Шел день за днем, Большой Каролевский экспресс давно покинул Беззаботное королевство, и цель путешествия близилась с каждой минутой.

– Ну вот и Болотноградск, – удовлетворенно сказал Руперт Бессмертных, на несколько секунд опередив проводника, явившегося после обеда в вагон-ресторан провозгласить очередную остановку. – Что ж… Пора собираться, господа!

– По-моему, мы ехали в какой-то другой город, – осмелился напомнить стажер.

– Ну разумеется, – вздохнул следователь. – Только, к сожалению, тот город – на другом берегу залива, а поезда покуда не выучились ходить по дну морскому… хотя над этим работают, да. Времени у нас предостаточно, несмотря на все задержки, и, думаю, всем будет интересно взглянуть на Болотноградск, не так ли?

– О! Несомненно! – ответила Каролина, сегодня поражавшая публику подчеркнуто скромным платьем цвета голубиного крыла и ослепительными украшениями из серебра и каких-то неведомых камней, переливавшихся всеми цветами холодной части спектра. По ее словам, сие убранство должно было символизировать цвет моря перед грозой, игру волн, а также редкие проблески солнца в разрывах туч. (Судя по всему, роль солнца исполняла сама госпожа Кисленьких, вновь сделавшаяся блондинкой.) Пушистик же, как она пояснила, изображал пенные гребни волн. – Это, конечно, не Институт Болот, здесь учреждения узкоспециализированные, зато каких высот они достигли в борьбе с intelligenza! Я думаю, если попросить, нам непременно устроят экскурсию по доступным районам города…

– Было бы любопытно, – хмыкнул Бессмертных. – Людвиг, вы присоединитесь к нам? Вам ведь теперь тут работать….

– Увы! – развел тот руками, а Цисси согласно щелкнула клювом. – Боюсь, экскурсии я вынужден отложить до лучших времен, а теперь мне следует как можно скорее принять дела моего несчастного предшественника. Полагаю, времени на то, чтобы ознакомиться с достопримечательностями Болотноградска, у меня будет предостаточно!

– Очень жаль, – кивнул следователь. – Но тогда хотя бы позвольте проводить вас. Возможно, на обратном пути мы снова заглянем сюда, но… – он подумал. – Нет, лучше не загадывать. Итак?

– Буду крайне признателен вам, дорогой Руперт, – ответил адвокат. – Признаюсь, в вашей компании время пути пролетело незаметно и, право, я не возражал бы, если бы экспресс шел вдвое дольше до цели моего путешествия, но… служба есть служба!

– Именно так, – согласился Бессмертных, и компания проследовала на перрон.

– Господа, – тактично окликнул служащий вокзала, – пожалуйста, не выходите в город без сопровождающих, это может быть опасно.

– Да, мы уж видели плакаты, – кивнул следователь. – Не беспокойтесь, любезный.

– Меня должен встречать локомобиль, – сказал адвокат, – но, кажется, экспресс прибыл даже с опережением графика. Ну что ж, я только счастлив буду провести лишние четверть часа с вами!

Пока он расточал любезности Каролине, Дэвид осматривался по сторонам. Вокзал как вокзал… вон со всеми предосторожностями вынесли спеленутую простынями госпожу Приятненьких… Госпожа Полненьких старательно рыдала и старалась броситься подруге на грудь, но мощные санитары аккуратно отстраняли даму.

Доктор Упертых вышел сам в сопровождении своих ассистенток и подошел попрощаться.

– Надеюсь, если нам доведется еще встретиться, – сказал он напоследок, – то не при столь трагических обстоятельствах.

– А мы искренне надеемся, что вам удастся все-таки побороть болезнь, – за всех ответил Бессмертных.

– Именно! – воскликнула Каролина. – Такой талант, как ваш, не может пасть в борьбе с какой-то гнусной заразой… гхм, простите, я всю ночь писала новый роман, а у моих персонажей такой специфический лексикон… Одним словом, господин Упертых, я буду с нетерпением ждать ваших публикаций!

– А я – ваших книг, госпожа Кисленьких, – отозвался тот. – Простите, искренне желал бы поцеловать вам руку, но не стану рисковать. Вы ведь знаете, вирулентность intelligenza не исследована до конца, поэтому… Не то чтобы я думал, будто болезнь может грозить вам, но кто-то из окружающих…

– Хм, – сказал Пол Топорны и посмотрел на коллег.

Коллеги посмотрели друг на друга, и вскоре все взгляды скрестились на Дэвиде.

– Что? В чем дело? – забормотал тот, невольно отступая.

– Юный впечатлительный разум, – вздохнул следователь, – к тому же несколько испорченный этими… хм…

Дэвид покраснел, поняв, что патрон имеет в виду любимые стажером развлекательные журналы.

– Словом, вы из всех нас единственный, кто находится в группе риска, – заключил Бессмертных.

Дубовны затравлено оглянулся. Доктор Немертвых подтверждающе кивнул.

– Позвольте, но почему именно я?! – в отчаянии вскричал юноша. – Почему не… нет, ну не вы и не господин Мягко-Жестоких, не поручик, не господин Топорны, но, например, Ян? Или Берт?

Доктора он благоразумно обошел вниманием.

– Дэвид, подумайте как следует, – призвал следователь. – Вы всерьез полагаете, что опытные операторы скоросудия могут оказаться подвержены какой-то там intelligenza? Смешно!

– А госпожа Кисленьких? – упорствовал Дубовны. – Простите, но…

– А наша дорогая Каролина – это Каролина, – усмехнулся в усы следователь. Та польщенно улыбнулась. – Потом поймете. Может быть. Словом, Дэвид, послушайте доброго совета и держитесь поближе к нам. Мне бы не хотелось начинать всё сначала с каким-нибудь бестолковым юнцом! Вы-то вроде бы уже немного пообтесались… хотя, конечно, идеи у вас возникают феерические в своей нелепости.

– Это постепенно пройдет, – заметил адвокат. – Молодому человеку нужно набраться опыта, только и всего, а живое воображение – ценное качество!

Ян шевельнул оттопыренным ухом.

– Это за вами машина? – спросил он, и в тот же момент рядом взвизгнули покрышки.

– Хм… – с сомнением произнес Берт, разглядывая маленький локомобиль-кабриолет цвета шампань.

Выглядел локомобиль хорошо послужившим на своем веку, но более чем пригодным к хорошей гонке. Грязью он был заляпан изрядно, а на решетке радиатора обреченно шевелилось нечто, напоминающее одновременно морскую звезду и обитателя приснопамятных болот. Лобовое же стекло, испятнанное останками разбившихся насекомых, судя по всему, было бронебойным…

– Господин Мягко-Жестоких? – спросила, выходя из-за штурвала, девушка в дорожном платье. Кабина кабриолета открывалась необычно – дверцами вверх.

С пассажирского места поднялся рослый плечистый мужчина с непроницаемой физиономией, наполовину закрытой темными очками. Одет он был в безупречный черный костюм с накрахмаленной сорочкой, запонки сверкали, начищенные штиблеты тоже, а перчатки оказались идеальной белизны. Выйдя наружу, он немедленно подкинул пару угольных брикетов в топку экипажа.

– К вашим услугам, – чуть поклонился адвокат.

– Для вас посылка, – сообщила девушка и протянула ему аккуратный пакет.

– О, это из одного замечательного городка, где я работал когда-то! – воскликнул Людвиг, увидев обратный адрес. – Там премилая кондитерская фабрика, так поверите ли, господа, жители города так привязались ко мне, что вот уже который год присылают маленький презент – большую фирменную шоколадку с моим вензелем… Мы с Цисси самую малость сластены, – доверительно сообщил он и пощекотал мухобора под «подбородком».

– Соблаговолите расписаться о получении, – встряла девушка. – Здесь… и здесь. Благодарю.

– Что вы, это я благодарен за… – начал было адвокат, но таинственная посланница перебила:

– Всего доброго, господа, нам пора.

– Постойте, прошу вас! – окликнула Каролина. – Понимаете, я всегда мечтала узнать: почему именно шампань? Алые – быстрее!

Девушка смерила писательницу взглядом, очевидно, сочла ее достойной ответа и проговорила:

– Мы и так всегда поспеваем точно в срок!

Суровый верзила занял свое место, она села за руль, и локомобиль рванул с места с бешеной скоростью. Миг – и он исчез за поворотом, рев двигателя тоже стих.

