«Республиканец»

 

11

— Через десять минут мы будем на территории нашей базы, — сказала Пантера. — Думаю, ты сильно удивишься.

Мы летели над океаном. Я просто смотрел в иллюминатор, не желая отвечать. Вообще не понимал, что же я делаю. Из головы никак не шло мертвое лицо Вируса. Да и вспыхнувшая ко мне ненависть Кошки тоже абсолютно не радовала. Все время, пока мы летели, я просидел, не проронив ни слова. Пантера постоянно пыталась начать разговор, но я игнорировал все ее попытки. Этот раз тоже не стал исключением.

— Клин, ну какого черта ты молчишь постоянно?! — не выдержала она.

Я мрачно посмотрел ей в глаза.

— Думаю, а, может, сразу пустить себе пулю в голову, чем вот так вот ждать, пока меня расстреляют ваши солдаты? Особенно в этой шикарной форме Альянса!

— Наш город сильно отличается от вашей базы. Его военная часть отделена от гражданской, туда, естественно, мы не сунемся, а у меня дома ты переоденешься, и никто уже не увидит в тебе солдата Альянса. Не волнуйся на этот счет. И никто тебя и пальцем не тронет, пока ты со мной.

— Это почему?

— Потому что, Клин, я майор по званию. Пусть ты из Альянса, но ты спас от смерти офицера и пошел против своих. Тут такое весьма высоко ценится.

Я открыл рот.

— И это в двадцать пять лет? Уже майор?

— Должность-то штабная. Пара громких разоблачений на бумаге, и карьера растет, — пожала плечами Пантера. — Завидуешь, что в свой двадцать один год ты так и остался пехотинцем? — улыбнулась она.

— Если штабная должность, то как ты на базе нашей оказалась? — проигнорировал я ее подколку.

Она мгновенно помрачнела.

— Я тебе позже расскажу, — ответила Пантера. — Мы уже на месте, надо идти.

Я выглянул в иллюминатор и снова увидел океан.

— На месте? — переспросил я с ехидством.

— Да. Если ты не будешь ориентироваться по координатам, ты никогда в жизни не найдешь вход. Это не просто база, это целый мегаполис.

До меня дошло.

— Под водой? — с невольным восхищением воскликнул я.

— Оставь свои вещи здесь. С ними ничего не случится. Надень это, — Пантера протянула мне маску, снабженную кислородными баллонами.

Я снял с руки перчатку и убрал ее в рюкзак. Туда же отправился и пистолет, я боялся повредить его механизмы. Пантера надела маску, открыла дверь, отсалютовала мне рукой и сиганула в воду.

— Чумовая девчонка, правда? — усмехнулся пилот.

— Точно, — кивнул я и прыгнул вслед за Пантерой. Вода была очень холодной.

— Есть другой вход, но до него пришлось бы лететь еще минут пять, — улыбаясь, сообщила мне Пантера.

Я выругался.

— Так мы могли подождать еще пять минут, а потом попасть внутрь города, не промокнув?

— Да, — рассмеялась Пантера, — но я люблю плавать, а вход всего в десяти метрах под нами.

Она нырнула. Я снова выругался и направился за ней. Видимость в воде была ужасной, но мне показалось, что далеко внизу я смог рассмотреть очертания какого-то громадного купола. Не уверен, что это на самом деле было так. Отчетливо я видел только огромную трубу в десятке метров под собой, стремительно уходившую очень глубоко вниз. Ее диаметр на глаз был явно больше пяти метров. Пантера уверенно поплыла к трубе, я устремился следом. Там, она ввела код на небольшой цифровой панели, и в огромных воротах, завершающих трубу, открылся небольшой люк.

Пантера махнула мне рукой и заплыла внутрь. Я последовал ее примеру.

Уже внутри я заметил, что все помещение, в котором мы оказались, в длину не превышало двадцати-тридцати метров. Затем следовали огромные металлические створки, видимо, отделявшие этот кусок трубы от ее остальной части. Пантера нажала на какую-то кнопку на стенке, люк за нами автоматически задраился, а вода вокруг начала уходить через боковые шлюзы. Когда ее совсем не осталось, мы скатились по поверхности и уперлись ногами в металлические створки.

— Уже хорошо, — сказал я, — я-то думал, что нам придется проплыть по всей трубе до самого ее конца.

— Нет, зачем? — ответила Пантера. — Подобные трубы используются для запуска кораблей. Мы же не можем выводить их концы на самую поверхность океана, это было бы слишком заметно. Легкие истребители пролетают по коридору, разгоняясь до высоких скоростей, после чего просто по инерции прорываются через последние десять метров воды и вылетают прямо из океана. Со стороны выглядит здорово. Для тяжелых бомбардировщиков и грузовых делают шлюзы для вылета через острова или скалы. Скорость уже не та, масса большая, с поворотливостью тоже не так, как у легких.

Я задумался.

— Мы в шлюзе сейчас?

Пантера кивнула.

— Насколько я понимаю, если не закрыть створки, в которые мы упираемся ногами, то к вам по этой трубе хлынет вода. Единственный вариант — раскрыть их на небольшое время, впустить истребитель, потом закрыть их за ним, перед этим успев открыть те, что сдерживают огромную толщу воды при вылете на поверхность. Истребитель скорости терять не может, он должен ее только наращивать. И в этих тридцати метрах шлюза он в любом случае не остановится. Как он может вырываться наружу, если его промежуточный отсек между базой и водой занимает настолько ничтожно малое пространство?

— Клин, не ломай себе голову. Естественно, шахты для запуска истребителей работают несколько по другому принципу. Труба закрывается у своего основания, когда истребитель уже летит по ней. Он разгоняется по всей длине шахты, никаких препятствий кроме этих последних створок, — она ткнула пальцем вверх, туда, откуда мы пришли, — нет. Их раскрывают в последний момент, когда до вылета истребителя из трубы остается не менее пары секунд. Потом настолько же быстро и точно закрывают. Попавшая в шахту вода тут же откачивается.

— И что, система работает, и каждый второй не разбивается о створки при бешеной скорости?

— Все делает автоматика. Пилот получает контроль над машиной уже в небе, а до этого момента истребитель на автопилоте, скорость постоянная, створки тоже не люди открывают, если это, конечно, не тот случай, что у нас с тобой. Система работает, Клин.

— Да уж… представляю, как при атаке на вашу базу аккуратно и одиноко по очереди из-под воды вылетают истребители, при этом каждый дожидается, пока откачают воду, оставшуюся от последнего. Роскошная обороноспособность, — съехидничал я.

— Это не база, Клин. Это один из десяти городов. И его прячут от боевых действий. Там, внизу, обычные люди пытаются жить, в то время как такие как мы убивают друг друга на войне. Город, естественно, оборудован боевым сектором в целях безопасности, но здесь, прежде всего, люди живут, а не солдаты. Подводной базы, предназначенной только для военных действий, у нас не существует. Все военные объекты расположены на суше.

— Ладно, а чего мы тут зависли-то в этой трубе? — спросил я. — За нами прилетят?

Пантера наклонилась и ввела какую-то цифровую комбинацию на панели тех створок, на которых мы стояли.

— Нет, полетим мы сами, — сказала она, — точнее, поскользим. Это шлюз не для истребителей, это наш слегка переоборудованный вход для самых безбашенных экстремалов!

Словно по заказу створки под нашими ногами разошлись в стороны, когда Пантера закончила говорить.

Земля исчезла у меня из-под ног. Я сам не успел толком понять, что же здесь произошло. Только что я стоял на ногах, а уже катился вниз по огромной металлической трубе.

— Как же я это обожаю! — завопила Пантера где то сзади.

Я ответил ей теми словами, которые подвернулись под язык. То есть, в основном, нецензурной бранью.

После того случая, у меня осталось лишь одно слово, характеризующее те секунды, в течение которых мы неслись вниз по коридору. И это слово — «СКОРОСТЬ».

Я орал во всю глотку. Но не от страха. Ощущение мне явно нравилось.

Шахта постепенно изменяла свой наклон, перерастая из вертикальной в горизонтальную. Когда градус ее наклона полностью сошел на нет, моим глазам открылась ужасная картина.

Я видел свет в конце тоннеля, как бы глупо это не звучало. Но не увидел ничего похожего на то, за что можно было зацепиться и остановить свое скольжение.

И вот тогда, на бешеной скорости и в сотне метров от обрыва я полностью потерял ощущение эйфории. Ее заменил первобытный страх. Я не знал, что ждет меня впереди, когда закончится эта труба.

И тогда меня осенило. Тесак все так же болтался на поясе, регулярно звякая о стены шахты, я не выложил его в рюкзак вместе с перчаткой и пистолетом.

Эта была небольшая надежда на спасение. Шанс.

До конца шахты оставалась какая-то сотня метров. При такой скорости это было вообще ничто. Десятки метров улетали за секунду. Я выхватил тесак из чехла трясущимися от паники и скорости руками и изо всех сил воткнул его в трубу, по которой катился. Меня резко дернуло, развернуло вперед головой, клинок вылетел из прорубленной щели, а я, незначительно сбросив скорость, покатился дальше…

Я совершенно не помню того момента, когда вылетел из этой трубы. Глаза ослепило ярким светом. Зажмурившись, я пролетел еще метров пятьдесят, наверное, но уже по воздуху, пока не приземлился на что-то мягкое, что подбросило меня в воздух еще несколько раз по ходу того, как я по нему кувыркался. Где-то рядом восторженно закричала Пантера. Постепенно приходя в себя, я привык к яркому свету и осмотрелся.

Прямо после окончания трубы на добрую сотню метров в каждую сторону была натянута громадная гимнастическая сетка. Она и принимала в свои объятия экстремалов, возжелавших воспользоваться таким диким во всех отношениях входом в город.

Над собой я не увидел никакого намека на небо. Естественно ему здесь неоткуда было взяться. Его заменял купол, увешанный сотнями, наверное, даже тысячами прожекторов.

Метрах в тридцати под нами шумел город. Я перевернулся на живот и сквозь сетку посмотрел вниз. По улицам города сотнями ходили самые обычные люди, подобные тем, которых я часто видел в старых фильмах. Если бы я увидел их в другом месте и в другое время, то ни за что не подумал бы, что это повстанцы.

Ко мне сбоку подкатилась Пантера.

— Ну как тебе начало? — ее голос просто переполняли эмоции.

Я лишь облегченно выдохнул и перевернулся на спину, ничего не сказав. Только тяжело дышал.

— Ну ладно, — Пантера дернула меня за рукав, — надо двигаться домой. Прежде, чем мы спустимся, сними куртку, выверни ее наизнанку и обвяжи вокруг пояса. Нужно максимально скрыть все признаки того, что по улицам одного из городов Республики свободно ходит солдат Альянса, даже не поменяв свою форму на обычную одежду.

 

12

Дом Пантеры оказался именно домом, а не подземной коробкой, которыми награждали в Альянсе. Здесь даже было целых два этажа. На первом я увидел тренажерный и боксерский залы, небольшой бассейн и сауну.

— Я уже влюбился в это место, — только и смог выдавить из себя я.

Пантера звонко рассмеялась.

— На втором у меня кухня, спальня и зал, — сказала она, — и сейчас мы пойдем именно туда, потому что нечего шляться по моему дому в мокрых насквозь шмотках.

В спальне у Пантеры даже нашлись для меня кое-какие вещи. Черные джинсы и белая майка, на которой был изображен огненно-красный череп, изрыгающий пламя. Также она выдала мне пару носков и полотенце.

— Душ там же, где и сауна. Спустишься на первый этаж, там найдешь. А я себя прямо сейчас начну приводить в порядок.

— Так, может, пойдем в сауну вместе? — подмигнул ей я.

Пантера хитро улыбнулась.

— Не думаю. По всему телу столько ссадин, синяков, ушибов, хочется подлечиться. На мне все не заживает так быстро, как на собаке, Клин. Нужно хотя бы протереть раны спиртом.

Я нежно провел ладонью по ее лицу.

— Так одно другому не мешает.

В глазах Пантеры загорелись озорные искорки.

— Убедил, — она чмокнула меня в щеку, схватила за руку и потащила за собой.

***

Вирус потушил сигарету и злобно покосился на Кошку.

— Какого черта ты вообще решила, что моя жизнь находится целиком и полностью в твоих руках?

— Может, она планирует в ближайшие пару лет выскочить за тебя замуж? — вклинилась в разговор Куница.

Мы возвращались из бара. Он закрылся очень невовремя, когда мы только дошли до идеального состояния праздника, поэтому сейчас наш путь лежал ко мне домой, дабы это веселье продолжить.

Кошка улыбнулась. Я закурил, и улыбка мигом пропала с ее лица.

— Куница, скажи, а тебя саму не бесит то, что Клина без сигареты за пределами Академии трудно представить? — прошипела она.

— Мне все равно, — ответила Куница. — Ему уже семнадцать лет. Пусть живет так, как считает нужным.

Я рассмеялся, обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. Куница положила мне голову на плечо. Мы так и продолжали идти в обнимку, слушая претензии Кошки и ругань Вируса. На нашем пути находилась лужа, и Куница прыгнула влево, огибая ее. Прямо на дорогу…

Тогда мне показалось, что сначала я услышал хруст костей и звук удара, а только потом увидел джеткар, сметающий тело Куницы как щепку.

Кошка закричала и мешком повалилась на землю. Тогда я единственный раз в жизни видел у нее такую реакцию. Вирус успел подхватить тело своей девушки, а я бросился к Кунице. Она лежала на земле лицом вниз, и ее белоснежные волосы были залиты яркой красной кровью…

Дверь затормозившего джеткара распахнулась, и оттуда выскочил насмерть перепуганный водитель.

— Откуда она взялась?! — паническим голосом прокричал он. — Я ничего не видел!

Я развернулся к нему, оскалился и сжал кулаки.

Самообладание вернулось через пару минут, когда руки уже были разбиты настолько, что каждый новый удар отдавался резкой болью в кистях. Кулаки были покрыты кровью. Моей кровью и кровью водителя. Он валялся на капоте своего кара и был избит настолько сильно, что не мог даже кричать, а лишь выталкивал из себя местами прерывающийся хрип. Его лицо напоминало кусок мясного фарша, а несколько ребер, похоже, были сломаны. Я оттолкнул водителя, и он упал на землю, даже не шевелясь.

***

Мы сидели на диване в зале. Пантера переоделась, обработала раны, и теперь просто приводила себя в порядок.

— Каждый раз, когда я оказываюсь с тобой под горячей водой, я попадаю в свой личный рай, — тихо сказала она. — Что ж ты творишь-то?

Я улыбнулся. Потом окинул взглядом комнату и заметил фотографию в рамке на полке книжного шкафа. Встал и подошел поближе, чтоб лучше рассмотреть.

На этом фото Пантера была изображена в обнимку с довольно симпатичным парнем. Он показался мне смутно знакомым, хотя, где я мог пересечься с республиканцем? На войне они гибли так быстро, что в лицо друг другу смотреть никто не успевал. Ни мы, ни они…

— А кто это тут с тобой? — спросил я. — Бывший парень?

Пантера мигом помрачнела. Мне даже показалось, что на ее глазах выступили слезы. Подойдя к ней поближе, я убедился, что это было действительно так.

— Почему ты плачешь?

— Он не парень. Это мой брат. Мы жили с ним вместе. На тебе сейчас его одежда. Его электробритвой ты в ванной и пользовался.

Признаться, я задумался, когда сбривал щетину с лица, откуда у Пантеры дома мужская бритва, но не спросил. Теперь узнал.

— А что с ним сейчас? — спросил я. — Его призвали на войну?

— Его убили, — прошептала она, уже не сдерживая слезы, — девятого ноября, в прошлом году. Моего брата забросили на вашу базу как диверсанта. Он был шпионом. И в тот же день он погиб. У меня действительно штабная должность, и именно поэтому почти год я добивалась разрешения на боевую операцию. На личное участие в ней. На уничтожение вашей базы и всех, кто находился там. И я сама не собиралась вернуться оттуда живой. Когда вы собрались вокруг меня, Кошка при всех высказала теорию, что паракрыло за моей спиной позволило бы мне сбросить бомбу и продолжить полет, убравшись с базы, но это совсем не так. Я шла туда как смертница. Не собиралась вернуться назад… — снова повторила Пантера.

Ее голос дрожал, руки тоже начинались трястись. Она плакала и не могла успокоиться.

— А крыло нужно было, чтоб долететь до базы, если я не смогу справиться с байком во время его полета. Я хотела разнести в щепки все. Заряд был ядерным. Никакое крыло не унесло бы от радиуса поражения. Убив всех, я могла бы уничтожить и убийцу брата, если, конечно, его не завалили на войне за прошедший год.

Она встала с дивана, подошла вплотную и взяла меня за руку.

— Сперва я ненавидела тебя за то, что ты спас меня, Клин. А потом стала благодарна. Встретив тебя, я снова научилась любить. Получила новый смысл жизни. И теперь у меня все легче получается смириться с тем, что произошло с моим братом…

Я ничего не мог ей ответить.

Девятое ноября… 2343 год. В ту ночь шел дикий ливень, а я впервые убил человека в рукопашном бою. Отрубил ему голову тесаком…

Никогда не забуду тот звук, с которым слетела с плеч его голова. И никогда не смогу вырезать из своей памяти тот фонтан крови, что последовал за этим.

— Ему было всего восемнадцать лет, Клин! Он был единственным родным мне человеком, которого я могла регулярно видеть! А теперь его нет! А я даже не знаю имени того урода, который его уничтожил!

И снова я промолчал. Я понимал, что очень люблю ее. И знал, что наверняка потеряю Пантеру, если расскажу правду. Это был самый тяжелый выбор за всю мою жизнь. Голова просто разрывалась на части.

Пантера уткнулась лицом мне в плечо и внезапно отшатнулась.

— Что у тебя там?

Я не понял ее.

— О чем ты?

— Плечо слишком твердое.

— Там имплантат внутри. Нарощена искусственная мышечная ткань. Это последствия очень старой травмы. Честно, даже не знаю, что там внутри, но это плечо под кожей полностью искусственное.

— А что за травма? — спросила Пантера, не отпуская моей руки.

Я тяжело вздохнул и решился.

— Девятого ноября один повстанец отсек мне ножом плечо вместе с кожей и мышечной тканью. Я убил его в бою, иначе он бы убил меня…

Пантера отпустила мою руку и сделала шаг назад. Она дрожала.

— В каком году это было? — прошептала она.

— В сорок третьем, — ответил я.

Лицо Пантеры исказилось от ярости.

— Тварь! — завопила она и нанесла прямой удар мне в грудь.

