карие.

— Используй образ Черной ведьмы, — посоветовала я, — подкорректируй немного… Например, волосы — не спутанной гривой, а мелкими кудряшками, макияж поярче, побрякушек побольше, а?

— Да, можно и так… — пробормотала она. — И ногти выкрасить темно-красным, будет казаться, будто пальцы в крови. И узоры на руках нарисовать, как аринды делают, только не тоненько, а нарочито грубо, и тоже красным… Отлично, это может сработать! Спасибо, Трикс!

— Всегда рада помочь, — улыбнулась я. — А теперь, может, прикажем убрать отсюда эту расчлененку и выпьем по чашечке кишра?

— С превеликим удовольствием, — ответила Венедин и рухнула в кресло. — Ну а этот образ я тоже использую. Чего добру пропадать? О, смотрите, что сейчас покажу…

Она порылась в сумочке, выудила какой-то флакончик и капнула из него себе в глаза.

— Ну как?

Я присмотрелась: довольно светлые глаза Венедин сейчас казались какими-то… потусторонними, в самом деле, они почти светились. Должно быть, такое впечатление создавалось из-за того, что зрачок сузился до такой степени, что стал едва различим.

— Эти капли мне доктор прописал, — пояснила Венедин. — Помнишь, я жаловалась, что глаза болят?

— Ничего удивительного, ты постоянно в них какую-то дрянь капаешь, — вздохнула я.

Что верно, то верно, Венедин увлекалась каплями, как раз расширяющими зрачок — тогда ее глаза делались совсем черными, сумасшедшими… Некоторые особенно впечатлительные клиентки даже падали в обморок, когда от них отворачивалась, чтобы возжечь курения, обычная женщина, а поворачивалась ведьма с жуткими провалами на месте глаз! (Незаметно капнуть себе в глаза, производя «магические» пассы было проще простого, достаточно ловкости рук… и, подозреваю, этому фокусу Венедин тоже обучилась у Виалисса.)

— Ну да, — вздохнула она, — нельзя злоупотреблять тем средством. У этого обратный эффект и…

— …и им тоже нельзя злоупотреблять, — закончила я.

— Ну я иногда, немножечко, — серьезно сказала Венедин. — Только перед особо важными клиентами… или упрямыми. Кстати, Лисс, расскажешь, что новенького? А то этак вот уедешь на месяц, а все так поменялось!

— Непременно расскажу, — улыбнулся он. — Я тебе еще должен за того адвоката…

— Какие счеты между друзьями, — улыбнулась она в ответ.

Да, госпожа Нидейна, как именовала себя Венедин, была едина во многих обличьях, и каждому клиенту представала иначе, нежели другому. Сегодня она была зеленоглазой ведьмой в драном холщовом платье, с босыми ногами и репьями в рыжей гриве (в углу мяукал неизбежный черный кот), завтра — крючконосой колдуньей в черном балахоне, со спутанными полуседыми лохмами, послезавтра — такой вот Серой дамой, словно сотканной из тумана, затем — прелестной юной нимфой с золотыми косами, в воздушном наряде и венке из луговых цветов (или, в зависимости от сезона, листьев) или роскошной роковой брюнеткой…

Красить волосы с такой частотой было, конечно, нельзя, да и не так просто закрасить тарскую рыжину — когда Венедин решительно сделалась брюнеткой, волосы ее ровно сутки сохраняли цвет воронова крыла, затем приобрели благородный изумрудный оттенок, потом вовсе ярко зазеленели, ну а затем краска смылась. Венедин была уверена, что она поддельная, но повторить эксперимент не рискнула, и тогда на помощь пришли парики: теперь они занимали у нее отдельную гардеробную.

К слову, гримироваться ее тоже явно учил Виалисс. Вернее, основы Венедин освоила на курсах, а вот разные мелочи, из которых и создается завершенный образ… точно его рук дело! Он, как ни крути, старше и опытнее, и опыт у него крайне своеобразный… Разве же Венедин могла не воспользоваться таким кладезем знаний? Уточню: знаний и полезной информации.

Госпожа Нидейна слыла великой прорицательницей, способной видеть прошлое, настоящее и будущее своих клиентов и толковать его по нескольким десяткам разных систем (большую часть которых она сама же и придумала или изобрела на ходу). Ларчик открывался просто: у Венедин имелась сеть осведомителей (обзавестись которой ей помог опять-таки Виалисс), и перед визитом очередного клиента она просто наводила справки о том, чем этот человек живет и дышит. Не бесплатно, конечно, но плата от клиентов покрывала все расходы. Вдобавок во время сеанса посетители частенько выбалтывали много интересных сведений, что тоже можно было пустить в дело… или выгодно продать. Ну а разговорить человека Венедин было раз плюнуть! Случались и неудачи, конечно, некоторые могли противиться ее обаянию и не реагировали на приемы манипулирования, но никто не совершенен…

Можно сказать, что Венедин ничем не отличалась от сотен других шарлатанов, но это не совсем так. Она возвела это шарлатанство в ранг искусства, если угодно, а вдобавок относилась к своей деятельности на ниве черной, белой и полосатой в крапинку магии, как к ответственной работе. Каждый ритуал был доведен до совершенства, каждая деталь была на своем месте, Венедин входила в роль: всё, что она делала и говорила, выглядело настоящим, не бутафорским, и люди верили.

И, что интересно, Венедин помогла очень и очень многим! Она говорила, некоторых достаточно просто выслушать: процесс этот, разумеется, маскировался под гадание, и часто хватало нескольких достаточно общих фраз и наводящих вопросов, чтобы человек сам выложил всё о том, что его тревожит. И сам же понял, как действовать дальше…

«Тебе нужно было стать психотерапевтом, очень перспективное направление», — сказал ей как-то Виаторр.

«Женщина-психотерапевт? — засмеялась Венедин. — О да, к ней выстроятся очереди… чтобы полюбоваться на диковину! Нет уж, Тори, я вовсе не хочу доказывать, что женщина тоже может быть кем угодно, я хочу заниматься любимым делом! Я гадалка, провидица, ведьма, кто угодно, ко мне идут те, кто разуверился в докторах… Согласна, делаю я почти то же самое, только в гриме и декорациях, но какая разница, если это работает? А я — зарабатываю!»

Зарабатывала она немало: мы время от времени в шутку мерились доходами, и то я после особенно удачной книги вырывалась вперед, то Венедин — после обработки сложного клиента с тяжелыми проблемами.

— Слушайте, чем так воняет? — спросила вдруг Венедин, перебив Виалисса — тот как раз рассказывал, что новенького в обществе. — Потроха уже унесли, и они так не пахли…

В гостиную в самом деле откуда-то тянуло непередаваемым запахом тухлых яиц.

Мы с Виалиссом переглянулись. Брат встал, выглянул за дверь, после чего быстро захлопнул ее и придвинул кресло для надежности. Потом подумал и подвинул секретер.

— Скажи мне, что это не то, о чем я думаю, — попросила я.

— Боюсь, не могу тебя утешить…

— Что там, что? — любопытно спросила Венедин.

— Не что, а кто. Виаторр. И, судя по его виду и… гм… аромату, его сегодняшнее выступление не нашло отклика в сердцах публики, — выдал Виалисс. — Проще говоря, его явно закидали тухлыми яйцами. Или, скорее, вывалили на него целый ящик… И я не собираюсь его ни о чем расспрашивать до тех пор, пока он не…

— Не остынет?

— Не отмоется!

 

9.

— Бедненький… — покачала головой Венедин, переварив новость и похихикав в кулак (все-таки наше поколение выросло совершенно бесчувственным). — Представляю, в каком он бешенстве!

— Не представляешь, — заверил Виалисс. — Он сильно прогрессировал с тех пор, как ты последний раз видела его в гневе. Вон, драматический стул окончательно доломал, уже не склеишь. Тем более, Тори теперь знает, в чем тут фокус.

— И как же он обходится? — удивилась она.

(Когда-то именно Венедин посоветовала нам подсунуть Виаторру стул с ножками и спинкой, приклеенными, что называется, наживую, и это отменно работало до недавнего времени.)

— Кочергу гнет, — вздохнула я. — Грозился бантиком завязать, но пока не выходит.

— Кочерга-то настоящая?

— Бронзовая, — фыркнул Виалисс, — кстати, надо ее подкрасить, а то она на местах сгибов облезла немного.

— Он вам когда-нибудь отомстит, — серьезно сказала Венедин. — Если хотите, я вижу это своим внутренним оком… Кстати о нем: почему бы нам не устроить Тори свидание с чем-нибудь потусторонним?

— Он не оценит.

— Ну а вдруг?

— Хорошо, — сдалась я, — предреки ему что-нибудь. Только отбиваться будешь сама!

— Неужели у Тори поднимется рука на слабую женщину? — поразилась Венедин и сдернула белокурый парик, пояснив: — Голова устала, сил нет! Да и не подходит этот образ…

Под париком обнаружилась модная стрижка, правда, порядком примятая и растрепанная, но когда это смущало нашу актрису?

В гостиной не было большого зеркала, но его с успехом заменило темное оконное стекло. Венедин покрутилась перед ним, потом ловко соорудила из своего длинного газового шарфа тюрбан, спрятав волосы. Один конец шарфа остался свободным, и Венедин уложила его вокруг шеи. Следом настал черед косметики: она напудрилась пуще прежнего, стерла помаду, а глаза, напротив, подвела поярче. Теперь, если притушить свет, казалось, будто в полумраке парит серебристый призрак, у которого различимо лишь белое лицо с черными провалами глаз.

— Лисс, потуши свет совсем, может, так лучше будет? — распоряжалась Венедин, роясь в сумочке. Казалось, что изнутри та размером с хороший дорожный чемодан, во всяком случае, внутри: иначе, как волшебством, нельзя было объяснить ее феноменальную вместимость! — Нет, совсем не надо, одну лампу оставь, да, вот эту! И настольную включи, только поставь ее слева… нет, справа, чтобы в окне отражалась. И стол подвинь. Я сяду вот тут… а вы напротив. И да, расскажите, что тут у вас приключилось? А то Адита упомянула, что вас хотели то ли взорвать, то ли отравить газом… неужели правда?

Я только вздохнула, а Виалисс кратко пересказал историю злоключений Виаторра, не забыв упомянуть о том, что сам-то он на этот раз совершенно ни при чем.

— Да, это какие-то очень странные покушения, — согласилась Венедин, внимательно выслушав. — Я бы сказала… м-м-м… отчаянные!

— В смысле? — не понял Виалисс.

— Я хотела сказать — совершенные в порыве отчаяния, — пояснила она. — Когда все средства исчерпаны, люди порой прибегают к самым неожиданным мерам! Вероятно, и у этих преследователей Тори случилось нечто такое, с чем они не могут справиться, и никто не в состоянии им помочь. Потому они и вынуждены устраивать акции устрашения: очевидно, иначе никто их попросту не замечает и тем более не прислушивается к ним!

— Знаешь, если бы не тухлые яйца, их бы и теперь не заметили, — проворчал он.

— А кирпич и дымовая шашка в окно тоже ускользнули от твоего внимания? — напомнила я.

— Это можно и на хулиганство списать, — пожал плечами брат. — Если бы ты не обратила внимания на выцарапанную надпись… Они бы ее еще зашифровали, право слово!

— Так они и зашифровали! «Чти закон», надо же… — проворчала я. — Уж кто-кто, а Тори законопослушнее любого из нас! Он в детстве даже конфеты не воровал…

— Не может быть, — уверенно сказала Венедин.

— Ну хорошо, он помогал мне, но всегда с таким видом, что эти несчастные сладости не лезли мне в горло, — созналась я.

— Зачем вообще их было воровать? — не понял Лисс. — Сложно было попросить у тетушки Бариты?

— Не сложно, но так не интересно, — пояснила я. — К тому же в книжках дети всегда похищают то конфеты, то варенье, и мне было интересно, каково это.

— Тогда совесть не должна была глодать Тори, — заявила Венедин. — Это же следственный эксперимент!

— Таких слов я тогда не знала, но суть была именно такова, ты права. Но мы что-то отвлеклись…

— А что толку переливать из пустого в порожнее? — хмыкнул Виалисс и принялся сворачивать самокрутку. — Всё равно ничего не поймем, пока Тори не сообразит, кого же он ухитрился настолько обидеть!

— Вероятно, он не специально… — протянула Венедин. — Он же полицейский и исполняет свой долг…

— Иногда слишком ревностно, — вставила я.

— Допустим, однако прежде нареканий к нему не возникало, так? — она картинным жестом сжала виски пальцами. — Я чувствую, истина где-то рядом, но Лисс прав: не хватает информации. Причем, уверена, всё лежит на поверхности, но мы не способны увидеть этого. И Тори — особенно! А без его помощи…

Венедин развела руками и добавила:

— Вернее, я могу что-то вытащить из него, но на это потребуется много времени. А он, судя по всему, не расположен к долгим задушевным разговорам, поэтому ничего не выйдет. Сами знаете, ко мне ходят по собственной воле, насильно не затащишь…

— Так что, гадание отменяется? — с некоторым разочарованием спросил Виалисс, явно рассчитывавший повеселиться за счет брата.

— Боюсь, да, — уже другим тоном произнесла Венедин и принялась разматывать шарф. — Давайте лучше растащим эти баррикады и будем ужинать! Только я переоденусь, хорошо?

— Твоя комната свободна, — улыбнулась я. — Не заблудишься.

— Я провожу, — вызвался Виалисс, как раз убравший мебель от двери, и ухмыльнулся. — А Трикс пока распорядится насчет ужина.

— Что, ты управишься за три минуты? — не поверила Венедин. — Неужели и тебя не пощадило безжалостное время? Старость вступает в свои права?

— Трикс… — выразительно произнес он, увлекая гостью наверх.

— Не торопитесь, я пока подумаю, что бы такого заказать, — дипломатично ответила я и добавила мысленно: «Без яиц и курятины!».

Меню мы с Адитой согласовывали долго: она ведь резала кур для гадания Венедин (причем посылала кухонного мальчишку за живыми, не с ледника взяла), уже успела ощипать их и затеяла что-то с непроизносимым названием, но наверняка вкусное. В итоге мы сошлись на том, что чувства Виаторра нужно пощадить, а потому курицу она приготовит для нас с Виалиссом и примкнувшей Венедин (завтра съедим, когда Виаторр уйдет на службу), ну а сейчас срочно возьмется за другое блюдо.

Увы, все эти ухищрения пропали втуне: наш несчастный полицейский к ужину даже не спустился, приказал подать в свои комнаты, и трапезничали мы втроем.

— Похоже, это был серьезный удар по его самолюбию, — сказал Виалисс, налегая на жаркое.

Судя по всему, он не ударил в грязь лицом перед Венедин, но впереди была еще целая ночь, а потому брат спешно восполнял силы. Она тоже не отставала: во взгляде подруги горел голодный огонек, явно вызванный воздержанием (вряд ли вынужденным, просто она весьма разборчива).

Очевидно, спать они с Виалиссом сегодня не будут… Надеюсь, хотя бы передохнут немного после ужина: сразу после плотной трапезы предаваться активным физическим упражнениям не стоит, об этом и доктора твердят. Впрочем, оба — взрослые люди, сами как-нибудь разберутся со своими желудками и всем остальным!

— Самое обидное — мы ничем не можем помочь, — ответила я. — Потому что, как верно заметила Дин, он о помощи не попросит, а без его участия мы в жизни не угадаем, кому же так насолил Тори!

— Может, приставить к нему слежку? — предложила Венедин, уплетая пирог. — Лисс? У тебя ведь наверняка есть знакомые, которые могли бы…

— Тори их мгновенно срисует, — ответил он и ухмыльнулся: — Моя школа!

— А ты сам?

— Он не может, — фыркнула я. — Вынужден сидеть в четырех стенах.

— Обстоятельства, — туманно пояснил он, но Венедин знала его достаточно хорошо, чтобы понять всё без лишних слов.

— С одной стороны, жаль, потому что тебя бы Тори точно не засек, — сказала она, — а с другой… Как я удачно выбрала время для визита!

— Вот-вот, вы не дадите друг другу скучать, — улыбнулась я, в очередной раз порадовавшись надежной звукоизоляции в своих комнатах.

У Виаторра, бедолаги, ничего подобного не было. Представляю, как он натерпелся сейчас и еще натерпится за ночь! Не удивлюсь, если он сбежит на службу с утра пораньше… Может, предложить ему заночевать у меня на диване? Впрочем, нет, обойдется. Тем более, Адита сказала, запах тухлых яиц всё еще ощущается, а у меня тонкое обоняние.

— Трикс, мы же хотели… — начала Венедин, но я перебила:

— Мы с тобой всегда успеем пообщаться, а вот Лисса еще выловить нужно! Кроме того, завтра мне нужно будет отлучиться по делам.

— Это каким? — заинтересовался Виалисс. — Ты вроде бы никуда не собиралась.

— Так… — я постаралась состроить загадочное лицо, но не выдержала и созналась: — Поеду на студию звукозаписи. Вообще-то, я думала, это будет на следующей неделе, но мне позвонили буквально перед ужином — ждут, мечтают увидеть, а главное — услышать!

— Ничего не понял, — сказал брат и даже отложил приборы. — Какое отношение ты имеешь к студии звукозаписи? Только не говори, что решила попробовать себя еще и в роли артистки! Ты ужасно поешь!

Что правда, то правда: у меня прекрасный слух, я неплохо умею играть на фортепиано, немного — на гитаре (школа Виалисса), на джаманской дудке и барабанах, но вот пение… В Джамане оно считалось вполне сносным (там, в сущности, чем пронзительнее завываешь и чем более замысловатые рулады выводишь, тем лучше), но учителя музыки в метрополии не разделяли мнения тетушки Бариты. Переучить меня на исполнение салонных песенок или хотя бы куплетов так и не смогли — джаманские воинственные напевы прорывались сквозь любую мелодию, — и махнули рукой. В конце концов, я не собиралась на сцену и не мечтала собирать полные залы.

— Зато хорошо читаю вслух, — ответила я. — Ты же слышал. Я тебе зачитывала избранные моменты из своих книг, когда ты ленился сам их пролистать!

— Да, помню, неплохо выходило, — кивнул брат. — Во всяком случае, уснуть не тянуло. И голос у тебя приятный. Но звукозапись причем? Я бы понял, если бы ты читала что-то на радио, но…

— Радио тоже будет, — заверила я, — но пока это не слишком перспективно. Сами посудите: приёмники еще есть далеко не в каждом доме даже и в столице, а уж о глубинке и говорить нечего!

— Я угадаю! — подскочила Венедин. — То есть увижу внутренним оком… Да… перед ним что-то кружится, кружится… Пластинка! Трикс, ты будешь записывать пластинку?

— В точку!

— Ничего не понимаю, — нахмурился Виалисс. — Какой в этом смысл? Сколько играет та пластинка, минута, две? Что ты успеешь начитать за это время?

— Это реклама, дорогой брат, — ответила я. — Просто реклама и ничего более! Пластинки будут крутить в больших книжных магазинах. Если я сумею достаточно прочувствованно озвучить собственный текст, то людям захочется прочитать, что же случилось дальше. Да, к слову, со мной будет работать нэсс Ферельдо, поэтому…

— Вот это да… — Венедин распахнула глаза. — Трикс, возьми у него автограф! То есть я бы сама с тобой поехала, но если выбирать между «золотым голосом» и Лиссом, я выбираю второго. Но автограф все равно хочется. Возьмешь?

— Непременно. И пластинку тебе подарю, — улыбнулась я. — Смотреть там не на что, поверь. Вся красота и обаяние у него ушли в голос. От него в самом деле дух захватывает, а сам Ферельдо внешне… ну… обыкновенный. В толпе его и не заметишь.

— Неважно, он же не актер синематографа… — Венедин вздохнула. — Вот бы придумали фильмы со звуком! Ну или пластинки крутили вместе с лентой… Тогда на экране был бы какой-нибудь красавчик вроде нэсса Эрли, а говорил бы он голосом нэсса Ферельдо… Здорово же?

— Да, но ты представляешь, сколько таких пластинок понадобится на сеанс? Во-от такая стопка! — показал Виалисс. — И менять их нужно будет с бешеной скоростью или… не знаю, задействовать сразу два проигрывателя. И то нужно быть осьминогом, чтобы всё успеть и ничего не перепутать!

— Ну я же просто фантазирую, — ответила она. — Наверно, когда-нибудь и такое будет, как ты думаешь, Трикс?

— Обязательно, — сказала я. — Я даже уверена, что мы до этого доживем. А еще, может быть, фильмы станут цветными. Представляешь? Всё как в жизни — и цвет, и звук…

— Я точно доживу, — уверенно произнесла Венедин. — Даже если буду к тому времени дряхлой старушкой, все равно стану дить на сеансы и вспоминать этот наш разговор!

— Вы так договоритесь до того, что фильмы можно будет дома смотреть, — проворчал Виалисс, снова принимаясь за остывающий ужин.

— Наверняка, — предрекла я. — Что ты на меня так вытаращился? Прогресс не стоит на месте! Приёмники уже есть во многих домах, проигрыватели тоже. Когда-нибудь они станут не только пластинки крутить, вот увидишь!

— Могу себе представить… — ухмыльнулся он. — Прихожу домой, силы остались только на то, чтобы перекусить… И вместо того, чтобы включить вертушку с пластинкой и расслабиться, я… м-м-м… ну, пускай, включу вертушку с лентой и буду смотреть на прелестную нэсс Ортейн в роли несчастной пленницы ифрикийского царя. Мне нравится, да, вот только люди тогда вообще перестанут выходить из дома! Куда прикажете приглашать девушек, если не в синематограф? Некоторые не танцуют… хм… во всяком случае, сразу!

— В театр.

— Не все его любят.

— Тогда к себе домой, — ответила я. — И фраза «не пойти ли нам ко мне посмотреть фильму?» станет всем понятной, как сейчас «пойдем послушаем пластинки у меня в спальне».

— Какая ты приземленная, Трикс, — посетовал брат. — Это всё не то. Танцы, кафе, бары, синематограф… в этом есть движение, волнение, жизнь, блеск, если хочешь! Неужели всё это угаснет, когда каждый поставит дома аппарат и сможет крутить что хочет и когда захочет?

— Доживем — увидим, — заключила Венедин. — Трикс, вот только я кое-чего не поняла…

— Чего же?

— Почему пригласили именно тебя, а не какую-нибудь известную артистку?

— Я настояла, — ответила я. — Я слышала на пробах, как они читают. Это всё не то! Они не так расставляют смысловые акценты, вкладывают совершенно не те эмоции, и в итоге текст не звучит! Возможно, они действительно хорошие актрисы, но… Я не знаменитый режиссер и не могу добиться от них идеального послушания и следования моим указаниям.

— Даже за деньги? — фыркнул Виалисс.

— Представь себе! Они так видят… то есть слышат, — нахмурилась я. — Словом, я вспомнила твою присказку: если хочешь, чтобы нечто было сделано хорошо…

— Сделай это сама, — завершил он. — Хм… А как же репутация, о которой так печется наш бедный Тори? Если он узнает, что ты записывала пластинки по своим книгам, я имею в виду, опусам этого ужасного нэсса Ирпа, то кочергу не просто согнет, а порвет надвое!

— Если ты ему не скажешь, он не узнает, — заверила я. — На пластинке не будет моего имени. Мало ли безвестных актрис, в самом деле…

— Ну а если кто-нибудь узнает твой голос? — спросила вдруг Венедин.

— Думаешь, это реально? — улыбнулась я. — Даже если так, доказать что-либо он не сможет.

— А работники студии? Не проговорятся?

— Всё прописано в договоре, — ответила я. — Не беспокойся. Даже на самый крайний случай — я имею в виду, кто-то сумеет не только узнать о том, что я и есть нэсс Ирп, но и подтвердить это, — предусмотрены меры. Скандал выйдет ужасный, но на его волне можно отлично заработать!

— Это точно, публика любит скандалы, — согласился Виалисс. — Что ж… В таком случае, Трикс, выпей на ночь теплого молока с медом, чтобы завтра быть в голосе и ложись спать, а мы…

— Поболтаем, — завершила Венедин и широко улыбнулась.

— Доброй ночи, — искренне пожелала я и удалилась к себе.

В самом деле, нужно было выспаться как следует…

* * *

Запись пластинки оказалась делом долгим и очень, очень нудным. Сколько раз пришлось повторять одни и те же фразы на репетиции, чтобы добиться идеального звучания и уложиться в хронометраж, я даже вспоминать не хочу! Признаюсь, под конец меня уже тошнило от собственноручно выписанных сцен…

Для всех сотрудников студии (кроме посвященного в тайну руководства) я была никому не известной актрисой с подходящим голосом (одобренным лично нэссом Ирпом), и уж конечно фигурировала под вымышленным именем. Что до внешности… иная прическа, немного макияжа, одежда попроще — и меня уже не узнать. Конечно, мне далеко до Венедин и тем более Виалисса в искусстве перевоплощения, однако и я кое на что способна! Во всяком случае, мне хватает сообразительности оставить свой автомобиль в гараже и добраться куда-то на такси, а то и на рельсоходке, если я изображаю девушку из среднего класса.