– А причем здесь цвет? – спросил Дэвид недоуменно.

– Алые локомобили – самые быстрые, – пожала плечами Каролина. – Так считается.

Стажер, не удержавшись, заглянул за угол и заморгал в растерянности: по всему выходило, что горящие следы протекторов ведут прямиком в глухую стену!

– Дэвид, вам же было сказано – не удаляться от нас! – настиг его голос патрона. – Куда вы подевались?

– Там… ну… – попытался тот сформулировать мысль, но не преуспел.

– Опять инопланетяне? – вздохнул Бессмертных.

На этот раз Дэвид мог только вздохнуть и развести руками.

– Ну, по крайней мере, это не категорическое согласие, – хмыкнул следователь. – Идемте-ка обратно…

– А кто это?.. – начал стажер.

– Вы что, не видели на дверце эмблемы фирмы? – нахмурился Бессмертных.

– Там же все в грязи… – понурился Дубовны. – А что это за фирма?

– Служба срочной доставки «Тодд», – ответил патрон. – Предприятие некой Офелии Скорых… кстати говоря, когда-то они с Ее величеством были подругами.

– Заклятыми подругами, – уточнил адвокат, услышавший последнюю фразу.

– Как это? – заинтересовался стажер.

– Обыкновенно, – госпожа Кисленьких пожала плечиком, отчего Пушистик недовольно заворчал. Итак… вы знаете, Дэвид, что Ее величество до крайности увлечена локомобильными гонками?

– Да, конечно…

– Так вот, не она одна этим занимается, – сказала госпожа Кисленьких, – из благородных дам, я имею в виду. Госпожа Скорых была не просто подругой, она была главной соперницей Ее величества… ну, тогда еще госпожи Беленьких. Ну сами согласитесь, скучно соревноваться с теми, кто заведомо слабее тебя! Это даже как-то и нелепо…

Дэвид кивнул.

– Ну, вот так какое-то время выигрывала гонки то госпожа Беленьких, то госпожа Скорых, – продолжала Каролина. – У той был кабриолет, сделанный по индивидуальному заказу, такой маленький, цвета шампань…

– Вот как этот? – осмелился вставить стажер.

– Ну, почти, – подумав, ответила та. – С тех пор, говорят, конструкцию усовершенствовали.

– А что потом?

– А потом… Признаться, никто толком и не знает, что произошло, но госпожа Скорых каким-то образом оказалась на финише, не пройдя ни одной контрольной точки, и намного быстрее всех остальных. Победу присудили, конечно, госпоже Беленьких, а госпожа Скорых после этого перестала заниматься гонками. Сказала, это слишком скучно. Правда, за соревнованиями наблюдала.

– Ее величество рвала и метала, – с удовольствием заметил Бессмертных. – Мало того, что очень обидно, когда соперница уходит, заявив, что стало скучно, так ведь еще… Ну сами посудите: Ее величество – лучшая гонщица Каролевства, безо всяких… подтасовок! Она стартует, госпожа Скорых смотрит ей вслед, а когда Ее величество оказывается на финише, оставив всех остальных далеко позади, подруга приветственно машет ей рукою!

– Кольцевой трек? – задумался Дэвид. Несмотря на страсть к сомнительной литературе, он неплохо разбирался в естественных науках.

– Увы, на прямой дистанции, – развела руками Каролина.

– Ее величество, – вступил в беседу адвокат с видом завзятого сплетника, – после этого случая изволила запереться в гараже и лично перекрасила свой локомобиль в вызывающе-алый цвет!

– А откуда это известно? – нахмурился Дубовны.

– Слуги всегда все знают, – пожал тот плечами. – Ждать, пока доставят краску нужного цвета, Ее величество отказалась и потому использовала лак для ногтей.

Дэвид представил, как королева, сдувая со лба мешающую челку, сливает в тазик или иную емкость содержимое маленьких бутылочек, перемешивает палочкой, берет кисть и, бормоча под нос «шампань, говоришь?!», приступает к работе.

– После этого в столице обнаружился чудовищный дефицит, – сообщил Мягко-Жестоких. – Дело в том, что Ее величество сперва конфисковала все запасы лака у своих придворных дам, а потом была вынуждена опустошить запасы модных лавок…

– А госпожа Скорых открыла службу срочной доставки, – добавила Каролина, – назвала ее на иностранный манер… В водители она принимает только девушек, большие грузы они не возят – сами понимаете, в спортивный локомобиль много не войдет, – но если нужно срочно доставить что-то, лучше «Тодд» ничего нет. А еще они никогда не берут пассажиров…

– А этот мужчина – он кто? – продолжал любопытствовать Дубовны.

– Как кто? – удивилась писательница. – Кочегар, конечно. Ну и… сами понимаете, если вдруг локомобиль застрянет где-то, сама водительница его не вытолкнет. Тут нужна мужская сила! Да и так… мало ли, что!

– А я слыхал, – вставил Ян, – что один человек таки уговорил взять его пассажиром.

– Неужто?

– Да, правда, с условием, что он будет сидеть в ящике для посылок, – добавил оперативник.

– И что, что дальше? – поторопил Дэвид.

– А ничего, – пожал плечами Ян. – Навертели в ящике дырок, чтоб дышать и смотреть. Доехал живехонек… только поседел разом. И никому не рассказывает, что по пути видел. Вот так.

Стажер поежился.

– Это что! – добродушно сказал Бессмертных. – Вы подумайте лучше вот о чем: городок, откуда пришла посылка, находится за морем. Людвиг, когда отправили вашу шоколадку?

– Судя по штемпелю, сегодня утром, – безмятежно отозвался тот, разворачивая шуршащую обертку. – По виду – совершенно свежая. Не забыли еще, что я люблю… какая прелесть!

– За морем, – повторил Дэвид. – Сегодня. За морем…

Следователь пощелкал у него перед носом пальцами, ничего не добился и развел руками.

– Надеюсь, – сказал он, – на некоторое время он хотя бы забудет об инопланетянах.

– Не уверен, не уверен, – ответил адвокат и предложил присутствующим угощаться. Шоколад действительно оказался выше всяческих похвал. – Желаете пари?

– Ну уж нет, Людвиг, с вами спорить – себе дороже! – рассмеялся тот. – Я помню…

Рассказать очередную историю ему помешал сигнал подъехавшего локомобиля в цветах городского оплота скоросудия.

– О, а это уж точно за мной, – вздохнул Мягко-Жестоких. – Что ж, давайте прощаться, господа…

Прощание вышло традиционно долгим, Каролина даже всплакнула, расчувствовавшись, и пообещала вывести в каком-нибудь из своих романов образ господина Мягко-Жестоких. Отговаривали ее долго, и, кажется, успехом это предприятие не увенчалось.

Но вот, наконец, большой локомобиль умчал адвоката прочь, и следователь вздохнул:

– Жаль, конечно, расставаться… Однако у нас есть и свои дела, не так ли, господа? Берт, когда паром?

– Через тридцать два часа, – отрапортовал тот.

– Прекрасно, целые сутки в нашем распоряжении – постановил Бессмертных. – Нам вполне хватит времени, чтобы посмотреть город. Ян, что с багажом?

– Отправят в гостиницу, я присмотрю, – сказал тот.

– А моим займется поручик, – встряла Каролина. – Не то очень много носильщиков потребуется… А так – загрузили броневик, вот и всё!

– Прекрасно. Ян, как там с экскурсоводом?

– А вон их контора, – кивнул тот. – Сейчас всё организуем в лучшем виде…

– Ну, уж на завтра, – сказал тот. – Сегодня давайте-ка отдохнем, а завтра посмотрим, чем славен Болотноградск… Дэвид?

– Сегодня…

– Дэвид!

– За морем…

– Стажер Дубовны!

– Сегодня…

– Понятно, – вздохнул Бессмертных. – Поручик… Не соблаговолите ли вы помочь препроводить этого… хм… причастившегося неких тайн юношу в гостиницу?

– Оно несложно, – прогудел Вит-Тяй, разглаживая бороду. – За багажом госпожи фельдфебель присмотрит, а тут я уж управлюсь.

С этими словами он спокойно взял совершенно безучастного Дэвида подмышку и зашагал с ним вместе туда, где ожидал уже наемный локомобиль.

– Бедняжка, – вздохнула Каролина.

– Кто? – поинтересовался Немертвых, протирая пенсне.

