ПО СЛЕДАМ ИСЧЕЗАЮЩИХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ

Господа туристы! Выгляните в окно нашего автобуса и вы увидите очаровательных медвежат, кувыркающихся на поваленном дереве под присмотром матери-медведицы. Нет-нет, выходить из автобуса не следует. И дело не в том, что медведи представляют реальную опасность для человека. Эти медведи полностью безобидны, потому что являются элементами голографического фильма, снятого нашими спонсорами по мотивам картины местного художника Не-то-Мишкина Не-то-Шишкина.

Наши спонсоры когда-то получали на этой территории почти бесплатно нефть, газ и дрова, а потому данный фильм и гамбургеры предоставлены нам безвозмездно. Однако в конце лекции мы выключим камеры, и вы увидите, во что превратили аборигены свою землю, а заодно увидите несколько экземпляров уцелевших аборигенов. Для человека цивилизованного это будет нелегко. Вот почему цель нашей лекции не только в том, чтобы продемонстрировать вам, как гибнут цивилизации, пренебрегающие научно-техническим прогрессом, но и в том, чтобы подготовить вас к этому мрачному зрелищу.

Когда-то страна Аборигения была одной из ведущих в мире. Огромная территория, богатая полезными ископаемыми, лесом, водой и плодородными почвами, внушала зависть соседям. Не раз они пытались откусить себе кусок от этой территории, но аборигены всегда пресекали такие попытки. В этом им помогала развитая наука, которая сопрягалась с передовыми технологиями, которые в свою очередь соединялись с массовым промышленным производством и сельским хозяйством. Казалось, такое положение будет только развиваться, а благосостояние аборигенов только нарастать.

Однако так только казалось. В середине прошлого века к власти в Аборигении пришел Никитка Самозванный. По сравнению с последующими правителями он был неглуп и даже почти гениален, но по сравнению с предшествующим Иосифом Великим Никитка выглядел дураком. Это нервировало Никитку, заставляло его клеветать на Иосифа Великого и на всю историю Аборигении, что приводило Никитку к принятию неадекватных решений по управлению страной. Самой главной его ошибкой стало преобразование некогда Коммунистической партии в Партию самозванных фюреров. При этом пост Главного фюрера Никитка оставлял за собой, а какая-либо ответственность перед народом не предусматривалась.

Эти преобразования протекали почти незаметно, потому что сопровождались прежними коммунистическими лозунгами и демонстрациями. Никитка выдвигал все новые и новые идеи, фюрера пытались их воплотить в жизнь, но производство почему-то падало. Наконец в стране начался голод, рабочие вышли на демонстрацию, и Никитка приказал их расстрелять. Через некоторое время Никитку сняли с поста Главного фюрера, а на его место посадили другого, который казался более разумным. Однако всю структуру иерархии: фюрер – партия – народ – не только сохранили, но и продолжали укреплять.

Какая-либо ответственность перед народом по-прежнему не предусматривалась, и лишь заводы, фабрики, земля юридически числились за народом.

Так продолжалось до назначения Главным фюрером Не-то-Мишкина Не-то-Горбушкина. Этот Горбушкин в общественных науках и в практике общественного производства был абсолютно дремуч, но очень хорошо ориентировался в аппаратных интригах. Горбушкин сразу же посадил на узловые посты в партии своих людей. Однако во главе армии и спецслужб традиционно находились люди, назначенные по деловым качествам, а не из-за личной преданности Главному фюреру. Для совершенствования своей кадровой политики Горбушкин отправился за границу с целью набраться мирового опыта и слегка отвлечься от местной суеты. При этом отметим, что существует гипотеза, будто в ту пору Горбушкин еще не знал, что будет делать с этой страной и этим народом в случае собственного успеха.

Как раз тогда в одной из высокоразвитых стран проводились испытания боевых биороботов. Во время визита Горбушкина в эту страну боевая муха-биоробот совершенно случайно вырвалась из лаборатории, села на горбушкино темя и опустила свой хоботок. Горбушкин дико взвыл, начал что-то орать о демократии и перестройке, но было поздно. Большое сизое пятно растеклось по его темени, и именно оно стало определять в дальнейшем целевые людоедские функции хозяина.

