— Товарищ дежурный, доложите генералу — срочное дело, — сказал майор милиции, торопливо снимая плащ.

Дежурный заметил волнение обычно невозмутимого майора и тут же исчез за дверью.

Через минуту он распахнул дверь:

— Прошу, товарищ майор…

Шагнув навстречу начальнику милиции, генерал Галаджи остановился выжидательно и поднял руку, как бы предупреждая.

— Спокойно, майор, не торопитесь — докладывайте со всеми деталями.

— Необычное происшествие, товарищ генерал. Участковый милиционер шёл по Зелёной улице. Вдруг из калитки, ведущей во двор N 10, выскакивает неизвестный гражданин в разорванном костюме, перепачканный. Бросился к участковому и говорит: «Я шпион. Задержите… доставьте меня в органы безопасности. Я много знаю, я всё расскажу…» — Дальше, майор, дальше…

— И у меня в кабинете подтвердил то же самое. О какой-то адской машине говорит, о подземных ходах и прочей чертовщине…

— Где этот гражданин?

— В горотделе…

— Как его фамилия?

— Галкин, но он утверждает, что у него совсем другая фамилия и что он её назовёт только вам.

— Немедленно доставьте его сюда.

— Есть доставить сюда, — отчеканил майор и повернулся к выходу.

— Куда вы? — остановил его генерал. — Звоните отсюда… Сильно изранен, говорите?

— Полщеки снесено кирпичом или топором, рука сломана…

— Звоните быстро… немедленно врача.

Через полчаса в кабинет генерала ввели человека с изуродованным лицом, обвязанным марлевым бинтом настолько, что из-под повязки виднелись только нижняя губа и левый с кровоподтёком глаз.

— Стенографистку, — шепнул генерал адъютанту и добавил громко: — Вересаева ко мне.

Вошёл Вересаев. В одной из ниш щёлкнул замок входной двери — стенографистка приготовилась к записи. Галаджи ещё раз пристально посмотрел на пропитанные кровью марлевые повязки, потом указал взглядом на кресло и произнёс сухо:

— Садитесь, гражданин… Говорите только самое существенное!

Поддерживаемый Вересаевым, шпион опустился в кресло, поправил взятую в лубки кисть левой руки и попросил закурить. Затянувшись, он выдохнул огромный клуб дыма, словно для того, чтобы укрыться за ним, и начал свою исповедь:

— Я шпион. Выполнял задания резидента разведцентра «ОСТ» Таберидзе. Затем Кинга.

Моя настоящая фамилия Ковальчук — дезертир со Второго Украинского фронта, а потом поневоле бандеровец…

— Не припомните ли фамилии других «помощников» господина Кинга?

— Один из них — «Брюнет-прима», фамилии не знаю.

— Кого ещё знаете?

— Истопник консульства — офицер, тоже бандеровец и тоже дезертир, как и я. Есть ещё некто Пауль Митчелл. Это первое доверенное лицо Кинга.

— Что, по-вашему, самое главное в шпионской деятельности Кинга?

— Разбрасывание ампул с бактериями энцефалита и холеры.

— Где? — Когда? — не выдержал Вересаев.

Генерал предупреждающе взглянул на него. Потом перевёл взгляд на Ковальчука.

— Продолжайте, продолжайте.

— Недавно прибыло три чемодана с ампулами. Они хранятся в сейфах в кабинете Таберидзе.

Генерал встретился взглядом с Вересаевым, кивнул головой. Вересаев вышел. Через минуту его место занял другой чекист. Ковальчук посмотрел на него, замолчал, переводя взгляд на Галаджи.

— Продолжайте, — нетерпеливо заметил Галаджи.

— Кинг задался целью похитить одного учёного, работающего в Самгуни. Фамилии я не знаю. Эта миссия возложена на Пауля и на неизвестного мне крупного шпиона — «Брюнета-прима».

Исповедь шпиона дала чекистам немало новых фактов. Он рассказал о том, как переправлялось из-за границы разобранное электрооборудование лифта-жаровни, о чём ему по секрету рассказал истопник, тоже начавший тяготиться своим положением крота подземелья. Потом рассказал, как вербовали Зосима Лукича, как к нему на работу подсунули некую Наташу.

Говорил он долго. Старался припомнить детали. Видно было, что он пришёл с искренним покаянием.

Заметив, что Ковальчук с трудом выговаривает слова, генерал нажал кнопку звонка.

Вошёл адъютант.

— На сегодня достаточно, — сказал Галаджи. — В госпиталь!..

Ковальчук поднялся. Генерал кивнул адъютанту.

— Проводите и предупредите врача и охрану: отвечают головой.