ЛИСТАЯ СТАРЫЕ СТРАНИЦЫ...

“ОДНОЭТАЖНАЯ АМЕРИКА” И. ИЛЬФА И Е. ПЕТРОВА О КИНЕМАТОГРАФИИ И МАССОВОЙ ПСИХОЛОГИИ

Закончил читать “Одноэтажную Америку” И. Ильфа и Е. Петрова, описывающую приключения авторов в США в 1935 году. Несмотря на определенную занудность, достаточно явный заказной характер и недоговоренность по ряду тем, в книге есть интересные моменты. Хотелось бы поделиться с читателями газеты описанием тогдашнего состояния американской киноиндустрии и массовой психологии, так как многие положения прямо приложимы к сегодняшнему дню, причем, как увидит читатель, не только к кино. Следует заметить, что становление “индустрии развлечений” в конце XIX века, прежде всего национальный аспект проблемы, правдиво показан в романе Шолом Алейхема “Блуждающие звезды). Заранее прошу прощения за длинные цитаты. Орфография и пунктуация сохранены по оригинальному изданию 1937 года.

ИЗ ГЛАВЫ “ЧЕТЫРЕ СТАНДАРТА”

“Мы, московские зрители, немножко избалованы американской кинематографией (в 30-е годы). То, что доходит в Москву и показывается небольшому числу киноспециалистов на ночных просмотрах, - это почти всегда лучшее, что создано Голливудом1.

Москва видела картины Луи Майльстона, Кинг Видора, Рубена Мамульяна и Джона Форда, кинематографическая Москва видела лучшие картины лучших режиссеров. Московские зрители восхищались свинками, пингвинами и мышками Диснея, восхищались шедеврами Чаплина. Эти режиссеры, за исключением Чаплина, который выпускает одну картину в несколько лет, делают пять, восемь, десять картин в год. А как вам уже известно, американцы “выстреливают” в год восемьсот картин. Конечно, мы подозревали, что эти остальные семьсот девяносто картин не бог весть какое сокровище. Но ведь видели мы картины хорошие, а о плохих только слышали. Поэтому так тяжелы впечатления от американской кинематографии, когда знакомишься с ней на ее родине”2..

“Все эти так называемые “художественные” картины ниже уровня человеческого достоинства. Нам кажется, что это унизительное занятие для человека - смотреть такие картины. Они рассчитаны на птичьи мозги, на тяжелодумность крупного рогатого человечества, на верблюжью неприхотливость. Верблюд может неделю обходиться без воды, известный сорт американских зрителей может двадцать лет подряд смотреть бессмысленные картины... Впрочем, зрителям, самым обыкновенным американцам - работникам гаражей, продавщицам, хозяевам торговых заведений - картины эти нравятся. Сначала мы удивлялись этому, потом огорчались, потом стали выяснять, как это произошло, что такие картины имеют успех.

Тех восьми или десяти картин, которые все-таки хороши, мы так и не увидели за три месяца хождения по кинематографам. В этом отношении петух, разрывавший известную кучу, был счастливее нас. Хорошие картины нам показывали в Голливуде сами режиссеры, выбрав несколько штук из сотен фильмов за несколько лет.

Есть четыре главных стандарта картин: музыкальная комедия, историческая драма, фильм из бандитской жизни и фильм с участием оперного певца. Каждый из этих стандартов имеет только один сюжет, который бесконечно и утомительно варьируется3. Американские зрители из года в год фактически смотрят одно и то же. Они так к этому привыкли, что если преподнести им картину на новый сюжет, они, пожалуй, заплачут, как ребенок, у которого отняли старую, совсем истрепавшуюся, расколовшуюся пополам, но любимую игрушку.”

Далее авторы на 2 страницах дают описание этих четырех стандартных вариантов фильмов, где меняются только декорации и реплики.

“Во всех четырех стандартах сохраняется единство стиля. Что бы ни играла голливудская актриса - возлюбленную крестоносца, невесту гугенота или современную американскую девушку, - она всегда причесана самым модным образом. Горизонтальный перманент одинаково лежит и на средневековой голове и на гугенотской. Здесь Голливуд на компромисс не пойдет. Любая уступка истории - секиры так секиры, аркебузы так аркебузы, пожалуйста! Но кудри должны быть уложены так, как это полагается в тысяча девятьсот тридцать пятом году. Публике это нравится. Средних веков много, и не стоит из-за них менять прическу. Вот если она изменится в девятьсот тридцать седьмом году, тогда будут укладываться волосы по моде тридцать седьмого года.

