Могучие мужские руки терзали мое тело; то прикасались нежными ласкающими движениями, скользя по умащенной душистым маслом коже, то властно, с силой сжимали, исторгая из моей груди стоны мучительного наслаждения и крики боли…

— На сегодня всё, нэсс, — густым басом сказал Дарифа и напоследок исполнил смачную барабанную партию на моих ягодицах. Ладони у него размером с разделочную доску, так что звук получился звонкий.

— Хулиган, — сказала я, села и довольно потянулась. — Вот спасибо! Как новенькая!

— Ну так, — довольно ухмыльнулся он, подавая мне большую махровую простыню, — еще дед научил… Нэсс всё сидит да сидит на месте, не то что в Джамане. Этакая разминка ох как нужна…

Дарифа тоже приехал с нами из Джамана. Там-то он был на все руки мастером, а тут его руки неожиданно оказались на вес золота — громадный джаманец владел искусством массажа, да не местным, а тем, который практиковали поколения его предков. Разумеется, все мы пользовались его услугами, не запрещая, впрочем, подрабатывать на стороне. К нынешнему моменту Дарифа (не без нашей помощи и протекции, разумеется) открыл собственный массажный кабинет и в очередь к нему записывались за недели, а то и месяцы!

И, вопреки слухам, никаких услуг, помимо лечебных, он не оказывал, считая белых женщин слишком вялыми и худосочными: такую пальцем ткни — сломается, а если не пальцем? Да со всей ифрикийской страстью? Этак любительницу экзотики хоронить придется, и не исключено, что в закрытом гробу…

Впрочем, я слыхала, парочке искательниц приключений все-таки удалось склонить Дарифу к грехопадению. Не знаю, чем закончилось дело, вроде бы темнокожих детишек в округе не появлялось… Я даже догадываюсь, почему: увидев красавца-джаманца во всей его первобытной мужской красе и, так сказать, с боевым копьем наизготовку, дамы, вероятнее всего, предпочли спастись бегством. Сам же Дарифа ничего не говорил, только ухмылялся во весь рот и шел к Адите или еще какой-нибудь из наших туземных служанок, благо их у нас хватало.

— Что делать, Дарифа, — сказала я, — работа есть работа. Но ты прав, надо заняться чем-нибудь… Верхом покататься, что ли? Или в теннис поиграть?

— Только не в теннис, — подал голос Виалисс, поджидавший своей очереди у двери. Он тоже щеголял в одном полотенце. — После твоих подач приходится вставлять окна во всех окрестных домах.

— Кто бы говорил, — обиделась я. — Ты вообще флюгер снёс, забыл?

— Я на спор, а ты просто так, — парировал он.

— Нужно просто поискать загородный корт, только и всего.

— Ага, а мячи потом собирать по дремучему лесу? Или по пастбищам?

— Зачем их собирать, они же дешевые!

— А я слышал, коровы их едят, а потом дохнут, потому что мячи им желудок закупоривают, — сообщил всезнающий брат. — Иди уже, там камни в самый раз прогрелись! Только масло смой, а то получится аппетитная корочка…

Вместо ответа я двинула его кулаком в крепкий живот, поросший чуть вьющейся рыжеватой шерстью (чуть руку не сломала) и прошествовала сперва в душ, а потом в жарко разогретую комнату, где и разлеглась на гладких камнях и песке. Кто другой обжегся бы, но это дело привычки, а сухой жар в здешнем климате — прекрасное средство от всяческих простуд!

Через некоторое время Виалисс присоединился ко мне, и мы стали блаженствовать вместе. Если бы еще над головой светило белое солнце, а кожи касался раскаленный ветер, шуршали мимо ящерки и скорпионы…

— Тори совсем заработался, — сказал вдруг брат и повернулся на живот, заботливо подложив полотенце под нежные детали организма. — Ты его видела? Он уже не бледный, а какой-то синеватый. Еще немного, я его поймаю, свяжу и насильно отправлю в Джаман.

— Вместе поедем, — кивнула я. — Дарифа его подержит, если что. Ты прав, Тори давно нужен отпуск! Но нет, у него же карьера…

— Что толку в той карьере? — искренне не понял Виалисс. — Будто от этого зависит его пропитание или там… выгодная женитьба! Невест мы еле поспеваем гонять, а с голоду уж точно не умрем.

— Он так самореализуется, — пояснила я. — Хочет достичь профессиональных высот, и тут состояние как раз хороший козырь: Тори может не думать о хлебе насущном и крыше над головой, а всего себя посвятить раскрытию преступлений.

