Венедин нэсс Оррис, моя школьная приятельница, владела магическим салоном с громким названием «Вечность», который славился далеко за пределами столицы. На ее спиритические сеансы приезжали даже с континента, а желающие получить личную консультацию проводницы и укротительницы призраков, толковательницы примет и сновидений и глашатая высших сил выстраивались в очередь.

Венедин всегда появлялась по-разному: она могла ворваться в дом огненным смерчем, могла рухнуть на голову внезапной лавиной, могла проникнуть подобно черной тени, а сегодня вплыла в облаке нежных духов и тумана. Я хочу сказать, на улице ничего не было видно из-за этого клятого тумана (Виаторр даже отправился на службу пешком, заявив, что одной аварии в неделю с него более чем достаточно), а газовая накидка Венедин (совершенно вышедшая из моды, но, право, подругу никогда не волновали такие мелочи) создавала впечатление, будто в наш холл просочилось привидение.

— Трикс! — завопила она, и наваждение с треском рухнуло, как старый задник на сцене провинциального театра.

— Дин! — раскрыла я ей объятия. — Сто лет не виделись! Куда ты запропала?

— Не поверишь, взяла отпуск у себя самой, съездила в теплые края повеселиться и развеяться, — радостно улыбнулась Венедин, сверкнув улыбкой, и стиснула меня так, что ребра хрустнули. — Клиентам заявила, что удаляюсь в тонкие миры, чтобы восполнить духовные силы, каковые все-таки не безграничны, а заодно пообщаться с высшими энергетическими сущностями, а когда вернусь, удивлю их новыми способностями… Собственно, для этого мне нужна Адита!

— А я?

— И ты. Но сперва Адита: в прошлый раз она меня учила гадать на кишре, ореховой скорлупе и цветном песке, а я придумала на основе ее инструкции обряд попышнее… И вот, хочу узнать, не прогневаю ли я такой самодеятельностью высшие силы, — совершенно серьезно сказала она.

— Ты же в них не веришь, — напомнила я.

— Ну… знаешь, может, я-то и не верю, но от этого мало что меняется. Вдруг там — Венедин ткнула пальцем в потолок, — все-таки кто-то или что-то есть? Так зачем портить отношения?

— Логично, — согласилась я и позвонила. — Фарита, проводи нэсс Оррис к Адите, а как они закончат — в гостиную. Дин, только не увлекайся, умоляю, я тоже хочу с тобой пообщаться!

— Непременно, — заверила она, разматывая бесконечный газовый же шарф. Браслеты и цепочки отзывались на каждое ее движение мелодичным перезвоном, почти как колокольчики Адиты. — Ты мне обещала книжки с автографом, целых три.

— Это само собой, лежат, тебя дожидаются. Кстати, Лисс сегодня дома, — забросила я приманку.

— Неужели! Кто-то где-то сдох? — непосредственно поинтересовалась Венедин. — Тогда разбуди его, Трикс, посидим втроем… ну, если у тебя нет никаких дамских секретов, конечно.

— Да вроде бы нет, — улыбнулась я. — Иди скорее, а я в самом деле посмотрю, спит он или соизволил продрать глаза.

Вообще-то Виалисс обещал поспрашивать в округе насчет фургонов, но обычно он ходит на дело вечером. Вдобавок засветло ему показываться не с руки: вдруг заметит общий с теми дамами знакомый? Выйдет неловко. В рабочей-то забегаловке таких оказаться не может, но до нее еще нужно добраться, а знакомые почему-то всегда попадаются на пути в самый неподходящий момент, тогда как в случае необходимости ты их днем с огнем не сыщешь…

Виалисс, как выяснилось, успел не только проснуться, но даже и привести себя в порядок, и теперь прихорашивался перед зеркалом, как девица перед свиданием.

— Судя по дикарским воплям, Венедин уже явилась, — встретил он меня. — В каком она сегодня образе?

