Снаряжение для внешнего мира хранилось запаянным покомплектно в полиэтиленовые пакеты. Восемь десятков таких тюков, промаркированных на предмет времени года и размера, дожидались своего звёздного часа в отдельной комнате, оружие Фармер решил хранить в отдельном, оружейном, бункере сильно в стороне от основной базы, чтобы в случае утраты секретности объекта не потерять разом всё. В жилом комплексе был лишь минимум, необходимый для простейшего выживания – старое, но отличного состояния, двуствольное ружьё, кстати, совершенно официальное, и пистолет с тремя магазинами к нему. К ружью патронов было достаточно, штук сто с картечью и около двух сотен с дробью на утку.
Разорвав упаковку из «своих» комплектов, хозяин подземелья начал неторопливо экипироваться. Легкие поддёвка, теплый свитер, поверх камуфляжные штаны и куртку, шапку-спецназку, с дырками для глаз – когда закупался, полчаса крутился перед зеркалом, сам себя не узнавая, а в полностью развёрнутой шапке напомнил сам себе «маски-шоу» из соседнего офиса этого, как его, Кадровского, не важно. Разгрузочный жилет на первый выход Николай брать не стал, поясная кобура, патронташ через плечо, как у революционного матроса. Сапоги и лёгкие снегоступы, пистолет в кобуру, ружьё на плечо и можно идти. Закрывая бункер и проводя предварительную маскировку Фармер вздрогнул – примерно в километре раздался отчётливый щелчок выстрела. Мысли о так ожидаемом Большом Полярном Лисе подтверждались – вот так, в полседьмого утра палить в лесу весной не стал бы никакой охотник. Следовало разобраться, и уж потом идти разведывать обстановку в Кувшиново. Примерно определив направление выстрела, Жовтобрюх прикинул маршрут, нацепил снегоступы и выдвинулся привычной лесной походкой, обходя участки рыхлого снега и стараясь оставлять как можно меньше следов. Когда он минут через 15 вышел в предполагаемый район, птицы уже продолжили свой весенний гомон, никакого постороннего движения не наблюдалось и лишь цепочка глубоких следов вызывала подозрения – человек шёл со стороны леса. Заложив ещё одну дугу, чтобы опередить пешехода и не столкнуться с ним раньше времени, Николай вышел на опушку. Теперь на холмик, поближе к дороге, коврик, сетчатая накидка, имитирующая снег, бинокль. Можно наблюдать.
Примерно через полчаса со стороны леса, слева от Николая, появился человек. Бородатый, в шапке-ушанке, с берданкой – типичный колхозный сторож, только вот не ходят сторожа по лесу в такую рань, да и не сезон нынче. Бородач устало брел к дороге, срезая угол, по всей видимости направляясь аккурат в Кувшиново. Решив наблюдать дальше, Фармер достал фляжку и небольшую плитку шоколада – время-то обеденное, режим соблюдать надо, как говорится, война-войной. Человек тем временем доковылял до дороги и скорость его передвижения немного увеличилась, что немало удивило Николая – дорога была чуть менее, чем полностью занесена снегом. Прислонив бинокль к глазам, выживальщик перевёл взор на деревню и потерял дар речи – деревня была мертва. Ни дымка, ни человека на улицах, ближайшие дома зияли чёрными провалами окон. Что же тут произошло за эти три года? Обернулся к хряку, чтобы спросить его мнение по поводу ситуации, и беззвучно выругался – хряк теперь жил в другом мире, и ответить уже никак не мог. Ярость поднялась к горлу, захотелось убивать, всех подряд, кто только попадётся на глаза – и мужичок с ружьишком, как раз поравнявшийся с позицией, был отличной мишенью. Недолго думая, Николай взвёл курки, прицелился и выстрелил. Взлетела, кувыркаясь, шапка, мужик упал. Фармер вскочил и побежал к дороге, но вдруг с иканием непроизвольно испортил нижнее бельё – ответный выстрел грохнул совершенно неожиданно, что-то с жужжанием пронеслось над головой.
