Ревенант отошёл от Блэсфим, проклиная себя снова и снова. Жидкость для контраста. Она утверждала, что в шприце была жидкость для контраста. Он мог бы ей поверить, если бы не видел драму, которая разыгралась на её лице, когда она держала шприц у живота Гэтель. Какое бы вещество не было в нем, оно было ядовитым, и Блэсфим мучало предстоящее убийство.

Сначала Ревенант мысленно подбадривал её. Сделай это! Уничтожь ублюдка! Но когда рука Блэсфим начала дрожать, а глаза судорожно метались в поисках выхода, его энтузиазм сильно поубавился. Внезапно, он не смог вынести мысли, что женщина, которая посвятила свою жизнь спасению других, собиралась запятнать свою душу убийством. Конечно, он не считал уничтожение Люцифера убийством, и полагал, что девяносто девять процентов населения Небес, Земли и Шеула были с ним солидарны. Но Блас входила в тот самый один процент, и она никогда не смогла бы оправиться. Он не мог позволить ей пройти через это, и, будучи самоубийственным дураком, он прикинулся неуклюжим болваном, чтобы сорвать попытку. Но хуже всего было то, что он поступил так даже после того, как Блэсфим накинулась на него с оскорблениями.

Как посмела она судить его за то, что он? Он же не судил её за то, что она Неистинный Ангел. Ну, ладно, может, судил. Но преодолел это. Он смотрел сквозь личину на то, кто она. По крайней мере, ему нравилось так думать. Нет, он был уверен. Рев видел, как она признала ошибки. Её храбрость, когда она спорила с ним, когда высмеивала его высокомерие. Он видел её заботу и отзывчивость. Ощутил уязвимость, когда она поверила, что мир вокруг неё рухнул. Так почему она не могла разглядеть его сущность? Как же все это дерьмо «я здесь ради тебя»? Чушь собачья?

Проклятие! Не думая, он ударил кулаком в одну из опорных колон большого зала Гэтель, оставляя паутину трещин от потолка до пола.

Гэтель и Блэсфим уставились на него, но ему было плевать. Казалось, прошли часы прежде, чем Блэсфим собрала свои инструменты и направилась к нему.

— Пока она в порядке, — сказала она тихо. — Нужно сделать ультразвук, но прямо сейчас сомневаюсь, что она переживёт роды.

Он пожал плечами.

— Сатана не волнуется о ней. Его заботит только Люцифер.

Выражение лица Блэсфим стало мрачным.　

— Маленькая мерзость выглядит здоровым.

Здоровым. Все надежды рухнули. Благодаря опрометчивому высказыванию Блэсфим, Рев мог потерять звание второго сильнейшего существа в Шеуле. А он не мог потерять этот статус, не сейчас, когда отказался от жалкой мечты быть своим на Небесах. Как только он убьёт своего первого ангела, сожжёт все мосты. Так что, нет, он не собирался уступать позицию правой руки Сатаны, особенно Люциферу, который во время первой реинкарнации делал жизнь Ревенанта невыносимой. Да, если бы Ревенант мог, то уничтожил бы ублюдка в утробе в эту секунду. Но нет места, чтобы спрятаться от гнева Сатаны, так как убийством Люцифера Рев подпишет себе смертный приговор.

— Мы можем идти? — спросила Блэсфим.

Ревенант начал говорить «да», но дверь в дальнем конце зала открылась, и два рамрила-охранника затащили избитого, окровавленного вампира внутрь.

Гэтель показала на стол для пыток напротив шезлонга, на котором лежала.

— Положите туда слугу Танатоса. Я хочу смотреть, как жизнь медленно покидает его.

Блядь. Как наблюдатель Всадников, он не мог этого допустить.

— Пойдём, — сказал он, беря Блэсфим за руку. — Пора вернуть тебя в клинику. — Он займётся Гэтель и её игрушкой кровососом сразу, как только Блэсфим окажется в безопасности ЦБП.

