— Кто вы такой и по какому праву держите меня взаперти? — сурово спросила я, порадовавшись, что закрыла окно после первой неудачной попытки с запиской, а теперь сидела на стуле и рылась в сумочке.

Еще бы закинуть ногу на ногу, скрестить руки на груди, вздернуть подбородок, придать лицу непримиримое выражение (для этого и стараться не нужно) — и образ пленной королевы готов.

Впрочем, по здравом размышлении я отбросила это сравнение. Пленные королевы в большинстве своем скверно заканчивали: кого-то казнили при большом стечении народа, кого-то уморили в застенках, а кто-то вышел замуж по принуждению и нарожал дюжину-другую детей, большая часть которых умерла во младенчестве. Бывали исключения, конечно, но мне совершенно не хотелось проверять, отношусь ли к ним я.

— Думаю, мое имя вам ни о чем не скажет, нэсс Ирритор, — ответил он с доброжелательной улыбкой.

Дверь, однако, запер и спрятал ключ в жилетный карман. Опасался, наверно, что я могу пойти на прорыв… но в таком случае ключ было бы разумнее проглотить. С другой стороны, я ведь могу вспомнить неаппетитные рассказы Нокса и сообразить, как лучше выпотрошить добычу…

— Или, быть может, правильнее будет обращаться к вам — нэсс Ирп? — продолжил он уже суровым тоном. Очевидно, выражение моего лица оказалось совсем не таким, какое следовало бы иметь несчастной пленнице, трепещущей перед похитителем.

— С какой стати вы собрались называть меня чужим именем? — нахмурилась я, предчувствуя нечто занимательное. — И, к слову, всё-таки представьтесь. Нужно же мне как-то обращаться к своему тюремщику!

— Право, не нужно такой экспрессии, — улыбнулся он, взял второй стул и уселся напротив меня.

Теперь нас разделяло совсем небольшое расстояние, и я могла рассмотреть этого человека в мельчайших подробностях. Если бы он еще свет зажег, вышло бы еще лучше, а то в комнате было темновато — хотя утро уже наступило, выдалось оно тусклым и серым. Увы, вряд ли в этом доме имелось газовое освещение. С другой стороны, я была согласна и на свечи: канделябр — отличное оружие, по уверениям Виалисса, а я привыкла доверять старшему брату в таких вопросах.

Но я отвлеклась. Напротив меня сидел довольно молодой — вряд ли старше Виалисса — мужчина приятной наружности, в которой я, как ни старалась, не сумела отыскать ничего злодейского. У него было симпатичное лицо с правильными чертами, отмеченное той неуловимой печатью вырождения, что отличает потомков очень старых семейств. Это выглядит даже пикантно, если не задумываться о том, какие именно заболевания передаются в таких семьях из поколения в поколение.

Нокс как-то дал мне почитать исследование: чего там только не было! И сумасшествие в самых разных его формах и проявлениях — от тихого сумасбродства до мании убийства, — и врожденные уродства, и тяжелые болезни, убивающие подчас до совершеннолетия, превращающие молодых еще людей в глубоких инвалидов или дремлющие годами, чтобы в считанные недели сделать цветущего человека развалиной, и многое, многое другое.

Я бы посоветовала это чтение юным девушкам в качестве прививки от мечтаний о юных (или даже зрелых) аристократах. Равно как и юношам: знатные девушки бывают дивно хороши собой, за ними дают богатое приданое, что само по себе ценно. Вот только, если они не больны сами, то их дети почти наверняка унаследуют какое-нибудь родовое… хм… проклятие. Нокс говорил, многие напасти передаются именно по женской линии, но проявляются только у мужчин, а он разбирается в таких вещах.

