Они шли по зимнему лесу. Впереди переругивались близнецы, а между ними шел Рьеро, пытаясь примирить их. Затем шла Лала, иронично наблюдая за всем этим, а за ней шел Октир, неся на плече Кари. Потом загребали снег ногами Эалэ и Мечислав, смеющиеся над чем-то — и замыкали цепочку Каору и Рилири.

— Как думаешь, когда они наткнуться на наш след? — попыталась хоть как-то прервать неловкое молчание девушка.

— Да кто бы знал, — невесело ответил черноволосый маг. — Но желательно, чтобы наткнулись как можно позже, что, естественно, является нереальным.

— Да уж… — потянула бывшая демонесса. — За один вечер стали вакантными места Второго, Третьей и Четвертой… Он мне так этого не спустит.

Молчание продолжилось, и они продолжили свое шествие. Но тут… перед закрытыми глазами мелькнула алая вспышка.

— Что такое? — взволнованно обернулась к ней зеленоволосая эльфийка. — Накаркала?

— Да уж, — обернулась назад девушка. — Их там не меньше сотни!

Вампир только присвистнул, а принц нахмурился.

— Кари, Лала, Октир! — отрывисто чуть ли не пролаял вампир. — Сами справитесь?

— Спрашиваешь! — зло сверкнула глазами фиолетововолосая эльфийка. — Мы что, тупые, что ли? Или руки у нас растут из того места, где у тебя мозги?

— Из головы? — недоуменно переспросил шатен.

— Да нет, из задницы!

— Пойдем, — потянул волшебницу за руку зеленоглазый парень. — Они справятся сами, а нам надо убежать!

— Я не брошу их! — оттолкнула его Рилири. — Я должна сражаться и быть с ними!

— Идиотка! — заорал Каору. — Приоритетом этого задания является твоя доставка в Черный Замок!

Девушка уже хотела вырвать у него свою руку… когда ей что-то сзади обрушилось на затылок. Ноги подкосились, а в глазах мгновенно потемнело.

… Рьеро подхватил падающую на землю волшебницу, хитро подмигнув принцу. Уж он-то, хоть и рыжий, знал, что такие девушки не отступятся, пока могут хоть что-то соображать…

* * *

— Ну что, други, — опустила Лала голову. — Дадим нашим шанс, да?

Она быстро расплела шнуровку рубахи на горле — и между ключицами в лучах заходящего солнца засверкал драгоценный камень, словно выросший из кожи. Она засмеялась… но не телепатически, а в голос. Ее смех искрил и переливался — но слышавшие его Октир и Кари с гримасами ужаса попятились.

— И глас посланника Созидающего заставил врагов его корчиться в муках, — тихо сказал Октир.

— Ты же бывший наемник, Окти, — в тон ему произнесла Кари. — Почему ты говоришь как бард?

— Не прошлое суди, а мысли будущим, — ответил ей лысый маг, улыбаясь. В его глазах, обычно пустых, а сейчас чуть ли не смеющихся, отражалось небо, и девчушка, поняв, что это может значить, вздрогнула.

— Сегодня?

— Как только скроется солнце, — печально улыбнулся маг. — Мое время на исходе, и я сделаю все, чтобы память осталась.

— Ты уже выбрал себе преемника? — спросила эльфийка, подходя к ним. — Ведь ничего не свершиться, если твой дар умрет вместе с тобой.

Октир только промолчал, опустив глаза. Это была его тайна, и им открывать ее он не собирался. А тот человек, кому он передал свой дар… он и так все узнает.

До заката осталось всего лишь несколько минут. Что же… надо провести их достойно.

* * *

Темнота. И в ней возникают образы. Опускающееся солнце, заснеженный лес, испуг Кари и смех Лалы… что это такое? Она бредит?

Его слова… что они значат?

Как только скроется солнце…

Убийца с сердцем поэта? Одна из трех жертв Погибели?