– Это что же получается, в меня – стреляют? За что? Что за дикие деревенские нравы!?, – в пылу схватки Жовтобрюх совершенно забыл, что первым начал пальбу. – Эй мужик, ты там не охренел ли часом, в живых людей пулять?, – закричал выживалец, в ответ услышав несколько неуклюжую, но в то же время весьма грамотную семиэтажную словесную конструкцию:
– Слышь, чучел косорукий, поперек тебя и наискось, дятел пестроглазый, я тебе сейчас дымоход закамуфлирую, беженец ты Гондурасский. Щёлкни зубками, учудище, мяукни что-нибудь, голубец вострозадый, уж я тебе свечечку свинцовую запыжую, окурок шведский. Шапку-то на кой прострелил, не на мех ли возбудился, зоофилушко?!
Скорость произнесения слов впечатляла, а красноречивые намёки на собственную меткость заставляли задуматься. Обещание же анально покарать, со стороны говорящего шуткой не выглядевшее, несколько отрезвило. Пальнув вторым стволом в сторону матершинника, Николай упал на спину и, отталкиваясь снегоступами, изобразил из себя моторную лодку, стремительно меняя позицию, при этом пытаясь перезарядить дробовик и напряжённо думая, как выбираться из сложившейся непростой жизненной ситуации.
– Да ты не переживай так за меня, о себе позаботься, а я подсоблю, – ради шутки выкрикнул предложение покарать бородачу себя самому. Естественно, ответом был выстрел и очередной рой стремительных не то пчёл, не то маленьких истребителей, над головой. Утро переставало быть томным, адреналин в крови бурлил со всей силой, патроны наконец таки встали на место, курки взведены, можно стрелять. Подозрительный шорох со стороны дороги заставил подобраться – видимо, противник решил обойти Фармера с фланга. Дуплет в том направлении, перезарядка, ещё дуплет, моторная лодка, перезарядка. Веселье разгоралось, горячие гильзы шипели на снегу и утопали, сбитый с веток снежок повис в воздухе над предполагаемым противником.
– Слышишь, недоделок, тебе чего не спалось-то, чего в лесу шмалять-то начал? – Поинтересовался выживальщик, тут же переворотом меняя позицию. Выбившая снежные фонтанчики дробь подтвердила правильность его решения. Подумалось «Кучно пошла, даром что мимо». Второй выстрел, чуть ближе. Так, теперь «тот» перезаряжается, можно высунуться и прицелиться получше. Что-то блеснуло немного левее ожидаемого, Николай перевёл ствол и жахнул дуплетом. Странный звон и неслабый поток нецензурных выражений подтвердили – попал! «Но, если попал, откуда маты? В задницу не мог, таких жоп просто не бывает, да и не блестят они. Каска? Но почему блестит?», – думал хозяин подземелья, стремительно перезаряжая ружьё.
– Лови подарочек, упырь! – Выкрик, удар в грудь и непонятный шорох сбили с мысли, инстинктивно пальнув наугад и снова услышав звон вперемешку с матюками, Николай начал потихоньку отползать в сторону леса, так и продолжая лежать на спине. Схватил очередной патрон, поднес его к дробовику и ахнул – патрон напоминал дуршлаг. Осмотрев остатки патронташа, Фармер матюкнулся про себя – всё, попал так попал. Патронов нет, а противник, по всей видимости, уже пристрелялся. Бьёт на звук, как заправский охотник. Тишина с противоположной стороны снова начала навевать грустные мысли. Семь лет, долгих семь лет строил он Убежище, не для того, чтобы какой-то прохожий бородач разом оборвал все жизненные планы.
– Ты мне, сука, ещё за свинью ответишь!!! – выкрикнул выживальщик, вставая во весь рост. Выстрела не последовало, противник затих.
«Привалил, что-ли? Да не должен, вроде, только что матерился, как живой». Держа дорогу на прицеле, Николай начал смещаться влево, споткнулся и крепко приложился правым локтем обо что-то металлическое и тяжёлое. «Чудо, вот это я баран, у меня же ещё пистолет есть!»