Я даже не успел среагировать. Удар был настолько быстрым, что я заметил только размазанный след от ее ноги и в следующее мгновение влетел спиной в книжный шкаф.

По грудной клетке словно кто-то прошелся молотом. Пантера чуть подпрыгнула в воздух и, описав правой ногой полукруг, резко нанесла по мне удар «топором».

Я откатился вбок в последнюю секунду. Ее пятка врезалась в пол, а я вскочил на ноги и выставил вперед руки:

— Стой, Пантера, ты не понимаешь! Он напал со спины! Я не видел его, но он пытался зарезать меня как собаку!

— Заткнись! — взревела она и, крутанувшись на месте, с полуоборота ударила меня левой ногой.

Я резко присел и провел ей подсечку так называемым «ударом хвостом дракона». Моя правая пятка влетела под опорную ногу Пантеры, и я повалил девушку на пол.

Она тут же перекатилась влево, схватила стоящий у дивана стул и швырнула им в меня. Я выбросил вперед левую ногу и ударил по летящему стулу, изменив его траекторию.

В то время, пока я это делал, Пантера прыгнула к дивану, запустила руку между подлокотником и подушкой и выхватила оттуда самый настоящий пистолет-пулемет.

Мое сердце заколотилось так, словно намеревалось взорваться. Я преодолел расстояние до дверного проема одним звериным прыжком и, вытянувшись в струнку, вылетел в коридор. Ушел в кувырок, сгруппировался, вскочил на ноги и ринулся к лестнице, ведущей на первый этаж.

Там валялся мой рюкзак с пистолетом, который доставили с корабля, на котором мы прилетели.

Пантера выскочила в коридор уже тогда, когда я находился в паре метров от лестницы.

— Сука! — закричала она и открыла по мне огонь.

Я повторил все свои действия. Снова вытянул руки перед собой, прыгнул вперед и, уходя в кувырок, кубарем скатился вниз по лестнице. Все пули, предназначавшиеся мне, попали в стену в том же месте, напротив которого секунду назад была моя голова.

Я врезался в стену у основания лестницы. Ребра и спина просто трещали, дикая боль не давала нормально пошевелиться, спасал только адреналин и нежелание быть убитым.

Прыжком вскочив на ноги, я рванул в прихожую. Адреналин выделялся в кровь в немыслимых количествах. Ударом ногой в прыжке прямо на бегу я сорвал с петель тонкую деревянную дверь, ввалился внутрь, схватил свой рюкзак, извлек оттуда пистолет, снял его с предохранителя и привалился спиной к стене.

— Пантера, твой брат пытался убить меня, но смог лишь ранить! Если бы он не промахнулся, я был бы мертв! Я не могу смотреть в будущее и при всем желании не узнал бы, что он брат девушки, которую я полюблю в будущем больше всей жизни! — проорал я.

— Закрой пасть! Лжец! — заорала она из-за стены и выпустила очередь по тому месту, где я стоял всего секунду назад.

Пули пробили тонкую стену насквозь, но меня там уже не было. Я выпрыгнул из-за стены в дверной проем и перекатился за близстоящий шкаф. Выглянул в коридор, только вот Пантеры уже не было на прежнем месте.

Я аккуратно поднялся на ноги и вышел из прихожей. Тут же она появилась из-за угла и наставила оружие прямо мне в лицо.

Как и я ей.

— Это называется «мексиканская ничья», Пантера, — тихо сказал я. — Кто бы из нас не выстрелил первым, второй все равно тоже успевает это сделать. И как же мы поступим? Умрем или поговорим?

— Умрем! — крикнула она и нажала на спусковой крючок.

Такое случается один раз на миллион — оружие Пантеры дало осечку. Я услышал только глухой щелчок и в ту же секунду, что есть сил, ударил ее ногой в живот, отшвырнув назад.

Вскрикнув от боли, в полете Пантера снова нажала на курок, но уже не целясь. Пистолет-пулемет изрыгнул три пули, и все они попали в меня. Одна оцарапала кожу на ребрах, две другие пробили правую ногу в верхней части бедра. И ее тут же свело судорогой. Я рухнул на пол и застонал.

Пантера встала на ноги и подошла ко мне вплотную, наставив на меня оружие.

— Ты мог убить меня только что, — подозрительно произнесла она, — но только ударил. Почему?

Я положил пистолет рядом с собой на пол.

— Я не хочу совершить еще одну ошибку, о которой после буду жалеть, — ответил я.

Пантера посмотрела мне прямо в глаза.

— О моем брате ты навряд ли жалеешь!

— Жалею, — честно ответил я, — но не о том, что убил его. Там выбора не было. Жалею о том, что он оказался твоим братом.

— А если бы ты знал, что он мой брат… если бы ты знал, насколько сильно полюбишь меня, ты бы все равно убил его?

«Если бы я не убил его, то никогда бы тебя не встретил», — подумал я.

— Не знаю, — ответил я вслух.

Этого я уж точно не ожидал, но Пантера снова заплакала. Она отпустила оружие и села на пол прямо напротив меня.

— Нам нужно о многом поговорить, — сквозь дикую боль в бедре выдавил из себя я.

— Мне противно! — сквозь слезы выдавила Пантера. — Противно, мерзко, гадко, что я не могу найти в себе силы завалить тебя сейчас!

— Вирус тоже был мне как брат, — тихо ответил я, — последнее, что я помню, это его мертвое тело, к которому я тянулся, пока не потерял сознание. Его забрала война… как и твоего брата. Кошка была мне родным человеком, теперь уже никогда им не станет после того, как пытала тебя. Мою первую любовь Куницу убили на моих глазах. Бармен, которого я убил, и мы забрали его байк… он тоже был моим другом… они все мертвы. Только ради тебя я изменил свою жизнь! Пантера, я очень сильно полюбил тебя. И все складывается настолько паршиво… — я пересилил боль, слегка приподнялся, придвинулся к ней вплотную и крепко обнял. Бок заныл, заболели ребра, которыми я хорошенько приложился обо все углы, скатываясь по лестнице.

Она попыталась вырваться, но я не пустил.

— Я не могу представить себе более идиотской ситуации, — честно сказал я, — только что ты в меня стреляла, теперь я ранен, у тебя по прежнему в руке оружие, но, поверь…

Меня прервал глухой звук упавшего на пол ствола, который Пантера просто отшвырнула в сторону. Я воспринял это как добрый знак и продолжил:

— Пантера, мне нужно многое тебе сказать. Слишком многое. Пожалуйста, выслушай меня.

— Меня зовут не Пантера, — ответила она. — Мне псевдоним не заменяет имени.

— Как тебя зовут? — тихо спросил я.

— Лиз, — ответила Пантера.

— Лиз, — повторил я. — Мне, правда, нужно очень серьезно с тобой поговорить…

— Я слушаю, — сквозь слезы выдавила она.

Я глубоко вздохнул и приготовился к самому тяжелому разговору всей своей жизни.

 

13

Нога была перетянута выше ран, а я держал в своей руке нож и мрачно смотрел на бедро. Пройдя в жизни через многое, я еще никогда не оперировал себя сам, даже в таких простых случаях, как этот. В республиканской больнице мне совершенно нечего было бы делать. Не хотелось как-нибудь случайно выдать себя и очнуться где-то в тюрьме или сразу на электрическом стуле, либо же у стены для расстрела.

Ни в коем случае.

Нож легко вошел в плоть, разрезая рану и придавая мне новую порцию адской боли. Я попытался расковырять отверстие. Преодолевая мучительные ощущения, кончиком лезвия я, наконец, уперся в сидевшую внутри пулю. Поддел ее снизу, параллельно вспоров еще один кусок собственной плоти. Зарычал от боли и, используя нож как рычаг, достал пулю.

Она была совсем небольшой. Сантиметра полтора в длину и миллиметров пять-семь в ширину. Но боли приносила совершенно несопоставимые со своими размерами.

Я взял со стола дезинфицирующую пену, которую нашел в аптечке у Пантеры, и залил ею рану. На моих глазах жидкость становилась густой и заполняла собой все отверстие. Вместе с этим уходила боль — пена содержала анестетик в своем составе. Напоследок я перетянул место операции бинтом и принялся за точно такое же ранение, но расположенное сантиметров на десять ниже.

Кромсал я себя на кухне. Пантера ушла в спальню, и видеться с ней в ближайшее время мне совершенно не хотелось. В голове эхом звучали ее последние услышанные мною сегодня слова.

«Я не буду больше пытаться тебя убить, Клин. Но и на теплые чувства ты лучше не рассчитывай. Я даже предположить не могу, как теперь мы будем с тобой общаться. Если ты хочешь, можешь куда-нибудь уйти. Держать не стану, выгонять тоже. Ты волен сам распоряжаться своей судьбой».

Кровь шла довольно обильно, не желая быстро свертываться. Это было весьма странно и даже сильно беспокоило меня. Регенерация явно шла на спад. В драке с Пантерой я пропускал удары, реакция стала намного хуже, а травмы и раны ныли до сих пор, не говоря уже о том, что зарастали они гораздо медленнее, чем я привык за двадцать один год моей жизни.

Такого прежде никогда не случалось. Самым поганым было то, что у меня не было ни одной мысли по поводу того, как с этим бороться.

Я вырезал вторую пулю все с той же мучительной болью и злобно схватил со стола флакон с пеной.

***

— Месяц в колонии для несовершеннолетних! — жестким голосом вынес приговор судья. — Приговор изменению и обжалованию не подлежит!

Я мысленно выругался. Тридцать дней за решеткой. Наказание было чисто административным, но, все же, его нельзя было спустить на тормозах. Радовали две вещи: избитый мною мужчина, сбивший Куницу, получил десять лет, а меня все-таки оставили на офицерском, не выгнав с позором в пехоту.

— 13–47, вам есть что сказать? — задал вопрос судья.

Я отрицательно покачал головой.

— Увести!

Под конвоем меня вывели из зала суда.

***

Все мои вещи поместились в рюкзак. Военная форма Альянса, пистолет, тесак и куча бесполезных денежных единиц с моей бывшей земли. Расплатиться здесь подобными, означало то же самое, что добровольно приставить к затылку пистолет и нажать на курок.

Вот только одежду брата Пантеры мне пришлось оставить себе. Не было абсолютно никакого желания перемещаться по вражеской земле в шмотках убитого мной же парня, это походило на варварство. Но еще хуже было то, что альтернатива была единственная — надеть свою военную форму.

Лучше уж варварство, чем самоубийство. Особенно если учесть, что мой организм вел себя странно и непривычно последние несколько часов.

Я закинул рюкзак за плечи и очень тихо двинулся к выходу из дома. Закрыл за собой дверь и вышел на городскую улицу.

Дома здесь стояли в два ряда по обеим сторонам пешеходной дороги. Я не заметил никаких способов передвижения кроме монорельсовой дороги над головой. Это было вполне логично. Если уж приходится жить под герметичным куполом, то не стоит его лишний раз загрязнять изнутри.

На дорогах, как я уже говорил, можно было встретить только людей. Они, как и машины в старых фильмах, двигались в две стороны. Примерно через каждые триста метров стояли лифты, поднимающие людей на монорельс.

Я слился с толпой жителей Республики и двинулся куда-то вперед, даже не зная, куда приведет меня эта дорога. В голове роем крутились различные невеселые мысли. Больше всего меня угнетало то место, где я оказался, люди вокруг, в которых я подсознательно видел только врагов, и, наконец, эпическое фиаско моих отношений с Пантерой, которые сперва представлялись новой жизнью, а фактически скатились в еще одну смерть…

Совершенно случайно я, продвигаясь вперед и лавируя между представителями местного населения, зацепил взглядом вывеску: «Зал боевых искусств «Тибурон». Мне стало интересно. Я перешел дорогу и подошел к дверям, где наткнулся на объявление:

«Требуется тренер, работающий в смешанном боевом стиле. Обращаться к администрации клуба».

Это для меня просто прозвучало как приглашение. Все же деньги были очень нужны, если я хотел здесь выжить. Поэтому я, далее не задумываясь ни секунды, открыл двери и вошел в зал.

Он был абсолютно классическим, разделенным на две части. В одной из них я заметил разнообразные тренажеры, канат и приспособления для гимнастики и растяжки. Другая представляла собой именно что «место контакта». Там стоял ринг, клетка и борцовский ковер, возле которого и собрались порядка десяти человек. Я двинулся туда.

На ковре боролись двое. Остальные просто наблюдали. Я подошел совсем близко и поинтересовался:

— Парни, кто у вас тренер?

Один из боровшихся на ковре поднялся на «мост», перевернул своего противника, и, тут же оказавшись сверху в доминирующем положении, вытянул соперника на удушающий прием.

Тот постучал по ковру в знак сдачи. Победитель встал с пола и окинул меня оценивающим взглядом.

— Я тренер. Что интересует?

Я не успел ничего ответить, потому что он, заметив множество синяков на моем лице, продолжил:

— Парни, что приходят сюда для того, чтобы поквитаться с кем-то, бывают по десять в день.

— Я похож на того, кого так просто отпинать? — поднял брови я.

— Синяки на твоем лице не представляют тебя как супербойца, — пожал плечами тренер.

Это прозвучало просто как вызов. Я скинул рюкзак и шагнул на ковер, предварительно сбросив ботинки. Боль в бедре тупым жалом впивалась в меня при ходьбе, но отступить теперь, значило еще и выставить себя дешевым трепачом.

— Мы можем выяснить это прямо сейчас, — сказал я.

— Как угодно, — ответил тренер и кинул мне перчатки, которые тут же забрал у одного из стоящих вокруг парней.

Я снял майку. Не хотел изорвать ее и, в первый же день пребывания на республиканской территории, остаться без одежды. Всем присутствовавшим тут же предстали к взгляду мои перебинтованные ребра в том месте, где оцарапала кожу пуля Пантеры.

— Стой, стой, стой… — махнул рукой тренер. — Это же вообще несерьезно. Приходи, когда подлечишься, парень.

— А что, боишься отхватить от раненого? — попытался я спровоцировать его и надел перчатки.

— Да ты еще и наглец, — презрительно ответил тренер и поднял руки в защитную стойку. — Ну рискни.

Я шагнул к нему и сразу же ударил размашистым правым хуком в его голову. Тренер отбил удар, тут же контратаковав тройкой прямых ударов. От первого я увернулся, второй пришелся совсем вскользь, а вот третий я встретил подбородком.

По голове словно бревном огрели, но это был еще не нокаут и даже не нокдаун. Я остался на ногах, махнул в его сторону левым кроссом, а когда он заблокировал удар, резко влепил лоу-кик под колено.

Тренер пошатнулся, своим ударом я выбил его ногу вбок, вывел противника из равновесия и тут же крутанулся вокруг своей оси, ударив ногой с полуоборота в живот.

Удар прошел, и он даже отскочил на пару шагов назад, убрав руки из защитной стойки. В этот момент нужно было пуститься в рубку и атаковать что есть сил, но я не мог.

Боль, вспыхнувшая в ноге после удара, была настолько адской, что я на пару секунд забыл обо всем. Этого времени тренеру хватило с головой, чтобы самому рвануться в атаку.

Его правый кулак со всего маху влетел в мой подбородок, в глазах потемнело, тренер сблизился со мной вплотную, схватил за бедра и оторвал от земли.

Я не дал ему совершить бросок до конца, тут же обхватил его шею правой рукой, ноги закинул противнику за спину, скрестив их, и всей массой потянул его на землю.

Самый примитивный удушающий захват. С говорящим о себе названием «гильотина». Я тянул шею так сильно, что, казалось, сейчас оторву голову. И тогда он постучал по ковру.

Тяжело дыша, я убрал захват, лежа на спине, раскинул руки в стороны и с облегчением в душе попытался успокоиться. Тренер поднялся на ноги и повращал головой в разные стороны, разминая шею.

— Здорово провел удушку, — похвалил он. — Удары тоже тяжелые. Над защитой надо работать.

— У меня две раны в бедре, еще одна в боку. И ребра просто дичайше болят, не говоря уже обо всем теле. То, что было сейчас, это моя худшая форма за всю жизнь.

Он протянул мне руку. Я взялся за нее, и тренер выдернул меня вверх. Поставил на ноги, и кто-то из парней вокруг протянул мне мою майку.

Я оделся и продолжил прервавшийся боем разговор:

— Я сюда не учиться драться пришел.

— Да это я уже понял. Ищешь кого-то?

Я покачал головой.

— На двери было объявление о требующемся тренере. Гожусь?

— Годишься, — кивнул тренер, — приходи через две недели в начале следующего месяца. Я тебя оформлю. Как раз подлечишься. Покажешь, что можешь в полной боевой готовности.

— Ладно, — я задумался. Вряд ли где-то здесь существовал обменник, в котором вместо кредиток Альянса отдавали республиканские деньги. — Мне нужно заработать хорошую сумму в кратчайшие сроки. Есть какой-нибудь вариант?

Тренер задумался.

— Может, месилово? — спросил кто-то из парней.

— Может быть, — тренер окинул меня оценивающим взглядом, — если ты хочешь снова рискнуть здоровьем, то есть один турнирчик подпольный, где действительно правил нет. Совершенно нелегальная штука, но платят много. Хотя платят только победителю. Остальные лечатся на свои собственные деньги.

— Годится, — ответил я.

Ну, а, в самом деле, куда мне было еще пойти без документов, денег и неумения делать ничего, кроме как воевать, или драться?

— Там дерутся совершенно сумасшедшие обезьяны, — предупредил тренер. — Риск того стоит?

— Да наплевать. Дайте адрес.

— Ну смотри… — он ушел с ковра, пересек зал и скрылся в какой-то двери.

Парни смотрели на меня с уважением.

— Никого еще не видел, кто бы Дика победил, — сказал один из них.

— Смотри внимательнее. А то скоро свалю, — ответил я.

— Это было мощно, — сказал еще кто-то. — Как звать тебя?

— Эрик, — вспомнил я наобум имя из однажды просмотренного мною фильма. — А что за месилово? Класс соперников там какой?

— Не профи, но рубятся дико. Безо всякого сожаления к противнику.

Это меня совершенно не пугало. Если думать о страхе перед противником постоянно, то это только навредит предстоящему делу. Тем более, через подпольные бои я уже проходил.

«Боже, в какое же дерьмо я влез», — мрачно подумал я с отвращением.

Вернулся тренер и протянул мне бумажку с адресом.

— Если тебя с этим поймают, то…

— Да ясное дело, — перебил я его, — я никого не знаю, дел ни с кем из вас не имел. Понятно, что такие вещи держатся в секрете.

