Ривер стоял на внешней стене крепости Танатоса, глядя на сгоревшие останки армии тьмы, осаждающей её. Битва была жестокой, но быстротечной… а значит, это была лишь демонстрация, а не полномасштабное нападение на близких Ривера.

Он знал, что жестокость — вопрос перспективы. Без своих сил Ривер был вынужден драться руками. Он был в этом хорош, лучше, чем аналогичного размера демон, но… ему было ненавистно, что все считали своим долгом его защищать.

Ривер ощущал себя полной помехой, неспособной внести большой вклад в битву. Даже от слуг-вампиров Танатоса была более существенная помощь. Ещё день назад Ривер мог сокрушить любого из них, как насекомое раздавить ботинком.

А теперь этим насекомым стал он сам. И ждал ботинка, ждать которого долго не придётся.

Атака это прояснила. Она многое прояснила, и, глядя на редкую растительность, окружающую двор, в котором будут играть дети Танатоса, Ривер понял, что должен сделать.

Приближались шаги, и Ривер повернулся, чтобы увидеть, как Танатос и Арес поднимаются по каменным ступеням на стену.

Больше не вооружённые, Арес был в синих шортах, которые носил в особняке, а на Танатосе были спортивные штаны и футболка. 3-Д татуировки, покрывающие его от подбородка до кончиков пальцев на ногах, переливались на коже при каждом шаге.

— Мы получили сообщение от Лимос, — произнёс Тан. — ЦБП в безопасности. Потери небольшие. — Он усмехнулся. — Призрак отказывается помогать раненым врагам. Забавно, я всегда разрываюсь между желанием убить этого парня и дать ему «пять».

— Я понимаю, о чём ты, — пробормотал Ривер. — Все Семинусы вызывают такой эффект.

Тан усмехнулся.

— Я заметил. Это напомнило, что нужно написать Фантому и отменить сегодняшнюю встречу детей.

Ривер лишь покачал головой. Так странно, что Танатос нашёл самого раздражающего из братьев Семинусов менее бесящим для себя.

Ещё более странным было слышать от Всадника, известного как Смерть, разговоры об игре с детьми.

— Никогда бы не сказал, что буду рад появлению Харвестер, — заметил Арес. — Чёрт, она испепелила того ледяного тролля.

Ривер пытался не сокрушаться по поводу того, что едва мог осилить ледяного тролля.

— Ага, — согласился Тан, — но разве это не против правил Наблюдателей?

Ривер глянул на тролля во дворе, который ещё не растворился в жирных пятнах. В человеческом мире все демоны, не принадлежащие этому миру, после смерти исчезали.

Но скорость распада варьировалась в зависимости от вида и места смерти.

— Она не нарушила правила Наблюдателя, — ответил Ривер. — Тут дело не во Всадниках. Здесь конфликт между Шеулом и Небесами.

— Именно. — Харвестер появилась рядом с Ривером в блестящем свете, и тут же к его паху прилила кровь от вида её короткой чёрной кожаной юбки, чёрного кожаного топа и сапог до бёдер.

Проклятье, он был рад, что её вкус к одежде не изменился после перехода от падшего ангела к ангелу.

— Но у меня всё равно будут неприятности. — От ветра её чёрные волосы разметались по худым плечам, и Ривер сжал пальцы от желания запустить руки в её локоны и чувственно притянуть к себе. — С тех пор, как стала целью для захвата или попытки убийства, я не должна была находиться на передней линии.

— Тогда почему ты здесь? — спросил Арес. — Глупый риск. Ты никогда не применишь самые важные активы против врага. Вот так и проигрываются войны.

— Глупый риск? — Харвестер вздёрнула тёмную бровь. — Я поклялась следить за вами. Не пускать вас в дерьмо. Я больше не на стороне зла, но по-прежнему и не на стороне добра. Помни об этом.

Что ж, так отношения между Харвестер и Всадниками явно не наладятся.

— Он прав, — произнёс Ривер, пока Арес не наговорил чего-нибудь похуже. — Тебе не стоило сюда приходить.

— А ты бы пришёл? — спросила она. Риверу не нужно было даже отвечать, Харвестер всё знала. — То-то же. — Она посмотрела на Тана и Ареса. — Парни, могу я минутку поговорить наедине с вашим отцом?

Ривера затопило тепло от того, что Харвестер назвала его отцом. Его семья началась с одного импульсивного перепиха на траве с демоном, но Ривер не сожалел.

Существование Всадников вызвало множество трагедий и разрушений, но ангельская интуиция подсказывала, что всё шло так, как и задумано.

Удивительно, но Тан и Арес ушли без споров, оставив Ривера в прохладном гренландском бризе с женщиной, которую он хотел защитить от воинов и изнасилований.

Жар битвы всё ещё горел в его венах, усиливая чувства и прокладывая тонкую грань между кровожадностью и старой доброй сексуальной похотью.

К чёрту всё. Ривер больше не был ангелом, ему не нужно быть милым. Не то чтобы он когда-то был милым.

Прежде чем Харвестер смогла моргнуть, Ривер поднял её на валун и встал между её ног, чтобы поцеловать.