— Понятия не имею, что это должно означать, но она вся такая… м-м-м… воздушная, неземная и потусторонняя, с туманным взглядом. Платье серое, с искрой, сама — блондинка, — сообщила я.

— Ага… Значит, в шелках и туманах, — пробормотал брат и безошибочно сдернул с вешалки галстук цвета горького чоколатля с серебристым отливом, ловко повязал с этакой нарочитой небрежностью, едва взглянув в зеркало (Виаторру этот фокус никогда не удавался) и остался удовлетворен. — Что поведала?

— Пока ничего, умчалась на кухню к Адите, выспрашивать что-то про джаманские гадания, — вздохнула я. — Обещала не слишком увлекаться.

— Свежо предание…

Виалисс оказался прав: он успел растолковать мне еще три шулерских приема (а в процессе и обучить им) к тому времени, как в гостиной появилась раскрасневшаяся от кухонного жара и восторга Венедин.

— Глядите, красота какая! — воскликнула она и сунула нам под нос белую фаянсовую тарелку, на которой живописно громоздились птичьи потроха и кости.

— Ты, никак, увлеклась новомодным искусством? — невозмутимо произнес Виалисс. — Знаешь, все эти цветные пятна, скульптуры из коровьих лепешек и веток… говорят, художники так самовыражаются.

— Ну что ты, какой из меня художник? — возмутилась Венделин и поставила тарелку на столик. — Кстати, здравствуй, Лисс, я ужасно рада тебя видеть!

С этими словами она повисла у него на шее и смачно поцеловала. К счастью для Виалисса, сегодня она не изображала женщину-вамп, а потому ему не пришлось оттирать с лица (и даже ушей) кроваво-красную помаду невероятной стойкости.

Венделин так и не созналась, кто ее поставщик! Неужто сама готовит? С нее бы сталось: разноцветные ароматизированные свечи замысловатых форм она делает сама, какие-то настойки и притирки — тоже, а там и до косметики недалеко…

— Я тоже рад, о повелительница белой, черной и полосатой в крапинку магии… — немного неразборчиво отозвался брат, возвращая ей поцелуй.

По правде говоря, сперва Венделин (напомню, мы учились в одном пансионе) влюбилась в Виаторра, познакомившись с ним на вокзале: он провожал меня, а сам ехал другим поездом. Я, если честно, только порадовалась и всячески способствовала их эпистолярному роману (мы ведь не могли увидеться в течение учебного года), поскольку такой выбор брата не мог меня не радовать. Венделин была единственной девочкой в той школе, которую мне не хотелось придушить подушкой или удавить скакалкой, или скинуть с крыши, или утопить в пруду, или… Впрочем, я увлеклась.

Так вот, мы, совершенно разные по характеру, и темпераменту, и внешности, и увлечениям, неожиданно близко сдружились. Должно быть, в известном выражении о том, что противоположности сходятся, есть определенная доля истины.

Мы дружили до самого выпуска, потом тоже не теряли друг друга из виду, благо жили в одном городе. Венедин успела выйти замуж, но через пару месяцев сбежала от мужа и потребовала развода. В качестве причины для расторжения брака она озвучила судье, что выходила замуж за нэсса Хафнера, а не его дражайшую матушку. И если в хозяйственных делах почтенная дама действительно смыслит больше юной девушки, и Венедин готова прислушиваться к ее советам в этой области, то терпеть наставления по части исполнения супружеского долга не намерена.

Сделав выразительную паузу, она добавила: «Теперь понятно, почему Мэнни изображал из себя мужчину строгих нравов и всячески блюл мою честь — до свадьбы ни-ни! Да если бы я знала, каков он в постели, в жизни не согласилась бы на его предложение… Где это видано, чтобы новобрачная сама просвещала свежеиспеченного мужа, как устроена женщина? И нет, три минуты вялых подергиваний… видели, как через дохлую лягушку пропускают ток? Это и есть Мэнни в супружеской спальне, один в один! Так вот, это меня не устраивает».

