Напутствуя меня при переходе в «Литературную газету, Виктор Васильевич Гришин сказал:

– Раньше, чем через год, не делайте никаких кадровых перестановок.  

Разумеется, я следовал этому совету, хотя было несколько случаев, когда перестановки прямо-таки требовались, и  коллеги, уже умудрённые опытом работы в редакции, на них настаивали.  

–  Подождите, дайте осмотреться, а то как бы дров не наломать, – отвечал я .

Работа с кадрами – особая сфера руководящей деятельности. От того, правильно ли она ведётся, зависит успех любого дела.

Одни принимают решения мгновенно, другие – после тщательной и всесторонней проверки.

Приверженцем первой методы был президент США Рузвельт. Американский посол в гитлеровской Германии в своей книге «Дневник посла Додда» рассказывает, как  он стал дипломатом. Вскоре после избрания на президентский пост ему позвонил старый друг Фрэнки и сказал:

– Я хочу, чтобы ты поехал послом США в Германию.   Мне нужен там надёжный человек, которому я доверяю. Время на размышление – час. Впрочем, можешь не торопиться. Документ о назначении я уже подписал.

Совсем другой подход был у Сталина. Его личный кадровик подбирал кандидатуру на тот или иной

пост. Человека проверяли в течение года, двух; если хорошо себя проявлял, двигали со ступеньки   на ступеньку. Так к началу войны   самыми важными оборонными отраслями ведали 30-летние Косыгин, Устинов, Ванников, Тевосян, Малышев, Шахурин, Яковлев, Завенягин… Наркомом Военно-морского флота Сталину рекомендовали Кузнецова. Он пошёл в краткий морской поход на крейсере, которым командовал кандидат, посмотрел на него в деле и только тогда принял окончательное решение. В сталинские времена назначение даже на небольшую должность по знакомству или родству строго наказывалось. Сталин следил за тем, чтобы руководители не засиживались на одном месте, постоянно их передвигал, что служило хорошим средством против возникновения неслужебных отношений с подчиненными. Коррупции тогда просто не существовало.

У великих надо учиться, как бы бесконечно далеко ты от них ни отстоял.

Первым моим кадровым решением было назначение на вакантную должность заведующего отделом писем. Должность

оставалась незамещённой довольно длительное время и, как обычно бывает, время само выдвинуло наиболее подходящего человека. Роза Михайловна Баруздина хорошо знала дело, обладала твёрдым характером, развитым чувством ответственности. Историю «Литгазеты», её людей и историю она знала, как знали немногие. В редакцию пришла в начале 60-х секретарём-стенографисткой, поработала потом в справочно-библиографическом отделе, в отделе литературной жизни. Замужество за главным редактором журнала «Дружба народов» Сергеем Баруздиным ввело её в курс всех хитросплетений литературного процесса. Словом, такому человеку, как представлялось, и карты в руки. Мы в Розе не ошиблись. Кроме всего прочего, её назначение растопило существовавший холодок во взаимоотношениях нашей газеты и баруздинского журнала.

В отделе внешней политики мы столкнулись с более сложной ситуацией. Заведующий отделом имелся и работал вроде нормально. Однако когда в редакцию вернулся с поста собкора по Ближнему Востоку Игорь Петрович Беляев, стало явственно видно, что он несравненно сильнее своего начальника. Проработав в этом важном для наших внешнеполитических интересов регионе, Беляев стал его крупнейшим знатоком, защитил докторскую диссертацию (вместе с собкором «Правды» в Каире Евгением Примаковым, одну на двоих – кажется, единственный пример коллективной диссертационной работы). Ко всему прочему, был блестящим журналистом, и тут забивал руководство. Ну как оставлять специалиста такого калибра на рядовой работе?  Пришлось провести крайне неприятную для действующего заведующего рокировку.

Образованная после превращения «ЛГ» в еженедельник структура второй тетрадки отражала представления того времени о круге тем, которыми намеревалась заниматься газета. За полтора десятка лет в этой тематике стало тесновато. В двери стучались проблемы, не входившие в привычную направленность существующих отделов. Мы то и дело с завистью находили в других газетах то, чего на наших страницах не было. Увеличить нагрузку комвоса, соцбыта, отделов экономики и науки? Мне казалось, что это не даст желаемого результата. Велика сила инерции, многоопытные заведующие всегда в штыки встречали предложения начальства, если и включали их в план, то старались «замотать».

Мы пошли по принципу для новых тем – новые отделы. Первым из них стал отдел общественно-политической жизни. Его создание было вызвано, простите за штамп, настоятельным требованием времени.  В 1981 году, когда он возник, политизация общества ещё не очень ощущалась, газета слегка опережала события. Но, как известно, опережать гораздо лучше, чем отставать. Заведовать отделом пригласили Юрия Владимировича Заречкина из журнала «Молодой коммунист», человека из среды, откуда «Литгазета» никогда до того не черпала кадры. Прецедент, мягко говоря, не вызвал восторгов у вечно фрондирующей редакционной публики. Была и чисто житейская причина холодка, с которым встретили Заречкина и его сотрудников. До этого каждый из четырёх отделов второй тетрадки имел гарантированную полосу в каждом номере. Теперь волей-неволей приходилось тесниться.

Постепенно-постепенно отдел стал самым многочисленным по составу. Туда пришли высококвалифицированные журналисты: Николай Андреев, уже упоминавшийся Геннадий Бочаров, Владислав Янелис. Там же нашёл пристанище не имевший постоянной

прописки ни в одном из отделов Юрий Рост. В итоге собралась мощная творческая единица, которая, сработавшись, стала выдавать яркие материалы нового для газеты тематического поля.