Как человек от природы недалекий, Горбушкин хотел сразу же начать физически уничтожать своих соотечественников, но опытные люди разъяснили ему, что в таких делах нужны последовательность и усидчивость. На начальном этапе следовало отдавать предпочтение экономическим методам, и лишь на этапе «окончательного решения аборигенского вопроса» следует прибегать к методам физического воздействия. Инициатива же Горбушкина о смене руководства силовых структур Аборигении была поддержана, и был составлен план совместной операции «Ублюдок».

В одной из очень цивилизованных стран был найден ублюдок, который за сравнительно небольшую плату согласился на легком самолете нарушить границу Аборигении и сесть на центральной площади ее столицы. В случае успеха это позволило бы Горбушкину выразить недоверие своим силовым структурам и сменить их руководство. К тому времени армия Аборигении усилиями Горбушкина уже была дезорганизована, и на единственном военном аэродроме, откуда можно было достать ублюдка, готовность к вылету боевого дежурного истребителя составляла не менее 40 минут. А лететь ублюдку предстояло вдвое больше. Вот почему ублюдок сделал посадку в середине своего маршрута, дождался сообщения по радио о том, что истребитель не вылетел, и продолжил свой полет.

Операция «Ублюдок» завершилась успешно. Руководить армией Горбушкин поставил бывшего директора банно-прачечного комбината, а во главе спецслужб оказался Ласковый Людоед, который курировал операцию «Ублюдок», обеспечивая проводку самолета через территорию своей родины. Вскоре Людоеду было поручено обрубить экономические и внешнеполитические связи Аборигении со своими союзниками. Для этого в одной некогда дружественной стране с помощью полка террористов был произведен государственный переворот, а ее руководитель был расстрелян вместе с женой.

В другой стране переворот был произведен мирно. По просьбе новых хозяев этой страны Горбушкин зазвал в Аборигению «на лечение» ее бывшего руководителя и руководителя ее спецслужб. Последний почему-то не хотел сдавать свою агентуру. Людоед накачал их во время «лечения» канцерогенами и отпустил на все четыре стороны. Вскоре они умерли. Разумеется, Горбушкин, заметая следы, утверждал, что все случилось само собой, что-то в силу неких экономических и исторических законов, а что-то ветром надуло. Но эти убийства полностью раскрыли его цели.

С помощью этих убийств Горбушкину удалось вывести Аборигению из международного разделения труда. Оставалось расколоть ее саму на малые национальные осколки, и тогда хозяйство каждого из них уже не сможет производить достаточный перечень необходимых товаров, появится возможность экономического диктата, в результате которого Аборигению можно будет превратить в набор сырьевых колоний. За реализацию этого плана с энтузиазмом взялись все фюрера, окружавшие Горбушкина.

Из цивилизованных стран приезжали пилигримы и по-христиански помогали им:

- Мальчик, скажи слово «рынок»!

- …….

- Хороший мальчик, на тебе конфетку. А коммуняки – бяки. Не разрешали они нашему мальчику говорить правильные слова.

Однако самые умные из фюреров во главе с Ласковым Людоедом вдруг осознали, что на этом пути можно уничтожить всю Аборигению и всех аборигенов, но прибыли с этого не получишь. А ведь они рассчитывали захватить всю собственность в этой стране. Псевдодемократические дискуссии не помогали им перевоспитать Горбушкина, пришлось пойти на государственный переворот. Но и здесь Ласковый проявил непоследовательность. Вместо того чтобы, как это делается в цивилизованных странах, оторвать Горбушкину голову и яйца, поменять их местами и сказать, что так и было, он начал длинную дискуссию, чередующуюся с ностальгическими воспоминаниями о совместной операции «Ублюдок». Да и не все было так просто в Аборигении…

Пока Горбушкин уничтожал свою родину и свой народ, пока людоеды плели свои интриги, выросло в Аборигении новое поколение политиков. Звали их либерастами. Либерасты громко орали о своих страданиях в период правления Иосифа Великого и обещали всем много демократии, жратвы и по три автомобиля на нос. Красиво врали либерасты. А пока аборигены их слушали, нашли либерасты в какой-то луже алкоголика и обозвали его спасителем нации. А то, что Спаситель мокроват оказался, объяснили кознями потомков Иосифа Великого, уронивших героического Спасителя с моста в реку.