Он перенёс их на стоянку, и уже второй раз, материализовавшись, Блэсфим оттолкнула его.　

— Ты просто позволишь этому вампиру умереть? Перенеси меня обратно. Позволь помочь ему.

— Ты не вернёшься обратно. Вампир не твоя забота.

— Он ранен, — сказала она недоверчиво. — Конечно, он моя забота.

Внезапный гнев затопил его, как ударная волна. Почему она не могла быть эгоистичной, мелочной и безнравственной, как все Неистинные Ангелы?

— Будь жёстче, — отрезал он. — Ты не можешь спасти всех котят, вампиров и бабочек. Иногда нужно раздавить что-то, чтобы получить желаемое. Смирись.

Она ударила его. Достаточно сильно, его щеку пронзила острая боль.

— Ублюдок. — Мощная, жгучая волна ненависти окатила его кожу. — Ты легко можешь игнорировать страдания?

Она действительно хотела видеть в нем только самое худшее, не так ли?　

— Что изменилось, Блэсфим? Что за сообщение ты получила, что так возненавидела меня?

— Возненавидела тебя? — Её слова ударили его так сильно и злобно, как это делали демоны, когда он был рабом в шахтах. — Я ненавижу себя. Я знала, что не должна была впускать тебя в свою жизнь. Знала, что не должна была позволять себе переживать за тебя. Но я была полной дурой, и теперь должна жить с этим.

Она переживала за него? Переживала в прошедшем времени?　

— Я ненавижу говорить тебе это, ангел, но мы все вынуждены жить с этим.

Он не стал дожидаться ответа. Блас слишком взволнована, а ему нужно разобраться с ситуацией. Не говоря уже о постоянном жужжании вызова в голове, которое усугублялось с каждой минутой отказа отвечать. Сатана не любил ждать, и если Ревенант вскоре не придёт к нему, его выпорют или проведут ещё одну органатомию.

Забавно, что раньше он сразу же откликался на вызов Сатаны, но когда вернул память, забил на фиг. Ревенант решил довести это до предела. Вероятно, не лучшая идея, но, казалось, что бунтарь, которым Рев был в детстве в клетке Сатаны, вновь пробуждался.

Ревенант снова перенёсся к Гэтель, где рамрил крепил вампира к столу для пыток.

— Это, мальчики, табу.

Легким движением руки он отправил рогатых демонов через всю комнату, и они свалились безжизненной кучей на пол. Гэтель вскочила на ноги, слабые черные, чешуйчатые крылья расправились за спиной, синие вены пронзили кожу. Глаза стали как расплавленная сталь, а вокруг неё пульсировала аура силы.

— Ты не испортишь мне веселье, — прорычала она.

Он проигнорировал её, сделав шаг к почти бессознательному кровопийце. Затем силой мысли открыл замок на металлических наручниках и поймал вампа, когда тот резко упал. В затылок Ревенанта ударил взрыв силы, сбивший с ног.

— Ты сука, — он развернулся, готовясь нанести собственный удар, но Гэтель снова атаковала его, на это раз сломав челюсть. Он исцелился почти мгновенно, но был очень зол. Опустив вампира, он схватил Гэтель за руку. Она материлась на него, кидаясь нескончаемыми взрывами силы, которые ломали ему кости и разрушали органы. Каждый шаг был чистой агонией, но он не замедлился, не остановился, пока не дотащил Гэтель до упавшей стойки и не привязал её к ней.

— Что ты творишь? — закричала она.

Вооружённые охранники появились из всех дверей, готовые броситься на защиту Темной Матери, но когда увидели, что угрозой был Ревенант, замерли на месте, не зная, что делать.

— Оставьте её так, — приказал Ревенант. — До утра. Если я вернусь, а она будет развязана, кто бы это ни сделает, понесёт наказание.

