В этом городе можно запросто заболеть морской болезнью, даже если ты никогда ею не страдал, решила я. Здесь не было ничего твердого и устойчивого, такого, как бывает на суше. Все подпрыгивало и качалось, приходя в движение от любого нашего шевеления и просто от морских воли. Хотя на большинстве плотов и мостиков имелись лампы и фонари, основной свет излучало море. Это не было отражением, свет исходил из глубины. Сверкание и поблескивание воды делало море похожим на бассейн с подсветкой.

Ирма с восхищением всмотрелась в воду. — Ну, и глубокое же тут море! Дно находится в нескольких милях под нами.

Я не была уверена насчет миль, но было совершенно ясно, что этот город устроен как айсберг. Девять десятых его построек находились под водой. Здесь не было высоких зданий только глубокие.

Волшебство Ирмы, кажется, сработало — никто не обращал на нас особого внимания. Лягушачье население сновало вокруг: одни двигались быстро и деловито, как будто спешили, другие прыгали или плавали неторопливо, словно отдыхая.

Внезапно в воде возник какой-то беспорядок. Раздались всплески, пронзительные крики и нечто, напоминающее рычащий смех. Затем в глубине что-то забурлило, и из воды вынырнула пара уже знакомых нам уродливых зубастых ящериц. Монстры вспрыгнули на плот, обдав нас брызгами. Я невольно отступила назад, поскользнулась и налетела на маленькую лягушку, стоявшую передо мной.

— Иииик! — воскликнуло существо, поднимаясь на ноги, и собралось побыстрее удрать. Ему это почти удалось, но, видимо, из-за моего падения он потерял слишком много времени. Прежде чем лягушке удалось прыгнуть в узкое входное отверстие одного из плавучих домов, ее подхватили за загривок пальцы с острыми когтями. Я почувствовала волну ужаса, исходившую от этого несчастного лягушонка, а потом услышала тонкий визг, когда иглоспинный ящер схватил его за руку и толкнул к стене.

Остальные лягушки на плотах застыли, позабыв о своих делах. Потом началось всеобщее суетливое движение, и за пару минут толпу как ветром сдуло. Лягушки попрятались в своих постройках или в воде, так что на плотах остались только лягушонок, ростом не больше восьмилетнего мальчика, его мучители и мы.

Самая большая из ящериц широко зевнула, продемонстрировав клыки, которым позавидовал бы любой крокодил. Лягушонок побледнел, сменив цвет с оливкового на почти белый. Затем ящер занес лапу для удара.

— Стойте — завопила я. Наверное, в нашем положении привлекать к себе внимание было не самой умной вещью, но как я могла просто стоять в сторонке и смотреть, как они… (Ну, не знаю, что там они хотели сделать со своей беззащитной миленькой жертвой.) — Отпустите его!

Ящер поменьше сторожил дергающегося, но не решающегося убежать лягушонка. Другой же медленно обернулся и посмотрел на меня так, что я невольно задрожала. Бледно-желтые глаза, оскаленные клыки — до сих пор я видела нечто подобное только в худших кошмарах.

— Воришшшка, — прошипел монстр.

Он поднял одну лапу, засунул ее в складку своей тоги, больше напоминающей сеть для ловли рыбы, вытащил и показал мне что-то вроде значка — золотая корона на зеленом фоне. Затем ящер снова повернулся ко мне спиной, как будто считал, что все мне объяснил. Он явно собирался заняться лягушонком.

«Нет уж, ничего у тебя не выйдет!» — подумала я и на расстоянии подожгла его тогу.

В первые мгновения он просто пялился на огонь с недоуменным выражением на чешуйчатой морде. Затем монстр в ужасе зарычал и принялся сбивать пламя своими огромными грубыми лапами. Конечно, проще всего было прыгнуть в воду но такая очевидная мысль почему-то не пришла ему в голову.

Ящер поменьше оказался более сообразительным. Сначала он тоже ошеломленно смотрел на огонь, но потом решил, что благоразумнее отпустить пленника и удрать. Лягушонок проворно подскочил, схватил меня за руку и потащил ко входу в плавучий дом, куда он не успел юркнуть при появлении ящеров. Я была настолько ошарашена, что даже не пыталась сопротивляться.

Решетка на входе открылась от одного прикосновения лягушонка, и мы вошли. Внутрь и вниз. Сначала лягушонок, потом я, затем Ирма и Вилл, которые в последнюю минуту ухватились за мои ноги. Мы падали довольно долго и, наконец, приземлились на кучу водорослей на дне какой-то трубы.

Это было похоже на вентиляционную шахту. От того места, где мы очутились, в три стороны отходили другие трубы, все они вели вниз. Единственным путем наверх была та труба, из которой мы только что выпали, и подняться по ней обратно казалось делом невозможным. Да может, пока и не стоило пробовать — наверху нас ждали двое злющих ящерок.

— Отлично, — пробормотала Ирма. — Ну и как мы будем отсюда выбираться? — Она покосилась на лягушонка, сидевшего на корточках в нескольких шагах от нас. Он таращился на меня и подруг с нескрываемым удивлением. Впрочем, может, он всегда был таким пучеглазым.

Он осторожно подобрался немного поближе, потом еще ближе и с опаской потрогал мою руку. Его перепончатые ладони были влажными и мягкими.

— О да! Ты настоящая! — воскликнул он. — Ты и правда настоящая!

— Что? О чем ты?

— Вы королевские люди! И вы умеете делать Настоящий Огонь! Вот увидите, стоит только Королеве узнать об этом, и в городе не будет больше мира! Ни мира, ни покоя! Уж будьте уверены! Это Реб вам гарантирует!

Королевские люди? Что бы это ни значило, ясно было одно — мы больше не были похожи на местное население. Я стрельнула взглядом в Ирму.