Этот Спаситель что-то громко мычал, мочился под себя, где попало, и вообще был близок к народу, как Змей Горыныч и Баба Яга, вместе взятые. Вот почему аборигены полюбили Спасителя, наплевав на людоедов и Горбушкина. Ласкового Людоеда и Директора банно-прачечного комбината посадили в кутузку, а хитрый Горбушкин сумел ускользнуть и теперь бегает где-то по миру, рассказывая всем что-то о демократии и приторговывая пиццей.

Бедный Директор, сидя в кутузке, расплакался и долго просил у всех, начиная с Горбушкина, прощения. Ласковый тоже устроил истерику, полагая, что и его собираются накачать канцерогенами. Однако оба они ошиблись, потому что никому они не были нужны и их вскоре выпустили на волю. Ласковый Людоед сдох своей смертью через несколько лет, а не месяцев, как это бывает после канцерогенов. О судьбе же Директора исторических сведений нет. Он оказался слишком мелковат даже для разглядывания его в историческую лупу.

Пришедшие к власти либерасты налили Спасителю большое корыто водки, а сами начали грабить Аборигению по-черному. Для научного обоснования этого процесса выписали они из-за океана профессора Ссаца. Этот профессор объяснил им, что могильщиком либерастии может стать рабочий класс, вот почему его следует отменить, то есть ликвидировать как класс. Промышленность, кроме сырьевой, следует распустить, а освободившуюся рабочую силу превратить в мешочников и посредников. Эти посредники во всех цивилизованных странах являются опорой либерастии, и потому называют их средним классом. Брать туда следует только людей, хорошо воспитанных, а тех, что пойдут в мешочники, следует со временем естественно сократить…

При этом профессор Ссац вел себя очень прилично. Поселившись в главном дворце Аборигении, он делал свой ссац только в специально отведенных местах, а полученный гонорар в 90 млн. долларов переводил домой по банковским каналам. И это несмотря на то, что по примеру Спасителя аборигены уже могли делать ссац, где им понравится, а деньги в Аборигении следовало транспортировать в больших картонных коробках из-под ксерокса.

Получив такие инструкции по поводу рабочих и промышленности, либерасты вызвали в свои города танки и приказали расстреливать все, что движется. Многих тогда они поубивали, но по телевизору сказали, что это были только коммунисты, а всех прочих они не трогали. Поняли тогда аборигены, с кем связались и за кем бежали, не подумав, да было поздно. С тех пор аборигенов начали сокращать по миллиону в год. И хотя, перегруппировав свои силы, фюрера вновь пришли к власти, но сокращать свой народ по миллиону в год, согласно заветам Ссаца, продолжали и они.

Вот так и живут теперь в Аборигении. Иногда отстраненные от власти либерасты начинают дискуссии с фюрерами. Дескать, дремучи вы, фюрера. Нет у вас стратегического мышления.

- Только мы, гениальные либерасты, смогли додуматься до изъятия банковских вкладов у аборигенов и до залоговых аукционов, когда банки делают займы у самих себя, и пока деньги идут по кругу, обрастают они не только собственностью, но и процентами.

- Сами вы дураки, - отвечали им фюрера. - На нынешнем этапе развития Аборигении главным является твердость лба и духа ее руководителей, потому что нельзя допускать народ до власти. А таких воровских схем, как у вас, на любом базаре можно набирать мешками.

Долго могут спорить фюрера с либерастами, и споры эти не остаются бесследными для мировой науки. Благодаря им возникло новое понятие критерия научной истины, парадигма. Это когда представители элитарного разума договорятся между собой о чем-нибудь за счет народа. А абсолютной парадигмой является истина, достигнутая в результате сговора между либерастами и фюрерами. Лишь бы народ здесь не присутствовал каким-нибудь образом.

Кроме наук, расцвела в Аборигении пышным цветом и демократия. Когда-то либерасты сажали на шею аборигенам своих «спасителей» с помощью телевизора. Покажут они, как Спаситель жрет, пьет и мочится под себя, и народ начинает за него голосовать, потому что конкурентов Спасителя не показывают вовсе.