Все исторические драмы представляют собой одну и ту же холодную американскую любовь на разнообразных фонах. Иногда на фоне завоевания гроба господня, иногда на фоне сожжения Рима Нероном, иногда на фоне картонных скандинавских замков.

Кроме главных стандартов есть несколько второстепенных, например картины с вундеркиндами. Тут дело зависит уже от случая. Надо найти талантливого ребенка... Детский сюжет есть один - дитя устраивает счастье взрослых. И пятилетнюю или шестилетнюю девчушечку заставляют за год сниматься в нескольких картинах, чтобы устроить счастье ее родителей, которые зарабатывают на своей дочке, словно это - внезапно забивший нефтяной фонтан”4.

“Культурный американец не признает за отечественной кинематографией права называться искусством. Больше того: он скажет вам, что американская кинематография - это моральная эпидемия, не менее вредная и опасная, чем скарлатина или чума. Все превосходные достижения американской культуры - школы, университеты, литература, театр, - все это пришиблено, оглушено кинематографией. Можно быть милым и умным мальчиком, прекрасно учиться в школе, отлично пройти курс университетских наук - и после нескольких лет исправного посещения кинематографа превратиться в идиота”5.

ИЗ ГЛАВЫ “БОГ ХАЛТУРЫ”

“Окна нашей комнаты выходили на бульвар Голливуд. На одном углу перекрестка была аптека, на другом - банк. За банком виднелось новенькое здание. Весь фасад его занимали электрические буквы: “Макс Фактор”.

Много лет назад Макс Фактор, молодой человек в продранных штанах, приехал с юга России в Америку. Без долгих размышлений Макс принялся делать театральный грим и парфюмерию... Сейчас Макс невероятно богат и любит рассказывать посетителям волшебную историю своей жизни...”6.

“Средняя картина в Голливуде “выстреливается” за три недели. Если она снимается больше трех недель, это уже разорение, убыток. Бывают исключения, но исключения тоже носят американский характер. Известный драматург Марк Канели снимает сейчас картину по своей прославившейся пьесе “Зеленые пастбища”. Это - очаровательное произведение на тему о том, как бедный негр представляет себе рай господень. У мистера Канели особые условия. Он автор пьесы, сам написал сценарий по ней и сам его ставит. В виде исключения ему дана особая льгота - он должен снять картину за полтора месяца...

Марк Канели ставит свои “Зеленые пастбища” в студии “Братьев Уорнер”. Сейчас не помнится точно, сколько картин в год делают “Братья Уорнер” - восемьдесят, сто или сто двадцать. Во всяком случае, они делают множество картин. Это великая, образцово поставленная фабрика халтуры... Здесь, говорят, недавно слепили какую-то картину за восемь дней, и она оказалась ничуть не хуже других картин... - опрятная, чистенькая и тошнотворная картина.

...Они (сотрудники Голливуда) презирают свою работу, великолепно понимая, что играют всякую чушь и дрянь. Один кинематографист, показывая нам студию, в которой он служит, буквально издевался над всеми съемками. Умные люди в Голливуде, а их там совсем немало, просто воют от того попирания искусства, которое происходит здесь ежедневно и ежечасно. Но им некуда деваться, некуда уйти... Лишь хозяева Голливуда остаются в хорошем расположении духа. Им важно не искусство, им важна касса”.

ИЗ ГЛАВЫ “ГОЛЛИВУДСКИЕ КРЕПОСТНЫЕ”

- Вы хотите знать, - говорил кинематографист, - почему мы, со своей изумительной техникой, со своими прекрасными актерами, с режиссерами, среди которых есть лучшие художники мира, почему мы, делающие иногда, но очень редко, превосходные фильмы, почему мы день и ночь изготовляем наши возмутительные, идиотские картины, от которых зритель мало-по-малу тупеет? Вы хотите это знать? Извольте, я вам расскажу.

Кинематографист заказал рюмку “шерри”.

