Уильям Блейк
Действующие лица:
МАРТИН БРУИН
БРИДЖЕТ БРУИН
ШОН БРУИН
МЭРИ БРУИН
Отец ХАРТ
ДЕВОЧКА – ФЕЯ
Действие происходит в баронстве Килмакоуен, графство Слайго, во времена отдаленные.
СЦЕНА: Комната с земляным очагом в центре и с глубоким альковом справа. В алькове стоят стол и скамьи; на стене висит распятие. По стенам алькова скользят отсветы огней очага. В левой стене комнаты имеется дверь, она открыта; рядом с дверью скамья. Через дверь можно увидеть лес. Стоит ночь, но свет луны или позднего заката мерцает меж деревьев, уводя взор в просторы смутного, таинственного Мира.
МАРТИН, ШОН и БРИДЖЕТ БРУИН сидят в алькове за столом или в комнате у очага. На них одежды неких старинных времен. Рядом с ними сидит старый священник, Отец ХАРТ; он может быть в монашеской рясе. На столе – блюда и напитки. МЭРИ БРУИН стоит у открытой двери, читая книгу. Подняв голову, она могла бы увидеть далекий лес.
БРИДЖЕТ:
Раз я велела мыть горшки к обеду,
Она достала книгу из соломы,
И до сих пор ее читает, горбясь.
Роптанье, жалобы нас оглушили б сразу,
Придись трудиться ей, как прочим, отче Харт -
Как мне, вставать с зарей, чинить и подметать,
Или, как вам, скакать в ночи по лесу
Гудящему, с Дарами под рукой.
ШОН:
Мать, ты сурова слишком.
БРИДЖЕТ:
Ты, на ней женившись,
Страшишься огорчить и вечно потакаешь.
МАРТИН (склонившись к Отцу ХАРТУ):
Вот истина: быть должно юным вместе.
Она перечит иногда моей жене,
И старой книжкой слишком увлеклась,
Но не браните строго; вырастет она
Спокойной, словно бы туман в лесу,
Когда луна замужества родится и умрет
Раз шесть.
Отец ХАРТ:
У юных вольные сердца,
Как птиц сердца; но дети все изменят.
БРИДЖЕТ:
Не чинит чайник, подоить коров не хочет,
Нож не положит, не расстелет скатерть.
ШОН:
Но, мама, если мы…
МАРТИН:
Вина не хватит, Шон,
Иди, неси нам лучшую бутыль.
Отец ХАРТ:
Читающей я прежде не видал ее;
Что в книге?
МАРТИН:
Почему ты медлишь, сын?
Бутылку не тряси, вытаскивая пробку -
Вино отменное, так действуй не спеша.
ШОН уходит.
(священнику)
У Окрис Хэд разбился раз испанец;
Хотя я юным был, но сохранил запас.
Не терпит он, когда жену бранят; а книга
Полсотни лет в соломе пролежала;
Отец сказал – дед написал ее,
И телку заколол, чтобы обложку сделать…
Вот суп готов; все за едой обсудим.
От книги той обрел дед мало благ,
Ведь скрипачи – бродяги дом заполонили,
Бродячие сказители, и всякие в том роде…
Вот, перед вами жареные хлебцы.
Милашка, что такого в книге этой,
Раз хлеб забыла разогреть? Да если б я
Или отец мой сочиняли и читали книги -
Со звонким золотом тугие кошели
Я, умирая, не оставил бы вам с Шоном.
Отец ХАРТ:
Мечтами вздорными заполнила свой ум.
О чем читаешь?
МЭРИ:
Как принцесса Эдан
Ирландская, в прекрасный Майский вечер,
Вот как сейчас, услышала поющий Голос
И шла за ним в полусознанье, полусне,
И он привел ее в Волшебную Страну,
Где стариков нет, строгих и унылых,
Где стариков нет, опытных и мудрых,
Где стариков нет, мрачно – злоязыких…
Она всё там, танцует беззаботно
Во глубине лесов росистых, вольных
И там, где звезды ходят над горами.
