Мы с Виалиссом вцепились в газету, чуть не разодрав ее пополам, нашли нужную заметку о трагической истории и переглянулись.

— Не наша, — уверенно сказал брат.

— Точно?

— Конечно. Смотри, она старше — у наших убитых разброс по возрасту в два-три года, не больше. Не замужем, квартиру снимала напополам с подругой. И перед тем, как включить газ, наелась снотворного. Не сирота, отец жив. Плюс у нее была причина — ее парень сделал ребенка этой самой подруге и заявил, что женится на ней… И внешность, — он ткнул в мутноватый снимок, — совершенно не подходит: эта женщина — высокая худощавая брюнетка!

— Лисс! — схватила я его за руку. — Слушай, кажется, я кое-что поняла…

— Что именно?

— Обсудим после ужина, — быстро сказала я, потому что Виаторр уже спустился. — Адита! Подавай на стол!

Ужин прошел в тишине, нарушаемой только звоном приборов. Вернее, Виаторр попытался было поддеть нас на тему успешного хода расследования, но его шутки разбились о каменную стену загадочного молчания. Откровенно обидевшись, он удалился к себе, а я утащила Виалисса в оранжерею, подальше от жилых комнат.

Оранжерея наша (размером не меньше самого дома, если не больше) — предмет зависти всех цветоводов города, поскольку средств на нее мы не пожалели: очень уж хотелось иметь среди серой сырой осени или холодной зимы кусочек джаманского лета в шаговой доступности! Конечно, тут был не только пустынный уголок с вездесущими и неистребимыми колючками, но и островок майяльских джунглей с крохотным водопадиком, и дзейлинский бамбуковый лесок (с ним было много мороки, он так и норовил вынести крышу), и даже миниатюрное мангровое болото.

Я остановилась в зарослях одуряюще пахнущих арианских роз: аромат их таков, что воздух тянет попробовать на вкус — кажется, будто на языке останется сладкий тающий привкус, как от варенья из розовых лепестков.

— Ну что ты надумала? — нетерпеливо спросил Виалисс.

— Мы с тобой не успели обсудить, каким образом этот тип находил подходящих женщин, — напомнила я. — Тори вернулся и сбил с мысли, да еще мы отвлеклись на идею о наследстве. Я еще хотела предложить поискать от противного: кого-нибудь, кто недавно умер и оставил большое состояние. Но это тоже… иголка в стоге сена. То, что домохозяйке покажется сказочным богатством, мы можем и не заметить…

— А убивают и за меньшее, — согласился Виалисс. — Ладно, оставим пока это. Так как же, по-твоему, убийца выбирал жертв?

— Не выбирал, а находил, — поправила я. — По фотографии.

— Час от часу не легче! — взялся он за голову. — А фотография-то у него откуда?

— Из газеты, Лисс! — вскричала я. — Помнишь, одна из убитых выиграла какой-то кулинарный конкурс? Событие пустяковое, но ее фото вполне могло быть в газете! В мертвый сезон чего только не печатают, чтобы полосы заполнить…

— Ага… — прищурился он. — Хочешь сказать, что фото там было, а имя напечатать места не хватило?

— Это очень легко проверить, — ответила я, — нужно просто найти нужный номер и посмотреть. По идее, его еще не пустили на растопку, а даже если так, в редакции и библиотеке должна быть подшивка. Конкурс был совсем недавно, я помню, в деле отмечено. Пойдем!

— Погоди, погоди, — удержал брат меня за руку. — Сперва закончи мысль. Этот тип увидел фото в газете и?.. Узнал женщину? На этих фотографиях себя-то не признаешь, не то что…

— Может, ее узнал не он, а тот самый умирающий наследодатель, — принялась я фантазировать. — Ну мало ли! Вдруг она как две капли воды похожа на его жену, дочь или еще кого-нибудь? Сам говоришь, фото в газетах такие, что кого угодно с кем угодно спутать можно… А если еще после ретуши, так вовсе пиши пропало!

— Так. По твоей логике выходит, что этот умирающий узнал женщину и… допустим, велел ее разыскать, чтобы осчастливить наследством? И что мешало пойти в редакцию и спросить, о ком заметка?

— Тот репортер уехал или уволился, а другие знать не знают об этом кулинарном конкурсе!

— Хорошо, а почему не пойти прямо в кулинарный клуб и не спросить там, кто выиграл эти несчастные сковородки? Сказать, что хочет взять у нее интервью, к примеру?

— Это частный сыщик, если умирающий его нанял, пойдет и спросит, — парировала я, — а убийце вовсе не нужно, чтобы его запомнили с такими-то вопросами! А запомнят наверняка, потому что в таких клубах руководят сплошь женщины в годах, а им палец в рот не клади, их никакой маскировкой не обманешь… И еще, они могут сказать: о, мистер, она живет совсем рядом, сейчас мы ей позвоним, она придет, и мы все вместе попьем чаю и побеседуем!

— Гм… — Виалисс явно представил такую перспективу и передернулся. — Ну хорошо. А почему же умирающий не нанял частного сыщика? Раз тот мог просто пойти и спросить, то всяко нашел бы эту кулинарку раньше убийцы!

— А кто сказал, что он не нанял?

— По-твоему, сыщик и убийца — одно и то же лицо? — нахмурился он.

