Из пасти у цербера воняло.

Кара понятия не имела, почему, глядя на острые как бритва зубы зверя, который, похоже, приготовился ее сожрать, она только и думает, что про его дыхание.

— Кара, иди ко мне, — раздался у нее за спиной повелительный голос Ареса. — Медленно.

Зловещее рычание пса сообщило девушке, что он думает об этой идее, и она так решительно расставила ноги, что с таким же успехом могла пустить на этом месте корни.

Боковым зрением Кара увидела, как Арес и Танатос пробираются вдоль противоположных стен спальни, окружая зверя. Вновь зарычав, цербер протянул лапу и ухватил девушку за талию. Его зазубренные когти разорвали ткань футболки. Кара вскрикнула — больше от удивления, чем от боли, хотя кончики когтей уже впивались в кожу.

— Отпусти ее, — низкий голос Ареса исказился от ярости.

В голове у девушки внезапно вспыхнуло видение: она сама, обезглавленная и разорванная на части, и адский пес, пожирающий ее труп. Кара всегда обладала способностью чувствовать эмоции животных, но это выходило далеко за рамки чувств. Она читала мысли цербера, знала, что он хочет с ней сделать. В голове мелькнул еще один образ: тело Ареса изуродовано, кости раздроблены, он беззвучно кричит, а свора псов кормится им. Печать у него на шее сломана, а напротив, в темноте, улыбаясь, стоит Мор.

В сознание девушки продолжали поступать планы цербера относительно нее и Ареса. Сглатывая желчь, Кара старалась сдержать рвотные позывы.

Знак на ее груди зажгло, и дар, обычно погребенный глубоко внутри нее, рванулся наружу. Он желал убивать и каким-то образом был связан с агимортусом, и у девушки появилось тошнотворное ощущение, что ее дар, которая и раньше был мощным, сейчас стал просто невообразимым.

— Отпусти ее, — прорычал Арес, — или, клянусь, я спущу с тебя шкуру заживо и не пожалею нескольких недель, чтобы заставить тебя умереть.

Это была не угроза. Он сделал бы это. От жестокости, витающей в воздухе, у девушки закружилась голова. Она должна что-то сделать. Что угодно. Ее руку покалывало — в ладони скопилась сила.

Насилие — для тех, у кого не хватает ума найти другой путь.

Верно. Ладно… думай. Кара перебрала в уме то, что знала о церберах… то есть ничего. Но одному из них девушка спасла жизнь. Может ли она рассказать об этом зверю? До Хэла Кара никогда не общалась с животными, во всяком случае, на словах. Но это было во сне. Сработает ли это с цербером, не связанным с ней?

Кара неуверенно погладила жесткую шерсть на плече зверя.

— Привет, большой парень. Давай успокоимся, хорошо?

Девушка слышала гул голоса Ареса и ужасающий рокот в горле пса, но проигнорировала все это, пытаясь сосредоточиться и молясь о том, чтобы зверь настроился на ее волну. Почти мгновенно животное замерло, и в голове Кары пронеслись его воспоминания, словно кадры фильма в ускоренной перемотке. Информации было так много, что она не могла осмыслить ее всю сразу, смогла ухватить лишь сцены с участием Мора, Ареса и даже Хэла. Столько смертей и разрушения…

Ее барабанные перепонки пронзил оглушительный вой. Цербер швырнул девушку через всю комнату, и пол уже стремительно приближался к ней, но не успела она удариться о плитку, как ее подхватил Танатос, двигавшийся, словно кот. Сквозь звон в ушах прорывался грохот ломающейся мебели и глухие удары врезающихся в стены тел.

Едва Танатос поставил Кару на ноги, она обернулась и увидела, что Арес лежит на полу, его доспехи смяты, а сломанный меч покоится под лапой цербера. Танатос толкнул Кару к себе за спину и бросился вперед. Его клинок описал дугу и опустился на зверя.

Этот удар должен был бы отсечь церберу голову, если бы пес внезапно не исчез.