МАРТИН:
Милашку убедите бросить эту книжку.
Мой предок бормотал всегда о том же,
Но он не знал собак и лошадей,
Его мог превзойти любой лентяй-мальчишка…
Учите ж нас!
Отец ХАРТ:
Забудь про сказки, дочка.
Господь над нами крылья – небо распростер,
Для дел и дней всем дал недолгий срок,
Но сразу злые ангелы ловушки расставляют,
Надеждой легкой начинив, мечтою тяжкой,
Покуда сердце не раздует гордость, и тогда
То ль веселясь, то ль содрогаясь, мы бежим
От Божьей благости. И это был злой ангел,
Кто сердце Эдан развратил веселыми речами.
О дочка, видел я немало юных дев,
Страдавших, беспокойных; но минули годы,
И успокоились они, другим подобно,
Детей качая и сбивая масло,
Ходя к заутрене, по праздникам молясь.
Знай: обращает жизнь мечты багряный отсвет
В обычный свет обычных будних дней,
И лишь по старости тот огнь вернется к нам.
МАРТИН:
Все правда – но она юна, не понимает.
БРИДЖЕТ:
Взросла достаточно, чтобы понять, как дурно
Лениться и роптать.
МАРТИН:
Ее стыдить не стану.
Она грустит, когда мой сын в полях;
Тоска и, может быть, твой острый язычок
Ее заставили таиться среди грез,
Как дети прячутся от ночи под кроватью.
БРИДЖЕТ:
Я замолчу – она ж не повернется!
МАРТИН:
А может – правильно: на Майский вечер
Мечтать о феях… Расскажи мне, дочка,
Взяла ли ветвь рябины освященной,
Какие женщины на двери прибивают,
Чтоб счастье и удача в дом вошли?
Припомни: феи похищают новобрачных,
Когда сменится ночью Майский вечер,
Иль все, что говорят у очага старухи,
Есть куча лжи.
Отец ХАРТ:
Быть может, в сказках правда.
Кто ведает пределы черных сил,
Какие Бог оставил злобным духам
Для некой тайной цели? Поступаешь верно.
(к МЭРИ)
Храни обычаи невинной старины.
(МЭРИ БРУИН достает ветку рябины из-под скамьи и прикрепляет к гвоздю около двери. Девочка в странной одежде – может быть, это зеленое одеяние фей – выходит из леса и срывает ветвь).
МЭРИ:
Я не успела веткою гвоздя коснуться,
Как вдруг из ветра девочка возникла;
Она схватила ветку и к груди прижала,
Бледна лицом, как воды пред рассветом.
Отец ХАРТ:
Чье это может быть дитя?
МАРТИН:
Здесь нет детей.
Ей часто мнится, что проходит кто-то,
Когда нет никого, лишь ветра шум.
МЭРИ:
Они забрали прочь рябины ветку,
Они не пустят счастье на порог;
Но рада я, что вежлива была -
Они ведь дети Бога, как и мы?
Отец ХАРТ:
О дочь, все это дети вражьей силы,
И власть дана им до конца времен,
Когда Господь сразит их всех в великой битве
И на куски порубит.
МЭРИ:
Улыбнется Он,
Я верю, отче, Дверь им распахнет.
Отец ХАРТ:
Лишь павший ангел эту Дверь увидит,
Как сгинет, не стерпев небесного покоя;
Когда же твари в двери к нам стучат,
Кто к ним уйдет – претерпит ту же бурю.
(Тонкая старческая рука является около двери, стучит и делает знаки. Ее прекрасно видно в слабом серебряном свете. МЭРИ подходит к двери и на миг останавливается. МАРТИН занят, наполняя тарелки для отца ХАРТА. БРИДЖЕТ ворошит уголья в очаге).
МЭРИ (подходит к столу):
Снаружи кто-то есть, он поманил меня.
Он руку держит, словно кубок в ней,
И пьет дитя; мне кажется, она
Возжаждала.