— Теперь это способ вернуться из битвы, — пробормотала она ему в губы.

Ривер не мог с этим не согласиться, когда Харвестер расстёгивала его джинсы, а он задирал её юбку.

Они не стали тратить время на предварительные ласки. Всё произойдёт быстро и первобытно, ведь преобладает потребность снять напряжение и отметить свою женщину так, чтобы она об этом никогда не забыла.

Потому что это будет их последний раз.

Ривер вошёл в неё одним мощным толчком, от чего они вдвоём вскрикнули. Он не остановился, чтобы дать привыкнуть Харвестер к растяжению и своему размеру.

Ими двигал лишь один первобытный инстинкт.

Словно почувствовав его отчаяние, Харвестер обняла его за шею и обхватила ногами за бёдра так сильно, что если бы Ривер хотел вырваться, то не смог.

Он толкнулся в неё, подпитываемый тем, как она встречала каждое движение его бёдер.

И когда Харвестер прошептала Риверу на ухо страстные, грязные словечки о том, что она хотела сделать с ним и что хотела, чтобы он сделал с ней, то Ривер едва не кончил раньше времени.

Она хотела секса на шпильках? Может, у Харвестер и был нимб, она совсем не была ангелом.

Потрясающе.

Снизу раздавались голоса, но Риверу было бы плевать, даже если бы кто-то находился в нескольких футах от них. Ничего бы его не остановило, ничто не могло влезть между ним и женщиной, которую он любил. Не сейчас.

Прямо сейчас, в этот самый момент Харвестер была его, и он делить её ни с кем не собирался.

— Да, — простонала она. — О… да. — Харвестер просунула между ними руку и обхватила Ривера за яйца. От мошонки по всему члену пробежала вибрация и… чёрт возьми, Ривер снова едва не кончил.

— Я рад, что у тебя по-прежнему есть эта сила, — тяжело дыша, проговорил Ривер.

— О, ты её ещё совсем не видел, — промурлыкала Харвестер.

Ривер застонал и впился в её губы, продолжая движения бёдрами. Всё тело покрыл пот, в ушах шумел громко пульс.

Они были в открытом, рискованном положении, их в любой момент могли увидеть, но происходящее было совершенством.

У Ривера не было сомнений в том, что где бы и когда они с Харвестер не занимались любовью, это всегда будет совершенством.

Вот только это никогда больше не произойдёт.

Харвестер, словно слышала его мысли, крепко его обхватила, вонзив ноготки ему в спину. Напрягшись, она сжалась вокруг него и застонала от удовольствия.

Её лоно сжало член, когда Харвестер кончила, и Ривер последовал за ней.

Оргазм разорвал его пополам. Откинув голову назад, он взревел её имя, попав в водоворот экстаза, который всё длился и длился.

Харвестер кончила снова, и так сильно выгнулась, что опасно зависла над сорока футами над землёй.

Запаниковав, хотя и зная, что падение её не убьёт, Ривер схватил её крепко за бёдра, а Харвестер расправила крылья и зависла в воздухе.

Ривер зашипел от удовольствия, ведь сумасшедшая позиция помогла ещё глубже оказаться в Харвестер, и он мог поклясться, что ощутил её душу.

— Моя, — простонал Ривер. Его снова накрыл оргазм, яйца запульсировали, семя наполнило Харвестер. — Ты всегда была моя.

Харвестер тяжело дышала после очередного оргазма, на этот раз, обмякнув, и Ривер снова усадил её нормально на крепостную стену.

— О, Ривер, — прошептала она ему в грудь. — У нас такие дерьмовые жизни.

— Я прошу у тебя прощение за всё, что сделал тебе, будучи Энриетом, — пробормотал он ей в волосы.

— Но будешь ли ты сожалеть по-прежнему, если всё вспомнишь? — Харвестер откинулась назад, создавая между ними расстояние, к которому Ривер ещё пока не был готов. — Ты справился с тем, что вспомнил, но по-прежнему многое в твою память не вернулось. Что случится, если ты вспомнишь то, за что можешь меня сильно возненавидеть?

— А есть что-то большее?

— Нет. — Её губы сложились в тонкую, мрачную линию. — Но когда заполнятся пустоты, может, твои ощущения изменятся.

— Я не понимаю, что происходит, но если ко мне вернётся память, мы через это пройдём. — Чёрт, теперь ей хотелось поговорить с ним так, будто у них есть будущее.

От Харвестер исходила волна сомнений, и Ривер понял, что даже если бы нашёл способ быть им вместе, она никогда бы не стала ему полностью доверять. Не до тех пор, пока он полностью не восстановить воспоминания и справится с тем, через что им с Веррин пришлось пройти.

Но всё это не имело никакого значения и, неохотно, Ривер покинул тёплое тело Харвестер.

— Ривер? — Она одёрнула юбку и смотрела на него с растущей тревогой. — Что случилось?

— Ничего, — солгал он. — Я по-прежнему думаю над способом нам остаться вместе.

— Тебе стоит поторопиться. Через несколько часов мне придётся отправиться к Рафаэлю.

