Блэсфим затошнило. И в лучшие дни больничная еда не слишком была хороша, но сегодня Блас могла потерять съеденные пасту «болоньезе» и сэндвич с салями. И слишком жалко картошку-фри, которая была довольно вкусной.

— Ревенант, могу ли я с тобой поговорить? — Она посмотрела на Гэтель, которая по-прежнему смотрела на неё безумным взглядом. — Наедине?

— Я всегда найду для нас уединённый уголок, — произнёс он с нахальной ухмылкой, ведь все слова Блас он переводил во флирт, грубость или сексуальность.

— Пожалуйста, — прорычала она, ненавидя себя за то, то приходится просить. — Нам нужно поговорить.

Внезапно, Ревенант выпрямился, поднял голову и стал смертельно серьёзным. Когда он направился к Блас, впиваясь взглядом, она готовилась… к чему? Не знала, но первое, что приходило на ум — насилие.

К её удивлению, он отвёл её в сторону и встал так, что загораживал своим огромным телом Гэтель.

— Я весь во внимании, — произнёс Ревенант.

Твою… мать. То есть для того, чтобы с ним нормально поговорить, надо сказать «пожалуйста»? Надо запомнить.

— Хм… ладно. — Блэсфим выдохнула. — Слушай, я не знаю, почему ты заботишься об этой… этом монстре на сносях, но…

— Я о ней не забочусь, — поправил он. — Будь моя воля, убил её там, где она стоит… или сидит. Когда Гэтель была Наблюдателем, нарушала тысячи правил и не понесла наказания. Но у меня приказы.

— Приказы от?..

У Блас возникло ощущение, что ответ она уже знала.

— От самого Тёмного Повелителя.　

Блэсфим закрыла глаза, словно это могло спасти от реальности ситуации, в которую она так глупо вляпалась.

— Извини, Ревенант, но тебе придётся найти кого-то другого, чтобы её лечить. Я не могу.

— Я хочу тебя.

Господи, каков упрямец.　

— Даже если бы она не была врагом большинства тех, с кем я работаю, я по совести не смогла бы оказать ей медицинскую помощь.

— А ты не давала клятву помогать каждому и всё такое, когда доктором становилась?

— Это людская ерунда, а не демонская. И поверь, даже людские доктора согласились бы в этом со мной.

Ревенант посмотрел на неё, в его глазах был заметен холодный расчёт, и Блас задумалась, как далеко он готов зайти в требовании оказать Гэтель медицинскую помощь?

— Тебе нужно помочь ей, — сказал он. — Просто… осмотри Гэтель. Возьми кровь на анализы. — Наклонившись к Блас, Рев зашептал ей на ухо. — Не будет ли такая информация полезной для твоих коллег?

Блас резко вдохнула. Он на самом деле думал, что она отдаст результаты тем, кто хочет убить Гэтель? Тем, кто, не колеблясь, воспользуются всем, что она сказала, чтобы найти Гэтель или используют её лечение для диверсии? Чёрт, стволовые клетки, которые может взять Блас из пуповины Люцифера, могут стать потенциально сильнейшим оружием на планете.

Предложение Ревенанта бесценно, но Блас была уверена, что он такой же злой, как и все они, так зачем ему ей помогать? Может, он заманивает её в ловушку? Но для чего?

— Не знаю, — ответила Блас. — Может мне стоит обсудить это с Призраком?

Ревенант зашипел.

— Он мне не нравится.

— У меня такое ощущение, что тебе никто не нравится.

Он проигнорировал её колкость.

— Я не хочу привлекать кого-то ещё. Сделай всё, что нужно будет, когда мы вернёмся в клинику, а пока здесь только ты.

Проклятье. Вытянув шею, Блас посмотрела за плечо Ревенанту. Гэтель встала, ожидая, расхаживала взад-вперёд и, казалось, разговаривала сама с собой. Она определённо клоун без цирка… Или бойни.

— Ладно, — прорычала Блас. — Я сделаю это. — Но только ради информации и стволовых клеток.