— Ну и посвящал бы в частном порядке, — пожал брат широченными плечами. — Без ущерба здоровью. Я же предлагал открыть детективное агентство!

— И мне по-прежнему нравится эта идея, — кивнула я. — Но Тори упрямый. Так просто его не уговоришь. А если мы организуем такую контору вдвоем и составим ему конкуренцию… а мы составим, потому что он гнушается пользоваться своим недурным материальным положением…

— Скажи проще — давать на лапу, кому надо, чтобы ускорить этот их бюрократический процесс, — подсказал Виалисс, — и подмазывать свидетелей ради улучшения памяти.

— Вот-вот… Словом, он очень обидится и примется из кожи вон лезть, чтобы если не обогнать нас, так хоть идти ноздря в ноздрю. И надорвется окончательно, — грустно сказала я и повернула голову, чтобы взглянуть на брата. — Вот что с ним делать?

— Да ничего. Рано или поздно сам дозреет, — изрек он. — А мы присмотрим, чтобы он не слишком переутомлялся. Как тебе мысль?

— Недурная, — кивнула я. — Но как ты себе это представляешь? Приводить к нему свидетелей под конвоем?

— Зачем? Делать так, чтобы сами явились с показаниями ли, с повинной… Мне такое организовать не сложно, — ухмыльнулся Виалисс, явно намекая на свое поразительное сходство с младшим братом. — Только действовать надо тонко. Ну да это уж по обстоятельствам…

— Да, разберемся, — кивнула я и села. Камни начали остывать, пора было одеваться и водворяться в гостиной, как чинная нэсс. — Пойдем? Тори скоро вернется, может, расскажет что-нибудь…

* * *

Виаторр вернулся, как обычно, в дурном настроении, швырнул шляпу мимо вешалки и слишком долго переодевался в домашнее.

— Хоть побрился бы, — попенял ему Виалисс, когда он спустился в гостиную.

— Зачем? — не понял Виаторр.

— Не смущай его, он еще маленький и не знает, зачем мужчины бреются на ночь, — хихикнула я. — Ну, не дуйся, Тори! Расскажи лучше, что новенького?

— Адита! Подай чего-нибудь, а то мы до ужина не доживем! — окликнул Виалисс.

— Несу-у-у! — раздалось из глубин дома, и вскоре служанка явилась с громадным подносом на голове и парочкой поменьше в руках. — Извольте, нэссе…

— Спасибо, душа моя, — искренне сказал ей Виалисс, схватив изрядный ломоть ветчины и еще горячего хлеба. Сверху, подумав, он положил порядочный кусок сыра со слезой, украсил горкой маринованных овощей, ложкой зерновой горчицы, тертым имбирем, поперчил, накрыл вторым куском хлеба и разом откусил половину. И проговорил с набитым ртом: — Сделать тебе такой, Тори?

— Я сам, — проворчал тот, повторяя его манипуляции. Бутерброд у него тоже получился монструозный, потому что вместо ветчины Виаторр взял половину вареного говяжьего языка, а имбирь заменил свежей зеленью. — Уф… Теперь еще парочку таких же, кружку кишра, и я буду отдаленно похож на человека… и, возможно, доживу до ужина.

— Адита, кувшин кишра покрепче! — попросила я, не отставая от братьев. После массажных процедур всегда хочется есть. — И поторопи девушек с ужином, Тори голодный!

— Как прошел день, можешь не говорить, — сказал Виалисс, — и так видно, что кошмарно.

— Не то чтобы кошмарно, но утомительно до крайности, — разделавшись со вторым бутербродом, Виаторр заметно подобрел. — Похоже, у нас объявился серийный убийца. Не смотри на меня так, Трикс!

— Я знаю, служебная тайна, но… — я прищурилась, — ты же знаешь, что одна голова хорошо, а три…

— Пить надо меньше, — заключил Виалисс, явно припомнив, как Виаторр впервые перебрал горячительного и никак не мог выбрать из трех дверей настоящую. — Но Трикс права: мы ведь не собираемся чесать языки с кумушками на каждом углу, а так, глядишь, что-нибудь подметим. Я часто бываю в разных… гм… заведениях, нет-нет, да и услышу такое, чего человеку со стороны никогда не скажут, а у Трикс отменное воображение!

