От проблем к решениям

Иногда люди, приходящие в Центр (особенно новички), говорят, что их единственное желание – обрести духовную жизнь – жизнь, в которой разделенность сменяется ощущением единства со всем. В этом нет ничего плохого. Именно этим мы здесь и занимаемся.

И все же, я полагаю, никто из пас не может сказать, что такое «духовная жизнь». Поэтому мы говорим лишь о том, чем она не является. Существует известное выражение: «Чтобы нарушить порядок небес и земли, достаточно различия в одну десятую дюйма». Что это значит? Что за различие может нарушить целостность жизни? С абсолютной точки зрения, этого не может сделать ничто. Однако мы всегда думаем, что это не так. Естественная целостность жизни кажется нам недоступной. Иногда мы ощущаем ее проблески, но большую часть времени проводим в неведении.

Например, во времена рождества люди и радуются, и сходят с ума. Иногда мы способны сочетать эти два состояния! В этот период мы склонны осознавать наши беспокойства и срывы. В преддверии нового года мы считаем, что сезон каникул должен стать точкой поворота. И мало кто способен легко относиться к этому повороту. На этой планете нам отведено только определенное количество поворотных лет. Для слишком чувствительных людей перемены, которые сулит новый год, могут показаться разрушительными. Нам необходимо увидеть эту разницу в десятую дюйма, понять, что она из себя представляет, как связана с изменениями в жизни.

В Библии сказано: «Как человек понимает свое сердце, так он и живет». Трудности, о которых мы говорим, разделенность, десятая дюйма различия, – все это следствие того, «как человек понимает свое сердце». (Слово «сердце» означает здесь не эмоциональную характеристику, но сердце проблем, истину жизни, центральное ядро, как в Сердечной Сутре.) Чем лучше мы видим истину жизни, тем лучше понимаем, что такое десятая дюйма различия. Все это приводит нас к двум словам, которые звучат похоже и часто взаимозаменяются: решения и проблемы (С точки зрения фонетики, данное утверждение автора кажется, по меньшей мере, спорным. Схожести в звучаниях английских слов decisions и problems не больше, чем у их русских аналогов. – Прим. перев.).

С утра до вечера жизнь – сплошное принятие решений. Проснувшись, мы фазу начинаем принимать решения: «Стоит ли вставать сейчас или можно полежать еще минут пять? Должен ли я сразу садиться? Может сначала выпить чашку кофе? Что мне съесть на завтрак? Что сделать в первую очередь? Сегодня выходной, нужно ли сходить в банк? Или сначала отдохнуть? Нужно ли писать письма?» С утра до вечера мы принимаем одно решение за другим. Это нормально. В этом нет ничего странного. Однако мы воспринимаем жизнь не как решения, а как проблемы.

Например, вы можете сказать: «Очень просто решать, куда пойти в первую очередь – в банк или супермаркет. Но моя жизнь полна других проблем». Могут быть неприятности с работой, которую мы ненавидим или потеряли. Мы не видим решений, мы видим лишь проблемы. Мы все беспокоимся о решении жизненных проблем, мы смотрим на жизнь как на проблему. Еще один пример: «Я работаю в Сан-Диего, у меня прекрасная подружка, мне нравится климат. Однако вдруг я получаю заманчивое предложение из Канзас-Сити, обещающее мне много денег». Мы думаем, что не можем просто принять решение, и вырастает проблема. Именно так человеческая жизнь запутывается, и появляется различие в десятую дюйма.

Что же делать с проблемами, если не волноваться, не анализировать, не ворчать и не ощущать безысходность? Я не говорю о мелких проблемах. Справляясь с ними, мы ошибочно принимаем какое-то решение и забываем о нем. Я говорю о глобальных проблемах жизни: «Должен ли я начинать эти взаимоотношения?», «Должен ли я прекращать эти взаимоотношения?», «Я хочу прервать взаимоотношения, как это сделать?». Мы все ломаем голову над тем, что делать. Именно поэтому цитата гласит: «Как человек понимает свое сердце, так он и живет». Понимание своего сердца решает все проблемы. Все решения мы принимаем с его помощью.

Предположим, что мы практикуем уже несколько лет. Мы можем не осознавать, что наши взгляды на проблему разрыва взаимоотношений изменились. Но с момента начала практики наше мнение о себе и о нем или о ней сильно изменилось. Серьезная практика изменяет способ восприятия жизни, и отношение к своим поступкам начинает преобразовываться. Людям необходим механизм принятия решений и снятия проблем. Но никакого определенного механизма нет. Если мы лучше узнаем себя, то сможем руководствоваться этим знанием в процессе принятия решений.