Игнорируя проклятия и крики Гэтель, он поднял вампира… затем с дюжиной грязных ругательств на дюжине языков, он пошёл в кладовую и захватил корзину чёртовых котят, после чего перенёсся в замок Танатоса в Гренландию. Танатос с женой, Реган, сидели за столом, а их сын Логан был весь перемазан пюре. Питомец мальчишки — цербер по имени Куджо — тут же бросился на Ревенанта, щерясь и капая слюной из пасти такого размера, словно одним укусом мог проглотить барашка.

— Куджо, стоять! — рявкнул Тан, и пёс, размером с молодого бычка — хотя он ещё не полностью вырос — тут же тормознул. Но это не значит, что он тут же стал дружелюбным. Нет, пёс присел, скалясь и рыча, всё ещё думая, как броситься на Рева.

Проклятье, Рев это ненавидел.

Бросив на цербера взгляд, полный обещания двинуть по морде газетой размером с танк, Ревенант опустил на пол вампира и рядом поставил корзину с мяукающими котятами.　

Танатос, блондин, на висках которого были заплетены косы, тут же бросился к вампиру.　

— Чёрт, Эван. — Он сел на колени рядом с окровавленным месивом. — Он пропустил утренний вызов, и мы решили, что вынужден был остаться где-то на день. Ты его так? — после чего посмотрел на корзину. — А это что за на хрен?　

— Подарок Логану. И нет, я не метелил твоего вампира, но спасибо за гнусные обо мне мысли, — протянул Ревенант. — Я спас его от Гэтель. Всегда, пожалуйста.　

Понимая, что не дождётся аплодисментов или ещё чего-то такого, Ревенант готов был перенестись оттуда, но　Танатос　прижал Рева к стене спиной, и оказался в миллиметрах от его лица, оскалив зубы, как и цербер.　

— Где она? — прорычал он. — Тебе лучше сказать мне, что она мертва.　

— Жива, часто жалуется и может родить в любой момент, — протянул Ревенант, наслаждаясь яростью, видневшейся в выражении лица　Танатоса. Не то, чтобы ему не нравился　Танатос… ему не нравилось, что на него без причины напали.　

— Кусок дерьма. — 　Танатос　схватил Ревенанта за отвороты куртки и вновь ударил его об стену. — Она пыталась убить моего сына, а ты говоришь о ней, как о счастливой домохозяйке, светящейся от беременности?　

Ревенант очень хотел завалить　Танатоса, но он увидел позади Реган, прижимающую к груди Логана, и что-то внутри него осушило весь гнев. Сколько раз его мать так же прижимала его к себе, когда демоны открывали дверь в их камеру? Сколько раз его от неё отдирали, чтобы избить её или его?　

Поэтому, как бы ему не хотелось наподдать　Танатосу, он не мог этого сделать на глаза его жены и сына. Потянувшись к крошечным нитям силы, Рев откинул Тана прямо в глупого пса. Цербер взвизгнул, а　Танатос　упал на пол, но тут же поднялся, облачившись в броню Всадника.　

— Не стоит, Всадник, — предупредил Ревенант. — У меня Сатанинская головная боль и очень мало терпения. Между прочим, я не должен был возвращать тебе вампира.　

— Что? Хочешь награду зато, что поступил правильно? — 　Танатос　махнул рукой Куджо остановиться. — Хочешь славы? Приведи ко мне Гэтель.　

— Не могу.　

Танатос　убрал меч в ножны, но броню не убрал.　

— Знаешь, когда мы узнали, что ты наш дядя, что ангел, как и наш отец, думали, что ты сможешь стать частью семьи. Но ты не знаешь, что такое семья, да? — Резкая критика　Танатоса не должна была беспокоить Ревенанта, но как ранее и Блэсфим, его слова глубоко пробрались в душу, потому что на самом деле, он не знал, что такое семья. И до этого момента не понимал, что хотел бы узнать. — Семья не скрывает монстра под кроватью. Лишь монстры защищают монстров. — Он махнул рукой на дверь. — Уходи, дядя. Возвращайся в ад, где тебе самое место.　

Ревенант вышел, и когда дематериализовался, понял. Танатос прав. Его место в аду. Так всегда было и будет.