Услышав о Торренте, Арес спешился, поднял Кару на руки и понес в спальню. Он не произнес ни слова; молчала и она. Арес открыл для неё воду в душе, но, когда он начал раздеваться, девушка попросила оставить её ненадолго одну. Ему нужно было к Вулгриму, и, посопротивлявшись, он наконец уступил, оставив у дверей в коридоре Лимос.

Кара мылась осторожно. У неё всё болело, и из-за этого она двигалась с трудом. Мор успел славно над ней потрудиться, пока не пленил Ареса. Боль от того последнего удара по лицу была чудовищной. Девушка надеялась, что его яйцам ничуть не легче, чем её челюсти. Ублюдок.

Арес вернулся, когда она вышла из душа, и замер на пороге. Сердце Кары почти болезненно заколотилось. Пристальный взгляд его воспалённых глаз приковал ее к полу.

— Ты спасла Вулгриму жизнь. — Его голос звенел от напряжения. — Ты убила ради него.

Арес тремя широкими шагами пересек комнату и прижал Кару к себе.

— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это.

— Арес, — прошептала она, — у меня не было выбора. Я не жалею об этом. Я сделала бы это снова.

Мужчина прерывисто вздохнул, поднял ее и понес на кровать. Уложив Кару, он осмотрел ее тело. От его взгляда не ускользнул ни один порез, ни один кровоподтёк, и печаль сменилась затаенным гневом.

— Тебе нужен врач, — нервно сглотнул он. — А агимортус…

— Я знаю. — Теперь метка стала размыто-розовой, гораздо светлее, чем была до того, как Мор схватил ее хозяйку. Кара похлопала ладонью по матрасу. — Полежи со мной.

— Сначала мне надо в душ.

Она подождала, пока он вымоется. Выйдя из душа, Арес лёг рядом с ней и, обнаружив её маленький знак внимания, удивленно уставился на неё:

— Подушка?

Он провел ладонью по шелковой наволочке, и Кара могла бы поклясться, что пальцы у него слегка дрожат.

— Когда? Как?

Опираясь на локоть, она наблюдала за ним. Ей никогда не наскучит смотреть на него, любоваться бронзовой кожей, рельефными чертами, крепкими мускулами, перекатывавшимися под кожей, когда он двигался.

— После того, как мы спасли Хэла. Пока вы с Хранителями сражались с демонами. Я попросила Вулгрима раздобыть для тебя подушку. — Она накрыла его руку своей. — Это не бог весть что, но я хотела сделать тебе что-нибудь приятное. Ты заслуживаешь, чтобы тебе было удобно, когда ты спишь, Арес.

Арес притянул её к себе так порывисто, что она даже не успела осознать, что произошло. Он не произнес ни слова, просто держал её в объятиях, и интуиция подсказывала ей, что именно это сейчас ему и нужно.

Кара клевала носом — сказывались переутомление, выброс адреналина и принятая доза «Валиума». Вот бы ей удалось поговорить с Хэлом…

Проснулась она через час. Хэла она во сне не увидела, и Ареса рядом не оказалось.

Кара тут же выпрыгнула из постели и обнаружила, что ноги ее не держат. Чтобы не растянуться на полу, девушка ухватилась за кресло. Проклятье, она слабела всё больше и больше. Всё тело болело, а череп словно стал гигантской соковыжималкой, которая превратила мозги в пульсирующую жижу.

Со всей возможной, то есть с черепашьей, скоростью она надела тускло-коричневые капри, которые сели гораздо свободнее, чем раньше, и голубую блузку на пуговицах, вовсе к ним не подходившую. Мода сейчас её не волновала.

Босиком она прошлёпала в гостиную. Арес стоял там перед камином, опираясь рукой о каминную полку и так низко склонив голову, что подбородок почти касался груди.

— Арес? Ты как?

Не поднимая головы, он невесело рассмеялся.

— Это мне надо спрашивать тебя об этом.

— Со мной всё нормально.

На этот раз он поднял голову, и она испуганно ахнула при виде его покрасневших глаз и вытянувшегося лица.