— Да, «Меткий стрелок» разошелся влёт, будут печатать дополнительный тираж, — довольно улыбнулась я. — А про Вирфора никто и не вспомнил…

— Кстати, я слышал, — вставил Виалисс, — старик завещал все свои деньги им же самим учрежденному благотворительному фонду для инвалидов войны, детей-сирот и людей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Устав там строгий, если воровать и начнут, то не скоро… Ну а всякие там картины, статуи — у него много добра скопилось, — и, главное, уникальную коллекцию стрелкового оружия передал в городской музей.

— Ставлю что угодно против фальшивой монеты, что стреляющей трости в этой коллекции нет, — вздохнул Виаторр. — Ладно, что с вами поделаешь… Все равно в газеты просочится рано или поздно!

— Вот именно, а лучше услышать историю из первых уст, — вставила я. — Говори, не тяни…

— Сперва ничего подозрительного не замечали, — помолчав, произнес он. — А потом Даррон обратил внимание на то, что в последние полгода как-то участились случаи самоубийств молодых домохозяек. И ладно бы просто самоубийства, они всегда имели место, но… все они совершены при помощи газа.

— Не самый надежный способ, — со знанием дела сказал Виалисс. — С другой стороны, вешаться, травиться или резать вены — еще более ненадежно. А что еще доступно домохозяйке? Разве только с моста прыгнуть или под поезд, но и то есть риск просто покалечиться и остаток дней влачить жалкое существование… так ты пишешь, Трикс?

— В доме может быть оружие, — напомнила я, проигнорировав шпильку.

— Ага, знаю я одну такую: стащила у мужа револьвер, выстрелила себе в рот, но рука дрогнула, так что пуля вышибла ей зубы, продырявила язык и вышла через другую щеку, — фыркнул Виалисс. — Эта красотка держит паб на углу Восемнадцатой и Тисовой. Ее историю весь квартал знает, хозяйка и шрам показывает, и рассказывает обо всём в подробностях, если заплатить, так что процветает… Шепелявит, правда, чудовищно. Ты продолжай, Тори, не отвлекайся!

— Я не отвлекаюсь, это вы перебиваете, — вздохнул он. — Так вот… Все как на подбор — достаточно молодые женщины, нормального достатка, никаких громадных долгов, так что самоубийства явно не от нищеты.

— А дети? От детей частенько в окошко выходят, я слышал, — заметил Виалисс.

— Все бездетные, — покачал головой Виаторр. — В основном недавно замужем, не успели еще обзавестись потомством. А если ты спросишь про мужей: средний класс, не ангелы, но руку на жен никто не поднимал. Максимум — ругались и посуду били, ну так кто не ругается? Соседи говорят, что эти пары жили в ладу.

— Соседи… Вот наши соседи уверены, что мы тут втроем оргии закатываем с участием чернокожих невольников, — с удовольствием сообщил Виалисс. — И вообще предаемся инцестуальному разврату и мужеложству.

— Ладно разврат, — оскорбился тот, — но это-то с какой стати, если у нас Трикс есть?! И служанки?

Я, на его счастье, потеряла дар речи от такой наглости.

— А у них спроси. Я это к тому, что соседи могут навыдумывать такого, от чего до истины будет, как до Луны… Ты не отвлекайся, а то до завтра будешь рассказывать!

— Нечего больше рассказывать, — буркнул Виаторр. — Шесть случаев. Молодые женщины, симпатичные, не нищие, бездетные, недавно замужем, вдруг суют голову в духовку и включают газ на полную. Ах да, всегда в пятницу, когда мужья вечером после работы традиционно идут пропустить по кружечке, а значит, возвращаются ближе к полуночи, когда спасать супругу уже слишком поздно.

— А соседи что, не чувствовали запаха газа? — нахмурилась я.

— В том-то и дело, что нет. Тут, к слову, есть небольшая странность: женщины затыкали вентиляционные отверстия, а вот окна оставляли открытыми.

— Разумные дамы, — хмыкнул Виалисс. — Явно не хотели, чтобы из-за них дом взлетел на воздух! А то так благоверный явится вечером, свет зажжет и…

— Ага. Правда, меня удивляет, что они были настолько продвинуты.

— А повреждения на телах имеются? — я машинально схватилась за блокнот.

— Даррон говорит, только бытовые: у одной ожог от кипящего масла на руке, у другой пара царапин — у нее кошка, видимо, та и постаралась, у третьей — синяк на бедре, но это она могла за угол зацепиться. Ничего такого, что можно было бы трактовать как след насилия, — вздохнул Виаторр.

— Н-да… просто какой-то пятничный клуб домохозяек-самоубийц, — пробормотал Виалисс, потерев подбородок. — А что? Может, им и впрямь посулили блаженство, достижимое в домашних условиях? Только забыли сказать, что можно не успеть закрыть газ.

