МАЛЬЦОВ

Через наши СМИ в необразованные головы втирается такая историческая небылица. Дескать, жила себе Российская империя, не зная горя под крылом ее царей – да пришел злой Ленин с большевиками, сверг царя, выдрал цвет нации и загнал страну на 70 лет в тупик. Но, слава Богу, добрый Ельцин сверг большевиков-еретиков, воздвиг храм Николаю II, ошибочно нареченному при жизни «кровавым», – и страна вернулась с возрожденными кадилами на верный путь.

Многие уже не в курсе даже, что Николая II никто вовсе не свергал, он сам отрекся от престола 2 марта 1917 года, за полгода до большевистской революции, в пользу брата Михаила. Но и тот не посмел занять российский трон, ставший в ту пору символом национального позора. И дело даже не в бессчётных казнях и военных поражениях позднего российского самодержавия.

По мне его ключевым преступлением стало истребление прочно забытой сейчас «империи Мальцова» – Русской Америки, как называли ее современники. Когда я попал в места, сохранившие о ней вещественную память, просто разинул рот: не верилось, что такие чудеса были возможны на родной земле! И в противовес накрывшему нестойкие умы вранью мне хочется рассказать этот в высшей мере символичный эпизод родной истории.

«В трех уездах – Брянском, Жиздринском и Рославльском – расположилось фабрично-заводское царство, созданное усилиями одного человека. Тут работают более ста заводов и фабрик; на десятках образцовых ферм обрабатывается земля; по речонкам бегают пароходы; своя железная дорога; свои телеграфные линии. Отсюда добрая часть нашего отечества снабжается стеклом, фаянсом, паровозами, вагонами, рельсами, земледельческими орудиями… Люди, проживающие свои доходы на публичных женщин, проигрывающие в карты кровь и пот народа, чуть не с ужасом говорят о Мальцове: «Это – маньяк! Как простой мужик забился в деревню и живет там с крестьянами!..» Он мог бы тратить миллионы, играть роль при дворе – а он бросил карьеру, удовольствия столичной жизни…»

Так начинается восхищенный очерк публициста конца XIX века Василия Немировича-Данченко о сказочной стране Мальцова. Такого воплощения мечты народа о земном рае не было у нас, пожалуй, больше никогда. Мальцов мечтал полученное им в промышленных объемах счастье распространить на всю державу, но не тут-то было!

Сергей Иванович Мальцов родился в 1810 году в семье крупного помещика. С детства тянулся к наукам и к поступлению на военную службу владел тремя иностранными языками, хорошо знал химию, физику, механику. Он делает блестящую карьеру в лейб-гвардии Кавалергардском полку, в 37 лет – полковник, в 39 – генерал. В поездках за границу изучает на манер царя Петра металлургические, стекольные и прочие производства Англии, Бельгии и Франции. По царскому велению организует Императорское училище правоведения, становится первым его директором. И вдруг на пике успеха бросает службу и поселяется в селе Дятьково в сорока километрах от Брянска.

Друзья – в недоумении; жена-красавица, урожденная княжна Урусова, уже настроившая громадье своих придворных планов, – в полном шоке. В Дятькове же была хрустальная фабрика отца Мальцова, а окрест – еще несколько его стеклянных, чугунных и сахарных заводов. Вот приведением в порядок всего этого и занялся набравшийся передового опыта Мальцов. Небольшой чугунный завод в селе Людиново Калужской области он превращает в крупнейший в Европе комбинат с огромным перечнем продукции: от рельсов до кухонной посуды.

Там в 1870 году был построен первый русский паровоз-тяжеловоз, превзошедший лучшие французские и австрийские аналоги и получивший Большую золотую медаль на выставке в Москве. Его купили казенные железные дороги России, и было таких построено 118 штук – огромное по тому времени число. В том же Людиново Мальцов воздвиг судоверфь, где был создан и первый русский пароход с винтовым движителем.