- Надо вспомнить, кто был отрицательной фигурой в старой американской кинематографической драме. Это почти всегда был банкир. В тогдашних фильмах он был подлецом. Теперь посмотрите тысячи фильмов, сделанных в Голливуде за последние годы, - и вы увидите, что банкир как отрицательный персонаж исчез. Он даже превратился в тип положительный. Теперь это - добрый, симпатичный деляга, помогающий бедным и влюбленным. Произошло это потому, что сейчас хозяевами Голливуда стали банкиры, крупные капиталисты. Они-то, понимаете сами, уж не допустят, чтоб их изображали в фильмах мерзавцами. Скажу вам больше. Американская кинематография - это, может быть, единственная промышленность, куда капиталисты пошли не только ради заработка. Это не спроста, что мы делаем идиотские фильмы. Нам приказывают их делать. Их делают нарочно. Голливуд планомерно забивает головы американцам, одурманивает их своими фильмами. Ни один серьезный жизненный вопрос не будет затронут голливудским фильмом. Я вам ручаюсь за это. Наши хозяева этого не допустят. Эта многолетняя работа уже дала страшные плоды. Американского зрителя совершенно отучили думать. Сейчас рядовой посетитель кино стоит на необыкновенно низком уровне. Посмотреть что-нибудь более содержательное, чем танцевально-чечоточный фильм или псевдоисторическую пьесу, ему очень трудно. Он не станет смотреть умную картину, а подхватит свою девочку и перейдет в соседнее кино. Поэтому европейские фильмы, где все-таки больше содержания, чем в американских, имеют у нас весьма жалкий сбыт. Я вам рассказываю ужасы, но таково действительное положение вещей. Нужно много лет работы, чтобы вернуть американскому зрителю вкус. Но кто будет делать эту работу? Хозяева Голливуда?”

Наш собеседник говорил очень искренне. Как видно, тема мучила его постоянно.

- ...У нас ведь нет ни одного независимого человека, кроме Чаплина. Мы служим у своих хозяев и делаем все, что они прикажут. Вы спросите меня, как же все-таки появляются те несколько хороших картин, которые делает Голливуд? Они появляются против воли хозяина. Это случайная удача, уступка хозяина слуге, которым дорожат, чтобы он сдуру не бросил работы. Иногда приходится хороший фильм прятать от хозяев, чтобы они не успели его испортить. Вы знаете Луи Майльстона? Когда он делал “На западном фронте без перемен”, то, боясь хозяев, которые имеют обыкновение ездить на съемки и давать советы, он распустил слух, что у него на съемках все время производятся взрывы и что это очень опасно для жизни. Хозяева испугались и оставили хитрого Майльстона в покое. Но все-таки скрыть все до конца ему не удалось. Однажды его вызвал к себе взволнованный хозяин и спросил:

- Слушайте, Луи, говорят, в вашем фильме несчастливый конец, это правда?

- Да, это правда, - сознался Майльстон.

- Это же невозможно! - завопил хозяин. - Американская публика не будет смотреть фильм с таким концом. Надо приделать другой конец.

- Но ведь фильм снимается по знаменитой книге Ремарка, а там конец именно такой, - ответил Майльстон.

- Этого я не знаю, - нетерпеливо сказал хозяин, - я этого Ремарка не читал, и меня это не касается. Достаточно того, что мы заплатили массу денег за право инсценировки. Но я повторяю вам: американская публика не станет смотреть картину с таким концом.

- Ладно, - сказал Майльстон, - я сделаю другой конец.

- Вот и прекрасно! - обрадовался хозяин. - Как же это теперь получится?

- Очень просто. У Ремарка войну выигрывают французы, как это и было в действительности. Но раз вы желаете обязательно изменить конец, я сделаю так, чтобы войну выиграли немцы.

Только этим остроумным ответом Майльстон спас свою картину. Она имела громадный успех. Но так бывает очень редко. Обычно даже известный, даже знаменитый режиссер вынужден делать все, что ему прикажут. Вот сейчас - это произошло всего лишь несколько дней назад - один кинорежиссер, известный во всем мире, получил сценарий, который ему понравился. Он уже несколько лет искал какую-нибудь значительную вещь для постановки. Представляете себе его удовольствие и радость, когда он наконец ее нашел! Но в этой картине должна была сниматься Марлена Дитрих, звезда Голливуда. Она прочла сценарий и решила, что роли других артистов слишком велики и удачны, что они помешают ей выделиться в картине. И вот несравненная Марлена потребовала, чтобы эти роли были сокращены. Пьеса была испорчена бесповоротно. Режиссер отказался ставить сценарий в таком обезображенном виде. Как видите, режиссер, о котором я вам рассказываю, настолько велик и знаменит, что смеет отказаться от работы, которая ему неприятна. Такие люди в Голливуде насчитываются единицами. Итак, звезда победила, потому что для наших хозяев звезда - это главное. Американская публика ходит на звезду, а не на режиссера. Если на афише стоит имя Марлены Дитрих, или Греты Гарбо, или Фредерика Марча, публика все равно принесет в кассу свои миллионы, какой бы пустяк ни разыгрывали эти замечательные артисты. Все кончилось очень просто, - позвали другого режиссера, который ни от чего не смеет отказываться, иначе потеряет работу, и поручили ему ставить испорченный сценарий. Он проклял свою жалкую судьбу и принялся “выстреливать” картину.