— Запросто. Смотри: убийца должен быть достаточно приближен к умирающему, чтобы знать обо всем этом. И, вероятно, иметь виды на наследство, так? Иначе какой ему смысл убивать конкурентку? Возможно, это какой-то дальний родственник… Вряд ли умирающий сам в состоянии нанять сыщика, он препоручает это заботливому родственнику, либо тот убеждает, что и сам справится с поисками… Хотя нет, это как раз подозрительно, — отмела я идею. — Значит, говорит, что нанял специалиста, тот обшаривает весь город, но искать женщину по фотографии в газете — затея долгая, если не сказать безнадежная!

— Ага… — Виалисс почесал в затылке. — Но, тем не менее, он находит шестерых подходящих женщин и на всякий случай устраняет всех, потому что не представляет, которая из них — та самая потенциальная наследница. Если обратиться к твоим романам и вспомнить, что все женщины — сироты и росли или в приемной семье или в приюте, можно представить, что наследница — потерянная дочка или, скорее, внучка умирающего. Вдруг он выгнал дочь из дома, узнав о ее беременности, а теперь раскаялся? Или она сбежала с кем-то неподходящим… Или сын женился не на ровне… В общем, это не так важно.

— Да. Главное, на этом фото она была достаточно похожа на кого-то из его близкой родни или знакомых, чтобы умирающий ее узнал. Или подумал, что узнал. Кстати, а почему мы решили, что это мужчина? Может, это старушка?

— А какая разница? Пойдем, пороемся в старых газетах, — мотнул головой Виалисс, и мы устремились на кухню.

К нашей радости, Адита еще не успела спалить газеты за последние два месяца: сперва она использовала на растопку те, что постарее. Новые, говорила она, нужно как следует просушить и проветрить, иначе они воняют типографской краской, и огонь получается плохой. Как по мне, это были выдумки, но сейчас они пришлись как нельзя кстати: искомый номер обнаружился на дне ящика…

— Вот она! — нашла я заметку на предпоследней полосе, между объявлением о выставке комнатных роз в городской оранжерее и рекламой нового теннисного корта. — Смотри, Лисс!

— Так… так… первое место в конкурсе на лучший ягодный пирог заняла нэсс Н. из Приречья, — прочитал брат, заглядывая мне через плечо. — Счастливая обладательница приза попросила не разглашать ее имени, поскольку нэсс Н., с которым они сочетались браком менее года назад, весьма печется о своей карьере и не желал бы упоминаний своей фамилии в прессе по столь незначительным поводам. Ха! Можно подумать, он какой-нибудь миллионер! Обычный клерк, каких сотни…

— Именно таким людям, Лисс, свойственно печься о своей репутации, — ответила я, аккуратно складывая газету. — Кстати, это наверняка тот самый, который «что люди скажут», как думаешь?

— Скорее всего. Победа жены на конкурсе пирогов для него ерунда, не стоящая упоминания. Еще и начальство, если узнает, будет поддразнивать, мол, как там твоя, всё печёт? — хмыкнул он. — А вот если бы она в лотерею сотню тысяч выиграла, автомобиль или там кругосветный круиз — тогда другое дело, тогда бы он на всех фотографиях рядом с нею красовался и раздавал интервью направо-налево. В духе: «она никогда не пытала счастья в лотерею, а я ей говорю — дорогая, попробуй хотя бы раз купить билет… и вот, глядите, что значит вовремя дать правильный совет!»…

— Точно, — кивнула я. — Ну вот, эта часть мозаики у нас сложилась. Значит, убийца примерно знает, как выглядит наследница. Знает, что она меньше года назад вышла замуж и живет в Приречье. И уверен, что она сирота. Кстати, почему? Тут в заметке нет ничего вроде «я выросла в приюте, готовили там ужасно, поэтому я пристрастилась к кулинарии»!

— Вероятно, наш умирающий по какой-то причине был уверен, что девочка осиротела, — задумчиво произнес Виалисс. Мы как раз поднялись из кухни обратно в гостиную. — Идем ко мне, что ли?

— Лучше ко мне, — ответила я.

Поскольку я частенько стучу на пишущей машинке по ночам, то братья настояли, чтобы мои комнаты были надежно звукоизолированы: и меня никто не отвлекает, и я никому не мешаю спать непрерывным стрекотом клавиш, шуршанием и руганью (если эпизод не задался). Виалисс, помнится, хихикая, предлагал обить стены войлоком, за что был нещадно бит последней моей рукописью.

Закрывшись у меня, мы мрачно переглянулись.

— Идеи есть? — спросил Виалисс. Я развела руками. — И у меня нет. Главное, непонятно: если умирающий знал, что эта девочка сирота, почему не разыскал ее раньше?

— Может, ему только на смертном одре в голову ударило, что он виноват перед ней, бла-бла-бла… и нужно исправить свершенную несправедливость? — предположила я. — Говорят, случается такое с людьми, когда они осознают, что вот-вот отправятся в мир иной, а деньги с собой не заберешь…

— Н-да… Даже если допустить, что он ее искал… не так уж много в стране приютов, обшарить их все можно за год. Ну ладно, за два.

— Хм… а если девочка была совсем маленькой, когда туда угодила? Говорить не умела, назваться не могла? Или от испуга всё позабыла… Ей дали другое имя, вот и всё, и ищи её!