— Ты была в плену, тебя избили, заставили убивать, чуть не заставили… — он замолк, покачав головой. — С тобой не всё нормально.

Ну да, время, которое она провела с Мором, приятным не назовешь. Но она осталась жива. Она даже сражалась с ним и не сломалась, не стала вопящей и рыдающей истеричкой.

— По-моему, — мягко возразила Кара, — это мне решать.

Она подошла было к Аресу, но он отступил от неё.

— Что такое?

Он уставился вверх, на яростно шумящий потолочный вентилятор.

— Я подвёл тебя. Я подвёл Торрента.

— Ты ничем не мог ему помочь. К тому же, может, ты и не помнишь, но ты вытащил меня из лап Мора.

— Лживое. Гребаное. Дерьмо. — Яд в голосе Ареса заставил её отшатнуться. — Это ты вытащила нас из темницы моего братца. А я просто болтался там, точно кусок говядины в кладовой у мясника.

— Без тебя я бы оттуда не выбралась. — Агимортус разъедал ей грудь, и боль сливалась с пульсацией в голове. Метка словно хотела присоединиться к разговору. — Мы сделали это вместе. И вообще, ничего этого не случилось бы, если бы я перенесла агимортус.

Ей следовало сделать это, и она будет жалеть о принятом решении до конца своих дней… который, может быть, уже недалёк.

— Твои глупости меня уже достали! Хватит!

— Почему ты так себя ведёшь? — Кара приблизилась к нему, но он отскочил и стал расхаживать туда-сюда, запустив руки в волосы.

— Что он с тобой сделал? — его хриплый голос срывался. — Прежде чем приволок тебя в ту камеру.

— Это неважно, Арес. — При звуке его мрачного рыка её сердце пропустило удар. — Ох… ты решил, что он меня изнасиловал?

— А он не?.. — голос Ареса по-прежнему был хриплым, точно у него болело горло.

— Это имеет значение?

— Да. — Теперь его голос звучал безжизненно.

Кара задрожала. Мужчинам, вломившимся в их дом, даже не представилось шанса её изнасиловать, но Джексон так и не смог перестать думать о том, что могло произойти. Хотя он никогда не говорил об этом, во всяком случае, прямо, на нее он смотрел, как на бракованный товар. Как на ущербную. Попорченную. Когда Кара дотрагивалась до него, он уклонялся, находил отговорки, чтобы избежать близости с ней. После той ночи они ни разу не занимались любовью.

— Значит… если он изнасиловал меня, ты будешь думать обо мне по-другому?

Арес дернулся, точно его ударили по лицу.

— Нет. Никогда. — Он взглянул на нее из-под мрачно насупленных темных бровей. Взгляд был холодным и суровым. — Это важно, потому что Мор пытал тебя, а я был не в силах тебе помочь. Он точно знал, куда нанести мне удар, помня, что однажды я уже прошёл через это — тогда, с моей женой. Если в довершение ко всему он еще и надругался над тобой, я совсем перестану себя уважать.

— Он этого не сделал, Арес. — Боже, ее сердце рвалось к нему, и она не знала, как переубедить этого упрямца. — Клянусь. Его больше заботило твоё присутствие, он хотел, чтобы ты мог наблюдать.

Закрыв глаза, он испустил долгий вздох облегчения. Но, когда Кара потянулась к нему, всё же сделал шаг назад.

— Арес, не надо. Пожалуйста, не отдаляйся от меня. — Снова то же самое, что и с Джексоном, но на этот раз всё гораздо хуже. Боясь, как Джексон отреагирует, узнав о её даре, она никогда не открывалась ему полностью. Но перед Аресом она обнажила душу. Он сделал ее сильнее, а Джексон лишь ослабил.

Арес не произнес ни слова. Даже не взглянул на нее. Даже когда широким шагом выходил из комнаты.

***

— Эгоистичный кусок дерьма!

Арес резко остановился, едва успев ступить в свой обнесенный стеной сад.

— Прошу прощения?

Лимос обошла его и остановилась, загородив ему дорогу.

— Кару пытали в лапах твоего брата…

— Думаешь, я об этом не знаю? — В голове у него снова и снова повторялся каждый миг этого зрелища, прерываясь лишь изредка всплывавшими воспоминаниями о Торренте.