Фюрера существенно подняли надежность этой технологии. На выборах Главного фюрера они по-прежнему не показывают по телевизору никого, кроме Спасителя из людоедов. Результаты же этих выборов рисует специально обученный художник. Так что по окончании выборов возникает новая демократическая дискуссия. Должен ли этот Художник быть фотографичен в своем творчестве или же его главной обязанностью является отражение своего видения мира? В заключение избирательной кампании всех сторонников фотографической концепции посылают обычно на три буквы, то есть в суд, который и устанавливает окончательные результаты, руководствуясь творческим восприятием мира.

Как фюрера, так и либерасты любят хорошо жить. А для этого им захотелось вступить в ВТО, чтобы нефть, газ и дрова продавать подороже. Однако в ВТО их не принимали из-за дремучести. Других претензий у членов ВТО к ним не было, потому что и членам ВТО были нужны нефть, газ и дрова. Но боялись цивилизованные страны, что фюрера и либерасты занесут к ним вирус патологической аварийности.

Крупные аварии в Аборигении начались еще во времена правления Горбушкина. Он, если помните, в технических вопросах дурачком был, а потому дисциплину воспринимал, как пережиток коммунистического прошлого, а не как требование современной технологии. Много орал тогда Горбушкин о том, что никакой дисциплины не нужно, потому что это наследие мрачного тоталитаризма времен Иосифа Великого. Нашлись такие, которые восприняли все это всерьез. В результате сначала взорвался ядерный реактор, затем столкнулись два парохода и сгорели два поезда.

В цивилизованных странах призадумались, однако Горбушкин смог убедить их, что всякие беды Аборигении идут лишь на пользу цивилизации. И тогда дали Горбушкину Нобелевскую премию мира, но на всякий случай собрали экспертов, чтобы те оценили умственные способности Горбушкина. Не хотели цивилизованные еще раз получать радиоактивные осадки от взорванных реакторов Аборигении. Эксперты поговорили с Горбушкиным, посовещались между собой и пришли к единому мнению, пиццей пусть торгует, но острые предметы в руки ему не давать.

Когда Спаситель заменил Горбушкина, в Аборигении началась криминальная революция. Ворам и бандитам всех мастей потребовалось много стрелкового оружия. Те полковники, что когда-то расстреливали свой народ по приказу либерастов, начали торговать этим оружием, а чтобы замести следы, поджигали склады, где оно когда-то хранилось. На тех складах находились еще снаряды и бомбы. Много тогда взрывов гремело по всей Аборигении…

Когда же Спаситель сдох, то на всех фюрерских постах стояли либо дураки-людоеды, вскормленные Горбушкиным, либо тупые бандиты из либерастов времен Спасителя. Так что аварии посыпались, как горох. Падали самолеты, тонули подводные лодки, взрывались на старте ракеты, разрушались гидроэлектростанции и горели дискотеки вместе с людьми.

И вновь призадумались в цивилизованных странах. Как же пускать таких в ВТО. Ведь они же могут в маленькой Европе такое натворить, что потом веками не расхлебаешь! Но был уже накоплен опыт взаимодействия с фюрерами, недавно спустившимися с пальмы. И хотя аборигенская елка – это не пальма, но тоже деревяшка, а потому данный опыт может быть полезен. Опять же потребность цивилизации в нефти, газе и дровах все нарастает…

Поскольку на каждого аборигенского фюрера экспертов не напасешься, то и решили, что пусть эти фюрера экзамены сдают в форме ответов на тесты. Это ускорит обработку результатов, снизит вероятность коррупции и позволит начинать с простых вопросов:

- Сколько пальцев на правой руке?

Ответ: три, пять или десять.

- А на левой?

Ответ: три, пять или десять.

- А сколько пальцев всего на руках?..

Ответ: три, пять или десять.

Обиделись поначалу аборигенские фюрера, и даже начали прокладывать нефтепровод на восток, а не на запад. К счастью, отпущенные деньги были быстро разворованы, и прокладка нефтепровода приостановилась. Оно и к лучшему, потому что по проекту этот нефтепровод должен иметь длину более пяти тысяч километров. Строить же нефтепроводы длиной более тысячи километров уже невыгодно. Забиваются они изнутри парафиновыми отложениями, процесс очистки дорог, и при большей длине нефтепровода убытки, связанные с очисткой, могут превзойти прибыль.