(Берет кувшин молока и идет к двери).
Отец ХАРТ:
Ну, может быть, ребенок
Там есть, хотя мы и не видим.
БРИДЖЕТ:
Тогда, святой отец, ее слова верны:
Ведь нет во всем году подобной ночи -
Злой, как сегодняшняя.
МАРТИН:
Но ничто не страшно
Тем, кто священника под крышей приютил.
МЭРИ:
Старушка чудная, в зеленом длинном платье.
БРИДЖЕТ:
Народец добрый просит молока и угольков
На Майский день – и горе тем, кто даст!
Весь год их дому быть под властью темных сил.
МАРТИН:
Цыц, баба, цыц!
БРИДЖЕТ:
Им Мэри молоко носила,
И, чую, зло впустила в мирный дом.
МАРТИН:
И кто она?
МЭРИ:
Лик и язык мне незнакомы.
МАРТИН:
Недавно чужеземцы прибыли ко Кловер Хилл,
Она – одна из них.
БРИДЖЕТ.
Мне страшно, муж.
Отец ХАРТ:
Крест от дверей прогонит зло любое,
Повешенный на них.
МАРТИН:
Садись ко мне, милашка,
Гони от сердца думы недовольства.
Хочу, чтобы ты согрела старость нашу,
Как пламя торфа; а когда умру -
Богаче станешь всех, подумай, дочка,
Ведь я гинеями набил тугие кошели,
Там спрятав, где никто не сыщет их.
БРИДЖЕТ:
Дуреешь ты, красотку лишь увидев,
А я тружусь и мучаюсь, лишь бы моя сноха
Цветные ленты в волосы вплела.
МАРТИН:
Не будь груба. Всем хороша милашка…
Вот масло, под рукою, отче Харт.
Милашка, разве Время, Случай, Рок благой
Не помогли довольно мне и старой Бриджет?
Имеем мы сто акров доброй пашни,
Рука к руке сидим у очага,
Святой отец нас удостоил дружбы,
Я вижу сына взор и взор его жены, -
Поставь тарелку рядом, – вот и он, идет
Единый нам восполнить недостаток -
В вине отличном.
(Входит ШОН).
Ну, повороши очаг,
И торф добавь, чтоб разгорелось ярче;
Смотреть, как дым над очагом взлетает,
Довольство и покой на лицах созерцая -
Вот жизни смак; все мы, пока юны,
Путей взыскуем новых, небывалых,
Но лучше старый добрый путь – через Любовь,
О детях попеченье – до последних дней,
Когда мы скажем Року, Времени и Случаю – прощайте!
(МЭРИ достает кусок торфа из очага и выходит в дверь. ШОН идет за ней и встречает у порога).
ШОН:
Что повлекло тебя наружу, в холод леса?
Мерцает огонек в чащобе меж стволов,
И дрожь наводит он.
МЭРИ:
Забавный старичок
Мне сделал знак, что хочет он огня,
Чтоб трубку распалить.
БРИДЖЕТ:
Огня и молока им дав
В нечистой силы час – ты пригласила,
Все сознавая, зло под мирный кров.
Пред свадьбой ты была ленива и глупа,
Бродила, впутав в волосы цветные ленты;
Сейчас же – отче, мне позвольте все сказать! -
Ты не годишься в жены никому.
ШОН:
Мать, не кричи!
МАРТИН:
Уж слишком ты сурова.
МЭРИ:
Мне горя нет, что этот дом попал,
В котором слышу лишь злословье целый день,
Под власть фей леса…
БРИДЖЕТ:
Ты отлично знаешь,
Что кто зовет по имени лесной народ
И даже говорит о нем открыто -
Накличет беды всех сортов под крышу.
МЭРИ:
Из злого дома унесите, феи!
Мне дайте обрести забытую свободу:
Работать по желанью и по воле отдыхать!