Отношение ко мне было соответствующим: поскольку я ничего не смыслила в процессе звукозаписи, мне подробно объяснили, что и как нужно делать: оказалось, ничего сложного, просто говорить в рупор, а механик, помещавшийся вместе со звукозаписывающей машиной в соседней комнатке, сделает всё сам. Однако за моей спиной переглядывались и многозначительно улыбались. Это понятно: раз я, согласно легенде, получила эту денежную работу по протекции нэсса Ирпа, следовательно, я с ним как минимум знакома. Может быть, даже снискала его расположение известным способом, так что не стоит откровенно коситься на дебютантку — она ведь может и пожаловаться покровителю. С другой стороны, мало ли у него таких девиц? Даже если какой-то из них он решил сделать подарок и устроить ее на студию (к собственной выгоде, кстати), это вовсе не означает, что назавтра он о ней не позабудет. А значит…

Значит, Ферельдо считал, что ничего страшного не случится, если он станет хватать меня за коленки. В студии было тесно, так что увернуться от него не представлялось возможным, он же заявил во время перерыва:

— Вам нужно вести себя раскрепощеннее, Трикси! Вы зажаты, и ваш голос звучит совсем не так, как мог бы, уж я-то слышу… Он может раскрыться в полной мере, как и вы сами, если… — тут он поиграл редкими бровями, одна из которых почему-то была короче другой, — вы попадете в руки профессионала.

— С удовольствием выслушаю ваши советы, нэсс, — ответила я ему в тон, — вот только не вздумайте меня ущипнуть, чтобы добиться по-настоящему пронзительного визга в следующем эпизоде!

— Это почему же?

— Потому что я росла в бедном квартале и рано научилась обороняться, нэсс. Эту привычку не вытравили даже годы жизни в столице, — сказала я и скромно потупилась. — Я ведь вам зубы выбью, и как тогда вы станете работать? Вы на меня, конечно, подадите в суд, я ни за что не смогу выплатить компенсацию и отправлюсь в долговую тюрьму, но ваш выговор это уже не спасет, не так ли?

Он засмеялся, окружающие — кто слышал нашу беседу — тоже, но рисковать зубами не стал. Однако коленки мои страдали по-прежнему — насчет них предупреждение не прозвучало. Я решила, что потерплю: это было даже забавно!

И столько новых впечатлений! Пожалуй, многим стоило бы узнать, что творится за кулисами (если можно сказать так о студии звукозаписи), как именно идет работа. Да, Ферельдо произносил реплики красивейшим, прочувствованным голосом, от которого таяли сердца тысяч женщин по всей стране, я отвечала ему, но сами мы при этом отнюдь не напоминали влюбленную пару. С него градом лил пот (в маленькой комнате было душно и жарко), он вытирал платком наметившуюся лысины, я то и дело поглядывала в зеркальце, опасаясь, что поплывет косметика. Конечно, я привыкла к джаманской жаре, но она сухая, и на открытом воздухе переносится намного легче, чем влажная духота в тесной закупоренной каморке!

Когда мы закончили с первым этапом (нужно было еще дождаться, когда сделают пластинку-образец, и послушать, что получилось), я выдохнула с огромным облегчением и хотела вызвать такси, но Ферельдо перехватил меня со словами:

— Трикси, как вы смотрите на ужин в моей компании?

— Я смертельно голодна, — честно ответила я.

Конечно, можно было дотерпеть до дома, но… Вдруг этот забавный тип расскажет мне что-нибудь интересное? Ну а если он намекнет на продолжение вечера, я знаю, что делать…

— Тогда едем со мной, я знаю прекрасное местечко поблизости, — сказал он. — Вот мой автомобиль, прошу!

Скажу сразу: я не прогадала. Ресторанчик, в который отвез меня Ферельдо, прятался в глухом закоулке за дверью без вывески — так просто не забредешь, нужно знать, где искать, — и предназначался только для своих. Цены тут оказались выше средних, однако блюда пришлись мне по вкусу. Главное, порции были не как в лучших ресторанах столицы — на один укус, — а полноценные. Правда, мне все равно хотелось добавки после такого-то напряженного дня, но я сдержалась.

А кавалер, к слову, не подкачал: хоть он и уверял, что бережет голос и вне работы не разговаривает без крайней на то необходимости, передо мной разливался соловьем. Я изнывала от невозможности достать блокнот и записывать за ним — столько интересного он рассказывал! Впору было пожалеть, что еще не изобрели звукозаписывающего прибора, который можно спрятать в дамскую сумочку… На память я не жалуюсь, но она все-таки не совершенна, а обидно было бы упустить важные детали!

Я уже решила, что действие следующей моей книги будет происходить на такой вот студии. Интриг там предостаточно, а сколько возможностей для разнообразных афер… Пока я, правда, не придумала, каких именно, но это дело наживное: еще пара визитов на студию и, пожалуй, ужин-другой с Ферельдо, и я соберу из разрозненных кусочков сплетен, которыми он со мной делился, интересную историю.

Каюсь, я так задумалась, что не сразу услышала, как он меня окликает:

— Трикси!

— Да, нэсс? Извините, старалась прикинуть, хватит ли у меня на такси до дома, — прикинулась я обеспокоенной. — Час уже поздний, добираться сложно…

— Я вас подвезу.

— Вы выпили, нэсс. Если вы после этого сядете за руль — дело ваше, но я вам компанию не составлю, так и знайте.

Увы, Виаторр накрепко вбил мне это в голову. Иной раз и хотелось бы ослушаться, но… жизнь дороже. В этом случае брат поступился принципом не рассказывать о работе и поведал несколько историй о нетрезвых гонщиках. И даже продемонстрировал фотоснимки того, что осталось от них, их попутчиков и невинных жертв. Крайне впечатляющее зрелище. И отрезвляющее.

— А как же плата за роскошный ужин? — улыбнулся он, блестя глазами.

— Вы хотите сказать, что являетесь поборником равноправия, и мне придется заплатить за себя самой? — снова прикинулась я непонимающей. — Что ж, не возражаю. Правда, в этом случае мне придется идти домой пешком. Как раз к утру доберусь. Впрочем, рельсоходка еще должна сделать пару-другую рейсов, и если я потороплюсь…

Я полезла в сумочку за кошельком, но Ферельдо остановил:

— Трикси, разве я говорю о деньгах?

— О чем же еще?

— Ну, право, нельзя же быть такой наивной в ваши-то годы! — хохотнул он.

— Теперь вы скажете, что мне нужно быть менее разборчивой, не то я так и останусь старой девой без гроша за душой? И не сделаю карьеру на студии? — сладко улыбнулась я. — Может быть, еще пообещаете составить мне протекцию?

В сумочке все время попадался не кошелек, а револьвер, и это настроило меня на игривый лад. Интересно, как поведет себя этот облезлый ловелас, если я под дулом револьвера заставлю оплатить и ужин, и такси для дамы?

— Вот вы и выдали себя, — неожиданно спокойно произнес Ферельдо и скрестил руки на груди. Вернее, поверх небольшого брюшка.

— О чем это вы?

— Трикси, довольно притворяться, право слово, — улыбнулся он. Голос его сделался низким и вкрадчивым — от этих обертонов не одна женщина приходила в восторг, но я сегодня наслушалась его до отвращения, поэтому на меня обаяние Ферельдо не подействовало. — Вы не та, кем пытаетесь казаться.

— Неужели? — мне стало интересно. — Почему вы так решили?

— Во-первых, имя, — Ферельдо принялся раскачиваться на стуле, и я обеспокоилась: не свалился бы, ведь расшибет голову! Но нет, он прекрасно держал равновесие. — Трикс Тразен — откровенный псевдоним!

— Неужто? Можно подумать Фран Ферельдо звучит менее… Гхм… Неужели у вас тоже псевдоним? — деланно поразилась я, хотя знала это наверняка.

— Ну вот, вы сказали «тоже» и тем самым, считай, признались, — улыбнулся он. — Да, это не настоящее мое имя. Для родни и соседей я скучный обыватель, днем и ночью тружусь на благо семьи… Вот только они думают, будто я протираю штаны в конторе. Я там числюсь, да, но основные доходы мне приносит не это.

— Вот даже как…

Я представила, как Ферельдо (интересно, как его зовут по-настоящему?) приходит домой, целует жену, детишек, матушку и кто там еще подвернется, ужинает, коротко рассказывает о том, что в конторе все по-прежнему, начальник — самодур, работы всё больше, а жалованье обещали повысить еще в прошлом году, но воз и ныне там… Выслушивает упреки (или, наоборот, слова ободрения) и идет спать. А если задерживается где-то то глубокой ночи, то говорит, что занимался квартальным отчетом, а потом хвастается премией…

Непременно нужно будет вписать такого персонажа в новую книгу! Можно даже сделать его актером синематографа — это обеспечит множество курьезных ситуаций с узнаванием на улицах, к примеру, — вот только сперва нужно разузнать, что к чему у этой братии. Впрочем, знакомства у меня имеются, проникну куда угодно, было бы желание!

— Но у вас ситуация отличается от моей, — вернул он меня на землю.

— Почему вы так решили?

— Потому что я, в сущности, не слишком-то скрываюсь. Да, взял другое имя, и только. Какая разница? Я как был, так и остаюсь самим собой, со своими манерами, привычками… хотя, конечно, я порядком разбаловался, когда стал зарабатывать получше, — ухмыльнулся Ферельдо. — И всё же… А вот вы, Трикси, притворяетесь человеком не своего сословия.

— Однако… И кто же я, по-вашему? — поразилась я. — Может быть, беглая принцесса?

— Я бы не удивился, да только в вас нет ни капли сходства с членами королевской фамилии, — ответил он. — И вряд ли вы беглянка. Скорее уж, развлекаетесь и при этом вполне благоразумно не желаете привлекать внимания к своей фамилии.

— Продолжайте, — попросила я с интересом. — Как вы пришли к такому выводу?

— Очень просто. Прежде всего — ваш выговор. Вы попытались представиться скромной девушкой из служащих, вроде того… Но речь ваша, живая, образная принадлежит представительнице высшего сословия, как бы вы ни пытались это скрыть. Манера выражаться, словарный запас, шутки и многое другое говорят об отличном образовании. Однако некоторые обороты… — он развел руками и снова опасно качнулся на стуле, — не характерны для столицы, да и для страны тоже, я бы сказал. Но вы не иностранка, это тоже очевидно, значит, жили где-то в колониях. Я угадал?

— Да вы просто гений, нэсс!

— Я просто наблюдателен, — ответил он не без удовольствия. — Привык, знаете ли, выполнять свою работу отлично, а потому, когда только стал подвизаться на студии, много времени потратил на наблюдения за людьми. Могу изобразить хоть аринда, хоть ифрикийца, хоть дзейлини — в столице их хватает, можно послушать, как они изъясняются… С соотечественниками еще проще: заговори хоть с рабочим, хоть с таксистом, хоть с рыночным торговцем, вмиг узнаешь о произношении и местечковом говоре больше, чем всякие профессора словесности рассказывают в университете!

— Очевидно, ваша дотошность стала одним из слагаемых вашего успеха, — кивнула я, мысленно пожурив себя: ведь в книгах я стараюсь передавать особенности речи разных персонажей! Как можно было забыть о том, что я беру это из жизни?

Впрочем, повторюсь, до высот маскировки Венедин и Виалисса мне далеко, поэтому немудрено, что Ферельдо меня раскусил, с его-то познаниями и склонностью!

— Не без того, — сказал он. — Так что, я прав, нэсс?

— Только что вы называли меня по имени и хватали за коленки и даже выше, — напомнила я.

— Я проверял, достаточно ли у вас выдержки, а еще — как именно вы себя поведете, если она вам изменит, — пояснил Ферельдо. — Впрочем, вы уже раскрылись, когда пообещали выбить мне зубы. Это ну никак не вяжется с выбранной вами личиной! Девушка такого типа либо терпела бы до последнего, либо возмутилась и дала мне пощечину, и уж тем более не поехала бы на ночь глядя в ресторан… прекрасно понимая, на какого рода благодарность я рассчитываю.

— Что ж… — я вздохнула. — Вы угадали.

— Не угадал, а воспользовался методом дедукции, как настоящий сыщик! — засмеялся он. — Впрочем, полагаю, настоящего своего имени вы все равно не назовете.

— Не назову. Вы правы в том, что я действительно принадлежу далеко не к среднему классу, а потому мои невинные развлечения могут вызвать неодобрение у родных, — тут я даже не приврала. Виаторр будет в ярости, если узнает. Может быть, даже наконец сломает кочергу! — Однако, признаюсь, мне хотелось развлечься, а нэсс Ирп был настолько любезен, что сказал — мой голос вполне подойдет для рекламной записи… О, нэсс Ферельдо, скажите: с точки зрения профессионала я звучу не вовсе уж дурно? Мне не придется краснеть перед старым другом?

— Для дилетантки вы справились отлично, — заверил он. — Конечно, есть, над чем поработать, но вряд ли вы собираетесь продолжать эту карьеру, а раз так, то к чему вам мои рассуждения?

— Мало ли, пригодятся в жизни… Вон как вы ловко вывели меня на чистую воду, — улыбнулась я. — Глупо было бы не воспользоваться советами такого наблюдательного человека, да еще собаку съевшего на этой работе!

— Но ведь час уже поздний, — намекнул Ферельдо.

— Раз мы уже выяснили, что я не та, за кого себя выдаю, то… Искать меня не начнут.

— Зато меня начнут, — ворчливо ответил он. — Предлагаю продолжить в другой раз, нэсс.

— Называйте меня Трикси, как прежде. А то ведь заметят, что вы вдруг сделались сама любезность, хотя ни одного синяка у вас на физиономии нет, зубы целы, и вы даже не хромаете.

— Ну а вы меня — Фран, — вздохнул он и тоже улыбнулся. — Забавно, оба под вымышленными именами…

— Да, в этом что-то есть, — согласилась я.

— Приказать вызвать вам такси? Или все-таки рискнете прокатиться со мной? Дороги сейчас пустые, лихачить я не стану.

— А вы полагаете, мне хочется, чтобы вы узнали, где я живу? Может быть, сыщицкий азарт вас не оставит, и вам взбредет в голову разузнать, кто же я все-таки на самом деле?

— Понимаю ваши опасения… — вздохнул Ферельдо. — Нет так нет… Кстати, а можно через вас добыть автограф нэсса Ирпа?

— Только в обмен на ваш — для моей подруги.

— Договорились! — обрадовался он. — Жена — большая поклонница этого писаки… гм… простите, вы же сказали, что дружите.

— О, ничего страшного, — заверила я, — нэсс Ирп не относится к этому своему занятию сколько-нибудь серьезно. Его забавляет то, что люди готовы платить за выдумки, и только. Словом, я попрошу у него последнюю книгу с автографом. Как зовут вашу супругу?

— Инета, — проворчал Ферельдо. — И этого вполне достаточно. Ну а я могу расписаться хоть сейчас, если у вас найдется листок бумаги…

— Нет, подруга хочет автограф именно на пластинке, когда она будет готова, — пояснила я. — В любом случае, мы еще встретимся на будущей неделе, не так ли? Нас ждет очередной сеанс записи!

— О да, — с чувством произнес он, помолчал и добавил: — Хорошо, что и у нэсса Ирпа героини — аристократки, и вы из их числа. Поверьте, нет ничего смешнее, чем услышать, как за герцогиню или принцессу читает вчерашняя лавочница!

«Сам-то ты кто?» — невежливо подумала я, но промолчала.

На этой позитивной ноте мы и расстались.

 

10.

Подозревая, что Ферельдо может решить проследить за мной, я не поехала сразу домой, а назвала таксисту адрес Даррона. Вряд ли Ферельдо стал бы караулить меня до рассвета, раз уж сказал, что его ждут дома, и я могла уехать после полуночи… или остаться до утра, это как получится.

Увы, получилось глупо: Нокса не оказалось дома! Конечно, я знаю, где он прячет запасные ключи, а потому могла войти и подождать его. Наверняка застрял в анатомическом театре, изучает какой-нибудь особенно интересный труп… А раз так, когда он вернется, от него будет чудовищно нести всевозможными химикатами и… трупом, да. Стало быть, прежде чем употребить Нокса по назначению, его придется отмыть, а я уже упоминала, какова газовая колонка в его квартире!

Я решила, что он скажет мне спасибо, когда вернется и обнаружит воду уже согретой, и попыталась справиться с этим чудовищным приспособлением. Оказалось, капризная колонка отлично покоряется грубой силе: я вовремя вспомнила, как Нокс стучал по ней (уж не знаю, с какой именно целью), и повторила его действия — на боку аппарата даже отметка была нацарапана, чтобы не промахнуться. Очевидно, что-то срабатывало исключительно от сотрясения… или же это сотрясение ставило изношенные детали на место, не берусь угадать.

А вот жить с таким приспособлением — настоящая пытка! Понимаю, что Нокс привык к спартанским условиям и, скорее всего, летом обходится холодной водой, чтобы не возиться с коварным агрегатом, но… Сделать ему подарок на день рождения, что ли? До него, правда, еще далеко, но лучше озаботиться заранее…

За этими размышлениями я благополучно уснула в кресле, а проснулась от поцелуя в щеку — это наконец-то вернулся Нокс. Я угадала: несло от него невообразимо, а устал он до такой степени, что даже разговаривать не мог и визиту моему не удивился. Впрочем, последнее-то понятно: я часто заезжаю без повода, было бы настроение!

Увы, на этот раз не сложилось: Ноксу было не до меня, и я понимала, что с утра ему будет еще более не до меня. Да и вообще, это свинство — не дать человеку выспаться после напряженного рабочего дня! (Я не вполне уловила, что у них там такое случилось, но, судя по всему, едва не дошло до того, чтобы взять работу на дом — экспертов не хватало.)

Одним словом, я снова вызвала такси — на сей раз до дома. Нокс, по-моему, уснул прежде, чем я закрыла за собой дверь. Хорошо хоть, смыл с себя трупную вонь…

Небо было непроглядно-черным. Впрочем, чему удивляться? С Ферельдо мы сидели почти до полуночи, потом я добиралась до Нокса, возилась с его дурацкой колонкой, какое-то время проспала — вот и глубокая ночь. Вдобавок с вечера собирались тучи, то и дело принимался накрапывать мелкий дождик, луны не видно… И фонарь возле нашей боковой калитки не светит, заметила я и замедлила шаг.

Наверно, не стоило отпускать такси за углом, чтобы пройтись пешком, но ночной воздух показался мне таким упоительно свежим после дня, проведенного на студии, что я решила прогуляться.

Впрочем, еще не поздно повернуть назад и выйти к парадным воротам — там непременно бодрствуют сторожа. Так было заведено нашим отцом в Джамане, и обычай мы сохранили. Конечно, в столице не стоит ожидать нападения мятежников, наемных убийц или кого похуже, но от бродяги или грабителя никто не застрахован, не спасет даже высоченная решетка с пиками поверх нее… Именно поэтому кто-то бдел в сторожке, а кто-то обходил сад с собаками, но, видимо, еще не дошел до калитки, иначе непременно заметил бы непорядок с фонарем и что-нибудь предпринял. Все слуги знают, что мы частенько возвращаемся за полночь и не всегда пользуемся главным входом (особенно если прибыли не на своем автомобиле), а значит, подступы к калитке должны быть хорошо освещены.

Это тоже из Джамана: там всеми ночами возле входов в поместье и по периметру ограды горели факелы — и чтобы отпугивать диких зверей, и чтобы никакой злоумышленник не прокрался незамеченным. Увы, жизнь в метрополии порядком нас расслабила…

Я мысленно пообещала себе пропесочить слуг за нерасторопность и уже повернула к воротам, как вдруг услышала хриплый голос:

— Не так быстро, нэсс!

Разумеется, я взвизгнула! Визжать я умею громко, пронзительно, так, чтобы меня наверняка услышали. Однако в этот раз я постаралась сделать это потише, и вот почему: из темноты, откуда заговорил со мной неизвестный, повеяло знакомым запахом. Это был деревенский самосад, а еще… еще к нему примешивалась заметная нотка куриного помета. Неужели тот, кто покушался на Виалисса, решил заняться мной? Но с какой целью?

«Сейчас и выясню», — решила я, а невидимый мужчина шикнул:

— Ну-ка, потише, если не желаете распроститься с жизнью!

«Что мешает мне побежать, оглашая бульвар истошными криками и зовя на помощь? — подумала я и сама же себе ответила: — Каблуки, будь они неладны. На них далеко не убежишь, а если скинуть туфли… Не получится быстро, вот беда!»

Действительно, сегодня на мне были практичные туфли на пуговках, модные среди служащих девушек, и сбросить их одним движением не вышло бы. К слову, с теми, что я надевала на танцы, та же ерунда — их удерживает ремешок на лодыжке, правда, не все. Вот вечерние — другое дело…

«Нужно учесть это в каком-нибудь эпизоде», — решила я, и тут второй голос, для разнообразия сиплый, добавил:

— И ни с места!

— Что вам нужно? — дрожащим голосом выговорила я. — Вы… грабители? Возьмите деньги… тут немного, но сколько есть… Украшения… Только не трогайте меня, умоляю! У меня матушка больна, она не переживет, если я…

— Будет притворяться, нэсс, — перебил хриплый. — Мы следили за вами и знаем, что вы — сестра хозяина этого вот особняка.

— Следили? — не поверила я, отметив про себя: это явно люди со стороны, раз не знают, что у дома трое полноправных хозяев. — Но… как? Зачем? Что вам от меня нужно? О-о-о!.. Кажется, я поняла: это вы — те негодяи, что едва не сожгли наш дом, а потом пытались убить брата!

В темноте закашлялись на два голоса: похоже, я попала в точку.

— Теперь вы похитите меня и станете требовать выкуп? — подпустив в голос трагизма, продолжила я. Уроки Ферельдо явно не прошли даром, меня саму проняло, что уж говорить об этих самодеятельных бандитах! Во всяком случае, в темноте смущенно засопели. — Или… о нет, вы будете угрожать убить меня, если брат не сделает чего-то, так? И станете присылать ему сперва мой мизинец, потом ухо… пока он не согласится? Какой ужас! Почему это должно было случиться именно со мной, ведь я так молода!..

— Хватит глупости болтать, — сказал сиплый. Очевидно, нервы у него были крепче, нежели у хриплого. — Передайте своему братцу, нэсс, что Грязный Брин и Маленький Джок этого так не оставят!

— Чего?!

— Того! Он знает, — зловеще ответил хриплый. — Он всё-о-о знает… И пускай прикидывается перед вами, что стоит за закон и порядок, на самом деле рыльце у него у пушку!

Я невольно вспомнила, как Виаторр однажды при встрече обнялся с Венедин, а потом долго чихал: ее модное боа чудовищно линяло, и перышки из него липли, к чему попало, в том числе и к братниным усам.

О да, тогда он пытался отращивать усы! Подозреваю, делал он это, чтобы выглядеть старше, а главное, чтобы его не путали с Виалиссом. Увы, старший брат пустил прахом это начинание, заявившись с приклеенными усиками… и, право, носил он их с куда большим шиком, нежели Виаторр собственные! Это было жестоко со стороны Виалисса, но мы с Венедин постарались утешить Виаторра, сказав, что усы ему совершенно не идут: тоненькие и фатоватые делают его похожим на шулера вроде Виалисса или на таксиста, густые, щеткой — на солдафона, а длинные, закрученные — на пожарного, у них модно носить именно такие.

— Вы поняли, что сказать надо, нэсс? — отвлек меня от воспоминаний сиплый голос.

— Да-да, но постойте, я запишу, — засуетилась я и принялась рыться в сумочке, — не то непременно перепутаю! Память никудышная, так вот скажу — Маленький Брин, а брат о таким и слышать не слышал. Минуту, у меня есть блокнот и карандаш… и если бы вы были так любезны посветить немного…

В темноте послышалось чирканье, вспыхнула спичка, и я настолько оторопела, что выронила карандаш, — он упал и покатился по тротуару под уклон. Впрочем, я быстро взяла себя в руки… Я хочу сказать, в руки я взяла револьвер и приказала:

— А ну, ни с места! Буду стрелять!

— Что… — начал было сиплый, но хриплый снова чиркнул спичкой, тут же выронил ее и рявкнул:

— У нее правда пушка! Ходу, ходу!..

Раздалось шумное дыхание и удаляющийся неровный топот. Я не удержалась и выпалила в воздух. Из темноты послышался грохот и возглас боли — кажется, кто-то споткнулся о пожарный гидрант за углом и рухнул, однако тут же вскочил и продолжил бегство. Судя по звуку шагов, он порядочно хромал, но, право, мне было не до сочувствия.