Может быть, вы думаете, что нами управляют какие-нибудь просвещенные капиталисты? К сожалению, это самые обыкновенные туповатые делатели долларов. О “Метро-Голдвин-Майер” вы, конечно, знаете. Их студии выпускают в год массу картин. А вот что я могу рассказать про старого Голдвина - хозяина этой фирмы.

Однажды он приходит к своим знакомым и радостно сообщает:

- Вы знаете, у моей жены такие красивые руки, что с них уже лепят бюст.

Рассказывают также, что одна из актрис Голдвина, получавшая у него десять тысяч долларов в неделю (звезды получают совершенно умопомрачительный, свинский гонорар, но тут нет никакой благотворительности, - звезда, которая получает десять тысяч долларов в неделю, приносит своему хозяину по крайней мере столько же тысяч чистого дохода в ту же неделю), пригласила его к себе на завтрак в свой замок, который успела купить во Франции. Перед завтраком старому Голдвину показали здание... Но особенно его заинтересовали старинные солнечные часы. Когда ему объяснили их устройство, он пришел в восторг и воскликнул:

- Вот это здорово! Что они теперь следующее выдумают!

Вы видите, нам приходится иметь дело с людьми, настолько невежественными, что солнечные часы они принимают за последнее изобретение. Таков их уровень знаний, уровень культуры. И эти люди не только дают деньги на производство картин. Нет, они вмешиваются во все, вносят поправки, меняют сюжеты, они указывают нам, как делать картины.”7.

Иван АЛЕКСЕЕВ,

 гражданин СССР,

врач высшей категории,

кандидат медицинских наук

1 А потом эта “элита” разложилась (а, может быть, сначала разложилась) и, поклоняясь иностранщине, довела нас до нынешнего состояния. (Здесь и далее прим. авт.)

2А сейчас и каждый день по телевизору.

3Надо сказать, что в наше время этот набор стандартов несколько изменился, но суть дела это не меняет.

4По своему опыту скажу, что в конце восьмидесятых на соседском видеомагнитофоне мы просмотрели более 80 фильмов, из них более-менее приличными были не более 4. Проглядев минут 5 очередного “шедевра”, мы с ребятами останавливали фильм и делали прогноз - что и когда на экране произойдет. Надо сказать, что ни разу не ошиблись, предсказывая события с точностью до 5 минут...

5По данным психологов, 37% (!!!) населения абсолютно конформны, то есть за пару недель их можно убедить в том, что любое абсурдное утверждение является правдой. Не верите? Вспомните “перлы” своих сослуживцев и соседей.

6Эта цитата приведена из-за ежедневной рекламы продукции Макса Фактора по телевидению, а также, чтобы показать “корни” американских магнатов.

7Ну уж американской тупостью никого не удивишь - тут и С. Льюис:

- Париж.

- Простите, какой штат?

- Франция.

- Франция?

- Ну да, Франция.

- Франция, которая в Европе?

(Рассказ 1930 года “Поезжай в Европу, сын мой”) – и современное М. Задорнова: “Мы были в Париже, а потом во Франции”.)

 

ВСЕГДА ПРИДВОРНЫЙ

Барин приехал!!!!!

Господа, прошу всех встать! Погромче включите «Боже, царя храни!»! Орла двуглавого крупным планом, затем камера должна показать портрет Николая Второго на фоне «триколора»! Больше света и битого цветного стекла! Не забудьте новогодней мишуры! К нам пришел режиссер всех времен и народов, любимец властей и православный монархист – Никита Сергеевич Михалков! Ура, господа!

