Харвестер ещё долго ждала после ухода Ревенанта, чтобы набраться смелости выйти из кванта и стать видимой для своего бывшего раба. Ей уже давно следовало кое-что сделать, ещё несколько недель назад, когда её восстановили в статусе небесного ангела. Но Харвестер медлила из-за тревоги и стыда. Что если он возненавидел её за те годы, что ей прислуживал? Что если возненавидел за то, что она передала кровную связь кому-то другому? Хотя Харвестер сомневалась, что он мог ненавидеть её за то, что прислуживает Джиллиан — человеку, теперь бессмертной, благодаря связи с Ресефом, с добрым сердцем и жилкой доброты длиною в милю.

Глубоко вдохнув, Харвестер подошла к сараю, свежий ветер гор Колорадо донёс до неё сладкий запах полевых цветов и надвигающегося дождя. Когда она подошла ближе, фырканье лошадей и блеяние коз смешалось с шумом сена, перебираемого вилами. Трекеру нравилась его работа?

В общем-то, всё лучше, чем проводить всё время в её старой резиденции, готовить, чистить и убирать, и исполнять её прихоти… все потребности.

Желудок начало крутить, когда Харвестер подошла к краю гравийной дорожки, соединявшей сарай с домом. Плохая идея, не стоило приходить. У Харвестер и другие дела есть, к примеру, голову помыть. А ещё Мрачный Жнец — Азагот — ждёт возврата долга, а значит, ей нужно выследить ангела. Найти Стамтиэля — самого разыскиваемого ангела в списке Небес, чтобы пришпилить к стене — буквально — важнее, чем пообщаться с бывшем рабом.

Уговорив себя сменить курс действий, Харвестер призвала силу, необходимую для дематериализации… и отпустила её.

Встреча с Трекером — польза не для неё, а для него. Без сомнений ему было, что ей высказать, и он заслужил шанса это сделать. Кроме того, будучи Наблюдателем мужа Джиллиан, рано или поздно, они бы с Трекером встретились.

Помимо прочего, с прогрессивностью беременности Гэтель, Харвестер слабела, так что у неё может не много шансов оставалось на встречу с Трекером. Она чувствовала, как Люцифер наполняется силой, и с каждым прожитым днём Харвестер всё больше уставала, а силы всё сложнее было призывать. Лишь на Небесах становилось лучше. Сколько осталось времени до того момента, когда она не сможет их покинуть? Она потеряет работу Наблюдателя и больше не сможет посещать семейные встречи Ривера, которые, на удивление, ей понравились. Всадники и их семьи в итоге признали её частью семьи, и от этого Харвестер не могла отказаться.

Но что ей останется, если Люцифер продолжит высасывать, как пиявка, из неё силы?

Может сложиться так, что она даже умрёт?

Харвестер не рассказывала о своих страхах Риверу, не сообщала насколько прогрессирует её слабость, но он знал, что что-то происходит. Она видела это в его глазах, чувствовала в прикосновениях — ведь он вёл себя с ней как с хрустальной.

Харвестер не нравилось, что к ней относились как к инвалиду.

Приняв решение, она завернула за угол сарая и вошла в открытую дверь.

Трекер тут же развернулся на пятках и направил на неё вилы. Но увидев гостью, широко распахнул глаза от удивления.

— Привет, Трекер, — тихо поздоровалась Харвестер.

Вилы начали дрожать, а сердце Харвестер, закалённое тысячами лет злобы, начало трещать по швам.

— Тебе не нужно ничего говорить. — Харвестер шагнула ближе. Он не сдвинулся с места, лишь сжал вилы так, что побелели костяшки пальцев. — Я не причиню тебе вреда.

— Ты… ты теперь ангел. — Его низкий, хриплый голос был как бальзам на душу. Как ни крути, а этот мужчина был в течение нескольких десятков лет постоянной величиной в её жизни.

— Кто бы мог подумать, да? — Ну, уж точно не она.

— Собираешься забрать меня отсюда?

Харвестер не поняла: была ли в вопросе надежда… или страх.

— Что? А тебе бы хотелось?

Он очень медленно опустил вилы и голову, уставившись на свои ботинки. Песочного цвета волосы скрыли выражение лица.

— Нет, — прошептал он. — Мне здесь нравится.

Харвестер ощутила облегчение.

— Отлично. Рада за тебя.

Он поднял голову, скепсис в глазах ранил Харвестер прямо в сердце.