Пистолет был гордостью Фармера, привезли его по специальному заказу, контрабандой из Израиля, калибр 12.7 – 7 патронов в магазине и один в стволе, три запасных обоймы. Интернетные выживальщики исходили по нему слюной, в России он официально не поставлялся, да и стоил не мало – обошёлся он в 6 тысяч вечноевропейских денег, плюс пять сотен патронов по четыре евро за штуку – дорого, но оно того стоило. Пистолет внушал. Что именно он внушал, ещё предстояло разобраться, но доску-пятидесятку пуля разбивала в клочья, небольшие деревца срубало, как косой.
Николай, для верности отстреляв штук пятьдесят патронов поразился его мощи, отдаче и точности – на ста метрах «Игл» делал его любимого «Ижака» как «Мерседес» на шоссе – «Приору». Теперь Пустынному Орлу предстояло попробовать человеческой крови.
Щёлкнув предохранителем, Фармер навёл ствол на деревце, за которым невнятно блестел противник, и потянул спуск. И ничего, ни щелчка, ни выстрела, не последовало. Погрешив на патрон, Николай потянул затвор, но и из этого ничего не вышло – видимо, в процессе акробатических упражнений в снегу в пистолет набилось и натекло, а лёгкий морозец закрепил успех. Пришлось снова нырять в снег, попутно пытаясь спрятать пистолет в кобуру. Оставался один выход – ножевой бой. «Надеюсь, нож нас не подведёт, как пистолет, иначе нам крышка», сообщил выживальщик Инокентию, повернувшись в его сторону, и в который раз за сегодня выматерился.
– Да я тебя, сын собаки, зубами рвать буду!, – возопил Николай вскакивая на ноги и выдёргивая из нагрудных ножен отличный осколок шикарного керамического танто (две с половиной тысячи евро, сделанный в Японии на заказ), утиной дробью превращённого в орудие первобытного человека – скребло и зубило. Со стороны противника также началось движение, тот вскочил в стойку «Стрельба из пистолета стоя» и, прицелившись, яростно защёлкал им в сторону Фармера. Усмехнувшись незадаче с пистолетом, и внешнему виду бородача: пистолет с деревянной кобурой, сам в камуфляжном бушлате, расцветки «Лето, жатва» и серебристой полированной каске, Николай поудобнее перехватил за рукоятку осколок ножа и пошёл в атаку. И едва уклонился от бумеранга, пущенного твёрдой рукой аборигена, пистолет тому, по всей видимости, был больше не нужен. А вот уклониться от самого партизана выживальщик не смог, и они покатились по снегу, пытаясь нанести один другому травмы, несовместимые с жизнью, или хотя бы увечья. Противник был выше на две головы, и силён как бык, но против мощнейших рук и ног Фармера не смог противопоставить ничего, кроме своей каски и толщины бушлата, сам же он успел пару-тройку раз удачно заехать Николаю по скуле и чуть не оторвал ухо.
Внезапно, во время очередного кульбита в сугробе, самозабвенно убивающие друг-друга борцы заметили три тёмные тени, метрах в семидесяти от поля боя.
– Шухер, зомбАки, мать их за ногу.., – бородач выдохнул в ухо выживальщику непонятное заклинание.
– Вижу, что зомбАки, и что?, – Николай даже сел от удивления.
– Как что, надо их валить, иначе они нас сожрут, ты чё, в лесу живёшь, ни разу с зомбАками не сталкивался?, – спросил противник, и в этот момент Фармер смог получше его рассмотреть. Пацан, бородатый, но совсем ещё пацан, лет двадцати-двадцати двух, длинный как жердь, почти два метра ростом.
– И что будем делать, как я понял – патронов у нас нет?, – задав вопрос, Николай начал шариться по карманам на предмет завалявшегося патрончика, как назло, утром выходя из Убежища он накинул патронташ только с «утиными» зарядами, подсумок с пачкой картечи остался на патронной полке.
