— Что это съ Эмми? какая она сдѣлалась странная! спросилъ Чарльзъ, когда мать пришла укладывать его спать.

— Бѣдняжка! не обращай на нее вниминія, — отвѣчала мать довольно сухо, и больной сейчасъ замолчалъ, замѣтивъ, что она не намѣрена распространяться съ нимъ на этотъ счетъ.

Лора сразу поняла въ чемъ дѣло. Близкія отношенія Гэя съ Эмми давно уже обратили ея вниманіе, и теперь, сообразивъ нѣкоторыя обстоятельства, она догадалась, что мать ужъ объяснилась съ сестрой по этому поводу. Вслѣдствіе такого заключенія, Лора незамедлила принять Эмми подъ особенное свое покровительство; она всячески старалась устроить такъ, чтобы посторонніе люди не могли подмѣтить ея неловкаго положенія. Это было легко сдѣлать тѣмъ болѣе, что лэди Эвелина, самая опасная по своей зоркости, такъ была еще слаба послѣ болѣзни, что цѣлые дни проводила, лежа на диванѣ съ книгой, и ей совсѣмъ было не до наблюденій за другими.

Гэй, между тѣмъ, точно забылъ, что Эмми существуетъ на землѣ; онъ не обращалъ на нее, повидимому, никакого вниманія. А между тѣмъ, если ему, по необходимости, приходилось сдѣлать что нибудь для Эмми, лицо его принимало такое грустно-поэтическое выраженіе, что поневолѣ можно было догадаться, какъ ему тяжело выносить такую перемѣну съ ея стороны. Не разъ хотѣлось Эмми улыбнуться по старому, и взглянуть на Гэя, когда разговоръ заходилъ о предметѣ сильно интересовавшемъ ихъ обоихъ. Ей даже было досадно, что она не можетъ равнодушно переносить, когда Гэй шутилъ съ Эвелиной или съ другими дамами. Но это рѣдко случалось; большею частью онъ молчалъ и сидѣлъ задумавшись. Эмми начала не на шутку тревожиться, не ввелъ ли Гэя дядя Диксонъ въ какую нибудь бѣду. Человѣкъ этотъ, въ глазахъ всей семьи Эдмонстонъ, оставался окруженнымъ какой-то таинственностью.

Мистриссъ Эдмонстонъ все видѣла и ничего не говорила. Ей было жаль и Гэя и Эмми; но вторично вмѣшиваться она не хотѣла, тѣмъ болѣе что, предваривъ Эмми, она думала, что сдѣлала все, что было нужно. По временамъ ей становилось досадно на Эвелину, которая улыбками и выразительными взглядами давала чувствовать, что она догадывается въ чемъ дѣло; мистриссъ Эдмонстонъ бояласъ однаго, чтобы услужливая пріятельница не вздумала конфузить Эмми своими намеками; но сама она рѣшилась молчать, предоставивъ времени разрѣшить вопросъ, тѣмъ болѣе, что Гэй долженъ былъ скоро уѣхать.

Приготовленіе къ какому нибудь удовольствію было лучшимъ лекарствомъ для Эвелины, и въ день вечера, назначеннаго въ школѣ Мэри, молодая лэди очень оживилась. Она хохотала и разговаривала съ обычной своей живостью, обращаясь чаще всего къ Гэю. Онъ старался отвѣчать ей въ томъ же тонѣ, но лицо его попрежнему оставалось грустно. Замѣтивъ это, Эва сказала:

— А, а! вижу! я вамъ надоѣла. Лучше уйдти и оставить васъ въ покоѣ.

— Нѣтъ, лэди Эвелина! не уходите, Бога ради, — воскликнулъ Гэй:- я о чемъ-то задумался, право, не знаю!…

— Ну, ужъ и я не могу знать, о чемъ вы задумались, хотя, по правдѣ сказать, догадываюсь въ чемъ дѣло, — возразила она съ такой лукавой, кокетливой улыбкой, что каждый, на мѣстѣ Гэя, готовъ бы былъ охотно простить ей ея навязчивость.

— Ужъ я знаю кое-что про васъ! — заключила она смѣясь.

— Право, нечего знать! — сказалъ Гэй, весь вспыхнувъ. Онъ расхохотался, хотѣлъ что-то ей отвѣтить, но запнулся.

Эвелина въ эту минуту увидѣла, что тетка пристально на нее смотритъ, и, догадавшись, что она позволила себѣ черезъ-чуръ ужъ много, ловко отретировалась.

— Ну вотъ, я недаромъ говорила, — сказала она:- что нѣтъ ничего легче сконфузить человѣка, какъ замѣтить ему, что его мысли отгаданы.

Мистриссъ Эдмонстонъ, недовольная уже этой сценой, на другой день еще больше разстроилась, увидѣвъ, что ей невозможно будетъ попасть на школьный праздникъ Мэри. Она проснулась утромъ съ страшной головной болью. Эмми съ радостью предложила матери остаться съ нею дома, но та нашла, что такое распоряженіе можетъ возбудить непріятные толки.

— Притомъ Мэри огорчится твоимъ отсутствіемъ, — говорила мать: — а когда дамъ соберется много, тебѣ очень легко будетъ держаться вдали отъ Гэи. Лора, съ своей стороны, станетъ наблюдать, чтобы Эвелина вела себя какъ слѣдуетъ.