Тан выбежал из комнаты, громко зовя Вулгрима и требуя обыскать дом. Поскольку Арес поднялся не сразу, Кара протянула ему руку:

— Ты в порядке?

Он проигнорировал ее жест и быстро встал на ноги. Разразившись тирадой на языке, которого девушка не знала, Арес схватил ее за плечи и резко притянул к себе.

— Он причинил тебе боль? — его голос звучал резко, отрывисто, и Кара попыталась говорить мягко в надежде успокоить мужчину.

— Поначалу хотел, но нет.

— Как он нашел меня? — отпустив девушку, Арес запустил пальцы в волосы. — Как, черт возьми, он…

— Твой брат, — пробормотала Кара. — Мор рассказал ему, где тебя найти. И меня.

— Откуда ты знаешь? — Его вопрос больше напоминал требование, а холодный пристальный взгляд идеально подошел бы следователю.

— Он мне сказал. Я не знаю, как, но он мне сказал. Его зовут Хаос, и он хочет твоей смерти.

— Я в курсе, — рявкнул Арес. — Это у нас взаимно. Так почему он тебя не убил?

— Потому что Хэл — его сын.

Арес выглядел как громом пораженный:

— Он… что?

— Они преследовали Сестиэля, но тут Эгида ранила Хэла. Так он оказался у меня дома. Ничего, кроме этого, мне узнать не удалось, но, думаю, он собирался убить меня… пока не узнал, что со мной связан его щенок.

— Сукин сын, — Арес подхватил с пола свой сломанный меч и швырнул его об стену. Когда он вновь обернулся к Каре, весь его вид выражал гнев: от нахмуренных бровей и сверкающих глаз до сжатых кулаков и широко расставленных в агрессивной боевой стойке ног.

И все же в воздухе потрескивало чувственное электричество, и чем дольше они смотрели друг на друга, тем сильнее. Воздух стал густым и жарким, а тело девушки вспыхнуло внезапным возбуждением.

Пристальный взгляд Ареса опасно потемнел… и пополз вниз. Он оглядывал ее тело, словно запоминая каждый изгиб.

— Ты надела мою футболку. Сними ее. — Голос Ареса был низким, хриплым, ни дать ни взять раскат грома.

Кара застыла.

— Мне, наверное, следовало спросить тебя, но тебя не было, а мне больше нечего было надеть.

— Сними. Ее. — Ноздри Ареса раздулись, челюсти сжались. — Мне нужно, чтобы ты разделась.

Ох. Во рту у нее пересохло так, что она не могла говорить. Но гнев вернул ей голос.

— Не приказывай мне. Так ты ничего не добьешься.

Слишком поздно она поняла, что бросила перчатку, а Арес не из тех, кто отказывается от вызова. Глаза мужчины загорелись, и он двинулся к ней. Мышцы широких плеч перекатывались с каждым беззвучным шагом. Сердце девушки забилось в бешеном ритме, по телу теплой волной разлилось возбуждение. В ней росло желание позволить Аресу сделать то, что, как она думала, он собирается сделать.

Мне нужно, чтобы ты разделась.

Стоп. Нужно. Не хочу.

Мне нужно, чтобы ты заткнулась и разделась. Это были слова тех, кто на нее напал. Во всяком случае, одного из них. Кого именно, она так и не смогла вспомнить.

Агимортус пульсировал, и хотя в прошлый раз, когда Арес был рядом, ей было приятно, теперь грудь сжало удушающее напряжение. А вдруг ее сила вырвется наружу в неподходящий момент? Арес сказал, что он бессмертен, его невозможно убить, но она видела, на что способна ее сила. Тело Кары сковал ужас.

— Не подходи ко мне! — вслепую она нащупала на комоде глиняную миску и замахнулась. Прыгнув вперед, словно пантера, так стремительно, что контуры его тела казались размытыми, Арес выбил миску у нее из рук.

Вскрикнув, девушка попятилась. Ее нога запуталась в брошенном на пол полотенце, и, споткнувшись о деревянный сундук, Кара полетела на пол. Но за мгновение до того, как девушка ударилась головой о пол, вокруг нее сомкнулись руки и резко дернули вверх.