Предположим, мы сказали Матери Терезе: «Мать Тереза, не хотите ли вы пожить в Сан-Франциско, а не в Калькутте? Ночная жизнь у нас здесь намного богаче. Есть множество ресторанов. Климат мягче». Как она будет принимать решение? Как она придет к выводу, что лучше остаться в ужасных районах Калькутты, где она работает? Откуда приходит такое решение? «Как человек понимает свое сердце, так он и живет». Она, возможно, назовет это молитвой. Долгие годы бытия самой собой помогли ей разглядеть, что в том, где и как она работает, нет проблем, а есть лишь решения.

Чем лучше мы узнаем себя, тем быстрее проблемы преобразуются в мысль: «Я здесь, и буду делать это. В некоторой степени, я даже хочу делать это». Иногда мы будем выбирать то, что другим может показаться очень утомительным и неприятным. «Зачем тебе делать это? Я бы этого не делал». Если я чувствую, что понимаю свое сердце, если моя жизнь хочет выразить себя, то проблем нет.

Если нечто в нашей жизни кажется неразрешимым, мы считаем, что у нас есть внешняя проблема, на которую смотрим, как на грейпфрут. Мы не видим в этой проблеме себя. Один из способов превращения проблемы в решение – попытаться посидеть с нею, воспользоваться дзадзэн. Возьмем, для примера, проблему работы. Когда я сижу, меня переполняют мысли и оговорки, одобряющие и отрицающие работу в другом штате. Я отмечаю их, разрешаю им существовать. Я беспокоюсь, анализирую или суечусь. Я пытаюсь вернуться к непосредственному, телесному восприятию сути вещей. Я просто сижу, воспринимая напряжение и противоречия, я дышу сквозь них. Таким образом, я вхожу в более тесный контакт с тем, кто я есть, и решение приобретает ясность. Я понимаю, что полная неразбериха вовсе не означает, что есть проблема, которая нуждается в решении. Я просто не знаю, кем являюсь относительно этой проблемы.

Предположим, я не знаю, выходить замуж за богатого человека или просто за того, кто мне нравится? Если этот вопрос появился, значит, во мне есть нечто, чего я не знаю. Проблема не вовне. Проблема внутри, – я не знаю себя. Когда, подобно Матери Терезе, я знаю себя, проблем с тем, что делать, не существует. Чем больше я узнаю себя, тем больше начинаю понимать истинные нужды жизни. Я больше не считаю неизбежной необходимость того или этого. Это не значит, что я машу на все рукой, я просто больше не нуждаюсь в этом так сильно. Многие люди, сидящие годами, обнаруживают, что их жизнь заметно упростилась. Но не за счет приобретения, а за счет уменьшения необходимости, избавления от желаний. Мои нынешние знакомые не могут поверить, что несколько лет назад я не могла выйти на работу без лака для ногтей и губной помады. Мне было неудобно без этого. У меня никогда не было много денег, но мне всегда была нужна красивая одежда. Я не вижу ничего плохого в желании хорошо выглядеть. Я просто хочу сказать, что, когда эгоцентричные желания занимают основную часть жизни, неминуемо возникают проблемы с решениями. Решения кажутся проблемами. Но когда практика перемещается в центр жизни, желания изменяются, страсти и неразрешенность уносятся прочь.

На рождество у нас всегда трудности. Мы бесконечно суетимся, пытаясь исполнить желания окружающих. Мы должны определить, что для нас основное. Тогда мы поймем, какое решение больше всего подходит. Конечно, знание себя всегда бывает фрагментарным, неполным, даже поверхностным. Тем не менее упорная приверженность практике со временем избавит жизнь от проблем и жалоб.

Я не хочу сказать, что не нужно веселиться. Мы все одержимы желанием к веселью настолько, насколько оно подходит нашему нынешнему представлению о себе. Длительность побега соответствует нашему восприятию себя и жизни. Но со временем эта длительность уменьшается. Это происходит потому, что невозможно прикоснуться к ядру, к собственному сердцу без преобразования и изменения всего, что находится вокруг нас. Т.С. Элиот писал о спокойной точке, вокруг которой вращается Вселенная. Спокойная точка не является чем-то. Ее суть мы понимаем с опытом практики. Без упорной и терпеливой практики, которой для многих из нас стал дзадзэн, мы склонны к заблуждениям. Например, мы можем требовать от себя самопожертвования. Иногда самопожертвование может не подойти человеку. Но иногда оно может быть необходимым. Если, остановившись перед выбором, мы приходим к ответу: «Нет, я не буду этого для тебя делать», то откуда берется мудрость для принятия такого решения? Она порождается ясностью понимания того, кто мы такие и что такое наша жизнь. С течением времени я все меньше и меньше делаю что-либо для других. По крайней мере, я перестаю ощущать себя обязанной. Теперь большую часть времени я уделяю себе. И это нельзя назвать эгоизмом, возможно, это лучшее из того, что можно сделать.