— Ты хотела, чтобы я был счастлив?

Проклятье, она допустила ошибку. Должно быть, Трекер был с ней так несчастен, хоть она и пыталась о нём заботиться, по крайней мере, настолько, чтобы не вызвать подозрения. Быть с ним милой, значит послать тревожные звоночки любому, кто стал бы этому свидетелем. Харвестер шпионила в аду для небес и не могла себя раскрыть, не тем, что вела себя мило с рабом.

— Знаю, ты мне не веришь, но да, мне хотелось, чтобы ты был счастлив.

Он снова опустил взгляд.　

— Спасибо, что спасла меня от бывшего хозяина. И спасибо, что отдала меня Джиллиан. — Он пожал плечами. — Но тебе нужно уйти.

Впервые Харвестер слышала от него напористость, пусть даже она была пробной.

— Трекер, посмотри на меня. — Когда он не подчинился, этот небольшой вызов заставил её улыбнуться. Но Харвестер очень нужно, чтобы он посмотрел на неё. — Трекер! Подними глаза. — В этот раз, он поднял голову, но вспышки неповиновения в глазах подарили Харвестер надежду. — Когда в следующий раз скажешь кому-то уйти, смотри ему в глаза. Теперь у тебя есть право на собственную жизнь. Лишь Джиллиан может лишить тебя воли, в чём я сомневаюсь. На самом деле, полагаю, что она заставила тебя жить в собственном доме, да? И она не заставляла тебя вычищать сарай, так? Тебе нужно чем-то заниматься, поэтому она позволила тебе помогать с хозяйством. Я права?

Он кивнул.

— Отлично, — ответила Харвестер. — А теперь скажи мне уйти, и сделай это подобающе.

Он тяжело сглотнул, затем второй раз, но, наконец, поднял на неё уверенный взгляд. В глубинах его глаз появились янтарные всполохи, впервые за всё время, что Харвестер его знала, вервульф Трекера проявился.

— Ты должна уйти.

— Так-то лучше. — Несмотря на боль в груди, Харвестер гордилась им. Подойдя ближе, она вложила в его руку монету. — Если я понадоблюсь, эта монета призовёт меня. И я приду. Береги себя, Трекер. — Она начала дематериализовываться, но он поймал её за руку.

— Подожди. — Его хватка была сильной, но голос нежным: — Я рад, что теперь ты ангел.

С этими словами, он развернулся и вновь начал раскидывать сено, словно Харвестер и не приходила. Она на мгновение задержалась, а потом перенеслась.

По крайней мере, он не видел слёзы в её глазах.

* * *

Покинув офис Призрака, Блэсфим воспользовалась Хэрроугейтом и направилась в клинику. После обеда дела пошли медленнее, в приёмном отделении сидели лишь три человека. Страх от заявления Призрака, что рядом с клиникой ошивались ангелы так и не прошёл, но Блас по дороге обхватила стетоскоп, напоминая себе, что она профессионал и сейчас нужна людям.

Уравновесив, если, не полностью успокоив, нервное напряжение, следующие шесть часов Блэсфим занималась пациентами, после чего направилась проведать мать.

Дева спала, но открыла глаза, когда услышала, как Блас читает назначения.

— Блас, — прохрипела она. — Я несколько часов тебя не видела. Рада, что ты в порядке.

— Конечно, я в порядке. — Неважно, что за дверями их могут поджидать ангельские наёмники, Блэсфим улыбнулась и села в кресло рядом с койкой. — Как себя чувствуешь?

Дева снова закрыла глаза.

— Как будто кто-то засунул меня в промышленный блендер.

— Когда я увидела тебя вчера, было похоже на то. — Блэсфим взяла мать за руку, которая начала исцеляться после многочисленных ран от самообороны. — Что ты помнишь о нападении? Сколько было ангелов? Больше одного?

Мать кивнула, не открывая глаза.

— Это были два Карателя. Они нейтрализовали мои защитные чары и ворвались в дом, когда я готовилась к ритуалу сокрытия твоей сущности.

Блэсфим заскрежетала зубами.

— Нет, мы не станем это делать.

Дева распахнула глаза, но вместо боли в них была ярость.

— Ты станешь, дочь. С самого начала ты знала, что у заклинания срок сто восемьдесят лет. С момента истечения срока уже прошло двадцать, и ты на последнем издыхании. Я не прошла бы двести лет ада и сокрытия тебя, чтобы ты сейчас была эгоисткой.

