Можно, скажу я вам, и даже лучше, чтоб мы без него спокойно обходились. Почему я так думаю? О, это будет глава, преисполненная страданий. Лучше бы мне вообще не пришлось об этом говорить. Но иногда книга — это не книга, если в ней нет описания страданий. Коротко говоря, Новый год — это беготня, огонь и испорченный воздух. Но это, наверное, всё-таки слишком кратко.
Попробую объяснить иначе.
Что такое на самом деле Новый год, познаётся со временем. С годами я уже не только вовремя распознаю сигналы тревоги, но и знаю, что поначалу можно ничего не предпринимать. Приближение Нового года не требует решительных действий. Но правильное распределение сил и времени здесь особенно важно. Незнакомые запахи, хвоя на полу, временами — открытый огонь на столе. Открытый огонь! Вы бы не стали тревожиться? Пускай они до сих пор всегда успевали загасить его до того, как что-то случилось, но в доме всё равно остаётся запах и висит в воздухе неделями. Просто воняет, если хотите знать моё мнение.
Не имеет особенного смысла бежать при первых же признаках Нового года. Всё начинается довольно безобидно, даже с учётом разъедающих нос запахов. Правда, в кухне следует быть поосторожнее. Мама в это время не особенно обращает внимание на тех, кто у неё под ногами. Главное, держаться подальше от духовки — впрочем, как и от других горячих предметов, которых в это время бывает в изобилии: например, противни, которые ставят остывать к шкафу, следует и вовсе обходить за километр, но уж таким-то вещам учишься быстро.
Хуже всего по-прежнему открытый огонь: нет, ну какое легкомыслие! Вообще-то моей семье оно не свойственно. Но то, что с ними творится ближе к Новому году, просто не поддаётся никакому описанию. Предлагаете всё же попытаться? Нет, не стоит, слишком долго рассказывать.
Если без подробностей — жить в доме становится опасно. Однако на свободе при этом царит настолько неуютная атмосфера, что выбор сильно осложняется. В Новый год могут возникать такие ситуации, что и врагу не пожелаешь. Вот нашей собаке — ну, вы знаете, этому шлёп-шлёп-шлёп-гав-гав — хоть бы что! Ему и отряхнуть свою мокрую шубу кому-нибудь в лицо не сложно. Отчего, спросите? Да собаки вообще маловосприимчивы.
Без Нового года людям, очевидно, никак не обойтись. Ну, я, в общем, ничего не имею против. Пускай отмечают, раз им так хочется. Но только, пожалуйста, без меня.
Почему, скажите, всё это должно происходить именно зимой? Есть же и другие времена года, гораздо лучше. Вот летом, например, это вовсе не так бы мешало жить. Я совершенно спокойно могла бы проводить время снаружи и всего этого не видеть. И на свечках можно было бы сэкономить, благо и так довольно тепло. Не надо было бы жечь столько электричества, поскольку на улице ещё вполне светло. Не спрашивайте меня отчего, но в новогодние праздники так часто нет света, что людям волей-неволей приходится зажигать эти вонючие свечи, ведь в темноте их глаза всё равно что слепы. При этом свечи — и в отношении тепла, и в отношении света — до того неудачный выход из положения, что мне становится жаль людей. Ни нормальной шерсти, ни сколько-нибудь достойного зрения в темноте, а тут ещё и Новый год наступает — как они вообще это могут пережить? Понятно дело, что нервы у них напряжены. Этого нельзя не заметить. Но это был бы слишком долгий разговор…
С годами понимаешь, что всё это удовольствие длится несколько недель, и их необходимо продержаться.
Начинается всё довольно безобидно. Одна свеча. На неё обращаешь внимание лишь в первый раз — и забываешь. Но если бы ею всё и ограничилось! Появляется вторая, третья — и всё, пошло-поехало… Приближение опасности ощущается, когда, помимо того чтобы тащить в дом ветки (будто они птицы, собирающиеся построить гнездо!), люди приносят с улицы целое дерево. Вот тут нужно сразу делать ноги. Можно ещё подождать, когда снаружи сгустится мрак и скроет всю неприглядность погоды, но если и тогда задержаться, будет уже слишком поздно. Не стану лишний раз объяснять, что времена для прогулок по улице стоят не самые лучшие — обычно в новогодние праздники рано или поздно идёт снег, что само по себе неприятно. Правда, когда я была котёнком, меня чрезвычайно радовали первые порхающие по воздуху снежинки. Но по мере приближения Нового года снег обычно успевает подтаять и превратиться в отвратительную ледяную, мокрую, липкую массу, от которой ко всему прочему ещё и почему-то страшно щиплет лапы.
Кто-нибудь может мне объяснить, зачем в природе вообще существует эта слякоть? Я часто задумываюсь, кому могут быть полезны такие явления. Точно так же, например, я задумываюсь, кому могут быть полезны собаки, но это вопрос не столь глобальный. Бывает, что кому-то они действительно нравятся, — на вкус и цвет товарищей нет. Но кому же в целом свете может нравиться подтаявший снег?!
Это риторический вопрос — думаю, вы и сами знаете на него ответ.
К счастью, и зимой можно найти сухое местечко, но пока до него доберёшься, приходится многое претерпеть. Да и не очень-то они и тёплые, эти сухие места, — по крайней мере, не настолько, насколько хотелось бы.
Но вернёмся к теме нашей беседы. Разумеется, мне потребовался не один год, чтобы уяснить себе, что и в каком порядке случается на новогодние праздники.