— Они все из разных кварталов и даже не были знакомы между собой. Может, виделись случайно на улице, не более того.

— Ну… это ты так думаешь. А если копнуть, вполне может обнаружиться, что они прекрасно знакомы через тетушку Манчильду из булочной на перекрестке или ходили к одному парикмахеру, — хмыкнул тот. — Интересно… Позволишь нам покопаться в этом?

— Лисс!

— Ну мы так похожи, Тори, грех этим не воспользоваться, — ухмыльнулся Виалисс. — Ты просто очень расторопен, а?

— В самом деле, Тори, на всех соседей и знакомых погибших у тебя не хватит ни времени, ни сил, — добавила я. — А посылать подчиненных… они отметят галочкой, что нэсс такой-то с пятого этажа одолжил погибшей немного денег, а она не вернула долг, а нэсс сякой-то видел, как другая погибшая развешивала белье во дворе. И дальше что?

— Да что с вами поделаешь… — сдался он. — Хорошо. Но если узнает начальство, мне голову оторвут!

— Оно не узнает, — заверил Виалисс и ухмыльнулся шире прежнего.

— И меня держите в курсе, — обреченно попросил Виаторр, — а то явится кто-нибудь из… хм… опрашиваемых жаловаться на мою дотошность, а я его впервые вижу!

— Конечно. А ты нам дай адреса этих женщин. И еще… — я почесала нос карандашом. — Почему Нокс так уверен, что их убили? Эпидемия одинаковых самоубийств — не самое странное явление, и в Джамане такое бывало, и в соседнем Майяле. Людей будто безумие охватывает, и пошло-поехало…

— Там нравы совершенно другие, — покачал головой Виалисс. — Не сравнивай.

— Он говорит, чутье подсказывает, — ответил Виаторр. — И еще… К такому уходу из жизни все-таки как-то готовятся, если это совершено не под влиянием момента. Старик Вирфор вон привел дела в порядок, оделся в чистое, лег на кровать и выпалил себе в рот. А эти женщины… будто бы между прочим.

— Да, дело ясное, что дело темное! — Виалисс с удовольствием потянулся. — Но тем интереснее!

— А подумаем мы об этом после ужина, — вставила я, услышав гонг. — Идемте в столовую, Адита сегодня состряпала нечто необыкновенное!

Воздав должное неземным яствам и поблагодарив Адиту с помощницами, мы решили, что на сегодня достаточно убийств: после сытного ужина на ум все равно ничего не шло. Виалисс, подумав, куда-то улетучился, Виаторр пытался читать газету, но зевал настолько душераздирающе, что я настоятельно попросила его удалиться в спальню и лечь спать, а не мучиться так. Ну и что, что время детское? Зато выспится нормально, а назавтра не будет зол спросонок!

Брат внял моей просьбе и ушел к себе, а я, дождавшись, пока из-за его двери не раздастся мерное похрапывание, сняла телефонную трубку и попросила дать хорошо знакомый номер.

— Привет, — сказала я, когда в трубке раздался чуть сонный голос, — не занят сегодня вечером? Я так и знала… Может, съездим потанцуем? Или, я слышала, в «Иллюзоре» дают новую ленту…

— Трикс, — послышался смачный зевок, — если тебе просто хочется поболтать, то давай не сегодня, я устал, как собака!

— А если не просто?

— Тогда собирайся, а я выпью кишра и к твоему приезду буду вполне готов к употреблению, — преспокойно ответил он и повесил трубку.

За что люблю этого человека, так это за то, что он всегда готов выручить даму в трудную минуту! Ну а что до отсутствия фантазии… он компенсирует это техническими навыками и готовностью испробовать чужие затеи. Правда, честно предупреждает, что как раз с технической точки зрения что-то может быть малоосуществимо, слишком трудозатратно и при этом не слишком удобно, а то и вовсе травмоопасно. И, что ценно, еще ни разу не ошибся!

* * *

Нокс нэсс Даррен, полицейский эксперт, подчиненный моего брата и мой эпизодический любовник обитал в мрачного вида старом доме через несколько кварталов от нас. Он целиком занимал весь второй этаж, вернее, половину его: там предполагалась еще одна квартира, но хозяин уже много лет никому не мог ее сдать. И дело было вовсе не в дурной репутации дома, его скверном расположении, протекающей крыше или привидениях, а в Ноксе: подозреваю, он являлся не самым желанным соседом, и при желании мог выжить кого угодно. Впрочем, он никогда об этом не заговаривал, а я не спрашивала. Как-то к слову не приходилось.