Подумав, что сейчас совершала самую огромную ошибку в жизни, Блас прошла мимо Ревенанта и сказала Гэтель сесть. Падший ангел была, на удивление, послушной, и откинулась на подушки, пока Блас слушала её сердце. Всё казалось нормальным, но вот с тем, что в её утробе, совершенно иная история.

Сердцебиение маленького Люцифера походило на рычание. Через стетоскоп звук усиливался, вызывая боль у Блас в ушах, и чем дольше она слушала, тем становилось больнее. По щеке потекла тёплая струйка крови, но почему-то Блас не могла отстраниться. Глаза наполнились слезами, а во рту пересохло, и Блэсфим готова была закричать…

— Блэсфим! — Через агонию прорвался голос. Блас дрожала, сидя на холодном, плиточном полу. Окровавленный стетоскоп лежал рядом, а затем перед глазами появилось лицо Ревенанта.

— Что произошло? — просипела она.

— Ты плакала, и у тебя из ушей пошла кровь. Ты в порядке?

— Я… не уверена. — Даже сейчас в ушах стояла боль, а комната вертелась, но ощущение, что голову сжимают огромными тисками ушло. — Я не стану вновь этого делать.

— Мой Люцифер хочет тебя сожрать, — пропела Гэтель, отчего у Блас по спине пробежал холодок. — Он хотел бы, как только сможет, затрахать тебя до смерти. Разорвать надвое…

В мгновение, все костры потухли, а Ревенант оказался рядом с Гэтель, схватил её за горло и впечатал в столб с такой силой, что тот надломился. Всё вокруг содрогнулось, а все демоны, охранявшие Гэтель, ворвались в комнату. Но были взорваны — просто «пшик» и стали красными облачками.

Господи, сила, которая дана Ревенанту… Блэсфим никогда подобного не видела, и не хотела когда-либо ещё увидеть.

— Если мне придётся убить тебя и твоего ублюдка вирма, — рявкнул он, — я буду страдать от рук Сатаны, как никогда прежде. Но мне плевать, я не боюсь пыток, Гэтель. Помни об этом.

Блэсфим вздрогнула, неуверенная, кто больше её пугал: Ревенант или Гэтель и её отродье.

Погодите-ка… вирм? Должно быть Гэтель, когда переспала с Сатаной, ещё была небесным ангелом. Будут ли стволовые клетки или кровь вирма полезны матери Блас?

Гэтель изо всех сил старалась откинуть Ревенанта, но с таким же успехом можно было толкать каменную гору. Наконец, он отпустил Гэтель на пол. Затем, жестом, который чертовски ошарашил и напугал одновременно, после увиденного, он протянул руку Блас.

Она мешкала, из-за чего вспышка в его глазах, которую можно было назвать болью, появилась и исчезла, а взгляд вновь стал ледяным. По какой-то причине, мысль о том, что Блас ранила Ревенанта — чёрт, если такое вообще возможно — заставила её ощутить вину.

Блас практически слышала голос матери: «Ты слишком ранима. Сострадание тебя погубит. Почему ты пошла в своего отца? Ангельская доброта убьёт тебя. Тебе нужно избавиться от этой слабости, чтобы выжить в Шеуле!»

Да, да, да, у Блэсфим было сердце. А когда твоя работа связана с медициной, наличие сердца иногда полезно. Ранимость помогает с пациентами.

А ещё из-за него ты всё слишком близко воспринимаешь.

Но, тем не менее, она ни за что не променяла бы свою способность к сочувствию. Благодаря этому, Блас чертовски хороший доктор, и продолжает каждый день работать, а не ждёт, когда за ней придут Каратели.

Как только она потянулась к руке Ревенанта, он отвернулся и вновь привалился к столбу. А он не даёт отсрочек, да? Как и вторых шансов, вероятно.

Вздохнув, Блэсфим села на колени и указала Гэтель сесть обратно. Женщина подчинилась, впиваясь взглядом в Ревенанта, но держа рот на замке. Хорошо, потому что из него вылетали только оскорбления. Даже когда она не грубила и не пыталась напугать, каждое слово казалось оскорблением. Словно она добавляла к каждому предложению «в твоей крови» и «пока ты кричишь».