Очень жаль, что мне не удалось задержать этих двоих! Учту на будущее (и запишу в блокнот), что в подобной ситуации противник может удрать. И если ты не готова стрелять на поражение или хотя бы по ногам, что в темноте проделать не так-то просто, можно и промахнуться, и нечаянно убить, и вообще угодить в постороннего, то толку от криков не будет. А догнать злоумышленников, как настоящий бравый сыщик, я не могла: повторюсь, на каблуках я не в состоянии быстро бежать, а пока разуешься, эти двое даже вприхромку успеют скрыться. Вдобавок, бегать босиком по городской мостовой — удовольствие ниже среднего, никогда не угадаешь, на что можно наступить. Это не чистый песок пустыни… в котором, впрочем, может прятаться скорпион или ядовитая змея. Ну или колючка, тоже приятного мало.

— Никто не совершенен, — самокритично сказала я себе, пряча револьвер обратно в сумочку…

И в тот же момент чья-то рука властно обвила меня за талию, а другая — надежно зажала рот. Я учуяла запах потертой кожи, хорошей никотианы и, кажется, петроля и моторного масла. Значит, кусать бесполезно — шоферскую перчатку не прокусишь, а зубы жалко.

«Ну нет, — подумала я. — Два покушения за один вечер — это уже чересчур!»

— Тихо, нэсс, — шепотом сказал неизвестный мне на ухо. — Не дергайтесь, и я не причиню вам вреда…

Разумеется, я дернулась! В конце концов, я не успела засунуть револьвер под груду дамских мелочей и могла быстро выхватить его… Могла бы, если бы негодяй не перехватил мою руку и не заломил за спину так, что я выронила оружие. И ведь не причинил боли, но пальцы разжались сами собой!

«Надо спросить Дарифу, как это делается, он наверняка знает», — решила я, и в этот самый момент моего лица коснулась влажная ткань, удушливый запах ударил в ноздри, и… Дальше я не помню ничего.

* * *

Очнувшись, я не спешила открыть глаза. В конце концов, мои героини, оказавшись в подобной ситуации (а это происходит с завидной регулярностью), сперва стараются выяснить, что происходит вокруг, а затем уже подают признаки жизни. Или не подают, смотря что выгоднее.

Кругом было тихо, я не слышала ни шагов, ни чужого дыхания, ни вообще каких-либо посторонних звуков. Впрочем, нет, где-то поодаль глухо тикали часы, следовательно, я находилась в доме… Если эти часы с боем, то я смогу хотя бы примерно определить, сколько времени находилась без сознания…

Впрочем, я тут же отмела эту мысль. Во-первых, если я услышу бой четверти или половины, что мне это даст? А дожидаться полного часа — вот уж увольте! И вообще, вдруг часы спешат или опаздывают? Или это вовсе не часы, а какой-нибудь сверчок: некоторые издают звуки, очень похожие на тиканье. Правда, в нашем климате подобные не водятся, но… как знать? Его могли случайно завезти из теплых стран, он прижился в уголке у камина и теперь долгими зимними вечерами напоминает хозяину дома о своей далекой родине…

Мысли завели меня куда-то не туда, и я встряхнулась. Впрочем, ничего удивительного в том, что думалось мне скверно: в голове шумело, немного мутило — явные последствия отравления каким-то усыпляющим средством. На хлороформ не похоже: я как-то упросила Виалисса применить его на мне, чтобы точно описать впечатления героини, поэтому мне было, с чем сравнивать.

Однако чем бы меня ни усыпили, теперь я пришла в сознание. Надеюсь, за мной не наблюдают сквозь потайной глазок в стене, чтобы немедленно, едва я только проявлю признаки жизни, заняться мной вплотную! Но если злоумышленник рассчитывает, что я полежу без чувств подольше, а потому появится не сию секунду… Что ж, это время нужно провести с пользой!

Судя по ощущениям, лежала я на чем-то довольно мягком. Туфель на мне не было, руки и ноги оказались свободны… Почти, поняла я, открыв глаза: на запястьях красовались наручники, соединенные довольно длинной цепочкой, тонкой, но прочной: в этом я немедленно убедилась, попробовав ее на разрыв. Спасибо еще, похититель не додумался приковать меня к спинке или ножке монструозной кровати с балдахином, на которой я и возлежала.

Спальня оказалась обставлена с претензией на хороший вкус, но увы — его хозяину явно не хватало, а потому выглядела комната… скажем так, немного вульгарно. К тому же очень сложно изобразить великосветский шик, если у тебя не хватает на это средств: знающий человек сразу подметит, что и обивка на стенах не из дзейлинского шелка, а из дешевой наммской подделки, и мебель, пускай и сделана неплохим мастером, выполнена не из самого дорогого дерева. Ковер на полу, опять же, если и ручной работы, то из дешевых, тех, что тайбитянки за долгую зиму ткут десятками, а потом их ушлые мужья сбывают это рукоделие несведущим путешественникам как уникальные вещи, созданные руками юных девственниц из храма горного божества…

И постельное белье — я пощупала ткань, — так себе. Вдобавок, его следовало поменять. Что это за безобразие, в конце концов, — бросить пленницу на постель, в которой уже кто-то спал, причем не один день!

Туфли я нашла на полу рядом с кроватью, обулась и обошла спальню. Дверь, ясное дело, была заперта, окно тоже. Решетки на нем не оказалось, но прыгать со второго этажа (довольно высокого, к слову), мне не улыбалось, а рядом не было ни дерева с радушно протянутыми крепкими ветвями, ни надежного плюща, по которому можно спуститься, не переломав себе все кости. Если бы я совсем отчаялась, то попыталась бы пройти по узкому карнизу до соседнего окна, но… Пока было рано. К тому же то окно может оказаться запертым, и что тогда? Выбивать его с шумом и риском порезаться? Нет, это глупо. Для начала неплохо бы выяснить, что нужно от меня похитителю, а уже исходя из этого строить планы.

Сумочка моя, к слову, лежала на прикроватном столике. Разумеется, револьвера в ней не оказалось, равно как и коробки с патронами, ножниц, пилочки для ногтей и еще многих вещей, которые я могла бы использовать для побега.

«Этот тип слишком плохо обо мне думает», — вздохнула я, еще раз оглядевшись по сторонам. В спальне насчитывался минимум десяток предметов, которые можно было применить самыми разнообразными способами, начиная от витого шнура для штор и заканчивая парой массивных стульев. Если верить Виалиссу, ему доводилось пускать в ход мебель при отсутствии других аргументов в споре, и стулья были незаменимы — почти всегда под рукой, подъемны, но при этом довольно прочны, а если все-таки сломаются, ножки тоже можно использовать в качестве оружия, а спинку или сиденье — как щит.

Шнур, к слову, я присвоила. Мало ли, пригодится…

Очень хотелось пить, но мой похититель не озаботился оставить мне графин с водой. На столике для умывания нашелся кувшин, и я рискнула сделать из него пару глотков: вряд ли туда подмешано снотворное. Зачем, если я и так должна быть без сознания?

Этот кувшин навел меня на мысль: судя по всему, в доме нет современных удобств, или, во всяком случае, они имеются не при каждой спальне. Плюс к тому — очень высокие потолки, толстые стены — это легко было определить, осмотрев оконную нишу…

Из окна открывался вид на соседнюю крышу, остроконечную, крытую видавшей виды дранкой. Расстояние между домами показалось мне мизерным, хотя и не настолько, чтобы преодолеть его одним лихим прыжком — я все-таки не акробатка.

Ну и где же в столице настолько плотная застройка, старые высокие дома и очень узкие улочки без клочка зелени, насколько я могла разглядеть? Куда не доносится ни шум дорог и больших проспектов, ни разноголосица бедных кварталов, где не видно вдалеке ни фабричных труб, ни дворцовых шпилей?

Я не думала, что меня могли увезти далеко, по одной простой причине: пускай похититель мог добавить снотворного, но вот сделать что-то с моим организмом и его потребностями был не в состоянии. А я еще не успела проголодаться после ужина с Ферельдо, следовательно, времени прошло не так уж много, и мы еще в столице.

Итак, ответ напрашивался только один: это Белые мосты, квартал, некогда считавшийся одним из самых престижных. До королевского замка рукой подать, поблизости парк, река — отсюда и мосты… Словом, красота. Вот только река имела обыкновение зацветать в жару, а когда город начал быстро расти, и в воду принялись сливать всё больше отходов, то жить в прибрежных районах стало невыносимо.

Королевскую резиденцию перенесли из древнего замка — в нем устроили музей — в новый дворец. Аристократы в большинстве своем тоже сменили неуютные дома в Белых мостах на особняки в районах почище и попросторнее — здесь ведь даже цветник разбить негде, не говоря уже о парках! Понятно, в прежние времена жить настолько кучно под защитой городских стен было оправдано, но теперь город разросся настолько, что это потеряло всякий смысл.

Так дома знати в Белых мостах достались людям попроще. В основном их поделили на квартиры или хотя бы этажи: мало кто мог позволить себе содержать этакую громадину целиком. И, видимо, именно в таком доме и обитал мой похититель… Интересно, постоянно или временно? Ведь мог снять на определенный срок…

Да, пожалуй, так и есть: в этом районе многие дома и квартиры именно что сдаются. Тут никто не обратит внимания на новых соседей — они меняются с завидной частотой. А вздумай я звать на помощь, меня не услышат — стены толстые, а на улице ни души. Даже если у кого-нибудь открыто окно и он различит мои крики, то, скорее всего, предпочтет захлопнуть ставни, нежели вызвать полицию! Да и поди определи, откуда доносится звук: в этом лабиринте он очень сильно искажается…

Можно было бы написать записку и бросить на улицу, как поступила одна моя героиня, да вот беда: блокнот-то остался в сумочке, но я потеряла карандаш! Помадой написать, разве что?

Я так и сделала. Увы: когда я выбросила записку в окно, ее подхватило ветром и унесло в неведомые дали: из-за замысловатой планировки (вернее, ее изначального отсутствия) роза ветров в Белых мостах непредсказуема…

Может, привязать к записке что-то тяжелое? Тот же футлярчик с помадой, к примеру, или еще какую-нибудь безделушку, желательно, яркую и блестящую, чтобы случайный прохожий наклонился за ней? Не факт, конечно, что он, прочитав записку, не выбросит ее немедленно, вместо того, чтобы сообщить по указанном адресу (пусть даже я обещала вознаграждение). Этот человек вообще может оказаться неграмотным, а бумажку пустит на самокрутку, но… Вдруг мне повезет?

Увы, воплотить планы в жизнь я не успела: в замочной скважине провернулся ключ, дверь отворилась, и на пороге появился мой пленитель.

 

11.

— Кто вы такой и по какому праву держите меня взаперти? — сурово спросила я, порадовавшись, что закрыла окно после первой неудачной попытки с запиской, а теперь сидела на стуле и рылась в сумочке.

Еще бы закинуть ногу на ногу, скрестить руки на груди, вздернуть подбородок, придать лицу непримиримое выражение (для этого и стараться не нужно) — и образ пленной королевы готов.

Впрочем, по здравом размышлении я отбросила это сравнение. Пленные королевы в большинстве своем скверно заканчивали: кого-то казнили при большом стечении народа, кого-то уморили в застенках, а кто-то вышел замуж по принуждению и нарожал дюжину-другую детей, большая часть которых умерла во младенчестве. Бывали исключения, конечно, но мне совершенно не хотелось проверять, отношусь ли к ним я.

— Думаю, мое имя вам ни о чем не скажет, нэсс Ирритор, — ответил он с доброжелательной улыбкой.

Дверь, однако, запер и спрятал ключ в жилетный карман. Опасался, наверно, что я могу пойти на прорыв… но в таком случае ключ было бы разумнее проглотить. С другой стороны, я ведь могу вспомнить неаппетитные рассказы Нокса и сообразить, как лучше выпотрошить добычу…

— Или, быть может, правильнее будет обращаться к вам — нэсс Ирп? — продолжил он уже суровым тоном. Очевидно, выражение моего лица оказалось совсем не таким, какое следовало бы иметь несчастной пленнице, трепещущей перед похитителем.

— С какой стати вы собрались называть меня чужим именем? — нахмурилась я, предчувствуя нечто занимательное. — И, к слову, всё-таки представьтесь. Нужно же мне как-то обращаться к своему тюремщику!

— Право, не нужно такой экспрессии, — улыбнулся он, взял второй стул и уселся напротив меня.

Теперь нас разделяло совсем небольшое расстояние, и я могла рассмотреть этого человека в мельчайших подробностях. Если бы он еще свет зажег, вышло бы еще лучше, а то в комнате было темновато — хотя утро уже наступило, выдалось оно тусклым и серым. Увы, вряд ли в этом доме имелось газовое освещение. С другой стороны, я была согласна и на свечи: канделябр — отличное оружие, по уверениям Виалисса, а я привыкла доверять старшему брату в таких вопросах.

Но я отвлеклась. Напротив меня сидел довольно молодой — вряд ли старше Виалисса — мужчина приятной наружности, в которой я, как ни старалась, не сумела отыскать ничего злодейского. У него было симпатичное лицо с правильными чертами, отмеченное той неуловимой печатью вырождения, что отличает потомков очень старых семейств. Это выглядит даже пикантно, если не задумываться о том, какие именно заболевания передаются в таких семьях из поколения в поколение.

Нокс как-то дал мне почитать исследование: чего там только не было! И сумасшествие в самых разных его формах и проявлениях — от тихого сумасбродства до мании убийства, — и врожденные уродства, и тяжелые болезни, убивающие подчас до совершеннолетия, превращающие молодых еще людей в глубоких инвалидов или дремлющие годами, чтобы в считанные недели сделать цветущего человека развалиной, и многое, многое другое.

Я бы посоветовала это чтение юным девушкам в качестве прививки от мечтаний о юных (или даже зрелых) аристократах. Равно как и юношам: знатные девушки бывают дивно хороши собой, за ними дают богатое приданое, что само по себе ценно. Вот только, если они не больны сами, то их дети почти наверняка унаследуют какое-нибудь родовое… хм… проклятие. Нокс говорил, многие напасти передаются именно по женской линии, но проявляются только у мужчин, а он разбирается в таких вещах.

К счастью, Ирритор — род хотя и знатный, но не настолько древний, чтобы успеть обзавестись подобным наследием. Да, у нас взрывной характер, но лучше уж это, чем вероятность скончаться от микроскопической царапины, потому что у тебя не сворачивается кровь. Буйных помешанных у нас в роду точно не водилось, а разбитый сервиз или сломанный стул — это, право, такая ерунда! Главное, чтобы всё это били и ломали не о чужие головы…

— Я само спокойствие, — заверила я и одарила негодяя холодной улыбкой. Во всяком случае, хотелось верить, что у меня получилась именно она, а не кровожадный оскал. — Но это ненадолго. Так как прикажете обращаться к вам, нэсс?

— Разве я могу приказывать что-либо очаровательной девушке?

— Вы меня похитили, чтобы оттачивать на мне искусство салонной беседы, или же по другой причине? Сдается мне, второе. А раз так, извольте говорить прямо и отвечать на мои вопросы!

— У меня складывается впечатление, будто это я у вас в плену, а не наоборот, — покачал он головой. — Впрочем… так оно и есть: я пленен вашей выдумкой!

Я прикрыла лицо рукой. Мне не повезло нарваться на любителя суесловия, которых я терпеть не могу. На приёмах мне всегда хочется огреть какого-нибудь болтуна стулом или хотя бы наступить ему на ногу острым каблуком… Сейчас меня ничто не сдерживало, кроме опасения промахнуться: этот тип все-таки крупнее и сильнее меня, и если я не уложу его с одного удара… Как знать, останется ли он и впредь столь же любезным?

— Можете называть меня Дальбером, — добавил он, и я нахмурилась: не слыхала таких имен…

Очевидно, мужчина заметил мое недоумение, потом что добавил:

— Родители в самом деле дали мне это имя. Долго объяснять, что толкнуло их на этот шаг — это семейное предание, до которого, смею надеяться, мы еще дойдем через год-другой.

— Вы что, шутить изволите?

— Отнюдь, нэсс Ирритор, — ответил он. — Я — сама серьезность. Фамилию, простите, пока не назову. Успеется.

— Вот как? В таком случае, нэсс… Дальбер, извольте объясниться!

— Боюсь, это будет непросто…

— У вас было время, чтобы подготовиться. К слову, это вы вытащили деньги из моей сумочки? — добавила я. — Я понимаю, почему изъят револьвер: вы вполне резонно опасались за сохранность своей жизни, — но деньги-то чем вам помешали?

— Они не помешали, они очень даже пригодились, — улыбнулся он.

О, улыбка у этого мерзавца оказалась совершенно неотразимой! Я поймала себя на том, что непроизвольно сжимаю несуществующий карандаш и оглядываюсь в поисках блокнота — эта привычка неистребима. А уж если перед глазами такой типаж… Опять придется полагаться на память и надеяться, что она не подведет меня в самый неподходящий момент!

— Мало того, что вы похищаете женщин, так еще и воруете по мелочи? — приподняла я бровь. — Что ж, еще один штришок к портрету… И вы все еще не ответили, нэсс: с какой целью вы на меня напали, усыпили, похитили и заперли в этой дыре? Да еще и сковали…

— Это лишь мера предосторожности, — заверил он, а мне подумалось: будь я чуточку сильнее, могла бы накинуть цепочку наручников ему на шею и придушить.

Жаль, без тренировки такое проделывать не следует: вырвется ведь, и я сама пострадаю…

— Вы всегда отвечаете только на часть заданного вопроса?

— Ну что вы, нэсс Ирритор, я просто пытаюсь решить, стоит ли зайти издалека или же сказать обо всём напрямик…

— Второе, — потребовала я. — Терпеть не могу этих хождений вокруг да около!

— Что ж, вы сами настояли… — он немного подался вперед, и его большие зеленовато-серые глаза замерцали. — Я хочу взять вас в жены.

— Однако… — вымолвила я после паузы. — А моего согласия вы спросить забыли?

— Зачем? Я и так знаю, что вы мне не откажете, — заявил этот наглец.

— И что же у вас есть такого, перед чем я, по вашему мнению, не смогу устоять? Вы баснословно богаты и знатны? Вы прекрасный любовник? Какими еще достоинствами вы можете похвастаться?

Право, мне в самом деле было интересно!

— Я знаю о вас правду, нэсс Ирритор, — ответил Дальбер. — Думаю, этого вполне достаточно.

— Не возьму в толк, о какой правде вы говорите.

— Вы прекрасно всё понимаете.

— Знаете, нэсс Дальбер, мой брат, — я не стала уточнять, который именно, — всегда говорит: если намек может быть неправильно понят, он будет неправильно понят. Поэтому извольте говорить напрямик.

— Хорошо… — он встал и прошелся по комнате. Свободного места тут было не так уж много, но на пару шагов туда-обратно пространства хватало. — Если вы желаете откровенного разговора, нэсс Ирритор, то извольте: я желаю взять вас в жены, чтобы поправить пошатнувшееся финансовое состояние моей семьи.

— О, вот это уже ближе к делу, — согласилась я. — И желание ваше весьма похвально, однако все еще не понимаю, почему его должна удовлетворить именно я?

— Потому что я выяснил: вы и скандально известный писатель — одно и то же лицо, — просто сказал он. — Думаю, вы согласитесь на брак со мной, чтобы избежать огласки, каковая окажется губительной и для вас, и для вашего брата, которого вы так любите.

— В самом деле? — притворно ужаснулась я.

— Да, и вы сами это знаете! От вас отвернутся друзья и знакомые, никто больше не пригласит вас в свой дом и не примет вашего приглашения… Кроме, разве что, таких же… хм… творческих личностей, — с плохо скрываемым презрением выговорил Дальбер. — Карьера вашего брата неминуемо пойдет под откос. Он ведь печется о семейной чести, верно? И даже если знает о том, чем вы занимаетесь под ненадежным прикрытием чужого имени, вряд ли обрадуется, когда это станет достоянием гласности! Не думаю, что его попросят вон из полиции, но каково ему будет сносить насмешки коллег и даже подчиненных? А он ведь предан службе, не так ли?

— О да, он ревностно исполняет обязанности, — кивнула я, — порой даже слишком… Хм! Нэсс Дальбер, а доказательства у вас есть?

— Разумеется. Не мог же я предположить, что вы и тем более кто-то иной поверит мне на слово!

— В самом деле?

Уж кому, как не человеку, вращающемуся в обществе, не знать, что порой достаточно не вовремя сказанного слова, чтобы испортить кому-то репутацию! Порой никаких фактов не нужно, чтобы за спиной у оговоренной персоны начали шептаться, и это именно она вынуждена будет представлять доказательства своей невиновности. И то останется осадок, как в старой байке: «не то он украл, не то у него украли, словом, была какая-то история»…

Однако Дальбер подошел к делу серьезно, это чувствовалось.

— Я давно наблюдаю за вами, — сказал он. — И сопоставляю информацию. Это не так уж сложно, я иной раз поражаюсь, как люди не замечают очевидного!

— Чего, например? — заинтересовалась я. В самом деле, будет полезно, если он расскажет мне, какой именно промах я допустила в конспирации.

— Например, истории, которые имеют хождение в узких кругах, рано или поздно появляются в книгах нэсса Ирпа, — ответил Дальбер. — Я даже провел эксперимент: рассказал нарочно придуманную байку одной персоне, и через некоторое время увидел мною же придуманный эпизод, пускай немного видоизмененный и приукрашенный, в новом романе.

— Это не доказательство. Вероятно, нэсс Ирп тоже знаком с той самой персоной, или, вполне возможно, он и есть та персона, — улыбнулась я.

— Дела, которые расследовал ваш брат, нашли отражение в книгах!

— Тоже не годится. Их освещала пресса, а нэсс Ирп может черпать вдохновение откуда угодно. И я имела в виду не ваши наблюдения и сделанные на их основе выводы, а документальные подтверждения, нэсс Дальбер. Письма, контракты, иные бумаги — найдется у вас что-нибудь подходящее?

«Если да, служба безопасности издательства получит серьезные неприятности», — подумала я, но рано разозлилась: все-таки эти люди не зря получали жалованье, и весьма немалое.

— Нет, — с досадой ответил Дальбер и наконец прибег к тому оружию, о котором я подумала в первую очередь: — Однако вы должны понимать, нэсс Ирритор, что число совпадений чрезвычайно велико, и это очевидно любому человеку, знакомому и с вами, и с произведениями нэсса Ирпа.

— Почему-то вы единственный, кто обратил на это внимание, — пожала я плечами.

На это и был расчет: мало кто из моих высокопоставленных знакомых читал эти книги, а если читал, то наверняка думал, что нэсс Ирп — один из них, но вряд ли мог помыслить обо мне в роли писателя. Увы, стереотипы так въелись в сознание людей, что им сложно даже представить, будто незамужняя нэсс может писать такие романы и тем более издаваться под мужским псевдонимом! Хотя Дальбер был прав: всё лежало на поверхности. Тоже наука Виалисса: лист лучше всего прятать на дереве… если это не лист бумаги, конечно.

— Просто другие не ставили перед собой задачи докопаться до истины, а на мелкие совпадения привычно закрывают глаза. Однако я могу помочь их раскрыть.

— Это ужасно, — покачала я головой и подавила смешок, постаравшись замаскировать его под всхлип. Неужели поверит? — Вы просто не оставляете мне выбора…

— То есть вы согласны стать моей женой? — опешил он.

— Не так быстро, нэсс Дальбер! Вы же понимаете, что мой брат станет возражать против такой скоропалительной свадьбы?

— Вы совершеннолетняя, а живем мы не в средние века. Почему его должна заботить ваша личная жизнь? То есть, конечно, я понимаю: наверняка он подбирает вам жениха посолиднее, с тем, чтобы деньги не ушли из семьи, а, напротив…

— О каких деньгах вы толкуете? — перебила я. — О тех, за счет которых намерены улучшить свое финансовое положение? К слову, вы так и не сказали, почему оно оказалось в плачевном состоянии… Долги? Если вы играете, то мой ответ — категорическое нет! За игрока я не выйду даже под страхом смертной казни! Хоть миллион раз поклянитесь завязать с картами, скачками или где вы там просаживаете деньги — не поверю!

— Нэсс Ирритор! Я не играю! — едва сумел он вклиниться в мой страстный монолог. — Разве только на фортепиано, и то скверно.

«И на нервах», — подумала я, но промолчала.

— Виной всему действительно долги, — вздохнул Дальбер. — Не только мои — они остались еще от предшествующих поколений. Заложенные и перезаложенные земли — от части мне удалось избавиться, но они ушли почти за бесценок, — многое другое… Что-то прокутил мой дед, что-то потерял на афере отец, что-то неудачно вложил мой старший брат…

— И вы что, намерены содержать всю эту армию неудачников за мой счет? — нахмурилась я.

— Никого из них уже нет в живых, — пояснил он. — У меня осталась только сестра — девушка на выданье… К слову, ведь ваш брат холост, не так ли? Тогда можно было бы…

— Полегче на поворотах, нэсс! — подняла я руку. — Мы говорим только обо мне. Если вы намерены каким-то образом принудить брата жениться на вашей сестре, то мой ответ снова — нет! Он сразу заподозрит неладное.