– Дэвид, конечно! Слишком много впечатлений для неискушенного юноши, – вздохнула писательница. – Хм, кстати, а если ввести в повествование вот такого молодого человека, еще не видавшего жизни, но обладающего определенными идеалами… Ну пусть, скажем, Хромой и Косой наймутся сопроводить его куда-нибудь!

– Может получиться интересно, – согласился доктор, предложив госпоже Кисленьких руку. – Только инопланетян не припутывайте.

– Ну что вы! – обиделась Каролина. – Я ведь не сатиру пишу и не злобный пасквиль! Нет, я просто возьму саму идею…

Немертвых усмехнулся: судя по всему, парочку героев ожидало в самом скором времени крайне интересное путешествие!

– Давайте подождем немного, пока не отправится экспресс? – предложила писательница. – У него ведь здесь совсем короткая стоянка, не так ли?

– Да, – кивнул следователь, щелкнув крышкой брегета. – Он скоро тронется.

– Признаться, даже немного грустно, – вздохнула Каролина. – Такое занимательное путешествие, замечательный поезд… Я к нему уже привыкла!

– Ничего, я думаю, у нас еще не раз найдется повод отправиться на нём куда-нибудь, – заверил Руперт.

– Вы полагаете?

– Я уверен, что…

– Экспресс отправляется! – провозгласил проводник.

– Счастливого пути! – крикнула Каролина и замахала платочком.

Локомотив шумно вздохнул, окутался клубами белого дыма и медленно потащил состав прочь. На провожающих из окна вагона-ресторана смотрела госпожа Полненьких, решившая, что помочь подруге она ничем не может, сидеть у ее постели бессмысленно, а потому лучше продолжить путешествие.

– Да что за ерунда? – нахмурился Немертвых и снова принялся протирать пенсне.

– Здесь немного пыльно, – посетовала Каролина.

Госпожа Полненьких вдруг приподнялась из-за столика и напряглась, как охотничья собака в стойке на дичь. Сейчас, увидев доктора на медленно проплывающем мимо перроне, без пенсне, вполоборота, она заметила в нем нечто знакомое, нечто…

– Ну так и нечего глотать эту пыль, – ворчливо сказал Бессмертных. – Локомобиль уже заждался. Идемте!

Они направились прочь. В удаляющемся вагоне-ресторане билась о бронебойное стекло и немо разевала рот госпожа Полненьких, признавшая вдруг объект их с подругой многолетней охоты. Увы, Большой Каролевский экспресс не делает незапланированных остановок. А стоп-краны в нем, как известно, не более чем бутафория. В самом деле, что будет, если каждый возьмется останавливать экспресс, когда ему заблагорассудится? Безобразие, вот что!..

Гостиница оказалась весьма недурным заведением. Здесь останавливались в основном командированные ученые и всякого рода специалисты, привыкшие проводить за работой большую часть суток, а потому не обращавшие внимания на показную роскошь. Златотканых портьер и заморских ковров запредельной стоимости здесь не имелось, отделка, хотя и дорогая, была проста и строга, и всё в этой гостинице было подчинено строгой функциональности.

Потребное количество свободных комнат, разумеется, нашлось, только беарийцам пришлось расположиться в скверике. Впрочем, они в любом случае не оставили бы броневик с ценным грузом без охраны, поэтому очень быстро организовали небольшой лагерь, разжились на гостиничной кухне кое-какими припасами, достали каждодневный котел и принялись стряпать ужин. По правде сказать, от гвардейского костерка скоро потянулись такие ароматы, что прохожие и постояльцы невольно начинали принюхиваться: каждый беариец в душе гурман, и, если есть возможность, он не откажется от славной трапезы!

Остальные же путешественники расположились в ресторане, где, кроме них, обнаружилось всего двое или трое посетителей – те были настолько поглощены беседой, что новых гостей попросту не заметили. Судя по доносившимся из-за столика репликам, эти господа яростно спорили на некую тему, тесно связанную с резистентностью к intelligenza, но отчего-то в приложении к термодинамике.

Ужин прошел мирно. Каролина, правда, беспокоилась за Дэвида, которого поручик транспортировал в отведенный стажеру номер и сгрузил прямо на кровать, но Руперт, усмехнувшись в усы, заверил:

– Ничего страшного с ним не случится. Знаете, иногда легкий шок от столкновения с неведомым очень помогает выбить из головы всяческую дурь. Я, по правде сказать, не надеюсь, что это произойдет так уж легко и просто, но, возможно, хотя бы на некоторое время Дэвида займет что-то помимо инопланетян!

– Что ж, может быть, – вздохнула госпожа Кисленьких.

– Это вполне вероятно, – подтвердил доктор и тоже усмехнулся, но продолжать не стал. Впрочем, те, кто хорошо знал Теодора, примерно поняли, какие именно эпизоды из собственной биографии он имеет в виду.

– Так что там с экскурсией? – сменил тему следователь.

– Я обо всем договорился, – ответил Ян, расправившись с маленькими бифштексами. Готовили здесь не так изысканно, как на Большом Каролевском экспрессе, но, тем не менее, очень вкусно. – Завтра в десять утра за нами прибудет экипаж, и экскурсовод покажет самое интересное в городе. Не очень рано?

– Думаю, в самый раз, – ответил Бессмертных за всех. – Ну что ж, в таком случае, предлагаю хорошенько отдохнуть перед…

– Госпожа Кисленьких? – вдруг прервал его какой-то незнакомец, наглухо затянутый в офицерский мундир. – Неужели?

– О, какая встреча! – воскликнула та. – Не ожидала увидеть вас здесь!

– А я, тем не менее, уже второй год работаю в Болотноградске, – улыбнулся мужчина. – Господа, простите, я был невежлив. Позвольте отрекомендоваться, – он прищелкнул каблуками, – доктор Жан Поль Затычински, лейтенант от микробиологии.

Остальные представились, а доктор продолжил:

– В свое время мне приходилось бывать в Институте Болот, и…

– Скажете тоже, бывать! – рассмеялась Каролина. – «Карантинный Барьер Затычински» – именно за его разработку вы и получили докторскую степень, не так ли?

– Ну, положим…

– А теперь занялись intelligenza? – не отставала писательница. – Решили сменить специализацию?

– Не совсем, – туманно ответил Затычински. – но стоит ли погружаться в профессиональные подробности? Как я понимаю, вы только что завершили утомительное путешествие…

– Я бы не назвал его утомительным, скорее, несколько суетливым, – хмыкнул Бессмертных.

– Тем более, оно еще не окончено, – добавил Немертвых и погладил Беллу. Жан-Поль понимающе улыбнулся, увидев мухобора.

– И всё же… – сказал он. – Час уже довольно поздний, но если вы не намерены отбыть завтра же, то…

– У нас назавтра запланирована экскурсия по городу, – сказала Каролина, – но это с утра. А потом мы совершенно свободны, потому что паром будет только послезавтра.

– Прекрасно! – обрадовался Затычински. – В таком случае, я могу устроить вам визит в наш научно-исследовательский центр. Вообще-то, это не положено, но не думаю, что с таким составом экскурсионной группы возникнут какие-либо затруднения при получении пропуска!

– О, это было бы замечательно! – воскликнула госпожа Кисленьких. – Господа, соглашайтесь, пока не поздно! Я сама еще ни разу не была в здешнем центре, но думаю, там не менее интересно, чем в Институте!

– Я с удовольствием присоединюсь, – сказал Теодор. – Из профессионального интереса.

– Я полагаю, мы все присоединимся, – кивнул Руперт. – И из профессионального, и из самого банального бытового интереса.

– Прекрасно! – улыбнулся Жан. – Итак, группа из… раз, два…

– У нас есть еще один спутник, – спохватилась Каролина, – он… отдыхает. Но, думаю, от экскурсии не откажется.

– Замечательно, – сказал Затычински. – В таком случае, завтра после полудня подъезжайте к центру, я буду вас ждать. А теперь извините, у меня еще есть кое-какие дела!

Распрощавшись, он удалился. Каролина вздохнула.

– В него были влюблены все студентки старших курсов, – пояснила она, заметив взгляд следователя. – Я, собственно, и добивалась стажировки в Институте, потому что он вернулся на болота. К счастью, ему хватило выдержки и здравомыслия, чтобы не воспользоваться моей… ну, вы понимаете…

– Жан-Поль – очень выдержанный человек, – заметил Топорны.