— Точно, — кивнул тренер, — мало кому нравится, что наши парни калечат друг друга в подвалах, вместо того, чтобы завербоваться на войну и идти убивать ублюдков из Альянса.

— Увидимся через месяц, — сказал я и двинулся к выходу.

— А кто тебя тренировал-то? — окликнул меня вслед тренер.

— Ему оторвало ногу, и он погиб на войне, — ответил я, даже не оборачиваясь.

***

Я спускался на лифте в подвал. Совершенно один в глухой металлической коробке. Попасть на это месилово оказалось не так уж и сложно. Шепнул бугаю на входе, куда я пришел, а когда он потребовал показать деньги, которые по правилам боев я должен был на себя поставить, я просто открыл рюкзак, в котором были свалены кредитки Альянса. Громила не стал рассматривать их ближе, а просто открыл мне дорогу к лифту, напоследок сообщив, кого мне нужно найти внутри.

Створки разъехались в стороны, и я вошел непосредственно в сам подвал. По ушам сразу же ударила громкая музыка, от людей здесь было некуда деться. Я ткнул в плечо первого попавшегося парня и проорал ему в ухо:

— Где тут запись на турнир?!!

— Чего?! — крикнул он в ответ.

— Месилово!

— Здесь! — ответил он.

— Идиот! Где запись?!!!

— А! — он, кажется, понял и указал рукой надо мной. — Поднимешься на балкон, найдешь там Алекса! Он запишет тебя!

Я огляделся и увидел ступеньки, ведущие на второй этаж. Пошел туда. У первой же ступеньки меня тормознули двое громил.

— Что надо? — с каменным лицом спросил один из них.

— Запись на месилово. Здесь?

— Здесь. Тебя пригласили?

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда вали, — он толкнул меня ладонью в грудь, — лохов с улицы на месилово не берут. Надо было заранее себя показать.

«Показать? — подумал я. — Ладно».

Первого я резко ударил ногой в пах. Одновременно с этим сделал шаг вперед, проникая между ними, и ударил второго в локтем в затылок. Быстро побежал вверх по лестнице, распахнул первую же вставшую на моем пути дверь, ворвался в комнату и резко затормозил.

Передо мной в кресле за дорогим столом сидел мертвец.

Топот ног раздался за моей спиной. Спустя пару секунд, в комнату влетели оба охранника, мимо которых я только что пробежался.

— Стоять! — скомандовал человек в кресле. — Выйдите отсюда. Парень вполне себя показал.

С непонимающими лицами громилы покинули комнату и закрыли за собой дверь. Я все так же молчал, даже не зная, что, собственно, говорить.

Человек похлопал в ладоши.

— Камеры все показали во всей красе. Драться ты не разучился, 13–47. Как вижу, все еще держишь себя в форме.

 

14

Тесак ревел от боли. Рана в его боку исторгала непрекращающийся поток крови, а я перетягивал курткой оставшуюся часть ноги Агента, пытаясь остановить еще одно кровотечение.

У Лианы была истерика. Она забилась в угол и диким голосом вопила. Ее крик резал по ушам, хотелось пристрелить девчонку. Рубин держал на прицеле дверь, которую мы заперли изнутри на старинный засов. Другие двое курсантов, я не знал их имен, пытались взломать последнюю дверь, ведущую из этой комнаты. Проблема была в том, что ее нельзя было взорвать — не позволяло это сделать то малое пространство, в котором мы оказались заперты. Поэтому они ломали сложный электронный замок с многоуровневой защитой.

От уничтожения отрядом повстанцев нас спасало то, что мы успели затеряться от них в одном из нескольких коридоров базы. Нас пока что еще искали, но найти могли в любую минуту.

— Помогите Тесаку! — рявкнул я. — И заткните эту тупую суку! Нас всех положат из-за ее воплей!

Один из парней бросился к Лиане. Схватил ее за руку и подтащил к раненому Тесаку.

— Зажимай ему рану!

От одного вида крови и развороченного бока Тесака Лиана перестала вопить. Она побледнела, а уже через пару секунд ее начало рвать прямо под ноги раненому.

— Блеск! — яростно прокомментировал это я. — У меня только адреналин с собой! — обратился я уже к Агенту. — Что делать?! Где я тут аптечку найду?! Как медик с нами шел Лист! Его же первого завалили!

— Плевать на аптечку! Тут уже ничего не сделаешь! Коли мне адреналин в бедро! — скомандовал он. — Хотя бы не подохну от шока!

Я воткнул ему в ногу инъектор и ввел всю дозу адреналина.

— Готово! — крикнул курсант, ломавший замок. Он распахнул дверь и рванул куда-то вглубь по коридору.

Лиана мигом вскочила на ноги и устремилась за ним. Другой курсант в точности последовал ее примеру, напрочь забыв о раненом Тесаке.

— Чертовы психи! — прошипел Рубин. — Клин, хватай Агента, я потащу Тесака!

В ту же секунду грянул выстрел, и вздрогнула дверь, за которой прятались мы. Прогрохотала автоматная очередь. Затем в дверь резко ударили с другой стороны.

— Уходите без меня, — прошептал Агент, снимая с пояса гранату. — Потащите нас двоих, и некому будет обороняться. Рубин, прикрой Клина! — скомандовал он.

Я не стал ломать из себя героя. Взвалил на себя Тесака и двинулся к открытой двери.

— Рубин! Захлопни дверь за собой! — крикнул Агент.

Я пробежал в дверь настолько быстро, насколько позволял это сделать раненый Тесак на моих плечах. Рубин вышел последним и, выполняя приказ, захлопнул дверь, что было сил.

На шлеме Тесака сработал переговорный комлинк.

— 13–54, это подкрепление! Передайте свои координаты!

Тесак давным-давно был в отключке. Я остервенело принялся срывать с него шлем, при этом чуть не уронив раненого с плеч.

— Это 13–47! — заорал я в комлинк. — Мы подверглись нападению в квадрате…

***

На меня смотрел Агент. Живой. В это невозможно было поверить. Он был одет в черный деловой костюм, бордовую рубашку и черный же галстук.

— Да ты садись, Клин, — он указал на стул перед своим столом. — Давненько не виделись.

Я не стал возражать и сел напротив него.

— Как видишь, я променял военную форму на хороший костюм, а инструктирование курсантов рукопашной в Академии на собственный бойцовский клуб, — развел он руками, — ну а тебя-то как сюда занесло, сынок?

— Я же слышал, как взорвалась граната, — прошептал я. — Ты должен был умереть несколько лет назад…

Агент хохотнул.

— То есть ты не рад видеть своего инструктора живым и невредимым?

— Невредимым? — переспросил я.

— Ну, не совсем, конечно, — улыбнулся Агент, — вместо ноги мне поставили биопротез, а граната взорвалась в коридоре. За пределами той комнаты, в которой мы тогда прятались. Кто-то из повстанцев вырвал ее у меня и вышвырнул в коридор.

— Мне как-то даже сложно адекватно воспринимать то, что ты жив, — пробормотал я.

— Ну они оказали мне первую медицинскую помощь прямо там же, на месте, — Агент усмехнулся, — хоть я и пытался застрелиться.

— А как ты всего этого достиг?

— Да рецепт весьма прост, Клин. Я напрочь отказался воевать, когда меня сюда доставили. Выбор был один — либо я перехожу на сторону республиканцев, либо меня казнят как военного преступника. Ну и я нашел единственный для себя шанс начать все заново, не связываясь с войной. Меня отправили прямо в военную комендатуру, где я сдал все данные о нашей базе, которые мне были известны, в обмен на гражданство, много денег и новую жизнь. У меня даже имя появилось, Клин. Они здесь не по псевдонимам друг к другу обращаются. Я теперь Александр. Можешь звать Алекс.

— Да мне как-то Агент привычнее, — выдавил из себя я, пытаясь обдумать весь тот ворох информации, который заполнил мою голову в два счета.

Он сдал все данные о базе…

Брата Пантеры закинули туда уже после того, как Агент потерял ногу и оказался среди республиканцев…

Потом туда же отправилась Пантера…

А началось-то все это, оказывается, с моего неудачного экзамена…

— Чего молчишь, Клин?

Я глубоко вздохнул.

— Мы с тобой начали эту войну еще несколько лет назад… — сокрушенно пробормотал я.

— Что ты несешь, Клин? — не понял меня Агент. — Война началась задолго до твоего рождения. Я был тогда совсем ребенком, как это мы могли ее начать?

Я покачал головой. Голова ужасно болела, в висках стучало. Это было не к добру. Я словно терял свои способности к регенерации с каждым новым часом. Но это же было невозможно… Бред…

— Я не об этом, — выдавил из себя я, — не о войне за планету. О другом конфликте. Локальном, так сказать. Ты даже не представляешь, что я натворил на нашей базе. А, выходит, что начало этому положил ты…

— Клин, что за бред?! Объясни нормально!

— Несколько дней назад я спас одну девчонку… — начал я свой рассказ, с каждой новой секундой ощущая, как тупая боль в голове начинает пульсировать, давя на череп.

***

— Семнадцать лет — важная дата, — улыбнулась Куница. — Последний год, Клин, когда ты еще можешь веселиться и наслаждаться безвоенной жизнью. Вот тебе мой подарок.

Она протянула мне красивый нож с серебряной рукоятью. На одной ее стороне было выгравировано «13–47», на другой — «09–82». Наши с ней личные номера.

Я покрутил нож в руках.

— Здорово. Спасибо. Знаешь, но для меня идеальным подарком была бы не вещь, а действие.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— Переезжай ко мне жить, — попросил я.

Куница даже слегка покраснела.

— Давай подождем две недели, — ответила она и взяла меня за руку, — как только я сдам все экзамены, то тут же переберусь к тебе. А пока что мне нужен покой и правильный настрой для предстоящей сдачи.

— Ну хотя бы один денек ты выделишь из своего плотного графика? — улыбнулся я. — На днях нужно бы погулять хорошенько по поводу семнадцатилетия.

— Только один день, — улыбнулась она, — а потом две серьезные недели, от которых ты меня не будешь отвлекать. Согласен, Клин?

К сожалению, она не прожила даже эти две недели…

***

— Парни из клуба дали мне адрес, вот я сюда и пришел, — закончил я. — И теперь мне нужно много денег, чтоб легализоваться здесь и зажить жизнью республиканца, не боясь получить в спину нож или пулю.

— Да уж, — пробормотал Агент, — кто бы мог подумать, что Республика настолько изменит и твою жизнь. Ты был единственным, в ком я не сомневался. Ты был идеальной боевой единицей, сынок.

— Это было до того, как меня зашвырнули на войну в самое пекло. До этого я верил в Альянс, потом мне стало на него наплевать. Я стал ценить не идеалы властей, а собственную жизнь.

Боль в голове словно давила на череп изнутри. Казалось, что если она не прекратится в ближайший час, то мои глаза просто напросто вылезут из черепа. Я застонал.

— Да тебе совсем хреново, Клин, — Агент встал, подошел ко мне поближе и заглянул в глаза, — вид вообще не товарный.

— Тебе еще раз напомнить, через что я прошел за последние дни? — огрызнулся я.

— Нет, лучше объясни, каким местом ты думал, когда решил прийти на месилово?

— Ты знаешь другой способ заработать деньги здесь? Особенно, не имея никаких документов, а обладая только шансом получить в спину…

— Пулю, — перебил меня Агент, — Клин, я ожидал нечто более оригинальное.

Он замолчал и задумался.

— На месилово я тебя не пущу, — ответил, наконец, Агент, спустя несколько секунд. — Не хочу, чтоб ты лишился здесь остатка последних сил. Документы тоже не проблема. Ради своих парней я могу встряхнуть связи. Тем более что клуб приносит неплохие деньги. Мы поступим так. Сначала ты выспишься в соседней комнате, — он указал на еще одну дверь, — восстановишься, подлечишься, а потом я оформлю тебя как обычного гражданского республиканца. Поработаешь на меня некоторое время, потом решишь сам, куда идти дальше. А то, честное слово, Клин, больно на тебя смотреть в таком-то состоянии. Выглядишь так, будто сдохнешь прямо на этом стуле.

— Спасибо за поддержку, — ухмыльнулся я через боль и встал, — спасибо, что не бросил.

Агент обнял меня и похлопал по спине.

— Я своих ребят не бросаю, 13–47, — ответил он, — особенно, если мне по силам помочь им.

— Спасибо, — повторил я и двинулся к двери.

— А я вот все думал, выжил ли ты в тот день, когда меня взяли республиканцы, или случайно наткнулся на другой отряд… — сказал мне вслед Агент.

— Я был уверен, что убили тебя, — тихо ответил я.

— Здорово, что ты живой, 13–47, — улыбнулся Агент. — Я не могу тут долго сейчас беседовать. У меня мероприятие все-таки. Восстанавливайся, Клин, потом еще будет много что обсудить.

«Точно», — подумал я, вслух не ответив ничего, и толкнул дверь.

Внутри оказался диван, мини-бар, пара кресел и огромная плазменная панель. Очевидно, эту комнату Агент здесь оборудовал как свою личную зону релаксации.

«А жизнь постепенно налаживается», — мрачно подумал я, кинул рюкзак на пол и рухнул на диван.

Головная боль постепенно притухала с каждой минутой, которую я проводил лежа в расслабленном состоянии, но все равно окончательно никуда не уходила. Меня это, как минимум, сильно пугало.

«Что же со мной происходит?» — постоянно крутилась в голове одна и та же мысль.

С ней я и заснул.

 

15

Утро было гораздо более безболезненным для всего моего организма, чем вечер накануне. Я проснулся, не раскрывая глаз, потянулся и только тогда почувствовал, что на мне нет одежды, а накрыт я каким-то одеялом.

В панике я мгновенно сел на кровати и только тогда увидел, что до сих пор нахожусь в той же самой комнате отдыха Агента.

Вот только исчез мой рюкзак, шмотки брата Пантеры, а в кресле напротив дивана сидела девушка и внимательно изучала меня. Я окинул ее оценивающим взглядом. Брюнетка, явно крашеная, потому что волосы настолько непроглядного черного цвета в природе не встречаются. Короткая прическа, миллиметров тридцать, не больше. Классная фигурка, одновременно форменная, но, в то же время, очень спортивная. Карие глаза, тонкие губы. Девчонка явно ассоциировалась у меня, прежде всего, с солдатом. Не настолько красива как Пантера, но она все же чем-то цепляла и вызывала ряд различных желаний, от совсем безобидных, до совершенно непристойных.

Одета она была в обтягивающий комбинезон цвета хаки и военные ботинки. Мои догадки постепенно подтверждались. Во всяком случае, я так думал.

— Доброе утро, — сказала девушка, — точнее, день.

— Уже день? — я потер руками голову. — Сколько я спал?

— Во сколько лег? — задала она встречный вопрос. — Я что похожа на сиделку? Алекс прислал меня относительно недавно.

«Какой еще Алекс?», — чуть было не спросил я, но вовремя вспомнил и осекся.

— Лег прямо перед началом вчерашнего месилова, — ответил я, — во сколько оно было — понятия не имею.

— Понятно, — девчонка посмотрела на часы, — тогда ты спал почти восемнадцать часов. Поздравляю, что не скатился в кому.

— Спасибо, — пробормотал я. — Где одежда?

— Моя — на мне. А твоя… откуда мне вообще знать? Мальчик, я не сиделка, еще раз говорю, меня просто попросили дождаться, пока ты очухаешься.

— Клин, — сказал я.

— Что «клин»? — не поняла она.

— Зовут меня Клин, — ответил я. — А не Мальчик.

— Странное имя, — задумчиво произнесла она, — никогда вообще ничего подобного не слышала. Это псевдоним? Ты солдат?

— Точно, — мгновенно сориентировался я. Машинально ведь назвал псевдоним, даже не успев подумать, что у республиканцев он вовсе не заменяет имени.

— Ну а зовут-то тебя как? — спросила девушка.

— На первую минуту знакомства хватит и Клина, — отрезал я. — Тем более, что сама ты не стремишься представляться.

— Если мы играем по твоим правилам, то имени ты тоже не дождешься. Я — Вирус, — назвала она свой оперативный псевдоним. — И я тоже когда-то была солдатом.

— Серьезно Вирус? — поднял я брови.

— Что смущает?

— Ничего, — я развел руками, — у меня есть друг, которого зовут точно так же, — внезапно я запнулся, — точнее, был друг.

«Как бы там ни было, мы же вместе до апокалипсиса, — вспомнились мне его последние слова. — Не думал я, что так быстро».

— Поругались с другом? — уточнила Вирус.

— Нет, — я покачал головой, — его убили на войне.

— Чертовы ублюдки, — с ненавистью ответила девушка, — гребаный Альянс не принес ничего хорошего.

«Точно, — подумал я, — как и гребаные республиканцы».

Хотя, безусловно, они находились на правой стороне. В конце концов, это на их землю напали и развязали там многолетнюю войну.

— Так и будешь сидеть на месте, прикрывшись одеялом? — спросила девушка, хитро ухмыльнувшись.

— А у меня выбор есть? Нет, если ты, конечно, не возражаешь, то вполне можешь сбросить этот свой ужасно не идущий тебе камуфляж и залезть под одеяло ко мне, — в тон ей ответил я.

— Смотри, а вдруг соглашусь? — с вызовом парировала Вирус.

— Мне уже страшно, и я совершенно беззащитен, — я посмотрел ей прямо в глаза.

В тот же миг открылась дверь, и в комнату вошел Агент. Он все так же был одет в строгий костюм, только сменил рубашку на ярко синюю и снял галстук. В руках он держал довольно объемный пакет.

— Здравствуй, Алекс, — подняла руку в знак приветствия Вирус.

— И тебе привет, Кити, — поздоровался Агент.

— Значит, Кити, — улыбнулся я. — Я запомню.

— И это правильно, — сказал Агент. — С завтрашнего дня вам работать вместе.

— С ним? — подняла брови Вирус.

— Что за работа? — одновременно с ней спросил я.

— А что тебя смущает? — обратился Агент к девушке. — Парень — бывший солдат, в прикладных искусствах толк знает, голова на месте, со стратегией и тактикой тоже все в порядке. Явно подходите друг другу для дела.

— Надо бы на него посмотреть в реальных условиях.

— Завтра посмотришь, — сказал Агент. — На сегодня ты его инструктор и экскурсовод. Покажешь местность, расскажешь, что и как тут происходит.

— Он что не местный?

— Бывший солдат Альянса, — ответил Агент.

Вирус открыла рот. Я тоже совершенно не понимал, зачем он это сказал, тем более, учитывая то, что я теперь чисто номинально уже становился врагом для этой будущей напарницы в каких-то непонятных делах.