Как только Гэтель устроилась, вся из себя такая важная и правильная, несмотря на грязное, рваное платье, Блас вытащила из сумки набор для взятия крови. Но выругалась, так как забыла в клинике портативный аппарат УЗИ. Без него она не сможет посмотреть расположение плода и взять стволовые клетки.

Если, конечно, её рентгеновское зрение не решит вернуться.

Сосредоточившись, она попыталась, но кроме чётких кровеносных сосудов Гэтель ничего не увидела. По крайней мере, не глазами. Шрам на запястье Блэсфим начал жечь, словно по нему чиркнули спичкой.

Чёрт возьми! Неужели дар, который она чаще всего использовала в своей профессии, первым уйдёт?

— Я возьму кровь на анализы, — произнесла она, вставая, прежде чем кто-то начнёт гадать с чего это она сидит и таращится на живот Гэтель. — Пока я занимаюсь ими, почему бы тебе не закончить рассказ о течении беременности?

Гэтель глянула на Ревенанта, словно искала разрешения говорить. Когда он кивнул, она заговорила:

— Сатана нанял колдуна, чтобы при помощи заклинания ускорить развитие Люцифера. Поэтому у меня такой большой живот, но его развитие остановилось. Он должен был родиться уже взрослым.

Блэсфим замерла, обернув вокруг предплечья Гэтель жгут.

— Ты… ты ведь умрёшь.

— Оно того стоит, — мечтательно проговорила Гэтель. — Но Архангелы всё испортили своей попыткой поменять моего ребёнка и дитя Лимос. Всадница бы умерла, давая Люциферу жизнь, но Архангелы смогли бы его уничтожить. И единственный плюс в том, что я бы родила ребёнка Лимос, — она ухмыльнулась, открывая ряд острых зубов, — на вкус он был бы… милым.

Блас воткнула иглу в вену Гэтель сильнее необходимого. Падшая — самое психически нездоровое, чокнутое существо, с которым когда-либо ей доводилось встречаться. А Блас каждый день встречает чокнутых существ.

Пока кровь наполняла пробирку, Блэсфим посмотрела на Ревенанта, который стоял с таким же отрешённым видом. Видимо, всё ещё злился.

— Ты знал? — спросила она.

Ревенант опёрся ботинком о столб позади себя.

— Помнишь, Лимос привезли в больницу пару недель назад? Когда Призрак решил, что её ребёнок умер.

Как она могла забыть? Не каждый день Всадника Апокалипсиса привозят в ЦПБ.　

— Тогда я тебя встретила.

Уголки его губ приподнялись в слабой улыбке.　

— Ага.

Вероятно, он вспомнил, что попросил её отсосать ему. «Если ты ответишь, я позволю тебе отсосать мне».

Ладно, он не говорил это так, словно его член — это статуэтка Оскар или что-то такое, несущее в себе великую честь.

Он сказал, что позволит. Позволит ей!

Когда пробирка наполнилась, Блас зарычала на Рева:　

— Ты такой придурок.

Ревенант поиграл бровями, даже несмотря на то, что злился. Настроение парня переменчиво, как ветер во время урагана.

— В любом случае, — продолжил он, словно рассказывал эпичную историю, — в тот день, какие-то архангелы решили поменять местами детей Лимос и Гэтель. Они провалились, но их попытка помешала заклинанию роста Люцифера. Что отразилось на Гэтель. Ну, и то, что Ривер её почти убил, а Архангелы обрезали крылья. Теперь она в ссоре с головой и выглядит так, как потрёпанная игрушка цербера. А Люцифер вдвое меньше, чем должен быть.

Блэсфим подразумевала, что Гэтель никогда собственно с головой и не дружила, но не стала высказывать вслух свои предположения, вынимая иглу из руки Гэтель. Крошечный прокол тут же зажил.

— И что же именно вы хотите от меня?

— Сатана хочет убедиться, что с Люцифером всё нормально.

— А ещё я хочу выжить при рождении, — вставила Гэтель сквозь зубы. — Сделай так.