– Что делать, что делать. Отбиваться, они, походу, на пальбу пришли. Блин, зима ведь вроде, должны были в спячку впасть, – бормотал под нос парень, ползая в снегу в поисках пущенного бумерангом АПСа. Выживальщик понял его идею и, вытащив «Игл», взял его за ствол, на манер топорика, – Куда их бить, в голову?
– Естественно. О, нашёл!!!, – Камуфляжник вскочил и повторил маневр Николая. – Обходим слева, отбиваемся, валим по одному. Ты чо, и вправду их не встречал?
– Ну да, я ж под землёй живу, – на выдохе ударяя первую зомбаку, произнёс Фармер, – в бункере.
– Как гитлер?, – отбил прикладом АПСа прыгнувшую тварь студент, – Типа, на командном пункте?
– Почти, – общими усилиями добили первую, размозжив ей голову. Отбили атаку второй.
– А где ты его нашёл?, – третья образина, клацнув зубами, полетела над головой в сторону дерева, – я ведь искал по архивам, тут нету таких, совсем, не строили!
– Я не искал, я сам строил, – Николай тюкнул бывшую собаку в основание черепа, отойдя с её линии атаки.
Партизан добавил уже падающей твари момента инерции, легонько пнув её окованным носком сапога под живот, – Сам, что ли? И что, никто ничего не заметил?
– Сам, а тебе чего вдруг интересно стало?, – повернувшись в сторону оставшейся в неживых зомбаки. – Раскулачить, что-ли решил?
– Нет, мне надо тут человека найти, под землёй живёт, походу это ты и есть, – сообщил Фармеру собеседник, ловко уходя в сторону и, наступив ногой на холку, придавил страшилу к земле. – На вот, посмотри, в глаза ей глянь
– Да видел уже, поросёнок так же смотрел, – сообщил выживальщик и безжалостно проломил рукояткой пистолета череп уже однажды умершей животины, – Николай, фермер.
– Альберт, курсант, – согласился с ним бородач, и коротко, на выдохе, врезал Николаю между ног. – Это тебе за то, что в незнакомых людей стреляешь, шапку мне испортил, каску поцарапал!
– Суука! Ты не джентльмен ни разу!, – скрючившись, просипел Николай. Альберт помог ему подняться , отряхнул: – Зато теперь в расчете. Или ты предлагаешь продолжить нашу, так невежливо прерванную, беседу?
– Ага, чтобы ты мне окончательно ухо оторвал или ещё чего нужное отбил? Знаешь, что-то пока не хочется, – возразил Жовтобрюх.
– Тогда я принимаю твое приглашение на обед. Уболтал, речистый!
– Обед?, – недоуменно хлопнул глазами Николай. – А!, понял! На обед у нас чай с макаронами. Пошли, только быстро, пока я согласный!.
Дорога до Убежища заняла больше двух часов – Курсант совершенно не умел ходить по заснеженному лесу, да и снегоступов у него не было, а Николаю было больно . По пути Курсант рассказал фармеру о катастрофе, о том как всё начиналось и развивалось, как вылезшие, словно грибы после дождя, банды не давали спокойно жить оставшимся людям, как военные наводили относительный порядок и что за прошедшие три года стало с городами. О том, что туда без большого отряда с хорошим вооружением и бронетехникой лучше и не соваться. Что небольшие деревни окрест крупных городов вымерли достаточно быстро из-за тварей, именуемых морфами, и об основных центрах выживания людей. Рассказал и об сложившейся экономике и установившейся валюте – патронах различного калибра. О профессии сталкера, или, если по-старинке, мародёра. Команды сталкеров ходили в города в основном по заказу крупных поселений и с заданной целью. Никто не мешал прибрать и себе плохо лежащие материальные ценности, но с транспортом было туго, потому сталкеры, в отличие от военных, почти всё носили на себе. Ходила байка о сталкерах-велосипедистах, проникавших чуть ли не в центр Белгорода и вывезших оттуда сейф бывшего губернатора и редчайший коллекционный коньяк, но верилось в эту байку с трудом. По причине наличия морфов, которые вполне способны были догнать, а в составе группы и перевернуть небольшой грузовик. Чтобы потом, дождавшись окончания боезапаса, вскрыть железяку как консервную банку и полакомиться вволю. Курсант тарахтел не умолкая, Николай поначалу просто слушал этот поток сознания, потом приноровился и стал задавать наводящие вопросы, уточняя для себя реальное положение вещей в новом мире.