День былъ солнечный; погода стояда великолѣпная. Джентльмены играли съ дѣтьми въ крикетъ, а дамы въ жмурки и фанты. Мэри очень гордилась личнымъ присутствіемъ Гэя, но ее огорчало то, что онъ не былъ веселъ и оживленъ, какъ обыкновенно. Правда, онъ пѣлъ въ церкви, разливалъ дѣтямъ чай изъ огромныхъ чайниковъ; ухаживалъ за маленькимъ мальчикомъ, упавшимъ около воротъ, словомъ, онъ былъ милъ и внимателенъ со всѣми, но далеко былъ не прежній Гэй — душа и радость общества.

Эмми, съ своей стороны, все время возилась съ толстымъ, трехлѣтнимъ мальчуганомъ, который пресерьезно перебрасывался съ ней мячикомъ и ни разу не поймалъ его. Она сторожила дѣтскія фуражки и шляпы, и гуляла съ Луизой Гарперъ, некрасивой, скучной личностью, которую всѣ избѣгали.

Влругъ набѣжали тучи, подулъ сильный вѣтеръ, началъ лить ливень. Толпа дѣтей и гости попрятались въ сарай, гдѣ стояли телѣги. Лора бросилась спасать Эвелину, а Эмми побѣжала за Шарлоттой, игравшей на лугу въ коршуны. Та очень неохотно отправилась за сестрой къ дому; на дорогѣ онѣ встрѣтили Гэя съ зонтикомъ; онъ молча подалъ его Шарлоттѣ. Эмми вполголоса поблагодарила его, нечаянно посмотрѣла на Гэя, и что жъ? опять тотъ же выразительный, грустный взглядъ заставилъ ее опустить глаза. У крыльца онѣ увидѣли хозяина съ дочерью. Мистеръ Россъ отпускалъ дѣтей домой, потому что дождикъ ужъ шелъ тише. Мэри просила дамъ отправиться къ ней въ комнату и перемѣнить тамъ мокрые башмаки. Эмми охотно бы осталась у Мэри въ спальнѣ до отъѣзда домой, но шалунья сестра ея и слышать объ этомъ не хотѣла. Въ восторгѣ, что она попала подъ дождикъ, Шарлотта съ громкимъ хохотомъ шлепала огромными башмаками, въ которые она сунула свои маленькія ножки, и теребила Эмми, приставая къ ней, чтобы онѣ поскорѣе сошли внизъ, гдѣ вѣрно всѣ ужъ собрались. Дѣйствительно, въ гостиной раздавались смѣхъ, говоръ и оживленные разсказы о разныхъ происшествіяхъ, случившихся на дорогѣ. Вся молодежь столпилась посреди комнаты и, пользуясь сумерками, шалила, какъ настоящіе школьники. Гэй притаился въ самомъ отдаленномъ углу гостиной, совершенно одинъ.

Голосъ Шарлотты звенѣлъ, какъ колокольчикъ. Эмми слышала, какъ сестра разсказывала что-то съ большимъ оживленіемъ, и не обратила на это вниманіе; но вдругъ та громко замѣтила:

— Послушали бы вы, какъ Гэй поетъ этотъ гимнъ!

Всѣ наперерывъ стали приставать къ ней, чтобы она упросила Гэя спѣть, тѣмъ болѣе, что теперь сумерки, и торжественный гимнъ какъ нельзя болѣе кстати.

Шарлотта отнѣкивалась. Эвелина стала упрекать ее за неумѣстную робость,

— Право, боюсь просить, — говорила дѣвочка;- онъ сегодня такой серьезный!

Эвелина разгулялась подъ конецъ вечера; желая показать при другихъ, что ей извѣстно многое изъ семейныхъ отношеній Гэя, а главное разсчитывая, что въ темнотѣ можно себѣ позволить излишнее, она сказала Шарлоттѣ:

— Онъ споетъ, я увѣрена; нужно только знать, какъ взяться за это. Я тебѣ скажу, какъ сдѣлать: поди, скажи, что Эмми проситъ его спѣть.

— Да, да! — закричала Элленъ Гарперъ, и всѣ расхохотались. Между тѣмъ Эмми чуть не обезумѣла отъ ужаса. Она хотѣла схватить сестру за руку, сказать что-то, но голосъ у нея замеръ, а Луиза Гарперъ оттащила ее въ сторону.

Строгій голосъ Лоры исчезъ въ общемъ гуле хохота и восклицаній. — Шарлота! идите! идите! мы вамъ никогда не простимъ, если вы не пойдете….

— Сестра! стой! не ходи! — умоляла ее Эмми дрожащимъ голокомъ. Зная, что Гэй терпѣть не можетъ пѣть церковной музыки при такой публикѣ, Эмми со страхомъ думала: «Какъ! и его хотятъ просить отъ моего имени?» Но ужъ было поздно. Шарлопа слишкомъ расшалилась, еи хотѣлось подразнить Лору и воодушевленная общимъ настроеніемъ, а главное, — разсчитывая на любезность Гэя, она нодошла къ нему и смѣло сказала:

— Гэй, Эмми проситъ васъ спѣть гимнъ «Отчизна вѣрныхъ.»

Гэй вскочилъ съ мѣста. Онъ подошелъ пряло къ Эмми. Шумная толпа притихла передъ нимъ, какъ овцы передъ львомь. Гэй былъ блѣденъ, лицо его почти окаменело.

— Вы желали этого? — спросилъ онъ у Эмми, дрожащимъ голосомъ. Онъ смотрѣлъ на нее одну, какъ будто другіе и не существовали.

— Простите, пожалуста! отвѣчала бѣдная Эмми, не зная что дѣлать, отъ стыда и униженія.

Глаза Гэя сверкнули зловѣщимъ огнемъ.