— Арес! — от рева Танатоса задрожал воздух. С рычанием Арес прижал девушку к груди и повернулся лицом к брату. Два сильных, смертельно опасных зверя, готовых к бою.

Ноги Кары не доставали до пола и болтались в воздухе, словно у тряпичной куклы. Футболка задралась неприлично высоко, позволяя голой попке чувствовать впечатляющую выпуклость в штанах Ареса, и, скорее всего, выставляя напоказ намного больше, чем хотелось бы девушке. Но братья были слишком заняты, сверля друг друга взглядом, и ничего не замечали.

— Отпусти ее, парень, — произнес Танатос, на этот раз успокаивающе, мягко, растягивая слова. — Тебе надо наведаться в паб. Или найти себе жестокую, кровавую битву.

Мышцы Ареса дернулись, хватка немного ослабла.

— Вот так, — продолжал Танатос. — Иди, позаботься о себе. Лимос ведет сюда мага, чтобы он наложил на дом защитные чары. Сюда больше не проникнет ни один цербер.

На мгновение поколебавшись, Арес отпустил Кару.

— Извини… я бы не… черт.

Его кожа блестела от пота, а глаза стали дикими, напоминая Каре пойманного в ловушку зверя — раненого, испуганного и не понимающего, что с ним случилось. Ей трудно было представить Ареса испуганным или загнанным в ловушку, но внутри у него что-то происходило, и сейчас он выглядел таким уязвимым, что это кольнуло девушку в самое сердце.

— Арес, — тихо позвала она тем же тоном, которым разговаривала с Хэлом. — Все нормально.

Он посмотрел на нее, и постепенно дикий блеск его глаз сменился спокойным цветом черного дерева. Агимортус тут же запульсировал более настойчиво, став тросом, притягивавшим ее к Аресу. Кару буквально кожей тянуло к нему. Она подошла ближе, балансируя между удовольствием и болью. Арес дернулся, словно она его ударила.

— Мне надо идти. — Не оглядываясь, он выскочил из комнаты, оставив Кару наедине с Танатосом.

Девушка хотела пойти за ним, но все, что она могла сделать, это глубоко дышать, не в силах избавиться от ощущения, будто они только что избежали бури.

— Что… что с ним?

Лицо Танатоса ничего не выражало, но он смотрел на нее с интересом хищника, и это заставило Кару задуматься о том, что буря, возможно, еще не миновала. Только на время приутихла.

— Его демоническая половина берет над ним верх.

Демоническая половина? Лучше ей этого не знать.

— Почему?

Взгляд светлых глаз Танатоса опустился на голые ноги девушки, и она с трудом подавила желание натянуть майку пониже. В глазах Танатоса был какой-то мучительный голод, которого Кара не могла понять, да и не знала, хочет ли.

— Он много рассказывал тебе о нас?

— Почти ничего.

Сухожилия на шее Всадника напряглись, заставив татуировки «танцевать».

— Прикройся, — отвернулся он.

— С удовольствием. — Пока Танатос рассматривал стену, она надела свои пижамные штаны. — Так что это за история?

Он не обернулся.

— Краткая версия: наша мать была демоном-суккубом, отец — ангелом. Все мы, кроме Лимос, воспитывались на Земле как люди, пока не узнали правду. Мы не слишком хорошо приняли эту новость, и наши действия привели к массовым человеческим жертвам. В качестве наказания на нас было наложено проклятие — мы стали хранителями Печатей Армагеддона. А вместе с этой честью появились и побочные эффекты, намекающие на то, кем мы станем, как только наши Печати будут сломаны.

— И побочный эффект Ареса — это…

— В его присутствии люди становятся агрессивными и бросаются в драку. Он, в свою очередь, зависит от человеческих беспорядков. Если в мире случается война или другие крупномасштабные конфликты, его притягивает туда. Его тянет в бой необходимость физического освобождения. Драка или… так как наша дорогая мамочка была демоном секса, ему надо заняться сексом. И, когда ситуация накаляется, он с трудом себя сдерживает.