… И вновь — образ старый храм. Только теперь она одна, и в ее сознании всплывают странные образы и слова…

— Дар видения будущего… не дар судьбы, а тяжкая ноша. Должен быть провидец, и он должен быть всегда.

Провидец… много веков назад на берегу океана стоял храм. В нем всегда был провидец, видящий как судьбы людей, так и судьбы мира. Но одиннадцать лет назад храм опустел, а провидец пропал.

— Ты не можешь отказаться от этого дара. Но, возможно, получив его, ты сможешь сломать пророчество. Я вижу будущее… но не желаю, чтобы оно сбылось. Прими мой дар, Погибель Мира.

А образы продолжили наплывать.

Вот на поляну вышли Безликие. Лала только рассмеялась — и они отшатнулись. Тем временем Октир вынул из-за спины странное подобие меча, простую железную полосу, которая в его руке начала наливаться золотистым светом. Кари же уронила своего плюшевого медвежонка… и рядом с ней вырос медведь трех метров в холке.

* * *

— И обрушился гнев Созидающего на своих созданий, — тихо, но тем не менее отчетливо сказал Октир. И тут же повысил голос: — И да были их имена стерты из Книги Судьбы!

Полоса железа у него в руках нестерпимо засияла — и стала сверкающим золотым светом Пером. Перо Реальности, древний артефакт, утерянный полтора тысячелетия назад — формально утерянный; на самом деле он хранился в храме Провидца. Им можно как стереть любой объект из ткани реальности, так и создать практически любой объект.

Они начали бой — правда, боем это в полном смысле и не было. Это было так называемое "избиение младенцев".

* * *

У Лалы не было никакого обычного оружия — но ей это было и не нужно. Она просто пела… но как пела. Это был прекрасный голос, звенящий, летящий, зовущий ввысь… Опера потеряла, Черная Магия нашла. От ее голоса подходившие к ней ближе чем на пять метров Безликие просто рассыпались в прах.

Не менее эффективно действовали и Октир с Кари. Последняя просто стояла в стороне — как она руководила действиями своего голема, было непонятно.

А вот Октиру с каждой секундой приходилось все хуже… У него текла кровь из носа, алая струйка сбегала изо рта, на щеках были алые полосы от кровавых слез. Его Перо разило очень необычно — не разрезало и не разрубало: оно просто стирала того, до кого дотрагивалось, из ткани реальности.

* * *

… Бой был уже закончен. Солнце садилось — вот уже и краешек его едва светился над лесом…

"Когда смертному дается дар провидца, то он живет еще ровно столько, сколько успел прожить — и не секундой меньше. Мне было одиннадцать лет… и вот, сегодня последний день двадцать второго года моей жизни. Я обрек на подобное ее… но, как ни странно, не жалею. Может быть, потому, что для меня варианты будущего подернулись дымкой…

Может быть…"

Октир закрыл глаза. Еще совсем немного осталось…

Он упал на снег. Отгорел закат, и все сменилось. Умер странный провидец, и появился новый.

* * *

Рилири пришла в сознание — но глаз не открыла, смотря сквозь ресницы. Каору склонился над ней, с тревогой всматриваясь в ее лицо.

— Эй, рыжий! — окликнул он кого-то, стоящего вне ее поля зрении. Неужели ее отрубил этот оболтус? Ну, она ему покажет… — А ты не слишком сильно ее по затылку приложил?

На этой фразе она все же решилась открыть глаза — и наткнулась на взгляд Каору. Тот смотрел на нее с тревогой и опаской.

— Ты… прости, — тихо сказал он. — Сама бы ты не ушла…

— Теперь я понимаю, что в этом не было смысла, — уселась девушка. — Все бы было так, как произошло.

— О чем ты? — влез в разговор Мечислав.

— Октира больше нет, — опустила глаза волшебница. — Он… он был убийцей с сердцем поэта.