— Что делает солдат Альянса на нашей земле?! — довольно громко и резко спросила Кити.

— Помнишь, почему ты ушла из армии? — вопросом ответил Агент. — В свои двадцать два, помнится, тебе опротивело убивать, после чего ты просто дезертировала. Так и с Клином. Он пошел против своих, устроил на бывшей родной базе кровавую бойню и рванул сюда, потому что ему Альянс стал омерзителен, стоило только взглянуть на него изнутри.

«Да уж, — подумал я, — все правда. Ну, если не все, то многое».

Агент положил передо мной сверток.

— Тут твоя вчерашняя одежда и кое-что новенькое, Клин. Кити подождет тебя за дверью. Накинь пока гражданское, — он посмотрел на девушку и добавил, — и тебе бы тоже не помешало.

— Без проблем, — Вирус встала, скинула куртку комбинезона, под которой обнаружился синий топ. — Думаю, одни штаны особого подозрения не вызовут.

— Ладно, — ответил Агент, — делай, как знаешь.

— Так что за работа-то? — снова уточнил я.

— Кити все объяснит. Если коротко, Клин, то я помог тебе, теперь ты поможешь мне. Хотя, если поразмыслить, то это снова тебе помощь от меня. На землях Республики трудновато найти работу.

— Тренер в Тибуроне, — тут же ответил я.

— За жалкие гроши, сынок. Короче говоря, я помог тебе легализоваться, ты помоги мне и поработай на благо моего дела. Если понравится — останешься. Если нет, то в начале месяца можешь смело рвануть в свой Тибурон. Идет?

— Ладно, — кивнул я.

— Тогда мы пошли, — Агент взял Кити за руку и вывел ее из комнаты.

Я открыл пакет. Там оказался такой же камуфляж, как и у Вирус, только мужской, военные ботинки, кроссовки, одежда брата Пантеры и, я затаил дыхание, новые документы.

Пластиковая карточка, содержащая в себе данные о моей группе крови, коде цепочки ДНК и прочей биологической мишуре. Если Агент использовал действительно мои данные, то я представлял, насколько дорого обошлось вставить меня в систему. Фактически нужно было создать нового человека за день, обыграв это так, как будто он существует уже двадцать с лишним лет. Если я прав, то это, безусловно, внушало должное уважение к проделанной го людьми работе.

«Эрик Кёрт», — гласила карта.

Вот оно — новое имя. Эрик. Должно быть, Агент запомнил из моего рассказа то, как я представлялся в Тибуроне. Это было забавно. Я выудил из пакета одежду, взятую у Пантеры, и кроссовки. Оделся.

«Как только разживусь деньгами, тут же верну эти шмотки обратно», — подумал я и вышел из комнаты.

Кити сидела на том самом месте, на котором Агент вчера слушал мою историю. Все же, она была очень красивой, хоть и кое в чем недостаточно женственной.

— Так что за работа? — спросил я.

Вирус встала.

— Пройдемся, — сказала она, — и у стен есть уши.

 

16

Пиво республиканцев по вкусу совершенно не отличалось от нашего. Я сидел напротив Кити в какой-то забегаловке, расположенной прямо на улице города. Естественно, она была огорожена от пешеходной части, и где-то метрах в двадцати от нас, словно муравьи, сновали повстанцы.

В этой кафешке было около десяти столиков, и, когда мы пришли, из них занятыми оказались только три.

Теперь я просто молчал и смотрел по сторонам. Все-таки дискомфорт от пребывания на вражеской земле никуда не делся. Каждую минуту я находился в состоянии полной боевой готовности, ожидая, что вот-вот из-за какого-нибудь угла выпрыгнет повстанец с ножом в руке.

— Как тебе вражеская территория? — вдруг спросила Кити, будто читая мои мысли.

— На новом месте всегда тяжело и сумбурно, — ответил я, — привыкну со временем.

— Конечно, привыкнешь. Куда ж тебе деваться?

— Например, сбежать вообще с этой планеты.

— Это был чисто риторический вопрос. Я бы тоже не прочь сбежать, ну а смысл? Здесь есть работа, стабильность, какие-то привычные устои. А что будет где-то там? — Вирус махнула рукой.

— Я не боюсь перемен. Особенно с недавних дней, — парировал я, — и как по мне, так гораздо лучше пытаться начинать где-то свою жизнь заново, чем вот здесь существовать, особенно, если никуда не пропадает вероятность того, что завтра ты легко можешь проснуться среди ядерного пепла.

— Среди ядерного пепла не просыпаются. Сдыхают мгновенно при бомбардировке, — ответила Кити.

— Я в курсе, это была лирика.

— Ну, в чем-то ты прав, — задумчиво сказала Кити. — Но не во всем. Кто привел тебя сюда, Клин?

— Эрик. Давай теперь уж соблюдать формальности, а?

— Ой, да брось. Ни одной живой души в радиусе десятка метров. несколько таких же пар за столиками. В кафешках у нас прослушку не ставят. Но если ты опасаешься, — она наклонилась ко мне и взяла меня за обе ладони, — то будем изображать романтическую парочку.

Я наклонился чуть вперед, опершись на стол так, что мое лицо оказалось в десятке сантиметров перед мордашкой Кити.

— Да, мне так спокойнее, — тихо ответил я и улыбнулся.

— А лыбиться обязательно?

— Мы ведь парочка, разве нет? Или у вас тут парень с девушкой даже при влюбленности сидят в десятке метров друг от друга с каменными лицами? Улыбаюсь и вхожу в роль, — снова улыбнулся я.

— Похож на идиота, — сказала Кити. — Так кто тебя привел сюда?

— А что, я не мог прийти сам?

— Это вряд ли. Во-первых, откуда тебе знать про наш город? Судя по твоим манерам и поведению, ты — не более чем рядовой пехотинец, Клин. Да и не приплыл же ты сюда вплавь через океан. Еще и от своих надо было на чем-нибудь смыться. Далее. Ты бы никоим образом не прошел через кордоны и многоуровневую охрану в портах для наших кораблей. Документов у тебя никаких не было, а уж пробраться там без них можно, только если ты умеешь создавать себе маскировочный камуфляж как хамелеоны, что в принципе невероятно. Значит, тебя явно кто-то привел в город. При этом, все равно, минуя кордоны. Скорее всего, через трубу. Неплохо покатался?

Мыслила Кити просто превосходно. За минуту рассказала мне вкратце мой же побег. Я не успел ответить, потому что она опять продолжила:

— А о трубе знают только республиканцы, да и то, не у каждого есть код от люка. Следовательно, тебя провел военный. Гражданских мы туда не пускаем.

— Ее зовут Пантера, — перебил я Кити. — У нее рыжие волосы. Настоящее имя — Лиз. Больше я не знаю абсолютно ничего.

Кити задумалась.

— Нет, — наконец, ответила она, — никакой Пантеры я точно не знаю. А почему ты с ней не остался?

— Давай я как-нибудь потом расскажу? Когда познакомимся поближе.

— О, это предложение?

— Констатация факта, не более. Что за работу дал мне Агент?

— Агент?

«Твою ж мать!»

— Оу, в смысле, Алекс.

— Почему ты назвал его Агентом?

— Может, потому что он промоутер подпольных поединков? Вирус, не цепляйся к словам, я не держу в них скрытого смысла. Что за работа?

— Работа довольно интересная, Клин. Динамичная, требующая хорошей физической подготовки, отсутствия жалости и умения быстро делать правильный выбор.

— Киллер, что ли? — я поднял брови.

— Фу, нет, конечно. Я ведь ушла из армии, помнишь? Променять одни убийства на другие? Я не такая идиотка. Работа заключается в другом. Нам можно избивать, но нельзя убивать. Иначе Алекс останется без денег, а мы — без зарплаты.

— Долги выбивать? — догадался я.

— Точно, — ответила Кити, — на подпольном тотализаторе в клубе Агента крутятся бешеные деньги. А если кто-то не выплачивает сумму, то к нему обычно приходили мы с Чедом. Теперь я с тобой.

— А что случилось с Чедом? — осторожно поинтересовался я.

— Избили в клетке клуба Алекса. Оказался в больнице, спасти не успели. Кретин. Ему всегда хватало собственных денег, но вот адреналина явно нужно было побольше. Алекс не возражал, Чед делал ему весьма денежные шоу. Пока не спекся.

— Ты так просто об этом говоришь, — заметил я.

— А что сложного? Он был не только моим напарником, но еще и редкостной сволочью. Пытался меня изнасиловать несколько раз, когда напивался в хлам, урод гребаный.

Я просто выразительно посмотрел на нее, молча.

— Нет, конечно, у него этого не вышло! — возмутилась Кити. — У меня, конечно, играют гормоны, но не настолько, чтобы отдаваться пьяному дикарю. Двадцать с лишним лет прожила без парня не для того, чтобы потом лечь с пьяным уродом!

— У тебя никогда не было серьезных отношений? — поднял брови я.

Кити кивнула.

— Не просто серьёзных. Никаких. Не стремилась. Армия была моим парнем. Впрочем, и сейчас не особо стремлюсь. А зачем? Не встретила еще того, кого можно полюбить, да и разве это реально на этой гребаной планете?

Она была так откровенна со мной уже в первый день знакомства, что и мне захотелось поделиться чем-нибудь.

— Да, тут ты права. Мне двадцать один, но я уже два раза смог полюбить. И оба раза неудачно. У меня было трое лучших друзей там, на территории Альянса. Куница, Кошка и Вирус.

Она улыбнулась, услышав знакомый псевдоним. Потом вдруг резко помрачнела:

— Это его убили на войне?

— Да, — кивнул я, — несколько дней назад. Но я не о нем хотел рассказать, а о Кунице, если тебе, конечно, не влом слушать.

— Не влом, — ответила Кити, — наоборот, сижу и удивляюсь тому, что солдат Альянса оказался адекватным парнем с чувствами и эмоциями.

— Не утрируй, — поморщился я. — Вас всех этим пичкают? Про военных зомби? Нас тоже, не бойся.

— Продолжай, — улыбнулась Вирус.

— Когда мне было семнадцать лет, на моих глазах погибла Куница, — улыбка тут же исчезла с губ Кити, — я избил до полусмерти парня, убившего ее, искалечил, как только мог, и загремел в колонию для несовершеннолетних. Несколько лет я вообще не смотрел ни на какую девушку, не мог забыть Куницу, а потом пришла Пантера. Она чуть не разнесла в щепки мою базу, а я спас ей жизнь, не дал казнить ее и забрал к себе домой. Потом так вышло, что сбежал с ней сюда. Я был уверен, что это любовь навсегда, но…

Я замолчал. Машинально добрался до решающего пункта и не смог толком его произнести.

— Ну? — Кити покрепче сжала мои руки.

— Выяснилось, что некоторое время я на войне убил ее брата…

— Охренеть, — перебила меня Вирус.

— … я любил ее и не смог соврать, хотя это уже шло вразрез со здравым смыслом. В общем, я признался. Мы устроили драку в ее доме, потом перестрелку, потом она ранила меня, но не смогла добить. А после я ушел из ее дома. Чудом встретил Алекса, хотя уже подыхал от упадка сил и множества мелких и не очень ранений.

— Да, я видела, — вставила Кити.

— То есть как это «видела»? — не понял я.

— Ну… — она хитро ухмыльнулась. — Ты лежал без сознания голый, только лишь под одеялом. Ну я и оценила твое состояние. Вдруг была нужна первая медпомощь?

— Шутку понял. Смешно, — я выпустил ее руки и откинулся на спинку стула. Залпом выпил все оставшееся пиво.

— У тебя не будет сигареты? — спросил я.

— Не дымлю, — ответила Вирус. — Ты что обиделся на этот детский прикол?

— Нет, — честно ответил я.

Мое настроение испортили мысли о Кунице и Пантере. Такая разная любовь, а закончилась так похоже. Почему-то я был уверен, что Пантера для меня умерла навсегда. Хотя, скорее я для нее умер.

Кити встала из-за стола.

— Пойдем, — она махнула рукой, — пройдемся. Алекс сказал, нужно посмотреть на тебя в деле.

— Он сказал, что это будет завтра, — возразил я.

— Ну да. А сегодня инструктаж.

— Какой? И куда пойдем?

— Ко мне домой. Да не переживай ты так. Засада там тебя уж точно ждать не будет.

***

В крематорий мы пришли втроем. Я, Вирус и Кошка. Набрав специальный код на сенсорной панели, мы через некоторое время дождались прибытия из специального отверстия обычного черного ящика.

Я поднял его крышку. Внутри ящика находился контейнер с прахом. Рядом прилагалась табличка: «09–82. Куница. 2321–2338 гг.».

Я сглотнул ком, застрявший в горле, и положил сверху этой таблички нож. Ее последний подарок, сделанный мне. Закрыл ящик и снова набрал код. Ящик исчез в отверстии и вернулся на место.

Мы вышли из крематория.

— Никак не могу поверить, что она мертва, — сквозь слезы выдавила Кошка.

— Да, но мы-то живы. Продолжаем тянуть свое существование. Нужно просто пережить это, — ответил Вирус. — И никогда не терять памяти о ней.

Я мысленно согласился с ним, но вслух ничего не ответил.

***

Кити привела меня в свой собственный тренажерный зал. Также я заметил здесь дверь, судя по всему, ведущую из тренажерки в сауну.

— Вы тут что, все так живете? — даже с каким-то легким раздражением в голосе поинтересовался я. — На первом этаже сауна и тренажерка, на втором спальня и зал?

— Увы, не все, — ответила Кити. — Туалет мне переоборудовали в сауну, тренажерка когда-то была залом. Кухня рядом, она мизерная, спальня немногим больше. И этаж у меня всего один. Ты описал дом этой Пантеры? — поняла все Вирус.

Я кивнул.

— Значит, она занимает неплохой пост в армии, — сказала девушка, — всю эту перепланировку я смогла себе позволить, когда начала работать на Алекса. Дом вообще достался от родителей, на армейское жалование с трудом квартиру-то снимешь, не то, что дом купить.

— Ладно, с этим понятно, ну а я-то тут тебе зачем? — перебил ее я.

Она кинула мне пару боксерских перчаток и взяла себе еще одни.

— На хрена? — не понял я.

— Инструктаж, — ответила Кити и надела свою пару. — Алекс велел посмотреть на тебя в деле.

— Да мне тогда лучше без них, — я бросил перчатки на пол, — все равно я преимущественно работаю ногами и борюсь на земле.

— Как скажешь, — Кити тут же сняла свою пару и кинула ее за свою спину. Только тогда не фулл-контакт.

— Да как угодно, — пожал плечами я.

Она вскинула руки и пошла вперед. Сблизившись, нанесла пару ударов в голову, которые я отбил. Следом тут же пробила прямой удар ногой в область живота, от него я тоже благополучно увернулся.

— Ты будешь бить или блокировать? — крикнула Кити и замахнулась левой рукой.

Я ожидал «кросс» справа в челюсть и увел голову влево, уклоняясь от возможной траектории. И тут же нарвался на сокрушительную «обманку». Кити и не собиралась бить левой, а я повелся и мигом получил в челюсть мощный апперкот правой.

В глазах потемнело, я потерял равновесие и повалился на настил зала.

— Клин! — вскрикнула Кити и рухнула на колени рядом со мной. — Эй, Клин! Очнись, парень!

Я потряс головой. Боль была адская. Словно меня огрели молотом.

— Не фулл-контакт? — злобно прошипел я.

— Мне кажется, что Алекс сильно преувеличил твои боевые навыки, — тихо сказала Вирус, — может, не стоит тебе идти на эту работу?

— Что?! — издевательств от девчонки я стерпеть не мог.

Поднялся на ноги, встряхнул головой и вскинул руки.

— Продолжай.

— Клин, дружи с головой. У тебя реакция явно заторможенная, каким бы ты крутым бойцом там у себя в Альянсе не был. Может, не отошел еще от всего случившегося?

Отсутствие привычной для меня реакции и скорости меня весьма пугало. Как и сильная боль, ранее проходившая в кратчайшие сроки. Но техника ведь никуда не могла деться?

— Продолжай, — повторил я, — ты даже толком и не знаешь всего, что со мной случилось. Посерьёзнее, чем твои поглаживания.

Кити снова бросилась в атаку. Провела тройку в корпус, которую я весьма болезненно принял своими ребрами, инстинктивно руками прикрывая голову, а потом, на этот раз на самом деле, влепила мне размашистый «кросс» левой, нацеленный прямо в челюсть.

Правой рукой я перехватил ее за запястье, тут же сблизился, левой обхватив ее вокруг бедра чуть выше колена, мигом затянул на плечи. Скрутился вбок и бросил Кити на пол спиной об настил броском «мельницей».

Спустя секунду я уже сидел сверху нее.

— Добивать не стану, — сказал я, — хотя в таком положении можно сотворить уйму всего.

Я слез с нее и сел на пол. Кити так и осталась лежать рядом.

— Больно? — спросил я.

— Да, есть чуток, — ответила она, — но я не жалуюсь, сама же хотела. А ты как?

Болело тело, ребра, голова…

— В норме.

«Что же изменилось?»

Я встал, и тут же в моем черепе вспыхнула резкая боль. Пошатнувшись, я уперся руками в стену. В глазах потемнело. Это не могли быть последствия одного лишь удара. Все должно было быть намного сложнее. Мне становилось страшно.

— Ничего не говори Алексу, — твердо попросил я.

— Ладно. Постарайся восстановиться полностью до завтрашнего вечера, — окликнула меня Кити. — Ну или хотя бы процентов на семьдесят. Я не совсем уверена в успехе завтрашней операции…

Восстановиться? Я не представлял, как такое возможно.

 

17

Камуфляж не был военным, но, все равно, неприятно напоминал мне старую армейскую форму. Что ж тут поделать?

Всю ночь, последующее утро, и день меня мучили хаотичные проявления странной боли. Стучало в висках, изредка темнело в глазах, и начинала кружиться голова. Проходило это все так же непонятно резко, как и начиналось. Это не могло быть простой акклиматизацией моего организма к новым условиям жизни, потому что, если бы это было так, то навряд ли что-либо повлияло бы на регенерацию. Первые проявления боли я начал ощущать после того, как оказался на этой земле. Как будто я был растением, которое вырвали из родной почвы и запихнули силой в сухую землю в горшке.

Порой приходили мысли, что я подцепил какой-то странный местный вирус, а теперь медленно и мучительно от него подыхаю. Неприятные, скажу вам, мысли.