Практика медленно проясняет осознание необходимости совершения того или иного поступка. Решения перестают превращаться в проблемы, разрывающие сердце, они остаются решениями. Сесин помогает оттолкнуть в прошлое ту часть нас, которая трепещет перед лицом проблем. Сама его структура, почти независимо от нашего желания, предоставляет пространство, в котором можно видеть более ясно. И все же, важнее всего – ежедневное сидение. Я говорю, конечно, не об обычном сидении. Неразумное сидение даже хуже, чем его отсутствие. Мы должны понимать, что делаем. Иначе мы выстроим еще один фантастический мир, который, возможно, будет еще вреднее, чем прежний. Перейдем к вопросам.

СТУДЕНТ: Создается впечатление, что мнения о плохом и хорошем зачастую мешают.

ЙОКО: Конечно, это так! Это мысли, а любые мысли, рожденные в моей голове, основаны на личной точке зрения и эмоциональном состоянии. Поэтому они мешают ясно видеть.

СТУДЕНТ: Я полагаю, что ответом на все может стать видение реальности такой, какой она есть.

ЙОКО: Это прекрасно. Однако опять должна сказать, что, в смысле настоящей практики, это может быть не слишком легко. «Одна десятая дюйма различия»… Что это значит?

СТУДЕНТ: Если я составил план действий, но вдруг появляется альтернатива, то я оказываюсь между двумя потенциальными сценариями, которые ждут моего выбора. В подобной ситуации я теряю самообладание и погружаюсь в мучительные раздумья…

ЙОКО: У вас появляется «проблема», не так ли?

СТУДЕНТ: Намного больше, чем в десятую дюйма!

ЙОКО: Больше, чем в десятую дюйма! Правильно!

СТУДЕНТ: Различие, возможно, кроется в осознании ответственности, которая на мне лежит.

ЙОКО: Всегда ли вы понимаете, что это такое?

СТУДЕНТ: Нет!

ЙОКО: Вы понимаете, что создает различие в одну десятую дюйма? Неспособность видеть. На всех нас лежит ответственность и обязательства, но мы путаемся в них и превращаем в проблемы. Какие наши действия создают различие в одну десятую дюйма?

СТУДЕНТ: Мы хотим что-нибудь получить.

ЙОКО: Да.

СТУДЕНТ: Раздумываем, нужно ли что-нибудь отдать.

ЙОКО: По-настоящему мы можем отдать только тогда, когда нам не нужно ничего взамен. Правильно? Я хочу. Я хочу. Я хочу. Я хочу. Простое понимание того, что я хочу видеть свою жизнь такой, какой хочу и никакой другой, является большой помощью в осознании десятой дюйма различия. Мы все хотим, чтобы жизнь развивалась по плану, была удобной, приятной. Что еще? Полной надежд на будущее? Будущего нет! «Это будет прекрасным днем». Кто знает?

СТУДЕНТ: Для меня это подчинение. Если я смогу подчиняться всему, что происходит, то никогда не набью шишек.

ЙОКО: Прекрасно, когда мы можем подчиняться по-настоящему. Однако кто идет по пути подчинения? Я. и из чего я состою?

СТУДЕНТ: из раздражения. Я хочу, чтобы все было по-другому! Я не на это рассчитывал.

ЙОКО: Правильно, все это мысли. Если мы сможем увидеть в них мысли, то будем в состоянии вернуться к тому, что необходимо сделать.

СТУДЕНТ: Если видишь проблему, нужно ли привлекать волю для ее разрешения?

ЙОКО: Я только что рассказала о различии между проблемами и решениями. Если вы посмотрите на проблему, как на самого себя, не как на нечто, требующее разрешения, то сможете спросить: «Что здесь происходит?» То, что происходит, – это обычно гнев, страх, мысли. Чем ближе вы будете знакомы с ними и сопровождающим их физическим напряжением, тем очевиднее станет решение. Я не пытаюсь призывать к безволию в принятии решений. Однако решение должно быть очевидным, как в примере с Матерью Терезой.

СТУДЕНТ: Это лекарство?

ЙОКО: Лекарство? Лекарств нет. Но в то мгновение, когда вы обнимаете жизнь, причем делаете это самостоятельно, вы начинаете видеть, что происходит. В этот момент исчезает десятая дюйма. Понимаете? Проблема во мне. Она больше не пугает. Терпеливое сидение позволяет все лучше и лучше видеть, что делать. Это вовсе не мастерство. Мы знаем, когда менять ход вещей, когда нет. Как говорится, мы приобретаем способность принимать то, что изменить не в силах, смелость, чтобы изменить то, что необходимо, и мудрость, чтобы понять разницу.