К счастью, Ирритор — род хотя и знатный, но не настолько древний, чтобы успеть обзавестись подобным наследием. Да, у нас взрывной характер, но лучше уж это, чем вероятность скончаться от микроскопической царапины, потому что у тебя не сворачивается кровь. Буйных помешанных у нас в роду точно не водилось, а разбитый сервиз или сломанный стул — это, право, такая ерунда! Главное, чтобы всё это били и ломали не о чужие головы…

— Я само спокойствие, — заверила я и одарила негодяя холодной улыбкой. Во всяком случае, хотелось верить, что у меня получилась именно она, а не кровожадный оскал. — Но это ненадолго. Так как прикажете обращаться к вам, нэсс?

— Разве я могу приказывать что-либо очаровательной девушке?

— Вы меня похитили, чтобы оттачивать на мне искусство салонной беседы, или же по другой причине? Сдается мне, второе. А раз так, извольте говорить прямо и отвечать на мои вопросы!

— У меня складывается впечатление, будто это я у вас в плену, а не наоборот, — покачал он головой. — Впрочем… так оно и есть: я пленен вашей выдумкой!

Я прикрыла лицо рукой. Мне не повезло нарваться на любителя суесловия, которых я терпеть не могу. На приёмах мне всегда хочется огреть какого-нибудь болтуна стулом или хотя бы наступить ему на ногу острым каблуком… Сейчас меня ничто не сдерживало, кроме опасения промахнуться: этот тип все-таки крупнее и сильнее меня, и если я не уложу его с одного удара… Как знать, останется ли он и впредь столь же любезным?

— Можете называть меня Дальбером, — добавил он, и я нахмурилась: не слыхала таких имен…

Очевидно, мужчина заметил мое недоумение, потом что добавил:

— Родители в самом деле дали мне это имя. Долго объяснять, что толкнуло их на этот шаг — это семейное предание, до которого, смею надеяться, мы еще дойдем через год-другой.

— Вы что, шутить изволите?

— Отнюдь, нэсс Ирритор, — ответил он. — Я — сама серьезность. Фамилию, простите, пока не назову. Успеется.

— Вот как? В таком случае, нэсс… Дальбер, извольте объясниться!

— Боюсь, это будет непросто…

— У вас было время, чтобы подготовиться. К слову, это вы вытащили деньги из моей сумочки? — добавила я. — Я понимаю, почему изъят револьвер: вы вполне резонно опасались за сохранность своей жизни, — но деньги-то чем вам помешали?

— Они не помешали, они очень даже пригодились, — улыбнулся он.

О, улыбка у этого мерзавца оказалась совершенно неотразимой! Я поймала себя на том, что непроизвольно сжимаю несуществующий карандаш и оглядываюсь в поисках блокнота — эта привычка неистребима. А уж если перед глазами такой типаж… Опять придется полагаться на память и надеяться, что она не подведет меня в самый неподходящий момент!

— Мало того, что вы похищаете женщин, так еще и воруете по мелочи? — приподняла я бровь. — Что ж, еще один штришок к портрету… И вы все еще не ответили, нэсс: с какой целью вы на меня напали, усыпили, похитили и заперли в этой дыре? Да еще и сковали…

— Это лишь мера предосторожности, — заверил он, а мне подумалось: будь я чуточку сильнее, могла бы накинуть цепочку наручников ему на шею и придушить.

Жаль, без тренировки такое проделывать не следует: вырвется ведь, и я сама пострадаю…

— Вы всегда отвечаете только на часть заданного вопроса?

— Ну что вы, нэсс Ирритор, я просто пытаюсь решить, стоит ли зайти издалека или же сказать обо всём напрямик…

— Второе, — потребовала я. — Терпеть не могу этих хождений вокруг да около!

— Что ж, вы сами настояли… — он немного подался вперед, и его большие зеленовато-серые глаза замерцали. — Я хочу взять вас в жены.

— Однако… — вымолвила я после паузы. — А моего согласия вы спросить забыли?

— Зачем? Я и так знаю, что вы мне не откажете, — заявил этот наглец.