Хотя, некоторый оптимизм внушало то, что за всю свою жизнь я болел всего пару раз — все люди Альянса с малых лет проходили обязательную вакцинацию против всего только, чем можно было заболеть. Эта процедура проводилась раз в полгода. Пессимизма, в свою очередь, добавляло то, что моя очередь прививаться должна была наступить в тот день, когда я очнулся после контузии и сбежал вместе с Пантерой с родной территории.

Агент поселил меня прямо в своем зале. Я не жаловался и не имел ничего против такого жилья на первое время. Первую сознательную ночь на земле республиканцев я снова провел в той самой его комнате отдыха, где пришел в себя вчера утром.

Сейчас я сидел рядом с Кити в вагоне монорельса и смотрел на проносящиеся мимо окон многоэтажные здания. Кое-где они прерывались станциями, но большинство из них мы проскакивали на полном ходу.

— Зачем лифты к монорельсу расположены так близко друг от друга, если он не тормозит на каждом? — поинтересовался я.

— Ты предпочел бы передвигаться рывками? — спросила Кити. — Каждые триста метров тормозить на очередной станции?

— Так зачем?

— Каждый третий лифт ведет не на станцию, а на специальную площадку для отладчиков линии и диспетчерских служб, — пояснила Кити, — как ты сам понимаешь, там монорельс не останавливается. Каждый второй лифт — дополнительная страховка на случай, если первая станция выйдет из строя. Людей-то все равно нужно высаживать поблизости, пока ремонтируется первая. Вот и выходит, что остановки — через каждый километр примерно. Да и то многие из них мы пролетаем на полном ходу, если никто из пассажиров не дает сигнал к остановке, а на станции, соответственно, если нет народу в этот момент.

— Интересно, — прокомментировал я.

— Да. Тут неплохо живется. Конечно, везде есть свои дикости и минусы, но к этому привыкаешь.

Пару минут мы молчали, пока Кити не встала на ноги.

— Нам выходить, Эрик, — сказала она.

Сперва я даже не понял, к кому она обращается, и машинально оглянулся по сторонам в поисках некоего Эрика, но быстро сообразил, и тоже поднялся с сидения.

— Привычка — великая сила, — пояснил ей я, когда мы уже спускались в лифте. — Я всего два неполных дня обладаю именем. На базах Альянса люди получают при рождении лишь порядковый номер и оперативный псевдоним. Я вот Клин.

Подумал немного и добавил:

— А мой порядковый номер — 13–47.

— У нас с этим не настолько дико, — ответила Кити.

— Никого не смущает то, что по улице рядом идут два человека, одетых в абсолютно одинаковый камуфляж? — спросил я. — Учитывая, что он совсем не похож даже на вашу военную форму, это как минимум должно вызывать подозрения.

— Мы же не орем на всю улицу, что идем кого-то избивать, — парировала Кити, — а форму эту все прекрасно знают. У нас так одевается спецназ городского назначения. Те парни, которые разруливают уличные беспорядки.

— Тогда есть вероятность нарваться на спецов, которые потребуют удостоверения. Что ты будешь делать?

— Скажу, что в отставке уже. А форму ношу по старой памяти. И все, Клин. Никто не будет палить мне из пушки в спину.

— Ты вооружена?

— Конечно. Но не настолько до зубов, как ты, — усмехнулась Вирус. — Всего-то кастет и пистолет. Мачете и перчатку для разделывания людей я не прихватила.

Ее явно веселило присутствие на моем поясе чехла с тесаком. От перчатки Кити пришла в восторг, но тут же заявила, что надевать ее на дело — ужасно глупо, ибо нам нужно было поколотить должника, а не пускать ему кровь.

— Скажи еще вот что. Откуда ты достал ствол? Алекс дал?

— Не-а, — я покачал головой, — он у меня еще со времени войны за Альянс. Это подарок на день рождения.

Кити подозрительно покосилась на меня, но ничего не сказала.

Завернув в соседний квартал, она резко остановилась.

— Ладно, теперь слушай меня внимательно. Нам не нужно его валить. Только как следует напугать и вытрясти деньги. Не дай Бог рубанешь его своим мачете и срежешь голову, ногу или руку, да хоть палец — нас с тобой просто прикончат. Вообще, не носи его с собой больше никогда. Меня уже один лишь вид его на таком деле пугает.

— Зачем тогда стволы? — парировал я. — А если подстрелишь его?

— Под дулом пистолета человек убеждается быстрее. Особенно если перед этим выстрелить возле его уха.

— Гениально, — прокомментировал я. — И этот человек мной командует и планирует операцию.

— Заткнись, — она ткнула в меня указательным пальцем, — я еще не закончила. Через два дома будет гостиница. Наш клиент пока что находится там. Он, естественно, весьма богатый человек, месяц назад купил себе целый пентхаус. Весь этаж — один его номер.

— Если он богатый, то почему не заплатил? — задал я вполне резонный вопрос.

— Клиент серьёзно проигрался на бирже относительно недавно. Фактически, он почти банкрот. Сделал ставку в три миллиона на бойца на подпольном тотализаторе Алекса. Его парень проиграл. Естественно, мужик не заплатил, потому что иначе остался бы фактически без денег, его недвижимость не в счет. У Алекса из-за этого кидалова тут же образовалась серьёзная финансовая яма — кое-какие долги клуба после очередного вечера месилова пришлось покрывать из собственного же кармана. Он был явно не в духе и не хотел отправлять туда меня одну. Представляешь, как он обрадовался, когда волей случая ты сам восстал из небытия и пришел к нему? Подарок судьбы.

«Подыхающий и временами испытывающий ломку подарок. Что может быть лучше?» — подумалось мне.

Вслух я не сказал ничего. Кити продолжила:

— Имей в виду, нужно обставить это как банальный налет с грабежом. Ни слова о бойцовском клубе Алекса. Ни одна нить не должна привести к нему.

«Интересно Агент делает бизнес», — подумалось мне.

— Да если этот парень не дебил, то он и сам догадается, кто нас послал, — ответил я. — Слишком уж быстро все происходит для случайности.

— Это уже не наши заботы. Алекс дал такие указания. Далее. Как мы все это провернем…

Кити взглянула на часы и внезапно осеклась.

— Ладно, идем. Объясню по пути.

Кити вышла из переулка и двинулась далее по улице к гостинице. Я догнал ее.

— Что значит по пути? Так дела не делаются, Вирус!

— В десять часов проводится обслуживание номеров. Осталось полчаса. Времени уйма, но вдруг что-то пойдет не так? Слушай внимательно. Заходим в гостиницу, говорим швейцару, что мы — спецура, потом быстро идем к лифту.

— А ксивы? — тут же спросил я. План Кити был шит белыми нитками, и это весьма напрягало.

— Какие ксивы? Швейцара можно и запугать, он вряд ли успеет маякнуть своему начальнику, а мы уже будем к тому времени в лифте.

— Охрану ты тоже запугаешь?

— Ее нет. В холле только швейцар и лифт на дальнейшие этажи. Охрана уже непосредственно на каждом из этажей, Клин. С ней и лифтом проблем не будет. Первый этаж это чисто ресепшен, в случае прямого нападения лифт мигом блокируется, двери тоже. Помещение насквозь просматривается камерами. Нападающие оказываются взаперти в холле. Там по сути лишь длинный коридор от двери до лифта, ну и еще стойка ресепшена, говорю ж. Клин, не паникуй раньше времени. Здесь соблюдается уровень безопасности, но каждый метр гостиницы не забит охраной, как на военных базах.

— Последний вопрос. Зачем нам паракрыло?

Два одинаковых ранца висели на наших спинах. Их Агент вручил лично. Кити посмотрела на меня как на клинического идиота.

— А ты собрался назад опять через двери выходить, Клин? Надень очки, хоть как то скроем внешность.

Одновременно мы достали из нагрудного кармана темные очки-консервы с зеркальными стеклами, и надели их на глаза.

У самых дверей гостиницы Кити снова прервала молчание:

— Говорить буду только я. А ты просто повторяй мои действия.

— Да понял я. Пошли уже!

Автоматические двери разошлись перед нами в стороны. Кити зашла первой и тут же двинулась к лифту, игнорируя швейцара. Я шел за ней как робот.

— Постойте! — парень выскочил из-за своей стойки. — Вы к кому?

— Спецназ. Гражданский отдел, — отчеканила Кити, — поступила наводка, что один из ваших жильцов — серийный убийца.

— Стойте! — он семенил мелкими шажками рядом с нами. — Могу я посмотреть ваши документы?

Я резко обернулся, остановившись на месте, и с каменным лицом уставился в паренька с высоты своих двух метров.

— Пока ты будешь смотреть документы, он выпустит кишки еще одной пятнадцатилетней девочке! — жестким голосом выдал я.

Швейцар замер на месте как вкопанный. Кити вызвала лифт и вошла внутрь.

— Не пускать никого в здание! — приказал я и шагнул к ней.

Створки лифта закрылись, и кабина двинулась вверх.

— Освоился. Импровизируешь, — похвалила Вирус. — Вовремя.

Она запустила руку в карман и, как мне показалось, нажала там какую-то кнопку. Раздался небольшой короткий писк. После этого Кити вытащила из кармана небольшой прямоугольник, на котором мигал красный огонек, и прилепила его на стену.

— Это блокирующий импульс, — пояснила она. — Стандартный отрубает вообще всю электронику вокруг. Но, чтоб нам не оказаться тут как в гробу, этот специально настроен на отключение камер и прослушки лифта. Там внутри устройство, собственно, и передающее блокирующий импульс…

— Я знаю, — перебил я ее, — уже встречал, только большего размера и радиуса действия.

Лифт остановился. Двери открылись, и на пороге нас тут же встретил охранник.

Я даже не успел ничего сделать, когда Вирус резко ткнула его кулаком в щеку и мгновенно затащила в лифт. Бросила обмякшее тело на пол и помахала перед моим носом ладонью, на среднем пальце которой был надет перстень с торчащей из него миниатюрной иглой. Сняла его и выбросила в сторону.

— Сильнейший мышечный релаксант. Человека вырубает за пару секунд после попадания в кровь. Увы, одноразовый.

Кити достала из кармана еще одно устройство, блокирующее электронику, активировала его и выбросила из лифта. Подождала несколько секунд.

— Пошли. У нас пять минут, прежде чем снова заработают камеры.

Перед нами был пустой двухметровый коридор, сворачивающий направо. Мы прошли по нему, повернули и тут же увидели еще один примерно пятиметровый участок пути, заканчивающийся дорогой деревянной дверью в номер. Возле нее стояли два охранника.

— Эй! — вскрикнул один из них, увидев нас. — Стоять! Сюда никому нельзя!

Кити подняла руки вверх, я тут же поступил так же, но ни я, ни она не прекратили движения в сторону двери.

— Спецназ, олухи! Форму не узнаете?! Гражданский отдел! Ваш босс проходит сразу по трем делам у нас! — крикнула напарница.

Охранники пошли к нам навстречу.

— Стоять на месте! Руки не опускать!

— Правый твой, — едва слышно шепнула Кити и остановилась.

Я сделал еще пару шагов вперед и тоже остановился, оставляя ей пространство для маневра.

Охранник подошел ко мне на расстояние, достаточное для атаки, и я тут же резко ударил его в пах ногой. Рука второго метнулась к поясу за пистолетом, но Кити уже бежала к нему. Оттолкнувшись от пола, что было сил, она в полете ударила охранника в грудь сразу двумя ногами, отшвырнув его к стене. Я схватил противника за голову и влепил ему в лицо сильнейший удар коленом, вырубив начисто. Кити прыжком вскочила на ноги и рванулась к своему, который как раз, принимая на полу у стены сидячее положение, выхватывал пистолет. Прямо на бегу, она ударила ногой по руке с оружием, выбив его в сторону, и завершила бой красивым прыжком, выбросив колено точно в лицо секьюрити.

— Мощно! — прокомментировал я.

— Теперь двери! — Кити выхватила пистолет и рванулась ко входу в номер.

— Стой! — я догнал ее. — Ствол-то зачем?!

— Электроника отключена, забыл?! Выстрелю, разнесу замок, потом и дверь!

— Не надо, — я остановил ее руку с оружием, — слишком много шума.

Я осмотрел дверь. Она выглядела весьма дорого. Наверное, из красного дерева, в этом я не соображал. Вся была покрыта резными орнаментами. Делалась явно на заказ.

— Дверь-то не в бомбоубежище, — сказал я и достал из чехла на поясе тесак.

Размахнувшись, я, что было сил, нанес удар по сенсорной панели замка, начисто срубив ее. Обнажился сам замок. Я замахнулся снова и начал рубить дыру вокруг него.

— Охренеть, как тихо! — разозлилась Кити.

За девять мощнейших ударов я разворотил замок. Убрал тесак в чехол и достал пистолет. Взял дверь на прицел одновременно с Кити и ударил ногой. Раздолбанные двери пентхауса распахнулись в стороны. И тогда снова дала о себе знать головная боль. Я пошатнулся и, встряхнув головой, постарался собраться.

— Опять? — прошипела Кити.

За нашими спинами прозвучал сигнал отправляющегося вниз лифта.

— Там же внутри отключенный охранник, — побледнела Кити, — и блокиратор как улика. Твою мать, сейчас сюда пришлют армию…

Я не мог поверить, что она допустила такой прокол. В глазах то и дело мерцало. Нельзя было терять ни секунды.

— Ва-банк! — рявкнул я и с пистолетом наготове ворвался в пентхаус.

Хозяин люкса забился в угол и трясся от страха как осиновый лист, сжимая в руке уже не работающий переговорный комлинк.

Ничего не говоря, я всадил ему в ногу три пули поочередно. Он взвыл от боли, ничего не понимая, и завалился на бок.

— Лежать, сука, не двигаться! Это ограбление! Гони все бабки, что у тебя есть!

— Они… они все в банке… — пролепетал он сквозь хрип и слезы.

Кити мигом вынула из кармана КПК и швырнула его в мужика.

— Там уже введен номер адресата! — крикнула она. — Переводишь пять миллионов на этот счет прямо сейчас, или ловишь пулю в морду!

И в этот момент по всей гостинице взвыла сирена.

«Тревога сработала. Тело нашли», — пронеслась мысль в моем мозгу.

— У меня нет столько на счете! Правда! Не убивайте! — взмолился мужик.

— Ты что мозги мне пудрить собрался, паскуда?! — заорал я и выстрелил ему в другую ногу. — Переводи, тварь! Переводи все, что есть!

Мужик снова завопил от боли. Я согнулся и упер ствол в его голову.

— Последний шанс остаться в живых, урод!

Дрожащими руками он ввел числовую последовательность и нажал на кнопку подтверждения. Я выхватил из его дрожащих рук КПК. Кити рванулась к окну и распахнула его настежь. Тут же вернулась ко мне.

— Двадцать пятый этаж! — закричала она и побежала вперед.

Я рванул за ней.

Практически синхронно мы перемахнули через подоконник…

Кити первая активировала свой ранец.

Огромное планирующее крыло вырвалось из него наружу, ее рвануло вверх, и она пропала из моего поля зрения.

Я тут же активировал свое, успев пролететь этажей пять.

Кити планировала на крышу десятиэтажного дома, расположенного метрах в двухстах от гостиницы. Спикировала, поймала ногами землю и сбросила рюкзак, после красиво уйдя в кувырок. Всего через несколько секунд я точно так же приземлился рядом с ней. Кити вырвала у меня из рук КПК и растоптала его ногами.

— Он же сигнал дает!

— Извини!

Мы побежали к выходу с крыши.

— Жестко ты сработал! — крикнула Кити. — Но все равно другого выбора не было! Хорошо летаешь!

— В Академии Альянса мы обязательно прыгали два раза в месяц на протяжении пяти лет! — крикнул я в ответ.

Кити выстрелила несколько раз в замок на люке. Распахнула его и, не пользуясь лестницей, спрыгнула вниз. Я сиганул за ней.

На лестничной клетке десятого этажа она сорвала с себя камуфляж, под которым оказалась синяя майка в обтяжку и короткие шорты, еле прикрывающие ягодицы. Я тут же стащил свою форму и остался в своей единственной гражданской одежде — в той, что забрал из дома Пантеры. На спину под камуфляжную куртку перед предстоящим делом я предусмотрительно надел свой старый и теперь уже пустой рюкзак. Знал, что нам придется в любом случае переодеваться в гражданское, чтобы был шанс уйти.

В рюкзак я швырнул чехол с тесаком и пистолет.

Кити побежала вниз, я рванул следом. Пролетая этаж за этажом, я думал только об одном — лишь бы все вышло гладко хотя бы сейчас.

Мы выскочили на улицу, захлопнули за собой дверь и тут же услышали приближающийся гул сирен и топот ног.

Кити тут же толкнула меня спиной к стене рядом с дверью дома и запрыгнула на меня, обвив бедрами вокруг талии.

— Лапай меня за ноги и задницу! И целуй! — рявкнула она прямо мне в ухо.

Я беспрекословно подчинился. Спустя всего пару секунд из-за угла дома выскочили человек десять настоящих гражданских спецназовцев.

— Пошли вон отсюда, шпана! — крикнул кто-то из них в ярости.

Кити натурально ойкнула, изображая испуг, соскочила на ноги и, схватив меня за руку, дворами побежала к монорельсу. Свернув за угол, мы оказались одни, но скорости не убавили. Еще спустя несколько минут, мы уже сидели в вагоне монорельса. Кити достала комлинк и связалась с Агентом. Поговорила какими-то абстрактными фразами, совершенно не относящимися к произошедшему делу, и шепнула мне на ухо:

— Перевод пришел. Все супер.

Я только лишь облегченно вздохнул.

Выйдя из монорельса, мы должны были разойтись по разным сторонам. Кити на прощание отсалютовала мне рукой и усмехнулась:

— Только не надейся теперь, что я на тебя буду так же запрыгивать при каждом удобном случае, Клин. Работа есть работа.

— Попрошу Алекса, чтоб давал почаще подобные задания, — парировал я.

— Стоит ли такой риск того?

— Этого, безусловно, стоит.

Она не ответила, а мне совершенно не хотелось оставаться сейчас одному, и я решился. После последних экстремальных минут она стала заводить меня еще больше.

— Может, посидим где-нибудь вместе?

— Конечно, нет, Клин. Сам подумай, сейчас все ищут девушку и парня нашего телосложения и так далее. Мозги есть?

— Можем поехать к тебе, — рискнул я.

— Если я побывала с тобой в жаркой ситуации, это еще не значит, что я с тобой лягу, Клин.

— Ну а что это значит? — я решил понаглеть.

Она ничего не ответила, улыбнулась, развернулась ко мне спиной и пошла по улице в направлении своего дома.

Разочарованно вздохнув, я двинулся к бойцовскому клубу Агента. Спустя сотню метров, я снова ощутил внутри черепа давящую боль.