СТУДЕНТ: Что заставляет нас делать то, что необходимо?

ЙОКО: Если мы знаем себя, то всегда хотим делать то, что необходимо. «Как человек понимает свое сердце, так он и живет». Не только живет, но и действует.

 

Поворотная точка

Мы хотим жить свободной и полноценной человеческой жизнью. А полноценная человеческая жизнь ни к чему не привязана: ни к практике, ни к учителю, ни к Истине. Если мы привязаны к Истине, мы не можем ее видеть.

В телевизионных новостях я видела историю об одном человеке, который собирал автомобильные запчасти. Он не знал, для чего они предназначены, ему просто нравилось складывать их вместе, загадочность делала его занятие еще привлекательнее. В течение десяти лет он собрал десять тысяч больших и маленьких запчастей. Когда человек закончил работу, получился сверкающий, новый и прекрасный «Model-T Ford». К несчастью (наверное, у него не было жены), он собрал свой автомобиль прямо в собственной гостиной. Поэтому, после некоторого раздумья, бедняга сломал стену гостиной и выкатил «Model-T» на крыльцо (заметное продвижение). Крыльцо располагалось на уровне четырех футов над землей, поэтому человеку пришлось соорудить скат во двор. Наконец, он спустил автомобиль вниз, во двор и на улицу, и «Model-T» стал настоящим полноценным автомобилем.

Эта прекрасная история очень похожа на то, что мы делаем с нашей жизнью. Мы создаем странное творение и называем его «мною». К сожалению, мы делаем это не очень умело. Закончив постройку, мы обнаруживаем, что оказались в заключении, над нами нависают стены. Наше «я» может выглядеть хорошо, даже впечатляюще, но все-таки оно давит на нас.

Мы оказываемся перед критическим выбором: существует два пути, по которым можно пойти, почувствовав ограниченность и беспокойство собственного «я». Первый путь – создать иллюзию того, что наш дом создан для «Model-T». Мы можем декорировать стены, сооружать ширмы с зеркалами, изображая видимость свободы и простора. Другой путь – осознание того, что это скованное, ограниченное «я» должно быть выведено из дома туда, где больше света и воздуха.

В этот момент (когда мы начинаем испытывать «Model-T» – то «я», которое построили) и начинается настоящая практика. Мы больше не надеемся зафиксировать наше окружение. Мы выводим «Model-T» наружу, мы хотим испытать его. Конечно, это не окончательная стадия. На финальной стадии человек не испытывает и не анализирует свое «я». На финальной стадии мы выводим его на улицу, где оно может полноценно функционировать.

Первое, что принуждает нас к переменам, – боль, которую приносят ограничивающие стены. Мы знаем, что должны что-то сделать со стенами. Важный шаг – вытолкнуть «Model-T» на порог, где можно увидеть немного больше света, пространства и перспективы. Это критическая поворотная точка для практики. Что нужно делать, чтобы ее достичь?

Давайте рассмотрим идею «самоотречения». Часто кажется, что, чтобы начать новую жизнь, необходимо отречься от старой. Что мы считаем отречением? Мы можем отречься от материального, ментального или эмоционального мира, в нашем их понимании.

Многие традиции поощряют отказ от материального благосостояния. Монахи обычно имеют лишь маленькую коробку, наполненную всем необходимым. Самоотречение ли это? Я бы сказала» что нет, хотя это полезная практика. Если без десерта мы считаем свой ужин неполным, то можем отказаться от десерта, надеясь, что это чему-нибудь научит. Хотя и это хорошая практика.

Затем мы можем посчитать ненормальным все, что происходит с эмоциями и мыслями. «Я должен отречься от всего этого. Я должен суметь это отбросить. Думать и чувствовать так, как я, нехорошо». Но и это не самоотречение. Это обыгрывание понятий «плохо» и «хорошо».

Некоторые делают последнее усилие. Запутавшись и разочаровавшись в повседневной жизни, мы приходим к заключению: «Я должен идти к Осознанию. Я должен жить исключительно духовной жизнью и отречься от всего остального». Очень хорошо, если мы понимаем, что это значит. Но если мы неверно интерпретируем отречение, то в царство так называемой духовной практики прокрадываются коварные мысли: «Я должен быть чистым, святым, должен отличаться от остальных… возможно, жить в отдалении, в спокойной обстановке». Все это не имеет ничего общего с самоотречением.