Разве не символично, что больше всего на свете Кара боится и ненавидит насилие, а Всадник, с которым она тут застряла, — самое настоящее воплощение насилия?

— Так куда он ушел?

— Искать женщину или драку.

Ох. При мысли об Аресе с другой женщиной в груди неприятно кольнуло, и это ощущение удивило Кару. Она не ревновала… не имела на это права. Тогда почему же образ его обнаженного, обнимающего другую женщину вызывает у нее такое недовольство?

Смени тему. Сейчас же.

— И, э-э, кто ты? Который из Всадников, я имею в виду?

Танатос обернулся.

— Смерть.

Кара сглотнула. Громко.

— В смысле, темный жнец?

Он фыркнул.

— А, этот позёр. Он имеет дело со злыми душами. Сопровождает их в Шеул-гра — нечто вроде хранилища демонических душ, где они со временем могут возродиться. Я не стану никуда сопровождать души. Я буду убивать, освобождая души от тел.

Кара приняла это к сведению. Еще она отметила, что и бровью не повела, услышав, что темный жнец существует на самом деле.

— Значит, Аресу приходится управляться со всеми этими проблемами. А с чем приходится иметь дело тебе?

Не считая татуировок, которые, похоже, были объемными и двигались.

— Тебя это не касается.

— Понятно.

Она изучала Танатоса, пытаясь собрать о нем сведения, но понять этого высокого воина оказалось ещё труднее, чем Ареса. Его лицо было не таким жестоким, в глазах не было расчетливости, и, вероятно, две эти черты делали его более привлекательным. Но в нем определенно присутствовала некая тьма, и Кара чувствовала, что тьма эта уходит корнями настолько глубоко, что вычерпать на поверхность ее всю не получится даже экскаватором.

— То есть это нормально — раскрывать секреты своего брата, но не свои собственные.

Глаза Танатоса опасно потемнели, и вокруг него сгустились тени, которых — Кара могла поклясться — раньше не было. Метка на ее груди горячо вспыхнула, и Каре пришлось приложить все силы, чтобы не попятиться.

— Я рассказал тебе все это потому, что ты застряла здесь вместе с ним, так что тебе нужно понять, почему он ведет себя именно так. Меня тебе понимать не нужно. — Всадник направился к двери, но у порога задержался. — То, что я сказал тебе сегодня, не предназначено для чужих ушей. Если кому-нибудь проболтаешься, ответишь передо мной лично, и уже не как перед Танатосом. А как перед Смертью.

Кару охватил страх, но она встретила его взгляд, отказываясь пасовать.

— Меня нельзя убивать.

— Все дело в том, что ты можешь жить столько, сколько я позволю. В великих муках, — ответил он, и его голос был холоден, как могила. — Мне не нужно убивать для того, чтобы вызвать страдания. У меня отлично получается заставлять людей молить о смерти.

***

Арес был чертовски на взводе. Он сидел верхом на Битве, все его тело сковывало напряжение, учащенное дыхание обжигало горло. Что, черт возьми, только что произошло?

Прежде чем ворваться в комнату и обнаружить там пса, готового вцепиться Каре в горло, он сходил с ума от похоти. Потом его одолела ярость, которая лишь усилилась от того, что в присутствии девушки он стал уязвимым для цербера. Броня размягчилась, меч раскололся, а сам он лишился способности предсказывать следующий шаг противника.

Пес одержал над ним верх, и если бы не Танатос…

Твою. Мать.

Таким беспомощным Арес не чувствовал себя еще со времен своей «человеческой» жизни до проклятия. О, он был ужасно беспомощным, когда церберы несколько недель держали его парализованным, но то было другое. Тогда никто не рассчитывал на его защиту. Но в этот раз… не окажись рядом Танатоса, Ареса бы укусили, а Кару могли убить. Девушка сказала, что зверь не причинил бы ей вреда, так как узнал, что она связана с его щенком, но церберы лживы, им не следует доверять, и он не стал бы верить любой информации, полученной от этого ублюдка.