– Вы его знаете? – поразилась Каролина.

– Он руководил установлением карантинной зоны вокруг Великих Болот, а я обеспечивал работу выездной тройки Трибунала, – пояснил Пол, – у Жана постоянное звание лейтенанта гвардии.

– В любом случае, в какой-то момент я вдруг успокоилась, и мы расстались добрыми друзьями…

– И это уже немало, – вздохнул Руперт. – А теперь давайте-ка разойдемся по номерам. Завтра, полагаю, нас ждет крайне насыщенный день!

И генеральный следователь, как всегда был прав…

…Очнувшись, Дэвид долго не мог понять, где он, почему лежит на кровати так неудобно (носом в подушку, в позе морской звезды – поручик как нес стажера, так его и положил), да еще одетым и в ботинках, отчего не слышно перестука колес, а за окном глухая ночь… Впрочем, постепенно память начала возвращаться, но последним, что мог припомнить Дубовны, был маленький локомобиль цвета шампань и какие-то странные разговоры о службе доставки «Тодд». Далее следовал провал, восполнить который никак не получалось. Наверно, оно и к лучшему, решил Дэвид и принялся мыслить дедуктивно. Из того, что с поезда они сошли, следовало – вся компания находится в Болотноградске. Очевидно, эта комната – гостиничный номер… кстати, очень хороший номер, в столице у Дэвида было куда более скромное обиталище! Судя же по тому, как урчало у юноши в животе, выходило, что ужин он пропустил, а кусочек шоколада, перепавший от адвокатских щедрот, давно переварился. Вызывать ночью портье и просить принести хотя бы бутерброд стажер постеснялся, идти сам на поиски съестного поостерегся, опасаясь попросту заблудиться, поэтому оставалось только терпеть до утра. По счастью, на прикроватном столике обнаружился графин, так что хотя бы смерть от жажды Дэвиду не грозила.

Напившись воды, стажер затосковал. Тоску он, памятуя совет патрона, принялся изгонять бурной деятельностью: почистил пиджак и повесил его на плечики, принял душ (стараясь особенно не плескаться, чтобы не разбудить соседей), зачем-то побрился, потом собрался почитать, но спохватился – следовало выставить ботинки в коридор. Насколько Дэвид знал, в приличных гостиницах коридорные чистили обувь постояльцам.

Приоткрыв дверь, он осторожно высунулся наружу. Свет был притушен, и дальний конец коридора терялся в бесконечности.

Неожиданно слева что-то прошуршало, Дэвид подскочил от неожиданности, повернулся и увидел юную даму в несколько расстроенных чувствах. Дама негромко стучала в соседнюю дверь. Стажер помотал головой, зажмурился, а когда открыл глаза, в обозримых пределах никого не было, только у двери стояла трость доктора Немертвых.

Дэвид знал, что доктор крайне трепетно относится к этой трости. Применив все тот же дедуктивный метод, Дубовны рассудил, что вряд ли Немертвых оставил ее возле чужой двери, следовательно, доктор живет здесь. Следовало вернуть ему позабытое имущество, и стажер, немного поколебавшись, все же постучался в соседний номер. На этот раз дверь отворилась почти сразу же, и Дэвид очень обрадовался, увидев доктора.

– Что случилось? – спросил тот, поправляя пенсне. – Ночные кошмары? Боевые треножники? Марс атакует? Могу предложить отличное средство от всего этого. У Руперта, правда, есть и получше, но он уже спит, я полагаю…

– Нет-нет! – испугался юноша, вспомнив «бессмертновку». – Всё в порядке. Просто… э-э… вы, должно быть, забыли… Вот, – он указал на трость. Почему Дубовны не взял ее в руки, он и сам не знал.

– Благодарю, – кивнул Немертвых и пристально посмотрел на трость. – У нас… м-м-м… возникли некоторые разногласия.

– Э-э? – захлопал глазами Дэвид.

– Не обращайте внимания, – сказал доктор и улыбнулся. От этой ласковой улыбки у Дубовны побежали мурашки по спине. – Идите спать, завтра у нас экскурсия.

– Уже иду… – протянул стажер, глядя на закрывшуюся дверь. Ему очень хотелось спросить доктора о таинственной незнакомке, но он не рискнул, равно как и поинтересоваться, не найдется ли у того чего-нибудь перекусить.

Съестное наверняка имелось у оперативников, но где искать их номера, Дэвид даже не представлял. Наверно, можно было спросить у портье, но будить людей среди ночи всё равно неприлично.

Дубовны прислушался к тоскливому завыванию в желудке и выпил еще воды. Не помогло.

Стажер подошел к окну и уставился в темноту. Впрочем… Не такая уж там была темнота! Окно выходило аккурат туда, где стоял броневик и горел костер, вокруг которого расселись беарийцы. Снова воспользовавшись дедуктивным методом, Дэвид понял, что сидеть рядом с пустым котлом они вряд ли станут, а значит…

Ему, по правде сказать, было страшно, тем более, что поручика среди гвардейцев юноша не увидел, но голод пересилил.

Второпях одевшись (а то ведь всё доедят!), Дэвид на цыпочках прокрался по коридору и спустился по лестнице. Заблудиться, как оказалось, тут бы не вышло: везде пестрели указатели. Очевидно, держатель заведения, памятуя о том, что ученые – народ рассеянный, решил подстраховаться.

На появление стажера беарийцы отреагировали подозрительными взглядами. Тот попытался собраться с духом и попросить у более-менее знакомого фельдфебеля поесть, но тут желудок его, измученный исходящими от котла ароматами, издал такую трель, что беарийцы просто молча подвинулись и дали Дубовны место у костра. Он неловко уселся, поджав ноги: гвардейцы могли так сидеть часами, а Дэвиду это было в новинку. Кто-то сунул ему в руку здоровенную ложку, кивнул на котел, и юноша, сглотнув набежавшую слюну, осторожно попробовал беарийскую стряпню…

– Нет, это не стажер, это какое-то стихийное бедствие! – в сердцах сказал генеральный следователь. – Куда он снова запропастился?

Говорилось это, как несложно догадаться, о Дэвиде, которого поутру не обнаружилось в номере.

– Ночью он проходил мимо моей двери, – сообщил доктор, аккуратно доедая яйцо всмятку. – Назад не вернулся.

– Час от часу не легче! – Бессмертных отодвинул тарелку с овсянкой. – И где теперь прикажете его искать?

– А чего его искать? – спросил Ян и ткнул большим пальцем себе за спину. – Вон он идет.

Слух не подвел оперативника: в ресторан действительно вошел немного помятый, потирающий шишку на лбу, но вполне довольный жизнью стажер Дубовны.

– Доброе утро! – сказал он и ответил подлетевшему официанту: – Нет-нет, спасибо, только чашечку чаю…

– Ну и где вас носило? – поинтересовался Руперт вместо приветствия. – Вам разве не было сказано – не бродить по городу в одиночку?

– Я и не бродил… – насупился Дэвид. – Я это… ну…

– Он с моими гвардейцами сидел, – прогудел поручик Вит-Тяй, и юноша посмотрел на него с благодарностью. – Ужин-то проспал, а мои молодцы кое-чего сварили…

– Так, – с заметным интересом произнес Бессмертных. – Значит, вы пошли к беарийцам?

– Ну да…

– И как?

– Что – как? – не понял Дэвид.

– Как вам национальная кухня? – поинтересовался следователь.

– Вкусно, – подумав, сказал стажер. Впрочем, вчера он был так голоден, что даже не подумал, что или кто отправился в котел. – Необычно. Но мне понравилось.

– А в номер вы почему не вернулись? – ворчливо спросил Бессмертных.

– Я… ну…

– Объелся, там и уснул, – сдал Дэвида с потрохами поручик. – Моим-то что, оставили, пусть спит, не жалко.

Дубовны покаянно вздохнул. Да, было дело, он начал клевать носом и уже не помнил, кто уложил его на брезенте под броневиком (вдруг дождь пойдет?) и даже накрыл колючим шерстяным одеялом.

– И как спалось? – ядовито поинтересовался следователь.

– Отлично, – заверил юноша и снова потер лоб. – Только под утро такой странный сон приснился, я даже вскочил… и вот, о броневик…

– Что вам там опять приснилось? – вздохнул Бессмертных, готовясь выслушать очередную повесть о коварных зеленых человечках.