Что же такое самоотречение? Существует ли оно? Пожалуй, лучше всего этот вопрос может проясниться после рассмотрения другого слова – «непривязанность». Мы часто полагаем, что если удастся манипулировать поверхностными событиями жизни, пытаясь изменить их, беспокоясь о них, то мы поймем суть «самоотречения». В действительности, не нужно ни от чего «отрекаться». Необходимо понять, что истинное самоотречение – это непривязанность.

Процесс практики заключается не в удалении привязанностей, а в приобретении способности видеть сквозь них. Мы можем иметь большой финансовый капитал и не быть к нему привязанными. В то же время, мы можем быть сильно привязаны к тому, что у нас ничего нет. Обычно люди, которые видят сквозь природу привязанности, склонны к скромности, но это не обязательно. Многие практики увязают в области отношений с нашим окружением и разумом. «Мой разум должен быть спокоен». Разум ни при чем, смысл имеет лишь непривязанность к его активности. Эмоции вредны только тогда, когда доминируют над нами (т. е. когда мы к ним привязаны). В этом случае они становятся причиной дисгармонии. Первая задача практики – увидеть, что мы привязаны. Практикуя содержательный и терпеливый дзадзэн, мы начинаем понимать, что состоим из одних лишь привязанностей. Они правят нашей жизнью.

Однако мы никогда не сможем избавиться от привязанностей, приказав им уйти. Только осознание их истинной природы способствует спокойному и незаметному исчезновению привязанностей. Подобно песочному замку, смываемому волной, они просто ускользнут прочь. Где это? Что это было?

Вопрос не в том, как избавиться от привязанностей или отречься от них. Более разумно увидеть их истинную природу – непостоянную, приходящую, пустую. Не нужно ни от чего избавляться. Самыми трудными и коварными привязанностями являются те, которые мы называем «духовными истинами». Привязанность к «духовности» – главное препятствие на пути к духовной жизни. Если мы к чему-то привязаны, то не можем быть по-настоящему свободными и любящими.

Пока у нас существует одержимость представлениями о себе и окружающих, мы – привязаны. Истинная духовная жизнь представляет собой простое отсутствие этого. «Чтобы изучить себя, необходимо забыть себя», – говорил Доген Дзэндзи.

Продолжая сегодняшний дзадзэн, постарайтесь осознать основной смысл – практику непривязанности. Давайте продолжим, вооружившись прилежанием, понимая, что может быть трудно, и зная, что трудность – это не главное. У каждого свой выбор. Что это будет? Либо свободная жизнь, либо…

 

Заприте двери

В 60-х годах Хакуун Ясутани Роси начал свои ежегодные визиты в Америку, для обучения дхарме. Во время каждого визита он проводил недельные сесины здесь, в Южной Калифорнии. Как и все те, кто начал дзэн-практику с Ясутани Роси, я усердно занималась с учителем семь дней в году, а остаток года посвящала самостоятельным занятиям дзадзэн. Эти сесины были для меня чрезвычайно сложными. Должна сказать, что моя практика была наполнена неразберихой. Однако возможности учиться у Ясутани Роси, возможности видеть его – скромного, умного, полного жизни и непринужденного, было достаточно, чтобы продолжать обучение.

Когда я познакомилась с ним, он был довольно пожилым. В свои восемьдесят лет, он не был избавлен от физических трудностей. Когда Ясутани Роси входил в дзэндо, мне не верилось, что он в силах одолеть путь к своему месту. Это был просто маленький сгорбленный человек. Но когда он начинал говорить о дхарме, я не верила своим глазам! Это было похоже на поток электричества, бегущий по комнате, наполненный жизнью, непринужденности, увлеченности. Не имело значения, что он говорил, какое понятие интерпретировал. Само его присутствие раскрывало дхарму. Повстречавшись с этим раз, вы никогда не сможете это забыть.

Особенно глубоко меня поразили два качества Ясутани Роси. Я бы сказала, что он был очень ярким и обычным одновременно. Заглянуть в его глаза при личной беседе было равнозначно взгляду на десять тысяч миль – в них ничего не было. Это было восхитительно. И все-таки, в этом открытом пространстве, каким-то образом, скрывалось полное излечение.

Вне дзэндо это был обычный маленький человек, который носился повсюду со своей метлой, постоянно закатывал штаны и ел морковь. Он любил морковь.

Ясутани Роси был для меня первым переживанием встречи с истинным Дзэн-мастером. Это было очень скромное переживание, потому что он был очень скромным. Ясутани Роси постоянно излучал свободу, непринужденность и сострадание – те жемчужины, которые каждый ищет в практике. Однако мы должны быть осторожны и не искать жемчуг там, где его нет, то есть вне нас. Так мы рискуем не разглядеть, что жизнь – это жемчужина, пусть необработанная, но уже совершенная, законченная и целостная.