К счастью, в тот момент все настолько оторопели, что забыли поинтересоваться, где и при каких обстоятельствах Венедин набралась опыта. (О последующем скандале в благородном семействе я умолчу, всё равно он бушевал за закрытыми дверьми. Главное, подруга скоро стала свободна, как ветер, вернула девичью фамилию и открыла своё дело.)

Обстоятельства (в том числе и места, и образа действия), как несложно догадаться, носили имя Виалисс нэсс Ирритор. Венедин увидела его, когда он приехал забрать меня на каникулы, сперва не поверила глазам своим, потом присмотрелась получше, ну а когда оба брата оказались рядом, надолго умолкла, что ей вообще-то не свойственно. В поезде (нам было по пути) Венедин успела немного пообщаться с Виалиссом. Очевидно, он произвел на нее такое впечатление, что весь следующий учебный год письма Виаторру писала вместо нее я, благо хорошо знала манеру подруги, ну а секретов у нас друг от друга не было: она давала мне читать и свои, и ответные эпистолы.

Виалисс, разумеется, еще не выжил из ума, чтобы связываться со школьницей, и на ее пылкие послания отвечал коротко, дружелюбно, немного иронично, но в целом — по-братски. А вот ближе к выпуску Венедин перестала показывать мне письма, и я поняла — в кои-то веки сам Виалисс оказался в положении, когда проще… хм… уступить, чем объяснить, почему так нельзя!

«Дин, как же Тори?» — спросила я тогда.

«Он очень славный, — ответила Венедин, — серьезный и надежный. Но только очень уж правильный, если ты понимаешь, о чем я. Расстань нас по-хорошему, ладно?»

Я пообещала, не став говорить, что вся переписка давно свелась к дежурному «Погода у нас замечательная, а у вас? Что ты сейчас читаешь?» Полагаю, Виаторр с облегчением воспринял прекращение этого скучного занятия, во всяком случае, огорченным не выглядел и не пытался узнать у меня, что у девчонок в головах, как это не раз бывало с прежними его увлечениями.

К счастью, Венедин прекрасно отдавала себе отчет в том, что подобные Виалиссу в неволе не то что не размножаются, а даже и не живут, и не пыталась выйти за него замуж. Они и по сию пору пребывали в отношениях, удивительно напоминающие мои отношения с Ноксом нэсс Дарроном, полицейским экспертом, и это устраивало обе стороны.

— Вы закончили здороваться? — поинтересовалась я, и Венедин неохотно отлепилась от Виалисса. — И что это все-таки за требуха? Надеюсь, не наш ужин?

— Ну что ты, Трикс, — засмеялась она. — Это Адита учила меня гадать по внутренностям. Вообще-то нужна обезьяна или хотя бы крыса, но чего нет, того нет, пришлось потрошить кур… Очень интересно! А главное, какой антураж… Клиенты будут в восторге!

— В ужасе, — поправила я.

— В ужасном восторге, — заупрямилась Венедин. — Да, кстати, как вам мой новый облик?

— Прелестно, — ответил Виалисс, — вот только я никак не возьму в толк, кого ты изображаешь? Фею тумана? Русалку? Лесного духа?

— Гм… Вообще-то, Серую нэсс, — ответила она. — Трикс ее придумала. Помнишь?

Еще бы я не помнила! В школе порой бывало невыносимо скучно, в теннис играть прискучивало (да и все равно я могла играть только с Венедин, остальные отказывались с риском для здоровья соваться под наши пушечные подачи), и тогда мы собирались вечером, тушили свет и при единственной свече рассказывали страшные истории.