О феи, заберите прочь из мира скуки,
Хочу летать по ветру, вам подобно,
Скакать на гребнях океанского прибоя,
Как пламя, танцевать среди вершин.
Отец ХАРТ:
Сама не знаешь, что сейчас кричишь.
МЭРИ:
Устала
До смерти я от ваших языков!
В одном избыток строгости и скуки,
В другом – избыток опыта и знанья,
А третий жжет сильней, чем воды моря;
Четвертый о пустой любви слова бормочет,
Любовью жалкой вольность отобрал.
(ШОН ведет ее к скамье у двери)
ШОН:
Не обижай меня; ведь я не сплю ночей,
Жалея обо всем, что дух тревожит твой.
Прекрасен лоб твой, белый и высокий,
Под облаком цветов твоих волос!
Присядь ко мне – они все старики,
Они давно забыли, что такое юность.
МЭРИ:
О, ты как дверь, ведущая в наш дом,
А я – как будто бы рябиновая ветвь:
Когда смогу на двери удержаться,
То счастье принести в наш дом сумею.
(Она хочет обнять его, но, стыдливо поглядев на священника, опускает руки).
Отец ХАРТ:
Держись ее, о дочь моя, – любовью
Бог крепит нас к Себе и к очагу,
Хранящему от пропасти вне Божьего покоя,
Огней слепящих и безумия свободы.
ШОН:
Будь мир моим, я всё б тебе отдал,
Не только очагов покой, но даже
Все ослепление свободы и огней,
Желаешь коль его.
МЭРИ:
Взяла б я этот мир,
Чтоб, разломив на тысячу кусков,
С тобою вместе над калекой посмеяться.
ШОН:
Тогда б я создал мир из пламени и рос,
Без строгости, и опыта, и скуки,
Без стариков, тебя терзать готовых,
И увенчал покой недвижный неба
Светильниками – чтобы озарять твой лик.
МЭРИ:
Твой взгляд – вот свет, который мне любезен.
ШОН:
Пусть прежде мошек танец в солнечном луче
И ветерок, подувший на рассвете,
Тебе мечтою легкой наполняли душу, -
Отныне нерушимо клятва свяжет
Сердца – твое, прегордое и хладное, с моим,
Горячим; мы навеки вместе. Небо
Свернется свитком, солнце и луна погаснут,
Но твой пресветлый дух останется с моим.
(Голос поет в лесу)
МАРТИН:
Я слышу пенье. Этот голос – детский.
Поет: "Сердца печали уносятся прочь".
Слова не детские, но сладко как звучат!
Послушайте!
(Идет к двери)
МЭРИ:
Ты сядь ко мне поближе,
Слова дурные я сказала в эту ночь.
ГОЛОС:
Ветер подул, и кончается ночь,
Ветер подул над печалью души;
Сердца печали уносятся прочь,
Феи танцуют в зеленой тиши.
Белые ноги – кружит хоровод,
Белые руки манят в вышине;
Слышишь, как ветер мурлычет, поет?
Старость светла в их волшебной стране,
Речи добры тех, кто мудр и умел;
В Кулани травы трепещут всю ночь,
Ветер нам песнь промурлыкал, пропел:
"Сердца печали уносятся прочь".
МАРТИН:
Я счастлив сам, и всем желаю счастья,
Так что – пущу ее сюда погреться.
(Приводит в дом ДЕВОЧКУ – ФЕЮ).
ДЕВОЧКА:
Устала я от ветра и дождя, и света звезд.
МАРТИН:
Не удивительно: когда ночь наступает,
Лес холоден и сводит нас с ума;
Но рады мы тебе.
ДЕВОЧКА:
Мне рады здесь.
Когда я утомлюсь от жара очага,
Прочь, прочь одна из вас пойдет со мной.
МАРТИН:
О, что за странные, невнятные слова.
Замерзла ты?
ДЕВОЧКА:
Позвольте рядом сесть.
Я шла всю ночь – далекий, дальний путь.
БРИДЖЕТ:
Да ты красива.