Вот он заходит. Как всегда вальяжный, словно барин. Любимец фортуны и власти, власти любой – он всегда и во все времена придворный. От него исходит легкий аромат дорогого парфюма, запах зеленого сукна казино и уютных кабинетов чиновников, где он всегда гость-любимец, во все времена – и при гербе с серпом и молотом, и при орле-мутанте с двумя головами. Он обладает уникальным талантом нравиться любой власти и всегда быть «в теме». Холеное лицо, самодовольный взгляд. На губах, кажется, еще остался жир от недавнего обильного и вкусного обеда. На нем роскошный костюм. Его сопровождают цыгане и медведи, священник в рясе от Юдашкина и с крестом, украшенным яйцами Вексельберга, престарелый юнкер, сошедший с ума от любви к заокеанской шлюхе, и толпа офицеров из штаба Деникина, сбежавших в Париж и выбравших смерть от «дурной болезни», подцепленной в одном из парижских борделей, а не драку до последней капли крови за царя и Отечество. Он немного приплясывает в такт веселой песни цыган, точь-в-точь, как его герой из его же фильма «Бесприданница». Его взгляд нагловатый, самоуверенный и немного снисходительный. Это взгляд человека, который знает свою уникальную способность быть «своим» при любой власти и использовать для этой цели свою способность снимать фильмы. Не гениальные. Нет. Но сносно-добротные.

Сегодня он «монархист» и «православный». Он не устает постоянно об этом напоминать. «Братцы! А чего же вы испугались!» - пафосно вопрошает он у противников превращения школ в церковную вотчину. Это должно подчеркнуть его беззаветную преданность православию. Он не упускает ни одной возможности лишний раз показать: вот я какой! монархист! православный! за власть!

Забыты его «красные» идеалы, которые он воспевал в своих фильмах во времена СССР. Забыты и спрятаны в самый далекий угол самого темного подвала. Чтобы никто, не дай Бог, не вспомнил о них и не поставил тем самым под сомнение «монархизм» и «православие» главного режиссера Эрэфии. А вот мы не можем забыть того отважного «красного» подпольщика из «Рабы любви», сыгранного Его Высочеством, не можем забыть и какими садистами и выродками были показаны там «белые». Показаны именно нынешним «монархистом» Михалковым. А можно ли забыть супермена-чекиста Шилова (сыгранного Богатыревым) из «Свой среди чужих…»? И противопоставленных ему (все тем же Никитой Сергеевичем) опустившихся белых офицеров, вставших на путь обычных бандитов, грабящих поезда? Нет, дорогой вы наш! Нет! Мы помним, как вы яростно защищали в своих фильмах Советскую власть и смешивали с грязью «белых». Рядитесь хоть в сто мундиров «монархиста» и тысячи ряс «православного» - мы вам не верим. Пошлые «грехи» не дают вам поверить.

Да и в «православие» ваше «истовое» у нас тоже веры нет. А знаете почему? Православный человек не станет бить ногой по лицу юношу, которого держат за руки ваши наемные «быки». Православный человек не станет демонстрировать свою неуемную гордыню, злобу и мстить своим оппонентам в драке за кресло Союза кинематографистов, где ведет себя как «маленький фюрер» в отдельно взятой, узурпированной «банановой республике». Православный (да еще монархист!) никогда не снимет фильм, где главный герой – юнкер, русский офицер – забывает про долг, Родину, царя ради американской шлюхи! Монархист (если он и правда монархист!) никогда не выставит русского офицера таким… уж извините, – дерьмом! (Эх, Олег Меньшиков! Костик вы наш! Зачем вы согласились на эту роль?) И «православный» никогда не снимает такой отвратный «фильм», как «Жмурки». Где через каждые пять минут убивают людей самыми страшными способами, где кровь льется рекой вперемешку с бандитским жаргоном и ругательствами. Да еще сыграет роль «пахана», чей мозг менее развит, чем мозг самого отсталого павиана.

Скажите, Никита Сергеевич! Скажите, дорогой вы наш нестареющий Паратов! Когда же вы были искренним, НАСТОЯЩИМ? Когда снимали «Рабу любви» и «Свой среди чужих, чужой среди своих»? Когда буквально канонизировали «красную» идею и «красных» героев, пели «осанну» Советской власти и изображали белогвардейцев настоящими монстрами, помесью эсэсовцев, зомби и доктора Ганнибала Лектора? Или сейчас, когда стали «православным» и «монархистом»? Или вы всегда ненастоящий? Как то жуткое божество из дремучего прошлого, чья форма зависела от места и времени? Это лишь мое мнение, но в советские времена вы снимали настоящие фильмы, интересные и берущие за душу. А вот нынче… одни «цирюльники» и «жмурки».

