Герберт Декер ненавидел официальные приемы так же сильно, как коктейль «Том Коллинз», который сейчас прихлебывал из бокала. Он стоял в огромном атриуме одного из особняков на Хабершем-роуд и общался с людьми, чьи имена регулярно появлялись на страницах светской хроники в «Атланта джорнал конститьюшен» и «Пич Базз». Вечер был устроен дипломатом из Белиза, с которым Декер вел переговоры о поставках сырья для некоторых строительных проектов в этой стране. Еще до заключения сделки он понял, что без взятки тут не обойтись. Соответствующая сумма была заложена в смету текущих расходов его компании – подобные вещи всегда подразумевались при деловых контактах с иностранными правительствами.

– Герберт, мы перемывали вам косточки за вашей спиной, – сказал губернатор Уолтер Холден с ослепительной улыбкой, благодаря которой его и избрали на этот пост.

Сейчас его рейтинг был низок, как никогда, и поскольку очередные выборы должны были состояться уже в следующем месяце, у Холдена практически не было шансов остаться на следующий срок. В этот вечер губернатор не отходил от хозяина приема, Марко Винцента.

Декер протянул пустой бокал проходившему мимо официанту.

– Вряд ли это намного хуже того, что вы могли сказать мне в лицо.

Он рассмеялся, и собеседники ответили вежливым смешком. Декер терпеть не мог светскую болтовню. Губернатор шагнул к нему ближе.

– Мистер Винцент выражает обеспокоенность по поводу вашей компании.

– Обеспокоенность – слишком сильно сказано, – заметил Винцент с едва заметным акцентом. Это был обаятельный мужчина со смуглой кожей. – Скорее, легкое сомнение.

Декер взглянул на него с ледяной улыбкой:

– И что же вызывает у вас это сомнение?

– Я уже говорил губернатору Холдену, что готов вести дела с вашей фирмой, но сначала должен получить одобрение в министерстве общественных работ.

– Разумеется.

– Боюсь, из-за негативного имиджа вашей компании с этим могут возникнуть трудности.

Холден спокойно пояснил:

– Он боится, что дело о растрате напугает влиятельных людей в его стране.

Декер почувствовал, что краснеет. Он знал: собеседники могут расценить это, как признак замешательства, но не мог сдержать ярости. Он поднял глаза к потолку.

– Ясно.

– Прошу вас, поймите меня правильно, – сказал Винцент. – Я с огромным уважением отношусь к вам и вашей фирме. Но вы знаете, сколь важно иметь хорошую репутацию. У некоторых людей сложилось впечатление, что «Виккерс индастриз» не может контролировать собственных сотрудников. Мое правительство должно быть уверено, что вы станете надежным поставщиком сырья.

– Неужели действия одного человека…

– Я уверен, волноваться не о чем, но нас настораживает этот факт. Найдутся люди, которые захотят использовать его против вас. Это все, что я хотел сказать. – Винцент перевел взгляд на кого-то в другом конце зала. – Прошу прощения.

И отошел, оставив Декера наедине с губернатором.

– Когда начнется суд? – спросил Холден.

– Меньше, чем через месяц.

Декер все еще кипел от злости.

– Я знаю, контракт с Белизом не так уж значим, но ущерб может оказаться гораздо больше. Репутация – это все.

– Кому об этом знать, как не вам, Холден.

Губернатор пропустил колкость мимо ушей.

– Не хотелось бы, чтобы ваши проблемы стали еще серьезней.

– И что, по-вашему, я должен сделать? – нахмурился Декер.

– Навести порядок в своем доме.

Холден похлопал его по руке и отошел.

– Именно этим я и хочу заняться, – процедил Декер.

Вечер, пять минут десятого.

Кен еще ни разу не оставался в офисном здании в одиночестве, и ему не слишком нравилось это чувство. Его окружали звуки, которых он никогда не слышал днем. Какие-то скрипы. Шум воды, бегущей по ржавым трубам. Свист ветра в пыльных вентиляционных шахтах. И наконец, гулкие шаги в коридоре.

Кен встал и подошел к двери, морщась. Лицо перестало дергать от боли, но ребра и живот ломило по-прежнему. Он выглянул в коридор и увидел Миф и Сабини.