Чуть позже произошли изменения в секретариате. На место безвременно ушедшего из жизни Ерванда Григоряна мы пригласили Виталия Александровича Моева. Он прошёл хорошую газетную школу, владел пером, умением редактировать и редким даром – имел несомненные организаторские способности. Прибавьте к этому твёрдость в отстаивании своей позиции, соединённой с тактичностью,  доброжелательным отношением к людям, хороший литературный вкус, и вы получите человека, словно по заказу созданного для работы в секретариате.

Имея таких замов, как Чернецкий и Моев, Горбунов мог быть совершенно спокойным за свой участок работы, нимало не напрягаясь. Что мы и наблюдали. За долгие годы пребывания в должности ответственного секретаря, Валерий Аркадьевич очень много сделал для газеты. Но со временем у него, как говорится, замылился глаз, он с комфортом плыл по течению, не внося ничего нового в работу секретариата, штаба редакции. А тут и толчок к перемене его статуса случился.

Поликлиника Литфонда щедро раздавала своим пациентам бюллетени, тем более, что с возрастом накапливалось множество для того оснований. Горбунов тоже этим пользовался, особенно когда подходила пора сдачи в издательство очередной книги. Обычно редакторат сквозь пальцы смотрел на это – человек многократно  заслужил столь незначительные потачки. Но не на сей раз. Ответственный секретарь оставил свой пост в самое горячее для редакции время, когда составлялся общередакционный план работы на предстоящий квартал. И чаша народного терпения переполнилась. Редколлегия решила: Горбунова пора заменить. Кем – ответил он сам. На вопрос, кого оставляет за себя, Валерий Аркадьевич ответил: «Конечно, Моева». Так и решили.

На своё место Виталий Александрович подобрал совсем молодого по меркам возрастной «Литгазеты» Алексея Черниченко, успевшего себя хорошо проявить в «Комсомольской правде», сына известного публициста.

Валерий Аркадьевич же, по принципу «не было бы счастья, да несчастье помогло» обрёл новое творческое дыхание. Он как член редколлегии возглавил вновь созданный отдел «Писатель и общество», который под таким могучим руководством сразу занял ведущее место в газете. Привлечённые им сотрудницы Ирма Мамаладзе и Эльвира Шугаева, одна творчески активнее другой, работали, не покладая рук. Какие прекрасные писательские имена появились на наших страницах их стараниями! Выступления корифеев литературы отличались недоступной нашему брату журналисту глубиной, широкой эрудицией. Секретариат неизменно открывал им зелёную улицу.

В 1985 году оставил работу заведующий отделом иностранной информации Борис Владимирович Крымов. Фронтовику с боевыми орденами, наладившему и чётко ведшему этот своеобразный сегмент газетной палитры, редакция выхлопотала персональную пенсию, как большинству уходящих на покой ветеранов. Замену опять взяли из «Комсомольской правды». Новой заведующей стала Ирина Константиновна Хуземи. Она владела испанским языком, знанием истории и литературы стран Латинской Америки, поработала собкором на Кубе.

Вынужденная замена произошла в отделе зарубежной литературы после исчезновения на Венецианском кинофестивале О.Г. Битова. В связи с его длительным отсутствием заведовать отделом поставили его заместителя – Анну Ивановну Мартынову. Она успешно справлялась со своими обязанностями, внесла кое-что новое.  Когда Олег Георгиевич вернулся, оснований для обратной замены редколлегия не нашла – человек год пахал не за страх, а за совесть. Битов, утратив должность заведующего,  получил завидное положение обозревателя, что давало гораздо больше возможностей для занятия любимым делом – переводами иностранной литературы, в чём был признанным мастером.

Первая тетрадка тоже не оставалась в застывшем состоянии. Светлана Даниловна Селиванова, заведующая отделом литературоведения, настойчиво выводила его из второстепенных в ведущие. Для этого нужны были свежие силы. В короткий срок к прежним известным своей учёностью мэтрам Серебрякову и Степаняну присоединились не менее авторитетный в научных кругах доктор наук Куницын, мастер на все руки Верин и молодая смена на вырост – выпускница МГУ Наталья Иванова. Отдел стал выдавать столько творческой продукции, что стал вровень с отделами критики и национальных литератур, во главе которых стояли члены редколлегии.

Заходит ко мне Удальцов:

– Слушай, Юр, надо и Селиванову ввести в редколлегию. Хотя предвижу сложности.

– Какие, почему?

– Да, понимаешь, она ориентируется на русских писателей, а их в редакции не очень-то привечают.

???

- До твоего прихода их почти не печатали, книги игнорировали… Светлана – как белая ворона с её приверженностью к Крупину, Белову, Астафьеву, Распутину, Личутину. Они не любят евреев, евреи не любят их.

Вижу, вопрос непростой. Надо его обговорить с Александром Борисовичем. Докладываю ему, что есть такое предложение. Главный удивился: если работник того заслуживает, какие могут быть препятствия? Тем более, что редакции надо нормализовать отношения с вышеназванной писательской ветвью.

Решение было принято, ожидаемая реакция последовала незамедлительно. Одни его приветствовали, другие шумно возмущались за закрытыми дверями своих кабинетов. Однако ж выступить открыто никто не решался. А со временем шум утих. Хотя недовольство, как горячая магма спящего вулкана под серой коркой остывшей массы, осталось.

И ещё об одном вновь созданном отделе – литературной публицистики. Он вышел из отдела литературной жизни путём элементарного деления, как делится живая клетка. Был один отдел – стало два. Была одна заведующая Ирина Исаковна Ришина, стало две. Ирина Исаковна переключилась на публицистику, к которой её неудержимо тянуло от скучноватой   хроникальной тематики. А хроника досталась Татьяне Ростиславовне Архангельской. Она постаралась и скучное сделать интересным. И ей это удалось.

Вернуться в начало страницы