Однако Дэвид сумел его удивить.

– Пингвины! – сказал он. – Представляете, мне снились пингвины!

– Хм… – произнес доктор.

– Да, их было много, – воодушевился Дубовны. – Целая толпа! Они размахивали абордажными саблями и кричали «Месть!». Очень, знаете, неприятный сон…

Руперт вздохнул: судя по всему, стажер нашел новый источник интеллектуального разврата!

Но на самом деле послечувствие Дэвида не обманывало: два дня назад лейтенант Ковальски тщательно оправил роскошную форменную перевязь и решительно перешагнул комингс адмиральского салона, в котором собрался командный совет айсберга-авианосца. Лейтенант трепетал, и было отчего: за огромным столом сидели первые офицеры корабля, во главе восседал сам адмирал, одесную от него – присланный в этот набег чрезвычайный комиссар бюро чести и права зловеще поблескивал круглыми очочками на широком клювообразном носу. Ошую ерзал на своем месте секретарь местной ячейки бюро – присутствие «чеписта» из центра жгло ему перья.

– Заходите, Ковальски. И закройте дверь. – Адмирал зловеще сверкнул глазами. – Я хотел бы услышать – не прочитать рапорт, нет – лично услышать, почему мы вынуждены пить ледяную воду, а не вкусный уиски? Я уже не говорю про эту мерз-з-зкую рыбу!

Лейтенант вздохнул. Свой отчет он уже выучил наизусть. «А ведь мог пойти по гражданской линии, – внезапно подумал Ковальски. – Ловил бы сейчас селедку, убирал снег.»

– Миссия с целью захвата грузопассажирского состава, вывозящего материальные ценности из зоны Болот шла согласно графику операции. Бригада этнокамуфляжа обеспечила оцепление, а также сортировку пленных в соответствии с нормативом. Наседки для инкубатора были сосредоточены в портовых складах в ожидании отгрузки. Группа захвата изготовилась к прибытию грузопассажирского эшелона, вывозящего из зоны Болот материальные ценности и живую силу.

– Так, так… пока все по уставу.

Местный «чепист» заискивающе посмотрел на своего коллегу из центра и, откашлявшись, возразил:

– Не совсем, налицо отсутствие пуговицы…

Присланный комиссар одним только взглядом остановил его обвинительную речь. Лязгнул бесстрастный голос:

– Продолжайте.

Ковальски пожал плечами. В красном углу салона, над тускло горевшей лампадкой застыл в яростном полете дух Великого Пингвина.

– Вместо эшелона прибыл Каролевский экспресс под охраной группы беарийских варваров, усиленных бронетехникой. Было принято решение силами группы этнокамуфляжа инсценировать захват заложников, выиграв время для погрузочных операций.

– Правильное решение. Тактически грамотное, – комиссар встал и начал расхаживать по салону. Пыльная кожаная куртка пронзительно скрипела на каждом шаге. – Вот так, коллеги. Разведка нам предсказывала эшелон вкусных и полезных вещей, а вместо этого – беарийцы-варвары, броневики и лучи смерти. Ни наседок, ни уиски… кажется, нам придется использовать скотч. Что еще, лейтенант?

– На стадии укупорки наседок в транспортные корзины противник использовал психологическое оружие, действие которого сходно с гипотетическими «лучами смерти». Массовое помешательство на банальной игре в наперстки явно вызвано искусственно. Последовавшее за этим уничтожение командира группы методом шаманов Слонопотамии показывает, что Каролевство обладает знанием, которое позволяет эффективно противодействовать десанту набеговой группы силами одного человека. Тем самым, побережье Каролевства становится зоной повышенного риска с точки зрения добычи необходимых нам ресурсов.

– А вы стратег, лейтенант… – процедил адмирал.

– К сожалению, он прав, – заметил комиссар и взъерошил перья. – Разведотдел – заклеить скотчем. Если не умеют думать – пусть высиживают яйца в инкубаторе. Недельки три. Лейтенант… Лейтенант заслужил… поощрение.

– Безусловно, – согласился адмирал. – Но как нам поступить? Отступить, пока мы не найдем эффективный способ защиты личного состава?

Комиссар замер у огромного окна – за толстым стеклом была видна огромная палуба айсберга-авианосца. Команда убирала паруса. Добровольцы, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, залезали в кабины. Техники выталкивали машины с подъемников на стартовые площадки, подвешивали сигары ракетных ускорителей. Неровно горели керосиновые лампы, отмечая взлетную полосу. Пилоты повязывали на головы белые повязки. «Кто сказал, что пингвины не летают?»

– Никому не позволено топтать честь и достоинство нашего народа, – холодно оборонил комиссар. – Вы меня понимаете… товарищи?

– Безусловно. Пока мы продемонстрировали только две функции наших вооруженных сил – шантаж и вымогательство. Осталась третья – месть!..

…– Простите, простите, я снова заставила всех ждать! – Каролина спорхнула по ступеням, придерживая шляпку. Сегодня она выбрала скромное бежевое платье для прогулок, удобное и не стесняющее движений. Впрочем, видимая простота могла обмануть только человека, вовсе ничего не понимающего в дамских нарядах, люди же сведущие подметили бы и ручную вышивку, и многое другое, включая мелочи, на которые обыватели не обращают внимания.

– Ничего страшного, экипаж только-только прибыл, – ответил Руперт, с удовольствием рассматривая писательницу. – Каролина, дорогая, вы прелестно выглядите!

– О, вы мне льстите… – госпожа Кисленьких кокетливо поправила золотисто-рыжий локон, по последней моде выпущенный из прически, и погладила неизменное манто.

– Ничего подобного, я всего лишь объективен, – хмыкнул Бессмертных. – Не правда ли, Теодор?

– Совершенно верно, – подтвердил Немертвых, посмотрев на Каролину. – Не подлежит никакому сомнению, что Руперт лишь констатировал непреложный факт, верно, Пол?

– Точно так, – коротко кивнул офицер суда, но в подробности вдаваться не стал.

– Да вы меня разыграть решили! – грозно притопнула ножкой госпожа Кисленьких.

– Ни в коем случае! – ужаснулся следователь. – Давайте позовем независимого эксперта, если уж нам вы не верите… Что скажет Дэвид? Дэвид?.. Так, понятно…

– Мы… мы на этом поедем? – осторожно показал стажер на престранный экипаж, ходко приближающийся к гостинице.

– Ну да, а что такого? – удивился Бессмертных. – Средство передвижения не хуже прочих.

– И не чадит, как локомобиль, – заметила Каролина.

– Но… – начал стажер, но закончить фразу не успел.

– Тпру-у-у! – завопил кто-то, и из экипажа выскочил маленький кругленький человечек в клетчатом пиджаке. Физиономия его лучилась искренней радостью. – Господа, это вы заказывали экскурсию?

– Мы, – подтвердил Ян.

– Тогда прошу, занимайте места! – подпрыгнул человечек. – Меня зовут Рудецки, Айвен Рудецки, я ваш гид… Прошу, госпожа, здесь приступочка… Вы дивно выглядите сегодня!

– Вы сговорились, – проворчала Каролина, устраиваясь в открытом экипаже.

– Это вы не видели госпожу Кисленьких в вечернем туалете, – сообщил гиду Ян.

– Госпожа Кисленьких! Сама госпожа Кисленьких! – снова подскочил гид. – О, я польщен выпавшей мне честью!.. Господа, прошу же, начнем нашу прогулку!

– Это как-то странно, – пробормотал Дэвид, когда гид натянул вожжи, крикнул «Н-ну, пошли!», и экипаж тронулся.

– А по-моему, очень даже забавно, – ответила Каролина. – Разве нет?

– Экзотично, – высказался доктор.

– Но ездить на людях… – упрямо продолжал Дэвид.

– Что я слышу? – обернулся гид. – Молодой человек изволит беспокоиться? Право, не стоит! Видите ли, в этой упряжке – исключительно больные intelligenza… – Кто-то недовольно взбрыкнул, и Рудецки поправился: – Виноват, лица, проходящие реабилитацию. В нее в обязательном порядке входит трудотерапия, иначе любое лечение пойдет насмарку, это, знаете ли, очень коварная болезнь! А чем, скажите на милость, отличается работа рикшей от копания и закапывания ям? Всё это – движение, свежий воздух, умеренные физические нагрузки…

– Вот видите, беспокоиться не о чем, Дэвид, – успокоительно сказала Каролина.