Когда я была ещё котёнком, Новый год мне нравился больше. Всё вокруг блестело, сверкало, постоянно куда-то двигалось, появлялись новые предметы — дети такое любят, вы же знаете. Можно было играть во множество игр: например, пытаться поймать шарик, висящий на ветке. Или просто вскочить на дерево, на которое их вешают, и повалить его! О, это было так волнительно… Но от повторения я, пожалуй, воздержусь. Я и сама в тот раз так перепугалась, что больше пробовать бы не стала. Ох, что тогда началось! Все завизжали и побежали к упавшему дереву, словно хотели помочь ему подняться. Потом вдруг вспыхнул свет, и, прежде чем кто-либо успел опомниться, появился папа с ведром воды и опрокинул его на дерево. «Ох, мама дорогая!» — только и успела подумать я. Поверьте на слово — вода расплескалась по всей комнате. Но занавески продолжали гореть, так что папа убежал и вернулся с ещё одним ведром, облил водой занавески, и на короткое мгновение в комнате стало совсем темно. А когда включили свет на потолке, старшие принялись кричать: «Ох, мои пластинки намокли! Ох, мои книги промокли! Ох, наш что-то там больше не работает!» Создалось впечатление, что практически ничего больше не работает, и все принялись ссориться, действительно ли надо было разливать повсюду так много воды. Кто-то считал, что надо, а кто-то — что можно было бы обойтись и без этого. Они и сейчас иногда по этому поводу спорят, причём не важно, приближается Новый год или нет.
Если хотите знать моё мнение, я-то в любом случае буду против воды. Полагаю, что все проблемы можно решить и иными способами.
В тот раз я пообещала себе, что больше никогда не буду в этом участвовать, — и мне благополучно удавалось покинуть место действия вовремя.
И надо же такому случиться, что именно в этом году лежу я себе спокойно на батарее, а они начинают двигать мебель — ещё один верный знак, что приближается худшее. Наверное, я спала. Наверное, мне что-то снилось, иначе отчего же мои уши столь равнодушно отнеслись к этим звукам? В общем, они не подали мне сигнала тревоги, и я упустила последнюю возможность убежать. Двери заперты — и, судя по всему, останутся запертыми. Не понимаю: они же никогда так не поступают. Что происходит?
Стоит только двери вновь приоткрыться — в проёме появляется папа в обнимку с этим ужасным деревом, которое едва пролезает в комнату. Я пытаюсь воспользоваться шансом улизнуть, но дверь тут же оказывается вновь закрыта. Я принимаюсь кричать, но ничто не помогает. Они меня выпускать не собираются.
Ещё раз спрашиваю: что за ерунду они тут творят?
Я сказала «ерунду»? Что ж, конечно, их действия не совсем ерунда — в том смысле, в котором мы используем это слово: то есть отнюдь не бессмыслица. Напротив, они делают это вполне осмысленно, и то, что я их смысла не понимаю, ничуть не меняет положения. Говорят, им хочется, чтобы я тоже отметила с ними самый чудесный праздник в году.
Пытаюсь придумать, что тут можно сделать. Снова повалить дерево? Сильный ход, вне всяких сомнений. Но я ещё в тот раз так перепугалась, что стоит мне вспомнить, как оно падало, и я начинаю дрожать.
Все собираются вместе, становится душно, появляются неприятные шорохи, кажется, будто сейчас что-то произойдёт, — этого я особенно не выношу. На коврик падает куча разных бумажек. Честно говоря, лучше от этого не становится. Да, бумажки — это весело, не спорю, они шуршат и совершенно не сопротивляются, если попытаться их поймать. Однако я уже не ребёнок. Настоящая, живая добыча — это совсем другое!
Люди носятся туда-сюда между кухней и комнатой. И вот наконец дверь оказывается открыта! Не та, что наружу, конечно, но хотя бы та, что на кухню.
«Ага-а!» — говорю я себе.
Что за чудесный, свежий, не испорченный никаким чадом от свечей воздух! Можно вздохнуть спокойно, Ильзебилль.
Но вот… Что я вижу? Вернее, что я чувствую? Чувствую, что на кухне есть нечто, бывшее мне недоступным все те годы, которые я проводила время праздника снаружи. Всё-таки что-то прошло мимо меня. Откуда же мне было знать, что на Новый год по всему дому водружают, раскладывают и расставляют не одни лишь бессмысленные предметы, как то дерево, свечи и куча разных других неясного назначения вещей, но и божественно пахнущего лосося? Вот этот обычай — раз в году не прятать его в холодильнике, а выставить на кухонный стол, красиво разложив на тарелке, а самим удалиться в комнату и попытаться изобразить нечто вроде пения, — я уважаю. Всем известно, что люди петь не умеют, но известно также, что стоит снисходительно относиться к слабостям своих друзей. Пускай радуются тому, что они называют «спеть». Я же в это время спокойно порадуюсь тому, что лежит на столе.
Оказывается, Новый год вовсе не такая пустая затея, как мне казалось.
Мы с вами говорили уже обо всём, о чём только возможно, но настало время подойти к сути: даже не просто к сути, а к самой сути, то есть к наиболее важной теме нашей беседы. К теме еды.
Говорят, путь к сердцу лежит через желудок. Вы с этим согласны? Лично я считаю, что не всегда. А уж коты тем паче считают по-другому. Для них любовь — это… Ну да ладно, не будем об этом. Я не против любви, у неё есть и свои преимущества, а уж когда иначе никак — значит, никак. Однако же именно я решаю, когда наступит тот момент, что иначе никак, — и никто другой.
Но у меня и моих собратьев, как правило, есть множество других дел. И это не только охота. Необходимо следить, чтобы и на отдых оставалось достаточно времени, ведь отдых — это, возможно, и не самое важное, но определённо самое прекрасное в жизни.