— Знаю. — Он заключил её лицо в ладони, впитывая в память мягкость кожи. — Я знаю, что не имею права об этом просить, тем более после всего того, что ты уже для меня сделала. — Ривер вдохнул её запах, тоже запечатлевая его в памяти. — Но если со мной что-нибудь случится, пообещай, что позаботишься о Всадниках.

— Конечно. — Харвестер нахмурилась. — Ты же знаешь, что позабочусь.

— И о ребёнке Лимос.

Она закрыла глаза, а когда их открыла, они были полны непролитых слёз.

— Клянусь, я сделаю всё, чтобы она вернула ребёнка. Но буду вечно ненавидеть Рафаэля.

— С этим я могу справиться, — проговорил Ривер.

Мысль о том, что она ненавидит Рафаэля, делал тот факт, что ей придётся с ним переспать, терпимым. Ладно, не терпимым. И даже близко.

От одной лишь мысли об этом, Риверу хотелось оторвать архангелу голову и затолкать её в тощий зад демона Герунти.

Ведь реальность в том, что после того, как к Лимос вернётся её ребёнок, Харвестер будет у Рафаэля на крючке.

Ублюдок ни в коем случае не будет сидеть сложа руки и позволит ей уйти. Он слишком много сил приложил, чтобы её заполучить.

Теперь, без запугиваний жизнью Ривера, Рафаэль найдёт другой способ шантажом заставить Харвестер остаться с ним.

Проклятье, но он надеялся, что она превратит жизнь архангела в ад.

Внезапно его охватил стыд. В стране грёз в его голове перспектива того, что Харвестер вечно будет ненавидеть Рафаэля, была превосходной. Но Харвестер заслуживала лучшего.

Она заслуживала быть счастливой и любимой. Уж лучше она будет любить Рафаэля — грёбанного ублюдка, — чем жить вечность с тем, кого ненавидит.

И разве Ривер не чертовски великодушен?

— Почему ты меня об этом просишь? — Харвестер потёрлась лицом о его ладонь. — С тобой ничего не случится. Мы знаем, что Рафаэлю тебя не убить…

— Это не имеет значения. Он тебя не отпустит, и ты это знаешь. Он будет тебя шантажировать чем-нибудь другим, и тебе придётся принять его предложение.

— Я найду способ выбраться из всего этого, — поклялась Харвестер. — Я не перестану искать способ освободиться от Рафаэля.

— Ты должна дать себе слово, Веррин, — произнёс Ривер, напоминая, кем она была, кем всегда будет. — Ты не нарушишь обещание, и я лучше увижу тебя с ним, чем страдающую от нарушения клятвы. Это съест тебя заживо, и ты лишь больше меня возненавидишь.

Но будет ли так, если его не будет рядом? Потому что он собирался в Купол Скалы. И жертвой станет он, а не Рафаэль.

— Ривер…

— Тсс. — Он заткнул её поцелуем. Поцелуем, которым он надеялся передать каждую частичку своей любви и уважения к ней. Прощальным поцелуем. — У меня последняя просьба, — пробормотал он в её бархатные губы.

— Что угодно, — выдохнула Харвестер.

— Отправляйся в Совет Наблюдателей. — Он крепко прижал её к своему телу, поглаживая гладкую шею, желая остаться так навечно. — Узнай всё возможное о наказании Лорелии. Всадники заслуживают знать, что происходит. Может, она подскажет способ вернуть ребёнка Лимос без Рафаэля.

Это была дурацкая просьба, выдуманная лишь для того, чтобы убрать Харвестер с пути и сделать то, что должен без её вмешательства.

Потому что у Ривера не было сомнения, узнай она об его плане, начни только подозревать, она попытается его остановить.

И если для поддержки она вовлечёт во всё Всадников, всё, что Ривер пытался избежать — смерть, разрушения, страдания — сбудется.

— Я отправлюсь в Совет. — Харвестер запустила пальцы ему в волосы, на губах появилась горькая усмешка. — А ты?

— Я встречусь с архангелами, — солгал Ривер. — Я был в таких местах в Шеуле, в которых не был ни один ангел. Надеюсь, мне удастся помочь им найти Гэтель.

Харвестер улыбнулась.

— А потом они будут так благодарны, что вернут тебе крылья.

Ривера охватила вина за ложные надежды, но он заставил себя улыбнуться.

— Именно.

— Удачи, — пожелала Харвестер, и впервые с тех пор, как всё это началось, надежда заставила её голос петь, а глаза — блестеть оптимизмом. Это была та Веррин, которую он помнил, пробившую пятитысячные стены.

В течение нескольких часов всё закончится. Харвестер будет жива и в безопасности, а он снова исчезнет без слов и объяснений.

Внутренности Ривера скрутило. Грёбанный Сатана, не было более жестоких пыток, чем те, что придумал для себя Ривер и собирался через них пройти.

Когда Харвестер дематериализовалась, Ривер бросил последний взгляд вокруг и мысленно попрощался с семьёй. Сделав глубокий, успокаивающий вдох и перешёл в режим бойца. Назад дороги нет.

«Ладно, Сатана, приятель, давай со всем этим покончим».