Особенно если тот заодно с Мором.

Битва легким галопом скакал через весь остров, вздымая за собой тучи песка, а Арес думал о Каре и задавался вопросом, когда все стало так сложно. Жалость в глазах девушки, спросившей, в порядке ли он, зацепила его «натяжную проволоку», и это, да еще сильнейшее унижение от поражения в схватке с цербером, распалило Ареса еще больше. А он к тому моменту и так уже работал на полном баке похоти, поэтому, когда он увидел Кару в своей хоккейной футболке, его самоконтроль тут же улетучился. Эти ноги. Черт подери, девушка была великолепна. От вида ее влажной кожи, только что после душа, его рот наполнился слюной, мокрые волосы хотелось пропустить сквозь пальцы, а длинные, стройные ноги — раздвинуть и устроиться между ними.

Когда Арес увидел на Каре свою футболку, им завладело что-то совершенно первобытное. Его разум скатился до уровня пещерного человека и снова и снова вопил «моя». После этого уже не было ни одной мысли — все вытеснила потребность заявить на девушку свои права.

Чертовски хорошо, что вмешался Танатос. Хотя, по правде говоря, вопль Кары пробился сквозь туман вожделения, окутавший разум Ареса, и он уже собирался отпустить ее, когда в комнату ворвался брат. Его вторжение запустило другую гребаную реакцию — дикое желание защитить… как будто Тан представлял для Кары большую угрозу, чем цербер.

Проклятье.

Грозившая ей опасность все еще не шла у него из головы. Арес так и видел зубы около ее горла. Когти у нее на талии. Кара была в ужасе, но в тоже время вела себя невероятно храбро. То, как она погладила шерсть Хаоса и спокойно заговорила с ним, ошеломило Ареса. Ужас, исходящий от девушки, был непостижим, и все же она смогла переступить через него, чтобы спасти их всех.

За всю свою жизнь Всадник никогда еще не видел ничего подобного. На мужество Кары перед лицом опасности стоило обратить внимание, и оно стало самым большим потрясением в его жизни. Девушка, возможно, этого не знает, а может быть, и не захочет знать, но у нее душа воина. О, она по-прежнему «на привязи», ее сдерживает бремя приличного общества, морали и, вероятно, воспитания. Проблема, как он понимал, возникнет тогда, когда ее внутренний воин освободится: он может оказаться опасным, разрушительным и неуправляемым. Арес направил Битву мимо виноградника, в сторону южного края острова. Жеребец запрокинул голову, дернув поводья так сильно, что они чуть не вылетели у Ареса из рук. Кстати о неуправляемости. Конь, чувствуя настроение хозяина, был взволнован.

Впереди, между двумя древними каменными столбами, замаячил Хэррогейт. Битва прыгнул в него, и темная комната расширилась, вместив их. Мерцающая завеса затвердела, и на обсидиановых стенах появились две карты — Земли и Шеула. Арес коснулся карты Шеула, и она мгновенно развернулась на двенадцать уровней. Он дотронулся пальцем до третьего уровня сверху, очерченного синим светом, и продолжал касаться карт. Они вращались и приближались, становясь более четкими. Наконец Арес нашел Хэррогейт, который был открыт примерно в ста ярдах от «Четырех Всадников».

Битва выскочил из портала на топкую почву. Арес предоставил ему свободу, и конь, который точно знал, куда они направляются, понесся сломя голову. Именно поэтому Арес и решил воспользоваться постоянными вратами вместо призванных — коню, как и ему, необходимо было выпустить пар.

Удары копыт коня сотрясали землю с невероятной силой, отдаваясь в ногах и плечах животного и во всем теле Ареса. Всадник любил чувствовать этот прилив энергии. Единственное, что могло быть лучше, так это ввязаться в кровавую драку.

Проклятье, Кара довела его до безумия, и теперь кровь в венах бурлила, адреналин обжигал мышцы, словно крапива, а зрение обострилось — его тело рвалось в битву. Самки Нитул ответят на этот вызов. Прольется кровь, а зубы найдут плоть.