Она назвала Блэсфим эгоисткой? Из-за того, что та не хотела лишать кого-то жизни, ради спасения своей? Как напыщенно! Дева самая эгоистичная персона из всех, кого Блас знала.

— Ты теряешь силы неистинного ангела? — спросила Дева.

Блэсфим с силой сжала медкарту матери, что побелели костяшки.

— Какие-то ушли, — призналась она. — Мои крылья больше не распространяют афродизиак. И рентгеновское зрение подводит. Я больше не могу очаровывать людей, чтобы они не злились. — По последнему она тосковала больше всего.

— Ты развила какие-нибудь способности вирма?

— Пока ещё нет.

Дева вздохнула.

— Осталось мало времени. Как только способности вирма проявят себя, все узнают, кем ты являешься. — Она сжала руку Блэсфим. — Мы должны провести ритуал. Сейчас. До моей смерти.

— Ты не умрёшь, мы уже об этом говорили. — Блас со стуком кинула медицинскую карту матери на тумбочку. — Никаких жертв. Я найду другой способ.

— Нет другого способа. — Дева попыталась сесть, но Блас нажала на кнопку, чтобы поднять изголовье койки. — Время почти кончилось, и тянуть больше нельзя. На наш след вышли Каратели. Я нашла для тебя Неистинного ангела, здоровую, сильную и по-настоящему порочную. Когда ты впитаешь её сущность, вновь станешь собой, может даже, переспишь с кем.

— Мам, а тебе не приходило в голову, что мне так хорошо? Без прикрытия Неистинного ангела мне не надо ложью заманивать кого-то в постель или что-либо ещё.

— Хочешь сказать, что предпочтёшь лишиться прикрытия, чтобы Каратели и Устранители убили тебя? Я этого не допущу! Я слишком старалась, чтобы обезопасить тебя. Смерть твоего отца не должна стать пустой тратой.

Блэсфим закатила глаза. Извечное чувство вины перед отцом.　

— Ты всерьёз считаешь, что отцу понравилось бы жертвоприношение невинного ради сокрытия моей сущности?

— Твой отец был ангелом, — прорычала Дева. — Ему плевать на то, что в жертву приносят демона. Для ангелов хороший демон — мёртвый демон.

— Но он хотел, чтобы я была счастлива, а я не могу радоваться, когда за меня расплачивается другой.

— Ты не знала Рифиона, — отрезала Дева. — И не представляешь, чего бы он хотел.

Уставшая от постоянных споров, Блас встала.

— Мы позже это обсудим. Тебе нужно отдохнуть. — Она посмотрела на часы. Её дежурство уже длилось несколько часов.

Мать схватила её за запястье.

— Мы не станем это откладывать. Я установила ловушку для неистинного ангела, и когда она попадёт в неё сегодня, после чего истечёт кровью к утру, ты будешь в безопасности. Я могу отсюда провести ритуал.

Ох… мать твою.

— Ты знаешь, насколько невыносима? — практически прокричала Блас.

С лица Девы сошли краски, и хоть Блас и хотела заверить, что это из-за её слов, она понимала, в чём дело, поэтому опустила изголовье койки.

— Ты устала сидеть.

— Мне всё равно, — простонала Дева. — Мне нужно, чтобы ты была в безопасности. Чтобы все мы были. Все мы втянуты в это.

Гнев Блэсфим немного поутих, но это не меняло её отношение к ритуалу. Ей нужно предотвратить попадание Неистинного ангела в ловушку Девы.

— Мне нужно идти, но я скоро вернусь. — Она подала Деве стакан воды. — Выпей и лежи смирно, иначе я вколю седативные. Поняла?

Тяжело проглотив воду, Дева кивнула.

Блэсфим всё равно оставила медсестре назначение Деве седативных, и сказала никого не пускать. Даже ангелы не могли войти в больницу, за исключением Ривера, но Блас не хотела рисковать. Ангелы так отчаянно желали достать Деву, что могли подкупить, околдовать или шантажировать какого-нибудь демона, чтобы он её похитил. Заклинания клиники позволят предотвратить убийство, но снаружи Деву уже ничего не спасёт.

Уверенная, что Дева в надёжных руках, Блас покинула клинику через Хэрроугейт, а не через главный вход на станции. Если ангелы наблюдали за входом, то могли схватить того, кто выходил в мир людей, но они не могли отследить тех, кто передвигался через Хэрроугейты.