— И что же у вас есть такого, перед чем я, по вашему мнению, не смогу устоять? Вы баснословно богаты и знатны? Вы прекрасный любовник? Какими еще достоинствами вы можете похвастаться?

Право, мне в самом деле было интересно!

— Я знаю о вас правду, нэсс Ирритор, — ответил Дальбер. — Думаю, этого вполне достаточно.

— Не возьму в толк, о какой правде вы говорите.

— Вы прекрасно всё понимаете.

— Знаете, нэсс Дальбер, мой брат, — я не стала уточнять, который именно, — всегда говорит: если намек может быть неправильно понят, он будет неправильно понят. Поэтому извольте говорить напрямик.

— Хорошо… — он встал и прошелся по комнате. Свободного места тут было не так уж много, но на пару шагов туда-обратно пространства хватало. — Если вы желаете откровенного разговора, нэсс Ирритор, то извольте: я желаю взять вас в жены, чтобы поправить пошатнувшееся финансовое состояние моей семьи.

— О, вот это уже ближе к делу, — согласилась я. — И желание ваше весьма похвально, однако все еще не понимаю, почему его должна удовлетворить именно я?

— Потому что я выяснил: вы и скандально известный писатель — одно и то же лицо, — просто сказал он. — Думаю, вы согласитесь на брак со мной, чтобы избежать огласки, каковая окажется губительной и для вас, и для вашего брата, которого вы так любите.

— В самом деле? — притворно ужаснулась я.

— Да, и вы сами это знаете! От вас отвернутся друзья и знакомые, никто больше не пригласит вас в свой дом и не примет вашего приглашения… Кроме, разве что, таких же… хм… творческих личностей, — с плохо скрываемым презрением выговорил Дальбер. — Карьера вашего брата неминуемо пойдет под откос. Он ведь печется о семейной чести, верно? И даже если знает о том, чем вы занимаетесь под ненадежным прикрытием чужого имени, вряд ли обрадуется, когда это станет достоянием гласности! Не думаю, что его попросят вон из полиции, но каково ему будет сносить насмешки коллег и даже подчиненных? А он ведь предан службе, не так ли?

— О да, он ревностно исполняет обязанности, — кивнула я, — порой даже слишком… Хм! Нэсс Дальбер, а доказательства у вас есть?

— Разумеется. Не мог же я предположить, что вы и тем более кто-то иной поверит мне на слово!

— В самом деле?

Уж кому, как не человеку, вращающемуся в обществе, не знать, что порой достаточно не вовремя сказанного слова, чтобы испортить кому-то репутацию! Порой никаких фактов не нужно, чтобы за спиной у оговоренной персоны начали шептаться, и это именно она вынуждена будет представлять доказательства своей невиновности. И то останется осадок, как в старой байке: «не то он украл, не то у него украли, словом, была какая-то история»…

Однако Дальбер подошел к делу серьезно, это чувствовалось.

— Я давно наблюдаю за вами, — сказал он. — И сопоставляю информацию. Это не так уж сложно, я иной раз поражаюсь, как люди не замечают очевидного!

— Чего, например? — заинтересовалась я. В самом деле, будет полезно, если он расскажет мне, какой именно промах я допустила в конспирации.

— Например, истории, которые имеют хождение в узких кругах, рано или поздно появляются в книгах нэсса Ирпа, — ответил Дальбер. — Я даже провел эксперимент: рассказал нарочно придуманную байку одной персоне, и через некоторое время увидел мною же придуманный эпизод, пускай немного видоизмененный и приукрашенный, в новом романе.

— Это не доказательство. Вероятно, нэсс Ирп тоже знаком с той самой персоной, или, вполне возможно, он и есть та персона, — улыбнулась я.

— Дела, которые расследовал ваш брат, нашли отражение в книгах!