В музее мальцовского хрусталя в Дятькове можно увидеть, каких высот он достиг и в этом промысле. Вершиной стали два хрустальные иконостаса для местных церквей, описанные современниками как «восьмое чудо света» – но вдрызг разбитые в последующих смутах…

И все же главным чудом «империи Мальцова» было другое. Освободительная реформа 1861 года заложила страшный динамит под Российскую империю, и я считаю революцию 1917 года прямым ее итогом, хоть и отодвинутым по времени. Раскрепощенные крестьяне не получили главного – земли; вернее, получили ее за такие выкупные платежи в пользу помещиков, что не могли осилить их за всю жизнь. И из кабалы физической попали в долговую, с рождения приобретая вместе с именем пожизненную задолженность. А помещичьи сынки при этом получали не заслуженный ничем пожизненный доход. Первых это опускало до ненависти к безнадежному труду и к классу паразитов, вторых – до этих не обязанных трудиться паразитов. С чего целый класс, давший многих творцов в науке, литературе и музыке, откуда вышел и Мальцов, был обречен на загнивание и гибель.

В те же 60-е в Америке Линкольн раздал землю всем желающим по символической цене. И там возник из тех же хлеборобов класс свободных собственников, опора всего будущего. А в России – класс нищих должников, способных копить лишь ненависть к господам, что потом и жахнуло в свирепой гражданской войне, поколовшей все хрустальные иконостасы. И весь промышленный прогресс пошел у нас вразрез с упадком большинства, жившего, как на каторге, в болезнях и голоде, с дикой смертностью.

Но Мальцов, чудесным образом соединив в себе черты Петра и Чацкого, нашел рецепт, как разрешить это системное противоречие. Он первым на Руси предметно понял, что передовое производство несовместимо с рабским трудом. Закабаленные нуждой рабы могли ковать лишь какой-то примитив, но делать лучшие в Европе паровозы могли лишь те, кто сами были потребителями благ прогресса. Эту идею через полвека схватил Форд, став строить автомобили, на которых могли ездить их строители. Мальцов же еще в середине XIX века совершил неслыханный промышленный переворот, пустив огромную часть прибылей на то, что называется сегодня социальным пакетом.

И это дало невиданные результаты. В его заводском округе на землях Калужской, Брянской и Смоленской губерний трудились 100 тысяч человек, производя машины всех видов, стройматериалы, мебель, сельхозпродукты и т.д. Там даже ходили свои деньги, была своя полиция, своя железная дорога в 202 версты и своя система судоходства. А соцпакет работников немыслимо опережал все и российские, и западные нормы. Рабочий день был восьмичасовой – за что лишь много позже стали бороться на Западе. Рабочие по мальцовской «ипотеке» получали квартиры на 3-4 комнаты в добротных деревянных или каменных домах; за хорошую работу «жилой» долг порядка 500 рублей по тем деньгам с них списывался. Топливо и медобслуживание для всех были бесплатными. В школах для мальчиков и девочек кроме всего преподавались пение и рисование, а желавшие учиться дальше шли в пятилетнее техническое училище – «мальцовский университет». Его выпускники обычно становились директорами и управляющими на мальцовских предприятиях.

При этом Сергей Иванович, сохранивший лучшие воспоминания о царской службе, был человеком самым набожным и верноподданным. При всех своих трудах не пропускал ни одной службы в церкви, пел в церковном хоре и почитал за честь дозволение читать обеденный апостол. При своих многомиллионных оборотах тратил на себя 6 тысяч рублей в год – включая «представительские» при поездках за границу, где успешно сбывал свои товары.

За 30 лет трудов он создал действующую модель прогрессивного развития страны, сулившую спасительное примирение непримиримых классов. Так настроил производство, что при высокой степени передела и добавленной стоимости оно стало выгодней торговли недрами, лесом и зерном, на чем стояла встарь Россия – и стоит сейчас. Но тут-то его умная коса и нашла на самый дурной камень. Жена, оставшаяся с детьми в Петербурге, получавшая самое приличное содержание и не пропускавшая ни одного придворного бала, стала распускать всюду слух, что ее муж сошел с ума. Поет в мужицком хоре, тратит все деньги на этих мужиков – вместо того, чтобы иметь с его доходами дворцы, как у Юсуповых и Шереметевых.