Ворота открылись в нескольких кварталах от дома Девы в Ки-Весте, в проулке за туристическим рестораном и баром. И вновь Блас пожелала, чтобы способности вирма помогли ей перенестись туда, куда нужно. Она не хотела попасть на открытую местность без ближайшего Хэрроугейта.

Проклиная слабый выбор своей матери, Блас вышла из проулка и затерялась в толпе шумных туристов, наслаждающихся последними минутами вечерних сумерек. Ки-Вест одно из немногих мест, в которых апокалипсис не сильно нашкодил, поэтому и стал популярным городком для тех, кто ищет временное убежище от навалившейся на человеческий мир катастрофы.

Дом Девы пастельно-зелёного с мазками оранжевого цвета стоял в конце тихой улочки, а на ровно подстриженном газоне стояли глупые пластмассовые фламинго. Подойдя ближе, Блас воспользовалась способностью Неистинного ангела и стала невидимой, что проворачивала крайне редко. Но стоило медленно открыть входную дверь, как по телу пронеслась нервная дрожь. Блас посмотрела на себя и увидела, что она мерцает из невидимого состояния в видимое.

— Проклятье, — выдохнула она. Сколько у неё ещё оставалось времени до того, как откроется её истинная природа?

Чтобы удержать панику, Блас глубоко и ободряюще вздохнула. Со скрипом открылась входная дверь, чёрт побери, какой в доме беспорядок. Блэсфим ожидала увидеть сцену нападения, перевёрнутую и сломанную мебель, разбитые тарелки, а на белых стенах и бамбуковых полах мазки и брызги крови.

Но не ожидала увидеть, что дом перевернули в поисках чего-то. Книги с полок валялись на полу, рядом с пустыми ящиками и бумагами. Но кто и что искал?

Сняв невидимость, потому как она всё равно не работала, Блас взяла нож с кухонного островка и проверила лезвие. Идиотский нож был туп и сколот, словно Дева рубила им дрова. Как удобно было бы сейчас воспользоваться силой вирма создавать оружие, а не пользоваться тем, что подвернулось под руку.

С тупым ножом наперевес, Блас на цыпочках прошла в спальню, проверила все шкафы, чтобы убедиться, что никого не было, что ни один ангел не перенёсся сюда вновь.

Когда она направилась в ванную, раздался треск. С бешено колотящимся сердцем, Блас развернулась, держа наготове нож. С противоположной стену рухнул карниз, открывая окно, выходящее на океан.

— Проклятье, — пробормотала она. Наверное, ей нужно поскорее убраться отсюда, пока не случился сердечный приступ.

Чувствуя себя немного глупо, она подошла к столу, на котором стоял включённый компьютер. Когда её мать не на вечеринках или не ловит неприятности, она в компьютере, так что, вероятно, где-то на жёстком диске есть информация о Неистинном ангеле, которого Дева решила поймать.

Быстрая проверка истории браузера показала, что в день нападения её мать читала статьи в «theCHIVE» и скачала несколько возмутительных роликов фетиш — и вампирского порно, отчего Блас больше не сможет спокойно смотреть ей в глаза. А ещё она переписывалась в чате с кем-то с ником СексиКонфетка. Может, любовник? Или напарник по преступлению?

Она открыла чат, и тут же пришло сообщение от СексиКонфетки:

«Привет, дорогуша. Наш вчерашний разговор так неожиданно прервался. Всё в порядке?»

Блас не представляла, что на это отвечать, и ещё, её мать не могла выбрать другой ник, а не ЧертовСексоголик69? Фу. Просто… фу! И почему у неё на аватарке симпатяшка-чернокожий? Она мужчиной прикидывалась?

Блэсфим подумала проигнорировать чат, но переписка с СексиКонфеткой была последним, что её мать делала перед нападением.

Ладно, пару минут она попритворяется, даже несмотря на то, что аватарка у СексиКонфетки была задница с тату ангелочка на правой ягодице.

ЧертовСексоголик69: Извини, но пришлось быстро уйти. Ко мне нечаянно пришли гости, но я в норме.　

СексиКонфетка: Всё в силе?

Вот дерьмо. Неуверенная, как именно отвечать, Блас «включила дурочку».

ЧертовСексоголик69: Напомни-ка, что в силе? Знаю, это моя идея.

СексиКонфетка: То, что я покажу тебе вкус рая, мой милый мальчик.