— Всё равно, — покачал головой Виалисс, — если известен возраст и хоть какие-то приметы, можно разыскать всех подходящих, даже тех, кого взяли в семью. Дети-то хоть волосы не красят! Ну а потом уже копать конкретно: откуда взялся тот или иной ребенок, как попал в приют, передали его туда официально или подбросили. Если официально, — добавил он, — тут всё просто, если подбросили или нашли в придорожной канаве — сложнее, но тоже можно раскопать, кто, что и как, особенно если действовать по горячим следам. Да и по остывшим можно, если сыщикам как следует заплатить.

— Что в очередной раз подтверждает версию — убийца искал сам, — удовлетворенно кивнула я. — Но упорно. Тут тебе карты в руки, Лисс. Если он искал ее по Приречью, то наверняка спрашивал кого-то. Например, в магазинах, в парикмахерской, да хоть у чистильщиков обуви на улице! Представлялся, к примеру, репортером. Или агентом той фирмы, которая призовые сковородки делает.

— А почему в клубе не спросил? — напомнил Виалисс.

— Побоялся престарелых тетушек и принудительного чаепития, — улыбнулась я. — А может, хочет сделать сюрприз, вручить еще один приз и описать и даже заснять живую реакцию. Ты лучше меня знаешь, чего можно наплести, сам же говорил, как искал мужей убитых!

— Дело нехитрое, — усмехнулся он. — Хм… Но если он искал именно кулинарку, как вышел на остальных?

— Ну… — я подумала. — Кто-то мог сказать, что это вылитая нэсс М. с такой-то улицы, но она вроде бы не участвовала в конкурсе. А другой — что похожа на нэсс Р., которая в хоре поет. И так далее.

— Ага… и тут наш убийца осознает, что кругом полным-полно похожих женщин, — взялся за голову Виалисс. — Но нэсс Л. не подходит, не замужем. Нэсс У. тоже не годится — у нее двое детей. Нэсс А. — не сирота. У нэсс Б. темные глаза. Нэсс С. замужем за рабочим с завода, тоже не то. Что-то мне даже жаль его стало — такую работу проделал… Когда там первое убийство случилось? Полгода назад? Да он расторопный!

— Эту бы энергию да в мирных бы целях! — вздохнула я. — Знаешь, Лисс, мне еще кое-что пришло в голову. Но этим я займусь с утра, нужно будет порыться в городской библиотеке. А ты…

— А я разузнаю, не спрашивал ли кто об этой женщине, — кивнул он, взяв у меня газету. — И что ему отвечали. Но, сама понимаешь, дело это не на один день, даже если я сразу пойду по тем кварталам, где жили убитые.

— Ты, главное, не скупись, — посоветовала я. — А, впрочем, тебе лучше знать, как разговаривать с подобной публикой!

Виалисс ушел к себе, а я долго еще лежала без сна, так и этак переставляя детали истории. Чего-то в ней еще не хватало, и я надеялась завтра найти это что-то!

* * *

С утра пораньше я наведалась к нашему семейному доктору с жалобой на колотье в боку. По правде говоря, меня ничто не беспокоило, но нэсс Кирль лечил самых состоятельных жителей нашего города и окрестностей, и я рассчитывала узнать от него, не собирается ли кто-нибудь из этих богачей в ближайшее время отправиться к праотцам. В итоге я была вынуждена долго слушать жалобы на нэсс Адарин, весьма взбалмошную даму, которая, по словам врача, переживет всех нас вместе взятых. Увы, она была страшно мнительна и примерно раз в месяц обнаруживала у себя признаки стремительно развивающегося неизлечимого заболевания, после чего принималась картинно умирать и распределять наследство между многочисленными безутешными родственниками, слетающимися к одру болезни, как мотыльки на огонек свечи.

Я посочувствовала нэссу Кирлю, посоветовала отобрать у нэсс Адарин медицинский справочник и намекнула, что за границей проводят небезуспешные опыты по лечению подобных больных электрическим током.

Это несказанно его развеселило, он поведал мне несколько врачебных баек (большую часть я уже неоднократно слышала, но из вежливости посмеялась), а потом как бы между делом заметила: у нэсс Адарин забота — как бы не забыть упомянуть кого-то из родни в завещании, а бывает ведь, что некому оставить нажитое! Тут же мы вспомнили несчастного старика Вирфора — Кирль был прекрасно знаком с его трудами и считал покойного выдающимся врачом, оказавшим неоценимый вклад в развитие хирургии, — а потом прозвучало нечто интересное.

— А бывает, что и наследник имеется, да только такой… — вздохнул нэсс Кирль, — что лучше бы всё пошло с молотка!

— О, несомненно, — поддакнула я. — Какой-нибудь шалопай, который пустит на ветер всё, что неустанными трудами заработали и приумножили его предки…

— Это еще не худший из возможных вариантов, нэсс Ирритор.

— Неужели? — заинтересовалась я. — Что же может быть хуже?

— Пустить эти средства на неблагое дело, — обтекаемо ответил он.

— Не вполне понимаю вас, — нахмурилась я.

— Хм-м-м… попробую объяснить, — помолчав, произнес нэсс Кирль. — Представьте, что некий человек всю жизнь занимался… пускай фармацевтикой. Не сам, конечно, но вкладывал большие деньги в перспективные исследования, покупал оборудование, оснащал лаборатории… Благодаря его меценатству многие ученые смогли создать лекарства от болезней, прежде считавшихся неизлечимыми. Стали возможными операции, о которых тот же нэсс Вирфор не мог и мечтать — в его время не было препаратов и материалов, позволяющих… ну, пофантазируем — пришить на место оторванную руку так, чтобы она прижилась и действовала, как прежде. Скажите, это благое дело?