По телу прошла дрожь желания. Сможет ли Кара дать ему все это? Когда он будет на пике возбуждения, сможет ли она подарить ему схватку, которой он жаждет? Мыслями Ареса завладели образы: вот он берет ее у стены, на скалистых утесах, в руинах храмов, разбросанных по его острову. В некоторых из этих образов девушка царапалась, впивалась в него ногтями, кусалась, одновременно крича от наслаждения. В других она ласкала его плечи, массировала мышцы и прокладывала дорожку из поцелуев вниз по его телу.

Каково это будет? С тех пор, как умерла его жена, в сексуальной жизни Ареса для нежности не осталось места. Даже на Нере он женился не по любви. Между ними была страсть, но настоящей нежности не было. Так почему, черт возьми, его разум рисует все это сладкое дерьмо с Карой?

Злобно зарычав, Арес остановил Битву перед таверной. Призывать жеребца к себе он не стал. Сейчас они оба слишком взвинчены, а извивающаяся татуировка станет отвлекать его и окончательно выведет из себя. Всадник распахнул дверь… и натолкнулся на самую многочисленную толпу женщин, которую он когда-либо видел в пабе.

Его тут же окружили руки, лапы, копыта. Аресу это не понравилось. Более того, он уже повернулся, чтобы вырваться из этого ада. Но тут его ноздрей достиг острый запах зла, от которого по телу Ареса побежали мурашки. Что-то было не так. Совсем-совсем не так.

Он схватил за руку ближайшую к нему женщину — изящного человекоподобного суккуба.

— Что происходит?

— Мор здесь, — зрачки суккуба расширялись и сужались, как у кошки. — Теперь, когда у него появилась эта злая аура, он стал сексуальнее, чем когда-либо.

Дыхание Ареса со свистом вырывалось сквозь зубы.

— Где?

Самка, громко мурлыча, потерлась о него.

— На заднем дворе, с Флэл и Со.

Арес осмотрел комнату, остановив взгляд на двери во двор, и взревел:

— С дороги!

Демоны тут же отпрянули от него, и, как только он двинулся в сторону задней части паба, бросились врассыпную, словно рыбешки перед акулой. Дойдя до двери, Арес остановился. Демонесса-Сора, Сетия, сидела на скамье, ссутулившись и опустив голову; ее обычно ярко-красная кожа побледнела, став серовато-кирпичной. А хвост… что за черт? Он был завязан в узел.

— Эй, — коснувшись подбородка демонессы, Арес приподнял ее лицо и поразился, увидев, что по ее щекам текут слезы. — Что случилось?

— Он не такой, как прежде, — прошептала она. Слегка махнув хвостом, она заметно вздрогнула от боли.

— Это сделал Ресеф… Мор? — резко спросил Арес, чувствуя, что вот-вот окончательно потеряет самообладание.

Сетия кивнула, и от поднявшейся внутри волны гнева у Ареса застучало в висках. Ресеф никогда не был садистом. Даже в те редкие минуты, когда его демоническая сторона вырывалась наружу, женщины никогда не становились объектами его ярости.

— Отправляйся в ЦБП. Они приведут твой хвост в порядок…

— Там работала моя сестра, — безжизненно произнесла Сетия. — Она умерла.

— Я знаю, ты скучаешь по Циске, но тебе надо пойти туда, иначе лишишься хвоста. И отныне держись подальше от моего брата.

Захлопнув за собой дверь таверны, он оказался в зловещем лесу, окутанном красноватым туманом. Бесшумно вынув меч, Арес двинулся сквозь густую листву и туман.

Запах крови он ощутил задолго до того, как приблизился к месту действия, но, все же, выйдя на поляну, был поражен. Флэл безжизненно лежала на земле, ее обнаженное тело стало почти неузнаваемым, а горло искромсали до самого позвоночника. Ресеф, чье обнаженное тело пронизывали черные вены, прижимал к дереву Со, впившись клыками в ее шею. Их обоих покрывала кровь, и, хотя большая ее часть, казалось, принадлежала демонессам, Ресеф тоже не вышел из схватки невредимым.