Это дошло до Мальцова, написавшего тогда товарищу: «Двор в лице жены Александра II забрал мою жену. Она подружилась с больной императрицей и бросила меня. Детей приохочивал к работе – бросили, ненависть ко мне затаили. Много они заводских денег сожрали – и все мало. Выросли, поженились, и им кажется, что с заводов золотые горы получать можно…». И кончилась эта дрязга тем, что неверная жена пала в ноги императрице с мольбой защитить от «спятившего мужа». Та накуковала императору, и по навету двух глупых баб самого, может, умного в России тех лет человека признали сумасшедшим.

Для него это стало страшным ударом, но и после отдачи его под суд в 1882 году в качестве умалишенного он еще был готов «царапаться». Но в начале 1883 года по дороге из Людиново в Дятьково попал, как сейчас говорится, в ДТП и с тяжелой черепно-мозговой травмой на полгода слёг в больницу. Тем временем его семья, уже при Александре III, добивается признания его недееспособным и лишает прав собственности на промышленные предприятия.

Мальцов тогда уезжает в свое крымское имение Симеиз, где вконец заболевает с горя и умирает 21 декабря 1883 года. После чего жена и дети с животной жадностью выкачивают из его «империи» все оборотные средства и превращают ее рабочих в нищих. Но за всем этим был не просто оборотный капитал – замаячившее было будущее всей России в виде редкого, но бытовавшего в истории Европы эволюционного прогресса.

Что-то подобное бывало и на Руси, пример – история купцов Строгановых, свивших при Грозном могучее гнездо в Сольвычегодске. Там они создали свои выдающиеся школы зодчества, иконописи, пения и как венец – еще и фабрику по перековке душ, точней одной души: разбойника Ермака, изловленного ими на большой дороге. Но его не разорвали в клочья, как было принято тогда, а перековали в героя-завоевателя Сибири, которую он руками Строгановых и положил к ногам Грозного. Да, там еще был и пример великой верности мужьям их жен. В музее Сольвычегодска есть вышитые ими с бесподобным мастерством и трудолюбием покрывала, которыми они на свой лад отдавали дань трудовой традиции мужей.

А жена Мальцова оказалась злостной белоручкой – но какое дело Государю было до нее? Его долг был принять великий дар Мальцова, а не идти на бабском поводу! И Петр когда-то получил такой же неожиданный подарок от Татищева и Де Генина, основавших на свой страх и риск, против воли Сената город Екатеринбург на реке Исети. И признал их самовольство, поняв пользу для России от устроенного ими там железного завода. А оба Александра из-за бабьей склоки угробили великий почин Мальцова, главное – морально, что для российских подданных имело первостатейное значение.

Тем же путем пошел и их потомок Николай II, отставив лучшего из царедворцев – графа Витте, сделавшего для России столько, сколько ни один из его современников. Он в фантастически короткий срок провел Транссибирскую магистраль, без которой у нас просто не было бы сейчас Сибири, договорясь с Китаем о спрямлении дороги через его территорию. Спас государство от банкротства через денежную реформу его имени и водочную монополию; после поражения России в Японской войне 1905 года поразил дипломатов всего мира: «Витте подписал так договор с Японией, как будто не она победила, а Россия!».

Все это так ударило по самолюбию бездарного царя, что он сменил умельца делать государственное дело Витте на фразера Столыпина, умевшего только душить виновных в его неудачах. А затем и вовсе сдал страну распутному Распутину – только из-за того, что этот одаренный хам мог укрощать страданья болезного царевича Алексея.

Но на страданья всей державы этому зарывшемуся в лоно обожаемой супруги самодержцу было глубоко плевать. Когда держава издыхала в бойне Первой мировой, его фаворитом стал министр двора граф Фредерикс, блюститель придворных этикетов. И никакие сводки с фронта не могли нарушить этикета завтраков, обедов и приема посетителей – хоть бы от них зависела судьба всей русской армии. За это он и схватил пинка под зад – и не от большевиков, а от своих же генералов, склонивших его к отречению, после чего записал в дневнике: «Кругом измена и обман». Но первым предателем стал он сам, скинув в тяжелую минуту власть на брата, и не думавшего принимать ее – то есть просто смываясь с трона, как крыса с тонущего корабля.