 

18

Следующим утром меня разбудил Агент. Он принес небольшой чемоданчик, и достал оттуда три весьма толстые пачки республиканских кредиток, положив их на столик рядом с диваном.

— Неплохо, да? — улыбнулся он. — Особенно, если учесть, что вся работа даже часа не заняла.

— Если бы дело было только во времени, — пробормотал я.

— Что? — не расслышал Агент.

— Да нет, ничего. Знаешь, а ведь Кити заорала клиенту в какой-то момент, чтобы он перечислил на тот счет пять миллионов. Почему не три, которые он был должен?

— Чтобы одна и та же цифра не привела впоследствии спецназ ко мне, — ответил Агент. — Да ты не бойся, у меня честный бизнес. Весь остаток, за вычетом трех миллионов, я перевел ему обратно через номер одного своего левого банковского счета.

Почему-то я в это совершенно не верил. Но и много выяснять тоже, пока что, не собирался.

— Я не знаю, когда смогу приступить к следующей работе. У меня дико болит голова, — сказал я, — аж ломит. Вчера все легко могло сорваться, операция постоянно находилась под угрозой. Как избавиться от боли — я не знаю, это происходит случайно. Может, я какой-нибудь вирус подхватил?

Агент нахмурился.

— Просто хорошенько отдохни, 13–47.

— Это совсем не тот случай. Это циклическая боль. Она всегда возвращается.

— Клин, давай обсудим это вечером? Есть серьёзные и неотложные дела, но мы вернемся к этому разговору, ладно?

— Ладно, — кивнул я. — С завтрашнего дня буду искать себе дом. Или съемную квартиру. А, может, даже начну и сегодня.

— Правильно, — согласился Агент, — нужно же хоть на что-то тратить деньги, которых у тебя теперь будет много.

— Говоришь как сектант.

Агент хохотнул.

— Ну, извини, 13–47, но ты уже и так в моей вере. Мы все едины. Солдаты Альянса идут до конца.

Я знал эту фразу.

Лозунг Академии.

«Мы все едины. Солдаты Альянса идут до конца».

Я потряс головой, прогоняя мысли о бывшем доме. Агент уже переступал через порог комнаты, когда я окликнул его.

— Знаешь, ты бы очень мне помог, если бы дал мне средство связи с Кити.

— Понравилась цыпочка? В день знакомства она мне тоже сразу приглянулась. Но девчонка неприступная, Клин. Хочешь попытаться?

— Здесь мне даже пообщаться больше не с кем.

Агент снял с пояса переговорный комлинк и кинул его мне.

— Она третья в списке, — сказал он и вышел.

***

Сильный ветер бил в лицо. Снаружи бушевала стихия — ливень, гроза, иногда сверкали молнии.

— Какая вероятность, что разряд ударит в меня, пока я буду лететь?! — проорал я Ворону.

Его очередь прыгать была сразу же после меня. Я уже несколько секунд стоял на краю. На том самом месте, откуда выдвигался трап грузового корабля при посадке. За тем небольшим исключением, что сейчас этот корабль описывал круг за кругом над совершенно пустой равниной на высоте около километра.

— Не знаю! Может, и поджаришься, но что ж сделать?! Мы должны прыгать в любой обстановке! — закричал в ответ Ворон, пытаясь переорать шум ветра, грома и ливня.

— Ну вот на хрена мне на офицерском уметь десантироваться?! Я же не долбанный пехотинец! Ну как мне это поможет в жизни-то?! Не пригодится никогда, я уверен просто!

— Заткнитесь, трепачи! — оборвал нас инструктор. — 13–47, прыгай, пока я сам тебя не вышвырнул!

— Да я бы не отказался! — крикнул я в ответ. — Все проще, чем самому шагнуть туда!

Не прошло и пары секунд, как я ощутил довольно весомый удар ногой в поясницу. Пол пропал из-под ног, я вывалился из корабля и помчался к земле. Воздух и вода обтекали меня со всех сторон. Чудовищные перегрузки, казалось, сжимали сердце в стальные тиски, страстно желая его раздавить. Страх смешивался с адреналином и восторгом. Словами просто невозможно передать полный букет всех моих тогдашних чувств.

— Открывай паракрыло! — раздался в моем шлеме голос инструктора спустя некоторое время.

Я ударил по кнопке на поясе. С легким шелестом ранец развернулся в два больших крыла, и мое свободное падение резко прекратилось, перейдя в уже направленный и практически горизонтальный полет.

Земля постепенно приближалась, хотя я с большим трудом мог различать внизу какие-то очертания.

— Тридцать метров! — напомнил о воем существовании инструктор.

Я приготовился.

— Двадцать!

Внизу сквозь непрерывный поток воды уже явно было видно редкие кусты и приземистые деревья.

— Десять!

Спустя несколько секунд я коснулся земли подошвами ботинок. Действуя строго по инструкции, тут же оттолкнулся, слегка подлетев вверх и продолжив полет еще метров на пять. По прошествии трех таких прыжков я, быстро освободившись от всех замков, резко сбросил ранец и ушел в кувырок. Уже никем не управляемое крыло пролетело надо мной и врезалось в землю.

Я встал на ноги.

— 13–47, Клин, десантирование произвел! — отчеканил я в переговорный комлинк.

— Отлично, курсант! — ответил инструктор. — Ожидайте напарника.

***

С Кити я должен был встретиться в той самой кафешке, в которой она посвящала меня в общие положения предстоящей работы. Она опаздывала, и я заказал себе пинту пива.

Когда девушка появилась, то содержимое кружки было выпито уже наполовину, а саму Кити я просто не узнал. Она стала пепельной блондинкой с волосами, доходившими до середины спины.

— Нарастила и перекрасила? — удивился я, задав вопрос вместо приветствия.

Кити смерила меня злобным взглядом.

— Боже, какой же ты идиот, Клин! — только и сказала она. — Быстро вставай, оплачивай пиво!

Я, ничего не понимая, все же подчинился.

— В чем дело-то? Объяснишь? — спросил я, когда Кити уже неслась по улице по направлению к своему дому. Я едва поспевал за ней.

Она сохраняла молчание абсолютно весь путь. Лишь влетев в свои двери, впустив меня, а потом, наглухо заперев их, она обрушила на меня шквал ругани:

— Твою мать, Клин! Мы с тобой только вчера по полной засветились перед камерами в этом гребаном отеле, а ты даже не подумал о том, чтоб хоть как-то изменить внешность?!

Временами я и сам понимал, какие идиотские поступки совершал. Это был как раз подобный случай.

— Да это просто чудо, что ты не наткнулся на спеца по пути в кафе! — продолжала беситься Кити.

— Но ты-то сама туда тоже явилась! — огрызнулся я.

— Да! Но уже с новой внешностью, болван! Я ведь думала, что ты окажешься поумнее!

— Хватит на меня орать! — не выдержал я. — У меня круглые сутки хронически ломает голову, я абсолютно ни на чем из-за этого не могу нормально сосредоточиться! Мозг как будто режут на части ржавой пилой! К тому же здесь я только несколько дней, ни ты, ни Алекс мне вообще ни слова не сказали об этой маскировке!

Когда я закончил эту короткую волну бешенства, как по заказу, в голове снова начала пульсировать эта неизвестная боль. Я машинально зажмурился. Спустя секунду внутри словно резанули ножом. Меня повело влево, и я врезался во входную дверь.

— Эй! — воскликнула Кити. — Клин! Что такое?!

Она бросилась меня ловить, но я просто сполз спиной по двери вниз и сел на пол.

— Не знаю, — честно ответил я, — последние несколько дней со мной творится не пойми что. Если я злюсь, дерусь, начинаю орать, то, как только я более-менее после этого успокаиваюсь, в голове резко вспыхивают режущие боли, или давит пульсирующая в течение нескольких часов. Я подыхаю здесь. Может, вирус какой-то?

Кити села напротив меня на корточки.

— Ты же солдат. От всех известных вирусов вас должны прививать. Да и что за вирус с такими странными проявлениями?

— Последнее привитие я пропустил, — выдавил из себя я. — Сбежал сюда. У меня иногда мелькают мысли, что я теряю свои возможности. Организм перестраивается в состояние обычного человека. Перестраивается с дичайшими болями. Не понимаю только, почему болит именно голова. Адское состояние.

— В состояние обычного человека? — подозрительно посмотрела на меня Кити.

«Спалился. Проболтался на автомате, — подумалось мне, — хотя, какая уже разница? Так и сдохну, никому ничего не рассказав. Надо ли оно мне?»

— Я — генетический мутант, — честно ответил я. — У Альянса была программа, по созданию суперсолдат. Гены животных прививались будущим воинам еще в младенчестве. Мне подсадили гены тигра, я выжил после операции, а потом мне сказали, что программа была слишком дорогой в реализации, поэтому вся эта генная хрень осталась только во мне. Я — единственный созданный Альянсом суперсолдат.

— Ты не тянешь на генного мутанта, — скептически процедила Кити.

— Это потому что я медленно подыхаю все последние дни, — повторил я. — Я потерял силу, скорость, реакцию, приобрел лишь адскую гребаную боль…

— Попытайся показаться в нашем научном институте, — ответила Вирус. — У нас очень грамотные ученые, может быть, они найдут для тебя вакцину.

— Генномодифицированный солдат Альянса на территории Республики. Попавший сюда нелегально, точно так же получивший документы, а теперь еще и замешанный в грабеже и покушении на убийство. И ты предлагаешь мне явиться в научно-исследовательский институт?

Вирус помрачнела.

— Я не знаю, как тебе помочь, — тихо ответила она.

Я встал, опираясь на дверь.

— Для начала, давай ты поможешь мне изменить свою внешность…

— Это я могу, — кивнула она, — я вызову тебе на дом своего человека.

***

Спустя несколько часов я очнулся от наркоза. Огляделся. Лежал я на кровати, кроме нее в комнате находился большой шкаф и столик возле него со всякими косметическими прибамбасами. Наверное, я находился в спальне Кити, другие варианты в голову абсолютно не лезли. Из одежды на мне были только джинсы.

— Эй! — позвал я вязким голосом, еще не отошедшим от наркоза. — Вирус! Ты здесь?!

Кити возникла на пороге комнаты спустя секунд тридцать. На ней была обтягивающая грудь майка, в то же время обнажающая живот, и те самые короткие шорты, оказавшиеся на ней, когда девушка скинула камуфляжные брюки во время нашего вчерашнего ограбления. Пепельные волосы были завязаны сзади в хвост.

От нее пахло потом, и Кити тяжело дышала.

— Я колотила внизу боксерскую грушу, — пояснила она. — Как ты?

— Последнее, что помню — полный шприц наркоза в мою вену от твоего косметолога, — ответил я.

— Ага. Пока мы тащили тебя сюда, то сотню раз пожалели, что Харука делала тебе операцию в ванной, а не сразу здесь.

— Харука? — уточнил я.

— Да. Она японка, мой косметолог.

— Для меня нации разделились на Альянс и Республику, — сказал я и сел на кровати. В голове было на удивление совершенно пусто.

На стене висело зеркало. Кити указала мне на него рукой.

— Оцени нового себя, Клин. Не зря же она семь часов подряд работала.

— Семь часов?!

— А чего ты хотел? Пары минут и перекрашенных волос? — Кити подошла и протянула мне руку.

С трудом я поднялся с кровати и, опершись на ее плечо, сделал несколько шагов в сторону зеркала.

Оттуда на меня посмотрело такое существо, что я невольно ужаснулся и отшатнулся назад.

— Твою мать! — только и воскликнул я.

Голова, ее форма, да и само лицо тоже остались полностью моими. Слава Богу, у них не хватило сообразительности ломать мне скулы или челюсть для полной трансформации внешности. Но только волосы были выбриты под ноль, за тем исключением, что по центру моей головы, шириной сантиметров восемь и высотой около четырех, красовался ирокез. От линии усов и до подбородка вокруг рта все было заращено довольно густой бородой. Хорошо хоть, что она не была сплошной — на все лицо. Но больше всего меня ужаснула татуировка на шее. Там был штрих-код, снизу которого было выведено слово «Клин».

— Что это такое?! — выдавил из себя я в ужасе. — Что за «Клин» на шее?! Это теперь называется маскировкой?!

— Успокойся, — Кити хлопнула меня по плечу. — Клин ты только для своих, но ты ведь далеко от них. Для всех республиканцев это не более чем тату. Тут и похуже накалывают, поверь. Татуировка это была лично моя идея. Нравится?

— У нас штрих-коды накалывали тем, кого собирались расстрелять, а потом засунуть труп в печку, дорогая! — с сарказмом процедил я. — Спасибо за роскошную идею!

Кити помрачнела и ничего не ответила.

— Ирокез… — я выдохнул. — Знаешь, лучше бы тогда всю голову наголо.

— А мне нравится, — упрямо парировала Кити, — во всяком случае, нестандартно.

Сам же я считал, что теперь выгляжу как просто неимоверно эпический идиот. Безумно хотелось наорать на Кити, но я не стал этого делать.

Все еще ощущая дурман после наркоза, я добрел до кровати и сел на нее. Затем снова посмотрел на Вирус.

Почему-то только в эту секунду я заметил, насколько же она похожа на Куницу с этими пепельными волосами…

«Переезжай ко мне жить».

«Давай подождем две недели. Как только я сдам все экзамены, то тут же переберусь к тебе».

Стало невыносимо больно, и я закрыл лицо руками.

— Клин, что с тобой? — заволновалась Кити, метнулась к кровати и рухнула на нее рядом со мной. — Снова приступы боли?

Я отрицательно покачал головой.

— А что с тобой тогда?

— Ты на Куницу с этими волосами так похожа, — тихо ответил я, — так сильно, что мне даже больно на тебя смотреть.

Она взяла меня за руку. Я смотрел только перед собой.

— Ты все еще ее любишь? Даже после стольких лет, прошедших с ее гибели? — вспомнила Кити мой недавний рассказ.

— Не знаю, — ответил я. — Еще несколько дней назад я был уверен, что полюбил другую, сломал ради нее всю свою жизнь, а в итоге оказался здесь один.

— При чем здесь это и Куница?

— Тоже не знаю, — я покачал головой. — В один миг стало так хреново на душе, что стал нести всякий бред. Со мной бывает.

— А я на нее сильно похожа? — спросила Кити.

Я повернул голову и оказался с ней лицом к лицу.

— Сильно, — ответил я и тяжело вздохнул.

Кити чуть-чуть подалась вперед и поцеловала меня. Ее пересохшие от тренировки губы коснулись моих, и на какой-то миг я действительно поверил в то, что целую Куницу.

Тут же я вспомнил то, как Кити целовала меня вчера, чтоб спастись от спецназа. Небо и земля. Сегодняшний поцелуй был действительно чем-то большим, чем обычным соприкосновением губ при попытке изображения уличной похоти.

И все же, при всей нежности этого, Куницей она не была.

Я прервал поцелуй и отстранился. Встал с кровати.

Кити так и осталась сидеть на том же месте.

— Что такое? — спросила она. — Дело во мне?

— Нет, — покачал я головой, — дело во мне.

— Я уродливая? — всего за секунду она словно превратилась в другого по характеру человека. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь! Что не хочешь целовать мужикоподобную девку!

— Ну что ты несешь? — вздохнул я. На душе и так было паршиво, а Кити только подбрасывала в костер углей.

— Я знаю, что я говорю! Ни одному из нормальных парней, которых я встречала в жизни, не нравилось мое тело, мои волосы, мое поведение, наконец! Я слышала только то, что девушки не учатся убивать, не идут в пехоту, не ночуют в боксерском зале и не бреют голову! Да почему же вам всем нужна только дрянная гламурная оболочка?!

— Ты очень красивая, — ответил я. — И мне наплевать на прическу. У тебя отличное тело, а девушек пехотинцев я очень люблю. Мне в жизни другие-то и не попадались. В Альянсе все обязаны воевать какое-то время.

— Но ты сейчас оттолкнул меня! А еще вчера собирался ехать ко мне, после всего, что случилось!

— Ну прости, — я развел руками. — Ты даже выглядишь совершенно по-другому с этой прической. Я психологически не могу видеть в тебе тебя.

Вирус резко вскочила с кровати и метнулась к тумбочке с косметикой. Еще через секунду она схватила оттуда ножницы и прямо на моих глазах отрезала огромную прядь белоснежных волос почти под корни.

— Так лучше?! — вскрикнула она, и я увидел выступившие слезы на глазах девушки. Она схватила еще одну прядь и тут же отрезала и ее. — Я становлюсь похожей на себя, Клин?!

Во мне словно что-то сломалось. Я не мог понять, что именно, но мне стало ужасно жалко эту девчонку. Всю свою жизнь она провела в роли убийцы и наемника, а теперь, когда она, возможно, впервые в жизни, всего лишь хотела получить немного ласки, ее снова с размаху ударило о самое дно. Я ощутил себя ужасной тварью.

— Теперь я красивая, Клин?! — закричала она, и на пол упала третья прядь.

Я подошел к ней вплотную, взял за руку с ножницами и отвел ее подальше от волос. Вторую руку положил Кити на щеку.

Она плакала и иногда вздрагивала. Вспоминая ее вчерашнюю, это выглядело настолько дико, что я даже не мог найти слов, чтобы это описать.

— Если я держу себя в форме… если я воевала… если я зарабатываю деньги наемничеством просто потому, что больше ничего не умею, это не значит, что я не могу хотеть немного ласки и любви, Клин!

Теперь уже я наклонился к ней и крепко обнял. А потом, повинуясь какому-то неведомому порыву, поцеловал. Не отпускал ее губы около пары минут, пока девушка не разжала руки, и ножницы с глухим стуком не упали на пол.

Я вздрогнул от шума, резко дернулся и разорвал поцелуй.

— О, дьявол, — я натужно усмехнулся, дабы как-то сгладить неловкость ситуации. — Слушай… это все действительно здорово, но, можно, я немного развеюсь?

Мягко отстранив ее, я вышел из спальни и добрел до спортзала. Осмотрелся и сел на пол прямо рядом с боксерским мешком. Оперся на него спиной и закрыл глаза.

— Ответь мне, что вообще не так? — раздался явно нервничающий голос рядом, спустя несколько минут. — Я уродина, да, Клин?

Открыв глаза, я встретился с Кити взглядом. Она стояла напротив. Губы девушки все так же подрагивали, словно она опять собиралась разрыдаться.

— Ты выглядишь великолепно. Не неси чушь, Кити, — я подхватил ее под бедра и, потянув на себя, усадил девушку к себе на колени, — просто… черт, я действительно не знаю, как это объяснить. Поэтому, можно, я просто обниму тебя и немного посижу на месте?