– Что с вами? – Она коснулась рукой его распухшей скулы.

– Получил благодарность от одного клиента.

– Вы плохо выглядите, – сказал Сабини. – Хотите, перенесем нашу встречу?

– Нет. Пора начинать. Вы готовы?

Сабини кивнул и вошел в кабинет. Миф хотела сделать то же самое, но Кен преградил ей путь.

– Вы куда? – спросил он.

– Хочу посмотреть.

– Не получится.

– Почему?

– Это может повлиять на результаты теста. Присутствие адвоката внушит клиенту чувство уверенности, которого у него не будет потом. Операторы из прокуратуры допрашивают подсудимых с глазу на глаз. Я должен сделать точно также. Простите, но вам придется уйти.

Она пристально взглянула на него, потом кивнула:

– Ладно. Позвоните мне, когда закончите.

Похоже на приказ, подумал Кен. Она хочет показать, что все еще командует парадом. Но это не так – по крайней мере, не в его офисе. И ей это не нравится.

Отлично.

Кен улыбнулся:

– Разумеется. Всего доброго.

Он закрыл дверь и обернулся к Сабини:

– Как вы себя чувствуете, мистер Сабини?

– Спасибо, хорошо.

– Рад слышать. Присаживайтесь.

Кен провел пробный тест из десяти вопросов, чтобы ввести испытуемого в курс дела. Сабини вел себя корректно, но не слишком. Он со всем соглашался, только один раз попросил прояснить кое-какие детали теста.

Пока все шло хорошо.

Кен подсоединил Сабини к детектору лжи. Он включил аппарат и постучал по верхней крышке, чтобы освободить подвижную иглу. Фокус с картами решил пропустить. Скорее всего оператор из прокуратуры не станет его использовать, хотя Кен считал, что так легче внушить доверие к прибору.

Если они поверят, что эта штука работает, может быть, она действительно сработает…

Кен задал первый вопрос:

– Вы посещали школу в Рокпорт-колледж?

– Да.

– Вы согласны абсолютно правдиво отвечать на все вопросы, касающиеся вашего обвинения?

– Да.

Кен часто спрашивал себя, как он должен реагировать, если ему ответят «нет». Но такого ни разу не случалось.

– Вы понимаете, что я буду спрашивать вас только о том, что касается вашего дела?

– Да.

– Вы что-нибудь украли у своего работодателя?

– Нет.

– Вы когда-нибудь пользовались своим положением финансового директора «Виккерс индастриз» в личных интересах?

– Нет.

– Вам приходилось лгать, чтобы избежать неприятностей на работе?

– Нет.

– Вы осуществляли электронный перевод платежей из фондов компании в частные банки в Цюрихе, Швейцария, в период с февраля по ноябрь прошлого года?

– Нет.

– Ваше полное имя Бартон Чарлз Сабини?

– Да.

– Вы когда-нибудь совершали противозаконные действия при составлении деловых бумаг или налоговых документов?

– Нет.

– Вы имеете прямой или косвенный доступ к денежным фондам, незаконно переведенным со счетов вашей компании?

– Нет.

Кен взглянул на лист бумаги, выползавший из полиграфа. Ответы Сабини были ясными и четкими. Почти без промежуточных значений.

Он отсоединил испытуемого от машины, не обращая внимания на его вопросительный взгляд.

– Ну как? – спросил Сабини.

Кен оторвал кусок ленты и показал ее клиенту:

– Знаете, что это такое? Иллюстрация к учебному пособию для оператора – классическая ложь. Все показатели говорят одно и то же – дыхание, потливость, частота пульса. Очень плохо.

У Сабини опустились плечи.

– Вот дьявол. Этого я и боялся. Есть какая-нибудь надежда?

Кен разглядывал диаграмму в своих руках. Похоже, дело будет труднее, чем он надеялся.

Он встал и подошел к своему столу.

– Для начала забудьте обо всем, что вы слышали о способах обмануть детектор лжи. Вы не будете прикусывать язык, подкладывать в ботинок кнопку и тому подобное.