Пришедшее ему на смену Временное правительство, состоявшее из той же кости, не только не смогло поднять власть, но уронило ее еще пуще. И пришедшие следом большевики даже по сути не совершали никакого переворота – переворачивать было нечего. Самодержавие оставило страну в виде разодранного одеяла, где всяк тащил на себя свой клок, и копившаяся долго ненависть влекла громить дворянские поместья, рушить церкви и драть в клочья ближних. В 1918 году и страны-то не осталось: только эти лоскуты, на которых гуляли взаимоненавидящие полчища, включая интервентов, во много превосходивших своим числом войска большевиков. И они сшили всю страну вовсе не жестокостью, которую тогда являли абсолютно все, от темного батьки Махно до образованных Деникина и Врангеля. А своей жестко спаянной структурой, не имевшейся больше ни у одной из сил.

Но очевидно, что и без жестокости, которая теперь им ставится в укор, было не унять безумного разгула этой ненависти, копившейся еще с освобождения крестьян. Сегодня в моде и во власти снова одни паразиты, а токарь, шахтер, пахарь, скотник лишены и голоса, и власти. И при всех экскурсах в царизм, особенно в его позорный финиш, откуда наши идеологи хотят извлечь какой-то положительный пример, история Мальцова прочно предана забвению. А он явил по сути бесподобную потугу вытащить Россию из ее фатальной невезухи в мировой просвет. Но утратившие нюх цари, привыкшее сидеть на дармовом человеческом ресурсе, как мы сейчас сидим на нефтяной трубе, в его лице срубили самую что ни на есть жизненную ветвь. И мы ее сегодня рубим почем зря, руководствуясь при этом мыслями двух Александров с Николаем: ничего, на наш век хватит!

Да, Николаю, слаще некуда прожившему свой век, хватило: пока страна барахталась в крови, он сладко нежился с женой и детками – за что потом и поплатился. Но у страны еще были в запасе те большевики, что, невзирая на весь град проклятий из неблагодарного к ним будущего, путем всегда жестокой хирургии вернули к жизни насмерть пораженную страну. Ужасно для теперешней страны, лишенной напрочь духа строгановых, гениных, татищевых, мальцовых, что никаких спасительных большевиков в ее запасе больше нет.

А. РОСЛЯКОВ, ФОРУМмск

 

ЛЮДИ НЕ ЗАБУДУТ

Боливийские власти передали родственникам останки четверых партизан, погибших в сентябре 1970 года в регионе Теопонте. Все четверо входили в состав боевого отряда Армии национального освобождения - леворадикального движения, ставившего своей целью возрождение партизанской борьбы в Боливии, начатой в конце 60-х годов легендарным аргентинским революционером Эрнесто Че Геварой.

Движение с громким названием Армия национального освобождения было обречено на провал: в его ряды входило всего семь десятков боливийцев, аргентинцев, чилийцев и колумбийцев, взявшихся за оружие после гибели их кумира Че в горах Боливии в 1967 году. В ту пору в Латинской Америке чуть ли не повсеместно правили военные режимы, беспощадно уничтожавшие сторонников левых идей. Не стала исключением и Боливия, в которой военные перевороты были обычным делом вплоть до 80-х годов прошлого века.

Останки четверых партизан, переданные родственникам, были обнаружены активистами правозащитной организации в одной из братских могил, найденных в регионе Теопонте. Неподалеку от тех мест действует один из самых маленьких музеев в мире - комната размером три на три метра в глинобитном домишке, притулившемся на одной из кривых улочек захолустного боливийского селения Ла-Игера. Посреди комнаты - стул с неуклюжей табличкой «Святой стул». Хранитель музея с гордостью рассказывает посетителям, что на нем сидел перед самым расстрелом команданте Че Гевара. На одной из стен музея висит карабин системы Маузер. С таким оружием боливийские военные выслеживали в тех местах партизанский отряд Че Гевары. Как знать, может быть, из такого же карабина сержант Марио Теран, предварительно накачавшись виски, выпустил в раненого Че шесть пуль, одна из которых попала в сердце.