— Тоже не годится. Их освещала пресса, а нэсс Ирп может черпать вдохновение откуда угодно. И я имела в виду не ваши наблюдения и сделанные на их основе выводы, а документальные подтверждения, нэсс Дальбер. Письма, контракты, иные бумаги — найдется у вас что-нибудь подходящее?

«Если да, служба безопасности издательства получит серьезные неприятности», — подумала я, но рано разозлилась: все-таки эти люди не зря получали жалованье, и весьма немалое.

— Нет, — с досадой ответил Дальбер и наконец прибег к тому оружию, о котором я подумала в первую очередь: — Однако вы должны понимать, нэсс Ирритор, что число совпадений чрезвычайно велико, и это очевидно любому человеку, знакомому и с вами, и с произведениями нэсса Ирпа.

— Почему-то вы единственный, кто обратил на это внимание, — пожала я плечами.

На это и был расчет: мало кто из моих высокопоставленных знакомых читал эти книги, а если читал, то наверняка думал, что нэсс Ирп — один из них, но вряд ли мог помыслить обо мне в роли писателя. Увы, стереотипы так въелись в сознание людей, что им сложно даже представить, будто незамужняя нэсс может писать такие романы и тем более издаваться под мужским псевдонимом! Хотя Дальбер был прав: всё лежало на поверхности. Тоже наука Виалисса: лист лучше всего прятать на дереве… если это не лист бумаги, конечно.

— Просто другие не ставили перед собой задачи докопаться до истины, а на мелкие совпадения привычно закрывают глаза. Однако я могу помочь их раскрыть.

— Это ужасно, — покачала я головой и подавила смешок, постаравшись замаскировать его под всхлип. Неужели поверит? — Вы просто не оставляете мне выбора…

— То есть вы согласны стать моей женой? — опешил он.

— Не так быстро, нэсс Дальбер! Вы же понимаете, что мой брат станет возражать против такой скоропалительной свадьбы?

— Вы совершеннолетняя, а живем мы не в средние века. Почему его должна заботить ваша личная жизнь? То есть, конечно, я понимаю: наверняка он подбирает вам жениха посолиднее, с тем, чтобы деньги не ушли из семьи, а, напротив…

— О каких деньгах вы толкуете? — перебила я. — О тех, за счет которых намерены улучшить свое финансовое положение? К слову, вы так и не сказали, почему оно оказалось в плачевном состоянии… Долги? Если вы играете, то мой ответ — категорическое нет! За игрока я не выйду даже под страхом смертной казни! Хоть миллион раз поклянитесь завязать с картами, скачками или где вы там просаживаете деньги — не поверю!

— Нэсс Ирритор! Я не играю! — едва сумел он вклиниться в мой страстный монолог. — Разве только на фортепиано, и то скверно.

«И на нервах», — подумала я, но промолчала.

— Виной всему действительно долги, — вздохнул Дальбер. — Не только мои — они остались еще от предшествующих поколений. Заложенные и перезаложенные земли — от части мне удалось избавиться, но они ушли почти за бесценок, — многое другое… Что-то прокутил мой дед, что-то потерял на афере отец, что-то неудачно вложил мой старший брат…

— И вы что, намерены содержать всю эту армию неудачников за мой счет? — нахмурилась я.

— Никого из них уже нет в живых, — пояснил он. — У меня осталась только сестра — девушка на выданье… К слову, ведь ваш брат холост, не так ли? Тогда можно было бы…

— Полегче на поворотах, нэсс! — подняла я руку. — Мы говорим только обо мне. Если вы намерены каким-то образом принудить брата жениться на вашей сестре, то мой ответ снова — нет! Он сразу заподозрит неладное.

— О, это было просто предположение, — пошел Дальбер на попятную. — Мысли вслух. Но как знать, вдруг еще что-то сложится спустя некоторое время?