Я думала, ты этим занимаешься! Вид у подруги был слегка смущенный.

— Ну, я и занималась. А потом из-за всей этой суматохи я, наверное, ослабила контроль…

Я снова повернулась к лягушонку. Как он там себя назвал? Реб?

— Кто такая эта королева, о которой ты толкуешь? — Я подумала, что она могла бы быть потомком той волшебницы, о которой говорил Оракул.

Реб был совершенно потрясен.

— Кто такая Королева? — повторил он. — Кто такая Королева? Ох, беда, беда… Королевские люди не знают, кто такая Королева! Ну, подождите. Дождитесь только, пока она услышит. О-хо-хо! От королевских людей останутся одни косточки. Чистые беленькие косточки в воде. О да!

Он начинал действовать мне на нервы.

— Ты что, собираешься предать нас? — спросила я лягушонка. — Я спасла тебе жизнь, а ты хочешь отплатить мне тем, что выдашь нас вашей Королеве?

Он взволнованно потрогал царапину на груди, там, где его задел когтями ящер.

— Реб не повредит, о нет, он никогда не повредит тому, кто ему помог. Но Королева все равно узнает. Королева всегда все знает, о да. У нее есть иглоспины, у нее есть огненное озеро. Она все знает, о да! И она собирает королевских людей.

Собирает? Звучало как-то не слишком здорово. Я сразу вспомнила о коллекционерах, которые ловят бабочек, протыкают иголками и засовывают под стекло.

— А не находила ли она недавно еще кого-нибудь? — я с трудом заставила себя спросить об этом.

Реб энергично закивал. У него почти не было шеи, поэтому он забавно кивал всем туловищем.

— Как раз сегодня утром. Точнехонько к Королевскому фестивалю. Это хороший улов, о да! Полгорода сбежалось посмотреть!

Я посмотрела на Реба в замешательстве. Что такое Королевский фестиваль? Ежегодный праздник в честь Королевы? Пока выяснилось лишь одно — этим утром они кого-то поймали. И я боялась, что это был Питер.

— Где он? — набросилась я на лягушонка.

— Кто? — непонимающе выпучился на меня он.

— Мой… Ну, я хотела сказать, юноша из числа королевских людей. Тот, кого они поймали.

— В Хрустальном зале, конечно. Где же еще ему быть?

— Веди меня туда.

Реб испуганно отшатнулся.

— О нет. Нехорошо, нехорошо, совсем нехорошо. О нет. Это существо, оно что, хочет, чтобы от него остались одни косточки?

— Я девочка, Реб, а не «это существо».

Последовало озадаченное молчание, потом он повторил в более вежливой форме:

— Девчонка хочет, чтобы от нес остались одни косточки?

Ладно, хватит с него на сегодня уроков грамматики.

— Нет, — терпеливо произнесла я. — Мне просто нужно увидеть моего… Ну, в общем, увидеть вашу добычу.

— Плохие воды, чтобы плыть. Плохие воды для девочки. О да. Очень опасные.

— Тарани, может, не стоит ходить одним, надо посоветоваться с… — начала было Вилл, но у меня не было времени для споров и обсуждений.

— Если не хочешь вести меня сам, — сказала я лягушонку, — я пойду одна. Только покажи мне нужное направление.

Несколько секунд он напряженно молчал, затем поднял лапу и махнул в сторону ведущих вниз труб. Ирма сдавленно хихикнула:

— Тебе туда, Тарани. Не заблудишься!

Я раздраженно зыркнула на нее, а потом снова повернулась к Ребу.

— Мне нужно больше, чем это, — сказала я, стараясь держать себя в руках, хоть мне и хотелось прикрикнуть на эту лягушку. — Ты должен объяснить мне, как туда пройти.

Он резко затряс головой, раскачиваясь при этом всем телом.

— Плохие воды, — повторил он.

— Что ж, ладно, — сухо произнесла я. — Раз ты не хочешь мне говорить, спрошу кого-нибудь еще.

Я смотрела на него в упор, лягушонок ответил мне мрачным взглядом. У него были темно-золотые глаза с черными крапинками. Довольно симпатичные, надо признать.

— Девочка не желает слушаться, — проскрипел он. — Девочка превратится в косточки. Может, и Реб тоже превратится в косточки.

Я ничего не сказала, просто продолжала смотреть. Наконец, лягушонок тяжело вздохнул и опустил голову.

— Косточки, — пробормотал он. — Косточки и плохие воды. Но Реб знает путь в Хрустальный зал. Темноводный путь. Почти позабытый. Иглоспины там не ходят, о нет.

— Веди меня, — приказала я.

Он беспомощно пожал плечами и двинулся к одной из трех труб, расходившихся в разные стороны.

— Реб покажет тебе. Девочка пойдет следом, — сказал лягушонок и скользнул в трубу.

Ирма подозрительно оглядела дорогу, которой наш зеленый проводник собирался нас вести.

— Можно ли ему доверять? — прошептала она. — Вдруг он хочет получить за нас награду? Может, здесь есть награды для тех, кто поймает людей? К тому же иглоспины назвали его воришкой…

— Что еще нам остается делать? — ответила я.

— А мне он нравится, — вставила Вилл. — По-моему, он очень сообразительный.

— Тебе нравится все, что похоже на лягушек, — сердито буркнула Ирма. И она была права: у Вилл были тапочки в форме лягушек, плакаты с лягушками, полотенца с лягушками, карандаши и будильник с лягушками и еще миллион игрушечных лягушек всех форм и размеров. Она была настоящей лягушкоманкой.

Мы все еще стояли и спорили у развилки, и Реб нетерпеливо обернулся.

— Девочка идет? — спросил он.

— Угу, — кивнула я, — Мы идем.