Сидя в кухонном блоке с кружкой чая Курсант немного поутих, окружающая действительность внушала уважение – потолки в два с половиной метра, источники освещения в виде окон и деревянный пол привели его в полный восторг. На вопрос о сроках и трудозатратах Фермер уклончиво ответил, мол «бабам – аккурат по пояс будет», Альберт восхитился силой воли этого мужественного человека. Николай, вспомнив фразу о целенаправленности поиска «подземного человека» поинтересовался контекстом и источником информации, бородатый парень принялся рассказывать.
– Я как раз на юг собрался. Ну сам посуди – мысля логически, времена настали тяжёлые, надо думать как живым остаться и как жить дальше. Я то сам, с Сибири. Когда всё началось, понял что туда не добраться пока что. Батя успел отзвониться перед тем как связь пропала совершенно, сказал что у них всё нормально, в зимовьё уходят, да и не пропадут там всё просто – в тайге зомби нету, а если что нужно так из тайги недолго и выйти за потребным…. В общем батяня сказал чтобы я о себе позаботился, и что бы жив остался обязательно. Я было заикнулся о поездке в сторону дома, но мне мозги быстро вправили. Дорога дальняя, самолёты уже практически не летали, ты знаешь. Ах, да – не знаешь… В общем, самолётом уже не добраться, поездом – тоже уже не доедешь. Или сожрут по пути или поезд с рельс сойдёт, поцеловавшись со встречным, что тоже нехорошо – фиг выживешь. Риск в общем. Немалый. На машине тоже не вариант. В обычные времена поездка могла рискованной оказаться, а тут песец накрыл всю планету, да так, что всё рухнуло. Это я тебе сейчас, долго рассказываю.Батя коротко объяснил. Сказал что бы не глупил, постарался переждать самое смутное время, когда кругом беспредел полный, посоветовал знакомства завести полезные в новых условиях и, только когда порядок более-менее установится, в путь трогаться. Сказал – раньше двинешь, пропадёшь ни за грош,а я тебя уважать за то перестану. Я, конечно, офигел малость. Потом рассудил логически – прав батя. Я бы по другому не послушался, а вот если он грозится уважение ко мне потерять, то боится что я не послушаюсь. В общем, я его понял и послушался. Это я тебе для затравки, рассказываю. Принял я решение на юга двигаться. Помыслил логически – там проще будет развал переждать и, в путь. Много чего приключилось по дороге. Тебе повезло – ты самое сильное безумие пропустил в своём погребе. А что творилось тогда – словами не передать. Такое чувство было что всех и всех в округе жрут поедом. Мертвяки – живых, сильные – слабых. Жуть кромешная. Все выжить старались и, уже понимали что к чему так, что боялись сами в зомби превратиться. И было значит, такое негласное правило: если есть у тебя возможность – не дай человеку озомбеть. В основном близких касалось, чужаков же как придётся. Кто добивал окончательно, а кто и оставить мог. Еду я, значит, на «Чёрной молнии» – это машина у меня такая была. На работе дали, как служебную, «Волгу» старенькую. Мне её шеф мой, Опенбах, подарить по остаточной стоимости обещал, в конце года. Вот её я и прозвал «Чёрной Молнией». Так вот, заплутал я тогда немножко. Куда ни кинусь – везде что-то мешает. То пробки, то стрельба, то ещё что-нибудь. Задумался я куда ехать, рулю себе потихонечку, смотрю – от придорожной кафешки что-то пёстрое мне под колёса кидается. Рефлекторно на тормоз жму – аж до визга покрышек по асфальту. Ну, думаю – капут тебе золотая рыбка, кто бы ты ни был. Оказалось цыганка. Знаешь, классическая такая , как в сказках братьев Гримм. Патлы чёрные, нос крючком, ворох тряпок разноцветных. Покусанная