— Конечно! — уверенно ответила я.

— А теперь вспомните, что в капле — лекарство, а в ложке — яд, — сказал он. — Наследнику кажется слишком скучным двигать науку вперед небольшими шажками. Он хочет слишком многого, и когда получит состояние…

— Я снова не улавливаю ваших аналогий, нэсс Кирль, — созналась я.

— Намекну: вы слыхали о том, какие вещества использовались в последней войне, нэсс Ирритор?

— Да, — быстро ответила я, поскольку изучала вопрос для одной из книг. Правда, потом решила не вставлять эти эпизоды — публика желала радоваться моим романам, а не ужасаться таким подробностям. — Вы хотите сказать, наследник намерен заниматься производством чего-то… военного? Тех же отравляющих веществ?

— Примерно так, — кивнул он и тяжело вздохнул. — Большего я вам не скажу. И так уже наговорил слишком много, а чужие тайны, знаете ли…

— Конечно, нэсс, — кивнула я. — Благодарю за беседу. Мне пора.

Откланявшись, я направилась в городскую библиотеку. Сперва я хотела съездить еще и к нашему душеприказчику: вдруг он слышал хотя бы краем уха, не изменял ли какой-нибудь богатый человек завещание в последние полгода? Но, рассудив здраво, я решила, что он все равно ничего не скажет — тайна клиента есть тайна клиента… А намеками, как нэсс Кирль, тут не обойдешься!

Оставалась библиотека и пыльные подшивки газет многолетней давности. Если я правильно расшифровала иносказания нашего доктора, подсказка должна была обнаружиться именно там!

На архив газетных подшивок у меня ушел не день и даже не два. Виалисс тоже пропадал в городе, выспрашивая и вынюхивая, и даже разыскал нескольких человек, указавших незнакомцу на убитых. Как мы и предполагали, это оказался парикмахер (этот выдал сразу двоих, посетовав на то, что в нынешние времена женщины стремятся не подчеркнуть свою индивидуальность, а сделаться одной из массы одинаковых куколок), продавщица в модном магазине, булочница, кондитер и зеленщик из лавки на углу. Все они, правда, описывали разных людей, но Виалисс только махнул рукой и сказал:

— Немного грима, только и всего. Даже хорошим актером быть не нужно! Конечно, я говорю не про нашлепку на глазу или там рыжие усы размером с велосипедный руль, но… чуть-чуть изменить форму носа, иначе причесаться или нацепить парик, очки — и готово. Ты же сама пенсне надеваешь, когда хочешь выглядеть постарше, разве нет?

Я вынужденно согласилась — даже мелочи могут изменить человека до неузнаваемости! Но попробуй теперь, узнай его по приметам… Один запомнил только бородавку на подбородке (которую незнакомец то и дело трогал), другой — очки в массивной роговой оправе, третий — манеру заглядывать собеседнику в лицо как бы снизу вверх, хотя незнакомец был достаточно высоким. Ну, может, он и не был настоящим гением маскировки, но на обывателей его умений хватало с избытком!

Наконец и мне улыбнулась удача: в газетах почти пятнадцатилетней давности я обнаружила искомое…

Тогда мы еще только-только собирались переехать из Джамана в метрополию, Виалисс искал нам с Виаторром подходящие пансионы, мы упирались, как только могли, поэтому нет ничего удивительного в том, что известие о страшной катастрофе прошло мимо нас.

В результате ошибки стрелочника пассажирский поезд лоб в лоб столкнулся с грузовым. Скорость пассажирского экспресса была такова, что, как ни пытался машинист затормозить, было уже слишком поздно. От удара взорвался котел, разворотило оба локомотива, вдобавок оба состава сошли с рельсов и рухнули под откос, а там было ох как высоко… Опознать удалось не всех погибших, учитывая еще и то, что грузовой состав вёз горючее, которое закономерно разлилось из нескольких лопнувших цистерн и полыхнуло, а потом от жара начали взрываться и уцелевшие емкости. Зарево, писали в газетах, стояло на полнеба, а куски искореженного металла, разбросанные взрывами, находили потом в самых неожиданных и весьма отдаленных от места крушения местах.

С мутноватой фотографии мне улыбалась Аддалена нэсс Краусс, урожденная Генниг, похожая одновременно на всех убитых женщин сразу, разве что одета и причесана она была по моде прошлых лет. Рядом с нею стоял высокий молодой мужчина — супруг, он держал на руках кудрявую девочку лет десяти.

Вся семья нэсса Геннига, владельца множества заводов и фабрик, исследовательских цехов и мастерских — дочь, зять и внучка — погибла в той катастрофе. Локомотив, тащивший их поезд, тоже был собран на его заводе и, согласно проектной документации, отличался повышенной надежностью и безопасностью. Вот только вышедшего в лоб грузового состава он не выдержал…

Не выдержал и нэсс Генниг, всегда двигавшийся по жизни с упорством того самого локомотива: сильно сдал, большую часть дел оставил на откуп управляющим и удалился на покой. Даже премию его имени, присуждаемую молодым изобретателям, больше не вручали, да и на стипендию от компании «Генниг» никто не мог рассчитывать, равно как и на стажировку на производстве.