— О, это было просто предположение, — пошел Дальбер на попятную. — Мысли вслух. Но как знать, вдруг еще что-то сложится спустя некоторое время?

— Не отвлекайтесь, — велела я. — Допустим, негодование моего брата можно оставить за скобками. Я действительно взрослая дееспособная женщина и могу распоряжаться собой по своему усмотрению. Вот только, нэсс, приданого вам не видать, как своих ушей! Деньгами семьи распоряжается брат, и хоть он ни в чем мне не отказывает… — я развела руками. — Если я выйду замуж против его воли, то не получу ничего. Вернее, он положит мне скромное содержание, если я начну умирать с голоду — из вас-то кормилец, сразу видно, никудышный, — но этого точно не хватит, чтобы расплатиться с вашими долгами. Брат очень хорошо знает счет деньгам, вдобавок он полицейский с большими связями, а потому быстро разузнает всю подноготную вашей истории, убедится, что вы женились на мне ради наживы и перекроет все финансовые поступления.

— Но вы ведь можете сказать, что влюбились без памяти, — улыбнулся Дальбер, хотя улыбка эта получилась довольно блеклой. — Неужели он станет препятствовать счастью родной сестры?

— Он в силу рода занятий крайне недоверчив, нэсс. И он очень хорошо знает меня — мы близнецы, как-никак, а это… — я вздохнула. — Сложно объяснить постороннему такую связь. Брат поймет, что я лгу. К тому же, мне даже в ранней юности не была свойственна влюбчивость, и с чего бы вдруг мой характер так переменился?.. Только не предлагайте сказать, что это страсть виновата! Не поверит, говорю же.

— Ну что ж, в таком случае, придется сказать ему правду.

— Какую именно? Что вы шантажом принудили меня к браку? После такого я за вашу жизнь фальшивой монеты не дам, — честно сказала я, подумала и добавила: — И помогу брату прятать труп.

— К слову о трупах, — спохватился Дальбер, — я оставил сестре инструкции по поводу того, как действовать, если я вдруг скоропостижно скончаюсь. Вы понимаете, о чем я, не так ли?

— Она пустит в ход собранную вами информацию? А вы уверены, нэсс, что из любопытства ваша сестрица не сделает этого прежде, чем вы скончаетесь?

— Нэсс Ирритор, я ведь не круглый дурак! Разумеется, я это предусмотрел. Инструкции хранятся у нотариуса, в запечатанном конверте, и сестра получит их лишь после оглашения моего завещания!

— Вычитали в «Унылом убийстве»? — догадалась я.

— Можно подумать, так сложно дойти до подобного своим умом… — буркнул он.

— Что ж, вижу, вы подстраховались, нэсс. Ну хорошо, оставим моего брата в покое. Как уже было сказано, я не обязана ему ничего объяснять, но… Как же деньги-то? На что вы собираетесь меня содержать? Я, знаете ли, не привыкла урезать себя в расходах! А поскольку приданого за мной не дадут, то бремя моего содержания падет на ваши плечи… — я протянула руку и щелчком сбила пылинку с его рукава. — Выдержат ли они такой груз ответственности? Долги, да еще и это… Поясните, наконец, детали своего гениального плана!

— Всё очень просто, — ответил Дальбер. — Вы ведь наверняка не захотите бросать сочинительство?

— Разумеется, нет!

— А нэсс Ирп получает неплохие гонорары, — добавил он. — Думаю, если вы будете трудиться по-прежнему, то скоро я рассчитаюсь с кредиторами. Ну а далее всё зависит от вас, нэсс Ирритор. Чем больше историй вы продадите, тем больше денег будет у нас в семье. Первое время, конечно, придется… хм… умерить аппетиты, но затем…

После долгой паузы я произнесла:

— Знаете, мне даже чем-то нравится ваша незамутненная наглость.

— Сочту ваши слова комплиментом. Со своей стороны могу гарантировать вам все условия для продуктивного труда: тишину, крепкий кишр… или что вы пьете за работой?

— И даже не потребуете от меня наследника? — с подозрением спросила я.

— Во всяком случае, не в ближайшем будущем, — заверил Дальбер. — Ребенок — это бессонные ночи, а вам нельзя переутомляться. На няню же у нас средств не найдется.

— Пускай ваша сестра нянчится, заодно и подготовится к замужеству, — ядовито сказала я.

— Ну нет, она не прислуга!

— При чем тут это? Родственной помощи уже не существует? Или вы опасаетесь, что я смогу сговориться с ней за вашей спиной?

— Не исключаю, — сознался Дальбер. — Вы весьма убедительны, а юной девушке много не нужно. Одно дело — наша матушка, особа строгая и никогда не допускавшая вольностей, и другое — вы, молодая блестящая женщина! Сестра скоро начнет смотреть вам в рот, уверен. И именно поэтому вам лучше вовсе не общаться.

— Матушка-то ваша жива? — с опасением спросила я. — Вы говорили про покойного деда, отца и брата, но…

— Она тоже скончалась, — заверил он. — Не так уж давно. А поскольку именно она вела хозяйство, то после ее кончины у нас с сестрой настали тяжелые времена. Экономия… плохо нам дается. Матушка предпочитала распоряжаться всем сама, а теперь…

— Теперь вы не знаете, где купить хорошее мясо, как нанять служанку, которая не сбежит с вашими серебряными ложками в первый же день, и так далее, — кивнула я. — Сочувствую. Ну что ж… Ваши мотивы мне понятны, а наше общее будущее вы расписали достаточно подробно… за исключением одной существенной детали.

— Какой именно? — не понял Дальбер.

— Супружеского долга, конечно же!

— Я… гм… — он отвел взгляд. — Я понимаю, что и так слишком многого требую, нэсс Ирритор, и… Одним словом, я не стану вынуждать вас к исполнению этого самого долга, если вы не…

— С чего вы взяли, что я — «не»? — хмыкнула я и оглядела его оценивающим взглядом. Можно было еще пощупать бицепсы и заглянуть в зубы, но я решила, что пока рано. Испугается ведь. — Вы довольно привлекательны, вполне в моем вкусе… но вот каковы в альковных делах, неплохо бы прояснить до бракосочетания. Если вы, скажем так, не слишком умелы, это дело поправимое, хотя я и не люблю возиться с неопытными партнерами. Но если окажется, что мы совершенно не подходим друг другу, скажем, темпераментом, то мне придется завести любовника. Или даже двух. А это, сам понимаете, серьезно осложнит ситуацию!

— Но позвольте, нэсс Ирритор… Как вы можете говорить о подобном… открыто?!

— У нас с вами разговор по душам, поэтому я и выкладываю все начистоту, — пояснила я. — Иначе что-нибудь непременно станет для вас неприятной неожиданностью. А впрочем… дайте угадаю! Строгая матушка приучила вас к мысли о том, что для порядочной женщины существует исключительно супружеский долг и более ничего? А те девицы, с которыми вы наверняка развлекались… что вы краснеете? Все юноши этим занимаются! Так вот, те девицы — пропащие, заблудшие, продажные или что-то в этом роде, верно? Их никак нельзя рассматривать в качестве образца женщины, тем более семейной, так?

— Да, но…

— Ни в коем случае не желаю оскорбить память вашей покойной матушки, — перебила я, — однако вынуждена сообщить, что ее воззрения изрядно устарели. К слову, вас сильно шокирует тот факт, что вы не станете для меня первым?

— Э-э-э… — только и выговорил Дальбер.

— Вот и чудесно! — приняла я эти звуки за согласие. — Так вот, нэсс, я привыкла не только к неограниченным тратам, но и к таким же удовольствиям. Это, если угодно, необходимо мне для того, чтобы стимулировать вдохновение, а без него я много не напишу. Вам ясно?

— Не вполне, — честно ответил он.

— Хорошо, скажу прямо: это я потребую от вас выполнения супружеского долга, при этом частого и качественного, — отрезала я. — Ну, если вы не желаете, чтобы я все-таки завела любовника. А поскольку я не имею ни малейшего представления, что вы собой представляете в этом деле, то предлагаю сразу и проверить, благо кровать — вот она!

— Н-но нельзя же так сразу… — выговорил Дальбер.

Я на это и рассчитывала: валяться на несвежем белье, даже не приняв ванну после тяжелого дня и бурной ночи мне не улыбалось, тем более, в его компании. Но он об этом, я надеюсь, не догадывался…

— Вам нужно время на подготовку? — догадалась я. — Хорошо. А я бы тем временем не отказалась искупаться, переодеться и позавтракать. К слову, мне нужна моя горничная.

— Нет, нэсс Ирритор, это исключено!

— Это мое условие, — отчеканила я. План, до сих пор зревший в моей голове, окончательно оформился и заиграл яркими красками. — Даже представлять не желаю, какую косорукую неумеху вы можете нанять! Нет уж, без этого никакой сделки не состоится… Вдобавок, вы полагаете, брат позволит посторонней служанке собрать мои вещи и тем паче драгоценности? А вот моей горничной он доверяет!

— Ну хорошо, хорошо, — пробормотал он, явно клюнув на слова о драгоценностях, — напишите ей несколько слов…

— Проще позвонить.

— Здесь нет телефона.

— Хорошо, тогда прикажите подать бумагу и чернила, я черкну ей, что мне потребуется на первое время… — я окинула взглядом спальню и уточнила: — Вы же не хотите сказать, что это и есть будущее супружеское гнездышко?

— Нет, ваши комнаты рядом, — сглотнул Дальбер.

— Замечательно. В таком случае — сперва моя горничная привезет смену одежды, затем я приму горячую ванну… и вам рекомендую, кстати. Позавтракаю, выпью чашечку кишра, отдохну, и мы приступим к проверке.

— Какой еще проверке?

— Вашей, на способность быть моим мужем не только на бумаге, но и в супружеской спальне, — усмехнулась я. — Иначе в наше соглашение придется внести пункт о том, что вы не возражаете против моих развлечений на стороне!

— Хорошо, — помолчав, ответил он и встал. — Будь по-вашему. Что от меня потребуется?

— Вы, в вашем-то возрасте — и не знаете? Однако…

— Нет, я подумал… Может быть, вам нужно что-то особенное?..

— Само собой, — улыбнулась я. — Не переживайте. Горничная привезет всё необходимое.

— И напишите заодно брату, — спохватился Дальбер, — чтобы не начал искать вас раньше времени.

— Ну разумеется! Он знает, что я могу подолгу не появляться дома, но всегда сообщаю об очередном… хм… творческом отпуске. А насчет горничной можете не беспокоиться. Она очень многим мне обязана и за меня готова в огонь и в воду, так что не проговорится. Да и зачем сообщать ей о наших планах? — перебила я сама себя. — Пускай думает, что вы всего лишь мое очередное увлечение… которое затем перерастет в нечто большее! Как вам идея?

— Весьма… весьма хороша, — согласился Дальбер и отпер дверь, при этом едва попав ключом в замочную скважину, и то с пятого раза. Если он так же действует в постели, то у меня для него плохие новости. — Сейчас я принесу бумагу и…

— У вас что, вовсе нет слуг? — ужаснулась я.

— Есть, но приходящие, — ответил он. — Нанять кого-то на постоянной основе я не могу. Но так и лучше — меньше чужих глаз кругом. Сию минуту, нэсс!

«Если окажется, что ванну Дальбер будет наливать лично, то я заведу привычку купаться по три раза на дню, — подумала я. — Ему не повредит разминка…»

Он вернулся очень быстро, и я взялась было за перо, но тут же остановилась и попросила:

— Снимите это, нэсс, мне же неудобно писать!

Он поколебался, но все-таки снял с меня наручники. Так-то лучше, улыбнулась я про себя и начертала: «Дорогая Дина!..»

 

12.

Конечно, мне пришлось изрядно поломать голову над тем, как сообщить Венедин о роли, которую ей предстоит сыграть, и при этом не насторожить Дальбера. Я, однако, надеялась, что Венедин не позабыла еще шифра, который мы использовали в школьные годы: даже если учитель перехватывал записочку, то мог прочесть совсем не то, что имелось в виду…

Не стану вдаваться в скучные подробности, скажу лишь, что в записке я просила верную горничную как можно скорее явиться с подателем сего (уж не знаю, сам Дальбер собирался ехать за нею или все же сподобился найти посыльного), захватив самое необходимое на первое время. Последние слова я подчеркнула трижды — двумя сплошными и одной пунктирной линией, потом подумала и еще пару слов обвела кружочками.

Дальбер прочел записку и не нашел в ней никакой крамолы, после чего удалился и отсутствовал так долго, что я заволновалась: вдруг он угодил в руки Виалиссу, и теперь из него выбивают признание? Хотя нет, старший брат действует намного быстрее… Очевидно, мой жених действительно отправился за горничной лично. Ну а я, конечно же, не сказала ему, насколько сложно оторвать Венедин от Виалисса… Если даже моя просьба о помощи не сможет этому способствовать, то я не знаю, что и делать!

Спасибо, перед отбытием Дальбер проводил меня в мои комнаты, оснащенные неким подобием удобств, отличным от банального умывального столика, принес кувшин холодного дзейлини и пару бутербродов с холодной же вареной говядиной, а также оставил перо и чернила, иначе за время ожидания я бы совершенно извелась. Ну а так я хотя бы могла делать заметки для будущей книги…

Всё-таки это был невероятно волнующий опыт: оказаться в руках шантажиста, готового на всё ради моих денег… а на поверку оказавшегося не слишком-то далеким человеком. Конечно, то, что он раскрыл мою тайну, говорило в его пользу, но вот дальнейшее поведение… Неужели он в самом деле начитался романов (моих в том числе) и решил, что подобное сойдет ему с рук, стоит лишь немного припугнуть пленницу? Что мой брат… Кстати, почему Дальбер всегда говорит о нем в единственном числе, словно не подозревал о существовании Виалисса? Правда, что ли, не знает о нем? Тогда я вынуждена взять обратно слова о сообразительности своего похитителя.

Так вот, неужто Дальбер полагал, что брат попросту согласится с моим решением выйти замуж вот так, с бухты-барахты? Не наведет справок о невесть откуда взявшемся женихе, не вызнает всей его подноготной? Брак ведь можно признать недействительным по множеству причин… Скандал может случиться, конечно, — в том случае, если Дальбер рискнет поделиться своими предположениями касательно личности нэсса Ирпа. Вот только я немедленно подам на Дальбера в суд за клевету, похищение, принуждение к браку и многое другое. И нэсс Ирп — посредством юристов издательства — в стороне не останется, потребует компенсацию за моральный ущерб и еще что-нибудь. Да семейные долги Дальберу покажутся сущей ерундой на этом фоне!

И ведь он сумел сопоставить столько фактов, однако так и не узнал, что у меня имеются не только доходы от сочинительства и содержание от брата, а еще и собственный капитал! Мы, конечно, не трубили об этом на каждом углу, но если приложить некоторые усилия, можно разнюхать что-нибудь. Или Дальберу, воспитанному строгой матушкой, даже в голову не могло прийти, что незамужняя нэсс может сама распоряжаться немалыми средствами? Похоже на то…

Но что, если он хитрее, чем кажется? И в рукаве у него есть еще какие-то козыри? Вдруг он в самом деле сумел раздобыть какие-то документы, но предпочел умолчать об этом?

«Что ж, проверим, на что он готов ради моих денег», — решила я, когда через порог шагнула образцовая горничная, словно сошедшая со страниц старинного романа.

На рослой статной Венедин строгое черное пальто смотрелось просто замечательно, а уж когда она сняла его и шляпку и быстро нацепила поверх черного же платья накрахмаленный передник, то сделалась и вовсе неотразима. Не хватало только крахмальной же наколки, но, видимо, Венедин не успела ее найти. Наши слуги по понятным причинам не носили подобного (хотя откуда тогда взялся фартук?). Однако загримироваться ей времени хватило, и теперь моя подруга выглядела лет на пятнадцать старше, чем была на самом деле. Даже прическа (на этот раз она решила обойтись без парика, и правильно сделала) не спасала положения: Венедин озаботилась выбелить несколько прядок и стянула волосы в тугой пучок. На контрасте с яркой рыжиной ее новое лицо выглядело еще старше, угрюмее и суровее.

— Нэсс, — присела она в старомодном реверансе. — Я прибыла по вашему приказанию.

Говорила Венедин с сильным тарским акцентом, который вроде бы изжила еще в школьные годы.

— Прекрасно, Дина! — воскликнула я. — Надеюсь, ты привезла всё самое необходимое?

— Да, нэсс. Вот оно, — Венедин вручила мне большой саквояж. — Остальной багаж пока еще в экипаже, этот мужчина носит его в дом. Возчик согласился помочь, но за порядочную плату. Но увы…

— Много багажа? — приподняла я бровь, поняв, что Дальбер не захотел расставаться с деньгами и теперь надрывается один.

— Шесть чемоданов, три сундука и так, по мелочи, — уклончиво ответила она.

Всё ясно, опустошила гардеробную! В сундуках лежат вещи, которые все недосуг выбросить или отдать на благотворительность, а также наряды для поездок в Джаман. Чемоданы, полагаю, принадлежат самой Венедин: вряд ли она успела бы упаковать их за столь короткое время. А вот засунуть кое-какие мои вещи поверх собственных — вполне!

— Ну что ж, тогда пока этот достойный молодой человек занимается неблагодарным физическим трудом, обсудим план.

— Мне даже жаль его немного, — невпопад сказала Венедин. — Такой худенький, хрупкий… Если бы я знала, то захватила бы кого-нибудь из ваших слуг вместо носильщика.

Я смерила ее взглядом и признала, что на фоне подруги Дальбер выглядит чуточку менее мужественно, чем на моем. Всё-таки я не настолько эффектна. Потом я представила того же Дарифу: он ведь поставит один сундук на голову, второй на плечо, а в свободную руку возьмет столько чемоданов, сколько уместится! — и сказала:

— Боюсь, такого Дальбер мог и не перенести.

— Ну и отлично! А ты склонна всё усложнять, — заявила Венедин. — Кстати, какое платье наденешь?

— На твой вкус, — ответила я. — Но не спеши. Этому несчастному еще предстоит таскать воду для ванны. Я, представь себе, со вчерашнего вечера не могу выкупаться! И нормально поесть, к слову, тоже…

— Я это предвидела, — сказала она. — Третий глаз ясно пронзил — ты голодна, а восьмое чувство подсказало — ты наверняка не откажешься от хорошего сочного куска мяса с кровью… надеюсь, он не слишком остыл по дороге.

— Дин… — вымолвила я, когда она развязала шляпную коробку. В ней оказалась изрядных размеров кастрюля, надежно укутанная в несколько толстых полотенец. О, какой упоительный аромат напомнил комнату, когда я подняла крышку! — Ты настоящая подруга…

— Ешь, ешь, не отвлекайся, — велела Венедин, ухмыляясь, и подала мне нож и вилку. — На что рассчитывал этот несчастный? Ты бы его съела заживо уже к вечеру.

— Может, и до этого дойдет, — несколько невнятно ответила я. Плевать на манеры, меня терзал зверский голод! — Напоминаю — нам нужен план.

— Зачем? Давай действовать согласно обстановке, как Тори выражается.

— Тс-с-с! — остановила я. — Похоже, Дальбер не в курсе, что у меня два брата… Кстати, ты сказала Лиссу, что случилось?

— Конечно. Правда, я сама толком не поняла, в чем дело, но сообщила, что ты затеяла какую-то авантюру и пригласила меня принять в ней деятельное участие.

— А он что?

— Засмеялся, похлопал меня… м-м-м… по плечу и отпустил с миром, — пожала плечами Венедин и добавила невпопад: — Неужели правда стареет? Раньше он выдыхался не настолько быстро…

— Ничего, у тебя будет шанс отыграться на этом вот бедняге, — заверила я.

— Зачем он мне нужен, если есть Лисс? К тому же, я думала, это твой поклонник.

— Это не поклонник, это будущий муж!

Вот как нужно разговаривать с Венедин: взять и огорошить до потери дара речи. Иначе она так и будет болтать… А неизвестно, сколько сундуков осталось у Дальбера и не бросит ли он свое неблагодарное занятие на полдороге, а мои вещи — на тротуаре. «Хотя нет, не бросит, — тут же подумала я. — Это ведь демаскирует его убежище…»

— Скажи, что ты пошутила, — попросила Венедин, когда вновь обрела способность изъясняться членораздельно.

— Вовсе нет, — заверила я, заканчивая трапезу. Я бы не отказалась повторить, но увы. — Представляешь, этот изобретательный тип раскрыл мое инкогнито и грозит предать всё огласке, если я не соглашусь выйти за него замуж немедленно.

— Что, влюбился без памяти?

— Если бы! Ему нужны лишь мои деньги… — трагически вздохнула я. Всё-таки занятия с Ферельдо не прошли даром. — Причем, хочу заметить, под этими деньгами он подразумевает исключительно мои гонорары.

— Бедняжка, — пожалела его Венедин. — Наверно, не стоит рассказывать ему о твоем состоянии, чтобы его удар не хватил?

Я кивнула, вслух же сказала:

— Предпочитаю, чтобы у него начинался нервный тик при одном упоминании моего имени!

— Постараемся, — кивнула она. — К слову, а доказательства у него имеются?

— Документальных подтверждений нет, по его словам, только догадки и умозрительные заключения.

— Превосходно! — Венедин потерла руки, и в глазах ее загорелся опасный огонек. — Какая замечательная забава, Трикс! Спасибо, что пригласила…

— Тс-с-с… — шикнула я. — Слышишь грохот?

— Думаешь, этот Дальбер пал под тяжестью сундука? Я думала, что бы в него такого запихнуть, и Лисс предложил гири, с которыми упражняется Тори, — довольно сказала она.

— Неплохо вышло… Тише!

В дверь деликатно постучали, и вошел, пошатываясь, Дальбер. Вид у него был настолько бледный, что я подумала: он наверняка сорвал спину, и скоро ему потребуется помощь Дарифы. Но я скажу тому, чтобы не делал скидку, еще не хватало…

— Ваши вещи в соседней комнате, нэсс, — сказал Дальбер, потирая поясницу. — Извольте…

— О, прекрасно, прекрасно! — захлопала я в ладоши. — Идем скорее, Дина… К слову, нэсс, когда будет готова ванна?

— Скоро… — сквозь зубы ответил он и удалился, прихрамывая, — наверно, уронил сундук на ногу.

— Поторопитесь! — крикнула я ему вслед. — Я изнемогаю от желания…

Слова «проверить вас в деле» я договаривала уже в закрывшуюся дверь.

— Слабоват, — едва слышно произнесла Венедин, и я кивнула, а потом скомандовала:

— Идем скорее! Доставай платья и развешивай, раскладывай везде, где только можно…

В четыре руки мы живо превратили мое узилище в подобие джаманского праздничного шатра: стены почти исчезли под яркими тканями, от рисунка которых у неподготовленного человека непременно зарябит в глазах, а у особенно чувствительных может начаться нервный припадок или приступ морской болезни. Поверх мы развесили всевозможные безделушки, в основном из бисера и полудрагоценных камней, но очень нарядные… Венедин даже пятнистую шкуру пустынного кота приволокла!

— Я подумала: вдруг здесь есть камин, — пояснила она, заметив мой взгляд. — В том, чтобы предаваться страсти на звериной шкуре возле огня, есть что-то… м-м-м… первобытное.

— То-то, я вижу, шкура так поистерлась, — пробормотала я. — Взгляни на меня с пристрастием: как я выгляжу?

— Сногсшибательно, — ответила Венедин, подумала и добыла из недр саквояжа помаду угрожающе-кровавого цвета. — Не отбивайся, тебе пойдет…

— Погоди, не то спугнем добычу, — отстранила я ее руку. — И вообще, сперва нужно принять ванну.

— Да, точно, — она хлопнула себя по лбу. — Пойду узнаю, не нужно ли помочь этому несчастному. А то ведь перетрудится, и тогда никакого веселья не выйдет.

— Он дверь запер.

Вместо ответа Венедин фыркнула, вытащила из узла волос длинную шпильку и с заметной сноровкой сунула ее в замочную скважину. Пара минут сосредоточенной возни — и замок открылся.

— Лисс научил? — улыбнулась я.

— Скажем так, он помог мне совершенствовать мастерство, — уклончиво ответила она и протянула шпильку мне. — Держи, пригодится. А у меня еще есть.

На самом деле это оказалась отмычка… Отличное решение! Как это оно не пришло мне в голову? Героиню могут обыскать, как меня, и отобрать все опасные предметы вплоть до пилочки для ногтей, но вряд ли станут перебирать ее прическу: почему-то многие не осознают, как много можно натворить при помощи обычной дамской шпильки, не говоря уж о специальном предмете… А в волосах можно спрятать много интересного, что и продемонстрировала Венедин.