Мальчик? Ладно, значит, её мать притворилась мужчиной. Интересно. И странно.　

СексиКонфетка: Ты всё ещё хочешь встретиться?

Встретиться? Во что, во имя всего нечистого, Дева вляпалась?　

ЧертовСексоголик69: Давай я тебе напишу позже, нужно кое-что сделать.

СексиКонфетка: Печалька. Давай, я покажу тебе то, что может сподвигнуть тебя отменить все свои дела.

На мониторе появилась картинка, на которой была изображена блондинка на кровати. Она вызывающе обхватила свои груди и широко развела ноги, упираясь каблуками в матрас.

За её спиной распростерлись огромные паутинкообразные крылья, что можно было бы посчитать фотошопом… вот только они были настоящие. Как и блестящие от влаги возбуждения светлые волосы на лобке девушки.

СексиКонфетка — Неистинный ангел. Выбранная жертва.

Почувствовав тошноту, Блэсфим откинулась на спинку кресла. Вот как Дева планировала поймать Неистиного ангела. Притворившись человеческим мужчиной, она заманила бы её к себе домой, прямо в ловушку, которая, без сомнений, видна была бы лишь для Девы.　

СексиКонфетка: Я готова для тебя и у меня есть твой адрес. Приду в девять и осуществлю все твои фантазии с ангелами.

Появилась ещё одна картинка. В этот раз девушка — всё так же обнажённая — встала раком, и её округлая попка торчала вверх, и пальцами девушка раскрыла себя для камеры. Её крылья зависли над кроватью, на которой были разбросаны десятки секс-игрушек.

И-и-и-и… этого достаточно.

ЧертовСексоголик69: Детка, ты великолепна, но я передумал. Больше я не хочу ангела.　

СексиКонфетка: Я могу быть тем, кого ты захочешь.

Блас вздохнула. «Спасибо тебе, мама, что выбрала ангела в отчаянии, которая готова переспать с незнакомцем». Конечно, так можно сказать о любом Неистинном ангеле, но Блэсфим не хотела бы быть такой, как эта.

Хотя, ей стоило поблагодарить мать, что не выбрала в жертву фигварта, питающегося душами или демона-сенсора, смысл жизни которого уничтожение полукровок, как она сама. Блас не могла представить себе жизнь, где она вынуждена была бы уничтожать демонов, которым просто «посчастливилось» родиться у ни тех родителей.

Ладно, пора отшить этого Неистинного ангела. Блас не доверяла матери, и знала, что она восстановит контакт с девчонкой, как только поправится, и заманит в ловушку, наплевав на желания Блэсфим.　

ЧертовСексоголик69: Спасибо, но нет. Найду кого-то ещё, чтобы удовлетворить ангельский фетиш.

ЧертовСексоголик69: Не пиши мне больше, а если я напишу, не отвечай. Если я пишу, значит, напился до чёртиков.

СексиКонфетка: Придурок. Попробуй найти кого-то столь же крутого в сексе, как я. Я позабочусь, чтобы тебя выгнали со всех форумов ангельского фетиша в Интернете. Пошёл на хер, заднеприводный.

В голове всплыл образ Ревенанта, но Блас быстро стёрла его. Он не только не ангел, но в её голове его быть не должно. Хотя стоило признать, что образ обнажённого Ревенанта куда лучше, чем фотка промежности СексиКонфетки.　

Ох, хорошо, СексиКонфетка тоже не умеет достойно проигрывать. Дева определённо знает, как их выбирать.

Чувствуя себя так, словно избежала пули, Блас закрыла чат и начала рыскать в компьютере, полагая, что могла бы найти то, что навело Карателей на личность её матери.

Ничего. Если только два напавших ангела не снимались в порно вервульфов при полной луне или гей-порно вампиров. Хотя, Блас признала, что мальчишки-вампирчики потрясное зрелище.

Осмотр дома также не принёс результата. Разочарованная, Блас немного прибралась, а когда закончила, луна уже была высоко, а Блэсфим проголодалась.

Она уже направлялась к Хэрроугейту, когда её телефон издал рингтон «Bark at the Moon», означающий, что звонят из ЦБП. По слухам, Оззи Осборн записал эту песню специально для больницы, но Призрак не подтверждает, как и не опровергает их.

Она нажала ответить:　

— Доктор Блэсфим.

— Блас, — раздался голос Джем. — Твоя мама в беде.