Г. ЗНАМЕНСКИЙ

 

ТРАДИЦИИ ЦАРИЗМА

Во Франции выпущен труд Петра Кропоткина «В русских и французских тюрьмах». Книга вышла в издательстве, названном по строке из знаменитой песни времен Парижской коммуны -  «Ле тан де сериз» /«Время вишен»/. Это небольшое но весьма активное издательство создано в 1993 году по инициативе группы 33 французских литераторов, «верных идеалам Парижской коммуны», как пишут они о себе сами. В каталоге издательства - уже более 650 книг. Трехсотстраничная книга Кропоткина вышла в «Маленькой красной коллекции» издательства. Во Франции она публикуется впервые - перевод на французский сделан доктором философии и литератором Филиппом Парером, одним из главных создателей издательства «Ле тан де сериз». Он также переводчик ряда классических философских трудов, выпустил несколько собственных книг, в частности по педагогике, автор многочисленных статей.

Труд Кропоткина вышел во Франции в весьма подходящий для его распространения момент - значительного усиления анархистских и различных левацких тенденций во французском обществе. Данный процесс начался еще примерно два года назад - но был значительно ускорен воздействием на страну финансово-экономического кризиса.

Как известно, свои основные труды Кропоткин писал в эмиграции. Данная работа была создана им в 1887 году и включает ряд статей, предназначенных для британской прессы. В них Кропоткин бичует произвол судебно-юридической системы, фальсифицированные судебные процессы, отступления от даже существующих далеко не совершенных правил судопроизводства. Особое место Кропоткин отводит тяжелым условиям заключения, несправедливого обращения с заключенными, приговоренными к тяжелому каторжному труду. Находясь после дерзкого побега из Петропавловской крепости и эмиграции в заключении во французском тюремном централе «Клерво», бывшем бенедиктинском монастыре, Кропоткин бичует коррумпированность тюремной системы, указывает на то, что в отношении уголовных преступников система оказывается полностью контрпродуктивной, лишая их семейных и социальных связей и тем самым лишь готовя их к новым рецидивам. При этом крупные преступники успешно избегают судебного и тюремного наказания. Рассматривая весь комплекс проблем, Кропоткин приходит к выводу, что для изменения подобной ситуации чьей-то доброй воли или отдельных мер абсолютно недостаточно и выход возможно найти лишь при наличии глубочайших перемен в самом обществе. Тюрьмы не могут эволюционировать в отрыве от общества, подчеркивает Кропоткин. Его вывод, оказывается, полностью совпадает с мнением многих криминалистов и специалистов по пенитенциарной системе во Франции, которые уже несколько лет ведут дебаты на страницах французских СМИ. Данная проблема является для страны крайне острой - и книга Кропоткина явно издана не случайно. Во французских тюрьмах бунтарь из России провел три года, будучи осужденным на пять лет за принадлежность к Первому Интернационалу и пропаганду идей анархизма. Он был амнистирован под давлением общественности Франции, депутатов парламента от левых партий, представителей мира культуры, в частности, свою подпись под воззванием поставил Виктор Гюго. За освобождение Кропоткина выступал и сам Жорж Клемансо, тогда еще лишь депутат Национального собрания от Парижа, а не министр внутренних дел и председатель совета министров. Активно освобождению Кропоткина способствовали и английские прогрессивные деятели. Выйдя из французской тюрьмы, Кропоткин вскоре покинул территорию этого государства и поселился в соседней Великобритании, где и жил до решающего 1917 года. После Февральской революции он вернулся в Россию. Пенитенциарный центр в Клерво, где отбывал заключение Кропоткин, действует до сих пор - это едва ли не единственный в сегодняшней Франции старинный монастырь, остающийся переоборудованным в тюрьму строгого режима...

Михаил ТИМОФЕЕВ,

ИТАР-ТАСС

 

ФИЛЬМ ПОНРАВИЛСЯ

Александр Ступников (http://uryst.livejournal.com/) выложил по частям, по пять минут свой фильм о еврейских партизанских отрядах времен Второй мировой войны. Все построено на диалогах. Есть, как говорится, и уникальный эксклюзив.