МАРТИН:
Волосы мокры.
БРИДЖЕТ:
Тебе согрею ножки.
МАРТИН:
Верно, ты прошла
Далекий, дальний путь – не видел прежде я
Ни разу твоего лица. Устала, голодна?
Вот хлеб, вино.
ДЕВОЧКА:
Вино мне слишком горько.
Мне, бабушка, дадите сладкой пищи?
БРИДЖЕТ:
Есть мед у нас.
(Выходит в соседнюю комнату)
МАРТИН:
Умеешь подойти.
Сердилась матушка до твоего явленья.
(БРИДЖЕТ возвращается с медом, наполняет молоком чашу)
БРИДЖЕТ:
Она – дочь благородных: поглядите
На ручки белые, на ладную одежду.
Вот молоко свежайшее; немного подожди,
И я его согрею на огне,
Ведь вещи, беднякам привычные, негожи
Высокорожденным детишкам, вот как ты.
ДЕВОЧКА:
С зари за труд, едва раздув очаг,
И ваши пальцы стерты до костей.
Спокойно юность спит, мечты лелея,
А бабушке – мозоли до костей,
Ведь постарело сердце.
БРИДЖЕТ:
Да, ленива юность.
ДЕВОЧКА:
Ты помнишь многое, ты умудрен, о дед,
Тоскует юность, но манит надежда,
Ты ж умудрен, ведь сердце постарело.
(БРИДЖЕТ дает ей еще молока с медом)
МАРТИН:
О, кто бы мог подумать, что дитя
Так ценит старость, мудрость!
ДЕВОЧКА:
Я сыта, бабуля.
МАРТИН:
Еще глоточек! Молоко согрелось.
Еще глоточек!
ДЕВОЧКА:
Туфельки я, бабушка, сниму.
Теперь, поев, я танцевать желаю.
У Кулани танцуют так тростинки,
И я спляшу, пока седые травы
И воды серые, танцуя, не уснут.
(БРИДЖЕТ принимает ее туфли, и ДЕВОЧКА-ФЕЯ начинает было танцевать, но вдруг, увидев распятие, вздрагивает и останавливается)
ДЕВОЧКА:
А это что за дрянь на черной деревяшке?
Отец ХАРТ:
Не знаешь ты сама, как дурно говоришь!
Ведь это наш Спаситель!
ДЕВОЧКА:
Унесите прочь!
БРИДЖЕТ:
Ох, снова страх вернулся.
ДЕВОЧКА:
Унесите это!
МАРТИН:
То будет грех!
БРИДЖЕТ:
То будет богохульство!
ДЕВОЧКА:
Какая пытка видеть! Спрячьте поскорее!
МАРТИН:
Родителям позор.
Отец ХАРТ:
Се образ Бога – Сына!
ДЕВОЧКА (уговаривая его):
Несите прочь, скорее прочь!
МАРТИН:
Нет, нет.
Отец ХАРТ:
Поскольку ты мала, воробушку подобна,
Что вспархивает вмиг, лишь затрепещут листья,
Я уберу его.
ДЕВОЧКА:
Его скорее спрячьте!
От глаз сокройте, уберите из ума.
(Отец ХАРТ снимает распятие и несет в заднюю комнату)
Отец ХАРТ:
Раз ты в баронстве нашем объявилась,
Я научу тебя святым основам веры,
И, умной будучи, ты скоро все поймешь.
(Прочим)
Мы миловать должны все юные созданья.
Творец не позволяет мыслям о Голгофе
Тревожить звезды в час их первой песни.
(Уносит распятие)
ДЕВОЧКА:
Здесь место танцев; я желаю танцевать.
(Поет)
"Ветер подул, и кончается ночь,
Ветер подул над печалью души;
Сердца печали уносятся прочь".
(Танцует)
МЭРИ (к ШОНУ):
Когда она явилась – мне казалось,
Что и другие ножки топчут пол,
И музыка, едва слышна , доносится из ветра,
Ритм задают незримые волынки.