Я порылась в других газетах: кое-где мелькали заметки о том, что «Генниг» распродает производственные мощности, что некоторые дочерние предприятия окончательно выделились в самостоятельные коммерческие единицы… Империя разваливалась на части, как это обычно происходит с такими гигантами в пору увядания, но даже теперь от нее оставалось не так уж мало! Пожалуй, за такой лакомый кусок можно было побороться…

Но кто этот претендент на наследство? Возле старого Геннига никто не мелькал в последние годы… Может, какой-то дальний родственник? Вполне вероятно, он носит другую фамилию, попробуй вычисли! Однако это уже какая-никакая, а зацепка, решила я и устремилась домой.

Влетела я как раз вовремя — Адита кинулась мне навстречу со словами:

— Идите скорее, нэсс, брат вам который раз уже звонит, застать не может!

— Который брат? — уточнила я, бросаясь к аппарату.

— Нэсс Виалисс, — крикнула она, и я схватила трубку.

— Лисс?

— Где тебя носит? — вместо приветствия выпалил он. — Слушай, кажется, я вышел на след этого типа! И еще — торговец из лавки пряностей, похоже, сдал ему следующую жертву!

— Да ты что… — я чуть не села там же, где стояла.

— Я тебе говорю! Недавно сюда переехала, тоже любительница кулинарии, похоже, закупалась всякими экзотическими приправами, вот он и запомнил. На лицо похожа, волосы светло-каштановые, крашеные или нет, неизвестно. Рост, сложение — подходит, колечко на пальце новехонькое… Слушай, — перебил он сам себя, — я тут из таксофона на углу звоню, недалеко от ее дома. Может, зайти предупредить, чтоб не открывала подозрительным газовщикам?

— Подожди меня, вместе сходим, — предложила я. — Вдруг удастся уговорить ее поучаствовать в ловле на живца? Я вообще сама хотела попробовать, но я даже в гриме на этих женщин не похожа! И да, я поняла, в чем тут суть, только личность убийцы пока не ясна… Где ты? Лисс? Что там за чудовищные звуки?

— Погоди… — судя по ворвавшемуся в трубку уличному шуму, он приоткрыл дверцу телефонной будки и выглянул наружу. — Трикс, туда полиция пронеслась! Живо дуй сюда! Похоже, мы опоздали…

Он продиктовал адрес, и я, перескакивая через три ступеньки, выскочила на улицу и прыгнула за руль. Виаторр непременно оштрафовал бы меня за превышение скорости, но раз он этого не видел, можно считать, что ничего и не было!

Я затормозила на углу с визгом покрышек — дальше было не проехать, собралась толпа зевак. Виалисс поджидал меня — его сложно не заметить, с таким-то ростом, и я пробилась поближе.

— Ну что, что там? — подергала я его за рукав.

— Пока не пойму, — ответил он, приглядываясь поверх голов.

Тут подкатила карета скорой помощи, и зрителей настоятельно попросили освободить проход. Через некоторое время из подъезда вынесли носилки, но кто лежит на них, разобрать не удалось. Обнадеживало только то, что тело не накрыто с головой, да и несут его не ногами вперед.

Следом на улице показался Виаторр с непрерывно что-то говорящей женщиной на буксире. У меня отлегло от сердца: это, похоже, была именно седьмая, несостоявшаяся жертва! Во всяком случае, сходство с предшественницами оказалось разительным.

— Что ж там случилось? — вслух подумал Виалисс и принялся прокладывать себе дорогу локтями. Я следовала в кильватере, стараясь не отставать. — Тори!

— А вы тут как оказались? — нахмурился брат, увидев нас.

— Мы, если ты не забыл… — Виалисс выразительно поиграл бровями, — тоже шли по горячему следу, и он привел нас сюда.

— А я уже задержал преступника, — заявил Виаторр и ухмыльнулся.

— Справедливости ради, задержали его не вы, нэсс Ирритор, — невозмутимо произнес Нокс, появляясь из-за его спины со сковородкой, которую он держал двумя пальцами на отлете. С нее капало что-то красное. — А эта вот отважная нэсс.

Он указал сковородкой на женщину, которая вдруг заломила руки и взмолилась:

— Скажите, я его убила, да, убила?! Меня теперь посадят в тюрьму? О ужас! Мэнно не переживет! Какой удар, его любимая женушка — убийца!.. А может быть, не посадят? Мне кажется, я в положении, а ведь таких не сажают, да, нэссе?

— Успокойтесь, нэсс Тавид, — попросил Виаторр тем особенным бархатным голосом, от которого таяли все окружающие женщины моложе восьмидесяти. (Те, что старше, тоже таяли, если могли что-то расслышать.) — Никто не собирается сажать вас в тюрьму. Напротив, полицейское управление выносит вам благодарность за задержание опасного преступника, убившего уже шестерых женщин в нашем районе!

— А премию? — тут же спросила она, но смутилась и не стала развивать тему.

— Нам придется проехать в управление, — добавил Виаторр, — вы должны дать показания.

— Ох… я же в домашнем! Что, прямо вот так? — она посмотрела на кокетливый фартучек и туфельки с помпонами. — Может быть, вы подождете минуточку, нэссе, я переоденусь… Или тут всё расскажу, что там особенно рассказывать-то?