— Не отвлекайтесь, — велела я. — Допустим, негодование моего брата можно оставить за скобками. Я действительно взрослая дееспособная женщина и могу распоряжаться собой по своему усмотрению. Вот только, нэсс, приданого вам не видать, как своих ушей! Деньгами семьи распоряжается брат, и хоть он ни в чем мне не отказывает… — я развела руками. — Если я выйду замуж против его воли, то не получу ничего. Вернее, он положит мне скромное содержание, если я начну умирать с голоду — из вас-то кормилец, сразу видно, никудышный, — но этого точно не хватит, чтобы расплатиться с вашими долгами. Брат очень хорошо знает счет деньгам, вдобавок он полицейский с большими связями, а потому быстро разузнает всю подноготную вашей истории, убедится, что вы женились на мне ради наживы и перекроет все финансовые поступления.

— Но вы ведь можете сказать, что влюбились без памяти, — улыбнулся Дальбер, хотя улыбка эта получилась довольно блеклой. — Неужели он станет препятствовать счастью родной сестры?

— Он в силу рода занятий крайне недоверчив, нэсс. И он очень хорошо знает меня — мы близнецы, как-никак, а это… — я вздохнула. — Сложно объяснить постороннему такую связь. Брат поймет, что я лгу. К тому же, мне даже в ранней юности не была свойственна влюбчивость, и с чего бы вдруг мой характер так переменился?.. Только не предлагайте сказать, что это страсть виновата! Не поверит, говорю же.

— Ну что ж, в таком случае, придется сказать ему правду.

— Какую именно? Что вы шантажом принудили меня к браку? После такого я за вашу жизнь фальшивой монеты не дам, — честно сказала я, подумала и добавила: — И помогу брату прятать труп.

— К слову о трупах, — спохватился Дальбер, — я оставил сестре инструкции по поводу того, как действовать, если я вдруг скоропостижно скончаюсь. Вы понимаете, о чем я, не так ли?

— Она пустит в ход собранную вами информацию? А вы уверены, нэсс, что из любопытства ваша сестрица не сделает этого прежде, чем вы скончаетесь?

— Нэсс Ирритор, я ведь не круглый дурак! Разумеется, я это предусмотрел. Инструкции хранятся у нотариуса, в запечатанном конверте, и сестра получит их лишь после оглашения моего завещания!

— Вычитали в «Унылом убийстве»? — догадалась я.

— Можно подумать, так сложно дойти до подобного своим умом… — буркнул он.

— Что ж, вижу, вы подстраховались, нэсс. Ну хорошо, оставим моего брата в покое. Как уже было сказано, я не обязана ему ничего объяснять, но… Как же деньги-то? На что вы собираетесь меня содержать? Я, знаете ли, не привыкла урезать себя в расходах! А поскольку приданого за мной не дадут, то бремя моего содержания падет на ваши плечи… — я протянула руку и щелчком сбила пылинку с его рукава. — Выдержат ли они такой груз ответственности? Долги, да еще и это… Поясните, наконец, детали своего гениального плана!

— Всё очень просто, — ответил Дальбер. — Вы ведь наверняка не захотите бросать сочинительство?

— Разумеется, нет!

— А нэсс Ирп получает неплохие гонорары, — добавил он. — Думаю, если вы будете трудиться по-прежнему, то скоро я рассчитаюсь с кредиторами. Ну а далее всё зависит от вас, нэсс Ирритор. Чем больше историй вы продадите, тем больше денег будет у нас в семье. Первое время, конечно, придется… хм… умерить аппетиты, но затем…

После долгой паузы я произнесла:

— Знаете, мне даже чем-то нравится ваша незамутненная наглость.

— Сочту ваши слова комплиментом. Со своей стороны могу гарантировать вам все условия для продуктивного труда: тишину, крепкий кишр… или что вы пьете за работой?

— И даже не потребуете от меня наследника? — с подозрением спросила я.

— Во всяком случае, не в ближайшем будущем, — заверил Дальбер. — Ребенок — это бессонные ночи, а вам нельзя переутомляться. На няню же у нас средств не найдется.