Жаль, мне некуда воткнуть этот замечательный инструмент — у меня ведь прическа по последней моде, не слишком длинная стрижка. Но для романа подойдет, решила я и спрятала отмычку за подвязку. Под юбку обычно тоже сразу не лезут, если похитили ради выкупа или чего-то подобного, а не просто собрались воспользоваться красивой девушкой. Я, к слову, пыталась носить вот так револьвер, но увы — с нынешней модой было чрезвычайно неудобно… или же мне не попадалось достаточно маленького, но при этом мощного оружия. Всё-таки стреляющая помада, часы и перстни — это не слишком удобно и малоэффективно… Дамам позапрошлого десятилетия было проще: в тогдашних нарядах можно хоть двустволку спрятать, а еще связку гранат, веревочную лестницу, несколько кинжалов и запас пищи на случай вынужденной голодовки.

Пока я предавалась рассуждениям, внизу разворачивалась драма. Я имею в виду, Венедин доходчиво убеждала Дальбера в том, что он действительно позабыл запереть дверь, а также настойчиво интересовалась, когда будет готова ванна для госпожи.

Противостоять напору Венедин весьма сложно, особенно если она вошла в образ, поэтому вскоре меня пригласили сойти вниз.

Признаюсь, я опасалась, что воду для купания нужно таскать из реки: из такой ванны выйдешь чуточку более грязной, чем была до начала процедуры. Но нет, в этом доме все-таки имелся водопровод, и пусть ведра Дальберу пришлось таскать из подвала, а вода была чуточку ржавой, но все-таки довольно чистой. В Джамане такую сочли бы даром богов, поэтому я не стала привередничать и, выгнав жениха за дверь, со вздохом облегчения улеглась в теплую воду. Чтобы сделать ее погорячее, увы, не хватило угля…

Однако я не привередлива, поэтому всего лишь час спустя освободила ванную комнату для Дальбера, настоятельно посоветовав ему вымыться как следует, если он желает испытать свои силы в альковном сражении. И побриться как следует — я как-то упоминала, что у меня очень нежная кожа, мужская щетина оставляет неприятное раздражение. В этом узилище, не имея под рукой привычных снадобий для облегчения этого состояния, я не желала рисковать.

По-моему, он отчетливо скрипнул зубами, но все-таки отправился мыться. Надеюсь, не в той же воде, что я сама…

— Ты забыла приказать ему одеться в чистое, — сказала Венедин, раскрашивая мне лицо.

— А смысл? Всё равно раздеваться придется.

— В самом деле… Погляди, так хорошо?

Я посмотрела в зеркало и невольно вздрогнула: Венедин сделала из меня аман-куюль, страшную женщину, которая бродит по ночам вокруг селений и хватает мужчин, которые зачем-то шатаются вдали от семейного очага или, хуже того, бегают к любовницам. Она очень красива по джаманским меркам, нарядно одета и богато украшена, только под ярко накрашенными губами скрываются звериные зубы, которыми она отгрызает несчастному мужское естество, чтобы впредь не предавался блуду.

— Надеюсь, Дальбер не знает джаманского фольклора, — только и сказала я, подумала, протянула руку за тушью и нарисовала себе на верхних веках глаза: у аман-куюль два зрения — одним она видит человека как он есть, другим — его прегрешения.

— Теперь узнает, — пообещала Венедин и критически осмотрела меня. — По-моему, замечательно!

Еще бы… Выбеленное лицо с кровавыми губами и черно-красными узорами на лбу и щеках, замысловато повязанный златотканый платок на голове, узорчатое платье… вернее, полупрозрачная хламида, в которую я задрапировалась, масса побрякушек…

— Ты что, Адиту ограбила? — спросила я подругу.

— Не ограбила, а попросила ее одолжить золотой запас, — улыбнулась Венедин. — И не весь, а так, горсточку.

«Горсточка» оттягивала мне уши, шею и запястья, но я решила, что можно и потерпеть ради такого дела.

— А вот и он, — шепнула Венедин и встала, сложив руки под передником.

— Нэсс Ирритор? — Дальбер даже постучал, прежде чем войти. — Разрешите?

— Конечно, — улыбнулась я, и он попятился. — Что это с вами?

— А… ну… — он попытался жестами описать эмоции. Думаю, когда в полумраке ты натыкаешься на такую… хм… физиономию, впечатление должно быть достаточно сильным. — Вы выглядите… необычно.

— Я этого и добивалась, — сказала я и закинула ногу на ногу, позволив тонкой ткани сползти с моего колена и обнажить бедро. — Ну что же вы стоите в дверях, словно не вы хозяин в этом доме? Раздевайтесь!

— Что?!

— Вы же не намерены ложиться в постель в пиджаке и ботинках?

— Но… но не при ней же! — прошептал Дальбер, косясь на Венедин. Та невероятным усилием воли сохраняла невозмутимое выражение лица. — Как так можно!

— О, дорогой мой… — я потянулась, и мое одеяние сползло с плеча. — Там, где я выросла, старшие женщины непременно присутствуют у ложа новобрачных, чтобы подсказать, буде что-либо пойдет не так, успокоить, помочь, наконец. Поэтому не стесняйтесь, прошу вас.

Венедин показала мне кулак из-под передника. Будто я виновата в том, что она загримировалась под старую деву!

Дальбер снял пиджак и разулся, однако за брючный ремень держался, как утопающий за спасательный круг.

— Может, это не так уж необходимо? — выговорил он.

— Я не понимаю, вы хотите на мне жениться или нет? — нахмурилась я. — Если нет, то прекрасно, мы с Диной собираемся и отбываем, как только вы найдете нам такси, а прежде того собственноручно напишете отказ от претензий по отношению к моей особе. Но…

— Нет, нет, что вы! — Дальбер расстегнул ремень, и брюки упали.

Венедин издала трудно распознаваемый звук, да и я с трудом подавила смех: мой похититель носил кальсоны со штрипками, не иначе, по заветам предков. Я понимаю, что это тепло и, наверно, удобно, но ведь совершенно не модно!

— Ну что же вы стоите? — прошептала я и еще сильнее оголила плечо. Он сделал пару шагов вперед, едва не споткнувшись. Спасибо, догадался разуться и избавиться от штанов. — Присядьте рядом, Дальбер. Обнимите меня со всей страстью. Покажите, на что вы способны!

— Он не тянет на племенного жеребца, нэсс, — не удержалась Венедин.

— Ничего, выносливые рабочие лошадки тоже ценятся, — я поймала Дальбера за рукав и с силой дернула на себя. Он упал поперек кровати, и я тут же навалилась сверху. — Вот так-то лучше! Верно, мой будущий супруг? Покажите себя во всей красе, не то я действительно заведу любовника! Приведу парочку джаманцев из числа прислуги — они не задают вопросов, вообще не болтают на нашем языке, зато умеют доставить женщине несказанное удовольствие…

И я ничуточки не лгала: Дарифа своим массажем кого угодно доведет до экстаза.

— Помоги, Дина, — велела я, а Дальбер слабо вскрикнул:

— Что вы де!..

— Фиксируем вас, чтобы не сбежали раньше времени, — ответила Венедин, перехватив его запястье и захлестнув его шнуром. Узел был мне знаком — наверняка Лисс научил вязать, как и меня.

Я тоже не медлила — привязывала ноги Дальбера, чтобы не вздумал пинаться. Большого вреда, может, и не нанесет, но в синяках тоже приятного мало.

— Мы так не договаривались! — выкрикнул он.

— Мы договорились, что я вас испытаю, а потом решу, вносить ли пункт о любовниках в брачный договор, — напомнила я, расстегнула на нем рубашку, задрала нательную рубашку, выдернула из своей прически пышное перо и пощекотала им впалый живот Дальбера. Какой-то он все-таки худосочный…

— Пока вы показываете себя не с лучшей стороны, нэсс, — добавила я. — Перед вами такая женщина, а вы визжите и отбиваетесь, как девчонка, которой старший братец сунул за шиворот лягушку!

— Да уж, нэсс, какой-то он малахольный, — подтвердила Венедин мои мысли. — Может, ну его? Оставим так, пускай лежит, может, докричится до кого-нибудь… Ну или хозяин за платой придет, найдет его. Авось не умрет с голоду до той поры…

Кровать заходила ходуном, когда Дальбер оценил перспективы, но я успокоила:

— Дина, дорогая, не забывай: ведь он может опорочить мое доброе имя…

— Тогда давайте избавимся от него, госпожа, — кровожадно предложила она. — Вы идите себе спокойненько, а я положу подушку ему на голову, сяду сверху и посижу… будто первый раз!

— Ну что ты, сколько можно! — возмутилась я и задумчиво уставилась на Дальбера. Кажется, о страсти речь уже не шла, этот человек больше всего мечтал выжить.

Несчастный! Кто же пускается в такие авантюры без надежного плана, а тем более поддержки? Я вовсе не рассчитывала участвовать во всем этом, но и то сообразила, кого позвать на помощь, а он… Бедняга, у него нет даже преданного слуги!

«Не время для жалости», — напомнила я себе и кивнула Венедин:

— Давай лучше испытаем его по-настоящему. Принеси мою шкатулку.

Шкатулка эта была размером с хороший дорожный чемодан, и Дальбер приметно побледнел. Я подумала, что надо бы заткнуть ему рот: стены стенами, но вдруг он станет вопить так, что и на улице слышно будет? Впрочем, это успеется, а пока мне требовались внятные ответы.

— Глядите, нэсс, — я вынула из шкатулки бусы и пропустила крупные гладкие шарики между пальцами, — нравится вам?

— О… очень красивые, — выговорил он. — Это яшма?

— Да, яшма, а еще сердолик, оникс и много, много прочего… — я вытянула еще одну нить, с бусинами покрупнее. — Какие вам больше нравятся?

— Вот те… зеленые…

— Нефрит и малахит? Надо же, какой вы затейник! Ну хорошо, — я отложила выбранную нить в сторону. — А какой из этих предметов вам больше по душе?

Дальбер посмотрел на то, что я ему показывала, закатил глаза и, кажется, погрузился в глубокое беспамятство.

— Слабак, — презрительно сказала Венедин. — Ты ему даже десятой части коллекции не показала.

— Справедливости ради… — я с сожалением убрала кое-что в шкатулку, — вот эта штуковина из пустынного дерева, с золотыми колокольчиками, — действительно сувенирная. Во всяком случае, я бы не рискнула ей воспользоваться. Но вот остальные… вполне годятся в дело.

— Знаешь, — шепнула мне подруга, глядя на бессильно распростертое тело Дальбера, — мне даже жаль его немного. Вряд ли он еще когда-нибудь сможет испытать неземное блаженство, доставленное двумя такими женщинами, как мы с тобой…

— А ты захватила с собой что-нибудь… — я покрутила пальцами в воздухе, — дурманящее? И наоборот?

— Обижаешь, Трикс! — Венедин выудила из кармана фартука пригоршню пузырьков. — Это вот тоже не помешает — твой жених что-то совсем скис. Подержи его, капну в рот немножко, а то никакого интереса…

Я посмотрела на Дальбера, поморщилась и решительно убрала дорогие малахитовые бусы в шкатулку.

— Обойдется чем попроще, — пояснила я в ответ на вопросительный взгляд Венедин и взяла несчастного за подбородок. — Держу, капай! А потом попрактикуемся…

Должна отметить, практика проходила с огоньком, хотя бы потому, что Дальбер явно никогда не испытывал на себе ничего подобного, даже если и слышал от кого-то. А неофит — это всегда так забавно… Тянет на эксперименты и всё в том же роде… С кем-то вроде Нокса экспериментировать себе дороже — советами замучает, — а тут такой простор для деятельности!

— Он у нас выживет? — с сомнением спросила Венедин после очередного натурного опыта.

— С чего бы ему умереть? — удивилась я. — Хм… от истощения разве что…

— Прикажи прислать ему пирог от дядюшки Гуппа, — хихикнула она.

Я согласилась, что это не повредит: не знаю, что именно добавляли в начинку, но отказаться от этой выпечки было решительно невозможно! Уж насколько вкусно готовили у нас дома, и то я порой покупала эти пироги…

— Кто ж так привязывает, — с укоризной произнесли от двери, — клиент почти освободился!

Мы с Венедин в панике переглянулись.

 

13.

На пороге стоял Виалисс.

— Ты опять забыла перекинуть вторую петлю, — погрозил он пальцем Венедин и подтянул путы Дальбера. — Трикс! Ты-то уж могла поправить?

— Я была самую чуточку занята, — ответила я, перебирая нефритовые жезлы и бусы. — Не заметила, каюсь. Кстати, ты следил за Дин или?..

— Зачем следить, если можно заплатить таксисту, чтобы сообщил, куда отвез пассажирку, — хмыкнул брат и бесцеремонно уселся на край кровати. Приподнял покрывало, которое я набросила на… скажем так, подопытного, поморщился и добавил: — Было бы ради чего так стараться.

— Мы же не для себя, — сказала Венедин и расстегнула пуговку на груди. Фартук она давно сняла, воротничок тоже, волосы распустила, словом, выглядела настоящей ведьмой. — Несчастный юноша никогда не испытывал ничего подобного, и…

— М-м-м!.. М-м-м! — яростно выдавил Дальбер сквозь кляп.

— И предпочел бы не испытывать, — перевел Виалисс и критически осмотрел бедолагу. — Давно вы над ним трудитесь?

— Будто ты не знаешь, — вздохнула я.

— Трикс, милая, в этом деле многое решают минуты…

— То-то ты в последнее время стал поглядывать на часы, — не осталась в стороне Венедин. — Я так и сказала Трикс — стареешь!

— Ничего подобного! Но об этом мы побеседуем в другое время, в другом месте… и наедине, — улыбнулся Виалисс и выразительно поиграл бровями.

Я даже немного позавидовала подруге: наверняка, чтобы доказать свою мужскую состоятельность, брат придумает что-нибудь интересное! А Нокс… Впрочем, я всегда могу расспросить Венедин и применить полученные знания к этому уже довольно-таки отесанному бревну.

— Судя по арсеналу, — добавил Виалисс, посмотрев на мою шкатулку, — вы решили опробовать на нем всё, что попалось под руку. Аккуратнее нужно, милые мои! Так ведь насмерть можно… гхм…

— Мы были очень аккуратны, — заверила я. — А если это приключение навсегда отобьет нэссу Дальберу охоту к общению с дамами, так это и к лучшему. Так, Дин?

— Даже и не знаю, — ответила она, почесав кончик носа. — Мало ли, что ему может прийти в голову… О, он пытается брыкаться! Похоже, не намерен пробовать ничего этакого.

— Нет, Дин, ты просто забыла… — я жестом указала на то, что именно она забыла, и Венедин избавила страдальца от постороннего предмета.

Не скажу, впрочем, чтобы он выглядел очень уж несчастным… я страдальца имею в виду, конечно же. Предмет лучше выбросить или оставить Дальберу на память, у меня таких еще много.

— Одним словом, мы спасены, — подытожила я, встала и потянулась.

— Прикройся, будь добра, — суровым полицейским тоном велел мне Виаторр, возникший на пороге. — Что у вас тут за оргия?

— Почему «у нас»? — возмутился Виалисс, а Дальбер закатил глаза и явно приготовился скончаться, увидев двух одинаковых Ирриторов, различающихся разве что костюмами, и то не сильно. — Я явился к самому финалу! Это всё две безобразницы натворили, ведь так, Трикс? Дин?

Я встала, взяла поданный Венедин пеньюар, задрапировалась в него и процедила:

— Так или не так… Я хочу спросить, Тори, почему ты не спас меня раньше? Почему мне пришлось разыгрывать эту пошлую комедию, чтобы спасти свою девичью честь… и не смейся, Лисс! Спасти честь и мои деньги от этого вот… озабоченного? — с чувством выговорила я.

— Он не похож на озабоченного, — вставил Виалисс.

— Да? А на кого же?

— На опоенного какой-то джаманской отравой, — честно ответил он и посмотрел на Венедин. — Попрошу не пытаться применить ее ко мне, я этот запах отлично знаю.

— Откуда, интересно? — тут же прицепилась она к словам.

— Знаю, — с нажимом произнес он. — А поскольку ты намекала, что я сильно сдал, то, вполне вероятно, попытаешься использовать это зелье, но…

— Давайте, вы поговорите о зельях и прочем в более подходящей обстановке, — перебил Виаторр. — Трикс? Изложи, будь добра, что тут произошло, только вкратце.

— Очень просто, — ответила я, — меня похитили.

— Это и так понятно. Добровольно в такую дыру ты бы не пришла, — хмыкнул брат, а я вовремя прикусила язык, чтобы не сказать: у Нокса жилище не намного лучше.

Видимо, Виалисс тоже подумал об этом, потому что гнусно ухмыльнулся.

— Этот тип заявил, что знает мой секрет, а потому я должна выйти за него замуж и отдавать ему свои гонорары, иначе он испортит мне репутацию, — сказала я. — Согласись, невероятная наивность?

— Да уж… — пробормотал Виаторр. — Связаться с такой, как ты, безо всякой поддержки, даже без напарника… Нет, это не наивность, это просто глупость!

— Вот и я так подумала. К слову, ты сам меня отыскал, или сел на хвост Виалиссу?

— Я пригласил его поучаствовать в незабываемом шоу, — встрял старший брат. — Сам бы он еще долго раскачивался.

— Одним словом, от подобного предложения я не смог отказаться, — сухо произнес Виаторр. — Оденься, будь добра, и поедем домой.

Я лишилась дара речи, а когда обрела его, спросила:

— Ты что, Тори, даже не арестуешь вот этого… этого типа?! После всего, что он со мной сделал?..

— А что он успел сделать? — поинтересовался Виалисс, разглядывая Дальбера.

— Он напал на меня, усыпил, похитил, сковал мне руки, запер, шантажом принуждал к браку… — я задохнулась от избытка чувств. — Вдобавок украл все деньги из моей сумочки, я не говорю уж о револьвере и прочем… И морил меня голодом! Если бы не Дин, я бы скончалась в страшных мучениях!

— Порядочный список прегрешений, — подумав, сказал Виаторр. — Вот только, если его арестовать и начать допрашивать, он может выложить свои умозаключения. Доказательств у него нет, но ты сама знаешь, как быстро распространяются слухи.

— А как же тайна следствия? — нахмурилась я.

— Тайна тайной, но ведь отсиживать он будет не в одиночке. Кроме того, состоится судебное заседание, и даже если мне удастся сделать его закрытым… — Виаторр покачал головой. — Те же секретари могут не удержать язык за зубами. Да и остальные…

— Тоже люди, — завершил Виаторр. — А уж если он опишет всё, что успели с ним проделать вы двое…

— Да кто ему поверит! — на два голоса воскликнули мы с Венедин и негодующе переглянулись.

Немыслимо! Мой брат-полицейский отговаривает меня дать делу ход, а второй, жулик, ему поддакивает! Куда катится этот мир?

Видимо, этот вопрос я задала вслух, потому что Виалисс ответил:

— В пропасть, конечно же. Одевайся уже, Трикс! К слову, ты не забыла, что завтра благотворительный бал в ратуше?

— Ох ты!.. — хлопнула я себя по лбу, размазав грим. — Совершенно вылетело из головы, и немудрено, с такими-то приключениями…

— А с кем ты пойдешь? — поинтересовалась Венедин. — Я в том смысле, что Лисс — мой.

— Я, как порядочная незамужняя нэсс, пойду с Тори, — вздохнула я.

— Но танцевать будешь с Ноксом, — вставил Виалисс.

— Конечно. Уж что-что, а на танцполе он весьма хорош… — я вовремя прикусила язык, но он понял, что я имела в виду. — Не брать же с собой этого малахольного?

— А что? Неплохое решение проблемы, — задумчиво сказал старший брат. — Назвать его твоим кавалером, в процессе напоить, кое-что подстроить… и он вылетит с празднества с преогромным скандалом, после чего ни в одном приличном доме его больше не примут, и уж тем более не примут его слова на веру.

— Ты способен организовать это за сутки?

— За кого ты меня принимаешь, Трикс! Конечно, нет, — с досадой ответил он. — Слишком мало времени. У этого типа наверняка даже приглашения нет, не говоря уж о приличном костюме! А уж всё прочее… Нет, я могу попытаться, это даже может стать мне определенного рода вызовом, но результат не гарантирую.

— Но ты все-таки попробуй, — попросила Венедин, накручивая рыжий локон на палец. — Я помогу. Я же ведьма все-таки.

— Ты прорицательница, — напомнила я.

— Это по роду занятий, а по сути — ведьма, — улыбнулась она. — Во всяком случае, могу наворожить немного удачи. Неужели ты не заметила? На экзаменах? Когда ты едва не провалилась?

— Нет, ты очень хорошо маскировалась, — признала я, потому что не могла припомнить ничего подобного.

Мне всегда везло и с экзаменаторами, и с вопросами… Гм… Не было ли это делом рук Венедин? Которой, кстати, тоже подозрительно везло, хотя она не слишком утруждала себя зубрежкой, да и шпаргалки писать ленилась.

«Я подумаю об этом как-нибудь в другой раз», — сказала я себе и встала.

— В самом деле, постарайтесь что-нибудь придумать. А Тори может и не ходить на бал, он же их терпеть не может, верно?

— Нет уж, я должен там присутствовать, — ответил он. — Мало ли, что вы натворите…

— А как же партнерша?

— Приду один. Потому что если я приглашу кого-нибудь, меня назавтра же обручат и поженят, причем без моего ведома!

— Вот и замечательно, — вставил Виалисс, — это отвлечет внимание от Трикс. И вообще, ты можешь пригласить Дин, таинственную незнакомку, а я, так уж и быть, пропущу это невероятно скучное мероприятие. Тем более, мне все равно придется заниматься организацией этой аферы, а такое дело требует неусыпного контроля за исполнителями.

— Отличный план, — одобрила я прежде, чем кто-либо успел возразить.

— А как же Нокс? — спросил Виаторр.

— Ему-то что? Если не будет расчленять какой-нибудь особенно важный труп, то придет непременно, и потанцевать с ним я всяко успею. Равно как и Дин — с Лиссом, который непременно явится, только в гриме, — улыбнулась я. — Основная задача ведь не в этом, не забывай.

— Верно… — Виаторр посмотрел на Виалисса. — И как же именно ты намерен скомпрометировать этого несчастного?

— Может, мы не станем обсуждать это при нем?

— Да, в самом деле… — Виаторр тяжело вздохнул. — Всё, Трикс, одевайся — и в машину! Сколько раз тебе повторять?

— А вещи? — напомнила Венедин.

— Слуги соберут. А Лисс проверит, чтобы здесь не осталось ни единого вашего следа.

— Хорошо, что ты взяла большой сундук, — сказал Виалисс моей подруге. — Выносить брыкающееся тело, завернутое в ковер или портьеру, крайне неудобно, особенно по такой узкой лестнице.

— Почему брыкающееся? — удивилась она. — Ткни его вот сюда… и упаковывай, как пожелаешь.

— А это не моя школа… — задумчиво произнес Виалисс, посмотрев на закатившего глаза Дальбера. — Потом расскажешь, кто тебя научил.

— Дарифа, кто же еще, — встряла я. — Забыл, что ли?

— Верно, — сообразил брат, — та история с мнимыми самоубийцами…

— Вот-вот. Я решила, такое умение точно пригодится, и не мне одной. Жалко, применить не успела, — вздохнула я и попросила: — Дин, дай мне какой-нибудь шарф, лицо прикрыть… В холодной воде я эту краску буду отмывать до завтра!

— Не отмывай.

— Увидит кто-нибудь — умрет от испуга.

— Это его проблемы, — сказал Виалисс, отвязывая Дальбера от кровати. — Идите прочь и пришлите слуг. Нечего время зря терять…

* * *

Разумеется вечер и следующее утро прошли в хлопотах и заботах: нельзя же появиться на балу в ратуше одетой абы как? Опять же, следовало раздобыть приглашение для Венедин и Дальбера… для чего сперва требовалось выяснить его настоящее имя.

Как ни странно, он не солгал, родители действительно нарекли его именно так, а вот фамилия оказалась неожиданно известной — кто не слышал о торговом доме Брулли? Лучшие ткани, дамское белье и прочая, прочая и прочая…

— Фи, — сказала Венедин, услышав об этом, — так он сын обыкновенного галантерейщика?

«Как я могла так ошибиться? — подумала я, вспомнив свои измышления по поводу породистой внешности Дальбера. — Впрочем, я была так взвинчена, что вполне могла перепутать его даже с королем!»

— Обыкновенные галантерейщики не зарабатывают состояния на чулках и подвязках, — ответил Виалисс, который успел навести справки. — У тебя у самой полно вещиц из магазинов Брулли, Трикс тоже ими не брезгует.

— Кажется, я чего-то не понимаю, — сказала я, — ведь Урсон Брулли жив и здоров, недавно я видела его фотографию в газете. Так чего ради его сын пошел на такую авантюру?

— Догадайся с трех попыток, — хмыкнул брат.

— Мне хватит одной. Отец выгнал его из дома?