— Я не въ состояніи пѣтъ сегодня, извините! — отвѣчаль онъ хрипло, повернулся и вышелъ. Въ эту минуту явились мистеръ Россъ съ Мэри, и въ гостиную внесли свѣчи. Все общество, сконфуженное промахомъ, старалось завести рѣчь о другомъ. Эмми ничего не чувствовала, что происходило вокругь. Она опомнилась тогда только, когда Лора позвала ее, сказавъ, что карета за ними пріѣхала.

Хватились сэръ Гэя: — его уже не было.

— Онъ ушелъ домой, — сказалъ мистеръ Россъ:- я встрѣтилъ его въ корридорѣ, и простился съ нимъ.

Старикъ не прибавилъ того, что онъ впослѣдствіи передалъ дочери, а именно, что Гэй, забывъ о дождѣ, со сложеннымъ зонтикомъ подъ рукою, чуть не бѣгомъ отправился домой.

Дамы сѣли въ карету. Эмми молча прижалась къ углу и едва удерживалась отъ слезъ; вплоть до дому никто не произнесъ ни слова. Лора рѣшилась пожурить Эву и Шарлотту не ранѣе какъ по пріѣздѣ домой. Эва чувствовала себя неловко вслѣдствіе неудачной своей выходки, а Шарлотта притихла заранѣе, зная, что надъ ея головой виситъ гроза.

Пріѣхали въ Гольуэль. Въ гостиной находились мистеръ Эдмонстонъ и Чарльзъ. Спросили о Гэѣ; оказалось, что онъ глазъ не показывалъ.

— Вѣрно онъ насквозь промокъ и пробѣжалъ прямо къ себѣ въ спальню, — замѣтилъ отецъ. — Хороши же барышни! — прибавилъ онъ:- сами въ каретѣ пріѣхали, а его не захватили!

Эмми пошла провѣдать мать, думая тутъ же передать ей свое горе; но мистриссъ Эдмонстонъ спала уже, и бѣдной Эмми пришлось отложить разговоръ до утра.

— Нѣтъ, — думала она, ложась спать:- я и утромъ ничего ей не скажу, а то бѣдная мама опять пролежитъ цѣлый день. Но съ 12-часовымъ поѣздомъ Гэй долженъ былъ уѣхать, а отецъ собирался верхомъ на судебный митингъ, и потому на слѣдующее утро Эмми, собравшись съ духомъ, пошла поневолѣ къ матери, съ просьбой поговорить съ ней наединѣ.

— Мама! что у насъ случилось! — воскликнула бѣдная Эм. мы, когда мать, сѣвъ на диванъ, приготовилась ее слушать. Она въ подробности разсказала ей все происшедшее у Россовъ, и заключила свою повѣсть громкимъ рыданіемъ. — Боже мой! что онъ обо мнѣ подумаетъ теперь! — говорила она, закрывь лицо руками.

— Это очень непріятно, — возразила мать:- однако неприличнаго ты ничего не сдѣлала.

— Но вѣдь я ясно видѣла, что онъ страшно разсердился, а теперь вѣрно ему совѣстно, что онъ не съумѣлъ удержаться при всѣхъ! Какъ тутъ быть?

— Лучше всего, откровенно ему сказать, кто виноватъ, — замѣтила мистриссъ Эдмонстонъ: — это и Шарлоттѣ будетъ полезно; она должна сама передъ нимъ извиниться.

— Въ самомъ дѣлѣ! — сказала Эмми. Это мо; кно устроить! однако, мама, мы не имѣемъ права класть всю вину на Эву и Шарлотту. Мнѣ слѣдовало бы ихъ остановить.

— Гэю вѣрно не понравилось, что онѣ употребили во зло твое имя, — заключила мать улыбаясь:- и потому нужно ихъ проучить за это. Приласкавъ взволнованную дочь, мистриссъ Эдмонстонъ ушла внизъ.

Оставшись одна, Эмми посмотрѣла нечаянно въ окно уборной и увидѣла Гэя, который со сложенными на груди руками ходилъ взадъ и впередъ передъ домомъ.

— Пойду я прямо къ нему, — скизала Эмми: — и откровенно объясню, какъ было дѣло.

Много перечувствовалъ и перенесъ бѣдный Гэй въ эти дни. Онъ сильно любилъ Эмму. Она сдѣлала Гольуэль раемъ для него. А между тѣмъ, странное чувство робости напало на богатаго наслѣдника Рэдклифа, когда настала минута высказаться. Зная всѣ свои нравственные недостатки, Гзй отчасти сомнѣвался, чтобы Эмми платила ему взаимной любовью. Видимая холодность ея въ послѣднее время ясно подтверждала его сомнѣніе.

— Она замѣтила, что я ее люблю, — думалъ онъ:- и, какъ честная дѣвушка, нарочно меня отталкиваетъ, чтобы показать, что она ко мнѣ совершенно равнодушна. Ну, а если?… и опираясь на это если, Гэй рѣшился не уѣзжать изъ Гольуэля, не объяснившись съ Эмми или съ ея матерью. Скрывать свои чувства въ домѣ, гдѣ онъ принятъ и любимъ, какъ сынъ, — Гэй считалъ за преступленіе, но со всѣмъ тѣмъ, онъ робѣль, какъ школьникъ при мысли: ну, какъ Эмчи, замѣтивъ, какой у него вспыльчивый характеръ не согласится идти за него замужъ. Бѣдный Гэй почти цѣлый часъ ходилъ взадъ и впередъ по аллеѣ, ломая себѣ голову, какъ бы ему половчѣе объяснить Эмми, что вчерашняя сцена произошла отъ того, что онъ не могъ равнодушно вынести насмѣшки надъ нею, и въ то же время высказать ей, какъ она ему дорога и какая дерзкая надежда родилась въ его сердцѣ; словомъ, онъ готовился къ разрѣшенію вопроса: быть ли ему счастливымъ и остаться въ Гольуэлѣ, или потерять всѣ надежды и уѣхать навсегда, куда глаза глядятъ. Влругъ передъ нимъ, глазъ на глазъ, очутилась маленькая фигурка Эмми.