Когда мы спускаемся к дхарме, она кажется довольно простой и доступной. Проблема в том, что мы не знаем, как ее увидеть, и жемчужина свободы ускользает.

Свобода-очень скользкая тема для разговора. Обычное представление о свободе ограничивается возможностью остаться одному, идти, куда заблагорассудится, и делать все, что хочется. Мы надеемся, что свободу принесет нечто извне. Когда мы находимся в неприятной, сдерживающей ситуации, мы всегда оставляем дверь открытой, в надежде выбежать из нее к новой свободе. Все мы так поступаем. Это приводит к еще одному скользкому слову – «преданность».

Один из важнейших аспектов практики – искренний взгляд на бесконечный процесс рождения надежд, страхов и схем, как на отражение недостатка преданности собственной жизни. Чтобы сделать это, необходимо запереть дверь, которую нам так нравится оставлять открытой, и обратиться к самим себе. Это та преданность, без которой нет свободы.

С помощью практики, мы избавляемся от фантазий о том, что можем убежать сквозь открытую дверь куда-то в другое место. Мы прилагаем множество усилий для совершенствования и защиты структуры эго, созданной на основе наивного представления о существовании «я», отделенного от остальной жизни. Мы должны осознать эту структуру и понять, как она работает. Пока мы не поймем этого, мы будем действовать, повинуясь страху и надменности. Под надменностью я понимаю ощущение собственного превосходства, собственной необычности. Мы можем быть надменны во всем: в достижениях, в проблемах, даже в «скромности». Страх и надменность порождают разнообразные эгоцентричные склонности и суждения и становятся причиной страданий для нас и окружающих.

Свобода тесно связана с отношением к боли и страданию. Мне хотелось бы провести черту между болью и страданием. Боль рождается в восприятии жизни такой, какая она есть, без прикрас. Но когда мы пытаемся убежать от восприятия боли, мы страдаем. Именно из-за боязни боли мы создаем эго. Мы надеемся, что оно укроет нас. Свобода – это согласие пойти на риск, стать уязвимым. Это восприятие всего, что возникает в данный момент, – и боли, и удовольствия. Все это требует полной преданности жизни. Когда мы становимся способны отдать себя полностью, не ожидая ничего взамен, не думая о побеге, мы перестаем страдать. Когда мы полностью воспринимаем боль, – она превращается в радость.

Свобода и преданность очень тесно связаны. Когда два человека полностью преданы друг другу в браке, они закрывают дверь, сохраняющую шансы на побег от жара и давления, присущих любым взаимоотношениям. Добровольно принятые жар и давление используются для роста, и взаимоотношения расцветают. Я не говорю, что каждый должен вверять себя во все взаимоотношения, встреченные на пути, – это сумасшествие. Я лишь пытаюсь сказать, что практика подразумевает преданность своему восприятию каждого мгновения. В дзадзэне, так же как и в браке, преданность способствует росту, благодаря жару и давлению. Можно даже сказать, что первое дело в дзадзэне – замужество с самим собой. Мы закрываем дверь и спокойно сидим, ощущая жар и давление.

Часто, в начале практики, люди думают, что она будет приятной и милой. Однако в Дзэн-практике есть стадии, которые можно называть как угодно, но только не приятными. С помощью простого сидения, мы добиваемся разрушения стен эго. Этот процесс может быть непонятным и болезненным. Физическое восприятие непонятности и боли может стать ключом к свободе. Мы должны обнять страдание, сделать его лучшим другом, пройти сквозь него к свободе.

Жемчужиной свободы является жизнь, такая, как есть. Однако если мы не понимаем взаимоотношений между болью и свободой, то можем стать причиной страданий для себя и окружающих. Мы должны согласиться идти по лезвию бритвы, оставаясь с тем, что приносит нам текущее мгновение. Гордость, жадность, надменность, боль, радость – не пытайтесь манипулировать тем, что приходит во время дзадзэна. Сидение, сопровожденное максимальной осознанностью, поможет привязанностям исчезнуть.

В день своего восьмидесятивосьмилетия, в последний день рождения в жизни, Ясутами Роси написал: «Холмы становятся выше». Чем яснее мы видим, что нет никакой необходимости что-то делать, тем лучше мы понимаем, что же нужно делать. Интересно, что когда мы начинаем по-настоящему делиться тем, что имеем, – временем, состоянием, собой, – жизнь становится легче. Существует история о колодце, который питали небольшие потоки, всегда исправно снабжавшие его водой. Колодец засыпало, и все забыли о нем. Однажды один человек снова откопал его. Но никто не брал из колодца воду, поэтому потоки перестали питать его, и он высох. То же происходит и с нами. Мы можем отдать себя и продолжать развиваться, но можем замкнуться и высохнуть.