Еврейский взгляд на партизанскую войну сам по себе необычен. Эта война развернулась в основном после уничтожения гетто, и евреи в ней просто не успели принять участие массово. Но некоторое участие все-таки приняли. Иногда оно бывало заметным, в основном в советском партизанском движении, где целенаправленного идеологизированного антисемитизма не было. Обычно принято считать, что среди партизан, действовавших в БССР, около 14% составляли евреи по национальности. Это примерно соответствует доле евреев в численности населения БССР перед началом войны. В Литве, видимо, большинство советских партизан были евреями. Правда, там партизан «по понятным причинам» было совсем немного. В общем, еврейский взгляд на партизанскую войну редок.

Я сам не поклонник метода устной истории. Изучать историю по воспоминаниям очевидцев событий – значит сводить историю к обобщениям личных впечатлений части участников исторических событий, а не к изучению объективных процессов. Наука же по определению изучает именно объективные процессы, вычленяет закономерности этих процессов. Сведение истории к биографиям - шаг в сторону от науки к литературе. Воспоминания хороши только как один из источников. Лишь иногда они являются источником ключевым. Обычно по каким-то частным случаям. В этом смысле фильм Александра - это своего рода искусство, «литература», журналистика.

Если бы я писал историю еврейского участия в партизанской войне, то написал бы, безусловно, иначе. Было бы, конечно, гораздо более сухо. Не было бы личностного взгляда участников, их переживаний и эмоций. Но из этого можно было бы делать выводы, не опасаясь ошибиться, увлекшись личной симпатией к рассказчику-свидетелю...

Но наука всегда появляется вслед общественному интересу, а общественный интерес всегда исходит из эмоций и иллюзий. В этом смысле фильм Ступникова по-моему, очень интересен. Заставляет обратить внимание на евреев в той войне. Попытаться дальше разобраться в этом сопротивлении самостоятельно. Поднимает, как говорится, тему. Переживания евреев-партизан, которые есть в фильме, так просто тоже ведь не отбросить. Они имеют моральное право на свое мнение, т.к. они воевали и победили вместе со всеми иными народами. Это важный вопрос - евреи, которые воевали. Ибо переживания евреев, которые просто чудом не погибли в гетто, но не воевали, другим народам понять все-таки сложно. Особенно тем народам, у которых память о той войне связана со своими тяжелыми потерями и с тяжелой войной, в которой победили, с напряжением всех сил в той войне.

Фильм Ступникова я увидал как своего рода дополнение, уравновешивание «Списка Шиндлера», иное по жанру и общественному резонансу, но произведение еврейской культуры, посвященное войне, где героем с точки зрения еврейского же народа являются те евреи, которые воевали, а не тот немец (или представитель иной нации), кто из личных побуждений дал жизнь какому-то количеству обреченных в ином случае на смерть евреев. Безусловно, благодарная память евреев о тех, кто спас лично хоть одного еврея, - естественна и нормальна. Но если сравнивать «праведника», «шиндлера» с евреем-партизаном или евреем-фронтовиком – все-таки, на мой взгляд, еврей-воин достоин почитания большего. Он непосредственно приближал Победу. А ведь только победа над нацизмом делала возможным выживание тех евреев, которых спасали «праведники». И не думаю, что «праведники» будут думать иначе.

В общем, мне фильм понравился. И мое выступление, записанное в моем саду, в фильме тоже есть. Если бы еврейский взгляд на войну через почитание именно еврея-воина в русскоязычной культуре и в культуре восточноевропейских народов были представлены шире, более многообразно по оценкам, более насыщенно источниками - это было бы отлично. Думаю, все те шероховатости, которые могут возникать между взглядами на войну разных народов, несложно было бы притереть на основе главного, фундаментального тезиса: нацизм должен был быть побежден и вклад каждого народа в разгром нацизма определяется реальным вкладом в Победу. Кстати, вклад евреев был немал. Его надо просто прояснить. И по США, и по разведке, и по финансам. А такие фильмы, показав евреев нормальным народом с нормальным пониманием смысла войны: с врагом надо воевать и победа есть уничтожение врага - это то, что надо. То, что позволяет строить нормальный диалог и сотрудничество очень разных культур.

Ю. ШЕВЦОВ,

http://guralyuk.livejournal.com/1271132.html