— Гэй! я пришла извиниться передъ вами за вчерашній вечеръ, — довольно смѣло сказала молодая дѣвушка:- мнѣ совѣстно за всѣхъ насъ.

— Пожалуста, не думайте объ этомъ! — возразилъ сконфуженный Гэй.

— Да, какъ же не думать? Мнѣ бы слѣдовало остановить Шарлотту, но меня никто не хотѣлъ слушать. Я знаю, какъ вы не любите, чтобы васъ упрашивали пѣть. Вотъ отчего мнѣ и стыдно.

— Не вамъ, а то есть мнѣ…. Эмми! не обращайте на это вниманіе, — проговорилъ онъ запинаясь: — позвольте васъ попросить погулять со мною. Мнѣ нужно переговорить съ вами, — замѣтилъ онъ очень серьезно.

— А что? Я думаю, мама не побранитъ меня за это, — подумала Эмми и молча пошла рядомъ съ Гэемъ. Сердце ея такъ и билось. Гэй сорвалъ длинную вѣтку розы, и, помахивая ею, началъ говорить спокойно, сдержанно, не взглянувъ даже ни разу на Эмми.

— Вамъ нужно сказать, — началъ онъ:- что вашъ голосъ и глаза дотого сильно на меня дѣйствуютъ, что я забываюсь, какъ это и было вчера. Мнѣ совѣстно за вчерашнее мое поведеніе. Тѣмъ болѣе совѣстно, что сегодня я рѣшился высказаться передъ вами откровенно. Эмми! съ той минуты, какъ я васъ увидѣлъ, я полюбилъ васъ такъ, какъ еще не любилъ никого на свѣтѣ!…

Эмми почувствовала, что вся кровь прилила къ ея щекамъ. Гэй заыолчалъ; онъ все сильнѣе и сильнѣе волновался, руки и голосъ его задрожали.

— Вы первая дали мнѣ понятіе о томъ, что такое счастіе на землѣ, - заговорилъ онъ снова. — Въ эта три года я узналъ до чего вы дороги моему сердцу. — У меня нѣтъ силъ описать вамъ это чувство, Эмми. Сознаюсь вполнѣ, что я недостоинъ васъ; мое воспитаніе, характеръ мой, а главное, — несчастная судьба всего рода не могутъ представлять ничего заманчиваго для такого чистаго существа, какъ вы; но дольше молчать я не въ состояніи — Я рѣшился открыть вамъ всю душу; судите меня, какъ хотите!…

Эмми порывалась было сказать ему, что она готова дѣлить съ нимъ и горести и радости жизни, но скромность удержала ее; она не проговорила ни слова.

— Съ моей стороны, просто безуміе мечтать о такомъ счастьѣ, - продолжалъ Гэй: — но чтожъ мнѣ дѣлать? Одна мысль, что вы можете полюбить меня, можете сдѣлаться моимъ ангеломъ-хранителемъ на всю жизнь, — одна эта мысль уже такое блаженство, которое я ни съ чѣмъ сравнить не могу! Но знайте, Эмма, — заключилъ Гэй, помолчавъ немного, — теперь я еще не требую отъ васъ рѣшительнаго отвѣта. Мое будущее впереди. Мнѣ страшно даже подумать, что, связавъ себя словомь, вы можете раскаяться впослѣдствіи за такую поспѣшиость. Оборони Богъ отъ этого, и если я высказался теперь, то имѣлъ въ виду одну цѣль, чтобы, живя въ домѣ вашихъ родителей, не дѣлать изъ моей любви къ вамъ преступной тайны.

Въ эту минуту, рядомъ съ ними, въ крытой аллеѣ, послышался стукъ колесъ садоваго кресла Чарльза и голосъ Шарлотты. Больной совершалъ свою утреннюю прогулку. Эмми, какъ испуганная птичка, выпорхнула изъ сада; опрометью кинулась въ домъ, и, вся запыхавшаяся, взволнованная, очутилась въ уборной, гдѣ сидѣла ея мать, одна. Она упала передъ ней на колѣна, скрыла свое лицо на груди ея и прерывающимся отъ слезъ голосомъ прошептала:

— Мама, мама! онъ сказалъ, что любитъ меня!…

Мистриссъ Эдмонстонъ, повидимому, не очень удивилась этой новости. Она приподняла пылающее личико дочери, крѣпко поцѣловала ее и, внимательно посмотрѣвъ на нее, успокоилась. Глаза Эмми свѣтились радостью. Кто-то осторожно постучался въ двери, и Гэй, почти недождавшись позволенія войдти, появился на порогѣ комнаты. Лицо его сіяло точно такимъ же счастіемъ, какъ лицо Эмми.

— Идите же сюда, Гэй, — сказала ему, улыбаясь съ нѣжностью, мистриссъ Эдмонстонъ. Улыбка ея поощрила его болѣе, чѣмъ слова. Эмми подняла голову и хотѣла выдти.

— Не уходите! — остановилъ онъ ее быстро. — Развѣ вы не хотите слышать, что я буду говорить?