По свидетельству агента ЦРУ Феликса Родригеса, присутствовавшего при расстреле, боливийский генерал Альфредо Овандо собирался отрубить голову Че Гевары, чтобы отправить ее Фиделю Кастро, и стоило больших трудов уговорить его не делать этого. В итоге, как известно, у тела Че были отрублены руки. Через несколько лет они окольным путем были переправлены в Гавану, - кстати, через Москву, - а в 1997 году туда же были доставлены и останки Че, обнаруженные в братской могиле на окраине селения Вальегранде.

Кстати, когда в августе 1967 года в бою с боливийскими солдатами был полностью уничтожен арьергард партизанского отряда Че Гевары, вместе с ним погибла «партизанка Таня» - верная соратница аргентинского революционера Тамара Бунке. Группа кубинских антропологов, искавших могилу Че, попутно обнаружила и останки Тани. Хотя они погибли с разрывом в три недели и за десятки километров друг от друга, их могилы оказались на расстоянии всего лишь 800 метров.

Эрнесто Че Гевара познакомился с Тамарой Бунке, немкой, выросшей в Аргентине, в декабре 1960 года. Во время одной из своих поездок по социалистическим странам он пролетом оказался в Берлине. Короткая встреча команданте Че с Тамарой решила ее судьбу. Личность прославленного партизана произвела на нее такое впечатление, что она оставила ГДР и отправилась на Кубу, чтобы помогать революции «барбудос». Поначалу Тамара Бунке была переводчицей, но потом ей стали доверять куда более трудные и опасные поручения. В октябре 1964 года она была отправлена в Боливию для участия в организации партизанского движения. В роли связной между кубинскими спецслужбами и боливийскими коммунистами Таня - такой стала ее подпольная кличка - прожила в Ла-Пасе два года, вплоть до прибытия в страну Че Гевары. Последний романтик революции твердо решил экспортировать ее с Кубы в другие латиноамериканские страны.

Таня партизанила в составе арьергарда отряда Че, в который входили 12 бойцов. В конце августа они потеряли контакт с основными силами и были уничтожены боливийскими солдатами при переходе вброд через реку Рио-Гранде. Арьергард погиб по той же причине, что и основной отряд спустя несколько недель: его выдали военным боливийские крестьяне. Начисто лишенные «революционной сознательности», они плохо представляли себе, что движет партизанами, среди которых было немало иностранцев.

Существует версия, что Таня была «восточногерманской Мата Хари» - одновременно работала на кубинскую, советскую и восточногерманскую разведки. Однако документами это никак не подтверждено. Известно только утверждение Гюнтера Маннеля, сотрудника министерства госбезопасности ГДР, бежавшего на запад в 1961 году. Спустя семь лет в мае 1968 года он рассказал, что сразу узнал Таню, когда случайно увидел ее фотографию в газетах. По его словам, с 1958 года она работала под его руководством в министерстве госбезопасности ГДР и с его помощью была завербована КГБ для работы на Кубе. Однако есть и иное свидетельство. Бывший начальник Маннеля, шеф восточногерманской разведки Маркус Вольф, в 1995 году в интервью создателям документального фильма о Че Геваре категорически отрицал, что Тамара Бунке имела какое-то отношение к разведке ГДР.

 

РЕГЕНЕРАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ТРУПОВ

В арсенале средств идеологической войны, которую ведут "инженеры человеческих душ" демократической России против собственного народа, не последнее место занимает героизация антисоветских деятелей различной масти и прославление их деяний в борьбе с выбравшей социализм страной. Ну что поделаешь с нашей "творческой элитой", у которой так и чешутся руки совершить что-нибудь подленькое против исторической памяти советского народа. То сочинят слезливую песенку о монархисте-поручике или потерявшем коня есауле, то выкопают в дальних краях и привезут в столицу останки какого-нибудь полузабытого беглого белого генерала, то поставят памятник царскому адмиралу, прославившемуся в Гражданскую войну зверской расправой с восставшими против него сибирскими крестьянами.