– Прекрасно, я уже понял, что мне не надо делать.

Кен взял пачку сигарет.

– Вы курите?

– Нет.

– Придется начать. Это вызовет отток кислорода от вашей кожи и сделает уровень потливости более стабильным. Сейчас он слишком неустойчив.

Он сунул сигареты в нагрудный карман Сабини.

– Великолепно. Я пройду тест, но умру от рака легких.

– Это ненадолго.

– Что еще?

– Вы умеете… складывать губы бантиком?

Сабини поерзал в кресле.

– Я не собираюсь с вами целоваться.

– На самом деле я имел в виду не рот.

– А что?

– Ягодицы.

Сабини уставился на него, потом резко встал.

– Не знаю, что вы задумали, но я…

Кен толкнул его обратно в кресло.

– Сядьте, вы не в моем вкусе. А теперь попробуйте сделать, как я сказал. Сожмите анальное отверстие. Сложите губы бантиком.

Сабини по-прежнему выглядел неуверенным, но сосредоточился и попытался напрячь мышцы. Его глаза забегали из стороны в сторону.

– Да… получается! – воскликнул он взволнованно.

– Я знал, что на ваш зад можно положиться. Отлично. Это направит поток крови к голове. Если хорошо потренируетесь, сможете проделывать то же самое на всех несущественных вопросах.

– То есть?

Кен подключил его к полиграфу.

– Есть два типа вопросов – несущественные, или контрольные, и существенные.

Он попытался объяснить это попроще.

– Несущественными называют вопросы, ответ на которые заранее известен. Некоторые из них совершенно безобидны, например: вас зовут так-то? Лгать тут не имеет смысла. Но есть вопросы и с подвохом. Задавая их, оператор ожидает услышать от вас ложь.

– Он хочет, чтобы я солгал?

– Да. Например, вас спросят: вы что-нибудь украли у своего работодателя? Предполагается, что каждый хоть раз в жизни унес домой авторучку или скрепку для бумаг. Определив вашу реакцию при лживом ответе, оператор ожидает, что она будет такой же, только еще более выраженной, когда вы станете лгать в более важных вещах.

Сабини кивнул:

– По существенным вопросам.

– Верно. Наша цель – уравнять вашу реакцию на все вопросы. Если вы с этим справитесь, попробуем слегка повысить показатели во время вопросов с подвохом. Так, как этого ожидает оператор.

– Главное, скажите, когда надо надувать губы.

Кен улыбнулся и поправил датчики. Он встряхнул флакон со смазочной жидкостью и распылил ее по механизму индикатора. Вот так. Теперь иглы будут меньше залипать.

И снова запустил валик с разлинованной бумагой.

– Первый вопрос – всегда несущественный и безобидный.

– Ясно.

– Вы закончили Рокпорт-колледж?

– Да.

– Вы сейчас сжимались?

Сабини кивнул.

– Немного переборщили. Чуть-чуть расслабьтесь… Еще немного…

Кен смотрел, как кровяное давление на графике становится все ниже.

– Есть! Вот такой уровень вы должны поддерживать во время несущественных вопросов. Вам ясно?

– Вполне.

– И не надо задерживать дыхание. Вы можете сжиматься и дышать одновременно.

Сабини попытался дышать медленно и ровно, но ему явно было не по себе.

Кен перешел к следующему вопросу:

– Вы согласны абсолютно правдиво отвечать на все вопросы, касающиеся вашего обвинения?

– Да.

Линия кровяного давления упала вниз.

Кен улыбнулся.

– Существенный вопрос. Вы перестали сжиматься. Хорошо. Так, теперь расслабьтесь, дышите спокойно… Вы понимаете, что я буду спрашивать вас только о том, что касается вашего дела?

– Да.

Линия осталась ровной.

Кен объяснил:

– Это делается для того, чтобы вы не волновались из-за вопросов на другие темы. Во время предварительной беседы вас должны ознакомить с содержанием теста и убедиться в том, что вы правильно его поняли. Если вы начнете беспокоиться о каких-то посторонних вещах, это может исказить результаты экспертизы.

Сабини фыркнул.