— В точку! Сын не оправдал его ожиданий, не пожелал заниматься семейным делом, словом, возжелал странного.

— Чего именно? Тратить деньги, не считая, но при этом пальцем о палец не ударять?

— Да, а еще — непременно жениться на аристократке. Но они, как ты сама понимаешь, за сына галантерейщика идти не желали… я имею в виду тех, которые с приданым. Ну а бесприданниц он сам забраковал.

— О, теперь я понимаю, откуда растут ноги у его потрясающего плана, — пробормотала я. — Но ведь он действительно многое знает о наших общих знакомых! Ты ведь сам его допрашивал, не так ли?

— Знает, конечно же. Сыновья и дочери благородных господ вовсе не чураются общаться с людьми классом пониже, если те платят за их развлечения.

— Постой, угадаю, — перебила Венедин. — Дальбер изо всех сил стремился стать своим в компании, рассчитывая, что какая-нибудь из девушек все же согласится выйти за него замуж?

— Именно.

— И всех это устраивало, потому что… потому что развлечения у золотой молодежи недешевы, — вздохнула я, припомнив собственные похождения. — И если Дальбер обеспечивал своих приятелей хорошим вином, «пыльцой фей» и прочим подобным, оплачивал их долги и штрафы за гонки в нетрезвом виде, то они держали его при себе. Но как только отец отказал ему от дома и перекрыл поступление денег, Дальбера мгновенно забыли, да?

— Именно. Я успел пообщаться кое с кем… — Виалисс ухмыльнулся. — Ну, вы понимаете, я сам частенько вращаюсь в подобных кругах, так что это было несложно. Дальбера едва вспомнили — память у этих… золотых юнцов, как у золотой же рыбки…

— Неужели забыли? Такого щедрого приятеля? — удивилась Венедин.

— Почти два года прошло, — развел он руками. — Первое время Дальбер еще пытался удержаться в прежней компании, но кому он там нужен без денег? Отец, конечно, не оставил его вовсе без средств, положил вполне достаточное для скромной жизни содержание, но отобрал машину, из съемного особнячка, где так славно закатывать пирушки, выселил к небольшую квартирку на окраине. Видимо, надеялся, что сын одумается и придет с повинной.

— Не вышло… — пробормотала я.

— Именно.

— И про незамужнюю сестру он соврал.

— Нет, сестра у него действительно есть, но она помолвлена, свадьба через полгода, — проинформировал Виалисс. — Брулли выдает ее за своего помощника. Говорят, очень перспективный молодой человек, да и в деле уже давно — начинал мальчиком на побегушках, но всего за дюжину лет сделал отличную карьеру. А знаете, в чем самая соль?

— В чем же? — заинтересовалась Венедин.

— Этот помощник — последний отпрыск старого благородного рода. Правда, совершенно обнищавшего. Когда он пришел наниматься к Брулли, у него даже ботинок целых не было.

— Надо же, как… витиевато, — задумчиво произнесла Венедин. — Полагаю, узнав о свадьбе сестры, Дальбер сильно обозлился? И решил проучить папашу, все-таки женившись на богатой и знатной девушке?

— Что-то вроде того, — кивнул Виалисс. — Правда, он не знает самой пикантной подробности.

— Какой же?

— Тот помощник по понятным причинам не назывался настоящей фамилией. И теперь не станет — возьмет фамилию Брулли.

— Ах вот даже как… — протянула я. — Очевидно, этот человек понимает, как будет выглядеть со стороны его женитьба, если он раскроет свое инкогнито…

— Бедный аристократ продал родовое имя за большие деньги, ты об этом? — подхватила Венедин.

— Конечно. Но он, видимо, предпочитает остаться честным галантерейщиком. В отличие от нашего клиента, — я с неудовольствием покосилась в сторону крыла слуг, куда определили Дальбера. — Лисс, и как тебе удалось все это разнюхать? Да еще в такие сжатые сроки?

— Связи, милая Трикс, связи… — улыбнулся он. — Ну и деньги, конечно же. Прежние дружки Дальбера многое готовы рассказать за вполне умеренную сумму.

— Но теперь о нашем плане придется забыть, — покачала я головой. — Я не могу позволить себе явиться в ратушу с таким кавалером! Слухи разлетятся мгновенно, и если даже нам удастся как следует опорочить Дальбера, за мной-то закрепится репутация старой девы, польстившейся невесть на кого! Будто ты не знаешь наших сплетниц…

— Да, ты права. Ничего, времени еще предостаточно, Трикс, я что-нибудь придумаю, и…

— Нечего тут думать, просто перетасуем пары, — перебила Венедин. — С Дальбером пойду я. Меня здесь не знают, в смысле, не знают в лицо, а уж если я загримируюсь… Словом, я буду таинственной незнакомкой, как мы и предполагали вначале.

— Откуда у таинственной незнакомки приглашение? — въедливо спросил Виалисс.

— Мне его принес Дальбер, — ответила она. — Я девушка простая и не обязана вникать в подобные тонкости. Кавалер пригласил меня на бал, и я с радостью согласилась, вот и всё.

— А он как его раздобыл?

— Добыл через старых знакомых. Всегда можно проникнуть даже на самое закрытое празднество, если знаешь нужных людей. И вовсе не обязательно платить деньгами, — предвосхитила Венедин вопрос, — ему могли задолжать услугу.

— Ну а дальше что? — с интересом спросила я. — На входе выяснится, что приглашения фальшивые?

— Я тебя умоляю, Трикс, кто их там будет изучать с лупой! — воскликнула она. — В общей толпе можно просочиться незамеченными. В любом случае, за фальшивые приглашения разве что вежливо выведут прочь и погрозят пальчиком, чтобы не портить остальным гостям праздник.

— Значит… — Виалисс сделал выразительную паузу.

— Карты! — воскликнула Венедин. — Если Дальбера поймают за руку на шулерстве, то…

— Какие еще карты? Это благотворительный бал, — напомнила я.

— Ну и что? Наверняка где-нибудь в укромном местечке будет игра для своих. И вот там-то…

— В этом ты права. Но он играть-то толком не умеет, как говорят, какое уж шулерство, — нахмурился брат. — А если ты клонишь к тому, что мне нужно сесть с ним за стол и подставить, то… не выйдет.

— Разучился? — поддела она.

— Да нет же! Он меня в лицо знает и будет настороже!

— А если напоить? Или дать что-нибудь… этакое?

— В серьезную игру перебравших не берут, — покачал головой Виалисс. — В их компаниях — возможно, но не в нашем случае. Это же респектабельные нэссе! Вдобавок не забывай — нужен кто-то, кто порекомендует нового игрока. Я могу замолвить словечко, конечно, но не более того.

— Нет, ты не годишься, — вздохнула я. — Тебя слишком хорошо знают. Но у нас есть Нокс! Сгодится его рекомендация?

— Гхм… пожалуй, — нехотя согласился брат. — Вот только на него тоже будут смотреть косо, если новичок попадется на горячем.

— Не думаю. Откуда Ноксу было знать, что именно этот его знакомый жульничает?

— А имени его он тоже никогда не слышал? И не знает, чем знаменит Дальбер?

— Думаю, Нокс вполне мог слышать фамилию Брулли, не более того. Нокс ведь сам не знатного происхождения, поэтому знакомство с сыном богатого торговца… что в этом необычного? Пересеклись случайно, вот и всё, — пожала плечами. — Но эту историю придумаешь ты, ты лучше знаешь этих… картежников. Главное, Нокс встретится с Дальбером уже на балу, а там решит, что нет ничего плохого в том, чтобы привести еще одного игрока. Как тебе?

— Ужасно, — сказал Виалисс, но задумался. — Ладно! Поеду к Ноксу, надо проработать легенду. А ты подумай пока, как убедить Дальбера нам подыграть.

— О чем тут думать? Скажу, что он действительно неплох, — улыбнулась я, — поэтому надо как-то обыграть наше знакомство. Нельзя же говорить, что он меня похитил! Поэтому он придет на бал с моей подругой, а уж там мы познакомимся — якобы совершенно случайно!

— Пойдет. Займись деталями, — сказал он. — Вернусь — объединим наши истории.

— Не проще вызвать Нокса к нам? — спросила я. — Телефон давно изобрели!

— Ага. И телефонных барышень — тоже, — хмыкнул Виалисс. — Я привезу его в багажнике, так надежнее…

И с этими словами мой невозможный брат испарился.

— А ведь всё это придется еще пересказать Тори, когда он вернется со службы… и будет особенно зол… — пробормотала Венедин и взялась за голову.

Я подумала и повторила ее жест. Может, действительно следовало оставить Дальбера привязанным к кровати?..

 

14.

— Вы совсем с ума посходили, — сказал Нокс, выслушав наш план.

— Обоснуй! — Виалисс уселся поудобнее, закинув ногу на ногу.

— По-вашему, Урсона Брулли не будет на этом мероприятии? Он ведь известная персона, и его наверняка пригласили. С супругой, дочерью и ее женихом, разумеется. И как вы собираетесь провернуть всё описанное у них на глазах?

— Да, нехорошо может получиться… — пробормотала я. — С другой стороны, что еще можно сделать, а? Снова запаковать Дальбера в сундук и отправить в Джаман?

— К слову, не самая дурная идея, — усмехнулся Нокс. — Может, он очарует дочь вождя, женится на ней и станет купаться в роскоши…

— Ты совсем не знаешь тамошние нравы, — покачал головой Виалисс. — Дочь вождя! Скажешь тоже… Чтобы ее получить, нужно выдержать бои с остальными претендентами, а их немало, уж поверь. Потом — пройти всевозможные испытания, а затем, если одобрит шаман, через год подтвердить серьезность своих намерений.

— Да, принеся отцу невесты богатые дары, — добавила я. — Очень богатые. Причем принять-то их вождь примет, только дочь в жены чужаку почти наверняка не отдаст. Такие уж там первобытные нравы.

— Ты же рассказывала, что… — Нокс неопределенно поводил рукой в воздухе.

— Одно дело — бегать к иноземцам просто так, а потом рассказывать, всё ли у них такое же белое, как лицо, — правильно понял его Виалисс, кумир молоденьких джаманок, — а совсем другое — выйти замуж. И вообще, прекратите отвлекаться! Я понимаю: устраивать шоу с разоблачением шулера на глазах у папаши, который и так переживает за непутевого сына, — а он наверняка переживает, иначе бы не содержал его до сих пор, несмотря ни на что, — плохая идея. А что ты можешь предложить взамен? Выслать Дальбера посылкой до востребования на другой край обитаемой цивилизации не предлагай.

— Да я же пошутил, — проворчал Нокс и точно таким же движением закинул ногу на ногу. — Хм, думаю, предлагать этому типу отступного тоже не стоит.

— Ни в коем случае, — отрезала я. — Таким сколько ни дай, всё будет мало. А мне что-то не хочется жить с шантажистом под боком.

— Все-таки начальнику следовало задержать его и сунуть в камеру, — сказал он задумчиво. — Там бы ему быстро объяснили, почему не следует поступать так опрометчиво. Особенно, если пообещать остальным задержанным облегчение их участи в обмен на содействие.

— Тори на это не пойдет, он идейный, — вздохнула Венедин. — Может, сами его вразумим?

— Что, опять? — поморщилась я. — Он еще от прошлого раза не отошел. А как придет в себя, уверена, решит отомстить. Патовая ситуация…

— Надо было его пристукнуть, — сказал Нокс, и я от неожиданности разлила чай. — Что так смотришь, Трикс? Хочешь сказать, не знаешь, как спрятать тело? Так, чтобы когда его найдут, по городу поползли зловещие слухи о маньяке-насильнике, предпочитающем молодых людей девушкам?

— Гхм… знаю, конечно!

— А нет тела — нет дела, — добавила Венедин, — так Тори говорит. Но теперь поздно. Если бы Трикс чем-нибудь зашибла Дальбера, пытаясь вырваться на свободу, — это одно. Но вот намеренно избавляться от него… Ты сможешь, Трикс?

— Боюсь, нет, — ответила я. — Даже если приказать слугам… Нет, всё равно не смогу! А ты, Лисс?

— Я-то сумею, только вы потом будете смотреть на меня, как на заправского убийцу, — проворчал он и выразительно хрустнул пальцами. — Слушайте, а может, напоим его как следует этими вашими зельями да посадим на корабль, идущий в колонии? Если повезет, он не очнется до пункта назначения.

— Его могут счесть больным и скинуть за борт, — просветила я. — Особенно, если примут за нелегального пассажира, беглеца от правосудия.

— Да что же это такое! — возмутился Виалисс. — Я перечислил почти все приемы, которые ты используешь в своих книжках, а ты…

Мы с Венедин зашипели на него в два голоса, а Нокс негромко засмеялся.

— Что такое? — спросил Виалисс. — Полагаешь, я не умею читать?

— Да нет же, вы все так забавно проговариваетесь, — ответил Нокс, протянул руку и потрепал меня по колену. — Не переживай, Трикс, я давно обо всем знаю.

— Я так и думала… И как же ты догадался?

— Я не догадался. Я принес начальнику отчет и услышал, как он на все корки ругает некого писаку. А потом незаметно вынул из мусорной корзины книгу, — улыбнулся он. — Прочитал, сопоставил некоторые факты и детали… В особенности те, о которых ты наводила у меня справки менее полугода назад, да. После чего сделал определенный вывод. Верный вывод, судя по выражению ваших лиц.

Воцарилось молчание.

— О, тебя точно нужно брать в нашу будущую контору, — выговорил наконец Виалисс.

— Какую еще контору?

— Частное детективное агентство, — пояснила я, — мы все уговариваем Тори открыть свою практику, но он упирается…

— Интересная идея, — кивнул Нокс, посмеиваясь, — вам пригодится эксперт, так?

— Еще бы!

— Тогда мне нет смысла уходить со службы. Там я всегда могу разузнать что-то, чего не скажут даже начальнику. Ну а небольшую подработку, — он улыбнулся шире, — я всегда могу взять на дом. Особенно если оборудую там настоящую лабораторию — подвал большой, места достаточно.

— Сокровище, а не человек! — с чувством произнесла Венедин и посмотрела на меня со значением. Я проигнорировала ее взгляд и сказала:

— Мы что-то уклонились от основной темы. Что будем делать с Дальбером? Не держать же его на цепи до скончания века!

— Ну почему… — пробормотал Виалисс, машинально вынул из кармана колоду и принялся тасовать отточенными движениями. Тренировался, как обычно. — Можно и подержать, а слуги его как следует напугают. А потом он сбежит и не рискнет больше приближаться к Трикс…

— Это работает только в моих книжках, — в сердцах сказала я. — А в реальности, чтобы он не проговорился, ему придется отрезать язык и пальцы на руках и ногах. И веки, чтобы не мог моргать и подавать знаки.

— Тогда уж все конечности. Или сразу голову, ей тоже можно отстукивать морзянку. Правда, не уверен, что Дальбер ее знает…

— Довольно шуток, Лисс! — я обвела взглядом собравшихся. — Неужели мы — все мы! — ничего не сумеем придумать для того, чтобы обезвредить какого-то банального шантажиста?

— Будь у него за душой что-то серьезное, мы тоже могли бы его шантажировать, баш на баш, так сказать, — ответил брат. — Но с него нечего взять. Мелочь всякая, не идущая ни в какое сравнение с тайной нэсса Ирпа.

— Как это нелепо!..

— Зато ты почувствовала себя героиней собственного романа, — сказал жестокосердный Виалисс. — Интересный опыт, согласись?

— Более чем, — неохотно согласилась я. — Выходит, отпустить Дальбера мы пока не можем?

Виалисс покачал головой.

— Ну что ж, пускай посидит взаперти и подумает о своем поведении. Вряд ли его скоро хватятся, верно?

— Когда он не объявится в банке, чтобы получить очередной перевод от отца, тогда, может, забеспокоятся… а может, не слишком.

— Ничего страшного, времени у нас еще достаточно, — сказала я.

И впрямь, месяц едва перевалил за середину, а Брулли-старший вряд ли посылал сыну деньги каждую неделю. Следовательно, время очередного вспомоществования или уже минуло, или еще не настало, и фора у нас есть.

— Ну а раз так, — Виалисс выразительно посмотрел на часы, — не пора ли вам, дамы, начинать собираться на бал? Опаздывать неприлично, это же не прием в вашу честь.

— В самом деле, — я встала и потянула Венедин за собой, — нужно одеваться. Идем! Да, Нокс, надеюсь, ты захватил выходной костюм?

— Я — нет, — лаконично ответил он, — Виалисс — да.

О, ну конечно, брат не мог не подумать о подобном, равно как и о том, что его одежда будет Ноксу слишком широка, а брюки — коротки.

— Тогда скажи кому-нибудь, чтобы отгладили его, а мы, — я переглянулась с Венедин, — займемся собой. Ах да, Лисс, когда Тори приедет, введи его в курс дела.

— Ну конечно! — крикнул он нам вслед. — Самую грязную работу ты всегда оставляешь мне!

— На то ты и старший брат, — ответила я с верхней площадки лестницы и послала Виалиссу воздушный поцелуй.

* * *

— Трикс, ты уверена, что это платье годится для бала в ратуше? — с сомнением спросила Венедин, оглядев меня с ног до головы. — Да еще благотворительного?

— А что не так? — удивилась я, прихорашиваясь перед большим зеркалом.

— Оно прозрачное, — коротко ответила она.

— Не преувеличивай, Дин. Оно всего лишь немного просвечивает.

— Ну да, а поскольку зал наверняка будет ярко освещен, ты окажешься все равно что голой!

— Ты заговорила в точности как Тори, — покачала я головой и потянула ее за руку, вынуждая подняться из кресла. — Ну-ка… В каком ты сегодня образе?

— Неужто не видишь: я фея! — Венедин повела крепкими плечами и убрала за ухо рыжую прядь.

Сегодня она решила обойтись без грима и выставила напоказ все свои прелестные веснушки, не говоря уж о прочих достоинствах. Отлично, этак клиенты ее точно не узнают!

— Фея урожая? — не удержалась я, и Венедин швырнула в меня пудреницей. — Ну хорошо, хорошо, фея зеленых тарских холмов!

— Что-то вроде того, — милостиво согласилась она и с удовольствием посмотрелась в зеркало. — Боюсь, Лисс на моем фоне будет смотреться бледно. О Ноксе я вообще молчу…

— Не забывай, что мы отменили первоначальный план, — напомнила я, — а значит, я иду с Тори, а он не потеряется ни на каком фоне.

— Ты их не путаешь? — покосилась Венедин. — Это Нокс не потеряется, а Тори будет шипеть, что ты его позоришь.

— Тьфу ты, и правда… Но не переодеваться же? И не менять планы в третий раз за вечер! Поэтому, — я поправила ожерелье, — мы вчетвером поедем на такси, а Нокс возьмет рыдван Лисса.

— Почему бы ему тоже не вызвать такси? Или ты хочешь сказать, что он ни капли в рот не возьмет?

— Вот на обратную дорогу и вызовет, — ответила я, — а может, пешком домой дойдет, заодно и протрезвеет.

— Брось ты! Пешком через полгорода?

— Говорю тебе, Венедин! Ты Нокса совсем не знаешь, а я наблюдаю вблизи уже не первый год. Он страшно прижимистый, и если есть возможность не тратить деньги понапрасну, он и не станет.

— Да уж, полная противоположность твоим братьям, — пробормотала она. — А как же… ну…

— Подарки? Сама посуди, что такого он может мне подарить, чего у меня нет? — улыбнулась я. — И, к слову, на цветы, развлечения и приятные мелочи его бережливость не распространяется. Хотя, конечно сотню роз он не пришлет, нет… а вот билеты в театр на лучше места он достает виртуозно, даже лучше Лисса. Наверно, у него есть там кто-то знакомый.

— Да-да, прелестница из билетной кассы, — не преминула съязвить Венедин.

— Хоть бы и она. Я же не собираюсь за него замуж, а раз так, то мне нет никакого дела до того, чем занимается Нокс в свободное от меня и работы время. А во всем остальном он меня более чем устраивает, ты же знаешь, Дин.

— И как настолько черствая женщина может описывать такие романтические порывы и истинную страсть! — воздела она руки в притворном ужасе.

— У меня богатое воображение, — улыбнулась я и взяла сумочку. — Ну, пойдем скорее, слышишь, уже такси подъехали, сигналят…

Оглядев меня с головы до ног, Виаторр тяжело вздохнул и открыл было рот, но Виалисс опередил:

— Шутка, повторенная дважды, становится не смешной, учти, братец.

— О чем это ты? — нахмурился тот.

— О забытом нижнем белье, — пояснила я.

— Именно, — Виалисс галантно подал руку Венедин. — Сногсшибательно выглядишь, Дин!

— Спасибо, я знаю, — скромно ответила подруга, и они прошествовали к выходу, а следом за ними мы с Виаторром.

— Я попозже подъеду, — сказал Нокс и ухмыльнулся. — Жаль, правда, не увижу вашего триумфального появления…

— В машине хватит места на всех, — вздохнула я.

— В самом деле, — сказал Виаторр, — едемте с нами, Нокс. И не спорьте! Раз уж мы втянули вас в это дурацкое дело, то… я чувствую себя обязанным.

— Право, не стоит, нэсс Ирритор, — начал было тот, но брат остановил:

— Никаких возражений. Идемте, мы и так уже опаздываем!

Интересно, а на службе Виаторр такой же властный? Надо будет расспросить Нокса…

— Надеюсь, вы понимаете, нэсс Даррон, что не следует упоминать об этом в конторе? — негромко спросил брат, помогая мне сесть в машину.

— Вы могли бы и не предупреждать, нэсс, — ответил тот, придерживая дверцу и ухмыляясь. — Наше триумфальное прибытие увидят многие, а тем, кто не увидит, перескажут очевидцы. Могу также напомнить, что среди гостей будет наше непосредственное начальство, поэтому приготовьтесь к щекотливым вопросам заранее.

— Каким еще вопросам?

— Ну… не собираюсь ли я жениться на вашей сестре, например, — пояснил Нокс. — Это очень огорчит нэсса Бьярна.

— С какой стати? — не понял Виаторр. — Какое отношение он имеет к Трикс?

— У него есть холостой младший кузен, который недавно вернулся со службы и, скажем так, находится в поиске подходящей невесты. Дальше объяснять?

— А он будет сегодня в ратуше? — оживилась я.

— Думаю, да.

— Отлично, посмотрю на это сокровище!

— Трикс… — простонал Виаторр, усаживаясь рядом со мной, — умоляю, без фривольных шуточек!

— Какие могут быть фривольности на этом унылом благотворительном балу?

— Можно подумать, тебя это когда-нибудь останавливало… — обреченно сказал он.

Нокс сел рядом с шофером, и мы наконец отправились. Даже хорошо, что немного задержались: Венедин успела сполна получить свою долю восхищения от мужчин и неодобрения со стороны дам, и теперь шепталась о чем-то с Виалиссом. Ну а я привыкла к эффекту, который произвожу на наше довольно-таки консервативное общество, поэтому с радостью поделилась с подругой триумфом.

Разумеется, дамы из комитета быстро пристроили нас с Венедин продавать игристое вино и закуски — выручка шла на благотворительные цели, разумеется, — и мы, переглянувшись, устроили соревнование. Вскоре стоимость бокала, принятого из наших рук превысила стоимость ящика игристого, да не этого, довольно среднего, а самого наилучшего, а за простенькие леденцы на палочке мы стали брать как за хорошую отбивную. Еще немного — и выручка перестала помещаться в ящичках, игравших роль касс, и дамы, смилостивившись, отпустили нас танцевать.

Как раз вовремя — почтенная публика еще не разогрелась, и места было достаточно, чтобы не толкаться локтями с другими парами. Нокс подал мне руку, вывел на середину зала, залитого светом… Судя по тому, как глазели уважаемые нэссы и отворачивались в ужасе их супруги, платье мое просвечивало отнюдь не слегка. Впрочем, я на это и рассчитывала. А еще — на замечательный спектакль, потому что Виалисс как раз пригласил Венедин, и я рассчитывала, что брат покажет класс… Возможно, что-то покажется не совсем уместным в подобном обществе (вернее, совсем не уместным), но когда это его останавливало?

Так и вышло: их с Венедин импровизация на тему вполне пристойного танца выглядела… хм… двусмысленно. Нам с Ноксом даже пришлось отойти в сторону.

— Вон он, Брулли-старший, — показал он мне украдкой на рослого, могучего сложения человека. Рядом с ним стояла средних лет дама, видимо, супруга, а еще дочь — совсем молоденькая девушка, очень миловидная, со вкусом одетая. В общем-то, с первого взгляда было понятно, что Дальбер удался в мать — ее сложно было назвать красавицей, но она обладала весьма интересной внешностью. А вот девушка походила на отца.

Внимание зрителей было приковано к увлекшейся паре, в оркестре кто-то сфальшивил, но этого никто не заметил… равно как и не обратил внимания на растрепанного незнакомца, отчаянно проталкивавшегося сквозь нарядную толпу.