Ну да нашли все-таки консенсус. Отдали эти тесты в средние школы и заставили отвечать на них сначала школьников. И даже теорию специальную придумали, будто, как только школьники научатся отвечать на эти тесты, сразу же их всех назначат фюрерами.

Однако роптать стали аборигены. Многое они готовы были вытерпеть, но превращать своих детей в идиотов не хотели. Пришлось фюрерам интенсифицировать процесс естественного сокращения своих соплеменников. В противном случае можно было и власть потерять. Нет, до уличных отстрелов пока еще не дошло. По-прежнему преобладают экономические методы. Среди них главными являются приватизация остатков высокотехнологичной промышленности, сворачивание науки под предлогом ее интенсификации и вывоз капитала за границу под предлогом его спасения от разворовывания. Расчеты показывают, что уже сейчас по улицам местных городов должны бродить лишь редкие стада обросших шерстью аборигенов. Для того чтобы увидеть это зрелище, мы и выключаем фильм, подаренный нам спонсорами.

Да, как видите, отчасти предсказания фюреров сбылись. Но, что это за толпа? Почему они требуют ответственности власти перед народом? Почему фюреры не выполняют свои обещания, данные представителям цивилизованных стран? И после этого они хотят вступить в ВТО?!..

Шеф! Заводи мотор! Сматываемся!..

А. СВОБОДИН

 

ПЬЯНСТВО – ПРИЗНАК ЦИВИЛИЗОВАННОСТИ ГОСУДАРСТВА

Так считает наш цеховой сварщик Вася. Он на работе бывает не каждый день, вольный казак, но цех у нас теперь очень похож на запущенный дом для престарелых, зарплата сметная, поэтому рады, что хоть такой есть. В курилке он очень любил пофилософствовать. «Пьянству бой, пьянству бой! Вон Горбачев повоевал, а что у него получилось? Какую державу развалил. Вон мусульманам Коран пить запрещает, так у них богатые государства есть, а цивилизованных - нет. Россия по питию в мире на первых местах, но страна нецивилизованная, мы цивилизованно пить не можем. Душа у нас широкая и щедрая. В тех странах не пьют, а посасывают, рюмки у них наперсточные, стаканы имени скульптора Мухиной они и не видели. Для нас такой стакан с водкой - разминка, а для них - гибель.

Вот у меня отмоей работы внутри сплошной металл, промывать надо, стакан хряпнешь - душа с тормозов, не остановиться. Денег нет, друзья пропасть не дадут. У нас ведь как - даже последнюю бутылку, но на троих. А главная беда наша - мы часто вкураж впадаем. Вон Стенька Разин красавицу княжну невинную утопил, якобы братве не понравилась. Чепуха все это! В кураже он был. Вот когда Б.Н. Ельцин в кураж впадал, говорят, все его приближенные, как тараканы, по щелям в Кремле прятались. Любимого помощника с верхней палубы парохода в набежавшую волну бросил. До сих пор не знаю, выловили его из Волги или нет. А какое мужество надо иметь, чтобы на глазах встречающей толпы и репортеров об...ать президентский самолет. Вот это кураж! Знай наших! Не зря его именем назвали самую цивилизованную в стране библиотеку. Хрущев, когда ботинком буржуев всего мира пугал, говорят, трезвым был, но, похоже, он в кураж накануне попал, так что им повезло, могло быть значительно хуже. Конечно, пьянка - дело убыточное. Жена образование имеет среднее, но считает, как вычислительная машина. Говорит: «Ты за советские годы три «Волги» пропил, алкаш несчастный». Она, похоже, имя мое не помнит. Когда мусор вынести надо, тогда зовет Алкашенькой. Но деньги шли в бюджет государству, а значит, возвращались народу. А нам даже на копейку благодарности не было. Сколько раз на профсоюзных собраниях клятвы приходилось давать, что пить больше не буду, сколько раз с работы гнали. В медвытрезвителе никаких удобств, оттуда одни кляузы. Выходишь от них - в кармане ни копейки, держишь в руках квитанцию на оплату услуг, голова трещит, надрывается, изо всех сил пытаешься вспомнить: «Всё пропил или что-то оставалось? Где опохмелиться, как дома и на работе отбрехаться? Надо придумать что-нибудь такое жалостное, чтобы самому себя жалко стало».