Демонессы сопротивлялись.

— Больной придурок, — зарычал Арес.

Ресеф обернулся, не вынимая клыков из шеи Со. Глаза его вспыхнули злобным малиновым светом, и, улыбнувшись, он зубами разорвал горло демонессы. Бросив труп на землю, он направился к Аресу. Мокрые пальцы мелькнули у глифа на шее, и тело Ресефа тут же покрыла металлическая броня. Броня, изготовленная троллями, была практически неуязвима, повреждения чинились сами по себе, но, чтобы сохранять ее работоспособность, ее приходилось подпитывать кровью. Недавно ее, без сомнения, хорошо «покормили».

— Война. Почему ты так потрясен? Ведешь себя так, словно никогда не убивал женщину…

— Я никогда не получал от этого удовольствия, — рявкнул Арес.

— Ты его получишь. Когда ты обратишься, мы устроим праздник. А Танатос сможет полакомиться нашими объедками. — Ресеф облизнулся, слизнув струйку крови в уголке рта. — Твой приятель нашел тебя?

Горячий ветер зашевелил колючие листья на деревьях, и до ноздрей Ареса донесся запах смерти.

— Если ты про цербера, то да. Ты указал правильное направление.

— У него есть имя, знаешь ли. Пожиратель Хаоса. Или Пожирающий Хаос. Что-то вроде того. Хороший песик. Не понимаю, почему вы так долго воюете, — ухмыльнулся Ресеф. — Ах, да. Он съел твоих лучших друзей, любимого брата и сыновей. Вот незадача.

— Не могу поверить, что ты пошел туда, — выдавил Арес. — Не верю, что ты заключил с ним союз…

— И наслаждался этим.

— А знаешь, чем собираюсь насладиться я? — Арес поднял меч. — Тем, что разрублю тебя от промежности до подбородка.

Ресеф остановился в двух ярдах от него.

— Подумай хорошенько, братец. Потому что это тебя ждет поражение. А когда я превращу тебя в пудинг из органов и костей, то сразу отправлюсь за человеком, — во рту у него, казалось, одни клыки. — Надеюсь, она умрет не слишком быстро.

Образ Кары, подвергшейся тому, что увидел Арес на поляне, был подобен «Драно» в мозгу. Он выжег все рациональное мышление. Взревев, Арес обрушился на Ресефа. Его удар в плечо вышел скользящим, поскольку тот успел увернуться. А в следующий миг Ресеф уже натягивал лук и в мгновение ока выпустил стрелу. Она вонзилась в незащищенное место между плечом и шеей Ареса, и его пронзила боль, отдаваясь в черепе.

— Выходи! — Ресеф пустил еще одну стрелу, а рядом с ним материализовался Триумф.

Арес увернулся от стрелы, но она изменила направление и вонзилась ему в шею рядом с первой. Земля задрожала от мерного стука копыт, словно началось землетрясение, и рядом возник Битва, приняв на себя удары второго жеребца. Задыхаясь, Арес вырвал стрелы и замер, услышав хлопанье крыльев. Сотни. Может быть, тысячи.

Вот дерьмо.

Они налетели, как облако саранчи. Демоны-людоеды, «саранча» размером с канюка, летучие мыши-вампиры напали на Ареса и Битву. Их раскрытые рты были полны острых, как бритва, зубов, когти напоминали иглы, а каждое крыло увенчивалось костяным шипом. В считанные секунды они облепили Битву и стали рвать его плоть, так что конь пронзительно ржал. Триумф продолжал наносить удары, он лягал Битву, вырывая куски плоти.

Ареса защищали доспехи, но эти твари рвали его лицо и вонзали шипы между швами. Копыта и зубы Битвы крушили кровососов десятками, но их было слишком много.

— Отдай мне человека, и я отзову их, — крикнул Ресеф.