ШОН:
Других не слышал ног.
МЭРИ:
Вот, и сейчас я слышу!
Нечистые танцуют в нашем доме.
МАРТИН:
Иди ко мне, и, если обещаешь,
Что о святом не скажешь гадких слов,
Тебе я нечто дам.
ДЕВОЧКА:
Дай мне, о старичок.
МАРТИН:
Вот ленты, что купил я как-то в граде
Для сына моего жены – но разрешит она
Их в волосы вплести, что треплет ветер.
ДЕВОЧКА:
А ну, теперь скажи – меня ты любишь?
МАРТИН:
Да.
ДЕВОЧКА:
Уют домашний любишь. Любишь ли меня?
МАРТИН:
Раз Всемогущий столь большую долю
Решил вложить в столь малое созданье -
Увидев – всяк полюбит.
ДЕВОЧКА:
Любишь и Его?
БРИДЖЕТ:
Она кощунствует!
ДЕВОЧКА:
А ты меня полюбишь?
МЭРИ:
Не знаю.
ДЕВОЧКА:
Любишь молодого человека,
А я тебя зову летать в ветрах,
Скакать на гребне пенного прибоя,
Как пламя, танцевать на гор вершинах.
МЭРИ:
Царица ангелов, святые нас оборони!
Случится что – то злое. Убрала недаром
Она отсюда крест и ветвь рябины.
Отец ХАРТ:
Завидуешь ты прелести безмерной.
Она неопытна. Дочь, сколько тебе лет?
ДЕВОЧКА:
Когда зима кругом, мои власы седеют,
И слабнут ноги. А листва проснется,
Я на златых руках у Матери лежу.
Войду я в возраст скоро и женою стану
Для духов рощи и реки; но кто познает,
Когда я в первый раз возникла? Думаю, что я
Древней годами древнего орла, что на холме
У Беллиголи все моргает и моргает,
А он всех старше под луны лучами.
Отец ХАРТ:
Она из фей.
ДЕВОЧКА:
Когда услышу зов,
То посылаю слуг за углем, молоком;
Зов снова прозвучит -сама являюсь.
(Все, кроме ШОНА и МЭРИ, прячутся за спиной священника, ища защиты).
ШОН:
Пусть от других добилась ты покорства,
Но мне не отвела глаза и не лишила
Желанья, воли – и не победишь.
Я изгоню тебя.
Отец ХАРТ:
Нет, я пред ней предстану.
ДЕВОЧКА:
Как только ты распятие унес,
Я силу обрела, и вы теперь ни шага
Не совершите там, где танцевала я,
На цыпочках прошлась.
(ШОН пытается подойти к ней и не может).
МАРТИН:
Смотри, смотри!
Он остановлен чем – то: вот – руками водит,
Как будто перед ним стена или стекло!
Отец ХАРТ:
На духа мощного восстану я один.
Не бойтесь, ибо с нами Бог – Отец,
Святые, Мученики и Волхвы в кольчугах,
И Тот, пред Кем они склонялись низко,
Умерший и воскресший в третий день,
И Ангелы – все девять иерархий!
(ДЕВОЧКА тянется к МЭРИ и обнимает ее.)
Святых и ангелов моли скорее, дочь!
ДЕВОЧКА:
Пойдем со мной, недавняя невеста,
Взглянуть туда, где веселей живут.
Нуала – белоручка там, и Энгус – птичий царь,
Феакра в звонкой пене и правитель
Пришельцев с Запада – могучий вождь Финвар;
Взгляни на их Страну, что сердцу так желанна -
Там красота не ведает упадка,
Там счастье, мудрость, пенье без конца.
Прими мой поцелуй, и этот мир угаснет.
ШОН:
Очнись от забытья и поскорей закрой
Глаза и уши.
Отец ХАРТ:
Нет, пусть смотрит и внимает:
Душа спасет, укажет верный путь.
Ко мне, о дочка; стань за мной и помни
Об этом доме и долгах своих.