– А что у них на лице? – не успокаивался тот.

– Это шоры, – пояснил Рудецки. – Они, видите ли, пугливы… А некоторые чрезмерно любопытны. Ну куда это годится? Мы тут все в одной упряжке!

– Э-э-э… – произнес Дэвид. – Простите, господин Рудецки, а…

– А я тоже! – радостно подтвердил гид. – Но у меня была легкая форма intelligenza, период реабилитации уже окончился, у меня и справка есть!

Он помахал какой-то бумажкой официального вида и продолжил тараторить:

– Вообще-то я мог уехать, но решил поработать здесь, при научно-исследовательском центре и вообще… Город я знаю прекрасно, и экскурсии на рикшах тоже я придумал! Не то чтобы сюда ехало много туристов, но иногда и господа ученые желают прокатиться… А в центре интересно, я даже решил второе образование получить, так-то я коммивояжером был…

Дэвид отрешился от трескотни гида и стал смотреть по сторонам. Рассматривать было особенно нечего: Болотноградск был в первую очередь наукоградом, от прежнего поселения осталась только небольшая историческая часть, куда и направлялся экипаж, влекомый восьмеркой запряженных цугом больных… то есть проходящих реабилитацию. Одеты они, кстати говоря, были весьма и весьма нарядно: полосатые штаны заправлены в смазные сапоги, накрахмаленные манишки фраков сияют белизной, высокие цилиндры покачиваются в такт шагам…

– История Болотноградска насчитывает не более двух веков, – вещал тем временем Рудецки. – Некогда на этом месте располагалась рыбацкая деревня, постепенно выросшая в небольшой городок. Впрочем, жители считали его полноценным городом и даже выстроили ратушу, вон она, видите?

– А почему она так… э-э-э… обгрызена? – спросил Ян, отчаявшись описать иначе состояние памятника архитектуры – у того начисто снесло крышу.

– О, это произошло буквально позавчера, – удрученно ответил гид, – небольшое недоразумение. Но ничего, наши реабилитанты живо ее восстановят! Итак… время шло, Болотноградск понемногу рос, сюда приезжали самые разные люди…

– А я слышал, сюда сбежали мятежники, – встрял Берт. – И вроде бы где-то здесь должен стоять корабль, на котором они скрылись от скоросудия.

– Ах, ну какой корабль! – вздохнул Рудецки. – Старая дырявая баржа… Все диву давались, как это она смогла дошлепать сюда и не развалиться по пути! Но вы правы, совершенно правы, именно на этой барже с гордым названием «Кандальный-17» бежало несколько сот больных intelligenza. Они, правда, называют это корыто «Корнем Свободы».

– Как же они там уместились? – поразилась Каролина.

– В тесноте, да не в обиде, – хихикнул гид. – Одним словом, это стало началом конца Болотноградска, так называемым Вторым ударом…

– А Первый когда был? – въедливо спросил Дэвид.

– Когда образовались Великие болота, – пояснил Рудецки. – Это же элементарно!

Дубовны смутился и умолк.

– Собственно, говорить о том, что те люди бежали от скоросудия, несколько неверно, – продолжил гид, – хотя бы потому, что их никто и не думал преследовать. Это они сами себе нафантазировали, выкупили баржу и торжественно отправились в изгнание. На них махнули рукой – мало ли, у кого какие причуды… тогда, понимаете ли, еще не знали об опасности intelligenza, вдобавок было недосуг – разбирались с последствиями Первого удара. Вот эти беглые и жили себе в Болотноградске, но ведь intelligenza страшно заразна и быстро распространяется! Никто и опомниться не успел, как весь город оказался охвачен эпидемией!

– Ужасно, – передернула плечиками Каролина. – Я слышала, сюда отправили войска?

– Да, пришлось, – скорбно сказал Рудецки. – Больные могут быть очень, очень опасны! Так что… пришлось идти на крайние меры, чтобы не допустить пандемии. Вообще-то, тогдашний Кароль хотел стереть Болотноградск с лица земли, но ученые уговорили его сохранить город как площадку для исследований. Теперь тут сравнительно безопасно. Но, по правде сказать, одно место не удается вычистить до сих пор…

– Это какое же? – заинтересовался доктор.

– Зону… – произнес гид полушепотом и указал вдаль. Экипаж двигался по набережной, и за нешироким проливом виден был остров, обнесенный высоченной стеной с колючей проволокой поверху. – Туда успели сбежать особо опасные больные. К счастью, добраться туда можно только по воде, а рядом с островом всегда дежурят катера морской охраны.

– Как же они там живут? – поразилась Каролина. – Стена, кажется, сплошная… Это специально построили, чтобы больные не вырвались?

– Нет, это они сами, чтобы к ним не пробрались, – махнул рукой Рудецки. – А питаются… гуманитарной помощью они питаются! Раз в неделю им сбрасывают с дирижабля продовольствие, а то ведь с голода помрут… Пробовали, кстати, лекарства в пищу подмешивать – не помогает. Последняя стадия, тут средства посерьезнее нужны…

– А чем они там занимаются? – поинтересовался Ян.

– А у них там две группировки образовалось, – любезно просветил Рудецки. – Вот и воюют между собой за власть. А знаете, как сложно было установить наблюдение? Это такая опасная работа!..

– Так что там с группировками? – вернул его к теме беседы оперативник.

– А! У них расхождения по аграрному вопросу. Одни хотят удобрить грунт, а другие против…

– Ну так… – Бессмертных кивнул на группку больных, раскапывающих тротуар. По другую сторону дороги другая группка закапывала раскопанное и выкладывала тротуар плиткой. – Может быть, это занятие купировало бы приступы?

– О, что вы… – вздохнул Рудецки. – Я не специалист, но наслышан, знаете ли… Там ведь еще идеология замешана! Одни строят царизм и светлое будущее, а другие – просто светлое будущее…

– А что такое царизм? – простодушно спросил Дэвид.

– Не знаю, – честно сознался гид. – Но звучит страшно.

Над гребнем стены появилась огромная лапа и демонстративно выломала кусок кладки.

– Видите, уже чешуя появилась, – заметил Рудецки. Дубовны нервно сглотнул. – Они же эту гуманитарную селедку целиком пожирают! Там вообще всё сложно… Например, у них физика не по законам, а по понятиям!

– Это как? – заинтересовался Бессмертных.

– Ну как… Возьмут коробку мятного зубного порошка, напишут на ней – «бабах!»…

– И что?

Над стеной поднялось грибовидное облако…

– Так и живут, – заключил Рудецки. – Вот в прошлом году удалось выманить несколько таких… чешуйчатых. Рискованное дело, но для науки ведь нужно! Во-от…

– Выманили, а дальше? – заинтересовался доктор.

– Стали изучать. Вот вы видели когда-нибудь, как добывают творог? – спросил гид.

– Простите… – приподнял брови Немертвых. – Вы сказали – творог?

– Именно! Так вот, эти, в крайней стадии intelligenza, добывают его из вареников!

– А потом?..

– А потом снова лепят вареники! – подскочил на облучке Рудецки.

– А смысл? – недоумевал доктор.

– Вечный двигатель!.. – воздел палец гид с таким видом, будто сам этот двигатель изобрел. – Академик Яворски как это увидел – едва его откачали! Понимаете, какие перспективы это открывает? Вместо чадящей паровой машины – perpetuum mobile!

– Ну уж это вы хватили, любезный, – хмыкнул Бессмертных.

– Ничего подобного! – оскорбился Рудецки. – В центре уже есть опытные образцы!

– Может, нам покажут? – подумала Каролина вслух. – Жан же обещал нас провести туда…

– Жан? Господин Затычински? – услышал ее гид. – Если обещал, так непременно покажет! А вы представляете, как негодуют угледобывающие страны?!

– Еще бы… – хмыкнул доктор.

– Да! Негодуют, обвиняют нас в науковствах! – Рудецки явно причислял себя к сотрудникам научно-исследовательского центра и очень гордился результатами работы, а оскорбления в его адрес воспринимал как личные. – А еще в подрыве экономики! Говорят, были даже забастовки погонщиков верблюдов…

– Ну, по мне, так проще импортировать кизяк, чем пропускать верблюжьи караваны с углем, – хмыкнул Бессмертных. – Но шум, должно быть, поднялся изрядный…

– А то как же! – гордо сказал гид и вспомнил о своем предназначении. – Взгляните, пожалуйста, налево! Вы можете видеть замечательную розовую аллею, посаженную выздоровевшими больными в знак благодарности научным сотрудникам!