Эмми повиновалась; усѣвшись на скамеечкѣ у ногъ матери, она взяла ее за руку, и съ гордостью, и вмѣстѣ съ смущеніемъ, не сводила глазъ съ Гэя.

— Вы новаго отъ меня ничего не услышите, — заговорилъ онъ, обращаясь къ мистриссъ Эдмонстонъ, и затѣмъ повторилъ почти слово въ слово все, сказанное имъ Эмми въ саду.

Нечего говорить, что мистриссъ Эдмонстонъ была вполнѣ счастлива въ это утро. Она любила отъ всей души Гэя и радовалась, что онъ умѣлъ оцѣнить ея Эмми. Она была далека отъ того, чтобы осуждать такое внезапное признаніе въ любви, зная, что Гэй, вслѣдствіе пылкой натуры, не могъ бы долго скрыватъ своихъ чувствъ. Напротивъ, она искренне радовалась благородному порыву его откровенности. Ей оставалось одно, вести дѣло осторожно, не показывая дѣтямъ, что она, булучи вдвое ихъ старше, точно тоже живо сочувствуетъ ихъ любви. Гэй заговорилъ о дурномъ своемъ характерѣ, объ излишнемъ самолюбіи и вспыльчивости, говоря, что онъ не стоитъ такого совершенства, какъ Эмми; но мать успокоила его, сказзвъ, что если онъ будетъ такъ же работать надъ собою, какъ началъ, то она смѣло довѣритъ ему счастіе своей дочери.

— Я опасаюсь одного, — сказала мистриссъ Эдмонстонъ. — Вы еще слишкомъ молоды, свѣта почти не видали, кто знаетъ? можетъ быть, вамъ въ жизни встрѣтится дѣвушка, которую вы полюбите гораздо сильнѣе, чѣмъ скромную дочь вашего опекуна. Такъ, по крайней мі;рѣ, подумала бы на моемъ мѣстѣ каждая благоразумная мать, — прибавила она улыбаясь.

— Но вы сами того не думаете, не правда ли? — сказалъ Гэй, выразительно взглянувъ на Эмми.

— Однако, — заключила весело мистриссъ Эдмонстонъ:- мы съ вами черезчуръ ужъ смѣлы, безъ папа все покоичили. Впрочемъ, я заранѣе отвѣчаю за его согласіе, но съ однимъ условіемъ, чтобы это сватовство осталось втайнѣ до вашего совершеннолѣтія, и чтобы вы положительно не считали себя связаннымъ въ отношеніи Эмми.

— Такая предосторожность очень похвальна съ вашей стороны, — сказалъ Гэй съ горькой усмѣшкой. — Впрочемъ, мнѣ не слѣдуетъ жаловаться; хорошо, что вы по крайней мѣрѣ совсѣмъ мнѣ не отказали.

Съ этихъ поръ Гэй почувствовалъ себя спокойнѣе и счастливѣе, чѣмъ прежле; онъ — сирота, пришлецъ, безродный, былъ уже признамъ своимъ, въ дорогой для него семьи. Съ этого дня его перестали считать гостемъ, и интересы Гэя слились съ интересами Эдмонстоновъ.

Долго разговаривали мать, дочь и нареченный зять о разныхъ планахъ ихъ будущей жизни, пока наконецъ шалунья Шарлотта не ворвалась въ уборную и не переполошила ихъ всѣхъ.

— А - а! Гэй! вотъ вы гдѣ сидите? — закричала она. А мы-то васъ ищемъ повсюду! Вѣдь Делоренъ давно уже осѣдланъ, онъ ждетъ у крыльца минутъ съ десять. Чарли велѣлъ мнѣ отыскать васъ и сказать, что если вы опоздаете къ обѣду мистриссъ Гэнлей, она такую жалобу принесетъ на васъ Филиппу, что вы долго не раздѣлаетесь.

Гэй вскочилъ, крѣпко пожалъ руку Эмми, и убѣжалъ одѣваться. Мать и Шарлотта ушли внизъ. Передъ отъѣздомъ, Гэй снова заглянулъ въ уборную. Эмми была еще тамъ.

— Прощай, моя дорогая! — сказалъ онъ, взявъ ее нѣжно за руку. Внизу раздались голоса, звавшіе его наперерывъ, и онъ, постоявъ немного, бросился внизъ. Вся семья была въ волненіи, что онъ опоздаетъ. Чарльзъ, и тотъ поднялся съ дивана и съ нетерпѣніемъ поглядывалъ на дверь. Гэй не далъ ему слова выговорить, простился со всѣми и хотѣлъ уже идти на крыльцо, какъ вдругъ Шарлотта, дернувъ его за рукавъ, спросила:

— А Эмми гдѣ? Что-жъ она нейдетъ съ вами проститься?

— Она, кажется, на верху, — пробормоталъ онъ сконфузившись, и началъ снова прощаться съ мистриссь Эдмонстонъ. Та крѣпко пожала ему руку и шепнула на ухо:

— Завтра я вамъ передамъ отвѣтъ мужа. Гэй вскочилъ на лошадь и взглянулъ на верхъ. Тамъ, изъ окна уборной, изъ-за густыхъ розъ, вившихся по рѣшеткѣ вдоль окна, выглянула кудрявая головка Эмми. Глаза и улыбки ихъ встрѣтились. Гэй поднялъ свою лошадь въ галопъ, и вскорѣ скрылся въ цѣломъ облакѣ пыли. Буянъ побѣжалъ, сломя голову, вслѣдъ за нимъ.