— Я вся такая грязная после тренировки, — неловко выдавила Кити.

— Наплевать, — сказал я и положил голову ей на живот, почувствовав щекой кубики ее мышц пресса. Это понравилось мне в ней еще больше.

— Ответь мне… у меня еще никогда никого не было… — дрожащим голосом сказала Кити. Эмоции переполняли ее и били через верх. Там была и обида, и страх, и совершенная неясность происходящего. — Я целую тебя, а ты меня отшиваешь. Как так? На вас девушки запрыгивают каждый день?

— Ты мне голову срываешь полностью, — тихо ответил я. — И ты действительно прекрасна. Но, со своей старой прической, ты была бы еще красивее. Я просто растерялся, наверное…

— Этого мне достаточно, а прическу я поменяю назад, — перебила она и впечаталась в мои губы очередным поцелуем.

В этот раз я не стал возражать.

И почему мне всегда достаются настолько сумасшедшие девушки?

Впрочем, сейчас я не жалел ни о чем.

 

19

— Ты только не обижайся, но я хочу сбрить этот идиотский ирокез, — сказал я Кити.

Мы лежали на ее кровати, накрывшись одеялом. Я валялся на спине, а Кити распласталась сверху меня и уткнулась носом мне в шею.

— После того, что сейчас произошло, ты говоришь о каком-то там ирокезе? — она с удивлением приподняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.

Я вздохнул.

— Две единственные девушки, с которыми я оказывался в такой же ситуации, как сейчас с тобой, навсегда исчезали из моей жизни, оставив внутри глубокую рану, — мрачно ответил ей я. — Поэтому я и не говорю ни о чем другом, кроме глупого ирокеза.

— Я не исчезну, — тихо ответила она.

— Мы знакомы только третий день, если задуматься. Меня это даже удивляет.

«Хотя, с Пантерой было примерно так же, если не учитывать нюансов», — подумал я, но вслух не сказал ни слова, чтоб не обижать Кити.

— Меня тоже, — ответила она, — просто бывают в жизни моменты, когда ты понимаешь, что надо поступать только так и никак иначе. Сейчас был такой момент.

— Да?

— Да, — твердо ответила она.

Я только и смог, что, уже в который раз, тяжело вздохнуть.

— А ирокез лучше бы ты не убирал. Внешность все равно необходимо поддерживать другую.

— Побреюсь налысо и оставлю бороду и тату, — ответил я. — Но с этим гребнем ходить точно не стану. Почему мы засветились перед камерами в холле? В масках нельзя было пойти?

— Наш спецназ не действует в масках. Если нужно скрыть лицо, на стекле их шлемов выступает тонировка. А, кстати, шлемы они носят только на боевых дежурствах. В других случаях не надевают на голову ничего.

— Но наша легенда, по-моему, идеально подходила под боевое дежурство! — возразил я. — Почему никто не догадался надеть шлем?!

— Потому что это в принципе невозможно, Клин. Шлемы спецуры завязаны на их ДНК. Все именные, и посторонний человек их надеть никогда не сможет.

Это объяснение меня устроило. Но не до конца.

— Все равно в масках мы бы не засветились, — упрямо сказал я.

— В масках бы всем сразу стало понятно, что это какое-то нападение, когда бы мы только мелькнули на камерах. Наша спецура в таких ситуациях не прячет лица, говорю же. И тогда, увидев эти маски, нас бы заперли в лифте, пустили бы туда газ, а потом подождали, пока мы окочуримся. Здорово?

— Убедила, — сказал я, и в ту же секунду просигналил комлинк, который мне дал Агент.

Я аккуратно столкнул Кити вбок, встал с кровати и нашел на полу свои джинсы. Достал оттуда комлинк и вернулся к ней под одеяло.

Сообщение было от Агента.

«Через полчаса в клубе, Клин, — гласило оно, — поговорим о том, о чем не успели утром».

— Надо одеваться и идти, — сказал я и поднялся с кровати, на этот раз окончательно.

— Зачем он тебя вызывает? — забеспокоилась Кити.

— Может, он сможет помочь мне с прекращением этой постоянной боли внутри моего черепа, — ответил я, — во всяком случае, я очень на это надеюсь.

— Будь осторожен, — попросила Кити.

— Буду, — пообещал я. — Кстати, заберу, заодно, и свои вещи. Алекс сказал, что раз уж он мне заплатил, то теперь я должен сам искать себе жилье, а не занимать его комнату отдыха. В принципе, он прав.

— Переезжай ко мне, — сказала Кити.

Я улыбнулся. С каждой секундой меня тянуло к ней все больше и больше.

— Перееду, — легко согласился я.

«Только бы это не закончилось так, как прошлые две попытки», — мелькнула мрачная мысль в голове.

***

Агент встретил меня в своем кабинете, а потом провел в ту самую комнату, где я ночевал эти пару дней. Он был настроен весьма серьёзно, но, все-таки не смог сдержать ехидной улыбки, глядя на мою новую внешность.

— Кити все еще бросается из крайности в крайность после каждого дела? — ухмыльнулся он.

— Ты про ирокез? Ну а что делать-то? Она права, нельзя ошиваться по городу с тем же видом, с которым ломился в отель.

— Но и ирокез это уже явный перебор, разве нет?

— Говорят, что для того, чтоб обеспечить себе полную неузнаваемость, нужно вырядиться шокирующе, а потом, когда ты вернешь себе первоначальный облик, никто тебя точно не узнает, разве нет? — в тон ему ответил я.

— Верно, — согласился Агент, — но по этой самой теории вам нужно было меняться перед тем, как грабить клиента, а сейчас меняться назад, нет?

— Наверное, — согласился я, — но координатором была Кити, а не я. Я делал все так, как она приказывала, вот и результат.

— Ладно, все это неважно. Дело завершилось, а у следствия все равно есть только кадры с камер видеонаблюдения, где вы в очках и не смотрите прямо в камеры. Садись, давай поговорим о том, что тебя мучает.

Я сел в кресло напротив дивана, на котором расположился Агент.

— Звучит это, конечно, как посещение психолога, — заметил я, — но повод серьезнее. Меня последние несколько дней серьёзно ломает. На голову словно что-то давит изнутри, а временами вспыхивает резкая боль, крошащая череп на части. И я подумал, а, может, с тобой уже бывало подобное? Адаптация организма? Или местный вирус, от которого нас просто не прививали? А? Каждый раз, когда мне приходится драться, прикладывать силу, да, черт возьми, даже просто орать и злиться, вспыхивает эта боль. При абсолютно любой затрате сил. А иногда вообще просто так в башке стучать начинает. Я пропустил от Кити удар в спарринге, и тут же едва не вырубился! Полный и чистый нокдаун! Реакция сходит на «нет», а я даже с этим ни хрена не могу поделать!

— Когда ты последний раз проходил обязательный солдатский медосмотр? — спросил он.

— Больше, чем полгода назад, — сказал я.

Агент вздохнул и потер ладони друг об друга, словно готовясь к трудному разговору.

— Нет, — спустя секунд десять после молчания, ответил он, наконец, — тут все намного сложнее, Клин. Знаешь, когда-то давно у Альянса была программа по созданию суперсолдат. Людям, должны были прививаться гены животных. Повышалась скорость, реакция, сила, регенеративные способности. В общем, значительно возрастал предел обычных человеческих возможностей. Летать людей, конечно, научить не могли, а вот базовые функции неплохо разгоняли. Планировалось создать целую армию таких, но проект оказался настолько дорогим, что руководство посмотрело на сумму, затраченную на модифицирование первого же младенца, и тут же отменило все дальнейшие разработки. На те же деньги можно было до зубов вооружить пять человек, поэтому никто не стал грезить о создании суперармии, которую, в любом случае, придется вооружать так же, как и обычных солдат, при этом затрачивая еще больше денег. И весь этот генный проект вылился в одного человека. Первого и единственного. В тебя, Клин. Ты — собственность Альянса. Генномодифицированное орудие убийства.

— Да, ну и что? — посмотрел на него я. — Я в курсе.

Агент ошарашено посмотрел на меня.

— Они тебе сказали?!

— Ну а смысл им был скрывать, если проект больше нигде не должен был возрождаться? — задал я вполне резонный вопрос. — Но я, в любом случае, никому не рассказывал. Не хотел, чтобы кто-то знал, почему мне все дается лучше других.

— Самолюбие и желание всегда быть первым у тебя никуда не исчезли, 13–47, — заметил Агент.

— Но это все неважно, — перебил его я, — мне не нужен краткий экскурс в историю создания генных мутантов. Мне важно знать, что со мной такое, и почему я постепенно подыхаю? Или я перестраиваюсь? Организм меняется в состояние, привычное для нормальных людей?

— Нет, ты именно что подыхаешь, Клин, — мрачно ответил Агент. — На каждом полугодовом медосмотре тебе, вместе со стандартными вакцинами, кололи спецвещество, которое, если очень грубо выражаться, подзаряжало эти звериные гены и проводило очередную адаптацию их к твоему организму.

— И я без этой инъекции откину копыта, да? — прямо спросил я, снова начиная ощущать неприятные боли.

— Точно, — ответил Агент. — Но не сегодня.

Он встал и пошел к висящей на стене картине. Отодвинул ее в сторону, и там обнаружился сейф.

— У тебя что есть вакцина? — у меня чуть язык к нёбу не прилип.

— Когда меня отправили вместе с вами на твой экзамен, Клин, то посвятили в курс того, что ты за модификация такая…

— Спасибо за сравнение, — перебил я.

— … и они дали мне одну инъекцию с собой. На тот случай, если ты получишь смертельную рану. Это вещество, ко всему прочему, еще и как-то стимулировало непосредственную регенерацию и обновление твоих клеток после непосредственного ввода в кровь, — сказал Агент, открывая сейф.

— Знаешь, насколько грубо звучат эти формулировки со стороны? — спросил я, чувствуя громаднейшее облегчение.

— Я не ученый, а солдат, инструктор по стрельбе и самообороне, — ответил Агент, — а в курс дела меня посвятили за день перед той вылазкой. Что ты от меня хочешь?

Он достал небольшой футляр.

— Система самоохлаждения и поддержания нужной температуры работает и по сей день, — сказал Агент. — Я, признаться, хотел уничтожить вакцину, зачем мне эта штука? А потом подумал, что это чисто символическая память о моем лучшем ученике.

Я уже не мог держать себя в руках.

— Да давай ее сюда! — я вскочил с дивана, рванул к Агенту и вырвал у него из рук футляр.

Открыл, достал инъектор и, долго не раздумывая, прижал его к вене и впрыснул в себя вакцину.

Примерно минуту я молчал и ожидал какого-нибудь невероятного и суперфантастического эффекта исцеления, вроде пронизывающей все тело волны энергии, но этого не произошло.

— Как ощущения? — спросил Агент.

— Никак, — ответил я. — Ничего не понимаю.

— Ты ожидал мгновенного исцеления?

— Нет, конечно. Но хотя бы какого-то проявления того, что во мне теперь животворящая вакцина.

Агент пожал плечами.

— Я не ученый, — повторил он.

И тогда я осознал, что, увлеченный поиском невероятных эффектов, я пропустил и не заметил главного. Голова больше совершенно не болела. Так сильно добивающая меня пульсация просто взяла и исчезла! Возможно, инъекция содержала в себе какой-то легкий наркотик, воздействующий на нервную систему, но мне, если честно, сейчас было совершенно на это наплевать.

— Мне лучше, — признался я. — Действительно становится лучше. Хотя бы пропала головная боль!

В эйфории я попытался тут же встать на руки, закинув ноги вверх к потолку, но, как только сделал это, получил новый режущий заряд боли в черепе.

Я вскрикнул, потерял равновесие и рухнул на пол.

— Клин, ну ты все-таки ребенок и идиот! — взбесился Агент. — Ты можешь подумать своей пустой башкой о том, что должно пройти какое-то время, прежде, чем ты восстановишься?!

Боль была секундной, прошедшей так же быстро, как и наступившей. Но Агент был прав. Не нужно было поддаваться глупой, и пока что беспричинной, радости.

Я поднялся с пола и вернулся в кресло.

— Я сегодня больше всего рад тому, что ты выжил тогда, — сказал я Агенту, — ибо я сам уже собирался заказывать гроб. Как же здорово, Агент, что ты оказался сентиментальным и не выбросил вакцину.

— Забавно вышло, что она понадобилась, спустя несколько лет, а смертельное ранение тогда получил я, обязанный тебя спасать в случае подобного, а не ты, в расчете на которого она и давалась, — сказал Агент. — Ну что ж. Ты мне снова должен, Клин. Который раз я тебя уже спасаю?

Я посмотрел на него с улыбкой, а потом в мой мозг закралась одна подозрительная мысль.

— Если мне необходимо вкалывать эту вакцину каждые полгода, как ты говоришь, то очень странно, что я до сих пор жив.

Агент вопросительно посмотрел на меня.

— Проект был закрыт, так? А меня нужно было поддерживать вакциной каждые полгода? И что ради меня одного велось ее производство? Это же глупо, меня бы, скорее всего, просто пустили в расход!

— Почему ты раньше тогда об этом не задумывался?

— Потому что не знал о том, что мне что-то колют, — я поднял с пола инъектор и прочитал единственные находящиеся на его корпусе буквы, — «НКТ-126». У этой хреновины даже нет названия. Только серийник! Агент, я не верю в то, что ради меня одного продолжали производство этого средства! Чтоб поддерживать жизнь в единственном солдате? Такое просто логически невозможно!

— Думаешь, раз они регулярно кололи тебя…

— То проект вовсе не закрыли, — завершил я мысль. — Я не один такой.

— Тогда почему тебе все рассказали и дали с самого начала жить спокойной жизнью?

— Понятия не имею, — честно ответил я.

Внезапно в голову пришла одна мысль.

— Слушай, а почему эти гены вводились детям?

— Меня в такие подробности не посвятили, Клин.

— Может, проект просто перекинули на взрослых солдат? Может, уже сформировавшийся организм легче переносил все это?

— А ты переносил что-то тяжело, пока рос?

— Да нет, — я потер голову. — Я вообще никакого дискомфорта не испытывал. Мне и рассказали-то про гены только после аварии. Мне тогда было одиннадцать, и я много чего сломал, неудачно прокатившись на джетбайке. Заросло все неожиданно быстро. Но, может, была какая-то особенность? Может, я и не прав, может, как раз гены нужно было вживлять детям, потому что они приживались в организме в период его формирования и развития, а не сразу же ломились в его клетки, как это наверняка было бы в случае с взрослыми?

— Да я понятия не имею, Клин. Давай для начала посмотрим, сработает ли до конца твоя вакцина. Если да, то у тебя появится фора в полгода. Если нет, то я даже не знаю, что тогда делать.

А вот об этом я совершенно не подумал!

— Точно… ведь даже если я и протяну эти самые полгода, то потом-то все снова повторится?

Агент развел руками.

— Скорее всего.

— Тогда выход у меня всего один, — у меня даже голова закружилась от пришедшей в нее мысли.

Агент посмотрел на меня с ожиданием ответа.

— Придется вернуться за вакциной домой, — выдавил из себя я. — На нашу с тобой старую базу…

 

20

Я вернулся к Кити уже полностью лысым — Агент подсказал парикмахерскую. По его же наводке я заглянул в магазин одежды и разжился новыми шмотками. Когда я переступал порог дома, то за моей спиной висел старый рюкзак с тесаком, пистолетом и некоторыми вещами внутри, а в руках я нес пару пакетов с одеждой.

Она тоже встретила меня, выглядя уже слегка по-другому. Цвет волос остался тем же, но их длина сократилась до прежней.

— Так лучше? — улыбнулась она, встретив меня прямо у порога.

— Гораздо естественнее, — улыбнулся я в ответ.

— Алекс что-нибудь смог сделать? — взволнованно поинтересовалась Кити.

— Он дал мне вакцину. Головная боль прошла. Проблема лишь в том, что это был единственный образец. А уколы мне нужны периодически.

— Надеюсь, вы догадались сдать хотя бы часть его в лабораторию на экспертизу? Может, можно попытаться синтезировать его и здесь?

«Если бы…»

— Это было невозможно, — мрачно ответил я. — Инъектор абсолютно герметичен, его пресс выдавил изнутри все, что было, в мою кровь. У нас они делаются так, что открыть инъектор после герметизации, не разбив его вдребезги, не получится. Сама понимаешь, что выбора у меня особо не было. Либо принять, либо отдать в какую-нибудь лабораторию, а самому надеяться не откинуться.

— Дерьмо, — мрачно и тихо ответила Кити.

Пару минут мы простояли в абсолютной тишине, пока Вирус первая не прервала ее:

— А когда нужен будет новый укол?

— Если все пойдет хорошо, то через полгода, — ответил я, — но проблема в том, что я не знаю, подействует ли это вообще. Вакцина валялась у Алекса пару лет, а я задержался с привитием на несколько дней. Эти гены, что сидят внутри меня, нужно подпитывать примерно каждые шесть месяцев. Иначе они начнут меня убивать. Мне, оказывается, и раньше кололи антидот, только я об этом не знал.

— Объясни мне, как можно не знать, колют ли тебе что-то или нет?!

— У нас каждые полгода абсолютно все солдаты проходят обязательный медосмотр, — пояснил я, — там нас прививали сразу от всего. Очевидно, там мне и кололи вакцину.

— И тебе тоже становилось плохо? Голова болела? А потом переставала спустя пару дней после укола?

— Нет, — я отрицательно мотнул головой, — наверное, там они никогда не запаздывали с вакцинацией, вероятно, проводили ее заранее, поэтому и меня ни разу не ломало. Слушай, а можно мне хотя бы от двери отойти-то? Я могу и на ходу рассказывать.

Я бросил рюкзак и пакеты в угол и двинулся на кухню. Налил себе воды и залпом выпил.

— Мне сейчас реально хорошо, — попытался успокоить ее я, — до следующей инъекции еще полно времени, а если все пойдет нормально, то, может, получится заменить это вещество еще чем-то другим?

— Чем, Клин?!

— Да не знаю я! Какими-нибудь наркотиками, в конце концов! Умоляю, давай ты сейчас хоть немного успокоишься, а?! Думаешь, мне самому весело от того, что я ввел себе последнюю и единственную дозу антидота и фактически только вырвал немного времени?!

Кити вздохнула.

— Ладно, я помолчу. Во всяком случае, постараюсь, — сказала она и подняла с пола мой рюкзак.

Расстегнула его и достала оттуда тесак и пистолет.