Венедин знала множество старинных легенд, но большую их часть наши однокашницы уже слышали. Зато у меня имелся запас джаманских и майяльских сказок, а они, даже предназначенные для самых маленьких детей, изобилуют кровавыми подробностями, внезапными поворотами сюжета и неожиданными с точки зрения белого человека финалами. Каюсь, порой я присочиняла что-нибудь или придумывала продолжение оборвавшейся на самом интригующем месте истории… Кажется, именно тогда я нашла свое призвание!

Венедин же искала место в жизни довольно долго. Она тоже была сиротой, из близких родных у нее остались в живых только престарелая двоюродная бабушка и тетушки, души в ней не чаявшие и прощавшие любые шалости. Имелась также целая армия многоюродных братьев, сестер и племянников, в которых Венедин нещадно путалась и на семейных сборищах старалась никого не называть по имени, пока не услышит, как к нему обращается кто-то еще.

Так или иначе, финансовых затруднений подруга моя не испытывала, пробовала одно занятие за другим, однажды загорелась стать актрисой и даже закончила курсы актерского мастерства, но передумала.

«Слишком много интриг, — сказала она мне. — И будь ты хоть гениальной актрисой, не видать тебе заглавных ролей, если нет связей. А связи или нарабатываются годами, или покупаются, или… сама понимаешь. Это не по мне! Нет, очаровать режиссера мне по силам, но все время думать, не появилась ли соперница моложе и талантливее… Да ну эту мышиную возню!»

«Но ты же мечтала играть, — напомнила я, — и у тебя в самом деле талант к перевоплощению».

«Вот именно, — серьезно ответила Венедин. — И я не собираюсь растрачивать его по мелочам. У меня будет свой театр, театр одной актрисы!»

Тогда я не поняла, что она задумала, но когда о салоне «Вечность» заговорили в обществе, стало ясно: Венедин не прогадала…

Но я вновь отвлеклась. Серую нэсс я придумала в один из таких вот туманных дней, когда удавиться тянет от тоски. Эта нэсс, хозяйка старинного поместья, в котором располагался наш пансион, и удавилась на ветке раскидистого трехвекового дуба, гордости школы, а после смерти стала призраком и осталась в поместье навечно. История была запутанная и предлинная, изобилующая клятвами и предательствами, в ней проливались водопады слез и реки крови, разбитых сердец хватило бы на сотню рыцарских романов, а леденящих душу тайн — на две годовых подборки криминальных сводок по стране и колониям.

Словом, мой дебютный роман-трилогию публика приняла на ура. Не знаю, визжал ли кто-нибудь от сладкого ужаса, когда героиня в очередной раз сталкивалась с какой-нибудь зловещей тайной или не менее зловещим незнакомцем (чтобы с большой вероятностью упасть в его объятия через десяток страниц), как мои однокашницы, но скорость, с которой раскупали продолжение, говорила сама за себя.

— Ну вот, я недавно перечитывала, вспоминала, как было весело сидеть в темноте и визжать хором, когда прекрасная Энделин попадалась в очередную ловушку, а Серая нэсс приходила ей на помощь, — говорила тем временем Венедин. — И решила попробовать новый образ. Мне идет?

— Очень, — заверила я.

— Жаль, с этим гаданием он совершенно не сочетается…

— Почему? — удивился Виалисс. — Просто надень платье посветлее, брызги крови на нем будут выглядеть очень эффектно.

— Не тот антураж, как ты не понимаешь! — воскликнула Венедин. — Серая нэсс — это холод, туман на пустошах, холмы вдалеке, всё кругом зыбкое и непостоянное, и не знаешь, видишь ты нечто реальное или же это лишь игра света и тени да твое воображение… И музыка — негромкая, лиричная. Флейта, может быть, арфа… А для этого вот, — она кивнула на тарелку, — нужны иные декорации. Яркие, сочные цвета, будоражащие кровь ритмы… Вдобавок, за джаманку я не сойду, даже если выкупаюсь в ваксе!