Проводивъ глазами и сердцемъ своего жениха, Эмми бросилась на колѣна и начала горячо молиться, чтобы Господь помогъ ей сдѣлать его счастливымъ. Вся семья почуяла, что въ этотъ день случилось какое-то важное происшествіе. Многіе догадывались въ чемъ дѣло, а Шарлотта смекала только, что отъ нея что-то скрываютъ. Любопытство лэди Эвелины было сильно возбуждено; предчувствуя, что секретъ будетъ ей тогда только сообщенъ, когда вся семья его узнаетъ, она примирилась съ своей участью и отправилась въ садъ, играть съ Шарлоттою въ мячикъ, отложивъ въ стороны всѣ разспросы. Чарльзъ и Лора ничего не выиграли отъ ея любезности; мать, проводивъ Гэя, снова отправилась на верхъ къ Эмми, и имъ обѣимъ пришлось придумывать свои собственныя соображенія.

— А что, Лора? спросилъ Чарльзъ, поглаживая свою правую руку:- какъ ты чувствуешь, не болитъ ли у тебя ручка?

Сестра вопросительно взглянула на него, оторвавшись на минуту отъ вышиванья, надъ которымъ она прилежно трудилась. Она совсѣмъ не поняла вопроса.

— Я тебя спрашиваю, — продолжалъ онъ:- не болитъ ли у тебя рука потому, что Гэй, кажется, мѣтитъ на руку одной изъ васъ.

— Вотъ мы увидимъ, — возразила Лора очень спокойно.

— Увидимъ, — повторилъ больной. — Если бы у меня были здоровыя ноги, какъ у тебя, я бы давно все узналъ.

— Не лучше ли оставить Эмми одну съ мама, — замѣтила Лора, продолжая усердно вышивать.

— Такъ ты подозрѣваешь, что тутъ что нибудь да кроется? — приставалъ Чарльзъ, пристально вглядываясь ей въ лицо, но вспомнивъ, что Лора въ послѣднее время какъ-то особенно грустна, ему стало жаль сестру; онъ пересталъ ее дразнить и взялся за костыли.

— Чарльзъ! не ходи, голубчикъ, — сказала испуганная Лора. — Ты можешь придти не кстати.

— Я иду къ себѣ, - возразилъ Чарльзъ, ковыляя по комнатѣ. — Надѣюсь, ты мнѣ этого запретить не можешь?

Читатель вѣрно вспомнитъ, что дверь его спальни выходила въ уборную. Ему было очень легко устроить оттуда наблюдательный постъ, а o томъ, что онъ будетъ лишній, ему и въ голову не приходило. Не смотря на насмѣшливый и любопытный свой характеръ, братъ нѣжно любилъ меньшую сестру.

Стукъ костылей, медленно поднимавшихся по лѣстницѣ, былъ услышанъ въ уборной. Эмми, сидѣвшая на диванѣ подлѣ матери, вскочила, сказавъ:

— Мама! Чарльзъ идетъ сюда. Можно ему все сказать? Я право не умѣю ничего отъ него скрывать.

— Да, онъ вѣрно самъ догадался, — возразила мать, отворяя двери въ ту минуту, какъ сынъ входилъ уже на послѣднюю площадку. Она довела его до дивана и оставила Эмми и Чарльза вдвоемъ.

— Ну, Э. мми? — спросилъ братъ, вперивъ глаза на вспыхнувшее лицо сестры. — Что скажешь? Прикажешь мнѣ поблѣднѣть отъ отчаянія и упасть въ обморокъ?

— Чарли! Ты вѣрно все узналъ? Какимъ это образомъ? нѣжно ласкаясь къ нему говорила Эмма. Больной тяжело опустился на диванъ и обнялъ сестру, пріютившуюся подлѣ него на креслѣ.

— Ну, малютка, желаю тебѣ счастья! — сказалх онъ, стараясь принять шутливый тонъ, между тѣмъ какъ горло его сжалось отъ слезъ. Ты должна отдать мнѣ честь за отсутствіе всякаго эгоизма въ этомъ желаніи, — прибавилъ онъ грустно.

— Чарли! миленькій ты мой! — говорила сестра, ласкаясь къ нему и краснѣя:- вѣдь еще не все кончено.

— Какъ не кончено? Ты — красна, какъ индѣйскій пѣтухъ, а онъ, прощаясь, чуть не переломалъ мнѣ пальцы на рукѣ! Выдумала, что будто я повѣрю, что не все кончено.

— Я хочу сказать, что мы еще не помолвлены. Вѣдь мы оба не совершеннолѣтніе, а я еще такая глупая. Поучи ты меня хорошенько! Мнѣ такъ хочется быть достойной его.

— Нужно спросить, достоинъ ли еще онъ обладать такимъ сокровищемъ, какъ ты, моя малютка, — возразилъ Чарльзъ. — Однако говори яснѣе, слажено ли у васъ дѣло? Что это за выраженіе: еще не все кончено? Я не понимаю!

— То есть, свадьба наша еще не рѣшена. пана ничего не знаетъ о предложеніи Гэя, — отвѣчала Эмми.

— Ну, а если отецъ даруетъ свое согласіе, тогда значитъ все будетъ кончено? Мы такъ и запишемъ. Разскажи же, Эмми, какъ это у васъ случилось, спросилъ братъ, — или нѣтъ, все не разсказывай: вѣдь у тебя теперь есть секреты съ женихомъ. Разскажи, что можно.

Пока братъ и сестра, сидя въ уборной, дружески разговаривали, мистриссъ Эдмонстонъ пошла внизъ, къ Лорѣ. Та, по уходѣ Чарльза, внезапно перешла отъ спокойствія къ отчаянію.