уже. Не знаю как она меня заговорила,только вся злость куда-то улетучилась, жалко её стало почему-то. Взяла она с меня слово, что не дам ей обратиться и нежитью по земле бродить. А в обмен пообещала сказать три вещи коих мне не миновать, если живым остаться хочу и с родителями повидаться. Откуда только узнала, что к родным собираюсь? И сказала она мне следующее: – Три вещи тебя тебя ждут. Первая – простая, она покажет жить тебе или умереть уже сегодня. Ты или умрёшь в муках или выйдешь живым и без царапины. Бойся круглого и квадратного, смотри по сторонам. Если всё сделаешь правильно быть тебе в прибытке и живым пока от третьей вещи не откажешься. Вторая – посложнее, встретится тебе человек подземный, силы необычайной. Зовут его как святого новогоднего, с ним ты силу тоже обретёшь. Третья вещь самая сложная. Будет у тебя враг, доселе неведомый но очень страшный. Будешь ты с ним бороться. Выживешь или нет – от тебя зависит, но если от борьбы откажешься – умрёшь без сомнений. Странное предсказание конечно же. Поначалу думал – бредит ромалэ перед смертью. У меня у самого прабабка была бурятка-шаманка. Вот та точно могла предсказания делать, а цыгане только обманывать могут, даже помирая. Так я думал. В общем, померла она скоро. Я этого момента дождался и, как только она дышать перестала так сразу в висок её тюкнул аккуратно топориком. Оттащил в сторону от дороги, минуту молчания изобразил и, дальше поехал. Что ты думаешь? Буквально через час меня под знаком «кирпич» пытались завалить. Два урода. Натянули между столбами верёвку на ней знак повесили и отстреливали всех проезжавших. Хоть и не верил я цыганке, а неприятное чувство осталось. Зудело внутри. Сидел как на иголках. Только благодаря этому и уцелел. Заметил вовремя движение подозрительное по левую руку и вовремя из машины выскочил. Самое интересное – сделал это совершенно не думая. Просто дверь открыл и вывалился. Потом смотрел – десять метров дальше, или десять метров ближе выскочил бы – ухлопали бы меня, за милую душу. А так, получилось очень удачно – там единственный пятачок получался, где сектор огня что у одного что у второго урода был чем-то перекрыт. Они первые выстрелы в «Чёрную молнию» всадили, а я сумел перебежать и выйти с ними на одну линию. То есть – стрелять по мне, мог только один их них. Не зря меня в военном училище учили всё-таки. Первого завалил сходу, второй испугался, метаться начал, прятаться, тут я его подловил и грохнул. Потом вспомнил – а ведь цыганка так и говорила. Либо сдохнешь сегодня, либо без царапинки из переделки выйдешь. Тогда я и вспомнил про вторую вещь, начал справки наводить. Вот, тебя нашёл в конце-концов.
Услышав в рассказе упоминание фамилии институтского друга, Николай встрепенулся и сделал себе отметку в наладоннике. Когда курсант закончил, Фармер уточнил, – Опенбах, который «Эсэсовец»?
Альберт в который раз за сегодня удивлённо поднял глаза, – Ну, да. А отку…
– В институте учились. И сотрудничали в 90-е, – перебил выживальщик. – Как он там, жив?
– Наверняка, последний раз, когда я его видел, он в крепость прорывался, на Рыбинском водохранилище, базу там организовал, – ответил Альберт.
– Это хорошо. Надо бы с ним повидаться, много чего рассказать может. Ты со мной?
– Теперь – да. Цыганка сказала, если найду – то уходить нельзя больше, сожрут сразу, так мол на Судьбе у меня написано. Потому, прошу – не гони.
– Не буду, вдвоём и веселее, и проще, не убивать же тебя, в конце концов, да и без собеседника мне нынче совсем тяжело, – усмехнулся в усы Фармер. – Пойдём, приоденем тебя.