— Ну с разделочным мачете я уже знакома, — сказала она, — а это что такое? — и она извлекла изнутри мой лист, несколько лет висевший над диваном, а теперь свернутый в трубку и хранившийся в рюкзаке.

— Разверни, — ответил я, — это мой лозунг.

— О, да я даже, не разворачивая, могу сказать, что там будет написано. Что-то вроде «Моя сила не в генах», да?

— Вообще нет.

— «Альянс — мой дом родной?»

— Не-а.

— «Мочи республиканских тварей?»

— Слушай, да открой ты, наконец, и все! — не выдержал я.

Кити развернула лист.

— «Твоя жизнь — война», — прочитала она, — мелко как-то, Клин.

Я забрал у нее лист.

— Повешу над кроватью. Дома он висел именно так.

— Чтоб просыпаться каждое утро и вот это вот видеть?

— Точно. Ты не против?

— Да делай что хочешь, — махнула рукой Кити. — Детский сад какой-то…

Я посмотрел на лист. Надпись на нем сохранила совершенно тот же вид, к которому я привык дома. Старый армейский рюкзак сослужил мне хорошую службу, сохранив этот небольшой привет из прошлого.

«Из таких мелочей и строится жизнь», — промелькнула мысль в голове.

***

Утро следующего дня началось неплохо. Абсолютно не могу вспомнить, что же снилось мне той ночью, но это было совершенно неважно. В кои-то веки головная боль не будила меня каждые пару-тройку часов, и одно это уже было прекрасно.

Я аккуратно поднялся с кровати, стараясь не разбудить спящую на боку Кити. Она свернулась калачиком, забавно подтянув колени к животу. Я улыбнулся, надел шорты и тихо вышел из комнаты.

Дошел до тренажерного зала. В голову закралась мысль: «А в силах ли я уже повторить что-нибудь из того, что раньше делал элементарно, совершенно не напрягаясь?»

Я понятия не имел, сколько нужно времени вакцине, чтоб прижиться в организме, но и сидеть, сложа руки, тоже не хотелось, пусть даже вчерашняя подобная попытка и принесла мне только боль.

Собственно, с ее повторения я и начал. Прыгнул вперед и вошел в стойку на руках, вытянувшись в струнку. Получилось идеально, не мелькнуло ни единого болевого сигнала. Я отжался несколько раз, касаясь головой пола, а потом снова вернулся на ноги. Чувствовал себя прекрасно. Подбежал к турнику и сходу подтянулся двадцать пять раз. Мышцы даже не забились. Я покосился на большой боксерский мешок. Судя по его внешнему виду, он весил не менее сотни килограмм. Над мешком на крючке призывно висели перчатки. Несколько пар разных размеров. Наверное, некоторые предназначались для друзей Кити, потому что даже визуально они были намного больше ее хрупкой на вид ручки. Я вспомнил апперкот, которым она отправила меня в нокдаун и поморщился. Да уж. Именно, что хрупкой на вид.

Снял себе подходящие перчатки, надел, и повращал шеей и плечами, разминая суставы. Ударил пару одиночных прямых. Затем провел несколько апперкотов, клинчуя на мешке. А потом у меня сорвало крышу, и я пустился в самый настоящий замес. Несколько минут без остановки я бегал вокруг груши, осыпая ее сериями, чередуя кулаки, локти, колени и ноги. Постоянно менял дистанцию и скорость, мешок поглощал любые удары, его кожаное покрытие противно трещало, но этот звук доходил до меня очень редко, полностью поглощаемый грохотом ударов. В какой-то момент я опустил руки, вмазал в бок мешка левый лоу-кик, тут же ударил маваши правой, крутанулся на пятке, нанеся сильнейший уширо-маваши-гери левой, и напоследок влепил в боксерскую грушу удар, на жаргоне зовущийся «торнадо».

Кити зашла в тренажерку как раз в этот момент.

Крутанувшись в воздухе, я, завершая оборот, сперва вынес согнутую в колене левую ногу, а следом за ней отправил уже прямую правую.

Вряд ли этот одиночный удар оказался настолько сильным. Скорее всего, цепи уже были достаточно старыми, да и, наверняка, свой вклад внес мой предыдущий марафон по груше, но вертушка завершила все очень красиво.

При последнем ударе я не почувствовал того сопротивления, которое возникало обычно. Все потому, что с металлическим грохотом лопнула одна из цепей, и мешок, продолжая траекторию моей ноги, завалился набок и уперся днищем в пол.

— Блеск! — услышал я сзади голос Кити и резко обернулся. — Купишь мне новую цепь, и вешать будешь сам.

Я хохотнул и снял перчатки.

— Меня разбудил шум, — недовольно сказала Вирус, — какой смысл был тихо выбираться из комнаты, а потом устраивать здесь этот коллапс?

— Я в прекрасной форме, — я развел в стороны руками, — не удержался. Исправлю тут все, не переживай.

— Голова не болит?

— И тело в полной боевой! — радостно воскликнул я и сразу же, для подтверждения своих слов, сделал сальто вперед.

Кити это совершенно не впечатлило.

— А что будет через полгода, Клин? — мрачно спросила она.

— Можно подумать, что у тебя есть какие-то идеи! — огрызнулся я.

— Представь себе, есть, — ответила Кити. — Мне кажется, что есть еще шанс синтезировать новую дозу. И шанс этот в составе твоей крови, Клин.

— Предлагаешь, чтоб я сдал кровь на опыты? И тут же спалился перед всеми теми, кто будет ее исследовать?

— Нет. Дадим очень хорошую взятку в научном институте. Коррупция сыграет свое дело. Никто и слова не проронит. Нельзя упускать хотя бы такую возможность.

— Ладно, попробуем, — согласился я, — хотя, лично у меня были слегка другие мысли.

Кити окинула меня вопросительным взглядом, и я продолжил:

— Мне ведь на моей старой базе это кололи. Там меня, судя по всему, и вырастили, там и запас вакцины имеется. Да даже если и не вырастили, а перевезли потом, то уж запас-то вакцины точно имелся. Но есть один косяк. Я как-то не верю в то, что этот антидот годами синтезировали только для меня одного.

— Тебя одного?

— А, ну да, ты ведь не до конца в курсе. Эти гены… — я задумался, как бы покороче разъяснить ей все, не вдаваясь в подробности. — В общем, мне сказали, что программа была слишком дорогой, и ее финансирование прервалось на мне, как на единственном экземпляре.

— И ты всерьёз всю жизнь думал о том, что производство вакцины не прерывают только ради тебя? — Кити посмотрела на меня, как на идиота. — Знаешь, Клин, даже если ты пройдешь через все уровни защиты, а потом влезешь на свою базу, там тебя встретит армия. Допустим, что ты чудом останешься в живых, что весьма маловероятно. А потом на тебя стравят таких же как ты — вторую волну проекта…

Я не выдержал и перебил ее:

— Я об этой вакцине всю жизнь и понятия не имел! Мне ее кололи тайком, на обязательном полугодовом медосмотре! Наверняка они и дозу рассчитали, отталкиваясь от того, что солдаты обязаны раз в шесть месяцев проходить эту процедуру! А о том, что мне ее кололи, рассказал Алекс! Сам бы я и понятия не имел!

— А он-то откуда знал? — подняла брови Кити.

Я замолчал, понимая, что опять на эмоциях чуть не выдал Агента. Но Кити тут же догадалась обо всем сама.

— Он дает тебе работу, жилье, платит неплохие деньги, а теперь, оказывается, знает о том, что с тобой такое, и как с этим бороться. Он, как и ты, пришел из Альянса.

Кити не спрашивала, а утверждала.

— Так и есть, — развел руками я, не зная, как тут выкрутиться. — Он — мой бывший инструктор по стрельбе и рукопашной. Боевой офицер. И мы называли его не Алексом, а Агентом. Я был уверен, что он погиб на войне. А он выжил. Агент попал в плен, а потом сдал вашим местоположение моей базы. Туда отправили брата Пантеры, он напал на меня, я его убил. Потом туда же рванула и она. Мстить. И так вышло, что с ней я и сбежал сюда. Эту небольшую локальную войну начал Алекс. Если бы он не выжил — меня бы тут не оказалось.

Кити собиралась что-то сказать, но я продолжил.

— И я не идиот. И сам догадался о возможной второй волне генных мутантов. Но стопроцентно вакцину можно искать только там.

— Почему не на какой-нибудь другой базе, где тебя никто не знает в лицо?

— Потому что я сам не знаю ни местоположения другой базы, ни ее системы входов и выходов, ни некоторых людей из ее армейского состава. Я обычный пехотинец, а им не открывают координаты других военных центров.

— Ты что до сих пор уверен, что там остались друзья?

— Я понятия не имею, — честно ответил я, — но выбора нет никакого. Залезть на чужую базу, даже если я чудом откуда-нибудь узнаю ее положение, будет еще большим самоубийством, чем рвануть на свою. Так, или иначе, но я сделаю это.

— Только после анализа крови, — требовательно заявила Кити.

— Ладно, — сдался я, — давай попробуем. Только не в ближайшие несколько дней. Не хочу случайно засветиться в подобном деле. У меня есть некоторые планы на ближайшее будущее, и если я их воплощу, то тогда и сделаем анализ.

***

Я лежал на спине. Между моих ног на коленях стоял парень чуть моложе меня. Еще пятнадцать человек окружили нас на борцовском ковре.

— Этот удушающий прием называется «треугольник», — я окинул взглядом тех, кого тренировал, — применяется тогда, когда противник повалил вас на пол и спустился сам, для доколачивания руками и локтями. Понятное дело, что на улице вас просто добьют ногами, но мы ведь рассматриваем чисто спортивный вариант боя, так что работать нужно именно из такого положения. Сперва поднимаем вверх таз так, чтобы пахом максимально приблизиться к подбородку врага…

Кто-то хохотнул. Я не обратил внимания и продолжил.

— В принципе, можно самому руками захватить его за голову и затянуть ее вниз, открывая к доступу шею. Хм, — я задумался. — Дальше правую ногу закидываем на плечо противнику вплотную к шее, — я говорил и одновременно показывал действие, — затем сгибаем ее в колене, располагая параллельно его плечам, — я поместил левую ногу сверху своей правой ступни, — а левой действуем как рычагом. Сгибая ее в колене, обхватывая при этом собственную же правую ногу, я давлю вниз, сжимая шею противника. Его голова прочно зажата ногами.

Мой спарринг-партнер постучал по ковру.

— И он, конечно же, стучит в знак сдачи, — я разжал ноги и поднялся на ноги. Подал руку напарнику и выдернул его вверх. — В правильном исполнении прием безотказен, а вырваться из него, если вы замкнули ноги, практически невозможно.

— Если только противник не укусит за промежность, тогда да, — снова пошутил кто-то из парней.

— Отрабатываем, — махнул я рукой.

Уже месяц я работал тренером в «Тибуроне». Агент отпустил меня с предыдущей работы, тем более, что она была полностью нелегальной. Надо отдать должное его людям и связям — документы мне сделали превосходно, и не возникло совершенно никаких неприятных нюансов в тот момент, когда мою республиканскую карту искали по базе данных в момент регистрации на тренерскую должность.

Следом за мной ушла и Кити. Мы все так же продолжали жить вместе, и меня совершенно не вдохновляло то, что моя девушка регулярно лезет под пули или в драку. Зарплата в этом бойцовском клубе, конечно, и в подметки не годилась тем деньгам, которые платил Агент, но, зато, здесь я не рисковал жизнью каждую минуту. Мне хватило и того единственного раза. Да и, все-таки, и на эту сумму можно было прожить месяц вдвоем, если разумно ее тратить.

Я все так же носил эту фигурную бороду и оставался лысым. Но не полностью. Ото лба и до начала шеи через всю мою голову и затылок тянулся широкий ирокез. Отличие от того идиотизма, что сделала мне подруга Кити, заключалось в том, что длина этого никогда не превышала десяти миллиметров. Я регулярно брил голову вокруг него налысо и подстригал ирокез, держа прическу в форме.

Жизнь, в целом, налаживалась.

По пути к ближайшей монорельсной станции я всегда проходил мимо дома Пантеры. Однажды даже увидел ее саму, выходящую из двери. Но я брел в толпе республиканцев, одетый и подстриженный совершенно не так, как раньше, поэтому она меня даже не заметила.

Одежду ее брата я так и не удосужился вернуть. Сперва было не до этого, а потом просто не мог себя заставить сделать этого. Не хотелось снова встречаться с Пантерой, ведь это могло произойти и случайно. У меня не осталось к ней никаких чувств. Во всяком случае, мне так казалось.

Я даже не знал, люблю ли я Кити. Конечно же, она мне нравилась. Она тянула к себе своей искренностью, простотой и чистой душой, как бы глупо и неприменимо это не звучало по отношению к бывшему солдату. Кити была той девушкой, с которой можно было прожить счастливую жизнь, но я не воспринимал ее как любимую женщину. Она представала, прежде всего, лучшим другом на этой земле, а лишь потом только любовницей и практически гражданской женой. Возможно дело было в том, что я частично поменял представления о любви после того, что произошло между мной и Пантерой. Всей ситуации до конца я еще просто-напросто не понимал.

После сегодняшней тренировки я, как обычно, добрался до монорельса, а потом и до дома. Кити встретила меня на кухне. Она готовила ужин, но, увидев меня, мигом бросила кухонный нож.

— Клин! — завопила Кити, бегом преодолела разделявшее нас расстояние и запрыгнула на меня, обвив ногами.

От такого действия я отлетел к стенке. Кити запечатлела на моих губах смачный поцелуй и ткнулась носом мне в ухо.

— Пришли результаты анализа твоей крови. Письмо на моем электронном ящике. Я не открывала, ждала тебя, — прошептала она.

По моей коже пробежали мурашки. Я тут же спустил ее на пол и сглотнул образовавшийся в горле комок.

— Я должен это видеть, — ответил я ей.

Пока Кити доставала КПК и искала нужное сообщение, в моей голове не прибавилось ни одной новой мысли. Там все было заполнено пустотой.

Кровь на анализ мы отдали четыре дня назад. Я не хотел делать этого раньше, потому что, даже при условии большой взятки и проведения этого теста совершенно нелегально, всегда оставалась вероятность, что меня каким-нибудь образом вычислят. Мне совсем не хотелось, чтобы это произошло сразу же на днях после того, как мы по полной засветились при ограблении. Страховался я около месяца, а теперь с нетерпением ждал результата.

Кити сунула мне КПК в руку, и я пробежал глазами текст на экране. Потом прочитал его еще раз. И снова.

— Ничего не нашли, — я мрачно вернул ей КПК, — кроме того, что кровь быстрее свертывается, переносит большее количество адреналина, чем у среднестатистического человека, ну и всякую подобную лабуду. Никаких инородных веществ.

Я глубоко вздохнул и сполз по стене вниз на пол. Кити изучала текст на экране еще несколько секунд, а потом тоже присоединилась ко мне. Села рядом и положила голову мне на плечо.

— А я-то думала, устроим праздник, — тихо пробормотала она. — Почему они не нашли ничего? Может, вакцина просто выступает катализатором, а потом разлагается в организме? Или впитывается в мышечную ткань?

— Я не медик. Понятия не имею.

— Ну а вообще, может такое быть? Или это чушь?

Я ничего не ответил. Просто потому, что не знал ответа на этот вопрос.

— Клин, что происходит? Черт… я никак не могу это даже в голову взять, — она продолжала говорить очень тихо, а голос начинал подрагивать, — почему твоя дорога к спасению все время обрубается?

Я посмотрел Кити в глаза и увидел там слезы. По сердцу словно провели острым ножом.

— Я не обрубил дорогу, — ответил я, — а просто сделал ее длиннее и гораздо сложнее.

Кити не смогла сдержаться и заплакала. Слезы градом покатились по ее щекам. Она залезла на меня сверху, крепко обняла и, уткнувшись лицом в мое плечо, продолжила рыдать.

И только тогда, увидев, какую боль она испытывала в страхе за мою жизнь, я окончательно осознал, насколько я стал ей дорог за этот жалкий месяц. И вспомнил, как у нас с ней все начиналось…

«Я уродливая? Я знаю, что ты сейчас думаешь! Что не хочешь целовать мужикоподобную девку!»

«Если я держу себя в форме… если я воевала… если я зарабатываю деньги наемничеством просто потому, что больше ничего не умею, это не значит, что я не могу хотеть немного ласки и любви, Клин!»

Прижимая ее к себе сейчас, я окончательно утвердился во мнении, что действительно люблю эту девушку. И решился сказать ей об этом.

— Я тебя люблю, — прошептал я ей на ухо.

Кити даже перестала плакать, подняла голову и заглянула мне в глаза.

— Ты это впервые мне говоришь, — прошептала она.

— Потому что искренне, — ответил я. — Я действительно тебя люблю. Не знаю, как это еще выразить.

Она молчала. В моей голове мелькнула дикая мысль, и я тут же ее озвучил.

— Я хочу убраться с тобой вдвоем с этой планеты. Только ты и я. Где-нибудь в далекой-предалекой галактике, подальше от этого чертового Альянса, Республики и всего связанного с ними дерьма.

Кити широко распахнула глаза от удивления.

— Ты правда этого хочешь? — дрожащим голосом выдавила из себя она.

Я взял ее за руку.

— Я вернусь на свою базу и заберу с собой столько вакцины, сколько смогу унести. А потом я снова прилечу сюда. К тебе.

По щекам Кити снова покатились слезы.

— Выйдешь за меня замуж, если я вернусь живым? — спросил я. — Мне нужно быть уверенным, что мне есть зачем возвращаться.

— Конечно, выйду, — еле выдавила из себя Кити.

— Я очень тебя люблю, — снова сказал я и, аккуратно взяв ее на руки, поднялся на ноги. Поставил Кити на пол.

— Как ты собираешься долететь до своей базы? — спросила она. — Откуда возьмешь корабль и пилота? Алекс сможет помочь?

— Здесь Агент, фактически, укрываемый государством военный преступник. Да, он смог легализовать меня, но не думаю, что у него есть связи среди армии. А даже если и есть, то вряд ли ему дадут добро на такую операцию. Риск слишком велик. Никто и близко не подпустит такого человека, как он, назад к чему-то, хоть немного касающемуся войны. Вдруг он захочет продать местоположение этого города Республики Альянсу и вернуться назад?

— Он же не такой идиот, чтоб хотеть туда вернуться, — заметила Кити.

— Я знаю, — кивнул я, — но никто не будет думать об этом, здесь сыграет ключевую роль фактор предосторожности. Агент никаким образом не сможет ни на что повлиять. Мне может помочь только один человек.