– Интересно, что может беспокоить меня больше, чем обвинение в краже двенадцати миллионов долларов!

– В любом случае вам зададут этот вопрос. Скорей всего, он будет третьим. Ладно, продолжим. Вам приходилось лгать, чтобы избежать неприятностей на работе?

– Нет.

– Учтите, оператор ожидает, что вы ему солжете. Не напрягайтесь, сохраняйте ровное дыхание…

Кен кивнул, увидев, что линия графика стала плоской.

– Дальше… Вы когда-нибудь пользовались своим положением финансового директора в личных интересах?

– Нет.

Игла резко подскочила вверх.

– Вы сделали глубокий вздох, и все показания выросли.

Сабини посмотрел на прибор.

– Мне нужно побольше практики, – пробормотал он.

– Практика у вас будет. Но вы должны перестать бояться машины. Она работает только до тех пор, пока вы в нее верите.

Кен достал колоду карт.

– Есть один фокус, с помощью которого мы убеждаем людей в надежности детектора. Это усиливает их реакцию на важные вопросы.

Он развернул колоду веером.

– Возьмите одну карту.

Сабини вытянул пластиковый прямоугольник, взглянул на него и прижал к себе.

Кен убрал оставшуюся часть колоды.

– Обычно после этого я валяю дурака, задавая клиенту разные вопросы. Спрашиваю о достоинстве карты, масти и тому подобное. А потом, изучив показатели своего волшебного устройства, спокойно заявляю, что это дама червей.

Сабини удивленно поднял брови.

– Угадали!

Он показал карту.

Кен взял свою колоду и развернул ее лицом вверх. В ней были только дамы червей.

– Полиграф работает, когда в него верят. Будем продолжать?

Сабини улыбнулся и бросил карту.

– Конечно.

Следующие несколько дней слились для Кена в сплошную серую полосу. Целыми днями он изучал разные способы обмана полиграфа, а вечерами тренировал Сабини.

Он научил своего клиента кое-каким упражнениям, которые помогали выровнять график дыхания на аппарате. Как и ожидал Кен, контролировать этот показатель было проще. К концу второго дня Сабини уже чувствовал себя профессионалом.

Проблема с потоотделением оказалась куда серьезнее. Требовалась по меньшей мере неделя курения, чтобы никотин оттянул от кожи достаточно кислорода. Однако одного этого фактора было явно недостаточно. Кену следовало придумать что-нибудь еще.

Для контроля пульса он использовал метод «обратной биосвязи» – популярную в семидесятые годы технику аутотренинга, когда человек мог управлять своим сердечным ритмом и даже мозговыми импульсами. Кен показывал Сабини бегущую по ленте иглу и с помощью определенных упражнений помогал ему манипулировать собственными реакциями.

Поскольку занятия начинались обычно не раньше десяти, Кен и Сабини работали до двух, а то и трех часов утра. Кен чувствовал, что этот распорядок дня изматывает его и нравственно, и физически, усугубляя угрызения совести. Чем упорнее он трудился, тем яснее становилась ему предосудительность его поступка. Внутренняя боль не отпускала его ни на минуту.

Он не мог дождаться, когда все это кончится.

В ту ночь на улицах было тихо.

Гончая поддавала газу, носясь по главным магистралям города и прислушиваясь к голосам в наушниках. Ее сканер ловил всякую мелочь – несколько легких аварий, ограбление, драка в баре… На таких вещах не сделаешь хороший снимок.

Последние два дня она постоянно ломала голову, пытаясь вспомнить, где могла видеть ту женщину из газеты. Возможно, на каком-нибудь фото из тех, что показывали ей другие фаны.

Гончая взглянула на часы. Без четверти два. Рановато для еды, но раз все равно уходит больше бензина, чем пленки, можно перекусить. В такой час лучшего всего пойти в «Ворсити» – похожую на пещеру забегаловку в районе студенческого кампуса. Это заведение, уже полвека считавшееся одной из достопримечательностей Атланты, славилось быстрым обслуживанием. Посетителям то и дело рявкали: «Делайте заказ! Делайте заказ!» – и нетерпеливо стучали по прилавку, если те не могли вовремя сформулировать свое желание. Клиентам, не успевавшим достать и приготовить деньги, разумеется, приходилось еще хуже. При этом не имело никакого значения, был зал до отказа набит людьми или за столиками сидела горстка завсегдатаев. Замашки обслуживающего персонала в «Ворсити» иногда доводили посетителей до слез, зато они придавали этому месту особый колорит, так же как слишком плотная и жирная, но по-своему аппетитная еда.