— Лучше тут, — шепнул Нокс. — Всё равно через полчаса весь район будет знать о случившемся.

— Ну хорошо, — сдался Виаторр и жестом попросил у подчиненного планшет и карандаш. — Нэсс Тавид, пожалуйста, еще раз изложите, что произошло. Поподробнее, и если сможете, припомните время событий.

— Конечно, нэсс! — воодушевилась она, прокашлялась, поправила свежезавитые локоны и начала: — Это случилось точно в половине седьмого. Может быть, в тридцать две минуты, часы немного спешат, а я не знаю, выставил их Мэнно поутру или нет. Так вот, я посмотрела на часы, потому что поставила мариновать мясо и засекла ровно сорок минут, потому что если передержать, оно будет слишком острым, а если недодержать — как подметка, вы понимаете, нэсс?

— Да-да, продолжайте, — кивнул он, быстро записывая.

— Значит, я засекла время, вымыла руки, достала сковороду, вот эту самую, которую держит нэсс… какой кошмар, я не смогу теперь взять ее в руки! И тем более готовить на ней!

— Увы, да, — сказал циничный Нокс, упаковывая сковородку в поданный ему пакет. — Покамест это вещественное доказательство. Думаю, впоследствии ваша посуда к вам вернется.

— О, я же не об том, я буду думать, что на ней человеческая кровь! Как я смогу жарить отбивные для Мэнно на этой сковородке?! — вскричала она.

— Не отвлекайтесь, нэсс Тавид, — попросил Виаторр. — Итак, вы достали сковородку…

— Да! Она совсем новая, я еще не готовила на ней, только вчера купила, и вот решила как следует ее помыть и прокалить, потому что кто знает, в каких условиях она хранилась?

— Разумно.

— Так меня матушка-покойница учила, — вздохнула женщина и продолжила: — Я уже ее домыла, собралась поставить на огонь, и тут в дверь позвонили. Я никого не ждала, знаете ли, у мужа свой ключ, да и вернуться он должен был позже. Друзей у меня тут пока нет, мы только что въехали, но я подумала — вдруг соседка хочет одолжить соли или просто познакомиться…

— Но, разумеется, вы спросили, кто там?

— Неужто распахнула дверь просто так? — фыркнула она. — И посмотрела в глазок, конечно же. Там стоял мужчина, самый обыкновенный, в спецовке. Он сказал, что где-то в подъезде утечка газа, и вот он ходит проверяет по квартирам, и не могла бы я впустить его взглянуть на нашу плиту и колонку. Я ужасно испугалась! Я страшно боюсь взрыва!

— И вы его впустили?

— Да, но сразу же сказала, что плиты у нас нет! — выпалила нэсс Тавид, а Виалисс прыснул и потыкал меня локтем в бок. — Когда мы въехали, Мэнно ужасно не понравился этот агрегат, он был весь облупленный, ржавый, а конфорки постоянно гасли. Он сказал, что это опасно, позвал газовщика, и тот подтвердил — лучше плиту заменить. Мы сдали ее в утиль, а новую должны привезти со дня на день, и я просто жду не дождусь, когда наконец смогу готовить нормально, а не на примусе! Я уже купила специй, Мэнно любит всякую экзотику, а у меня столько рецептов, столько…

— Не отвлекайтесь, нэсс Тавид! — взмолился Виаторр.

— Простите, нэсс… Так вот, он сказал, что все равно посмотрит трубы и эти… как их? Вентили! И колонку тоже. Конечно, я ему позволила, а сама отошла к окну — примус стоит возле него на столе, — чтобы заняться наконец сковородкой. Газовщик лязгал своими инструментами, а примус у меня никак не разгорался, и я уж хотела попросить помочь, обернулась… — нэсс Тавид картинно распахнула глаза. — А он уже тянет ко мне руки! К моей шее, можете себе представить?! И мне совершенно некуда деваться — позади окно, сбоку холодильник… Я спрашиваю, что ему надо? Если деньги, пусть берет, и драгоценности тоже, кроме свадебного колечка, но если он собрался насильничать, то я буду кричать! А он говорит, не вздумай… ой, он так меня назвал, просто ужасно… Схватил меня за руку, а в другой-то руке у меня была сковородка! Я и… — она прижала руки к груди и добавила неожиданно будничным тоном: — Знаете, я неплохо играю в теннис. У меня сильная подача!

Виалисс снова издал булькающий звук, давя смех, и ткнул меня локтем.

— И что было дальше, нэсс? — устало спросил Виаторр.

— Раздался такой звон — бом-м-м-м! Совсем как часы на ратуше, — охотно ответила она. — Этот тип покачался и рухнул мне под ноги, и залил кровью всю кухню, кошмар! Я только навела порядок, и вот опять…

— Ребро сковородки рассекло ему кожу, — пояснил Нокс. — Однако череп у него оказался на удивление крепким! У сковородки вон ручка погнулась, а этот тип жив. Правда, сотрясение вы ему обеспечили, нэсс Тавид.

— Будет знать! — фыркнула она и завершила: — Я сперва хотела завизжать, но потом передумала и вызвала полицию. И ничего не трогала до вашего приезда, нэссе, я читаю газеты и знаю, что нельзя… Ох, а как же быть, мясо-то перестоит!