После Вулгрима и его жены Сирет Арес первым взял Торра на руки, когда тот родился. Он видел, как малыш учится ходить, сходил с ума от беспокойства, когда тот учился лазать по скалам, учил его драться.

Теперь Вулгрим и Арес делили одну боль на двоих, и Арес, поклявшийся никогда не впускать чувства в свою жизнь, чувствовал себя так, точно тонет в ней.

— Да, и ты творишь то же самое, что Мор сделал с тобой. С тобой, а не с ней. — Лимос уперла руки в бедра. — Ты чувствуешь себя беспомощным, ни на что не годным, потому что не можешь защитить свою женщину. И чтобы наказать себя за свою вину, несостоятельность или за что там еще, ты отдаляешься от нее. Мор пытал ее, но ты, черт тебя возьми, ненамного лучше его, потому что творишь такую же хрень.

Арес хотел было послать Лимос ко всем чертям, но она была права. Он считал, что Джексон — засранец, раз так отнесся к Каре, а теперь Арес сам взял и заставил её вновь пережить один из самых мучительных моментов в её жизни.

Он быстро зашагал по вымощенной камнем дорожке, опоясывавшей сад. Сможет ли он убежать от своей ублюдочной сущности? Вряд ли.

За спиной у него раздалось ритмичное шлепанье босых ног Лимос.

— Эй, мне жаль Торрента. — Она схватила брата за руку, заставив остановиться. — Я знаю, как ты был к нему привязан. Я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Да, — хрипло ответил он. — Присмотри за Вулгримом и Рэтом. Мор умеет причинить мне боль.

Над головой у них пролетел ястреб, ищущий жертву.

— Наш брат сейчас сильнее, чем когда-либо. Он застал меня врасплох и одержал надо мной верх, когда я освободился от битвы. Как тебе удалось выбраться из голодающих лагерей?

— Подняла тревогу в СМИ. Как только они пронюхали об этом, все было кончено. С современными нравами у меня отношения неоднозначные — то любовь, то ненависть. Но сегодня определенно случилась любовь.

— Где Танатос?

— Собирает информацию о том, где Мор мог разместить свои войска. Когда ты вырубил тех командующих, заключённое перемирие освободило Тана. Он не терял времени даром, пока эпидемии Мора не ужесточились. Когда это произошло, люди запаниковали.

Еще бы. Сколько раз Арес это видел… люди вели себя точно ошарашенные овцы, паниковали при первых признаках опасности, скупали припасы, уезжали в отдаленные области, строили бомбоубежища, наглухо заколачивали окна. Люди готовы видеть Апокалипсис за каждым углом.

На этот раз они правы.

Дерьмо, придется решиться на крайние меры.

— Оставайся с Карой.

— А ты куда?

Арес открыл Хэррогейт.

— К нашей мамочке.

— Что?! — Ли вцепилась в его руку. — Зачем? Ты что, с ума сошел?

Не исключено. Лилит — одно из немногих созданий, превосходящих его в могуществе. Она удерживала в плену Лимос, и, обретя власть над Аресом, вполне сможет удерживать его, пока Мор не сломает Печать Ареса.

— Лилит и Мор пытали Тристеллу, чтобы узнать, где прячется Непадший. Я дам Лилит всё, что та захочет, если она скажет мне, где найти хоть одного.

Он должен спасти Кару. Отчаяние огненным потоком жгло ему кровь.

— Непадших больше нет.

Ли и Арес обернулись и увидели у огибавшей пруд с рыбками дорожки Ривера. Таким рассерженным Арес его никогда еще не видел.

— Что значит «больше нет»? — выдавил Арес.

В синих глазах Ривера бушевала буря. В зрачках сверкали молнии.

— То, что я сказал. Кто-то попал в Шеул, кого-то уничтожил Мор. Моих собратьев больше нет, а у нас уже нет времени.

Все эмоции, которых Аресу не полагалось чувствовать — паника, смятение, злость — слились в туманящее голову бешенство, и Арес не совладал с собой. Он не думал. Он действовал. Ухватил Ривера за лацканы его дорогущего пиджака и прижал ангела к стволу оливы.