Гончая въехала по пандусу на автостоянку, заглушила мотор и слезла с мотоцикла. Она уже издалека почувствовала, как из ресторанной кухни разит луком.

Получив заказ, Гончая взяла красный поднос и огляделась. Зал был поделен на несколько просторных частей, в каждой громко работал телевизор. По дороге она заметила группу из пяти радиофанов, сидевших в новом крыле. Обычно такое соседство ее раздражало. Но не сегодня. Гончая подошла к компании, села за столик.

– Должно быть, ты жутко скучаешь, раз решила к нам присоединиться, – сказал Винс, тощий очкарик с всклокоченной шевелюрой.

Гончая пожала плечами.

– Уйду, как только вы начнете ныть, что вам не хватает секса.

Фредди, широкоплечий мужчина средних лет, усмехнулся:

– С чего ты взяла, что не хватает?

– Будь у вас с кем трахаться, вы бы не колесили всю ночь по городу.

Фредди расплылся в улыбке:

– А к тебе это разве не относится?

Она покачала головой:

– Нет, мне жаловаться не на что, но я все равно этим занимаюсь. Из чего следует, что среди вас я самая чокнутая.

Гончая отхлебнула коктейль, достала из сумки газетный снимок Миф и бросила на середину стола.

– Кто-нибудь из вас ее фотографировал?

Все окружили картинку, сопя под нос и издавая какие-то чмокающие звуки. Может быть, поэтому, подумала Гончая, этих людей называют фанами, а не, скажем, энтузиастами.

– Где ты ее взяла? – спросил коротышка Лазло. Среди своих неряшливых товарищей он выделялся стильным костюмом и опрятностью.

– Из воскресной газеты. Лицо знакомое. Я подумала, может, кто-то из вас показывал мне ее в своей коллекции.

Фредди бросил на стол небольшой потрепанный фотоальбом:

– Кстати, хотел вам кое-что показать.

– У тебя есть ее снимок? – спросила Гончая.

– Нет, – ответил Фредди. – Но я заснял вчера аварию со «скорой помощью».

Винс возбужденно наклонился.

– Господи, это было что-то! – Он повернулся к остальным. – Один парень попал в ДТП, получил пару синяков, и его повезли в больницу. А потом они врезались прямиком в разделительную полосу на Холком-бридж, и – бац! – Винс хлопнул в ладоши для большего эффекта. – Машина сбила столб с рекламным щитом. Никто не пострадал, кроме пациента – у него сломан позвоночник.

Лазло покачал головой.

– Когда медицинская компания выплатит ему компенсацию, он станет миллионером.

– Что толку, если парень не сможет двигаться? – возразил Фредди.

– Послушайте. – Гончая попыталась вернуть их к прежней теме. – Я знаю, что уже видела где-то эту женщину. Вы ее не фотографировали?

– А если бы тебе выплатили пятьдесят миллионов долларов? Это тоже ничего не стоит? – не унимался Лазло.

– И на всю жизнь остаться парализованным? – Фредди поморщился.

– Ребята… – снова вмешалась Гончая.

– Хорошо. Допустим, тебя парализует только ниже пояса, что тогда?

– Ну, это еще куда ни шло!

Спрашивать было бесполезно. Гончая убрала снимок, взяла свой поднос и пошла в другой зал.

– Идиоты, – пробурчала она.

Карлос Валес прижался к кирпичной стене, окружавшей многоквартирный дом на Инмен-парк. Он уже приходил сюда несколько дней назад, чтобы проучить этого чертового вруна с его паршивым детектором. Теперь он снова был здесь, сидел на корточках у мусорного бака и потягивал косячок, который нашел в уборной своего приятеля Хезуса. Карлос прятался там с тех пор, как отец вышвырнул его из дома.