— Всё-всё, нэсс, ваша кухня нам больше не понадобится, — поднял руки Виаторр. — Еще пара вопросов, и можете быть свободны. Только постарайтесь никуда не уезжать, думаю, вам придется повторить ваши показания на суде.

— Конечно-конечно!

— Вы когда-нибудь прежде видели этого мужчину?

— Нет, — твердо сказала нэсс Тавид. — Вернее, может, и видела где-то на улице, но вот так, нос к носу, не признала, хотя разглядела достаточно хорошо. Я хочу сказать, я с ним не знакома, а если…

— Благодарю, — поспешно сказал Виаторр, — сделайте одолжение, загляните завтра в управление, подписать показания.

— Непременно!

Отделавшись от бойкой домохозяйки (теперь она однозначно станет звездой района!), брат направился к своему автомобилю. Скорая уехала еще раньше.

— Только не таскайтесь за мной в управление, — бросил он через плечо. — Вечером всё обсудим.

— Ты посмотри, какой грозный, — фыркнул Виалисс и приобнял меня за плечи. — А окажись эта дамочка не такой боевитой, был бы у нас еще один труп. А может, и не один… Посмотри по сторонам.

Я огляделась и признала, что он прав: женщин примерно одного роста, сложения, в похожей одежде и с одинаковыми прическами было предостаточно! И как знать, сколько из них лишилось родителей в детстве? Убийца ведь мог дойти до мысли, что девочку могли взять в семью, но не афишировать этого, а если она после травмы лишилась памяти, то считает приемных родителей настоящими, только и всего!

— Ладно, едем домой, — сказал брат. — Надеюсь, Тори вернется к ужину, а не к полуночи…

Он почти угадал: мы замучились ждать Виаторра, поужинали вдвоем и коротали время за игрой в стоклеточные шашки и кишром, чтобы не уснуть, но всё равно уже начали зевать, когда он появился.

— Чем вы там столько времени занимались? — встретил его Виалисс. — Отчет мог и до утра подождать, тем более, что убийца пойман и обезврежен!

Он изобразил теннисную подачу (и между делом слямзил с доски две мои шашки), но Виаторр не отреагировал.

— Отчет отчетом, — хмуро сказал он, — но когда мы выяснили личность задержанного…

— Это родственник Альриха нэсс Геннига, — вставила я и смахнула с доски три шашки Виалисса, пока он не видел. Или делал вид, что не видит.

— Ага. Значит, вы докопались? — посмотрел на нас Виаторр. — Молодцы. Надеюсь, никому не успели сообщить?

— Хотели сделать тебе сюрприз, — пожал плечами Виалисс и украдкой поставил мою шашку не на то место, где она была прежде. — Что, примчались управляющие и адвокаты «Геннига»?

— Именно. Дело, судя по всему, заберут наверх… В любом случае, замолчат. Суд, если и состоится, то закрытый. Показания этот парень дал, во всяком случае, убийства не отрицает. Правда, адвокаты всегда могут сослаться на то, что это бред вследствие черепно-мозговой травмы…

— А еще имей в виду, что клиент запросто может покончить с собой в запертой камере, — сказал Виалисс. — И даже не повесившись на простыне. Он, видишь ли, знает кое-какие места на теле, тычка достаточно, чтобы убить. Ну, это если он опередит ребят самого Геннига.

— Охрану к нему приставили, будем надеяться, сколько-нибудь он протянет, — вздохнул Виаторр, и тут Адита внесла ужин. — Слушайте, я поем, а вы расскажите пока, что успели разузнать, иначе я с голоду умру!

Пока он замаривал не червячка даже, а целого змея-живоглота из тех, что могут целиком проглотить корову, я излагала то, до чего дошла, следуя подсказке нэсса Кирля.

— Правда, имени убийцы я не узнала, — добавила я в конце. — Мало ли у старого Геннига родственников?

— Мало, — ответил Виаторр, запив ужин великанской порцией кишра. — Из кровных этот — последний. Сын его троюродной сестры, Гирдо нэсс Тарун. Старик его привечал и рассчитывал оставить свое предприятие именно ему: парень отлично разбирался в технике и сам начинал на заводе Геннига, чтобы узнать, так сказать, всю подноготную процесса. Дослужился до мастера, а потом грянула война… — он помолчал. — Тарун, по идее, должен был служить механиком или кем-то вроде, но его каким-то ветром занесло в разведку. Там, скорее всего, он и выучился незаметно снимать часовых… я о том приёме.

— А с войны, как это часто бывает, он вернулся другим человеком? — прищурился Виалисс.

— Да. Насмотрелся там… разного. И с тех пор пытался сподвигнуть Геннига переориентировать производство. Вернее, в военные годы на заводах Геннига чего только не выпускали для армии и флота, но потом всё вернулось на мирные рельсы. В прямом смысле слова: страсть старого Геннига — паровозы, а всякие автомобили, тракторы и иже с ними — вторичны.

— И даже та трагедия не заставила его разлюбить их?

— Нет, — ответил Виаторр. — Наоборот, он многое вкладывал в разработку еще более надежных и безопасных локомотивов. Порой, правда, делал это в ущерб другим ветвям производства. Ну а о военной машинерии и слышать не желал, в отличие от Таруна. Тот, видите ли, считает, что новая война не за горами, а потому следует подготовиться заранее и как следует вооружить страну!