Дзэн-практика закрывает дверь к дуалистическому взгляду на жизнь и требует преданности. Если, проснувшись утром, вы не хотите идти в дзэндо, закройте дверь перед этой мыслью. Встаньте на ноги и идите. Если во время работы вы чувствуете лень, закройте перед ней дверь и продолжите дело. Во время дзадзэна закройте дверь к дуализму и откройтесь жизни. В процессе обучения восприятию страданий жизнь будет медленно раскрывать свою радость.

 

Преданность

Давным-давно жил юноша, который безумно любил прекрасную, но злую девушку. Прекрасная и злая девушка хотела, чтобы юноша всегда думал только о ней. «Я отдам тебе себя только тогда, когда ты принесешь мне голову своей матери», – объявила она.

Юноша любил свою мать. Однако он был настолько очарован злой девушкой, что не сумел ей отказать. Юноша помчался домой и отрубил матери голову. Он схватил ее за волосы и бросился к своей возлюбленной. На улице была ночь, но влюбленный юноша не мог долго ждать встречи. С головой матери в руках, он со всех ног бежал по улице. И вдруг голова сказала ему: «Не торопись, сынок, ты можешь упасть и пораниться».

Смысл истории в неумирающей любви матери, в ее неизменной преданности. Преданность и истинная любовь – сестры близнецы. Английское слово «commit» (быть преданным, вверяться) происходит от латинского committere, что означает соединяться, вверяться. Иными словами, это слово означает получение человеком своеобразного заряда от чего-то.

Чтобы понять преданность, нужно усилить в себе ощущение природы реальности. Не только разумом, но и всеми внутренностями мы должны осознавать, кем являемся. Мы можем считать, что уже преданы особой работе или человеку, однако истинная преданность глубже. Пока мы не поймем, что должны быть преданы всем существам, а не только избранным, нашей преданности будет недоставать энергии и решительности. Размышляя о преданности, мы обычно думаем: «Теперь, когда мы преданы друг другу, он должен вести себя соответствующим образом: он должен любить только меня, он должен проводить со мной больше времени, он должен всегда ставить меня на первое место…» Если мы преданы своей работе, то становимся собственниками: это наша работа, наш проект, наше дело, наша прибыль. Кроме того, мы можем сказать: «Я предан и должен вести себя как подобает преданному человеку». В нашем обычном представлении объект преданности становится объектом обладания, инвестицией, от которой мы ждем безопасности и счастья.

В действительности, преданность всегда является смесью природы Будды – той части нас, которая может сказать: «Что бы ты ни делал, я люблю тебя и желаю тебе добра» – и другой нашей части, твердящей: «Я стану предан тебе, если…» Как же ядовиты эти «если»! В истинной преданности и в истинной любви нет места для «если». Их не способны потрясти никакие обстоятельства. Как писал Шекспир: «Нет перемен, способных изменить любовь».

Преданности невозможно добиться с помощью ворчания, гнева, насилия, жалости, однако мы упорно пытаемся использовать все эти методы. Преданности вообще невозможно добиться. Чтобы углубить преданность, мы должны стать свидетелями всех своих маневров и уловок, свидетелями осторожных и неосторожных попыток получить желаемое – собственное спокойствие и безопасность. В нашей маленькой истории мать определенно не добилась спокойствия и безопасности, у нее осталась лишь голова. По даже перед лицом смерти она желала сыну добра. Конечно, мы совсем не такие. Мы – люди.

Я никогда не говорила: «Вверьте себя кому-либо, а затем избавьтесь от этой преданности». Даже если мы проведем месяцы и годы, решая, что «это одно и то же», то, возможно, станем преданы лишь самим себе. Мы обманываем себя и других, полагая, что преданности можно добиться, дав несколько обещаний.

Если мы преданны, мы закрываем двери. Не осознавая природу Будды, мы не можем довериться первому встречному. И все же, после долгих беспокойств и колебаний, мы становимся преданы чему-то или кому-то. Добившись этого, мы должны захлопнуть дверцу духовки и начать приготавливаться. Преданность подразумевает уничтожение всех возможностей к побегу. Любое замужество, любые доверительные взаимоотношения, включая преданность собственным детям, родителям, друзьям, ставят перед подобным выбором.

Будем ли мы счастливы, «закрыв двери»? Некоторое время. Но это не главное. Смысл преданности не в ее приятности. Иногда вы, конечно, будете счастливы, но не стоит на это рассчитывать.