– Простите, а вот те господа… тоже больные? – уточнил Дэвид.

– Конечно, больные, – хмыкнул Ян. – Неужто здоровый станет розы перекрашивать?

– Это часть трудотерапии для живописцев, – пояснил Рудецки. – Знаете, некоторые ударяются во всякие странные течения… название-то не вдруг выговоришь! На их, с позволения сказать, картины смотреть – аж глаза болят! Вот и они тут… Вспоминают, стало быть, что какого цвета должно быть.

– Ну, видно, вот тот еще совсем плох, – заметил Бессмертных, кивнув на молодого человека, красившего лепестки белой розы в лазурный цвет. От усердия тот даже прикусил кончик языка.

– Этот? – прищурился Рудецки. – Нет-нет, с ним как раз всё в порядке, он просто авангардист, но такой, безобидный. Может ведь у человека быть пунктик на синих розах? А в остальном у него уже все в норме: видите, прокрашивает тщательно, ровно, в два слоя, а вон те трое халтурят!

– Действительно, – согласился следователь, посмотрев на кое-как обляпанные белой краской алые розы, и отвернулся. – Да, господин Рудецки, мы что-то заговорились, а о знаменитой барже и позабыли. Где она?

– А… – понурился гид. – Она утонула.

– Это же исторический памятник! – возмутился Дэвид.

– Но это же не мы! – возмутился Рудецки. – Это случилось в результате варварского налета болотных драконов…

– Каких еще драконов? – недобро спросила госпожа Кисленьких. – Что за чушь!

– Они такие длинные, быстрые, серебристого цвета. Изрыгают дым, огонь и зловоние. И крылья у них такие… – гид замахал руками, пытаясь изобразить дракона. Получалось не очень.

Обеспокоенные реабилитанты тревожно фырчали.

– А еще они летают хвостом вперед! – наябедничал Рудецки. – Я как увидел, даже забеспокоился – вдруг рецидив? Даже на специальное обследование пошел!

– И? – поощрил доктор.

– Здоров! Их многие видели, вот даже экспедицию военную отправили на дирижаблях – поймать, стало быть, чтобы не безобразничали. А судно поднимут, поднимут… – заверил гид. – Это… В общем, случайность, как и с ратушей. Бывает, знаете ли…

– А это что? – спросил Немертвых, решив сменить тему разговора.

– О!.. – удивленно воскликнула Каролина.

Зрелище в самом деле было необычным: на площади, которую сейчас пересекал экипаж, стоял столб. Прочная цепь приковывала к нему довольно ржавый рупор. На глазах у изумленной публики один явно больной (отличить их от надзирателей было легко – по безумному блеску в глазах и по цветной нашивке на рукаве) подошел к столбу, вскарабкался на стоявшую здесь же шаткую стремянку, взял рупор и что-то неразборчиво прогорланил. Впрочем, присутствующие явно его поняли, потому что кое-кто одобрительно закивал, а другие, напротив, оскорбительно заулюлюкали.

– А что он сказал? – поинтересовалась госпожа Кисленьких.

– Не знаю, – смутился Рудецки. – Когда болел, вот всё-всё понимал, каждое слово… прямо стыдно становится, как вспомню! А теперь как отрезало, спасибо докторам!

– А что вообще это за сооружение? – спросил Немертвых.

– Площадь Свободы и Рупор Гласности, – вздохнул гид. – Они, больные, очень до гласности охочи… Ну вот им сделали – приходи и говори, что хочешь! Говорят, это им помогает стресс снимать…

– Вот даже как, – оценил находку доктор. – А отчего у них разноцветные нашивки? Это что-то обозначает?

– Конечно, – кивнул Рудецки. – Стадию развития заболевания и его разновидность, там свои цветовые коды, я подробно-то не знаю…

– А не проще сделать цифровые или буквенные обозначения?

– Что вы! – замахал руками гид. – Никогда!

– Отчего же?

– О, я думал, вы уже знаете… – вздохнул тот. – Эти вот, которые по улицам бродят – они уже неопасные. А на другом конце города есть трудовой лагерь для перевоспитания тех, у кого болезнь особо запущенная… Видели, может, такую высокую арку, когда с вокзала ехали?

– Точно, видели, – сказал Берт. – Там еще написано что-то было, но я не разобрал, далековато.

– И что там написано? – поинтересовался Бессмертных.

– Всего лишь «2 х 2 = 4», – ответил Рудецки. – Но тяжело больных при виде этой надписи так корчить начинает, что ужас просто! Вот как бедолага перестанет пену пускать – так уже, считай, на поправку пошел!

– Хм… – протянул следователь. – А как перевоспитывают в этом лагере? Тоже трудотерапией?

– Именно! Только там уж посерьезней. В смысле, заставлять-то не заставляют, но только если ничего делать не будешь… – гид развел руками, чуть не выронив вожжи. – Оголодаешь, одичаешь… Ну, конечно, совсем до скотского состояния им дойти не дают, просто таким способом еще не вовсе безнадежных отличить легко. Если кто зимой дрова из поленницы взял и развел костер – у такого шансы еще неплохие, а если, как остальные, греется циркуляционным кишением…

– Это как? – не понял Дэвид.

– Как бараны, – пояснил Рудецки. – Сбиваются в кучу и греются. Снаружи холодно, внутри жарко, они и меняются постоянно.

– По-моему, это жестоко, – сказал Дубовны.

– Зато надежно, – хмыкнул Немертвых, и стажеру отчего-то не захотелось с ним спорить.

– Можно туда съездить, – предложил гид.

– Не стоит, – решил следователь. – У нас еще посещение исследовательского центра, а перед этим неплохо было бы пообедать, так что правьте, господин Рудецки, к гостинице!

– Как прикажете, – кивнул тот, хлопнул вожжами и причмокнул. Упряжка перешла на ровную рысь.

– Очень познавательная экскурсия, не правда ли? – щебетала Каролина, которую методы борьбы с intelligenza, казалось, ничуть не смутили. – Дэвид, что вы надулись, как мышь на крупу? Здесь всё очень гуманно… Поручик, а скажите, как бы поступили с таким больным у вас на родине?

Вит-Тяй задумчиво погладил бороду.

– Ну, вестимо, как, – сказал он с расстановкой. – Раз – и всё. Нет больного – нет проблемы.

– Э-э… а вы, я слышал… их… того, – выдавил Дэвид, некстати припомнив свой поздний ужин.

– Этих в котел нельзя, – заявил поручик. – Заразные же! Хоть ни один беариец сроду этой пакостью не болел, а лучше поберечься. И котел зря не пачкать!

Дэвид только вздохнул…

Распрощавшись с жизнерадостным Рудецки и проводив взглядом его усталую упряжку, компания во главе с генеральным следователем приступила к обеду. Обедали на скорую руку, потому что время шло к вечеру, а они должны были еще увидеть немало интересного.

– Я уж опасался, что вы передумали, – встретил их у ворот огромного научно-исследовательского комплекса доктор Затычински.

– Ну как можно! Мы бы ни за что не упустили такую возможность! – ответила Каролина, и всех, пересчитав по головам, пропустили в высокие двери.

Дэвид хотел было отказаться от экскурсии и пойти вздремнуть под броневиком (там снились очень интересные сны, не хуже синематографа, да еще и цветные!), но любопытство пересилило.

Ему показалось, что по пути их несколько раз чем-то опрыскивали, обдували, просвечивали, и стажер даже пожалел, что оставил в номере фольгированную шапочку, но потом подумал, что это, скорее всего, просто для дезинфекции…

– Ну-с, с чего начнем? – жизнерадостно спросил Затычински, потирая руки.

– С чего угодно! – ответила Каролина, успевшая переодеться в симпатичный деловой костюм цвета спелой вишни, шедший ей необычайно, равно как и крохотная шляпка-таблетка. – Я думаю, здесь всё несказанно интересно…

– Ну тогда идемте, – решил тот и направился куда-то по широкому коридору. – Итак, здесь у нас сотрудники пытаются мимикрировать под больных intelligenza…

– Но зачем?