У меня в жизни два костюма было, но не пришлось их поносить. Первый был свадебный, шивиотовый. Свадьба была - зашибись. Народищу набилось... «Горько!»-все орут. Рюмку не успеваешь пропустить, как опять целоваться надо. А тут один из гостей, не знаю, по чьей линии он припёрся, под крики «горько» полез мою невесту Клавку целовать. А я уже в кураже, схватил тарелку почти не тронутого нашего советского винегрета, да и влепил ему в физиономию. А он, гад, с тремя корешами был, все бывшие десантники, ладно по морде бить, но зачем одежду рвать? Воротник, рукав, детали всякие оторвали. Шойгу раньше не было. МЧС бабы заменяли. Живо всех успокоили. А на второй день этот подхалим тост предложил: «Выпьем за то, что у вас свадьба была настоящая, настоящая свадьба без драки не бывает». Второй костюм купила жена, когда я в завязке был. Добили, пришлось подшиться... В выходной приоделся, жена галстук привязала. Иди, говорит, покажись народу, пусть видят твои друзья-ханурики, каким человеком ты стал. Выхожу из парадной, а Федька тут как тут. «Костюмчик новый! Обмываем?» «Да в завязке я!» «Ерунда, я уже не помню, сколько раз завязывал и развязывал. Такую покупку не обмыть, это как-то не по-христиански». Вспомнил я, как мы Федькины новые ботинки обмывали, неделю пили, а когда на опохмелку денег не нашли, мы их за полцены продали. Достал заначку: «Неси!» Друзей набралось, все костюм мой нахваливают, забрались поглубже в кустики, как большевики до революции на маевку спрятались. Тем проще было, им только жандармы угрожали, а нам жены, милиция, ДПД, лишние рты. Всех сразу и не перечислишь. Сидим, в кураж потихоньку впадаем, о конспирации забыли, за горючим, уж не помню, сколько ходок сделали, шумим, смотрю, к нам бугай Мишка Косой прет. Он почти всем должен, а на дармовщину охотник, как кот на валерьянку. Сразу усек мой костюм, вцепился в рукав и орет: «Да за такую обновку ты народу ящик водки должен. А я ему прямо в глаза: «А ты народу уже шаланду водки должен!». Он рванул за рукав, затрещал костюм по швам. Когда все в кураже, - только тронь. Кто кого и за что лупил, никто потом вспомнить не мог. А тут моя супруга как рявкнет: «А ну прекратить!» До свадьбы у нее ни веса, ни голоса не было. Откуда что взялось? У злой голос - иерихонская труба, а вес больше, чем у Яшки Толстого, ее все боятся, а квартальный ей даже кланяется. О том дне лучше не вспоминать. Сейчас все проще. Профсоюзы, ДПД кончились, а милиции на нас наплевать. Можешь валяться, где угодно и сколько угодно. Мишка Косой пропитой зимой на дороге к дому замерз. А в кураже чего только не творили. Газопровод мимо поселка вели. Затеяли мы спор на бутылку, кто медленнее всех через трубу проползет, тот бежит в магазин. Все думали Яшке бежать. А он влез в трубу и застрял. Послали бывшего спортсмена Сашку вытаскивать, тот долго в трубе пыхтел, вытащил один ботинок. Ясно стало, что в магазин придется посылать другого. Сходил я. Выпили, подождали, может, совесть заговорит, вылезет и все-таки сбегает... Долго орали в трубу с двух концов. Бесполезно... Решили - не простим. Завтра погоним. Утром машина схватила трубу, чтобы приварить, а он с воплем как маханул из нее, всю бригаду перепугал.

Сколько всего было - не пересказать. Однажды просыпаюсь и чувствую, что вишу в воздухе. Такая жуть, внутри все сжалось, конец... Тихо, только вроде капли где-то падают. Вдруг свет ослепил меня. Открываю глаза - жена напротив, вода из крана капает. Давно обещал починить. «Прости, - говорю. - Завтра починю». «Может, и починишь, если я тебя сумею из форточки вытащить. Какой черт тебя туда затолкал!». Ключи потерял... Хотел через форточку влезть, застрял и заснул.