— Иди на…

— Инцест, брат? — Ресеф пожал плечами. — Отлично, черт возьми, все остальное я уже успел попробовать с тех пор, как моя Печать была сломана…

Резко взметнув меч, Арес нанес Ресефу удар в челюсть. В разные стороны брызнули зубы, куски плоти, кровь, и, не дав брату опомниться, Арес вскочил на Битву. Летучие мыши продолжали кусаться и царапаться, и, хотя Арес наполовину ослеп из-за застрявшего в глазу когтя, ему все же удалось открыть Хэррогейт. Открывшиеся врата разрезали на кусочки с десяток мелких паразитов, Битва прыгнул внутрь, и они оказались около входа в дом Ареса.

К ним бросились стражники, обнажая мечи, чтобы перебить тварей, которые все еще цеплялись за Ареса и коня. Битва споткнулся, и Арес спрыгнул, освободив коня от своего веса. Пока Рамрилы уничтожали летучих мышей, Арес через арочный вход завел Битву в дом, в гостиную.

Конь хромал, оставляя за собой кровавые следы, натыкался на стены и мебель. Ох, черт, да он ничего не видит.

Из кухни не спеша вышел Танатос:

— Что, черт возьми, случилось?

— Наш братец случился, — прорычал Арес.

Тан тихо присвистнул.

— Это сделал Ресеф?

— Не Ресеф. Мор. Он сильнее, чем когда-либо, и, если у тебя еще оставались сомнения, могу тебя заверить, что он больше не наш брат.

Арес ожидал, что Танатос начнет спорить и доказывать, что на Ресефе еще рано ставить крест, и на мгновение выражение лица Тана стало бесстрастным, не предвещая ничего хорошего. Но тут Битва, задрожав, с грохотом рухнул на пол.

— Дерьмо!

Вытирая кровь с глаз, Арес упал на колени и крикнул Вулгриму:

— Неси полотенца, воду. Иглу и нить.

Он оглядел огромные зияющие раны, в которых виднелись мышцы, сухожилия и кости. Битва выглядел так, словно из него сделали отбивную гигантским шипованным молотом тролля, и боль коня ранила Ареса сильнее, чем любое оружие из тех, которыми мог владеть Мор. Битва был значительно сильнее обычного коня, его сверхъестественная связь с Аресом давала ему схожую способность к регенерации… но если раны достаточно серьезны, то он может умереть. Лимос потеряла своего первого скакуна спустя сотню лет после проклятия — ее коню отрубил голову демон. Другого коня ей подарили — отказаться Всадница не могла, — и теперь она оказалась с плотоядным адским жеребцом, в сравнении с которым даже цербер покажется дружелюбным.

Арес услышал за спиной шаги — слишком легкие, чтобы принадлежать одному из демонов. Постоянные вибрации, предупреждавшие его о конфликтах по всему миру, приутихли.

— О боже, — Кара бросилась к ним.

— Тан, уведи ее отсюда.

С удивительной ловкостью девушка обогнула Танатоса, увернувшись от его рук.

— Что происходит? — Кара опустилась на колени рядом с Аресом. — Господи… Боже.

У Ареса не было на это ни времени, ни терпения. Она, наверно, начнет кричать, плакать, или еще какое дерьмо. К тому же Аресу мешало само присутствие девушки, которое истощало его.

— Иди в спальню и оставайся там.

— И не подумаю.

— И не подумаешь? — Он одарил ее недоверчивым взглядом. Его приказа не смел ослушаться никто.

— Я уже сказала тебе, нечего мной командовать. — Открыто наплевав на его приказ, Кара засучила рукава хоккейной футболки. — Я могу помочь. Я много лет работала с животными.

— Тогда помоги. — Раздраженно сыпля проклятиями, Арес провел большим пальцем по горлу, снимая с себя и Битвы доспехи, которые уже потеряли свою прочность, и схватил девушку за запястье, когда та потянулась к боку коня. — Но он не похож на твоих обычных животных.

— И почему же, — пробормотала Кара, — я ничуть не удивлена?