— Ну, о том, что следующая большая война неизбежна, говорят многие, — сказал Виалисс, — правда, эксперты сильно расходятся в оценках сроков. Кто ставит на ближайшие десять лет, кто на двадцать… Так или иначе, если начать готовиться слишком заранее, есть риск… гм… перегореть.

— Видимо, старый Генниг это понимал, — вздохнул Виаторр. — А Тарун грезил о бронепоездах, о скорострельных пушках, о металлических аэропланах, которые смогут сбрасывать гигантские бомбы на города противника… Причем не просто грезил, проекты имеются, только для воплощения их нужны немалые средства и производственные мощности. Собственно, старый Генниг дышит на ладан, и Тарун рассчитывал развернуться после его смерти. Так-то он старался не слишком надоедать старику со своими прожектами, опасался, что тот вспылит и отпишет наследство государству, к примеру!

— И всё так и вышло бы, если бы Генниг не увидел в газете фотографию молодой женщины, очень похожей на его погибшую дочь… — протянула я.

— Именно. Он стар, болен, и нет ничего удивительного в том, что он вбил себе в голову — это его внучка, Иданн нэсс Краусс, выжившая в катастрофе и лишившаяся памяти.

— А организовать поиски он поручил племяннику? — уточнил Виалисс.

— Велел управляющему нанять частного сыщика. Тот и нанял…

— Таруна? — догадалась я.

— Нет, достаточно солидного и известного в своей области человека. Тот честно отработал гонорар: узнал в редакции имя талантливой кулинарки, проследил ее биографию вплоть до приюта, куда ее подбросили. Ну и дал заключение: с вероятностью в девяносто девять процентов это — не Иданн.

— Но Генниг не поверил?

— А ему не доложили, — пояснил Виаторр. — Доклад сыщика очень удачно перехватил Тарун, передал тому благодарность нанимателя и приличную сумму в поощрение за расторопность, только и всего. Ну а сам… сам заколебался. Один процент-то оставался.

— И что, он решил перепроверить?

— Ну да. А дальше, как вы и решили, выяснил, что похожих женщин не одна и даже не две. И как знать, вдруг какая-то из них действительно Иданн? И если это всплывет, не видать Таруну наследства, как своих ушей, Генниг отпишет всё обретенной внучке! А старик волновался, что вестей от сыщика долго нет, и поговаривал, что надо бы дать объявление на первой полосе…

— Представляю, какая очередь «внучек» выстроилась бы перед его особняком! — присвистнул Виалисс. — И ведь наверняка нашлась бы ушлая особа, которая сумела бы убедить Геннига, что она настоящая Иданн!

— Этого Тарун и опасался. С памятью да и вообще… — Виаторр выразительно постучал себя по лбу, — у старика уже не очень, да еще эта навязчивая идея… Наследство и мечта всей жизни Таруна повисли на волоске.

— Ясно… — я тяжело вздохнула. — Ну, что такое несколько жизней для человека, решившего построить аэроплан, который сможет сбрасывать огромные бомбы на города? Там счет пойдет на сотни, если не на тысячи!

— Но среди убитых точно не было настоящей Иданн? — спросил вдруг Виалисс.

— Не могло ее среди них быть, — мрачно ответил Виаторр. — Даррон поднял архивы… Всех Крауссов хоронили в закрытых гробах, так изувечило тела. Да что там, от них почти ничего не осталось! Супругов опознали по обручальным кольцам и пломбам, а девочку… только по обломкам куклы. Дед подарил ей на десятилетие роскошную игрушку ручной работы, Иданн с ней не расставалась. На осколках нашлось клеймо мастера, ну и… Вряд ли в том купе могла оказаться еще одна девочка тех же лет.

Я содрогнулась. К счастью, воображение милосердно отказалось мне служить.

— Вот и вся история, — подытожил Виаторр. — На свободу Тарун уже не выйдет, ручаюсь.

— Еще бы. Уверен, в правительстве спят и видят, как бы наложить лапу на компанию «Генниг», и когда туда дойдут слухи об этом деле… а они непременно дойдут, — изрек Виалисс, — Тарун покончит с собой. Ну либо старому Геннигу сообщат о том, как племянничек убивал претенденток на роль Иданн… После такого он и сам его наследства лишит. Если сразу дуба не врежет.

— Что так, что этак — «Генниг» станет государственной компанией, — кивнул Виаторр. — Наверху не сплошь дураки сидят, не позволят пустить всё это с молотка. Ну и… постепенно начнут строить и скорострельные пушки, и аэропланы…

— Ключевое слово — постепенно, — ответил старший брат и поднялся. — Идемте спать.

— Да, идем, — кивнула я. — У этого дельца оказался такой душок, что мне вымыться хочется!

— Иди да вымойся, — фыркнул он. — Да, Тори, а нам не полагается награда?

— За что это? — удивился он. — Преступника-то задержал я!

— Не ты, а нэсс Тавид! — напомнила я ему слова Нокса. — А дело раскрыли мы!

— Ну хорошо, — сдался Виаторр. — Пускай будет ничья! Между прочим, вы работали вдвоем…

— Втроем вышло бы еще эффективнее, — намекнул Виалисс и сгреб нас обоих в могучие объятия. — Ну да ничего, братец, ты еще дозреешь до частной практики!

— Поживем — увидим… — дипломатично прохрипел тот.