Сегодня Нокс вел себя как-то подозрительно мягко и, я бы сказала, бережно, хотя точно знал, что я предпочитаю более активные действия.

— Ты что, — не выдержала я наконец, — купил пособие для молодоженов? «Как не напугать жену в первую брачную ночь»?

— Ничего подобного, — быстро ответил он, но тут же с грохотом уронил что-то из-под подушки на пол. — Не трогай! Трикс!..

— Ну-ка, посмотрим… — я надежно улеглась поперек него и подхватила пухлую книжку.

Даже с картинками, надо же, какая прелесть! И это была вовсе не монография Вирфора, с которой обычно ночевал Нокс…

— Итак, глава первая… тут насчет помыться и побриться, это мы пропустим. Хотя нет, надо будет Виаторру процитировать, а то он до сих пор не знает, для чего нужно бриться на ночь, в его-то возрасте!

Нокс застонал и накрыл голову подушкой, явно имитируя суицид методом самоудушения. Выходило у него не слишком убедительно.

— Так-так… — бормотала я, листая страницы, — к супружескому долгу следует подходить со всей ответственностью… Не спорю. Что-что? «Не зажигая света, приблизьтесь к ложу. Если супруга готова принять вас, она даст понять это, отогнув краешек одеяла»… Гхм, а супруга об этом знает? И как это увидеть в темноте? Или надо пощупать? Ну-ка, о способах соития… так… так… И это всё?!

— Трикс, ну не ворочайся ты, мне же больно! — взмолился Нокс из-под подушки: я по-прежнему лежала на его животе, а он тощий, в отличие от моих братцев. Те тоже не толстые, но плотно сложенные, и разница весьма ощутима, особенно в такой вот позе.

— Мне тоже, у тебя ребра торчат, — ответила я и снова брыкнулась от избытка чувств, наткнувшись на особенно интересный пассаж. — Как хочешь, а я это у тебя конфискую! Пригодится для новой книги: у меня там папаша строгих правил наставляет сына, и вот это — как для него писано… Где ты раздобыл этот раритет? Ему же лет сто, не меньше!

— Не поверишь, в управлении! — ответил Нокс. — Не представляю, кто его засунул между справочниками аж в третий ряд, но… Попался на глаза, дай, думаю, ознакомлюсь, вдруг там что-нибудь полезное окажется?

— Но зачем тебе этот самоучитель? Ты что, решил начать с азов? Поздновато в твоем-то возрасте!

— Учиться никогда не поздно, — изрек он и охнул, когда я нечаянно двинула его локтем под ребро.

— А все-таки? Откуда вдруг такая тяга к познанию? Ты вроде бы и так… хм… весьма продвинут. В смысле, если тебя правильно двигать, то можно добиться ошеломительных результатов, — поправилась я.

Нокс не обиделся, он сам прекрасно знал свои слабые и сильные стороны, и покуда нас обоих это устраивало, ничего менять не желал… до сего момента!

— Вот именно, — сказал он. — Но если инициативу придется проявлять мне…

— То получится, как в этой книжице, — завершила я. — Пришел к супруге с осознанием важности долга, старательно отдал долг, удалился с чувством выполненного долга, так? Ой, стоп… я сказала — супруге? Нокс?! Ты что, жениться надумал?

Он кивнул, закинул руки за голову и уставился в потолок.

— Но зачем?! — потрясенно спросила я.

— Все женятся. Так принято.

— Ну и что? В Джамане вон еще недавно человеческие жертвоприношения были приняты!

— Ну ты сравнила, — невольно фыркнул Нокс, подумал и согласился: — В общем-то, женитьба — тоже в своем роде человеческое жертвоприношение.

— Вот! Потому я и спрашиваю, с чего ты вдруг решил связать себя узами брака? Заметь — узами! Кандалами! Повесить себе гирю на ногу! — я села на него верхом и скрестила руки на груди. — Не верю, что только из-за давления общества. Кому на тебя давить-то? Родители твои умерли. Близких родственников нет. Или вам начальство велело непременно пережениться для солидности? О, если так, то у нас появится шанс уговорить Виаторра уйти из полиции!..

— Ну что ты несешь, Трикс, — поморщился он. — Просто… Возраст уже не юношеский, пора бы, а то всё один да один. Своих братьев в пример не приводи, вы втроем живете, у вас семья.