— Ты лжешь!

— Ты проиграл!

Кулак взбешенного ангела врезался в Ареса, точно груженый поезд, отбросив его на десяток метров и ударив о колонну. На голову ему обрушился камень. Арес понял, что скоро ему придется как следует поработать, и с рёвом вскочил на ноги.

— Арес, нет! — возникла перед ним Лимос, и в тот же миг откуда ни возьмись появилась Хавистер. Ее самодовольная ухмылочка снова вывела Ареса из себя.

— Зло выигрывает, — насмешливо пропела она.

Десятибалльный шторм по имени Ривер переключился с Ареса на Хавистер. Та зарычала, и они схлестнулись с оглушительным треском. Сверкнула вспышка. Оба исчезли.

Этого не может быть. Не может быть. Не может, черт побери, быть! Арес стер с виска струйку крови и выругался на десятке языков, но это не изменило того, что его так чувствительно отымели в зад. Хотя он догадывался, что это может быть результатом того, что туда засунули целую колонну.

Арес стряхнул с волос каменную крошку и развернулся к Лимос:

— Разыщи Кинана. Нам необходим этот чертов кинжал. Сейчас он — единственная надежда Кары. И я хочу, чтобы Хэррогейт на этом острове был закрыт. Мор больше не проведет сквозь него ни одного демона.

Лимос присвистнула:

— Нелегкая задачка.

— Да мне всё равно, — огрызнулся он. — Я заплачу любую цену, какую придется…

— Господин! Арес! — К ним бежал Вулгрим, указывая на дом. — Цербер…

Арес не стал ждать, пока он закончит. Призвав доспехи, он рванулся через сад, ворвался в дом и нашел Кару во внутреннем дворике у спальни. Одной рукой она поглаживала Хаоса по загривку, второй чесала его под подбородком, и произойти это могло лишь в том случае, если Кара пригласила цербера войти, пропустив его через защиту. За спиной у Ареса возникла Лимос, на ходу призывая доспехи и оружие.

Цербер повернул огромную голову, и Арес мог бы поклясться, что зверюга ухмыляется. Арес видел это ясно, точно надпись на рекламном щите. Я нравлюсь твоей женщине.

— Арес, — быстро сказала Кара, — прежде чем что-то говорить…

— Отойди от него.

Она не обратила внимания.

— Послушай меня. Всего минутку.

Арес был совсем не в настроении ее слушать.

— Я хочу смерти этого монстра.

Хаос зарычал. Капли слюны стекали у него из пасти, падали и разбрызгивались о плиты пола.

— Вам надо объявить перемирие, — выпалила Кара. Лимос сдавленно хмыкнула.

— Ты что, серьезно? — отрывисто спросил Арес. — Никогда. А теперь прочь от него, пока он тебя не покалечил.

Невероятно, но Кара обхватила цербера за шею, и сквозь красноватый туман ненависти Арес увидел, что она едва стоит на ногах, и ей нужна опора.

— Покалечив меня, он покалечит и собственного сына. Ему нужна моя помощь, чтобы найти Хэла, Арес, а он нужен нам.

— Он не нужен нам. Мне он не будет нужен никогда. — Арес шагнул вперед. Цербер сделал то же самое, поставив огромную лапу перед Карой и удерживая девушку на месте. Не знай Арес наверняка, подумал бы, что Хаос пытается её защитить.

Что за чушь.

— Я рассказал тебе, что он со мной сделал, Кара. Я не могу этого забыть. Я не забуду этого.

В глазах Кары мелькнула боль.

— Арес, если ты его убьешь, тебе придется сражаться с Хэлом до конца его жизни.

Холодная суровая реальность охладила его гнев, и он смог им управлять. Сражение с Хэлом, скорее всего, не будет такой уж проблемой. Если Арес не сможет пронзить сердце Мора клинком Избавления, Хэл скоро будет мертв. А если ему каким-то чудом удастся уничтожить своего брата, разве сможет Кара жить с Хэлом и Аресом, если они будут стремиться уничтожить друг друга?