Что верно, то верно: Венедин была классической тарски — рослая, статная, атлетического сложения, с белоснежной кожей (на солнце она мгновенно покрывалась россыпью очаровательных веснушек) и огненно-рыжими волосами. Ну а серые с прозеленью глаза умелый макияж мог превратить и в зеленые, и в синие, и даже в карие.

— Используй образ Черной ведьмы, — посоветовала я, — подкорректируй немного… Например, волосы — не спутанной гривой, а мелкими кудряшками, макияж поярче, побрякушек побольше, а?

— Да, можно и так… — пробормотала она. — И ногти выкрасить темно-красным, будет казаться, будто пальцы в крови. И узоры на руках нарисовать, как аринды делают, только не тоненько, а нарочито грубо, и тоже красным… Отлично, это может сработать! Спасибо, Трикс!

— Всегда рада помочь, — улыбнулась я. — А теперь, может, прикажем убрать отсюда эту расчлененку и выпьем по чашечке кишра?

— С превеликим удовольствием, — ответила Венедин и рухнула в кресло. — Ну а этот образ я тоже использую. Чего добру пропадать? О, смотрите, что сейчас покажу…

Она порылась в сумочке, выудила какой-то флакончик и капнула из него себе в глаза.

— Ну как?

Я присмотрелась: довольно светлые глаза Венедин сейчас казались какими-то… потусторонними, в самом деле, они почти светились. Должно быть, такое впечатление создавалось из-за того, что зрачок сузился до такой степени, что стал едва различим.

— Эти капли мне доктор прописал, — пояснила Венедин. — Помнишь, я жаловалась, что глаза болят?

— Ничего удивительного, ты постоянно в них какую-то дрянь капаешь, — вздохнула я.

Что верно, то верно, Венедин увлекалась каплями, как раз расширяющими зрачок — тогда ее глаза делались совсем черными, сумасшедшими… Некоторые особенно впечатлительные клиентки даже падали в обморок, когда от них отворачивалась, чтобы возжечь курения, обычная женщина, а поворачивалась ведьма с жуткими провалами на месте глаз! (Незаметно капнуть себе в глаза, производя «магические» пассы было проще простого, достаточно ловкости рук… и, подозреваю, этому фокусу Венедин тоже обучилась у Виалисса.)

— Ну да, — вздохнула она, — нельзя злоупотреблять тем средством. У этого обратный эффект и…

— …и им тоже нельзя злоупотреблять, — закончила я.

— Ну я иногда, немножечко, — серьезно сказала Венедин. — Только перед особо важными клиентами… или упрямыми. Кстати, Лисс, расскажешь, что новенького? А то этак вот уедешь на месяц, а все так поменялось!

— Непременно расскажу, — улыбнулся он. — Я тебе еще должен за того адвоката…

— Какие счеты между друзьями, — улыбнулась она в ответ.

Да, госпожа Нидейна, как именовала себя Венедин, была едина во многих обличьях, и каждому клиенту представала иначе, нежели другому. Сегодня она была зеленоглазой ведьмой в драном холщовом платье, с босыми ногами и репьями в рыжей гриве (в углу мяукал неизбежный черный кот), завтра — крючконосой колдуньей в черном балахоне, со спутанными полуседыми лохмами, послезавтра — такой вот Серой дамой, словно сотканной из тумана, затем — прелестной юной нимфой с золотыми косами, в воздушном наряде и венке из луговых цветов (или, в зависимости от сезона, листьев) или роскошной роковой брюнеткой…

Красить волосы с такой частотой было, конечно, нельзя, да и не так просто закрасить тарскую рыжину — когда Венедин решительно сделалась брюнеткой, волосы ее ровно сутки сохраняли цвет воронова крыла, затем приобрели благородный изумрудный оттенок, потом вовсе ярко зазеленели, ну а затем краска смылась. Венедин была уверена, что она поддельная, но повторить эксперимент не рискнула, и тогда на помощь пришли парики: теперь они занимали у нее отдельную гардеробную.