— Пускай ваша сестра нянчится, заодно и подготовится к замужеству, — ядовито сказала я.

— Ну нет, она не прислуга!

— При чем тут это? Родственной помощи уже не существует? Или вы опасаетесь, что я смогу сговориться с ней за вашей спиной?

— Не исключаю, — сознался Дальбер. — Вы весьма убедительны, а юной девушке много не нужно. Одно дело — наша матушка, особа строгая и никогда не допускавшая вольностей, и другое — вы, молодая блестящая женщина! Сестра скоро начнет смотреть вам в рот, уверен. И именно поэтому вам лучше вовсе не общаться.

— Матушка-то ваша жива? — с опасением спросила я. — Вы говорили про покойного деда, отца и брата, но…

— Она тоже скончалась, — заверил он. — Не так уж давно. А поскольку именно она вела хозяйство, то после ее кончины у нас с сестрой настали тяжелые времена. Экономия… плохо нам дается. Матушка предпочитала распоряжаться всем сама, а теперь…

— Теперь вы не знаете, где купить хорошее мясо, как нанять служанку, которая не сбежит с вашими серебряными ложками в первый же день, и так далее, — кивнула я. — Сочувствую. Ну что ж… Ваши мотивы мне понятны, а наше общее будущее вы расписали достаточно подробно… за исключением одной существенной детали.

— Какой именно? — не понял Дальбер.

— Супружеского долга, конечно же!

— Я… гм… — он отвел взгляд. — Я понимаю, что и так слишком многого требую, нэсс Ирритор, и… Одним словом, я не стану вынуждать вас к исполнению этого самого долга, если вы не…

— С чего вы взяли, что я — «не»? — хмыкнула я и оглядела его оценивающим взглядом. Можно было еще пощупать бицепсы и заглянуть в зубы, но я решила, что пока рано. Испугается ведь. — Вы довольно привлекательны, вполне в моем вкусе… но вот каковы в альковных делах, неплохо бы прояснить до бракосочетания. Если вы, скажем так, не слишком умелы, это дело поправимое, хотя я и не люблю возиться с неопытными партнерами. Но если окажется, что мы совершенно не подходим друг другу, скажем, темпераментом, то мне придется завести любовника. Или даже двух. А это, сам понимаете, серьезно осложнит ситуацию!

— Но позвольте, нэсс Ирритор… Как вы можете говорить о подобном… открыто?!

— У нас с вами разговор по душам, поэтому я и выкладываю все начистоту, — пояснила я. — Иначе что-нибудь непременно станет для вас неприятной неожиданностью. А впрочем… дайте угадаю! Строгая матушка приучила вас к мысли о том, что для порядочной женщины существует исключительно супружеский долг и более ничего? А те девицы, с которыми вы наверняка развлекались… что вы краснеете? Все юноши этим занимаются! Так вот, те девицы — пропащие, заблудшие, продажные или что-то в этом роде, верно? Их никак нельзя рассматривать в качестве образца женщины, тем более семейной, так?

— Да, но…

— Ни в коем случае не желаю оскорбить память вашей покойной матушки, — перебила я, — однако вынуждена сообщить, что ее воззрения изрядно устарели. К слову, вас сильно шокирует тот факт, что вы не станете для меня первым?

— Э-э-э… — только и выговорил Дальбер.

— Вот и чудесно! — приняла я эти звуки за согласие. — Так вот, нэсс, я привыкла не только к неограниченным тратам, но и к таким же удовольствиям. Это, если угодно, необходимо мне для того, чтобы стимулировать вдохновение, а без него я много не напишу. Вам ясно?

— Не вполне, — честно ответил он.

— Хорошо, скажу прямо: это я потребую от вас выполнения супружеского долга, при этом частого и качественного, — отрезала я. — Ну, если вы не желаете, чтобы я все-таки завела любовника. А поскольку я не имею ни малейшего представления, что вы собой представляете в этом деле, то предлагаю сразу и проверить, благо кровать — вот она!