Между ним и отцом произошла безобразная сцена. Когда в фирме получили результаты теста и его выгнали с работы, старик начал орать и хлестать его по щекам. Алисия и малыш пусть остаются, заявил он, а ты можешь убираться ко всем чертям.

Карлос ему ответил. Выбил из предка всю дурь. Старый болван заявил на него в полицию.

Наверное, то же самое сделала и мисс Бентон, тот самый менеджер торгового центра «Паккард-Хиллз», которая его уволила. Карлос буквально взорвался, услышав эту новость. Эта сучка хоть понимает, что делает? Он опрокинул гадину на стол, схватил в руки телефонный шнур и шагнул к ней. Она перепугалась до смерти. Но потом начала кричать, умоляла его уйти, и он выбежал из кабинета. Не стоило марать руки.

Карлос оглядел автостоянку. Вообще-то он не собирался сюда возвращаться. Сначала у него были другие планы: просто напугать этого лживого оператора и задать ему взбучку, чтобы тот как следует его запомнил. Но теперь Карлос мечтал о большем. Паршивец сломал ему жизнь и должен был за это заплатить. Как? Карлос долго взвешивал разные варианты и к двум часам утра пришел к выводу: Кен Паркер должен умереть.

Он поиграл длинной бритвой, открывая и складывая лезвие. Надо всего разок полоснуть Паркера по горлу, тот и пикнуть не успеет.

Карлос еще никогда не убивал людей, но сейчас у него так накипело, что он знал: не сможет успокоиться, пока тот парень не умрет. Надо поскорее с этим покончить.

А потом он вернется в дом отца и заберет сына. Карлос знал, что это рискованно – жена тут же его заложит. Возможно, придется ее связать, чтобы выиграть немного времени. Или просто прикончить. Алисия это заслужила, поверив не ему, а чертовой машине.

Он сидел на месте, когда у дома появилась молодая парочка. Девушка собиралась ехать дальше, и они задержались у ее машины, продолжая обниматься и целоваться. Часов у Карлоса не было, но он знал, что уже около трех утра. Может, Паркер решил заночевать у своей подружки?

Карлос хотел было вернуться, когда услышал характерный звук подъезжавшего «эм-джи». Ага, вот и он! Карлос подождал, пока Паркер поставит машину и заглушит двигатель. Парочка все не уходила. Ладно, подумал он, время еще есть. Не стоит рисковать.

Паркер быстро вошел в подъезд и взбежал по лестнице в свою квартиру.

Карлос помнил номер – 332. Адрес был в телефонном справочнике.

Пришлось ждать еще несколько минут, пока юнцы наконец не отлепились друг от друга. Потом девица уехала, а ее приятель поплелся в дом.

Карлос вгляделся в темноту. Ему показалось, что в нескольких ярдах крадется чья-то тень. Он прищурил глаза. Нет, почудилось.

Не стоило курить это дерьмо.

Карлос тихо подошел к лестнице и начал взбираться. Горело всего две лампочки, поэтому большую часть пути пришлось идти во мраке. Он остановился.

Шаги. Шорох.

Он не мог понять, откуда доносятся звуки, сверху или снизу. Карлос сделал еще несколько шагов и прислушался. Тишина.

Он продолжал подниматься на цыпочках, пока не добрался до четвертого этажа. Оказавшись наверху, перегнулся через перила и выглянул на автостоянку. Там было пусто. Он подошел к квартире Кена и открыл бритву.

Лицо пылало, во рту пересохло.

Ему хотелось уйти, но Карлос знал, что станет презирать себя, если сдрейфит в последнюю минуту.

Он мог бы выбить дверь с разбегу, но боялся, что наделает слишком много шуму. Паркер, наверное, уже заснул.

Жаль, что не удалось прижать его на автостоянке…

Карлос помедлил, старясь справиться с хлынувшей в кровь волной адреналина. Кровь в висках билась в одном ритме с сердцем.

И снова услышал шорох.

На этот раз за спиной.

Обернувшись, он еще успел увидеть блеск стали и собственную кровь, брызнувшую в лицо убийце. Карлос замертво рухнул на пол.