— Деньги, деньги! говорила она, вся поблѣднѣвъ отъ внутренняго волненіи. — Какъ много преимуществъ вы даете человѣку! Гэй еще мальчикъ, безъ всякаго характера, Богъ знаетъ съ кѣмъ въ родствѣ, вспыльчивъ до безумія:- все это забыто и его принимаютъ, какъ жениха съ распростертыми объятіями, а папа — я увѣрена, тотъ придетъ даже въ восторгъ отъ его предложенія. А у насъ съ Филиппомъ какъ бы это кончилось? Добрый, умный, благородный Филиппъ — заикнуться о своей любви не смѣетъ. Слово бѣднякъ поставило преграду между имъ и мною. Ради денегъ, ради противныхъ денегъ, наша любовь, составляющая для насъ все счастіе на землѣ, должна быть убита, уничтожена…. Мы оба должны мучиться всю жизнь, скрывая свои чувства отъ другихъ!… И бѣдная Лора, говоря это, ломала себѣ руки, бѣгая взадъ и впередъ по комнатѣ.

Замокъ въ дверяхъ щелкнулъ. Лора опомнилась, и когда мать ея вошла въ комнату, она попрежнему сидѣла спокойно на мѣстѣ. Внутренно ей сдѣлалось совѣстно, что она какъ будто завидуетъ сестрѣ.

— Ну, Лора, — сказала мистриссъ Эдмонстонъ:- что ты скажешь на это? И она улыбнулась, какъ человѣкъ, получившій хорошее извѣстіе.

— Какъ это случилось? спросила Лора. — Чѣмъ вы порѣшили, мама?

— Порѣшили мы такъ, какъ Гэй этого желалъ. Отложили свадьбу на время. Они оба слишкомъ молоды. Гэй поспѣшилъ объясниться для того, чтобы не имѣть отъ насъ тайны.

Эти слова матери кольнули Леру прямо въ сердце.

— Хорошо, что Гэй имѣетъ право не скрывать своихъ чувствъ, — подумала она. — Попробовалъ бы Филиппъ сдѣлать то же самое; посмотримъ, то ли бы вы сказали?

— Мнѣ особенно понравились ихъ довѣріе ко мнѣ и честность, — продолжала мать. — Эмми, конечно, никогда бы отъ насъ этого не скрыла, но меня радуеть то, что и онъ былъ откровененъ.

— Дай Богъ имъ счастія! — проговорила Лора.

— Они будутъ счастливы, я въ этомъ не сомнѣваюсь, — сказала съ восторгомъ мать. — Мы его теперь очень хорошо узнали. Нѣтъ другаго человѣка на свѣтѣ, которому бы я такъ смѣло довѣрила судьбу Эмми, какъ ему.

Лорѣ стало досадно слышать, что мать ставитъ Гэя выше всѣхъ на свѣтѣ; она вспомнила предостереженіе Филиппа на счетъ характера молодаго Морвиля.

— Есть люди, которые гораздо выше его по своимъ нравственнымъ качествамъ, — замѣтила съ разстановкой Лора.

— Ты хочешь напомнить мнѣ о его вспыльчивомъ характерѣ? сказала мать:- меня онъ не пугаетъ. Природная вспыльчивость не опасна, если человѣкъ руководится религіей и имѣетъ силу бороться съ нею. По моему, такой характеръ надежнѣе, чѣмъ характеръ человѣка хладнокровнаго, но безъ правилъ. Лорѣ показалось преувеличеннымъ такое увлеченіе со стороны матери; она хотѣла было возразить, но, услыхавъ голоса Шарлотты и Эвы, быстро перемѣнила разговоръ, и начала совѣтываться съ матерью, что сказать Эвелинѣ, если та начнетъ ее разспрашивать.

— Мы должны сдѣлать ее участницей нашей семейной тайны, но съ условіемъ, чтобы она хранила глубокое молчаніе на счетъ ея, — отвѣчала мистриссъ Эдмонстонъ. — Я сама съ ней переговорю, но нужно прежде сообщить все это папа. Я не сомнѣваюсь въ его согласіи, но мы слишкомъ ужъ много вольничаемъ безъ него.

Эмми вышла только къ полднику. Она была такая хорошенькая, по милости раскраснѣвшихся щекъ, что Чарльзъ мысленно пожалѣлъ, зачѣмъ Гэй ее не видитъ. Говорила она очень мало и вскорѣ убѣжала къ себѣ въ комнату. Лора пошла вслѣдъ за нею, и когда обѣ сестры остались глазъ на глазъ, онѣ кинулись другъ другу на шею.

— Мама вѣрно передала уже тебѣ, какъ я счастлива, — сказала Эмми, улыбаясь. — Теперь мнѣ остается одно, работать и работать надъ собою. Я не могу забыть твоего замѣчанія, что у меня характеръ, какъ тѣло безъ костей. Да, Лора, ради счастія Гэя, я должна перемѣниться совершенно.

— Зачимъ, если онъ любитъ тебя такую, какъ ты есть? спросила старшая сестра.

— Но я чувствую, что мнѣ недостаетъ твердости воли; что у меня нѣтъ своихъ убѣжденій. Я должна учиться жить, чтобы сдѣлаться вполнѣ достойной такой свѣтлой личности, какъ Гэй.

