День Призрака проходил просто прекрасно. И это было заметно, потому что с тех пор, как Чума, словно торнадо, сметающее все на своем пути, ворвался в госпиталь и убил половину персонала, разрушил тонны оборудования, большинство дней были просто отстой. На протяжении нескольких месяцев в ЦБП не хватало персонала, и Призрак был вынужден срочно набирать не квалифицированных людей, чтобы больница могла продолжать функционировать на должном уровне.

Он оплачивал учебу в медицинской школе, на курсах медсестер и школе для фельдшеров скорой помощи некоторым Тертасио — демонам, выглядевшим как люди, но на это требовалось время, которого у него не было. А между тем, Призрак нанимал демонов, кто от природы обладал способностью исцелять. Что означало, он дал работу десяткам демонам Семинусам. Задача эта была не из легких, ведь Семинусы очень редки, даже инкубы.

Но благодаря давнишнему знакомству Син с Тавином, еще с тех времен, когда она была мастером убийц, Призрак смог привлечь к работе нескольких его братьев. Все по-тихоньку стало налаживаться. Он даже собирался расширить свою медицинскую практику путем создания клиники срочной помощи, которая будет соединена с ЦБП с помощью внутреннего Хэрроугейта. Для руководства этой клиникой Призрак выбрал своих родственников — Джем, Коналла и падшего ангела, известную под именем Бласфим.

Призрак закончил наносить швы демону Маму, который рассек себе голову во время нападения на пожилого человека. Призрак понятия не имел выжил ли человек, и не стал спрашивать. В его обязанности не входило судить. Как правило. Его воспитали демоны правосудия, поэтому судейству он был обучен с детства. Так что в подобных случаях он не мог с собой ничего поделать, как помочь восторжествовать маленькой больничной справедливости. Такой, как использование швов вместо менее болезненной заживляющей энергии или операции без наркоза. Незначительные вещи. Незначительные вещи, позволяющие ему испытать огромное чувство удовлетворения.

— Держи рану в чистоте, — сказал Призрак Маму. Хотя было бессмысленно говорить о чистоте с демоном, размножающихся в грязи, но некоторые привычки трудно менять. — Тебе надо записаться на прием для снятия швов.

Демон Маму зашипел, приподняв верхнюю губу, обнажив гнилые, заостренные мелкие зубы.

— Прием. К черту прием! Я сам их сниму.

— Как хочешь. — Призрак снял перчатки и бросил их в мусорку. — Подойди к стойке регистратуры для оплаты. — Он покинул палату до того, как Маму стал возникать и на этот счет тоже.

— Призрак! — послышался голос Бласфемы с другой стороны отделения неотложки.

Он побежал к одной из смотровых комнат, где Блас и Рыжеволосый Семинус по имени Фордж работали над лежавшим на столе еще одним Семинусом.

— Передаем его тебе. — Бласфема протянула Призраку историю болезни. — У меня там беременная Сора в первой смотровой, мне надо подготовиться к родам. Он спрашивал тебя, — указав на Семинуса, произнесла Бласфема.

Она выплыла из палаты, словно облако золотистых волос в фиолетовой униформе. Призрак подошел к пациенту и был потрясен, узнав в лежавшем на столе Тавина.

— Святые угодники, Тав! — парня словно через мясорубку пропустили, но исцеляющий дар Форджеса заживлял раны почти так же быстро, как если бы это делал Призрак. — Что, черт возьми, произошло? Где Ривер?

— К черту Ривера, — пробормотал Тавин. — Это он со мной сотворил такое.

Призрак недоуменно моргнул. Его не так-то часто лишали дара речи, но он никак не мог представить Ривера вот так отделавшего кого-либо.

— Изъясняйся точнее.

Тавин сел, борясь с Форджем, когда тот попытался удержать его.

— Вот, — сказал он, отдергивая вниз ворот рубашки.

Призрак взглянул поближе на символ.

— Я думал, у тебя был червь…

— Да, был. — Тавин чертыхнулся. — Ривер вылечил меня. И что-то произошло… я не знаю что. Но когда он закончил, у меня появилась гадюка, которая, мать ее, кусается.