Вот о последнем, о том, кого народ остроумно определил не как человека, а как набор неких предметов - "мундир английский, погон французский, табак японский, правитель омский" - и пойдёт речь. О нём, о самозваном "верховном правителе" России, которому недавно потерявшие разум потомки поставили памятник, об адмирале Колчаке. Одного памятника мало, решил политический бомонд демократической России, надо что-нибудь покруче, да так, чтобы проняло всех, а особенно молодое поколение страны, для которого что Колчак, что Собчак - одна хрень, что-то из седой истории, то ли предводитель печенегов XI века, то ли дворянства века XIX. И решили, руководствуясь известным указанием товарища Ленина, что из всех искусств самым важным является кино, снять высокохудожественный фильм о неудачном кандидате в российские наполеоны. Сняли. Под названием "АдмиралЪ". Именно так: с твёрдым знаком на конце. Видно решили, что раз пахнет нафталином, то лучше запомнится.

И вот недавно, разбирая книги, доставшиеся мне случайно – подобрал среди выброшенных из библиотеки одного крупного московского завода новыми его владельцами по причине ненадобности (как библиотеки, так и самого завода, "перепрофилированного" под склад и магазин) - наткнулся на полуистлевший том "Сибирь при Колчаке" Е.Е. Колосова, выпущенный в 1923 году в Петрограде издательством "Былое".

Прочитал и решил поделиться информацией с читателями газеты: авось, кто-нибудь из находящихся под впечатлением от душещипательного фильма получит более объективную информацию о белом "адмиралЪ"е и его подвигах. Ведь книга написана человеком, который был сам свидетелем "колчаковщины", т.е. того, что творилось на сибирских просторах в 1918-19 гг., да к тому же членом сибирского Учредительного Собрания, не во всём разделявшим взгляды большевиков на события того времени.

Итак, ему слово. Вначале о тех, с чьей помощью сибирский диктатор пришёл к власти. "Лорд Черчиль заявил там (речь идёт о заседании английского парламента. - Б.Ч.), что положение в Сибири осенью 1918 г. было таково, что англичанам приходилось для охраны своих интересов предпринимать некоторые меры с целью надлежащей организации власти, и в результате этого появилось правительство, возглавляемое Колчаком" (стр.64-65). Ну что ж, вернее о происхождении "правительства" Колчака не скажешь.

Теперь о личности "адмиралЪ"а. "...Правительство Колчака ... представляло из себя какое-то удивительное собрание людей совершенно бездарных в государственном и политическом отношении. Менее же всего к роли государственного деятеля, да ещё призванного править страной в эпоху гражданской войны, когда такую роль получают в общественной жизни народные массы, был подготовлен сам Колчак" (стр. 106).

"Тогда в Сибири являлось большой модой всячески поносить имя Керенского. Но Колчак являлся совершенно таким же истеричным и безвольным существом; он был положительно тем же Керенским, только с той разницей, что, обладая всеми его недостатками, он не имел ни одного из его достоинств. Сибирь была переполнена в то время рассказами, особенно частыми в среде иностранных дипломатов, о постоянных истериках и нервных припадках, которыми адмирал Колчак то и дело награждал своих министров, а под конец, после падения Омска, и таких людей, как ген. Нокс и ген. Жанен. Ни с теми, ни с другими адмирал во время своих истерик не стеснялся. На приемах он стучал кулаками, кричал: "разогнать", "повесить", если ему кто перечил; временами был в состоянии положительно невменяемом; не слушал, что ему говорили даже такие его пестуны, как Нокс и Жанен. После падения Омска, на ст. Тайга, Жанен и Нокс советовали Колчаку сложить с себя звание верховного правителя и пойти на уступки. Адмирал на это ответил дикой истерикой, доходило до того, что дикий и истеричный крик не удовлетворял уже адмирала, и он начинал бросать во все стороны попадавшиеся ему под руку предметы и производить иного рода неистовства" (стр.107).*

А теперь как правил этот истеричный "спаситель" России. Вот изданный с благословения "верховного правителя" приказ колчаковского генерала Розанова начальникам военных отрядов, подавлявших крестьянские восстания в Енисейской губернии в марте 1919 года.