— Кошмар-то какой, — озабоченно проговорила я и потрогала его лоб, проверяя, нет ли жара. Увы, не было. — Нокс, ты всегда говорил, что всю жизнь мечтал жить именно один! Чтобы никто не входил к тебе без стука, не звал, когда ты занят чем-то интересным, не совал нос в твои дела, не… Да ты ведь этот кошмарный сарай снимаешь только потому, что ни один нормальный человек не желает селиться тобой рядом, а не потому, что арендная плата ниже некуда…

— Догадалась, да? — ухмыльнулся Нокс.

— О чем именно?

— О том, что я весь дом снимаю. Там, во второй квартире у меня что-то вроде лаборатории. Хозяин в курсе, что дом я не взорву… А мне просто хочется на досуге повозиться на досуге кое с чем интересным, причем без любопытствующих.

— Ну вот, о чем я и говорю, — вздохнула я. — Ты даже соседей не переносишь, куда тебе жену в дом приводить?! Это же не приходящая служанка!

— Хм…

— Не хмыкай! Женитьба — это ответственность! — процитировала я пособие, воздев указательный палец. — За супругу в первую очередь, учти. Тебе придется сменить обстановку, потому что это вот… не похоже на уютное семейное гнездышко, это берлога старого холостяка. Потом тебе придется нанять супруге горничную, может, даже не одну, кухарку…

— Так есть же кухарка!

— Она старая и не знает модных блюд, — отрезала я. — И это тебе всё равно, чем питаться, было бы сытно, вкусно — и ладно, а для молодой дамы готовить надо изысканно и разнообразно! Затем потребуются наряды: домашние, повседневные, выходные, бальные… К ним, разумеется, обувь, аксессуары… ну, всякие там перчатки, шляпки, сумочки, белье, чулки. Украшения. Косметика, опять же, парикмахер… Учти, мода меняется каждый сезон, гардероб и прочее придется регулярно обновлять. Добавь развлечения: поиграть в карты или в лото с другими дамами, пройтись по магазинам, кондитерским, булавок там купить — вроде бы мелочи, но…

Нокс начал хмуриться, явно прикидывая вероятные траты, и смета его не радовала. Он вообще-то прижимист, хотя на что ему тратиться — ума не приложу! На реактивы и препараты разве что, на книги еще, тоже не самое дешевое удовольствие.

— Или ты намерен искать девушку с приданым? — уточнила я. — Зря, за тебя такая не пойдет. Вернее, ее не отдадут!

— Это точно…

— Ну вот, значит, обеспечивать жену будешь ты. Конечно, если ты намерен держать супругу в черном теле, не выпускать на улицу и заставлять саму работать по дому, тогда можно сэкономить, — перебила я. — Но это всё цветочки. Раз ты решил ответственно подойти к браку, то вскоре у вас появится наследник. Или наследница. Готовься изрядно поистратиться на хорошее питание для супруги, на доктора, а еще имей в виду, что порядочная дама мужа к себе не подпустит всё это время, — ткнула я пальцем в нужную страницу. — Тут так и написано!

— Трикс, хватит! — взмолился он.

— Нет уж, дослушай! Даже если всё пройдет благополучно, то, возможно, потребуется кормилица и нянька. Потом всякие вещи для ребенка, а растут дети очень быстро: вот только что лежал в люльке кулёк в кружавчиках и пускал слюни… и орал, как резаный, кстати, днем и ночью, — вспомнила я слова нашей с Виаторром кормилицы. — А если двойня? М-м-м! Двойное наслаждение! Забудь о вечернем покое, Нокс. Тебя будет ожидать рассказ о твоём чаде, о том, как оно поело, что натворило, ну и так далее, вплоть до подробного описания цвета пятен на пеленках, — с наслаждением продолжала я, благо на недавнем благотворительном балу вдоволь наслушалась подобного от замужних дам. — Ты же эксперт, что тебе стоит на глазок определить, съел отпрыск что-то неподходящее или у него страшная болезнь в последней стадии? Кстати, приготовься, что доктора будут вызывать по поводу и без. Можешь сразу выделить ему гостевую комнату и положить жалованье.

— Три-и-икс…

— А потом в твоем доме зазвучит топот маленьких ножек, — зловеще произнесла я, нависая над ним. — А маленькие ручки начнут хватать всё, что не приколочено… И вот тогда — держись! И прячь все бумаги, реактивы и инструменты, запирай ящики и шкафы… Но и это не поможет: самые изобретательные умеют вскрывать замки и добираются до запретных вещей… и веществ.

— В твоем исполнении это звучит так, будто дети — нечто пострашнее мировой войны, — честно сказал Нокс.