Когда народу предложили выбирать то ли тоталитаризм, то ли водку - народ выбрал водку.

Частник за это дело взялся серьезно... Водки теперь залейся. Нa любой вкус и на любой карман.

Поспорили как-то, кто больше всех водочных названий знает, поняли, что и без балды обалдеть можно. Наш карман на «Стандарт» и на «Эталон» не тянет, а у хозяев алкогольных заводов аппетит безразмерный. Суррогатами дешевыми потчевать стали. Потравили моих друзей много. Дух товарищества пропал. Сашка в одиночку запил, померещилось ему, что по квартире зайцы бегают. Стал за ними гоняться, да и маханул с седьмого этажа с балкона.

С Яшкой еще хуже. Побежал за бутылкой в магазин за железкой, а тут электричка, думал, видимо, успеет проскочить, но не успел, нет былой компании.

Даже Клавка меня жалеть стала. Пьющая молодежь подрастает, но у них кураж не тот.

Малую часть из рассказов сварщика Васи записал О. Гурин

 

ВАЛОКОРДИН

Тут на днях одна страна чуть было в ступор не впала. Вся целиком вместе с биржами, баржами и бомжами. Дело в том, что её премьер вечером о коррупции не сказал. То есть о необходимости беспощадной борьбы с нею (не со страной, а с коррупцией, разумеется) во всех эшелонах власти и просто в эшелонах, которые через таможни едут.

Ну, то есть, вот чтобы было совсем понятно: каждый вечер из года в год много лет подряд он на экране появлялся и говорил: «Надо! Надо всемерно и всеохватно, невзирая на лица с нею, с проклятой, бороться!» Некоторые у экранов, конечно, в первые мгновения сгоряча на водку думали. Но большинство сразу понимало: «Она, проклятая» - это коррупция. И поэтому страна каждый день к вечеру прозревала: «Восподи! Ну, надо же, конечно, с ней, с гидрой с этой, надо бороться! И вообще, как предписывает премьер с экрана, решительно покончить!»

То есть такая вот установка. Чтобы все знали и верили: не только бороться, но и окончательно её, гадину, под корень! Бороться - это раз, под корень - это два.

А тут тебе хоп! - на втором десятке лет борьбы - и целый вечер ни слова. То есть, как именно сегодня-то быть - бороться или не бороться, под корень или оставить немножко? Непонятно ничего, ужас какой-то! В смысле неопределённости.

Конечно, уже через минуту после эфира ни в одну неотложку ни в одном населённом пункте дозвониться невозможно стало, а за пять минут до начала телеэфира, вон ещё когда, из всех аптек валидол с валокордином исчезли. Видно, утечка информации с телестудии произошла. Милиционеры, само собой, дубинки на бетонные полы пороняли, стоят, головами крутят. Им даже один авторитет из своей камеры, за прутья ручищами ухватившись, просипел: «Что ж вы, падлы, с коррупцией-то нонче не боритесь?!» А у тех растерянность и чуть ли не слёзы на глазах.

Кто-то один, у кого силы воли побольше, к телефону бросился, чтобы с высоким начальством соединиться и узнать. Да где там «соединиться» - все операторы телефонных связей под столами в обмороках. А один армейский генерал пожизненный паралич большого пальца получил. Он его все эти минуты на ядерной кнопке держал, и всё в мысленных судорогах бился: нажимать уже - или пока не нажимать, нажимать - не нажимать...

Да, что ты! Такое везде закрутилось - за сотню лет не опишешь.

Но тут, хлабысь - через час по программе новый эфир новых новостей. И сразу на экране премьер и говорит этак строго: «Надо! Надо всемерно и всеохватно, не взирая на лица, с нею, с проклятой, бороться!»...

Ну страну будто елеем умыли, будто младенец по пояснице босыми ножками прошёл, будто свет какой неземной в сердцах загорелся: «Восподи! Ну, конечно же, с ней, с гидрой с этой, надо бороться! С проклятой с этой!..».

А что часом раньше премьер ничего про то не сказал - так говорят, что сказал. Только на студии перед тем эфиром взяли и вырезали. Кто-нибудь им там на студии для чего-нибудь взятку дал, наверное.

Е. ОБУХОВ