Долго говорили сестры о предстоащей перемѣнѣ въ жизни Эмми, пока, наконецъ, Лору не позвали за чѣмъ-то внизъ. Эмми пошла гулять въ садъ, чтобы нѣсколько успокоить свое волненіе, и затѣмъ отправилась одѣваться къ обѣду; Лора пришла ей помочь, какъ вдругъ по лѣстницѣ, ведущей ихъ въ спальню, послышались быстрые шаги отца. Онъ постучался въ дверь и, отворивъ ее, вошелъ, разцѣловалъ Эмми въ обѣ щеки, обнялъ ее рукою за талью и вскричалъ!

— Ну-съ, миссъ Эмми, вы отлично распорядились нынѣшнимъ утромъ! Слыханное ли это дѣло, чтобы молодыя лэди принимали предложеніе, когда отца дома нѣтъ? Какова она у насъ, Лора?

Эмми тотчасъ догадалась, что отецъ шутилъ; но Лорѣ его выходка не понравилась.

— И такъ, душа моя, ты побѣдила юное сердце? продолжалъ мистеръ Эдмонстонъ, лаская меньшую дочь. — Поздравляю, поздравляю! Отличный молодой человѣкъ! Я сказалъ бы то же самое, если бы даже у него ни пэнни не было за душой. Напишу къ нему сегодня же вечеромъ и скажу, что у него предурной вкусъ, но что я не такой человѣкъ, чтобы стать ему поперекъ дороги. Такъ, что-ли отвѣчать, Эмми?

— Огвѣчайте, что угодно, папа! возразила дочь съ улыбкой.

— Что угодно? хорошо! ну, такъ я напишу, что мы обойтись безъ тебя не можемъ, а онъ пусть проваливаетъ.

— Нѣтъ, папа, вы этого не напишете!

— Вотъ какая у насъ ловкая! Ну, дѣлать нечего, дразнить не буду. Удивляюсь, тебѣ, Лора! Какъ это ты не обидѣлась? Ты у насъ первая красавица и вдругъ, дерзкая дѣвчонка, сестра, отбиваетъ у тебя жениха изъ-подъ носу, а ты остаешься на мели!…

Лора не умѣла отвѣчать на такія шутки и потому промолчала. Мысленно она утѣшалась сознаніемъ, что не одна красота ея привлекла къ ней Филиппа.

Для мистриссъ Эдмонстонъ оставалось одно затрудненіе, какъ объявить Эвелинѣ о предложеніи Гэя. Она давно замѣтила, что Эва сильно съ нимъ кокетничаетъ, а потому ей не хотѣлось задѣть ея самолюбія, сказавъ, что скромная ея дочь произвела на Гэя гораздо болѣе сильное впечатлѣніе, чѣмъ свѣтская, бойкая лэди.

Къ счастію, дѣло вышло совсѣмъ иначе. Вмѣсто того. чтобы оскорбиться, Эвелина пришла въ восторгъ и, прыгая по комнатѣ, кричала, что это будетъ прелестная парочка.

— Давно бы имъ образумиться, — говорила она весело. — А то ходятъ себѣ, повѣся носъ; хорошо, что я помогла имъ объясниться; вы, тетушка, должны быть мнѣ за это обязаны.

Мистриссъ Эдмонстонъ мысленно находила, что хвастать своими выходками Эва не имѣла никакой надобности, но смолчала, зная, что она чувствовала себя очень виноватой передъ Гэемъ за прошедшій вечеръ, и теперь искренно радуется, потому что дѣло приняло такой прекрасный оборотъ.

— Неужели вы не цѣните моей заслуги, тетя! продолжала болтать лэди Килькоранъ. — Вѣдь не завари я этой каши вчера, Эмми и Гэй продолжали бы изнывать отъ любви молча. Они должны быть по гробъ мнѣ благодарны!

— Если бы я навѣрно знала, Эва, — возразила серьезнымъ тономъ тетка:- что ты устроила съ умысломъ вчерашнюю сцену, я тебѣ бы этого никогда не простила, да и самое предложеніе Гэя не могло бы быть принято нами, потому что оно тогда было бы вынужденное. Успокой меня, Бога-ради, скажи: пошалила ли ты, какъ всегда, по вѣтренности или дѣйствовала по разсчету?

— Боже мой! воображаю, какую головомойку перенесла бѣдная Шарлотта, если вы меня такъ распекаете! воскликнула Эва съ видомъ притворнаго отчаянія.

Мистриссъ Эдмонстонъ расхохоталась невольно и призналась, что она даже забыла побранить Шарлотту.

— Ну, такъ и не браните ее. Забудьте все прошлое, — вскричала Эвелина. — Она, бѣдняжка, ни въ чемъ не виновата, она меня послушалась, вотъ и все. А у меня никакого злаго умысла не было, увѣряю васъ. Будьте же такъ добры, не взыскивайте съ дѣвочки, милая тетя! Если вы меня поблагодарить за услуги не хотите, дѣлать нечего; на мѣстѣ вашемъ каждая матушка разсыпалась бы въ благодарности, — но вы, по крайней мѣрѣ, на свадьбу-то меня пригласите, Ахъ! что это за прелесть будетъ! Я пѣшкомъ приду изъ Килькорана. Вы вѣрно балъ сдѣлаете?

— О свадьбѣ еще рѣчи нѣтъ. Будь умница и держи языкъ за зубами, — сказала мистриссъ Эдмонстонъ. — Матери все разскажи, а другимъ — ни гу-гу. Морицу ни полслова не говори. У меня есть важныя причины на это. Это еще не помолвка, и мы Гэя не хотимѣ ничѣмъ связывать.

Эва обѣщала строго выполнить приказаніе тетки, которая успокоилась, зная, что молодая дѣвушка честно сдерживаетъ данное слово.