Впрочем, почему же незнакомца…

— Как он ухитрился выбраться? — прошипела я.

— Я-то откуда знаю? — резонно ответил Нокс. — Вы же его надежно заперли, разве нет?

Дальбер выглядел так, словно бежал всю дорогу сломя голову (да так оно и было, наверно), причем потерял по пути ботинки, подтяжки и ремень. О, ну правильно, Виалисс ведь отобрал у него все потенциально опасные вещи! Ведь и на шнурках можно повеситься, а от Дальбера вполне можно было ожидать такой подлости… Впрочем, тогда его следовало раздеть догола: рубашку можно разорвать, скрутить из полос веревку, и…

Впрочем, я увлеклась.

— Папа! — воскликнул он и рухнул на колени перед Брулли-старшим, одной рукой поддерживая падающие брюки, другой цепляясь за рукав отца.

— Что… что это значит? — возмущенно проговорил тот, отступая на шаг. — Кажется, я запретил появляться рядом со мной… да еще в подобном виде! Какой позор!

В толпе гостей зашушукались: судя по всему, почти все знали о семейной драме Брулли, некоторое время назад разворачивавшейся на глазах у всего города, а тем, кто был не в курсе, пересказали в двух словах.

— Пускай позор… — простонал Дальбер и наконец завладел отцовской рукой. Наверно, он бы еще и в материнский подол вцепился, но не мог отпустить брюки, чтобы не оконфузиться окончательно. — Папа, умоляю, прости меня! Я… я был глуп! Я не осознавал…

— Денег не дам, — предсказуемо отреагировал Брулли, поманил к себе распорядителя и велел: — Выведите его отсюда.

— Сию минут, нэсс, — тот махнул крепким слугам.

— Прошу извинить за безобразную сцену, нэссе. Продолжайте веселиться и забудьте об этом заблудшем… — мрачно добавил Брулли, обращаясь к гостям.

Жена тронула его за рукав, но он лишь свирепо мотнул головой.

— Я больше никогда… никогда не ослушаюсь… — забыв о брюках, Дальбер вцепился в отца обеими руками. — Клянусь… жизнью своей клянусь! Слышите? Вы слышите, нэссе? Клянусь — никогда не пойду против воли отца! Только спаси меня-а-а-а…

— Я же сказал, что денег не дам!

— Не в деньгах дело… — Дальбер панически огляделся, увидел меня, Венедин, Виалисса, Виаторра и застонал. Наверно, на наших лицах читался живой исследовательский интерес. — Я больше не хочу так жить! Я всё осознал! Папа, ты хотел отправить меня в колонии, чтобы я хлебнул настоящей жизни… Я согласен! Куда угодно, в Ифрикию, в Дзейли, хоть на Луну, только подальше отсюда!

— Ты не заболел? — тревожно спросила его мать.

— Нет! Совершенно здоров… и пока жив, — Дальбер снова оглянулся на нас.

Что же ним такое? Я сомневалась, будто он полностью переосмыслил свою жизнь после пары часов отсидки в чулане.

— Ты его заколдовала, что ли? — шепотом спросила я Венедин, подошедшую поближе. Это было единственным логическим объяснением происходящему: Дальбер продолжал ползать на коленях перед отцом, вымаливая прощение, и, по-моему, даже пару раз поцеловал его ботинки.

— Нет, — обескураженно ответила она. — Я так не умею.

Брулле-старший с помощью распорядителя наконец поднял сына на ноги.

— Ну что ж… — процедил он, глядя на Дальбера сверху вниз. На фоне могучего галантерейщика мой похититель выглядел вовсе уж несолидно. — Нэссе! Все будьте свидетелями: мой заблудший сын решил вернуться в лоно семьи и заняться тем, что было предначертано ему от рождения! Так?

Дальбер мелко закивал, потом выкрикнул:

— Да!

— Я, так и быть, поверю ему в последний раз и дам место помощника младшего приказчика в дальней фактории. В очень дальней! Если Дальбер станет упорно трудиться, то, быть может, с годами сумеет достичь того, чего добился я…

— И Сэл, — вставила дочка, покосившись на своего кавалера.

Я его, признаюсь, не сразу разглядела рядом с монументальным Брулли: ничего выдающегося в нем не было. Кроме, очевидно, ума и деловой хватки.

— И жених моей дочери, — согласился Брулли и перевел взгляд на сына. — Ты понял меня, Дальбер? Это последний твой шанс стать достойным членом общества!

— Я понял… — выдавил тот и в который раз повторил: — Клянусь, я готов на всё! Только подальше…

— Поговорим дома, — Брулли кивнул распорядителю и велел: — Мою машину. Боюсь, мне придется оставить веселье ради семейного дела.

— Но папа… — огорчилась девушка.

— Ты можешь остаться, — милостиво разрешил он. — И ты, дорогая, тоже. А Сэл мне понадобится.

— О нет, что же я буду без него делать? Поедем вместе!

И семейство Брулли удалилось по перешептывание публики, скоро переросшее в громкий гул. Дальбер всё оборачивался, и я послала ему воздушный поцелуй, отчего он побелел и постарался быстрее скрыться из виду.

Еще мне удалось услышать обрывок разговора дочки Брулли с женихом: они прошли совсем рядом.

— Куда же отец его отправит? — говорила она с живым интересом. — Он такой бестолковый! Нет, сам не пропадет, конечно, но ведь может навредить делу. Даже и в мелочах — никогда не угадаешь, какая окажется решающей…

— Не переживай, дорогая, — отвечал ей Сэл, — у нас есть несколько небольших факторий, где навредить не выйдет даже умышленно. Ты же помнишь, я рассказывал…

«У нас, надо же», — невольно подумала я. Очевидно, этот молодой человек считал наследником дела именно себя, и небезосновательно.

— О, те, которые мы держим лишь ради того, чтобы не пустить конкурентов на эту территорию?

— Именно. Думаю, — он едва заметно улыбнулся, — твой брат поедет в Джаман, там не хватает людей — очень уж скверный климат, да и туземцы недружелюбные…

Я посмотрела на Венедин, она на меня, и мы склонились друг другу в объятия, рыдая от смеха. Джаман! Нарочно не придумаешь!

— Будет вам, — проворчал Нокс и ткнул меня пальцем под ребра. — Не то публика решит, будто вы рыдаете по непревзойденному любовнику Дальберу…

— О, это было фантастически! — Венедин выпустила меня и перевела дыхание. — Трикс, у меня тушь не размазалась?

— Нет, а у меня?

— И у тебя на месте, — заверила она. — Но какой потрясающий вышел скандал! Не представляю, каково было Брулли с супругой… У всех на глазах пережить подобную сцену!

— Дин, — сказала я, — поверь, даже если ему было неприятно, в чем я уверена, то старый хитрец мгновенно понял, что об этой истории непременно напишут в газетах. А это — реклама, за которую он не заплатил ровным счетом ничего! И завтра же в его магазины повалят толпы любопытных дам и девиц, и если каждая купит хотя бы носовой платок, это уже составит весьма и весьма недурную выручку.

— О, в самом деле, под таким углом я это не рассматривала… Но все же, — Венедин по очереди посмотрела на всех нас, — что случилось с Дальбером? Он был напуган, конечно, но не до такой же степени, чтобы прилюдно каяться, вымаливать прощение и проситься в Ифрикию младшим помощником кого-то там?

— Подозреваю, он бы согласился даже навоз за алефантами убирать, — пробормотал Виалисс.

— Я так и знала, что это твоих рук дело, — сказала я. — Сознавайся, что ты придумал!

— На этот раз я не виноват, — ответил брат. — Это Нокс.

— Что сразу Нокс? — возмутился тот. — Я просто пошутил!

— У тебя чудовищное чувство юмора, — напомнила я. — Говори немедленно, что вы сделали с Дальбером!

— Ничего особенного, — сознался наконец Виалисс, — Нокс действительно пошутил, а я поручил Дарифе и остальным пересказать эту шутку Дальберу. Ну так… в лицах, с чувством, как они умеют.

— Да что за шутка-то? — не выдержал Виаторр.

— Я сказал, что Трикс хочет сделать Дальбера любимым мужем, — пояснил Нокс. — И что в колониях у нее гарем, поэтому она отправит его туда, когда сочтет достаточно хорошо обученным, а то пока он совсем неопытный. Поэтому им займутся служанки: всё покажут, объяснят, подготовят, натренируют с помощью подручных средств.

Я представила улыбающуюся гологрудую Адиту со скалкой в мускулистой руке, Дарифу, готового прийти на помощь, остальных слуг, наверняка обрадовавшихся развлечению, и невольно посочувствовала Дальберу.

— Да, от себя я добавил, что недостаточно усердных или выбившихся из сил мужей Трикс дарит местным жителям, — добавил Виалисс, — не пропадать же добру. А в тех краях белый человек — редкий деликатес…

— Непременно вставь это в какой-нибудь роман, — деловито сказала Венедин, хихикая. — С подробностями!

— Тогда редакцию не подожгут, а взорвут, и я пойму злоумышленников, — мрачно ответил Виаторр, потому не выдержал и тоже улыбнулся. — Что ж, не пора ли и нам домой? Угощают здесь, конечно, неплохо, но…

— Маловато! — единогласно решили мы с Венедин.

В самом деле, мы с нею достаточно эпатировали публику, сделали для благотворительности больше, чем все остальные дамы, вместе взятые, танцевать от души не получается… Зачем же тратить время понапрасну, если дома ждет роскошный ужин?

— А забавно выйдет, — сказал Виалисс по пути к выходу, — если ты в Джамане зайдешь в магазин купить носовой платок или заказать ткань в подарок слугам и за прилавком встретишь Дальбера.

— Боюсь, тогда он действительно сбежит в Дзейли, — вздохнула я.

— Туда ему и дорога, — подытожила Венедин. — Кстати, ты так и не познакомилась с кузеном нэсса Бьярна. Тори, где он?

Брат оглянулся и кивнул на высокого худощавого мужчину с заметными залысинами и. Судя по всему, тот пил не первую рюмку уоттки, поскольку лицо его раскраснелось, а жестикулировал он чересчур экспрессивно. Похоже, повествовал о своих приключениях в тропических дебрях.

— Пожалуй, я обойдусь без подобного знакомства, — поспешно сказала я, схватила Нокса под локоть и увлекла к дверям…

 

15.

— Что за безобразие! — воскликнула я и грохнула телефонную трубку на рычаг так, что аппарат едва не раскололся. — Как им не стыдно?!

— В чем дело, Трикс? — отозвался Виалисс и буквально выполз на порог гостиной, хватаясь за косяк и прижимая ко лбу полотенце со льдом.

Даже он иногда подвержен похмелью, как бы ни хвастался, будто может перепить нас с Виаторром, вместе взятых! С закуской-то — поди не перепей… Очевидно, в том притоне, где старший брат надирался накануне, попросту занюхивали рукавом, какие уж там закуски…

— Пираты! — ответила я и упала на кушетку.

— Какие еще пираты? — Виалисс немного оживился, дополз до кресла и осторожно опустился в него, покряхтывая, как старый дед. — Неужели какое-то наш корабль захватили, и теперь…

— Да при чем тут корабли, право слово, — сердито сказала я, — это всё литература…

— У тебя украли рукопись нового романа? — предположил он.

— Если бы! Какие-то умельцы приспособились снимать копии с новых книг… нет, ты представь — на отвратительной бумаге, с расплывающимся шрифтом, про обложку я вовсе молчу, какая-то серая картонка! И продают их втрое дешевле, чем официальные издания!

— Это как? — Виалисс соображал медленнее обычного. — Так же, как Нокс документы копирует?

— Вроде того, — расстроенно ответила я. — Извини, я не слишком хорошо разбираюсь в подобных технологиях, но факт есть факт, и он зафиксирован в издательстве. Там уверены — это не утечка из редакции, копируют уже вышедшие из печати книги.

— Каковы мерзавцы… — пробормотал Виалисс и сдвинул компресс на переносицу. По носу получил, что ли? — Ущерб изрядный?

— Нет, конечно же! Те, кто покупает эту фальшивку, всё равно не наскребет денег на официальное издание. Но сам факт, Лисс!

— Не кричи так, — попросил он пианиссимо. — Пускай этим занимается служба безопасности, а ты потом опишешь процесс поисков в новой книжке…

— Само собой, но… — я вздохнула и заговорила тише: — Но это еще не все.

— Хм?

— Есть типы похлеще, — зловеще произнесла я и сунула ему под нос тоненькую книжечку в бумажном переплете.

На аляповатой обложке красовалась грудастая полураздетая блондинка, закатившая глаза то ли от ужаса, то ли в припадке страсти. Ее обнимал небритый мужчина в черной шляпе и маске, с кинжалом в руке, в белой рубахе, распахнутой настолько, чтобы мускулистый, блестящий от пота торс. — Полюбуйся!

— Фу, какая гадость… — предсказуемо отреагировал Виалисс, посмотрев на картинку одним глазом и тут же зажмурившись. — Что это такое?

— Говорю — тоже пираты, только… водоизмещением поменьше, — сформулировала я и швырнула книжицу в камин. — Но если первых хотя бы можно вычислить, с этими вовсе ничего не получится сделать.

— Почему?

— Потому что, дорогой брат, они берут мою книгу… — я сглотнула, потому что мне перехватило дыхание от злости, — выбрасывают все, решительно все значимые детали, оставляя только основу, меняют имена… И вот!..

— Ничего не понял, — пробормотал Виалисс. — Если они меняют имена и выкидывают детали, то почему ты решила, будто это сотворили именно с твоими книгами? Сама же говорила — основа всегда одна и та же, она не меняется с древности: дама в беде, рыцарь, загадка…

— Они, знаешь ли, весьма небрежны и кое-что пропускают, — прорычала я. — Например, черную атласистую кожу царя Эгэдэ, которого заменили обычным наследником знатного рода из глуши!

— Но доказать это невозможно?

— Нет. Вернее, можно заказать экспертизу у лучших специалистов по лингвистике, но толку-то? Мы даже не знаем, кто промышляет таким образом, кого привлекать к суду?

— Тогда расслабься, — сказал Виалисс, открыв на этот раз правый глаз. — Это продают под твоим именем? В смысле, нэсса Ирпа?

— Да, — буркнула я, — сокращенное издание… для тех, кому некогда вникать во все тонкости этикета ифрикийских царей, торговых интриг ариндов и прочее подобное… О, как я зла, Лисс, если бы ты только знал! Ведь это и есть самое главное! Ну как понять, почему героиня решилась отдаться богатому аринду, если не вовсе разбираешься в экономической ситуации тех лет? А я объясняю, очень коротко и понятно…

Виалисс обидно захохотал и бросил в меня льдинкой.

— Трикс, ты такая наивная, право! — воскликнул он. Должно быть, головная боль его уже отпустила. — Можно подумать, большинство читает твои опусы ради этих вот всех… деталей!

— Знаешь, я догадываюсь, — ядовито ответила я. — И всегда даю своим читателям то, чего они жаждут.

— Не всегда. У тебя были романы без счастливого финала.

— Зато с продолжением!

— И такие, из-за которых пытались разгромить редакцию, — гнул свое Лисс.

— Но их меньшинство… Нужно ведь иногда встряхивать публику, иначе она начинает ныть, будто автор исписался и эксплуатирует одни и те же идеи!

— Надо же, какие догадливые… — ухмыльнулся он и со стоном потянулся. — Пойдем лучше съедим что-нибудь. Может, мясо с кровью удовлетворит твою жажду мести? Ты всегда можешь представить, будто жуешь окорочок этого… пирата, у тебя ведь богатое воображение.

— Стала бы я есть этакую пакость, — скривилась я, но согласилась, что перекусить не мешает.

Я не успела толком позавтракать, потому что с утра меня огорошили новостями, а Лисс… Лисс только что проснулся.

И очень хорошо, что мы так поступили: стоило нам покончить с трапезой и приступить к кишру, как слуга, молоденький Джаид, доложил:

— Нэссе, тут пришли странные люди. Хотят видеть нэсса Виаторра.

— Скажи, что он на службе, — велела я.

— Я сказал, нэсс, но они уверены, что он дома. И вас они тоже хотят видеть, нэсс. Прикажете прогнать?

Мы с Виалиссом переглянулись. Его, видимо, окончательно отпустила головная боль, и он обрел возможность соображать быстро, как всегда.

— Почему эти люди показались тебе странными? — уточнил он.

— Они одеты как рабочие, — ответил Джаид. — От них не очень хорошо пахнет. И еще они очень старые. И постучали с черного хода.

— И что в этом особенного?

— К нэссе никогда не приходят такие гости, — логично ответил слуга.

Мы снова переглянулись. Кого же это к нам принесло?

— Так прогнать их, нэссе?

— Не вздумай, — сказала я. — Пригласи в малую гостиную, вели подать закуски и что-нибудь выпить. Спроси, что они предпочитают, уоттку, джайн или другой напиток. И попроси обождать, мы скоро спустимся.

— Не вздумай сказать, что я — не Виаторр, — добавил Виалисс, уловив мою мысль. — Считай, что ты вообще не знаешь о моем существовании. Всё ясно?

— Конечно, нэссе! — ответил он и убежал, сверкая голыми пятками.

— Интересно, — сказала я, — уж не те ли это злоумышленники, которые перепутали Тори с тобой?

— Понятия не имею, но сейчас выясним, — Виалисс приободрился еще сильнее, явно предчувствуя развлечение, а чтобы войти в образ Виаторра, застегнул воротничок рубашки и пригладил волосы. — Признаюсь, меня разбирает любопытство! Зачем они явились? Неужели хотят извиниться за разбитое окно, витрину и тухлые яйца?

— Даже если так, я-то тут при… — я осеклась, вспомнив вечер моего похищения. — Не может быть!

— Что, ты тоже с ними сталкивалась?

— Похоже на то… Но не торопись, пусть сами всё скажут.

— В отличие от некоторых, я — сама выдержка и хладнокровие, — заметил Виалисс.

— Неужели…

— Да. В карточной игре иначе нельзя.

Все-таки он неисправим…

— Нэссе, — просунулся в дверь Джаид, — я проводил этих странных людей в гостиную, а Адита подала им закуски. Только они не едят.

— Почему?

— Не знаю, нэсс, — пожал он плечами. — Наверно, боятся. Я тоже боюсь незнакомой еды.

— Надеюсь, вы им там не жареную саранчу под соусом из толченых гусениц поднесли? — нахмурилась я и встала. Мне не терпелось поскорее узнать, в чем же дело.

— Как можно, нэсс! Вы же не приказывали подать особые блюда для незваных гостей, — хихикнул Джаид, следуя за мной по пятам. — Но эти люди, кажется, никогда не видели обычных закусок. А может, такой посуды. Пить они тоже не стали. Хотя им хочется, я же вижу! И Адита так сказала!

— Может, отравы боятся? — предположил Виалисс и тут же добавил: — Там за ними присматривает кто-нибудь? А то этакие скромники любят серебряные вилки по карманам распихивать…

— Адита смотрит, — ответил слуга. — И Дарифа. Я позвал. Нэссе не сердятся?

— Нет, Дарифа уж точно не повредит, — улыбнулась я. — У него не сбегут, если вдруг передумают беседовать.

— Я тоже так подумал, — ответил Джаид, задрал нос, гордясь своей сообразительностью, и распахнул перед нами двери гостиной со словами: — Нэссе Ирритор!

Два старика вздрогнули и вскочили со стульев, прижимая к груди потертые кепки. Сидели оба на самом краешке, явно опасаясь запачкать обивку, и немудрено: одежда их видала лучшие виды, и хоть заметно было, что они принарядились для визита, всё же их выходные костюмы вышли из моды лет тридцать назад, если не больше. По башмакам, пускай и начищенным, было заметно, что хозяева немало прошагали в них, да не по ровным мостовым.

А главное — руки, по которым нетрудно если не определить с абсолютной точностью, то хотя бы предположить род занятий владельца. Впрочем, в нашем случае можно было даже не гадать: оба гостя источали слабый, но все-таки заметный, даже несмотря на сильный аромат дегтярного мыла и одеколона, запах фермы. Можно было различить нотки лошадиного пота, коровьей лепешки, большого птичника… и ядреного деревенского самосада.

В голове моей забрезжила догадка…

— Добрый день, нэссе, — с легкой запинкой проговорил один из стариков. Голос у него оказался хриплый.

— Добрый день, — эхом отозвался второй, будто бы немного осипший.

— Здравствуйте, нэссе, — невозмутимо ответил Виалисс, а я вежливо улыбнулась. — Чем обязаны столь неожиданному визиту?

— Мы… ну, в общем… — начал один, но я перебила:

— Быть может, вы представитесь, нэссе? Я определенно не имела чести встречать вас в прошлом, а как-то невежливо разговаривать, не зная имени собеседника.

— Гх-х-хм… — выдавил хриплый. — Я, стало быть, Брин…

— Сегодня вы вполне чистый, — не удержалась я и посмотрела на сиплого. — Да и Маленький Джок не такой уж маленький…

— Трикс, так ты все-таки с ними знакома?

— О да, если можно так выразиться, — вздохнула я. — Присядьте, нэссе, что вы стоите, как памятники самим себе?

— Узнали, выходит… — пробормотал Джок и снова присел на краешек стула. Товарищ последовал его примеру.

— У вас очень характерные голоса, — объяснила я. — И, уж простите, запах. А у меня хороший слух и тонкое обоняние.

— Надо же, как интересно! — восхитился Виалисс и придвинул мне кресло, сам же остался стоять возле камина. — А почему я ровным счетом ничего не знаю о том, что ты сменила круг общения?

— Потому что ты интересуешься моей личной жизнью только тогда, когда вспоминаешь о семейной репутации, — ядовито ответила я, представив на его месте Виаторра. — Но, каюсь, с этим внезапным сватовством всё остальное просто вылетело у меня из головы!

— Ну так расскажи, — потребовал он, и старики заерзали.

— Эти двое нэссе подкараулили меня поздно вечером, — ответила я. — Прямо возле нашей боковой калитки. Там еще фонарь не горел, так удачно…

— Да? Снова? Что-то часто фонари начали гаснуть. Помнится, когда нам выбили окно и чуть не взорвали, фонарь на улице тоже не…

— Это была не бомба! — возмутился Джок, ойкнул и закрыл рот кепкой.

— А вот с этого момента поподробнее, — ласково попросил Виалисс, все-таки взял стул и оседлал его, оказавшись напротив стариков. — Но сперва пусть Трикс закончит свою историю.

— Нечего заканчивать. Я думала, это грабители, но они лишь велели мне передать брату… то есть тебе, Тори, — с нажимом добавила я, — что Грязный Брин и Маленький Джок этого так не оставят!

— Чего не оставят? — не понял он.

— Не знаю, они не сказали. Заявили, что ты и так всё знаешь. И прикидываешься, что защищаешь закон и порядок, а сам… замешан в чем-то, наверно, — пожала я плечами. — Я не стала дальше расспрашивать, как раз нашарила револьвер в сумочке.

— Ах вот кто палил… А я еще уверял… уверял всех, что это чей-то глушитель трещит, — вовремя сориентировался брат. — Ты же знаешь, как слуги на выстрелы реагируют.

— Знаю, за оружие хватаются.

— А я в темноте чуть ногу не сломал… — пожаловался Джок и потер колено.

— Драпали вы знатно, — согласилась я. — Но зачем пришли теперь? Я ведь вас не рассмотрела, а голоса… их легко изменить. К тому же мне было не до того, чтобы вас разыскивать. Меня, видите ли, похитили!

— В том-то и дело, нэсс, — с досадой сказал Брин.

— Не хотите же вы сказать — из-за того, что я не передала вашу угрозу брату, в ваших грязных делишках что-то пошло не так?

— Нет, что вы… — Джок тяжело вздохнул. — Просто мы… ну это…

— Сбежали, — подсказала я.

— Да. А потом вернулись.

— Зачем? — поразился Виалисс. — Преступников обычно тянет на место преступления, но вы же ничего не успели сделать Трикс! Я даже сомневаюсь, что вы ее напугали…

— Разве что самую чуточку, — вставила я. — Это был крайне волнующий опыт. А последующий оказался и вовсе… незабываемым!

— Так и мы о том же, нэсс, — собрался наконец с мыслями Джок. — Мы вернулись, потому что вот он, Брин то есть, обронил кисет. А кисет ему жена-покойница вышивала, пришлось возвращаться…

Судя по выражению лица Виалисса, он представил себе почившую супругу Брина с рукоделием, но мучительным усилием воли сдержался. Я же подумала, что это недурная завязка для сюжета: любящая жена даже после смерти проведывает мужа и детишек, приносит гостинцы… Правда, я не пишу ужасы, но почему бы не сделать это побочной ветвью расследования? Или просто местной легендой, о которой случайно услышит столкнется моя героиня?