Снаряжение не отняло много времени, сборы же в дорогу дальнюю предстояли хлопотные. В первую очередь надо было вооружиться, два неплохих по сути ружья определённо не гарантировали превосходства в огневой мощи в потенциальном конфликте, особенно с вооружёнными людьми. На этот случай у Николая была особая закладка. В самом начале строительства, когда ещё только продолжалась разметка объекта, и первый десяток кубометров грунта был едва вынут Фармер, колесящий по окрестным областям, столкнулся с прапорщиком-танкистом, и на почве алкогольной дружбы договорился с ним о поставках топлива. Тот же танкист, за долю малую, обещал познакомить будущего выживальщика с неким «Лёнчиком», который мог «достать стволов». Лёнчик на поверку оказался точно таким же с виду прапорщиком, но мотострелком. И за полсотни тысяч американских денег доставил на склад в Юхнове полсотни же «списанных» ящиков с автоматами и патронами к ним. Где он их раздобыл – Николай не интересовался, организовал передачу денег через знакомого цыгана, отстегнув тому пару «косых», и той же ночью вывез все ящики в направлении «домика в деревне», где они и пролежали в подвале два года. Как оказалось, осторожность Жовтобрюха была не напрасной – на следующий день после полудня на его склад нагрянули «Маски-шоу», но перерыв вверх дном всё подряд и разорвав для верности двести мешков цемента, уехали ни с чем. Но пообещали вернуться, «если что». Николай, почёсывая синяки на спине, образовавшиеся после его комментария на вскрытие упаковок стройматериала сыпучего «Героин! Чистейший, два мильона прошу!», согласно кивнул головой, и пообещал к следующему разу обязательно завезти что-нибудь противозаконное, чтобы не расстраивать доблестных служак. За что получил лёгкий тычок ногой по седалищу и многозначительный взгляд майора ОМОНа, командовавшего «гоблинами».
Появление запаса вооружение добавило вопросов. Всё, существующее пока только в плане, пространство бункера уже было распланировано, для хранения зелёных ящиков места уже не было. Пришлось искать площадку для оружейного склада. После недолгих поисков такая площадка была найдена, смущала только почти незаметная тропка метрах в трёхстах к югу, но другие места были ещё хуже. Ударно поработав, Николай выкопал в земле яму, проложил её полиэтиленом и сложил ящики в неё. После чего завернул полиэтилен обратно, вывел наружу кусок пластикового гофрированного шланга для вентиляции, и закопал всё обратно. Сам шланг тщательно укрепил на дереве, подняв его метра на полтора над землёй и загнув раструбом вниз. Замаскированная гофра была незаметна уже с двух метров, уплотнённая земля не должна была просесть, а слой дёрна, уложенный поверх «объекта 00» за остаток лета и осень должен был скрыть все следы. Весной Николай в этом убедился, если бы не отметка в навигаторе, он бы так и не нашёл своё сокровище. Проведённая защита от воды и сам способ хранения армейских запасов позволяли не опасаться за коррозийную устойчивость объекта хранения и до поры Фармер запретил себе даже вспоминать о закладке, чтобы не рассекретить её место даже перед астральными сущностями, не говоря уже о проверке состояния склада в целом и хранимого на нём имущества в частности.
Теперь же закладка пригодилась, наскоро собравшись, приведя в порядок пистолеты и восстановив запас патронов к ружью, теперь уже соратники выдвинулись в направлении «объекта два нуля». Выйдя через полтора часа на небольшой холмик, у подножия которого и находился тайник, Николай потерял дар речи. С пятидесяти метров его взгляду открылась вызывающая преждевременное седение картина: на месте склада вооружения и боеприпасов зиял провал. Через снег пробивались земляные края ямы и обломки ящиков, гофрированный шланг висел, натянутый между двумя деревьями, а на нём болталась крышка от патронного ящика с чёрной угольной надписью «Спасибо, мужик. Реально, если бы не ты – нам крышка. Храни тебя Кришна! 12.04.2012»
Очнулся Фармер от того, что кто-то бил его по щекам. Увидев перед собой малознакомую бородатую рожу, он вздрогнул, но буквально через пару секунд вспомнил всё. Лучше бы не вспоминал, столько денег и усилий потрачено зря.