— Ну, я пересказываю впечатления нашей с братом воспитательницы. Из белых, разумеется. У тетушки Бариты мы почему-то вели себя примерно и не хулиганили. Ну а Виалисс, очевидно, был еще хуже, просто свидетельств не сохранилось. Или свидетелей не осталось, тоже вероятно…

— И тем не менее, все как-то это переживают!

— Да. И мы возвращаемся к вопросу: зачем они это делают? Вот ты, к примеру? У тебя что, миллионное состояние, которое некому оставить? Бери пример с Вирфора, он пожертвовал всё на благотворительность. Или ты последний потомок великой династии и не можешь позволить ей угаснуть? — фыркнула я. — Или просто мечтаешь продлить свой род и не дать фамилии пропасть в веках? Ну а в то, что ты просто и незатейливо хочешь тихого семейного счастья и любишь детей, я, прости, не верю. Совершенно не тот типаж!

— Если бы я чуть похуже знал тебя, Трикс, то решил бы, что ты приревновала меня к гипотетической супруге, — хитро сощурился Нокс.

— Еще бы не приревновала! — возмущенно ответила я. — Вместо того, чтобы спокойно встречаться у тебя, когда заблагорассудится, придется искать какие-то… съемные углы, да еще с риском быть застуканными на месте преступления! Мне вот только не хватало оказаться втянутой в скандал с супружеской изменой, особенно пикантный, заметь, поскольку я сестра твоего начальника… И нет, к себе я тебя пригласить не смогу.

— Да я и не соглашусь: там мой начальник, как ты верно подметила, — это раз, и ваш старший братец — это два, а с него станется ввалиться в разгар действа и…

— И замучить советами, — вздохнула я. — Ну как? Отпустил тебя брачный зуд? Нет, Нокс, я не об этом вот… А о желании непременно сочетаться законным браком!

— Почти отпустил, — подумав, ответил он. — Я, кстати, еще вот о чем не подумал: где теперь знакомятся с девушками? Я имею в виду, не для… гхм… танцев, а с серьезными намерениями?

— На благотворительных балах, на праздниках, — ответила я. — Ну или в гостях. У родственников, опять же. Кстати, скоро бал в ратуше в честь дня основания города, пойдешь?

— Куда же я денусь?

— Вот там и посмотришь на юных прелестниц, вдруг приглянется какая-нибудь? А теперь… — я вскочила, — чтобы побороть дух уныния, займемся ролевыми играми!

— Это как? — заинтересовался Нокс.

— Я буду новобрачной, — ответила я, схватила его рубашку, надела и повертелась, оглядывая себя. — Отлично, сойдет за сорочку. Так, брысь с кровати! Это брачное ложе, на нём лежу я, смотрю в потолок и смиренно думаю о женском долге, побелке и паутине в углах. А ты… завернись в простыню, ты тоже должен быть в ночной рубашке. Не то так вот вломишься, а бедная девушка даже не знает, как голый мужчина выглядит и чем отличается от женщины… напугается же!

— Да уж конечно, — скептически произнес он, драпируясь в простыню, — не знают они…

— Поверь, очень многие — не знают, — улыбнулась я и натянула одеяло до носа, — особенно те, что из семей со старым укладом. Так… давай, крадись к брачному ложу. Крадись, говорю, а не кидайся тигром! Во-от так…

— Так ты одеяло-то откинь, — прошептал Нокс.

— А я сегодня не готова принять вас, — протянула я. — Извольте покинуть спальню, дорогой супруг!

— Я так не играю!..

— Играешь, играешь, — злорадно ответила я. — Ты достаточно сдержанный, а воспитание не позволит тебе принудить супругу силой, верно? Итак, на третью ночь…

Я отогнула краешек одеяла и зажмурилась, вытянув руки по швам.

Нокс, кажется, проникшись моментом, осторожно потянулся поцеловать меня.

— Ты хоть голосом обозначь, что это именно ты, а не садовник, у меня же глаза закрыты, — велела я.

— Дорогая, — хрипло прошептал Нокс, — позвольте поцеловать вас?

И поцеловал, не дожидаясь ответа.

— Сдурел? — спросила я, отдышавшись. — Забыл, что твоя супруга из приличной семьи и о поцелуях только слышала? Ну, может, в щечку ее кто-то целовал…

Нокс смачно выругался и начал издалека. Я вздыхала и вздрагивала, как, на мой взгляд, подобало вести себя целомудренной девице, впервые оказавшейся наедине с не слишком хорошо знакомым, но весьма и весьма распаленным мужчиной.