Первый параграф приказа: "При занятии селений, захваченных ранее разбойниками (т.е. восставшими крестьянами. - В.Ч.), требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются - расстреливать десятого".

Параграф второй: "Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, - сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и т.д. отбирать в пользу казны".

Параграф шестой: "Среди населения брать заложников; в случае действий односельчан, направленных против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно" (стр. 125)..

"Итак, – пишет автор книги, – вот меры борьбы с повстанцами,- расстреливать десятого; расправляться беспощадно; расстреливать всех мужчин поголовно; деревни сжигать. Поголовное истребление взрослого мужского населения!". При этом он замечает, что, истребляя мужское населении восставших деревень, Колчак следует примеру других своих "пестунов" - японцев, действовавших аналогичными методами в Амурской области. "Расстрелами и порками усмирение, однако, не ограничивалось", продолжает автор, "после них начинались еще грабежи. ... Брали сельскохозяйственные машины, брали и мелкую домашнюю рухлядь, а скот угоняли гуртами. Тех, кто протестовал, обвиняли в сочувствии повстанцам и либо пороли, либо просто убивали, расстреливали" (стр.135).

Но, поскольку дела у любимца наших демократических киношников шли всё хуже и хуже, способы экзекуции приходилось совершенствовать. "Для того чтобы не тратить пуль на расстрелы, придумали новый способ казни, без пролития крови... Занят был Енисейск еще зимой, ... расположен город прямо на реке; на льду <были> проруби. В эти проруби и сбрасывали людей либо живыми, либо недобитыми. Это называлось направлять в Туруханск. Штыками и нагайками осужденных на казнь гнали к прорубям и там топили. ...В селе Казачинском было убито свыше 60 чел. ... Был случай, когда сбросили туда (т.е. в прорубь. - В.Ч.) крестьянку, заподозренную в большевизме, с ребенком на руках. ...Это называлось выводить измену "с корнем" (стр.138).

"На Ангаре и на Енисее зимою спускали под лед, очень часто просто с целью грабежа. На третьей великой сибирской реке, на Оби, наблюдалась несколько иная картина. Здесь рубили головы. Считалось большим искусством одним ударом отрубить голову. Рубили-саблями. Летом 1919 г., в районе Усть-Чарышской пристани, на Оби, на пароходе, служившем карательному отряду, приговоренных ставили на самый край борта, заставляли нагибать голову над водой и срубали ее ударом сабли. Труп и голова падали в реку. Иногда забавлялись, говорили, например, приговоренному:

- Сними носки-то.

И когда он наклонялся, все было кончено.

Рубили головы, впрочем, и на Енисее" (стр. 139).

Ну, как, господа демократические киношники, впечатляющие кадры получились бы, если бы вы имели смелость (и совесть) показать своего "адмиралЪ"а таким, каким он был на самом деле, а не придуманным в угоду власти (и денежному мешку) мелодраматическим героем, якобы патриотом России. Впрочем, история по справедливости распорядилась с вашим героем, отправив его самого "в Туруханск". Всё-таки, может быть, и хорошо, что наша впечатлительная кинопублика сколь впечатлительна, столь и забывчива. Сами понимаете, что фильм, который вы сгоношили, не Бог весть какой шедевр. Ну, поохали немного зрители и ... забыли вашего героя. А вот тех, что

Разгромили атаманов,

Разогнали воевод

И на Тихом океане

Свой закончили поход,

народ ещё долго, очень долго будет помнить. Ведь ещё не вечер. Далеко не вечер. Не так ли, господа?

В.Ч.

*Генералы Нокс и Жанен - военные представители соответственно Англии и Франции при правительстве Колчака. Автор книги также сообщает, что при генерале Жанене "состоял небезызвестный международный авантюрист Зиновий Пешков", который представлял себя сыном М.Горького и принимал активное участие в перевороте, приведшим к власти Колчака (Прим. В.Ч.).