И, черт подери… Как ему избавиться от ненависти, которой уже четыре с половиной тысячи лет?

Но неужели он не может дать это Каре — после всего того, во что он ее втянул, после того, на что она пошла ради него?

Ничего труднее Аресу никогда еще не приходилось делать, но он опустил меч, не отводя взгляда с этого адского сукина сына.

Закрыв глаза, Кара облегченно вздохнула.

— Он говорит, что пока Хэл жив, он будет чтить перемирие.

Чтить. Вот уж не ожидал от цербера.

— Я хочу спросить только об одном, — глухо сказал Арес. — Я хочу знать, почему он убил моего брата и моих сыновей именно так.

В действиях Хаоса сквозила неподдельная ненависть, выходившая далеко за рамки обычного убийства.

Кара провела руками по обеим сторонам морды чудовища. Через минуту, может быть, две, а может, и все десять — трудно было сказать — Кара опустила голову.

— Между вами обоими столько боли. — Она подняла глаза. — Я читаю его мысли. Ты помнишь битву в каких-то горах? Там какое-то осадное орудие, уродливое, с вырезанной головой вепря, и… — она вздрогнула, — повсюду прибиты человеческие черепа.

— Да. Помню. — После того, как убили его жену, Арес, его сыновья, брат и его войска гнались за ордами демонов до самого нагорья Ахаггар, и, как только демоны оказались зажаты там в угол, началась резня.

— Хаос не участвовал в этой войне между людьми и демонами. Он и его самка вывели из Шеула своих щенков, чтобы научить их охотиться за крысами, и оказались среди этого кровопролития. Он был молод, и это был его первый помёт. Ты убил их.

Арес сглотнул. За свою жизнь он убил стольких, что кровь жертв, собранная воедино, образовала бы глубокое море. Однако первых убитых им церберов он помнил. После смерти жены он был так полон ненависти, что убил эту самку и ее детенышей с наслаждением. В его глазах они были не более чем злобными тварями, пожиравшими тела его павших солдат.

Земля покачнулась у него под ногами. Они охотились всего лишь на крыс, а не на его воинов. Они не сражались с людьми.

Лишь несколько дней спустя он вернулся в свою палатку и обнаружил там огромного цербера, стоящего над останками его сыновей и брата.

О боже. Это не Хаос начал вражду между ними. Это был сам Арес. Он так долго считал, что Эккад и его сыновья погибли лишь из-за того, что он любил их, что они стали мишенью демонов, охотившихся за Аресом. Но нет — они погибли из-за того, что Арес уничтожил чужую семью.

— Всё это время я жаждал отомстить ему, а он — мне. — Арес провел рукой по лицу. Он всё еще ненавидел это проклятое создание, но теперь он его понимал. — Я буду чтить перемирие.

Хаос посмотрел ему в глаза, и в них было понимание. Разумеется, желания обняться у них не возникло, но теперь они могли разойтись на безопасное расстоянии, не нападая друг на друга.

Цербер исчез, и Кара, лишившись опоры, упала на пол.

— Кара! — Арес упал на колени рядом с ней и поднял ее на руки. Она была без сознания.

Лимос опустилась на колени рядом с ним.

— Она…

— Нет, — хрипло выдавил Арес. — Но сердце еле бьется.

Он поднялся, прижимая девушку к груди, и распахнул врата.

— Я отнесу ее в Центральную больницу.

***

Жужжание тату-машинки было самым сексуальным звуком, какой доводилось слышать Танатосу. Ну, не считая звуков настоящего секса, которых он избегал, точно эпидемий Мора. Ему нравилась вибрация и пощипывания, проникавшие глубоко в его мышцы, пока иголка двигалась по пояснице, и он заставлял себя не двигаться, чтобы не беспокоить свой болезненно пульсирующий член. Хотя этот негодяй заслуживал боли.

— Почти готово. — Орелия, бледный безглазый демон-Силас, протерла его раздраженную кожу тканью и вернулась к работе.