— Что вы делаете?! — бормотала я, отталкивая его руки, когда он попытался задрать на мне рубашку. — Как это ужасно… отвратительно… в книгах писали совсем не так! Вы… вы волосатый! Везде! И потный! И от вас пахнет…

— Чем? — поразился Нокс, тяжело дыша.

— Мужчиной!

— Странно было бы, если б от меня пахло женщиной… — пробормотал он.

— О нет, куда вы… зачем вы руками… — ужаснулась я, изо всех сил сдерживая хохот и сжимая колени, а он сбросил свою простыню и решительно устремился на штурм неприступной крепости…

Невероятно, я что, в самом деле так подумала? Надо аккуратнее привносить в свою жизнь книжные выражения!

— Зачем же так визжать? — страдальчески спросил Нокс, когда я отпихнула его и закрылась подушкой, панически глядя поверх нее. — Что с вами, дорогая? Чего вы так испугались? С потолка упал паук?

— Нет! Это… это… — дрожащим пальцем я указала ему ниже пояса. — Вы что, собрались вот этим в меня тыкать?! Какой кошмар! Какая… гадость!

С этими словами я распростерлась на кровати, изображая глубокий обморок.

— Боюсь, в реальной такой ситуации я бы уже ничего не хотел, — глубокомысленно произнес Нокс, приступая к реанимационным действиям, но вдруг остановился. — Слушай, Трикс, а с тобой-то это как было, если не секрет?

— Не секрет, — широко улыбнулась я. — Меня похитил красавец-бадарзин. Знаешь, кочевники? Их еще называют корсарами пустыни.

— Ты сочиняешь!

— Даже не думаю. Я по их меркам — ослепительная блондинка, редкость и вообще красота неописуемая, — серьезно ответила я, подергав себя за рыжеватые волосы. — Вдобавок в семнадцать лет я уже была девушкой вполне выдающихся достоинств.

— Погоди, я думал, ты училась в пансионе, — нахмурился Нокс.

— Ну да, но на каникулы мы с Тори возвращались в Джаман, — пояснила я. — И на одном празднике Гаддалэ-Барги увидел меня и влюбился без памяти… Писал мне стихи на песке — строки потихоньку стирал пустынный ветер, и это было так красиво! Я, правда, всё равно их языка не знаю, так что, может, он просто рисовал закорючки, но неважно, главное — романтика!.. Он добывал в каких-то оазисах цветы и ухитрялся привезти их еще не увядшими. Драгоценности к ногам не бросал, правда, откуда они у него?

— А потом умыкнул?

— Ага. Но я не слишком возражала: он был очень красив даже по нашим меркам… — я мечтательно вздохнула, припомнив прыжок с балкона на руки Гаддалэ-Барги и скачку по ночной пустыне. — Черты лица почти как у белых, только кожа золотисто-смуглая, а глаза синие-синие… и ослепительная улыбка! О, и руки… что он вытворял, м-м-м…

— И чем кончилось дело? — с явным интересом спросил Нокс, не торопясь продолжать. Удивительной выдержки человек!

— Ну… очень скоро выяснилось, что оазис не наш личный, в него пришел чужой караван, что верблюды воняют, и что мне придется обихаживать мужа и господина, готовить еду, пасти и доить верблюдиц и овец вместе с остальными тремя его женами, — буднично ответила я и направила его энергию в нужное русло. — Но к тому времени нас уже нашли по горячим следам, убедились, что я жива и здорова, выдали Гаддалэ-Барги целительного тумака и отпустили с миром. И с тех пор…

Я прикусила язык, едва не проговорившись, что та история легла в основу одной из книг скандального В. нэсс Ирпа. Ну а дальше — лиха беда начало!

— С тех пор немало времени прошло, а я нет-нет да и вспомню то приключение, оазис, пальмы и звездное небо над головой, — выкрутилась я.

— Неужто ты не испугалась? — допытывался Нокс.

— Разве только самую малость, и это было даже приятно… Я же знала, что братья меня разыщут, и если с моей головы упадет хоть один волос, оторвут Гаддалэ-Барги всё, что отрывается, а оставшееся скормят шакалам! И он это прекрасно осознавал…

— И тебе не попало?

— Ну так… слегка, — улыбнулась я. — И хватит болтать… Импровизируй для разнообразия, что всё я да я?

Вместо ответа Нокс затейливо выругался, но честно постарался, и вышло весьма и весьма недурно. Видимо, перспектива оказаться в постели с таким же бревном, как он сам, только еще и неопытным, изрядно подстегнула его фантазию!