Призрак провел пальцем по змее и быстро отдернул руку, когда та попыталась его цапнуть.

— Очень интересно.

— Интересно? — Тавин плюхнулся назад на смотровой стол. — Возможно, ты так же посчитаешь интересным новость, что когда я зарубил демона и мне на руку попала кровь, проклятая гадюка вцепилась мне в горло и впрыснула какое-то дерьмо, от чего я словно сошел с ума. Я впал в режим берсерка и почти убил себя, даже не осознавая этого. Я пытался… причинить вред и Харвестер. И причинил бы, если бы Ривер не остановил меня.

Все это было похоже на то, как будто Тавин вошел в с’генесис — заключительную стадию созревания демонов Семинусов, когда они превращались в монстров, думающих только о сексе. И они его получали так или иначе, что зачастую означало путем обмана и насилия.

Призрак нахмурился.

— Ты сказал, что это случилось, когда ты убил демона?

Тавин кивнул. Призрак подошел к двери и крикнул медсестре позвать Идесс, еще одну его родственницу. Как бывший своего рода ангел, она лучше всего разбиралась в ангельских… штучках, доставлявших неудобства Тавину. Пока они ждали, Призрак помог Форджу исцелять Тавина, который все это время сыпал проклятьями в адрес ангелов.

Призрак мысленно поблагодарил бога, когда появилась Идесс, ее каштановые волосы были собраны в длинный хвост и закреплены несколькими золотыми кольцами.

— Что происходит? — спросила она.

Призрак указал на символ Тавина.

— Узнаешь?

Сощурив медового оттенка глаза, Идесс наклонилась поближе. Но не настолько близко, чтобы быть укушенной, заметил Призрак.

— Похоже на кобру-покровительницу.

— Что? — одновременно спросили Призрак и Тавин.

Она сделала глубокий вздох.

— Этот символ ангелы наносят людям, которым нужна защита от демонов. Но это не имеет никакого смысла. Мало того, что он немного изменен… у этой змеи есть клыки… такой символ уже не использовали тысячи лет. — Нахмурившись, Идесс глянула на Тавина. — Как ты его получил? Только ангел мог сделать подобное.

— Это сделал Ривер.

Она недоуменно моргнула.

— Ривер? — Идесс выглядела сбитой с толку, так же, как и Призрак себя чувствовал.

— Это не было сделано намеренно, — произнес Тавин. — Его способности изменились.

— О! — На лице Идесс появилось изумленное выражение. — О!

— Да что такое? — прохрипел Тавин. — Мне не нравится, как это прозвучало.

Как и Призраку.

— Я думаю, — произнесла она медленно. — Вместо того, чтобы защищать, змея атакует тебя. — Смотри, если этот символ наносят на человека, то он придает ему силы, сосредоточенность и улучшает способности в борьбе с демонами. Змея также может ожить и бороться с врагом. Но из-за того что ты демон, она сражается и с тобой.

Тавин закрыл глаза.

— Замечательно. Это просто, черт возьми, фантастика! — Когда он снова открыл глаза, от гнева они стали золотистого цвета. — Так ты хочешь сказать, что каждый раз, когда я буду бороться с демоном, это будет происходить?

— Я не могу сказать с уверенностью, — произнесла Идесс. — Но думаю, что так и будет. Змея может так же атаковать тебя без всякого повода.

— Я уже это заметил. — Тавин смачно выругался на шеульском языке. — У меня еще на несколько десятилетий заключен контракт с гильдией убийц. И дела… очень плохи.

На стене замигали красные лампочки, означая, что прибыла машина скорой помощи с пациентом в критическом состоянии, и адреналин Призрака заструился по жилам. Ему всегда нравились сложные случаи.

— Я должен идти, — сказал он Тавину. — Я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы обратить процесс вспять. — Он глянул на Идесс. — Ты можешь тоже поискать какую-нибудь информацию?

— Конечно. — Она ободряюще улыбнулась Тавину, но взгляд, которым она одарила Призрака, был полной противоположностью. Короче говоря, Тавин был в заднице.