— Разве ты не возражала, чтобы он родился взрослым?

— Это другое дело, если Люцифер родится ребёнком, ведь ему нужна будет мать.

Блэсфим удивлённо заморгала. Ей показалось, что Гэтель из тех мамаш, что оставят ребёнка в машине, пока будут развлекаться с парнями в баре.　

— Почему у архангелов не вышло?

Ревенант вмешался в разговор:

— Потому что я заколдовал утробу Лимос, чтобы туда не мог проникнуть ни один ребёнок, кроме её собственного.

Гэтель облизнула губы.　

— Ревенант такой милый прислужник зла.

Да, вероятно, так и есть. Он сказал, что ненавидит Гэтель, что мог бы её убить, но он сохранил жизнь Люциферу. Не важно, что он говорит, Блас стоит помнить, что он работает на Сатану, и что он из плохих.　

«А ты прям образец правопорядка».

Нет, она была зачата в грехе и с самого рождения была погружена в двойное зло: кровь демона, кровь Фальшивого ангела — не добровольной жертвы. Но Блас давно выбрала жизненный путь, который возносил славу её отцу… и женщине, которой её мать должна была быть. Быть может, Блэсфим и родилась во зле, но отказывалась заполнять им свою жизнь.

— Ладно, — произнесла она, желая убраться отсюда, — думаю, этого хватит. Гэтель, твоя диета отвратительна. Прекрати есть младенцев, и питайся зеленью.

Гэтель вздёрнула подбородок.

— Люциферу нужна кровь.

Блэсфим упёрла руки в бёдра.

— У тебя под глазами мешки, кровь слишком тёмная, а на щеке видны ужасные, синие вены — всё это признаки нехватки витамина А и клетчатки. Ты в курсе, что нехватка витамина А делает с беременными падшими? Их дети рождаются огромными и с врождёнными дефектами. — Какая ужасная ложь, каждое слово. Блас понятия не имела есть ли у Гэтель недостаток чего-нибудь, и ей плевать. Хотя, она хотела прекратить поедание младенцев. — Дело твоё. У тебя ещё три месяца, а ребёнок уже большой.

Блас повернулась к Ревенанту и отвела его в сторону.

— Ты не полностью был откровенен насчёт Гэтель и ребёнка. — Она судорожно вдохнула, готовясь к реакции Ревенанта на то, что собиралась сказать. — Я думала, что ребёнок будет эмим, а не вирм.

— О, проверка драгоценной этики?

— Нет, но сознательно пойти на дело с вирмом — смертельный приговор.

— Так и должно быть, — мрачно проговорил он, и его голос пробрал Блас до самых костей, сметая все вопросы на эту тему. — Но, очевидно, этот случай уникален. Не уверен, что Люцифер будет вирмом, так как Гэтель лишили крыльев во время беременности. Люцифер может родиться эмимом или чем-то ещё. Вирмимом. — Он усмехнулся. — Гляди, как прикольно совмещается вирм и эмим: вирмим.

— Может, потом сообщишь Вебстеру свой новый термин? — Блас указала на Гэтель, которая пальцами расчёсывала свои колтуны. — Я настоятельно рекомендую отвезти Гэтель в ЦБП на УЗИ и амниоцентез (пункция плодного пузыря — прим перев.). — Блас очень нужны эти стволовые клетки.

— А у вас нет портативных?

— Есть, но…

— Хорошо. — Изящным движением, Ревенант оттолкнулся от столба. — Ты можешь захватить такой в следующий раз.

— Я не приду в следующий раз. — Блас собрала оборудование в сумку и встала, надеясь, что он внемлет её требованию. Уж лучше, чтобы Ревенант перенёс Гэтель к ней, чем вернуться в этот ужас. — Если хочешь УЗИ, приведи её в клинику, как обычного пациента. И как только процедура будет сделана, я заканчиваю с ней, тобой, с… — она обвела рукой помещение, — этим.

Низкое, возбуждающее мурлыканье Ревенанта эхом отразилось от стен пещероподобной комнаты.

— Нет, Блэсфим, между мной и тобой ничего не кончено. Ни в коем случае.