— В общем, похромали мы обратно, — произнес Джок, и я очнулась. — То есть я похромал, потому что Брин в одиночку ни за что не хотел идти. Ну вот, мы и увидели — какой-то тип несет нэсс Ирритор на плече, а она как будто бы без сознания. Брин говорит — не пойдем следом, не пойдем! Да и я и не мог, колено болело, ужас… Я и крикнул: стой, стрелять буду! Прямо как нэсс…

— И что случилось? — с неподдельным любопытством спросил Виалисс. — И главное, как вы ухитрились все это рассмотреть в темноте?

— Так я фонарик включил и посветил, — бесхитростно ответил Брин. — Как впотьмах кисет-то искать?

— А тип этот как побежит! — подхватил Джок. — Как только нэсс не уронил… Раз — и за угол. И сразу мотор зачихал, а потом ка-ак стрельнуло, я аж присел!

— Так все-таки это был глушитель, — пробормотал Виалисс.

— Наверно, — согласилась я. — Выстрел от боковой калитки вы могли и не расслышать, а таратайка у этого мерзавца наверняка ужасно шумит. Продолжайте, нэссе, прошу вас!

— Ясно стало, мы его не догоним, — сказал Брин, потупившись. Стала видна блестящая лысина, окруженная короткими седыми волосами. Судя по всему, к услугам парикмахера старик не прибегал, стригся сам. Или Джока просил пособить. — Не те наши годы, чтобы за автомобилями бегать. А Джок еще и охромел…

— Охромел, но не сдурел! — перебил тот. — Я сразу сказал: надо пойти и сказать нэссу Ирритору, что его сестру украли, а ты уперся, старый баран!

— Будто бы он поверил, — Брин вздохнул еще тяжелее.

— Поверил бы! Нэсс карандаш потеряла, вот он, — Джок порылся по карманам и предъявил мою пропажу. — Это же ваш, нэсс? Кому бы там еще расхаживать с такими вот…

Что правда, то правда: я пользовалась очень дорогими карандашами, в меру твердыми, в меру мягкими, не ломающимися при заточке. Да и золотой оттиск фирмы-производителя говорил сам за себя.

— И гильза там осталась, — кивнул Виалисс. — Но нэсс Брин, очевидно, испугался, что я решу, будто это вы похитили мою сестру и теперь намерены меня шантажировать?

Тот развел руками:

— А что вы еще могли подумать, нэсс, после всего, что мы натворили? Как бы мы объяснили, что позабыли ночью возле вашего дома? Вы и так уже на нас зверем смотрите, а парнишки-то…

— Погоди ты про парнишек! — одернул Джок.

— Нет, почему же, — сказала я, — я вот ничего не знаю о ваших с моим братом взаимоотношениях. Он, знаете ли, никогда не рассказывает дома о делах, поэтому, может, вы объясните, в чем суть проблемы?

— Трикс! — Виалисс возвысил голос очень похоже на Виаторра, даже чуточку переиграл, старики сразу съежились.

— Я хочу услышать, в чем дело! — топнула я ногой. — И если ты против, я возьму этих нэссе и поеду с ними в ресторан. Надеюсь, в отдельном кабинете нам не станут докучать, а ты не отправишься следом, чтобы испортить мне беседу!

— Нэсс Ирритор, не надо в ресторан… — в ужасе прошептал Брин. — Куда нам… что это вы придумали…

— Трикс любит эпатировать публику, — с деланной досадой сказал Виалисс. Он тоже сгорал от любопытства, но не мог выйти из образа. — Что ж… Пускай излагают. Интересно, какую версию событий они поведают?

— Выпейте-ка по стаканчику, — не обращая на него внимания, проговорила я и сделала знак Джаиду. Тот живо налил старикам уоттки и подал блюдо с закусками. — Для храбрости. И рассказывайте скорее!

Джок с Брином переглянулись, махом выпили «огненную воду», решились все-таки взять по крохотному бутербродику, и Брин сказал, прожевав:

— Не знаю даже, с чего начинать-то, нэсс…

— С начала начни, — буркнул Джок. — А, лучше я сам, ты до завтра будешь сопли жевать!.. Ох, простите, нэсс, язык мой поганый…

— Ничего страшного, говорите.

— Началось все с того, что нэсс Ирритор наших сынишек в тюрьму посадил…

— Не в тюрьму пока, болван! — перебил Брин. — В камеру только. В участке. Только они там уже который месяц сидят, а он… он…

— Дело им шьет, как всякие бандиты в книжках выражаются, — закончил Джок.

— Каких книжках? — с подозрением спросила я.

— Ну… зимой скучно бывает, заняться вечерами нечем, особенно если дороги заметет и до бара не дойдешь, — заюлил он, — вот и почитываем друг другу вслух приключения всякие и детективы. Вроде немудреные истории, а ведь захватывает!

— Всё как в жизни, — поддержал Брин. — Уж теперь-то мы убедились, что нэсс Ирп во всем этом дока, а сперва думали — выдумки…

Виалисс подавил неприличный смешок, а я с трудом удержала на лице вежливую улыбку. Расспрашивать, какое именно издание читали эти двое, не стоило — и так ясно, что нелегальное, сокращенное. Да и смысл? Они даже не поймут, что пособничали пиратам!

— У моего-то подружка в книжной лавке работает, — сказал вдруг Брин. — Там, бывает, если какая книжка с браком… ну, страницы порваны или обложка, то ее уж не продашь богатым нэссам. А бедным зачем? Книжку на хлеб не намажешь… Она и берет потихоньку, когда велят выбросить. Читает, потом Стину дает, это сын мой, а он уже нам носит. Сам приохотился через ту девушку и нас приохотил…

— Ведь попадется она когда-нибудь, — буркнул Джок.

— Ничего. Стин говорил, хозяин ее уже ловил на этом деле, но ничего, разрешил. Только чтоб не у всех на виду.

Я невольно устыдилась: надо же, сходу обвинила людей, не разобравшись, что к чему. И вообще, может, они в библиотеку ходят, ведь мои книги и там есть, правда, говорят, всегда на руках, а запись на них на полгода вперед.

— Да, знаком я с опусами этого литератора… — проговорил Виалисс сквозь зубы. Прозвучало это зловеще, но я видела, что он из последних сил борется со смехом. — И понимаю, откуда вы почерпнули идею этих нелепых покушений…

— Постой, до этого нэссе еще не добрались, — остановила я.

— Ну да, сперва-то мы пытались дело миром уладить, — с досадой выговорил Джок, — но какое там!

— Вы так и не сказали, за что ваших сыновей забрали в участок, — напомнила я, — и почему ими занимается мой брат и, как вы выразились, шьет им дело.

— Да забрали-то за пустяк, — крякнул Брин и почесал не очень хорошо выбритый подбородок — кое-где сиротливыми кустиками торчала седая щетина. — Выпили маленько на празднике, пошли по городу шататься… пошумели маленько…

— Подрались, машину угнали, — добавил Джок.

— Они ее бросили! Целую и невредимую!

— Конечно, только с пустым баком! А еще клумбу потоптали, приставали к девицам… хулиганили, в общем. Что на них такое нашло, ума не приложу…

— А что, свидание вам не разрешили? — удивилась я.

— Разрешили, только парни молчат, как воды в рот набрали, хмурятся, — вздохнул Брин. — А потом, как выяснилось, за что их посадить хотят, я и смекнул — их напугали, наверно, чтоб они на себя вину взяли.

— Может, заплатили? Подумаешь, отсидеть пару лет, зато деньги…

— Какое там! — он покосился на Виаторра. Того уже распирало, и он держался из последних сил. — Во-первых, парни наши еще несовершеннолетние.

— Да, и им уже совсем чуть-чуть до дня рождения, — добавил Джок. — Понимаете, к чему я клоню, нэсс?

— Пока нет, — созналась я. — И как это — дня рождения? Они что, близнецы?

— Нет, что вы! Просто родились в один день — Стин утром, Дилл вечером, — пояснил Брин. — Жены наши, их матери, дружили, вот и дети тоже…

— Хорошо, моя хозяйка этого не видит, — буркнул Джок, — а то ее бы второй раз удар хватил.

— Так при чем тут их день рождения? — напомнила я.

— Они совершеннолетними станут, нэсс! И судить их станут, как взрослых! И все вот эти делишки, в которых их обвиняют, на каторгу потянут…

— Ну нет, это так не работает, — произнес Виалисс, но его не слушали.

— Там и ограбление, и разбой, и… — Брин смущенно кашлянул, — надругательство над почтенной нэсс… Но Стин бы никогда!..

— И Дилл тоже, — буркнул Джок. — Так что или их кто-то с дорожки сбил, но это б мы уж заметили, наверно? Небось, старые, но не слепые! Увидели бы, что деньжата завелись, вещи какие-нибудь, которым неоткуда взяться… Или стали бы выпивши домой приходить, табаком бы пахло, а я запретил Диллу, сказал — станешь взрослым, тогда кури, сколько хочешь. А пока — учую, оглоблю об тебя изломаю! Вот, и не было ничего такого!

— Дети отлично умеют врать и скрываться, — сказала я, благо знала об этом не понаслышке.

— Оно, конечно, так, но чужие золотые часы я бы у Стина точно приметил, — твердо сказал Брин. — И девушка его тоже. Правда, часы эти так и не нашли, но нэсс Ирритор сказал: парни награбленное припрятали, а где — не говорят, запираются.

— Да и напились они в первый раз, — добавил Джок. — Дома-то пробовали, ясное дело. На танцах, бывало дело. А вот чтоб так… С чего вдруг?

— Может, на спор? Молодежь иногда чудит.

— Так-то оно так, да что же это за споры такие странные? То есть мы читали, что богатые так развлекаются, — Брин с неодобрением посмотрел на нас с Виалиссом, — но наши парни всегда говорили, что это блажь, с жиру люди бесятся…

— Ну так… дурной пример хуже насморка, один на соседа чихнул — вся округа соплями меряется, — изрек Джок и смутился. — В это я еще могу поверить, ладно. Но в остальное — ни за что!

— Постойте, — сказала я, — но за мелкое хулиганство ваших сыновей могли бы освободить под залог. Или… гм…

— Да уж наскребли мы, сколько нужно! — перебил Джок. — Небось не нищие, фермы у нас, к югу от города, там пастбища хорошие. Мы помоложе были, такие стада держали… А теперь больше по птицам. Думали: парни подрастут, женятся, тогда снова заведем коров — чтоб не парочку для себя, а как раньше, чтоб и молоко, и мясо, и телят на продажу… Эх!

— Мы без них на фермах как без рук, — добавил Брин. — Не юнцы уже.

— Сыновья у вас на удивление молодые, — сказала я.

— Ну так… женились поздно, — посуровел Брин. — На одну войну ушли, потом другая… чего тут рассказывать! Пока вернулись да обжились, хозяйством обзавелись, женились и наследников родили, уже и поседели.

— Угу, после войны девицы на военных так и вешались, — хмыкнул Джок, — но я Брину сказал не торопиться, а то женишься так на вертихвостке, потом всё на свете проклянешь! Нет уж, мы долго выбирали и не пожалели. Жалко только, умерли обе: у Джока жена вторыми родами скончалась, а моя до седых волос дотянула, да только, говорю же, удар ее хватил. Хорошо хоть, сразу, не мучилась.

— Так что мы одни на свете, на сыновей вся надежда, — добавил Брин. — А выручить их не выходит. Залог не берут, а…

— Мы уж взятку предлагали. Думали одну ферму заложить или даже отдать ее, но… — Джок покосился на каменно молчащего Виалисса, — разве ж это деньги для вас, нэссе?

Я представила лицо Виаторра, которому предлагают взятку фермой, и закусила губу, чтобы не улыбаться.

— И тогда вы решили его припугнуть? Как в книгах пишут?

— Ну да… Только не больно-то получилось, — с досадой произнес Джок и подергал себя за внушительный нос. — А я говорил, что он даже не догадается, что это мы творим!

— Если бы догадался, и вас бы арестовали, — ожил Виалисс. — За покушение на убийство должностного лица. Плюс там еще фигурировала попытка дать взятку, словом…

— Убивать мы не хотели! — затряс головой Брин. — Только напугать!

— Да неужели? — Виалисс скрестил руки на груди. — А если бы я не успел вывернуть руль, то вполне мог покалечиться насмерть! Не говоря уж о том, что мне могло отрезать голову осколком витрины.

— Но…

— Хорошо, что у меня хорошая реакция, а ваши фургоны… это же ваши собственные, не так ли?

— Наши, еще после войны купили, — мрачно сказал Джок. — Они уж совсем на ладан дышат, так что мы в них помет возили. Развалятся — туда им и дорога.

— Они и развалились. А вот дымовая шашка — это уже…

— Я лучше всех в части гранаты метал, — приосанился Брин. — Рука до сих пор твердая и глаз меткий!

— Да, а у нас выбито окно и испорчен ковер. И слуги напугались, да, Трикс?

— Еще как, — подтвердила я. — А тухлые яйца — это что, жест отчаяния? Или намек на гнилую натуру моего братца?

— Вроде того, — буркнул Джок. — Пока мы со всеми этими делами валандались, у нас товар испортился. Ну не весь, конечно, но не пропадать же ему?

— Сразу видно фермерскую жилку, — ухмыльнулся Виалисс.

— Хорошо, а что бы вы стали делать, если бы Виаторр не отреагировал на вашу угрозу? — спросила я. — Ну, которую вы передали со мной?

— Джок предлагал заложить обе фермы и найти наемного убийцу, — пробормотал Брин, — но я сразу сказал, что это очень плохая идея.

— В общем, мы еще не решили, — заключил Джок.

— Да уж… — я подержалась за голову. — Но почему вы пришли сегодня? Неужели только ради того, чтобы вернуть мне карандаш и покаяться? Если вы решили, что я могу как-то воздействовать на брата, то вы глубоко ошибаетесь: в делах службы Виаторр абсолютно непреклонен!

— Не в том дело, — буркнул Джок. — Брин меня застыдил, мол, если бы не мы, вы, нэсс, спокойно бы дошли до калитки. А мы вас задержали, тут этот тип и подоспел… и врасплох застал…

— Он вполне мог настичь меня у самой калитки, — покачала я головой. — Так что это не ваша вина.

— А если б вас убили или чего похуже? Потому что мы забоялись прийти и сказать, что видели того типа? Может, нэсс Виаторр ему тоже насолил, вот он и решил отомстить…

— Я много кому насолил, но чтобы кто-то взялся претворять в жизнь сочинения нэсса Ирпа, вижу впервые, — заявил Виаторр, распахнул дверь. — А я всегда говорил, что это крайне вредное чтиво!

Старики замерли с полуоткрытыми ртами, и только Виалисс не растерялся:

— Ну где же тебя носит, Тори? Я уже замучился изображать полнейшую осведомленность о твоих темных делишках!

— Да, я всё слышал, — проворчал тот, с размаху сел на стул и схватил бутерброд. — Мне стоило огромных усилий не ворваться сюда и не наброситься на…

— На нас?.. — прошепал Джок, посерев от ужаса.

— На закуски. Я зверски голоден!

— А что, Адита не могла подать тебе что-нибудь вкусное под дверь? — улыбнулась я.

— Я старался не шуметь, — ответил Виаторр, с усилием проглотив недожеванный бутерброд. — Когда еще такое услышишь!

— А почему тебя принесло-то? — удивился Виаторр. — Ты же днем занят по уши.

— Вы всегда твердите, что мне нужно обедать дома, и я решил последовать родственному совету… и не зря.

— Их двое одинаковых! — ожил вдруг Брин. — Как в «Тайне лишнего близнеца»!

— Нет, близнецы — это мы с Виаторром, — поправила я, — а Виалисс — наш старший брат.

Брин выдохнул с облегчением, хотя, по-моему, не поверил.

— Ну и что прикажете делать с этими стариками-разбойниками? — спросил Виаторр.

— Ничего, — ответил Виалисс. — Это дело яйца выеденного не стоит… Вернее, не будет стоить, как только мы узнаем, что за невероятные прегрешения ты навешиваешь на несчастных юнцов.

— Я ничего не навешиваю. Это они сознаются в довольно громких преступлениях… о которых по большей части читали в газетах. Врут они довольно складно, и я, как человек подневольный, вынужден отрабатывать эти версии, — мрачно сказал Виалисс. — Знали бы вы, как мне надоели эти двое! Но нэсс Бьорн все еще надеется, что какое-нибудь из признаний окажется подлинным…

— Как это — врут? — опомнился Джок. — То есть они ничего не делали?

— Ну почему же… Хулиганили в пьяном виде, дрались, автомобиль угнали, — повторил Виалисс. — Таких безобразий у нас каждые выходные — хоть ведром черпай. И содержать этих мерзавцев негде, у нас участок, а не полноценная тюрьма, вообще-то. Думали, мальчишки проспятся, выпишем им штраф и отправим по домам, чтоб им там отцы горячих влепили, но они рассказали об ограблении. Пока разобрались с этим, они поведали о разбойном нападении… Схема понятна, я надеюсь?

— Ну да, они не могут выйти на свободу, пока ты всё не проверишь, — вздохнула я, — вот только от кого они прячутся? Может, в самом деле узнали что-то опасное? Случайно оказались не в то время не в том месте и теперь опасаются мести?

— Трикс… — Виаторр посмотрел на меня укоризненно. — Тебе нужно меньше… м-м-м… фантазировать. Всё намного проще.

— Ну так скажи уже, в чем дело! — не выдержал Виалисс. — Сколько можно тянуть?

— Они ждут совершеннолетия.

— Я же говорил!.. — воскликнул Джок, но осекся, потом добавил: — Как это — они ждут? Мы думали, это вы, нэсс, тянете, чтобы судить и это вот всё…

— Поменьше читайте всякой ерунды, — ядовито сказал Виаторр, и я пообещала припомнить ему этот демарш. Выведу его образ в новом романе, будет знать. Я его там даже женю! Хотя нет, не стану, мысль иногда материальна.

— Но зачем им это? — жалобно спросил Брин. — И почему они нам ничего не говорят?

— Потому что они явно удались в папаш — такие же авантюристы. Вдобавок упрямые, как бараны, — вежливо произнес Виаторр, и я поняла, почему его недолюбливают на службе. — У юношей, видите ли, имеется цель. Нет, Цель с большой буквы!

— Это какая же? — нахмурился Джок.

— Летать, — просто сказал Виаторр.

— Ну… Это ж детские глупости были!

— Я ничего не понимаю, объясните, — потребовала я.

— Они хотят стать летчиками, — ответил брат. — Но их не возьмут в училище, даже если они сбегут из дома: несовершеннолетним нужно согласие родителей или опекунов. Каковые родители такого разрешения определенно не дадут, верно я говорю?

— Еще чего не хватало! — выпалил Джок и стукнул кулаком по колену. — Я-то думал, что выбил из Дилла эту дурь! Ему еще пятнадцати не было, увидел, понимаешь, аэроплан, вот и… Ишь, чего вздумал!

— Курица — не птица, — поддержал Брин. — Наше дело — на земле работать, а не по небу порхать!

— Да, а мой еще говорил: вот увидишь, если снова война будет, тогда летчики пригодятся… А если нет, то построят агромадные аэропланы, чтобы в другие страны летать, — добавил Джок и снова принялся теребить нос. — Но это еще то ли будет, то ли нет, а ферма-то — вот она! Заботы требует!

— Мой тоже о таком заикался. Я ему сказал — за землю надо держаться, — Брина явно заклинило, — а он всё своё талдычит. Вот ведь… дожили — яйцо курицу учит!

«Из высиженных петухами яиц вылупляются василиски», — явственно было написано на лице Виалисса. Но вместо этого он сказал:

— Как ни странно, ваши сыновья правы.

— Это почему же? — опешил Джок. — Это в чем же?..

— Нет смысла держаться за фермы, — ответил брат. — Скоро в вашем направлении начнут строить новую ветку железной дороги, так что… придется продавать. И лучше это сделать заранее, пока слухи не просочились. Потом только компенсацию получите, а это не так уж много.

— Ах вон оно что… — Джок как-то сразу сник и даже не попытался спросить, откуда у Виалисса такие сведения. Догадывался, наверно, что не с потолка взяты. — Как же мы… Думали же — детям останется, женятся, детишек растить будут…

— Ну и женятся еще, какие их годы, — усмехнулся Виалисс и снова налил старикам. — А вы лучше продайте обе фермы, раз всё равно не по силам их тянуть, да купите одну небольшую подальше от столицы. Разницу можно положить в банк и жить на проценты.

— А без работы как? Всю жизнь ведь… — Брин потерянно посмотрел на натруженные руки.

— С парой коров и десятком кур вы всяко справитесь, а больше зачем? Потом, глядишь, к вам внуков станут привозить, чтобы подышали свежим воздухом. Хоть на корову посмотрят, а то в городе где ее возьмешь?

— Да уж, один камень кругом и автомобили эти… — проворчал Джок, немного воспрянув духом. — Только так вот купишь другую, а там опять что-нибудь строить надумают!

— На наш век хватит, — вздохнул Брин. — Только вот парни наши… Негодяи! Вот только выпустите их, нэсс Ирритор, они не то что летать, сидеть не смогут!

— Попрошу без тяжких телесных повреждений, — сурово ответил он. — И можете уже отправляться вразумлять ваших отпрысков. Когда они сознались, я их выгнал, невзирая на протесты нэсса Бьярна… за что, думаю, получу очередной выговор.

— Они же еще не совершеннолетние? — уточнила я.

— Завтра день рождения, — ухмыльнулся брат, — пускай отпразднуют в кругу семьи.

— И что им стоило дома дождаться этого знаменательного события…

— Авантюристы, говорю же. Думали, когда я их отпущу, якобы пуститься в бега. А потом уже сообщить отцам, куда их занесло, — пояснил Виаторр. — Но нет уж, если собрались в военную авиацию, пускай имеют смелость сознаться родителям! Иначе что это за бойцы?

— Хвост поджал и убежал, — фыркнул Виалисс. — Ну, почтенные нэссе, не переживайте так. И не покалечьте своих… парней. А насчет фермы — зайдите на неделе, я узнаю, как выгоднее продать и где лучше купить.

— Благодарствуем, нэссе, — Брин встал и поклонился. — Прямо вот камень с сердца упал…

— Но мы еще потолкуем с этими негодяями! — воинственно добавил Джок, и они откланялись.

Воцарилась тишина.

— И ты их простишь? За эти покушения? — спросила я наконец.

— Да, — неожиданно легко ответил Виаторр и воззвал: — Адита! Скорее, я умираю от голода!

— Иду-у-у, нэсс! — раздалось в ответ.

— Раньше ты не был так долготерпим, — заметил Виалисс, с интересом разглядывая брата.

— Сегодня можно, — сказал Виаторр, налил себе золотистого джайна, выпил залпом, поперхнулся и поспешил закусить лаймом.

— А что случилось? — я подсела поближе.

— Меня уволили со службы, — пояснил брат. — Вернее, это нэсс Бьярн так думает, а на самом деле я сам ушел.

— Но… почему?! — в один голос выпалили мы с Виалиссом.

— Надоело, — честно ответил Виаторр. — Это дельце стало последней каплей. Мало того, что я выполняю свои обязанности, а меня яйцами забрасывают… что взять с простых фермеров, которые начитались твоих книжек? Но когда начальник заставляет меня рыть носом землю в поисках доказательств вины этих двух юнцов, чтобы скинуть наконец дело, которое висит на нас уже семь лет…

— Семь лет назад они еще в школе учились.

— Вот именно! Но, по выражению нэсса Бьярна, «молодые да ранние», и вообще, они могли быть если не вдохновителями, так соучастниками… — Виаторр с шумом выдохнул и добавил: — Сил моих нет больше. Я так и сказал. И ушел.

— Надеюсь, нэсс Бьярн остался цел и не пришлет твоих бывших коллег тебя арестовывать? — осторожно спросила я.

— В отличие от некоторых, я всегда сдержан!

— Да-да… — кивнул Виалисс, покосившись на гнутую кочергу, занявшую место драматического стула в театре одного актера, то есть Виаторра, впавшего в праведный гнев. — Что ж, я считаю, нужно отпраздновать твое избавление от оков долга! А потом — ехать в Джаман, как раз успеем к празднику урожая… Как вам идея?

— Замечательно! — воскликнула я, а Виаторр кивнул и задумался.

Я уж решила, что он уснул с открытыми глазами, как вдруг брат спросил:

— Надеюсь, вы еще не передумали открывать частное сыскное агентство?

— Нет, конечно, — сказал Виалисс, не дрогнув лицом.

— Ну, тогда я, так и быть, возглавлю его, — невозмутимо добавил Виаторр. — Иначе вас кто угодно облапошит. У меня, как ни крути, серьезный жизненный опыт…

Я могла бы сказать, что серьезный жизненный опыт — у Виалисса, но усилием воли промолчала. Мы так долго этого добивались!

— Вот это точно нужно отпраздновать, — совершенно серьезно сказал Виалисс. — Что ты стоишь, Трикс? Прикажи подать игристого!

— Сам прикажи!

Обняв Виаторра, я за его спиной показала старшему брату наш тайный жест, означавший победу на всех фронтах — «Виктория!»