К слову, гримироваться ее тоже явно учил Виалисс. Вернее, основы Венедин освоила на курсах, а вот разные мелочи, из которых и создается завершенный образ… точно его рук дело! Он, как ни крути, старше и опытнее, и опыт у него крайне своеобразный… Разве же Венедин могла не воспользоваться таким кладезем знаний? Уточню: знаний и полезной информации.

Госпожа Нидейна слыла великой прорицательницей, способной видеть прошлое, настоящее и будущее своих клиентов и толковать его по нескольким десяткам разных систем (большую часть которых она сама же и придумала или изобрела на ходу). Ларчик открывался просто: у Венедин имелась сеть осведомителей (обзавестись которой ей помог опять-таки Виалисс), и перед визитом очередного клиента она просто наводила справки о том, чем этот человек живет и дышит. Не бесплатно, конечно, но плата от клиентов покрывала все расходы. Вдобавок во время сеанса посетители частенько выбалтывали много интересных сведений, что тоже можно было пустить в дело… или выгодно продать. Ну а разговорить человека Венедин было раз плюнуть! Случались и неудачи, конечно, некоторые могли противиться ее обаянию и не реагировали на приемы манипулирования, но никто не совершенен…

Можно сказать, что Венедин ничем не отличалась от сотен других шарлатанов, но это не совсем так. Она возвела это шарлатанство в ранг искусства, если угодно, а вдобавок относилась к своей деятельности на ниве черной, белой и полосатой в крапинку магии, как к ответственной работе. Каждый ритуал был доведен до совершенства, каждая деталь была на своем месте, Венедин входила в роль: всё, что она делала и говорила, выглядело настоящим, не бутафорским, и люди верили.

И, что интересно, Венедин помогла очень и очень многим! Она говорила, некоторых достаточно просто выслушать: процесс этот, разумеется, маскировался под гадание, и часто хватало нескольких достаточно общих фраз и наводящих вопросов, чтобы человек сам выложил всё о том, что его тревожит. И сам же понял, как действовать дальше…

«Тебе нужно было стать психотерапевтом, очень перспективное направление», — сказал ей как-то Виаторр.

«Женщина-психотерапевт? — засмеялась Венедин. — О да, к ней выстроятся очереди… чтобы полюбоваться на диковину! Нет уж, Тори, я вовсе не хочу доказывать, что женщина тоже может быть кем угодно, я хочу заниматься любимым делом! Я гадалка, провидица, ведьма, кто угодно, ко мне идут те, кто разуверился в докторах… Согласна, делаю я почти то же самое, только в гриме и декорациях, но какая разница, если это работает? А я — зарабатываю!»

Зарабатывала она немало: мы время от времени в шутку мерились доходами, и то я после особенно удачной книги вырывалась вперед, то Венедин — после обработки сложного клиента с тяжелыми проблемами.

— Слушайте, чем так воняет? — спросила вдруг Венедин, перебив Виалисса — тот как раз рассказывал, что новенького в обществе. — Потроха уже унесли, и они так не пахли…

В гостиную в самом деле откуда-то тянуло непередаваемым запахом тухлых яиц.

Мы с Виалиссом переглянулись. Брат встал, выглянул за дверь, после чего быстро захлопнул ее и придвинул кресло для надежности. Потом подумал и подвинул секретер.

— Скажи мне, что это не то, о чем я думаю, — попросила я.

— Боюсь, не могу тебя утешить…

— Что там, что? — любопытно спросила Венедин.

— Не что, а кто. Виаторр. И, судя по его виду и… гм… аромату, его сегодняшнее выступление не нашло отклика в сердцах публики, — выдал Виалисс. — Проще говоря, его явно закидали тухлыми яйцами. Или, скорее, вывалили на него целый ящик… И я не собираюсь его ни о чем расспрашивать до тех пор, пока он не…

— Не остынет?

— Не отмоется!