— Н-но нельзя же так сразу… — выговорил Дальбер.

Я на это и рассчитывала: валяться на несвежем белье, даже не приняв ванну после тяжелого дня и бурной ночи мне не улыбалось, тем более, в его компании. Но он об этом, я надеюсь, не догадывался…

— Вам нужно время на подготовку? — догадалась я. — Хорошо. А я бы тем временем не отказалась искупаться, переодеться и позавтракать. К слову, мне нужна моя горничная.

— Нет, нэсс Ирритор, это исключено!

— Это мое условие, — отчеканила я. План, до сих пор зревший в моей голове, окончательно оформился и заиграл яркими красками. — Даже представлять не желаю, какую косорукую неумеху вы можете нанять! Нет уж, без этого никакой сделки не состоится… Вдобавок, вы полагаете, брат позволит посторонней служанке собрать мои вещи и тем паче драгоценности? А вот моей горничной он доверяет!

— Ну хорошо, хорошо, — пробормотал он, явно клюнув на слова о драгоценностях, — напишите ей несколько слов…

— Проще позвонить.

— Здесь нет телефона.

— Хорошо, тогда прикажите подать бумагу и чернила, я черкну ей, что мне потребуется на первое время… — я окинула взглядом спальню и уточнила: — Вы же не хотите сказать, что это и есть будущее супружеское гнездышко?

— Нет, ваши комнаты рядом, — сглотнул Дальбер.

— Замечательно. В таком случае — сперва моя горничная привезет смену одежды, затем я приму горячую ванну… и вам рекомендую, кстати. Позавтракаю, выпью чашечку кишра, отдохну, и мы приступим к проверке.

— Какой еще проверке?

— Вашей, на способность быть моим мужем не только на бумаге, но и в супружеской спальне, — усмехнулась я. — Иначе в наше соглашение придется внести пункт о том, что вы не возражаете против моих развлечений на стороне!

— Хорошо, — помолчав, ответил он и встал. — Будь по-вашему. Что от меня потребуется?

— Вы, в вашем-то возрасте — и не знаете? Однако…

— Нет, я подумал… Может быть, вам нужно что-то особенное?..

— Само собой, — улыбнулась я. — Не переживайте. Горничная привезет всё необходимое.

— И напишите заодно брату, — спохватился Дальбер, — чтобы не начал искать вас раньше времени.

— Ну разумеется! Он знает, что я могу подолгу не появляться дома, но всегда сообщаю об очередном… хм… творческом отпуске. А насчет горничной можете не беспокоиться. Она очень многим мне обязана и за меня готова в огонь и в воду, так что не проговорится. Да и зачем сообщать ей о наших планах? — перебила я сама себя. — Пускай думает, что вы всего лишь мое очередное увлечение… которое затем перерастет в нечто большее! Как вам идея?

— Весьма… весьма хороша, — согласился Дальбер и отпер дверь, при этом едва попав ключом в замочную скважину, и то с пятого раза. Если он так же действует в постели, то у меня для него плохие новости. — Сейчас я принесу бумагу и…

— У вас что, вовсе нет слуг? — ужаснулась я.

— Есть, но приходящие, — ответил он. — Нанять кого-то на постоянной основе я не могу. Но так и лучше — меньше чужих глаз кругом. Сию минуту, нэсс!

«Если окажется, что ванну Дальбер будет наливать лично, то я заведу привычку купаться по три раза на дню, — подумала я. — Ему не повредит разминка…»

Он вернулся очень быстро, и я взялась было за перо, но тут же остановилась и попросила:

— Снимите это, нэсс, мне же неудобно писать!

Он поколебался, но все-таки снял с меня наручники. Так-то лучше, улыбнулась я про себя и начертала: «Дорогая Дина!..»