– Ты чего, Колян?, – уже знакомый голос вывел из ступора, – Стоял-стоял, а потом взял и упал. У тебя часто такое?
– Там, – простонал, вытянув руку, выживальщик, – что-нибудь осталось?
– Да, там кулёк какой-то лежит, я его трогать не стал – вдруг мина?, – ответил курсант. – А что тут было-то, чего вдруг за яма?
– Тут у меня оружие было. Автоматы. Много. – Николаю снова поплохело, – Полста ящиков.
– Однако! А куда они делись?
– Видимо, ушли. К Кришне, который теперь меня хранит, – истерически засмеялся Фармер, – давай глянем, чего нам в мешке оставили хоть.
В мешке лежали четыре автоматных магазина, два цинка патронов 5,45 и записка «Мужик, извини, автомат не оставили – заржавеет, если выживешь – ищи Малха, он вспомнит».
Где искать Малха, и что он должен будет вспомнить, в записке не говорилось, но, на всякий случай свернув бумажку, Николай убрал её в карман. «Ну что же, с паршивой овцы хоть шерсти клок», вздохнул Курсант и они пошли обратно на базу.
День подходил к концу, предстояло составить план на ближайшие дни, да и подготовиться к длительному походу. Уходить предстояло надолго, оставлять хрюшек без присмотра было нельзя, а просто выпустить их в лес Николай не мог – прикипел к ним душой за прошедшие годы. Пока курсант нежился на кухне, начищая картошку для ужина и сухпая, Фармер совершал свой ежевечерний двадцатикилометровый забег с мешком цемента и думал, думал, думал. Мысли в голову лезли самые разнообразные, от самоубийства до великой войны «один против всех». Решив, что самоубиться время есть всегда, а для войны ресурсов в виде вооружения, мягко говоря, недостаточно, Николай остановился на первоначальном плане. Сам план заключался в поездке в Москву, точнее на её северные окраины, с целью поиска Эсесовца и обмена с тем информацией по зачинщикам всеобщего катаклизма. Пеший поход, после обсуждения с Альбертом, был отвергнут сразу, выбора иного, кроме автотранспортного, не было. Автотранспорт же находился в Юхнове, в Кувшиново во дворе почти достроенного дома, в потайном гараже, стоял лишь фургон «Бычок», для нынешней дорожно-климатической обстановки совершенно непригодный. Следовало добираться до Юхнова, ещё до начала строительства Фармер обзавёлся неслабым автопарком – база стройматериалов, с торговля которыми служила отличной легендой, обязывала. Четыре «Газели», четыре же «Буханки», пара «Бычков» и – жемчужина коллекции – дизельный «Вепрь» стояли по нескольким гаражам на окраине города, об их сохранности Николай раньше не переживал. Но теперь, прочувствовав на себе могучую длань судьбы, начал немного опасаться. В принципе, действительно большой потерей был бы даже не «Егерь», а две подготовленные по высшему классу «Буханки», одна была оборудована как выездной офис, вторая – грузовик. С усиленными подвесками и мостами, заменёнными на дизельные двигателями и тройным комплектом резины на каждую. Чтобы обмануть Судьбу, Николай начал усиленно бояться за «Вепрь» и «Газели», хотя по нынешней ситуации, обладая таким автопарком, он мог стать просто олигархом, если верить рассказам Курсанта. Чутьё же, обострённое подземельем и общей нервозностью последних часов, подсказывало, что данные рассказы можно, и даже нужно, смело делить на четыре и отнимать единичку. Нет, во вранье уличить Альберта не удалось, но чего стоил его рассказ про подземных жителей, борцов со светом и тьмой, среди которых, по словам Курсанта, ему пришлось провести почти год.