ДЕВОЧКА:
Вставай, идем, недавняя невеста.
Его послушав, станешь ты как все -
Детей кормить, готовить, горбиться над ступкой,
У кур брать яйца, молоко сбивать,
Пока не постареешь, злоязычной став,
Не ляжешь, содрогаясь, на погосте.
Отец ХАРТ:
Дочь, я указываю путь ко благам Неба.
ДЕВОЧКА:
А я туда веду, недавняя невеста,
Где стариков нет, строгих и унылых,
Где стариков нет, опытных и мудрых,
Где стариков нет, мрачно – злоязыких,
И где слова не тянут в рабство нас.
Там подчиняются лишь только милым думам,
В тот самый миг, когда придут они.
Отец ХАРТ:
Священным именем Того, Кто был распят,
Приказываю: Мэри Бруин, подойди ко мне.
ДЕВОЧКА:
Я помогу тебе, коль пожелаешь сердцем.
Отец ХАРТ:
Все оттого, что удалил я крест -
Я стал никем и силу потерял;
Но я его верну.
МАРТИН:
О нет!
БРИДЖЕТ:
Не покидайте нас!
Отец ХАРТ:
Идти я должен, или будет поздно.
Единый грех мой горе всем принес.
(Снаружи слышится пение).
ДЕВОЧКА:
Я слышу, как поют: "Недавняя невеста,
Приди к лесам, и к водам, и к огням".
МЭРИ:
Иду с тобой!
Отец ХАРТ:
Увы, она погибла!
ДЕВОЧКА:
Надежды смертных ты должна отринуть,
Ведь мы, паря в ветрах, скача в прибое,
Танцуя на вершинах – все мы легче света,
Того, что брызжет с алых стягов утра.
МЭРИ:
Прошу, возьми с собой.
ШОН:
Любовь я сохраню.
У них – слова, а у меня – объятья:
Вся вражья сила, делай что захочешь,
Но рук не разожмешь, не оторвешь жены.
МЭРИ:
Мил голос! Любы мне слова!
ДЕВОЧКА:
Спеши, невеста.
МЭРИ:
Всегда мне мир был люб, и все же… все же…
ДЕВОЧКА:
О, птица белая! Спеши со мною, птичка!
МЭРИ:
Она зовет.
ДЕВОЧКА:
Лети со мною, птичка.
(Вдали, в лесу, появляются танцующие силуэты).
МЭРИ:
Я слышу пенье, смех.
ШОН:
Не покидай меня.
ДЕВОЧКА:
Лети, о птичка с хохолком златым.
МЭРИ:
И все же…
ДЕВОЧКА:
Серебряные ножки оторви от почвы!
(МЭРИ БРУИН умирает, ДЕВОЧКА исчезает).
ШОН:
Она мертва!
БРИДЖЕТ:
Ты прочь оборотись.
И тело и душа равно исчезли,
Ты обнимаешь груду палых листьев,
Рябины ветвь, что ею притворялась.
Отец ХАРТ:
Вот так добычу утащили бесы
В последний миг из самых Божьих рук;
День ото дня их сила прибывает,
Бросают люди старые пути, растет гордыня,
В груди клокочет, бьется сердцу в такт.
(Снаружи видны танцующие фигуры, и, может быть, белая птичка среди них; хор поет):
Ветер подул, и кончается ночь,
Ветер подул над печалью души;
Сердца печали уносятся прочь,
Феи танцуют в зеленой тиши.
Белые ноги – кружит хоровод,
Белые руки манят в вышине;
Слышишь, как ветер мурлычет, поет?
Старость светла в их волшебной стране,
Речи добры тех, кто мудр и умел;
В Кулани травы трепещут всю ночь,
Ветер нам песнь промурлыкал, пропел:
"Сердца печали уносятся прочь".
1912 г.
© Copyright Ермаков Эдуард Юрьевич ()
"
This file was created
with BookDesigner program
19.01.2009