Она не пользовалась никакими шаблонами и готовыми рисунками. Никогда не пользовалась. Она считывала изображения из разума своих заказчиков и превращала мысль в рисунок. В случае с Таном она считывала из его головы сцены смерти и переносила их на его кожу, где они уже не действовали на него с такой силой. Он помнил все смерти и разрушения, происходившие у него на глазах и с его участием, но стоило им перенестись на холст его тела, как они переставали его преследовать.

К тому же он наслаждался этим процессом. Татуировки и пирсинг — одно из немногих удовольствий, которое он себе позволял.

— На тебе кончается место, — предупредила Орелия, как будто он этого не знал. К счастью, ее уникальный дар позволял не только претворять мысли в жизнь. Она умела наслаивать образы и каким-то образом не позволяла им уничтожать друг друга. Сцены сливались в гармонии, где каждая была по отдельности, и всё же они дополняли друг друга.

— Просто заканчивай.

Ее длинные костлявые пальцы порхали над рисунком, изображавшим его недавний визит на вымирающие земли Словении, подвергнувшиеся эпидемии Мора.

— На этот раз всё совсем плохо. Твой брат был занят.

— Что ты слышала? — Сегодня Тан пришел как раз для того, чтобы расспросить Орелию. Он мог и не делать татуировку, но ему нужна была информация, а эта женщина, легко проникавшая в разум своих клиентов, держала палец на пульсе подземного мира.

— Ты же знаешь, я не могу обсуждать вещи, которых мне лучше не знать.

Стандартный ответ, стандартная чушь собачья, и у Тана нет на это времени.

— Мой брат собирает армию. Я хочу знать, где.

— Откуда мне знать?

Тан запустил руку за спину и схватил ее за тонкое запястье, оторвав тату-машинку от своей кожи. Одним быстрым движением он перевернулся на столе и притянул Орелию к себе. Как у большинства демонов-Силас, ее кожа была такой белой, что под ней видны были вены, рот — узкая щель, обнажавшая черные острые зубы, а нос — маленькая выпуклость с двумя отверстиями по бокам. В отличие от большинства Силас, у Орелии на лице были вытатуированы глаза.

Тан позволил своим клыкам выскользнуть на волю — поскольку Орелия могла считывать образы из его разума, она была одной из немногих, знавших, что он такое, и немногих, кого он не убил из-за этого. Даже его братья и сестра не знали. Это был секрет, который он тщательно хранил.

— Мне не нужно говорить тебе, на что я способен, — сказал он. — Ты изображаешь это на моем теле уже много веков.

— Если я расскажу тебе о том, что знаю, моя жизнь окажется в огромной опасности.

— Могу тебя заверить, я опаснее большинства твоих посетителей.

Мышцы ее горла сокращались, она сглотнула несколько раз.

— Но я не хочу останавливать Апокалипсис. Я хочу выбраться из Шеула. Сцены, которые я смогу нарисовать на людях… — на ее вытянутом лице расплылась гнусная улыбочка. Как-то она обмолвилась, что ее дар, применённый к людям, становится пророческим. Для людей у неё были особые, причиняющие особую боль инструменты, и, стоило ей изобразить на коже человека сцену с его участием, как она становилась былью. А фантазия у Орелии была очень богатой. И жестокой.

— Ты знаешь, каково это — умереть от моей руки? Когда боль пройдет, твоя душа станет частью меня. Ты окажешься в западне во тьме моей брони вместе с другими душами, страдая от их боли и мучений. Если случится Апокалипсис, ты будешь первой, за кем я приду, и у тебя всё равно не будет возможности поиграть с людьми. — Тан сжимал хватку, пока она не заскулила. — Так что скажи мне то, что я хочу знать.

— Ходят слухи, что мой народ собирается в округе Хорун. Но кое-кто из моих клиентов слышал рассказы о том, что в Ситбладде растут волнения.

— Что еще?

— Мор кинул клич всем демонам… тому, кто принесет ему голову члена Эгиды, обещано место рядом с ним после Апокалипсиса, а еще он тайно платит за уши церберов. Больше я ничего не знаю. Клянусь.

Тан отпустил ее и снова перевернулся.

— Хорошо. А теперь заканчивай. — Ему нужно было кое-что разведать.