Преданным можно быть не только другому человеку. Мы можем быть преданы уединению. Для многих такая преданность является хорошей практикой, по крайней мере, на некоторое время. Уединению можно быть преда-ным в течение шести месяцев, года, пяти лет. Немногие способны видеть в уединении просто уединение. Большинство видят в нем одиночество и несчастье. Я не говорю о пещерном отшельничестве. Я имею в виду, что с помощью уединения мы можем практиковаться, посвящая себя всему. Занимаясь такой практикой, мы должны подобающе относиться к сопровождающим ее ограничениям. Никто не хочет посвящать себя всему. Однако наше естество нуждается в практике, на которую не многие готовы пойти сознательно.

Иисус сказал: «Даже если вы сделаете это ради ничтожнейшего, вы сделаете это ради меня». Мы не можем быть преданы кому-то или чему-то, если не преданы всему. Это совсем не значит, что такая преданность должна нам нравиться и мы должны добиться ее полностью. Это практика. Необходимо понять, что в нашей жизни является «ничтожнейшим». Мы мгновенно вспоминаем об очень бедных людях. Но «ничтожнейшим» является то, что ничтожно для меня или для тебя. Что кажется вам ничтожным? Что в вашей жизни самое неинтересное? Для многих, это несимпатичные люди, приносящие неприятности. «Ничтожнейшими» могут быть люди, которых мы боимся. В более деликатных случаях, это могут быть люди, которые нуждаются в советах, поучениях или помощи.

Вы можете возразить: «Давайте будем реалистами. Как можно посвятить себя человеку, которого невозможно выносить?» Как мы можем сделать это? Этому учит практика. Она подразумевает абсолютную искренность с самим собой. Мы осознаем, что не выносим этого человека и не можем находиться с ним рядом. Мы наблюдаем все эмоции и мысли, касающиеся этих взаимоотношений. Такой же подход можно применять и в отношении работы. Многие считают недостойными те обязанности, которые выполняют на работе: «Я закончил колледж. Почему же я должен складывать ящики? Как я могу заниматься такой грязной работой?»

Люди хотят, чтобы практика была приятной и легкой. Но она далеко не легка. Очень просто сказать: «О, я предан миру и дхарме». Однако это трудно сделать. Мир и дхарма раскрываются во всех творениях, которые встречаются нам на пути. Преданы ли мы этому человеку на улице, блюющему в урну? Преданы ли мы продавцу, обсчитавшему нас, или строгому начальнику?

Когда мы познаем природу Будды, мы понимаем, что радость – наше врожденное право. Где же оно? Оно ждет нас в той самой практике, о которой мы говорим. Только через практику мы сможем прийти к радости и истинной преданности работе, взаимоотношениям, всей жизни.

Из-за человеческих недостатков, мы очень мало говорим о преданности (или ее нехватке) к объектам. Например, если мы держим комнату в беспорядке, значит, мы не преданны. Мы демонстрируем, что в жизни есть нечто более важное, чем объекты. (Я воспитывалась аккуратной матерью и многие годы, в качестве протеста, вела себя как можно более неряшливо.) Я не говорю о невротической чистоплотности. Тем не менее практика должна охватывать всех и все, каждую кошку, каждую лампочку, каждый кусочек наждачной бумаги, каждый овощ, каждую салфетку. Если мы не проявим заботу, то не узнаем, что такое преданность. Преданность не возникает случайно. Преданность – это способность. Она растет так же, как мускулы, с помощью упражнений.

Я не собираюсь составлять новый список «обязанностей». Я не говорю о Правилах. Люди часто неверно их истолковывают: «Я должен быть аккуратным. Йоко так сказала». Однако мы должны взглянуть на свою склонность разбрасывать повсюду вещи, оставлять зажженным ненужный свет, накладывать на тарелку больше, чем в состоянии съесть. Почему? Если наша преданность абсолютна, то все, в чем реализуется преданность супругу, детям, работе, практике, дхарме, является неосознанным. «Даже если вы сделаете это ради ничтожнейшего, вы сделаете это ради меня». Если вы хотите познать радость, то не имеете права говорить: «О, я просто небрежный человек». Практика всегда имеет дело с «ничтожнейшим».

Преданность – это действие. Мы пытаемся избежать действия, поэтому наш глаз должен быть острым как гвоздь. Меня не интересует, сколько состояний просветленности вы пережили. Нет ничего, кроме повседневной жизни. Этот стол является дхармой. Вчера он был пыльным, и сегодня он пыльный. Мы приближаемся к окончанию сесина. Однако не стоит обманывать себя: самая сложная часть сесина начинается тогда, когда мы возвращаемся к повседневным делам.