Ривер, что же ты наделал?

* * *

Пить из вены Ривера было все равно, что подключиться к электрической розетке. Харвестер и раньше, конечно, приходилось питаться от ангела, но к ее облегчению, в этот раз, все было по-другому. Лучше. Гораздо лучше. Больше не беспокоясь от том, что может превратиться в отвратительного зверя, она втягивала кровь более глубоко, более жадно. Горячая кровь вливалась в рот — бархатный водопад из самой востребованной субстанции в подземном мире. Харвестер чувствовала себя так, словно перекусила провод под высоким напряжением и получила оргазм.

В то время как блаженная жидкость поступала в вены и экстаз с шипением вырывался на поверхность кожи, лоно становилось всё более влажным. Крепко вцепившись в плечи Ривера и сжав его бёдрами, Харвестер глотала, и с каждым потягиванием крови из вены её пульс становился всё сильнее.

Она только однажды испытывала подобное.

С Энриетом.

Вот на это был похож секс между ангелами. Вот зачем подобное подражание придумал Нитул. Харвестер пила кровь с таким же наслаждением как ледяной чай в жаркий денёк в бассейне реки Стикс. Теперь она осознала, что придуманное Нитулом вино являлось жалкой пародией на реальные ощущения. Сейчас всё было чувственно. Сплошной декаданс. Буквально божественно. Если бы можно было Небесам дать определение вкуса, то им бы стала кровь Ривера. Харвестер хотелось больше.

— Полегче, милая, — донёсся до неё хриплый голос Ривера, добавив ещё эйфории к ощущениям. — Ты сможешь попозже ещё получить желаемое. Я никуда не денусь.

«Обещаешь?» Вопрос возник в голове как что-то естественное. Плевать. Она позже этому ужаснётся. Сейчас же всё, что имело значение — кровь Ривера. То, как он заставлял её себя чувствовать.

Ради неё он нарушил ещё одно огромное правило, и сделал это с такой лёгкостью, словно не совершает преступление, за которое может лишиться крыльев. Осознание этого охватило Харвестер, выпотрошило эмоционально.

Это так её завело, что захотелось зубами сорвать с Ривера одежду. Застонав от этой мысли, Харвестер начала двигать бёдрами, вперёд и назад прокатываясь по его возбуждённому члену. Ей показалось, что она услышала его стон, и неужели его дыхание стало таким же частым, как и её?

— Эй, Харвестер. — Ривер погладил её по спине и продолжил хрипло, с придыханием: — Тебе нужно остановиться.

Никаких остановок. Всё её тело вибрировало с угрозой разорвать её на части в тёмной, кипящей бури восторга… Тёмной… кипящей… нет, это не кажется правильным. Её охваченный ангельской кровью мозг больше не мог сосредоточиться. В Харвестер вливались небесный свет и сила Ривера, делая её сильнее. Смещая тьму, зло и…

— Харвестер, — до неё донесся голос Ривера, более настойчивый. — Прекрати.

Его руки, которыми он гладил её спину и зарывался в волосы, теперь сжимали плечи болезненной хваткой. Зарычав, Харвестер с удвоенной силой принялась потягивать кровь. Где-то в уголке сознания она понимала, что должна остановиться, но раздавила эту мысль холодным, беспощадным сердцем. В конце концов, она ведь была падшим ангелом. Злом. Дочерью Сатаны.

Внезапно Ривер от неё оторвался. По разорванному горлу текла кровь, взывая к Харвестер как сочный гамбургер взывает к голодному человеку. Она бросилась на ангела, но тот увернулся.

— Ты… я помню… вот дерьмо. — Он уставился на Харвестер как на незнакомку и одновременно на старого врага, и прикрыл ладонью рану. — С тобой что-то не так.

С ней что-то не так? Харвестер рассмеялась, и даже для собственных ушей этот звук вышел пугающим.

— Ангел, со мной всё в порядке, — её голос деформировался. Стал утробным. Звук окружало что-то демоническое. — Дело в тебе. Ты сияешь. Ты ангел в аду, и теперь все об этом узнают.