Впереди меня ждало большое разочарование. Необычные разрушения, хотя и разбили слой, который пересекал мой путь, но от этого сланцевые плиты только раздвинулись и перемешались, образовав собой разветвленный лабиринт. С правой и с левой стороны, сверху и снизу зияли пропасти. Указателем в этом лабиринте был только встречный ветер. Он показывал, которая штольня ведет к ближайшей пропасти.

Теперь мы уже продвигались штольнями, через которые я полз вместе с Бэби.

Медведица шла впереди. Она, как житель пещер, привыкла к темноте. Когда мы ползли узким коридором, Бэби вдруг ужасно заревела и попятилась назад. Я на коленях пролез под медведицей и оказался перед страшилищем, которое так напугало бедную Бэби.

Моя лампа осветила скелет прекрасно развитого животного, которого я уже знал.

- Не бойся, Бэби, - подбадривал я медведицу. - Это уже не повредит тебе! Перед нами скелет, который лишь второй раз встречается человеку. Первый и единственный до сих пор экземпляр хранится в парижском музее. Это тот славный мозазавр, который нашел немецкий ученый Гофман в Маастрихтской каменоломне и назвал животное своим именем - мозазавр Гофмана. И маастрихтский аббат подал на Гофмана в суд, уверяя, что находка является допотопным животным и принадлежит церкви. Долгий спор закончился тем, что от ученого его забрали и передали попу. Бедный Гофман так расстроился, что вскоре умер. Когда французские революционные войска осадили Маастрихт, то геологи и палеонтологи всего мира обратились к французскому генералу и умоляли его не стрелять в поповский дом, потому что в ней хранится мозазавр! Французы не стреляли. Но, заняв город, потребовали контрибуцию - миллион франков, или спрятанный аббатом скелет мозазавра. Аббат, конечно, отдал скелет. Слышишь, Бэби! Эта штука, что теперь лежит перед нами, стоит миллион! Если бы мы могли доставить ее в Париж или Берлин, то получили бы за нее столько серебра, сколько он сам весит. Но мы, если нам повезет, повезем этот скелет домой, в Будапешт, подарим его музею, да еще и будем благодарны за то, что его примут и дадут место. И тогда, если кто-то захотел бы бомбардировать Будапешт, вся Европа протестовала бы против такого поступка в интересах мозазавра. Вот какое могучее это животное, Бэби!

Скелет лежал в длинной узкой пещере, стороны которой были выложены кристаллами. Был это длиной в тринадцать метров ящер, с огромной головой. Позвоночник ящера состоял из ста тридцати позвонков, а строение его хвоста было изумительно. Хвост торчал острием вверх, как широкая пила. От ног ящера остались только кости, но в камне, который, вероятно, когда-то был мягким, виднелись следы ног. По отпечаткам видно, что на ногах были еще и перепонки.

А сейчас это сокровище - мое, только как забрать его с собой? К несчастью, в этом лабиринте снова закрылся путь, и я должен вернуться назад, чтобы отыскать другую дорогу.

Неоценимой оказалась для меня моя четвероногая подруга Бэби. Она не нуждалась в нити Ариадны, чтобы найти правильное направление в этом подземном лабиринте, и руководствовалась своим инстинктом. А он ей никогда не изменял.

Наш новый проход заградила огромная, словно настоящий великан, хелония -черепаха с длинной, как гадюка, шеей.

Из руин третьего, узкого темного коридора виднелась странная голова игуанодона с длинной, вытянутой вперед мускулистой шеей. Это животное, вероятно, было предком крокодила. Вооружена она не только страшными зубами, но и двумя прямыми рогами на лбу.

То, что я увидел в подземелье, напоминало настоящий музей.

В сланцевых плитах виднелись отпечатки листьев, деревьев, целых веток, остатки древних жуков, бабочек, рыб и птиц, летучих ящериц и т.п. Кто собрал эту богатую и разнообразную коллекцию? Здесь и жители суши, и пресных вод, и морских глубин, животные, которые летали в воздухе, и наземные растения.

Слюдистый сланец часто таит в себе и драгоценные металлы. Не раз я встречал богатые серебряные жилы и пряди чистого серебра, а на одном месте между черными камнями сверкали великолепные самородки чистого золота. И я бросил здесь и золото, и серебро!

Я искал воздуха и воды!