– Чтобы проникнуть в их среду, – пояснил ученый. – Это очень познавательно, но и очень сложно проделать…

– Ну, вижу, у многих это получается вполне успешно, – заметил следователь, тщательно стирая с лацканов пиджака брызги слюны: тренирующийся полевой сотрудник подобрался к нему слишком близко и попытался изложить какую-то невразумительную социальную теорию.

– Это наш лучший специалист, – со сдержанной гордостью ответил Затычински. – Уже в пятый раз идет на задание. Конечно, это тяжелейшая работа, потом мы предоставляем людям длительный отпуск для восстановления, иначе никак. Такими кадрами разбрасываться нельзя!

– А что здесь? – спросила Каролина, заглянув в соседний отдел.

Большое помещение было заставлено столами, шкафами, завалено книгами и напоминало библиотечный зал.

– А тут работают патолингвисты, – пояснил Затычински. – Видите ли, в среде больных intelligenza вырабатывается подобие собственного языка, это очень интересно… Обычная письменность у них заменяется пиктографией – вы наверняка видели такие рисунки на стенах во время экскурсии…

– Точно, видели, – вспомнил Ян. – Очень такие… выразительные рисунки!

– Ну вот, – улыбнулся ученый. – А помимо того, в речи больных появляются поразительные новообразования. Вот, например, из недавнего – «бордюар»! Ну дивно же, согласитесь?

– Мило, – неопределенно сказала Каролина.

– Или вот еще… «хамбургер-тоталь», – вспомнил Затычински.

– Почему «тоталь»? – не понял Берт.

– А они придерживаются метрической системы, – пояснил тот.

Берт переглянулся с Яном. Ян пожал плечами, потому что тоже ничего не понял.

– Идемте, поднимемся на другой этаж, там интереснее, – пригласил Жан-Поль и устремился дальше, так что только полы белого халата взвились.

Лифта пришлось ждать довольно долго. Пассажирский стоял на верхнем этаже и спускаться не собирался, поэтому Затычински, многократно извинившись, в итоге вызвал грузовой. Размерами лифт был таков, что, наверно, в нем можно было спокойно перевозить слона.

Здесь экскурсантов подстерегала неожиданность: не успели они загрузиться в лифт, как к ним присоединилась весьма колоритная троица. Первым делом взгляд падал на эффектную блондинку с высокой прической, в неизменном лабораторном халате почему-то поверх вечернего платья. Ее сопровождали, очевидно, охранники: двое мрачных типов в черных костюмах, зеркальных темных очках на половину лица и черных марлевых повязках, скрывающих оставшуюся часть физиономии. Взгляд их ощущался даже сквозь очки, а под повязками что-то шевелилось, хотя, возможно, марлю просто колебало дыхание.

Блондинка посмотрела на Каролину. Каролина посмотрела на блондинку. Очевидно, дамы остались довольны осмотром, поскольку благосклонно кивнули друг другу.

– Ирма, какая встреча! – образовался Затычински. – Господа, позвольте представить – неподражаемая, незаменимая госпожа Конг! Ирма, это наши… добрые друзья.

– Ах, Жан-Поль… – произнесла она. – Раз так, конечно, конечно. Добро пожаловать в наше… логово, ах простите – естествопытательный блок!

Мужчины галантно представились и, пока лифт возносил пассажиров на нужный этаж, ненавязчиво поглядывали на молчащую даму.

Госпожа Конг была сказочно хороша собой, одета дорого и со вкусом, а открытое вечернее платье заставляло мысли сворачивать куда-то не туда. И если старшие коллеги, выходя из лифта, неспешно обсуждали захватывающие перспективы физики по понятиям, то Дэвид всё поглядывал на красавицу и, что греха таить, непростительно долго задерживал взгляд на ее декольте. (К слову сказать, как и доктор Немертвых, но того интересовала вещь не настолько тривиальная, как декольте само по себе.)

Перехватив этот взгляд, доктор Затычински сказал Дэвиду на ухо:

– Не советую, юноша. Съедят.

– Кто?.. – изумился тот, с трудом оторвавшись от захватывающего зрелища.

– Думаки, – выразительно показал тот глазами на людей в черном. – Они голодные. Их ведь с фуршета сорвали…

Дубовны пригляделся: под черной марлевой повязкой определенно что-то шевелилось и причмокивало. Внезапно в его голове зазвучал крайне приятный голос, настойчиво убеждавший молодого человека буквально на минуточку завернуть за угол, зайти в пустой кабинет, а там…

Дэвид затравленно оглянулся и вцепился в поручика Вит-Тяя. Соблазнявший его внутренний голос заметно поскучнел, а вскоре и вовсе умолк. Стажер, однако, на всякий случай предпочел остаться поближе к беарийцу, подумав, что любой варварский обычай намного приятнее голодного думака… А кстати сказать, что подают им на фуршетах? Думать об этом не хотелось!

– Да, вы совершенно правы, – услышал он вдруг голос госпожи Конг, глубокий и чуть хрипловатый. Прежде одного этого голоса хватило бы, чтобы свести молодого человека с ума, однако он помнил о думаках-охранниках и мужественно держал себя в руках. – Жаль, они долго не живут.

– Это прискорбно, – кивнул доктор Немертвых. Его, как уже было сказано, занимало не декольте госпожи Конг, а сверхпроводящая цепочка на ее шее, с прозрачным кулоном, внутри которого неистово бился маленький бозончик.

– Увы, – кивнула блондинка, – но их несложно ловить, поэтому большой беды здесь нет.

– Прелестное украшение, – сделал доктор комплимент. – Чрезвычайно идет вам.

– Ах, это безделушка, к тому же бозончик совсем еще дикий, – улыбнулась она. – Вам стоило бы взглянуть на мое ожерелье с элементарными частицами… Видите ли, дрессировать их – мое хобби.

– Вот как!.. – Немертвых невольно вздрогнул, когда Белла ревниво прихватила его клювом за палец. Госпожа Конг посмотрела на нее с любопытством и улыбнулась. – Гхм…

– О! – очень кстати встрял Затычински. – Госпожа Конг – просто наш добрый гений! Сотрудники шутят… хотя, мне кажется, они вовсе и не шутят, что в ее присутствии распрямляется все изогнутое и загибается всё расправленное!

– Но что случилось на этот раз, Жан? – поинтересовалась она.

– Право, я сам не знаю! – ответил он, распахивая двери в большой зал. – Сейчас увидим…

Там, вокруг полуразобранного большого пневматического вычислителя сидели мрачные, невыспавшиеся инженеры из отдела технического обслуживания и неоригинально поносили фундаментальную науку, называя палеобиологов варварами, дорвавшимися до кибернетики. Отчаяние их было велико, но при виде Ирмы Конг инженеры повскакивали на ноги, а сторожевые думаки сразу отодвинули их от машины. Экскурсанты, стоя в сторонке, наблюдали, как госпожа Конг вникает в суть разрушений…

– Пойдемте, – предложил Затычински. – Вычислитель починят через четверть часа самое большее, а мы еще многое успеем осмотреть.

Судя по выражению лица Дэвида, он предпочел бы еще немножко посмотреть на госпожу Конг, но, поскольку остальные потянулись к выходу, он последовал за ними. На пороге, правда, не удержался, обернулся, встретился взглядом с одним из думаков и поспешил догнать поручика Вит-Тяя.

– Простите, а госпожа Конг – она кто? – осмелился он спросить.

– Наш консультант, – уклончиво ответил Затычински. – Очень большой талант и вообще…

– А почему у нее в охране…

– Давайте заглянем еще вот в эту лабораторию! – громко сказал ученый.

– Дэвид, – сказал стажеру на ухо Бессмертных, – ваш интерес к этой даме становится навязчивым и даже неприличным.

– И опасным, – шепнула Дэвиду в другое ухо Каролина. – Поверьте на слово…

Дубовны и сам понимал, что так интересоваться дамой, которая на досуге ловит и дрессирует элементарные частицы, несколько… опрометчиво, но ничего не мог с собой поделать. Выражаясь языком бульварных романчиков, чувство настигло его и поразило в самое сердце! Собственно, об этом он и думал всё оставшееся до ужина время… впрочем, за ужином – тоже.

Но ночевать стажер на всякий случай отправился к гвардейцам, под броневик. Он уже понял, что два думака на роту беарийцев – это как-то несерьезно, а вдобавок искренне рассчитывал увидеть во сне прекрасную госпожу Конг…